Иосиф Семашко
Иосиф Семашко, митрополит литовский, главный двигатель дела воссоединения униатов с православной церковью, принадлежит к числу виднейших церковно-исторических деятелей новейшего времени. Сын небогатого обывателя, потом униатского священника, И. Семашко родился 25 декабря 1798 года в с. Павловке, липовецкого уезда киевской губ. Воспитанный в условиях жизни простого малорусского народа, он проникся особенностями его быта и увлекался его песнями, сказками и преданиями. Последнее обстоятельство спасло его от ополячения и окатоличения во время семилетнего обучения в немировской школе (каменец-подольской губ.), в которой воспитание и обучение проникнуто было латинско-польским духом. По окончании этой школы (первый в разрядном списке), Семашко в 1816 г. поступил в Главную духовную семинарию при виленском университете, в которой, при четырехлетнем курсе, читались Свящ. Писание, богословие догматическое, нравственное и пастырское, церковная история, каноническое право, логика, ботаника, зоология, красноречие и поэзия, словесность (латинская, русская, польская) и языки греческий, еврейский и французский. Преподавание здесь поставлено было серьезно, проникнуто духом критицизма и свободно от католического фанатизма и ультрамонтанской исключительности, а поэтому даровитый Семашко, окончивший курс с высшей степенью магистра богословия (1820 г.), не только вынес отсюда хорошую научную подготовку, но и имел возможность сохранить и даже развить любовь к России и всему русскому. После двухлетнего пребывания в луцкой епархии (в мест. Жидичине), где он иподиаконом, диаконом и священником (неженатым) занимал должности воспитателя в ставленнической семинарии и асессора консистории.
20 июня 1822 г. переведен в Петербург для заседания в уциатском департаменте римско-католической коллегии; тут он скоро получил звание каноника (1823 г.), а потом и прелата (1825 г.). Пребыванием в столице Семашко поспешил воспользоваться для довершения своего образования путем чтения книг. И прежде и особенно теперь, в должности заседателя коллегии, он имел полную возможность наблюдать факты крайне расстроенного и угнетенного состояния униатской церкви, которую латинствовавшие монахи базилианского ордена старались привести к полному слиянию с римским костелом. Принадлежа по своим воззрениям к той фракции униатского духовенства, которая во главе с митрополитом Лисовским и архиеп. Красовским старалась спасти униатскую церковь от полного поглощения ее латинством, Семашко, воспользовавшись правительственным указом от 9 октября 1827 г., направленным к утверждению древних обрядов в богослужении униатской церкви, по предложению директора департамента духовных дел иностранных исповеданий Карташевского, написал записку, в которой, охарактеризовав положение этой церкви, указывал ряд мероприятий к охранению ее членов от ополячения и окатоличения. Записка эта, поданная чрез А. С. Шишкова (1827 г.) Имп. Николаю I, встретила сочувствие в Государе, который наградил ее автора наперстным бриллиантовым крестом. Ободренный этим, Семашко, 17 марта 1828 г., подал подписанное членами коллегии представление о преобразовании униатской церкви в духе своей записки. На основании этого представления составлен был, при содействии Семашки, обширный «всеподданнейший доклад о преобразовании греко-униатской церкви соответственно истинным потребностям и пользам принадлежащих к сему исповеданию». Следствием этого доклада был высочайший указ 22 апреля 1828 г., положивший начало реформам, которые повели к сожжению униатов с православной церковию.
Особенно важное значение получил факт учреждения отдельной униатской коллегии, поставившей униатскую церковь в независимое положение от католической администрации и немедленно же приступившей к поднятию уровня образования и материального благосостояния белого духовенства, много терпевшего от монахов базилианского ордена. Жалобы базилиан папе и протест последнего в форме двух нот русскому правительству вызвали со стороны последнего ответ, писанный Семашком. В это время (1829 г.), в интересах утверждения среди униатов православия, Семашко перевел на польский язык сочинение митр. Филарета «Разговоры... о православии...». В том же 1829 г., после принятия монашества, Семашко, оставаясь членом коллегии, посвящен был в сан епископа, с наименованием мстиславским, и назначен был помощником полоцкого еп. Мартусевича и председателем белорусской консистории; а в следующем году предпринял шестимесячную поездку по белорусской и униатской епархиям для ревизии и ознакомления но делу сближения унии с православием. Результатом этой поездки был доклад, засвидетельствовавший факт сочувствия униатского духовенства реформам. Тем не менее систематическое противодействие реформам как со стороны базилианского ордена, так и со стороны сильной в Петербурге католической партии, при бездействии правительства, вызвали в еп. Иосифе сомнение в благополучном исходе его начинаний, породили мысли о выходе из коллегии и удалении на епархию. Удержанный на своем посту, он в 1832 г. подал гр. Блудову (с 1828 г. главн. управл. дух. делами иностр. исповед.), одну за другою, две докладные записки по униатским делам, где, между прочим, настаивал на подчинении греко-униатской коллегии и униатских училищ ведению Св. Синода. Не получив ответа на эти записки, Иосиф, объясняя это несочувствием правительства его планам относительно воссоединения униатов, решил было лично присоединиться к православию.
Это намерение не осуществилось, но оно повело к объяснению с гр. Блудовым, выяснившим, что правительство своих взглядов на этот вопрос не изменяло. Назначенный 2 апр. 1833 г. самостоятельным архиереем Литовской епархии, владыка Иосиф энергично принялся работать в интересах очищения униатского обряда от латинских наслоений, чему способствовали его неоднократные поездки с целию ревизии епархии и учебных заведений (1833, 1834, 1837 гг.). В тех же интересах, по предложению Иосифа, греко-ун. коллегия, в присутствии всех униатских иерархов, 7 февраля 1834 г., постановила принять в руководство служебник и книгу молебных пений изд. моск. синод. типографии; а для более успешного осуществления мысли об очищении обряда Иосиф учредил в Жировицах комиссию для определения правоспособности кандидатов на священнические и причетнические должности; в Жировицы же постановлено было приглашать для обучения и лиц раньше поставленных, но оказавшихся малоподготовленными. В своей заботе о сближении унии с православием Иосиф держался системы осторожного, постепенного подготовления всех униатов к соединению с прав. церковью, и в этом он расходился с теми деятелями в крае, которые (напр., еп. полоцкий Смарагд) придавали большое значение частичному обращению остальных лиц и приходов. Когда, по докладу гр. Блудова, Высочайше утвержденному 21 июня 1834 г., учрежден был по униатским делам смешанный секретный комитет, Иосиф вошел в него и естественно стал самым деятельным его членом; а в конце следующего года, вместе с ун. митроп. Булгаком, получил поручение присутствовать в комитете дух. училищ, ведению которого подчинены были и униатские дух. училища. С 1836 г. Иосиф стал отводить видное место в управлении епархией викарию и лучшему своему сотруднику по устройству церкви еп. Антонию Зубко.
Со смертью, 23 февраля 1838 г., ун. митроп. Иосафата Булгака (см. о нем на стр. 336), Иосиф сделан был председателем греко-униатской коллегии, а Василий Лужанский епархиальным архиереем белорусской епархии. Теперь, имея надежных сотрудников в еп. Антонии Зубко и Василие Лужанском и находя, что почва уже достаточно подготовлена, Иосиф 1 декабря 1838 г. подал на имя Обер-Прокурора Св. Синода Протасова записку о необходимости безотлагательного присоединения униатов к Православной Церкви, с чем согласились и митрополиты Московский и Киевский (Филареты); а 12 февраля следующего 1839 г. Иосиф, совместно с двумя другими вышеназванными епископами, Василием и Антонием, составил «Соборный акт», подписанный 24 начальствующими лицами из униатского духовенства, о воссоединении униатской церкви с православной, и вместе с тем подано было об этом прошение на Высочайшее имя. Тогда же Иосиф на торжественной литургии, совершенной им в полоцком софийском соборе, впервые, вместо римского папы, помянул иерархов восточной церкви. 23 марта состоялось Высочайше утвержденное постановление Св. Синода о воссоединении, причем еп. Иосиф, возведенный в сан архиепископа, назначен был председателем белорусско-литовской духовной коллегии. С этого момента, стоя во главе вновь воссоединенной церкви, архиеп. Иосиф должен был приложить много труда как для ее устройства, так и для утверждения ее членов в православии.
Оставаясь пока в Петербурге, он предпринимает во вновь воссоединенный край поездки, вникает во все стороны жизни своих пасомых, по мере сил защищает их от происков и притеснений латинян, работает над вопросом о разграничении и внутреннем устройстве вновь присоединенных епархий и над составлением новых штатов для духовенства. Щадя привычки бывших униатов, Иосиф не заставлял их непременно изменить свой внешний вид и сам сначала не изменял его; но в 1842 г., отправляясь в путешествие по святым местам России, отпустил бороду и окончательно стал носить форменную рясу. Обозрев по Высочайшему повелению, весною 1843 г., епархии полоцкую, могилевскую и минскую, представил Св. Синоду о своей ревизии отчет, в котором, характеризуя положение дел в крае, предлагал несколько новых мероприятий. В это же время Иосиф энергично отстаивал мысль о нецелесообразности проекта перенесения католической епископской кафедры из Житомира в Киев. Когда в том же году по предложению Иосифа закрыта была белорусско-литовская дух. коллегия, пребывание его в Петербурге потеряло значение, и он весною следующего 1844 г. окончательно оставил столицу и переехал в свою епархию, сначала в м. Жировицы, а в следующем году – в Вильну, куда перенесен был и центр епархиального управления. Ободренный царскою милостью, – сначала Высочайшим рескриптом, а потом бриллиантовым крестом на клобук (14 апр. 1845 г.) – архипастырь с особою ревностью предался заботе о благоустройстве как своей, так и вообще воссоединенных епархий. Заботы о поднятии уровня образования духовенства естественно заставляли его оказывать много внимания переведенным в Вильну духовным школам.
В это время владыка Иосиф перенес много неприятностей, вызванных распространившимися в России и заграницей на его счет латинянами наветов, между которыми особенно видное место принадлежит небылице, связанной с личностью мнимой настоятельницы минского женского монастыря Макрены Мечиславской, много якобы пострадавшей за веру. Его тяжелое положение усиливалось вследствие несоответствия своему назначению правительственных чиновников в крае и увеличения надежд католического духовенства, вызванного конкордатом, заключенным с римской курией в 1847 г. В борьбе с многими затруднениями Иосиф находил поддержку в высшем правительстве, которое всегда ценило его труды, свидетельством чего было возведение его в 1847 г. в звание члена Св. Синода и награждение в 1849 г. знаком ордена Св. Александра Невского. Продолжая работать над устройством бывшей униатской церкви и над очищением ее обряда, архипастырь должен был проявить много такта в интересах устранения недоразумений, а иногда и прямых недоброжелательств во взаимном отношении между древне-православными и вновь воссоединенными членами его паствы. Следя за общим положением дел в крае, владыка посвящал немало внимания отдельным явлениям местной жизни. Так, в 1851 г., им устроена была церковь в пещере известных виленских мучеников, а в следующем году сооружена была для них ценная благолепная рака. Вообще восстановление старых и сооружение новых храмов были одной из главных забот святителя. Успех деятельности Иосифа в значительной степени обусловливался поддержкой высших правительственных сфер. То, что кругом происходило, невольно наводило на мысль, что доверие к нему колеблется; для проверки этого опасения он не раз просил уволить его на покой. То же повторилось и в конце 1851 г. В ответ на эту просьбу он получил уверение в Монаршем доверии, в доказательство чего 30 марта 1852 года возведен был в сан митрополита и пожалован белым клобуком с бриллиантовым крестом. Тогда же отцу Иосифа пожалован был драгоценный наперстный крест. Высочайшая оценка заслуг митр. Иосифа скоро засвидетельствована была новой царской милостью: по случаю коронации Александра II (26 августа 1856 г.), на которой владыка лично присутствовал, он награжден был орденом св. Андрея Первозванного с цепью «за неуклонное стремление ко благу отечественной церкви, пламенное усердие к престолу, неусыпное бодрствование на страже вверенного ему духовного стада и действование с непоколебимою твердостью к охранению его и вкоренению в нем спасительного учения веры православной».
Несмотря на все эти милости, положение архипастыря становилось все затруднительнее и тяжелее. Со второй половины 50-х годов стало резко заявлять себя то политическое движение, которое закончилось польским мятежом 1863 г. Знакомый с истинным положением дел в крае, митрополит обстоятельным письмом на имя Обер-Прокурора Св. Синода (от 10 января 1855 г.) старался ознакомить правительство с фактом приниженности русско-православного элемента в губерниях виленской и гродненской, и указывал на опасность этого факта. Но примирительная политика нового царствования, выразившаяся, между прочим, в амнистии полякам, помешала правительству воспользоваться этими предостережениями. Архипастыря особенно смущало то что потворство польской партии в области политической вызвало реактивное движение и в сфере религиозной, чем спешило воспользоваться католическое духовенство, усилившее деятельность своей пропаганды, направленной к совращению не только отдельных лиц, но и целых приходов. Ведя борьбу с отдельными фактами проявления этого анти-русского и анти-православного движения личными силами, – чтобы подорвать зло в самом его корне, митрополит отправил чрез Обер-Прокурора Св. Синода на имя Государя, 25 февраля 1859 г., новую записку с письмом, в которой, указывая на сепаративные стремления польской национальной партии, старался показать, в чем заключается сила этой партии и какими мерами можно парализовать успех ее преступной деятельности. В ответ на эту записку автор ее получил Высочайшую благодарность и полное архиерейское облачение, но на русскую политику в крае эта записка серьезного влияния не имела, и повстанческое движение быстрыми шагами приближалось к своей развязке. Когда же в мае 1861 г. в Вильне начались открытые революционные манифестации, сопровождавшиеся соответствующими воззваниями, архипастырь обратился к своему духовенству с контр-воззванием, в котором, давая соответствующее духу времени наставление, между прочим писал: «Нам указывают на Польшу, но какое нам дело до Польши? Мы – русские, дети бесчисленной русской семьи, потомки Св. Владимира, – мы родились в России, присягали на верность русскому Царю»... Личное удрученное настроение святителя в это время было очень тяжело; он ожидал насильственной смерти от повстанцев и, считая себя бессильным в борьбе с обстоятельствами, опять просился на покой.
Положение дел существенно изменилось к лучшему с назначением в 1863 г. генерал-губернатором М. Н. Муравьева, энергичная деятельность которого сразу положила конец мятежному движению и подняла дух русско-православного населения. Под влиянием этой перемены и владыка Иосиф воспрянул духом, видя торжество проповедуемых им начал, внимание со стороны правительства к православному духовенству, улучшение его материального быта, движение католического населения к соединению с православием и т. н. Как бы собравшись с новыми силами, маститый архипастырь, заслуженно пользовавшийся всеобщим уважением, кроме обычных дел по управлению епархией, продолжал работать над искоренением остатков унии, над устройством храмов и благолепии богослужения, над поднятием уровня образования как в духовенстве, так и в народе, над улучшением быта духовенства и т. д. Хотя под конец жизни, с назначением начальником края генерала Потапова, и был огорчен непостоянством правительственной системы в крае, тем не менее он мог сойти в могилу с полною верой, что посеянные им семена не заглохнут, а принесут свой плод. Укрепление этой веры он мог находить в высокой оценке его трудов, сделанной в последнем Высочайшем рескрипте, которым сопровождалось пожалование ему посоха, осыпанного драгоценными камнями (27 марта 1866 г.).
По окончательном оставлении Петербурга, митр. Иосиф жил или в Тринополе (его же трудами устроенной летней резиденции), или в Вильне, где и скончался на 70 году жизни, 23 ноября 1868 г. Останки почившего архипастыря погребены были в пещерной церкви под ракой виленских мучеников, в склепе, им самим устроенном еще в 1850 году.
После его смерти, кроме нескольких слов, остались Записки, изданные в 1883 г. Академией Наук в трех томах с очень ценным приложением, состоящим из документов и писем. Новейшее исследование о нем принадлежит Г. Я. Киприановичу: «Жизнь Иосифа Семашки, митроп. литовского и виленского»... (2-е изд., Вильна 1897); здесь сделан очерк источников и предшествующей литературы, а в конце приложено окончание раньше непапечатанных записок.
В. Завитневич