Искупление

Искупление (ἀπολύτρωσις, λὑτρωσις, redemptio) – основное понятие, выражающее самую сущность христианства, почему иногда оно и называется религией искупления. Широта содержания понятия препятствует точному его определению; в нем заключается ряд различных моментов, из которых на первый план выступает то один, то другой. Иногда под искуплением разумеется все дело Христа, совершенное Им Своею жизнью, страданиями, смертью и воскресением; иногда искупление и примирение приурочивается лишь к первосвященническому служению Христа (см., напр., «Догматическое богословие» Филарета, архиеп. Черниговского, ч. II, стр. 114–150). Еще более разнообразно понимание этого термина (redemptio, Erlösung) в сложной юридической теории спасения р.-католиков и протестантов. Иногда здесь это понятие берется для обозначения вообще дела Христова, иногда – одного из его моментов. И в последнем случае оно берется то в узком, то в более широком смысле. В узком смысле искупление или очищение (Sühnung, expiatio) дополняет удовлетворение (Genugthung, satisfactio) и включает в себя положительный момент жертвы. В широком смысле искупление есть результат удовлетворения и очищения. В этом случае оно сходно с примирением (Versöhnung, reconciliatio), с тем различием, что в понятии искупления на первом плане мыслятся следствия дела Христова для человека, а в понятии примирения – для Бога. Наконец, иногда И., поскольку оно осуществляется в отдельном человеке, служит синонимом оправдания (Rechtfertigung, justificatio) и прилагается к субъективной стороне спасения. Так как все эти тонкие различия имеют смысл только на почве p.-католической и протестантской сотериологии, то ими мы заниматься не будем, а выясним библейское употребление слова «искупление» и понятие об искуплении, как деле первосвященнического служения Иисуса Христа. Учение же об искуплении в широком смысле, как деле Христовом вообще, см. под рубриками: Богочеловек (Энц. II), Возрождение, Воплощение (III), Иисус Христос, Мессия, Сотериология, Спасение и др. Славянское слово «искупление» есть буквальный перевод греческого λύτρωσις или ἀπολύτρωσις, означающего освобождение из рабства путем выкупа, и предполагает состояние несвободы, рабства. От характера этого рабства зависит и характер освобождения от него.

В Ветхом Завете под И. разумеется всего чаще освобождение народа Божия от политического рабства. Моисей, освободивший евреев от власти египтян, называется «искупителем» (λυτρωτής, Деян.7:35). Такими же искупителями были Гедеон (см. Суд.7), Давид и другие избавители народа Божия от притеснений соседних народов, победы которых над врагами служили прообразами будущего мессианского искупления. Искуплением является и предсказываемое пророками избавление евреев из вавилонского плена. Но здесь с избавлением из плена связывается идея высшего искупления Израиля не только от земных врагов и притеснителей, но, вместе с тем, и от внутренних врагов теократии – от грехов народа, за которые он предан в руки врагов. Это искупление осуществится, если Иегова, как искупитель (goёl) Израиля (Ис.41:14, 43:14, 44:6, 48:17, 49:7, 26, 54:5, 60:16, 63:10 и др.), придет к Своему народу в лице Мессии (Ис.59:20). Этого мессианского искупления и ожидали благочестивые израильтяне при наступлении новозаветного времени (Лк.2:38: οἱ προ­σδεχο­μέ­νοι λύτρωσιν). Начало этого И. Захария видит в рождении своего сына (Лк.1:68). Его ждут апостолы от своего учителя (Лк.24:21). Хотя описание И. у пророков носит теократический характер, имея в виду, главным образом, народ Божий и его политические судьбы, так что оно не исключало господствующего в народе чисто земного его понимания, тем не менее, и ветхозаветному человечеству не чуждо было сознание, что прежде всего нужно И. от греха (Пс.130:7, 8), которое может дать только Иегова, а не человек, вследствие его чрезвычайной ценности (Пс.49:8, 9), и что оно может осуществиться лишь через смерть раба Божия – Мессии.

В Новом Завете, осуществившем обетования и чаяния Ветхого в Иисусе Христе, понятие И. получает чисто нравственный и всеобщий характер. И. определяется здесь как «отпущение грехов» (Еф.1:7; Кол.1:14). В грехе заключается рабство человека; он причина всех других, мучащих человека, уз и бедствий. Грех сделал весь мир виновным пред Богом (Рим.3:19); он навлек на человечество проклятие закона (Гал.3:13; 1Кор.15:56); грех поработил волю человека, так что человек сделался рабом греха (Ин.8:34; Рим.6:16 и др.) и продан под грех (Рим.7:14). Грех – причина всеобщей смертности (Рим.5:12 и сл.; 6:23) и связанной с ней суетности твари (Рим.7:24, 8:21). Грех сделал сатану князем этого мира и подчинил его власти человека (Ин.12:31, 14:30, 16:11; Кол.1:13). Все эти узы разрешил Христос, отдав Свою кровь (Рим.3:25; Еф.1:7; Кол.1:14; Евр.9:12) или Свою жизнь, Свою душу (Мф.20:28; Мк.10:45) как выкуп за нас (λύτρον, Мф.20:28; ἀντιλύτρον, 1 Т.2:6), чем мы освобождены от вины, смерти и власти диавола. Поэтому говорится, что мы куплены или выкуплены Христом (ἀγοράζειν, ἐξαγοράζειν, 1Кор.6:20, 7:23; 2Пет.2:1; Откр.5:9; Гал.3:13, 4:5). Действенность этого искупления простирается на все времена (αἰωνία λύτρωσις, Евр.9:12, ) и на всех людей (ἀντίλυτρον ὑπὲρ πἀντων, 1 Т.2:6). Плод его – свобода славы детей Божиих (Рим.8:21), и только эта свобода может быть названа истинною Свободою (Ин.8:36), так как она, спасая человека от осуждения Божия (Рим.8:1) и от проклятия закона, дает ему право быть сыном Божиим (Гал.3:26; Рим.8:15), освобожденным от рабства греху (Рим.6:14–23), от страха смерти (Евр.2:15), от самой смерти (Рим.6:23) и от имущего державу смерти, то есть диавола (Евр.2:14). Эта свобода, как внутренняя свобода духа (Рим.8:2), осуществляется в этом мире не вполне, так как грех хотя и лишен своей порабощающей власти, все же живет во плоти человека (Рим.7:18) и стремится снова получить господство (Евр.12:1), так как телесная смерть еще не уничтожена, так как суета твари и рабство тлению еще существует (Рим.8:18) и так как сатана, хотя и осужден (Ин.16:11), но еще не связан и не брошен в бездну (Откр.20:3), а, как рыкающий рев, ищет кого поглотить (1Пет.5:8). Поэтому Св. Писание иногда говорит об искуплении, как о будущем факте (Лк.21:28; Рим.8:23), имеющем произойти при втором пришествии Искупителя, которое дополнит дело первого, присоединив к нравственному искуплению телесное и свободу от всяких уз (Кол.3:2). Таково библейское учение об искуплении.

В древней церкви не появлялось ни одной ереси, которая была бы прямо направлена против этого центрального пункта христианства, почему вселенская церковь и не дала полного разъяснения тайне искупления, выразив веру свою в Иисуса Христа, как Спасителя мира, в краткой форме в 3–7 членах Никейского Символа. Только со времени Абеляра и затем Социна начинаются нападки на этот догмат. И Абеляр, и Социн, и все позднейшие противники этого догмата (Гуго Гроций, Флатт, Кант, Шеллинг, Гегель, Ничч, Менкен, Газенкамф, Гофман, Ричль, у нас гр. Л. Толстой), расходясь между собою в частностях, сходятся в том отношении, что на первый план ставят пророческое служение Христа и всю заслугу Его для человечества видят в том, что Он возвестил людям высочайшее нравственное учение и проповедью о Боге любви разогнал прежние жалкие заблуждения о гневе Божием и о Его карающем правосудии. Но все эти теории (изложение их см. у Светлова, «Значение креста в деле Христовом», стр. 47–74) мирятся лишь с потемненным нравственным сознанием и имеют значение лишь постольку, поскольку указывают на недостатки внешнего юридического понимания дела Христова в западном богословии. На самом деле, для успокоения совести человека одной проповеди о любви Божией далеко недостаточно. Нужно, чтобы человек чувствовал себя способным ответить на любовь Божию любовью же. Стремясь к этой ответной любви к Богу, человек замечает, что он не в силах победить грех, живущий в его природе и противный воле Божией, а, вместе с тем, является и сознание, что он чужд богообщению, которое обещается ему лишь под условием выполнения всей воли Божией. Неизбежным выводом отсюда является чувство разочарованности и отчаяния в спасении. Поэтому недостаточно, чтобы пред взором человека открылась любовь Божия, а нужно, чтобы пред очами Божиими сокрылся грех человека. Этой-то цели и служит искупление, как освобождение человека от греха через праведность Христову. Вся жизнь Христа была выполнением воли Отца, почему Христос первый и единственный из людей показал Себя правым пред Богом и достойным Его любви и с Него начинается излияние любви Божией на грешный мир, потому что как прегрешением одного стали грешны все, так и оправданием Одного входит во всех людей оправдание, как ослушанием единого стали грешны все, так послушанием Единого все становятся праведными (Рим.5:18–19), и сущим во Христе Иисусе нет теперь никакого осуждения (Рим.8:1). Теперь любовь Божия может изливаться на человека, не нарушая Его правды, так как теперь Бог дарует Свое общение согрешившему и недостойному Его человеку не в силу снисходительности, что было бы признанием за грехом права на существование, а в силу того, что Он в действительности находит человека правым и святым через праведность Христову (см. Рим.3:26; 2Кор.5:19).

В чем же состояла эта исполненная Христом воля Божия по отношению к Богочеловеку, принявшему на Себя грех человека (2Кор.5:21)? В том же, в чем состоит воля Божия по отношению ко всякому грешнику: «Бог не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез.18:23). Таким образом, Христос, усвоив Себе грех человечества, должен был пережить весь процесс обращения (см. Энциклопедия, III), который должен был совершиться в человечестве. Процесс этот состоит из двух моментов: отречения от греха и замены греховных дел делами добра. Последний момент обусловливается первым. Пока в грешнике не существует отвращения ко греху, в нем не может зародиться и желание переменить то состояние, в котором он находится, на лучшее; не может быть, следовательно, и стремления к делам Божиим. Это отвращение возникает на почве мучительного сознания противоречия между стремлением к богообщению и отдаляющим от Бога грехом. Чем живее сознание блаженства богообщения и сильнее стремление к последнему, тем сильнее чувствуется человеком боль переживаемого им раздвоения, и вследствие этого сильнее желание избавиться от него путем всецелого отречения от греха. В этом раздвоении и состоит наказание за грех, под гнетом которого человек начинает ненавидеть грех и в силу этой ненависти очищаться от него, умирать греху и возрождаться к новой жизни. Здесь опять открывается необходимость в искуплении. Дело в том, что грех, отделив человека от Бога, в то же время, лишил человека живости представления о блаженстве богообщения. Отсюда утратилась и чувствительность к боли греха. Человек потерял способность к спасительной «печали по Бозе»; мало того, – грех сделался стихией жизни грешника, вне которой он не мог жить и мыслить жизнь. Отчуждение от Бога перестало быть горем грешники, наоборот – на нем он стал строить все радости своей жизни, все свое счастье. Конечно, и грешник страдал, но эти страдания не вытекали из сознания противоречия между его внутренним свободным стремлением к богообщению и отдаляющим от Бога грехом, и были следствием внешней невозможности осуществить во всей полноте свои планы, были соделывающей смерть печалью по мирском. А если так, то грешный человек не мог пережить процесс возрождения в полном и строгом смысле слова. Этот процесс мог пережить только Тот, Кто, не совершив ни одного греха, не имея никакой вины и, следовательно, сохранив сильнейшее стремление к богообщению, а в силу этого – и абсолютную чувствительность ко злу, принял бы на Себя грехи других, т. е. только Искупитель. Только абсолютно безгрешный и потому всегда пребывавший в теснейшем общении с Богом, но вместе с тем, и усвоивший Себе грех мира, мог испытать абсолютное страдание, приносимое грехом, и через него умереть греху и возродиться к новой жизни. Во Христе человечество впервые вполне сознало то внутреннее противоречие, которое внес в его жизнь грех, впервые претерпело «оброки греха» и, умерши греху, страданиями возродилось к новой жизни (см. Рим.6:6–7). Оба эти момента – смерть греху и возрождение к новой жизни неотделимы друг от друга: отречение от своей греховной воли, смерть греху есть, в то же время, подчинение воле Божией, возрождение к новой жизни и наоборот (см. Евр.5:8). Отречение от взятого на Себя греха человечества через страдание совершалось в течение всей жизни Искупителя, вся Его жизнь была непрерывным страданием и своего апогея оно достигает на кресте, когда бесконечно-мучительное сознание выражающейся в смерти отдаленности от Бога побудило Искупителя возгласить: «Боже мой, Боже мой, вскую Мя еси оставил» (Мр.15:34, ср. Мф.26:39). Тогда-то и «совершилось» (Ин.19:30) искупление. Таким образом, только во Христе мог произойти процесс полного отвращения от греха и возрождения к новой жизни, а в прочих людях он может иметь место лишь постольку, поскольку их жизнь объединяется, срождается (Ин.15:15) с жизнью Христа, и только в силу этого объединения люди получают уверенность, что ничто более не отлучает их от любви Божией, и могут отвечать на любовь Божию изгоняющею страх любовью. Как совершается это объединение жизни человека с жизнью Христа, см. под словами Освящение и Церковь.

Наряду с указанным пониманием искупления в истории христианского богословия известно и другое, внешне юридическое, развитое р.-католическими богословами, удержавшееся у протестантов и имевшее влияние и на православных богословов. Следы его можно видеть в занимавшем еще богословов древней церкви вопросе: «Кому дан был выкуп Искупителем»? Вопрос этот возможен только на почве понимания рабского состояния человека, как зависящего от внешних условий. На самом же деле, как мы видели, причина этого рабства внутренняя – препятствие, полагаемое стремлению человека к богообщению его греховностью, а все внешние ограничения свободы человека имеют значение лишь постольку, поскольку существует это внутреннее рабство греху. Следовательно, раз это рабство уничтожено смертью греха, человек снова призван к свободе, и все внешние ограничения и его свободы падают. Искупление есть процесс внутреннего освобождения от греха посредством страданий и поэтому на вопрос – «Кому дал выкуп Иисус Христос» и правильный ответ мог бы заключаться лишь в том, что Он дал выкуп Себе Самому, поскольку Он взял на Себя грехи людей, а еще лучше указать на неправильность самого вопроса. Между тем, начиная со св. Иринея, богословы искали субъекта, которому был дан этот выкуп. Выбор здесь мог быть только между диаволом и Богом. На первой точке зрения стоят: Ириней, Ориген, Григорий Нисский, Августин, Лев Великий и Григорий Великий (см. изложение их взглядов у Светлова, op. cit., стр. 90–212), на второй р.-католическо-протестантская теория искупления. Впервые она была обстоятельно раскрыта в XI в. Анзельмом Кентерберийским (см. Энц. I). По этой теории человек своим грехом оскорбил честь Бога, за что и подлежит гневу Божию. Так как величие Божие бесконечно, то бесконечно должно быть и наказание за него. Это наказание могло быть заменено соответствующим удовлетворением (satisfactio), т. е. удовлетворением бесконечным. Так как конечный человек такого удовлетворения дать не мог, то его дал сам Сын Божий, неповинная и добровольная смерть Которого была более чем достаточным удовлетворением чувству оскорбленного достоинства Бога. Теперь людям возвращается благоволение Божие, им дается благодать Божия, заслуженная Христом, благодать прощающая, освящающая, усыновляющая, освобождающая от греха, смерти и диавола, словом – оправдывающая, под условием, впрочем, некоторой заслуги со стороны самих людей: добрых дел (р.-католичество) или веры (протестантство). Главный недостаток этой теории – в том, что она представляет искупление совершенно внешним, посторонним по отношению к человеку, фактом. Если грех состоял в оскорблении чести Божией и, если Христос с избытком уплатил за все грехи человечества, то совершенно непонятно, на что нужны добрые дела или вера. «Если Христос уплатил за всякую вину человека, за прошедшую, настоящую и будущую, то уже нет более никакой вины. Если Он претерпел за нас всякие наказания – временные и вечные, то не может быть, вообще, речи о наказании. Если Он исполнил закон вместо нас, то нам уже не нужно исполнять его. Если католико-­протестантское учение не делает таких выводов, говоря, что жертва и заслуги Христа спасают лишь под условием покаяния и веры, и неверующий имеет на себе вину как до, так и после искушения на Голгофе, то этим доказывается лишь то, что, для избежания полного ниспровержения всяких нравственных понятий и требований, представление о спасении совершенно недостаточно» (Вирт). Наоборот, в православном учении между внутреннею нравственною жизнью человека и искуплением устанавливается самая тесная связь. Цель искупления в том и состояла, чтобы сделать возможным всецелое исполнение безусловного требования удовлетворения правде Божией со стороны каждого человека для его спасения; следовательно, это требование искуплением не только не отменяется, но утверждается и усиливается: теперь оно может, а следовательно, и должно быть выполнено каждым (Светлов, op. cit., стр. 415). Из других многочисленных недостатков этой теории отметим, как более важный, ее грубый антропоморфизм по отношению к Богу. Бог представляется здесь мстящим человеку из чувства оскорбленного самолюбия и требующим от человека вещественного выкупа за преступление. Такое представление вопиющим образом противоречит учению о Боге, как существе всеблагом, всеблаженном и неизменяемом. На самом деле, и после грехопадения отношения Бога к человеку определяются тою же любовью, что и раньше, но только теперь в факте греха в человеке является задержка, делающая его неспособным к восприятию этой любви. Чтобы сделать человека способным устранить эту задержку, для этого и нужно было искупление.

Литература. Ф. А. Голубинский, «Премудрость и благость Божия в судьбах мира и человека», письма III и IV; Гизо, «Искупление», «Правосл. Об.» 1864, № 12; Сергиевский, «Искупление человека», там же 1871, № 12; Μ. Μ. Воздвиженский, «Искупление, как откровение благости и правосудия», там же 1885, № 1. 1886, № 1; Н. Я. Беляев, «Римско-католическое учение об удовлетворении Богу со стороны человека», Казань 1878, А. Д. Беляев, «Любовь божественная, опыт раскрытия главнейших христианских догматов из начала любви божественной», Μ. 1880, стр. 105–220; П. Светлов, «Значение креста в деле Христовом», Киев 1893; Сергий (Старогородский), «Православное учение о спасении». См. также соответств. отделы в системах и курсах догматического богословия.

С. Т.