Даниил пророк

Даниил пророк – последний из четырех великих еврейских пророков, живший в эпоху вавилонского плена, происходил из колена Иудина (Дан.1:6) и был знатной фамилии (Дан.1ст.), состоял даже, если верить И. Флавию, в родстве с царским домом (Древн. 10, 10, 1). После одного из нашествий на Иерусалим вавилонского царя Навуходоносора, бывшего в третий год правления Иоакима, царя иудейского, т. е. около 605–607 г. до P. X., Д., в числе прочих заложников, был отведен в вавилонский плен (Дан.1:1–3). Там он, в качестве юноши знатного рода, был взят к царскому дворцу и получил блестящее воспитание в духе тогдашней вавилонской мудрости, не забыл, в то же время, и своих отеческих преданий. Вместе с Д. ту же школу прошли и три его друга, причем все они получили и новые халдейские имена; в частности Д. был переименован в Валтасара (Дан.1:6–7). Все эти подробности первого, раннейшего, периода жизни пр. Д. подтверждаются, так или иначе, и свидетельством вавилонских памятников. Из них мы, прежде всего, узнаем, что обычай брать ко двору мальчиков из высших аристократических семей покоренных народов и воспитывать их в халдейско-национальном духе был в широком употреблении у дальновидных вавилонских правителей. Аналогичный этому пример имеем мы в одной из надписей Сеннахериба, где говорится о том, как ниневийский царь Саргон взял в свой дворец одного юного халдеянина, дал ему блестящее воспитание и впоследствии сделал даже наместником Вавилона³⁶. Что, вообще, вавилонские дворцы, начиная с эпохи Саргонидов (с VII в. до P. X.), служили центрами всей тогдашней образованности, за это говорят современные раскопки их, вскрывшие целый, доселе неведомый, мир ученой и учебной литературы той эпохи.

Самое указание Библии на характер школьного обучения в Вавилоне точно также как нельзя лучше выражает сущность халдейской науки, которая состояла, именно, из знакомства с древним суммерийско-аккадийским наречием, на котором были написаны священные гимны ассиро-вавилонян («книги»), и из изучения живого, разговорного языка страны (язык халдейский). Обычай давать иностранцам, в случае их возвышения, новые имена настолько хорошо известен нам, как из Библии, так и из свидетельств монументов, что нет надобности это и доказывать: довольно указать только, хотя бы, на подобный же пример из истории Иосифа (Быт.41:45).

Второй период жизни пр. Д. был временем его постепенного возвышения до роли одного из первых, по влиянию, царедворцев. Впервые Д. особенно сильно выдвинулся после того, как напомнил Навуходоносору виденный, но забытый им и сильно его мучивший сон, – а также и дал его истолкование, история чего подробно излагается во второй главе его книги. Различные частности этого повествования точно также подтверждаются свидетельствами клинообразных памятников.

О том, как сильна была вера в сновидения у всей восточной древности, нечего и говорить, так как это факт общеизвестный. В своих снах древние думали читать волю богов и потому истолкование их естественно перешло в руки жрецов. Библия разделяет этих жрецов на несколько классов, соответственно их специальности: «хартумим», «хакамим», «асафим», «касдим» и «гацрим». Такое деление вполне оправдывается и клинообразной литературой. В магических книгах Ассурбанипаловой библиотеки именем kasdim называются астрономы, а gazrim – предсказатели; hartumim и hakamim были врачи, a asafim – теософы.

Из числа всех мудрецов священный текст называет одного по имени – Ариоха, выделяя его в качестве «архимагира»; т. е. начальника магов. В евр. подлинник эта должность обозначена термином – rab-tab-bahayyâ, что в буквальном переводе значит: «начальник распростертых». В клинообразных текстах мы не находим еще подобного термина, но встречаемся с его синонимом – rab-dlaki, что значит «начальник мертвых». Что же касается самого имени этого начальника – Ариох, то оно употребляется довольно не редко в клинописных документах.

Дальнейшим эпизодом из жизни пр. Д., отмеченным в его книге, является отказ Д. и трех его друзей поклоняться статуе, со всеми его последствиями: ввержением в огненную пещь и чудесным спасением в ней (IV гл.). Рассказ об этом, несмотря на его очевидную чудесность, полон исторической правды в изображении различных деталей. Основываясь отчасти на раскопках, а еще больше на описаниях клинообразных текстов, мы знаем, что колоссальные статуи, подобные изображаемой в данной главе, несомненно существовали у вавилонян; таковы, между прочим, были три статуи, описанные Диодором Сицилийским: они заключали в себе массу золота в 5,850 талантов, весили 143,559 килограммов и стоили 430, 677 франков³⁷. В Британском музее в настоящее время можно видеть поразительные по своим размерам обломки подобных статуй и по ним судить о колоссальной величине целого. Недаром такой авторитетный ориенталист, как Ленорман, заметил о статуе Навуходоносора, что библейское описание ее весьма достоверно, так как оно носит печать своего времени³⁸.

Укоренившееся у нас мнение, что поставленная Навуходоносором статуя была его собственным изображением, составляет плод недоразумения: по крайней мере, сама Библия, хотя и не называет определенно этой статуи, но достаточно ясно разграничивает царя от воздвигнутой им статуи. Ученые же думают, что это была статуя Бел-Меродаха, патрона царя Навуходоносора.

В клинообразной литературе можно видеть указание и на то самое «поле Деир», где, по замечанию Библии, была воздвигнута эта статуя. В них оно называется равниной «Dura» и указывается по соседству с современными развалинами Вавилона; существующий в настоящее время здесь маленький городок и доселе носит древнее название своей долины³⁹.

Поклонение новопоставленной статуе сопровождалось, по Библии, торжественной музыкой на различных инструментах. Черта чисто вавилонская и, именно, этой эпохи. На многих ассиро­-вавилонских барельефах из эпохи Ассурбанипала, Сеннахериба и Ассаргадона мы можем видеть изображения подобных музыкантов и всех тех музыкальных инструментов, которые перечисляются в Библии (Дан.3:5). Вообще, опираясь на исследования Ленормана, мы должны сказать, что инструментальная музыка, едва известная при первых ассирийских царях, становится, начиная с VII в. до P. X., главным элементом всех религиозных празднеств в Ассирии и Вавилоне⁴⁰. Точно также вполне отвечают современной им действительности и все те классы должностных лиц, которые были назначены состоять при этой религиозно­-патриотической церемонии, как это обстоятельно доказал, напр., Pusey в своем ученом комментарии на кн. пр. Д. и не раз уже упомянутый Ленорман в его специальной монографии⁴¹.

Что касается того жестокого наказания, которому подвергли Д. и трех его друзей за преслушание царского повеления, то и оно было совершенно в духе страны и эпохи; для этой цели, по свидетельству известного исследователя вавилонской древности – г. Смита, пользовались огромными плавильными печами, допускавшими возможность самой высокой температуры⁴². Но Бог чудесно сохранил Д. и трех отроков невредимыми; и это так сильно поразило Навуходоносора, что он прославил их Бога, а самих отроков назначил на высокие должности (Дан.3:96–97).

Из событий последующей жизни Д. обращают на себя внимание еще два, отчасти напоминающие собою два вышеуказанных. Это, во-первых, новое истолкование Д. сна Навуходоносору, отличающееся от раннейшего тем, что здесь дано было лишь одно истолкование сна, без его напоминания. На основании последнего сна, Д. предсказал Навуходоносору страшную болезнь, которая, по повествованию Библии, вскоре его действительно и посетила (Дан.4). В открытых доселе клинописных документах мы не встречаем ясных указаний на ужасную болезнь, постигшую Навуходоносора («ликантропию» на современном медицинском языке); но некоторую глухую ссылку на нее, по-видимому, имеем, – это, именно, в тех вавилонских документах, где преемником Навуходоносора называется Нериглиссор, опущенный в официальных списках ассиро-вавилонских царей. Отыскивая причины такого загадочного пропуска, ученые и полагают, что Нериглиссор был не самостоятельным царем, а лишь временным правителем, именно в течение болезни Навуходоносора. Более ясное указание на последнюю сохранилось у Абидена, который упоминает о том, как Навуходоносор во время одной из своих прогулок упал с высоты и сделался болен⁴³.

Другим эпизодом жизни пр. Д., несколько аналогичными, с ввержением в огненную пещь, было заключение его в львиный ров, по наветам его врагов случившееся в царствование Дария Мидянина (Дан.6). Все детали этого библейского рассказа стоят в согласии со свидетельствами монументов. Достоверно известно, прежде всего, что такой способ казни, как бросание зверям, действительно, практиковался у вавилонян. На одном из охотничьих барельефов эпохи Ассурбанипала мы имеем даже рисунок подобного львиного загона: он представляет из себя довольно поместительную клетку, наверху которой стоит человек и приподнимает дверцу, а из самой клетки наполовину высунулся уже лев, по-видимому, устремляющийся на несчастную жертву⁴⁴.

Пр. Д. и на этот раз, как и прежде, был чудесно спасен среди опасности, чем прославил только Бога и возвысил себя (Дан.6:23–27). С тех пор положение Д. окончательно упрочилось и он оставался влиятельным сановником не только при дворе самого Дария, но также и преемника его Кира. Когда Кир, вероятно, не без влияния Д., возвратил иудеев из плена, то пр. Д. уже не пошел на родину, отчасти, быть может, по преклонности своих лет, а главное – наверное, потому, что он был еще нужен здесь для тех из числа своих соотечественников, которые, подобно ему, должны были остаться на реках Вавилона.

Пр. Д. жил очень долго и действовал при целом ряде вавилонских царей: при Навуходоносоре, Валтасаре, Дарии Мидянине и Кире. При них он изрек несколько замечательных пророчеств, относящихся к будущей судьбе языческих царств, а также и к истории мессианского царства («Седьмины Данииловы»).

Пр. Д. скончался в глубокой старости (свыше 90 лет), в начале полновластного правления Кира, после завоевания им Вавилона (Решение хронологич. затруднений см. в статье «Дарий Мидянин»). О смерти и погребении пр. Д. сложилось несколько легенд: Вавилон, Экбатана и Сузы оспаривают друг у друга место его погребения, каждый указывая гробницу пророка, служащую предметом благоговейного почитания не только у иудейских, но и у мусульманских поклонников.

Делая общее заключение о личности пр. Д. и его миссии, мы должны сказать, что это была одна из самых крупных ветхозаветных личностей последнего периода. По тому значению, какое имел Д. в вавилонском плену для своих соотечественников, его справедливо сравнивают с Иосифом, а по его миссионерской роли в центре тогдашнего языческого мира его не без основания сближают с новозаветным апостолом языков.

Литература: Knabenbauer «Commentarius in Danielem prophetam». Paris, 1890. Pusey, «Daniel the Prophet». New York 1886. A. Kamphausen «Das Buch Daniel und die neuste Geschichtsforschung». Leipzig 1892. Vigouroux, «La Bible et les decouvertes modernes» t. IV. Lenormant, «La divination chez les Chaldeens». Paris,1875. Hunter, «The Story of Daniel, his Life and Times». Edinburg 1885.

А. Покровский

Книга прор. Даниила – состоит из двух частей, исторической и пророческой. В первой содержится история жизни и деятельности пр. Даниила, как она изложена выше, а во второй излагаются бывшие ему видения о судьбе Иудеи и языческих царств, имевших влияние на судьбу народа Божия, от плена Вавилонского до пришествия Мессии, или до утверждения на земле царства святых Вышнего. Первое из них, падающее на первый год Валтасара, это видение четырех животных, означающих четыре царства в их преемственной последовательности: вавилонское, мидо-персидское, македонское (греческое) и сиро-египетское (VII гл.); второе (третий год Валтасара) видение овна и козла, – символов царств мидо-персидского и греческого (гл. VIII); третье (первый год Дария Мидянина) – видение о семидесяти седьминах (IX гл.) и, наконец, четвертое – видение о будущей судьбе народа еврейского в связи с историей двух языческих государств египетского и сирийского (гл. X-XII).

Различные по содержанию, обе части кн. пр. Даниила раскрывают одно учение о всемирном царстве Божием и Сыне человеческом. В своем развитии оно сводится к двум положениям: всемирное царство не может навсегда остаться во власти язычников, оно существует только при посредстве и ради Израиля; в лице Сына человеческого последний предназначен к господству над миром, к осуществованию на земле вечного царства Божия. Уяснению первого положения посвящены шесть начальных глав кн. Д. Власть над миром, учат они, принадлежит одному всевышнему Богу. Но Его царство наступит по истечении известного времени, после падения нескольких всемирных монархий (II гл.). До этого же времени Бог вручает власть над вселенной то одному, то другому царю. Языческие монархи могут быть владыками мира лишь под условием сознания зависимости своей власти от верховной власти Бога. Так, Навуходоносор, лишенный престола за гордость и высокомерное отношение к Господу сил, остался царем лишь потому, что под конец своей жизни исповедал величие и силу Бога Израилева (IV гл.). Но как это, так и два предшествующих сновидения (II-III гл.) имеют значение для него одного и не сопровождаются никакими результатами для его подданных. Они остаются язычниками, не знающими истинного Бога, того Бога, Который дарует спасение не только иудеям, но и язычникам. Поэтому они и не могут быть владыками мира. И чем дальше идет время, тем яснее становится эта невозможность. Преемники Навуходоносора уже утрачивают понятие о происхождении своей власти. Его потомок Валтасар знал, что царство, величие, честь и слава даруются Богом (Дан.5:18–22), и, тем не менее, вознесся против Владыки небес, осквернил сосуды Иерусалимского храма. За это он лишился престола и жизни: Вавилонская империя гибнет тогда, когда повелитель ее забывает истинного Бога. Власть над миром переходит к другому царю – Дарию Мидянину. Он не нуждался, подобно Навуходоносору, в наставлениях и руководстве Д. для познания истинного Бога, Которого считает владыкой вселенной. Уважает он и Даниила, видя в нем служителя Божия. Но это отвлеченное знание не принесло Дарию пользы. Он не имеет мужества всенародно исповедовать свою веру в Бога и защитить Его служителя Д. Он, имевший возможность спасти последнего одним словом, позволяет бросить его в львиный ров. Дарий не враг Бога, как Валтасар, но и не такой убежденный Его поклонник, как Навуходоносор. Он действует нерешительно, склоняется то в ту, то в другую сторону; поступает то вопреки совести и вере в Бога, то сообразно с лучшими своими убеждениями. Бесхарактерный, нетвердый в вере Дарий так же не мог быть владыкою мира, как и легкомысленный Валтасар. Так разъясняется на примерах из жизни языческих царей основное положение кн. Д. о неспособности язычников быть владыками мира. Понятие об истинном Боге не только не делает среди них никакого прогресса, но, наоборот, все более и более ослабляется. Сперва Навуходоносор, смиренно признавший величие Бога и возвеличивший Д., затем Валтасар, равнодушный к Богу, но чтивший Д., и, наконец, Дарий, подвергший последнего смертной опасности. При таких условиях власть над миром не может оставаться в руках язычников, она должна перейти к другому народу. И этим народом может быть только Израиль. Владыкою народов и вселенной он является уже при Навуходоносоре в лице своего представителя Д. Но действительным правителем мира он сделается лишь после падения четвертой монархии. Царство перейдет тогда к святым Вышнего, во главе с Сыном человеческим, и они будут владеть им «во век и во веки веков». Восстановление славы и могущества Израиля в этот, а не иной какой-либо период определяется тем, что только к данному времени будут прощены и очищены все его прегрешения, мешавшие до сих пор открытию среди него вселенского царства Божия (Дан.9 гл.). В состав открывающегося с данного момента вселенского царства войдут все «записанные в книге». Его членами сделаются и имеющие воскреснуть впоследствии мертвые. Они восстанут для участия в благах спасения, для получения награды за свое благочестие. Восстанут и грешники, но – для того, чтобы подвергнуться наказанию за содеянное зло (Дан.10–12 гл.). Главою этого вечного царства будет Сын человеческий – обетованный Мессия.

Исключительный характер деятельности пр. Д., проведшего всю свою жизнь при дворе вавилонских и персидских царей, особенность его пророчеств, облеченных в форму возвышенных видений, а равно, и арамейский язык некоторых частей его книги (гл. Дан.2:4–49 ст., Дан.4–7 гл.) могли служить основанием для выделения ее в еврейской Библии из ряда книг, собственно, пророческих и отнесения к разряду писаний. Было ли это сделано при заключении канона, или же позже, сказать невозможно. Тот, впрочем, факт, что в Александрийском переводе LXX и у Иосифа Флавия кн. Д. причисляется к книгам пророческим, дает некоторым ученым основание думать, что отнесение ее к отделу писаний – явление позднейшего времени, дело талмудистов, не считавших Д. за пророка.

Причисленная у LXX к отделу пророков, книга Д. представляет у них еще ту особенность, что далеко не воспроизводит своего еврейско-арамейского оригинала. На каждом шагу встречаются всевозможные изменения фраз и отдельных выражений подлинника, опущения и сокращения чередуются с расширением текста. Ни одна глава не свободна от недостатков и промахов, с этой стороны все они одинаковы. Все различие между ними заключается в том, что общее несовершенство перевода принимает в отдельных словах различные оттенки, выступает то в больших, то в меньших размерах. Наибольшею близостью к подлиннику отличаются гл. I-III и VII-XII. В общем, они переведены верно и тщательно, хотя выдерживают более смысл, чем букву. Особенно ясно выступает эта черта в гл. I-III и VII, лучшей части всего перевода. Мысль оригинала передана в них исторически верно и искусно, так что здесь не страдает ни первоначальное значение слов, ни гений греческого языка. Наоборот, гл. VIII-XII следуют букве оригинала, следуют настолько рабски, что, напр., гл. XI может быть понятна только при сличении с оригиналом. Но при общей удовлетворительности перевода и эта первая группа глав представляет немало случаев разнообразного уклонения от подлинника. Вольный перевод чередуется в них с добавлениями, опущениями и прямым непониманием оригинала, приводящим к его искаженно. При этом, одни из неправильно переведенных мест обнаруживают в авторе отсутствие исторических знаний, другие – прямую тенденциозность. Так, Дан.11:5–20 представляют в подлиннике голый, но точный обзор истории Птоломеев и Селевкидов, а 21–39 ст. подробное пророческое изображение царствования Антиоха Епифана. Между тем, переводчик, не поняв оригинала, извратил его, нарисовал совершенно ложную картину. Образцом тенденциозности может служить перевод IX гл. Содержащееся в ней пророчество о 70 седьминах автор относит ко временам Антиоха Епифана и сообразно с этим изменяет числа подлинника: вместо 7 и 62 седьмин, имеющих пройти от издания указа о восстановлении Иерусалима до Христа, он поставил 77 и 62, дающие в сумме 139 – число, указывающее начало царствования Антиоха Епифана по Селевкидовой эре. Совершенно иным характером отличается перевод IV-VI гл. Уклонение их греческого текста от арамейского подобно тому, как, если бы дело шло не о различных чтениях, а о двух совершенно самостоятельных рассказах. Переводчик распоряжается текстом этих глав с неограниченной свободой: он то расширяет его (Дан.4:7–9, 16, 24, 28, 30, 34; 5:4, 6, 30; 6:18, 20 и т. п.), то сокращает (Дан.4:3–7, 11–13; 5:1–3, 10–11; 6:8). Господствующий здесь произвол невероятен: без всякого права переводчик то истолковывает текст, то перефразирует, то сокращает. Почти ни один стих греческого текста не соответствует масоретскому, во многих случаях от оригинала остается слово, два.

Все эти неисправности перевода LXX и были причиною того, что церковь отвергла кн. Д. в Александрийской редакции и приняла ее в переводе Феодотиона. Вошедший в употребление в конце IV или начале V в., он пользовался известностью и в более раннее время. По нему читали Даниила не только Ориген, Ипполит, Тертуллиан, но Ерм, Климент Римский. Встречающиеся в произведениях этих лиц выдержки из кн. Д. представляют поразительные уклонения от ее Александрийского перевода и характерные совпадения с переводом Феодотиона. Отвержение древнею церковью перевода LXX в кн. Д. было причиной того, что Александрийский текст вышел из употребления в христианской церкви последующего времени и едва не затерялся. Он был найден в конце XVIII ст. и издан в Риме в 1772 г. по рукописи IX в.

Третьей особенностью Александрийского перевода кн. Д. является существование в нем лишних, против еврейского текста, добавлений. Это – ст. 24–90 третьей главы, история Сусанны, изложенная в XIII гл., и рассказы XIV гл. о Вилле и драконе. Неизвестные подлинному тексту, все эти отрывки встречаются, кроме перевода LXX, в переводах Феодотиона, Акилы и Симмаха, древнеиталийском, бл. Иеронима и во всех восточных – сирских, коптском, эфиопском, армянском и т. п. И так как перевод Феодотиона сделан с еврейского текста и совершенно независим от греческого, то этот факт говорит в пользу того, что указанные отрывки существовали первоначально и в оригинальном тексте: иначе Феодотиону неоткуда было бы их заимствовать. В частности, что касается присутствия в первоначальном еврейском тексте 24–90 ст. III гл., то оно доказывается нелогичностью современного еврейского чтения в данном месте. «Седрах, Мисах и Авденаго упали в раскаленную огнем печь связанные. Навуходоносор царь изумился и поспешно встал, и сказал вельможам своим: не троих ли мужей бросили мы... вот я вижу четырех»... В греческом и славянском тексте изумление царя, а равно и замечание: «вот я вижу четырех» объяснено в ст. 24–90, повествующих о спасении трех отроков ангелом, снисшедшим в огненную печь. Очевидный пропуск в еврейском тексте предполагает существование более пространной еврейско-арамейской редакции, которую имели под руками LXX и Феодотион.

Автором книги, носящей имя пр. Д., был сам Даниил. На его авторство указывают многие места книги (Дан.5:1; 8:1; 9:2; 10:1; 12:4), голос всей ветхозаветной церкви, в частности, показание Иосифа Флавия, что иудеи показали Александру Македонскому книгу пр. Д., и, наконец, свидетельство Нового Завета (Мф.24:25; Евр.11:33–4; 2Фес.2:3–4 и т. п.). Сообразно с этим, написание кн. Д. относится ко времени плена вавилонского. Справедливость последнего положения подтверждается, между прочим, всем содержанием книги. Как показывают раскопки на месте древнего Вавилона и Ниневии, нарисованная в ней картина Вавилона и его жизни настолько верна, что могла быть делом только современника, видевшего все описываемое своими собственными глазами. Так, рассказ о воспитании Д. и его друзей при вавилонском царском дворце по приказанию Навуходоносора и о назначении их государственными чиновниками отмечает тот свойственный ассиро-вавилонским царям обычай, что при завоевании какой-либо страны они нередко брали в плен небольших мальчиков знатного происхождения, давали им при дворе прекрасное воспитание, наряду с детьми первых сановников государства, а впоследствии предоставляли им не только соответствующие должности в государственной службе, но и делали самостоятельными правителями целых областей. «Белиба, выросшего, подобно маленькой собачке, в моем дворце, говорит в одной надписи Сеннахирим, я поставил в Сумире и Аккаде правителем над ними». Для обучения таких детей были устроены при дворах ассирийских и вавилонских царей хорошо организованные школы. Открытая Ниневийская библиотека Ассурбанипала главным образом назначена была для учителей и учеников придворной школы. В плитках этой библиотеки заключаются руководства по азбуке, грамматике, истории, словарь халдео-туранский, словарь древнейших надписей, словарь ассирийских синонимов и целых выражений; записи юридического содержания; фрагменты мифологического содержания; сведения об эпитетах и атрибутах разных богов; о главнейших храмах и т. п. Совокупность всех этих знаний и сведений как нельзя более соответствует замечанию кн. пр. Даниила, что он был обучен «книгам и языку халдейскому». Пред началом воспитания Д. получил новое имя. Подобным же образом поступил Навуходоносор с побежденными царями: Нехао и Матфанией; первому дал имя Набу-сети-банни, второму Седекия. Наконец, и имена начальников евнухов – Асфеназа и Аменсара довольно часто встречаются в вавилонских надписях. Таким же точно воспроизведением вавилонской действительности является рассказ о сновидении Навуходоносора, о тревоге царя и приглашении для объяснения забытого сна мудрецов пяти классов. Характер и содержание сна Навуходоносора как нельзя более соответствуют понятиям и вкусам ассиро-вавилонских царей. Царь видит огромный истукан, сделанный из разных металлов и веществ. Статуи, самые разнообразные по величине, материалу и форме, были весьма обычны и очень часто встречались в Ассирии и Вавилоне. Один Ассурбанипал увез в Ниневию 32 статуи царей золотые, серебряные, мраморные, и не меньшее количество драгоценных статуй богов. Все эти статуи он поместил в Ниневии, а из нее они могли быть перенесены в Вавилон. Кроме драгоценных металлов, в статуе, виденной Навуходоносором, были железо и даже глина. И действительно, ассиро-вавилонские раскопки показывают, что в Ассирии и Вавилоне статуи изготовлялись и из этих неценных материалов. При свете тех же вавилонских памятников становится понятною и тревога Навуходоносора, забывшего сон. Причины ее заключаются в том важном значении, какое усвоялось вавилонянами сновидениям. Они и их цари верили, что боги во сне открывают людям свою волю. Так, сам Навуходоносор в одной своей надписи обращается к богу Самасу, с молитвою, чтобы тот во сне возвестил ему свою милость и благоволение. Усвояя снам такое значение, вавилонские цари держали для их объяснения целый штат мудрецов, а приводимая Д. классификация этих последних как нельзя более подтверждается найденными в библиотеке Ассурбанипала магическими книгами. Три последние класса халдейских мудрецов: хартумим – заклинатели, хакамим – медики, асафим – теософы, соответствуют по своим знаниям и занятиям трем отделам древней магической библиотеки города Эреха, составленной писцами Ассурбанипала. Одна книга ее называется «злые духи». В ней содержатся заклинательные формулы, употреблявшиеся халдейскими хартумимами для предохранения людей от влияния злых духов. Вторая книга заключает в себе разные наговоры и указание снадобий для излечения болезней. Содержанием этой книги пользовались, очевидно, халдейские хакамимы для лечения больных. Третья книга содержит гимны богам, пению которых усвоялось сверхъестественная сила. Этими гимнами, вероятно, пользовались асафимы при сообщении народу оракулов. В полном согласии со свидетельством вавилонских памятников о жизни и быте вавилонян стоит также рассказ III гл. кн. Д. о поклонении громадной статуе, поставленной на поле Деире. В ассиро-вавилонских памятниках часто изображаются сцены праздников в честь разных статуй и богов. Между прочим, и Навуходоносор перечисляет в одной своей надписи, в какие дни года совершались праздничные процессии с различными статуями. Один из таких праздников и описан у Д. Устроенная Навуходоносором статуя поражает своею колоссальностью (60 локтей высоты и 6 локтей ширины равняются 13 саж. 6 вер. и 1 саж. 15 в.) и ценностью. Но и эта подробность не может вызвать недоверия к библейскому повествованию. Навуходоносор, по свидетельству древних памятников, любил грандиозные постройки. В одной из своих надписей он говорит о себе, что покрыл чистым тяжеловесным золотом алтарь, назначенный для вавилонской пирамиды, и покрыл блестящим золотом внутренность верхнего святилища пирамиды в Борзиппе. По словам же Диодора Сицилийского, три громадные статуи, увенчивавшие вавилонскую пирамиду, со своими украшениями образовывали массу золота в 5,850 талантов, ценностью на наши деньги около 200 миллионов рублей. Равным образом, Геродот, посетивший устроенное Навуходоносором святилище в Борзиппе после его разграбления Ксерксом, видел в нем золотую статую Юпитера (Вела), стол, трон, скамью, – все из чистого золота, все весом на 800 талантов и стоимостью на наши деньги до 26 миллионов рублей. Так, описываемая у Д. золотая статуя Навуходоносора вполне соответствует другим подобным же сооружениям этого царя и носит на себе точную печать его эпохи и деяний. Тем же характером отличается указание на место постановки статуи: название «Деир» усвояется одной равнине близ Вавилона и до настоящего времени; и рассказ о ввержении Анании и его друзей в печь огненную: по свидетельству пр. Иеремии Навуходоносор изжарил на огне иудейских лжепророков Седекию и Ахава за возмущение иудеев против его власти (Иер.20:22). Подобным же соответствием духу времени отличается, наконец, и повествование об изданном Дарием Мидянином указе, по которому никто не имел права молиться никакому божеству, кроме царя. Обоготворение царской личности находится в полном согласии с верованиями мидян и персов. По свидетельству Геродота, мидийский царь Дейок запретил являться к себе лично своим подданным, скрывался от глаз народа, чтобы подданные, не видя его, признавали его высшим божественным существом. Этот взгляд на царей сохранялся у мидян и в последующее время, и им-то руководился Дарий и его сатрапы, издавшие эдикт о поклонении царю. Не повиновавшийся ему Д. был брошен в львиный ров. На ассирийских памятниках нередко изображаются клетки со львами, а ассирийские цари упоминают, что противников своей власти они отдавали на съедение львам. Так как, далее, по законам персов и других древних народов, клеветники подвергались тем же наказаниям, на какие они обрекали свою жертву, то и враги Д. были брошены в ров. Так, исторические повествования кн. пророка Д. находятся в полном согласии со свидетельством небиблейских памятников о вавилонском и мидо-персидском царствах. И недаром же один из знатоков и исследователей в области истории и археологии – Ленорман, сравнивая книгу Д. с данными клинообразных надписей, изумляется верности той картины, какую рисует ее историческая часть относительно двора вавилонского и основных идей и понятий времени Навуходоносора, и приходит к тому выводу, что она написана в самом Вавилоне, и во время, близкое к изложенными в ней событиям. Не менее решительно и убедительно говорит о написании кн. Д. в период персидского владычества халдейский язык некоторых ее частей. Как показывает недавно вышедшее в свет исследование датского ученого Дитлефа-Нильсена, халдейский текст кн. Д. по начертанию слов и грамматическим формам восходит к началу персидского владычества, написан на древнем вавилонско-арамейском языке, а не на позднейшем палестинско-арамейском, как утверждают библеисты-филологи. Сообразно с этим, данный отдел кн. Д. написан гораздо ранее не только Антиоха Епифана или Маккавеев, ко времени которых относят ее происхождение, но и ранее арамейских отделов 1-й книги Ездры. В частности, употребляемые в кн. Д. арамейские названия музыкальных орудий (китрос=цитра; песантерин=псалтирь; сипопейя=симфония) представляют такие речения, которые образовались не из греческого, а из основ халдейского или древнего арамейского языка и принадлежат к подлинно халдейским словам. Равным образом, производимое из греческого «кирикс» халдейское «кароз» (Дан.3:4), значащее «глашатай», оказывается древнехалдейским словом, встречающимся в арамейской надписи VII или VI ст. до P. X. (См. «Хр. Чт.» 1908 г. апрель, стр. 674–6). Этот вывод в корне подрывает то положение отрицательной критики, что кн. пророка Д. написана в период Маккавеев, так как греческий язык, из которого заимствованы названия музыкальных инструментов, сделался известным жителям востока только с III в.

Литература. Бухарев. Св. пророк Даниил. Москва. 1864. Потапов. О кннге св. пр. Даниила. «Прибавления к Творениям св. отцов» 1871 г. ч. 24. Смирнов. Св. пророк Даниил. Рязань. 1879. Разумовский. Св. пр. Даниил и его книга. Петербург. 1891. Песоцкий. Св. пр. Даниил, его время, жизнь и деятельность. Киев. 1897. Юнгеров. Внебиблейские свидетельства о событиях, описываемых в книге пр. Даниила. «Православн. Собеседник». 1888. т. I.

А. Петровский.