Год

Год – библейский и церковный.

1) год библейский. Обычным обозначением года в Библии служить еврейский термин שנה, заключающий в самом своем корне идею повторения, круговращения, правильного чередования известных периодических смен (annies, ἐνιαντὁς). А так как Библия почти исключительно имеет дело с еврейским времясчислением, то и вопрос о библейском Г., в сущности, сводится для нас к исследованию года у древних евреев. В частности, мы должны здесь решить три следующих спорных вопроса: 1) какой год был у др. евреев: солнечный или лунный? 2) из скольких месяцев он состоял? и 3) когда начинался: осенью или весной? В решении первого из них, более или менее, сходятся почти все ученые, утверждая, что Г. древних евреев, как и современных нам, был лунным, т. е. определялся фазами луны и временем ее обращения вокруг земли. Правда, история библейской археологии знает и несколько противоположных попыток доказать сравнительную древность у евреев солнечного счисления перед лунным (Calmet, Credner, Böttcher и Seyffart), но она же имеет и прекрасные опыты разоблачения их несостоятельности (Bohlen, Benfey, Wiener, Vigouroux и др.). Убеждение в лунном характере еврейского Г. покоится на целом ряде солидных доказательств. Сюда, прежде всего, относится та особенная, исключительная роль, которая усвояется в Библии луне: она поставляется в ряду великих светил, долженствовавших служить «в знамения, во времена, и во дни, и в лета» (Быт.1:14), и даже прямо называется мерилом времени (Пс.103:19), ясно различаясь в этом отношении от солнца, которому приписывается только блеск и зной, тогда как за луной признается свойство «являть лета и знамения века» и определять «знамение праздника» (Сир.43:2–7). И действительно, большинство еврейских праздников стояло в зависимости от луны и ее фаз, а некоторые даже специально ею обусловливались. Так, оба главных еврейских праздника «Пасха», вместе с «Опресноками» (Исх.16:10) и праздн. «Кущей» (Лев.23:34–44; Исх.23ст.; Втор.16:13–15) падали на полную луну и продолжались до наступления следующей ее четверти. Кроме того, у евреев существовал специальный праздник «новомесячий», справлявшийся при наступлении каждого новолуния, причем особым звуком труб возвещалось и начало нового месяца (Чис.10:10), на благополучное течение которого и испрашивалось благословение Иеговы усиленными возлияниями и жертвами (Чис.28:11–15). Далее, об исключительной роли луны в календаре евреев говорит и самое название «месяца», для обозначения которого у них существовало два термина – chodesch и yerah, из которых первый значит «новолуние», а второй – «полная луна»; оба – весьма древнего происхождения. Наконец, нет недостатка и во внешних свидетельствах о лунном Г. евреев: об этом говорит не только современное счисление евреев, но и вся раввинская литература, где данный вопрос разработан со всею тонкостью каббалистической учености (Гемара, трактат «Берахот» и Мишна, тракт. «Рош гаххашана»; a Zohar in Gensim 236 р. в лунном счислении евреев видит даже особую привилегию их перед всеми прочими народами, ведущими солнечное счисление). Сюда же, в конце концов, относится и свидетельство древних ассиро-вавилонских памятников, твердо устанавливающих как бесспорно лунный характер халдейско-вавилонского Г., так и его несомненное влияние на еврейский, сказавшееся в тождестве имен месяцев, в равенстве их общего количества и в одинаковой степени их продолжительности.

Категорическое признание лунного Г. у евреев отчасти уже предрешает и второй, из поставленных вопросов – о продолжительности библейского Г. Последняя ни в каком случае не должна быть меньше 354 дней, т. е. полного круга луны, состоявшего из двенадцати синодических оборотов, как дает право заключать об этом самое древнейшее библейское указание на продолжительность Г., какое мы находим в истории всемирного потопа, где между окончанием 10-го месяца и началом следующего Г. указывается интервал в 54 дня, т. е. приблизительно еще два лунных месяца, что в общей сложности и составляет 12 месяцев²⁶ (Быт.8:5–13). Определенные свидетельства о двенадцатимесячном объеме библейского Г. проходят через всю ветхозаветную историю (3Цар.4:7; 1Пар.27:1, 15; Иер.52:81; Дан.4:26 и пр.). Первоначально, в течение всей допленной эпохи, месяцы Г. не имели собственных названий, а обозначались по порядку их следования: первый, второй, третий и т. д. Исключение составляли лишь четыре месяца года, имевшие помимо числового еще и предметное наименование: это – первый месяц Авив (Исх.13:4; Втор. 16), второй – Зив «месяц цветов» (1Цар.6:1, 37), седьмой – Ефаним «месяц ручьев» (1Цар.8:2) и восьмой – Було «месяц дождей» (1Цар.6:38). В эпоху же послепленную, кроме прежнего обозначения месяцев, появляются и новые, заимствованные от ассиро-вавилонян, а именно: 1 – Нисан, 2 – Иияр, 3 – Сиван, 4 – Таммуз, 5 – Аб, 6 – Элул, 7 – Тисри, 8 – Мархешван, 9 – Хислев, 10 – Шебет, 11 – Шебат и 12 – Адар. Несомненно, что первоначально евреи, как и все прочие семитические народности, только этими двенадцатью лунными месяцами и ограничивали свой Г. Но условия их пастушески-земледельческого быта вскоре должны были выяснить существенный недостаток такого года – его постоянное несоответствие с временами года, или сезонами, зависящими, как известно, от солнцеоборота. Благодаря этому обстоятельству, лунный Г. превращался в какую-то блуждающую величину: начало его, приходившееся на весну, через десять лет падало на зиму, еще через десять – уже на осень и т. д. А между тем, известная устойчивость Г. – необходимое условие правильно организованной жизни как пастуха, так и земледельца. И вот, чтобы избегнуть подобной путаницы и поставить свой Г. в соответствии с постоянными явлениями природы, древние халдеи (творцы всей семитической астрономии) и придумали делать к нему периодические прибавки, восполнявшие недостаточность лунного Г. по сравнению с солнечным или астрономическим Г. Это достигалось тем, что к 12 лунным месяцам через каждые два или три Г. прибавлялся еще 13-й. Практика такой прибавки восходит к временам глубокой древности: по крайней мере, в халдейских клинообразных памятниках определенные указания на нее имеются еще от эпохи Саргона I-го, жившего за 3000 л. до Р. Хр. Как рано появилась она в древнееврейском календаре, с точностью определить невозможно. Но есть все основания думать, что прибавка эта возникла очень давно: по крайней мере, законодательство Моисея, говоря о совпадении известных праздников со временем жатвы и сбора винограда, ссылается на него, как на факт уже общеизвестный (Исх.23:15, 34:18). За это же ручается и весьма древнее, чисто еврейское название четырех вышеуказанных месяцев по сезонам солнечного Г. Из Талмуда мы узнаем, что первоначально прибавка 13-го месяца (называвшегося так же, как и 12-й, только с прибавкой союза и (ו Веаддах) обусловливалась состоянием засеянных полей (т. е. степенью их готовности или неготовности к жатве: причем, в первом случае Г. заканчивался 12-м месяцем, а во втором – к нему добавлялся еще 13-й месяц); впоследствии же она зависела от особого на каждый раз определения Синедриона (Roseh hasschanah)²⁷.

Последний вопрос – о начале библейского Г. является наиболее спорным. Преобладающее большинство ученых, исходя из естественных соображений, имея в виду аналогию с ассиро-­вавилонским календарем, наконец, основываясь на положительных свидетельствах Библии (Исх.12:2; Лев.23:24, 25:9; Чис.9:11; 2Цар.25:8; Иер.39:2 и т. п.), начало Г. относит к первому весеннему месяцу – Нисану, соответствующему второй половине нашего марта и первой – апреля. Но некоторые, вслед за Иос. Фл. (Древн. Иуд 1:3, 3) и Таргумом Ионафана, первым месяцем Г. считают – Тисри, соответствующий нашему сентябрю-октябрю. Наконец, Талмуд и почти все раввины соединяют оба мнения в одно, допуская два Г.: церковный, начинавшийся с Нисана и гражданский, начинавшийся с Тисри. Правильное решение вопроса, по нашему мнению, будет таково. У евреев существовал только один Г., начинавшийся с весны, месяцем Нисаном. К осеннему же месяцу Тисри, как периоду окончания полевых работ, обычно приурочивались экономические расчеты и сельскохозяйственные сделки, откуда и возникло значение его, как особого экономического термина, как начала сельскохозяйственного Г.²⁸ По тому же самому, с этого, именно, месяца начинался счет субботнего и юбилейного Г. (Лев.25:9; Исх.23:10; Вт.15 гл.). И уже только под конец своей истории в эпоху Селевкидов, у которых Г. начинался с октября, евреи мало-помалу начали менять свое счисление, перенося начало Г., в подражание македонянам, с весеннего – Нисана на первый осенний месяц – Тисри. Следы этого переходного времени сохранились в кн. Маккавейских (1Макк.4:12; 10:21; 2Макк.15:37, 11:21, 30, 33, 38). Новый порядок все более и более укоренялся, приведя, в конце концов, к тому различению церковного и гражданского Г., какой мы имеем в Талмуде. Знание всех этих особенностей и изменений еврейского Г. весьма важно для правильного решения часто весьма сложных и запутанных вопросов библейской хронологии.

Литература. Seiden, «De anno civili vet. ludeorum», 1863. Ideler, «Hadbuch der matemat. und technischen Chronologie» t. 1. Berlin, 1825, Schwartz, «Der Indischer Kalendar historisch und astronomisch untersucht», 1872. Zuskermann, «Materialen zur Entwickelung der altjudischen Zerihechnung im Talmud», Breslau, 1882. Wiener, «Bibl. Heal Wörterbuch» 1.530–533, Leipzig, 1847. Thomas im Vigouront «Dictionnaire de la Bible» t. I, 637 – 648, 1895. Schrader, «Keilinschriften und Alt. Testani.» Giessen, 1883. Lucas, «H’astronomie a Babylone» dans la «Revue des questions scientifiques», Octobr. 1890, Avril – 1891. Фр. Кейл, «Руковод. к библ. археологии», ч I-я, Киев, 1871 г.

А. Покровский.

2) Год церковный. По установившемуся с глубокой древности обычаю началом церковного Г. считается в восточной церкви первое число месяца сентября. Возникновение такого счисления обычно возводят к IV в., с которого, как известно, в ознаменование победы Константина Великого над Максентием началось определение времени по индикту. И действительно, прямое указание на существование в данном столетии счисления нового Г. с сентября находим в сочинениях Амвросия Медиоланского. Так, рассуждая в XXIII письме о совершении ветхозаветной Пасхи 14-го Нисана, он замечает: «месяц празднования Пасхи – первый по счету египтян и евреев, и восьмой по нашему счислению, так как индикт начинается сентябрем («Migne, Cursus completus patrologiae. t. ХVI. Col. 1032). В том же духе выражается Амвросий Медиоланский и в XVII гл. трактата о «Ное и ковчеге». «С месяца сентября, говорит он, начинается год, как об этом свидетельствует современное употребление индиктов». (De Noe et area, Migne. t. XIV, Col. 389–90). He менее определенно в данном отношении свидетельство одной коптской проповеди (V в.) на память усекновения главы Предтечи. «Мы, замечает проповедник, не празднуем нового года, т. е. 1-ое число месяца сентября, который на языке египтян называется тоут». Александрийская церковь, ввиду того, что для естественных человеческих представлений новый Г. день светлый, и начинать его воспоминанием усекновения главы Крестителя – печально, перенесла эту память с первого сентября на второе. По индикту, т. е. с сентября ведет счисление времени и Афанасий Великий. Этим путем он определяет Г. собора Антиохийского, бывшего в 341 г., и тот же самый прием употребляет в пасхальных письмах, начинающихся 329 годом. В хронологию христианских надгробных надписей рассматриваемое счисление проникает с VI ст. и, начиная с VIII в., встречается во всех древнейших греческих месяцесловах. Таковы Синайский VIII в., Синодальный № 42 VIII-IX в., месяцеслов Императорской публичной библ. № LVII IX – X в. и т. п. (См. Полный месяцеслов Востока, I т., стр. 72 и др.). Во всех перечисленных памятниках на первом месте стоит месяц сентябрь, первое число которого называется началом индикта (Ibid. Приложения). То же самое счисление удерживается в древнейших греческих евангелиях апракос, напр., в евангелии 835 г. из библ, преосв. Порфирия, а равно и в типиконах, между прочим, в уставе великой Константинопольской церкви IX-X в. (Дмитриевский, Описание литургических рукописей, t. I, стр. 1). Единственное исключение в данном отношении представляют пять агиологических памятников – святцы при двух греческих евангелиях IX-X в. синайского монастыря и при трех славянских XI ст.: остромировом, глаголитско-ассеманиевом и саввином. Помета «новое лето» встречается в них не под первым, а под 23 сентября. Тому же самому счислению следовал, между прочим, и русский монах XVII ст. Памво Берында, поставивший под 23 сентября над изображением зачатия Предтечи 7136 год и тем давший понять, что и для него 23 сентября – «новое лето». Что касается этого последнего счисления, то его происхождение объясняют следующим образом. Благодаря заботам Октавиана-Августа, римский юлианский год принял при нем ту твердую форму, в какой он существует и доселе, и день рождения Августа стал соответствовать 23 сентября. Как римский государь, Октавиан стремился свести к некоторому единству календари своих подданных: римского календаря не навязывали им во что бы то ни стало, но их местные календари ставили в некоторое постоянное отношение к римскому и твердый солнечный Г. вводили на место прежнего подвижного, – лунного. Между прочим, для «асийских эллинов» очередь поступиться своим лунным традиционным календарем настала около 4 г. до Р. Хр. Как политичные люди, асийцы поняли, что, если им приходится сделать приятное Риму, то нужно быть любезными до конца; посоветовались с проконсулом Павлом Фабием Максимом, чем бы угодить Августу, и постановили: так как день рождения Августа принес величайшее благодеяние человечеству и так как для начала всякого общеполезного дела невозможно выбрать дня более счастливого, чем тот, который был счастлив для всех, то эллинам асийским благоугодно оказать особые почести дню рождения божественнейшего кесаря, приняв его началом Г. Так явилось на свет то, упоминаемое шестью вышеуказанными памятниками, счисление, по которому 23 сентября есть «новое лето». (Болотов, Почему собор св. архистратига Михаила совершается 8 ноября? «Христ. Чт.», 1892, Ноябрь-декабрь, Стр. 612–13). В богослужебном отношении счисление с первого сентября есть счисление по минее и месяцеслову, причем в настоящее время на каждый день церковного Г. приходится память того или другого святого и полагается соответствующая служба. Но подобный распорядок образовался не сразу. По крайней мере, древнейшие месяцесловы содержат памяти святых только известнейшие, на немногие дни Г. Если же и был до IX в. повседневный богослужебный месяцеслов, то восстановить его нет возможности. В противоположность этому, в IX в. состав церковного Г. по месяцеслову был настолько полон, что представлял памяти святых едва ли не на каждый день. К такому заключению приводит 42-е письмо Феодора Студита, в котором он советует одной монахине призывать в домашней молитве, кроме Богородицы, Предтечи и апостолов, дневного святого. Одновременно с этим стали размещаться в порядке месяцеслова составленные в VII-IX в. песнопения, – стихиры, тропари, каноны, чем и было положено основание служебных миней, сначала кратких праздничных, а затем подробных повседневных. Дальнейшее развитие церковного Г. по минеям продолжалось в X в., так как немалое число стихир и часть канонов составлены в этом столетии, и закончилось (труды Иоанна, митрополита Евхаитского) в XI в., в период господства студийского и иерусалимского уставов. Кроме церковного, по месяцеслову или минее, богослужебная практика различает еще Г. по триоди; т. е. такой распорядок церковного Г., который ведется по неделям от праздника Пасхи. Этот круг так же древен, как самый пасхальный праздник, и возникает одновременно с ним. Зерном, из которого выродилась и развилась данная система, был праздник Пасхи, который одними из восточных христиан праздновался вместе с евреями, в 14 день Нисана, а другими – в следующее за ним воскресенье. Как скоро последний обычай получил законную силу, и праздник Пасхи был перенесен на воскресенье, вся следующая за ним неделя примкнула к нему и стала считаться его продолжением под именем недели пасхальной. Первым придатком к ней, почти неотделимым хронологически, является страстная неделя, или пасха крестная, сначала в числе одного или двух постных дней – пятницы и субботы в память страданий и смерти Христовой (практика II в., – времени Иринея Лионского , и начала III в. – времени Тертуллиана), а потом выработавшаяся в целую предпасхальную, или Страстную, неделю (III в. – письмо Дионисия Александрийского к епископу Василиду). Дальнейшее развитие этого круга выразилось в прибавлении к Страстной неделе предшествующих ей седмиц великого поста, а к Пасхальной примкнул, как ее продолжение, период Пятидесятницы. Этот последний известен уже Иоанну Златоусту, замечающему в 48 беседе, что в его время читались от Пасхи до Пятидесятницы Деяния Апостолов. Что касается входящих в состав триодного церковного Г. великопостных недель, то в IV, и следующих столетиях число их колебалось между шестью и семью. В VIII-IX в. к ним присоединяются и некоторые предпостные недели. Так, автор сочинения «De sacris jejuniis», издаваемого под именем Иоанна Дамаскина, к шести неделям поста и седьмой Страстной седьмице прибавляет еще восьмую предпостную. Равным образом, в сочинениях Феодора Студита упоминается из дней триодного круга седмица мясопустная (Sermo 49), или дни, предшествующие заговенью на мясо; неделя мясопустная (Sermo 50), в которую читалось евангелие и канон о страшном суде, а миряне с этого дня прекращали употребление мяса; и, наконец, неделя, непосредственно предшествующая посту (S. 53). На основании этих данных можно утверждать, что триодный церковный Г. в IX в. был несколько короче современного: заключал в себе два больших отделения, – постный период, – или четыредесятницу, с одной или двумя предшествующими ей неделями и период пасхальный, или Пятидесятницу. Справедливость этого как нельзя более подтверждается «Уставом великой Константинопольской церкви IX-Xb.», в котором триодный круг начинается неделей пред мясопустом и оканчивается Пятидесятницей (Дмитриевский, ibid. Стр. 110–148). Дальнейшее развитие триодного церковного Г. падает на следующие столетия и выражается в прибавлении к прежним предпостным неделям современных. На этой ступени он встречается в полных студийских уставах. В них церковный Г. по триоди получает полную обработку, в какой существует доселе, исчисляется так: приготовительные к посту седмицы, начиная с недели мытаря и фарисея, семь недель поста, семь недель Пятидесятницы и неделя после нее (См. Устав неизвестного Константинопольского монастыря XI-XII в. Полный месяцеслов Востока. I т. Стр. 121. Приложение № 7; стр. 34 и д. Типикон Константинопольского Евергетидского монастыря по рукоп. XII в. № 788 библ. Афинского университета; Дмитриевекий. Ibid. Стр. 499 ид. Типикон 1292 г. Ватиканской библ. № 1847. Ibid. Стр. 863 и д.). Кроме указанной системы счисления, в древнехристианскую пору существовала еще другая, по которой церковный Г. начинался праздником Р. Христова. Ей следует V кн. Апостольских Постановлений (13 гл.), начинающая перечисление праздничных дней на круглый Г. праздником Р. Христова. Следы этой системы сохранились в некоторых древних паремийниках, которые начинаются чтениями в навечерие Р. Христова и Богоявления. Более же прочно проведена она в западной церкви, в которой церковный Г. начинается адвентом, т. е. несколькими неделями пред Рождеством Христовым.

Что касается церковного Г. русской церкви, то он вполне совпадал и совпадает с греческим, т. е. Г. по месяцеслову или минее начинается первым сентября, а Г. триодный обнимает те же, что и на востоке, недели. Подобный распорядок встречается в древнейших славянских богослужебных памятниках: Студийском уставе XII-XIII в., № 380 и двух Иерусалимских, № 383 и 384 (Описание славянских рукописей. Горский и Невоструев. III, I. Стр. 239 и д.; 276 и д.).

А. Петровский.