Письма к Анне Ивановне Петровской

Страстные волны и бури чрез помыслы и сонномечтания обуревают твою душу: и во оных находишь себя виновною нерадением, леностию и прочим. Это справедливо, что вину имеешь, но во всех оных твоих поползновениях всегда приноси Богу покаяние с сокрушенным сердцем и всегдашним самоукорением, и Бог не попустит возобладать врагу твоим сердцем, только ты сама, сколько можно, сопротивляйся страстным помыслам, не допускай их до сердца, а прибегай к Богу молитвою и сознанием своей немощи. О страстных делах не имей никаких разговоров, кроме откровения матери, которое весьма было бы для тебя полезно, но я вижу, что ты пред нею закосневаешь от стыда – сие есть вид гордости.

Ты пишешь: «как грехи грехами могут быть очищены?» – в борении со страстями иногда побеждаем, а иногда побеждаемся, а покаянием врачуемся и всегда оных болезнуем.

Нетерпение твое пред старшими также показывает твою немощь и неимение смирения, которого мы с тобою еще не достигли и от которого далеко отстоим. Даже при возмущении сердца храни молчание, но не злобное, а ежели видишь, что злобные помыслы тайно в тебе действуют, отойдя, помолись Богу за оскорбивших тебя и проси их помилования молитвами: старайся всегда находить в себе вину, ежели в тот раз и не была виновата, то за прежние грехи посылается укорение и для обличения нашего бедного устроения.

Почитывай у аввы Дорофея главки, которые я тебе советовал, да у Иоанна Лествичника степень четвертую о послушании, в конце оной один страдалец и подвижник под именем Антиоха видел во сне себя истязаемым во 100 литрах долга, после чего, проведя в общежитии некоторое время в терпении, оскорблении и укорении, увидел во сне, что заплачено только 10 литер, тогда он более отдал себя на терпение и увидел совершенное оставление долга, – так как и мы чувствуем за собой долги пред Богом, то и должны не бегать нареканий, выговоров и оскорблений: ими не только долг заплатится, но и исцелится великая душевная болезнь – гордость – приложением сих пластырей с Божиею помощию. Там и еще есть много полезного к твоему устроению также и в других степенях о безгневии и кротости, о смирении и прочих. Находя себя против оных недостаточною, заменяй эту недостаточность всегдашним самоукорением и, коликие бы не восстали волны на твою душу, всегда прибегай ко Христу – Спаситель придет на помощь и укротит волны. Ты веруй, что Господь смотрительно устроил тебе таковую жизнь к исцелению, не отвергай ее и не ищи телесного спокойствия и мнимого мира: прежде подобает много потерпеть. Ежели будешь иметь откровение, то оное много облегчит твою брань и будешь больше иметь спокойствия, нежели сама собою.

Господь да вразумит тебя и подкрепит во всех твоих бранях.

Молись и за меня, убогого и усердного твоего сомолитвенника.

16 марта 1829 года.

Старайся хранить свои чувства, особенно зрение.

При скорбях надо молиться за творящих вам напасть (Ср. Мф. 5:44).

(Приписка старца Льва)

Прошу и молю по возможности ваших сил стараться выполнить писанные советы и наставления батюшки духовника о. Макария. Также и я, грешный, повторяю: старайся хранить свои чувства, а особливо зрение и продолжай свое безропотно терпение со благодарением при находящих неприятностях. Когда с помощью Божиею будешь стараться благодушно переносить находящее искушение и будешь приписывать все оное своим грехам, а при получении в сердце скорбей молиться, по заповеди Господней, за творящих вам напасть (Мф. 5:44), – тогда явственно ощутишь в сердце своем радость и утешение неизреченное, мир помыслов, любовь к Богу и ко всем, не токмо живущим с тобою, но и прочим.

16 марта 1829 года.

Вы пишете и напоминаете мои уверительные обещания о вашем попечении и вашем положении, пристройстве к назиданию душевному жительствованию. Касающееся до моего в письме означении, то воистину писано во утешение ваше! О теперешнем же вашем телесном положении: матушка Ангелина, как сама из немощнейших и, по-видимому, келейная Анисья во всем верх берет и на своем поставляет, что только захочет, – пусть, Господь с ними, вы перейдите к матушке Варваре и с помощью Всевышняго Создателя нашего и Искупителя жительство продолжайте, почаще открывайте свои помыслы и внутренние действия в чувствах, мало-помалу объясняемые ваши язвы не предуспеют на горшие, но исцелеют благодатию Господа нашего Иисуса Христа, и я, непотребнейший, матушке сей же почтой пишу, дабы она приняла вас к себе в сожительство! И батюшка Макарий ей тоже благословит вас взять, о чем остаюсь благонадежен о вашем положении и надеюсь, что вам теперь после толиких попустившихся скорбях Господь дарует отдохновение! А о матушке не беспокойтесь, она и от прочих довольно страдала и от вас, но Премилосердый Господь от Своего милосердия, хотя и попускает ей от всех скорби, но и подает ей терпение и тем предуспевает в здравый разум и к совершенному рассуждению! Пoелику писано есть в 33-м псалме: «Многи скорби праведным и от всех их избавит Господь» (Пс. 33:20).

А что вы выражаете свои чувства и благие намерения, то и воистину так и есть, когда будем таковые чувства изъяснять со смиренным мудрованием (то есть, с Божиею помощию и за молитвы отец наших и матерей). А без сих объяснений опасно, пoелику мы не можем быть утвержденней. Св. апостолу Петру – и тому было попущено впасть в малодушие и отречься от Иисуса Христа.

А что Александра Ивановна не благоволит к вам и препятствует матушке вас к себе взять – это обращается к твоей пользе и утверждению, пoелику Ал. Ив., чтобы не значила, но против наших с батюшкою советов и позволений не будет сметь противиться! И вы будете покойны, только причин или вин ко оскорблению ей постарайтесь не подавать и Господа Бога о ней молите и просите, дабы дал ей Бог по Своему человеколюбию здравый разум и истинное рассуждение к познанию достодолжных христианских правил и, когда, по нашему совету, будешь употреблять, то Ал. Ив. совсем противу вас будет другая и любовию сорастворенная во размышления, иже и во мнения вдаваться нам с тобою не токмо не полезно, но зело вредно! И теперь можете видеть из последствий ваших припадков и прочих вами упомянутых душевных пагубных помыслов, внушаемых от всеобщего врага, от коих да избавит вас Премилостивый Господь своею неисследимою милостию и благодатию. Бояться же Ал. Ив. не токмо спящей, но и бдящей не должно: она, хотя имеет вид и свирепый, но однако благомыслящих мыслей не отвергает, но желает спастись так, как и прочие девы...

На последнее же ваше прошение или, сказать, желание, дабы вам решительно утвердить, чтобы вам с единой матушкой Варварою в нашу св. обитель в повозке ехать, но, хотя ваше прошение можно почесть для вас и полезным, но, однако, я воображаю и сорассуждаю, что матушку Варвару и Ал. Ив. огорчить и оскорбить сим поступком не должно. Значительно Ал. Ив. обязана во многом, да, кажется, дабы нам с нею за нее и от Бога не понести греха, яко неблагодарными и любви по заповеди не оказавшими...

Кроме того, ежели она паче чаяния сама не захочет под каким-либо предлогом, тогда можно будет почесть за Промысл Божий, а самовольно ее оставить нам с м. Варварою пребедственно. Да тебе же, о малодушнейшая Анна, кажется, можно понудиться и с ними вместе ехать, когда только согласятся! А ежели несовместно, то можете с Борисовскими поместиться, я о сем пишу матушке или уже, когда обстоятельства и с ними не позволят, то можно с кем другими ехать, только бы вместе с кем-нибудь из благонравных или, по нужде, и одной особенною подводою. Не согласится ли Екатерина Семеновна, просвирная помощница, – вложенною записочку ей представьте и почтение объявите. А до времени о поездке своей ни с кем не молвите. Пребываю с моим обычным благорасположением и преданностию.

Еще матушке доложите, что у нас строение продолжается с успешностию для Меланьи Ивановны, но удивляемся, что от нее писем не получаем. Бог Един весть, мы полагаем, видно, не здорова. А нам потому не велит писать, дабы сына в печаль не ввести, да и у ней там вернейших к ней мало, а которые и окружают ее родственники, только своих выгод ищут, а не ее пользы, потому что мы в последнем письме писали к ней и уведомляли, что покои готовятся для нее, дабы денег прислала и сама ладилась ехать к нам – и нет ответа никакого, но да будет воля Господня во всем.

20 апреля 1830 года.

Вы пишете и по своему неограниченному усердию и благорасположенной вере вопрошаете мою худость, что из-за повстречавшихся вам искушений во обитаемой вами святой обители вы намереваетесь дать место гневу и просите мою унылость, дабы я, скудоумный, утвердил ваше намерение. Я, находясь в крайней слабости и почти беспрерывных со многими занятиях, просил вашего по духу брата Михаила Иван., дабы написал к вашей любви мое соизволение, которое с сим вкупе и будете читать. Но только вдобавок извольте со благодушием долготерпеливо выслушать от моего непотребства некоторое пояснение, пoелику в нашем монашеском звании святыми отцами ограничен переход из одного монастыря в другие монастыри и объяснены вины, ради которых позволено переходить и о коих подробно вам не в силах за слабостию объяснить, да и по вашему новоначалию совершенной нужды не полагаю, а только для сведения вам означил и мало что упомяну и вопрошу у вас.

Ежели вам попущена подобная скорбь, которой вы еще в мирской жизни были преследуемы, то есть, на вас клевету говорят, и злословят, и поносят, укоряют, а сердце твое лежит ко обители и к старице каковой-нибудь, к которой относишь и объясняешь накопляемые помыслы, – и сие должно полагать внутри покой, а извне попущена скорбь от врага, дабы расстраивать внутренний покой. Когда же такового чувства внутри не имеется, то необходимо за нужное почесть переменить место, и право имеешь изыскивать себе поудобнее к собранию своих чувств и ко спасению души своей. Я, непотребный, скажу откровенно вашей любви, что, когда я получил сведение, что вы приехали в Курский монастырь, то тогда ощущал чувство, что вы не на место поступаете, и неприятность чувствовалась. Михаил писал к вашей любви, чтобы вам, перейдя в Борисовку к моей ученице матушке игумении Анатолии, открывать свои чувства и помыслы; но я вам поясняю: во-первых, по приезде туда прежде помолитесь Премилостивому Господу, дабы вам даровал благопотребное чувство и веру, сорастворенную благорасположенностию к ее святыни. Ежели ощутите в сердце своем к ней любовь и благоговение, тогда самая привлекательность чувств принудит тебя открывать свои чувства.

Ежели вы приедете в Борисовскую Пустынь, то соизволяю вам: на первый случай покажите мое письмо матушке игумении или монахине Тавифе, и она вам преподаст во благо совет и прочее... А когда вы решитесь там остаться на жительство совсем, тогда потщимся и мы просить о вас, кого следует. Премилостивый Господь да поможет вам во всем, и да устроит вас во благотишное пристанище, и сотворит с вами по Своей милости...

28 декабря 1831 года.

Просишь нашего позволения продать тебе половину своей келии: нам ваши дела весьма мало известны, – ты в сем должна более относиться к м. игумении и с ее благословения все творить со смирением, отложив всякую злобу и гордость.

18 января 1832 года.

Видишь, Господь не презрел тебя, но послал тебе велие утешение: умиротворил твоего родителя к тебе; это для тебя весьма немаловажное дело, и еще брат твой снабдил тебя нужным к прожитию. За все сие приноси Богу благодарение и старайся более себя смирить, тогда и большее будешь иметь от Бога промышление и от ближних соболезнование.

Не надейся на то, что ты можешь успеть более в рукоделии, оставляя Божественную службу: напротив, более будешь иметь скорость и успеха, когда будешь тщиться о благоугождении Божием.

28 марта 1832 года.

Увидел, что вы, по малодушию своей высокопарной мысли, едва не опустились на дно пагубной отчаянности! Но Премилостивый Господь, за молитвы батюшки о. Макария и матушки Варвары, предохранил вас; а чрез три или четыре дня полагаю, может быть утешена скорбящая и малодушная душа, страданьями обремененная! И вы теперь сами можете видеть из самого опыта, что вами Премилостивый Господь по Своему неизреченному милосердию повелевает попечение о вас творить. – И вы должны благонадежием утвердиться, а не в пагубное отчаяние вдаваться, пoелику, хотя по случаю вашей отлучки в Софронтиеву Пустынь и не мог как должно поспешить к вашей любви написать письмо, но, ежели да не таковые случаи, смотрительно получившиеся, не будут нам попускаться, то от каковых случаев мы будем приобучаться душеназидательнейшему терпению. Итак, да научаемся и впредь располагаться к терпению и благохвалению Премилостиваго Господа, невидимо окормляющего и охраняющего нашу немощную душу и тело.

В отчаянности пишете, что вы оставлены на произвол судьбы в добычу сил, зияющих пожрать вас и прочее... И от таковых душевредных произносов да избавит вас десница Всевышняго. Но за сие – благодарение Господу, что вы при получении писем и распечатании на вопрос преподали, хотя и с понуждением, но ответ похвальный и благопристойный – да, кажется, напоследок и на самом деле оказалось так!

И отца строителя вы счастливейшим себе почли ошибочно, потому что когда человек безо всяких чувств и движений, то тогда он из несчастнейших находится несчастнейшим, потому что не может принести тайны раскаяния или покаяния пред духовным отцем и восприять Св. и Животворящие Тайны Христовы во оставление грехов! А кто, хотя и до крайности поражен болезнью, да в здравом чувствии всего удостаивается – счастливейший есть.

Господь же Премилостивый да приветит тебя, да умудришься во смирении. А как ты и сама хорошо знаешь, что всякое повстречающееся искушение побеждается смирением, самоукорением и терпением.

Господь Премилосердый да поможет тебе, и да сохранит, и покрыет тебя от всех десных и шуих сетей и наветов диавольских, и да простит вся согрешения твоя.

Хотя и скорбно нести искушения от долгов и от сестры, но, видно, так надобно ко уврачеванию немощи душевной; того ради, предаваясь воле Божией, не отчаиваться о своем исправлении и спасении и ожидать известий, когда будет воля Божия.

Часть келии продать можно по твоей нужде, но смотри, чтобы по духу была сестра и не от сопротивных. Кажется, эта, о коей ты пишешь, совсем с другой стороны, может быть, и другая найдется.

Писать ко мне, Леониду, особо я не запрещаю; сокращая сии строки, поручаем тебя Промыслу и Покрову Божию и посылаем наше убогое благословение.

Усердно желаю вам великодушного сопребывания, благоназидания, преуспеяния и спасения!

Писание Ваше ко мне, худейшему, в свое время получил, содержанию оного по силе слабого моего понятия внял. Писать же точно ныне едва-едва собрался, и это не ко одним Вам, но и ко многим тоже. Вы пишете, что, ожидая от моего недостоинства обещания и не дождавшись, потеряв надежду, с трудом понудили себя объяснить нечто. Но, хотя и обуреваема – но отражаешь, побеждаема – но побеждаешь: вы по своему жестокому характеру и последнее здоровье во истощение приводите, и болезнь увеличивается, и прочее, что даже всего и описать не могли.

Что вы по своему намерению полагаете начать пить декокт, то я вам в сей части препятствовать не намерен, ежели вы там с кем искусным советовались, а особливо с матерью Анфиею, что за их св. молитвы, могущие уврачевать вас, а провидеть вашу участь смерти мне, непотребному, не открыто, а потому и не смею о сем не токмо писать, но даже и думать. Напомнить же вашей любви решаюсь, что нам Сам Спаситель передал во св. Евангелии, что смерть, яко тать, настигает (Ср. 2Пет. 3:10). И преп. Иоанн Лествичник пишет: «Память смертная да совозлегает и совосстает от одра».

А как мы с тобою от самочиния и от сладострастных действий, ярости и вспыльчивости повредили свое здоровье, а особливо приобрели известный припадок, то таковые, поврежденные, редко до старости маститой доживают, но в цветущих летах смерть их похищает. Сие то мне удивительно, что вы сами себя почитаете за урода, а смириться не понуждаетесь!

А что вы сознаетесь в своем безрассудном ропоте и оскорблении на мою худость, что я, по твоему самосмышлению, предал тебя всему обществу на посмеяние и что вам не открыл о свойстве вашего брата, а Авдотье объяснил, что он вас обманет и прочее. Что же теперь мне против сего отвечать вашей любви: написать, хотя по старости лет, какое-либо лжеоправдание, а ты, я уверен, по своему тщеславному свойству удовлетворишься. О братце вашем я вам лично довольно говорил, что, хотя он и добр, и вас любит, но опасаюсь, как бы немощи и расходы, которые он имеет, не принудили его свои обещания нарушить и прочее... И Авдотье также при разговоре все то же сказал единственно от сожаления к вам. А что вы по своей обычной капризе и для своего вреда увеличили это и смущались, на сие действие, по-видимому, полная воля ваша была, и самомнение тому причиною...

Также пишете, что я, малодушный, приказал Авдотье, чтобы она передала м. Анфии, чтобы та потерпела только до весны. А то вы сами, по моему лжепророчеству, ее бросите, на сие же как я вам лжеоправдание принесу. Воистину, по вашему мнению, остаюсь, яко рыба безгласная, однако за добровольное ваше сознание обязан что-нибудь по старинке соврать, да и вашу любовь вопросить в виде пословицы, которую старушки говаривали (что яйца курицу не учат). Но, о Анна, для чего вы на свою беду и расстройство любопытствуете и испытываете, что, кто, где про вас говорил, и после слышания оскорбляешься и смущаешься до избытка о непознании своих немощей. До чего оное нас довело с тобою душепагубное любопытство? А когда бы вы, как мы вам советовали, относились во всех своих [немощах] и недоумениях к матери Анфии, то бы вы в сих пустотою исполненных слухах так не пострадали, и прельщающего вас беса так долго не утешали, и свою слабую голову предрассудками не ломали, потому что св. авва Дорофей пишет в своей книге: «Пал тот, кто последовал своему разуму». Теперь извольте выслушать мое оправдание. Авдотья мне от лица матери Анфии говорила, что она очень до изнеможения тяготится вами от преданных сестер, а наиболее от Анны Иван., то я и приказал ей на оные слова сказать, что она за св. послушание еще понудилась хотя бы и до весны, а потом, может, она вас и сама бросит. Вопрошу я вас, должно ли вам за сие мои таковые произнесенные слова сердиться, не лучше ли бы тебе сие все открыть матушке Анфии и в те же самые часы уврачевать сии возгоревшиеся внутри вас раны, ядом самомнения разгораемые. А что вы только от единого нашего поощрения, писем моих и о. Макария, мать Анфию любите и уважаете – эта ваша вера на песке основана. А когда бы вы сами от пользы исцеляемых помыслом и недоуменностей веровали, то вам бы благоназидательней было.

Итак, когда уже и доднесь по своей жестокости не могли ощутить для души своей ни малейшей пользы от матушки Анфии и наши подтверждения с батюшкою о. Макарием вместо благогоденства и приверженности ожесточили и раздражили, а по таким действиям вашим я вас, со своей стороны, как от себя, равно и от матери Анфии освобождаю, потому что уже не имею сил с вами вести тщетную, но претрудную переписку. А довольно будет по вашей немощи делать отношение с батюшкой отцем Макарием, еще могущим писать и отвечать, а меня, непотребного, прошу простить.

7 июня 1833 года.

Печальными выражениями наполненное ваше писание получил и по человечеству сострадательность довольно коснулась моего пресквернейшего сердца. Очувствовавшись в здравый рассудок, вспомнил, что бедственно безмерно печалиться и безвременно убивать себя, – всячески должны за все благодарить Господа, каковыми бы Он нас не наказывал наказаниями на сем свете. И мне пришла сострадательность не о кончине матушкиной, я уверен, что она восхищена от нас на упокоение! Но о вас, оставшихся сиротствующими, которые еще худо образовали тризною послушание нравственность свою. Но только и то твердо помню, что Премилостивый Господь в Своем Божественном Писании ясно объяснял, что «не хочет смерти грешнику, но хочет всем спастися и в разум истинный приити» (Ср. Иез. 33:11).

А посему мы и должны рассудить: ежели б предвидел Господь, что по наклонностям нашим могли бы мы совершенную пользу приобретать от достопамятной матушки Варвары, то всячески и еще оставил бы в живых при нас пожить. Но, видно, сказать можно откровенно вам, что мы недостойными оказались таковой Матери и снисходительницы нашим немощам, и во время жития нашего с нею не умели ценить ее о нас попечительности: но непоредку по вражииму омрачению, ропот и зазор на нее производили, и непоредку мыслями осуждали за ее немощи во время служения и мучительной болезни. А как мы, а наиболее вы теперь в полной мере можете усмотреть на самом деле, какие чувства ощущали при жизни с матушкою и каковые после матушки.

И ежели Премилосердый Господь невидимо даст паки вам подобно прилепиться духом к каковой старице, то, искусясь, лучше будешь цену знать, и как благоговеть к наставнице своей, и при благости Господней будешь преуспевать.

Еще, дочь Анна, я, окаянный, по твоему благорасположению дерзновенно прошу и молю, как я послышан от батюшкина письма, что при последних часах жизни матушки Господь удостоил вас купно с матушкою Анфиею в наследство принять келию матушкину. Я, хотя люблю вас по духу, яко дочь, но помню и то, что нрав имеете жесткий, в чем и советую Господа ради старайся себе умиротворить, и к терпению себе приобучать, и понуждай себя матушку Анфию уважать и предпочитать. – Господь Премилостивый да ответит тебе во смирении, и паче сих мною написанных; и вы знаете, что на всякое искушение смирение, самоукорение и терпение – победа. Господь да поможет тебе и да сохранит, и покрыет от сетей вражиих, и да простит вся согрешения твоя, и аз недостойный посылаю мое отеческое прощение и благословение.

Письмо ваше, пущенное с почтою, я, непотребный, получил, в коем вы признанием сознаетесь в своем высокопарном и гордом мудровании, а наиболее презорством побеждаетесь, и от сего смущаетесь и отчаиваетесь. Однако, Слава Премилостивому Господу, что чрез ходатайство Богоугодного Отца вы и паки не отринуты от недр для вас единственной матери и попечительницы о твоей страстнейшей душе и понесении немощей...

А что вы не находите подобия достопамятной матушки Варвары, о сем прекословить вам не смею. Но как мы недостойны оказались, чтобы матушка Варвара еще несколько пожила и нас попользовала, – а потому мы должны следовать совету преподобного Иоанна Лествичника и несумненною верою вопрошать, и Дух Святой и чрез неискусного будет нам в ясном произносе подавать ее устами душеназидательные ответы и советы.

...Извне война, а внутри сугубая и преопасная – для таковой пребедственной брани пренужно вам нудиться поставлять победу, а именно: терпением, самоукорением и смирением. Что вы описываете свои прежние привычки, чтобы всем благодетельствовать, а как попустилось вам оскудение для вашего смирения, то и нужно вам содержать себя во умеренности и других угощать одними словами.

Поручаю вас покровительству Всемогущего Господа – и Господь да вразумит вас, и да просветит во благое, и да поможет, и да сохранит вас от всех сетей диавольских, и да простит тебе вся согрешения твоя, и аз многогрешный посылаю тебе отеческое прощение и благословение.

2 января 1834 года.

Ваши худописанные строки прочитал и по слабости моего понятия внял, и за непонятные, ошибкою учиненные, вами проступки Премилосердый Господь да простит вас, и да вразумит, и просветит Своею благодатию и милосердием. Тако же прошу вас и молю со смирением бодрствуй, трезвись и мужайся и удаляйся от вин, уклоняющих к плоти и крови и ко всяким сладострастным движениям, и от находящих облаков и шумящей бури волнений, терзающих твой ум и чувства и хотящих погрузить в тину сладострастий твое благое произволение. Но мы, аще что помыслом и поползнено и от злого Спекулатора в себе увидим, но и тогда да восстав паки потечем с покаянием и умилением ко оживляющему мертвых, и восставляющему падших, и венчающих страждущих от таковых злых мучителей, и дарующему свободу и дары рассуждений против браней.

Вы пишете, что лишены лицезрения и душеназидательных наставлений, но, о дочь духовная, не малодушествуй и не унывай о сем – Всемилостивый Господь всесилен и всемогущ нам навсегда послать невидимо, по нашему благому желанию, способы и спасительные примеры и таковых искуснейших старцев силен послать, чтобы оными нас утешать и окормлять к благоназиданию душевному, только мы да не ослабеем в нашем намерении и со упованием и благодушием да просим Господа. И я окаянный, хотя телом и отлучен от вас за недостоинство мое, а духом с вами неразлучен, и сими худосложными строками беседую с вами, якоже лицем к лицу.

Пишешь ты, что за гордость твою сильные и тяжелые тебе посылаются скорби, сама сознаешь, что за гордость, и мы с этим согласуемся – так надобно же искать врачевства сему недугу в противном гордости, т.е. в смирении, о чем и св. Исаак Сирин в 79 Слове пишет, что гордым посылаются скорби неудоботерпимые, – кто ж сему виною, сами они врачевство тем же полагают в смирении. И тебе советуем поискать сего спасительного врачевства, и, сознав себя сердечно достойною скорбей, принимай их с терпением и самоотвержением, как бы не ты их несла. Благодари Бога, что еще щадит тебя, не посылая больших, и во всех твоих поступках наблюдай, чтобы не действовало вражее семя – гордость, но к ближним будь благопочтительна и вменяй себя худшую всех, то, хотя и укоризны, и поношение придет, вменяя себя достойную – удобнее понесешь, а более приобретается смирение, когда мы не следуем своему разуму и воле, а по Бозе слушаем, к кому имеем расположение. О сем отцы наши и наставники нашего жительства пространно написали, вникни в их писания, как то: св. Дорофея, Иоанна Лествичника и прочих святых, которые написали о сей добродетели, как стяжать и искать ее нужно. И ты старайся этому следовать, и Господь тебя не оставит, и облегчит скорбь твою, и даже утешит, хотя ты и боишься своих кредиторов и от них выговоров, но силен Бог и им дать чувство о тебе сострадательное, и обождут твоего долга.

Что же касается до слабости братьев твоих, этому ты помочь не можешь, советовать можно о воздержании, а в прочем надо предать их Промыслу Божию, Он силен укрепить Свое создание, аще их будет на сие произволение, старайся примирить себя к родителю, дабы и Божие благословение тебе содействовало его благословением.

Пристрастия к миру опасайся, хотя он и льстит тебе спокойствием и утешением, они так кратковременны, что и не увидишь, как лишишься их, а наступит место раскаяния, тоска, уныние и никакого утешения. Ты говоришь, что желаешь быть в монастыре хоть последнейшею – исполняй же это: когда кто тебя укорит, помышляй, что ты последняя и достойна сего. Да даст тебе Господь по изволению твоему совершение добрых дел в поползновении твоем. За раскаяние твое да простит тебя Господь и мы, недостойные, прощаем и разрешаем, но сие в некоторое токмо тебе утешение; впрочем, непременно должна сказать духовнику, хотя не так подробно, но прикровенно, ибо там исполняется чин и читается от духовника разрешительная молитва.

Господь да даст тебе разум во всем, и да сохранит тебя, и покрыет от всех сетей вражиих, а мы, посылая тебе наше недостойное благословение, остаемся твои богомольцы.

21 февраля 1834 года.

Слава Премилосердому Господу, что Он даровал тебе чувство к возвращению в монастырь, совсем было поколебавшееся. Хотя бы ты в мире осталась, что же нам до этого: люди живут и в мире и мирны бывают, но ты, уже посвятив себя жизни монастырской и оставя ее, не могла бы быть мирною, да и в содержании сомнительно, чтобы братья тебя всегда содержали, может быть, они были усердны, но обстоятельства не сложились, ибо никак нельзя надеяться на человека, кроме Единаго Бога.

Живя в обители, хотя и скудно, но удобнее к смирению и лучше смиришься. Ты по силе твоей просила у родителя твоего прощения, и, хотя не сказано прямо, но все мирно – то и будь мирна, а укорять себя не преставай, зазирая в вине пред ним. Господь ему возвестит и даст чувство более сострадательное, когда будешь мирна к м. Анфии, – в этом твоя польза: она, как сама ты знаешь, не нуждается в приходящих, а из сострадания и послушания приемлет; старайся не допускать до нее чужих и другим не выносить гнилых слов, помрачающих мир.

Господь да простит тебя, и мы, недостойные, прощаем и разрешаем, и желаем тебе мира, здравия и спасения.

14 марта 1834 года.

С желанием тебе мира и спасения скажу тебе по сердцу: не должно столь много беспокоиться об участии родных, но более в терпении души возлагаться на Господа, тем паче, что такая привязанность как бедственная для сердца, чужда преданности Вышнего, так и потому, что все случаи не суть слепые, но водимые Провидением Мироправителя. Сколько бы мы чувствительны не были, но никогда столько не можем сострадать о ближних, как Творец наш, чем же мы чувствительнее к какому предмету, тем слепее в рассудке о нем, а для того-то наиболее и должно священно вручать себя и ближних наших Промыслу Отца Небесного, – быть как можно умереннее, не допускать сердца до безмерного и безрассудного огорчения. Тебе не должно и входить в посредство их, когда уже вступила в достойнейшее Божия самоотвержения звание. О них, посильно соболезнуя, говорить в душе своей: «Воля Господня да будет», и возвергать печали на Господа, а себя стараться направлять о Господе. – Дорожи временем: оно невозвратно, внимай более себе, да состоит в сем твой подвиг!

Что же касается до принятия в сожитие сестры, я должен только сказать то, что «блази два паче единаго», а сверх сего, представляю твое чувство воле Всеобщего Покровителя, Которому и во всем тебя вручаю. – Принимать же братьев в келлию, хотя и родных, сверх благословенного времени, решительно не советую – иначе навлечешь на себя искушение.

20 июня 1835 года.

Напрасно ты принимаешь ложные помыслы в отношении нашем к тебе. Мы, хотя зело грешны, но, кто просит о чем писания, мы, при всех недосугах, отвечаем: получается, другим на два и на три письма одно, глядя по нужде, но с тобою сего не случалось, и на всякое письмо твое имеешь, хотя и скудоумные, наши ответы.

Жалуешься на бедность, но богатство для тебя еще вредно, когда зашевелится четвертак в кармане, то ты уж и покажешь себя. Написав сие, надеемся, что и укоризну примешь от нас лучше похвалы.

Родитель твой, когда приедет сюда и будет с нами видеться, мы готовы его принять.

Поздравляя тебя с праздником и желая мирно и спокойно оный праздновать, остаемся недостойные твои богомольцы.

26 марта 1836 года.

Ты принимаешь очень отчаянно посещение Божие и, желая избегнуть здешней скорби преступными действиями, не помышляешь, что этим стремишься скорыми шагами к вечной погибели. – Удержись от сих порывов. В скорби прибегай к Премилосердому Господу: наказуя тело скорбными наведениями, он врачует душу. Ежели бы ты пришла в надлежащее чувство и познала тяжесть грехов своих, то ты немолчно славословила бы Господа, наказующего здесь, чтобы избавить от вечных мук. Когда же примешь поползновение себе, что я не такая грешница, чтобы так меня наказывать, то знай, что и одна гордость есть тягчайший из пороков. Смири себя, вменяя достойною быти наказания, не вини никого, не ропщи ни на кого, а паче на Бога, увидишь сама облегчение твоих скорбей. – Вот тебе средства к избавлению.

Усопшего брата твоего возвратить нельзя, – молись за него Богу, да упокоит душу его Господь, а ты погрешила тем, что полагала на него свою надежду.

Мы слышали, что ты вышла от сестры опять в свою келию, напрасно это сделала – вы должны друг другу в скорби быть подпорою и утешением; да ты же и испытала вред, живя одна в келии.

Господь да утешит тебя и вразумит, что творить подобает, и о родных твоих да сотворит полезное ко спасению.

31 августа 1836 года.

Ты описываешь в письме своем свои скорби, – но одна ли ты из смертных только скорби имеешь? Никто их не избежит, но только не в одно время и не равною мерою. А все посылает Бог по мере нашего устроения: гордые больше оные ощущают, а смиренные удобнее переносят, потому что в чувстве сердца считают себя того достойными и никого не обвиняют, а только себя. Твоя же скорбь увеличивается, так как ты считаешь себя равною м. Аркадии и чувствуешь рабство. Эта мысль далека от смирения: представь себе учащихся в семинарии мальчиков разного возраста и звания, а после выходит один архиерей, а другой остается дьячком, а случается, что сей последний еще и выше его и званием и поступлением. Равно и по службе то же бывает: находясь в нижнем чине равными, один достигает генеральского чина, а другой, малым чином, повышается в одно и то же время. Имеют ли право последние скорбеть на первых? Приложи, сестра, меры к своему устроению и познай свое несправедливое рассуждение.

Келию тебе отдать ли в наем или часть продать, мы не можем решительно определить. По твоим нуждам можешь посоветоваться с м. Аркадиею и с благословения м. игумении сделать, что для тебя удобнее, – Господь благословит.

7 марта 1837 (?) года.

В двух твоих письмах пишешь ты о скорби твоей по расстройству келии соседней, отчего и твоя требует постройки – сени и крыльцо. Мы видим, что ты скорбишь, ропщешь, винишь других и смущаешься, чем ты им нимало не повредишь, а себе не поможешь, и все-таки должна строиться, только с повреждением своего душевного устройства, а когда бы с терпением приняла сие посещение, то могла бы и воспользоваться.

Ежели ты, признаешь себя грешною, то знаешь, что многи раны грешному, а когда – праведною, то паки писано: «Многи скорби праведным» (Пс. 33:20). Куда ни повернись, а без скорби нельзя. Кто ж их устрояет? Сам Бог о всех промышляет и всем управляет, кто же иначе принимает, тот от истины отступает и бессловесным уподобляется.

Ты пишешь в обоих письмах о принятии Стефаниды к себе в келию; но кто такая Стефанида? Мы о ней и понятия не имеем. С нашей стороны Бог благословит, когда начальница соизволяет.

За исполнение положенного тебе канона Господь силен даровать тебе прощение. Вручая тебя Его покрову, пребываем недостойные твои богомольцы.

20 мая 1837 года.

Чувство твоей болезни заставляет тебя помышлять о приближающейся смерти, что хорошее дело. Писание говорит: «Помни последняя твоя, во веки не согрешишь» (Ср. Сир. 7:39). При том, о прежних грехах воспомянув, кайся, и смиряйся, и помышляй о том, от чего происходили грехи, – оттого, что не имела смирения. И паки речем: смирись, и помилует тя Господь. По духовной твоей нельзя сделать исполнение, ибо она по законам не имеет силы, а при благоволении м. игумении и так можно распорядиться. По смерти твоей родители и сестра твоя не имеют никакого права на твои кельи, она принадлежит монастырю. Наш совет написать тебе, чтобы она сделала милость по смерти твоей продать и ей же заплатить долг твой 100 р. И в нашу Пустынь дала 100 р., прочее же все употребила на церковь строющуюся. Сама церковь ежедневно будет за тебя вечно молить Бога, как молится о создателях св. храма сего. Образ также отдай в свой монастырь, о братиях твоих имей умеренное скорбение, веруя Промыслу Божию, что Он противным врачует ваши души. Будь благодушна и спокойна.

17 июля 1837 года.

Пишешь о негодовании на тебя сестры твоей за путешествие твое к братьям и за чувствуемую тобою на нее злобу. Хотя ты и хвалишься мнимо-геройским твоим подвигом и привязанностию к братиям, но и мы не можем сего одобрить: как дерзать на такое предприятие монастырской девушке и без благословения начальницы?

Ежели бы что с тобою повстречалось противное и обитель бы понесла неприятности, – на что же дерзать. Можешь ли ты братьям подать помощь своим присутствием? Молись за них Богу и оставь на суд Его: Он праведен есть и без правды не наказует никого. Ежели они оправдаются, благодари о сем Бога и проси, чтобы укрепил впредь на путь правды. Итак, ты должна себя зазреть и примирить с сестрою своею. Хорошо, что у вас такая игумения кроткая, а другая бы иначе поступила.

Впредь не дерзай на такие предприятия, желаем, чтоб ты поумнела, а то мня быти мудра, объюродела.

25 сентября 1837 года.

Пишешь ты о скорби своей во братиях, но это уже не новое для тебя, – надобно в скорбях умиротворяться, полагаясь на Промысл Божий, который все действует по человеколюбивому Своему правосудию: Он силен оправдать невинность; ежели и наказует, то не без причины, и хотя не за эту вину, то, верно, за другую. Сия же творит, да спасет души их, а ты сего не разумевая, всуе мятешься и смущаешься – и тем погрешаешь. Пекись более о спасении души твоей, для которой ты вселилась в сию обитель: много имеешь плевел на ниве твоей, постарайся их исторгнуть и соделать благой плод.

Всуе труждаетесь, прося нашего благословения на приход к нам в обитель: мы никому не имеем права благословлять и возбранять, кто придет и приедет – гостиница и успокоение готовы по здешнему обычаю, что тебе довольно известно, и от других имеешь сведение.

С новоначальными сестрами да поможет тебе Господь пожить мирно по заповедям Божиим и учениям св. отцев.

Желая тебе мира, здравия, спасения, остаемся недостойные твои богомольцы.

6 мая 1838 года.

Пишешь, что тебе повстречались сильные смущения против м. Аркадии чрез ее укоризны. Ты не знаешь сему причины, но, между тем, сама ее объясняешь: ты не имеешь к ней особенной веры, а, следовательно, и не открыла чисто своей совести; показывала наружное расположение, и посему и ее сердцу извещается твоя противоположность, и надобно полагать, что некоторые случаи, может быть, доходили до ее сведения по связи оных с другими чрез их откровения. По нашему разумению, самая сия есть причина немирства между вами. Не противоречь сама себе. Говоришь: «не могу от м. отстать», – и не имеешь к ней особенной веры, какая же из сего польза? Ежели хочешь быть расположенною и пользоваться, то гордость и самолюбие все прочь откинь и совершенно себя изменяй, – страсти оные так ослепляют, что и худое считаем за доброе.

Выезжать тебе мы не находим нужным, а смириться – потреба.

Желая тебе мира и здравия душевного и телесного, остаемся недостойные твои богомольцы.

19 января 1839 года.

За проступок матери игумении против батюшки о. Макария много смущаться нам неполезно, но претерпевать находящее и молить Бога за творящих нам такое, дабы за их св. молитвы и нас Премилостивый Господь простил наши все поползновения. А за прочих, упоминаемых вашею любовию, псаломник Духом Святым написал: «Не ревнуй лукавнующих, ниже завиди творящим беззаконие, яко трава скоро будут подкошены» (Пс. 36:1–2). Хотя жалости достойно, что вы не могли батюшке открыть потонку все свои деяния, но и о сем мы предоставляем себя Всемогущему Господу, который Своим Всемогущим Промыслом да уврачует вас!

А что вас начал стужать страх, то и на сию брань пренужно понуждаться со всяким смирением и уповать на Господа, что, хотя за нашу тщеславие и гордость попустились не токмо страхования, но и мечтания от врага-диавола, но мы твердо помним пророческие стихи 26-го псалма: «Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое. Аще восстанет на мя брань, на Него аз уповаю» (Пс. 26:3).

И о сем я, окаянный, премного скорблю душею, что вы при таковых крайностях в борении, и не можете доселе почувствовать привязанность к м. Анфии и продолжать во всем откровенность. Где же мы теперь обрящем м. Варвару?

Поручаю вас покровительству Всемогущего Господа, и Господь да вразумит вас, да просветит во благое, и да поможет тебе, и да сохранит, и покрыет от всех сетей вражиих, и да простит вся согрешения твоя. И аз многогрешный посылаю тебе отеческое прощение и благословение!

...Видно, где смирение не обитает, там презорство и высокомудрие пребывает, да осмотримся со тщанием, не запутываем ли мы себя самолюбием и самосмышлением, не нужно ли нам, по апостольскому завещанию, отложить всякую гордость и с терпением теша на предлежащий нам подвиг (Ср. Евр. 12:1).

26 марта 1839 года.

Писания твои от 8 и от 15 марта вместе с Дарьиным писанием получили. Она просила с первою почтою ответа, что ей делать. Игумения ее не принимает в обитель – что делать, когда ей Господь не возвещает.

Скажи ей, что мы никакой воли не имеем в этом, а писать к ней не только с первою почтою не могли, но и теперь время не имеем; передай ей сие, пусть просит Господа, – Он силен наставить ее, что делать.

Об Августе ты писала, что готовится к исходу, но после никакого слуха нет; видно, оздровела. Посылаем тебе и ей наше недостойное благословение.

11 апреля 1839 года.

Ты просишь дозволить ехать проститься с твоими ближними. Нельзя было скоро дать тебе ответа по моей отлучке, следовательно, в этом должно относиться к Промыслу Божию, – ты должна была исполнить то или другое по своему произволению.

Мне очень не нравится в тебе то, что ты находишь причиною своих скорбей других людей, а не себя. Это сильное ослепление происходит от гордости, и потому ты не находишь утешения и печали твои бывают безотрадные. Св. отцы прошли опытом путь сей и нам предали сие учение, что отчасти и в наши времена многими испытано. – Прочти у св. Исаака Сирина в 51 Слове и у св. аввы Дорофея, о еже себя укоряти, а не ближнего. В этом ты обретешь покой, ибо «Господь на смиренныя призирает, а гордым противится» (Ср. Иак. 4:6).

Желаем тебе успокоиться и по келии с сестрами. Поручая тебя Покрову Божию, остаемся недостойные твои богомольцы.

3 августа 1839 года.

Два письма твоих получили мы, одно из Дмитровска, а другое из Севска. Сколь жалостно твое устроение в первом письме! Страшишься показаться в Севске, помнишь злобу. Предстать подобие меду и дегтю совсем не приличное. Где же ты оставила Промысл Божий, пекущийся о всех, а купно и о тебе, устрояющий все на пользу и попустительными случаями дающий нам средство к познанию своих страстей и искоренению оных, – а ты все винишь людей.

Ты недавно была у нас и слышала о сем многократно, излишним находим писать о чем уже много раз писали и словесно внушали. Ежели не положить вину на себя, то не перестанешь бедствовать, нося печаль наказания Божия гордым.

На описанные в последнем письме твои случаи писать подробно ни сил, ни времени не достает, а только видим все тебя обиженную и скорбящую о сем. Мы не можем отвратить от тебя руки Божией, но ты можешь умилостивить Бога, когда начнешь идти путем христианским, и сначала хоть скорби, но о том, что не перенесла оскорбление, а не о том, что оскорблена, – на сие устроение призрит Бог и будет надежда к исправлению.

Нам кажется, и угощение ты напрасно затеяла делать, видно, не благоволя о сем, Бог попустит тебе неприятности от тщеславия. Ты боишься, что м. Аркадия поймет что-нибудь о тебе из наших слов, после сама же просишь, когда находишь нужным, сообщить ей твое на нее роптание, а сама духу не сберешь ей сказать. Одно другому противоречит: в первом письме ты полагаешь ее не последнею виною твоего смущения и скорби, и здесь бывши, не полагала намерение быть ей откровенною, к чему мы тебя и не нудили. Но сама рассмотри, какая тебе польза из самочинного твоего устроения? Враг запял тебя гордостью и делает тебе препятствие, не хотя твоего исправления. Мы оставляем на твою волю избирать лучшее.

Ты укоряешь за безрассудные распоряжения делать собрания, не имев хлеба; да ты-то хорошо ли сделала, заняв денег на нужное, также тратила на собрание?

О Лукерии твоей мы власти не имамы, ежели тебе невозможно ее держать, на то есть у вас начальство.

За виноград благодарим, но напрасно прислали, вы сами с М. И. имеете нужду.

От бывших тебе против меня, Леонида, помыслов, да простит тебя Господь, и я прощаю. С родителем напрасно ты поступила грубо, после примирения опять чуть было все не расстроилось.

Желая тебе мира, здравия и спасения, остаемся недостойные твои богомольцы.

28 сентября 1839 года.

Пишешь: «Cейчас иду к матушке объяснять мой грех против нее», но какой плод принесло твое намерение, мы не знаем. Ты пишешь выше негодуя, что мы отдаем оное на твою волю, а ты хотела бы так сделать, как нам угодно и тебе полезно. Мы на многих испытали подобные случаи и находим, что невозможно без преклонения своей воли на что-либо доброе решиться, ибо враг оному противится и воздвигает брань, коей, не сопротивляясь смирением, ропщут на нас за понуждение. И твои слова: «я и сама вижу, что действие вражие, а не соодолею помыслу злобному» оттого, что не имеешь оружия: самоукорения и смирения.

О Лукерии – держать тебе ее или нет, мы не можем в ваши подробности входить, – о сем должны иметь общий совет со старшими.

Желаем тебе и соживущим с тобою сестрам иметь мир, согласие и любовь.

4 ноября 1839 года.

Ты пишешь, что не совершенно объяснилась м. Аркадии, а между тем, ее уважаешь и любишь, но не можешь терпеть ее укоризны.

Отчего же это, как не от гордости, которая тебе и не дает покою, мучает, терзает. Когда ты объяснилась о помысле, то и успокоилась, – надо было и прочие помыслы свергнуть с себя. То же самое – и благодеяние для тебя тяжким камнем ложится на душу, а это тоже от гордости, ибо «Господь гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4:6). И в Премудрости глаголет: «Не нападе душа моя ниша горда, дарованное тебе, что от ней приняла от руки Божией и благодари, а другая не отдает». Притворства твои пред м. Аркадиею ей все известны, и ты, делая сие, обманываешь сама себя и Бога, показывая откровенность, а внутри другое, но такое о тебе и извещение есть. Постарайся исправить себя, прося Божией помощи, а мы остаемся твои богомольцы.

23 декабря 1839 года.

Мы должны быть уверены, что Промысл Божий всегда о нас промышляет и устрояет к пользе, хотя и противными нам случаями. Тебе хотелось в пути видеть меня, чтобы передать нечто недоконченное, но, видно, в сем не предлежало нужды и не было бы тебе пользы, – так и не исполнилось по Божию смотрению, после ты и сама сие усмотрела и успокоилась.

Весьма странно для слуха твоего устроение, тем паче мнение, что тяжесть собственного унижения приводит тебя до бесчувственности. Это ни с чем не сообразно, ни с Писанием, ни с натурою вещей. Господь заповедал, чтобы искать спокойствия во смирении: «Научитесь от Мене» и прочее (Мф. 11:29). Св. Давид вопиет: «Во смирении нашем помяну, Господь премудрость творит»; «Господь гордым противится, а смиренным дает благость» (Иак. 4:6). Святые Отцы, искусом проведшие сие, удостоверяют нас. Св. Дорофей пишет: «Каков не имать покой, иже себя укоряй и уничижай, и, аще что и случится ему скорбно, имать предварив себе того достойна, и не смущается». Подобно Лествичник и другие отцы учат о неизъяснимой пользе от самоукорения, а ты, напротив, отягощаешься, поэтому оно ложное и неправильное.

Душа твоя горит желанием скорбей, и болезней, и отложением всех попечений, чтобы быть с Богом неразлучной, – весьма далека ты от сего. То же самое, как бы внити в чертог брачный в скверной одежде, так и тебе, буйством страстей колеблемой, вдруг во страну бесстрастия стать. Иди постепенно, терпи скорби, прежде почитая того достойною по грехам твоим, далее к надежде приближайся, а тут уже третия степень не разлучит с Богом – любовь! Покажи на деле прежде терпение скорбей со смирением, не отдайся ни делам, ни словам, ни мыслям оскорбившим, но себя одну вменяя того достойную. Когда пойдешь сим путем, но без мнения, что будто и хорошо делаешь, то, может, и достигнешь, а пришедший тебе помысел без искуса не основателен.

6 апреля 1840 года.

Поистине, по слову св. Варсонофия, оставляя плач о грехах своих, о тебе плакать должно, видя твое бедственное устроение, – ты все видишь худое в людях, а не в себе, приписываешь людской злобе тебе притеснения, а не Промыслу Божиему. Просишь скорбей и желаешь переносить их, а ныне не носишь. Причиняемый м. Аркадии вред твоею поспешностию (как и всегда за тобою водится) учинен, но при всех или при многих, тебе обвиняющих, ты одна сама себя оправдала. Однако ж не покойна – а когда бы осудила себя и обвинила за скорбь твою и тщеславие, то, верно, бы успокоилась. Разве ты не видишь, что попущено тебе от Бога, чтобы впредь была умнее и осторожнее. Вот ты везде суешься и всех отобьешь, а теперь сим еще хвалишься, что одна служила, – ну так и жди плодов от трудов твоих тщеславных.

Понимаем, что неприятны тебе наши строки, но и нам больно видеть такое твое устроение, от коего да избавит тебя Господь и сподобит хоть чрез скорби смириться. Не верить себе, что ты все делаешь хорошо, а, напротив, надо верить другим, обличающим тебя.

1 мая 1840 года.

Ты пишешь, что находишься в крайнем положении от бедственности своего устроения. Кто ж сему причиною? Ты старалась сокрыть оное от всех, но, может, и многие оное видели, но ты не слышала гласа обличения, могущего принести тебе пользу.

Теперь ты сама видишь плоды трудов твоих. Просишь нас что-нибудь одно подать тебе, но в чем состоит это подаяние, мы не понимаем.

Говоришь: тебе нужна помощь, но не отвергаемся мы тебя и не отвергаем, но подать помощь силен Сам Господь, когда со смирением к Нему прибегаем. Прочти у св. Исаака Сирина 79 слово, там увидишь свое устроение, отчего оное происходит и какое врачевство должно употребить во исцеление.

Поручая тебя Покрову Божию, остаемся недостойные твои богомольцы.

8 июня 1840 года.

Ты пишешь, что с прочими своими грехами помнишь все твои скорби и бедствия, душевные и телесные, ибо «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак. 4:6). Помня о беспредельной гордости своей, не красуйся ею, но сбрось с себя, яко непотребную одежду, и старайся облечься в ризу смирения, которая прикроет твою душевную наготу и доставит радование и веселие души.

На принятие тебе девочки и на употребление лекарств, мы не препятствуем, но и в том, и в другом отдаем на волю игумении.

В чем ты хочешь испытать себя не один год не объяснила, а мы не понимаем.

17 января 1841 года.

Что вы с помощью Божиею располагаетесь в совершенное повиновение – сие для вас и вообще для всех, по свидетельству св. отцев, душеспасительно. Вам сие известно уже довольно, чувство веры открыто вам, и более того, не неприятно же сие ваше расположение к нам о Господе. Господь да поможет вам, только же я вас не принуждаю к тому и, если вы собственно расположитесь, то и большее утешение возможете ощущать. Поручаю вас покровительству Божию и чрез искреннее советование матери Анфии, питаю себя надеждою, что вы поправите себя. Господь же да усовершит ваше благомудренное предложение и подвиг.

Что вам, согласно с истинными преданиями св. отец, заповедала м. во время шестопсалмия не креститься – сие советую вам хранить: и потому более сей завет должно наблюдать, что всецело согласен с божественным советом богодухновенных отцев наших. Если же кто вас спросит, почему вы не подражаете им, то благосклонно можете ответствовать, что сего истина требует: пусть посмотрит в Триоде Постной и в Уставе о сем, а более того заповедала всем старица.

Вы уведомили, что по получении моего письма с образом, обрадовались, а по получении письма от о. Макария опечалились, и оттого произвелось в вашей душе расстройство. Видно, еще есть в тебе дух гордости, который противится смирению. – Смиренный же во всех приключающихся оскорблениях не смущается, но не престает искать спасения душевного. Посуди сама, как же он тебе напишет и какое нравоучение вложит в твою голову, когда ты сама говоришь, что она худая.

Хотя и непотребен во всем, молю Господа, да укрепит душу твою и да насадит в сердце веру, надежду и любовь, которые суть великие и главнейшие добродетели, ибо вера заставляет нас веровать, надежда – уповать, любовь – любить Бога, – сии три добродетели все равно нужны вам ко спасению, без сих никто не удостаивается наслаждаться лицезрением Божиим и никто не может спастись.

Прошу тебя внять своему спасению и не верить своим глазам, кои видят издалека чужие пороки, но не свои.

19 апреля 1841 года.