Вкратце жизнь и труды старца схиархимандрита Лаврентия Черниговской Троицкой женской обители

«Он долго горел – не сгорая

И много сердец просветил...

Отверзлись пред ним двери рая

За то, что он много любил...»

Наша русская земля издавна славится великими подвижниками, начиная с Антония и Феодосия Печерских и прочих и кончая Серафимом Саровским, великим подвижником благочестия последних времен прошлого столетия.

Вот и в наш XX век, век великих успехов науки и техники (но, к сожалению, не веры и благочестия), явился старец отец Лаврентий, всеми любимый и почитаемый.

Схиархимандрит Лаврентий, в мире Лука Евсеевич Проскура, родился в 1868 году в с. Карильском близ Коропа Черниговской области.

Родители его Евсевий и Христина были простые крестьяне. В семье было 7 детей (5 мальчиков). Лука был одним из младших. Детство было тяжелым, нужно было с ранних лет приучаться ко всякой домашней работе.

А тут еще не повезло со здоровьем. Будучи еще малышом, шутливо надел на голову решето и бегал по двору, зацепился и, отступая детскими ножками назад, упал на поросенка так сильно, что получил увечье на всю жизнь (был хромой).

Мать часто болела, не поднималась с постели. Отец умер, и мальчику приходилось исполнять и мужскую и женскую работу.

Он пас лошадей, ухаживал за коровой, топил печь, пек хлеб, убирал в избе, белил, мазал и даже стирал, выучился портняжничать. В общем, был очень способный мальчик, трудолюбивый, послушный.

Особенное было призвание к музыке и пению. Рано научился играть на скрипке. И, бывало, утром приведет лошадей с ночного и до завтрака проиграет в клуне свои любимые мелодии, в которых он изливал свою детскую душу.

Имена братьев: старший – Варфоломей – оставался жить на старом дворище, где и сейчас живет его дочь Зоя и невестка с дочерью.

Младший брат Демьян, которому батюшка отдал свою часть наследства и который помогал батюшке, посещая его в монастыре, был убит на фронте. Другие два брата выехали «на переселение» (т. е. были сосланы), и о них ничего не известно.

Учился Лука в сельской школе хорошо, превосходил успехами своих сверстников. Учитель поручал ему обучать младших товарищей по школе. И он охотно исполнял это поручение.

Учащихся приучали в то время петь в церкви. И тут маленький Лука чувствовал себя в своей стихии. Он быстро все усвоил – как пение, так и весь строй церковного богослужения, прекрасно разбирался в уставе службы, и в 12 лет с помощью священника разучивал песнопения со своим маленьким ученическим хором, где были как мальчики, так и девочки. А в 14 лет уже стал самостоятельным регентом.

Еще с ранней юности батюшка почувствовал влечение к монашеской богоугодной жизни. Это чувствовали его товарищи и следовали его примеру. Почти все девочки потом ушли в монастырь (м. Ардалеона, м. Евгения), а мальчики (юноши) даже достигли Афона.

Сам батюшка часто навещал близ находящийся мужской монастырь Рыхлы, который влек его своим пустынным образом жизни. Находился он в 19 км от с. Карильское (сейчас весь в запустении). Но должен был уступить материнской любви. А когда в глубокой старости умерла мать, батюшка долго не оставался дома, а через полгода, отказавшись от своей части наследства, попросил старшего брата Варфоломея отвезти его в монастырь Рыхлы, и лет 23-х был зачислен в монастырь на послушание регента монастырского хора и уставщика.

Весть о способном регенте распространилась далеко за пределы монастыря. Узнали о нем и в Черниговском мужском Троицком монастыре.

И года через три владыка Антоний дает письменный запрос о немедленном переведении батюшки в Черниговский Троицкий мужской монастырь в качестве главного регента.

Владыка Антоний был подвижник высокой духовной жизни. Говорят, что он соблюдал строго иноческий обет нестяжания. Например, имел только две одежды. Одну, которую носил, и другую праздничную (ряса). А если ему пошьют к дню Ангела (прп. Антония) новую, то он обязательно старую кому-то отдаст.

Владыка Антоний прозрел в лице инока Луки великого в будущем молитвенника. Когда он делал на него запрос в монастырь Рыхлы и Лука долго не приезжал, то их братия и настоятель заревновали и говорят: «все Луку да Луку, будто и людей больше нет...»

А владыка Антоний возразил им словами: «Э, то такой Лука, что все будут спрашивать у него». Что, конечно, и сбылось в свое время.

He хотелось батюшке оставлять молитвенное пустынное место, которое пришлось ему по душе. Со слезами скорби уснул он и видит во сне на паперти лик Царицы Небесной Троицкой, Которая его благословляет. Вздрогнул от страха и утром немедленно отправился в путь. Прибыл в

Чернигов и сразу же к владыке Антонию и говорит: «Вот, владыко святый, я приехал». «Хорошо, – ответил владыка Антоний, – будешь обучать мальчиков-семинаристов».

А когда батюшка зашел в церковь, то узнал тот лик Царицы Небесной, что видел во сне и Которая его благословила.

В Троицком монастыре постригли его в мантию и дали имя Лаврентий, рукоположили в 1895 году в иеромонаха, а потом он стал игуменом. Были у него сверстники-певчие: оо. Смарагд, Малахий, Михаил, Иннокентий, Ефрем и другие. Все они уважали батюшку и слушались его и следовали его духовной благочестивой жизни.

Еще с юности он навык Иисусовой молитве непрестанной и поучал других. Три раза он ездил на Афон и был в Иерусалиме на поклонении святым местам.

Наружность батюшки о. Лаврентия была приятна, во всем облике светилась благодать. Лицо всегда было светлое и радостное, исполненное любви ко всем. Волосы у него рано поседели и были белы, как снег, глаза голубые. Роста был среднего. Ходил всегда с палочкой.

Племянница батюшкина (Ефросинья) рассказывала, что до 1933 года батюшка раза два был в своем селе Карильском, где была у них своя церковь, в которой батюшка служил.

Был какой-то праздник, и батюшка приходил домой весь мокрый, переодеваясь, приговаривал: «Вам трудно на земле работать, а нам трудно молиться за всех. Мы тоже добре потеем».

Батюшка не забывал своих родственников: племяннице Ефросинье подарил золотой крестик, платок, а племяннику Петру – свою ручную швейную машинку. Когда у брата Варфоломея «забрали» корову, батюшка на неё денег.

Когда приезжал батюшка в село, то своих внучек наставлял нравственности: чтобы «не гуляли с солдатами, замуж выходили венчаными и чтоб соблюдали постные дни».

Время шло. Удержать нельзя ничего... Всему так надо быть... Опытных певчих отправили на приходы, а кто сам ушел... Хор стал слабеть. Батюшка стал присматриваться к приходской молодежи; деревенских девочек привлекал к пению. Применял свой духовный опыт, свою духовную прозорливость, чем был еще с юности одарен.

И вот какая девочка более склонна к монашеству, он помолится за нее, пригласит, расположит, привьет любовь к пению, молитве. И так стало пополняться стадо «молодыми овцами». Давал им тайно подрясники, четки, обучал пению, чтению, устраивал на работу. И был как чадолюбивый отец. Весть о добром и прозорливом батюшке разносилась все шире и дальше.

По благословению владыки Пахомия собралось много певчих, из них многие потом стали талантливыми солистами хора.

Одна вспоминала, что была еще совсем малолетней и пришла со старшими и плачет перед батюшкой, а батюшка погладил по головке да и говорит: «Не плачь, будешь царской певчей». Она ничего не поняла и так и уехала. А предсказание сбылось, она действительно служила своим голосом Царю Небесному, была хорошей солисткой.

И это время прошло... Всем предложили уйти и храмы закрыли «на ремонт» (1930). Батюшка временно переживал «под горой» у одной благочестивой вдовы Елены. Там батюшка занимал небольшую комнатку в старом домике и предавался посту и усиленной молитве как за своих многочисленных рассеянных чад, так и за весь мир. И эти тайные чада только ночью могли постучаться в окно батюшки. Но он не всех принимал, a пo своей прозорливости уже знал наперед, кто к нему должен прийти и что ему нужно.

И так ему дано было предвидеть, что, когда закрывали церковь, он говорил: «Храните книги, они нужны будут. Еще будут и монастыри, и архиереи, и все нужно будет».

Перед войной он предсказывал бедствия народа. Молился и плакал, что много крови прольется.

Когда началась война 1941 года, батюшка своими усилиями собрал своих монашествующих чад и устроил женский Троицкий монастырь, где раньше был мужской, а потом и Домницкий. В Троицком было вначале человек 70 сестер, а в Домницком человек 35.

Собрал певчих, разделил со временем на два хора. Сам был главным регентом, разучивал новые песнопения: очень духовные и малозвучные. Батюшкин хор славился далеко за пределами Чернигова.

У батюшки была сильная любовь ко всякому делу. Когда делали ремонт во всем корпусе, батюшка везде участвовал: давал указания и печникам, и мастерам, когда делали перегородки, стелили пол, крыли крышу.

Когда мастера жаловались, что плохие доски, батюшка отвечал: «Ладно, лет на 20 хватит, a потом – что Бог даст».

Приходилось работать штукатуром и в холодное время года, когда замерзали материал и вода. Однажды дело не ладилось, пригласили одного старика на помощь. Он говорит, что здесь сила нужна. А батюшка подошел с любовью, перекрестил и материал стал мягким, и дело пошло как следует. Это все по молитвам великого старца Лаврентия.

Много пришлось потрудиться сестрам при отстройке храма большой церкви, а также и келлий. Приходилось носить воду на большую гору из колодца, рубить топором глину, носить на плечах; одной лошадкой не справлялись. И после больших и тяжелых трудов в 1942 году на Пасху впервые начали службу в Большом храме. И батюшка перешел в монастырскую келлию.

Сколько радости, сколько восторга!

Батюшка о. Лаврентий славился как исповедник. К нему стояла всегда толпа верующих исповедников, а к другим духовникам поменьше.

В хозяйственных делах монастыря батюшка любил давать свои благодатные указания, где что посадить, что посеять и строго следил за всем своим хозяйским глазом. Многих своих чад он своей прозорливостью предупреждал и от всяких неприятных случаев.

Когда в 1942 году приехал владыка Симон из Западной Украины, батюшка сказал: «Эге, это наш!..» И когда приехал владыка Иаков (1947), тоже батюшка одобрил, сказал, что при этом владыке процветет духовная жизнь нашего города, что и сбылось.

Еще перед войной (1941) батюшка прямо сказал: «3а то, что все делается не по закону, да в праздники, то все стрясется и сгорит. A потом откроются монастыри и люди будут каяться и молиться и Господь по Своей милости даст немного времени, чтобы пополнить число отпавших ангелов». Батюшка любил часто это слезно повторять.

Батюшка имел свои испытания. Бывало, что по зависти сатанинской к нему грубо относился владыка Борис и матушка игумения. Но он все кротко и терпеливо переносил и с любовию молился за обидчиков и этим победил лукавого, а в глазах верующих и своих чад он становился еще более духовным, великим и любимым.

Около старца в монастыре жили 12 сестер, a его обслуживали две. Трапеза у них была общая, там они и молились вместе. А когда батюшка не ходил в церковь (по слабости здоровья), то все вычитывали в келлии.

Он непрестанно занимался Иисусовой молитвой и обучал сестер. Указывал, как кому молиться по вдоху и выдоху. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий» – вдох, а «помилуй мя грешную» – выдох. А одной девушке (на ее просьбу, чтобы благословил четки) сказал: «Молитва – это хорошее дело, Ангельское, а ты по пальцам левой руки. Держи большим пальцем мизинец и читай десять молитв «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную», а потом переходи на безымянный и так по порядку. И вот будет у тебя навык к молитве. Ум нужно непрестанно вправлять в молитву, a το он ходит, где попало».

Хором управлял батюшка искусно. Делал он две спевки в неделю. Хористки были все его ученицы, только два «баса» были «вольнонаемные» мужчины.

Он с Афона привез много вещей для пения: «Достойно есть» – очень умилительное, «Милость мира» и др.

В Чернигов приезжал патриарх Алексий. Весь хор ходил в кафедральный Спасо-Преображенский собор и там под руководством батюшки пели. Патриарх был в восторге от хора и говорил, что «подобное редко где услышишь».

Киевский митрополит Иоанн приглашал хор в Киев, куда и ездили, и тоже имели успех.

Во время войны хотели открыть и Елецкий мужской монастырь, но было мало братии. Батюшка торопился скорее занять Троицкий, говорил, что так указала Матерь Божия.

У батюшки во дворе монастыря была устроена летняя беседка, где он проводил часы своего досуга, беседовал со своими чадами во время «вечернего чая», а также принимал жаждущих спасения.

Батюшка предсказал свою кончину, еще когда переходил в монастырь, за 8 лет. Сказал: «Ну, здесь кто поживет 8, а кто больше». И когда батюшка умер, то вспоминали эти слова. За полгода также сказал, «от этого дня я проживу ровно полгода», что тоже исполнилось. И еще сказал: «1950 год свое покажет, а в 1952 году увидите». И действительно, в 1950 году батюшка умер, а в 1952 году Домницкий монастырь закрыли «на ремонт» и сестры перешли в Троицкий.

При батюшке стали сестры излишне заниматься рукоделием, делать иконы. Он был недоволен и говорил: «Без Иисусовой молитвы и без церкви делают, монастыри пробудут не столько, сколько нужно», – что и сбылось.

Утром, когда зажигался в какой келлии свет, батюшка своим прозорливым умом видел, где молятся, а где занимаются житейской суетой. Однажды батюшка шел в церковь и сказал сопровождавшей его монахине, чтобы заглянула в келлию, которая находилась рядом с церковью, и посмотрела, чем занимаются ее насельницы. Они в это время занимались своими делами, а в церковь никто и не думал идти.

Батюшка очень возмутился и сказал: «Так монастырь долго не протянет», – что и сбылось. Батюшка говорил, что монаху нужна молитва, как воздух, иначе он уподобляется «черной головешке», которая издает только смрад. Еще говорил: «Счастливы те, которые записаны в Книге Жизни». А на вопрос сестер, кто же записан в ней, ответил: «У кого влечение к церкви, тот записан».

У батюшки был дар непрестанной Иисусовой молитвы. «Бывало, мою коридор, – вспоминала одна монахиня, – а он мимо проходил да и говорит: «Эге, работай, и чтоб была Иисусова молитва», или куда идешь, то он тоже напоминал про молитву».

По батюшкиным молитвам и благословению владыка Борис привез из Ленинграда мощи Черниговского святителя Феодосия. «Я, – сказал батюшка, – буду молиться и встречать вас». Так и произошло. Мощи были доставлены в целости и с честью положены в кафедральном соборе. И было устроено большое торжество, батюшка пел «Христос Воскресе».

Батюшка говорил: «Если нужно тебе уйти с Литургии, то уходи после «Отче наш». А если уже вышли с Причастием Тела и Крови, то стой со страхом и молись на месте, потому что здесь присутствует Сам Господь с Архангелами и Ангелами. И если можешь, то пролей хоть малую слезу о своем недостоинстве. А Ангел твой Хранитель будет рад за тебя. Если кто тебя спросит о чем-либо, ответь ему, но очень кратко. А сама стой, как свеча, в храме».

Батюшка всех любил, всех уважал, готов был каждому помочь. Это чувствовали все окружающие его. За ним ходили толпами люди, чтобы что-то сказать, о чем-то спросить. Он иногда устраивал обеды, ожидая простого народа и сам служил ему. Много рассказывал интересного, ближе народ был к нему со своими нуждами и скорбями.

Батюшка говорил, что в последнее время кто призовет имя Божие – спасется. Особенно девственники восполнят число падших Ангелов.

Еще говорил, что Господь такой милостивый, что и истинных евреев, которые живут по заповеди Моисея, в последние дни помилует и вселит их на третье небо. Батюшка призывал всех своих чад к миру и любви. Он говорил: «Если которая сестра «горячая», вспыльчива характером и не может сдержаться в слове, то прежде чем подымать скандал, сними с себя пояс, подрясник, положи четки и тогда уже начинай доказывать свою правоту. Если так будете поступать, никогда не будете ругаться».

«Если кто в течение дня не сдержал себя в мире и любви к ближнему и поссорился с кем-либо и имеет на кого неприятное чувство, до заката солнца должен обязательно примириться, то есть попросить прощения».

Батюшка имел дар прозорливости.

Однажды (во время послевоенной разрухи, 1945 г.) владыки Бориса не было дома. Вдруг батюшка благословил немедленно готовиться к встрече Владыки. Сестры говорили, что мосты разрушены, он скоро приехать не может. А батюшка на своем настаивал. И верно, случайно на какой-то дрезине владыка в тот день приехал. Все удивились прозорливости старца.

Батюшка матушке Афанасии (регентше) предсказал быть регентом. Один раз за обедом надел ей большой крест и сказал: «Вот будешь регент». Ее потом и крестом наградили.

Еще при жизни батюшки заболела матушка Афанасия. Ноги болели. Пришел батюшка проведать да и говорит: «Будем еще жить?» Она ответила: «Да как вы, батюшка». А батюшка ответил: «Ну еще поживем». И она стала поправляться.

Рассказывала одна монахиня Е. Однажды во время войны многие сестры стояли около бани у окна и смотрели вниз на луг. А батюшка шел мимо, да как закричит: «Убегайте, a то сейчас снаряд прилетит». Так и было. Только отскочили, и сразу же ударил снаряд.

Приезжал митрополит Иоанн в гости к батюшке. Побеседовали, попили чайку и митрополит собрался ехать домой и спросил благословения у батюшки. А батюшка предложил ему завтра уехать. А митрополит настаивал на своем. И уехал. Прошло немного времени, а батюшка сказал, чтобы шли встречать митрополита. Ему сказали: «Батюшка, митрополит уехал давно домой». А он: «Я говорю, идите, открывайте ворота». Они вышли, a митрополит смущенно стоял под воротами, говорит: «Дорогу размыло и нет проезда до завтра». Митрополит удивился прозорливости батюшки.

Ремонтировали церковь, нужен был материал, а его негде было достать. Батюшка говорит экономке: «Беги на базар скорее». Она побежала, смотрит по сторонам молча. Вдруг подходит из села председатель. Спросил, чего стоит, она объяснила печаль свою. Он предложил садиться в машину, и они приехали на вокзал, нагрузили извести полную машину. Она заплатила и привезла в монастырь. Батюшка вышел, поблагодарил его и все прославили Бога. Поблагодарили и батюшку за святые молитвы.

Во время войны, при оккупации, на монастырской земле была посеяна рожь. Землю забрали и разделили на участки и вот не дают жать. Пошли жаловаться в контору, там и слушать не хотели, выгнали со стыдом. Экономка пришла домой со слезами и пошла поделиться своей бедой к батюшке. Батюшка наутро благословил идти опять туда же. Сестра, уповая на молитвы батюшки, пошла опять к тем же начальникам. Только батюшка приказал дорогой ни с кем не разговаривать. Она шла молча, зашла в контору, обратилась, а они все такие обходительные, сговорчивые и дали разрешение жать рожь. Она пришла довольная и батюшке рассказывает, как они переменились. А батюшка улыбнулся да и говорит: «Э, вот когда человек злой, то в нем бес, а когда помолишься, то он отскочит и человек становится добрым».

В монастыре была лошадь для нужд. Нужно было сено. Начальник горсовета отказал дать разрешение на сено, прогнал ни с чем. Пришла матушка Е. к батюшке с жалобой. Он выслушал, ничего не сказал. Прошло два дня. Батюшка сидел в беседке, подзывает к себе матушку Е. и посылает опять идти насчет сена и молвил: «Не тот, так другой, а даст сено». Когда пошла и обратилась, то начальник был другой, а того вчера сняли, и дал разрешение на сено.

Посеяли ячмень, и когда он начал созревать, воробьи все поедали. Пожаловались батюшке, что делать? Батюшка и говорит: «Отныне воробьи не будут причинять беды. Они прилетят, поцвиринчат, а садиться не будут. У них ножки помлеют, они и улетят прочь».

Назавтра сами убедились в чуде. Вышли и наблюдали, что воробьи тьмой налетят, поцвиринчат и улетают обратно. Все прославляли Господа и поблагодарили батюшку за молитвы.

Батюшка имел также дар исцеления. Одна матушка рассказывала, что она была далеко в Сибири и когда вернулась, то плохо стало с головой. Поместили ее в «дурдом», а сами обратились к батюшке за помощью. Он помолился и ей постепенно стало лучше, а потом и совсем выздоровела и живет, сейчас ей 80 лет.

У ее сестры Ф. заболело колено и такая острая боль, что нельзя было ступать. Обратились к батюшке, он перекрестил больное место и боль прошла.

По благословению владыки Пахомия батюшка много постригал в мантию, например, своих односельчанок м. Ардалеону, м. Евгению, которые жили в Гамалеевском монастыре (Глуховского уезда). О м. Евгении батюшка говорил, что она от чрева матери предназначена для духовной жизни.

Рассказывает далее M. М.

«Когда умирал отец, я просила его, чтобы он, по молитвам о. Лаврентия, приснился мне, и он пообещал.

Один раз приснился: «Благодарю за булочки. Лучше ничего не надо, они помогают мне. Я знаю, что ты в долгах, но без «булочек» я погибну», – сказал мне покойный отец во сне. Я пошла и рассказала батюшке. Батюшка сказал, что это не булочки, а просфоры, которые подаются на проскомидию. Ими смываются грехи человека. После сорока дней приснился опять. Я спрашиваю: «Ты мертв?» Он отвечает: «Я и мертв и живой». Я спрашиваю: «Где твое место? Куда ты определен?» Он отвечает: «Я еще никуда не определен».

Пошла к батюшке, рассказала сон, а он и говорит, что отец еще не прошел мытарства. Бывает, проходят за три дня, 20 дней, 40 дней, год, два и 40 лет, смотря какие грехи. Где на каком мытарстве задержат, то много надо подавать милостыни и просфор на проскомидию. A 40 лет проходят мытарства те, за которых некому молиться и кто имеет за собой большие грехи.

Одна Домницкая монахиня рассказывала: «Когда жила я в мире, была замужем, имела мужа и дочь. Брак был законный (венчаны). Но супруг был самый скверный мужчина: выпивал, дрался, горя набралась с ним. И вот однажды приехала в Чернигов и зашла к батюшке. Рассказываю свое горе и вся обливаюсь слезами, что никто не может помочь, потому что законный брак и нужно терпеть. Это я знаю хорошо, но уже не хватает терпения. А батюшка посмотрел на меня с сожалением, да и говорит: «Бросай да убегай в монастырь. Лучше пусть один погибнет, а две спасетесь. Нежели вы все трое погибнете». Я так и сделала».

И она была примерной келейницей у матушки игумении Домницкой, а потом кухаркой у митрополита Гурия, а перед смертью приняла «схиму». А дочь умерла девицей верующей. Так исполнилось батюшкино предсказание.

Одна сестра рассказывала, что читала правило батюшке и задремала, а потом испуганно взглянула на батюшку, а у него глаза как огненные. Он молился.

Одна сестра просила у батюшки поговеть (церквей не было). А батюшка говорит: «Тогда я позову».

«Вот живу я и живу, вдруг на Вербной неделе в субботу мне так захотелось к батюшке, я оставляю все и иду, да уже и запоздала. A батюшка молился, читал утреню, потом правило, а потом правило ко причащению. Батюшка сказал: «Немного подождем». В это время я постучалась в окно. Все так и ахнули. «Ах вот кого батюшка ожидал!» – произнесли молящиеся. И я прославила Бога и сего великого праведника».

Однажды, побывав в Черниговском Троицком монастыре и насладившись беседой с батюшкой, матушка игумения Киевская Флавия возвратилась в свой монастырь Киевский Флоровский, да с восхищением и рассказала своим сестрам о великом старце Лаврентии. А казначея, м. Антония, уязвившись завистью от врага, пробормотала себе под нос: «Нашли какого-то деда, да и восхищаются! Что он знает?». Матушка игумения заметила ее недовольство, да и говорит: «Вот свезу вас к нему, да хоть исповедаетесь хорошенько». И свое слово исполнила. Привезла несколько сестер, в том числе и казначею м. Антонию.

Вот сели за стол вместе с батюшкой. Матушка игумения и говорит: «Батюшка, расскажите нам что-нибудь». А Батюшка: «А что там этот дед знает?». Матушка казначея сразу поняла, что батюшка обличил ее помыслы. И потом просила прощения, и уже с любовью относилась к прозорливому старцу.

Однажды пришла женщина к батюшке за благословением, чтобы поехать к сыну. Батюшка приказал посадить ее за стол обедать. Женщина рвется из-за стола, потому что опаздывает. A батюшка сказал, что торопиться не нужно. Пусть даже не поедет. И она не поехала в тот день. A потом узнали, что было крушение поезда. И все прославили Господа и верного Его раба Лаврентия. А батюшка только сказал: «То Ангел хранитель известил».

Μ.Ф. рассказывала, что когда-то ο. Н. привез в Троицкий монастырь целый воз девочек: «и я там была самая меньшая. Батюшка всех благословил, а меня – как не видит. Как ни старалась я обратить на себя внимание, все равно батюшка как не замечает. Я стала плакать, a батюшка протянул руку, погладил по голове, да и говорит: «Не плачь, ты же тут жить будешь. А что тебе мама сказала?» А мама страшно не соглашалась, говорила: «И не думай». А батюшка прозрел будущее». Она потом была в монастыре певчей, даже регентшей первого клироса.

Любил батюшка коровку, давал ей хлебец из руки, любил котика, кормил его лакомым кусочком, а когда умер батюшка, то котик не отходил от гроба, а когда похоронили в усыпальнице, то ходил под окошко и там днями лежал, и с тоски скоро пропал.

Любил батюшка кормить птичек. Вынесет зернышек, налетит стая воробьев и хватают, дерутся. Батюшка прикажет им разлететься и прилетать по два-три, они так и делали. А когда выносили гроб с телом батюшки из келлии, то такое умилительное зрелище было. Все птички стайкой летали над гробом и жалобно чирикали, провожая в последний путь своего кормильца.

Рассказывала одна боголюбивая сестра M.: «Однажды я пришла к батюшке, чтобы помянуть своего отца в 40 дней. Сестры охотно пропустили в келлию батюшки, так как у него никого не было. Я по своей неопытности без молитвы приоткрыла дверь келлии. А батюшка слезно молился и лицо его сияло неземной благодатью. Я очень испугалась и поняла, что я не вовремя пришла и хотела закрыть дверь и убежать. Батюшка подозвал к себе и спросил: «Ты поминать отца пришла? Ах, эти «батьки». Попробуй теперь их отмолить, мне, да и тебе еще хватит». Благословил меня, и я поспешно ушла, поняв, что отец еще не на своем месте.

Однажды привели к батюшке девочку очень быструю и поведением своим не совсем отличную («драчунку»). Все подошли к батюшке, а она стояла в стороне и только исподлобья посматривала на него. Батюшка посмотрел на нее с любовью, ее подвели к старцу. Батюшка обнял ее, прижал ее головку к своей старческой, полной любовью к людям груди, дал ей просфору и сказал: «Походишь, походишь, да будешь наша». Что и сбылось. Она потом вступила в монастырь и была примерной инокиней, очень способной на все дела, а особенно искусна в иконной живописи. Так вот батюшка прозрел будущее этой инокини А.

Во время войны, при оккупации, в монастыре нечего было есть, и батюшка благословил поехать в село, чтобы раздобыть кое-что. По дороге было страшно ехать, потому что все забирали. А мы везли целую подводу продуктов. Сильно боялись, но довезли все благополучно. Когда привезли, то рассказали батюшке о своем страхе во время пути. А батюшка и говорит: «Раз я благословил и помолился, то бояться нечего». Такие сильные молитвы этого старца.

Пришла одна девушка из села О., молодая, интересная, взять благословение выйти замуж. Поисповедовалась у батюшки и рассказала ему свое намерение. А батюшка спросил, не больна ли она. Она ответила, что сейчас уже все нормально, а раньше немного болела. А батюшка и говорит, что сейчас нужно подождать, и парень согласился ждать. Она приезжала к батюшке. Прошел год, приехал парень жениться, а девушка лежала при смерти. В скором времени умерла. Вот такая прозорливость отца Лаврентия.

Одной матушки сестра пришла к батюшке, да и жалуется на мужа, что такой негодяй, иконы бьет и ее выгоняет. Батюшка сказал, чтобы его немедля привезли к нему в монастырь. Долго думала она, как это сделать, а потом обманом привела к батюшке. Еле втащила в келлию, a батюшка к нему, посадил за стол, угостил, посидел с ним до вечера, и он переменился полностью. Уехал довольный домой. К батюшке часто приезжал, и иконы почитал, и жену любил. Вот так святыми молитвами батюшка обращал заблудших.

И. М. рассказывала о себе:

«Божьими судьбами попали мы в Чернигов. Я стала верующей, привыкла ходить в церковь Троицы. Однажды знакомая девочка повела впервые меня к батюшке о. Лаврентию. О жизни его я уже кое-что слышала. Как зашла к нему, он ласково принял меня, посадил возле себя. Я как-то села нечаянно ему на подрясник да и стараюсь поправиться. А он это заметил да и говорит: «Он же тебе не мешает?» И я успокоилась.

«Вот с нынешнего дня начинаются цветы, a потом будут ягодки», – сказал батюшка мне. Я сижу и думаю: «Вот опять будет гope». А он прозрел мои мысли да и говорит: «Не горе теперь. Вот мы будем знакомы. Ты будешь меня знать». А потом встал, помолился Матери Божией и произнес: «Матерь Божия, сохрани сию рабу и возьми ее под свой Покров». Потом благословил и прижал мою голову к своей старческой груди, исполненной уже при жизни благодати Духа Святого. И на прощанье сказал: «Ходи в Церковь и ко мне заходи».

Девочку, которая сопровождала меня, тоже благословил, и мы торопливо ушли. И вот когда я вышла, то, казалось, все во мне перевернулось. Мне было радостно, приятно... Мне хотелось и всех людей сделать такими же счастливыми, как я сейчас.

Потом я стала размышлять: мне же нужно жить иначе. Ведь батюшка по своей доброте ничего у меня не спросил ни προ молитву, ни про пост. Но мне самой нужно понимать, что нужно свою жизнь в корне изменить (сразу). И когда я пришла домой, то маме заявила, что буду соблюдать посты, в чем со стороны матери возражений не было...»

Та же: «Был пост 1943 г. Мне сильно хотелось исповедаться у батюшки о. Лаврентия. Исповедь была в келлии вечером. Народа было очень много – и монашествующих, и мирян. Я стояла в длинном хвосте, в самом конце. Стояла, сокрушалась, не жалея горючих слез, все переосмыслила, во всем желала исправиться, сделаться лучшей. И вот время истекло, батюшка закончил исповедь, и казалось, что все поисповедовались, а только я одна осталась...

Я была в большом недоумении и скорби. Мной овладел дух уныния. Помолившись, я легла в постель. И вот когда уснула, то вижу сон:

Пришла я в церковь и вижу, что батюшка исповедует. Но на дороге стоит матушка-схимница, высокая, строгая и спрашивает меня, что мне нужно? Я ответила ей, что хочу исповедоваться у батюшки о. Лаврентия. Она ответила: «Исповедоваться все равно у кого, лишь бы чистосердечно. Но если ты сильно желаешь у батюшки, то я пропущу только тебя одну. Но ты должна поправить лампадку около свт. Николая. Я исполнила и она пропустила меня к батюшке. Я подошла к нему. Он исповедовал сидя. Я нагнулась над Евангелием и вижу хартию в виде грифельной доски, которая вся была записана моими грехами. Я стала рассказывать свои грехи, и когда грех говорила, он сразу же исчезал. И к концу исповеди все записанное исчезло. Мне стало легко и радостно. И я хотела поискать маму, чтобы и она исповедовалась, чтобы и ей так же было хорошо, но батюшка сказал: «Нет, ты последняя». И я проснулась...

Утром рано я ушла в церковь с радостным чувством, будто совесть моя очищена от всего скверного. Опять я пробираюсь к батюшке и стою в числе последних. И когда подошла, то говорю, что хочу исповедаться, я еще первый раз. Он говорит: «Как первый. Я же тебя исповедовал хорошо за твою скорбь». Я ему открываю свои грехи, а он и слушать не хочет, а говорит, что разрешил от грехов и простил все. «Сложи только руки на разрешительную молитву». И еще сказал: «Лучше ты старайся, чтоб замуж не выходить, да иди скорее причащайся».

Тогда я поняла, что Господь по Своему милосердию принял мою искреннюю исповедь во сне через верного Своего служителя батюшку Лаврентия. И я от всей души поблагодарила Господа за Его милость ко всякому кающемуся грешнику.

Я потом спрашивала батюшку о сне, так он сказал, что так бывает, если человек чистосердечно кается».

Та же: «Мне хотелось узнать день своего Ангела. Вот пришла однажды к батюшке, а он и спрашивает:

– Сколько тебе лет? Когда ты именинница?

– А вот и горе мое, что я не знаю, – ответила я с болью в душе.

– А ты спроси маму.

– А мама говорит, не знает. Знает только, что летом, – сказала я.

– А тогда установим сами. Ты – Мария Магдалина.

Тогда я упала в ноги батюшке и воскликнула:

– Кто вы?

– Я Лаврентий, – ответил батюшка.

– Батюшка, Ваши слова на небе золотыми буквами записаны, – воскликнула я в избытке радости. И была так рада, так довольна, что забыла, зачем приходила я к батюшке.

В скором времени приблизился мой День Ангела. Я пошла исповедоваться к батюшке. В день моего Ангела батюшка спросил: «Это инокиня пришла?» А я говорю, что нет, я грешная мирянка. А батюшка: «А ты говори, «помолитесь за меня, чтобы быть инокиней». Исповедовал меня, прочитал разрешительную молитву, как над инокиней. Я со страхом и трепетом ушла от него в надежде, что слова его не проходят даром».

Та же:

Я часто спрашивала у батюшки про своего отца, что давно не причащался. А только говорит, что «кается». А в том году, когда потом умер, встает отец утром и говорит: «Мне нужно причаститься. За меня кто-то помолился». Рассказал сон: «Будто я лежу в могиле и на мне земля. И пришел какой-то батюшка и стал меня откапывать и говорит: «Вставай, Иван!» И я встал и иду»...

Из воспоминаний И. М.

«В войну мы жили в коридоре полуразваленного дома, но и оттуда нас прогнали, потому что стали ремонтировать дом. Мы остались совсем без крова, под открытым небом. Пошла я за помощью к батюшке. Со слезами рассказала ему наше семейное горе, что некуда деваться «бедному Ивану». Батюшка выслушал внимательно да и говорит: «Ну, что с вами делать? У вас же и денег ни копейки? Да вот переходите да стройтесь под горой, где пещеры». И показал рукой, словно здесь рядом. «Пусть отец хотя с дикта собьет «хибарочку», а ты поедь в Прилуки да привези хоть макухи» (а там работала моя двоюродная сестра).

Я так и сделала. Приехала обратно на третий день, а семейство уже переехало, и временно соорудили декоративный домик. А капитально строиться не с чего было. Пожаловались батюшке. Он говорит, чтобы я спросила на работе, чтобы кто вместо дров выписал крупные отходы (чурбанчики). Я многих спрашивала, никто не может. Батюшка говорит, еще спроси. Я спросила, и одна мне пообещала, и я привезла материал, хоть скудный. Начали домик в закидку, потом поштукатурили, сделали печку, кое-как потолочек почти глиняный, а сверху толем покрыли, a крышу уже потом. Так по благословению старца о. Лаврентия я и поныне проживаю с мамой в том же домике. И уютно мне, и тепло, и молитвенно, даже просторно».

Рассказывала Μ. П.

«Заболели зубы у меня так сильно, что нельзя было терпеть. Уже несколько дней боль не унималась ни днем, ни ночью. Я такая была недоверчивая по своей природе. He верила ни себе, ни людям. Думаю себе: «Разве он врач? Кто там мне поможет?» Но меня заставили сходить. Я согласилась. Но приказали, чтобы молчала, ни слова не говорила.

Захожу я после молитвы в келлию. Там шла оживленная беседа. При моем появлении все замолчали. Я поклонилась, села молча в углу келлии и руками обеими держала зубы. Голову опустила и не помню, как задремала, потому что выбилась из сил без сна от боли. Батюшка помолчал, а потом говорит: «Спросите, болят зубы?» Меня толкнули. Я очнулась и от радости оскалила зубы. Спрашивают сестры: «Ну как зубы?» А батюшка говорит: «Да не болят, потому что показала зубы». А потом укоризненно сказал, что раб Божий тот, кто Господу служит. И чем усерднее он служит, тем Господь его и больше слушает. Вот и этот «недоверок» пришел за помощью. Но это я ей на память».

Я упала в ноги и просила прощения за свое малодушие и безверие.

У одной матушки «ущемилась» грыжа. Прибежали к батюшке просить о помощи, то есть святых молитв. Он вылез из-за стола, вышел во двор и смотрит на грушу, что росла тут рядом, a дочь стоит да плачет. Он посылает ее узнать, не легче ли больной. Она побежала, а грыжа стала на место и больная успокоилась. Все прославили Бога и слезно благодарили батюшку.

На капусту напала гусеница, совсем доедает капусту. Никакие меры не помогали, и золой обсыпали и пр. Пошли к батюшке за помощью. Батюшка помолился и вся гусеница вползла во вблизи находящееся озеро. Утром все увидели это чудо.

Рассказывала матушка благочинная M. В.

Началась война 1941 года. Приближался фронт. Нужно было немедленно выезжать из Чернигова в село Синявку. Договорились, что при получении известия приедут с лошадьми и заберут батюшку и тех, кто с ним жил.

Мне поручили, чтобы доставила лошадей. Я спрашиваю у батюшки благословения известить брата, чтоб приехал и всех забрал, а он говорит, чтобы не торопилась. «Пусть, когда будет ’трах-тарарах’». Все горит, все гудит. Батюшка спокойно отвечает: «От еще сядем да пообедаем, а тогда и поедем». Я думаю, чем же поедем, нечем ехать. Мы не извещаем, и никто не приедет. Вдруг стук в окно. Это приехал с подводой Ο. Н. за всеми нами. И мы пообедали, собрались и выехали. Но ехать было невозможно, немного проехали, а тут как шарахнет. Столбы горят. Батюшка говорит: «Немного подождем». А потом линия фронта прошла, а мы за ней. Возница усомнился, что может вернуться, а батюшка говорит: «Погоняй», и еле в три часа ночи приехали в село за 60 км от Чернигова.

Один мужчина пришел к батюшке за благословением ехать в какой-то город. Батюшка задержал его разговором. И тот был недоволен, что опоздал поехать. А потом узнали, что его поезд попал под откос. И он пришел и поблагодарил батюшку, который спас его от смерти.

Одна женщина была в тяжелом положении. Ошибочно попала под суд. Ей грозило тюремное заключение. Подошла к о. Лаврентию, который помолился и сказал: «Иди и молчи. Если не помолиться Матери Божией и угодника Николая не попросить, то можно и не вернуться».

Когда пришла туда, ее спросили, сколько детей. Их было пятеро, о чем она и сказала со слезами. Их сердце так смягчилось, что начальник сказал: «Выведи ее отсюда, чтоб она больше не попадала». И так она осталась невредимой по молитвам старца Лаврентия.

«Когда-то в молодости, – рассказывала одна мон. P., – я была богатой красивой девушкой и пошла к батюшке за благословением выйти замуж.

Батюшка выслушал да и говорит: «Кони выдохнут, сады высохнут, а монастырь пребывает во век. Пока не выходи».

В скором времени началась война, и все опрокинулось вверх дном. Жениха забрали на войну, а я пожелала идти в монастырь».

И сбылось батюшкино предсказание. Она жила в монастыре и была хорошей певчей-монахиней.

Рассказывала одна монахиня С.

«Попала «на переселение». А батюшка перед этим провел беседу и предсказывал случаи: «Когда будут нападать, то кричи и меня умственно призывай. Скажи: «Батюшка, помоги». И я всегда помогу».

Однажды в лагере убирала в комнате, куда зашел мужчина и начала заводить нечистую беседу и применять насилие, а я призвала на помощь батюшку, да как закричу, а его перекрестила. Он так и остался стоять на месте, испугался и спросил: «Что ты со мной сделала?» Так меня Господь и спас по молитвам великого старца.

А перед отъездом я дружески спросила его, много ли жертв. Он сказал: «Все, кроме тебя», a было человек 50 женщин».

Рассказывала та же.

«Работала я на хлебозаводе (возила хлеб). И там работал экспедитор, который был ко мне неравнодушен. Я была не хуже других наружностью, отчего много терпела. Я пошла к батюшке, упала в ноги и говорю: «Помогите, погибну». Он говорит: «что-то придумаем». Я пошла на работу, а экспедитора через два дня сняли. И я поблагодарила своего избавителя. При исповеди со страстями, батюшка говорил, что враг завидует последним девственникам, потому что они восполняют отпавшее число Ангелов».

Батюшка никогда не оставался на венчание. A однажды остался, молился и сказал, что эта пара была настоящих девственников. Видел, как Дух Святой переходил от одного к другому.

Одна монахиня рассказывала, что, когда она была еще инокиней в монастыре, у нее обнаружен был зоб, очень тяжелый, внутренний. Врач сказал: «Ничего нельзя сделать и более трех лет не проживешь». «Я расстроилась, плакала и обратилась к батюшке со своим горем». «Не скорби, по-ихнему не будет», – сказал старец и положил свою благословляющую руку мне на горло (на зоб) и произнес молитву, слова которой я уже забыла. И сказал: «сколько времени нарастал, столько времени будет и уменьшаться». И еще по батюшкиным молитвам я увидела во сне святителя Феодосия, который тоже благословил меня и произнес такие же слова, какие произнес батюшка, и помазал горло маслом.

И действительно, зоб начал постепенно уменьшаться и за три года совсем исчез, и я стала здоровой и прославила свт. Феодосия, и поблагодарила нашего великого старца о. Лаврентия за его благодатную помощь. Сейчас мне 62 года и я пою в хоре.

Рассказ M. Е.

«Был случай в монастыре. Нечаянно я упала с чердака и травмировала себе ногу. Вся чашечка в колене была раздроблена. Врач сказал, что нога сгибаться не будет. Буду ходить только на костылях.

По молитвам батюшки достали «дорогой мази». Батюшка помолился, и нога стала заживать. А что будет сгибаться никто не надеялся. Батюшка успокаивал: «Будешь бегать». И действительно – чудо. Нога поправилась совершенно, стала нормальная только по святым молитвам великого нашего старца о. Лаврентия».

Одна девушка часто бывала у батюшки, потом заболела на голову. Родные пришли к старцу за благословением, чтобы положить в больницу (психиатрию). Батюшка сказал, пусть дня два побудет дома, а потом побачим (посмотрим). Она на второй день стала здоровой и больше не болела.

Рассказывала монахиня Б.

«Еще молодыми девушками ходили к батюшке. Потом у меня появились нарывы, а подруга заболела глазами. Пришли к батюшке и пожаловались своей беде. Он послал нас сходить в с. Седнев, помыться в источнике и прочитать акафист Матери Божией. Мы так и сделали. Через несколько дней стали здоровыми. Мы пришли и с радостью поблагодарили великого старца за его святые молитвы».

Рассказ той же.

«Прошло некоторое время, мы стали взрослыми девушками и стали ходить гулять. Но не забывали батюшку. Батюшка прозрел, что мы занимаемся не тем, чем нужно, и послал о. Михаила сходить в наше село и посмотреть, как мы живем, чем занимаемся. На прощанье о. Михаил сказал, чтобы мы гулять не ходили, a приходили петь в хор. Нам было и неудобно, но гулять тянуло. Мне было тяжело на душе. Ночью в постели я долго плакала и молилась Матери Божией, чтоб послала мне болезнь «чахотку». Потом пошла к батюшке и тоже так сказала. Он мне ничего не ответил, но только в скором времени я заболела. Стала идти кровь горлом. Я пришла к старцу за благословением лечь в больницу. Он не благословил, а только посоветовал обратиться к верующему доктору. И он мне помог. Мне стало лучше. И я в корне изменила образ жизни. Господь сподобил меня пожить в монастыре, принять Великий Ангельский образ. Сейчас мне 84 года, и я еще потихоньку живу. Все это по молитвам великого нашего старца о. Лаврентия. А моя подруга вышла замуж».

Рассказывала монахиня А.

«Когда мне было 10 лет, старшая сестра, которая дома пела (в селе), привела меня к батюшке. Было воскресенье и все ушли в церковь. Сестра оставила меня внизу, а сама пошла на «хоры». Батюшка велел ей привести и меня на «хоры» и сказал: «Она будет петь и управлять хором». Уже прошло 50 лет с тех пор, и все сбылось. Я не только пою, но в селе управляю хором и знаю устав. Все это по молитвам батюшки о. Лаврентия.

Однажды была беседа с батюшкой. Он предсказывал: «Будет вас повсюду и по городам и по селам, но меня уже не будет». И это исполнилось. Мы рассеялись и по городам и по селам. Еще говорил: «Будут из вас некоторые петь и в Москве артистами (было и это), поэтому учите хорошо ноты. Они будут петь по знанию, а вы с благодатию. И вас будут любить». И строго наказывал, чтобы учили ноты. И мы старались. По молитвам батюшки все сбылось. И нас всюду любят...»

Рассказ монахини той же.

«Однажды на правиле читали Евангелие. Батюшка сказал, что мне крест придется нести тяжелый за мое невнимание. Но я и не думала, что мне придется попасть «на переселение» (в ссылку). Батюшка не смог предотвратить его от меня. Он мне говорил, чтобы я уезжала домой. A мне не хотелось, и я не послушалась, за что жестоко поплатилась. Потом меня вызвали и спросили «кое о чем». К батюшке добиться нельзя было, а потом, когда пришла, то он прижал меня к своей груди и со вздохом сказал, что я попала на учет, меня возьмут «на переселение». И еще раз повторил, что нужно было немедленно уезжать домой. Нужно слушать старца, если не понимаешь, то нужно переспросить. А что теперь уже поздно. И дал мне свое наставление: «Ты слабая, но по своей натуре очень добрая. Смотри, если кто «подвернется», то сама не соглашайся, хотя будет и много обещать... А если не по своему желанию, то Бог будет судить иначе. Конечно, тебе, видно, не миновать». Он меня благословил, заплакал и укоризненно произнес: «Как плохо, что не слушаете меня»...

Дня через три меня отправили «на переселение». Там мне было очень тяжело. Я была вдали от своих. Меня некому было поддержать. К работе я относилась добросовестно. Во всем была аккуратна. И вот не избежала я взора «завистника». Навязался мужчина... Предлагал замуж, обещал вывезти оттуда. Но я всегда помнила батюшкины слова: и ни на какие «сделки» не соглашайся. А потом сложились обстоятельства, что не по своей воле грех был совершен... Родился сын. Работала я до срока (8 лет).

Я все вспоминала прошлое и хранила глубоко в своем сердце, со слезами воспитывая своего малютку. Горькими слезами обливалась, вспоминая утешительные батюшкины слова: «Будешь монахиней». Думаю: куда мне там до монахини, когда инокиней таких дел натворила.

Время истекло. Отбыла я свой срок и вернулась со стыдом на родину. У нас открылся монастырь. И я дерзнула переступить порог своего старца.

Первые его слова были: «Вот и хорошо, что без твоего согласия. Случай не хороший, но без твоей воли».

Батюшка немного побранил, а потом предложил мальчика отвезти домой к отцу, а самой поступить в монастырь.

Я упала в ноги старца и обливала их горькими слезами раскаяния и слезами радости. Батюшка тоже плакал и говорил: «Ты мое чадо, я хочу, чтобы Господь простил твой грех». И все сестры плакали и восклицали: «Прости ей, Господи, по Своей великой милости!»

Я сразу же отвезла ребенка, а сама стала жить в монастыре. Батюшка сказал: «Будешь жить у меня». И я жила, работала, каялась.

Со временем старец сказал, чтоб надеть монастырскую одежду, чтобы я подошла к Владыке и, упав ему в ноги, объяснила ему о своем грехе, случившемся «в неволе». И по молитвам старца Владыка благословил мне подрясник и четки, и рясофор. Прошло немного времени и стали постригать в мантию. Набрали одну партию. А когда набиралась другая, то батюшка сказал, чтобы и меня постригли. До этого я была на послушании у Владыки, где очень много и добросовестно трудилась. И когда батюшка спросил Владыку, то он согласился, то есть уже знал меня и судил меня по работе.

И когда нас исповедовали, то все сестры оказали большую любовь. Все рыдали о моем падении. И тогда я вспомнила и поверила Батюшкиному предсказанию, которое было сказано за много лет перед этим. Помяни его, Господи, в Царствии Твоем за его святые молитвы».

Плохой муж был у одной женщины: пил, изменял и бил ее. На ее жалобы батюшка увещал ее, чтобы потерпела и не уходила от него. В скором времени его взяли «на переселение» (в тюрьму). Со слезами пришла она к батюшке, чтоб посетить мужа. У батюшки было закрыто, ответили, что батюшка принять не может. Долго она стояла и слезно молилась. Вдруг батюшка говорит сестре: «Пойди и открой, там женщина плачет». Ее пустили, и батюшка ее с радостью принял, дал ей просфору и сказал: «Поедь к нему, тебе дадут свидание, и ты ему расскажи, что все это за грехи наши». И на побыла у него, как могла вразумила его. Батюшка ей предсказал, что он вернется и будет жить чисто, что и сбылось. Отбыв срок, он вернулся, сделался другим человеком, верующим. И сейчас они живут и благодарят Бога за святые батюшкины молитвы.

Рассказывала сестра И.

«Однажды я получила от своих родственников посылку, раскрыли, а это оказалось для батюшки о. Лаврентия – мука. Мы сильно голодали. Мама предложила взять горсть муки, чтоб сварить жидких «галушек». Голод превысил боязнь греха, и я согласилась.

Потом я понесла посылку батюшке. Он поблагодарил и сказал: «Мука издалека, но к Царствию Небесному они близки». А я в душе волнуюсь за тайный грех, что взяла горсть муки. Он засуетился, дал хлеба и говорит: «Я знаю, что вы бедные. Но не бойся, не будет греха. Я даю хлеб, чтоб он никогда не убывал». И дал еще кусок туалетного мыла. А я как зарыдаю, да говорю: «Батюшка, простите». «Да я давно простил. Теперь не будете голодать». И так по молитвам его святым да по милости Божией все дело наладилось и по сей день».

Я хотела выйти замуж и пошла к батюшке за благословением. Батюшка сказал: «Самой лучше, а если выйти, то такие условия, вот я расскажу: в посты «не жить», среда, пятница – тоже, воскресные дни, праздники большие и малые. От Христова Воскресения до проводов Пятидесятницы «не жить». Когда его и «жить”? Рожать детей столько, сколько будет. Чистой ходить в церковь. Повиноваться мужу во всем, в страхе Божием воспитывать детей. Если все это выполнишь, то выходи, я благословляю. А нет, то лучше живи одна». Я ответила: «Помолитесь, батюшка, и благословите жить мне одной, с Богом». И так по его святым молитвам я и поныне живу и благодарю старца за его назидание».

«Сильно мне хотелось побывать у о. Лаврентия, но никак не могла попасть к нему. Одна сестра взялась проводить меня. Я стала в углу и молчу. Страх напал на меня. Батюшка спросил: «Что ты хочешь?»

– Да я хочу спросить, как жить?

– А у тебя голова есть на плечах? – спросил опять батюшка.

Потом отошел и что-то написал на бумаге и показал мне, и говорит: «Вот примерно бумага. А ты скажи: «Я не хочу замуж, а буду сама». А Ангел Хранитель записал уже».

И она действительно стала монахиней. Так рассказывала о себе М. И.

Однажды попала к батюшке на исповедь. Рассказала грехи, а батюшка не накрыл епитрахилью и не дал приложиться, ответил «в другой раз». Я заплакала, отошла. А потом почувствовала свою «естественную нечистоту» и была поражена, что и батюшка ее прозрел.

Рассказывала одна благочестивая женщина, что ее дочь хотела устроиться на работу на конфетную фабрику.

«Я послала ее к батюшке за благословением, который сказал: «Там-то хорошо работать, но тебя отзовут»... Она не поняла, о чем сказал старец, и пошла. Но произошло изменение. Ее подготовили идти в лагерь военнопленных. Она пошла, со временем стала кладовщиком. Получилась неурядица. Сгнили бурты картошки. Получилась большая растрата. Дело дошло до Ревтрибунала, что угрожало смертью (расстрел). Дочь в отчаянии и говорит, что сама себе смерть сделает. Я с мольбой привела ее в церковь. Отслужили акафист Матери Божией «Елецкой».

Да и батюшку вспоминаю, а пойти боюсь, потому что ослушалась. Молюсь, прошу «Прости, Матерь Божия, нашу неопытность». Стало легче. Пошла на работу, а там смертное наказание заменили уплатой на какую-то сумму и уволить с работы.

И она тогда пошла на конфетную фабрику. Там было хорошо по молитвам батюшки. С питанием было хорошо. И ее оттуда направили на бухгалтерские курсы и пошла опять к батюшке за благословением. Он сказал: «Надо было сразу туда идти, по благословению. Ну, a по неопытности, то Господь дал вразумление».

Рассказ той же.

Когда я пришла первый раз исповедоваться к батюшке, он назвал меня «инокиней». Я сказала, что «вдова» и «мирская». Но батюшка при разрешительной молитве назвал вдовой и инокиней. Я смутилась, что мне делать. Меня подучили попросить у старца одежду и четки. Я так и сделала, но он возразил: «Нет, потом, потом и мантия будет. Читай Иисусову молитву».

Прошло много времени, и по молитвам батюшки о. Лаврентия я получила Великий Ангельский образ. А я неграмотная, то все выполняю Иисусовой молитвой.

Где-то достала я книгу на славянском языке, принесла ее к батюшке, да и говорю: «Я неграмотная. Дочка, хотя и грамотная, но таких книг она и не видела, то пусть эта книга будет вам». А батюшка сказал, что будет читать дочь. Тут же прочитал тропарь Святой Троице: «Благословен еси Христе Боже наш» и вернул мне книгу со словами: «Будет читать еще и как! ...

Я пришла домой, отдала ей книгу и рассказала, что сказал старец. И по святым его молитвам появилось такое желание у дочери к чтению церковных книг, что no милости Божией да по святым молитвам старца она читает сейчас в церкви.

Батюшка неоднократно повторял, что в ад идут души, как люди из церкви в праздник, а в рай как люди в церковь в будний день.

Батюшка часто сидел и плакал, что жалко людей, которые погибают. «Сколько набито в пекле, как сельди в бочке», говорил он.

Его сестры утешали, он отвечал сквозь слезы: «Вы не видите, а если бы видели, то как жалко».

Рассказывала И. М.

Пошла к батюшке, да и говорю, что ходит «босая» и у нее многие берут благословение. Когда я подошла, то она что-то про себя ворчала. И у меня душа не лежит к ней. А батюшка сказал: «О ней в моей келлии и говорить нельзя. Нужно быть осторожным. Идет такое время, что таких «праведников» будет полно. Их нужно избегать». Читай молитву Иисусову, да и «Богородичных» не забывай.

Однажды матушка экономка принесла саженцев яблонь (щепы) и просила у батюшки благословения посадить для сада. Батюшка отказался, сказал: «Не нужно. Будет детям на поругание, нам их не придется кушать».

«Батюшка, так и храмов и корпусов не нужно ремонтировать», – спросила монахиня. «Нет, – возразил батюшка, – это нужно. Мы дали обязательство, что все будет в порядке, поэтому ремонты производить нужно. А в келлиях богатство не нужно. Дорогих кивотов тоже не нужно. Много одежды не справляйте, a только две. Одна тебе, а другая чистая. Все чтоб было попроще, потому что все это ненадолго». Что и сбылось. «Занимайтесь больше молитвой Иисусовой».

Однажды привела монахиня А. к батюшке сельскую женщину и просит (по ее согласию) тайно одеть подрясник. «Она такая верующая и молиться любит», утверждала сестра.

– А у нее муж есть! – сказал батюшка.

– Да он далеко, осужден на 10 лет, отвечала монахиня.

– Ну так что же, придет, будет жить с ней. He нужно никакой одежды, пусть так молится, – ответил батюшка и не стал больше слушать.

He удовлетворившись таким ответом, сестра А. повела свою «духовную» к другому батюшке. Рассказала ему все: что и как. И тот будто дал ей благословение.

Прошло некоторое время, вернулся муж той женщины. И она согласилась жить с ним. Так исполнилось батюшкино предсказание.

Рассказывала монахиня П.

«Когда мне было лет 15, жила я в Каменском монастыре. Там было много девиц из нашего села и соседних сел.

И вот одна, послушница И., которая уже прожила там некоторое время, впала в сильное уныние и хотела бросить монастырь. Она сильно томилась душой, ее тянуло в мир, к родным. Пошла она с жалобой к старцу Максиму, который там проживал и был друг Грица «Золотюсенького» (Христа ради юродивого). Он ей сказал: «Никто тебе не поможет, кроме Черниговского Губернатора (так он называл о. Лаврентия)».

Но эта послушница не хотела ехать к нему, чтобы обратиться за помощью. Ее насильно сестры привезли к батюшке. И здесь все еще она упрямствовала, потупив глаза вниз.

Батюшка сам вышел навстречу, ласково приветствовал со словами: «Вот кто пришел! А я тебя давно жду. Вот так девочки! Кто бы мне 100 рублей давал, я бы не взял. А сказал бы: мне лучше эти девочки». И такая улыбка засияла на его лице, что все уныние нашей послушницы куда и девалось. Поисповедовал ее, прижал к своей благодатной старческой груди, у нее полились слезы раскаяния и радостного благодатного умиления.

Так вовремя была спасена душа от «завистника врага» Потом она жила и в Черниговском женском монастыре, была клирошанкой, хорошей чтицей.

Рассказывала одна тайная монахиня.

«Отправили меня на Донбасс. Я пришла к батюшке за благословением. Он мне сказал: «Едь, поездишь туда да сюда, и приедешь обратно. Будет неплохо». Эти слова исполнились. Я поездила да и назад вернулась. По его святым молитвам.

Когда батюшка умер, то меня не было здесь. Я очень скорбела, что ничего у него не спросила о своей жизни. После сильных слез и уныния приснился мне батюшка (вскоре после смерти его). Будто иду я к нему за благословением и несу гостинец. Попала я в великолепный сад необыкновенной красоты. Пение такое умилительное, что я и сейчас в восторге. Вижу, домик стоит. Я поняла, что это батюшкина келлия, и я пошла к нему. И тут я увидела батюшку, который благословил меня, а потом взял мою голову и туго крестообразно прижал к груди. Я подумала, что это потому, что я грешная, так он так туго взял за голову. Потом я батюшке помогла выйти из келлии, около которой было две дороги: одна широкая, ровная, другая узкая, каменистая, неровная. Я хотела вести батюшку по широкой дороге, чтоб удобней идти. Но он свернул направо, на узкую дорогу и сказал: «Вот иди по узкой дорожке. Это тебе благословение». И я проснулась.

Так я теперь и живу. Сложились обстоятельства так, что я попала к духовному сыну батюшки отцу Никифору. И он меня направил на этот узкий путь. И я молюсь, чтобы дойти этой дорогой до конца».

Рассказ одной еврейки.

Накануне войны три еврейские девочки решили посетить «дедушку», о котором они много слыхали интересного. «Он много говорит наперед и бывает весело на душе».

Они взяли гостинец: по поллитровой банке меду, две из них по сдобному калачу с маком, а третья – яблоки.

Попасть в это время было трудно им к батюшке. Так он на их счастье в это время выглянул на улицу, и они встретились. А перед этим одна из них, у которой были яблоки, смутилась, что они «дедушке» несут большой гостинец, куда он будет его девать, и стала есть яблоки и угощать подруг, но те отказались. Так мол нечестно делать. И батюшка («дедушка») двоих обнял и сказал, какие хорошие девочки, что пришли проведать «дедушку». «3а вашу любовь и искреннюю милость Господь в тяжелом обстоятельстве спасет вас от смерти. А ты (третья) упадешь и уже не вернешься».

И они ушли, двум было хорошо на душе и по сей день осталось что-то незабываемое. А третья ничего не ощутила. В скором времени грянула война. Они вспомнили «дедушку». Все эвакуировались. Попали под бомбежку. Тех девочек вместе с другими засыпало землей. Этих двух спасли, а третья умерла со многими. Так исполнились предсказания старца.

И когда умер батюшка, одна из этих бывших девочек, она уже женщина, обращалась к своей сотруднице на работе и говорила: «Какое горе Чернигову, потому что умер такой дорогой человек арх. Лаврентий», и поведала о своей встрече с ним в детстве. Рассказывала, что она вышла замуж за русского, почитает русские праздники и восхищается жизнью и делами этого дивного старца. Поражена его прозорливостью, что он даже вышел тогда им навстречу, иначе бы они его не увидели.

Рассказ одной благочестивой сестры, дочь которой была келейницей у м. игумении Домницкого монастыря.

«Жила я в селе, но душа моя жаждала другой среды, духовной, монастырской. Пошла я к матушке игумении Домницкого монастыря. Она согласилась принять меня и послала меня в Чернигов к о. Лаврентию за благословением.

Пришла к батюшке, упала в ноги, плачу, объясняюсь. Батюшка выслушал меня и говорит: «Нет. Живи дома. Что монастырь? Мы собрались на время помолиться. Дома живи, «где 2–3 собрались во имя Мое, там и монастырь». – «А я же мирская», – сказала я. – «Когда муж придет, ты проси у него расписку, что он не против того, что ты идешь в монастырь, a игумения тебя оденет».

Я так и сделала по его благословению да святым молитвам. Действительно, муж вернулся с войны. Я потребовала от него расписку. Он не отказал мне в этом, и сам уехал далеко от этих мест. Став свободной, я попросила м. игумению одеть меня. Она вначале отказала, как семейной. Я показала ей расписку от мужа, и она согласилась, одела меня. И я так и живу по благословению этого великого прозорливца.

При беседе матушки игумении Домницкой с батюшкой о. Лаврентием он сказал: «Когда вы будете в Троицком монастыре, а потом его закроют на «длительный ремонт», то не забудьте (обратился он к келейницам), а нас тогда не будет, передать всем, чтобы не соглашались ехать на села к родственникам. Оставайтесь, по возможности, в городе. В селе служба 1 раз в неделю, а то и реже, и работы много. Вам будет не до молитвы. Еще раз повторяю, чтоб этого не забыли».

Так и случилось: «Мы прожили 10 лет и переехали в Троицкий монастырь, и потом и отсюда ушли. И я думала к маме, вспоминает одна келейница матери игумении, а потом вспомнила эти слова батюшки и всем сестрам передала. И многие переписались на город. А кто остался в селе – жалеет».

Так исполнились слова старца.

Батюшка очень уважал Домницкую матушку игумению, сестрам ее говорил, что есть им у кого поучиться. У нее идет молитва Иисусова непрестанно, и приговаривал: «Она чаек пьет, a молитва в сердце бьет». И призывал учиться у нее и спрашивать, потому что не все время будет с ними. «Можете не всегда ко мне обращаться. Если будете в унынии, то обращайтесь к ней. Она сама была борима. И ее молитва сильная», говорил батюшка о. Лаврентий сестрам. И так было после смерти батюшки. Она нам помогает схиигум. Архилая», – говорили сестры.

Келейница м. игум. Архилаи спрашивала, как она переносит всякие огорчения, напасти, которые враг-завистник наводит «во сне», да еще будучи лежачей больной. А м. игумения ответила, что эти скорби ее нисколько не задевают. У нее идет молитва непрестанная (сердечная), a только сердце побаливает от непрестанной сердечной молитвы Иисусовой.

Женщина обратилась к батюшке со своим горем: родился сын «калечка», она принесла его к батюшке и сильно плакала. Батюшка перекрестил и сказал, что это Господь заберет, а еще будут двое, то будут для утешения. Так и сбылось.

Батюшка любил точность и аккуратность в церковной службе. Владыка Борис любил изменять устав: вместо простой службы – полиелей, вместо полиелея – бдение. И это было неоднократно. В одно из таких нарушений батюшка расстроился, бросил книги и сказал: «Зачем уставы написаны и по ним книги?» И гневно воскликнул: «Такой владыка больше двух с половиной лет не будет здесь». Что действительно и исполнилось.

Батюшка был недоволен, когда не вычитывали кафизмы. «Лучше солнцу перестать светить, чем кафизмы перестать читать», – гневно говорил батюшка. И при владыке Борисе перед праздниками кафизмы вычитывали перед вечерней, а в будние дни все в свое время.

На приходе один маститый батюшка, ο. Ф., благословил сокращать «Погребение». Об этом сказали батюшке. Он с гневом ответил: «Если не будет на Страшном суде отвечать, то пусть сокращает!» Тот испугался и отменил свое благословение.

Когда открылся монастырь, настоятелем был протоиерей Д., который не любил сестер. Все ему было не так. Пожаловались батюшке. Он сказал, что это он нервничает: или отсюда уедет или умрет.

При другом владыке его послали на приход, где через год он умер. Так исполнилось батюшкино предсказание.

Однажды монахиня М. пришла к батюшке, чтобы он благословил ее запечатать сестру, которая пострадала от немцев. Все село было сожжено, и много людей погибло, по-видимому, и сестра. А батюшка спросил: «Помогала ли она тебе?» «Да, помогала, давала хлеб и молоко», – ответила монахиня М.

«Тогда она ни в огне не сгорит, ни в воде не утонет», – сказал батюшка. Монахиня опять за свое, чтоб благословил запечатать.

«Иди, тебе сказано. He мешай мне работать», – еще раз повторил старец и занялся своим делом.

Она не поверила словам батюшки, пошла к другому священнику и тот ей благословил. И она исполнила свое намерение («запечатала»). Назавтра приходит сестра жива-невредима проведать свою сестру в монастырь. Батюшка очень огорчался, что спрашивать идут, а делают по-своему.

Одна женщина пришла к батюшке за благословением поехать по какому-то делу. Батюшка не благословил. Ей очень хотелось выполнить свое намерение, и она поехала. В дороге случилась большая беда, и она чуть не погибла. Потом пришла к батюшке, плачет и просит прощения. А батюшка сказал: «Это тебе за непослушание. Идешь за благословением, а делаешь по-своему».

Одна девица из села В. пришла к батюшке за благословением поступить в монастырь. У нее была мать и брат. Батюшка сказал, что у нее есть мать, за которой нужно ухаживать. A девица утверждала, что у нее еще брат есть.

«Нет, – сказал решительно батюшка, живи с матерью и молись, непрестанно читай молитву Иисусову».

Началась война, брат не вернулся, и она с матерью живет сейчас. Так исполнились слова прозорливца.

Одна девушка пришла к батюшке за благословением идти в монастырь. Но старец сказал: «Нет, твой путь в мире жить и чад растить. He все спасутся в монастыре и не все погибнут в миру. Живи благочестиво, и Матерь Божия поможет спастись». Так все и сбылось. Вышла замуж. Муж рано умер. Осталась вдовой. Жить старается благочестиво.

Рассказывала одна женщина: «С мужем я имела неприятности. He хотела с ним «жить» под праздники и в посты. Он был недоволен, ругался. Я не знала, что делать. Плакала, молилась.

Приснился мне батюшка о. Лаврентий и сказал: «Иди к о. Никифору и все дело наладится». Так и сбылось. Батюшка о. Никифор помолился, передал пирожок, и все у нас наладилось. Он стал слушаться меня».

Назначили в Германию. Забрали на сборочный пункт. Мать с отцом в селе. Я стою и молюсь Божией Матери, чтобы молитва о. Лаврентия помогла мне. Вдруг подходит полицейский, который охраняет, и говорит мне: «Что ты такая скучная, заплаканная. Мне очень жаль тебя. Я уйду за угол, а ты по трубе спустись и беги. Я тебя не буду видеть».

Он еще не успел за угол зайти, спустилась одна впереди меня (она слыхала наш разговор), a за ней и я. Подошел другой полицейский, и я у него под рукой прошла. И пошла прямо к батюшке. Документы мои остались там. Говорю батюшке: «Теперь могут всю семью расстрелять, что делать?» Он говорит: «Не бойся, иди прямо в село, живи, пока не получишь повестку. Если получишь повестку, то говори, что я пошла к маме взять кое-что на дорогу и попрощаться, a эшелон уже ушел, и ничего не будет ни тебе, ни им. He волнуйся».

Так и случилось. Дождалась повестки и приехала к ним. Они спросили: «Почему убежала?» Я говорю: «Нет, я не убежала, а пошла с мамой попрощаться». Они накричали и отправили меня. И ничего мне не было по святым молитвам батюшки.

Один мужчина пришел к батюшке с жалобой на сильные головные боли. Батюшка сказал ему: «Иди, копай пещеры у преподобного Антония, возьми камень оттуда и приложи к голове». Недели две он копал пещеры и голова перестала болеть. Пришел к батюшке и говорит: «Голова уже не болит». Батюшка ответил ему: «Господь помог тебе. Больше не будешь болеть». И теперь ему уже 85 лет и никогда не бывает головных болей.

Глубоко верующая и почитавшая старца Лаврентия женщина пришла к батюшке за благословением: что ей делать? Муж попал в ссылку. У нее трое малых детей. Ей советуют отдать детей в детдом, чтобы легче было прожить. А у нее материнское сердце обливается кровью от скорби.

Батюшка выслушал ее внимательно, потом посмотрел вверх, да и говорит: «Одному место есть. А дочь у тебя будет монашкой, а вот где же третьему место?» И батюшка словно глазами отыскал третьему место, а потом сказал: «А вот и третьему есть место».

Она ушла утешенной. Действительно, пророческие слова исполнились. Вскорости самый маленький сын умер. Лет через пять умер и второй. А дочь подросла и ушла в монастырь.

Рассказывала одна сестра П.

Пошли мы с сестрой Н. к батюшке проситься в монастырь, который недавно открылся в Чернигове. Батюшка сказал, что позже, тогда все вместе (трое). А теперь не время.

Через некоторое время я опять пришла к батюшке. Он благословил и сказал: «Давай скорее, все трое приходите». Это были две мои сестры. И начал беседовать о трудном положении, «что хороших келлий нет, а есть одна не весьма оборудованная, там будет и холодновато, может, и вода будет замерзать. Но все нужно терпеть».

Я выслушала, а в душе никак не соглашаюсь. И думаю, как бы ослушаться и не переходить в эту келлию. И ушла. Но батюшка вернул меня со словами: «Я сказал – переходите». И мы послушались, поселились в этой келлии. Сестры мои живут, трудятся, ходят в церковь, молятся. А я совсем занемогла, слегла в постель, а в душе такой ропот и на квартиру и на батюшку.

А он в один из таких дней подошел под окно нашей келлии и заглянул, молча, но строго. Я, увидев его, смутилась и в душе почувствовала себя виноватой. Я собрала все силы и поднялась с постели, пошла по келлии. Мне стало легче и с того дня я стала поправляться, начала ходить в церковь и включаться в монастырское послушание. У батюшки попросила прощения и больше не роптала.

Одна женщина пришла к батюшке с жалобой на свою болезнь. И спрашивает, когда уже душа очистится, чтобы болезнь оставила ее. A батюшка сказал, что болезни бывают разные, что есть болезни за прародительские грехи. И эти болезни освобождают их от уз.

Рассказывала одна монахиня П.

«После смерти батюшки на душе было тяжело, не было любви к сестрам и была какая-то внутренняя неудовлетворенность.

И снится мне батюшка: такой молодой, во всем белом; келлия такая богатая, вся сияет. От страха я проснулась. Потом закрыла глаза и опять вижу то же самое. И проснулась. И думаю себе, чего же я просыпаюсь и не нагляжусь на батюшку и не поговорю с ним.

Опять снится та же красота. Батюшка будто позвал меня и еще двух сестер. Мы взяли благословение, а он и говорит: «Любить нужно всех. Любовь – великое дело. Никого не обижать и за зло платить добром. А мысли – это ветер». Я проснулась и была утешена».

Пришла женщина к батюшке и жалуется, что сильно ее томит дух уныния, что она не спасется. A батюшка утешил ее, сказав: «Чего ты не спасешься. Ты записана в «книге жизни"».

А другая, стоявшая рядом, спросила, что ей делать, чтобы быть записанной. Батюшка ответил: «Нужно читать молитву Иоанна Златоустого «Господи, не лиши мя небесных Твоих благ» и т. д. ежедневно утром и вечером, и ходить в церковь, и Господь спасет, если будешь умом беседовать с Ним». И они ушли утешены.

Одна мать пришла к батюшке пожаловаться, что долго ничего нет от сына. Батюшка говорит, что не успеешь прийти домой, как получишь письмо. «Да знай, что материнская молитва ни в огне не сгорает, ни в воде не тонет».

И она шла улицей, а ей почтальон отдал письмо. Так исполнилось предсказание старца.

Один мужчина отрезал кусочек облачения свт. Феодосия, когда его вывозили из Петрограда. Когда пришел он домой, то его сильно мучило, он бросил этот кусочек в колодец. A когда исповедовался у батюшки, то все грехи исповедовал, а этот забыл, а батюшка прозрел этот грех и сказал каяться. Он каялся и стал глубоко верующим человеком, поражаясь прозорливости старца.

Батюшка говорил, что священнослужители станут сокращать службы, вначале Псалтирь, a потом часы. Господь не потерпит, да как шарахнет, как колокольня в высоту, так будут вниз падать. И от страха многие призовут имя Господне и по вере спасутся.

Одна женщина отрезала кусочек тела от мощей свт. Феодосия. У нее пошли раны по телу, а врачи ничего не могли сделать. Все тело было покрыто гноем. Привели ее к батюшке, а он спрашивает: «А куда ты девала тот кусочек тела от мощей свт. Феодосия, который отрезала». Она сказала, что бросила в колодец. «Так вот, если поймаешь тот кусочек, выздоровеешь, а если нет, то умрешь». И она умерла, как в наказание за грех.

Мать одного священника, еще будучи девушкой, пришла к батюшке за благословением идти в монастырь, так как многие ее сверстницы получили благословение на это, а батюшка посмотрел на нее, да и говорит: «Ты иди замуж». Она стала возражать и не соглашаться, а батюшка ответил: «А кто ж будет рожать батюшек и архиереев?» Предсказание исполнилось, у нее родился сын, сейчас он протоиерей.

У батюшки была сильнейшая любовь ко всем, за что Господь одарил его даром сердечной молитвы, прозорливости и даром исцеления.

Батюшка сильно плакал, когда кающийся грешник открывал свои смертные грехи, такие, как «детоубийство во чреве матери». Он говорил, что той матери нужно много слезно молиться, чтоб Господь простил этот страшный грех. Он говорил, что этого греха нужно бояться больше, чем огня. «Сохрани Бог от этого греха», строго говорил старец Лаврентий.

Рассказывала матушка благочинная (она же и певчая), как была она еще девочкой-подростком и поехала в Чернигов к батюшке, взяла с собой сестричку – малолетку тоже, у которой болела нога от пореза стеклом. Вот она сестричку Е. оставила в стороне, а сама подошла к батюшке, a батюшка сразу подозвал меньшую, благословил и пригласил петь «на хоры». Она смутилась, покраснела, а батюшка всем сказал, что это будет самая лучшая из всех певчих, даже солистка. Все улыбнулись.

Прошло время, девочка выросла, была хороша собой и обладала очень красивым, нежным сопрано и была первой солисткой в батюшкином хоре. Этому мы все свидетели, перед кончиной она сподобилась облечься в великую схиму.

Рассказывала матушка благочинная, что сообщили из дому в монастырь, что отец тяжело болен и чтобы немедленно приехала. «Я пошла к батюшке за благословением, да и хотелось мне знать, долго ли он проживет. А батюшка назвал только цифру 9, а дальше я ничего не поняла и уехала. Отца я застала уже совсем слабым. Он прожил всего 9 минут и скончался. Я удивилась прозорливости старца».

Рассказывала одна (духовное чадо батюшки, она же и хористка). «Во время войны, когда я была малолеткой, при оккупации, в день праздника Георгия Победоносца, во время акафиста, батюшка пальцем подозвал меня к себе, дал просфору и благословил немедленно бежать домой. Я еще в нерешительности думала, что делать, а он строго настоял на своем: «Беги домой».

Прихожу домой, открываю дверь. Дома никого не было. Вдруг стучатся три человека, спрашивают, кто здесь живет, какой состав семьи. Нас было трое детей, отец и мать. Они постояли, подумали. Один из них махнул рукой и сказал: «А, ладно, пошли дальше!» И ушли.

А вечером мы узнали, что ходили и забирали коров, и почти у всех соседей забрали, а нашу сохранил Господь, по молитвам великого старца, который прозрел и подал руку бедному семейству.

«В монастыре я была на послушании огородницы.

Послали меня к архиерею, где назначили зарплату 300 р. (т. е. 30 p.). Я спросила у батюшки, как мне быть. Старец Лаврентий не благословил брать деньги, а сказал: «Тебе Господь пошлет. А если будешь работать за деньги, то награды не будет. И если в церкви поют за деньги, тоже ничего не приобретают для души».

Я так и поступила, как говорил старец, и Господь никогда меня не оставляет», рассказывала о себе сестра А.

Во время домашней келейной молитвы кто-то сильно постучался в дверь к батюшке. Когда открыли, то увидели мужчину, который укоризненно кричал, что он приехал издалека и ему не хотят открыть. Батюшка вышел на шум, да и говорит: «на поляницы» (хлеб) позавидовал. Но если у престола будешь не по правде, то можно, как говорится, и двух лет не прожить и сгореть».

«Да, я хочу на священника», – сказал мужчина.

«Тогда иди к архиерею. Пусть он как хочет. A я не хочу», – резко ответил батюшка.

Он обратился к владыке Борису, который его рукоположил во священника. И он двух лет не прожил и умер, как и предсказал старец. Батюшка с сожалением и слезами вспоминал о нем: «Он ничего не может, а только погибнет душа его».

Батюшка часто повторял: «Жалко неопытных священников, потому что у них времени не хватает вычитывать все. Записки не читают на проскомидии, а в будущей жизни будут за спиной носить. Если бы были опытны, то непрочитанные записки аккуратно сложили бы в столбики, да со страхом перекрестили, да сказали бы: «Помяни, Господи, всех здесь написанных и не прочитанных по немощи человеческого естества», и они бы не отвечали по человеколюбивому Богу нашему. А они неопытны, частицы вынут, а записки везде валяются по окнам, а за это будут нести ответ», так говорил добрый старец и обливался горькими слезами.

Когда началась Отечественная война и открылись монастыри, у меня явилось сильное желание посвятить свою жизнь Богу. Я просила мать, чтобы она дала согласие уйти мне из родного дома в монастырь.

Мать колебалась, так как была слаба здоровьем и решила обратиться к старцу Лаврентию, как он скажет, так и будет. Батюшка одобрил мое намерение и сказал матери: «Вот и правильно она делает, что решается на эту жизнь, только она еще молода, пусть годик поживет дома, а тогда придет». А мать говорит: «Их у меня две, а кто же мне помогать будет?» – «А вот она и будет помогать. Будет и молиться и доставлять тебе все, и садить, и убирать», – сказал батюшка. Мать успокоилась и дала свое благословение идти мне в монастырь. И действительно сбылись слова старца Лаврентия. Я с монастыря всегда приезжала матери на помощь, так как м. игумения сочувствовала бедственному положению моей матери.

По благословению ο. Лаврентия владыка Б. ходатайствовал за мощи черниговского святителя Феодосия. И когда он уехал, то батюшка слезно ежедневно служил акафисты святителю Феодосию с молебнами и коленопреклонными молитвами, а с ним и многочисленный народ.

И когда привезли святые мощи, то он радостно воскликнул: «Христос Воскресе» и сказал: «Теперь свидетель будет в нашем граде до скончания века и град будет избавлен от глада. Если не уродит зимой, то будет яровой урожай. Он великий молитвенник и заступник, кто с верою притекает к нему». И действительно мы ощущаем его святую благодатную помощь.

Одна сестра пришла к батюшке в сильном унынии и говорит, что она томится душой, что не спасется. Батюшка ответил: «0 тебе нет речи, что спасешься. И все люди, кто истинно кается и говеет, спасутся, только обители будут разные и люди будут не в одном месте».

Матушке игумении А. нужно было поехать в Киев. Она пришла за благословением к батюшке. Но он не благословил, сказал: «Не нужно ехать», и повторил трижды. Матушка настояла на своем, без благословения поцеловала руку старца и уехала.

Когда стали подъезжать к Киеву, м. игумении стало ломать все кости. Приехав на квартиру, она пять дней пролежала в тяжелом состоянии в постели и еле жива вернулась домой. Каялась в своем самочинстве и рассказывала всем сестрам для назидания, чтобы ничего не делали без благословения старца.

Матушка Д. пришла к батюшке и рассказала свой сон. Ей приснилось, будто она отреклась от Евангелия. Батюшка ответил, что это бывает за какой-то грех: или поругалась, или обидела кого, может, кого не пустила переночевать.

Она ответила: «Да, батюшка, вчера я своей знакомой женщине отказала в ночлеге, так как она была не одна, а с сыном-подростком». «Зачем ты так сделала?» спросил батюшка. «Я не люблю мужчин», ответила монахиня. «Э, нет, нет, так говорить нельзя. Душа одинакова, что мужская, что женская. И вот ты заповедь не исполнила и будешь отвечать на Страшном суде! Они приехали поговеть и не смогли спокойно помолиться», так строго наказал старец м. Д.

Она каялась, просила прощения и ушла со слезами.

Рассказывала матушка П.

«Однажды начальник вызвал меня к себе и спросил, пою ли я. Я ответила, что пою и светское и церковное (так батюшка учил нас говорить). Меня Бог одарил голосом. «А ты пой только наше, светское», – сказал начальник. Я ничего не ответила ему, а когда рассказала батюшке, то он благословил немедленно выезжать куда-либо. «Ты слабая здоровьем, «переселения» не перенесешь. А скоро откроются монастыри, нужны будут певчие. Ты будешь нужным человеком. Будешь солисткой. Немедленно нужно выезжать», – строго увещевал старец.

Мне сильно не хотелось уходить от старца. И я, слезно упав в ноги, попросила благословения и святых молитв, пошла странствовать, в душе храня великие слова старца. И действительно прошло немного времени, началось страшное время войны. Открылись церкви, монастыри. И все те слова, которые говорил батюшка, исполнились на мне грешной. Я пела в хоре, была солисткой и сейчас пою в хоре, чем зарабатываю себе кусок насущного хлеба».

«Мы жили вдвоем с м. Т. при м. игумении, – рассказывала инокиня П., одна из близких келейниц при м. игумении A., – нам было очень тяжело. А тут еще начался ремонт, то уж совсем невыносимо было наше положение. Случайно вышла я во двор. Вижу – батюшку ведут сестры в церковь. И побежала за благословением, а слезы так и катятся из глаз. Батюшка остановился, благословил меня и сказал: «Еще три денечка, a там будет легче, так скажи и своей помощнице». И я так обрадовалась этим словам, и мне стало так легко, словно батюшка снял с моих плеч тяжелую для меня ношу. И, действительно, через три дня нас перевели в другую келлию и там стало гораздо легче жить. Так прозрел батюшка нашу скорбь и помог своими святыми молитвами».

«Во время войны, когда Чернигов был подвергнут сильному разрушению, батюшка временно проживал в селе Синявка, – рассказывала м. П.

На другой день по приезде благословил нас двоих в Чернигов проведать дом, походить вокруг храма, чтобы Господь сохранил, потому что нам он нужен будет, и чтобы наши воины не погибли, чтобы больше их сохранилось. Мы пытались отказаться, было очень страшно. Но батюшка настоял и ободрил – ничего не бояться и идти той дорогой, которую он указал, и той же дорогой возвращаться в тот самый день.

Для нас это все было почти невозможным, но мы, надеясь на милость Божию и на батюшкины святые молитвы, пошли в путь и успешно вернулись. Батюшка был очень рад нашему послушанию и сказал, что теперь все останется в целости – и двор, и дом, и церковь. И, действительно, все сохранилось, и там, где обитал батюшка, бомба не упала. Все село от старого до малого бежало за благословением к старцу – и воины и раненые. Батюшка сам подходил к раненым, крестил их раны, исцелял и ободрял их своими прозорливыми словами о том, что они не погибнут, что вернутся домой с победой. Что враг будет недолго, потому что он злой. И молился утром и вечером со слезами, с поднятыми вверх руками за нашу русскую землю.

И так сбылось все. Многие воины писали письма и благодарили «дедушку» за хорошие пожелания, что они действительно остались живы по предсказанию старца, и многие из них возвращались домой глубоко верующими людьми.

Батюшка часто повторял, что идет злой враг, он будет села сжигать, женщин с малыми детьми в огонь бросать, и сильно плакал. «Это идет наш бич. Но он будет недолго: года два с половиной, – говорил батюшка. – Потом люди в воскресенье не будут работать, и церкви будут и монастыри. Молитесь за нашу святую Русь. Она как роза цвела. А иностранцы ввели содомские грехи. Чревоубийственные, венерические болезни, чем осквернили ее и оскорбили», – так говорил старец, болезнуя о прошлых и грядущих событиях.

«Я приболела и не могу выйти на работу, чтоб начислить зарплату (она работала бухгалтером)», – сказала одна благочестивая женщина Ю. батюшке. «А ты к врачам обращайся, и лечись травами. Врач, если верующий, то он, как апостол. А к шептуньям не ходи, это бесовское дело. От них отнимается благодать. Они к молитвам да прибавят еще слово «свое». Вот если в бочку меда да влить ложку керосина, то и не будешь есть. И с такими не дружи, продолжал батюшка, – которые не верующие. Если поставишь бочку с керосином и сам походишь около нее, то пропитаешься его запахом. Так, если будешь дружить с неверующими, то согрешишь. Господь сказал: «со избранным избран будеши». Держись верующих людей, тогда будет легче», – так увещевал батюшка своих чад.

«Заболела у моей дочери нога. Лечили мы и сами всякими народными средствами, а нога все хуже становилась. Обратились к медицинской помощи. Врачи сказали, что дело серьезное: загнила кость, нужно ампутировать ногу, чтобы сохранить жизнь девочки.

Я со слезами обратилась со своим горем к батюшке о. Лаврентию, рассказывала одна боголюбивая женщина. – Батюшка сказал: «Да, у врачей ножи острые, а благодати нет. He скорби, утешал батюшка, – она выздоровеет. В больницу не кладите, а пусть здесь в монастыре с неделю поживет». И я оставила ее у одной монахини A., а сама уехала домой в село.

Ее каждый день утром и вечером носили в церковь. А батюшка после службы подходил к ней и своей благодатной рукой крестил ногу и поглаживал.

Через две недели дочь выздоровела и пошла своими ногами, оставив костыли. Я пришла к батюшке уже со слезами радости и благодарности. He знала, чем и как отблагодарить старца. А он только улыбнулся и сказал: «Хотел бы я, чтоб она не только физически исцелилась, но и духовно...»

Одна верующая женщина рассказывала о себе: «Во время войны была я в больнице с ребенком. Когда немцы стали отступать, то и мы разбежались, кто куда. Я стояла на вокзале, прижав к груди ребенка, и плакала. Немец кричал: «Weg, weg!» Я не знала, к кому обратиться за помощью. Из людей никого не было знакомого, а к Богу – я была неверующая.

Вдруг ко мне подошла знакомая монахиня П. Она из нашего села. Я рассказала ей свое горе. Она сострадательно отнеслась ко мне и посоветовала обратиться к старцу Лаврентию. Я согласилась и последовала за ней в монастырь с ребенком в руках.

Батюшка как увидел нас, то воскликнул: «Кого ты принесла ко мне, да это ангел, его место на небе!»

Потом накормил нас. Девочке моей дал большую просфору. А меня спросил: «Ты будешь приезжать ко мне?» Я ответила, что не знаю. «Будешь, будешь», – уверенно ответил старец. Дал мне в сопровождение мою знакомую монахиню П. и отправил домой в село, указав, какой дорогой нужно идти и что нужно отвечать, если спросят: «Это я веду свою сестру». И мы благополучно добрались до своего села. Мать, как увидела меня, то воскликнула: «Христос Воскресе!» Я рассказала ей, что побывала у старца о. Лаврентия. Мать моя была верующая и очень почитала батюшку. Тогда она радостно сказала: «Значит, ты будешь верующей!» О девочке я рассказала, как батюшка её ангелом назвал. Мать, помолчав, печально заметила: «Наша девочка, наверное, умрет, потому что батюшка ничего не говорит напрасно». И действительно, дочь моя года через три умерла. Муж был убит на фронте.

Я стала верующей и часто приезжала к батюшке.

Был такой случай: однажды я по делу приехала к батюшке, а он говорит: «Если ты будешь выходить замуж, то смотри – повенчайся». А мне находились хорошие люди. «Но лучше было бы, если бы ты не выходила замуж, потому что ты и так уже блудница. А если не выйдешь и будешь жить в чистоте, ходить в церковь, молиться, то через 18 лет будешь причислена к «девам». Останется только небольшой шрам на душе. Так вот смотри, как хочешь».

Я упала в ноги старцу и слезно произнесла: «Помолитесь, батюшка, чтобы мне устоять и не выходить замуж». «Если у тебя есть желание не выходить замуж, то и не выйдешь», – сказал батюшка. И по милости Божией да по святым молитвам старца я осталась одна. Читаю свое правило, и день и ночь благодарю Господа за Его милость».

«Прихожу я на работу, рассказывала та же боголюбивая женщина, – а меня ставят в известность, что должны перевести на другую работу, более ответственную, которая не по мне, так как я малограмотная. Я попросила 1 час для обдумывания и пришла к батюшке за советом: как мне быть. А я стояла в раздумье, что лишаюсь куска хлеба, так как не смогу работать, и горько плакала.

Расспросив обо всем, батюшка благословил меня идти на эту работу и ничего не бояться. Но только пророчески сказал: «Иди и работай, 10 лет проработаешь, а потом найдешь другую. Я помолюсь, то Бог поможет. А после 10 лет, когда будут увольнять, то говори только правду и тебе Бог поможет».

Я работала исправно. Прошло 10 лет. Батюшки уже не было. Меня обвинили в каком-то незаконном деле. Начальник уговорил меня взять вину на себя, а что он меня потом выручит из этого положения; подсунул мне бумажку для подписи. Я согласилась, подписала, а сама мучаюсь совестию. А потом вспомнила вдруг слова старца, чтобы говорила только правду. Я зарыдала и стала мысленно призывать на помощь батюшку. Мне явилась мысль, чтобы забрать тот документ ложный, который я подписала. Нашла момент, когда начальник куда-то вышел. Я быстро нашла в папке документ и уничтожила, сказав начальнику, что я ничего подписывать ложного не буду. Буду говорить только правду. Начальник сильно расстроился. При комиссии я дала верные показания, но с работы я немедленно ушла и поступила на другую. Так исполнились прозорливые слова великого старца».

Во время разрухи батюшка благословил двум сестрам поехать в Иверскую страну. «Там бес не воссядет, гонения не будет, а в «другое время» будет незначительное, так как Матерь Божия охраняет это место», – сказал старец. Они поехали по благословению батюшки и были довольны.

Однажды встретил батюшка на монастырском дворе одну свою духовную дочь A., которая жила в селе с матерью, да и спрашивает: «Ты приехала?» – «Приехала, батюшка, да уж больше и не поеду в село. Брат сильно недоволен на меня, гонит из дому, хочу оставить ему свою часть дома», со слезами сказала А.

«Нет, от хаты нельзя отказываться. Хата наша, монастырская. Об этом золотыми буквами написано на небе. (Батюшка протянул руку и показал смущенной сестре на небо.) Твой отец пред смертью дал завещание матери, что хата на монастырь и материал, который во дворе, – тоже на монастырь. И Гаша пусть там живет. A если ты боишься там жить, – батюшка взял свой крест и осенил им все четыре стороны и проговорил: «вот, наша победа, а не «его». Ты потом продашь и купишь себе, а брату отдавать нельзя», – настаивал батюшка.

«У нас двор негодный и три тысячи не дадут, за что же мы купим?» – ответила А. «Мать умрет, тебе дадут 18 тысяч», – сказал старец. «Я приехала домой, – рассказывала сестра A., да и спрашиваю мать: «Что говорил отец пред смертью по поводу нашего жилья?» Мать к моему удивлению повторила слова батюшки: что все на монастырь. И я рассказала мою беседу со старцем.

По молитвам батюшки брат стал убегать от меня. Со временем мать умерла. Рядом с нами жил начальник (председатель), очень хороший человек. Однажды он пришел и сказал, что хочет купить нашу хату и дает 18 тысяч и кладет мне на книжку, и свой двор соединяет с нашим.

Материал я предложила одному священнику в соседнее село для построения дома, дала ему как жертву. Когда приехала и рассказала обо всем батюшке, он похвалил меня и сказал купить за эту цену домик в городе. Я жила в монастыре, a домик воздерживалась купить. Но батюшка беспокоился за меня, я по его благословению купила за ту самую цену, и живу там теперь.

«Батюшка, благословите не есть сала», – просила одна женщина. «Как говорится: сало можно есть, а людей нельзя», – ответил старец. Через некоторое время она опять за обедом повторила свою просьбу. Батюшка повторил тот же ответ. Сестры потом узнали, что она очень плохо жила со своей снохой, очень тихой, терпеливой и богобоязненной женщиной.

Одна женщина рассказывала случай из своей жизни:

«Жила я в селе и на свои нужды одолжила у соседки 6 руб. денег и пообещала ей отдать сразу, как съезжу с торгом в город. В тот же день собрался и сосед продавать корову. Мы договорились возвращаться вместе вечерним поездом. По дороге я зашла за благословением к батюшке. Старец благословил меня и сказал немедленно ехать домой, дав мне денег и сказав: «Это отдашь за долг, а рубль на дорогу. Езжай сейчас же этим поездом».

Я не смела ослушаться старца, молча побежала на вокзал, а в голове разные мысли, что, дескать, что-то не так. В волнении прибыла домой. Дома все в порядке. Меня спрашивают, что так быстро вернулась. Я молчу. Наступил вечер, соседа нет. Наутро нашли его убитым в лесу и деньги забрали. Я приехала к батюшке и рассказала о произошедшем. Батюшка ответил: «Ангел хранитель вас спасает». По молитвам старца я была спасена от наглой смерти», – так кончила свой рассказ боголюбивая женщина.

«Как, батюшка, спастись», – спрашивает женщина старца. – «Ходи да пой: «Слава в вышних Богу и на земле мир». Нужно, чтобы в душе был мир. Спасение не тяжелое, но мудрое. При этом времени нужно быть мудрым и спасешься», сказал старец.

Одна сестра А. пришла к батюшке за благословением поехать в Киев помолиться. Батюшка одобрил благое дело и благословил посетить маститого старца арх. Иону.

«Побывали мы по святым местам и зашли к о. Ионе, – рассказывала сестра А. – Келлия заперта. Стучали, стучали, никто не отворяет. Сестры говорят мне: «Постучи ты, тебе же было благословение зайти». Я постучала, и старец отворил, благословил всех, а мне сказал подождать, пока напишет письмо о. Лаврентию.

Я подождала. Он вынес мне письмо, да бух в ноги мне земным поклоном. «Это я не тебе, a вашему старцу. Великий он у вас молитвенник. Вот, передай ему от меня», сказал о. Иона.

Я простилась и поспешно уехала домой, оставив своих еще на богомолье, чтобы скорее отвезти поручение старцу от старца.

Прибежала к батюшке о. Лаврентию, да в ноги ему земной поклон. Это, говорю, так велел о. Иона передать Вам земной поклон, и подала ему письмо. Батюшка был очень рад. Оглянулся вокруг, нет ли кого, да и говорит: «Я его знаю только по духу, а в лицо не видел».

«Когда я была еще совсем молоденькой девочкой, но грамотной, – вспоминает о себе одна сестра, – я пришла к старцу о. Лаврентию, тο он благословил меня и велел пойти к одному батюшке И. и попросить у него 1-й том «Добротолюбия» и читать его.

Я пошла и попросила от батюшкиного имени. Он подал мне книгу, но был очень удивлен, чем смутил и меня. Ведь я еще не знала тогда, что это за книга.

Спустя много лет я их очень любила, эти книги, много раз их читала, делала выписки для себя. Еще задолго до монастыря батюшка предсказал, что я буду жить в монастыре, a потом прогонят, что в свое время сбылось».

«Работала я среди образованных людей. Работы было много и притом умственной. При беседе батюшка меня спросил, читаю ли я Иисусову молитву во время работы. Я ответила – нет. «Нужно читать», – строго сказал старец. Эти слова для меня были непонятны. Я мысленно хотела возразить батюшке, что в шумном обществе это невозможно. Но, смирив себя, начала приучаться и по молитвам старца со временем уже осуждала себя за строптивость. «Где хощет Бог, там побеждаются естества уставы», – так рассказывала о себе м. М.

«Батюшка, моего сына осудили на 25 лет и имущество должны конфисковать. Осталась невестка с малыми детками, со слезами рассказывала о. Лаврентию пожилая женщина о своем горе. – И хата еще не достроена. Обвиняют его за халатность, за подписку документов. Он и не виноват, а так, за свою доброту пострадал. Плачут детки и жена не знает, что делать».

«Ничего, он долго там не будет, – утешал старец, – скоро вернется. – Батюшка сказал трижды, что придет, да и будет верующим. A вы хату заканчивайте, а крышу кройте не железом, а рубероидом, чтобы меньше зависти было. Они придут, посмотрят, да и уйдут».

И действительно, все слова батюшкины сбылись. Имущество все осталось на месте, и сына оправдали. Он через три года вернулся. И стал верующим и пособоровался и причастился.

«Заходила я к батюшке да и решила спросить его о своей младшей дочери И. «Батюшка, что мне делать со своей дочерью. Она у меня самая младшая, но какая-то такая, как бы мне не хотелось. Плачу я о ней день и ночь, чтоб Господь вразумил ее хоть немного, потому что она у меня совсем неразумная. В церковь мало ходит и то, когда умолишь со слезами. А это еще в каком-то художественном кружке готовят для выступления «инсценировку» беседа «Евы с Богом». Я как послушала ее репетицию, то совсем занемогла от скорби, что все это ни на что не похоже. Только бесу служат да и все. Лучше бы мне ее похоронить, чем видеть такое кощунство», – так со слезами изливала я свою душу старцу о. Лаврентию. А батюшка внимательно слушал мои слова, опустив голову. А потом поднял голову, улыбнулся, да и говорит: «А ты не плачь так горько. Твоя плохая дочь И. будет лучше всех твоих детей. Она будет еще молитвенница за весь ваш род и за всех православных христиан. Она обратится к Богу и будет монахиней, как и ты. И тебя досмотрит и с честью похоронит и будет молиться, и из-за нее и другие будут молиться за тебя. A το дело, что они затеяли, разрушится и не будет доведено до конца. Ты молись, и я буду молиться», – сказал батюшка и благословил меня большим крестом, от чего у меня родилась надежда на будущее.

И действительно, по батюшкиным молитвам дело начало идти по-другому. В скором времени сильно заболела моя дочь И., забрали в больницу. Признали тиф. Выдержала карантин, стала немного поправляться, заболела повторно тифом, чуть было Богу душу не отдала. И уже когда поправилась и вернулась домой, то я ее не узнала. Она изменилась телесно, а главное стала хорошеть духовно. Моя старость нашла отраду, наблюдая, как моя дочь стала ходить в церковь, молиться дома, читать душеспасительные книги и вести совершенно иную жизнь. Я прославила Бога и великого старца о. Лаврентия».

Одна глубоковерующая женщина Е. рассказывала:

«Во время Отечественной войны получила я извещение, что сын погиб. Я как верующая мать решила «запечатать». Но мне приснился сон, что будто сын мне прекословит в чем-то и говорит: «не нужно, мама». Я со своим сомнением пришла к батюшке о. Лаврентию спросить, что делать. Батюшка сказал, что печатать не нужно. «Ты должна еще получить от него известие. A если второй раз будет извещение, тогда и запечатаешь», – так успокоил меня старец.

Его слова исполнились. Через некоторое время сын прислал письмо, что он был ранен, а теперь его опять посылают в бой, и не знает, вернется ли. Он не вернулся, а там и сложил свою голову. Пришло второе извещение, как и предсказал старец. Я со слезами пришла опять к батюшке. Он благословил печатать. При выходе я встретила двух женщин, которые спешили к старцу. Я, полюбопытствовав, остановилась и услышала голос батюшки: «Какой я вам «ворожбит”? Я не «ворожбит», я ничего не знаю. Иди доедай свои пампушки со свежей сметаной, а ко мне не обращайся». – «Да я хочу знать за своего мужа», – сказала женщина. «Я ничего не знаю», – строго ответил батюшка и закрыл дверь. Я потом узнала, что одна из этих женщин была совершенно неверующая и шла действительно как к «ворожбиту», так его и называла. Напекла «пампушек», взяла сметаны, да по дороге их поела, приговаривая: «Что он там знает, сама поем». А батюшка все прозрел и не принял ее.

«Дочь моя работает медсестрой, рассказывала одна верующая женщина батюшке. Но она похоронила мужа и детей и находится в большом rope. А вера очень слабая. Часто заводит речь о самоубийстве, когда я помру. Я очень боюсь заранее. Прошу помолиться за нее, чтобы ее Господь вразумил, обратил ее душу».

«Она обратится в день твоей кончины, – сказал батюшка, – похоронит тебя по-христиански, и помянет, и будет молиться за тебя».

Я поблагодарила старца и с радостной надеждой ушла от него.

«Когда умерла мать, – рассказывает дочь, о которой была речь выше, – я твердо решила покончить с собой, применив медицину. Решила сделать себе соответствующий укол и усыпить себя навсегда. Когда мать мертвая лежала на одре, я взяла ампулу, шприц и подошла к одру матери, чтобы в последний раз взглянуть на нее и проститься. Только я нагнулась к ней, а ее мертвая, но еще не остывшая рука как хлопнет меня по рукам, да так сильно, что все из рук упало и разбилось вдребезги. Я сильно испугалась и только воскликнула: «Мама, не буду больше!» И с этого времени как зажегся огонек в моем сердце. Так уж по молитвам старца, да по милости Божией теплится и поныне. Я поняла цель своей жизни. Только каюсь слезно о своем прошлом и молюсь за свою спасительницу мать».

Так закончила свой рассказ уже глубоко верующая женщина.

Инокиня М. вспоминала:

«Однажды мне выпала честь вести батюшку под руку в церковь. А он такой слабый, идет да спотыкается. Я со всей силы держу его. Стало мне жаль нашего батюшку да и думаю себе: «Была бы у меня такая мощь, взяла бы я дорогого батюшку и отнесла на хоры и посадила бы за пульт, пусть бы управлял своим хором». Только я так подумала, а старец в ответ мне: «Эге, если была бы сила. Да силы нет. Спаси тебя Господь, что так подумала». Так старец Лаврентий прозрел мои мысли.

Подошла я однажды к батюшке, – продолжает сестра M., – спросить о своем брате. Дело было во время Отечественной войны. Он был взят на фронт. Долго не было никакого известия о нем. Кто-то пришел из товарищей и сказал, что он находится в плену у немцев в г. Гасбурге. Но тот город был сильно потом разрушен, и много людей погибло... И мы, потеряв всякую надежду на жизнь брата, решили обратиться к старцу. Я со слезами объяснила ему свое горе. Батюшка надел епитрахиль, помолился, пристально посмотрел вперед, вроде всматриваясь во что-то, да и говорит: «Ты права, что все разбито, ничего не осталось. Американцы всех забрали в плен. Но брат твой живой».

Позже мы действительно узнали, что он жив и все так произошло, как говорил великий старец о. Лаврентий.

«В монастырь я ушла совсем еще молоденькой девушкой, лет восемнадцати, вспоминает о себе воспитанница о. Лаврентия м. M., – была очень ревностной, решила своим даром голоса послужить Богу. В один из праздничных дней подозвал меня батюшка к себе, да и говорит: «Вот внимательно послушай, что я скажу тебе. Жизнь человека бывает такая, как взять кусок веревочки и завязать на ней три узла отдельно один от другого, то есть поделить на три части. Первая – это пылкая юность, когда человек живет с Богом и только Ему служит. Вторая – это средние года, когда у человека бывает такой напор от врага (по попущению Божию), что он отказывается от Бога, не словом, а делами, и живет, как неверующий. Третий – преклонный возраст, когда человек приходит в себя, чистосердечно раскаивается и опять живет с сильной ревностью к Богу, как в юности». Я умилилась от этого рассказа, заплакала, но своего не избежала. Все это исполнилось с моей мятежной душой. Я часто со слезами вспоминала роковые слова великого старца».

«Во время оккупации немцев я получила повестку ехать в Германию. Расстроенная я побежала к батюшке, вспоминает м. A., который успокоил меня словами: «А там ты не нужна, а здесь нужна. Успокойся, никто из моих чад никуда не поедет. Будешь здесь». Назавтра я, надеясь на милость Божию, да на батюшкины молитвы, пошла на «пункт», а со мной еще трое. Тех троих «забраковали» сразу и отправили домой, а меня оставили (на вид я была молодая, высокая). Закрыли меня в отдельное помещение в ожидании комиссии. Я твердо надеюсь на батюшкины молитвы и верю его словам, что я никуда не поеду. А сама сильно молилась и клала множество поклонов, так, что стало мне не по себе: сильно билось сердце и сама не могла стоять на ногах. В это время открыли дверь, чтобы я шла к врачу на проверку. Немец как взглянул на меня, то громко закричал «Weg», – «Негодна», – сказал врач и меня отправили домой.

Я с радостью прославила Бога и Его служителя о. Лаврентия».

«Была я у о. Лаврентия по какому-то делу, a он спросил о моем здоровье. Я поблагодарила да и говорю, что все хорошо, – рассказывала та же м. А.

«А мне твое здоровье не нравится, – возразил батюшка, – ведь ты больная». Я опять утвердительно ответила, что все в порядке.

Прошло время, и я почувствовала колотье в лопатке. Пошла с жалобой к батюшке. Он сказал: «У тебя легкие больные. Пей сок бураковый».

Я стала применять его лекарство, но организм никак не принимал его: позыв на рвоту не давал мне проглотить и глоток сока. Я со своим лекарством пришла к батюшке и жалуюсь, что не могу пить. Старец надел епитрахиль, помолился, перекрестил сосуд с лекарством, выпил сам половину, а остальное подал мне. Я как поднесла ко рту, так у меня опять был позыв на рвоту. Батюшка сказал оставить это лекарство. Назначил другое: алоэ с маслом и медом перетопить и по столовой ложке принимать три раза в день.

Я натопила целую банку лекарства, но принимать опять не могла. Со слезами пришла опять к батюшке просить помощи. Он надел епитрахиль, помолился и взял ложку себе, а ложку мне и ласково приговаривал: «не нужно рвать, не нужно».

И понемногу я стала глотать, и со временем привыкла и употребила все лекарство, и сама поправилась и живу до сего дня, не жалуюсь на легкие. Так мне помог этот великий старец своей любовью да святыми молитвами», закончила свой рассказ м. А.

Рассказывала монахиня А. о своем прошлом:

«Были тяжелые годы Отечественной войны. Мне было 15 лет. Люди, как овцы, искали пастырей: ходили в Чернигов на богомолье в Троицкий женский монастырь, основателем которого был всем известный старец о. Лаврентий, у которого и находили все утешение в эту трудную годину жизни.

Я была совершенно духовно заброшенная девочка, очень быстрая и большая проказница. Но в меня закралась искра любопытства сходить в Чернигов в монастырь и присмотреться к жизни насельниц его.

И когда люди верующие собрались идти, решила и я следовать за ними пешком 45-километровую дорогу. Прибыв в Троицкий монастырь, мы поместились по келлиям знакомых матушек. Насладив душу прекрасным пением и молитвой (в праздник Рождества Пресвятой Богородицы и святителя Феодосия), мои паломницы, которых было человек 20, благоговейно собрались уходить домой, побывав не раз у батюшки на утешительной беседе и, конечно, на исповеди. Я была лишена всего этого, а только молча наблюдала, как они сговаривались идти за напутственным благословением к старцу, а меня оставляли сзади незамеченной. Это меня огорчило, но я держала себя, как могла. Одна матушка – Аполлинария имя ее (упокой, Господи, душу ее) – заметила мое смущение и пригласила следовать за ней. Мы подходили последними. Когда я подошла за благословением, батюшка положил свою руку мне на голову, поцеловал меня в голову и ласково произнес: «Вот умница, что пришла! Походишь и будешь наша». Благословил меня большой просфорой, а всех крестиками.

Ha меня напал какой-то неведомый мне доселе радостный трепет. С этого момента я начала как бы духовно формироваться. Начала ходить в церковь, петь на клиросе. Меня тянуло в Чернигов, где я устроилась со временем на работу. Жила в монастыре и руководилась батюшкой.

Однажды мой начальник по работе предложил мне переходить в школу ФЗО. Я спросила у батюшки, как быть. Батюшка утвердительно сказал: «Валяй! Бегом беги и переходи в школу!» Я, получив благословение, не спеша отошла. А батюшка все свое: «Я тебе сказал: беги бегом!» Ощутив какое-то беспокойство на душе, я немедленно прибежала к начальнику и изъявила свое желание поступить в школу.

Недели через три пришел приказ нашему участку выехать на Урал в Свердловскую область. Все мои сотрудники уехали, а я осталась на месте. Тогда я поняла, почему батюшка сказал мне «бежать».

Рассказ той же.

«Живя в монастыре и выполняя монастырские послушания, я работала на производстве. По какому-то случаю мне нужно было съездить домой в село к матери. Директор отпустил, a матушка игумения Антония не благословляла ехать. Тогда я уехала самовольно. Пробыв три дня, я вернулась. Но м. игумения за «самочинство» велела мне уходить из монастыря и немедленно освободить квартиру. Я просила прощения со слезами, падая в ноги, несколько раз повторяя. Но матушка была очень строгая и не хотела со мной разговаривать, а только грозно повторяла свой приказ: «Убирайся вон!”

И я, связав свои вещи в узлы, решила уходить из монастыря, забыв даже взять благословение у батюшки. Но мать благочинная, увидев мои узлы, спросила, брала ли я благословение у батюшки на уход из монастыря. Я ответила, что нет. Она немедленно направила меня к батюшке, которому я рассказала слезно о своем горе и своем намерении.

Старец Лаврентий выслушал меня внимательно и дал такой назидательный ответ: «Вот смотри, когда лежит на дороге кусок древесины (палка) кривой, суковатый, ее все переступают, обходят, она никому не нужна. А когда хороший столяр поднимет ее, даст ей соответствующую обработку, тогда эта палка или какая-нибудь деталь всем нужна, каждый хотел бы взять ее. Вот так и матушка игумения тебя испытывает... Иди еще раз попроси прощения, если не простит, тогда уйдешь на квартиру».

Я взяла благословение, попросила святых молитв у старца и со страхом еще раз подошла к матушке игумении. На этот раз гнев был переложен на милость по молитвам великого старца Лаврентия. Матушка расположилась ко мне, простила, напутствовав меня душеспасительной беседой».

«Однажды вызывает меня владыка Борис, – рассказывала ин. A., и предлагает рассчитываться, увольняться с работы, чтобы помогать ему.

Я спросила у батюшки. Он не благословил уходить с работы, а сказал: «Как говорится, нужно еще поработать». А с работы тогда было трудно уйти.

Владыка Б. взял мой адрес и сказал, что сам заедет к директору. Батюшка на это ответил: «Если заедет, тогда и будет дело, а пока работай». Владыка Б. три раза брал адрес и три раза терял его. А когда уехал владыка Б., то батюшка при встрече спросил меня: «Ты ушла с работы?» «Нет», – ответила я. – «А почему нет? Ведь здесь много работы, нужно здесь работать», – сказал батюшка.

Я немедленно уволилась с работы. Тогда я поняла, почему батюшка не разрешил уходить с работы, – потому что тогда бы владыка Борис забрал меня с собой».

«Послушания у меня были разные, продолжает свои воспоминания ин. A., – но больше я работала по ремонту и строительству. Однажды я подошла к батюшке за благословением лезть на купол. А батюшка и говорит: «Купол-то, как говорится, куполом, а вот как ты с правилом справляешься? Читаешь правило?» К моему стыду, я не всегда выполняла правило: поэтому я промолчала на этот вопрос. А батюшка строго и громко сказал: «Я тебя спрашиваю, ты каноны читаешь? Нужно читать правило», – еще раз повторил старец.

В другой раз брала у батюшки благословение лезть на купол, а он спросил: «А ноты ты знаешь? Нужно учить ноты, потому что пение в церкви – это самое дорогое послушание. Матерь Божия любит певчих».

И почти всегда вспоминал батюшка о пении. Он благословлял всех ходить на клирос, даже «безголосых» и «бесслухих», но по его молитвам они приучались петь. Мне казалось, что я одна из таковых, но по его святым молитвам я ходила на клирос и пела».

«Заболел мой брат от испуга пожара и так сильно, что лежал на одре. Мать послала меня к батюшке о. Лаврентию за благословением обратиться к «шептунье». Она, дескать, молится, читает молитвы и помогает.

Я пришла к нему и рассказала о своем горе и что мать предлагает делать. А батюшка говорит: «Она-то молится, да как говорится, одно словцо вбросит и пропадает вся ее молитва. Вот как возьми бочку меду да смешай с ложкой дегтя, то есть и не будешь».

«А что же делать с братом?» – спросила я. – «А ты пойди, помолись святителю Феодосию, Черниговскому чудотворцу, он и поправится», – сказал о. Лаврентий. – «Батюшка, ведь я не умею молиться», – возразила я. «А ты скажи: «Отче святителю Феодосие, исцели моего брата.

«Как его звать?» «Николай», – сказала я. Он назвал это имя и благословил меня.

На другой день в семь часов утра я поспешила к гробнице святителя Феодосия и сделала так, как научил меня старец. Когда я вернулась домой, то мать мне рассказала, что ровно в семь часов утра проснулся брат Н. и попросил есть. С того дня он стал поправляться. По молитвам старца Лаврентия болезнь его оставила», – так закончила этот рассказ ин. А.

«Был такой обычай у нас в монастыре, рассказывала ин. А., именинницы в день своего Ангела причащались Святых Таин, потом брали просфору и шли к батюшке. Он отламывал маленький кусочек и поздравлял с днем Ангела. Часто оставлял именинниц разделить трапезу. И вот один раз мне пришлось быть на такой трапезе. Нас было человек 12. Батюшка кушал с маленького черепяного горшочка круглой деревянной ложкой. Это была его собственность. Вдруг батюшка поднимает голову и говорит, обращаясь к матушке келейнице П., она подавала на стол: «Пойди, посмотри, там кто-то пришел, пусть зайдет сюда».

Матушка П. посмотрела, увидела женщину, которая стояла и сильно плакала и просила пропустить к батюшке. Но матушка П., жалея старца, сказала: «Когда батюшка покушает, тогда пройдете. Он вас сейчас не примет». Но женщина продолжала плакать. А батюшке м. П. сказала: «Обедайте, батюшка, там никого нет».

Отец Лаврентий еще взял несколько ложек своей похлебки из горшочка, повернул голову и опять говорит: «Там кто-то пришел, позови ее». – «Да нет там никого, обедайте спокойно», – настаивала на своем м. П. Батюшка взял еще ложку, потом расстроенно положил ложку на стол и громко произнес: «Я тебе сказал, что там стоит женщина и плачет, пойди, приведи ее». И сам приподнялся с места, как бы встречая плачущую.

Перед нами появилась женщина средних лет, которая сильно плакала. По-видимому, великое горе привело ее сюда. Батюшка повел ее в свою келлию, побеседовал и минут через десять женщина вышла совершенно другой, с улыбкой радостно поклонилась и ушла.

А батюшка сел за стол да и говорит матушке П.: «Если бы ты видела, что плачет человек, как бы ты могла кушать?”

Вот такой был великий старец о. Лаврентий, что все мог видеть. Я была этому свидетель в день моего Ангела Симеона Богоприимца и прор. Анны».

У Батюшки была безграничная любовь к людям. Однажды зашел к батюшке Пимен Никитич, который жил рядом с монастырем. Он был верующий мастеровой мужик. Он принес свою скрипку и хотел показать свое искусство. Начал играть псалмы. Ho у него хорошо не получалось. Он нервничал, расстраивался. Батюшка заметил это да и говорит: «А ну, давай, заиграй «Казачка"». Эта вещь у него зазвучала отлично. Похвалил его батюшка и тот с радостью ушел домой.

Батюшка часто плакал и во время молитвы, и во время пения. He раз слезно повторял такие слова: «Здесь, на этом свете, Господь даровал каждому человеку свободу. Он может слушать пение, наслаждаясь им, хвалить Господа устами и сердцем. А в будущей жизни будет не так. Только тот будет слушать и наслаждаться, кого Господь сподобит, потому что многие за свою грешную и нерадивую жизнь лишатся этого навеки».

Когда рукополагали во священники, батюшка обливался слезами. Его однажды спросили сестры, почему он так плачет. Батюшка ответил, что многие и многие погибнут из этих священников за свою небрежность и нерадивую жизнь духовную. Они не будут думать о своем спасении, a тем более о других.

Но священника о. Димитрия, который был в то время настоятелем Троицкого храма, он одобрил за его искренние проповеди, наставления и правильные исповеди, и говорил, что он за свое усердие не будет отвечать перед Богом за своих чад. И Господь его спасет. Он потом был рукоположен во архиепископа и до конца своей жизни был большим ревнителем благочестия.

При владыке Борисе была возможность тайно брать подрясники в мир, если батюшка на это давал благословение. Одна женщина, получив «извещение» о смерти мужа, в скорби пришла к старцу о. Лаврентию за благословением на подрясник. «Да, как говорится, когда придет твой... как его звать, Василь? – (женщина утвердительно кивнула головой) – Вот, когда придет Василь, что тогда будем делать?» – «Да он не придет, он погиб... Я получила извещение», – со слезами сказала женщина. – «Да, да, а если придет? Тогда что же делать? Нельзя, лучше подождать», – твердо настоял на своем батюшка.

И действительно предсказание старца исполнилось. В скором времени пришел муж этой женщины и она стала жить семейной жизнью.

«Во время моей жизни в монастыре пришла мне в голову греховная мысль: «Как Бог узнает грехи всего человечества? Ведь умерло неисчислимое количество людей и сейчас умирает и будет умирать? Как же сможет Господь определить каждого, кто чем грешен?»

И вот однажды я вижу такой сон, рассказывает о себе ин. А. – Иду я по улице незнакомого мне города и захожу в большое здание. Внутри здания – большая церковь, вроде собора. Прямо передо мной алтарь. Царские врата раскрыты. В алтаре яркий свет – белый, посреди престол тоже светлый, как бы хрустальный.

На правую сторону посмотрела я и увидела длинный как бы зал, похож на трапезную.

Вдруг в этом зале появилось трое, то есть душу ведут два Ангела в виде иподиаконов. Мне будто кто-то говорит: «Смотри, это ведут праведную душу». Душа эта казалась мне девочкой лет 15–16. Она была светлая, как бы прозрачная, на голове платочек беленький, в руках зажженная свеча. Подойдя к алтарю, иподиаконы остановились, девочка поклонилась, и вошли все они в Царские врата. Мне кто-то говорит: «Эту душу повели в рай». Они повернули на правую сторону, и мне не стало их видно. Потом я поворачиваю голову и смотрю в тот самый зал. Вижу опять идут трое. Два иподиакона, а посредине девочка, но вся черная, и по ней как бы написаны тонкие полоски, молниеобразные. Мне кто-то говорит: «Это ведут грешную душу». Ее доводят до алтаря и вводят в ворота рая и поворачивают направо.

Я смутилась, что и грешную душу повели туда же, и мне захотелось пойти вслед и посмотреть, какой рай. Прижавшись к стене за спиной иподиаконов, я забежала на правую сторону, но увидела только стволы деревьев, которые были, как хрусталь, белого цвета.

Потом я остановилась и, подняв голову, посмотрела через плечо одного из этих юношей и увидела большой обрыв, который закрывался небольшими дверцами. Мне кто-то говорит, что там ад. Вдруг меня заметили эти юноши и строго запретили: «А ты чего здесь?» – «Я хочу посмотреть», – сказала я робко. – «Тебе нельзя смотреть. Уходи сейчас отсюда!» – строго сказали мне юноши.

Я только повернулась уходить, как услышала неистовый крик грешницы: «Ай-ай-ай!», который сразу стих. Я в испуге выбежала на прежнее место в церковь, повернулась и увидела Божию Матерь, которая выходила с левой стороны алтаря. В правой руке она держала Богомладенца. Матерь Божия видна была мне сбоку, а Богомладенец сзади. Одежда была на ней вся золотая. А алтарный свет был белокристальный. И было сильное отражение золотой одежды на белом кристалле. От сияния всей этой славы я упала на колени и молитвенно произнесла: «Пресвятая Богородица, спаси меня!» И проснулась в большом страхе.

Наутро я побежала к батюшке и рассказала свой сон. «Это тебе Господь открыл, – сказал старец, чтобы ты никогда не думала, что Господь будет разбираться, кто, когда и чем грешил. Каждый человек добрыми делами и молитвою очищает себя и становится светлым, как эта душа, которую ты видела праведною. А грехи человека делают его черным: так загрязняют его, что он делается как смола черным. И не нужно допрашивать, чем он согрешил: на нем все будет видно, и он сам себя осудит. От дел своих оправдаешься и от дел своих осудишься». Так разъяснил мне старец это сновидение».

«Приснился мне сон, – рассказывала духовная дочь о. Лаврентия с. A., – где-то я нахожусь вроде как не на земле и слышу необыкновенно красивое пение «Приидите, поклонимся» и «Господи, помилуй» и так мне было приятно и радостно на душе. Я проснулась да и размышляю, чтобы не от врага это было.

Утром побежала к батюшке. А он радостно меня встретил, да и говорит: «Вот и хорошо, что ты пришла. Давай запишем, что ты там слыхала?» Я испугалась от неожиданности да думаю, может, это прелесть бесовская. А батюшка свое твердит: «Девчата, давайте скорей ноты писать будем. Ну пой, пой, как ты слышала?» А я все забыла, ничего не могла воспроизвести из слышанного во сне. Батюшка поднял глаза кверху и начал молиться, чтобы мне Господь помог. И я стала припоминать и пропела, и батюшка записал. А сестры спросили, – зачем? Он ответил: «Еще будут церкви и монастыри. И у нас будет монастырь и будем петь». И действительно, все это исполнилось, и я потом слыхала в исполнении батюшкиного хора это песнопение, которое я, грешная, по молитвам старца, слышала во сне».

«В другой раз по молитвам старца я видела во сне нечто необыкновенное. Вижу прекрасные врата, все в золоте с белым сиянием. Вокруг ограда огненная. За оградой много людей стоит, но их не пускают в середину. Около врат стоит привратник с крыльями и никого не пускает. Я со страхом подошла к нему, он пропустил меня, сказав: «Иди».

Я зашла в прекрасный как бы сад, где было много деревьев и цветов. Я заметила прекрасные лилии, которые сильно благоухали. Юноша сказал мне, что это рай: «Хорошо, что тебе разрешили войти сюда». Я спросила: «А что это за люди стоят вокруг ограды и не могут войти сюда?» «Эти люди будут стоять до второго Пришествия, а потом их определит Господь», – ответил мне юноша.

Я вдыхала в себя этот аромат, так что даже родители слыхали мое странное поведение во сне. Когда я проснулась, то этот аромат мне ясно ощущался вокруг. Мне казалось, что и одеяло мое пахнет, и одежда, которая на мне. Я испугалась и с большим недоверием отнеслась к этому сновидению. Никому ничего не смела рассказывать, а при первой возможности дня через два прибыла к батюшке, вся взволнованная, чтобы поисповедоваться ввиду вражеского наваждения. А батюшка мне навстречу вышел такой радостный да и говорит своей духовной сестре: «Елена, давай фасоль на стол, да садитесь все, будем слушать Г. о рае... Ну, рассказывай, что ты там видела? Дома боялась рассказывать, так нам расскажи!”

Я стала отговариваться, что, дескать, я недостойна видеть рай. Это от врага. «От какого тебе врага. Говорю, рассказывай», – строго сказал старец. И я, что смогла, по-человечески рассказала. Но всего того нельзя было передать, его только можно чувствовать. Батюшка был доволен и сказал: «Вот так и есть! И нужно рассказывать! А другому приснился ад, где его поводят, и то нужно рассказывать. Все это для вразумления», заключил старец. Я поняла, что все это по молитвам старца».

«Прошел год, – продолжает свой рассказ инокиня A., – и мать отпустила со слезами меня в монастырь.

Идем мы вдвоем с подругой, сестрой M., а я и думаю по дороге: «Марию-то возьмут, а меня, такую некрасивую да неуклюжую, наверно, нет».

Пришли к батюшке, упали ему в ноги, просимся принять в монастырь. А старец улыбнулся, да и говорит: «Наша игумения любит интересных. И здесь много работы. А вы лучше идите в Домницу. Там вас матушка игумения примет с распростертыми руками. А потом вы вернетесь и сюда, но уже будете людьми, будете уметь петь и читать. Идите быстрее».

Мы взяли благословение, и думали сесть на попутную машину. А батюшка говорит: «Вы катером по воде. Идите, за оградой вас ожидают попутчики». Мы, ничего не понимая, быстро вышли за ограду. А там о. Никифор и несколько сестер тоже собрались в Домницкий монастырь. И вот они и нас забрали с собой и мы действительно «катером» добрались до Домницкого монастыря. Прибыв на место, они пошли вперед, a мы вдвоем шли со страхом, да думали, как будет наше дело.

Вдруг у ворот монастыря стоит матушка игумения и спрашивает нас, кто мы такие и чего здесь хотим. Мы ответили, что нам нужна мат. игумения. «А что, вы, может, в монастырь?» – спросила игумения. – «Да», – робко ответили мы. – «То я вас приму с распростертыми руками», – радостно сказала матушка игумения и протянула нам свои старческие руки. Мы со слезами радости бросились ей в ноги и рассказали, как старец Лаврентий послал нас в этот монастырь и сказал те же ,слова, которые произнесла матушка игумения при встрече нас.

По батюшкиным молитвам нас обеих благословили на клирос петь, где мы постепенно обучались этому искусству духовному.

Через некоторое время исполнилось прозрение батюшки, нас действительно перевели в Троицкий монастырь, где мы завершали свой молитвенный путь. И я лично на себе испытала всю силу молитв этого великого старца нашего времени».

«После смерти батюшки, – рассказывает монахиня E., – в одну из родительских суббот, отстояв заупокойную литургию, я решила пойти на базар, упустив заупокойную службу. Вернувшись, я легла отдохнуть. Вижу во сне батюшку, который идет один. Я подбежала с радостью за благословением. А он спрашивает: «А где ты была? Я смотрел, смотрел и никого не видел. Все разбрелись, кто куда. Ты по базару «лазила». Теперь иди зови всех на обед». Я пошла звать и проснулась. Мне стало стыдно за себя и за других, что мы своей житейской суетой оскорбляем память старца. И я мысленно каялась и пообещалась больше никогда не нарушать церковного устава своим отсутствием.

«Мне вспомнился случай из жизни, который для меня очень важный, он говорит о высокой жизни старца о. Лаврентия, которого я почитаю как великого прозорливца.

В кафедральном Преображенском соборе была торжественная служба в честь праздника свт. Феодосия, в которой участвовал монашеский хор Троицкого монастыря во главе с регентом о. Лаврентием.

Я готовилась причаститься Святых Таин. С трудом пробралась в конце литургии к старцу о. Лаврентию, чтобы поисповедоваться. «Ты инокиня?» – спросил батюшка. – «Нет, я мирянка», – тихо ответила я. При разрешительной молитве он назвал меня монахиней и сказал то имя, которое я ношу теперь как тайная монахиня. (Рассказывала с. А.)

«К батюшке о. Лаврентию я ходила часто и получала духовное удовлетворение, а спросить о чем-либо не умела. Мне казалось, что батюшка всегда будет с нами, и всегда нам будет хорошо. И вдруг батюшки не стало с нами. На душе у меня была непроглядная тьма, стало томить такое уныние, что я погибала от скорби: как спастись? Во сне я вижу батюшку. Упала ему в ноги и слезно спрашиваю: «Батюшка, я погибаю! Как мне избавиться от томления душевного?”

«Исповедь и Причащение – в этом спасение. Вот видишь три дороги? А ты иди средней (прямой) и спасешься», – строго сказал мне старец.

Я проснулась с большим облегчением. И поныне я в душе ношу это утешительное слово старца Лаврентия», – рассказывала о себе боголюбивая с. А.

«Я готовился быть священником и пришел за благословением к батюшке о. Лаврентию. Он помолился и благословил открыть Евангелие и прочесть. Я раскрыл и прочел евангелиста Матфея, как юноша просил Господа, как ему спастись, а Господь ответил: возлюби Господа всем сердцем твоим, всею душою твоею и ближнего твоего, как самого себя. И батюшка остановил меня и сказал: «Вот таким должен быть священник, и будет хорошо».

Я свято храню в душе эти слова великого старца», – так рассказывал о себе свящ. П-р.

Пришла одна духовная тайная дочь к батюшке с жалобой, что другая такая же дочь вышла замуж («приняла примака»). Батюшка очень опечалился, сказал: «Что же она сделала? Ай-ай! Жаль». А потом, помолчав немного, сказал: «Через три месяца его не будет, а она пойдет на покаяние».

И действительно так и произошло, что он через три месяца ушел, так как она стала говорить ему о религии. Он не вынес этого и оставил ее на покаяние. Так исполнились слова старца.

«Моя мать сильно болела (легкими), уже никто не надеялся на ее выздоровление. Всё приготовили к смерти, а также и ее саму. Отец послал меня к старцу Лаврентию. Я пошла, со слезами рассказала свою скорбь. Он выслушал меня, опустив голову, а потом утешил меня, сказав: «Нет, не умрет твоя мать, она еще долго будет жить, переживет и отца». И действительно, по святым молитвам старца мать поправилась и жила до 90 лет», – рассказывала боголюбивая женщина М.

«3а весь период Отечественной войны ничего не было слышно о муже. По окончании войны я пошла к батюшке спросить, как мне молиться о нем. Батюшка сказал: «Запечатай и молись за упокой». Я ответила, что не присылали извещения. «Не присылали, так еще пришлют. А сделай, как я сказал». Я неохотно все сделала, a через год получила извещение о смерти. Я пришла и поблагодарила старца за его прозорливость». (Боголюбивая с. А-на.)

«Пошла я к батюшке за благословением, чтобы срочно поехать к сыну. Батюшка резко сказал, что сегодня ехать нельзя. Я настаивала, потому что так договорились. И я прямо умоляла батюшку. «Мое не поможет, – строго ответил старец, – поедешь завтра, один выход». Я неохотно согласилась и послушалась батюшку, отложив поездку до завтра. Потом узнала, что в тот день была авария. И я по молитвам старца осталась жива. По приезде я пошла поблагодарить батюшку за его любовь к грешным людям». Так рассказала о себе C. М.

«Во время Отечественной войны я еще был малолетним мальчиком и шел по улице с матерью. А чужой мальчик голодный украл хлеб у немца и бежал рядом, а немец – за нами. Мальчик испугался и спрятался за юбку моей матери. Немец стал стрелять и убил мальчика и мою мать. Я с перепугу забрался на забор и остался жив, но без матери. На свое попечение взяла меня тетя, которая была глубоко верующая женщина. Она водила меня по церквам. Однажды привела меня к о. Лаврентию. Он благословил меня, погладил по голове и ласково произнес: «Это монах пришел. Когда будешь в Киеве, то молись. Будешь ты круглым сиротой, но Господь тебя не оставит».

И действительно, в скором времени убили отца, и я остался сиротой.

Мне нравилось ходить в церковь. Стал подрастать и пришел к батюшке, который меня благословил ехать в Киев со словами: «Едь в Киев, там будешь при трапезной и будешь понемногу обучаться пению».

Послушался я батюшку и поехал, как он мне сказал, и прожил до 16 лет. А потом нужен был паспорт. Для этого нужны были справки из дома. Я поехал домой в село, а они и слушать не захотели за справки, а оставляли меня жить и работать в колхозе.

Я пришел за советом к батюшке. Он благословил еще немного пожить в Киеве. Пожил я с полгода, опять отправляют меня домой за справками. Я приезжал домой, но безуспешно, и решился остаться в колхозе. Пошел к батюшке, его вели из церкви. Я поклонился старцу и рассказал ему свое решение остаться в селе, работать в колхозе. «Ты уже монах. Тебе нельзя здесь. Ты спеши, он тебе «справочку» напишет, ему вечером делать нечего будет», – сказал о. Лаврентий. «Батюшка, я только оттуда», – возразил я. «Ну едь, я помолюсь и он даст», – сказал старец.

Я пошел наутро, а председатель ласково мне ответил, что он вчера вечером решил написать, так как делать было нечего. «Бери справку да езжай куда хочешь», – ответил он, подавая мне справку. Я со справкой пришел к батюшке благодарить за молитвы. «Ну вот, едь в Киев, там тебе дадут срочный паспорт. Да еще будешь и священником», – сказал мне батюшка Лаврентий и благословил меня великим крестом.

Когда я приехал в Киев со справками, то в милиции стали уговаривать меня оставить этот путь жизни, а поступить к ним на работу, и заинтересовались, что заставило меня идти в монастырь. Я им рассказал трагические моменты из моей жизни, что привело меня к истинной вере в Бога, и они не стали прекословить мне и дали мне срочный паспорт.

По молитвам старца Лаврентия я потом был рукоположен во священники. И теперь я всегда молюсь и благодарю Бога, что Он послал мне в жизни такого великого путеводителя старца о. Лаврентия. (Иер. А-й.)

В селе Карильском (на родине батюшки) живет священник иеромонах Феодосий (72 г.), который хорошо знает батюшку о. Лаврентия, с его благословения он женился на сельской девушке Марии и получил послушание «не касаться жены». Потом батюшка благословил рукоположиться во диакона, а во время войны Отечественной – во священника.

Ему пришлось понести тяжелый крест заключения (10 лет). Сейчас он живет в своем селе с супругой – сестрой, прихода не имеет, a помогает читать «записочки» при проскомидии, кто им не гнушается. Живет в большом нестяжании, в поношении и уничижении, чем заслуживает любовь и умиление у верующего человека. Мы побывали в этом семействе и получили тайное (внутреннее) назидание для себя.

Вот небольшой рассказ супруги о. Феодосия (с. Марии было 66 лет).

«Родилась я в селе Карильском в бедной семье. Нас было пятеро детей. Отец уехал «на переселение». Я была старшая в семье, но была непривитая духовно, как зеленая ветка без плодов. Была простая, честная девушка. Когда пришла пора выходить замуж, жребий жизненный мне выпал на Феодосия, который мне очень нравился, но у него была запутанная ситуация со старшей сестрой, что мне получился крест на всю жизнь. Она меня органически и духовно не могла сносить, и дело дошло до того, что я оставила супруга и ушла...

Через некоторое время Феодосий пошел к батюшке и похвалился своей бедой. Старец строго приказал: «Сейчас же забери ее домой, a το будете вы через нее в аду». Со временем он забрал меня, и мы теперь живем под одним кровом. Во время войны мы жили в монастыре, он был огородником, а я на кухне. И там я выучилась читать и немного в уставе разбираться и теперь помогаю своему батюшке в домашней молитве». (Записано в с. Карильском.)

Одна девушка вышла замуж (повенчалась). Батюшка приехал в село из монастыря, ему рассказали об этом. Он, увидев ее, спросил: «Зачем выходила замуж? He нужно было». – «Да я венчана, то уже буду жить», – ответила односельчанка. Но жизнь ее была очень неудачная и тяжелая, о чем и предостерег ее еще молодой в то время старец.

Когда был батюшка о. Лаврентий еще юношей и жил в родном своем доме, то рассказывал своей невестке Марии, жене брата Варфоломея: «Как трудно жить на свете христианину. Бес не дает покоя. Я иду вечером, а он рядом со мной. Я крещусь и сам, и все вокруг, а он отступит, да и опять приблизится».

Батюшка выучился портняжничать и часто шил у людей заказы. «Сижу, шью, а «он» (бес) под столом лежит». – Я не выдержал, да и говорю хозяину: «Ты видишь, кто под столом лежит?». «А кто?» – испуганно спросил хозяин. – «Бес лежит, разве не видишь?»

Один мужчина из с. Карильского был пономарем в церкви, а потом изъявил желание быть священником. Пришел к батюшке о. Лаврентию за благословением. А батюшка взялся за голову, да и говорит: «Уже ад полон таких». И тот ушел ни с чем.

«Эге, вот и хорошо, что пришла, будешь читать и петь на клиросе, – сказал батюшка о. Лаврентий м. A., когда она обратилась к нему впервые по вопросу принятия в монастырь, – там тебя научат и сделают из тебя человека», – заключил старец. «Батюшка, я хоть и не умею ни читать, ни петь, но хочу научиться и прошу ваших святых молитв и благословения», – ответила я и поехала в Домницу. Там меня приняли, матушка игумения благословила читать на клиросе, и я стала приучаться петь. По молитвам старца я и до сих пор читаю и пою в своем храме». (М. А-са.)

«Я стала ходить на клирос, – рассказывала И. H., но у меня плохо шло дело с пением. Никак не давалось. Меня «тусали» туда да сюда. Никто не хотел приютить или дружелюбно отнестись как к новичку. Я устала от такой обстановки и решила оставить клирос. Был какой-то праздник, я встала незаметно под стеной, в уголочке. Вижу, мимо прошел батюшка, я поклонилась и продолжала стоять. Батюшка дошел до алтаря, потом вернулся, подошел ко мне и строго спросил: «А ты чего здесь стоишь?» Я начала плакать, что я не способна и только мешаю всем. «Сейчас же, на клирос», – строго сказал батюшка. Я поклонилась старцу и бегом побежала на свое место. И с этого времени по молитвам батюшки дело начало спориться, и я уже никогда не оставляла своего благословения. И сейчас мы поем в своем храме».

Началась война Отечественная 1941 г. Пришел к батюшке один верующий мужчина К-ма за благословением идти на фронт, так как на днях должен был получить повестку. «С Богом всюду хорошо, – сказал старец. – Когда получишь повестку, то зайди ко мне».

«Я так и сделал, – рассказывал К-ма. Получил повестку, пошел к батюшке, чтобы взять благословение. Батюшка был болен в тот день. Доложили обо мне. Ввиду срочного дела, как исключение, разрешил батюшка войти к нему. Когда я вошел, батюшка совсем больной поднялся с постели, благословил меня, надел епитрахиль, помолился и говорит: «Будь всегда с Богом и с тобой будет Ангел хранитель, который будет тебя крылами покрывать от пуль со всех сторон. А ты не сомневайся и ничего не бойся. Старайся в плен не попасть к врагу, потому что гибнут там. И всюду будь первым в деле помощи ближнему. Если что будут возражать товарищи, скажи, что так велело начальство. И главное – не бойся. Тебя ничто не возьмет». Так увещевал старец меня на прощанье, благословил большим крестом и просфорой, отпустил на брань с врагом.

Я был в большом недоумении от слов старца, надеялся только на его святые молитвы, да на Божью милость и на Его Всемогущую силу ко мне немощному и грешному. И когда нас послали в бой, тогда я ощутил на себе величайшую чудодейственную силу. Вокруг обстрел, пули, как дождь, а я ползу смело, таскаю раненых на пункт, помогаю товарищам с великодушной любовию, и меня ничего не брало. Прошел всю войну и не получил ни одного ранения, даже ни одной царапины. Может, кто из читающих усомнится, то можете спросить меня, я еще жив... Потом, по окончании войны, вернулся домой и сразу же пошел к батюшке, упал ему в ноги, слезно благодарил за святые молитвы и рассказал старцу о дивных делах, какие я испытал, будучи немощным человеком, на себе. «Верить нужно и не сомневаться, – сказал старец, – тогда увидишь и почувствуешь еще большее: то, что на небе, и то, что в аду».

После войны батюшка благословил ходить мне на клирос. Я немного походил, а потом начал охладевать... Стал реже встречать батюшку. Пришла мне мысль жениться, но это я скрывал, а в тайне хранил, чтоб никто, дескать, не помешал...

Две сестры были в монастыре. Но я им не признался. Сказал старшей сестре, которая жила в доме. Она также вовремя не сказала батюшке. И я обошел старца, женился по своей воле. Об этом услыхал батюшка, велел прийти к нему. Я смущенно переступил порог старца, а он и говорит: «Ай-я-яй! Ну ладно, живи! А когда заболеет, тогда жить не будешь с ней. Все равно будешь монахом».

И началась моя мучительная, томительная, 70 раз седмерицею неудачная семейная жизнь. Совсем недолго прожил я со здоровой женой (лет 5), а потом она стала душевно больной женщиной, совершенно не пригодной к семейной жизни. И мне самому нужно было все делать, да еще и с ней возиться лет 30. А когда заболела, то в помещении сделался такой страшный шум, что не знал, куда деваться. Но уже год, как она умерла. А я остался теперь один завершать свой жизненный путь. Все человек несет за свое преслушание...”

У батюшки было любвеобильное сердце. Он говорил: «Как можно давать эпитимии? Ведь и так все в скорби. Нужно всех любить, жалеть, прощать и молиться. Я никому не давал эпитимий».

«Когда мы были еще юными девицами и батюшка приехал в наше село Синявки, – рассказывала монахиня В., – мы втроем пришли к батюшке взять благословение и послушать его великой беседы. Он ласково принял нас, внимательно посмотрел, да и говорит: «Ты, Юля, гулять не ходи, тебе это не нужно, ты будешь монашка. А ты, Ганя, выйдешь замуж. А есть такие, что и туда и сюда. А потом как «вскочат в прорву», то едва выйдут с Божией помощью».

Это предсказание сбылось на каждой из нас. Одна из нас стала монахиней, жила в монастыре. Другая вышла замуж и в законе прожила свою супружескую жизнь. А третья – мудрила, хотела и в монастырь и замуж (за двумя зайцами). Вышла замуж по расчету, за «богатого». A когда пришло время, то осталась и без мужа, и без крова с малыми детьми. И она часто со слезами вспоминала прозорливые слова старца и сожалела, что связалась с мирской суетой, которая тянет душу вниз, но по молитвам батюшки она духовно крепится».

* * *

Батюшка при беседе говорил, что будет война, а одна сестра говорит: «хорошо, что война, потому что к числу мучеников будут причислены...» А батюшка возразил, что не все, а только верующие, а неверующие пойдут в ад. А сестра говорит: «так это и погибнуть можно». A батюшка сказал: что слабых Господь заберет, a другие очистятся болезнями. Будут такие, что на войне омоют грехи своей кровью и причтутся к числу мучеников. А самых сильных Господь оставит для встречи с Ним».

Батюшка часто любил беседовать со своими любимыми чадами о последнем времени; как нужно быть бдительным. «Вот сейчас голосуем, то левой рукой брось – это ничего, да еще и не за одного во всем мире. А если будут голосовать за одного – это уже он самый и голосовать нельзя». Еще говорил: «Такая будет война, что никто нигде не останется, разве только в ущелье».

И говорил, что будут драться и останутся два или три государства и скажут: изберем себе одного царя на всю вселенную.

И в последнее время будут истинные христиане ссылаться, а старые и немощные пусть хоть за колеса хватаются и бегут за ними.

Батюшка часто повторял беседы об антихристе. Такие говорил слова: «Будет время, когда будут ходить подписывать за одного царя на земле. И будут строго переписывать людей. Зайдут в дом: а там муж, жена и дети. И вот жена станет уговаривать своего супруга: «Давай, супруг, подпишемся. Ведь у нас дети, тогда же ничего не купишь для них». А муж скажет: «Дорогая супруга, ты как хочешь, а я готов умереть, но за антихриста подписывать не буду». «Такая трогательная картина будущего», – заключил старец.

«Приходит время, – рассказывал о. Лаврентий, – когда и недействующие храмы (закрытые) будут ремонтировать, оборудовать не только снаружи, но и внутри. Купола будут золотить как храмов, так и колоколен. А когда закончат все уже, наступит время, когда воцарится антихрист. Молитесь, чтоб Господь продолжил нам еще это время для укрепления, потому что страшное ожидает нас время. И видите, как все коварно готовится? Все храмы будут в величайшем благолепии, как никогда, а ходить в те храмы нельзя будет. Антихрист будет короноваться как царь в Иерусалимском великолепном храме с участием духовенства и Патриарха.

Будет свободный въезд и выезд в Иерусалим для всякого человека. Но тогда старайтесь не ездить, потому что все будет сделано, чтоб прельстить.

Антихрист будет происходить от блудной девы еврейки двенадцатого колена «блудодеяния». Уже отроком он будет очень способным и умным, а особенно с тех пор, когда он, будучи мальчиком лет 12-ти, гуляя с матерью по саду, встретится с сатаною, который выйдя из самой бездны, войдет в него. Мальчик вздрогнет от испуга, а сатана скажет: «не бойся, я буду помогать тебе». И из этого отрока созреет в образе человеческом «Антихрист». При его короновании, когда будет читаться «Символ веры», он не даст его правильно прочесть, где будут слова за Иисуса Христа, как Сына Божия, он отречется от этого, а признает только себя. И при этом Патриарх воскликнет, что это антихрист и за это будет умерщвлен.

При короновании «антихрист» будет в перчатках. И когда будет их снимать, чтоб перекреститься, то Патриарх заметит, что у него на пальцах не ногти, а когти, и это послужит к большему уверению, что это антихрист.

Сойдут с неба пророки Енох и Илия, которые также будут всем людям разъяснять и восклицать: «Это антихрист, не верьте ему».

И он умертвит их, но они воскреснут и полетят на небо.

Антихрист будет сильно обучен всем сатанинским хитростям, и он будет делать знамения ложные.

Его будет слышать и видеть весь мир.

Он «своих людей» будет «штамповать» печатями. Будет ненавидеть христиан. Начнется уже последнее гонение на христианскую душу, которая откажется от печати сатаны.

Сразу начнется гонение на Иерусалимской земле, а потом по всем местам земного шара прольется последняя кровь за имя нашего Искупителя Иисуса Христа. Из вас, чада мои, многие доживут до этого страшного времени. Печати будут такие, что сразу видно будет, или принял человек или нет.

Ничего нельзя будет купить ни продать христианину. Но не унывайте. Господь Своих чад не оставит... Бояться не нужно!..

Церкви будут, но ходить христианину православному в них нельзя будет, так как там не будет приноситься Бескровная Жертва Иисуса Христа, а там будет все «сатанинское» сборище...

И вот за это беззаконие земля перестанет родить, от бездождия вся потрескается, даст такие щели, что человек может упасть.

Христиан будут умерщвлять или ссылать в пустынные места. Но Господь будет помогать и питать Своих последователей. Евреев также будут сгонять в одно место. Некоторые евреи, которые истинно жили по закону Моисея, не примут печать антихриста. Они будут выжидать, присматриваться к его действиям. Они знают, что их предки не признали Христа за Мессию, но и здесь так Бог даст, что глаза их откроются, и они не примут печати сатаны, а признают Христа и будут царствовать со Христом.

А весь слабый народ пойдет за сатаной, и когда земля не даст урожая, люди придут к нему с просьбой дать хлеба, а он ответит: «Земля не родит хлеба. Я ничего не могу сделать».

Воды также не будет, все реки и озера высохнут. Это бедствие будет длиться три с половиной года. Но ради избранных Своих Господь сократит те дни. В те дни еще будут сильные борцы, столпы православия, которые будут под сильным воздействием сердечной Иисусовой молитвы. И Господь будет покрывать их Своей всемогущей благодатью, и они не будут видеть тех ложных знамений, которые будут приготовлены для всех людей.

Еще раз повторяю, что ходить в те храмы нельзя будет, благодати в них не будет».

Одна сестра, слушая эту беседу, спросила: «Как быть? He хотелось бы дожить до этого времени». «А ты молодая, можешь дожить», – сказал старец. – «А как страшно!» – воскликнула сестра. «А вот ты и выбирай одно из двух – или земное, или небесное».

«Будет война, – продолжал батюшка, – и где она пройдет, там людей не будет. А перед этим Господь слабым людям пошлет небольшие болезни, и они умрут. А при антихристе смерти не будет»

И война третья Всемирная уже будет не для покаяния, а для истребления. Сестра спросила: «Так это все погибнут?» «Нет, если верующие и омоются кровью, то причтутся к числу мучеников, а если не верующие, то пойдут во ад», ответил батюшка. И пока не восполнится число отпавших Ангелов, Господь не придёт судить.

Но в последнее время Господь и живых, записанных в книгу Жизни, причислит к числу Ангелов недостающего счета, «отпавших».

«Ремонты храмов будут продолжаться до самого пришествия антихриста и везде будет благолепие небывалое, – говорил батюшка. – A вы для нашей церкви в ремонте будьте умеренны, в ее наружном виде. Больше молитесь, ходите в церковь, пока есть возможность, особенно на литургию, на которой приносится Бескровная Жертва за грехи всего мира. Почаще исповедовайтесь и причащайтесь Тела и крови Христовой и вас Господь укрепит».

«Господь милостивый. Он тех евреев, которые откажутся принять печать антихриста, а воскликнут, что это обман, а не наш «мессия», – спасет».

Батюшка беседовал с одним иеродиаконом (Георгием) о последнем времени, горько обливался слезами, говоря: «Много духовенства погибнет при антихристе». О. Георгий говорит: «Как же мне бы не погибнуть, ведь я же диакон?» Батюшка сказал: «Не знаю». Отец диакон стал плакать, упав в ноги батюшке, и просил помолиться за него, чтоб ему избежать ада. Батюшка встал, помолился, да и говорит: «Ладно. Вот так бывает, заболел, умер и в Царство Небесное вошел».

И это предсказание исполнилось. Мы знали этого диакона по Киевской Лавре. Он был очень добродетельным монахом-певчим, вдруг заболел на голову и в скором времени умер.

Батюшка часто сокрушался и слезно молился или что-либо рассказывал со слезами. Сестры успокаивали его, на что он возразил: «Да как же не плакать, когда полна бездна людских душ».

У батюшки была сильнейшая любовь ко всем, за что Господь одарил его даром молитвы сердечной и прозорливости.

Последнее время жизни старца, его кончина и погребение

Осенью 1949 года о. Лаврентий чувствовал себя слабо. В церкви он старался всегда быть и не раз говорил, что кто стремится идти в церковь, чтоб приобрести благодать, а кто – чтоб не потерять.

Последнее время его подвозили на лошади к церкви. Перед праздником святителя Николая он чувствовал себя плохо. Послал сестру к владыке Иакову, чтоб благословил идти в церковь. Владыка по любви к нему не благословил и на ответ сестры, пришедшей от владыки, батюшка ответил: «Если кто думает будущего года дождаться, то пусть не идет». Быстро собрался и его отвезли в церковь. Но это уже было последнее всенощное бдение. На песнопении «Ныне отпущаеши» батюшка сильно плакал, плакали и все его певчие, которые так тепло были согреты его ангельской любовью. С поздней литургии его уже принесли на руках в келлию домой. И с постели батюшка больше не подымался.

Хлеба он не кушал уже с полгода, а питался только овощами. Еще перед праздником свт. Николая сестры просили батюшку быть снисходительным к своему здоровью. Он шутливо сказал: «До Николая солнце в гору (вверх) и дело пойдет в гopy». А когда на свт. Николая принесли его в келлию, то произнес своим малорусским наречием: «А теперь до Крещения или поправимся, или отправимся».

Во время болезни батюшку приобщали каждый день св. Тайнами, а в самый день кончины на Крещенье принес игумен о. Антоний св. Дары в чаше из алтаря.

Благословил батюшка читать монахиню благодарственную молитву. Дело было уже вечером. В церковь пришли сестры и сказали, что о. Лаврентию совсем плохо. Все бросились бежать к батюшке, чтобы получить последнее благословение и проститься со своим любимым отцом.

Одна сестра (насельница при батюшке) рассказывала, что часа в три ночи слыхала прямо наяву необыкновенное пение многочисленного хора. Она прибежала в ту келлию, где лежало тело почившего, а там все было спокойно, тихо мерцали свечи при негромком чтении Евангелия священника Д.. Она испуганно рассказала, что слышала пение. Он удивился и сказал, что душу покойного встречают на небе ангелы.

На третий день утром, слезно совершив последнюю панихиду в келлии, духовенство при сопровождении всего клира и вообще народа со многими слезами внесло гроб на руках в малый, теплый храм, который далеко не мог вместить такого количества народа. Гроб стоял посередине храма на возвышенном месте пять дней. Служились вечером парастасы, утром – заупокойные литургии и торжественные панихиды при многочисленном стечении народа. Ярко горели свечи вокруг дубового гроба, который батюшка приготовил себе еще при жизни, задолго до смерти. Лицо почившего было закрыто «воздухом», как делается по чину. Видны были только руки, которые не застывали, как у умершего, a были мягки, как у спящего, и к которым прикладывалось много народа, тысячи. Кто молча со слезами, а кто с воплем и рыданием.

Можно ли изобразить душевное состояние сестер обители, их настоятельницы игумении Антонии. Они прощались с тем, кто был им ближе отца родного. Он принял их в обитель, большинство жили в бедности и суровой обстановке. Батюшка их пригрел, во всем помогал, учил их, руководил ими, питал телесно и духовно.

В день отпевания заупокойную литургию служил епископ Иаков, который был почти лежачий больной, с многочисленным духовенством города и приходов. В конце литургии, по благословению Владыки, красноречивый проповедник иерей Д. вдохновенно произнес надгробную речь, которая несколько раз прерывалась громким плачем присутствующих в храме. Сквозь слезы говорил и сам проповедник.

После литургии началось отпевание, весьма умилительное и трогательное. Участвовал владыка Иаков и много священников и диаконов. Вокруг гроба стояли певчие и все сестры обители с настоятельницей игуменией Антонией, а также молящиеся с зажженными свечами. Заполнена была не только церковь, но и двор большой, и даже улицы. «Со святыми упокой» было коленопреклоненно пропето всеми присутствующими при отпевании вместе с хором.

После отпевания и трогательного прощания часов в пять вечера гроб открытый с почившим телом батюшки руками священников и епископа был торжественно перенесен в нижнюю церковь усыпальницу. Трудно передать скорбь его духовных чад при виде этого выноса. Все они плакали навзрыд. Многие даже теряли сознание. Плакали несшие гроб, плакали и все стоявшие на пути печального шествия, сопровождавшегося колокольным звоном.

Гроб с телом поставлен был посередине храма-усыпальницы на 40 дней. И такое было стечение народа, все сестры окружили гроб, склонили на него свои бедные головы и подняли такой рев, что преосвященный владыка Иаков взялся за уши и еле живой мог выбраться оттуда, так как сердце заходилось от жалости.

Гроб стоял 20 дней открытым, а остальные 20 дней был закрыт крышкой гроба.

Ежедневно служились панихиды при многочисленном стечении народа. После 40 дней гроб был торжественно опущен в искусно вымурованную гробницу и заложен большой серой плитой.

Это было 20 февраля 1950 года.

Мы верим и надеемся, что Господь принял ангельскую душу его в светлые обители Свои, и что многие чада и православные христиане имеют в нем молитвенника и предстателя у престола Господня.