Смерть
Умерый свободися отъ греха.
(Рим. 6: 7).
Прекрасна ты, ужасная воительница жизни. К тебе стремятся мысли мои, – чую веяние твое, близок твой приход ко мне.
В тебе чарующая, но роковая, опасная прелесть. Не для легкомысленных, счастливых участников жизненного пиршества понятна и доступна она: она открывается умам, уже искушенным горьким опытом жизни, и сердцам, в любви своей познавшим глубокую скорбь всего сущего. Но кому открыта она, те безвозвратно захвачены ею.
То дело великой благости Зиждителя жизни, что ты окружена ужасным образом безобразного тления: все устремилось бы к тебе, постепенно познавая скорбь бытия. Умереть... это так красиво, поэтично, – если бы не гроб, не зловоние разложения, не искаженный образ красоты человеческой...
Так, прямая противоположность жизни, ты прекрасную сущность скрываешь под мрачным, отвратительным образом. Как часто наша жизнь под прекрасной внешностью таит отвратительное содержание.
Так в жизни смерть и разложение, а в смерти жизнь и красота.
Но этой жизни и этой нетленной, из тления прозябающей красоты воспрещено человеку достигать самовольно, ибо это великая награда борющимся, страдающим, труждающимся и обремененным. А награда не восхищается самовольно. И для устрашения дерзновенных, как Херувим с огненным мечом на дверях утраченного прародительского Эдема, стоит на страже вечной жизни призрак смерти, на страже бессмертной красоты, образ тления, ужас искажающего разложения...