1880 год
5.
Очень Вам благодарен за книгу. – Вчера был обрадован отзывом государя об нашей записке.– Государь сказал: «я прочел твою записку и вполне разделяю ваш взгляд», и.спросил, как полагаю я повести ее далее. – Я просил государя переговорить еще об этом с Милютиным и тогда решить ее участь. – Что будет дальше, напишу Вам.
А.
Имею честь представить Вашему высочеству для библиотеки Вашей экземпляр только что изданной мною третьей части «Курса гражданского права».
К. Победоносцев.
19 марта 1880 г.
6.
Баранов может быть завтра, в субботу, в 2 часа.
Сегодня, в пятницу, Баранов в первый раз после болезни выйдет и будет у Д. А. Милютина для об'яснений по известному делу. Завтра, в субботу, он намерен был, с разрешения Вашего высочества, представиться Вам. Я посоветовал ему явиться в 2 часа, если Вашему высочеству угодно будет принять его.
Слышно, что в бытность Вашу в Гатчине, в среду, Ваше Высочество изволили подходить к пристани, где стоит наша лодка. Не знаю, случился ли на месте кто-нибудь, кто догадался или сумел указать на нее.
К. Победоносцев.
18 января 1880 г.
Лодку я не видал и не подходил к ней, так как не случилось быть у озера.
А.
7.
Как бы мне ни хотелось видеть Баранова, но во избежание возможных толков, я думаю, что лучше Баранову не ехать.
А.
Я сделал нужные распоряжения, чтобы все было готово к приезду Вашего высочества в Гатчину, во вторник, 8 января.
Кроме меня, не будет никого из членов правления: на месте будут только участвующие в действии лодки. Я хотел сказать Баранову, чтобы и он ожидал на месте, так как для уяснения дела его присутствие казалось мне полезным, но остановился в виду нынешнего положения Баранова. Если Ваше высочество не изволите признавать неудобным его присутствие в Гатчине, то благоволите дать знать мне.
К. Победоносцев.
6 января 1880 г.
8.
Я только что собрался Вам писать о моем намерении ехать завтра в Гатчину для осмотра лодки. Я полагаю выехать отсюда с общим поездом в 11 с 1/4 ч. утра.– Предлагаю ехать вместе и дайте знать Баранову и Джевецкому.
А.
По словам Баранова, Ваше высочество из'являли намерение ехать в Гатчину на этой неделе в среду, если охоты не будет. Но в среду ожидается приезд государыни императрицы, по той же дороге, в 4 ч. пополудни. Мне приходит на мысль, что если Ваше высочество изволите выехать навстречу, то может быть с этим можно было бы согласить и осмотр лодки в Гатчине в то же утро.
К. Победоносцев.
22 января 1880 г.
9.
Можно будет принять и благодарить его, но подумайте, как устроить дело.
А.
Ваше высокопревосходительство,
милостивый государь Константин Петрович.
В июне месяце 1876 года я имел счастие повергнуть к стопам его императорского высочества государя наследника цесаревича всеподданнейшее мое ходатайство о принятии принадлежащего мне участка земли с двухэтажным домом (находящейся в Области Войска Донского, на берегу Азовского моря, близ Таганрога, при станции Морской) и капитала в процентных бумагах на номинальную сумму в 25.000 рублей с тем, чтобы земля, дом и капитал сей послужили основанием для учреждения училища Русского Добровольного Флота в память пребывания его императорского высочества на театре военных действий в минувшую восточную войну.
По всестороннем обсуждении вышеизложенного моего ходатайства, как изволили мне Ваше высокопревосходительство об'яснить, комитет Добровольного Флота затруднился в организации предположенного училища и не нашел, для Общества Добровольного Флота, возможным осуществить мое предположение, так как подобное самостоятельное учреждение потребовало бы на содержание его значительные денежные средства, которыми Общество еще не располагает, почему мое предположение и не могло осуществиться.
Желая же со своей стороны ознаменовать пребывание государя наследника на театре военных действий каким-либо добрым делом, я, взамен не осуществившегося вышеизложенного предположения, имел счастие представить в распоряжение его императорского высочества наличными деньгами 22 т. рублей на предмет изобретения подводного судна, могущего оказать великую пользу в морской войне против неприятеля.
В настоящее же время я из'являю готовность пожертвовать еще (30.000) тридцать тысяч рублей наличными деньгами на постройку дома для женской рукодельни при с.-петербургском училище, имеющем счастие находиться под августейшем покровительством его императорского высочества государя наследника цесаревича.
Доводя о сем до сведения Вашего высокопревосходительства и согласно личным моим с Вами и его превосходительством Николаем Андреевичем Ермаковым об'яснениям, имею честь почтительнейше присовокупить, что по воспоследовании всемилостивейшего-соизволения на настоящее мое всеподданнейшее предложение, я не премину внести и самый капитал по указанию Вашего высокопревосходительства.
В ожидании благосклонных Вашего и Николая Андреевича отзывов, почтительнейше прошу принять уверение в глубочайшем моем высокопочитании, с коим имею честь быть
Вашего высокопревосходительства
всепокорнейшим слугою
Самуил Поляков.
Марта 14 дня 1880 г.
10.
Усердно благодарю, многоуважаемый Константин Петрович,, за обязательное сообщение возращаемой при сем записки. – Прочитав ее,– мне стало страшно. Остается только просить Бога,– да отвратит он от нас всякие беды и напасти.
Душевно преданный слуга
Кн. Сергей Урусов.
13 января 1880 г.
11.
Благодарю очень за письмо Дервиза и за газетные статьи, которые прочел с интересом и большей частью разделяю вполне эти взгляды.
А.
14 марта 1881 г.
Позволяю себе всепокорнейше просить Ваше императорское величество прочесть прилагаемое письмо, полученное мной из-за границы от Павла фон-Дервика, и особую прилагаемую при сем записку.
12.
6/18 Августа 1880 г.
отв. 26 февраля 1881 г.
Милостивый государь
Константин Петрович.
С настоящим письмом я обращаюсь к Вашему превосходительству не по праву товарищества,– на которое ссылаться и вообще не люблю,– а по всегдашней необходимости утруждать именно тех, кто уж и так обременен делом. Впрочем, кроме этой причины, у меня есть еще и другая: мне почему-то кажется, что в начинании моем Вы примете участие.
Задумал я пожертвовать большую сумму денег (полмиллиона рублей, а коли нужно – пожалуй и больше) – на учреждение в России такого учебного заведения, которое имело бы специальную и преимущественно народную цель.
Размышляя на эту тему, я пришел к следующим выводам:
1. Наш деревенский люд нуждается в повседневных руководителях – более доброкачественных, нежели те, которыми он располагает поныне.
2. Таких руководителей нельзя искать ни в упраздненном дворянстве, ни в деревенском духовенстве, ни в каком бы то ни было классе людей, подходящем под категорию «начальства»,– словом, таких руководителей нужно создать.
3. Деревенский люд у нас, как и везде, нуждается в медицинской помощи, к той же, которую получает от земства,– проникнут крайним недоверием.
4. Если бы правительство приняло на себя (как в серьезных случаях принимает и поныне) постоянное попечение о народном здравии по деревням,– то из агентов своих на этом поприще оно создало бы класс людей, который, находясь в непрерывном соприкосновении с народом, имел бы полную возможность снискать расположение и доверие народа,– отнюдь не делаясь его «начальством».
5. Полезным и народу, и правительству такой класс оказался бы в том лишь случае, если бы влияние его на народ было благонамеренное и разумное. Благонамеренность может быть отчасти обеспечена осмотрительным выбором людей (доктор, бабка, сестры милосердия); но качество и степень политического влияния этих людей всегда будут зависеть от искусства и бдительности существующего за ними надзора.
6. Устройство такого надзора за деревенскими больницами – даст повод ввести в деревенскую среду людей способных к влиянию и руководительству.
7. Чтобы люди эти были воодушевлены одной общей идеей, чтобы они служили делу только для дела, и чтобы они служили от сердца,– необходимо: взять их из молодежи, независимой по-состоянию, и подготовить их специальным воспитанием.
8. Специальность тут – в ближайшем ознакомлении с теми предметами, которые имеют отношение к интересам крестьянина; но главная задача специальной школы: внушить юношеству тот дух, чтобы не сказать,– «ту гордость», которая свойственна столь высокому призванию.
9. Такое-то специальное заведение для юношества, уже окончившего гимназический курс, и желал бы я учредить в России.
ВСЕ.
Если, прочитав предшествующие строки, Вы почувствовали желание улыбнуться – бросьте в сорный ящик письмо мое со всеми его приложениями: я уважаю Ваш государственный ум,– и уроком не обижусь. Но ежели Вы нашли, что мысль моя заслуживает внимания, то возьмите на себя труд прочитать прилагаемую при сем выписку из моего литературного труда, России посвященного. Вы найдете там раз'яснение мотивов, некоторые практические подробности, а вместе с тем и указание на средства для осуществления дела.
Но оффициальности Вашего положения я не ожидаю от Вас категорического ответа, но Вам не трудно дать мне понять, путное-ли я затеял. – Если ответ Ваш нравственно меня поддержит, то я представлю мой проект или наследнику цесаревичу, или графу М. Т. Лорис-Меликову. Представление министру, по принадлежности предмета,– тут невозможно, потому что дело касается не одного, а нескольких министерств.
Если бы потребовались личные раз'яснения,– готов приехать на короткое время в Петербург; но никакой другой личной деятельности по новому учреждению я принять на себя не могу. При этом считаю нелишним оговориться, что настоящее предложение вызвано просто желанием сделать пользу родине, и что награды за добрые дела я ожидаю не в этой жизни, а в будущей.
Простите, Ваше превосходительство, что моим к Вам обращением,– быть может вовсе непригодным,– я оторвал Вас от дел государственных,– и примите живейшее уверение в уважении и преданности, с коим, имею честь быть Вашим
покорнейшим слугою
Павел ф.-Дервиз.
Его превосходительству
В собственные руки.
В С.-Петербург.
13. ОТРЫВОК ИЗ НЕИЗДАННОГО СОЧИНЕНИЯ О РОССИИ.
... Разлад в общественном строе, у нас (в России) в последние годы резко проявившийся,– не новость в прочих государствах Европы. Некоторые из них додумались до конституции,– другие почти дошли уже и до анархии. Везде неурядица, везде борьба общественных элементов и систематическое противодействие правительству. Почва, на которой зиждутся все внутренние политические несогласия, всегда и везде одна и та же: нежелание просто и покорно подчиниться верховной власти,– стремление власть эту ограничить.
Верховная власть, как выражает и самое ее название, не может быть ограничиваема, ибо в таком случае она перестает быть «верховною». Но признавать необходимость и пользу этой неограниченности и потому не желать каких-нибудь конституций,– не значит находить, что все обстоит благополучно, не значит помириться с существующими неудобствами, не значит сложить руки в уповании на Бога и на полицию. Жизнь политических единиц ростет и развивается, как и все, что живет и дышит. С развитием ее – изменяются и ее потребности. Задача государственной мудрости уловить смысл этих потребностей и найти способы к их правильному удовлетворению.
В последнее 25-летие Россия прошла через столько коренных преобразований, что прежняя гармония русского быта не могла не расстроиться. На ее месте еще не установилось нового гармонического склада,– а нужен он и в подготовлении народа для жизни и деятельности, и в направлении этой деятельности.
Гармония прежде всего предполагает смысл. По натуре русский народ следует признать смышленным,– а по культуре его можно подразделить на: неучившихся, недоучившихся, выучившихся и переучившихся. – Неучившиеся – это наш крестьянский люд, в его первобытной патриархальности. Недоучившиеся – это несчастливцы из всех сословий, своей охотой или по воле родичей ставшие на стезю образования, но неудержавшиеся на ней или по недостатку средств или по недостатку способностей. Выучившиеся, это граждане полезные или бесполезные, смотря, как направилась их деятельность. Переучившиеся, или лучше сказать, «переумневшие» – это новые самодуры, попадающиеся во всех сферах.
Едва ли можно безусловно утверждать, что учение делает людей более счастливыми, но не подлежит сомнению, что человек не может быть ограничен одним физическим преуспеванием. Необходимо помогать его нравственному развитию, но надо сделать так, чтобы это развитие всегда соответствовало средствам развиваемого и не выводило его из вероятной сферы будущей его деятельности. Несоблюдение этих условий вредно как тому, до кого относится, так и самому государству. Развить человека умственно и не дать ему возможности применить это развитие к жизни,– значит заставить его терзаться своими нравственными силами,– заставить его искать для своего нравственного капитала помещений неправильных. Точно также: начать учить человека и бросить его на полпути, на произвол случайностей (которые почти не могут быть ему благоприятными),– значит погубить его. – Хотите примера первому – вглядитесь в адвокатское сословие западных государств, которое составляет там язву;-за примером же последнему – так далеко ходить нет надобности, ибо наша собственная недоучившаяся молодежь – изображение довольно рельефное. Кто видел списки обвин-яемых в последних политических процессах, кто внимательно читал показания этих несчастливцев,– тому ясно, как день, что главный виновник их преступления – их сильная воля, возбужденная трудными для них обстоятельствами и не обузданная указаниями разума и веры. Только целесообразным направлением этой воли, только влиянием на правильное развитие народа можете вы достигнуть искоренения нравственных невзгод, нас посетивших... Влияйте же делом, влияйте советом, влияйте воспитанием... И учиться дайте возможность всякому, но дайте ее на столько, на сколько учение помогает его жизни,– а не завлекайте его учением в такие сферы, из которых выхода вы указать ему не в состоянии...
Но, если учиться будут не все,– то где же факторы для влияния на юношество? По нашему мнению: из них первый и главный – есть труд. Праздность – пагубная вообще,– особенно вредна тем, что родит напрасные мечтания.
Значит – оставьте крестьянского мальчика работать в поле. Учите его и грамоте, если он или его старшие вас об этом попросят; но учите его только в такое время, когда другого занятия у него нет, или почти нет.
Значит – наблюдайте за подрастающим городским юношеством и преследуйте тут детскую праздность, как вы преследуете детское нищенство.
Значит – не припускайте к гимназическому образованию детей, которым оно не по средствам, если у вас нет прямой цели приготовить из них деятелей для того или другого поприща,– или хотя и есть у вас такая цель, но нет тех рублей, которые необходимы, чтобы довести образование до предназначенного ему конца.
Значит – не бросайте на произвол судьбы тех детей, у которых не пошло начатое учение, а укажите им другой исход: заставьте их трудиться и не уставайте влиять на них до тех пор, лока привычка к указанному труду не сделается их второй натурой...
...Слова нет: для выполнения всех этих задач нужны большие силы материальные и нравственные; но, полно, такие ли уж мы беспомощные, какими, во всех отношениях, мы себя признавать согласны, да и не расточаем ли мы понапрасну той силы, которая имеется у нас в наличии... Думаем, что паша беспомощность – пустая выдумка ленивых умов,– а вот, что размах у нас бесшабашный, да авось беспардонная,– так это уж сущая правда, и коли на этот аршин прикинуть,– пожалуй, мера-то и выйдет настоящая.
Деньги вам дороги, так не сорите ими понапрасну: не тратьте их ни на войско, для войны не пригодное, ни на чиновников, воду толкущих, а то – и вовсе ничего не фабрикующих, ни на благотворительные учреждения, устаревшие и, вместо пользы, вред приносящие... Деньги вам дороги, так не давайтесь в обман ни гарантированным железнодорожникам, ни другим «от казенных дел» мастерам. Деньги вам нужны, так уничтожьте неподатные сословия, обложите капитал, да и в поземельных взиманиях сделайте различие между беднеющим родовым помещиком, да кулаком-промышленником, наступившим ему на горло, да скупающим его земли...
...и нет им конца этим громадным тратам, безжалостно тяготящим государственную казну,– как быть может, нет конца и источникам дохода, ныне бесследно пропадающим.– Посчитайте ка все это, да тогда и решайте: стоит ли всерьез поминать о нашей бедности...
Рядом с понятием о бедности материальной, вкоренилось убеждение и о моральном нашем убожестве.– «Людей нет» – вот у нас стереотипная фраза для ответа всякому, кто осмеливается расчитывать на наши нравственные силы.
Людей действительно нет и не будет, пока не сделаете их вы сами, или не сделает их какая-нибудь счастливая случайность. Люди, в смысле политическом, не зарождаются во чреве матери, а выходят из совокупления обстоятельств с влияниями. Пользуйтесь обстоятельствами, влияйте открыто и смело и сотворите вы людей на всякую добрую потребу.
Для примера спрошу вас: полагаете ли вы, что, в последнюю войну, под Шипкой, или в другом хорошем месте, отмораживать свое грешное тело, для того, чтобы в конце концов тут же накормить им червей – сошлись какие ни есть сказочные герои?– Полагаете,– так заметьте депо, из которого их доставали, да уж смело и берите оттуда деятелей на все, что требует и силы и святой воли и самоотвержения... Только нет, вы этого не полагаете; в противном случае не говорили бы вы, что людей нет.. Мы тоже не полагаем, чтобы русские матери нарочито к этой оказии героев понародили, а думается нам просто так, что в русском офицерстве живет дух чести, что русский солдат привык повиноваться, приобычен к боевым лишениям и еще не утратил веры в Бога и царя. Поставили офицера на труд тяжелый, на труд почти неодолимый,– и он устоял, потому что не устоять было бы бесчестно... Дали тому офицеру солдатиков, сколько нужно, жутко было офицеру, а солдатикам и того пуще; но они инстинктивно преданы царю, за которого дерутся, они убеждены, что дело их и смерть на поле брани угодны Богу, в которого они также, инстинктивно, веруют,– и стоят они, голубчики, твердынею. Вот он, брак-то обстоятельств с влияниями: обстоятельства – это дух войска, веками сложившийся; влияние это полководец, который сумел и распорядиться доверенной ему силой, и воспользоваться ее духом, во время подсказав своему отряду: «Вы герои, докажите же это на деле».
Но быть может, вы считаете военное дело исключительным, быть может вы думаете, что присущее ему возбуждение – одно только и способно подготовить почву для хороших влияний. На это мы ответим также примером.
Полвека тому назад, взяточничество в судах было у нас нормальным принципом, на который даже и не жаловались, ибо находили его натуральным и неизбежным. Император Николай решил искоренить судейские поборы и средством к тому указал просто перемену судей. – Потребовалось создать новых людей, и их создало учреждение специального училища правоведения. Детям, поступавшим в это училище, внушали, что они рыцари честности, подготовляли их юридически и рассылали во все концы России. Между новыми судьями, конечно, на первый раз, не было таких знахарей, как между старыми, новые судьи подчас ошибались, как ошибается всякий, кто что-нибудь делает, но все они без исключения принялись за дело от души и сослужили службу неоцененную. Сделанный ими переворот в судах – принадлежит уже истории,– да и самое училище правоведения, так кстати учрежденное, теперь уже едва ли необходимо; но факт остается ясным и назидательным. Обстоятельствами тут была восприимчивость юношеской почвы, влияние же выразилось в умении этой почвой воспользоваться.– Поступая в училище 12-ти, 13-ти лет,– мальчик уже чувствовал себя будущим воителем за правду. Этою мечтой питалось его детское воображение. Прошли детские годы; мечта эта сделалась действительностью, и Россия получила тех людей, которые были ей нужны.
Если воспитание народа одна из важнейших забот в деле государственного хозяйства, то воспитывайте же его в соответствии с вашими целями...
Наши обстоятельства тревожны, неопределенны, спутаны. Как до Крымской войны считали мы себя неуязвимыми извне,– так продолжаем мы доныне считать себя несокрушимыми в нашем внутреннем строе. Но, как одной храбрости на войне и в дипломатии недостаточно для обеспечения внешнего спокойствия, так одной самоуверенности недостаточно для нашего внутреннего благополучия. Французы и англичане, с компанией, дали нам понять, что мы ошибались в оценке нашей внешней силы; наши доморощенные буяны дают нам чувствовать, что и внутренняя наша сила,– в ее настоящем виде,– тоже предмет не первой драгоценности.
Размеры настоящего извлечения лишают нас возможности коснуться всех особенностей теперешнего русского склада, и мы ограничимся лишь некоторыми замечаниями,– относительно крестьян, прямо идущими к цели, для которой это извлечение сделано.
... Крестьянский люд, освобожденный от неволи, лишился вместе с тем и привычной ему опеки помещика. Сразу самостоятельным он сделаться не мог,– и потому вся его жизнь стала, как бы сказать, беспочвенною. Живет и поступает он, во-первых так, как посоветовал ему содержатель ближайшей распивочной, а затем он руководствуется неизменным правилом: «как люди, так и я»,– и готов он на все, лишь бы не выделиться ему из своей среды, лишь бы не потребовали от него личной самостоятельности. Работая, прежде всего, на вино, и, сравнительно с прежним, работая мало, крестьянин не запасает копейки на уплату податей, а когда пришло время их взноса, лишается последней скотины и разоряется вконец. В этой крайности встречает он «добрых людей», которые внушают ему, что виной его несчастью не лень и не кабак,– а несправедливости предержащих властей,– что для искоренения этих несправедливостей нужно проливать кровь, нужно пролить много крови; но, что за тем будет лафа, и что работать уже будет не нужно, потому что и конца не видать богачеству, которое у теперешних бар поотберут и крестьянам отдадут.
...Успокоиться на таком положении вещей, думаем, невозможно. Необходимо найти средства для замены непрошенных менторов – кабатчика и пропагандиста – другими, более благонадежными; необходимо помешать влияниям вредным и заменить их полезными.
...Влиять на народ тем, легче, чем меньше предназначенные к тому деятели похожи «на начальство». Поэтому, всего натуральнее было бы влиять через деревенских священников; но наше деревенское духовенство тут непригодно. Непригодно оно: потому что не доросло до способности воспитывать народ,– потому что, от праздности и за отсутствием серьезных задач в жизни, само склонно к мечтаниям,– потому, наконец, что равнодушно к религии, т. е. чуждо именно тому, на чем должна основываться его сила. После духовенства ближайшими натуральными руководителями могли бы быть помещики, но сохранить их нравственную силу можно было лишь в момент освобождения крестьян,– в то время, когда, как для помещика, так и для крестьянина было выгодно придержаться друг друга. Теперь нравственная связь между ними уже порвана и восстановить ее невозможно. Не думаем мы, чтобы и полиция, до какого бы совершенства вы ее ни довели,– могла быть полезна для нравственного на народ влияния. Да ей и не до того: ей хоть бы уследить за злом, которое уже народилось, да умерить вред, этому злу присущий,– так уж и этой работы за глаза довольно. Где же найти ту силу, которая необходима для нравственного воздействия на народ и для нравственной ему поддержки? Но нашему мнению, силу эту можно найти только в среде людей, посвятивших себя осязательному служению на пользу народа; в среде людей, находящихся в непрестанном соприкосновении с народом и имеющих положительные данные, чтобы привязать к себе народ.
На счастье обстоятельства сложились так, что у нас уже есть начатки подобной среды; остается лишь воспользоваться для нравственных целей тем, что поныне служило лишь целям материальным; остается обобщить то, что существует лишь, как частность... Мы разумеем «Красный крест», но «Красный крест» не как учреждение случайное, а как постоянное и повсеместное в среде крестьян орудие нравственной и материальной гигиены, как убежище для призрения безродных малюток, как среду, наконец, в которой крестьянин может найти и добрую нравственную поддержку, и даже некоторое неформальное заступничество.
«Красный крест», учредившийся во время войны, продолжает свое дело и по ее окончании,– стало быть он признан учреждением всегда полезным. Во время войны агенты «Красного креста» имели дело лишь с солдатом,– теперь они вошли в соприкосновение с мужиком. Это соприкосновение, помимо пользы, прямую цель «Красного креста» составляющей, не может оставаться без некоторого нравственного влияния на народ. Чем более будет распространяться деятельность «Красного креста», тем чувствительнее будет это влияние,– а если признавать его, то необходимо: и дать ему направление, общим государственным целям соответствующее, и наблюсти за тем, чтобы оно проявлялось не иначе, как в этом именно направлении.
Посмотрим на предмет с другой стороны. В чем состоит настоящая деятельность «Красного креста»?– В том, что отряды его агентов командируются в места, где нужна серьезная врачебная пли гигиеническая помощь. Эти командировки, независимые от земских учреждений, существующих постоянно,– доказывают, что распоряжении земства по охранению народного здравия или не серьезны, или недостаточны; а коль скоро это так, то не проще ли в данном случае заменить деятельность земства деятельностью другой администрации.
К вышеизложенным двум соображениям прибавляется еще третье. Для призрения младенцев, сиротами родящихся, существуют в России, собственно говоря, только два настоящие воспитательные дома,– по одному в каждой столице. Дома эти принимают безродных детей, и, либо воспитывают их сами, либо предлагают их на воспитание по деревням. Другими словами: либо морят детей кучами в нездоровом столичном воздухе, либо губят их по одиночке, отдавая их на воспитание женщинам, за действиями которых нет достаточного надзора. Чтобы убедиться в справедливости этого замечания,– довольно взглянуть на цифру смертности между детьми, в воспитательные дома поступающими. Впрочем и это грустное призрение незаконнорожденных малюток существует, как было сказано, только в столицах, в других же местах его нет вовсе, и там уж обхождение с новорожденными сиротами становится более похожим на их умышленное истребление (см. проц. повив. бабки Шифферс в Варшаве).
Если народная гигиена требует забот правительства, несмотря на распоряжения земства; если рощение безымянных детей может быть обеспечено лишь бдительным местным надзором за наемными матерями; если, наконец, раскидывающаяся по России врачебная администрация (все равно «Красный крест» или земские больницы) становится нравственной силой, с которой нельзя не считаться в смысле ее влияния на народ,– то не лучше-ли сосредоточить эту силу в одном учреждении и дать этому учреждению то направление, которое необходимо не только правительству, но и самому пароду? Думаем, что лучше,– лучше, как на существу дела, так и по удобствам его постановки.
Русский народ верит в милость царскую, но питает повальное недоверие ко всякому «начальству», и, в частности, ненавидит земские больницы. Поэтому, за проектируемым учреждением необходимо сохранить значение царской благотворительности, да и назвать то его всего ближе «Царской опекой».
Царская опека осуществлялась бы по деревням заведениями для врачебной помощи и гигиенического надзора. Назовем их хоть «Государевыми избами».
Каждая такая «изба» должна совмещать в себе: а) больницу и лечебницу для приходящих, в) воспитательный дом – в смысле помощи родильницам и центрального управления наемными матерями.
Никаких обязанностей, кроме тех, которые такому составу «избы» прямо соответствуют,– на служащих в «избе» возлагать не следует; но в избовых агентах предполагается доброе отношение к народу, и искренняя готовность служить ему делом и советом. Внимание к интересам крестьянина не замедлит расположить последнего к его новому соседу, а понятие о том, что этому соседу на руки отдана государева милость,– будет поводом мужику искать сближения с «избой» и помимо случаев телесной болести.– Такое предположение делаем мы не только по аксиоме, что всякий льнет к тому, кто ему нужен или приятен,– по делаем мы его и по опыту, который уже оказался на практике в отношениях крестьян к тем помещикам, которые, разделавшись с освобождением, Сумели сделать себя лично необходимыми прежним своим крестьянам. За этими помещиками, на практике, осталась та же безусловная сила, которою пользовались они при крепостном праве; но основание этой силы теперь уже не закон, а одно разумное и доброе влияние помещика... И с какими только делами не идут к нему мужики; о чем, о чем только они его не спрашивают. И о том, надобно ли итти к мировому, когда зовут, а кажись никакой оказии не приключилось,– и о том, взаправду ли вышел приказ всякую скотину изводить, потому: а ну, она зачумленная,– и о том, верно ли подати насчитаны, и о том, правда ли, что по аглицкой вере турка старше православного назначен...
С таких-то помещиков следует взять пример лицам, которые будут служить в «избах» или будут наблюдать за этой службой.– Попросит мужик поверить какой счет немудреный – поверь, за советом придет: как быть с тем или другим делом, его озабочивающим,– коли вопрос немудреный, коли в «избе» хватило смысла,– дай совет,– а коли вопрос не по силам местной коллегии,– наведи мужика на лицо, которое поставлено для наблюдения за избой,– конечно, называя его не каким-нибудь начальственным титулом, а – попросту Григорием Ивановичем, Петром Никифоровичем, или как тая придется.– Дойдет мужик до такого Петра Никифоровича с какой-нибудь жалобой на судьбу или власти предержащие.... выслушай его с терпением, покажи ему всякое участие, не разжигай его сетований, урезонь его в чем можно,– а что в словах его окажется и впрямь похожим на вред, да на притеснение, о том доведи до сведения какого следует начальства, которое уж и разберет, что дело, что не дело.
Примечание. В сочинении о России, из которого настоящая статья заимствована,– губернатор рассматривается как центральная власть по всем учреждениям (кроме суда),– и потому там сказано: «доведи до сведения губернатора».
Соответственно предположенной задаче, состав служащих в каждой избе должен быть приблизительно следующий: доктор, бабка, фельдшер (он же секретарь), две сестры милосердия и необходимое количество прислуги. Вся письменность «избы» должна ограничиваться ведением счета лицам, на попечение «избы» поступающим, да деньгам и материалам, «избою» расходуемым.
Руководителями деятельности по «избам» и наблюдателями, как за тем, чтобы эта действительность соответствовала прямой пользе сословия, для которого «избы» учреждены, так равно и за тем, чтобы нравственное влияние местных деятелей соответствовало видам правительства,– предлагаются особые лица – инспекторы.
Для приготовления людей к службе в должности инспектора предполагается специальное заведение. Назовем его хоть «народным лицеем». Собственно говоря, специальность тут не особенно исключительная: нужно знать крестьянский быт и способы к его возможному улучшению,– нужно знать законы, к крестьянской сфере относящиеся.... вот пожалуй и все. Но, кроме этой специальности научной, нужна здесь специальность сердечная.– Собравшись в учреждения царской опеки со всех концов России,– руководящая (инспектирующая) молодежь не составила бы касты, но составила бы армию, цель которой: охрана отечества от его внутреннего врага; а в этом-то одушевлении и кроется секрет успеха. Воодушевить же тут может только воспитание, которого цель была бы начертана на самом его знамени...
Преподавание в лицее должно быть по преимуществу практическое, а потому и местопребыванием лицея должна быть деревня.
Наполнить лицей желательно людьми богатыми: во 1.-х, для того, чтобы они сами платили за свое воспитание, во 2-х, потому, что служба, к которой лицей имеет подготовлять,– оплачиваема быть не должна, и в 3-х для того, чтобы устранить от деятельности, основанной на доверии,– людей, которые не весть откуда пришли.
Чтобы привлечь в лицей людей богатых,– нужно окружить его льготами и надеждами на карьеру.
Примечание. Если званию губернатора будет, когда-нибудь, присвоено серьезное централизующее значение, и если нашему Государственному Совету суждено сделаться таким учреждением, деятельность которого отражалась бы не только на бумаге, но и в жизни народа, то служба в звании «Инспектора Государевых Изб» – была бы наилучшей подготовкою, и к губернаторской, и к высшей государственной деятельности.
Для поступления в лицей требовалось бы: 1. Представить свидетельство об окончании гимназического курса, или выдержать экзамен по особой программе (не слишком обременительной). 2. Иметь не менее двадцати лет отроду; и 3. Принадлежать к православному вероисповеданию.
Курс лицея должен быть приблизительно трехлетний. В последний год лицеисты должны быть прикомандированы к «избам» для изучения дела на самой действительности.
Средства для учреждения лицея указаны в письме, при котором настоящая выписка представляется,– а что до средств на содержание царской опеки, так вот те, которые прежде других бросаются в глаза:
1. Суммы (свыше семи миллионов рублей), которые земство, ежегодно тратит на предметы, имеющие отойти из его ведения;
2. Суммы, ныне издерживаемые учреждениями «Красного Креста»;
3. Суммы, которые можно сберечь, упразднив ныне существующие воспитательные дома, да, кстати, упразднив и все прочие устаревшие учреждения императрицы Марии – конечно за исключением больниц;
4. Большие суммы, которые могут быть добыты от более рациональной эксплоатации или от продажи в частные руки карточной фабрики – также почему-то числящейся между благотворительными учреждениями.