Заключение

Основными выводами исследования являются следующие положения:

1. Понимание «меоничности» материи в христианском мировоззрении, сформированном трудами александрийских и каппадокийских богословов, существенно отличается от характеристик, сложившихся в античной мысли. Так, если меоничность материи у платоников – это ее извечная подверженность закону хаоса и пассивное противостояние, как бездушной аморфной среды, творческим усилиям Демиурга, то в христианском богословии материя осознается как приведенная в бытие из полного и абсолютного небытия в результате творческого действия Бога. Практически неизбежный для платонической традиции дуализм материи и духа заменен на дуализм Творца и твари, подразумевающий не противостояние, а полную подчиненность всего тварного, в том числе и материи, Творцу.

2. Начиная со свт. Афанасия Александрийского, понятие «меоничности» материи, кроме наполнения его логически связанными концепциями происхождения из абсолютного небытия и утвержденной в благой воле Творца «устойчивости» тварного бытия, дополняется положением об антропоцентричности замысла и Промысла о материальном мире. Именно человек в его двусоставной, духовно-материальной природе призван играть роль своеобразного смыслового и судьбоопределяющего «фокуса» всей вселенной. В церковно-богословской мысли идея о том, что материя есть не только воспитательное орудие Творца для наказания за грех, но изначально вверена Адаму с задачей приведения ее в состояние высшей степени обожения, высказана впервые свт. Афанасием Великим и наиболее ярко раскрыта преп. Максимом Исповедником.

3. Анализ текстов церковных писателей Александрийской школы доникейского периода (Афинагора, Климента и Оригена), с акцентом на учение о материи, позволил по-новому оценить наследие этих авторов, выявить не замеченные ранее положения их богословия, найти ответы на спорные по отношению к оценке их наследия вопросы. Ключевыми из выявленных положений необходимо считать следующие:

А) Афинагор впервые с большой степенью ясности противопоставляет разрушимую и тленную природу всего материального мира и вечную природу Бога Творца. В отличие от античной философии, Афинагор распространяет свойство тленности на все части космоса, оставляя нетление прерогативой только Божественной природы. Первым из христианских авторов, апологет предлагает рациональные доказательства возможности воскресения как соединения разделенных элементов тела, как восстановления в воскресении тех же самых тел, которые люди имели в земной жизни.

Б) Оригинальные тексты Климента Александрийского свидетельствуют против принимаемого некоторыми учеными мнения о существовании в богословском умозрении катехета представлений о предсуществовании материи. Единственная форма предсуществования, признаваемая Климентом, – это предсуществование в замысле Божием. Рассмотрение учения Климента о человеческом теле Христа с точки зрения одухотворения материи, позволило обнаружить неправомочность обвинений знаменитого катехета в докетизме. Подчеркнута верность Климента церковному учению о сохранении и освящении плоти в воскресших телах.

В) Ориген хотя и отвергал положение о материи как причине зол, но в употреблении термина «ὕλη» проявил крайний дуализм смысловой нагрузки. Показано, что этот понятийный дуализм по отношению к материи вполне тождественен неоплатоническому. Тот факт, что в системе Оригена материя человеческой плоти своим происхождением имеет отпадение духовных созданий от Бога, задает ту жесткую корреляцию между степенью отдаления от Творца и мерой «нечистоты» и «плотности» носимого душою тела, которая стала той главной ошибкой дидаскала, приведшей его к разногласию с церковным учением по отношению природы воскресших тел. Именно эта тенденция нейтрально-негативного отношения к материи ярко проявилась и в исключительно спиритуалистическом понимании Оригеном главного церковного таинства – Евхаристии.

4. В трудах свт. Афанасия Великого опровергаются положения Оригена в вопросе о воскресении человеческой плоти, причем особое значение имеет здесь первый в церковной письменности плодотворный опыт полноценного раскрытия богословской связи догмата Боговоплощения с обожением всего человека и воскресением плоти. Не менее важную роль играют защищаемые Святителем положения об особой мере полноты восприятия Божественной энергии материей человеческого тела Христа, ставшей собственной для Бога Слова и потому получившей высочайшую степень обожения. Именно через нее, как своеобразное «орудие» (ὄργανος), освящение и нетление распространяются и на весь человеческий род, и на весь материальный мир.

5. Детальный анализ богословского терминологического аппарата, использованного св. отцами-каппадокийцами и свт. Кириллом Александрийским для описания изменений в материальном мире под действием Божественных энергий, позволяет раскрыть качественно новую смысловую нагрузку использовавшихся в совершенно ином значении в античности терминов «μεταστοιχειόω» и «ἀναστοιχειόω» у свт. Григория Нисского и свт. Кирилла Александрийского. Показано, что терминология, разработанная отцами Церкви, призвана подчеркнуть качественное изменение бытия материальных объектов, в том числе материи воскресших тел, как в мере причастия их благодати, так и на элементарном физическом уровне.

6. Анализ употребления в древнецерковной письменности восходящего к библейскому выражению «ἔπλασεν» (Быт. 2:7) понятия «ἀνάπλασις» выявил особенный вклад в расширение его смысловой нагрузки свт. Григория Богослова. У этого автора впервые термин приобретает широкий спектр употребления, используемый не только для описания преображения природы человека в воскресении, но и в церковных таинствах. В сочетании с отражающей библейскую антропологию каппадокийцев общей для них формулой «τὸ πλάσμα Θεοῦ» («рукотворение Бога», практически всегда неточно передаваемой в русских переводах как просто «творение»), этот глагол особенно ярко раскрывает холистический подход к тайне преображения христианина в церковной жизни в полноте его душевно-телесного состава.

7. Учение свт. Григория Богослова и свт. Василия Великого о взаимосвязи воплощения/парусии Сына Божьего и сущностной (οὐσιωδῶς)²⁹⁶² парусии Духа Святого, стало для св. каппадокийцев основой богословия освящения в особой (немыслимой для античной философии) мере полной природы человека в церковных священнодействиях. У свт. Василия это богословие обожения явилось продолжением антропологических тем св. апостола Павла и христологии свт. Афанасия Александрийского. Особенно ярко это проявилось в учении о «сообразовании» (от «συμμορφόομαι») человека со Христом (Флп. 3:10; Рим. 8:29), «в соответствии с мерой воплощения» (κατὰ τὸ μέτρον τῆς ἐνανθρωπήσεως)²⁹⁶³.

8. Впервые отмечена конгруэнтность формул «ἐν ὁμοιώματι ἀνθρώπων» ― «ἐν ὁμοιώματι σαρκὸς»²⁹⁶⁴ и «τὸ καθ’ ὁμοίωσιν εἶναι Θεοῦ» ― «καθ’ ὁμοίωσιν τοῦ Κυρίου»²⁹⁶⁵, получивших в каппадокийском богословском синтезе раскрытие, соответственно, в христологическом и антропологическом смыслах. В контексте христоцентричной антропологии последние выражения ярко раскрывают участие в обожении цельной материально-духовной природы человека.

9. Показано, что, начиная со свт. Афанасия, евхаристический реализм и учение о животворящем теле Христа стали характерной частью Александрийского и Каппадокийского богословия. Особенно полно они раскрыты в наследии свт. Кирилла Александрийского, но являются также органичной частью богословской системы отцов-каппадокийцев и преп. Максима Исповедника. Таинство Боговоплощения и церковное таинство тела Христова явились в умозрении этих отцов Церкви двуединым источником освящения двуединого мира, исправления и восстановления иерархического порядка во вселенной. Выявлена тождественность терминологического аппарата, разработанного церковными писателями для описания изменения свойств материи и тел причастников в Евхаристии и преображения природы тела человека в воскресении²⁹⁶⁶, что наиболее ярко знаменует отход церковного богословия от платонизма и традиции языческой философии как таковой.

10. Все негативные высказывания о материи космоса и тела человека имеют в святоотеческих творениях не онтологический, а сугубо аскетический характер, требуют контекстуального прочтения для правильной оценки своего богословского содержания. Указания на негативные свойства материи и плоти, замечания об избавлении от тела нужно понимать либо как стремление праведной души к восстановлению иерархической подчиненности материи духу, либо как устремленность к возлюбленному Господу Иисусу Христу, но не как отрицание догмата о воскресении плоти.

11. Мысль о придании материи космоса и человеческого тела негативных качеств как о результате воспитательного действия Промысла Божия, высказывалась разными отцами Александрийской и Каппадокийской школ, но наиболее ярко она выражена преп. Максимом Исповедником²⁹⁶⁷.

12. Раскрыт православный образ понимания выражения апостола Павла «σῶμα πνευματικόν» (1 Кор. 15:44), данный в трудах отцов Церкви. Понятие это не подразумевает «отложение» тела или плоти, но ― отвержение греха, «мудрования плотского и земного»²⁹⁶⁸. Благодатное обновление человеческих тел (как и всех объектов тварного мира) при воскресении будет происходить с сохранением логоса, данного им при первом творении.

13. Синтетический подход к наследию св. отцов позволил выделить в их богословском аппарате понятие «логоса события». Представленное в смежной формуле «провиденциальных логосов» (προνοίας λόγους), а также в формуле «логоса совершившегося» (τῶν γινομένων λόγος)²⁹⁶⁹ в оригинальных текстах преп. Максима Исповедника, это богословское понятие особенно важно при осознании таинства св. Евхаристии. Здесь «логос события» таинства состоит в замене логосов предложенных вина и хлеба на логос тела и крови Самого воплощенного Логоса –– на Логос Самого вочеловечившегося Сына Божия.

14. Раскрытие учения о материи на системном уровне фактически не ставилось в качестве отдельной задачи св. отцами Александрийской и Каппадокийской богословских школ. Однако в рамках противостояния различным еретическим учениям, в трудах этих церковных писателей шло постепенное развитие терминологического богословского аппарата для описания христианского православного воззрения как на предназначение материи и телесной природы человека, так и для отражения тайны их преображения под действием Божественной благодати. Сохраняя верность библейской космологии и антропологии и одновременно используя антропологические формулы как платонической, так и аристотелевской философских школ, св. отцы проявили наиболее яркое новаторство и отход от античной философской традиции в сакраментально-антропологическом аспекте. Особенно это выразилось в учении о плоти Христа как спасительном «лекарстве», «проводнике жизни» (τὸ ἀλεξιτήριον, πρόξενος), «богодвижимой» (θεοφορεῖται)²⁹⁷⁰, «богоносной» (θεοφόρος)²⁹⁷¹, «святой» (ἡ ἁγία σάρξ)²⁹⁷² и «животворящей» (ζωοποιὸς ἡ σάρξ)²⁹⁷³, а также о святой плоти воскресших тел верных христиан.

Что касается проблем, требующих дальнейшего исследования, то, прежде всего, стоит отметить необходимость продолжения исследования как в отношении оставленных вне рамок обзора писателей Александрийской школы (Дидим Слепец, Феофил Александрийский, преп. Анастасий Синаит), так и в плане аналитического обзора сочинений церковных писателей Антиохийской школы. Особенно интересно и полезно было бы также провести аналогичное предпринятому нами исследование наследия систематизатора православного богословия преп. Иоанна Дамаскина, а также знаменитых подвижников и выразителей св. Предания Церкви как в области догматики, так и аскетики – преп. Симеона Нового Богослова и свт. Григория Паламы.

Представляется весьма актуальным проведение детального сравнительного анализа методологических подходов и философского аппарата, использованных при описании материи св. отцами раннего Средневековья, представителями знаменитых схоластических школ и поздневизантийскими богословами. Особенно же важными и ценными были бы результаты сравнительного анализа соотношения развитой схоластики классического Средневековья и поздневизантийского богословия в методологии и научном аппарате описания материи вообще и материи в церковных Таинствах в частности.

Исследование рецепции достижений латинской схоластики славянскими и русскими богословскими школами, начиная с Киево-Могилянской академии, проблемой, по существу еще не раскрытой. Важным представляется опровергнуть расхожее представление о чрезмерном «засилии» схоластики в богословии даже св. отцов Русской Церкви, бывших выпускниками Духовных академий, дать точное толкование святоотеческих текстов XIX–XX вв., посвященных материи в Таинствах и телесному составу человека.

Думается, что необходимо также провести работу по полноценному обоснованию выделения качественно различных образов существования материи. Представляется важным богословски разграничить образы «во-ипостасного» и «не-воипостасного» бытия материи. Об этом онтологическом различии образов существования материи в нашем богословии обычно не принято говорить. Требуется показать и доказать, что полноценная динамичность тварного бытия возможна именно в рамках «во-ипостасного» сосуществования таких тварных феноменов, как «личность» и «материя», которой «личность» обладает.

Основываясь на творческом характере святоотеческой методологии выработки нового терминологического аппарата, существенно важно было бы провести глубокий анализ проблемы возможности обогащения современного богословского аппарата в богословии материи и Таинств с учетом достижении современной физики материи.