Священная память: от памяти рода к памяти народа

«Не забывайте рода своего, прошлого своего, изучайте дедов и прадедов, работайте над закреплением их памяти».

священник Павел Флоренский.

Священная память о наших предках, пожертвовавших свои силы и жизни для защиты Родины от фашистской нечисти, настолько важна для всех поколений, проживающих в Российской Федерации, что переоценить ее значимость практически невозможно. Но, к сожалению, недооценка и либеральная переоценка священного подвига наших дедов и бабушек стали серьезной проблемой современной российской культуры. В данной статье мы представляем вниманию читателя размышления о важности духовного осмысления генетической связи с нашими предками с богословско-философской точки зрения.

Думается, что герои нашей Великой Отечественной войны были бы весьма огорчены, познакомившись с реалиями современного российского общества. Статистика сурово свидетельствует о том, что мы занимаем одно из первых мест в мире по абортам. Согласно официальным данным, всего в год в РФ производится примерно 4 миллиона в год учтенных абортов¹. Число детей, оставшихся без попечения родителей, согласно статистике на 2019 год, составило 43,7 тысяч человек. Хотя их количество уменьшается (в 2015 году детей-сирот в детских домах у нас было 87,2 тысяч детей)², но в то же время «комплексный анализ уровня жизни и бедности российских семей с детьми показал, что доходное положение домохозяйств с детьми в России остается существенно ниже, чем положение бездетных домохозяйств» [10, с. 146].

Множество стариков, коротающих одинокую старость в домах престарелых, или просто оставленных умирать в нищете в квартирах, или обманом выброшенных на улицу, также, мягко говоря, не делает чести нашему обществу. В России около 1, 5 тысяч домов престарелых и инвалидов, в которых живет почти 250 тысяч человек.

Как? Когда такое могло произойти в стране, семьдесят лет боровшейся за «светлые идеалы будущего», где живы поколения, игравшие в «Тимура и его команду», цитировавшие наизусть А. С. Пушкина, В. Шекспира и Г. Гейне в оригинале?

Те, кто еще задаются подобными вопросами, видят ответы на них, в частности, в том, что относительно недавно, лет тридцать тому назад, мы не сумели «достойно перевернуть страницу истории, расстаться с заблуждениями прошлого, не поглумившись над жизнью отцов» [8, с. 13].

С богословской точки зрения, мы пожинаем плоды нарушения заповеди о почитании отца и матери (Исх 20. 12). В широком толковании эта заповедь требует почтения ко всем предкам, Отечеству своему, а также подразумевает любовь и благодарность к ним. А в наше время мы видим, что многие вместо уважения приносят на могилы предков кощунственные усмешки и девальвацию смысла их подвига. Это ни что иное, как грех библейского Хама (см. Быт 9. 18– 29), который не только лишает наше общество благословения, но и особенно «вопиет» ко отмщению (Быт 4. 10).

Именно поэтому, как никогда актуально сегодня звучит призыв великого русского мыслителя священника Павла Флоренского (1882–1937), ставшего одним из трагических символов XX века. Этот гениальный человек обладал многими дарами и высокими нравственными качествами. Замечательный философ, математик и богослов, он был также редким по преданности патриотом своей Родины. Оказавшись в Соловецком лагере, о. Павел мужественно и безропотно продолжал служение Отечеству на научном поприще и отказался от предложения покинуть Россию. Почему же, понимая, что его ожидает кончина в коммунистических лагерях, отец Павел не эмигрировал, по примеру значительной части русской интеллигенции и духовенства? «Конечно, он знал, что может его ожидать, не мог не знать, слишком неумолимо говорили об этом судьбы Родины, сверху до низу, от зверского убийства царской семьи до бесконечных жертв насилия власти. Можно сказать, что жизнь ему как бы предлагала выбор между Соловками и Парижем, но он избрал... Родину, хотя то были и Соловки, он восхотел до конца разделить судьбу со своим народом. Отец Павел органически не мог и не хотел стать эмигрантом в смысле вольного или невольного отрыва от Родины, и сам он и судьба его есть слава и величие России» [1, с. 400].

Проявивший себя в разных направлениях гуманитарных и естественных наук, о. Павел уделил немало внимания генеалогии, важности осознания каждым человеком, а также каждым народом своих цели и предназначения в человеческой истории. Обращение о. Павла к генеалогии было продиктовано сугубо личным интересом. Он пытается осмыслить свое личное место и предназначение в жизни. Интерес к этой теме пройдет через всю его жизнь. К ней он будет возвращаться в своих письмах к семье из лагеря. Ей отведет место в своем духовном завещании.

Отец Павел призывает познать свой род, познать его как целое, почувствовать себя его частью, а через это стать родным всему человечеству и Христу, не погнушавшемуся войти в человеческую родословную. О. Павел Флоренский предлагает нам почувствовать себя «не затерявшимися в пустом и холодном мире, не быть бесприютными, безродными» [13, с. 29], а найти точки духовной и культурной опоры, осознать свою причастность роду и народу. Без такого психологического подвига, по его словам, нельзя «быть бодрым» [там же, с. 29].

В своих философско-психологических изысканиях о. Павел Флоренский опирается на святоотеческое Предание и, в частности, на мысль святителя Григория Нисского о том, что, если внутренняя жизнь Бога есть любовь, то познание Божества приводит человека также к полноте любви³. А любовь – это сила, соединяющая все и всех, в том числе разные по времени, а зачастую и по настроениям и мыслям поколения.

То, что отец Павел наметил в своих трудах, как некое направление, или «интуицию», раскрывается в святоотеческом богословии личности и восходит к тринитарному и христологическому богословию. Здесь мы можем найти ответ на вопрос о том, каким образом личность, осознавая себя частью единого целого, сохраняет чувство своей индивидуальности и неповторимости. Сбалансированный ответ на эту извечную проблему соотношения многого и частного помогает человеку позиционировать себя, как неповторимый атом или индивид в потоке человеческого множества (которое определяется генеалогическим древом). Ему будет проще сформулировать те задачи, или, как говорил преподобный Максим Исповедник, те логосы/смыслы⁴, которые Бог заложил в бытии каждого из нас, и которые человек должен реализовывать в течении своего земного пути.

Еще церковный писатель ΙΙΙ века Ориген вводит в богословское употребление выражение «образ происхождения» (др.-греч. «ὁ τρόπος τῆς ὑποστάσεως»). Древний дидаскал употребляет это выражение при размышлении об образе происхождения Сына Божия от Девы. Этот пример, который Ориген приводил для подчеркивания различия понятий «сущности» (тела Христа) и «способа происхождения этой сущности», вполне применим и в антропологическом контексте. Ориген также пользовался примерами «образа происхождения» вина от виноградника и меда от пчел⁵. Можно заключить, что подобно тому, как виноград и вино имеют очевидные объединяющие свойства, при столь же очевидных индивидуальных характеристиках, также и каждый человек имеет несомненные индивидуальные особенности, отличающие (но не отделяющие) его от его родителей.

Позднее, выражение «образ происхождения» использовали знаменитые богословы IV века, отцы-каппадокийцы (святители Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский). Они пользовались этим понятием, прежде всего, для описания внутри-троичных различий и разъяснения богословской тайны сосуществования трех личностей в Едином Боге-Троице.

В триадологии святителя Василия Великого мы встречаем понятие ипостасных или «именных идиом», которые «в тождестве сущности» показывают на разность, инаковость ипостасей⁶. Это понятие святитель Василий применяет по отношению к именам Отца и Сына, показывая, что эти священные имена не тождественны общей сущности, но являют особенность свойства Отца и Сына при единстве логоса Их сущности. Например, из слова «нерожденный», прилагаемого к Богу Отцу, мы познаем не Божественную природу, «но образ Его существования, который является Его ипостасным свойством» [7, с. 57].

Прилагая это рассуждение к антропологической сфере, можно провести разграничение между ипостасными и природными особенностями человека, которые он унаследовал от своих родителей и которыми он отличается от последних. Комплекс природных особенностей возводит нас к мысли об уникальности той конкретной личности, которой он принадлежит. Примером такого ипостасного свойства/отличия может служить то, что данная личность/человек родилась/ся от своих родителей вторым, а не первым, в отличие от своего брата, и не третьим, в отличие от сестры. Святитель Григорий Нисский развивал эту мысль, говоря, что каждый человек представляет собой единство двух несводимых друг ко другу категорий – сущности и ипостаси.

Отец Павел, размышляя о человеческом роде, как о целом, говорит о том, что всякий род потому и род, что имеет определенную цель, именно ту цель, над осуществлением которой он призван трудиться, и ради которой он существует, как одно целое [13, с. 47]. Такая цель представляется сверхзадачей, которая, по мысли отца Павла, должна быть окончательно выполнена особыми представителями рода, породить которых является ближайшей целью всего рода [13, с. 49].

Одной из задач генеалогии является «возвращение сердец отцов детям» (ср. Мал 4. 5–6). Для о. Павла эта тема была глубоко личной и выстраданной. В попытке заново выстроить свои отношения с собственными родителями, он начинает искать опору в предках. Впоследствии, размышляя над евангельскими строками «Вся мне предана суть Отцем Моим; и никто и не знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын и ему же аще волит Сын открыти» (Мф 11. 27), о. Павел Флоренский приходит к выводу, что мы, как дети своих отцов, можем уподобиться Господу Иисусу Христу в познании Отечества [13, с. 57]. Развивая эту мысль, о. Павел говорит о том, что никто кроме нас не знает настолько глубоко как мы, личности наших отцов. Таким образом, явить, или «открыть» миру, эту личность предков – задача каждого человека. История человечества в этом смысле, по мысли о. Павла, может быть даже определена как «познание отцов» [13, с. 57].

Рассматривая каждого человека как генеалогический узел различных родословных линий, о. Павел полагает, что биологически человек должен осуществлять в себе сложные комбинации наследственных влияний. «Черты сходства – это явление единого рода, это единое начало высвечивает в них (родичах), сквозит в них… Будучи порождением одного корня, родичи и остаются одним – именно родом… Всюду сквозит род; и, однако, нигде не дан чувственно… Это логично пояснить на более привычном восприятии, – личности… не данная нам чувственно, повсюду в чувственном сквозящая… подобно притаившемуся за частоколом» [13, с. 129].

Отец Павел, однако, не останавливается лишь на биологическом аспекте генеалогической наследственности. Он полагает, что мы наследуем от предков целую сумму качеств, причем, и педагогическими путями, и нравственными, и духовными [13, с. 129]. Таким образом, каждому роду присущи свои привычки, традиции, вкусы, свои культурные нити и связи с историей, и они бессознательно и сознательно влияют на личность отдельного члена рода. Каждый отдельный человек, как представитель своего рода, а через него – и целого народа, призван к осознанию этой генеалогической временной лестницы, с проявлением в своем сознании роли народа, рода и себя самого.

Одним из заветных ощущений жизни о. Павла, его «аксиомой истории» было убеждение, что ничто не пропадает [13, с. 30], и «подвиги, хотя бы о них все забыли, пребывают как-то и дают свои плоды» [11, с. 95]. Однако это не лишает нас ответственности за возрождение и хранение священной памяти о подвигах предков: «память о прошлом есть и долг, и содержание жизни, и нельзя ценить настоящее и пользоваться им, если оно не коренится в прошлом» [11, с. 185].

Великая Отечественная Война прошла огненной кровавой линией через несколько поколений русских людей. Она запечатлена (хотим мы этого или нет) в родовой памяти каждой семьи. Этой памятью связаны все роды нашей страны, а также и те, кто оказался и за ее пределами. Возвращение и осмысление этой памяти может и должно наполнить наши жизни и жизни наших потомков новыми смыслами и идеями.

По замечательному слову недавно почившего доктора философских наук Марины Владимировны Захарченко, «тот, кто остался в прошлом, оказывается в нашем будущем, ожидая нас в вечности» [4, с. 22]. В наше время эпохальных перемен как в нашем Отечестве, так и во всем мире в целом, нам особенно необходимо держаться всего лучшего из наследия наших праотцов и праматерей. Их верность идеалам семьи, Отечества и священной веры дает четкие ориентиры, которые как светлые маяки не дадут нам заблудиться в условиях мировоззренческих и идеологических катаклизмов и бурь.

Удивительным образом современная либеральная западная общественность не замечает, а по многим данным и поощряет развитие националистических настроений на окраинах Российской Федерации. Размышляя о психологических предпосылках расцвета националистической идеологии, можно согласиться с утверждением Эриха Фромма о том, что «националистические страсти» есть «рационализация, переводящая чувство социальной неполноценности в чувство неполноценности национальной» [14, с. 183]. Наследие Православной Церкви является крайне важным и могучим средством как «объединения людей независимо от их национальности, так и в противостоянии проповеди различных видов утопий и информационной агрессии в целом. Пророчества святых отцов о великой славе нашей Родины вселяют в нас ту уверенность в будущем нашей Церкви и Отчизны, без которой невозможно эффективно жить и работать» [5, с. 400].

Христианское православное мировоззрение позволит нам трезвенно и реалистично, с укрепляющей нас памятью о том, что «прошлые поколения всегда с нами» [13, с. 30], совершать служение во имя наших павших героев и во славу Отечества.

Список литературы:

1. Булгаков С., прот. Священник о. Павел Флоренский // П. А. Флоренский: pro et contra. Составление, вступ. ст., примечания и библиогр. К. Г. Исупов. СПб.: Издательство Русского Христианского Гуманитарного Института, 1996. С. 393–402.

2. Василий Великий, свт. Письмо 215 // J.-P. Migne (ed.). Patrologiae cursus completus (series Graeca). In 161 t. Paris, 1857–1866. Vol. 32: 789–792.

3. Григорий Нисский, свт. О душе и воскресении. Диалог с сестрой Макриной // Он же. Творения. В 8-ми ч. М.: Типография В. Готье, 1861–1872. Ч. 4. С. 201–326.

4. Захарченко М. В. Покидая юдоль смерти // Непрерывное образование. Вып 2 (28). СПб.: АППО, 2019. С. 18–24.

5. Кирилл (Зинковский), иером. Христианский реализм против
хилиастического утопизма // «Наше дело правое»: страны и лидеры в социокультурном и философско-историческом измерениях. Сборник статей к 70-летию Победы. СПб.: Издательство РХГА, 2015. С. 385–400.

6. Максим Исповедник, преп. Вопросы и недоумения / Пер. с греч. Д. А. Черноглазова, научн. ред. Г. И. Беневич, отв. ред. Д. А. Поспелов. Афон; М.: Издательство Никея, 2010.

7. Мефодий (Зинковский), иером. Святоотеческие категории и богословие личности. СПб.: Издательство О. Абышко, 2014.

8. Нарочницкая Н. А. Средоточие России. Битва за русский мир. М.: Издательство Книжный мир, 2015.

9. Ориген. Против Цельса. Книга 6 // J.-P. Migne (ed.). Patrologiae cursus completus (series Graeca). In 161 t. Paris, 1857–1866. Vol.11: 1287–1422,

10. Семьи с детьми в России: уровень жизни и политика социальной поддержки [Текст]: доклад НИУ ВШЭ: к ХХ Апрельской международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества, 9–12 апреля 2019 г., Москва / [С. С. Бирюкова, Е. А. Горина, А. Р. Горяйнова и др.; под редакцией Л. Н. Овчаровой]; Высшая школа экономики национальный исследовательский университет при участии Всемирного Банка. Москва: Издательский дом Высшей шк. экономики, 2019.

11. Флоренский П., свящ. Все думы – о вас. Письма семье из лагерей и тюрем 1933–1937 гг. / Составл. и общ. ред. П. В. Флоренский и Н. А. Живолуп. СПб.: Издательство Сатисъ-Держава, 2004.

12. Флоренский П., свящ. Из завещания священника Павла Флоренского детям: «Когда будет на душе плохо, смотрите на звезды». URL: https://www.pravmir.ru/iz-zaveshhaniya-svyashhennika-pavla-florenskogo-detyam-kogda-budet-na-dushe-ploxo-smotrite-na-zvezdy/ (дата обращения 12.05.2020).

13. Флоренский П., свящ. У водоразделов мысли. В 2-х томах. СПб.: Издательство Академический проект, 2013. Т. 2.

14. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Издательство Прогресс, 1990.