Введение. Понятие «личности» – открытие в мысли о боге и о человеке

Основная проблематика, заложенная в теме диссертации, состоит, с одной стороны, в востребованности адекватного богословско-философского понятия человеческой личности, а с другой – в спорности, исторической неоднозначности, апофатичности и антиномичности этого понятия.

Актуальность темы вытекает прежде всего из того факта, что она напрямую связана с ключевым вопросом о человеческом бытии: что или, точнее, кто есть человек, каково его положение в мире и каково его предназначение? Подлинное богословие невозможно вне антропологического контекста, как, впрочем, и наоборот. Человек и Бог – вот две таинственные реальности, которые взаимно переплетены настолько, что не мыслимы друг без друга.

Однако в современном мире существует ярко выраженная тенденция к вырождению представления о человеческой личности. «Характерной чертой нашего времени является то, что… личность человека стандартизируется, обобщается, стирается». Человек «забывает собственное лицо, деперсонализирует себя»¹ изнутри, находясь под прессингом деперсонализации снаружи². «Всеобщий кризис захватил самосознание личности современного человека»³. «Современность с ее секулярным сознанием, секулярными наукой и культурой исходит из идеи о дохристианской и вне-христианской основе личности. Это точнее всего выражено в понятии «автономия»⁴. «Антропоцентризм европейской цивилизации вынудил человека встать на стезю саморазрушения, демонстрируя неописуемое презрение к уникальной ценности человеческой личности»⁵. Мы становимся свидетелями крайностей как «индивидуалистической самодостаточности» современного цивилизованного общества, так и «коллективистского антиперсонализма»⁶.

«Упрощенный взгляд» на понятие личности, «хотя и получивший в наши дни широкое распространение, оставляет громадные пробелы в понимании феномена человека»⁷. Ряд направлений богословской и философской мысли либо настаивает на условности применения термина «личность» к человеку, либо вовсе отрицает возможность и адекватность использования этого термина в христианской антропологии⁸. «Понятие личности лишено» для секулярного ума «онтологического статуса и остается условным собирательным обозначением некоторых человеческих качеств, наподобие столь же условных понятий типа “душа”, “дух”, “духовность”»⁹.

При всей спорности и нечеткости понятия личности в человеке современная «вера в человеческую личность» и пламенная защита ее свободы восходят, по убеждению прот. В. Зеньковского, в своих глубочайших корнях «к тому дивному откровению о человеческой личности, которое знает только христианство»¹⁰. Однако, «философское сознание Запада, оказавшееся не в состоянии вместить христианского благовестия о свободе во всем его подлинном смысле, не может овладеть философским содержанием персонализма, хотя и упорно стремится к созданию персоналистической метафизики»¹¹.

Активные споры ведутся о влиянии современного философского персонализма и экзистенциализма на богословское понимание личности¹². Ставится вопрос и о том, можно ли найти у отцов Церкви «аналогии современному понятию “личность”»¹³, но вопрос этот крайне осложнен тем фактом, что вряд ли можно говорить о единстве современных представлений о личности. Картину дополняет палитра философских воззрений (с претензией и на богословское осмысление) на то, чтó есть личность в человеке, как в случае, например, с философско-богословскими представлениями Л. П. Карсавина. Наконец, понимание личности как феномена, отличного от индивидуума отрицается течениями научной мысли, вдохновляемыми «стремлением естественных наук уменьшить различие между человеком и животным»¹⁴. При этом известна точка зрения, согласно которой естественно-научные достижения современности, напротив, «проливают даже еще больше света на неизреченную тайну человеческого субъекта (личности)»¹⁵.

По мнению ряда исследователей, принципиально новое значение понятия «личность»¹⁶ повлияло вместе с христианством как таковым на мировоззрение и бытие воспринявшего христианство человечества и оказало опосредованное влияние на европейскую цивилизацию. «Понятие “ὑπόστασις” – в том виде, в каком оно было выработано великими каппадокийцами… в контексте тринитарных споров, представляло собой такой прорыв в истории европейской мысли, который оказался судьбоносным»¹⁷.

Осложнение изучения любых философских антропологических проблем, как отмечал В. Н. Лосский, связано с тем, что «антропологические данные нашего повседневного опыта искажены грехом». Этот факт затрудняет как бытовое, так и богословское осмысление онтологических принципов личностного бытия¹⁸.

Историческая неоднозначность понятия личности, очевидно, вытекает, во-первых, из отсутствия такового, как онтологически осмысленного, в мысли древних философов или, по крайней мере, лишь из некоторых намеков на его вызревание¹⁹. Во-вторых, эта неоднозначность коренится еще и в том, что откровение об онтологическом «принципе персоны»²⁰ лишь приготовлялось в рамках ветхозаветной библейской мысли, а также в том, что осмысление этого откровения в новозаветной истории было достаточно длительным и порой противоречивым.

По мысли философа и богослова XX в. А. Ф. Лосева, «наивно было бы предполагать, что античность вообще не знала об индивидуально-личном начале в каждом человеке и даже в Боге»²¹. Можно согласиться с утверждением, что «история человечества начинается с осознания непохожего и непредсказуемого Другого»²². И антиномия «одного» и «многого» давно волновала человеческий ум вопросами, подобными тому: может ли «единое» произвести «многое», а «многое» быть «единым»²³? Однако при этом, как правило, античность рассматривала множественность как ущерб единству²⁴, «индивидуальное раздавливалось абстрактным»²⁵. «Не случайно, – писал немецкий философ Д. Гильдебранд, – что античность так и не смогла ясно осознать природу человеческой личности. Но даже в христианской философии все еще не постигнута до конца природа человека и особенно те черты, что делают его личностью». «Мы еще не разработали с философской точки зрения поразительное богатство идей, заложенных в Откровении. Мы часто принимаем евангельские положения как самоочевидные, не понимая до конца их философского значения»²⁶.

Апофатичность понятия человеческой личности покоится на апофатичности понятия ипостаси в Боге. Формулировка понятия персоны выдающегося богослова XX в. В. Н. Лосского через «не-сводимость» личности к природе не удовлетворяет многих мыслителей, как «ускользающая от всякого рационального определения»²⁷. Как отмечал Х. Субири, «много усилий необходимо, чтобы осознать, что нечто может быть реальным и одновременно не быть вещью»²⁸. При этом, с одной стороны, мыслить личность отдельно от природы является ошибочным, а с другой – «подлинная человеческая природа, преображенная и обоженная, редко может встретиться нам в этом мире. То, что эмпирическое наблюдение называет “человеческой природой”, в Библейском и святоотеческом учении не есть подлинная человеческая природа»²⁹.

Антиномичность понятия человеческой личности состоит в том, что оно, претендуя в видении персоналистов на фундаментальность и онтологичность в описании человеческого бытия, одновременно не может быть признано составляющим какую-либо часть человеческой природы, будучи, в точном богословском смысле, несводимым к природе. Многие богословы и философы выражали идею «метафизичности» человеческой личности³⁰. В то же время человеческая личность не может быть чем-то иным, как только тварным феноменом. Но если так, то тогда возникает проблема адекватного различения (но отнюдь не разделения) между тварными природой и личностью как двумя качественно различными «аспектами» творческого акта.

Бурное развитие персоналистической философии человека, а также разнообразных течений и моделей психологии личности в ХХ в. не только свидетельствует об актуальности осмысления личного бытия, но и предлагает различные (и порой противоречивые) толкования смысловой нагрузки понятия «личности-персоны»: «немногие слова имеют столько смысловых уровней», как «персона» и «личность»³¹.

Вопрос о сущности человеческой личности может показаться для многих лишь теоретическим, философско-богословским и отвлеченным от повседневных потребностей нашей жизни, однако реальность подтверждает совсем другое. Непрерывно растущие проблемы биоэтики, педагогики, нравственности и даже политические и экономические вопросы, в конце концов, сходятся, как к некоторому фокусу или мысленному эмбриону, из которого формируется впоследствии полноценные мировоззренческие системы, к вопросу о том – кто или что есть человек, каковы понятие и ценность его личности, законы ее развития и нормы отношения к ней?

Богословие персонализма, подготовленное ХIХ в. и получившее мощный импульс в ХХ в., нуждается в систематическом анализе основных положений, диктуемом настоятельной потребностью создания богословски и философски целостной антропологической модели личности.

В современном западном христианском мире словосочетание «богословие личности» является достаточно распространенным, проводятся одноименные тематические конференции³². В русскоязычном богословии эта лексема также стала употребляться все чаще³³. Уже приснопамятный митр. Антоний Сурожский считал возможным использовать такие выражения, как «богословие единства Божия», «богословие Бога, единого в трех Лицах»³⁴, «богословие материи», «богословие тела»³⁵.

Под богословием личности мы будем подразумевать богословское осмысление понятия «личность» или комплекс богословских положений, описывающих характерные свойства личного начала в единой ипостасно-природной онтологии. Сегодня существуют и бурно развиваются психология и философия человеческой личности. В свете этого перед богословием личности стоит задача четко обозначить богословские координаты данного понятия и очертить области перекрытия и несовпадения богословского понимания личности с различными представлениями о личности в других сферах человеческого мышления. Учитывая разработки «ведущих персоналистов и экзистенциалистов, необходимо помнить о принципиальной несовместимости ряда их основополагающих установок с православным пониманием личности»³⁶.

Многозначность термина «личность», употребляемого в различных сферах мысли и деятельности человека³⁷, активные споры об адекватности применения термина в богословии лишь подтверждают смысловой потенциал самого термина и востребованность его богословского осмысления.

Небогословские представления о личности, как мы сможем убедиться далее, оказываются в определенной мере перекрывающимися в смысловом поле с богословскими. Так, академик-лингвист В. В. Виноградов подчеркивает, что понятие «личности» предполагает некоторое «внутреннее единство… структуры и образа действий, мыслей, побуждений»³⁸, что соответствует свойству целостности личного начала. Интуиция единства личности проступает и в психологических исследованиях как «единство общего психологического облика человека»³⁹. Вслед за западным психологом У. Штерном, Виноградов также говорит о неповторимости и своеобразности, динамичности и вместе с тем самотождественности личности⁴⁰.

Академик также выделяет три основных значения слова «личность» в современном русском языке, среди которых, кроме «субъекта права» и «индивидуума человеческого рода, с определенными характерными ему чертами», оказывается и «отдельное человеческое я, человеческая индивидуальность как носитель своеобразных социальных и субъективных признаков и свойств. Например, личность Пушкина»⁴¹. Уникальность и динамичность, наряду с самотождественностью, так же как и определение личности как «носителя» качеств, оказываются близкими к богословским свойствам несводимости к природе и неповторимой уникальности человеческой личности⁴².

Одновременно, как мы неоднократно увидим далее, отождествления личности с душевной, умственной или телесной природой конкретного человека, часто проводимые в ходе развития мысли психологической и естественнонаучной, оказываются неприемлемыми для адекватного богословского представления о личности.

В современной богословской англоязычной литературе, вслед за богословским языком XIX в., термин «личность» (persona, person) активно употребляется как синоним ипостаси в триадологии⁴³. Уже Ветхий Завет, согласно исследователям XX в., говорит о Боге не иначе как о персональном существе⁴⁴, хотя и не применяет непосредственно к Богу сам термин «persona». Предостерегая против усвоения Богу современных концепций индивидуума и призывая различать понятия персоны и индивидуума, западные исследователи подчеркивают, что библейское представление о Боге как о персоне-личности соответствует «единству в различии», по образу которого создан Адам. Даже библейский антропоморфизм, склоняющий многих к примитивизации представлений ветхозаветного человека о Творце, может быть растолкован с точки зрения здравого персонализма. Усваивая Богу части человеческого тела, Библия «наглядным языком говорит о нем как о персоне», подобно человеческой, выражающей себя посредством своих условных органов⁴⁵.

Современные западные богословские исследования в большей своей части свободно используют эквивалент латинского термина «persona»: «person» (англ.), «personne» (фр.), «persona» (итал.), «Person» (нем.), – и слова, от них производные: «personal», «personhood», «Persönlichkeit» и т. д., – для обозначения богословского понятия личности как в Боге⁴⁶, так и в человеке. Причем это касается как православных, так и римо-католических, англиканских и протестантских исследований практически в равной степени⁴⁷.

Продолжая традиции XIX в., когда издавались, например, такие многотомники, как Outlines of Dogmatic Theology⁴⁸, Dogmatic Theology⁴⁹ и History of the Development of the Doctrine of the Person of Christ⁵⁰, где термин «person» употребляется на регулярной основе в равной степени в триадологии, христологии и антропологии⁵¹, в ΧΧ в. издаются, например, Christ in Christian Tradition⁵² и неоднократно переизданный в США двухтомник Christian Dogmatics, который прибегает к понятию «person» более 1000 раз⁵³. Электронная римо-католическая энциклопедия признает эквивалентными термины «ὑπόστασις», «πρόσωπον» и «persona» в триадологии⁵⁴, а A Catholic Dictionary просто отсылает для разъяснения богословского смысла слова «person» к слову «Trinity»⁵⁵. Один из выдающихся протестантских богословов XX–XXI вв. Т. Торренс (T. Torrance) считал возможным синонимичное употребление понятий «ὑπόστασις» и «persona» в троичном богословии⁵⁶. Подходя к этой проблеме с полной философско-научной серьезностью, современный профессор Оксфордского Университета Р. Свинберн (R. Swinburne) находит возможным в своей емкой статье о Троице на 19 страницах употребить термин «person» почти 50 раз⁵⁷.

При этом современные богословы вполне отдают себе отчет в проблематичности применения термина «persona» к Богу. С одной стороны, несомненные сложности возникают в свете той современной многозначности, которую, подобно русскому термину «личность», несет в себе современное английское слово «person»⁵⁸. С другой стороны, сам термин, будучи концепцией, призванной указывать на различие и уникальность персон в Боге, тем не менее, неизбежно, в силу человеческой логики, усваивает им некую концептуальную схожесть⁵⁹. Однако подобные опасения могут быть отнесены, возможно, не всегда с одинаковой интенсивностью, фактически к любым богословским понятиям. Поэтому, признавая опасность недооценить те нераскрытые «глубины», которые таит в себе идея «личностности»⁶⁰, современное западное христианское богословие в подавляющем большинстве своих представителей не только не отказывается от употребления термина «persona», но и активно пытается исследовать богословские, философские и практические смысл и значение этого, столь противоречивого для нашего ума, понятия.

Да, в современном пост-декартовом мире, где понятие «persona» несет в себе слишком «много индивидуальности и независимости» для традиционной триадологии⁶¹, присутствует опасная тенденция восприятия трех персон в Боге как трех автономных субъектов⁶². Да, ряд богословов сомневается в успешности совершенных доныне попыток применения термина в богословии⁶³, хотя при этом порой весьма активно опирается на комплементарные понятию «persona» концепции «отношения», «общения», «свободы», «творчества», «само-идентичности» и т. д. и признает возрастающее практическое значение тринитарного богословия⁶⁴, неразрывно связанного с персональным богословием. Не случайно, что, пожалуй, наибольшую известность получили в XX–XXI вв. работы тех богословов, которые систематически уделяли пристальное внимание, хотя и в разных аспектах, проблеме соотношения «индивидуума» и «общности» как в Боге, так и в человеческом обществе⁶⁵. Можно с уверенностью говорить о том, что большинству богословов «представляется лучшим сохранить термин “persona” в использовании», поскольку «у нас нет достойной ему замены»⁶⁶, и «персональный язык» представляется лучшим и высшим в размышлениях о Боге и общении с Богом, явленным во Христе⁶⁷. И даже сама спорная употребительность слова «персона-личность» в повседневности может быть рассмотрена с положительной стороны, в смысле сближения теоретического богословия с обычной человеческой жизнью⁶⁸.

При этом важно отметить, что, наряду с проблемой Божественной персональности, в не меньшей степени, а, скорее, даже в большей, современных западных богословов интересует развитие «концепции человеческой персоны», раскрытие «полноты нашего человечества и личностности»⁶⁹ как «образа Божия»⁷⁰, «образа Троицы»⁷¹ и «образа Христа»⁷², концепции, которая является «эсхатологическим понятием», призванным к «реализации в настоящем» посредством человеческого общения и посредством Духа Святого, действующего в Церкви Христовой⁷³. Перед современным богословием еще стоит далеко не решенная задача оценить глубину, сложность и достоинство сотворенной человеческой персональности⁷⁴. Но здесь мы оказываемся перед противостоянием тех, кто считает понятие «персоны» в человеке синонимично-тождественным его «индивидуальной природе с ее свойствами»⁷⁵, тех, кто полагает, что стирание различия между «персоной» и «индивидуумом» в человеке богословски необоснованно⁷⁶, а также тех, кто буквально отождествляет понятия «персоны» и «отношения», вынося «персону» на отличный от природы онтологический уровень⁷⁷.

«Если в православном богословии отношения мыслятся как онтологическое производное от личности, то у Фейербаха, Бубера и Оливера» и ряда западных современных христианских богословов «они рассматриваются в качестве ее первичной онтологической основы. При таком образе мысли понятие общения приобретает онтологический приоритет по отношению к понятию личности»⁷⁸.

Степень разработанности и новизна проблемы

В русском богословии понятие личности начинает активно разрабатываться с конца XIX в. В двадцатом столетии проблематика получает глубокое развитие в трудах богословов, предпринимающих попытки концептуального определения личности. Формулировка понятия личности выдающегося богослова XX в. В. Н. Лосского через «не-сводимость» личности к природе не удовлетворяет многих мыслителей, как «ускользающая от всякого рационального определения»⁷⁹. «Много усилий необходимо, чтобы осознать, что нечто может быть реальным и одновременно не быть вещью»⁸⁰. Подробный анализ различных аспектов богословия личности православных авторов XIX–ΧΧI вв. проводится в разделах первых двух глав данной работы. В XXI в. проблема определения рассматриваемого понятия – вопреки существованию многочисленных работ, касающихся этой темы, – считается нерешенной. Общепринятые курсы догматического богословия практически не затрагивают богословский аспект личности, в то время как не касаться этого вопроса, учитывая современные достижения религиозно-философской мысли, не представляется возможным. Вместе с тем «разномастное “личностное богословие” сегодня не критикует разве что ленивый: слишком уж много догматически некорректных высказываний, смутных… идей мы обнаруживаем в современной» и даже в «православной персоналистической литературе»⁸¹.

Таким образом, новизна исследования заключается в том, что представлена концепция богословско-философского понятия «личность» в рамках единой ипостасно-природной онтологии, впервые предложена система ее комплементарных свойств, разработана значимость исследуемого понятия для различных сфер человеческой мысли и деятельности.

Основной целью работы стало формирование богословской концепции личности, основанной на анализе святоотеческих релевантных категорий III–XIV вв. и сочинений православных богословов XIX–XXI вв.

Для достижения сформулированной цели были поставлены следующие задачи:

1. Рассмотрение различных аспектов (в том числе семантического и этимологического) богословия личности в трудах русских богословов и религиозных философов конца ΧΙΧ – начала ΧΧ вв.

2. Изучение богословия личности в трудах православных богословов новейшего периода.

3. Выявление смыслового содержания богословских категорий ὑπόστασις, πρόσωπον, ἐνυπόστατον, τρόπος ὑπάρξεως, προαίρεσις, сопряженных с богословским понятием «личность», в святоотеческих текстах III–XIV вв.

4. Описание основополагающих свойств богословского понятия «личность» в антропологическом аспекте.

5. Демонстрация необходимости существования адекватного богословского понятия «личность» для богословия обобщенных категорий⁸² и для уяснения положений различных сфер святоотеческого Предания, включающих аскетику и духовное руководство, а также для оценки различных педагогических, культурных и социальных явлений.

В диссертации применяются следующие основные методы и методологические принципы: этимологический и семантический анализ философских и святоотеческих терминов, связанных с понятием «личность» в историческо-богословском аспекте; сравнительный анализ отечественной и зарубежной литературы по исследуемой проблематике; синтез отобранных идей и теоретических положений; практическое применение богословского понятия человеческой личности к конкретному (культурно-историческому, психологическому, аскетическому и педагогическому) материалу.

Объектом исследования выступает понятие «личность» и смежные с ним понятия в христианской богословской мысли; предметом исследования является эволюция понятийного аппарата, представленного в святоотеческих текстах III–XIV вв., а также в трудах православных богословов и религиозных мыслителей XIX–XXI вв., обращавшихся к проблеме индивидуального или личного начала в Боге и в человеке.

Апробация результатов исследования

Отдельные темы исследования использовались автором при преподавании курса догматического богословия в СПбДАиС в 2003–2010 гг. Результаты диссертационного исследования излагалась автором в публикациях в научных журналах общим числом 36 (см. список статей) и в двух монографиях. Главной задачей книги Богословие личности в XIX–XX вв. (2014) является ретроспективный анализ православного богословия человеческой личности в XIX–XX вв., начиная с выдающихся русских академических богословов, мыслителей русского зарубежья и продолжая современными зарубежными и российскими православными богословами. Во второй монографии Святоотеческие категории и богословие личности (2014) проводится анализ развития смысловой нагрузки ряда древнегреческих терминов, использованных церковными мыслителями для описания сообразности личного человеческого и Божественного бытия. Этот анализ позволяет во второй части монографии описать несколько пар взаимодополняющих характеристик личности, отвечающих диалектической схеме «тезис- антитезис – синтез».

Результаты работы представлялись на электронном богословском сайте bogoslov.ru и обсуждались на всероссийских и международных научных форумах, в числе которых XXII ежегодная богословская конференция ПСТГУ (М., ПСТГУ, 2012); ежегодные межвузовские конференции молодых ученых «Бог. Человек. Мир» (СПб., РХГА, 2011–2013); Сретенская научно-практическая конференция «Психея и Пневма» (СПб., РХГА, 2012, 2013); межрегиональная научная конференция «Конфессии в зеркале науки: социальное служение, образование и культура» (СПб., РХГА, 2012); международные научные чтения памяти Л. С. Выготского (М., РГГУ, 2012); научно-богословская конференция «Церковь. Богословие. История» (Екатеринбург, ЕДС, 2013); международная научно-практическая конференция «Человек и религия» (Беларусь, Минск, БГУ, институт теологии им. свв. Мефодия и Кирилла, 2013); ежегодные Свято-Троицкие чтения (СПб., РХГА, 2013, 2014); семинар Общества православных психологов Санкт-Петербурга им. свт. Феофана Затворника (СПб., храм во имя Петра, митр. Московского, 2014); XVI International Patristic Conference (Oxford, 2011); The Еighth International Maynooth Patristic Conference on The Beauty of the Presence of God in the Fathers of the Church (Maynooth, 2012); Spiritual Guidance on Mount Athos (Cambridge, Madingley Hall, 2013).

Объем и структура работы

Объем диссертации составляет 721 страницу текста, она состоит из введения, пяти глав, разделенных на параграфы и подпункты, заключения, основных выводов и списка использованной литературы, включающего 1235 наименований.