Слово 11. О том, что единосущен Отцу Сын, с представленным речением: «Отец Мой болий Мене есть»²⁶⁴

Возражение как бы из числа Евномиевых. У получивших в удел одну и ту же природу и являющихся единоприродными (ὁμοφυῆ) нет в отношении себя самих ни большего по природе, но и не меньшего. Ибо ни человек не больше [другого] человека по логосу сущности, ни лошадь – лошади. Так что, если Сын говорит, что Отец болий Его есть, а единосущный не был бы больше единосущного по логосу сущности, то, стало быть, Он не единосущен Ему.

Опровержение на это. Надо было христоборцам отовсюду постараться приобрести [заключенную] в божественных Писаниях истину, исследуя относящееся к Отцу и Сыну, а не к собственному удовольствию сочинять себе силлогизмы и придумывать плетения извращенных смыслов. Ибо если они соблазняются тем, что Сын говорит: «Отецъ Мой болій Мене есть»²⁶⁵ то им будет полезно услышать и о Нем: «Иже во образѣ Божіи сый, не восхищеніемъ непщева быти равенъ Богу»²⁶⁶. Это же и Иоанн очевиднейшим образом утверждает, [говоря] что [Иисус] «Отца Своего глаголаше Бога, равенъ Ся творя Богу»²⁶⁷. Итак, если, по слову святых, [Сын] пребывает в равенстве с Отцом, то как Он будет по отношению к Нему иносущным (ἑτεροούσιος)? Ибо скажем им и мы, что по природе расположенные по отношению друг к другу на началах равенства (τὰ ἰσότητι πρὸς ἄλληλα φυσικῶς κείμενα) всяко будут и единосущными, как [например] человек человеку, или лошадь – лошади.

ИНОЕ. Применительно к бестелесным «большее» и «меньшее» различаются не размером, – ибо это свойственно телам, – но <75.141> одними лишь мысленными представлениями (μόναις ἐννοίαις) испытуются. Возьмем в качестве примера сказанное Павлом: «Овому бо, – говорит он, – дается отъ Духа слово премудрости; иному же – дарования исцѣленій»²⁶⁸, и, иное многое к этому приложив, продолжает: «Вся же сія действуетъ единъ и тойжде Духъ»²⁶⁹. Затем снова он говорит: «Ревнуйте дарованій большихъ»²⁷⁰. Итак, скажут ли они, что Дух различается по отношению к Самому Себе, или что Он Сам Себе не подобен по сущности, поскольку представляется малым в малых и большим в больших, наполняя [Собой] приемлющих [Его, сообразно их] способности? Но, полагаю, никто не дойдет до такой степени безумия, чтобы дерзнуть сказать и это. Стало быть, коль скоро бестелесная природа не допускает в себе по отношению к себе самой большего и меньшего, то когда Христос называет Отца большим Себя, то это слово будет также относящимся к человечеству, а не обозначением (κατηγόρημα) Его Божественной сущности, как лежащей ниже, чем то, в чем пребывает Родивший Его.

ИНОЕ, в повествовательной форме, на речение [Господне]. Говорит негде Христос: «Отецъ, пославый Μя,²⁷¹ болій Мене есть²⁷²». Свидетельствует же паки о Нем божественное Писание, что Он не восхищениемъ непщева быти равенъ Богу²⁷³. Подобает в точности рассмотреть, как же Он и равным будет, и [в то же самое время] будет иметь Отца большим [Себя]; ведь это суть вещи противоположные одна другой. Поскольку же надлежит благочестиво исследовать речения [Писаний], то мы ни «равенъ» не отбросим ради «болій», ни «болій» не упраздним ради «равенъ», ибо созерцание позволяет благочестиво сохранять оба [этих определения] одновременно.

Итак, будучи чем-то простым и не сложным, природа Божества никогда не разделилась бы на двоицу, – Отца и Сына, – если не допустить, что присутствует некое различие, – я имею в виду [различие] не по сущности, но примышляемое извне, благодаря которому лицо Каждого понимается пребывающим в особенной ипостаси, но замыкаемым в единстве Божества благодаря тождеству природы, дабы не получилось какое-нибудь разлитие и как бы смешение (φυρμὸς) Отца и Сына, когда бы ипостась устремлялась к одной единице, из-за того, что чрезмерное подобие не позволяло бы явиться двоице, так что отсюда уже некоторыми предполагалось бы, что и Сам Отец и Сын отнюдь не разделяются на двоицу. Поскольку же подобало знать и родившую природу, и рожденную из нее, то божественное Писание установило имена Отца и Сына, дабы мыслился Свѣтъ отъ Свѣта²⁷⁴, и каждый из Них – в особой ипостаси, при том, что у Обоих сохраняется тождество по отношению к Другому. Следуя же опять нашему обычаю, [Писание] усваивает Отцу [наименование] «большего», дабы отовсюду обнаруживалась двоица и то, из Кого [родился Сын]; свидетельствует же и о равенстве, чтобы не думали о каком-либо неподобии в сущности Отца и Сына. Итак, Сын, будучи равным Отцу по логосу сущности и подобным по всему, большим называет Его как безначального, имея [Его] началом единственно в смысле [происхождения] из Него, хотя и имеет сопутствующее Ему существование. <75.144>

ИНОЕ. Те сущие, что принадлежат к одной и той же сущности и природе, допускают и законное сравнение друг с другом; а те, что не таковы, но являются иноприродными и поэтому разделяются ввиду чуждости, не могут быть сравниваемы друг с другом, ибо это – невежество. Ибо никто, имея ум, не назовет быка большим человека, исследуя природу человека; ни, наоборот, желая изучить природу быка, не станет говорить, что человек больше него. Ибо единоприродные и единовидные, как было сказано, допускают соответствующее и подобающее сравнение друг с другом. Итак, если, по-вашему, Сын сравнивается с Отцом в отношении «большего» и «меньшего», то Он единосущен Ему и не чужд. А единосущное не бывает большим или меньшим единосущного по логосу сущности: ведь человек не больше человека в силу того, что он человек. Так что и Сын равен Отцу и единосущен, и мы веруем, что Он домостроительно сказал об Отце «болий». Ибо когда Он являет Себя вочеловечившимся, тогда и говорит это как человек.

ИНОЕ. Те [сущие], которые действительно допускают сравнение друг с другом, всяко являются и единосущными; ибо человек сравнивается с человеком, и лошадь – с лошадью. Различие же между [особями] одного вида лежит в области акциденций; и эти [акциденции], по большей части, возникают от страдания (πάθους)²⁷⁵ или от иной какой-либо причины, не относясь к логосу сущности, по отношению к которому и может обнаруживаться та или иная из акциденций. Как, например, [один] человек [другого] человека больше размером тела или силой, твердостью души, остротой ума; но для всех них [существует] один логос сущности, а не по отдельности в каждом – различный. Акциденции же имеют корнем страдание: ведь от страдания немощен немощный, и [так же] косный умом, и носящий в своей душе робость. Итак, если одна природа и один и тот же логос сущности у тех, которые действительно допускают сравнение друг с другом, а то, что существует окрест сущностей, возникает от страдания или от отсутствия страдания, и если Сын, коли о Нем заходит речь, сравнивается с Отцом по [параметрам] «больше» и «меньше» и пребывает чуждым страдания (ведь Он бесстрастен, как Бог), то Отец никоим образом не превосходит Сына, и ту же сущность имеющего и страдать отнюдь не могущего. Называется же «большим» как Начало соприсносущного Порождения.

Возражение из числа Евномиевых. Сам Спаситель не прикровенно, но в высшей степени ясно называет Отца бо́льшим Себя, когда говорит: «Отецъ, пославый Мя, болій Мене есть». Итак, если вы согласны, что истина истинствует, – а Истина – это Христос²⁷⁸, – то Он имеет Отца бо́льшим. И если так, то Он всяко будет и не подобным. А раз не подобным, то и не единосущным.

<75.145> Опровержение на это. Нужно вас, христоборцы, и на сей раз спросить: когда Отец то ли стал, то ли обнаружился большим Сына, или что вы там еще хотели сказать? Ведь если вы станете определять время, то кто это потерпит? Ибо Сын есть Творец времен и существует прежде вѣкъ²⁷⁹, согласно не ложным словам святых. А если исключить время, то всяко остается говорить, согласно вашему утверждению, что Отец вечно и безначально болій Сына. Но, любезнейшие, вспомните, немножко придя в себя, что отличающееся от чего-либо тем, что оно является или называется большим, имеет рядом с собой и вводимое им самим меньшее, по сравнению с которым оно и является бо́льшим. Ведь когда мы захотим узнать большее, то, устремившись к восприятию меньшего, видим превосходство первого. Итак, если Отец присно есть болій Сына, то Он [и] был присно, и присно был с Ним и Сын, о Котором и говорится, по-вашему, что [Отец] Его больше. А присносущее как будет не подобным присносущему? Большим же как [оно будет], когда Родившему сопутствует бытие Порождения, обладающего по природе всем тем, что присуще Отцу?

ИНОЕ. Возбуждаясь от [преподанных всем] нам уроков Аристотеля и злоупотребляя могуществом мудрости мира сего, они мечут гром пустых словес, не ведая того, что и по отношению к сей [мирской мудрости] будут изобличены как невежды. Ибо поистине достойно удивления то, что, исследуя вопрос о большем и меньшем, они перескочили на вопрос о подобном и не подобном, не зная того, что, согласно Аристотелеву искусству, которым они имеют привычку кичиться, не к тому же роду причисляется подобное и не подобное, что и большее, и меньшее. Ибо большее и меньшее называется ими принадлежащим к числу соотнесенных (τῶν πρός τι ἐχόντων)²⁸⁰. А подобное или [также] и не подобное принадлежит к иной категории, т. е. разделу. Откуда тогда у вас перескок с большего на подобное? И из меньшего (имеется в виду [меньшее] большего) делая посылку (πρότασιν), выводите относящееся к иному роду (ἑτερογενές) заключение (συμπέρασμα), говоря: «Если Сын является меньшим Отца, то и не подобным, стало быть». Ибо надо было лучше сказать: «не равным, стало быть» или «не столь великим, стало быть», – дабы вам снова не быть изобличенными в том, что вы являетесь невеждами, привнося посредством большего и меньшего количество (τὸ ποσὸν)²⁸¹. Ибо не для некоторым образом соотнесенных [признаков] (τὰ πρός τί πως ἔχοντα) законоположило Аристотелево искусство, чтобы они подлежали [определению] количества, но для большего или меньшего. Видов же ему [Аристотель] полагает семь: число, слово, линия, поверхность, тело, время и место²⁸².

Так вот, коль скоро одним лишь перечисленным свойственно допускать по отношению к себе понятие количества, то как же вы, о христоборцы, [в обсуждение подобия и неподобия] привносите посредством большего и меньшего количество, когда Аристотель поместил их в другой род? Итак, потому что, исследуя вопрос о большем и меньшем, вы невежественно уклонились к сопоставлению подобного и неподобного, говоря: «Если Сын является меньшим Отца, то и не подобным, стало быть», вы [теперь] снова подпадаете под еще более тяжкое обвинение <75.148> в невежестве, когда говорите: «Если Сын является меньшим Отца, то и не равным, стало быть, и не столь великим». И коль скоро ни с какой стороны не здравствует ваше слово, то тщетной и легковесной является посылка.

ИНОЕ, учащее, что, при наличии большего и меньшего, невежественно привносится не подобное, являющееся инородным, согласно Аристотелеву искусству

Ясно устанавливая те из имен, что являются соотнесенными, и которые так ими называются, Аристотель, изобретатель этого искусства, выносит таковое определение: «Соотнесенными же называются такие [вещи], о которых говорится, что тем, чем они являются, они являются в связи с другим, или находясь в каком-то ином отношении к другому, как о большем говорят, что тем, что оно есть, оно является по отношению к другому. И о двойном говорится, что тем, что оно есть, оно является по отношению к другому; ведь оно называется двойным против чего-то»²⁸³.

Итак, коль скоро таково определение соотнесенных, то пусть изрыгающие Аристотелево искусство покажут нам и при помощи оттуда [позаимствованных] уроков, а не [уроками] от божественного Писания хвалясь, говорится ли и о подобном, что тем, что оно есть, оно является по отношению к другому, каки большое, и двойное. Ведь подобному противопоставляется не подобное, как и большему меньшее, но не так и не таким же образом. Ибо о большем говорится как о большем меньшего. А о подобном никогда не скажешь как о большем не подобного, ни так же, как и если о большем говорится, что оно по причине превосходства или противоположным является тем, что оно есть, не подумаешь, что и подобное таково, потому что оно больше не подобного. Поэтому всяко разнородными будут не допускающие [по отношению к себе] одну и ту же классификацию (διαίρεσιν) и определение.

ИНОЕ. Имена, соотнесенные или иным каким образом нарицаемые по отношению к чему-либо иному, одновременно существуют и для мышления, и для природы, как, например, двойное и большое. Ибо двойное непременно привносит вместе с собой нечто, коего оно является в-два-раза-большим; и большое всяко привнесет вместе с собой малое, по отношению к которому оно и называется большим. Ибо не может быть двойного, если нет половинного, ни большого – если не мыслится нечто малое. Итак, соотнесенные имеют такое определение, а подобное не обязательно мыслится одновременно с не подобным, как и оные, так же, как и справедливость [не обязательно мыслится] одновременно с несправедливостью, и добродетель – с пороком. Ибо таковые [т. е. несправедливость и порок] суть скорее лишенность и уклонение от того, что принадлежит устойчивому состоянию (ἕξει)²⁸⁴, и не обязательно должны быть сопривносимы так же, как и [понятия], противоположные соотнесенным. Ибо неким уклонением от подобия является неподобие, а [уклонением от] справедливости – несправедливость. Поскольку же, согласно их искусству, лишенность вторична по отношению к обладанию (ἕξεων), то неподобие не будет принадлежать к числу мыслимых одновременно, будучи лишенностью и уклонением от подобия.

ИНОЕ. Имена соотнесенные как бы друг в друге имеют бытие, и с упразднением одного [из них] не существует и второго. Как, например, если упразднить большее, то вместе с ним всяко упразднится и меньшее; ведь нечто не будет меньшим, если нет большего, которого оно и является меньшим. Итак, если вы говорите, что и подобное является однородным (ὁμογενὲς)²⁸⁵ для соотнесенных <75.149>, то пусть оно, будучи упразднено, упразднит вместе с собой и не подобное, и, в свою очередь, пусть соупраздняется им. Но оно не соупраздняется, ни упраздняет; ведь если есть некий человек, и есть, допустим, что-либо не подобное ему, то с упразднением не подобного не соупраздняется сущее, т. е. человек, коему и было не подобным упраздненное. Стало быть, подобное и не подобное не принадлежат к числу тех [имен], которые говорятся по отношению друг к другу.

ИНОЕ. В отношении подобного и добродетели и противоположных им будет уместным [понятие] «больше» и «меньше». Ибо возможно сказать, не оболгав [того, о ком речь], что такой-то, например, подобен такому-то, и что он подобен более или менее, и что он более праведен, и что менее праведен. А в отношении большего и меньшего, двойного и половинного никто не скажет: «более больший» или «менее больший», или «более двойной», или «более половинный». Ибо на многих примерах доказывается, что виды качества (τὰ τῆς ποιότητος εἴδη) не допускают [применительно к себе понятия] количества. Так что, если [понятие] «подобное» включает в себя количество и допускает [применительно к себе] «больше» и «меньше», – в то время как «половинное» и «двойное» этого не допускает, – то, значит, оно не одного рода (οὐχ ὁμογενὲς) с соотнесенными.

ИНОЕ. «Больше» или «большее» есть усиление (ἐπίτασίς) и избыток (ὑπερβολή) некоей вещи, не несущее в себе указания на что-либо не подобное [ей] и противоположное. А «подобное» – не так. Ибо оно привносит указание на не подобное. Кроме того, из «не подобного» следует лишенность. Ибо утрата подобия соделывает неподобие. А «больше» и «большее», будучи усилением чего-либо, какую будет иметь утрату, или как в отношении его будет иметь место лишенность, подобно тому, как [это бывает] в отношении «не подобного»? Но никто не сможет этого сказать. Значит, «большее» разного рода (ἑτερογενὲς) с «подобным».

ИНОЕ, несущее в себе доказательство того, что тем, что Отец называв ется живым, всяко вводится и Сын, и что Он – не меньший Его

Если кто наименует [нечто] как большее, то он непременно и с необходимостью будет вместе с этим иметь в виду и нечто иное, чего [это большее] и является большим. Когда таков, значит, смысл [этого наименования], давай исследуем в соответствии с ним Божественное рождение и поупражняемся в рассуждении об Отце и Сыне.

Итак, когда Отец называется большим, то [этим] всяко вводится и то, что находится в [некоем] отношении к Нему (τὸ ἐν σχέσει τῇ πρὸς αὐτὸν): я имею в виду указание на Сына, под Которым христоборцы понимают «меньшее». Следовательно, раз вместе с Отцом с необходимостью введен и Сын, давай исследуем, каким образом Отец будет иметь «большесть». Ведь если Сын – по природе Бог, как и Отец, по природе Благой, по природе Творец, по природе Царь, то в чем будет «большесть» Отца, когда и Сын обладает [всеми] этими [свойствами] в совершенстве? Ибо если [Сын] не обладает [ими] в совершенстве, то как будет Богом тот, кому недостает какого-либо из благ? Ибо лишенный необходимо присущего Богу совершенства не будет Богом по природе, а Сын – Бог по природе. Значит, Он совершен, как и Отец. Поскольку же совершен Сын²⁸⁶, то, разумеется, Он не меньший. Но домостроительно Он называет Отца большим Себя: либо потому что Он стал человеком, – предоставляя природе Божества превосходить [природу существ] сотворенных, – либо, предоставляя «большесть» как Отцу, ни в чем не будучи меньше Него по логосу сущности. Ибо так Он будет и подлинным порождением, и воистину образом Родившего, – не в чем-то ухудшенным, но сохраняющим всецелое с Ним сходство (ἐμφέρειαν), – единственно ради приличия (διὰ δὲ μόνον τὸ πρέπον) воздавая, как Сын, Отцу честь «большести».

Возражение как бы от лица еретиков. Отец, говорят они, был всегда, а Сын не всегда; как же не будет большим пребывающий присно по сравнению с не таковым? Как же не меньший пребывающего присно не присно сущий? Если же Отец болий Сына, то, значит, и иносущный (ἑτεροούσιος) по отношению к Нему.

Опровержение на это. Нужно было, любезнейшие, чтобы не так худо и неискусно был предложен этот поистине мудрый вопрос, подобающий вашему невежеству. Ибо, предлагая нам в отношении Отца и Сына иносущие (τὸ ἑτεροούσιον), вы невежественно тщитесь произвести доказательство от «большести» и «меньшести», как если бы те, которым свойственно допускать в отношении себя эти [определения], с необходимостью обладали бы иносущностью (ἑτεροουσιότητα) по отношению друг ко другу. Ведь и у всякого дерева по отношению к дереву, и у камня по отношению к камню, и у человека к человеку – логос сущности один и тот же. Присуща же им, однако, и «большесть», и «меньшесть»: ибо дерево оказывается в чем-то бо́льшим [другого] дерева, и подобным же образом меньшим. Итак, коль скоро и в отношении единосущных зафиксировано [употребление понятий] «большее» и «меньшее», то напрасно вы приводите такое доказательство в пользу иносущности Отца и Сына и через то оказываетесь ничуть не менее пустословящими. Ибо, будучи равен Отцу, Сын домостроительно возлагает на Себя «меньшесть», как было показано.

ИНОЕ. О лишенных природного подобия по отношению друг ко другу и разнящихся по логосу того, как они существуют (κατὰ τὸν τῆς φύσεως λόγον)²⁸⁷, судят скорее в категориях «подобное» и «не подобное», а отнюдь не «большее» и «меньшее». Если, стало быть, Отец – одно с Сыном по логосу природы, то пусть скажут нам горе-исследователи, каким образом будет иметь место в отношении Их «большее» и «меньшее»? Если же [вами] вводится совершенно отстоящий и отделенный от Отчей сущности Сын, и вы считаете Его другой природы, то как совершенно разнящиеся по логосу того, как они существуют, допустят сравнение друг с другом? Ибо не избежать посмеяния, сравнивая между собой вещи, не имеющие ничего общего и говоря [например], что солнце ярче дерева. Итак, если разнородные [предметы] оказываются и не допускающими сравнения друг с другом, то невежественно положение, вводящее [определения] «большее» и «меньшее» в отношении Отца и Сына, – если действительно Они, по-вашему, не одной и той же сущности, – <75.153> и приводящее такое доказательство иносущия, которое [христоборцы] неизвестно откуда берут в отношении превосходящей все Сущности, которая ни с какой стороны не оставляет места для «меньшего», но требует подобающего ей совершенства, поскольку ничего нет низшего²⁸⁸ или несовершенного в Боге по природе, каковым и является Сын.

ИНОЕ. Христоборцы называют Отца большим Сына, неосмотрительно хуля и не разумеюще, как написано, ни яже глаголютъ, ни о нихже утверждаютъ²⁸⁹. Поэтому мы снова, противопоставляя их бредням правое слово, спросим их: «Скажите нам еще раз, о таковые, всегда ли был, как вы говорите, Отец большим Сына, или стал впоследствии? Ибо если Он в какой-то момент явился большим Сына, то, значит, что-то прибыло Богу и Отцу, и Он теперь является имеющим что-то, чего не имел прежде. Как же тогда Он был совершенным, не имея этого с самого начала? Но Он всегда был совершенным, следовательно – не был лишен большести, но всегда был таким, по-вашему. Но, любезнейшие, вы, наверное, и сами замечаете, что из-за “большести” и “меньшести” справедливо подвергается опасности и покажется, наконец, бессмысленной ваша посылка. Ибо называемое бо́льшим чего-то не было бы бо́льшим, если бы не присутствовало нечто иное и меньшее, с которым будучи сравниваемо, оно и явилось бы по отношению к нему бо́льшим. Итак, если Отец всегда был бо́льшим Сына, то всячески необходимо вместе с Отцом вводить и Сына, по отношению к Которому, как, по-вашему, к меньшему, Он и явился бы бо́льшим. Итак, если, согласно вашей посылке, Отец потому есть больший Сына, что Он был присно, а Сын – не так, то, поскольку [Сын] показан соприсносущим и сосуществующим с Отцом, Он будет и ничем не меньшим и не иносущным по отношению к Нему. Ибо в силу чего, не сосуществуя, Он был бы лишен равенства, в силу того же, наоборот, поскольку сосуществует, Он никоим образом не лишится его. А в отношении во всем друг с другом схожих по природе и не измеряемых по величине какое будет иметь место «большее” и “меньшее”»?

ИНОЕ. Если Отец болий Сына, согласно вашей, о христоборцы, посылке, то как Павел усваивает Ему равенство, говоря: «Иже во образѣ Божіи сый, не восхищеніемъ непщева быти равенъ Богу, но Себе умалилъ зракъ раба пріимъ и образомъ обрѣтеся якоже человекъ, смирилъ Себе»²⁹⁰? Итак, если образ вочеловечения (ὁ τῆς ἐνανθρωπήσεως τρόπος) несет в себе смирение и названное здесь умаление, то всячески необходимо, чтобы у Сына прежде вочеловечения сохранялось равенство по отношению к Богу и Отцу. Ибо отсюда нам видно смирение. Ведь если Он Сам по Себе был меньшим и прежде смирения, то куда снизошедшим покажется, и какой для нас [будет] образ смирения?

<75.156> ИНОЕ. Если за приятие смерти видим Иисуса умаленаго²⁹¹, по слову Павлову, то прежде страдания, значит, в Нем не было меньшести. А коль скоро [Павел] сказал так, то необходимо следует, что Он совершен. Будучи же совершенным и уравниваясь в совершенстве с Отцом, Сын, конечно, не примет в Себя меньшесть [существ], не подобных [Отцу].

ИНОЕ. Павел, свидетельствуя о равенстве, которым обладает Сын по отношению к Отцу, ясно говорит негде: «Иже во образѣ Божіи сый, не восхищеніемъ непщева быти равенъ Богу»²⁹². Говорит же и что Он умалился за пріятіе смерти²⁹³. Следовательно, поскольку невозможно, чтобы в одном и том же одновременно обнаруживалась и большесть, и меньшесть по природе, то нужно исследовать, как нам соблюсти и то, и другое в отношении Бога Слова и относить оба [эти определения] к одному и единственному [Сыну]. Итак, поскольку Он по природе Бог, Он будет равен родившему [Его] Богу; а поскольку стал человеком, – то о Нем говорится, что Он умалился. Если же кто отнимет от Его природного существования (φυσικῆς ὑπάρξεως) равенство и будет говорить, что оно не в этом сохраняется, то куда он ее тогда поместит? Или какое будет место для исключительности (τὸ ἐξαίρετον) Сына, если одно лишь умаление являемо по отношению к тропосу вочеловечения?

Снова насчет того же, – что Сын во всем равен Богу и Отцу, – с приложением и исследованием речения: «Аминь глаголю вамъ, яко не воста в рожденныхъ женами болій Іоанна Крестителя»²⁹⁴ и последующих [слов]

Возражение как бы от лица противников. И как бы был, говорит [наш оппонент], или равен, или подобен всесовершенному Отцу Христос, т. е. Сын, Который негде ясно говорит, что «не воста в рожденныхъ женами никто болій Иоанна Крестителя, мній же во Царствіи Небеснѣмъ болій его есть»²⁹⁵? Ибо Сам Он, будучи меньшим по времени рождения от Святой Девы, исповедует, что Он тогда лишь превзойдет меру [праведников], достигших предела добродетели, когда настанет Царствие Небесное, как бы получая некую награду за [Свое] служение нам. А если так обстоит дело с Его природой, то как бы Он был подобен, хотя бы и показывался в равенстве по отношению к Богу и Отцу?

Опровержение на это по порядку. Рассмотревшие относящееся к ней [т. е. природе, христоборцы] весьма безумно и невежественно восприняли смысл сказанного Спасителем нашим Христом. Ибо Он не для того, чтобы определить относящееся к собственной природе, говорит это, и не как некую великую и завидную похвалу прилагает к Себе превосходство над мерой Иоанна Тот, Кто похваляется достоинствами Бога и Отца и все, что принадлежит Оному, имеет в Себе по природе, по каковой причине и вопиет: «Вся, елика имать Отецъ, Моя суть»²⁹⁶. Отец же имеет всесовершенство (τὸ παντέλειον); следовательно, – самодовлеющ и совершен <75.157> рожденный из Него Сын. А если так обстоит дело с Его природой, согласно их словам, то как бы Он не был тогда подобен и равен во всем Произведшему (τῷ φύσαντι)?

ИНОЕ, через доведение до абсурда, приводящее к признанию того, что воззрение [наших] оппонентов ложно (κίβδηλον), и что так мыслить – невежественно

Глаголет негде Христос: «Не воста въ рожденныхъ женами болій Іоанна Крестителя, мній же во Царствіи Небеснемъ болій его есть»²⁹⁷. Но если приведенное по отношению ко Христу «мній» действительно означает величину возраста, то это же будет относиться и к самому святому Крестителю, в соответствии с принципами [толкования данного места]. [Значит], подобным же образом указывает на возраст [и фраза] «не воста болій». Но мы не истинным назовем это слово, поскольку божественное Писание словно бы изобличает их, говоря, что число всех лет, которые прожил Адам, основатель нашего рода, было 950²⁹⁸, и также предлагая [примеры] иных, близких к нему по числу лет, рожденных женами, по слову Спасителя, тогда как проповедующий [Его] Креститель весьма молодым отошел из этой жизни²⁹⁹.

Стало быть, [слово] «болій», [сказанное] по отношению к нему, указывает не на возраст, а скорее на то, что он достиг высоты в добродетели и взошел на самые вершины возможной для человека праведности. Соответственно этому и в отношении Спасителя нашего Христа, противопоставленное «болий» не будет восприниматься в качестве указания на возраст. Ведь это было бы бессмысленно и достойно смеха – подразумевать, что величина возраста может быть большей высот добродетели. Ибо какое вообще сравнение друг с другом допускают такие вещи? Скорее, это будет вынужденно указывать на меньшую степень освящения (τὸ ἐν ἁγιασμῷ μειονέκτημα), так что и по отношению к Иоаннову жительству Сын явится вторым. Поскольку же эта хула в себе самой несет свое изобличение, то мы отказываемся так думать.

[Аргумент] как бы от лица противников. Приводя, говорят они, простое и наиболее бесхитростное рассмотрение сказанного Спасителем, мы веруем, что Он изящно сказал, что меньший возрастом по рождению с плотью [Христос] будет в Царствии Небесном бо́льшим [даже] и совершенного в отношении [созерцаемой] в человеках добродетели [Крестителя]. Стало быть, [слово] «мній» указывает нам на Господнее лицо, а о том, что св. Креститель достиг подобающего человеку совершенства в благочестии, свидетельствуют слова: «не воста в рожденныхъ женами болій». Но и столь великого превзойдет Христос. Что в этом нелепого?

Опровержение на это. Если ничего в этом нет нелепого, то необходимо не просто сказать [это], но исследовать; ибо, я полагаю, нужно ревностно сражаться за божественные словеса, а вовсе не из простейших рассмотрений собирать распознавание, поскольку [небрежность] видится наносящей нам в высшей степени великий вред (ὅτε δὴ μάλιστα πολλὴν ἡμῖν ἐμποιοῦσα τὴν ζημίαν ὁρᾶται)³⁰⁰. Чтобы, значит, и мы поняли сказанное так, как вы говорите и советуете [понимать], пусть словом «мній» будет изящно обозначен Спаситель. Итак, Он некоторым образом <75.160> превзойдет св. Крестителя в Царствии Небесном. Или как Он будет бо́льшим его? Ведь никто из разумных, я полагаю, не подумает, будто по количеству времени от рождения. Ибо как бы кто мог и опередить Его вечное предшествование (τὸ ἀεὶ προβαδίζον αὐτοῦ), всегда сопутствующее и сопротяженное [всем] периодам времени? Ведь каким образом [точки], находящиеся на вращающихся окружностях, всегда устремляются вперед, удаляясь от места, догоняющего [их] и находящегося позади, так и шествующие по шкале времени (οἱ τὸ ἐν χρόνῳ τρίβοντες μέτρον) навсегда стяжали в себе большесть по отношению к последующим. Стало быть, не в этом превзойдет Христос св. Крестителя. Придется, значит, по необходимости сказать, что [Он превзойдет его] по святости. Ибо как возможно иначе понимать в них большесть?

Но если [только] тогда, т. е. во время Царствия [Небесного], Он узрится большим, то, значит, теперь Он равен или меньший. Поскольку же само собой разумеется, что полагать Христа меньшим Иоанна помыслят [только] нечестивые, то они приписывают [Ему] равенство. Но да увидят они, что и эта их мысль не здрава. Ибо какое между ними может сохраняться равенство в святости? Как же не победит Христос с несравнимым преимуществом, когда видишь блаженного Иоанна, говорящим к Нему: «Азъ требую Тобою креститися»³⁰¹? Безъ всякаго же прекословія меньшее отъ большаго благословляется³⁰² и освящается.

ИНОЕ. Блаженный Предтеча возглашал иудеям: «Азъ крестихъ вы водою³⁰³. По мнѣ грядетъ мужъ³⁰⁴, Ему же нѣсмь достоинъ преклонься разрѣшити ремень сапогу Его: Той креститъ вы Духомъ Святымъ и огнемъ, Емуже лопата въ руку Его, и отребитъ гумно Свое, и соберетъ пщеницу в житницу Свою, плевы же сожжетъ огнемъ негасающимъ³⁰⁵». Что же на это скажут ставящие Господа в равную меру [святости] с Иоанном? Ибо еще не болій, если даже и будет [таковым] когда-либо³⁰⁶, согласно их мнению, чего ради утверждает, что сам он крестит водой, а Тот будет подателем Духа? И что сам он, как слуга, не дерзает даже ремень [обуви Его] развязать, а о Том говорит, что Он – Владыка. Ибо это означает фраза: «отребитъ гумно Свое». И говорит, что Он явится распределителем и как бы управителем подобающего каждому, так что праведного и благого Он по образу пшеницы вселит в небесные дворы, а оказавшегося неправедным сделает – по образу плевел – пищей огня. Но если он действительно был в равной мере с Тем, Кто немного спустя имел стать большим, то что же и сам не крестит Духом Святым, не очищает гумно свое и, облеченный Владычным достоинством, не судит вселеннѣй в правду³⁰⁷? Поскольку же ничего из этого блаженный Креститель не обретается делающим, а Христос делает [все это] с подобающей Богу властью, то, значит, Иоанн не равен столь превосходящему и возвышающемуся [над ним Господу].

<75.161> ИНОЕ. Обещая нам оставление [грехов] через веру, Божие Слово и лаголет чрез пророка Исаию: «Азъ есмь заглаждаяй беззаконія твоя, и не помяну»³⁰⁸. А поскольку Он уже пришел и родился от Святой Девы, и на земли явися, как написано, и съ человѣки поживе³⁰⁹, то [как бы] скрепляет печатью [это пророчество] для видящих Его проповедник и Предтеча, и как раз говорит блаженный Креститель: «Се Агнецъ Божій, вземляй грехъ міра»³¹⁰. Итак, если действительно Христос, согласно некоторым, будет большим Иоанна в Царствии Небесном и на это надеется в качестве почетной награды, то, значит, всяко был Он по справедливости не меньшим, но равным. Далее, как пребывающие в равной мере настолько отстоят друг от друга, что один может отымать грех мира и делать это самовластно, а другой становится требующим очищающего и освящающего? Ибо «азъ, – говорит, – требую Тобою креститися»³¹¹. Поскольку же большее видится не в нуждающихся в чем-либо, а в подающих [это], и один, как Бог, [подает] очищение грехов, а другой отнюдь не может этого делать, то он [т. е. Иоанн Креститель], стало быть, не равен столь отличному [от себя].

ИНОЕ, как бы вкратце и просто. Если, согласно некоторым, Спаситель будет большим св. Предтечи [только] в Царствии Небесном, то Он или равен, или меньшим является во время вочеловечения. Однако, меньшим – никак. Значит, и равном состоянии – ведь это, некоторым образом, больше приличествует [Ему]. Но если только действительно в отношении обоих сохраняется определение равенства, то пусть и Иоанн называется премудростію и силой³¹² Отчей, пусть провозглашается образомъ³¹³ и начертаніемъ и сіяниемъ ѵпостаси Его. Пусть и он носитъ вся глаголомъ силы своея³¹⁴; пусть слышит и он от Отца: «Сынъ Мой еси Ты, Азъ днесь родихъ Тя»³¹⁵ и «Сѣди одесную Мене, Дóндеже положу враги твоя подножіе ногъ твоихъ»³¹⁶. Пусть вводится и он как первородный во вселенную, пусть и ему поклонятся святые ангели³¹⁷, пусть говорит безупречно о себе: «Азъ и Отецъ едино есма³¹⁸. Видѣвый Мене, видѣ Отца»³¹⁹»; и еще: «Азъ есмь воскрешеніе и животъ»³²⁰; и «Азъ есмь хлебъ животный, иже сшедый с небесе³²¹ и даяй животъ міру³²²». Если же всем этим является Христос, то уже суть не призываемый невежественно в равенство с Ним [Креститель]. Как же тогда не покажется всякому, что весьма безграмотно думать, будто когда-то станет большим его Тот, Кто всегда пребывает таковым как Бог?

ИНОЕ. Если удивительный (ἀξιάγαστος) Христос узрится некогда превзошедшим добродетель Иоанна, то ничего в Нем нет великого, потому что и ангелы лучше него по логосу своей природы и по превосходству своего благоговения к Богу. Затем, куда нам деть мудрейшего Павла, <75.164> настолько выше ангелов поставившего Христа, насколько Божественная природа превосходит сотворенную? «Кому бо, – сказал он, – рече когда отъ Ангел: сѣди одесную Мене? Не вси ли суть служебніи дуси, в служеніе посылаеми?»³²³ Как же это Сын, превосходящий настолько больших Иоанна ангелов, так что Ему усесться и на седалище Отчем, словно нечто великое и заслуживающее доверия говорит о Себе, что Он будет большим его во время Царствия, хотя Он всегда обладает большестью? Разве не таков Тот, Кто в равенстве с Богом и Отцом?

ИНОЕ. Если блаженный Креститель был свѣтильникъ³²⁴, а Христос – свѣтъ³²⁵, то как свет будет поставлен в равное положение со светильником, и то, что привыкло светить – с тем, что нуждается в свете? А настолько всегда превосходящее как, будучи в умалении, взойдет к большему?

ИНОЕ. Если имѣяй невѣсту женихъ есть, сиречь Христос, а другъ жениховъ, стоя и послушая, сиречь блаженный Креститель³²⁶, есть иной по сравнению с Ним, не только отличаясь числом, но и не обладая равенством в достоинстве и чести. Если один действительно является поистине сидящим во главе праздничного стола, то другой – участник праздника иного, и поэтому [первый] – более блистательный.

ИНОЕ. Сам блаженный Креститель негде говорит о Спасителе нашем, Христе «Грядый свыше, надъ всѣми есть»³²⁷. Затем, открывая свою собственную меру, говорит: «Иже сый отъ земли, отъ земли глаголетъ»³²⁸. Итак, если Спаситель пребывает в равенстве с ним, как еще не получивший большести, то ничто, естественно, не мешает и тому, чтобы присущие каждому из них в собственном смысле слова перенести на другого, так, чтобы разуметь св. Крестителя [грядущим] свыше и [сущим] надъ всѣми, а Господа – отъ земли. Но это абсурдно. Ибо один, как по природе сущий Бог, надъ всѣми есть, а другой, – будучи порожден дольней и низшей по отношению к Богу природой, – отъ земли есть³²⁹. Итак, не равен [Креститель Спасителю], но, скорее, уступит Христу победу с несравнимым превосходством. Как же будет чаять стать когда-нибудь большим Тот, Кто присно является настолько превосходящим?

ИНОЕ. По воскресении (ἀναβιωσιν) из мертвых Спаситель, обновляя в нас начальную благодать Духа, дунул на учеников, глаголя: «Пріимите Духъ Святъ»³³⁰. И снова негде Он говорит о Духе: «Яко отъ Моего пріиметъ»³³¹. Но и Духом Христовым Святой Дух называется в божественных Писаниях, согласно находящемуся в Деяниях Апостолов [пассажу]: «Прошедше же Асію³³² и Галатійскую страну, покушахуся в Виѳѵнію поити, <75.165> и не остави ихъ Духъ Іисусовъ»³³³. Итак, если, как имеющий некогда стать большим Иоанна, Христос до тех пор будет находиться в равенстве с ним, то пусть и Креститель обновляет в нас благодать Духа, пусть и он подает [Его], как это делал Христос, пусть и его [Духом] называется Дух, Который в Боге и Отце, пусть и он вопиет о Духе: «Яко отъ Моего пріиметъ»³³⁴. Но это даже только и помыслить – нечестиво. Стало быть, он не равен Христу, и не потом уступит [Ему] большесть, всегда будучи меньшим, и настолько уступая, насколько человек [меньше] Бога.

ИНОЕ. Показывая Себя сущим по природе Богом, Сын противопоставляет [Себя] твари и говорит: «Азъ отъ вышнихъ есмь, вы отъ нижнихъ есте»³³⁵. Стало быть, пусть говорит так и блаженный Креститель, как еще не уступивший Христу то, чтобы Ему быть в больших, если только это будет когда-нибудь, по мнению некоторых. Однако же, сам он говорит о себе, что он от земли есть, и не заблуждается насчет собственной меры. Итак, болій Христос, не имея стать таким когда-нибудь, но присно обладая преимуществом как Бог от Бога³³⁶, ибо это означают слова: «Азъ отъ вышнихъ есмь».

ИНОЕ. Блаженный евангелист Иоанн, точно истолковывая по природе присущее Сыну достоинство и показывая меру Иоанна [Крестителя], как слуги, так говорит: «Бысть человѣкъ посланъ отъ Бога, имя ему Іоаннъ; сей пріиде во свидѣтельство, да свидѣтельствуетъ о свѣтѣ. Бѣ свѣтъ истинный, Иже просвещаетъ всякаго человѣка, грядущаго въ міръ»³³⁷. Итак, докуда же тогда продвинется Христос, будучи сравниваем с Иоанновой мерой? Или как не всегда большим будет то, чему свойственно просвещать, того, что нуждается в просвещении, и требует подаяния [света] от облистающего?

ИНОЕ. Беседуя некогда с иудеями, Христос сказал: «Вы посласте ко Іоанну, и свидѣтельствова о истинѣ. Азъ же не от человѣка свидѣтельства пріемлю»³³⁸. Но если Спаситель выше и Иоаннова свидетельства, то, значит, Он не равный, но всегда больший и более значительный (ἀξιολογώτερος). А Тот, Кто таков, куда продвинется или как взойдет к чему-либо еще большему?

ИНОЕ. Блаженный Захария, отец по плоти св. Крестителя, когда приносил благодарение за него намешанными из пророчества словами, возгласил: «И ты, отроча, пророкъ Вышняго наречешися: предъидеши бо предъ лицемъ Господнимъ уготовати³³⁹ Ему люди совершены³⁴⁰». <75.168> И сам же он, будучи спрошен некогда иудеями, кто он есть, говорит: «Азъ гласъ вопіющаго въ пустыни: уготовайте (ἐτοιμάσατε)³⁴¹ путь Господень»³⁴². Итак, скажите нам, невежественно предполагающие, что Христос некогда придет к большему и только в Царствии Небесном превзойдет меру Иоанна, когда пророк мог бы не считаться по справедливости меньшим Вышняго? Когда проповедник и предтеча и исполняющий подобающее слуге служение восходит в равную меру с по природе Господом? Но, думаю, всякому понятно это слово. Итак, каким образом присно болій будет таковым по временам, если Христос [по-вашему] болий Иоанна [лишь] как имеющий стать [таковым] в будущем (ὡς ἐσόμενος)? «Мній же, – говорит Он, – во Царствіи Небеснѣмъ болій его есть»³⁴³.

Достаточно уже, по нашему разумению, испытав [заключающийся] в предыдущих [их аргументах] смысл и каждое из положений с подобающей точностью исследовав, и изобличив цель оппонентов как недобрую, мы решили, что пора противопоставить им положения, [идущие] от истины, и раскрыть мысль, [содержащуюся] в представленном речении. Ибо я думаю, что должно не только порицать тех, кто считает, будто Христос станет большим Иоанна в какой-то момент, как не лучшим образом мыслящих, но и самим предложением более истинных понятий убеждать их удерживаться от того, чтобы мыслить не должным образом.

Давай же, наконец, перейдем к чтению и, обобщив причины сказанного Спасителем нашим, Христом, научим слушающих, какова могла бы быть цель слова. Итак, – прямо здесь уже положим начало, – Іоаннъ, слышавъ во узилищи дѣла Христова, посла два отъ ученикъ своихъ, рече Ему: Ты ли еси грядый, или иного чаемъ?³⁴⁴ На это Христос ответил: «Шедша возвѣстита Іоаннови, яже слышита и видита»³⁴⁵, и перечислил великие знамения. Когда же ученики снова возвратились к блаженному Предтече, Спаситель говорит обстоящему Его множеству иудеев: «Чесо изыдосте въ пустыню видѣти? Трость ли, вѣтромъ колеблему? Человѣка ли, в мягки ризы облеченна? Пророка ли? Ей, глаголю вамъ, и лишше пророка. Сей бо есть, о немже есть писано: се Азъ посылаю ангела Моего предъ лицемъ Твоимъ, иже уготовитъ путь Твой предъ Тобою»³⁴⁶. Затем прибавляет к этому исследуемое [нами речение]: «Не воста в рожденныхъ женами болій Іоанна Крестителя, мній же во Царствіи Небеснѣмъ болій его есть³⁴⁷». И не до сих пор [лишь продолжается Его] слово. Ибо Он тут же продолжает: «Отъ дній же Іоанна Крестителя доселѣ Царствіе Небесное нудится съ нуждею, и нуждницы восхищаютъ е»³⁴⁸. В этих словах, как нужно заметить, имеет <75.169> завершение весь [данный] пассаж.

Следует же, думаю, вкратце рассмотрев каждую мысль, сказать о том, по какой причине стал узником св. Предтеча, из-за чего он расспрашивал Христа через своих учеников, действительно ли Он – Тот Самый грядый, и каков и почему был ответ Христа народу. Или что побудило [Христа] говорить, что никто не воста в рожденныхъ женами болій Іоанна Крестителя, и что мній будет во Царствіи Небеснѣмъ болій столь великого [мужа]? Итак, надобно переходить к истолкованию предложенных [речений].

Блаженный Креститель, предавшийся некоему невероятному и странному жительству и проводивший непривычный для иных путь жизни, недоступный для обычных людей, был предметом удивления (и весьма справедливо!) для иудеев; проповедуя же Христа, Который вот-вот придет, а лучше сказать – уже приближающегося, он едва не руку протягивает, [указывая на Него и] говоря: «Се Агнецъ Божій, вземляй грѣхъ міра»³⁴⁹. Поскольку же свидетельствуемый им Господь казался пренебрегающим служением, [следующим] из [данного] через Моисея Закона, вводя вместо него евангельское жительство, и в особенности то, что [в Законе было] в виде образа и сени, преобразуя в истину, то блаженный Креститель был не свободен от порицаний, как впавший в соблазн говорить заодно с ниспровергающим законное воспитание, по слову неразумных [людей]. «Если бы от Бога, – говорили они, – был Человек Сей, то не разорял бы субботу³⁵⁰. Что Он еще помимо этого затевает?» Не вовсе опровергая мысли иудеев, но, так сказать, высмеивая их, он притворяется, будто защищает Закон и подвизается за Моисеевы предписания (προσταγμάτων). Ибо тогда, как многие в то время беззаконствовали самым разнообразным образом, он выступает с обличением одного лишь Ирода и с отчаянной смелостью вопиет об Иродиаде: «Не достоитъ ти имѣти ея»³⁵¹; ибо он не придавал вовсе никакого значения тому, что может пострадать, до тех пор, пока не изложит ему, согласно предложенной цели, положение дел. Итак, праведник стал узником по тираническому повелению, и это происшествие постыдило склонных к обвинению [других] иудейских людей. Ибо это вынудило их любить [Крестителя], как страдающего за Закон, и сделало более расположенными верить тому, что он возвещал им.

Итак, Креститель своим страданием стремился как бы купить расположение иудеев и непослушание наиболее упорных [из них] (τὰς τῶν Ἰουδαίων εὐνοίας, καὶ τὴν τῶν σκληροτέρων ἀπείθειαν ἀγοράζειν ὥσπερ)³⁵². А поскольку, будучи причастником Духа Святого и еще от чрева матери своей исполненным пророческой благодати, он зрел меч тирана уже обнаженным и излучающим телесную смерть, то заботился о том, чтобы его ученики утвердились в вере во Христа Спасителя, и желал, чтобы они знали, – и притом весьма точно и без всякого сомнения, – что Он есть чаемый прийти во спасение всех. Так что это он домостроительно притворяется, будто не знает, дабы для уверовавшего ученики [его] снова оказались бы спутниками на пути к вере. Ибо образу мыслей [человека], страдающего не малой кичливостью, свойственно руководствоваться не советами учителя, но своими собственными мнениями.

Итак, он домостроительно и, скажу даже, <75.172> надев на себя, словно на сцене, маску незнающего, посылает тех из своих учеников, которые были наиболее рассудительными, и к тому же повелевает им расспросить и из собственных уст Спасителя узнать, Он ли есть чаемый [Мессия]. Когда же посланные уже пришли к Иисусу, то Он, поняв это, поскольку Он есть истинный Бог, оказал труждающимся еще большую честь и оказался тогда творцом необыкновенных [вещей] еще больше, чем прежде: ибо Он именно то домостроительно соделывал, – особенности в то время, – о чем пророки возвещали, что Он это совершит, когда при идет к нам. Итак, будучи спрашиваем, Он не прямо отвечает и говорит: «Аз есмь»³⁵³, но, словами пророческой проповеди представляя величие совершенных дел, говорит: «Шедше возвѣстите Іоаннови, яже видѣсте и слышасте³⁵⁴. Слышасте – через пророков; а видѣсте – исполняемые Мною [пророчества]». Но «тѣма же исходящема, – как говорит тот же Евангелист, – начатъ Іисусъ народомъ глаголати о Іоанне: Чесо изыдосте видѣти?»³⁵⁵ и далее по тексту. И об этом Христос сказал, опять же, по необходимости. Ибо, поскольку окружавшее Его множество слушателей узнало, что задавшие вопрос были из числа Иоанновых учеников, и что пришли они не как ищущие избавиться от своего собствееного незнания, но что это он их послал и уговорил спросить, то понял [Христос – как сердцеведец и знающий, что бѣ въ человѣцѣ³⁵⁶ – что всяко скажут некие и подумают в себе: «Если до сих пор не знает Иисуса блаженный Иоанн, то как же он указывал нам на Него, говоря: “Се Агнецъ Божій, вземляй грѣхъ міра”»?³⁵⁷ И от этого был бы большой вред для народа. Следовательно, врачуя приключившийся им недуг и устраняя вред от соблазна, Он говорит им: «Чесо изыдосте въ пустыню видѣти? Трость ли, вѣтромъ колеблему?»³⁵⁸ «Вы дивились, – [как бы] говорит Он, – блаженному Крестителю и даже многократно предпринимали труд путешествия к нему, преодолевая столь дальний путь по пустыне, многим потом приобретая [проистекающую] от этого пользу. И вот, значит, вы необдуманно и поспешно, – говорит Он, – дивились, если в самом деле думаете, что у него был столь легкомысленный ум, что он уподобляется тростнику, всегда готовому склониться туда, куда дует ветер. Ибо как он будет не таковым, если и правда исповедует, что не знает Того, Кого [на самом деле] знает, от некоего крайнего легкомыслия? Но если не трость, то что же вы изыдосте видѣти? Человѣка ли, в мягки ризы облеченна? Се, иже мягкая носящіи в домѣхъ царскихъ суть³⁵⁹. «Им-то как раз больше бы подходило, – говорит Он, – придерживаться легкомысленного образа мыслей». Ибо из-за чего бы столь строгому подвижнику, твердому и искусному в брани и против самих плотских страстей, прийти к такой невежественности? Ведь пребывать в такой легковесности мысли было бы свойственно душе, не строгостями, но <75.173> сластями мира сего наслаждающейся. Если же вы удивляетесь ему не как [человеку] в мягких [одеждах], то уступите аскезе подобающую ей надежность (ἀσφάλειαν). Если же в том, чтобы жить наилучшим образом (ἄριστα), нет никакого преимущества, и вы в равном чине поставите подвизающегося (τὸν πονοῦντα) и наслаждающегося, то что же вы, оставив прославление тех, кто в мягких одеждах и во дворах царских, дивитесь жизни в пустыне, бедному рубищу, и в особенности – верблюжьему волосу³⁶⁰? Но думаю, что устыдит вас заключающаяся в этом абсурдность, и вы скажете, что блаженный Креститель поистине достоин подражания. Значит, вы считаете его пророком? Да, пророком и даже превосходящим меру пророка. Ибо пророки предвозвестили, что [Мессия] придет, еще не видя [Его] пришедшим, а сей – и то, и другое». Итак, Спаситель выказывает во всех отношениях достойное удивления суждение о Предтече, дабы явить его проповедавшим истину, и свидетельствует Сам, возводя его в высокое достоинство и уверяя, что [сей] муж поднялся выше пророков. И тут же показывает, как рядом со Своими словами Он поставил речь Отца, дабы [Его] свидетельство о нем было бы неким образом запечатлено и подтверждением из Закона (νομικοῦ δικαιώματος). «Сей бо есть, – говорит Он, – о немже есть писано: се, Азъ посылаю ангела Моего предъ лицемъ Твоимъ, иже уготовитъ путь Твой предъ Тобою»³⁶¹. Затем, что Он сверх этого говорит о нем? «Аминь глаголю вамъ, яко не воста въ рожденныхъ женами болій Іоанна Крестителя, мній же во Царствіи Небеснѣмъ болій его есть»³⁶². Обрати снова внимание, какое домостроительство соделал Спаситель. Обширное и продолжительное слово сказано Им о св. Крестителе. А именно, Он опроверг мнение, от которого тот, вероятно, мог бы потерпеть вред. Сказав же, что он – лишше пророка³⁶³, [Христос] уже заслуживающим удивления и любви (ἀξιοθαύμαστον καὶ ἀξιεραστότατον) показал его слушающим. Затем, вдобавок к этому, Он говорит, что не воста въ рожденныхъ женами болій. Итак, поставив его как бы образом максимально возможной для рожденных женами добродетели, Он противопоставляет [ему] большее благо, т. е. только что достигшего Царствия и возрожденного Духом в сына Божия, дабы из того, из-за чего служит предметом удивления обладающий меньшим [достоинством], было видно, что в высшей степени замечательными (ἀξιολογώτατοι) являются причастники Царствия, и [таким образом] некоторые охотно бы приступили к тому, чтобы восхищати е³⁶⁴, оценивая превосходство его красоты, исходя из оценки [Спасителем] Иоанна. Ибо не что-то соперничающее с малым в отношении количества получит главу великого, но если что-то в сравнении с великим [своей еще] большей мерой побеждает и превосходит. Царствием же Небесным мы называем даяние Духа, согласно сказанному Христом: «Царствіе Небесное внутрь васъ есть»³⁶⁵. Стало быть, болий всякого рожденного женой удостоившийся возрождения [от] Духа. Ибо те еще зовутся чадами плоти, а эти, заявляя [своим] Отцом Бога всех, молятся, говоря: «Авва, Отче»³⁶⁶. Итак, если даже и присуща, говорит Он, рожденному женой исключительность в <75.176> делах [добродетели], то [все-равно] будет большим призванный в Небесное Царствие через то, чтобы ему уже не именоваться сыном жены, но стать причастникомъ божественнаго естества³⁶⁷, зваться уже чадомъ Божіимъ³⁶⁸, и если [даже] он будет меньшим более, [чем он], совершенных в навыке [добродетели], то может еще считаться дитятей малым и новорожденным.

А тому, что возрождение Духом не мало отстоит от меры Иоанна, или всякого рожденного женами, не внешний у нас свидетель, но не постыдится [засвидетельствовать это и] сам говорящий Иисусу: «Азъ требую Тобою креститися»³⁶⁹. Ибо вот, и он, хотя и обладающий совершенством в добродетели, просит благодати возрождения Духом, как имеющий благодаря ей стать большим себя самого и уже не быть рожденным женой, но преобразуемым в направлении Божественного благородства (πρὸς τὴν θείαν εὐγένειαν ἀναμορφούμενος). А еще больше укрепляет уверенность в этом Спаситель: «Ты, о Креститель, [говорит Он] обладаешь совершенством в благах», не сказав, что, дескать, и без освящения крещением, но как бы весьма соглашаясь в его необходимости, однако же домостроительно приберегая благодать для другого времени. Ибо именно это, я думаю, и означают слова: «остави нынѣ»³⁷⁰.

А то, что Царствием Небесным Он называет даяние Божественного Духа и посредством Него [прибывающее] верующим в Бога возрождение, не многого от нас потребует труда для очевиднейшего доказательства, но мы увидим это из самих речений Спасителя: «Отъ дній же Іоанна Крестителя доселѣ, – говорит Он, – Царствіе Небесное нудится, и нуждницы восхищаютъ е»³⁷¹. Ибо, когда Иоанн вопиял: «Уготовайте путь Господень, правы творите стези Его»³⁷², – то многие из слушающих, оставляя безобразную жизнь в грехах и устремлением к лучшему с понуждением [себя] и напряжением [всех сил] изменяя свой нрав (τρόπον) в сторону добродетели, показали себя рожденными от Бога посредством Духа, просвещенными умом и очищенными благодаря св. крещению. А если придерживающимся иного мнения кажется, что это сказано неправильно и вынужденно, то пусть они изучат, чего ради «отъ дній Іоанна, – говорит [Спаситель], – Царствіе Небесное нудится»³⁷³, как если бы никто прежде него не восхищал Небесное Царствие. Куда же тогда исчезнет надежда пророков? Что же будет делать столь великий лик святых, если окажется вне Царствия Небесного, которое тогда лишь начало быть восхищаемо, когда, по прошествии многого времени, явился, наконец, Креститель, глаголя: «Покайтеся, приближибося Царствіе Небесное»³⁷⁴? Но ведь понятно же, что было уготовано святым пребывать в Царствии и прежде, как сообразным образу Сына Его и поэтому предувѣденнымъ³⁷⁵ Богом и Отцом. А во времена Иоанна и позже даяние Духа и возрождение в Боге, [достигаемое] посредством св. крещения, восхищается верой.

Итак, когда это положение отовсюду подтверждено, то явно, что излишне предполагать, что Иоанн когда-либо будет большим Спасителя. Если же это истинно, то разрешено недоумение оппонентов.