Русские епархии в XVI-XIX вв., их открытие, состав и пределы. Опыт церковно-исторического, статистического и географического исследования. Том 2. (XVIII в.)
Содержание
Глава первая I II III IV VI VII VIII IX Глава вторая X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX Глава третья Глава четвертая XX XXI Глава пятая XXII XXIII XXIV XXV XXVI Глава шестая XXIX Глава седьмая Глава восьмая I II III IV V Глава девятая VI VII ХIII Глава десятая XXXII. XXXIII XXXIV XXXV XXXVI Дополнения ко второму тому Приложение I. Ведомость о монастырях – великороссийских и малороссийских – в 1764 г. при учреждении великороссийских духовных штатов Приложение II. Расписание епархий, сколько в них было и из каких губерний церквей и приходских дворов в 1782 году и сколько по общему рассуждению Синода и Сената на будущее время положено епархий, а при них церквей, приходских дворов и как называться архиереям Приложение № III. Распределение губерний по епархиям до 1784 года Ведомость о духовных правлениях, находившихся в русских епархиях Приложение IV. Из донесения епископа нижегородского Дамаскина о распределении сел по епархиям не соответственно их близости к епархиальным центрам и духовным правлениям Приложение V I. Города, оставленные за штатом, т. е. без уездов, в губерниях, не изменивших своего состава во время губернского деления при Императоре Павле Петровиче по указу 12 дек. 1796 года. II. Города, оставшиеся за штатом в губерниях, преимущественно малороссийских и западнорусских, изменивших свой состав, а некоторые из губерний изменили свое наименование во время деления губерний при императоре Павле Петровиче 1796 г. Приложение VI. Распределение губерний по епархиям в 1797 году, после разделения губерний при Императоре Павле I по указу 12 декабря 1798 г.
От автора
Выпуская наше исследование «Русские епархии в XVI–XIX вв., их открытие, состав и пределы... Казань, 1897 г., том первый (XVI–XVII вв.)», мы писали, что второй том исследования имеет обнять собой XVIII–XIX вв. Теперь необходимо сделать поправку к сказанному. Собранный нами материал по вопросу об открытии, составе и территориальном устройстве русских епархий в XVIII–XIX вв. оказался настолько обширен, что второй том исследования пришлось ограничить только восемнадцатым веком. Этот том даже в хронологических рамках одного XVIII века составил книгу более девятисот страниц с приложениями. Такой объем книги объясняется тем, что в целях сохранения внешнего и внутреннего единства всего исследования за вторым томом мы удержали характер исторического повествования с фактическим методом, как написан первый том, а не справочного только географического и статистического исследования.
Для облегчения чтения, ясности представления и географической наглядности ко второму тому, как и к первому, приложены: а) схематическая и синхроническая таблица образования – открытия и закрытия – русских епархий в XVIII в. и б) карта епархиального деления Русской Церкви в том же веке. При составлении очень сложной карты мы старались пользоваться всеми доступными нам древними картами и пособиями и быть, по возможности, точными в показаниях епархиальных границ; с другой стороны, мы сознаем, что составленная нами карта, как первый опыт, во многих отношениях далека от совершенства. Про нее составитель может сказать лишь одно: «quod potui feci».
В виду сложности и обширности географического и именного указателей ко всему нашему исследованию, эти указатели будут приложены к III-ему тому исследования, в который войдет история территориального устройства Русской Церкви, включая Кавказ и Среднюю Азию, в XIX в. Автор имеет горячее желание закончить свое исследование в возможно непродолжительном времени, а затем приступить к составлению русского церковно-исторического атласа, так необходимого при изучении истории Русской Церкви, «понеже историю честь без ведения географического есть, как бы, с завязанными глазами по улицам ходить», сказал Регламент почти 200 лет тому назад (О домах училищных... п. 8)
Автор.
Вступление
Краткий обзор церковных преобразований в связи с государственными в начале XVIII в. по смерти последнего патриарха. Практический взгляд Петра Великого на деятельность и средства церковных учреждений, долженствовавших способствовать внутреннему и внешнему могуществу государства. Преобладание государственных интересов перед церковными. Передача государственных. сборов с церковных, учреждений, духовенства и крестьян от местного епархиального начальства губернским властям. Учреждение губерний и изыскание средств для войны и преобразований, как причины, устранившие вопрос об открытии новых епархий и упорядочении их территорий XVIII века.
* * *
Начало XVIII века в истории России было периодом петровских преобразований в государственной и церковной жизни. Реформы Петра, и новые государственные стремления, начавшиеся еще со второй половины XVII в., теперь, благодаря необыкновенной энергии Петра, как-то сразу и очень заметно отразились на административном устройстве и порядках, в русской Церкви, а также на отношениях между церковью и государством, между церковной и гражданскими властями. В силу преобладания государственных, интересов Церковь, с её интересами, пользовавшаяся прежде особым вниманием со стороны русских государей, должна была уступить государству. Патриаршество, возвышавшее внешнее положение Церкви на Руси, закончило свой век. С последним годом XVII в. не стало последнего русского патриарха, имя которого писалось рядом с именем царя. Без патриарха не было возврата к тем временем, когда ни одно важное государственное дело не решалось без совета с духовной властью, когда ни одно важное предприятие или перемена в государстве не совершались без благословения русского первосвятителя. Правда, государство, сознавшее свое силу и значение, еще в лице отца и старшего брата Петра с их советниками обнаруживало стремление высвободиться из-под опеки церковной иерархии, но не решалось делать то, что в увлечении новизной сделал Петр. В общей Петровской реформе торопливо надломлена сила, хранившая национальное сознание русского человека; и быстро стал падать прежний религиозный склад русской мысли и жизни. Старая русская жизнь, несомненно требовавшая реформ и улучшений, но несомненно имевшая и добрые стороны, подверглась всецелой ломке. Высшая русская иерархия теряет государственное значение; из её среды имеют значение только отдельные личности, которые выдвигаются самим же Петром. Таковы сначала Стефан Яворский, Феодосий Яновский, а затем правая рука Петра – Феофан Прокопович. Но эти иерархи были далеко не то, что патриарх с его правами. Местоблюститель, правда, некоторое время удерживал за собой право писаться за именем Государя в указах, но это было только для формы. В 1716 г. в Воинском Уставе Петр Великий объявил себя монархом самовластным, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен, по силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, но своей воле и благомнению управлять.1
Самовластного монарха возмущали равенство духовной власти с самодержавной и «удивляющая народ слава», какую он находил в славе патриарха и епископов.2 Стремясь всеми мерами возвысить государство, Петр постоянно думал о том, чтоб на Руси не было второго Государя, Самодержцу равносильного и даже больше, и чтобы тень п. Никона не воплотилась в живой личности нового патриарха. Понятно, что при таком повороте в ходе государственной жизни церковь, в лице иерархии, никак не могла отстоять своей административной равноправности с государством; она не только уступила, но и подчинилась государству. Все направлялось к тому, чтобы церковь, в лице духовных властей, применялась к ходу государственной жизни и новых государственных стремлений. С государственных отправлений снята печать церковности и на многие церковные дела наложена печать гражданственности. Церковное управление, сохранявшее в себе остатки от удельного строя, постепенно вдвигалось в общий строй государственной администрации.
Под влиянием реформаторских стремлений, направленных к возвышению внешнего могущества государства и созданию материальных сил России, у Петра и его сподвижников, выработался утилитарный взгляд на религию и церковь. Они прежде всего заслужили внимание Петра постольку, поскольку могли служить условием внутреннего спокойствия и материального благополучия государства. Церковная кафедра, особенно в лице знаменитого Феофана Прокоповича, превратилась в политическую трибуну. Несогласие с царем и протесты духовенства старорусских людей карались жестоко. Царь не пощадил своего единственного религиозно-настроенного сына, когда не нашел в нем себе пособника. Высшая иерархия, в лице Игнатия Тамбовского, Досифея Ростовского, Исаии Нижегородского, также понесла жестокую кару за несогласие с царскими стремлениями. Не избежали немилости Петра и Стефан (Яворский), и Феодосий (Яновский), когда возвысили свой голос в защиту церковно-иерархических интересов.
Петра не столько занимала Церковь с её высшими задачами, направленными к нравственному развитию человека, как занимали флот, войско, европейские порядки. Отстав от религиозного образования в увлечении светской цивилизацией и реальной наукой, Царь искал знаний арифметицких, навигацких, инженерных и т. п., годных для разного рода мастерств.
У преобразователя, задавшегося мыслью возвысить царскую власть и могущество государей, не последней заботой было изыскание внутри России денежных средств, составлявших, по выражению самого Петра, артерию войны,3 которую, кстати заметить, он вел в продолжение всего своего царствования. При том же, денежные средства являлись не только «артерией войны», но и всех вообще преобразований. В этом отношении церковные учреждения с их средствами должны были служить государству.
16 октября 1700 года скончался последний русский патриарх Адриан. Смерть престарелого патриарха, далеко не сочувствовавшего Петру в его преобразованиях, развязывала руки царю. Правда, на первых порах Петр, видимо, не думал уничтожать патриаршества и даже намечал преемника Адриану в лице Афанасия (Холмогорского), во многом сочувствовавшего новым течениям русской жизни. Но угодный Петру иерарх 6 сентября 1702 года скончался. Имелся ли в виду у царя новый преемник, неизвестно. Известно, однако, что у советников Петра, в роде прибыльщика Курбатова, изобретателя гербовой бумаги в России, – этого сберегателя государевой казны, повсюдного зоркого надсмотрщика, как бы и из чего бы учинить прибыток государевой казне, были иные планы. Курбатов взглянул на положение церковных дел, как и Петр, с практической точки зрения. Будучи озабочен изысканием средств для предстоящих реформ; он с понятным рвением не допускал, чтобы в лице нового патриарха со всем его величием и могуществом явился защитник широких церковных интересов, не исключая и имущественных. Дальновидный прибыльщик предлагает царю с назначением нового патриарха повременить, поручив управление хорошему архиерею с пятью учеными монахами.
На монастырские и архиерейские имения и вообще церковную казну в проекте Курбатова обращалось особенное внимание. Для общего контроля над доходами церковных учреждений признавалось необходимым назначить надежного человека; духовную школу также предлагалось взять под контроль светского правительства.
Таков в общих чертах план предусмотрительного Курбатова по главным вопросам церковной реформы в области административной, финансовой и учебной. Нужно прибавить, что такой план оказался очень подходящим для Петра. Он вполне согласовался с его собственными мыслями.4
Не упраздняя патриаршего престола, Петр не назначил нового патриарха, поручив заведывание патриаршей областью Рязанскому митрополиту Стефану Яворскому с титулом блюстителя. Вместе с этим начинается постепенное систематическое ослабление церковной власти, которую могли называть и называли «другим лучшим правительством».
Судебные полномочия церкви сразу были сужены. Судные дела, бывшие в ведении патриаршего разряда по челобитьям разных лиц, тотчас по смерти Адриана отосланы в те приказы, которым подсудны были тяжущиеся. Жалобы по духовным, рядным и другим крепостям о вотчинах и поместьях переданы в Поместный Приказ.5 В 1701 году дела о наследстве, по сговорным и рядным записям и т. п. из патриаршего разряда переданы в Московский Судный Приказ. Эти указы Петра, ограничивавшие объем церковного суда, касались сначала только Патриаршей области, но скоро распространились на все епархии. В ведении церковного суда остались главным образом дела веры и частью брачные. Тогда же духовенство окончательно потеряло право печалования.6
Утратив большую часть своих судебно-юридических прав, духовная власть, по прикрытии Патриаршего Разряда, не в меньшей, если не в большей мере лишилась своих прежних владельческих прав. В январе. 1701 года восстановлен Монастырский Приказ – чисто государственное учреждение с обширными правами. Ему предоставлен не временный контроль экономических дел церковных учреждений, как-то было в Приказе Большого дворца, но полный надзор, граничивший с полным заведыванием имуществом патриаршего и архиерейских домов и монастырей. Восстановленный приказ в руках правительства явился надежным учреждением для утилизации в пользу государства церковной экономии; через него начался перевод церковных доходов в гражданское ведомство.7 Особым указом патриаршие чиновники только в духовном управлении подчинялись блюстителю патриаршего престола м. Стефану Яворскому, а «в мирском рассуждении» начальнику монастырского приказа боярину И. А. Мусину-Пушкину.8 У кафедральной казны в архиерейских домах царскими указами с грамотами из Монастырского Приказа посажены стольники-контролеры, во всем послушные Приказу.9
Началась переписка церковных, в частности архиерейских, вотчин. Для переписки посылались люди добрые из царедворцев.10 В равные места с этой целью разослано до 40 человек.11 Архиерейским приказным строго запрещалось расходовать оброчные и доимочные деньги без соизволения Великого Государя и указа из Монастырского Приказа, а равно производить мену пустовыми землями или давать взаймы и самим занимать. В случае нужды разрешалось бить челом в Монастырском Приказе и возможно чаще давать письменные приходные отчеты.12
Льготные грамоты были забыты. Церковные вотчинные крестьяне наравне со всеми платили всякие государственные сборы; сборы эти с увеличением потребностей увеличивались чуть не с каждым годом.13 Общее количество табельных, сверхтабельных и запросных сборов со двора к концу царствования Петра доходило до 20 руб.14 Понятно, что увеличение государственных платежей с церковных крестьян шло в полный разрез с интересами архиерейских домов и монастырей. Даже само духовенство, платившее дань своему архиерею, чуть не попало в тяглое государственное сословие. В 1707 г. священники и дьяконы, вместо действительной военной государственной службы, доставляли лошадей в драгунские полки; в следующем году натуральная повинность заменена денежной.15 В 1706 г. вышел указ, требовавший в патриаршей области и архиерейских епархиях по три алт. 2 ден. с церкви «без доимки и наддачи» на жалованье полковым священникам и на всякую церковную утварь на службу государя.16 Нуждаясь в деньгах, Петр в 1705 г. «для светской войны» велел сократить жалованье монахам и архиерейским приказным, получавшим в год по 10 руб. деньгами и по десяти четвертей хлеба, с 1705 г. стали выдавать только половину.17 Весьма доходные церковные оброчные статьи: мельницы, лавки, рыбные ловли, даже бани с 1704 года сделались государственными оброчными статьями. Можно привести длинный ряд фактов, свидетельствовавших о том, что в стремлении изыскать средства для реформ и войн, Петр обратил особенное внимание на церковные учреждения. Но и приведенных достаточно.
Денежные тяготы вызывали сильное недовольство среди тяглого населения. Царь гневно подавлял открытый ропот, но вместе с открытым всюду шел глухой ропот и против петровских преобразований, и против тех мер, которые предпринимались царем для подавления ропота. Само собой, понятно, что вследствие народного не сочувствия реформы Петра и исполнение царских распоряжений шли далеко не гладко. Сам Петр лучше всех понимал, что неуспех правительственных начинаний в значительной мере обусловливался непорядочным, административно-политическим устройством и разделением Русского Государства.
Будучи убежден, что внешняя безопасность и спокойствие народа внутри Государства много зависит от правильного и с благоразумием устроенного разделения Государства на части, и имея в виду «всенародную пользу и удобство присматриваться к денежным сборам и всяким делам», Петр в конце 1708 г. приступил к новому политическому разделению России на губернии. Высочайшим указом от 18 декабря 1708 года вся Россия была разделена на 8 губерний: Московскую, С.-Петербургскую, Киевскую, Смоленскую, Архангельскую, Казанскую, Азовскую (Воронежскую) и Сибирскую.18
К 1710 году закончился первый опыт разделения России на губернии с расписанием городов. Во главе губерний стали губернаторы из влиятельных лиц с широкими полномочиями, в качестве провинциальных администраторов.19 Епархиальные архиереи во многом должны были прислушиваться к голосу этих новых начальников, входивших в непосредственное сношение с самим царем.
22 февраля 1711 года учрежден Сенат, заменивший особу царя во время его отлучек. Новому высшему государственному учреждению губернаторы обязаны были доставлять все сведения по губерниям, а для быстроты сношений с Сенатом от всех губерний в Москве в канцелярии Сената должны были безотлучно находиться особые комиссары для принимания указов и для ответов по вопросам, касавшимся их губерний.20 Комиссарам предоставлялось право сноситься со своими губернаторами через особые почты, чтобы в делах не было прежней медленности, выводившей Петра из терпения.21
Учреждение Сената, губерний и введение фискальства по всей России22 помогали государю не только присматриваться к денежным делам, но и собирать деньги, необыкновенно нужные Петру для ведения войны.23
27 января 1710 года благодаря учреждению губерний, Петру впервые удалось определить государственные доходы и сличить их с расходами. В общие губернские доходы включены были государственные доходы с церковных учреждений.24 Таким образом, учредив губернии, Петр сразу воспользовался «удобством присматриваться к денежным сборам». После того, как весьма доходные церковные оброчные статьи взяты были на государя, а церковные крестьяне, а частью и само духовенство, в качестве государственных данников, стали платить деньги в губернию, государственная доходность с церковных учреждений очень увеличилась и составила значительную часть государственных средств. До учреждения губерний, эти доходы поступали в епархиальные приказы, а отсюда, далеко не все, через Монастырский Приказ поступали в государеву казну. Этот путь поступления денег для Петра мог казаться не совсем надежным. Поэтому с 1710 г. в отношении государственных сборов с церковных учреждений епархии заменены губерниями.
Для окончательного упорядочения государственных сборов с церковных учреждений в 1710 году были произведены переписи всех церковных крестьян по губерниям с показанием доходов с них. Тогда же составлены особые государственные окладные росписи и табели епархиальных городов с уездами (духовенства
и вотчин) по губерниям для доставления их губернаторам.25
Епархиальные территории в этом отношении совершенно раздробились. Например, 29 городов бывшей патриаршей области по финансовым сборам расписаны по разным губерниям, оставаясь в других отношениях в подчинении Патриаршему Казенному Приказу. В Казенный Приказ шли сборы только со столицы и 18-ти городов, ближайших к Москве.26 Из Коломенской епархии Орел и Кромы всякими сборами поступили в Киевскую губернию, а Ефремов в Воронежскую.27
Словом, в 1710 году произошла значительная перетасовка епархиальных городов с их уездами по денежным сборам во всех епархиях, так как территории и города двадцати великорусских епархий, существовавших в это время, пришлось распределить между восемью губерниями.28 Вотчины Крутицкого митрополита расписаны были по четырем губерниям: Московской, Киевской , Смоленской и Азовской.29 Само собой, понятно, что между Петровскими губерниями, как административными и финансовыми единицами, и епархиями, как церковно-административными единицами, не было никакого территориального соответствия. После распределения епархиальных территорий по губерниям в отношении государственных сборов, все государственные доходы с духовенства и церковных крестьян всюду из центральных архиерейских, отчасти и патриарших, приказов и монастырей переданы были в руки губернской власти, от которой шли в Монастырский Приказ.
От взора губернской власти не ускользали даже те сборы, которые должны были поступать в кафедральную и монастырскую казну. Зоркий присмотр за доходами церковных учреждений со стороны губернской и провинциальной власти вызывался особенно тем, что к 1710 году состоялось «определение» многих архиерейских домов. Это кафедральное «определение», т. е. назначение определенного содержания, сводилось к урезыванию средств «определенных» епархиальных кафедр до того, «без чего пробыть невозможно». Архиереям, по необходимости, приходилось просить у губернаторов, как милости, прибавки к ничтожным окладам. На все расходы Вятского архиерейского дома назначено было всего на всего 1000 руб.; затем, по прошению епископа Дионисия в Сибирский приказ, сибирский губернатор князь М. П. Гагарин 20 декабря 1710 г. прибавил еще 400 руб. из окладных и неокладных денег, собираемых в архиерейском доме, но с 1721 г. стали выдавать только по 1200 руб. Не одни губернаторы, даже воеводы проявляли свою власть при назначении и выдаче окладов архиерейским домам.30 Влиятельные крутицкие митрополиты не без труда выхлопотали прибавки к 1000 рублевому определению 350 руб.31
Все, что собиралось сверх определения, поступало в губернские канцелярии. Сверх определенные или остаточные суммы в некоторых епархиях значительно превышали определенные оклады. На содержание ростовского архиерейского дома полагалось 2014 руб. , остаточных было 5875 руб. 77 коп., в Рязанском архиерейском доме оставалось 1500 руб., отсылалось заопределенных 3404 руб. 34 1/4 коп., в Белогородском – оставалось 1500 руб., отсылалось 1600 руб., в Вологодском оставалось 1333 руб. 12 1/2 коп., отсылалось 1464 руб. 6 коп.32
Монастырский Приказ, распоряжаясь остаточными кафедральными суммами, брал на себя заботы о благоустройстве архиерейских домов, частью и монастырей, устройство школ, богаделен. Но будучи государственным учреждением, очень скупился выдавать деньги из «заопределенных сумм» на нужды церковных учреждений.33 Всегдашним темным пятном на Монастырском Приказе останется жалоба св. Димитрия Ростовского на Мусина-Пушкина, начальника Монастырского Приказа, за невнимательность его к великому делу народного просвещения.34 Особенно скупо отпускал Монастырский Приказ суммы на ремонты соборов и вообще церковных зданий. Кафедральные соборы иногда достаивались до того, что разваливались, но, к счастью, без человеческих жертв. Так случилось в Рязани,35 хотя рязанский архиерейский дом долго принадлежал к числу неопределенных.
Поглощённый государственными реформами и стремлением извлечь возможно больше из средств церковных учреждений на нужды государства, Петр почти не интересовался вопросом об открытии новых епархий, поднятым с особой силой в царствование его старшего брата Феодора Алексеевича, с целью упорядочения церковной жизни. Забыть про этот вопрос Петр не мог, но поднимать его было не в интересах Петра, хотя и он видел много нестроений в Русской церкви.
На соборе 1681–1682 гг. сами русские иерархи выставляли, как одно из главных препятствий к открытию новых епархий через выделение их из территорий старых, недостаточность средств. Теперь Петр особенно дорожил деньгами, принимая все меры к тому, чтобы урезать содержание даже существующих архиерейских кафедр. Поэтому ассигновки на содержание новых кафедр не входили в планы Петра. Кроме недостаточности средств русские иерархи указывали другую причину, почему им нежелательно было выполнить проект об открытии новых епархий. Как известно, выполнение царского предложения обусловливалось введением митрополичьих округов с подчинением митрополиту нескольких епископов. Таким образом митрополиты являлись до некоторой степени начальниками над подчиненными им епископами. Хотя такое епархиальное устройство было вполне канонично, но для русских иерархов, привыкших к самостоятельности, оно представлялось неудобным. Они боялись, как бы вследствие усиления митрополичьей власти в архиерейском чине не произошло церковного разногласия, а «меж архиереями распри и высости и в том несогласии и нестроении святой церкви преобидные и от народа молвы и укоризны».36 Петр принимал все меры к тому, чтобы в русских архиереях не было «высости». Он даже старался постепенно упразднить титул митрополита, который после собора 1681–1682 гг. носили почти все русские архиереи.37 Даже знаменитый Феофан Прокопович не получил высокого титула митрополита. По этим и многим другим причинам долго не заходила речь об открытии новых епархий в Великороссии, даже упорядочение епархиальных территорий сводилось к отдельным случаям отписки городов, иногда с уездами, от одной епархии к другой.
* * *
Воинский Устав, артик. 20 (Полн. Собр. Зак. Росс. Имп., т. V, № 3006, стр. 324.
Духовн. Регламент. Част. I, п. 7. (Пол. Собр. Пост. и Расп. по Вед. Прав. Исп. I, стр. 5–6).
Пол. Собр. Зак. Рос. Имп. IV, 2330, 2331. С. М. Соловьев. Истории России, кии. III, т. XVI, стр. 30–37. (Издание Общественная Польза).
С. М. Соловьев. История России, кн. III. т. XV, стр. 1359.
Полн. Собр. Зак. Рос. Имп. IV, № 1818. К. А. Неволин, Полн. Собр. Соч. VI, стр. 245–246.
Там же, IV, № 1876. К. А. Неволин, Полн. Собр. Соч., т. VI, 383–386.
Там же, IV, № 1829. ІІроф. Прот. М. И. Горчаков, «Монастырский Приказ», Спб. 1868 г., стр. 102 и др.
П. И. Шимко, «Патриарший Казенный Приказ», М. 1894 г., стр. 35–36.
Арх. Мин. Юст. – Мон. Прик. вязка 208, дел. № 6, л.л. 1–3. Напр., в 1704 г. при Устюжском архиерейском доме у казны назначен состоять стольник Андрей Решняков (Дела Мон. Прик., вязка 215, дело № 29); в Коломенской епархии в 1706 г. – стольник Иван Давыдович Щепотьев (по Монаст. Пр. кн. № 63, л. I).
Пол. Собр. 3. Р. Имп. IV. № 1834. Напр., в 1702 г. в Вологодской епархии производили перепись стольники Василий Кошелев, Андрей Вешняков, Иван Нелидов и Василий Богданович-Плохово (Арх. Мин. Юст. по Мон. Прик. кн. № 53. л. л. 105, 200, 249, 259–262, 267).
Арх. Мин. Юст. Монаст. Пр. 1702 г. вязк. 209. дел. № 21, ср. вязка 208-я, д. № 6.
Там же, Переписи, кн. Вятск. епархии № 55, л. л. 1–4. Такая память получена 16 окт. 1701 г. в вятском архиерейском доме. В ней, между прочим, рекомендовалось в архиерейском доме и приписных монастырях братию питать умеренно по древнему обыкновению без всяких излишеств и под страхом смерти запрещалось принимать в архиерейские вотчины беглых крестьян.
В 1707 г. по приход, кн. боярина И. А. Мусина-Пушкина с товарищами в разные приказы по Смоленской и Рязанской епархиям с церковных вотчин собиралось – в Военный Приказ (по 8 алт. 2 денги со двора), в Ямской – ямских полоняничных (по три алт. 2 ден.), в Адмиралтейский – корабельных (по 4 алт. с деньгой), в Ингерманлиндскую дворц. дел канцелярию конских и кормовых припасов (по три алт. 2 д.), в Приказ земских дел (по 10 ден.), в Монастырский Приказ драгунских денег на корм драгунским лошадям (по 11 алт. 10 ден.), в Александровскую слободу в Успенский монастырь (по 5 д.) (Мон. Прик. (Арх. М. Ю.) кн. № 66. л. 48 обор.).
Арх. М. Юст. Мон. Пр. кн. 1722 г. № 263 л. л. 51–55. ср. Арх. Св. Синода, дело 1723 г. № 178. Прот. М. И. Горчаков, «Монастырский Приказ», прил. стр. 150–151.
Проф. Прот. М. И. Горчаков «Монастырский Приказ», стр. 221–226. II. И. Шимко «Патриарший казенный Приказ», стр. 261.
Арх. Мин. Юст. (по Патр. Каз. Пр.) кн. № 198. л. 81.
Арх. Мин. Юст. Дела Сената по Кол. Эк. кн.2 (1730–1731 гг.) л.л. 83–84: Румянцев. Муз. Собр. Рукой, проф. Беляева, № 122 (1615 г.) П. С. З. Р. П. IV. № 1886. Описан. Док. и Дел. Арх. Св. Син., I, № 400, т. II, ч. II. № 1022.
П. Собр. З. Р. Имп. т. IV, № 2218. Вопрос об учреждении губерний при Петре или, так называемая, губернская реформа Петра Великого ныне достаточно разработана в таких капитальных трудах, как исследование проф. П. И. Мрочек-Дроздовского под заглавием: «Областное управление эпохи первого учреждения губерний 1708 – 1719 гг.». Незаконченная ученая работа историко-юридического характера. СПБ. 1876 г. В 1892 г. вышло капитальное исследование П. Н. Милюкова «Государственное Хозяйство в России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого», написанное преимущественно по архивным материалам. Второй отдел этого замечательного исследования занята, вопросом о губернском хозяйстве. В этом отделе автор вполне выяснил финансовое значение губерний в общей системе государственного хозяйства в России. Дополнением к названным исследованиям может служить ценная статья проф. М. Богословского «Исследования по истории местного управления при Петре Великом», помещенная в Журн. Мин. Народ. Просвещения, 1903 г., сентябрь, стр. 45–144. Автор её обратил внимание на высших административных лиц губернского управления. подчиненных губернатору, и их обязанности (воеводы и их товарищи, до 1705 г. стоявшие во главе уездов, коменданты, обер-коменданты, стоящие во главе провинций, совет ландратов, стоявших во главе долей).
К Московской губ. было приписано 39 городов – губернатор, боярин Т. Н. Стрешнев, 2 – к Ингерманландской, с 1710 г. С.-Петербургской, 31 город – губернатор, князь А. Д. Меньшиков, 3 – к Киевской – 55 городов – губернатор, ближний стольник, князь Д. М. Голицын, 4 – к Смоленской – 17 городов, губернатор, боярин П. С. Салтыков, 5 – к Архангельской (Архангелогородской) – 20 городов, губернатор, ближний стольник, князь П. А. Голицын, 6 – к Казанской – 72 города, губернатор, боярин П. А. Апраксин, 7 – к Азовской (Воронежской) 77 городов, губернатор, адмирал О. М. Апраксин, 8 – к Сибирской – 26 гор., губернатор Московский комендант, князь М. П. Гагарин. В указе, об учреждении губерний названы и расписаны все города; о губернаторах см. С. М. Соловьев. Ист. России, кн. IV, т. XVI, 35.
П. Собр. Зак. Рос. Ими. т. IV, №№ 2321, 2328. «О Сенате в царствование Петра Великого» См. специальное историко-юридическое исследование под таким названием С. Петровского (Опис. докум. и бумаг Арх. Мин. Юст. кн. III, Москва, 1876 г.)
С. М. Соловьев. История России, кн. IV, т. XVI, стр. 37.
Полн. Собр. Зак. Рос. Имп. т. IV № 2331.
Там же, т. IV, № 2330.
С. М. Соловьева, История России, кн. IV, т. XVI. стр. 35, Московская губ. – 1 110 097 руб.; Петербургская – 336 627 руб., Киевская – 114 857 руб., Смоленская – 83 258 руб., Архангельская – 374 270 руб., Казанская – 600 000 руб., Азовская – 154 933 руб., Сибирская – 222 080 руб.
Арх. Мин. Юст. Монаст. Прик., 1710 г. дело № 27, вязка 249. д. № 75, вязка 251, ср. Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Синода I, № 725.
П. И. Шимко. Патриарший Казенный Приказ. Москва. 1894 г., стр. 266. Приведем, хотя в примечании, эту роспись городов, так, как ей определяется состав бывшей Патриаршей области в важнейший момент ломки вотчинно-финансового строя русских епархий. В Петербургскую губ. поступили патриаршие города – Торопец и Ржев-Володимиров; в Архангельскую – Галич с пригородами и Кинешма, в Киевскую – Путивль, Белополье, Брянск, Севск, Карачев, Рыльск, Трубчевск, в Смоленскую – Мосальск, в Казанскую – Балахна, Гороховец, Темников, Вязники, Корсунь, Арзамас, Пенза, Юрьевец-Повольский и Мокшанск, в Воронежскую (Азовскую) – Нижний и Верхний Ломовы, Норовчатское городище, Троицкий Острог, Керенск, Саранск и его пригороды – Краснослободск и Борисоглебск. В Казенный (Патриарший) Приказ шли сборы со столицы и 18 городов бывшей Патриаршей области, вошедших в состав Московской губернии, таковы – Звенигород, Руза, Верея, Серпухов, Дмитров, Можайск, Волоколамск, Боровск, Калуга, Медынь, Таруса, Оболенск, Малый Ярославец, Алексин, Владимир, Переяславль-Залесский, Кострома с пригородами и Лух.
Опис. Док. и Д. Арх. Св. Синода, II, ч. I. № 129.
Провинции в отношении государственных сборов с вотчин церковных учреждений, после 1710 года, по губерниям распределялись следующим образом: 1. Московскую губернию составляли провинции: Московская, Переяславль-Рязанская, Костромская, Суздальская, Юрьев-Польская, Владимирская, Переяславль-Залесская, Тульская, Калужская; 2. С.-Петербургскую – провинции: Новгородская, Псковская, Великолуцкая, Тверская, Углицкая, Пошехонская, Ярославская, Белоозерская; 3. Архангелородскую – провинции: «Двинская, Вологодская, Устюжская. Галицкая, 4. Смоленскую – Смоленская; 5. Казанскую – провинции: Казанская, Свияжская, Пензенская, Уфимская; 6. Астраханскую – Астраханская, 7. Нижегородскую – провинции: Нижегородская, Арзамасская, Алатырская, 8. Азовскую – провинции: Воронежская, Елецкая, Тамбовская, Шацкая, 9. Сибирскую – провинции: Тобольская, Соликамская, Вятская, 10. в Киевскую из великорусских провинций вошли три: Белгородская, Орловская и Севская. Церковные крестьяне были расписаны по провинциям, причем во всех губерниях и провинциях их насчитывалось в 1722 г. 145 656 1/2 дворов; с них одних «канальных» денег собрано 29 131 руб. 50 коп. (Опис. Док. и Д. Арх. Св. С. II, ч. I. Прил. II).
Пол. Собр. Зак. Рос. Имп. IV, № 2415.
Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Синода, I, № 175.
Там же, I, № 44. Сенатом 1711 г. 13 августа указано с вотчин Крутицкого митрополита в Московской, Киевской, Смоленской и Азовской губерниях окладные и оброчные деньги собирать в архиерейский дом, вероятно в виду разбросанности этих вотчин. Из собранных денег в доме оставалось 1000 руб. в жалование, на домовый расход и домовым людям. Все, что предполагалось собрать сверх тысячи рублей, и другие сборы, помимо окладных и оброчных, платилось в губерниях без доимки (Полн. Собр. Закон. Рос. Импер. IV, № 2415).
Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Синода. I, №№ 44, 48, 175: Арх. Св. Син. дел. 1732 г. № 124 (в Опис. Док. и Д. Арх. Св. Син. XII, № 64), дело 1733 г., № 128.
Опис. Докум. и Дел. Арх. Св. Синода, I, №№ 37, 44. 66, II. ч. I. № 666, II, ч. II, № 1022 и др., VII, № 117.
С. М. Соловьев. История России, IV кн., XVI т.. стр. 24–25. В мае 1707 года св. Димитрий писал в Москву: «Я, грешный, пришедший на престол ростовской паствы, завел было училище греческое и латинское, ученики поучались года два и больше и уже начинали было грамматику разуметь, но, попущением Божиим, скудость архиерейского дома положила препятствие, питающий нас вознегодовал будто бы много издерживается на учеников и учителей, и отнято все, чем дому архиерейскому питаться, не только отчины, но и церковные дани и венечные памяти». В параллель с этой жалобой можно поставить прикрытие в 1709 г. Казанским губернатором Апраксиным школы, заведенной митрополитом Тихоном (П. Покровский. Казанский архиерейский дом, его средства и штаты, преимущественно до 1704 г. Казань. 1906 г. стр. 225–226. Из названного сочинения можно видеть, в каком положении вообще находились архиерейские дома в период петровских реформ.).
Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Син. VII, № 117.
И. Покровский. Русские епархии в XVI-XIX вв. т. I й (XVI-XVII вв.). Казань. 1897 г. Глава IV.
Там же, Приложение I.