Монашествующие

Монашествующие – главное, основное, ядро жителей, которые живут здесь до самой смерти и представляют всю суть, весь смысл монашеской жизни и самого существования монастырей. В обители они обыкновенно проводят большую половину своей жизни; так, из теперешних монахов есть человек 15, проживших здесь более 40 лет, три – по 50 лет, 1 – 62 года и т. д. Понятно, что монашествующие, находясь так долго под влиянием всех местных условий жизни, могут считаться типическими представителями этой жизни.

В настоящее время всех монашествующих 228 человек⁸. По сословиям они распределяются так: крестьян 137 человек, мещан 43, из духовного сословия 18 (из них 15 – сыновья дьячков, 2 – диаконов и 1, сам настоятель, – сын священника), из купеческого сословия 7, отставных унтер-офицеров 5 (между ними 1 квартирмейстер, 1 отставной кузнечный мастер Архангельского порта и т.д.), отставных рядовых солдат 4, кантонистов 3, бывших дворовых людей при крепостном праве 3, дворян 2⁹; далее имеется: 2 сыновья обер-офицеров, 1 отставной титулярный советник, 1 сын титулярного советника, 1 сын соборного сторожа г. Орла и, наконец, 1 казак Полтавской губернии. По месту происхождения распределяется этих монашествующих такое:

Из Вологодской губернии ______________________________ 49

– Архангельской _____________________________________ 46

– Вятской ___________________________________________ 38

– Олонецкой ________________________________________ 13

– Новгородской ______________________________________ 12

– Тверской __________________________________________ 10

– Петербургской _____________________________________ 8

– Ярославской, Владимирской и Тульской по _____________ 4

– Костромской, Пермской, Московской, Рязанской,

Воронежской и Орловской по ___________________________ 3

– Курской и Казанской по _____________________________ 2

– Нижегородской, Полтавской, Киевской,

Харьковской, Таврической, Самарской,

Уфимской губ. и из Енисейской области по ________________ 1

(место происхождения 14 монашествующих не обозначено).

He безынтересно также знать, в каком возрасте пришли в монастырь теперешние монашествующие; с этой стороны оказывается следующее: 13 лет пришли 3 человека, 14 лет – 4, 15 лет – 4, от 16 до 20 лет – 23, от 20 до 25 лет – 68, от 25 до 30 лет – 56, от 30 до 36 лет – 38, от 36 до 45 лет – 24, от 45 до 48 лет – 5, 51 года – 2 человека и, наконец, сам настоятель прислан в обитель 65-ти лет.

Отсюда видно, что север России доставляет главный контингент населения, что члены этого населения обыкновенно люди простого непривилегированного звания и приходят сюда для отречения от мирской жизни не на склоне лет, не после того как они пожили в миру и испытали в нем все прелести и превратности, а в молодом цветущем возрасте, в том возрасте, когда человек во всех отношениях наиболее производителен и наиболее светло смотрит на мир (до 30-летнего возраста 69,2%, до 36-ти 86%).

Из некоторых исторических данных, а также из книги об умерших монахах за последние 60 лет можно видеть, что состав населения во все время существования обители весьма мало менялся по своему званию и месту своего происхождения, и что север России всегда доставлял и поддерживал основное ядро её населения, так что Соловки вполне справедливо – можно назвать мужицким царством. Между прочим, в начале нынешнего столетия было гораздо больше, чем теперь, монахов из отставных солдат, несших военную службу в самом монастыре; такие солдаты, прослужив 25 лет и получив полную отставку, обыкновенно навсегда оставались в монастыре.

Хотя все монашествующие – «равная братия во Христе», но в своей среде, между собою, они резко различаются и притом во многих отношениях. Между ними прежде всего есть монахи священники, которых теперь 43 человека; затем монахи диаконы, 30 человек, далее, просто монахи (так называемые монатейные, т. е., носящие мантию – отличительный внешний признак постриженного монаха) 96 человек, и, наконец, 59 послушников. Таким образом настоящих монахов имеется теперь 169 человек¹⁰.

Иеромонахи, не говоря уже о существенной разнице при совершении богослужения в храме, получают лучшую келию, большее жалованье, пользуются большим почетом со стороны богомольцев, послушников и простых монахов, имея право благословлять их. Подходящий под благословение обыкновенно снимает шапку, кланяется и, получив желаемое, целует руку, – все это приятно льстит самолюбию иерея, особенно иерея из крестьян. Далее иерейский сан навсегда освобожден от черных и трудных работ (впрочем, есть исключения, напр., теперь есть один священник –кожевник, занимающийся выделкою кожи на заводе). Вообще священники–старшая братия в монастыре, пользующаяся более почетной, легкой и свободной жизнью; это общественное положение – вполне прочное, наиболее выгодное, а потому крайне желательное для всех монашествующих, которые, в общем, смотрят на все и, в частности, на священнический сан с точки зрения здешних, земных интересов. И только как исключение, некоторые стремятся получить священство ради самого священства, т. е. для того, чтобы «предстоять пред престолом Божіим, чаще пріобщаться Святых Таин и молиться за своих родственниковъ»; а иные, малограмотные, не желают священства, боясь трудностей богослужения и длинных утомительных обязательных служб. От священника относительно молитвы больше спрашивается; он должен посещать все богослужения да, кроме того, еще дома читать правило перед причащением. «А посещение богослужений (по крайней мере при настоящем архимандрите) считается труднее работ. «Иди в церковь!», – «Чай я не поп, с меня довольно и послушания!» т. е. работы, – вот фразы, которые часто слышались между монахами.

Наконец, некоторые избегают священства, страшась ответственности пред Богом и считая себя недостойными такого высокого сана. Но все это чуть заметные светлые точки на общем сером фоне простого житейского расчета.

По общественной лестнице за священниками следуют диаконы, далее монатейные монахи и, наконец, послушники. Последние представляют переходную ступень от мирян к монахам. Послушник – не мирянин и не монах; – не мирянин потому, что официально исключен из этого общества, к которому принадлежал в миру до поступления в монастырь, освобожден от платежа каких бы то ни было податей и повинностей и причислен к монастырю; – не монах потому, что еще не давал никаких монашеских обетов пострижения и всегда может вернуться в мир. Часть послушников, с благословения настоятеля, после прочтения особой молитвы, носит рясу с клобуком, почему и называется монахами рясофорными, хотя на самом деле они совсем не монахи, так как не принимали истинного монашеского пострижения (впрочем, до 70-х годов они считались монахами, а затем, указом Св. Синода, эта переходная ступень уничтожена).

Послушники – ближайшие, непосредственные кандидаты в настоящие монахи; они – монашествующие, но не монахи.

Положение послушников в монастыре – служебное, низкое и настолько еще непрочное, что им не чужда боязнь изгнания из монастыря, в случае какого-либо проступка с их стороны (напр., недавно за неисправимое пьянство прогнали одного послушника после тридцатилетнего пребывания его в монастыре). Вообще, положение послушников во всех отношениях хуже положения настоящих монахов. Но если послушник полезен, выгоден монастырю своей работой или знанием, напр., если он хороший слесарь, плотник, то он может вполне сравняться с монахом по своему материальному положению и при прочих равных условиях скорее достигнет всех монашеских чинов. Монастырь дорожит нужными людьми, всячески награждает их и старается путем приписки или, еще лучше, пострижения навсегда удержать их у себя, причем нередко бывает так: сегодня богомолец, напр., слесарь, свободный, для обители чужой человек, получает 10 руб. жалованья в месяц; завтра – послушник, человек, можно сказать, свой, из своей семьи, и уже с жалованьем в 5–3 рубля. «Теперь уже он не уйдет из монастыря»! говорит в таких случаях начальство.

В настоящее время (кажется, со времени введения устава об общей воинской повинности) постричься в монахи можно не ранее 40 лет, а приписаться в послушники – не ранее 30. Прежде было совершенно иначе: для приписки в послушники не требовалось определённого возраста, а надеть монашескую мантию разрешалось в 30 лет. Впрочем, в Соловках обыкновенно постригали между 30 и 40 годами, и только с 1885 года стал в точности применяться новый закон.

Кроме упомянутых различий в общественном положении, монатейные монахи по своим же обетам представляют две степени: 1) монахи, принявшие обыкновенный монашеский чин пострижения, или, так называемую, малую схиму, или малый ангельский образ; 2) монахи-схимники, удостоившиеся вторичного, высшего чина пострижения – великой схимы, или великого ангельского образа,

Обе схимы представляют служение известным аскетическим идеалам и различаются только по степени, причем высшую степень можно принять только после продолжительного служения в низшей. Здоровый монах может сделаться схимником только на закате своей жизни – лет после 60, а больной – на смертном одре – гораздо раньше. «Соловяне» (так называют себя сами монахи) в здоровом состоянии, вообще, весьма редко надевают на себя схиму. Схимником может быть всякий монах, будет ли он простой монах или священник (в последнем случае называется иеро-схи-монах). Схимничество только тяжелое «го жизни, тяжелый крест, который может быть под силу весьма немногим и который, в тоже время, не дает никаких выгод в здешней бренной жизни; в настоящее время в монастыре имеется всего 4 схимника.