Сказание о Св. Софии Цареградской. Памятник древней русской письменности исх. XII века

Сказание о святой Софии в Цареграде есть один из древнейших памятников русской письменности, составленный по греческим источникам, преимущественно же по Апопиму (писателю времен Алексея Комнина (†1118), и древнейшее из русских описания св. Софии премудрости Божией, дорогой русскому народу по религиозно-историческим воспоминаниям.

Но памятнику этому не посчастливилось по обстоятельствам случайного свойства. Впервые он был издан в 1859 году Н.С. Тихонравовым, по списку Синодальной библиотеки XVI века, вместе с другим списком первой половины того же века, принадлежащим г. Буслаеву¹.

В 1872 году издатель Путешествия в Царьград новгородского архиепископа Антония (1200) П.И. Савантов, хотя и воспользовался Сказанием для объяснения некоторых мест в Путешествии Антония, и следовательно оценил по достоинству это древнейшее русское сочинение о св. Софии, но, к сожалению, почему-то не сказал ни слова о его древности и даже не упомянул о том, к какому именно веку относится та рукопись бывшей Новгородской Софийской библиотеки (в ней есть юсы), по которой он цитировал несколько довольно длинных отрывков Сказания².

Может быть, благодаря именно такому умолчанию, последний описатель Цареградской Софии г. Кондаков в своем прекрасном труде о византийских церквах и памятниках Константинополя не только не дал Сказанию подобающего ему первого места (по древности) в ряду русских письменных источников для описания св. Софии, но упомянув мимоходом о существовании Сказания, поспешил заявить, что он относит его к памятникам письменности, появившимся после 1453 года. «Св. София, – говорит он, – представлялась греко-православному миру идеалом церкви, и легендарное воспоминание о ней после 1453 года говорит, что в ней приделы были устроены еже на всяк день святым»³. А об этом, как известно, точно говорится в Сказании, но, как увидим, не в древнейшей его редакции (а в позднейших). Посему при обозрении Софии до ее разграбления крестоносцами в 1204 году, руководясь преимущественно Путешествием архиепископа Антония (1200), г. Кондаков вовсе оставляет в стороне Сказание, которое однако же местами было бы ему весьма пригодно для поверки указаний Антония, если бы он не относил Сказания к числу компилятивных произведения второй половины XV века.

Что такой взгляд на Сказание (независимо от его внутреннего содержания) неверен, очевидным доказательством служит печатаемый ныне список сего Сказания, относящийся по письму к исходу XIV или началу XV века. А что самое Сказание написано гораздо ранее, именно до разграбления Софийского храма латинами в 1204 году – это доказывается, во-первых, тем, что Антоний в своем описании святынь Софийского храма уже пользовался этим самым Сказанием, в чем каждый может удостовериться, прочтя те места, Сказания, приведенные им в примечаниях: 3, 18, 19, 24, 36 и 54.

Еще яснее это доказывается тем, что в нескольких местах Сказания, при описании украшений Софийского храма говорится определенно о том, какое место они занимают ныне (очевидно во время написания Сказания). Так, например, упоминая о кресте с Распятием на нем «в меру возраста Христова», говорится, что крест этот ныне стоит в сосудохранительнице… Далее, при указании места чудесного явления Ангела, давшего отроку клятву быть стражем св. Софии до его возвращения на место явления… то же говорится, что ныне место это обозначено «большой иконой Спаса» (а не фресковым изображением Архангела, как полагает г. Кондаков). Если бы сказание было написано после разграбления храма в 1204 году, то автор его не преминул бы упомянуть об этом, или, говоря о вышеозначенных предметах, выразился бы, что они находились прежде на упомянутых местах, но ни в каком случае не употребил бы выражения «ныне» (то есть во время написания Сказания).

Итак, Сказание написано, очевидно, ранее 1204 и 1200 года, и как следующее преимущественно Анониму – во второй половине XII века.

С помощью Сказания новейший описатель Софии может легче всего определить точное значение выражений Антония: «У алтаря направо, от алтаря налево», и т.п., на неопределенность которых сетует г. Кондаков⁴.

Затем, если упоминаемые в Сказании легенды и относятся, согласно замечанию г. Кондакова, «к позднейшей эпохе», то все-таки нельзя предполагать, чтобы они относились к эпохе, следующей за 1453 годом.

Подробное описание украшений главного алтаря, трапезы, амвона и первоначальной утвари Софийского храма 1204 года составляет богатый источник для описания Юстиниановой Софии. Кроме заимствований из греческого Анонима откроет и собственные наблюдения писателя, обличающие в нем одного из наших паломников XII века.

Г. Буслаев в своем предисловии к Сказанию, изданному по двум спискам XVI века⁵, отнесся к этому памятнику весьма внимательно и дал понять, что он считает Сказание древнейшим русским описанием св. Софии. Вот его слова, относящиеся, собственно, к истории этого памятника: «Надобно полагать, – говорит он, – что сказания о сооружении Софии уже в раннее время были внесены в нашу литературу в переводах с греческого и в подробном, и в кратких извлечениях». Краткое замечание это совершенно справедливо: по вышесказанному, мы имеем в Сказании памятник древней русской письменности, появившийся в ней не позже второй половины XII века.

Он не переведен буквально с греческого, но составлен по греческим источникам, с прибавлением собственных наблюдений и суждений русского Анонима. Таково, например, известие, которым оканчивается печатаемый ныне список, что греческое Сказание о построении Цареградской Софии, по мнению некоторых, по силе (по существу) принадлежит преемнику Юстиниана Великого – Юстину II.

Издаваемый список Сказания поправляет неправильное показание г. Буслаева, допущенное им в вышеупомянутом предисловии к спискам XVI века. Г. Буслаев, между прочим, говорит, что «при реставрации обрушившегося купола св. Софии (точнее, восточной стороны его), новый купол был поднят на 25 футов выше», тогда как в печатаемом ныне списке Сказания (конца XIV или начала XV века), отличающимся от всех доселе известных списков Сказания своим окончанием, заключается подробный рассказ о причинах падения купола и о его реставрации, и повествуется, что одна из причин падения купола во время землетрясения была та, что царь Юстиниан церковь св. Софии «высоку сотвори, да отовсюду видят его».

Это обстоятельство было принято тем же царем Юстинианом во внимании при реставрации упавшего купола, почему он «отсек (то есть уменьшил) первую высоту на саженей 5» (15 футов), то есть дело происходило совершенно наоборот: падение купола (вследствие землетрясения) повело не к увеличению, а к уменьшению его высоты, что гораздо естественнее, хотя это и уменьшило красоту внешнего вида дивного храма⁶.

Сказание, как и большая часть древних памятников, при переписке было дополняемо (внесением в текст примечаний на полях), исправляемо (не всегда удачно) и искажаемо (по ошибке писцов), в чем легко можно убедиться сравнением старейшего (из доселе известных), ныне печатаемого списка со списком XVI века, изданным г. Тихонравовым. Эти искажения и дополнения в достаточной мере исправляются настоящим списком, хотя и в нем все еще остается несколько мест, требующих разъяснения.

Печатаемый список Сказания составляет отрывок из какого-то (ненумерованного) сборника и принадлежит библиотеке покойного графа А.С. Уварова. Правописание русское, без юсов, каковой знак в этой рукописи употреблен всего однажды, в выражении «тщахꙋсѧ ко изношенїѫ его». Орфография некоторых слов позволяет предполагать, что писец этого отрывка был новгородец. Так, например, вместо «увѣдѣти» он пишет «увидѣти», и наоборот.

Кто составил это Сказание – утвердительно сказать нельзя. Но судя по тому, что оно было известно первому нашему описателю цареградских святынь, новгородскому архиепископу Антонию (в мире Добрыня Ядрейкович или Андрейкович), и что древнейшие списки оного (настоящий и которым пользовался П.И. Савваитов) идут из Новгорода – можно с достаточной вероятностью полагать, что Сказание это составлено или самим Антонием, или кем-либо из его спутников – новгородцем, хорошо знавшим по-гречески. Если же наше предположение верно, значит, Сказание составлено не позже 1200 года.

Архимандрит Леонид

Февраль 1888.

Было же в 5 год царствования царя Иустина, сына Иустиана. Вдохнул Бог в ум его создать церковь, какой не было создано от Адама. Написал воинству, и судьям, и начальникам, собирающим дань от всех стран. Как бы испытать их повсюду, прежде чем обрести столпы и подстолпия, над столпами и перед городом и прочую вещь, достойную для воздвижения церкви. Все же повеления от него получили, от идольских церквей, и от ветхих бань и домов собрали и послали к церкви Иустиана. И с покровами от всяких стран, от восточных и западных, от севера и юга, со всех островов, и даже от столпов римских, как Плутон, Нотарь, и послание писца Иустиана⁷. Жена некая послала от Рима именем Маркыя. Имела же как дар, вместо своих, святой же в Риме церкви ствятого Илии⁸, созданной от царя Аврыкияна, бив себе в грудь; зеленых же столпов достойных, принес полководец Константина от Ефеса, сделанных преждевременно. Как Маркый написал: церкви послали столпы, ровные в длину и в ширину, и ровные в меру; прочие же столпы, какие от Кизика, какие от Трояды, иные же от окружных островов, царь присылал князей, также и прочие и иные вещи принесены были; все вещи собраны были за полгода:

«В двенадцатый год царствования Иустиниана предыдущую церковь от Великого Константина созданную, до основания разоренную и вещи ее отдельно положил, не использовал преимущественно от нее, потому что многую и бесчисленную вещь уготовали ему».

Начал дома скупать вблизи той суши. И вначале у вдовицы именем Анна, дом был оценен на 85 литр золота⁹. Она же не хотела продавать, тогда посылал царь князей многих от вельмож своих просить, и все безуспешно. Пришел же сам царь и просил ее о доме ее; она же, увидев царя, упала перед ним, молясь и говоря: «Цены не хочу принимать в доме моем, в церкви же, которую хочешь создать, буду молиться, чтобы иметь мзду в день судный, и погребена (да) буду вблизи дома своего». Обещал ей царь похоронить ее тут (и) после строительства церкви поминать всегда, потому что свое имущество отдала. Есть же место в доме ее вся сосудохранительница.

Святой колодец и весь алтарь, и амвонное место до середины церкви, были же от привратника¹⁰ некого евнуха именем Антиох, оценены были только в 38 литров. Он скорбел, не хотел продавать имущество церкви. Иустиниан праведнолюбец, не хотел обижать своих чад, скорбел и печалился, что сотворил. Главный военачальник же, от имени царя, представляясь братом царя, обещал царю построить церковь с некой хитростью. Названный Уристанием, любил правду. И когда пришел к конному Уристанию, тот заключил его в темницу. На следующий день Уристания начал звать в темнице стражника и сказал: «Вижу, Уристаний, и волю царя сотворю». Привели же его к трону, пошел поклониться царю, и тут сказал, написавшему в ту куестеру и всем в собрании, про искушение верхового. Устав же был старый. Когда царь восходил на трон, тотчас привели верхового на объяснение, и до настоящего дня тихо ходят запряженные в колесницу кони.

Глава 3. Правая сторона до столпа святого Василия, была некоего Ксенофонта сапожника, который хотел дом свой прославить. Просил у царя не только принять дом, но и в почтении Уристания конного будет, и принимать поклоны от четырех всадников. Царь же высмеял это и повелел этому быть всегда, и в настоящий день Уристания конного сидеть ему посреди преграды, и поклониться в спину его на смех, прежде, чем он сядет в колесницу.

Это было до царствования благочестивого царя Багрянородного¹¹. Это и место поклонения честной иконы: Христа Бога нашего, и Владыки всех, и родившую Его Пречистую Богоматерь, и святого пророка Иоанна Предтечи. Облачившись внизу, как бывает при поклонении, в образ кажника, в белую одежду, а не багряную ткань, как нарицается князь тьмы.

Левая же сторона, выше столпа святого Василия и от церкви же некая часть, до Харитона кажника, продающего гусей, было продано с благодарностью.

Глава 5. Дальние же церкви, четыре притвора и баня и в округе их был дом Демьяна, Патрикия Селевских, оценен был на сорок литров золота и, приняв деньги, с большой радостью был отдан церкви.

Об основании. Царь Иустиниан размерил то место, и заложил вечный камень, алтарь же и длинные комары – основа, около основания великий верх; от комар же до вечного притвора, и на слабейшем и на густом основа.

О здании. При начале строительства, призвал патриарха Евтухия, и, сотворив молитву о воздвижении церкви, царь Иустиниан, руками своими принял сосуд с известью и, воззрев на небо, возблагодарив Бога, вложил в основание, первым, прежде церковного основания иную церковку позолоченную сотворил, прекрасную, круглую, во имя святого Крестителя, из камня дорогого, вблизи поставил охранника, называемую Крещение, чтобы пребывать ему там со своими боярами часто и обедать. Тогда и возвел позади палат до великой церкви, чтобы приходить ему часто незаметно, и достойное здание повелел построить. Мастер был же хитрый, имел по сто наемников, чтобы было всего десять тысяч и пять тысяч мужчин начали правую сторону, другие же также левую, со старанием делали дело. Ангел явился царю во сне. Был же там первый основатель-механик, и имел мудрость на строительство церкви. До сих пор варим в новом котле ячмень, и с водой размешав известь, и поместив в сосуд. В такую смесь вместе с вербным деревом и ячменем помещается в котлы; и делали корыта над четырьмя углами по 50 локтей в ширину, и по 50 в длину, и клали в основание. Да ни теплым его делали, ни холодным, но липким; и вверху корыт клали большой камень ровный в ширину и длину¹². И видели тогда, как дрожало железо на два локтя¹³, возвышающееся над основанием. Сделано было золото 300, 50, 2 кентинария¹⁴, как творец писал указ. Сребреники же приносили из палат и клали в часовнице. И как возносили камни на стены здания, на едином камне, принимали по одному сребренику. И это так было, так как никто никого не обидел и не богохульствовал. Один же от носящих камни, вознегодовал и, вздохнув, упал на землю. И здание делал все тот же военачальник, хранитель царского имения, и брат царя. Стены возвышались, великими столпами римскими зелеными ставшими, царь же в полдень не спал, но тщательно ходил и осматривал каменные бойницы и деревянные опоры. И видел, что все идет со старанием, все повеления принимали, и плату им давал, каждую неделю или дважды по одному златнику или более. Оделся царь в тонкую белую пелену и платок темный на голову свою покрыл и в руке держал жезл. Взошел на высокие комары, левую и правую покрыл. Был принесен сребреник от палаты в день субботний в 3 часа. Повелел военачальник всем строителям и хитрецам на обед идти. Пришел Игнатий, первый строитель, оставив сына своего на правой стороне здания, чтобы охранять ему деньги для строительства, отроку же было 15 лет.

Сидящему там отроку явился кажник, одетый в светлую одежду, прекрасен лицом, и сказал отроку: «Не скончаются дела тех, кто делает ради Бога, но оставь их и иди обедать». Отрок же сказал ему, что скоро придут начальники. Сказал же кажник: «Иди, скажи им, старающимся исполнить дело. Отрок же сказал, что не может оставить деньги, а то погибнет. Сказал же ему он: «Иди же быстро и скажи им, как вскоре придут и я клянусь, чадо, как святая София есть слово Божие, не уйду отсюда, пока не возвратишься, велено мне здесь быть и хранить то, что от слова Божия. Услышав же это, пошел отрок к отцу своему, и к прочим строителям, оставив ангела Господня хранить наставление. Поведал отрок отцу своему и всем прочим, взял отец его и привел к церкви Иустиниану и к бывшим там в церкви. И услышал царь это от отрока, и созвал всех кажников своих и показал каждого из них и сказал ему: «Кто из них?» Отрок же сказал, что ни один из этих не подобен тому кажнику, потому что в белых ризах был он. Сказал отрок и от лика его исходил огонь. Понял царь, что это был ангел Божий, и прославил Бога и возрадовался несказанно, потому что благословил Бог на дело его. И когда увидел Слово Божие, имел немалую печаль о церковном наречении. Оттуда принято таковое наименование о церкви да именуется Святая София, слово Божие, сказанное ангелом Господним. Царь Иустиниан помышлял, как к тому зданию не возвратить отрока, чтобы зранил святой ангел ту церковь, по клятве его, до скончания века. Так и сделал, богатством многим, почетным саном наградил отрока, на остров окрестный его послал советом и волею отца и отрока.

Было же это на правой стороне, где ныне хранится икона Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Воздвигнув на горнем месте высокие столпы и комары, скорбел царь, что не имел больше золота. Стоял он на горнем месте и хотел воздвигать верх в день субботний в 4 часа. Явился ему кажник в белых ризах и сказал ему: «Что скорбишь, владыко создатель рассвета, вели прийти некоторым вельможам своим, и я дам золота, сколько ты хочешь. Дал ему царь главного начальника Ивасилида строителя, и Феодосия Патрикия, ковника и слугу, с двумя десятками сосудов под одним облогом. С этим кажник отошел от золотых ворот, и я вился в трех лицах посланным. Слезли с коней, сзошли с кажником в палаты. Вынул медный ключ, светлый открыл одно здание, и было там насыпано много золота. Взял кажник лопату и дал им 180 кентариев. Они же взяли золото и пошли к царю, а кажника оставили там. Приняв это золото с удивлением, казал им царь: в какое место ходили?» Они же рассказали ему все. И пошел царь на то место с принесшими золото, и не нашли не одного здания. Удивился царь и понял, что это был ангел Божий, и это дар его и прославил Бога.

Когда хотел построить святой алтарь, царь подумал о световых окнах, и тогда в одной комаре велел сделать свет, как и в прочих частях церкви; а когда невозможно было сделать, тогда велел два делать. В один же день, в день субботний, в 5–8 часов, ангел Господень явился в образе царя и сказал ему¹⁵: «Сделай мне три светлых оконца во имя Отца и Сына и Святого Духа». И отошел в палату. Первый строитель не мог ему сказать ничего, потому что стал невидим, отошед в палату, сказал в церкви: «Ты, царь, не держишь слово. Ты велел прежде сделать два окна, сегодня ты пришел ко мне и сказал: трем быть окнам во имя Отца и Сына и Святого Духа. Сказал царь, что не выходил он из палат в этот день, и поведал ему матер явившееся видение. И сказал ему царь: «Во истину ангел Божий был. Как тебе заповедал, так и делай». Все изломы церковные¹⁶, внутренние и внешние, соединены железными ключами. Однако здание из извести, смешанной с древяным маслом. Послал царь троила Кувклисия и Федора епарха и Василида строителя в цветной остров¹⁷. И сделали там пирамиды, ровные в длину и ровные ширину, великие: Бог посереди них неподвижен; поможет им Бог ранним утром, и, посчитав их количество, послали в церковь. Длина пирамиды 12¹⁸ совершенно особенная¹⁹, поэтому хорошая, очень легкая, воздушная, полая и белая, легкая. Теми пирамидами построили 4 великих (комары) свода. Когда начали верх, по 12 рядов создавали, была молитва, и строили, и на тех 12 рядах положили честные святые мощи. И так делали до верха. Сделали молодой престол. И пол сделали предобрый из дивного пестрого мрамора. Позолотили сочетание мрамора и верх столпа, и перекладины свода, двухкровные и трехкровные. Позолота была толще пальца. Покрыли все вторые и третьи с первыми, и стороны вокруг и в 4 притворе покров позолотили чистым дорогим золотом. Пол церковный украсили различным мрамором; вокруг все украсили белым. Святой алтарь и все столпы и двери и все имеющееся в четырех алтарях, святую трапезную и семь степеней святительские, и сень над престолом и иные многие предметы сделали из серебра позолоченного, большой толщиной. Сень над престолом украсили различным жжением. Вверху установили золотой купол, длиной в 18 кентинариев и украшение золотое 6 кентинариев. И наверху крест золотой. Камней многоцветных 80 литров.

Святую трапезную хотели сделать из золота и серебра и камней многоцветных. Думали: соединить всякий предмет земной из золота и серебра, и камня всякого и бисера, из меди и металла, из олова и железа, и прочее в огонь горнила сложили. И когда смешалось все, вылили в образ²⁰ и когда остыло, вылили и поставили неоконченную. Когда совершенствует свой образ, не может человек понять или рассмотреть доброты, так как иногда видят золото. Иногда серебряный или каменный или другой образ различные вещи. На ногах же стоит, и степень около нее делает из чистого серебра и золота, и просто решили так украсить везде, чтобы все смотрели и дивились о несказанной доброте ее и чудесах. Сделали двери передние из чистого серебра и золота, и другие двери, покрыты медью, позолочены, было церковных дверей 365²¹. Хотели весь церковный пол сделать серебряным, и прибыл из Афин звездочет от Ерофея всесветного; известил ему, что в последние дни придет темное царство и взяли и отступили от того начатия. Месяц на все дни сребреники и обрели изношенным. Всякий предмет собран был за 7 лет и 5 месяцев, церковь же была создана десятью тысячами мужчинами, как было сказано прежде, с большим старанием, за 8 лет и за 10 месяцев, в общем, 16 лет и 4 месяца.

Амвон сделали из камня сардоника, место в надстолпии, столпы сделали все золотые с аспидным камнем, и с хрусталем и сапфирами; и верх амвона сделали золотой с бисером и светлым смарагдом, и сделали вверху крест из золота чистого в 100 литр, и большого бисера. В надстолпии поставили чаши золотые. Устье святого колодца, принесено было из Самарии, так и именуется, на нем Иисус Христос и Бог наш беседовал с самарянкой, и 4 трубы от Иерихона принесены были, в память о тех трубах, которые держали ангелы, когда падали стены Иерихона. Крест, который стоит ныне в сосудохранительнице, мерой пятилетнего возраста Господа нашего Иисуса Христа, как известно, измерен верными в Иерусалиме, и ради этого обложен серебром чистым и золотом и камнем многоцветным, и до нынешнего дня недуги различные исцеляет и бесов от человека прогоняет. Во всяком столпе, внизу и вверху, мощи святых сложили; сделали золотые священные сосуды, с двунадесятыми праздниками, различными образами и блюдца все золотыми сделали и камнем драгоценным с жемчугом, числом в одну тысячу; покров алтаря золотой с камнем драгоценным, триста, венцов по сто, да будет на каждый праздник разноцветные платы, золотые с жемчугом и камнем драгоценным в одну тысячу, вуали триста, по два кентинария золота, кадильниц 36, все золотые с камнем, по одному кентинарию, светильников триста, имели всего по 40 литров грознов, паникадил амвонных и алтарных шесть тысяч с двумя женскими и с притвором; приобрели же, 165, из Египта и Индии, и со всего Востока и Азии, и Запада. В устроение церкви такой праздник установили, взяли масла древяного, тысячу горшков. Поставили же и клирики, и прихожане до последнего одна тысяча, певцов же, сто, разделяющихся на две недели, давали клиросу окрестные келии по чину их, и певцам достойные комнаты. Сделали кресты большие золотые из всякого камня, имеющих цену по 50 кентинариев, и два светильника больших из стекла чистого, имели опоры все золотые; и вверху на них поставили свечи две большие, ценой один кентинарий золота, позолоченные с драгоценными камнями по одному кентинарию. Сделали иные большие подсвечники из чистого серебра высотой с мужчину, двести, да стоят в алтаре, на амвон же выделили все золото, собранное из Египта, 365 кентинарияев, до тысячи кентинариев. Великую дань собрал Константинополь, от царя персидского, и от многих иных. От одного Египта имели выделение в ту церковь, кроме священных сосудов, и сел, и приходящих туда. И от всякой вещи золотой церкви три тысячи кентинариев и пять. Иустиниан царь один начал, один создал. Чудо обступало тогда, видящих церковь, такую сияющую, и была вся светлая от золота и серебра, и жемчуга, и от прочего украшения. Удивлялись видящие различный мрамор, как море, или четыре реки, непрерывно текущие, четыре церковные реки, исходящие из Рая, и установили закон для каждого, по грехам своим встанет на них, сотворит крестное знамение возле колодезя и притвора, и львы каменные испускали воду из уст своих; на правой стороне сделали море, на одну пядь над возвышением воды восходит лестница. Прямо поставили набирающему воду и сделали 12 львов, 12 верн, орлов, и зайцев, и тельцов и воронов, и их по два сделали, и вода исходила из уст их, для омовения прихожан, место назвали львиным, воздвигли храмину позолоченную, входящий в нее видел красоту церкви, говорили о превеликой доброте церкви, какую можно исповедовать. Церковь Иустиниан создал преславную и пречистую со всеми сосудами священными, в декабре месяце, 22 числа, и вышел из полат и пришел к двери Августина и сел на колесницу, и заколол тысячу волов, шесть тысяч овец, шестьсот оленей, тысячу свиней, триста куриц и петухов, и раздал бедным в тот день. И тогда отворил церковь с крестом, с патриархом Евтихием; пришедшим к красным дверям и поцеловал руку патриарху²², попечение имел о церкви, совершил быстро и отошел от нее. Скоро помосты сняли, при завершении дела, и осуществили замысл, и высокой ее сделали, отовсюду ее видели, как отошел помост с мастерами, и от наклона разошлось основание и не удержался верх, и от этого было падение. Послал царь Иустиниан в цветной остров (Исидора), который и строил его, и делал пирамиды и первый создал такой верх, отошедший от первоначальной высоты на пять саженей, испугались, как бы не упала и первая, поставили дерево за одно лето. Поняли, что амвон невозможно сделать как прежде, сделали каменный столп посеребренный, подобный не могли сделать, послали Манассию на остров и сделали там мрамор, похожи на землю и мрамор синий, похожий на реку и море. Когда отсекли верхние помосты, хотели снести дерево и наполнилась церковь водой на пять кистей, и тогда упало дерево в воду, и не разрушилось основание, и по сегодняшнее время говорят, что Иустиниан сделал все по силе. Это сказание о пресвятой и великой Божией церкви святой Софии в Цареграде. Слава Богу Вседержителю. Аминь.