Глава 1. История пустыни Новая Фиваида

Пустынь Фиваида, находящаяся на значительной горной высоте в юго-западной части Святой Горы в пределах Русского Пантелеимонова монастыря, в 25 верстах от него, и состоящая под его ведением, основана в 1880 году старцами Русского братства архимандритом Макарием и духовником иеросхимонахом Иеронимом.

Местность пустыни Фиваиды по первозданной красоте, надо признаться, единственная в своем роде в сравнении с другими местами Афонской горы. Отсюда открывается взору восхитительный вид на все почти восьмидесятиверстное пространство живописного Афона, венчаемое исполинским шпилем, исчезающим в облаках, которыми он почти всегда бывает окутываем. По всему этому пространству расстилаются по прибрежью монастыри и пустынные кельи, утопающие в вечной зелени. Отсюда видна неприступная строгая подвижница Каруля и суровые удолия, раскинутые под самым гигантским лишенным всякой растительности шпилем. При взоре по поверхности моря, в ясную погоду бывают видимы пять-шесть островов, а к западу – снежные Олимпийские горы. Вся площадь Фиваиды, красуясь собой, покрыта вечнозеленой растительностью. С восточной стороны она граничит с Дионисиатской метохой (то есть хутором), а к северу углубляется на несколько верст, затем вся эта площадь тянется по направлению к западу, тоже на несколько верст, и сливается с Пантелеимоновой метохой Крумицей. Все это огромное пространство почти сплошь усеяно соснами и другими вечнозелеными деревьями и кустами. Вся эта местность дробится в своем разнообразии, местами представляет живописные красивые равнины, возвышенности, местами же изрыта глубокими оврагами и крутыми обрывами, заросшими колючим кустарником и загроможденными каменными глыбами. В общем, эта обширная площадь являет взору и красоту, и суровость, привлекая путника в свои тенистые рощи, а для обитания раскрывает все потаенные места с готовностью скрыть в своих чащобах строгого отшельника и предоставить ему вожделенное безмолвие. Самая обитель этой пустыни, как со стороны моря, так и с соседних горных высот, невольно привлекает взор весьма красивым расположением своим и постройками: церквами, корпусами и разбросанными вокруг в разных направлениях домиками. Картина будет еще привлекательнее, когда достроится соборный храм, который будет находиться почти в центре этих построек.

В климатическом отношении Фиваида занимает на Святой Горе первое место. Во-первых, как стоящая на значительной высоте, она всегда бывает обвеваема морским здоровым ветром, во-вторых, содержит сухой горный воздух, который еще к тому же густо пропитан ароматом смолистых сосен, обильно здесь растущих, в особенности если углубиться внутрь пустыни в сосновые густые рощи, где большей частью и устроены жилища пустынников-фиваидцев; в таких местах смолистый воздух чрезвычайно чувствителен и весьма благотворно действует на здоровье обитателей, особенно полезен он для слабогрудых и чахоточных. Вообще весь воздух этой местности пропитан этим целительным ароматом и не оставляет ничего желать лучшего в отношении здоровья. Конечно, есть вдали пустыни и опасные места, где тянет из глубины оврагов и разрушительно действует на здоровье, но этих мест немного и они хорошо известны фиваидцам, которые, избегая их, не терпят от оного никакого вреда. Фиваидские пустынники со своими каливами¹ рассеяны по разным концам обширного фиваидского пространства. Начиная от обители, близ коей тесно группируются более благоустроенные каливы с садиками в расстоянии одна от другой приблизительно на вержение камня, оградами же своими местами соединенные вплотную, давая лишь место пространным киперам (огородам), расстилаются эти каливы по направлению от обители на север, постепенно возвышаясь на гору, так что почти весь верхний косогор представляет собою красивую картину сплошной зелени всевозможных дерев: сосен, кипарисов и бесчисленное множество плодовых деревьев разных сортов: апельсинов, лимонов, гранатов, груш, абрикосов, персиков, фиников, яблонь, слив, рожек², вишен, черешен, цидоний (айвы), орехов миндальных и грецких, смокв (винных ягод)³, шелковиц, маслин и прочих с вьющимися между этими деревьями виноградными лозами. И посреди всего этого царства растительности утопают жилища иноков-фиваидцев, с благодарным сердцем работающих Господу своему. Эти иноки, хотя и живут вблизи обители, но не входят в состав общежития, а представляют собою нечто среднее, так что некоторые из них частично оказывают помощь общежитию, например читают Псалтирь, помогают на клиросе и другое кое-что. Некоторые бывают почти ежедневно на Божественной Литургии, а иные держатся общего правила пустынножительства и приходят в обитель лишь для приобщения Святых Таин и на праздничные церковные богослужения. В некотором отношении пустынник, живущий близко к обители, имеет свои особые преимущества, а именно: во-первых, если он немощен и слаб здоровьем или в весьма преклонных летах, то близкое расстояние к храму составляет для него великое удобство, во-вторых, ему представляется возможность чаще других приступать к Чаше Жизни – два, а в Великий пост и три раза в седмицу, что для далеко живущих иноков составляет затруднение. И, в-третьих, приняв в себя в Пречистых Тайнах божественный огнь святейшего Тела и Крови Христовых, он ускоряет в свое жилище, стараясь сохранить Его неугасимым, тогда как для другого труднее сохранить сей пренебесный огнь, ибо при беседах и близком общении с другими он скоро угасает.

Выше этих описанных калив занимают большое пространство верхние киперы. В этом месте путь раздваивается: одна дорога круто поворачивает на запад и полугорием вдоль моря ведет к отдаленным от обители каливам, размещенным вверху и внизу от нее в разных направлениях; минуя их, она переходит большой овраг и скрывается в лесу по направлению к Крумице. Вторая же дорога от кипера поворачивает на северо-восток и ведет по направлению к прудам вдоль оврага, или, иначе назвать, каменной канавы, по которой из прудов в известное нужное время пускают воду для орошения всех киперов. Проходит эта вода из оврага по каналам почти во все ближайшие к обители каливы, наполняет цистерны, из коих по мере надобности поливаются деревья и огородные овощи. Прудов всего три, в них скопляется дождевая вода, скатываясь с горных высот. Этой воды почти всегда хватает с избытком на орошение всех огородов, фруктовых садов и на другие хозяйственные потребности. Пруды эти, окруженные со всех сторон сосновым лесом и кустами, когда бывают наполнены до краев, ласкают взор проходящих своим живописным видом, и невольно вспоминаются псаломские слова: На горах станут воды и другого стиха: Посреди гор пройдут воды (Пс.103). Словно сама природа видится в них, а не дело рук человеческих, так с виду они грандиозны, в особенности дальний пруд, на зеркальной поверхности которого в ясный день видны играющие рыбки красно-золотистого цвета.

Дальше прудов открывается красивая местность, так называемая Раифа, носящая еще название Касапия, которая также изобилует фруктовыми деревьями, преимущественно яблонями разных сортов и черешнями, среди которых в разных направлениях виднеются пустыннические каливки. В недавнем прошлом все они были заняты престарелыми пустынниками, но теперь, за смертью оных, вся территория Раифы перешла в общежитие. Сейчас здесь живут всего лишь два общежительных монаха, которые наблюдают и ухаживают за плодовыми деревьями.

Восточнее Раифы (за небольшой горный перевал) находится уютная местность Куцулья, которая преимущественно изобилует виноградниками, при которых живет также один монах. Здесь тоже группируется ряд пустынных калив, в которых так недавно обитали пустынники по одному, по двое. Между ними был некто схимник Серафим, проживший на этом месте около 35 лет; великий был подвижник, молитвенник, труженик и любвеобильный странноприимец, о коем будет сказано более подробно в своем месте.

Далее западнее, а также и севернее Раифы по оврагам и дебрям в разных местах сокровенно ютятся одинокие каливки, в некоторых из них в настоящее время спасаются более строгие пустынники. Их суровая замкнутая жизнь и отдаленность от людей заслуживает благоговейного внимания, ибо они не получают, как прочие, никакого продовольствия от обители, кроме небольшого количества сухарей. Есть еще более отдаленные пустынники, живущие в каливах часа на два ходу от обители и на тех же аскетических правах. Лишь изредка они появляются в обители, приходя единственно за тем, чтобы приобщиться Святых Христовых Таин и взять немного сухариков.

Из всего сказанного уже видно, что в Фиваидской пустыни вполне возможно вместить все отрасли аскетической жизни. Пустыннику предоставляется на выбор тот или иной образ жизни соответственно его устроению, его желанию, его стремлению – более суровый или средний, где он при помощи Божией со смирением и по мере сил своих и возможностей соделывает свое спасение.

Вкратце ознакомив с местоположением Фиваиды, с ее видами и условиями климата, приходим к следующему заключению: дивная своим величием природа сей пустыни представляет собой прекрасную и живительную картину, живописным своим расположением, убранством роскошной растительности, благорастворением воздуха и изобилием плодов земных она, одетая свежестью своих зеленых ливад и ароматом разных цветов и благовонных трав, круглый год напоминает своим насельникам то Богом насажденное место на земле, в котором жили наши прародители, то есть рай Эдемский на востоке. Все в ней манит к духовному уединению и молитвенному созерцанию и побуждает обитающих здесь говорить слова, некогда сказанные на святой горе Фаворе: Добро нам зде быти (Мф.17:4).

До времени населения и устройства обители, то есть до 1880 года, на всей этой обширной местности, поросшей сосновым лесом, не было человеческого жилья. Правда, некоторые любители глубокого уединения, привлекаемые сухим горным воздухом и здоровым климатом, поселялись здесь, но так как доставать жизненные продукты, хотя бы и в самом умеренном количестве, приходилось не без особого труда, то они и не находили себе последователей. Поэтому, приходя в Русский монастырь за потребным к жизни и обращаясь преимущественно к любителю безмолвно живущих духовнику отцу Иерониму, они подробно рассказывали о трудности доставать необходимое из-за дальности расстояния и неудобства пути и притом передавали о красоте и удобствах места для жаждущих тихой безмолвной жизни. Отец Иероним внимательно выслушивал их жалобы и иногда посматривал туда с балкончика своей малой кельицы в зрительную трубу (местность и даже самые постройки пустыни видны из монастыря).

Он задумал устроить там обитель для ищущих спасения, дать приют и надежное убежище своим соотечественникам – русским инокам, так называемым сиромахам, нищим и не имеющим своего крова и насущного куска хлеба, живущим по всему Афону и в большой части на Карее в каливках квартирантами по найму у греческих монастырей и келлиотов-греков, имеющих свободные помещения. Также духовник отец Иероним имел в виду удовлетворить благочестивому желанию преуспевших отцов своей обители, ревнующих о уединенной безмолвной пустынной жизни.

После перехода Пантелеимоновской обители в полное владение русских иноков, во главе которых были отец Иероним и отец Макарий, поставленный игуменом, греческие монахи афонских монастырей стали беспокоить живущих на их местностях русских келлиотов и каливитов, теснили их где только было можно и был случай подходящий.

Притесняемые и оскорбляемые русские иноки-сиромахи в большей части терпели обиды, а некоторые из них обращались с жалобами на греков к боголюбивейшему и сострадательному старцу духовнику русского братства иеросхимонаху отцу Иерониму, который по своей отеческой любви и состраданию к своим соотечественникам утешал их словом любви и назидания. Более мужественным он советовал терпеть обиды и за сие благодарить Господа, а немощным и нуждающимся щедро помогал монастырскими средствами. Некоторые из сиромахов просили отца Иеронима о принятии к себе в монастырь, но он принять их не хотел, как уже отвыкших от жизни общежительной в многолюдном монастыре. Можно полагать, что именно притеснения и обиды, наносимые греками русским инокам, и были главным поводом к тому, что духовник отец Иероним и архимандрит отец Макарий тогда же в своем намерении решили успокоить теснимых и бесприютных своих о Христе братий, дать им пустынный уголок в обширных монастырских пустынях и, приняв гонимых под свое покровительство, одевать и кормить их – словом сказать, доставить полную возможность блюсти свое иночество, не возмущая душевного мира, и внимать о спасении души своей. Для осуществления на деле этой благочестивой и истинно христианской мысли необходимо было тогда же указать место и основать пустынь, наподобие древних скитов с уставом пустынножительства.

Блаженные и приснопамятные основатели усердно желали успокоить притесняемых своих собратий, но по некоторым обстоятельствам или же, всего вернее, по действию спасительного Промысла Божия нужно было выжидать известный срок времени, пока представится удобный случай, который действительно и представился в лице почтенного иеродиакона Прокла.

Иеродиакон отец Прокл (впоследствие иеромонах Уриил), родной брат ныне здравствующего старшего духовника отца А., был родом из Москвы. По ревности к монашеской жизни в молодых годах он оставил родину и в 1869 году прибыл на Афон, в Русский Пантелеимонов монастырь, где и был принят в число братства обители. Здесь он, исполняя возложенные на него послушания, по большей части занимался иконописанием. Но жизнь в общежитии при таком многолюдном обществе, как в Русике, не удовлетворяла душевному настроению отца Прокла: ему желалось тихой уединенной жизни, которая обретается в пустыни. Отец Прокл душевно скорбел о сем, послушания же не оставлял, но в свободное время любовался пустынными местами, окружающими Русик и приглядывался к жизни пустынников. Приглядываясь к пустынножительствующим около монастыря, находил, что жизнь вблизи многолюдства не вполне соответствует его желанию тихой и пустынной жизни и посему всегда при разговоре с пустынниками старался узнать о местах Святой Горы, вполне пустынных и отдаленных от больших монастырей. Однажды при таком разговоре с пустынником отцом Поликарпом (дело было в 1873 году), он узнал от него, что местность нашего монастыря, находящаяся между Дионисиатскими землями и Крумицей и отдаленная от других монастырей, как раз где теперь существует пустынь Фиваида, имеются постройки и строится соборный храм, – самая удобная для пустынной жизни. После этого разговора с отцом Поликарпом мысль о том, как бы посмотреть на то место, часто занимала отца Прокла и не давала ему покоя, осуществить же свое намерение все не было случая. Он томился и желал пустынной жизни, но на деле исполнить свое желание ему не удавалось, а время шло, и уже наступал 1879 год. В начале сего года живший на келье близ Пантелеимонова монастыря архидиакон Лазарь⁴, также по ревности к более тихой, безмолвно-уединенной жизни, с этой целью предпринял путешествие по Святой Горе. Он был во многих местах и, осмотрев их, не нашел себе кельи по своему желанию. Но когда он был на Крумице, то при разговоре о пустыни для жительства, которой он искал, отец Каллистрат, эконом Крумицы, напомнил отцу Лазарю о том пустынном месте, о котором когда-то говорил монах Поликарп отцу Проклу. Отец Лазарь пожелал посмотреть это место. Его проводил отец Каллистрат. Они оба пришли туда и, остановившись на той небольшой равнине, где теперь стоят церкви и постройки, долго любовались красивым местоположением. Отец Лазарь, обойдя до этого всю Гору, не видел еще столь чудного места, как это. Ему так оно понравилось, что по возвращении в монастырь он немедленно отправился к духовнику отцу Иерониму и просил у него благословения построить себе келейку на осмотренной им пустынной земле, при этом он сказал, что на том месте можно бы и скит устроить. Отец Иероним на постройку кельи не дал тогда благословения ему, но мысль, поданная отцом Лазарем о возможности устроить скит, серьезно заняла отца Иеронима и архимандрита отца Макария, ибо в том же году 6 мая отец Макарий в сопровождении некоторых иеромонахов и певчих, в числе коих был и иеродиакон Прокл, лодкой (тогда еще не было пароходика) к празднику Святых Апостолов и Иоанна Богослова поехали на Крумицу. Когда приехали к Крумицкой арсане (пристани), архимандрит отец Макарий спросил эконома отца Каллистрата: «А где то место, на которое недавно смотрел архидиакон отец Лазарь?» Эконом сказал, что то место недалеко от границы Дионисиатской земли и что туда пешком идти очень неудобно, но проехать к тому месту на лодке можно берегом моря. Так и сделали: отец игумен, эконом отец Каллистрат и прочие иеромонахи и певчие душ восемь поехали лодкой к тому месту, о котором отцу игумену было известно от отца Лазаря. Приехали к пустынному берегу и остановились на том самом месте, где теперь арсана. Отец игумен и все с ним бывшие вышли на берег. Подняться же вверх нельзя было из-за густоты сплетенных колючих кустарников: чтобы подняться наверх и осмотреть местность, нужно было прорубить кустарники и сделать тропинку. О сем сделано распоряжение – рабочие шли впереди и прорубали кусты и делали тропинку, а позади их отец игумен и прочие поднимались вверх.

Когда вышли на крутизну и остановились на небольшой равнине, где также росли колючие кустарники и изредка сосновые деревья, отец игумен Макарий осмотрелся кругом и спросил отца Каллистрата: «А есть ли здесь вода?» Тот ответил, что вода есть, выше этого места. Пошли вверх и с большим трудом дошли до места, где теперь источник (он и тогда был, но очень заросший и нерасчищенный). Остановившись, отец игумен осмотрел источник и сказал: «Благословен Бог, здесь будет скит!» После этого он велел певчим пропеть Пасхальные стихиры «Да воскреснет Бог и расточатся врази его». Желание игумена немедленно исполнили, и пустынь впервые огласилась стройным пением. Отец игумен находился в восторженном состоянии, очень был рад и особенно ко всем расположен. Немного прошло времени, сюда же пришли мулы с Крумицы, и отец игумен Макарий и все прочие на мулах поехали на Крумицу.

Возвратившись в монастырь с Крумицы, отец Прокл еще более возгорелся желанием к уединению безмолвной пустынной жизни. Неоднократно он просил духовника отца Иеронима благословить ему уйти на пустыньку, но последний по разным благословным доводам отклонял его намерение. Время шло, и отец Прокл все досаждал отцу Иерониму, и наконец тот как-то раз сказал ему: «Поди испробуй пожить на квартирке». Тот действительно исполнил приказание духовника и с полгода жил пустынником в наемной квартирке, но желание его не удовлетворялось. Раз как-то при разговорах отец Прокл обратился со смиренной просьбой к старцу отцу Иерониму и сказал ему умоляющим голосом: «Батюшки, благословите меня построить каливу в пустыньке на нашей земле вблизи Дионисиатского». И вдруг произошла чудная перемена – отец Иероним, до того времени отклонявший всякую речь о дальней пустыни, вдруг переменился, принял особенно радостный и оживленный вид и с восторгом отцу Проклу сказал: «Бог тебя благословит! Иди избери место, где тебе понравится, и строй себе каливу, да и других пустынников бесприютных приглашай туда. Пусть живут и спасаются, а то их притесняют греки». После такой неожиданной отеческой милости отец Прокл как будто из мертвых ожил. В благодарных чувствах и в особенном радостном расположении духа он вышел от старца отца Иеронима, весьма им утешенный и осчастливленный. Это было в начале 1880 года.

Получив старческое благословение на постройку пустынной каливки, отец Прокл немедленно стал приготовлять необходимые для этого строительные материалы, сделал достаточный запас съестных припасов, все это нагрузил в лодку и, взяв с собой и мастеров, 8 июля того же года отправился на лодке и в тот же день прибыл благополучно на тот самый пустынный берег, на котором в минувшем году останавливался архимандрит Макарий и все его сопровождающие.

Место для устройства каливы ему понравилось. Тут же на берегу моря, близ границы Дионисиатской земли, отец Прокл с рабочими немедленно приступил к делу, и в сем же году на берегу моря построил три пустынные каливки. В одной из них он поселился сам, а две другие уступил своим собратьям-сиромахам. Так было положено начало пустынножительству в избранном и облюбованном месте. Месту этому было дано название «Новая Фиваида».

Слух о благословении, данном архимандритом отцом Макарием и духовником иеросхимонахом отцом Иеронимом на устройство пустыни, прошел по Святой Горе, и любители пустынно-безмолвной жизни русские иноки-сиромахи (в большей части из Капсала, а часть из Карули), являлись к отцу Проклу с записочками от отца Иеронима о благословении строить им пустынные каливки в местах, где им нравилось и где указывал отец Прокл. Являвшиеся сиромахи были бедные, не имели своих средств на постройку калив, а посему они, испрашивая благословения жить в новостроящейся пустыни Фиваида, вместе с тем просили и помощи у старца отца Иеронима, который не отказывал бедным инокам и щедро помогал монастырскими средствами. Возложив упование на Промыслителя всяческих и Покровительницу Афона и веря, что они помогут осуществить давнее его желание устроить новое иноческое жилище для безмолвников, отец Иероним теперь каждому просящемуся к нему сам стал предлагать поселиться на этом месте со всевозможными льготами: он давал деньги на постройку каливы (без церкви) и небольшой участок земли около 25 квадратных сажен⁵ с таким расчетом, чтобы каливы одна от другой были на далеком расстоянии, что вполне дозволяла огромная площадь местности. Отец Иероним давал и содержание для жизни, обещал построить церковь, больницу и иные хозяйственные постройки, дать им духовника, управителя и священнослужителей.

Слух об этом быстро разнесся по всей Святой Горе, и потекли пустынники на спокойное русское место и начали обстраиваться. Старец отец Иероним радовался духом и благодарил Господа, что Он, Всеблагой, исполнил ради Своего святого имени его желание упокоить и приютить бедных иноков, тесноту и озлобление коих он давно видел и скорбел о них сердцем. Сиромахи, получая от старца отца Иеронима благословение поселиться и все необходимое на постройку пустынной каливки, со слезами благодарили Господа и молились Ему о здравии и спасении ктиторов и основателей пустыни архимандрита Макария и духовника отца Иеронима, с детской любовью всегда называя сего последнего батюшкой.

В 1881 году были в нескольких местах начаты постройки пустынных сиромашеских каливок. И так в течение шести-семи лет как бы незаметным образом выросла благоустроенная пустынь.

Первоначально на площадке, где теперь постройки, монахом Илларионом построена каливка, произведены незначительные расчистки места для построек и для церкви, которая заложена в том же 1881 году по благословению старцев архимандрита Макария и духовника отца Иеронима.

Постройка церквей во имя всех преподобных Афонских и Вознесения Господня (1881–1883 годы)

Первая церковь была заложена во имя всех преподобных Афонских в 1881 году, и постройка ее производилась на монастырские средства, получаемые от старца отца Иеронима. За порядком при постройке наблюдал иеродиакон Прокл, к этому времени ставший уже иеромонахом Уриилом.

Являющиеся сиромахи нарушали безмолвие отца Уриила, и он оставил это место у моря и перешел в дальнюю пустынь, где построил три каливки в разных местах. В это самое время из монастыря, с благословения старцев, прибыл в пустынь Фиваиду новый эконом монах отец Нон (впоследствии иеромонах) и вскоре по прибытии начал себе строить большую каливу близ моря.

В 1882 году по благословению старца архимандрита Макария и иеросхимонаха Иеронима вблизи строящейся церкви преподобных Афонских был заложен двухэтажный корпусок с предназначением поместить в нем в верхнем этаже параклис⁶ во имя Вознесения Господня, небольшую гостиную, несколько братских келий, а в нижнем этаже синодичную комнату и общую братскую гостиную (архондарик⁷) для отдыха пустынников, когда они приходят для бдений. Ктитором Вознесенской церкви и корпуса был схимонах Михаил из казаков, живший на Капсале близ Андреевского скита в своей келье. На постройку эту отец Михаил пожертвовал 1000 рублей и ковчег со святыми мощами.

В том же 1882 году Вознесенская церковь окончена и освящена архимандритом Макарием. Церковь же преподобных Афонских, построенная как простая четырехугольная комната, оказалась очень тесной и малоудобной: в алтаре престол был при восточной стене без обхода, в церкви же не было места для клиросов, посему архимандрит Макарий отложил до времени освящение сей церкви. Почтенный гость пустыни ростовский купец Василий Афанасьевич Калигаев, бывший при освящении Вознесенской церкви в качестве поклонника, тогда же выразил архимандриту Макарию свое усердное желание расширить церковь преподобных Афонских – приделать к ней пристройки для клиросов и алтаря, вследствие чего церковь получит вид подобающей крестообразной формы. Почтенный Василий Афанасьевич для этого дела предложил достаточную сумму, которую архимандрит Макарий с удовольствием принял, поблагодарив его за благодеяние, и тут же сделал распоряжение о расширении церкви. В то время на Святой Горе в качестве паломника был сербский митрополит Михаил, и его просили освятить оконченную церковь. Известнейший архипастырь, исполненный любви, не отказал в просьбе и 18 августа 1883 года освятил церковь в сослужении игумена Макария и пяти иеромонахов. Своим посещением владыка утешил новособранную семью пустынножителей и, уезжая из пустыни, отечески благословил иноков и пожелал им Божией помощи на предлежащий подвиг – с подобающим терпением понести иноческие скорби. Любвеобильный старец духовник отец Иероним для новоосвященной церкви всех преподобных Афона в утешение братству пожертвовал от себя замечательной живописи храмовую икону всех преподобных Афонских и два ковчега святых мощей с собственноручной подписью на обороте.

В следующем году старцем духовником отцом Иеронимом был составлен Устав для пустыни Новая Фиваида и утвержден и подписан игуменом архимандритом Макарием.

Милостью Божией и Царицы Небесной число иноков, любителей безмолвия, с 1883 года стало значительно увеличиваться. Между братией, поступающей на жительство в Фиваиду, появлялись и такие, которые пользовались известным уважением за примерную иноческую долголетнюю жизнь на Святом Афоне и обладали средствами, которые и предлагали на помощь благому делу возведения новостроящейся пустыни Фиваида. Так, один из наиболее выдающихся иноков, некто схимонах Игнатий, живший в своей собственной келье на Керашах⁸, в 1883 году явился в Фиваиду.

Схимонах Игнатий (в миру Иван Иванович Замятин) был родом из донских казаков Старочеркасской станицы. Он прибыл на постоянное жительство в Фиваиду по приглашению архимандрита Макария и духовника Иеронима, которых он очень уважал (к тому же он был духовным сыном последнего). Келью свою на Керашах он продал за довольно значительную сумму и изъявил желание содействовать собой и своими средствами благому делу постройки новой пустыни. Своим согласием на содействие он принес старцам и братству Фиваиды немалое утешение.

Первоначально отец Игнатий выстроил для себя пустынную каливу, а в 1885 году по благословению старцев архимандрита Макария и духовника отца Иеронима заложил большой двухэтажный корпус с предназначением поместить в верхнем этаже больничные покои с кельями для братий, служащих больным, аптеку и больничную церковь во имя святых великомучеников Пантелеимона и Артемия, а внизу – братскую трапезу и кухни с кельями для служащих.

В следующем 1886 году 18 октября состоялось торжественное освящение больничной церкви. Накануне, то есть 17 октября, в 7 часов дня на пароходе прибыли из монастыря архиепископ Нил и архимандрит Макарий, который привез с собой и части мощей святого великомученика Пантелеимона и Артемия. Отец Макарий приказал готовиться к бдению на 18-е, но, после рассмотрения всего приготовленного для освящения церкви, оказалось, что для вкладывания святых мощей в мраморной доске нужно сделать углубление. Вследствие этого начало бдения было отложено до трех часов ночи. Тем временем мастера поспешно занялись обделкой доски. Во время приготовления доски для святых мощей святого страстотерпца произошел один весьма знаменательный случай. Грек Георгий, весьма простой и религиозный старик, спал в это время в верхнем этаже в коридоре, прислонившись к стене. Во сне он очень отчетливо услышал голос: «Георгий, Георгий! Ступай сюда!» Георгий, проснувшись, поспешно спустился вниз по лестнице и при выходе, у дверей, увидел двух всадников на конях. Один из них был воин-старик, весьма представительный, а другой воин – юноша удивительной красоты. Как только показался Георгий у двери, воины его спросили: «У вас будет бдение с вечера, а затем освящение церкви?» – «Да», – ответил Георгий. – «Вот и хорошо, для этого и мы приехали». И затем оба всадника подали Георгию торбы, висевшие у них на седлах, и велели ему идти вперед, а сами, встав с коней, пошли за ним вверх по лестнице. Поднявшись на второй этаж, Георгий повернул коридором влево, вошел в чистую келью, положил торбы на стол и сказал воинам-гостям, чтобы они отдыхали здесь, а сам по их приказанию вышел, поспешно спустился по лестнице, чтобы убрать на место лошадей. Но каков же был испуг и удивление Георгия: у дверей не только лошадей, но и следу их не было! В страхе и ужасе он спешит наверх в келью заявить воинам-гостям о несчастье, что лошадей нет, но и здесь поразило его новое удивление: войдя в келью, он никого в ней не застал – ни воинов, ни даже торб, которые он раньше принес, здесь не было. После этого он поспешно явился к отцу Игнатию и с особенным удивлением взволнованно рассказал о виденном не во сне, а явно и чувственно. Виденное Георгием объясняется так: гости-воины старик и юноша – святые страстотерпцы Пантелеимон и Артемий, тогда действительно уже находившиеся в церкви своими святыми мощами. И это вполне справедливо! Страстотерпцам угодно было объявить о своем прибытии на освящение своего храма простому, но доброму и религиозному греку Георгию.

Отец Игнатий поведал и другой удивительный случай – о голосе, предостерегающем от опасности.

Во время бдения один из певчих, монах Роман, вышел из церкви, чтобы освежиться воздухом. В ночной темноте выйдя из двери, он направился от корпуса к западу в том направлении, где был крутой обрыв и густой колючий кустарник. Монах Роман шел в темноте и уже был на краю обрыва, как вдруг незнакомый ему голос прогремел, словно гром, с противоположной стороны: «Стой, куда идешь? Впереди опасность!» Роман остановился и, удивляясь такому предостережению, вернулся в церковь. Бдение кончилось. Наутро монах Роман осмотрел местность, где он остановился – это был крутой обрыв, при падении в который он мог бы расшибиться. За свое спасение он благодарил Бога, свое же избавление от опасности всецело отнес к милостивому заступлению страстотерпцев Пантелеимона и Артемия, отслужив им благодарственный молебен.

Схимонах Игнатий ко дню освящения больничной церкви от себя пожертвовал в церковь святую икону Божией Матери Казанской старинного письма, иеросхимонах отец Варсонофий из Русика также ко дню освящения пожертвовал от себя больничной церкви ковчежец с частью святых мощей неизвестного по имени святого – часть довольно значительная и весьма благоуханная.

Так при совершившихся чудесных знамениях были освящены больничная церковь и больничный корпус. Освящал их архиепископ Нил 18 октября с духовной радостью и велиим утешением братий.

В дальнейшем при больничном корпусе на втором этаже с восточной и южной сторон были устроены две довольно вместительные и приличные галереи для удобства помещения больных. Устройство этих галерей производилось под наблюдением отца Августалия, но на средства ктитора больницы схимонаха отца Игнатия. Было это в 1890 году. В том же году заботами и усердием того же отца Игнатия при больнице было увеличено число коек и других больничных принадлежностей, а в следующем году была произведена пристройка к больничному корпусу с южной стороны. В этом новом двухэтажном корпусе отделаны 20 братских келий для помещения слабых и болезненных иноков, а внизу устроен подвал, где помещены кладовые для съестных продуктов и предметов, относящихся к братской кухне. Фиваидская больница с этого времени внутри очень прилично обставлена. Особенно замечательно удобство ее помещения при церкви, в коей ежедневно совершается ранняя литургия.

Иноки пустыни Фиваиды немалой благодарностью обязаны достопочтенному схимонаху Игнатию (Замятину), заботами и попечениями которого фиваидская больница так прилично обустроена и приведена в цветущее состояние. В 1899 году больничная церковь расписана иеромонахом Уриилом на средства тоже отца Игнатия, а в 1900 году была еще прибавлена с северной стороны больничного корпуса двухэтажная пристройка. Нижний ее этаж был отведен для братий, трудящихся в братской трапезной, а в верхнем помещены приемная, перевязочная и кельи для слабых иноков. Постройка эта производилась на средства обители с участием схимонаха Игнатия.

Впоследствии больница и больничная церковь приобрели и второго ктитора. В 1898 году прибыл на жительство и вступил в число братства Фиваиды К.О. Бакакин, доверенный знаменитой фирмы Миндовского и Бакакина в Москве, Харькове, Киеве и Ростове-на-Дону, который на втором году принял святую схиму и назван Кириллом. Благодаря своим средствам он сделался вторым ктитором больничной церкви и больницы и совместно с отцом Игнатием (Замятиным) энергично помогал процветанию пустыни Фиваиды. Впоследствии он был заведующим пустынью Фиваидой. В 1900 году, по любви и состраданию к своей о Христе братии, больным бедным и немощным инокам пустыни Фиваиды, отец Кирилл пожертвовал от себя вечным вкладом 5000 рублей с непременным условием, чтобы на процентную доходность из этого больничного капитала ежедневно приобретался белый хлеб к чаю для больных иноков Фиваиды. Для последних это весьма утешительно. Они имеют возможность подкреплять свои слабые силы куском белого хлеба и в благодарных чувствах молятся Господу и Его Пречистой Матери о здравии и спасении благодетеля К. О. и его сродников, живых и почивших.

Первый период управления Фиваидой иеросхимонахом Авраамием (1885–1895 годы)

Больше всех потрудился в устройстве и процветании пустыни Фиваиды иеросхимонах Авраамий (до принятия схимы – отец Августалий). Его неусыпные труды и многоплодная деятельность заслуживают того, чтобы на страницах этого очерка хотя бы вкратце поместить все, что им сделано в течение почти тридцатилетней труженической его жизни в Фиваиде. В течение этого времени отец Авраамий дважды управлял Фиваидой: с 1885 по 1895 года включительно, то есть около одиннадцати лет, и с 20 января 1898 года по 5 сентября 1900 года, то есть около четырех лет. Следовательно, почти 15 лет он неутомимо трудился на поприще устроителя пустыни, не щадя своих сил и здоровья, следствием чего и было то, что оба раза он увольнялся от заведования Фиваидой по болезни.

Отец Авраамий (в миру Александр Александрович Ложников) был мещанином, торговцем города Михайлова Рязанской губернии. В 1870 году, то есть на двадцать пятом году своей жизни, он оставил мир и первоначально поступил в древний Иоанно-Богословский монастырь, находящийся в 20 верстах от Рязани, где прожив в течение пяти лет, был приукажен⁹ и пострижен в рясофор с именем Игнатия, затем, разуказившись в 1875 году, прибыл на Святую Афонскую Гору, где прямо поступил в Русский Пантелеимонов монастырь. Здесь он проходил разные послушания с усердием и в 1876 году был пострижен в мантию с именем Августалий, а через два года (то есть в 1878 году) был рукоположен в иеродиакона, а затем (спустя год) был за послушание послан в пустынь Фиваиду, куда прибыл в конце 1885 года на всегдашнее жительство по назначению старцев архимандрита Макария и иеросхимонаха Иеронима. Первоначальное послушание ему было назначено следить за порядком в церкви и быть уставщиком.

В 1884 году было построено и много еще вновь строилось пустынных каливок в разных местах в окрестностях Фиваиды, а на морском берегу устроена мурая (маленькая бухта для заводки лодок). В 1885 году иеромонах Нон от должности эконома уволился, и на его место старцами назначен иеродиакона Августалия, который быстро стал производить постройки одну за другой.

В этом же году к Вознесенскому корпусу были пристроены несколько двухэтажных братских келий и гостиных. Устроена кузница с кладовой для железа и угля и келья для мастера.

Под наблюдением отца Августалия, на средства схимонахов Власия и Михаила, выстроен двухэтажный корпусок. В верхнем этаже его помещены четыре братские кельи, а внизу – помещение для братской хлебни и при ней келья для хлебника.

Отцом Августалием был приведен в порядок и запущенный источник. До того, как он вступил в должность эконома, сам ключ в источнике едва можно было заметить – вода из источника струилась не толще соломинки, местность кругом источника была влажная, и на ней изредка рос камыш, вблизи же ключа всегда была грязь. Вода в источнике очень пригодная и здоровая, но ее нельзя было взять чистой: она всегда мешалась с грязью и была мутная, так ее и употребляли, а по временам и грязной недоставало. Когда же поступил отец Августалий, то под его наблюдением сделана расчистка источника. Когда по направлению струившегося ключа в глубь горы была прорыта канава на 20 аршин в длину, то источник оказался не в соломинку, а в палец толщиной, и, главное, в него начали впадать и другие мелкие ключи с также пригодной водой. На всем протяжении вырытой канавы сделан прочный водопровод, стены канавы обложены камнями и устроен сухой свод аркой. Прорытая канава сделана весьма аккуратно, по ней всегда удобно можно пройти к самому началу источника. При выходе из канавы и водопровода установлен тюп (большой горшок) вместимостью в 25 ведер – вода из источника по устремленному водопроводу течет в тюп, а из тюпа – по свинцовой трубе в скит и там проведена в братскую кухню, в хлебню, для куба и в другие места. Этой водой пользуются и все пустынники, каливки которых расположены вблизи проведенной свинцовой трубы, ибо на пространстве водопровода в пяти местах установлены тюпы. Прочно обложенные камнями, они образуют собой маленькие колодцы, которые никогда не бывают без воды; вода из источника проходит через каждый из них. В каждом таком колодце устроены крапы для удобства пользования водой во всякое время. Таким образом, благодаря предусмотрительности эконома отца Августалия фиваидцы навсегда обеспечены для своих потребных нужд чистой приятной ключевой водой, что составляет первостепенную важность в хозяйстве.

В том же 1885 году отцом Августалием вблизи церквей Вознесенской и преподобных Афонских был построен трехэтажный корпусок. В верхнем его этаже была помещена гостиная для почетных светских и духовных гостей и келья для отца игумена, когда он посещает пустынь. В среднем этаже отведено помещение для склада продовольственных продуктов: сухарей, крупы, масла, чаю, сахару и прочих съестных припасов для братии, тут же и лавка с постоянным запасом стекол для окон, гвоздей, крючков, петель, печных приборов и других келейных предметов. При лавке устроены и две кельи для служащих братий, на обязанности которых возложено следить за порядком при выдаче предметов, находящихся в лавке. В нижнем, третьем этаже склад для мешков и других хозяйственных предметов.

Цель устройства этого корпуса для склада потребных жизненных предметов благотворна и душеспасительна. До того времени братия пустыни каждый промышлял для себя, и промышлял отдельно. Всякий доставал себе съестные жизненные припасы в монастыре Русик, а келейные необходимые предметы – на Карее. Путь этот по гористым и каменистым местам неблизок, и труд нелегок, особенно для старичков, после каждого путешествия – троякий убыток: расстройство душевное, упадок сил до изнеможения и гибель обуви. Но, кроме того, в этих как будто необходимых отлучках вкрадывались и разные вольные прогулки, вконец гибельно влияющие на дело душевного спасения. Когда же были устроены склад и лавка и сделан запас всего необходимого, тогда каждый из пустынников начал получать съестные припасы ежемесячно первого числа на целый месяц. Все нужное для келейных потребностей братия получают там же, кто за деньги, у кого они есть, а кто не имеет денег, тот нужное получает бесплатно по благословению старца.

Благодарение Господу, и устроившему сие великое спасибо! Неполезные отлучки вытеснены, а на их место поставлено обязательное «сиди в келье и плачь о грехах»¹⁰. Исполненный благодарных чувств инок-фиваидец что может говорить, как только: «Слава Богу, слава Богу о всем!»? И что может быть приятнее и полезнее жизни фиваидских пустынников? При обеспечении и устранении забот о суете, им от монастыря предоставлена возможность безмолвствовать и всецело внимать своему спасению, еженедельно по субботам приобщаться Святых Таин, теснейшим образом соединяясь со Сладчайшим Иисусом Христом. Да и во всем жизнь инока Новой Фиваиды обеспечена, и нет ему каких-либо благословных самооправданий в лености. Он всецело должен подражать или, по крайней мере, стремиться к подражанию и подобию жизни инока древней Египетской Фиваиды.

В том же 1885 году новособранное братство пустыни Фиваиды лишилось своего старца-духовника иеросхимонаха отца Иеронима, волею Божией он почил сном смертным 14 ноября. Вечная ему память и блаженное упокоение душе его! Детище его любимое – Фиваида никогда не забудет в смиренных своих молитвах дорогого любвеобильнейшего своего отца. Многие годы канут в вечность, но память о батюшке Иерониме не изгладится в сердцах признательных чад его фиваидцев, и знающих его, и не знающих.

Отец Августалий рассказывал об интересном разговоре, произошедшем между ним и старцем отцом Иеронимом. Как-то по делу новостроящейся Фиваиды он был у старца в то время, когда он был сильно болен – за день или за два до его смерти. Старец отец Иероним принял как будто другой вид, забыл о болезни. Приподнялся со смертного одра и отечески расспрашивал пришедшего о делах новостроящейся пустыни. Когда повествующий сие выразил старцу отцу Иерониму все свои затруднения, касающиеся материальных недостатков в Фиваиде, то старец совсем приподнялся и очень, очень пристально стал смотреть в глаза инока Фиваиды и, придерживаясь одной рукой за плечо стоящего перед ним его духовного сына, с отеческой любовью сказал ему: «Отец Августалий, не скорби о сем и не падай духом, но трудись ради блага братий и терпи! Господь тебя не оставит! Но посмотри, что там будет через двадцать лет! А со временем там будет тысяча душ братий и устроится обитель наподобие Лавры¹¹». Сказанное старцем отцом Иеронимом пророческое изречение тогда же с особенной силой запало в душу инока и весьма его ободрило. Он распростился со старцем в последний раз и совсем успокоился.

За это время (1884–1886 годы) прибыли на жительство в Фиваиду следующие лица. В 1884 году по благословению игумена был принят в число братства Фиваиды Иван Иванович Чередниченко, родом из Новочеркасской губернии. В мантии он назван Исаакием, рукоположен в иеродиакона в июне 1888 года, а 10 апреля 1893 года – в иеромонахи. В настоящее время¹² он безмолвствует на каливе близ скита, занимает свою седмицу и состоит духовником при больнице.

В этом же 1884 году принят монах Задонского монастыря (в миру Михаил Гордеев Безлепкин), родом из Тамбовской губернии, в схиме Митрофан. 25 января 1898 года он рукоположен во иеросхидиакона, а 16 июня 1901 года – во иеросхимонаха и назначен братским духовником. За время с 1908 года по 1 декабря 1911 года он был заведующим Фиваидой. Уволившись по болезни, в настоящее время¹³ он живет на покое, болезненный, всецело внимая своему спасению. В 1885 году прибыл на жительство в Фиваиду любитель безмолвия иеросхидикон Сысой 44-х лет (в миру Николай Евстафьевич Савченко, мещанин города Ейска Ставропольской губернии). Ныне он здравствует, проводя жизнь отшельническую. В 1886 году прибыл с Капсалы на жительство в Фиваиду духовник иеросхимонах Савва и от себя пожертвовал святую икону Божией Матери Владимирской¹⁴. Скончался он 10 декабря 1904 на 71-м году жизни. При отце Августалии в 1886 году сделаны с трех сторон пристройки к церкви преподобных Афонских и в боковых сторонах две кельи для духовников. Вследствие пристроек помещение церкви значительно увеличилось, ибо в боковых частях в коридорах были установлены формы для братии, коих числом теперь было до 200 душ. Теперь во время бдений все могли поместиться в церкви и в коридорах, тогда как раньше из-за тесноты церкви некоторым приходилось стоять на открытом воздухе.

В 1887 году отцом Августалием при корпусе, где устроены гостиные, сделана с северной стороны двухэтажная пристройка, в которой помещены наверху – большая комната для приема гостей, а внизу – общая братская гостиница для своих и чужих братий. Им же выстроен и корпусок для рабочих.

В том же году отцом Августалием разделаны киперы (огороды), и к ним подведены водопроводы и другие приспособления для поливки огородных растений. Также устроены два больших пруда в местности около Раифы, и от прудов прорыт овраг, и по нему проведен каменный водопровод к скиту для орошения огородов и на другие потребности.

В том же 1887 году отцом Августалием устроены большие цистерны и братская прачечная с приспособлением каменных корыт для мойки белья. Проведенный же овраг искусно соединен с цистерной. При стене цистерны в прачечной устроены краны против каждого корыта.

В 1892 году под наблюдением отца Августалия были произведены работы по расчистке прудов, а в 1895 году на морском берегу рядом с пристанью было устроено большое помещение для лодок.

В 1895 году по случаю болезни отец Августалий принял схиму с именем Авраамия, и от управления Фиваидой отказался. На его место был назначен иеросхимонах Ефрем.

Во время первого периода управления пустынью отцом Августалием, в 1888 году прибыл в пустынь Фиваиду на постоянное жительство из Андреевского скита проигумен иеромонах Антоний (в миру Александр Алексеевич Коржевин, мещанин города Маршанска Тамбовской губернии). По его желанию в том же году был заложен так называемый Троицкий трехэтажный корпус с предназначением поместить в нем в верхнем этаже десять келий, в среднем этаже – параклис во имя Святой Троицы и десять братский келий, а в нижнем, третьем этаже – параклис во имя святых апостолов Петра и Павла. Ктитором церкви Святой Троицы и братских келий в первом и втором этаже стал сам иеромонах Антоний (Коржевин), а ктиторами Петропавловской церкви – купцы Петр Васильевич Феофилов, происходящий из Кингура Пермской губернии, и товарищ его Павел Данилович (фамилия его неизвестна).

В этом же 1888 году прибыл на постоянное жительство в Фиваиду живший до этого близ Кареи иеродиакон Измарагд (в миру Иаким Григорьевич Краснослободцев, родом из Тамбовской губернии). В 1894 году, в июне, он был рукоположен в иеромонахи, а в 1900 году 23 февраля пострижен в монастыре в схиму. Проходя с благоговением церковное послушание, он в то же время усердно помогал отцу Авраамию по хозяйственной части обители, а затем (до 1900 года включительно) он деятельно облегчал труд и прочим старцам, в разное время управлявшим Фиваидой, а именно: иеросхимонаху отцу Ефрему, отцу Магистриану, отцу Флавиану, отцу Досифею, отчего у него образовался опыт и знание ведения дел обительских. Вследствие этого с 28 октября 1903 года он был поставлен самостоятельно заведующим Фиваидой и пробыл на этой должности ровно 4 года, то есть по 14 октября 1907 года, умело и в духе кротости и миролюбия управляя обителью. Но жажда безмолвного уединения заставила его оставить начальствование, и по усиленной просьбе он уволился от должности и несколько лет (то есть 8 лет и 3 месяца) безмолвствовал на своей пустынной каливе, лишь только в церковном богослужении неотменно занимая свою очередную седмицу и состоя притом братским духовником. С отъездом в монастырь заведующего пустынью иеромонаха отца Серафима (то есть с января 1915 года) он паки поставлен заведующим Фиваидой, как знающий хорошо дела обители и имеющий миролюбивый нрав. В 1889 году постройка трехэтажного Троицкого корпуса была окончена. Иконостасы для Троицкой и Петропавловской церквей и некоторые священные предметы, относящиеся к церковной утвари, были выписаны из Москвы. Иконостас для Троицкой церкви, ценностью в 1700 рублей, а также замечательно художественная живопись на иконах, особенно в Троицкой церкви, были сделаны известным московским художником Шикаревым. Обе церкви были освящены в том же году, а в 1897 году Троицкая церковь на средства и попечением иеромонаха Антония была расписана.

Отец Антоний 25 октября 1902 года пострижен был в схиму с именем Авеля, а в ноябре того же года мирно почил о Господе. Вечная ему память! Блаженство райское подай ему, Господи! Кроме его благотворений и произведенных им построек храма и корпуса, он не забыл и братьев фиваидцев, оставив по себе капитал с завещанием выдавать в утешение всем братиям Фиваиды (общежительным и пустынникам) по банке молока трижды в год, то есть в день Святой Пасхи, Рождества Христова и в день своего ангела преподобного Антония, что и исполняется доселе¹⁵.

Так в течение семи-восьми лет как бы незаметным образом выросла благоустроенная пустынь с церквами, корпусами и прочими хозяйственными постройками. И вот в то уже время пустынь вмещала в себе до 120 отшельников, живущих в отдельных каливах по одному и по два человека вместе, и около 100 находящихся при самой пустынной обители на хозяйственных послушаниях и живущих общежительно. Все потребное фиваидцы получают из монастыря, куда из общежития ездят за получением два-три раза в месяц, дабы пустынники не ездили сами в монастырь, а все бы потребное получали на месте. Так что они пребывают спокойно и безмолвствуют в течение пяти дней в своих маленьких каливочках, в субботу же приходят к приобщению Святых Таин Тела и Крови Христовой, выстаивают под воскресенье бдение и после Литургии, покушав в братской трапезе, отправляются опять безмолвствовать. Если случится какой-либо праздник среди недели, когда непременно должно быть бдение, тогда опять сходятся все вкупе и едиными устами и единым сердцем славят Господа. Почти все приступают в день праздника к принятию Святых Таин Христовых.

В 1889 году прибыл с Капсалы на постоянное жительство в Фиваиду иеродиакон Пафнутий (в миру Панкратий Васильевич Жальнин, Тамбовской губернии). 8 марта 1906 года он был пострижен в схиму с именем Парфений, а в 1909 году 30 апреля рукоположен в иеросхимонаха. Ныне он состоит благочинным по церкви.

В 1889 году особенно много поступило в Фиваиду пожертвований из церковных вещей от разных лиц, как-то: от Старухина – белые серебряные ризы и напрестольный крест (ценой 240 рублей), колокол в 55 пудов (ценой 1100 рублей), Евангелие, кадило серебряное, священный сосуд с прибором, стихарь, воздухи; от П.В. Феофилова – колокол весом 83 пуда 2 фунта (ценой 1494 рубля), паникадило металлическое, хоругви, четыре подсвечника к местным иконам, еще три подсвечника, два Евангелия, большое и малое, священный сосуд с прибором, дарохранительница, пять лампад серебряных и прочее. От других лиц пожертвовано: две хоругви, крест, водосвятная чаша, трехсвечник, парча, шесть больших подсвечников с фарфоровыми свечами, несколько лампад и прочие вещи, а также пожертвования деньгами. Кроме того, отцом игуменом Макарием пожертвованы в Фиваиду пять икон из Покровской церкви, уцелевших от пожара в 1890 году, также и в 1891 году поступили в Фиваиду разные ценные пожертвования, присланные из Москвы и Ростова. В 1893–1894 годах от разных лиц получены: напрестольные кресты, священные сосуды с приборами, парча, два ценных Евангелия, Плащаница и прочие церковные вещи.

В 1895 году по благословению добродушного батюшки-игумена отца Андрея, в пустыни Фиваида была открыта библиотека, для которой прислано из монастыря достаточное количество святоотеческих духовно-нравственных книг, в большей части относящихся к аскетической жизни. Библиотека помещена в одном из помещений Троицкого корпуса. Наблюдение за порядком в ней поручено схимонаху отцу Иакиму (Поспелову), который и до сего времени¹⁶ этой библиотекой заведует.

Благодарение Господу и Его Пречистой Матери, Неусыпной Попечительнице о всех верующих и особенно о насельниках Ее честного Жребия – Святой Горы. Иноки Фиваиды, собравшиеся в сию пустынь, в большей части бедные и не имеющие куска хлеба, теперь имеют возможность поддерживать свои телесные силы пищей в братской трапезе, ежедневно им предлагаемой, душевные же силы имеют возможность питать и поддерживать ежедневно слушанием слова Божия в церкви и чтением житий святых в трапезе, а также святоотеческими душеспасительными книгами, получаемыми из библиотеки для чтения в свободное от послушаний время в келье.

В 1896 году поступило в Фиваиду от разных лиц значительное пожертвование ценных вещей, как-то: большая ценная плащаница для церкви преподобных Афонских, икона святой великомученицы Параскевы с сребро-позлащенной ризой, большой ценный ковер (ценой в 400 рублей), шесть штук сребро-позлащенных лампад, паникадило на 24 свечи (ценой в 200 рублей), аналойные иконы Спасителя, Божией Матери Иверской и святого великомученика Пантелеимона.

В том же году прибыл на жительство в Фиваиду иеросхидиакон Феодосий (в миру титулярный советник Федор Васильевич Никольский, сын священника Тульской губернии). В 1913 году он перешел в Русик, где и теперь живет при больнице на покое.

В этом же году 15 марта по благословению игумена отца Андрея прибыл в Фиваиду на жительство монах отец Мина (в миру подполковник Василий Николаевич Котельницкий, потомственный дворянин Смоленской губернии), который пожертвовал в соборную церковь преподобных Афонских святую икону Божией Матери, нарицаемую Казанская (точная копия с чудотворной иконы Божией Матери Казанской). Об этой иконе сохранилось весьма важное предание, приведенное в конце настоящего очерка.

8 апреля того же года было положено в Фиваиде начало неусыпаемого чтения Псалтири при церкви святых апостолов Петра и Павла, где также и отпевают усопших иноков¹⁷.

Неусыпаемым чтение Псалтири потому именуется, что в течение года круглые сутки 24 часа читают его в 12 смен по 2 часа и на каждой славе поминают имена братии, ктиторские и благодетельские, а так как в Фиваиде еще имен немного, то получается, что каждое имя при чтении Псалтири помянется раз 12 в сутки и даже более.

В это время произошло духовное торжество в Новой Фиваиде по поводу встречи новой святыни пустыни, новонаписанной иконы Успения Божией Матери.

В 1895 году побывал в Фиваиде бывший настоятель Афонской часовни в Москве иеросхимонах отец Аристоклий¹⁸, любитель благолепия церковного, и, заметив скудость святых икон в главном соборном храме во имя преподобных Афонских, высказал мысль предложить известным ему благодетелям в Москве написать для пустыни благолепную икону Успения Божией Матери, украсив ее возможно лучшей ризой. Старцы фиваидские, конечно, были этому очень рады. Отец Аристоклий написал в Москву и той же весной одна купеческая дочь, благочестивая девица Анна Аггеевна Лапкина прислала в монастырь на его имя икону Царицы Небесной честного Ее Успения, благолепно украшенную сребро-позлащенной ризой с эмалевыми украшениями. Она была размером в чудотворную икону, находящуюся в Киево-Печерской Лавре, то есть вышиной в 8¹/₂ вершков и шириной в 10 вершков. Прибывшего в монастырь на Пасхальной седмице заведующего пустынью Фиваидой иеросхимонаха Ефрема благословил этой святой иконой отец игумен монастыря архимандрит Андрей, в отраду и утешение всех подвизающихся и имеющих подвизаться в Фиваиде иноков общежителей и пустынножителей, во всегдашнее неотъемлемое достояние этой новоустрояющейся пустыни, в ее утверждение, возрастание, процветание и размножение в ней усердных подвижников благочестия, подобно как было в древней Фиваиде Египетской.

По обоюдному совету монастырских и фиваидских старцев решено было отправить святую икону из монастыря в Фиваиду на монастырском пароходике с честью, подобающей иконе Царицы Небесной.

Торжество это состоялось при следующих обстоятельствах. 8 апреля в понедельник третьей недели по Пасхе святых жен мироносиц был приготовлен пароход. Для сопровождения святой иконы Царицы Небесной по благословению архимандрита Андрея были назначены отец наместник, игумен монастыря, иеросхимонах Нифонт – отец казначей, духовник иеросхимонах Варлаам, духовник иеросхимонах Вероник, отец эконом схимонах Манасия и некоторые другие. Наместник, казначей и благочинный в этот день каждый в отдельном параклисе служили ранние Божественные Литургии. По совершении Литургии святая икона Царицы Небесной была вынесена из монастыря, внесена на пароход и поставлена на заранее уготованном месте. Пароход тотчас же дал ход и отправился. Плавания от монастыря до Фиваиды на быстроходном монастырском пароходике всего один час. Фиваидским отцам-скитянам заранее было сказано, что когда заметят на пароходике развевающийся флаг, то это будет означать, что на пароходике приближается Царица Небесная в Своем честном образе Успения, чтобы готовились к подобающей торжественной встрече. Как только пароход отплыл от берега, отец благочинный попросил капитана парохода монаха отца Куарта поднять флаг, ради чести Царицы Небесной. Во время плавания отец Аристоклий читал акафист Успению Божией Матери с умилительными припевами сопровождающих: «Радуйся, Обрадованная, во успении Твоем нас не оставляющая» и «Аллилуия». В этом сладостно-молитвенном настроении незаметно приблизились к берегам пустынной Фиваиды. Насельники Фиваиды едва только завидели вдали пароход с условным знаком – развевающимся флагом, как немедленно был дан знак с колокольни к сбору всех скитян. Священнослужители облачились в белые священные одежды. Вынесли святые кресты и хоругви. Иеромонахи взяли на свои руки малые святые иконы, иеродиаконы – дымящиеся кадила, и все собравшиеся пустынножители с благовонными Ливановыми ваиями в руках при пении Пасхального канона направились к морскому берегу на пристань. На временно устроенной на четырех столбах колокольне раздался торжественный звон во все колокола. Когда пароход приблизился к берегу, крестный ход и все множество пустынножителей были уже на пристани. Все сопровождающие святую икону пересели с парохода в лодку и вместе с ней приплыли к самой пристани. Отец Аристоклий, имея на себе епитрахиль, на своих руках вынес из лодки святую икону на пристань и крестообразно благословил ею всех предстоящих. В это время певчие пели тропарь Успению Божией Матери: «В рождестве девство сохранила еси, во успении мира не оставила еси, Богородице. Преставилася еси к Животу, Мати сущи Живота, и молитвами Твоими избавляеши от смерти души наша».

Святую икону отец Аристоклий вручил двум старейшим иеромонахам Фиваиды – отцу Протасию, духовнику, и отцу Антонию. Предварительно приложившись к святой иконе, сказанные старцы приняли ее на свои руки. Настоятель Фиваиды, он же и старший духовник, иеросхимонах Ефрем, положив обычные поклоны, облобызал икону Царицы Небесной, а за ним и все собравшиеся прикладывались к ней. Пока прикладывались, читалось святое Евангелие Богородичное. Затем старшим иеродиаконом отцом Пафнутием была сказана сугубая ектения: «О благочестивейшем государе императоре Николае Александровиче и всем его царствующем доме, святейшем вселенском патриархе Анфиме, святейшем всероссийском Синоде и отце архимандрите Андрее с братией, ктиторах и благодетелях пустынной Фиваиды, о всех предстоящих и молящихся и за всех православных христиан». После этого крестный ход тронулся в гору к соборному храму при многорадостном торжественно-ликующем пении пасхального канона. Во время этого торжественного шествия святую икону несли попеременно все иеромонахи по двое. Крутого подъема в гору от пристани до собора будет саженей около 150. Иеродиаконы в стихарях, имея в руках большие свечи с ваиями, с обеих сторон кадили святую икону, воздавая честь Самой Царице Неба и земли. На полпути была совершена другая лития, то есть сугубая ектения, в третий раз – около соборной церкви. Здесь крестный ход остановился. Отец наместник облачился в белые священнические одежды, прочитал святое Евангелие и по сугубой ектении, сказав возглас и приняв святую икону в свои руки, произнес краткую речь в отраду и утешение здешних насельников-пустынножителей и затем благословил святой иконой на все четыре стороны предстоящих, здесь подвизающихся ради Господа и спасения своей души. После этого крестный ход тронулся вокруг собора при пении «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Обойдя таким образом кругом, западными дверями вошли в самый храм. Священнослужители вошли чрез отверстые Царские врата в святой алтарь. Здесь отец наместник поставил святую икону на святой престол. Начался молебен Владычице мира. Когда иеродиакон отец Пафнутий возгласил: «Бог Господь и явися нам, благословен Грядый во имя Господне», а певчие затем запели тропарь Успению Богоматери: «В рождестве девство сохранила еси...», отец наместник принял со святого престола святую икону, вынес на середину храма и положил на приуготованный аналой, окруженный большими и малыми горящими свечами. Весь храм был освещен по-праздничному. Вслед за отцом наместником вышли из алтаря все священнослужители и по чину стали на средине храма вокруг святой иконы с ваиями и белыми возженными свечами. Всем присутствующим в храме также были розданы свечи и таким образом все молящиеся стояли и молились с ваиями и свечами, что придавало этому торжеству более чем праздничный вид. У многих из собравшихся на эту праздничную встречу Царицы Небесной в честном образе Ее Успения были видны сладкие слезы умиления.

По окончании молебствия почетные гости и все участвовавшие в крестном ходу были приглашены на архондарик для обычного восточного угощения. Утром и вечером в этот день были приготовлены две общие трапезы (обед и ужин) для всех пустынножителей. Колокольный звон не умолкал весь день.

Старцы-скитяне испросили у отца наместника благословение ежегодно совершать с вечера на 9 число всенощное бдение Успению Божией Матери, о чем и дано было знать всему братству.

В этот же день, то есть 8 апреля, после краткого отдыха старцами-правителями Фиваиды предложено было отцу наместнику как представителю отца игумена монастыря положить начало чтения неусыпаемой Псалтири по отцам, братиям, ктиторам и благодетелям скита.

Все священнослужители во главе с отцом наместником и старейшие из скитского братства отправились в храм святых первоверховных апостолов Петра и Павла, где уже был приготовлен аналой с Псалтирью. Первым начал читать отец наместник и прочитал 1-й псалом «Блажен муж» и прочее. За ним читали по одному псалму все бывшие при этом иеромонахи, иеродиаконы, схимонахи и монахи. И с тех пор чтение Псалтири не прекращается круглые сутки, разделенное на 12 смен, то есть по 2 часа.

После утренней трапезы все прибывшие из монастыря на пароходике возвратились обратно, за исключением духовника отца Вероника, который возглавил все церковные богослужения: бдение, длившееся до утра, и Литургию, по окончании которой было совершено молебствие Пресвятой Богородице с возглашением многолетия государю императору, государыням императрицам, наследнику цесаревичу и всему царствующему дому, вселенскому патриарху, всероссийскому Синоду, Синклиту, архимандриту Андрею с братией, ктиторам и благодетелям и православным посетителям святой обители сея (то есть пустыни Фиваиды), всероссийскому воинству и всем православным христианам.

Во всегдашнее воспоминание этого замечательного торжества старцами фиваидскими, с общего согласия и благословения игумена архимандрита Андрея, постановлено ежегодно совершать с воскресенья на понедельник третьей недели по Пасхе всенощное бдение в честь Успения Божией Матери, с чтением на нем акафиста, и Божественную Литургию соборне с молебном после нее, а также каждый воскресный день после вечерни читать в соборном храме пред иконой Успения акафист Успению Божией Матери, а по прочтении всем присутствующим прикладываться к иконе Царицы Небесной. Надо прибавить, что в святой иконе с лицевой ее стороны под слюдой вложены отцом Аристоклием несколько частиц камня от Гроба Господня и малые частицы святых мощей угодников Божиих: святого великомученика и целителя Пантелеимона, святого преподобномученика Иакова Иверского и святых Киево-Печерских: преподобного Нифонта, епископа Новгородского, преподобного Дамиана Целебника, преподобного Григория Иконописца, преподобного Спиридона Просфорника, преподобного Прохора Чудотворца, преподобного Онисифора Исповедника, преподобного Тита Пресвитера, преподобного Феодора, князя Острожского, преподобного Поликарпа архимандрита, преподобного Иоанна Многострадального и преподобного Василия Печерского.

За время болезни отца Августалия, в схиме принявшего имя Авраамия, сменилось три заведующих пустынью Фиваидой: иеросхимонах Ефрем (управлял пустынью с 1895 по 1896 год), иеромонах Магистриан (в 1896 году) и иеромонах Флавиан (с 1896 по 1898 год).

В 1896 году заведующий пустынью Фиваида иеросхимонах Ефрем по случаю болезни уволился от управления Фиваидой и на его место назначен и принял должность иеромонах Магистриан, тоже болезненный. Он управлял обителью около трех месяцев и также по случаю болезни от управления отказался. На его место из монастыря был назначен заведующим иеромонах Флавиан.

Во время его заведования в 1897 году в обитель поступило пожертвование – колокол в 11 пудов, также получен от иеромонаха отца Иоанникия в достояние Фиваидской соборной церкви большой ковчег со святыми мощами и святой крест с частью Древа Животворящего Креста. Еще пожертвовано от московского купца Ф.Н. Самойлова 3000 рублей деньгами.

Усердием двух братьев М. и И., иноков пустыни Фиваида, на их средства сооружена величественная икона Божией Матери «Достойно есть» шириною 2 аршина замечательной живописи. Писал ее известный живописец из греков иеромонах Иоасаф.

В 1898 году заведующий пустынью Фиваида иеромонах Флавиан по случаю болезни от должности уволился, на его место назначен опять иеросхимонах отец Авраамий (бывший отец Августалий), оправившийся от болезни.

Второй период управления Фиваидой иеросхимонахом Авраамием (1898–1900 годы)

Новому заведующему, иеросхимонаху Авраамию, были изложены некоторые условия о правах, данных ему от отца игумена Андрея и соборных старцев, и 20 января 1898 года, при поставлении отца Авраамия, они были прочитаны наместником иеросхимонахом Нифонтом в присутствии братства Фиваиды.

Вступив вторично в управление Фиваидой, отец Авраамий с обычной своей энергией опять принялся за постройки и работы. Во-первых отцом Авраамием был выстроен большой трехэтажный корпус на берегу моря, рядом с пристанью, со следующими подразделениями: в верхнем и среднем этаже были помещены кельи для братских помещений, а в нижнем этаже устроили склад для продовольственных продуктов и некоторых строительных хозяйственных предметов. Постройка этого корпуса производилась под наблюдением отца Авраамия на средства, получаемые по почте от благодетелей Фиваиды.

Также были подняты запрудные стены, вследствие чего пруды увеличились.

В том же году прибыл в Фиваиду на жительство и вступил в число братства рясофорный монах Димитрий (Дружков), в мантии Дионисий, который от себя пожертвовал братству Фиваиды святую чудотворную икону Божией Матери «Избавительница», копию святой чудотворной иконы Божией Матери «Избавительницы», находящейся в Симоно-Кананитском монастыре на Новом Афоне (подробности об этой иконе даны в конце настоящего очерка).

Отец игумен Андрей пожертвовал два киота весьма изящной работы, уцелевшие от пожара Покровского собора. Киоты сии стоят в церкви преподобных Афонских с правой и с левой стороны за клиросами, в этих киотах установлены иконы: с правой стороны – икона храмовая преподобных Афонских, пожертвованная в Фиваиду духовником отцом Иеронимом в 1883 году, а с левой – икона святого великомученика и целителя Пантелеимона в 1¹/₂аршина, пожертвованная монахом Спиридоном.

Иеросхимонах Афанасий из Капсалы для церкви преподобных Афонских пожертвовал Святое Евангелие.

В том же 1898 году весною пустынь Фиваиду посетил один боголюбец, уроженец Таврической губернии Давид Яковлевич Долгий, и от себя пожертвовал в вечное достояние пустыни Фиваида святую икону святители и чудотворца Николая. Об этой святой иконе он оставил письменное сообщение за своей собственноручной подписью, содержание этого сообщения будет описано в конце настоящего очерка.

На эту святую икону иеросхимонах отец Аристоклий 4 июня 1902 года привез с собой в жертву прекрасную очень массивную и изящно отделанную серебряную ризу, сооруженную его заботами на средства известных и знакомых ему московских благодетелей. Старая риза, отделанная фольгой, была снята с иконы старцами пустыни и надета эта новая риза. По желанию старцев пустыни и братства и по благословению батюшки игумена отца Андрея, еженедельно в среду вечером на повечерии перед этой иконой читается акафист святителю Николаю.

В том же 1898 году по благословению отца игумена Андрея принят в число братства пустыни Фиваида камышинский мещанин Саратовской губернии Тимофей Васильевич Терновский (в мантии Тихон).

В 1899 году в нижнем этаже Троицкого корпуса, где находились братская усыпальница, кладовая церковных вещей и склад для дров, отцом Авраамием отделаны четыре довольно приличные братские кельи, помещение для библиотеки, а также помещены кладовая для церковных вещей и два фондарика¹⁹ для поклонников. Также отцом Авраамием выстроена при кладбище братская усыпальница.

По ходатайству отца Авраамия от батюшки игумена отца Андрея и от старцев монастыря было получено благословение на постройку соборного храма в пустыни Фиваида во имя всех святых преподобных Афонских по плану, составленному академиком иеромонахом отцом Павлом. В Одессе были заказаны в большом количестве экземпляры плана соборного храма, большие и малые, с подписью: «Предполагаемый к постройке». Большие планы щедро раздавались поклонникам при личном посещении ими пустыни, а малые рассылались благодетелям в письмах, однако просительных писем от обители не писали никому. Были наняты рабочие каменщики, которые приступили к теске камня, потребного для собора.

К досточтимому батюшке отцу Иоанну Кронштадтскому послали с поклонником, петербургским купцом Николаем Ивановичем Восковым, просительное письмо и святую икону Божией Матери «Достойно есть». В этом письме было отцы пустыни рассказывали о намерении построить собор в Фиваиде и просили его святых молитв и материальной помощи.

27 июля, после храмового праздника в Русике²⁰, прибыли на пароходе в Фиваиду архимандриты Русских Свято-Афонских скитов – Ильинского Гавриил и Андреевского Иосиф и гостили здесь несколько дней. Своим посещением они утешили братство Фиваиды. Пред выездом из пустыни архимандрит Иосиф пожертвовал 100 рублей на постройку собора, крестообразно благословил рукой то место, где предполагалась закладка собора, и пожелал Божией помощи на доброе дело.

В том же 1899 году по распоряжению отца Авраамия братская трапеза была иконно расписана иеросхимонахом отцом Уриилом.

Отцом Авраамием сооружена могуна (большая лодка), предназначенная для доставки провизии и других предметов, получаемых в монастыре для нужд Фиваиды.

Им же произведены большие расчистки места на морском берегу для склада строительных материалов.

Произведены закупки больших партий сантуринки. Выгружено несколько судов одно за другим, так что весь нижний этаж вновь отделанного трехэтажного корпуса ею завален.

Близ хлебни отцом Авраамием был устроен большой крытый сарай (вроде магазина), предназначенный для бондарной мастерской, которая занимает в нем небольшое помещение, а все остальное место сарая отведено для склада досок и других строительных материалов, необходимых для постройки собора. Вскоре все большое помещение этого сарая было занято закупленным лесом, который прибыл на нескольких судах и был сгружен туда.

В том же 1899 году отец игумен Андрей в благословение от себя и в утешение братству пожертвовал святую икону новоявленного чудотворца святителя Феодосия Черниговского²¹. Икона живописная на дереве мерой 6 вершков, в нее искусно вложена частица мощей этого святителя. Эта икона стоит в алтаре, выносится на средину церкви для прикладывания братий и для торжественного чествования и величания святителя в дни памяти его 5 февраля и 9 сентября.

Произведена постройка двухэтажного корпуса с подвалом в пристройку, в протяжении к Вознесенскому корпусу. В этом корпусе устроены помещения: канцелярия, мастерская, портная, чистенький архондарик и 19 братских келий. Постройка этого корпуса производилась под наблюдением отца Авраамия на средства, полученные от благодетелей по почте.

В том же году отцом Авраамием устроен новый, третий пруд, исправлены и оштукатурены стены двух старых прудов и, кроме того, устроен капитальный водопровод: от Дионисиатской границы проведен канал на расстоянии около полутора верст и соединен со средним прудом.

В том же году пустынью Фиваидой получена от архимандрита Рафаила²² в жертву чрез монаха Константина Бакакина часть древа священного дуба Мамврийского, величиной в 5 вершков, с сургучной печатью Иерусалимской Миссии и с надписью архимандрита Рафаила.

В том же 1899 году осенью в качестве поклонника посетил пустынь Фиваиду один из служащих при Иерусалимской Миссии иеромонах Серафим, также духовный сын Афонской Пантелеимоновской обители, и пожертвовал от себя в церковь преподобных Афонских замечательной иконописной работы святую икону Божией Матери, именуемой «Умиление». Икона эта была написана одной инокиней Дивеевского женского монастыря и имеет размеры 1 аршин 4 вершка. Им же для этой иконы пожертвована ценная серебряная лампада.

В 1900 году в Фиваиду прибыл в качестве поклонника иеромонах Тихоновой пустыни, Калужской губернии, отец Досифей на неопределенное время.

Отцом Авраамием произведена пристройка снаружи восточной алтарной стены церкви преподобных Афонских, и, когда пристройка была окончена и покрыта, выломали старую алтарную стену. Алтарь сделался довольно просторный и величественный, весьма удобный для соборных служений.

Временно проживающий в Фиваиде иеромонах Досифей, желая оказать материальную помощь новостроящейся пустыни Фиваида, на средства известных ему благодетелей выстроил между Троицким корпусом и гостиной новый трехэтажный корпус со следующими подразделениями: в нижнем и среднем этажах отвели помещение для братий, а в верхнем иеромонах Досифей устроил параклис во имя преподобного Тихона Калужского и для себя келью. Работы по строительству корпуса производились под наблюдением отца Досифея и отца Авраамия.

Вследствие необходимости заготовления потребного количества извести, отцом Авраамием на средства обители были устроены для этого пять больших цистерн – четыре наверху и одна на берегу моря, у пристани.

В 1900 году отец Авраамий от управления Фиваидой отказался из-за болезни и отошел от всех дел пустыни.

9 октября 1900 года на место отца Авраамия, по благословению отца игумена и старцев, прибыл из монастыря схимонах отец Никифор. Но, пробыв в пустыни всего лишь восемь месяцев, он уехал обратно в монастырь, а на его место 17 мая 1901 года был избран заведовать пустынью Фиваидой иеромонах отец Досифей.

В том году 10 июня трехэтажный корпус и церковь преподобного Тихона Калужского Чудотворца были освящены епископом Досифеем.

Под наблюдением иеромонаха Досифея была проложена новая дорога от морской пристани к скиту и складам и прочная каменная стена с целью остановить обрушение почвы.

На берегу у арсана сделана бухта и крепкая каменная стена от моря на несколько саженей в протяжении к западу для защиты устроенной цистерны.

В этом же 1901 году построена двухэтажная просфорня со следующим распределением помещений: вверху помещены пекарня и две кельи для просфорников, а внизу – две кладовые для муки и дров.

Отец Досифей на время выехал в Россию по требованию Калужского архиерея, и заготовление строительных материалов для предполагаемой постройки собора было остановлено. За время его отсутствия заведование пустынью Фиваида поручено иеросхимонаху духовнику отцу Измарагду, и об этом 28 октября 1901 года старцам и братии Фиваиды было читано постановительное письмо отца игумена Андрея. Возвратился отец Досифей из России только через полгода, то есть 17 апреля 1902 года.

В1901 году архитектором болгарином Христофором Кожевым составлен был новый план соборного храма в честь Успения Божией Матери и преподобных Афонских, и отец Досифей выразил согласие и желание построить сей соборный храм. Вскоре после возвращения отца Досифея из России, то есть 4 июня 1902 года, прибыли в Фиваиду из монастыря старцы: отец наместник Нифонт, иеросхимонах отец Виссарион, казначей отец Аристоклий и иеромонах отец Иакинф (ныне наместник) с архитектором Христофором и с общего совета ими было осмотрено и облюбовано место для постройки соборного храма.

Тогда же определили и размер оного, а церкви Вознесенскую и преподобных Афонских предположили впоследствии, когда потребуется, сломать, престолы же их совместить в новом соборе и сделать предельными: с правой стороны Вознесения Господня, а с левой – преподобных Афонских, посредине же сделать главный престол во имя Успения Божией Матери. После молитвы ко Господу и Его Пречистой Матери старцами были прочтены храмовые тропари, и после этого начали копать канавы на местах, означенных архитектором. Несколько лопаток земли выбросил и отец наместник, а после него все старцы и старшая братия.

8 июня рано утром отец наместник, старцы и архитектор уехали обратно в монастырь. Земельные работы для закладки фундамента шли оживленно, вся фиваидская братия усердно трудилась.

14 июня отец наместник Нифонт со старцами и архитектором Христофором паки прибыли в Фиваиду и были торжественно встречены. Архитектор, осмотрев земляные работы канав для фундамента, в тот же день на пароходике уехал, а все остальные остались в Фиваиде на предстоящий храмовый праздник. 16 июня в Фиваиде совпало два храмовых праздника: всех преподобных Афонских в соборной церкви и в параклисе преподобного Тихона Калужского, устроенном отцом Досифеем. 17 июня после Литургии, совершенной соборне, было торжественное освящение места, и после освящения оного была сделана предварительная закладка собора – в канавке, где должно быть горнее место, а 17 сентября того же года игуменом отцом Андреем в присутствии отца Досифея, местных старцев и братства была совершена и сама закладка сего соборного храма.

Так было сделано начало. Отцом Досифеем было куплено в Солуне 300 000 кирпичей и маленький катер (пароходик), ценностью в 120 лир. Разломали старый корпус, в коем было несколько братских келий и Вознесенская церковь, и вслед за очисткой места начали рыть канавы для фундамента храма.

8 июня 1903 года, в день храмового праздника преподобных Афонских, на котором присутствовал отец игумен Андрей, после отдыха были созваны в гостиную местные старцы для обсуждения дел Фиваиды и для избрания заведующего на место отца Досифея, который просил увольнения от этой должности. По совещании на место заведующего был назначен иеросхимонах Измарагд и к нему в помощники старцы: иеросхимонах Протасий, иеромонах Уриил, иеросхидиакон Сысой, схимонах Игнатий и схимонах Мефодий, а отец Досифей утвержден строителем собора и главным старцем, но он снова уехал в Россию, вследствие чего постройка собора приостановилась.

30 октября 1903 года в Фиваиде было получено печальное известие о кончине добродушного игумена отца Андрея, нанесшее скорбь и печаль всему братству, а 9 ноября в пустыни узнали, что во игумена избран наместник иеросхимонах отец Нифонт и посвящен архимандритом. Отрадная весть о добрых действиях нового игумена отца Нифонта весьма порадовала фиваидцев: он любил бедных и особенно иноков-сиромах святогорских, многих бесприютных принял и благословил занять свободные каливки в Фиваиде, которые они заняли и живут, спасаясь. Вслед за ними стали являться и такие, которые имели средства; они по благословению игуменскому строили в Фиваиде каливы на избранных ими местах.

С каждым годом постройка пустынных калив все более увеличивалась и число спасающихся возрастало. Очень приятное движение – все ко спасению братии и к славе Божией. В том же 1903 году 23 сентября был принят в число братства Фиваиды Александр Сергеевич Галилеев из города Кузнецка Саратовской губернии, 2 апреля 1908 года он был пострижен в схиму и назван Афанасием.

Ровно через два года в Фиваиде опять было получено печальное известие о кончине отца игумена Нифонта, последовавшей 24 октября 1905 года, а на его место 13 ноября 1905 года был избран игуменом архимандрит Мисаил.

В это время постигло пустынь испытание Божие. 27 октября 1905 года, в 7 часов по восточному, перед началом утрени началось сильное землетрясение. Раздался сильный толчок. Все перепугались, земля и постройки сильно закачались, как легкие игрушки, послышался глухой гул под землей наподобие грома, перекатывающегося из конца в конец Святой Горы, как будто по какому-то пустому подземному пространству. После этого толчка было и еще несколько, менее сильных, которые продолжались почти непрерывно. Старые постройки в Фиваиде были серьезно повреждены, особенно больничный корпус, стены во многих местах избороздили большие трещины, трубы попадали, штукатурка внутри обвалилась, на крыше с северной стороны черепица сдвинулась на половину крыши вниз.

Печальные явления, предсказания нашего Господа о признаках кончины мира, воочию являются! С 27 октября ежедневно и даже довольно часто повторялись легкие подземные толчки и слышался глухой подземный гул. 5 ноября, в воскресенье, во время поучения на утрени и накануне, в 9 часов в субботу, было довольно сильное землетрясение – постройки затрещали, формы заскрипели, паникадило и лампадки закачались, братия, сидевшие во время поучения, все поднялись и стали усердно молиться. Невольно припомнилась простая поговорка: «Если гром не грянет, то мужик не перекрестится». Все же землетрясение это было гораздо легче первого.

Еще случалось землетрясение и ранее, в 1902 году, 3 января в 9 часов пополудни, с двумя толчками. После, спустя полтора часа, при выходе из вечерни снова было землетрясение – еще сильнее, но толчок один. Постройки скрипели, во многих местах образовались трещины, страшно было видеть, как земля и все постройки покачиваются, словно не имеющие веса. Невольно вспоминались псаломские слова: Призираяй на землю и творяй ю трястися (Пс.103:32).

14 октября 1907 года заведующий пустынью Фиваида иеросхимонах Измарагд, согласно его усиленной просьбе, от должности уволился, и на его место был назначен заведующим схимонах Кирилл (Бакакин), который усердно старался о возобновлении приостановленной постройки собора. Он стал вести переписку с отцом Досифеем, который письменно уверял о своем содействии в деле храмоздания и прислал благодетеля К.Я. Гв., который обещал помочь и даже совсем приехать на жительство в Фиваиду, но, увы, сему не суждено было осуществиться.

В это время, то есть 18 октября, прибыл в Фиваиду на постоянное жительство почтенный старец, бывший игумен Троицкого монастыря Киевской епархии Варсонофий (Тверстунов). 26 февраля 1912 года он принял святую схиму с именем Пантелеимон. Со времени прибытия в Фиваиду он все время до самой кончины, последовавшей 16 июня 1915 года, жил уединенно в корпусе близ моря. Этот старец был весьма смиренный, с покорностью воле Божией нес крест своих болезней и внимал своему спасению. Вся фиваидская братия с благоговением взирала на него как на терпеливого страдальца и родственно его уважала как своего великодушного и щедрого благотворителя для нового соборного храма, в строительство которого он внес свою лепту.

Наконец 24 октября 1908 года давно ожидаемый иеромонах отец Досифей прибыл в Фиваиду в сопровождении монастырских старцев: иеромонаха отца Варлаама, отца Аристоклия и других и был с любовью принят братством Фиваиды. 24 ноября того же 1908 года заведующий схимонах Кирилл и благочинный иеросхимонах Митрофан представляли отцу игумену прошение от братства Фиваиды о разрешении и благословении продолжать постройку храма. Отец игумен Мисаил, с отеческой любовью приняв прошение, благословил продолжать постройку, строителем же быть просил (письменно) отца Досифея, но он от постройки собора уклонился по стечению обстоятельств и причинам, ему одному ведомым, причем при личном разговоре с отцом Кириллом он заявил, что, по причине взятия кратковременного отпуска для посещения Святой Палестины и Афона, он должен возвратиться, да к тому же и не имеет средств для этой постройки. Тем дело и кончилось. Прошло еще немалое время, а о возобновлении постройки соборного храма терялась всякая надежда. Грустно было смотреть на этот хаос, груды разбросанных камней, которые там и сям валялись, словно после пожара или неприятельского разгрома. Это печальное зрелище мозолило глаза и смиренному фиваидцу, и приезжему посетителю.

Отец Кирилл по слабости здоровья и после неоднократной просьбы уволился от заведования Фиваидой, а на его место был назначен иеросхимонах отец Митрофан, благочинный. Отец Митрофан также усердно желал скорее возобновить постройку храма, ибо уже чувствовались в оном великие вопиющие нужды: число братий умножилось до 250 человек, кроме того, немало бывает приходящих к праздникам на бдении, как-то: с Иваницы²³ и других мест скоплялось до 300 человек, так что во время богослужений малый храм не мог вместить всех иноков, в особенности на бдении, которое продолжается 7–8, а иногда даже 9 часов. Многим приходилось стоять без форм²⁴ где-либо в коридоре или даже во дворе под открытым небом, иногда и под дождем, а зимой и под снегом или на холодном ветру, отчего некоторые из иноков, не рискуя получить болезнь (ревматизм или другое что), оставались у себя в келье и чрез то лишались церковного соприсутствия и приобщения Святых Христовых Таин, что составляет немалый ущерб в духовной жизни инока-фиваидца. Поэтому-то постройка нового собора являлась необходимой потребностью. Скорбь фиваидцев была немалая. Но когда уже истощились все надежды на помощь человеческую и не виделось даже просвета надежды, тогда Сама Царица Небесная пришла на помощь скорбящим фиваидцам.

В храмовый праздник преподобных Афонских, то есть 20 июня 1909 года, Матерь Божия порадовала фиваидское братство. А. Г., схимонах из числа фиваидской братии, изъявил желание пожертвовать свои средства в несколько тысяч для продолжения постройки соборного храма, и отец игумен Мисаил, бывший на храмовом празднике, с радостью дал полное благословение сломать часть старой соборной церкви и оканчивать заложенный фундамент. Усердие нашего собрата схимонаха А. Г. и игуменское благословение на продолжение постройки храма весьма ободрило дух братства Фиваиды.

С этого времени заметно было особое проявление чудесной помощи свыше, и во всем, даже и в малом проявлялась некая таинственная распорядительность и промышление и почивало явно благословение Божие. Невольно обращают на себя внимание следующие чудесные обстоятельства постройки собора.

Прежде чем от фундамента возводить стены, нужен был для извести в огромном количестве песок, но вопрос, где его было взять, занимал всех немало. Нужно было за ним ездить на лодках за три-четыре версты и там его добывать, нагружать лодки, перевозить до арсаны и паки выгружать. Сколько нужно было бы употребить на это трудов и времени! Но Господь чудесным образом облегчил этот громадный труд следующим образом.

Именно в тот момент, когда потребовался песок, то есть 13 сентября, разразилась страшная гроза над Фиваидой и в окрестностях ее прошел проливной, как из ведра, дождь. Он шел в течение почти целых суток, вода рекой катилась с горы и влекла все, что попадалось на пути в море. От наносного песка в море у самой арсаны образовалась коса саженей около 20-ти или более от берега. Никто не запомнит такого события – необходимый песок сам в преизбытке образовался на месте!

Несколько дней работала вся братия, общежители и пустынники, и мешками натаскали целую гору песка, которого должно было хватить с избытком на всю постройку собора, а остаток его смыло в море и унесло, ровно как его и не бывало.

Второе обстоятельство также обращает на себя внимание. Для дальнейшей постройки собора требовался камень. Где было бы удобнее всего его достать? Первоначально хотели было разработать карьер на западной стороне скита, за балкой, но и тут Промысел Божий указал на место напротив самой постройки храма на значительной высоте, где оказался камень, вполне пригодный для храма по своему качеству и свойствам: во-первых, не мягкий и не совсем твердый, а доступный для тески, затем, благодаря его величине из этого камня можно было вырабатывать больших размеров брусья (глыбы), в-третьих, также и то замечательно, что весь камень был одного цвета – в противном случае храм был бы пестрый и выглядел бы некрасиво. Самое же удивительное то, что всего этого камня, как впоследствии определилось, было ровно столько, сколько нужно для окончания собора, и нигде больше в окрестностях его нет. Видимо, промыслительно был приготовлен сей камень для святого храма.

Далее, являлась крайняя затруднительность доставлять к месту постройки этот камень такой громадной величины. Сколько требовалось для этого человеческих сил, труда и времени! Но Господь и тут упремудрил смиренных фиваидцев: построены были леса, по ним и по всему пути до каменоломни проложены рельсы, по которым на вагонетках (частью и по блоку) каждый камень, какой бы он ни был огромной величины, легко привозился на то самое место, где он должен был быть положен. На этих же вагонетках привозились на самый верх собора и все другие строительные материалы, как-то: известь, кирпичи, железо, щебень и прочее. По мере кладки стен собора поднимались леса с рельсами и благодаря таким приспособлениям постройка при самом малом комплекте мастеров и рабочих шла успешно.

Также и в денежных средствах для постройки собора было видно попечение Божие. Как уже упомянуто выше, главным ктитором-строителем сего храма оказался некто А. Г., схимонах из числа смиренномудрого братства Фиваиды. Этот А. Г. ради своего спасения, во имя исполнения своих схимнических обетов, а главным образом движимый любовью и усердием к святому храму Божию принес свою трудовую лепту на святое дело, а вместе с ней и свои старческие силы. Но этой жертвы, хотя и громадной, было далеко недостаточно для совершения всей колоссальной постройки. Нужны были средства, но где их взять? Ответ на этот вопрос вполне ясен лишь верующему сердцу, которое чувствует и видит во всем щедродательную десницу Божию, незримо простирающуюся на совершение сего святого дела. Были случаи, когда ради неимения средств хотели уже приостановить постройку храма: не на что было покупать материалы, нечем было платить мастерам и рабочим, с которыми рассчитывались два раза в год, 23 апреля, на святого великомученика Георгия, и 26 октября, на святого великомученика Димитрия Солунского. И вот в такие-то критические минуты Господь неожиданно видимым образом помогал через Своих рабов, отверзая их сердца к благодеянию. Благодаря этому постройка все время шла успешно, беспрерывно, несмотря на политические перевороты. В славянскую войну, несмотря на смутное время «имябожников», которые в 1913 году были удалены с Афона, течение постройки шло плавно и радовало фиваидцев, так что близилось к окончанию возведение стен и были поставлены уже арки и начиналась кладка сводов, когда в силу необходимости пришлось сделать перерыв из-за европейской войны многочисленных держав, открывшейся в двадцатых числах июля 1914 года. В первых числах августа был сделан расчет всем мастерам и рабочим, и постройка приостановилась до неопределенного времени.

Следовательно, в течение пяти лет и одного месяца храм был возведен на должную высоту, несмотря на всю крайнюю ограниченность в средствах и человеческих силах, и в этой постройке видимо проявилась помощь Божия. За этот пятилетний период времени, конечно, было немало скорбей, затруднений, но при помощи Божией все было преодолено. Не лишним будет рассказать и о некоторых подробностях этой стройки.

Учреждение строительного комитета

Получив благословение отца игумена, как было рассказано выше, счастливые фиваидцы того же 22 июня 1909 года после храмового праздника послали в Ильинский скит иеросхимонаха отца Измарагда и эконома монаха Иеронима для ознакомления с производящимися там работами по постройке нового собора и для соглашения с тамошним архитектором о постройке собора в Фиваиде, но никаких соглашений с ним не состоялось. Кладка фундамента продолжалась с 15 июля до ноября 1910 года, а потом по случаю осенней сырой погоды работы на время приостановились. За означенное время сделано было порядочно: был окончен фундамент, и стены подняты почти на аршин от земли и доведены до самого пола; разбросанный вокруг обтесанный камень был весь подобран на эту кладку. Далее мастера стали заготовлять камень и обтесывать его по размеру. Рабочих было нанято около десяти душ, и вся братия почти ежедневно трудилась на общем послушании. Некоторые из братии, знакомые с экономом Андреевского скита иеромонахом Питиримом, при свидании с ним сообщили ему свое горе в застое постройки храма и при этом высказывали ему, что по случаю скудости средств у них до сего времени и архитектора нет. Как-то спрашивали о цене за архитектуру у известного архитектора Христофора, а он им сказал цену за труд около 9 тысяч рублей и этой баснословной ценой испугал всех. Но все же и без архитектора нельзя было. Сострадательный и добродушный иеромонах Питирим изъявил свое согласие взять на себя присмотр за постройкой храма и тем очень утешил фиваидцев. Обратились с просьбой к своему отцу игумену Мисаилу, чтобы он от себя просил архимандрита Андреевского скита отца Иеронима благословить им своего архитектора отца Питирима. Благодаря участию игуменов дело увенчалось успехом. Андреевский архимандрит благословил отцу Питириму, как человеку знающему, оказать помощь советами по постройке, и тот с любовью согласился и кое-что стал советовать о заготовлении материала. К этому времени фиваидская почта значительно увеличилась, были даже получены порядочные жертвы. Так, известный уже нам благодетель К.Я. Гв. единовременно прислал жертву – 1500 рублей собственно для постройки соборного храма.

По совету отца Питирима и при его содействии сделали заказ железа в Царьграде около 3000 пудов для связей нижней части под пол до окон, которое и получили.

Июня 10 дня 1911 года на день всех преподобных Афонских, храмовый праздник в Фиваиде, прибыл по приглашению наместник отец Иакинф и другие монастырские старцы. После праздника было сделано совещание старцев фиваидских с отцом наместником о постройке храма, и по благословению отца игумена был учрежден строительный комитет, состоящий из 19 членов (фиваидских старцев). Председателем комитета был избран наместник отец Иакинф. На третий день после храмового праздника в трапезном помещении отец игумен прочитал всему братству игуменскую грамоту о благословении учредить строительный комитет. После прочтения оной все братство приносило благодарность отцу наместнику и через него отцу игумену за их милостивое участие в постройке храма в Фиваиде.

Со времени учреждения строительного комитета дела по постройке пошли значительно успешнее при содействии председателя и членов, которые со всей горячей ревностью и усердием предались сему святому делу.

1 декабря 1911 года заведующий Фиваидой иеросхимонах Митрофан после усердной просьбы уволился от должности на покой по болезни, и на его место прибыл из монастыря иеромонах отец Серафим, при котором постройка собора продолжалась беспрерывно до самой войны, то есть до 1914 года. Благодаря энергии председателя отца Иакинфа и дружной деятельности членов комитета застоя ни в чем не было: своевременно доставлялся материал, то и дело подплывали к пристани Фиваиды нагруженные судна с известью, сантуриной, кирпичом и прочим, и вся братия дружными силами быстро выгружала все, что привозилось, недостатка в мастерах и рабочих также не было. Работа кипела оживленно во всех местах обители благодаря хорошему присмотру старших мастеров и экономов. Рабочие вырывали из горы громадные каменные глыбы и мастера искусно кололи их на четырехгранные плоские брусья и обтесывали их по размеру, вагонетки совершали свое дело – почти беспрерывно с утра до ночи с грохотом возили эти камни к месту постройки, на которой мастера клали их на место, закрепляя материалом.

Председатель комитета отец Иакинф, как более заинтересованное в сем святом деле лицо, старался довольно часто посещать Фиваиду. Его приезд еще более оживлял ход дела – собирались члены комитета, обсуждались требующие решения вопросы, и дело, благодаря общим энергичным трудам, а главным образом при помощи Божией, шло весьма успешно. Имелась надежда в недалеком будущем закончить храм вчерне, то есть покрыть и украсить его куполом и колокольней и водрузить на них кресты, но война, как уже сказано, положила предел всему и после оживленных работ наступило гробовое молчание, которое в известное время порою прерывается лишь колокольным звоном, зовущим обитателей Фиваиды в Божий храм молиться, молиться и молиться.

В этот продолжительный перерыв в постройке произошел знаменательный случай, недвусмысленно указывающий на то, что Промысел Божий явно хранил святость места новостроящегося собора.

Один из числа рабочих, болгарин Никола, обладая крайне развращенным нравом, часто поругивался и вообще вел себя против прочих своих товарищей очень свободно. В одну ночь он устроил себе постель в новостроящемся храме на втором этаже, как раз над самым алтарем. Уснув с вечера, часа в четыре он вдруг был разбужен кем-то, который стаскивал с него одеяло, и при этом был слышен голос: «Уходи отсюда!» Но этот Никола, будучи не труслив, не обратил на это внимания. Он более удобно закутался в одеяло и опять лег спать, но не прошло и часа, как опять с него стали стаскивать одеяло и послышался строгий голос: «Уходи же отсюда!» – и одновременно с этими словами раздалась по лицу Николы изрядная пощечина. Он мгновенно вскочил и зажег спичку, полагая, что кто-либо из его товарищей дал ему эту пощечину, но, когда он посветил кругом, то убедился, что никого не было, но всюду было тихо, словно в могиле. Тогда его оставила природная смелость и храбрость. Внезапно он пришел в такой ужас, что почувствовал, как на голове стали подниматься волосы. Немедленно он со страхом оставил свое ложе и поутру рассказывал об этом происшествии своим сотоварищам и фиваидскому эконому, показывая на щеку, которая от удара отекла. С того времени никто не дерзал устраивать там себе постели.

После пережитых грозных потрясений на Востоке наступило как бы некое затишье, а затем опять вспыхнула война на Балканах с Турцией, и в результате этого Пречистая Богоматерь в 1912 году освободила Святую Гору от турецкого господства и передала ее православным грекам²⁵. Это событие имело великое значение в деле ограждения Афона от следующих грозных потрясений великой и небывалой войны многочисленных держав. Не случись этого перехода Святой Горы от турок к грекам, один Бог ведает, какая бы горькая участь постигла Святой Афон уже в самом начале этой ужасной войны, когда Турция примкнула к Австро-Германии. Бдительное око Владычицы мира недремлюще назирало над грядущими грозными событиями в окрестностях Афонского полуострова. Она, Преблагословенная, заранее озаботилась о насельниках своего Святого Вертограда, очевидным для всех сделала Свое материнское попечение. Как кокош под свои крылья прячет своих птенцов от хищных птиц, так и Она, Возбранная Воевода, приняла под охрану Своих избранных иноков, денно и нощно работающих Богу и славящих Ее величие.

Достойно внимания то обстоятельство, что еще задолго до начала войны с Германией и Турцией Матерь Божия озаботилась обеспечить обильным продовольствием иноков Афона. Так, например, особенно проявилась Ее забота о Пантелеимоновском монастыре. Еще и слуху не было об этой ужасной войне, а монастырю удалось два больших парохода купить пшеницы по весьма сходной цене. Такое огромное количество зерна ни в какой год еще не покупалось, так что некоторые из братий роптали на монастырское начальство и говорили: «Зачем так много понакупили хлеба, куда будем его девать? Придется гноить». Но Царица Небесная очевидно Сама этим распоряжалась, руководила и внушала нужное отцам игумену и его наместнику.

В то же время было куплено небывалое количество и оливкового масла, и опять скорбели некоторые из братий: «Куда так много понакупили, ведь масло прогоркнет» и прочее. Не было еще и слуха о войне, а уже был куплен в двойной, даже тройной норме керосин по довольно дешевой цене. Когда же было приобретено для обители продовольствие в таких больших размерах, пронесся слух о выступлении Германии, разразилась война, затем присоединилась к ней Турция, потом примкнула неблагодарная Болгария, и закипела небывалая война. Тут только познали пантелеимоновцы, какое великое знамение проявила над их обителью Промыслительница и Питательница Небесная! И в то время, когда Болгария только-только вступала в войну, успели еще купить у болгар одно судно пшеницы, которую с неимоверным трудом и страхом, но все-таки удалось погрузить и увезти в обитель. Таким образом Матерь Божия и святой великомученик Пантелеимон во время войны обеспечили обитель всем необходимым продовольствием. Благодаря этому почти около трех лет войны иноки имели насущный хлеб и прочие продукты.

Пантелеимоновцы делятся с бедными монахами, рассеянными по лицу Святой Горы: с живущими на Капсале близ Кареи, на Каруле и по другим местам Афона. Как отрадно слышать от этих монахов, когда спросишь их: «Ну, как вы теперь питаетесь в такое тяжелое время?» «Слава Тебе, Господи! – отвечают они. – Царица Небесная не оставляет нас, бедных, Своей милостью, питает, всем довольны! Благодарение Господу, святая Пантелеимоновская обитель, да и Андреевская, и Ильинская тоже снабжают нас: и сухариков дают, и одежду кой-какую, а некоторым и деньжонок за квартирку. Придешь в обитель святую как в отеческий дом: тут тебе и помещение готово, и покормят, и торбочку наполнят, приласкают и утешат». Какое каменное сердце не тронется от умиления при беседе с этим бедным иноком! Он счастлив, доволен своей судьбой, слезы благодарности ко Господу блестят на его очах, и уста его благословляют Господа и Пречистую Его Матерь. Он, радостный, с торбой за плечами, с четочкой в руках возвращается в свою пустыньку, горячо молясь о своих благотворцах. Но вот этот монах заболевает, куда ему деваться? И тут святая обитель открывает ему свои милосердные объятия. Целитель Пантелеимон как будто незримо встречает его: больного тотчас принимают в больницу, дают ему койку, и здесь он, в тепле и в чистоте, получает все нужное наравне с обительской братией – белье, лекарства, питание, уход, ласку от доктора и служителей, и чувствует, что не забыт, что его любят. Слезы умиления орошают его лицо, и глубокий благодарный вздох возносится ко Господу из больной его груди. Он спокоен. Если выздоровеет, то опять возвращается в свою любимую пустыньку и вновь предается посильным своим подвигам, а если Господь призывает его к себе, он и тогда уверен, что с напутствием святых церковных таинств отойдет ко Господу своему, ради Которого влачил он свою скитальческую жизнь на Афоне, к Которому стремилась его душа. Он знает, что тут его и похоронят как своего собрата и помолятся о упокоении его души.

Сколько этих больных монахов увидишь при входе в Пантелеимоновскую больницу! Всем им предоставлен приют и открыта братская любовь, любовь милосердного самарянина. Как отрадно сердцу видеть истинное проявление любви и милосердия! Вот что дорого Господу – любовь к своему ближнему, ради этого и изливаются на обитель щедроты милосердного Господа. Может быть, ради сих меньших собратий Промысел Божий хранит и благовременно посылает все нужное святой обители.

Непостижимы судьбы Божии, в эту ужасную войну совершаются великие чудеса. Нужно быть слепым, чтобы не видеть величие Божиих дел. Безрассуден тот, кто дерзнет приписать все переживаемые события либо случайности, либо стечению обстоятельств. Нужно быть каменным сердцем, чтобы не чувствовать, что творится вокруг нас.

Почти пять лет идет на Балканах война, война небывалая, потрясающая почти все державы земного шара, как воюющие, так и нейтральные. Слышатся громы орудий, падают грады, сравниваются с землей селения, льются реки крови, стон и рыдания на поле битвы, стон и рыдания в горах и селах. Боевая волна более и более разливается по лицу земли. Война на земле и под землей, война на водах и под водою, война в воздухе – все стихии охвачены боевым пожаром. Эта грозная волна, переливаясь, дошла и до пределов Афона и, окружив его кольцом, уже в его окрестностях вершит свои кровавые дела. Почти третий год, как слышен гул и гром орудий вначале в стороне от Дарданелл, теперь же вся сухопутная окрестность Афона оглашается раскатным гулом орудий со стороны Солоник, Кавала и других мест.

Но Священный Афон по воле Всемогущего Бога стоит неприкосновен. Матерь Божия исполняет Свои обетования, изреченные Ею при Своей земной жизни во время посещения Святой Горы: «Не оскудеет милость Сына Моего от места сего до скончания века. Я буду Заступницей места сего и теплой о нем Ходатаицей пред Богом». Те же обетования Она подтвердила и преподобному Петру Афонскому и присовокупила к ним такие слова: «Ибо весьма люблю сие место». И вот чудо дивное на наших глазах! В данное ужасающее время Святой Афон представляет собой как бы необоримую стену или неподступную, несокрушимую крепость. Как древле, так и ныне, Матерь Божия является Взбранной Воеводой, запрещая нечестивым врагам касаться сего священного Вертограда и нарушать покой мирных его насельников. И вот сей Афон, посреди орудийного грома, среди всех бушующих вокруг ужасов, мирно и тихо совершает свое плавание, как Ноев ковчег, и возносит молитвенный фимиам ко Престолу Господа Славы. Открылись небесные хляби гнева Божия, сгустились громовые тучи, льется на землю не дождевая вода, а свинцовый град и чугунные гранаты, реют в воздухе боевые корабли, и обливается кровью земля, но Афонский ковчег носится по водам спокойно и плавно. Охраняемый и управляемый десницей Всевышнего Бога, плавает он по волнам Эгейского моря и совершает службу Богу Небесному день и ночь.