Глава 8. Конфессиональная политика Александра II и Александра III

Во время проведения крестьянской реформы 1861 г. царское правительство, прекрасно понимая, что подготовленные к обнародованию законодательные акты не могут удовлетворить крестьян, готовилось к предотвращению ожидаемой вспышки крестьянских волнений. Помимо принятых полицейских и военных мер, оно обратилось за содействием к Церкви. 24 ноября 1860 г. министр внутренних дел В.Н. Панин направил обер-прокурору Св. Синода А.П. Толстому от имени царя предписание: «Вменить в обязанность чрез епархиальное начальство приходским по губерниям священникам, чтобы они <...> по обнародовании Указа и Положения об улучшении быта крестьян, при каждом удобном случае внушали бы крестьянам, чтобы они и впредь усердно и постоянно исполняли свои обязанности к государю и установленным властям, объясняя при том, что дарованные крестьянам права и льготы упрочат их благосостояние лишь при постоянном их трудолюбии, нравственном поведении в точном исполнении облегченных повинностей к владельцам земли. Вместе с тем приходские священники должны иметь самое бдительное наблюдение, дабы церковнослужители, нередко в самых близких отношениях к крестьянам состоящие, не распространяли никаких ложных слухов относительно смысла изданных постановлений и, напротив, в случае неправильных толков объясняли бы Положения согласно буквенному их содержанию и в духе данных начальством предписаний». Приходские священники обязывались немедленно доносить властям о всех случаях «ложных слухов и толков»²⁹³.

Александр II обратился также к содействию влиятельного митрополита Московского Филарета (в миру – Василий Михайлович Дроздов, 1783–1867). Это был высокообразованный и независимых взглядов выдающийся церковный деятель и писатель, он считался признанным авторитетом в канонических и церковно-административных вопросах. С 1817 г. – епископ Ревельский, с 1819 г. – епископ Ярославский, с 1821 г и до своей кончины он возглавлял Московскую епархию. Именно ему Александр I в 1823 г. поручил важное секретное дело – составить манифест о передаче престола Николаю Павловичу, минуя цесаревича Константина. При Николае I Филарет был возведен в сан митрополита и введен в состав постоянно присутствовавших членов Св. Синода. Однако Филарет не любил сановный Петербург и практически постоянно проживал в Москве. Здесь, помимо исполнения своих пастырских обязанностей, он занимался литературной деятельностью, но главным образом – переводом на русский язык Библии. Большим успехом пользовались его блестящие проповеди, за которые он был прозван «московским Златоустом». Опубликованный в 1845 г. сборник проповедей Филарета был переведен на французский и немецкий языки. Филарета уважал А.С. Пушкин.

К мнению Филарета, как наиболее авторитетного деятеля Русской Православной Церкви, прислушивался Александр II. От него Филарет получил ответственное поручение – составление Манифеста 19 февраля 1861 г., провозглашавшего отмену крепостного права. За это царь наградил его золотой медалью.

Зная о влиянии Филарета на Александра I, противники крестьянской реформы (во время ее подготовки) просили его «отговорить» монарха от ее проведения. Но к чести Филарета, он ответил решительным отказом под предлогом, что это не входит в круг обязанностей церковного иерарха. В то же время в целях «успокоения» крестьян в условиях готовящейся реформы Филарет составил особую инструкцию приходскому духовенству «Об обязанностях священников в предстоящие тревожные дни». Согласно этой инструкции, священники обязывались внушать крестьянам, чтобы они терпеливо ожидали царской воли, аккуратно исполняли свои повинности, не выходили из повиновения под угрозой отлучения от церкви. Кроме того, по приходам был разослан составленный Филаретом текст проповеди, с которой священники по прочтении Манифеста 19 февраля 1861 г. должны были обратиться к прихожанам²⁹⁴.

Среди реформ, проводившихся в 60–70-е годы XIX в., в России видное место занимают и церковные реформы. О них ранее даже не упоминалось как в общих работах о царствовании Александра II, так и в специальных исследованиях, посвященным реформам, проводившимся в его царствование. Правда, ранее церковные историки в своих исследованиях о приходском духовенстве, духовном образовании и пр. касались и этих сюжетов. Из «светских» историков специально разработал эту тему С.В. Римский в своей докторской диссертации²⁹⁵. Однако автор ограничился преимущественно изучением изменений в положении приходского духовенства, системы духовного образования, церковной администрации и суда, не коснувшись, например, существенного вопроса об изменении положения старообрядчества.

Церковные реформы находятся в связи с другими реформами, проводившимися царским правительством в обстановке общественно-политического подъема 50–60-х годов XIX в. в стране.

Непосредственным поводом к началу церковных реформ, в первую очередь в изменении статуса приходского духовенства, послужило следующее обстоятельство. В 1858 г. в Лейпциге при содействии историка М.П. Погодина была издана книга приходского священника Калязинского уезда Тверской губернии Ивана Беллюстина (без указания имени автора) «Описание сельского духовенства». В 1858–1859 гг. она была переиздана в Париже и Лондоне как на русском, так и в переводе на немецкий и французский языки, что позволило ознакомиться с ней широкой европейской общественности. (Основные фрагменты этой книги см. в Приложении 3.4.) Несмотря на меры русских властей против проникновения книги в Россию, она получила широкое распространение в стране и произвела сенсацию. Прочитал эту книгу и Александр II. В книге Беллюстина была дана впечатляющая картина униженного положения приходского, особенно сельского, духовенства: его тяжелый материальный быт, «всевозможные притеснения, несправедливости, оскорбления», какие приходилось ему испытывать от духовных и светских властей. Беллюстин приходил к выводу о необходимости «коренных преобразований для всего духовенства» поднять социальный статус священника и существенно улучшить его материальное положение, ввести принцип выборности на все духовные должности. Приходское духовенство, по свидетельствам современников, отнеслось к книге Беллюстина с сочувствием, отмечая, что «все изложенное в ней – правда».

На рубеже 50–60-х годов XIX в. в церковной и светской периодической печати развернулось оживленное обсуждение вопросов о положении Православной Церкви, ее ответственности перед обществом, о поднятии материального и нравственного уровня духовенства. Были поставлены вопросы о преодолении бюрократизации в управлении Церковью, придания Церкви большей самостоятельности, т.е. меньшей зависимости от опеки и контроля со стороны светской власти, о преобразовании приходской жизни, о введении веротерпимости, наконец, круг вопросов совершенствования системы духовного образования. Само правительство осознавало необходимость разрешения этих назревших проблем.

Разработка церковных реформ была возложена на высшие ведомства центрального управления – Министерство внутренних дел и Святейший Синод. Решено было начать с преобразования статуса приходского духовенства. В августе 1861 г. министр внутренних дел П.А. Валуев представил Александру II предварительно согласованный с обер-прокурором Синода князем А.П. Толстым секретный доклад «О преобразовании быта духовенства». К обсуждению доклада был привлечен также московский митрополит Филарет. Александр II и Филарет одобрили основные идеи доклада Валуева. 22 сентября 1861 г. Валуев представил императору более детальный план, суть которого сводилась к тому, чтобы покончить с кастовостью и изолированностью российского православного духовенства, «сблизить» его с остальными сословиями, повысить его материальный и нравственный уровень. Валуев предлагал также включить «первоприсутствующих» членов Синода в состав Государственного совета, чтобы привлечь высших иерархов церкви к участию и в политической жизни страны.

24 ноября 1861 г. Александр II отдал распоряжение образовать специальный Комитет для разработки церковных реформ. Во главе Комитета был поставлен брат царя – великий князь Константин Николаевич. В основу работы Комитета был положен представленный в январе 1862 г. новый доклад Валуева о церковных реформах. В нем речь шла уже не только о правовом статусе приходского духовенства, но и системе духовного образования, об отношении к старообрядцам; был включен и вопрос о привлечении прихожан к участию в хозяйственной жизни приходской церкви. Однако несогласие Константина Николаевича с программой Валуева затормозило дело. В мае 1862 г Константин Николаевич был назначен наместником царя в Польше, и главное препятствие проекту Валуева было устранено; в июне 1862 г. Валуев представил проект Александру II. 28 июня он был утвержден Советом министров, 6 октября одобрен Синодом, затем последовало повеление императора составить из духовных светских лиц при Синоде «Особое присутствие для изыскания способов к большему обеспечению быта духовенства». В него вошли все члены Синода, министры внутренних дел и государственных имуществ, начальник III отделения князь В.А. Долгоруков и директор Духовно- учебного управления Синода князь С.Н. Урусов. Председателем Присутствия был назначен петербургский митрополит Исидор, Впоследствии оно получило наименование Главного Присутствия, на местах были созданы губернские присутствия во главе с епархиальными архиереями.

17 января 1863 г. Главное Присутствие открыло свои заседания и 21 марта утвердило программу мер, предложенную Валуевым. На основе программы Валуева Главным Присутствием был подготовлен ряд актов, впоследствии одобренных императором и изданных в виде указов и постановлений.

8 мая 1864 г. был издан устав «О правилах учреждения православных братств». Предусматривалось создание духовных объединений («братств») для проповеднической и миссионерской деятельности (они создавались преимущественно в западных губерниях в противовес усилению влияния там католичества и униатства). На приходское духовенство возлагалась обязанность обучать сельских детей грамоте.

Но своей первостепенной задачей Главное Присутствие поставило оживление жизни церковного прихода «Положением о приходских попечительствах при православных церквах» от 2 августа 1864 г.²⁹⁶ «Положение» предусматривало «попечение о благоустройстве и благосостоянии приходской церкви и причта в хозяйственном отношении» и исполнено было многих благих намерений. В обязанность попечительств входили: «содержание и удовлетворение нужд приходской церкви, изыскание средств на ремонт и строительство церковных зданий, учреждение школ, больниц, богаделен, приютов и прочих благотворительных учреждений, помощь бедным прихожанам, погребение неимущих умерших, поддержание в порядке кладбищ, а также наблюдение за тем, чтобы приходское духовенство могло воспользоваться всеми предоставленными ему средствами для его содержания».

Главным источником получения средств попечительствами «Положение» предусматривало добровольные пожертвования, однако признавало законным и обязательный сбор с тех прихожан, которые составили и приняли о нем приговор. Попечительство получило право ходатайствовать перед соответствующими властями и организациями о выдаче пособий неимущим казной, духовным или другим ведомствами.

Сбор пожертвований осуществлялся отдельно по трем видам их предназначения: 1) в пользу самого приходского причта, 2) на благоустройство церкви и 3) на школьные и благотворительные учреждения, отнюдь не допуская смешения этих средств.

Приходские попечительства избирались общим собранием прихожан по простому большинству голосов. При этом непременно в состав попечительства должны были войти священник и сельский староста (в волостном приходе – волостной старшина). Все дела (решения, назначение расходов, отчетность и пр.) должны были вестись гласно. Каждый год попечительство отчитывалось «в заведываемых суммах и имуществе» перед общим собранием прихожан. Прихожане могли для проверки расходуемых сумм назначить ревизионную комиссию. Церковно-приходское попечительство в рамках своей компетенции пользовалось самостоятельностью, а для разрешения спорных вопросов могло обратиться к епархиальному архиерею.

Церковно-приходские попечительства создавались медленно (вплоть до 1882 г.) и крайне неравномерно по епархиям: в некоторых епархиях их удалось создать десятки и сотни (в Самарской – 177, в Подольской – 266), а в других – считанные единицы. По данным С.В. Римского, церковно-приходских попечительств насчитывалось: в 1867 г. – 4048, в 1868 г. – 5327, в 1869 г. – 6870, в 1872 г. – 8873, в 1873 г . – 9257, в 1879 г. – 11616, в 1881 г. – 11950, в 1882 г. – 12074, 1883 г. – 11733, в 1894 г. – 14564, при этом часть ранее созданных попечительств прекращала свое существование. «В целом, – указывает С.В. Римский, – за годы реформы количество попечительств так и не достигло даже трети от общего числа приходских храмов»²⁹⁷. В 1868 г. было собрано попечительствами на церковно-приходские нужды 506,5 тыс. рублей, в 1883 г. эта сумма возросла до 2 млн. 245,6 тыс. рублей, но на 1 приход приходилось в 1868 г. менее 100 рублей, в 1883 г. – 191,4 рублей²⁹⁸, в 1894 г. – 2,8 млн. рублей, что было явно недостаточно для выполнения тех материально-благотворительных обязанностей, которые возлагало на попечительства «Положение» от 2 августа 1864 г. Характерно, что они охотнее жертвовали на украшение и содержание церквей (75%) и менее всего на содержание причтов (8%). Остальные пожертвования шли на благотворительную деятельность в приходе²⁹⁹.

В конце 60-х годов издан ряд указов, определявших правовой статус духовенства. Указом 22 февраля 1867 г. отменялось укоренившееся правило наследственной передачи приходских церковных должностей. Что же касается детей духовенства, то изданный 26 мая 1869 г. закон «Об устройстве детей лиц православного духовенства» так определял их статус: «Дети лиц православного духовенства не принадлежат к духовному званию, показываясь только для сведения в послужных списках их отцов», и им предписывалось «приписаться к городскому или сельскому обществу». Однако права этих детей на образование в духовных учебных заведениях, на определение в священно- и церковнослужители, на пособие от церковно-приходских попечительств, оставались «на прежнем основании». Они освобождались от подушной подати и рекрутской повинности³⁰⁰. Таким образом, не числясь отныне лицами «духовного звания», они сохраняли за собой его права и льготы. Детям священников и диаконов предоставлялась свобода выбора профессии на государственной или военной службе.

Закон 11 июля 1869 г. официально отменял наследование духовного звания от отцов к детям. По этому же закону из духовного звания отчислялись церковные сторожа, оставшиеся за штатом при сокращении приходов пономари, псаломщики и пр. церковнослужители. Таким образом, кастовость духовенства была существенно подорвана, но на практике не уничтожена. В силу укоренившейся традиции наследственность духовного сословия продолжала существовать: старшие сыновья священнослужителей продолжали сохранять за собой места своих отцов. Тем самым духовенство продолжало пополняться детьми духовенства же, и приток в духовную среду лиц из других сословий был минимален. В духовных учебных заведениях преобладали дети опять-таки духовенства.

Проведено было и некоторое сокращение численности приходов и приходского духовенства. 16 апреля 1869 г. было издано положение «О составе приходов и церковных причтов»³⁰¹. Оно предусматривало во всех епархиях страны пересмотр границ приходов и изменение состава причтов. Предусматривалось при этом сокращение приходов и уравнение их по численности прихожан. Предполагалось упразднить небольшие, малолюдные приходы путем соединения их с другими. При слиянии приходов один из храмов считался «главным приходским храмом», а храм упраздненного прихода «приписным» к нему. С пересмотром границ приходов вводилось новое штатное расписание. В каждом главном храме предполагалось иметь всего двух клириков: настоятеля (священника) и причетника в звании псаломщика. В приходах, насчитывающих не менее 1 тысячи прихожан мужского пола, в помощь настоятелю полагалось два причетника. Если приход оказывался многочисленным, с большим количеством населенных пунктов, далеко отстоящих от церкви, то в помощь настоятелю прихода назначались «помощники настоятеля» или, как их именовали, «младшие священники»: в числе таковых обычно ставили вновь рукоположенных священников. Вводился принцип «постепенности»: на места настоятелей, младших священников, диаконов и псаломщиков ставили тех, кто прослужил в прежних должностях (рангом ниже) не менее трех-четырех лет. Строго соблюдался и возрастной ценз: в псаломщики и диаконы полагалось рукополагать «только достигших 25 лет от роду, а в сан священника, по возможности не моложе 30 лет». Для овдовевших и холостых ценз увеличивался до 40 лет³⁰².

Положение 16 апреля 1869 г. вводилось медленно, встречая сопротивление как приходского духовенства, так и прихожан. В большинстве епархий оно было введено в действие в 1873–1878 гг. и на деле не оправдало ожидаемых результатов. Подводя итоги этой реформе, С.В. Римский в своем исследовании о церковных реформах Александра II приходит к выводу: «Несмотря на планировавшиеся масштабные изменения, уменьшилась только численность духовенства, да и то преимущественно за счет причетников. Количество приходов фактически сократилось очень незначительно <…> – с 31568 в 1870 г. до 31119 в 1879 г. То есть можно говорить не столько о сокращении, сколько о замораживании числа приходов, с увеличением прихожан в каждом из них». Учитывая прирост православного населения за эти годы на 7 млн. человек, средняя численность прихода выросла с 1800 до 2000 верующих³⁰³.

За счет сокращения численности белого духовенства казенное пособие приходскому священнику увеличивалось со 144 до 240 руб. в год, а отставным священникам устанавливалась пенсия в размере 90 руб. в год, вдовам священников – от 65 (с детьми) до 55 (бездетным) руб. в год. Церковнослужители, как и ранее, не получали никакого казенного вознаграждения. Эти мизерные «надбавки» не могли решить проблемы материального обеспечения приходского духовенства, главным источником существования которого продолжали оставаться платы за требы.

Ряд изменений произошел и в церковном управлении. В 1867 г. упразднено было деление епархий на три «класса» (епископства, архиепископства и митрополии). Однако свое значение «первенствующих» сохраняли Московская, Петербургская и Киевская епархии, во главе которых ставили только митрополитов. Некоторую самостоятельность получили все епархиальные архиереи: право без санкции Синода строить церкви, давать разрешение на поступление в монашеское звание, самостоятельно решать вопросы духовного образования в пределах своих епархий. В 1869 г. были утверждены новые штаты консисторий и втрое увеличены ассигнования на их содержание. В епархиях восстанавливалась практика выбора благочинных самим приходским духовенством, образованы благочиннические советы (во главе с благочинными). Духовенство получило право собираться на съезды трех уровней: благочиннические, училищные (по училищным округам) и епархиальные.

С 1863 г. был начат пересмотр системы подготовки приходских священников, что было связано с изменением статуса приходского духовенства и вместе с тем вызвало необходимость проведения реформы духовного образования.

В 1863 г. выпускникам духовных семинарий официально было разрешено поступать в университеты (впрочем, на практике это делалось и раньше). В 1864 г. детям духовенства разрешено было поступать в гимназии, а в 1867 г. – и в военные училища; одновременно это давало и возможность выхода из духовного звания. Вместе с тем детям других сословий по указу 1867 г. разрешалось поступать в духовные учебные заведения и в перспективе получать священнические должности и таким образом войти в духовное сословие (см. главу 4, §5).

В 60-х годах XIX в прекратились гонения, каким подвергались старообрядцы при Николае I. За легализацию «раскола» выступала в печати либеральная общественность, которая считала, что поскольку старообрядцы не нарушают государственных законов, гонения против них противозаконны, более того, приводят к обратным результатам – ожесточают гонимых, провоцируют конфликты, к тому же и неэффективны, ибо нельзя действовать грубой силой против идей, учений, веры, а сами гонимые приобретают ореол мученичества.

В 1864 г. был учрежден Комитет по «раскольническим делам». Выработанные им и утвержденные в 1875 г. «Правила» легализовали значительную часть старообрядческих толков, которым предоставлялось право свободно отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Были признаны имеющими юридическую силу старообрядческие метрические записи рождений (крещений), брака (венчаний), смерти (отпеваний). Старообрядцам дозволялось заниматься иконописанием (для своих нужд), учреждать свои школы грамотности, занимать некоторые общественные (но не государственные) должности. Но эти права не распространялись на признанные «вредными» старообрядческие толки (например, на хлыстов, скопцов, «бегунов» или «странников»), а также на секты: духоборов, молокан, субботников, филипповцев, поморцев и др., не признававших не только церковную, но и светскую власть с её установлениями. Но в 1875 г. был издан циркуляр против дальнейших «послаблений» старообрядцам.

С 1870 г. началась подготовка реформы церковного суда. Предполагалось все судебные дела по церковным вопросам изъять из ведения епархиальных архиереев и передать в специально создаваемые церковные суды³⁰⁴. Однако это дело затянулось В 1880 г. новый обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев воспротивился проведению этой реформы.

Церковные преобразования 60–0-х годов XIX в. практически не коснулись монастырей. Лишь были более четко определены условия для желающих принять монашество, поставлена задача о переводе монастырей из необщежительных в общежительные, с более строгими уставами монашеской жизни (см. об этом в гл. 3. «Монастыри и монашество»). Однако в либеральной прессе 70-х годов высказывались мнения о коренном преобразовании монастырей и существенном их сокращении. Например, в статье «Наши монастыри»³⁰⁵ предлагалось «оставить лишь несколько монастырей, в которых ввести истинно аскетическую жизнь, отняв у них как у обществ отшельнических огромные богатства». В статье «Вопрос о реформе монастырей»³⁰⁶ высказывалось мнение о преобразовании монастырей в мирские благотворительные учреждения, где не имели бы вовсе места иноческие обеты аскетического свойства, формально требуемые от монахов».

В итоге церковные реформы при Александре II несколько оживили деятельность Русской Православной Церкви и смягчили стеснявшие её бюрократические оковы. Однако они были неглубоки, так как не затрагивали принципиальных вопросов управления церковью и взаимоотношений её со светской властью, к тому же они были непоследовательны и незавершенны.

В 1881 г. И.С. Аксаков (издатель газеты «Русь») и А.М. Иванцов-Платонов (издатель «Современных известий») поставили вопрос о дальнейшем проведении церковных реформ. В первую очередь они настаивали на восстановлении принципа «соборности» в Русской Православной Церкви – передаче власти в церкви на всех уровнях «соборным», т.е. выборным представительным органам при участии в них мирян, введении выборности священников и даже архиереев. Эти предложения поддерживали и другие представители светской и церковной печати³⁰⁷. Однако эти заявления остались благими пожеланиями.

При Александре III конфессиональную политику определял назначенный еще Александром II в апреле 1880 г. обер-прокурором Св. Синода профессор гражданского права К.П. Победоносцев (1827–1907). На этом посту он находился 25 лет. Победоносцев был сыном московского приходского священника (впоследствии профессора словесности Московского университета). Отец дал ему блестящее образование. Современники отзывались о молодом К.П. Победоносцеве как о человеке «тихого, скромного нрава, благочестивом», с разносторонним образованием и тонким умом. Ему прочили блестящую карьеру. Отец готовил его к священническому делу, но сын избрал иную стезю. По окончании в 1846 г. Училища правоведения К.П. Победоносцев начал службу в одном из московских департаментов Сената. В 1859 г. он стал профессором Московского университета. Его курс «Гражданского права», вышедший пятью изданиями, был настольной книгой для юристов. Он заявил о себе как о талантливом публицисте и писателе либеральных воззрений. Его памфлеты, в которых он выступал за гласность и осуждал николаевское время, печатал за границей А.И. Герцен. В начале 60-х годов Победоносцев принял деятельное участие в разработке судебной реформы, отстаивая принципы независимого суда, гласности судопроизводства и состязательности судебного процесса. С 1861 г. Победоносцев преподавал законоведение наследнику престола Николаю Александровичу, а после его смерти новому наследнику Александру Александровичу (будущему Александру III) и другим детям Александра II, будущему императору Николаю II, одновременно преподавал гражданское право в Московском университете. В 1865 г. он оставил профессорскую должность в Московском университете и окончательно переселился в Петербург, всецело посвятив себя государственной службе. В 1868 г. стал сенатором, а в 1872 г. – членом Государственного совета. По свидетельству известного адвоката А.Ф. Кони, речи Победоносцева в Сенате и Государственном совете своей логикой, ясностью и силой убеждения производили большое впечатление на слушателей.

В те годы Победоносцев много занимался и научно-публицистической деятельностью. Им были изданы несколько научных и публицистических книг, переводов, документальных сборников, множество статей по истории и юриспруденции. Французская академия и все российские университеты избрали его почетным доктором права.

К концу 70-х годов произошел поворот во взглядах Победоносцева в сторону реакции. После убийства народовольцами 1 марта 1881 г. Александра II он оказался в центре политической жизни страны и в значительной мере влиял на политический курс Александра III. Победоносцев был автором царского манифеста 29 апреля 1881 г. «О незыблемости самодержавия».

Победоносцев большое значение придавал личностному фактору, следуя принципу: «Люди, а не учреждения». Он стремился все дела по духовному ведомству решать единолично. Здесь он опирался на местный епископат, строго подчинив ему приходское духовенство и духовно-учебные заведения в епархиях. Повысилась роль епархиальных консисторий. Была восстановлена прежняя численность церковных приходов и церковного клира.

Победоносцев подчеркивал, что в деле укрепления самодержавия Православная Церковь призвана сыграть огромную, если не решающую роль. В православии, указывал он, «корень всей жизни народа, главные ключи всякого добра и правды на земле». Победоносцев твердо придерживался позиции неразрывной связи Церкви с государством. Находясь на посту обер-прокурора Св. Синода в течение 25 лет, он до минимума свел его роль как коллегиального учреждения, взяв в свои руки все дела по высшему церковному управлению. Духовенство не без основания расценивало это как «самодержавство» Победоносцева. Синодский чиновник А.Н. Львов писал в 1891 г.: «Весь центр тяжести не в Синоде, а в канцелярии его; что захочет сделать управляющий, то и будет»³⁰⁸. Победоносцев часто менял состав присутствующих Синода, чтобы сделать его более «послушным». Синодские архиереи сделались поистине «статистами» в Синоде³⁰⁹.

В своей деятельности на посту обер-прокурора Св. Синода Победоносцев выходили далеко за рамки конфессиональных проблем Русской Православной Церкви: он вникал в вопросы светского образования, науки, литературы и искусства, следил за периодической печатью и даже репертуаром театров. Безпрерывно он слал указания о принятии мер против «распущенности» прессы. При нем умножилось число церковных изданий и тиражи духовной литературы. Он сам часто брался за перо и издавал большими тиражами свои сочинения; был талантливым критиком, но не предлагал позитивной программы, ибо выступал против всяких преобразований.

Победоносцев стремился «поднять нравственный уровень» населения, «перевоспитать» его в духе строгих христианских правил – вплоть до того, что запретил театральные представления во время великого поста, ношение венков и употребление музыки на похоронах.

При нем под жесткий контроль было поставлено епархиальное духовенство. «Доверенным» лицам Победоносцев поручил надзор за епископами. Посланные в епархии эти лица должны были состоять при архиереях и направлять обер-прокурору конфиденциальные донесения об их поведении. Им проводились частые перемещения епархиальных архиереев. Подсчитано, что за 1881–1894 гг. проведено 180 таковых перемещений. Некоторых архиереи подвергались этим «перемещениям» до трех и более раз. Строптивых архипастырей Победоносцев засылал в захолустные епархии – в Сибирь, на Дальний Восток или на Аляску, что вызывало глухое недовольство среди епископата.

Подверглись пересмотру церковные реформы, проведенные при Александре II. 9 января 1882 г. Александром III было подписано «определение» о прекращении действия закона 16 апреля 1869 г. о сокращении численности приходских храмов и причтов. Восстанавливались прежние приходы и создавались новые. В течение 1881–1894 гг. открывалось ежегодно в среднем 250 новых церквей и 10 монастырей³¹⁰. 16 февраля 1885 г. последовало повеление царя «О закрытии [Главного] Присутствия по делам православного духовенства и об изменении некоторых постановлений, касающихся устройства церковных приходов и состава причтов»³¹¹. Этим законом епархиальным архиереям позволялось открывать ранее закрытые приходы и создавать новые. Закон 16 февраля 1885 г. отменял разделение священников на настоятелей прихода и помощников настоятелей, а также причетников на псаломщиков и исполняющих должность псаломщиков.

Победоносцев немало сделал для усиления влияния Православной Церкви на жизнь общества. Он считал, что Церковь, помимо собственно своей богослужебной, должна была развивать и другие формы деятельности. Он стимулировал учреждение церковных братств, активизировал церковную печать.

Большое значение он придавал церковной проповеди, внебогослужебным собеседованиям священников со своими прихожанами, организации церковной благотворительности, а также проведению торжеств при праздновании церковных юбилеев: в 1881–1894 гг. их было проведено 17, в том числе 1000-летие кончины Кирилла и Мефодия, 900-летие крещения Руси, 500-летие кончины Сергия Радонежского, 50-летие воссоединения униатов с Русской Православной Церковью, 100-летие православия в Северной Америке.

В 80–90-х годах происходит возрождение византийского стиля в церковной архитектуре и живописи. Большое внимание уделялось расширению церковных изданий для народа, устройству при церквах библиотек, организации церковной благотворительности, учреждению церковных братств, особенно в западных губерниях России, призванных противодействовать католичеству.

В 1883 г. был введен новый устав консисторий, усиливавший их административно-дисциплинарную роль в епархиях. В 1884–1885 гг. изданы новые уставы духовных учебных заведений, отменявшие выборность в семинариях, вводившие в них должности духовников, выполнявших надзирательские функции.

Победоносцев был того мнения, что возвысить роль Церкви без содействия светской власти невозможно. «Нечего обманывать себя, – писал он в 1883 г., – наши духовные без светских сами бессильны». Современники отмечали непомерно возросшую власть Победоносцева как обер-прокурора Св. Синода.

Известный церковный публицист того времени А.М.Иванцов- Платонов писал, что «обер-прокурор и есть в настоящее время высший глава и правитель Русской церкви», имеющий «такую власть, какой не может иметь никакой патриарх». Он «ничем не ограничен, разве что императорской властью «имеет «больше власти, чем министр в любом министерстве». Немало нелестных слов публицист высказал о сложившихся порядках управления в самом Синоде. «Управление Синода едва ли может быть названо пастырски-церковным, и скорее всего должно быть названо казенным, бюрократическим, подобно управлениям других государственных ведомств». Он отмечал также, что высшие светские чиновники в Синоде имеют «преобладающее значение» по сравнению с присутствующим в нем епископатом, который постоянно чувствует «случайность», «нетвердость» своего положения; указывал на «засилие бюрократизма и бумажной волокиты сверху донизу, бездушный казенный формализм», на «ненормально усиливающуюся в епархиальном управлении значение светского чиновничества в ущерб значению самой духовной администрации»³¹².

Победоносцев стремился поднять религиозность русского общества. Хотя он и заботился о повышении влияния Церкви, но именно его действия сковывали инициативу Церкви и роняли ее престиж, подрывали авторитет в народе, т.е. приводили к обратным результатам. Победоносцеву нужен был лишь священник- «требоисполнитель», а не просвещенный пастырь. Это вело к приниженности роли духовенства. Как писал известный церковный писатель и историк протоиерей Георгий Флоренский, «складывался сниженный тип православной церковности, упрощенный и очень обессиленный».

В конце 70-х – начале 90-х годов XIX в., как отмечал Георгий Флоровский, «началось возвращение интеллигенции в Церковь, когда религиозная пытливость становилась все острее»³¹³. Победоносцев всячески противодействовал духовным контактам интеллигенции с народом, с Церковью, диалогу с ней. Им были закрыты возникшие в 70–80-х годах в Москве и Петербурге Общества любителей духовного просвещения, в которых находились представители высших столичных кругов и часть профессуры (главным образом духовных академий). Как отмечали Н.П. Гиляров- Платонов и Г. Флоровский, Победоносцев никак не хотел идти дальше «прикладного полупросвещения», «не хотел творческого обновления Церкви». «Он боялся, что религиозное просвещение поведет к протестантизму и вольномыслию»³¹⁴.

В связи с развитием рабочего движения в 70–90-х гг. светская власть потребовала от Православной Церкви оказать содействие в борьбе против влияния на рабочую среду народнической, а затем и социал-демократической пропаганды.

По инициативе Победоносцева и редактора «Московских ведомостей» М.Н. Каткова в начале 80-х годов в Петербурге при Исаакиевском соборе было создано специальное общество для издания клерикально-патриотической литературы и бесплатной раздачи ее среди рабочих. Во время известной Морозовской стачки ткачей во Владимирской губернии в январе 1885 г. клерикальные круги с благословения Синода и при поддержке местных властей распространяли среди рабочих листовки, в которых говорилось о возникших в народе «шатаниях», о необходимости «уважать закон» и что всякие посягательства на государственные устои относятся к числу наиболее тяжких грехов; завершался текст листовок с призывом к покаянию.

В 80-х годах ужесточилась духовная цензура, проведены были контрреформы в системе духовного образования. С 1884 г. по инициативе Победоносцева стали усиленно насаждаться церковно-приходские школы, возглавляемые приходским духовенством и подчиненные непосредственно Св. Синоду (об этих школах см. гл. 5. «Система духовного образования»).

В многонациональной России Православная Церковь хотя и была «господствующей и первенствующей», однако её влияние не распространялось на десятки миллионов, исповедующих католичество, протестантизм, мусульманство, иудаизм, а также «отпавших от православия» старообрядцев разных толков и сектантов. В тогдашней статистике деление населения было не по национальному, а по конфессиональному признаку (более того, всякий православный человек считался русским!). Основная масса этнических русских, украинцев, белорусов, ряда народов Поволжья и Урала (за исключением татар, башкир и калмыков) исповедовала православие.

По данным годовых отчетов Синода, в 1840 г. православное население в России насчитывало 44 млн. человек, в I860 г. – 52 млн., в 1890 г. – 72,1 млн.³¹⁵ Удельный вес православного населения в России за указанные годы составлял примерно 70– 80%. Точные сведения о численности лиц различных вероисповеданий получены Всероссийской переписью населения 1897 г. Из 125,7 млн. человек обоего пола (без Финляндии) значилось: православных 87384480 человек (около 70% ко всему населению), старообрядцев – 2 173 738 (сюда не вошли единоверцы, причисленные к православному населению), католиков – 10420927, протестантов – 3743200, прочих христианских исповеданий (представителей различных сект) – 1 121516, мусульман – 13829421, иудеев – 5189404, язычников – 655503³¹⁶.

По отношению к старообрядчеству в 80-е годы проводилась довольно гибкая политика. 3 мая 1883 г. был издан новый закон о старообрядцах³¹⁷. Он подтверждал постановление 1875 г., отменявшее многие ограничения николаевского царствования, и даже предусматривал новые послабления. Старообрядцы, кроме «вредных» толков (скопцов, бегунов, хлыстов и пр.) получали ряд гражданских прав: заниматься промышленностью и торговлей, получать паспорта на общих основаниях. Им разрешалось совершать «общественные богомоления и богослужения», в том числе и в специально устроенных молитвенных домах, открывать новые молитвенные здания, но с разрешения обер-прокурора Синода и министра внутренних дел, ремонтировать старые, с разрешения губернатора, но запрещалось возводить колокольни.

В тех местностях, где старообрядцы составляли большинство населения (на Урале, в Новороссии, Закавказье, Таврической и Архангельской губерниях), в выборах и занятии общественных должностей было разрешено участвовать и старообрядцам, однако с тем условием, чтобы их ставили «не на высокие должности, к тому же заместителями их должны быть православные или единоверцы». При этом за деятельностью избранных на общественные должности старообрядцев устанавливался строгий надзор.

Закон 1883 г. не признавал «раскольничью духовную иерархию». Вместе с тем он указывал на опасность распространения раскола: «Пользуясь благоприятными условиями действования среди темной, невежественной массы раскольников, под густым покровом тайны, вне всякой гласности, вожаки раскола, с одной стороны, держат в деспотических руках всю духовную паству, а с другой стороны, являются пред лицом православного духовенства опасными соперниками, желающими на равных правах конкурировать с ними в делах духовного руководства русским народом». В связи с этим признавалось, что это – серьезная сила против деятельности правительства по «воссоединению с Православной Церковью заблудших и совратившихся в раскол». За старообрядческими духовными лицами (наставниками и руководителями) закон не признавал их духовных званий, вследствие чего им запрещалось проповедовать свою веру. В официальном органе Синода «Церковном вестнике» откровенно заявлялось: «Если раскольникам разрешить действовать беспрепятственно, повсеместно открывать свои храмы, то древлее православие тогда расширится, а настоящее православие сузится, ограничится в своем объеме, и чего доброго займет подобное положение, какое оно занимает в наших западных окраинах».

Закон 1883 г. ограничивал благотворительную и образовательную деятельность старообрядцев, которая рассматривалась как пропагандистская, преследовавшая цель совращения в раскол. Была запрещена деятельность раскольничьих учителей и вся система обучения в раскольничьих школах. Однако эти школы и учителя всё же продолжали свою деятельность, но в глубокой тайне. По закону 1883 г. старообрядцам хотя и разрешалось «творить общественную молитву, и исполнять духовные требы по их обрядам как в частных домах, так и в особо предназначенных для сего зданиях», но было запрещено называть их церквами. Закон хотя и дозволял «исправлять и возобновлять принадлежащие им часовни и другие молитвенные здания, приходящие в ветхость», однако «наружный вид зданий не должен быть изменяем», т.е. «не должен иметь облика храма», ибо это было бы «публичным оказательством» раскольнической веры. Но поскольку как «исправление», так и возобновление молитвенных раскольничьих зданий требовало разрешения властей, это создавало почву для коррупции последних. Закон 1883 г. допускал в исключительных случаях распечатывать запечатанные при Николае I молитвенные здания, опять-таки с разрешения Министерства внутренних дел, которое согласовывало свое разрешение с Синодом. Распечатание скитов (старообрядческих монастырей) категорически было запрещено. Раскольникам было запрещено совершать крестные ходы и публичные процессии (публичное ношение своих икон, за исключением случаев погребения), ибо это рассматривалось как «акты публичного оказательства раскола». Во всей своей силе сохранялся строгий запрет на публичную пропаганду своего вероучения. Запрещалось вне домов и своих молитвенных зданий употреблять свои церковные облачения (монашеские и священнические одеяния), а также «публичное раскольничье песнопение на улицах и площадях».

В 1898 г. Военное министерство добилось царского разрешения поступления на военную службу лиц из старообрядчества и других конфессий (если это им не возбранялось их религиозными правилами), а также «в виде исключения и за выдающиеся заслуги» производить их в офицерские чины.

Несмотря на сохранение перечисленных в законе 1883 г. ряда прежних ограничений, он все же благоприятствовал оживлению деятельности старообрядчества, о чем с тревогой писала церковная пресса. Так, в 1884 г. в «Церковном вестнике» сообщалось: «Вообще в настоящее время старообрядцы чувствуют себя очень хорошо и ведут себя очень смело – сооружают молельни, устраивают алтари, попы их ходят в долгих волосах и почти в такой же одежде, какую носят православные священники, рассылают особых миссионеров для совращения православных в раскол, нимало не опасаясь ответственности за совращение». Указывалось, что только за один год (с момента издания указа 1883 г.) старообрядцы-поповцы построили 80 новых молелен, «а в Замоскворечье даже резиденцию для своего архиерея».

Церковные и светские власти с тревогой отмечали дальнейшее распространение «раскола» в 80-х годах. В решении архиерейского собора, состоявшемся в июле 1885 г. в Казани специально для разработки мер борьбы против распространения раскола, говорилось: «Раскол существует во всех вверенных нам епархиях и легко прирождается к православным чадам, а посему нашим архипастырским званием мы почитаем для себя обязанным приложить со своей стороны труды его врачеванию». Собор требовал обратить особое внимание на подготовку квалифицированных в деле борьбы с расколом православных священников, начитанных, обладавших необходимыми знаниями и полемическим опытом в споре с раскольниками. Указывалось, чтобы приходский священник являлся примером для прихожан своим моральным поведением, порядочностью и вообще всем своим обликом. Священникам предписывалось исполнять службы в церквах с особой торжественностью, привлекая верующих «величием православного богослужения», произносить «глубокомысленные проповеди, дабы показать мудрость православной религии». Священники должны чаще находиться среди прихожан и во внеслужебное время, разъяснять им смысл религиозных догматов. Предполагалось, что само торжественное по всем правилам богослужение должно отвлечь верующих от поползновений уйти в раскол.

* *

Но еще большую опасность представляли для Русской Православной Церкви особенно широко распространившиеся разного рода рационалистические секты, последователями которых стали люди не только из «простого народа», но и представители интеллигенции и аристократической элиты.

Старообрядцы первостепенное значение придавали обрядности, точнее – приверженности к старым обрядам, в которых видели суть сохранения «древлего благочестия». По существу же догматических расхождений у них с господствующей Православной Церковью не было. Новые, сектантского типа, христианские конфессии делали акцент на разум, почему их и принято называть «рационалистическими». Они, наоборот, практически отвергали всякую обрядность или сводили ее к минимуму. Поэтому расхождение их с Православной Церковью было главным образом на почве догматики.

Здесь необходимо дать хотя бы краткое описание наиболее значительных рационалистических сект, которые получили особенно широкое распространение в России в пореформенную эпоху и представляли для Православной Церкви и светских властей наибольшую опасность тем, что проповедовали идеи свободы и всеобщего равенства, созвучные настроениям и чаяниям широких масс.

Рационалистические секты появились в России в конце XVIII в. сначала в Причерноморье, которое стало усиленно заселяться не только выходцами из украинских и русских губерний, но и иностранцами (преимущественно из Голландии и германских государств). Среди них баптисты, меннониты, штундисты и пр., испытывавшие религиозные гонения у себя на родине и приглашенные российским правительством для освоения присоединенных к России земель Причерноморья. И в самой России в конце XVIII в. возникли рационалистические секты духоборов и молокан, а в XIX в. и новые рационалистические конфессии (пашковцы, толстовцы и пр.)³¹⁸.

Для рационалистических конфессий характерны: отрицание духовной иерархии («перед Богом все равны»), таинства исповеди («между Богом и верующим в него не должно быть посредника»), монашество, почитания святых, икон, мощей. В основе вероучения книги Св. Писания, преимущественно книги Нового Завета.

Рационалистические секты особенное распространение в России получили в пореформенный период, что вызвало сильное беспокойство церковных и светских властей. Вследствие этого был принят ряд радикальных мер к их искоренению.

Суровым гонениям подверглись духоборы. Хотя к властям духоборы и относились лояльно, были законопослушны, исправно платили подати, но считали, что поскольку все люди на земле равны, то и не должно вообще существовать никаких властей – ни светских, ни духовных. Они отказывались от принесения присяг и клятв, от воинской службы, выступали против всякой войны. Поэтому они значились в числе «вредных сект», и последующие послабления старообрядцам обычно не распространялись на духоборов.

Эта конфессия возникла в России в 40–50-х годах XVHI в. в Харьковской губернии. Основателем ее считают Силуяна Колесникова. К концу XVIII в. последователи этой секты были обнаружены в Таврической, Херсонской, Астраханской, Курской, Воронежской, Рязанской, Пензенской, Тамбовской, Симбирской, Саратовской, Оренбургской, Пермской, Тверской и даже в Московской губерниях. При Екатерине II и Павле I духоборов ссылали навечно на каторгу и поселение в Сибирь, сдавали в солдаты.

Рескриптом 1801 г. Александра I они были возвращены из ссылки. В 1802 г. 4 тыс. духоборов за счет казны поселили на свободных землях Новороссии по р. Молочные Воды, с наделением по 15 дес. земли на 1 душу, предоставлением ссуды на обзаведение и освобождением на 5 лет от податей. В 1820 г. надел духоборам был увеличен до 37,5 дес. на душу, так что многие из бежавших на юг крестьян стали «записываться в духоборы». Вследствие этого в 1822 г последовали указы об отмене этой льготы³¹⁹. В 1830 г. начались новые гонения на духоборов. В 1841–1845 гг. основную массу духоборов выселили в Закавказье (на юг Грузии). В 80-х годах XIX в. здесь, в Елисаветпольской и Карсской областях насчитывалось свыше 24 тыс. духоборов. Часть духоборов была оставлена на месте их прежнего проживания (в основном в Екатеринославской, Калужской и Тульской губерниях).

Наименование «духоборы» представителям этой секты было дано в 1785 г. епископом Амвросием, считавшим их борцами против Духа Святого, что духоборы решительно отрицали. Они приняли это наименование, но вкладывали в него иной смысл: «Мы – поборники Святого Духа, Духом Богу служим, от Духа берем и Духом бодрствуем». Они называли себя «борцами за Духа Святого», «именными духоборцами», говоря «Бог внутри нас», «мы есть живые храмы». В основе их учения служение и поклонение Богу «духом и истиной». Считают себя поборниками царствия Божия на земле. Сторонники «не буквы, а духа, ибо буква убивает, а дух животворит». Христа почитают человеком, наделенным божественным разумом. Бога понимают как растворенное в мире добро, мудрость и любовь. Отвергают, как и другие евангелисты, церковные обряды, таинства, церковную иерархию, монашество, почитание икон (презрительно называемых ими «деревяшками»), поклонение мощам святых, соблюдение иной православной обрядности, называемой ими «идолопоклонством». Веруют в то, что добрые дела спасут мир. В их догматике рай и ад понимаются духовно. Иисуса Христа считают обыкновенным человеком, полагая, что в отличие от других людей в нем с особой силой воплотился божественный разум. Согласно их учению, чем праведнее ведет жизнь человек, тем сильнее в нем проявляется божественный разум. По мнению некоторых духоборов, Иисус Христос – Божественная сила, обнаруживающая себя в природе и в праведных людях (сначала в благочестивых людях Ветхого Завета, затем в апостолах, а позже в тех, кто принадлежит к их духоборческой конфессии).

Хотя в основе их вероучения Св. Писание, но они берут из него лишь то, что считают «полезным и истинным», указывая, что Св. Писание – «книга тленная»; в нее вкралось много ошибок, ибо писали ее люди. Поэтому на первое место духоборы ставят устное, «живое предание», передаваемое из поколения в поколение и называемое ими «Животной книгой» (т.е. «Живой книгой» или «Книгой жизни»), которую ставят выше Библии. Эта книга состоит из вопросов и ответов, отдельных псалмов Давида, духовных стихов и духоборческих молитв, заговоров и заклинаний, а также преданий, передаваемых устно и свято хранимых.

Духоборы верят в бессмертие души и в переселение душ, которые созданы Богом еще до сотворения мира. Затем из-за свое? гордыни они стали посылаться Богом на землю и облекаться плотью. По смерти одного тела душа переходит в другое: души праведников – в тела людей, а грешников – в животных. Духоборы отрицают воскресение телесной плоти в день страшного суда, а также существование «чувственных» рая и ада. В день пришествия страшного суда совершится «падение старых небес», старого порядка неправды; всё «уравняется», падут всякие перегородки между людьми («огонь поест»), настанет царство Божие, царство мира и разума. Они принимают догмат троичности Бога, но трактуют это так: Бог-отец-память, Бог-сын-разум, Бог-дух святой-воля. Отвергают крещение, ибо «креститься надо не водою, а словом Божиим».

Рождение ребенка не сопровождается обрядами. С раннего возраста его учат основам своей религии и морали. Своих родителей духоборы называют по имени, мужья своих жен – «сестрами», а жены мужей – «братьями». Браки справляются торжественно, но без обрядности и обязательно по любви. Супружеские измены, воровство и пьянство исключены. Следуют завету «любить ближнего своего», жалостливы даже к животным. Смерть v похороны отмечаются серьезным и вдумчиво. Сам умирающий отправляется в последний путь стоически, слезы близких о нем считаются неприличными, ибо смерть считается «изменением» т.е. переходом человека в иное состояние. Если кто из них умирал, то про него говорили: «Наш брат изменился».

За нравственностью и исполнением всех предписаний члена ми общины строго следят их наставники, обладающие в общине непререкаемой властью. Свои моления духоборы совершают без всякой обрядности: ставят посреди комнаты стол, на которые кладут хлеб и соль, затем распевают псалмы и духовные стихи.

Духоборы отличались большим трудолюбием и стойкостью в невзгодах. В духе христианского социализма они жили общинами, в которых существовала суровая дисциплина. В конце XIX в. их главный наставник Павел Веригин разработал такие правила внутреннего обихода в общинах духоборов: «Воздержание от накопления богатств, общность имущества, отказ от алкоголя, табака и мясной пищи. Следует отметить, что не все духоборы приняли эти суровые аскетические требования Веригина.

В 1898 г Министерство внутренних дел дало разрешение духоборам на выезд из России. С помощью американских и английских квакерских духовных общин и материальной поддержке Л.Н. Толстого (он пожертвовал духоборам весь свой гонорар за роман «Воскресение») 7400 духоборов в 1899 г. переселились в Канаду.

В 1909 г. в разных местах России проживало до 15 тыс. духоборов. Когда произошла Февральская революция, жившие в Канаде духоборы направили в Петроград поздравительную телеграмму российскому народу, а Временному правительству – просьбу о желании вернуться в Россию, но получили отказ. Ныне в Канаде духоборов проживает до 30 тыс. чел.³²⁰

Как ответвление от духоборства в конце XVIII в. возникла секта молокан, которая также значилась в числе «вредных». Они проповедовали отрицание светской власти, ибо «она нужна для сынов мира сего, а духовные христиане не обязаны исполнять человеческие законы, даже должны избегать таких, которые противоречат слову Божию».

Основателем секты явился крестьянин Тамбовской губернии Семен Уклеин, который сблизился с духоборами, но потом разошелся с ними в вопросах богопознания. В 1823 г. молокане были переселены на Молочные Воды в Причерноморье, где государство выделило им земли. При Николае I подвергались гонениям и переселены в Закавказье. В 1885 г. в Закавказье насчитывалось 35 тысяч молокан.

Их вероучение изложено в распространявшемся в рукописях «Основании вероисповедания духовных христиан» и в печатном «Вероучении духовных христиан, обыкновенно называемых молоканами». В основу их вероучения была положена Библия, но «с исключением того, что в ней домыслено». «Краеугольным камнем истины» они считали Новый завет. По их вероучению, Иисус Христос основал истинную церковь, но таковой она просуществовала лишь до IV века, когда отцы Церкви и Вселенские Соборы «извратили христианство». Иисус Христос принес плоть с неба, и с нею вселился в утробу Богоматери Воскресение мертвых будет духовным, а не телесным Страшный суд будет только для грешников, т. е. для тех, кто не принадлежит к их вере, а также и для согрешивших самих молокан. Для всех остальных молокан наступит вечное блаженство, а для остальных – вечное мучение. Бог есть Дух и духом истинно необходимо поклоняться. Те таинства, которые указаны в Писании, следует соблюдать духовно. Для брака достаточно благословения родителей.

Как и другие рационалистические секты, молокане отрицали духовную иерархию «У нас один архиерей и учитель – Христос, а мы все – братья и священники, у нас нет ни малых, ни больших, все равны», – говорят они, но «есть только руководители по вере» (наставники). Отрицали гражданскую власть, ибо она нужна для сынов мира сего, а духовные христиане не обязаны исполнять человеческие законы, даже должны избегать таких, которые противоречат слову Божию, например, избегать рабской службы помещикам, военной службы и присяги. Если открыто этого исполнять нельзя, то следует укрываться от правительства.

Обучение слову Божию есть истинное крещение, ибо крещение, совершаемое Церковью погружением в воду есть «пустой обряд». Чтение Св. Писания есть истинное причащение тела и крови Господа нашего Иисуса Христа, а совершаемое вином и хлебом причащение («плотское причащение») нелепость, также и крестное знамение рассматривается ими как «вымысел». Пост соблюдается молоканами только в дни страданий Христа, причем пост состоит в полном воздержании от всякой пищи. В остальном молокане не различают пищу постную и скоромную, не употребляют лишь мяса, а едят в постные дни яйца и молочную пищу, почему и получили наименование «молокан». Они согласились с этим названием, но в том смысле, что «вкушают молоко словесное Евангелия». Называли себя (как и духоборы) «духовными христианами» (или «истинно духовными христианами»).

Молокане критически относились не только к господствующей Православной Церкви, но и к старообрядкам, говоря, что у них «солома вместо мозгов». «Бог есть дух. Ему надо поклоняться духом», – заявляли молокане. Они смеялись над тем, что «раскольники идут на плаху за два пальца» (двоеперстие). Решительно отвергали поклонение иконам, мощам, кресту; считали, что поклонение Св. Духу и Истине исключает нужду в храмах. Сами храмы называли «идолохранилищами». Поэтому богослужебные собрания молокане устраивали в больших комнатах, которые называли «сионскими горницами». Брак у них заключается только по согласию в него вступающих, с благословения родителей, сопровождаемое чтением молитв. Каждая община избирает себе пресвитера (наставника) с двумя помощниками для наблюдения за порядком во время богослужения, чтения Св. Писания и произнесения молитв. Почитают царя и власти, им установленные, узаконивают моление за царя. Переход в молокане обычно сопровождался тем, что мужик первым делом выбрасывал иконы или рубил их на лучину в знак «презрения к идолу и борьбы с язычеством».

Молокане по образу жизни – пуритане, соблюдают строгий нравственный образ жизни, не употребляют спиртного и не курят, у их детей нет игрушек, девушки не носят и не имеют никаких украшений. Когда спрашивали у родителей: «Неужели ваши дочери не завидуют православным в украшениях? Ведь девичий возраст такой, что они любят рядиться и украшаться». На это родители отвечали: «Наши дочери любят украшаться душою, а не серьгами и кольцами. Какая из них раньше грамоте выучится, да больше читает, больше знает слова Божия и лучше других поет в собраниях, те и считаются у нас красивее других». Обычно молокане либо всей семьей, либо общиной собираются читать Библию. Ставят посредине обыкновенный стол, по стенам лавки, справа садятся мужчины, слева женщины.

В 20-х годах XIX в. среди молокан появилась секта под названием «общие», которая жила первобытной коммунистической общиной и имела всё общее – хозяйство, имущество, общие дома и столовые. Когда в конце XIX в. они переселились в Канаду, то некоторые из них свои общинно-коммунистические принципы довели до крайности: отказались брать землю в собственность, а лишь в общее пользование и сообща вели на ней хозяйство. Они даже отказались использовать тяглый скот: сами по 10–12 человек впрягались в плуги и повозки. Стали строгими вегетарианцами: не употребляли в пищу не только мясо, но и молоко³²¹.

С конца 60-х годов в Херсонской и Киевской губерниях, а затем и в средней России среди крестьян стало быстро распространяться религиозное течение под названием штундизма. Оно возникло под влиянием немецких колонистов и свое название получило от немецкого слова Stunde (час). Члены этой конфессии-братства в определенный час (обычно в воскресные дни) собирались для чтения Св. Писания, благочестивых размышлений и пения религиозных гимнов.

Такие братства возникли в Германии в конце XVIII в. и проникли на юг России в связи с основанием немецких колоний в этом крае. В 70–80-х годах XIX века штундизм распространился уже по всему югу России, затем на Украину, в губернии центральной России: в Орловской, Калужской, Нижегородской, Пензенской, Тамбовской, Рязанской и Московской. Позже штундизм проник в Среднее Поволжье – в Симбирскую, Самарскую и Саратовскую губернии.

Сущность вероучения штундистов заключалась в следующем. Источником вероучения они признавали лишь Св. Писание (Библию). Признавали триединство в Боге, воплощение Иисуса Христа и искупление им человеческого рода, покаяние и молитву. Церковь и ее иерархию рассматривали как изобретение «человеческое», а не «божественное» учреждение. Русскую Православную Церковь называли «блудницей», а духовенство считали «фарисеями». Православных христиан ставили на одну доску с язычниками, а себя называли «духовными христианами – братьями библеистами», свое учение – «евангельским исповеданием». С хулой они отзывались о Богоматери и христианских святых, и среди них об особенно чтимом христианами Николае-чудотворце (епископе Мирликийском). Отрицали наличие ангелов, не признавали мощей святых, отвергали совершение молитв за живых и мертвых. Открыто выступали против храмов, икон, креста, совершенно отвергали соблюдение постов, а из христианских праздников признавали лишь Рождество Христово, Пасху, Духов день и воскресные дни. Отрицали необходимость иерархии и в своей среде, учителей и служителей как должностных лиц в своей общине. Из таинств признавали лишь крещение и причащение хлебом. Для властей представляла опасность проповедь штундистами идеи всеобщего равенства и общности имущества.

Среди штундистов существовали два направления – старо-штундисты, принявшие учение баптистов и вскоре к ним примкнувшие, и младоштундисты, близкие к молоканам. В начале XX в. наименование «штунда» утратилось. Штундисты по своему вероучению близки были к старой евангелическо-протестантской конфессии – баптистам.

На рубеже 60–70-х годов штундисты под влиянием преследования властей, а также и массированном конфессиональном воздействии со стороны баптистов стали переходить к баптизму. Перешедшие в баптизм штундисты были окрещены по-баптистски, вынесли из своих домов иконы и кресты и снесли их к церквам, чтобы не дать повода в обвинении их в надругательстве над святынями Православной Церкви³²².

Баптизм возник в начале XVII в. в Англии. В Россию он перешел в середине XVIII в. из Германии с немецкими колонистами, поселившимися в Новороссии. В 80-х годах XIX в. он распространился в Поволжье, а затем в Сибири и даже на Дальнем Востоке. В то время баптистские общины существовали в 30 губерниях России.

Обычно в общине числилось от 10 до 30 семей. Преобладали в них ремесленники, рабочие и крестьяне. Баптистская община представляла собой духовный и трудовой коллектив со взаимопомощью. Между общинами существовали тесные связи и взаимовыручка.

В 1876 г. И.Г. Онкель издал «Гамбургское исповедание веры баптистов», содержащее основы их вероучения. Баптизм провозглашает отказ от иерархии в своей конфессии, «всеобщее священство», т.е. убеждение, что каждый верующий может быть проповедником и миссионером. Баптизм не признает икон и таинств. Сохраняет верование в Св. Троицу. Священное Писание рассматривает единственный источник богопознания, единственное наставление и правило веры и жизни.

Членом баптистской общины становится принявший крещение (отсюда и понятие «баптист» или «крещеный»), обязательно в разумном возрасте, который через Евангелие и благодать Божию обратился к Христу и верует в него от всего сердца как в Спасителя. Желающего креститься приводят к реке или вообще проточной воде. Здесь ему читают тексты Нового Завета о крещении. Затем крещаемый и крещающий его пресвитер снимают верхнюю одежду и входят в воду в одном нижнем белье. Пресвитер складывает крестом руки на груди крещаемого, затем, взяв их или заопоясанное полотенце левой рукой, правой закрывает рот крещаемого, погружает его в воду и быстро поднимает. После пресвитер читает тексты из «Деяний апостолов». Крещаемый становится на колени и пресвитер, возлагая ему на голову руки, молится о ниспослании на него Святого Духа. Члены баптистской общины («братья» и «сестры»), присутствующие при обряде крещения, в это время поют духовные песни.

Баптисты веруют во второе пришествие Христа и воскресение мертвых. Основной девиз баптистов: «Бог есть любовь». Верующий баптист должен заботиться не только о своем душевном спасении, но и о благе ближнего. «Не любящий брата своего, которого видит, – говорят они, – как он может любить Бога, Которого не видит?»

Брак признают они «деянием священным». Признают светские власти, ибо «они установлены Богом». Считают своей обязанностью повиноваться всем законам, если они не ограничивают свободного исполнения предписаний их веры. Согласны нести воинскую повинность и занимать гражданские посты.

В баптистской общине поддерживается строгая дисциплина: сурово караются проступки, совершенные членами общины. За пьянство, прелюбодеяние, супружескую неверность, посещение увеселительных заведений, нарушение воскресного дня (не говоря уже о совершении уголовных преступлений), члены общины караются исключением из нее. Часто устраивают духовные съезды и собрания, на которых царит атмосфера приподнятости и торжественности.

Существует два течения в баптизме – «общие баптисты» и «частные баптисты». Первые считают, что Христос искупил грехи всех людей, и их спасение зависит от их свободной воли. Вторые являются сторонниками кальвинистской доктрины, согласно которой Бог изначально предопределил спасение одних и гибель других людей.

Состоявшийся в 1911 г. в Филадельфии всемирный союз баптистов принял в свой состав российских баптистов.

К 1914 г. баптистские общины существовали в десятках городов России, и их численность, по данным Министерства внутренних дел, составляла свыше 31 тысяч человек (по всей вероятности, эти данные сильно занижены).

В Первую мировую войну русские баптисты организовали сбор средств для организации лазаретов. После Февральской революции главным деятелем российского баптизма Прохановым была создана христианско-демократическая партия баптистов «Воскресение», издавали журналы «Христианин», «Сеятель», «Утренняя звезда», «Беседа», впоследствии «Братский вестник». Октябрьскую революцию они встретили враждебно³²³.

Из протестантских сект, имевших место в России в конце XIX – начале XX вв., следует назвать меннонитов и адвентистов седьмого дня. Первая возникла в Голландии в XVI в. и получила свое наименование от имени своего основателя Симониса Меннона. Последователи секты проповедуют смирение, неприменение насилия во имя общественного блага, выступают против всяких войн и несения военной службы. Они отрицают иконы, церковную обрядность и таинства, за исключением крещения, которое совершается в их общине над ее членами, достигшими 10-летнего возраста. Веруют во второе пришествие Христа. Их девизы: «Вера без дел мертва», «Спасение – делами» и «Оправдание – делами». Профессиональный «мирской» (общественный) труд рассматривается ими как «служение Богу», а самое богоугодное занятие – земледелие. Наиболее почитаемыми у них являются те родители, которые для своих детей избрали стезю земледельцев. Меннониты – образцовые фермеры.

В 1789 г. Екатерина II пригласила 228 меннонитских семей в Россию. Им были дарованы свобода вероисповедания, земельные наделы по 65 дес. на семью, материальная помощь на переселение в Россию, освобождение от податей на 10 лет, от военной и гражданской службы. Меннонитские семьи были поселены в Южной России – пор. Молочной в Мелитопольском уезде. Затем прибывавшие меннонитские семьи поселяли в Екатеринославской и Самарской губерниях, в Крыму, Сибири и Средней Азии. Когда был издан закон о всесословной воинской повинности, меннониты восприняли его как покушение на их религиозные убеждения, предусматривавшие отказ от воинской службы. В 1880 г. в знак протеста против этого 15 тысяч меннонитов (примерно 1/3 проживавших к тому времени на территории России) переселились в США и Канаду. Потом специально для них был издан закон, согласно которому воинская служба для них заменялась охраной казенных лесов. В 20-х годах, при советской власти, когда началась волна «раскулачивания», большинство меннонитов переселилось в Канаду³²⁴.

Наименование «адвентист» произошло от латинского слова adventus (пришествие). Последователи этого вероучения полагают, что второе пришествие Христа произойдет в последний (седьмой) день недели, каковым они считали субботу. Отсюда большое почитание ими субботы. Секта была основана в 1833 г. Вильямом Миллером в США. Адвентизм распространился на юге России (в Причерноморье) в 80-х годах XIX в. К 1912 г. в России числилось до 5500 человек, принадлежавших к этой секте. Согласно учению адвентистов, во второе пришествие Христа мир будет уничтожен огнем, а для истинно верующих (имелись в виду адвентисты) будет создана новая земля. Для них одинаково значимо почитание как Ветхого, так и Нового Заветов. Не признают существования ни рая, ни ада в нынешнее время: по их представлениям, они будут созданы для верующих и неверующих после второго пришествия Христа и страшного суда³²⁵.

В середине 70-х годов XIX века в великосветских кругах Петербурга возникла секта пашковцев по имени основателя ее отставного полковника гвардии В.А.Пашкова. Пашков был сказочно богат, ранее к вере в Бога относился равнодушно и вел типично великосветскую жизнь со всеми ее удовольствиями. К вере – в форме евангелизма – обратил Пашкова прибывший в Петербург в 1874 г. английский проповедник лорд Ресток, который сумел обратить в нее также русских аристократов княгиню В.Ф. Гагарину, графиню Н.Ф. Ливен, графа М.М. Корфа, графа А.П. Бобринского, К.И. Черткову и др., которые стали собираться для духовных бесед в петербургском доме Пашкова. Дом Пашкова на Французской набережной Петербурга стал центром евангельского служения пашковцев. В нем Пашков открыл дешевую столовую для студентов и бедного люда. В Петербурге открыл швейные мастерские и прачечные, чтобы дать заработок бедным женщинам. Он и его последователи читали работницам книги духовно-назидательного характера.

В 1876 г. Пашков испросил разрешение на учреждение «Общества поощрения духовно-нравственного чтения», цель которого состояла «в доставлении народу возможности приобретать на самом месте жительства его и за дешевую цену книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета и сочинения духовно-нравственного содержания». Общество в течение 1875–1877 гг. выпустило около 200 названий брошюр духовного содержания. Особые книгоноши распространяли их во всех уголках страны. В 1875– 1884 гг. пашковцы издавали журнал назидательного содержания «Русский рабочий». Пашков на свои средства издал русский перевод Библии. В Петербурге пашковцы занимались и благотворительной деятельностью, посещали тюрьмы и вели «утешительные» беседы с заключенными. Сам Пашков проповедовал свое учение в извозчичьих дворах, в мастерских и на фабриках.

В 1877 г. Пашкову было запрещено устраивать религиозно-назидательные беседы в столице. Тогда он перенес свою деятельность в свои имения в Московской, Нижегородской, Тамбовской и Уфимской губерниях. В русско-турецкую войну (877–1878 гг. пашковцы отправились на театр военных действий ухаживать за ранеными и больными. В 1878 г. церковным властям поручено было «увещевать» Пашкова, чтобы он прекратил свою деятельность и вернулся в лоно Православной Церкви, но «увещевания» остались безуспешными.

Вероучение Пашкова исходило из протестантского положения об «оправдании верой». Вследствие грехопадения человек совершенно бессилен своими делами заслужить оправдание перед Богом и обрести спасение. Пашков проповедовал, что Иисус Христос есть «единственный посредник, ходатай, начальник и совершитель веры», что делами нашими мы не оправдываемся перед Богом, а оправдываемся верой в Иисуса Христа, что уверовавший в Него принимает в себя Христа, который никогда его не покидает; вечной погибели он не подлежит, а если и согрешит, то одним покаянием перед Богом непосредственно получает прощение, поэтому никаких внешних средств для спасения не нужно. Пашковцы отвергают иерархию и церковные таинства (кроме крещения и покаяния в виде устной проповеди), обряды и почитание святых, икон, креста, мощей, поминовение умерших, посты. Их религиозные собрания сопровождались чтением молитв и Священного Писания и пением песнопений, иногда под аккомпанемент музыкального инструмента. Согласно учению Пашкова, поскольку «спасение совершилось на кресте», то каждый уверовавший в Христа тотчас же получает отпущение от грехов и избавляется от вечной гибели. Если же человек совершит вновь грех, то ему нужно лишь покаяться – и он тотчас получает прощение. Каждый уверовавший в Христа может уразуметь Священное Писание и толковать его другим. Но он обязан сам творить добрые дела.

По характеру своего вероучения пашковцы были близки к баптистам и штундистам. Поэтому Пашков задался целью объединения всех евангелистов России. По его инициативе и благодаря его усилиям 1–5 апреля 1884 г. в Петербурге состоялся съезд представителей евангелических конфессий. Пашков нанял большую гостиницу, взяв на себя все расходы на проведение съезда. На съезд прибыло до 100 представителей евангелистских общин. Съезд обсуждал практические вопросы распространения Евангелия в России. Однако в ночь на 6 апреля 1884 г. все участники съезда были схвачены полицией и препровождены в Петропавловскую крепость. Затем после кратких допросов о причине появления их в столице и характере съезда всех в сопровождении жандармов отправили на вокзал, купили им железнодорожные билеты и предупредили, чтобы они никогда больше не появлялись в Петербурге.

24 мая 1884 г. последовало повеление Александра III о закрытии «Общества». Издания его были конфискованы. Сам Пашков с семьей уехал за границу, где обосновался в Лондоне. Однако последователи Пашкова продолжали вести пропаганду его учения в ряде губерний, за что неоднократно привлекались к судебной ответственности. В начале XX в. они составили Евангельско-христианский союз, претендуя на главенствующую роль среди евангельских христиан в России. В Петербурге издавали журналы «Христианин» и «Вера»³²⁶.

* *

Все исследователи религиозной жизни пореформенной России отмечали многочисленность сект, их живучесть, быстрое, хотя и тайное их распространение, появление новых учений и толков. «Ересь», «раскол», отступление от православия, наряду с «богохулением», «кощунством», «порицанием веры» карались по «Уложению о наказаниях» в светских судах.

Численность лиц, привлеченных к уголовной ответственности за преступления религиозного характера, в пореформенное время заметно возросла. Если за 1874–1878 гг. в 33 губерниях (где были введены новые судебные учреждения) рассматривалось уголовных дел по этим преступлениям в среднем за год 316, а в 1879–1883 гг. – 378, то в 1884–1888 гг. – 487, в 1889–1893 гг. – 944 и в 1894–1896 гг. – 1077. Эти данные относятся к 33 губерниям, в которых были введены новые судебные уставы 1864 г. 16% осужденных были приговорены к каторге и ссылке, остальные к тюремному заключению. Среди осужденных 52% принадлежали к православному исповеданию, 31% – старообрядчеству и 17% – представители сектантства³²⁷.

Для борьбы с распространившимся в конце XIX в. в России сектантством созывались специальные Всероссийские миссионерские съезды.

Первый съезд состоялся в Москве в 1887 г. На нем выдвигались предложения применить самые радикальные меры против сектантов – вплоть до того, чтобы лишать их гражданства. Эти же меры применялись и к «упорствующим раскольникам».

На втором миссионерском съезде, состоявшемся в 1891 г. также в Москве, была поставлена задача прежде всего разобраться в сущности учений сектантов и раскольников, определить, насколько «вредны» некоторые из них. Раздавался призыв к «единству действий» против натиска этих сект на православие, а также принять меры административного воздействия против «совращения» в эти секты православных. Съезд констатировал: «Быстрый рост этих сект является серьезной опасностью для государства». В постановлении съезда предлагалось: «Всем сектантам должно быть воспрещено покидать свои места жительства... Паспорта сектантов должны быть помечены особым образом, так чтобы их нигде не принимали на работу, ни на жительство, пока жизнь в России не станет для них невыносимой. Дети их должны силою отбираться и воспитываться в православной вере»³²⁸.

Третий миссионерский съезд, проходивший в 1897 г. в Казани, апеллировал к светской власти, чтобы она оказала помощь внутренней миссии изданием законов для ограждения православия и пресечения активности сект, опасных не только для церкви, но и для государства. «Принадлежность к некоторым исповеданиям, – говорилось в решении съезда, – признать порочащим обстоятельством, которое давало бы обществу право высылать их последователей в Сибирь». Предлагалось ссылать «совратившихся» без суда, по приговорам сельских сходов³²⁹.

Четвертый миссионерский съезд состоялся 1908 г. в Киеве. Он констатировал активизацию сектантов, особенно баптистов, в Киеве, Харькове, Одессе, даже в Москве и в Петербурге. Сектанты вовлекали в свои секты в основном молодежь – из крестьян, солдат, мастеровых, приходивших на заработки в указанные города, устраивали свои школы, больницы, проводили свои съезды³³⁰.

Пятый миссионерский съезд состоялся в 26 июня-4 августа 1917 г в Бизюковском монастыре (Херсонская губерния). Съезд констатировал «небывалую пропаганду сектантства». В своих решениях съезд поставил задачу вести борьбу не только с сектантством, но и с «социализмом». Принято также решение о привлечении к миссионерству монастырей, создании специальных миссионерских школ, регулярном созыве миссионерских съездов и о учреждении при Синоде Миссионерского совета. Но этого осуществить уже не удалось³³¹.

Кроме того, были проведены специальные архиерейские съезды в 1885 и 1897 гг. в Казани, в 1886 г. – в Киеве, в 1910 г. – в Иркутске, обсуждавшие проблемы борьбы с сектантством.

В 1882 г. в журнале «Русская мысль» (№5) была опубликована «Исповедь» Л.Н. Толстого, в которой он изложил основы своего вероучения, расходящегося с догматами Русской Православной Церкви. На этот номер журнала сразу же был наложен арест, и Толстой начал нелегальное распространение своих духовных сочинений – «Новое Евангелие», «В чем моя вера?», «Критика догматического богословия», «Церковь и государство» и др. В рукописных списках и в литографированном виде они распространялись в России, были переведены на французский и немецкий языки и получили широкую известность за рубежом.

Л.Н. Толстой выступил с проповедью ненасилия и всеобщей любви, требовал очистить христианство от «суеверий и обрядности», отделить христианство как учение от официальной церкви как духовной организации.

Сущность вероучения Л.Н. Толстого заключалась в следующем. Христос сам не проповедовал никаких догматов: ни о грехопадении прародителей и первородном грехе, ни об искуплении, ни о своем воскресении и божестве, ни о церковной иерархии, ни о богослужении с таинствами, ни о вере в него, ни о воскресении людей и загробной жизни. Всё это измышлено позже и явилось плодом суеверия или своекорыстия духовенства. Апостол Павел первым стал вводить догматику, а со времени византийского императора Константина Великого, когда церковь вступила в союз с государством, совершился окончательный разрыв церковного учения с учением Христа.

Толстой считал, что Христос – сын человеческий, который учил только тому, как жить, поэтому его учение может быть принято всеми народами разных убеждений и вер. Божественное в нем – тот разум, который есть и в людях. Жить по этому разуму – значит жить по-Божьему. Основных правил честной жизни пять: не гневайся, не блуди, не клянись, не противься злу, не убивай другого (даже на войне). В этом, считал Толстой, весь смысл жизни и вся сущность христианства, основа человеческого счастья. В своем учении он доходил до отрицания власти, судов, клятв и присяги, ведения всяких войн и всякого насильственного противления злу, до отрицания современной цивилизации. Таким образом, его учение было направлено против существовавших политических и общественных устоев, господствовавшей морали и принятых в обществе ценностей, что и вызвало недовольство светских и церковных властей.

Толстого называли «отступником от веры». На это он отвечал: «То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрекся я не потому, что восстал на Господа, а, напротив, только потому, что всеми силами желал служить лучше Ему. Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне невыразимо дорого, по некоторым признакам усомнившись в правоте церкви, посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически учение церкви: теоретически – я перечитал всё, что мог, об учении церкви. Изучил и критически разобрал догматическое богословие; практически – строго следовал в продолжении более года всем предписаниям церкви, соблюдая посты и все церковные службы. И я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же – собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающего совершенно весь смысл христианского учения. Отсюда я пришел к выводу, что все православные обряды, которые проводятся священниками и считаются христианским богослужением, – есть не что иное, как различные приемы колдовства, приспособленные ко всем возможным случаям»³³².

Толстой имел немало последователей не только в России, но и за рубежом. С толкованием его учения выступали Н.Н. Страхов, В.С. Соловьев, Д.С. Мережковский. Возникли и общины-поселения последователей Толстого. Первые их колонии были основаны в Тверской, Симбирской и Харьковской губерниях, затем в Закавказье. Последователем Толстого был Махатма Ганди.

Последователи Толстого шли дальше того, что он проповедовал: отрицали божественное происхождение Христа, считая его просто «нравственным человеком». Они говорили, что учение Христа выше учения Будды, но ниже учения Толстого. Из священных книг признавали только Евангелие, исключая из него сказания о чудесах. Не верили в загробную жизнь и воскресение мертвых, крест называли «виселицей», церковный храм – «хлевом», а священников – «куклами, набитыми соломой». Некоторые доходили до того, что опровергали существование самого Бога, говоря, что «Бог – лишь человеческая любовь и совесть, и каждый человек заключает в себе частицу Божества». Отрицали государство, полицию, суд; проповедовали безбрачие и вегетарианство³³³.

О толстовстве в то время много говорили и писали во Франции, Англии, Германии, Италии, странах Востока, где также нашлись его последователи. В России начались нападки на Толстого со стороны официальной православной церкви и светских властей. Архиерейский съезд в Казани в 1897 г. объявил толстовство «вредной сектой». Власти боялись, что крестьяне, усвоив учение Толстого о всеобщем равенстве, потребуют «уравнения земель». Идея «черного передела» земель имела широкое распространение среди крестьян 80–90-х годов XIX в. Кроме этого, власти опасались что Толстой, ввиду его широкой известности и популярности, может явиться объединяющим началом не только толстовцев, но и близких к ним по своему духу молокан, духоборов, штундистов, баптистов. Как мы уже отмечали ранее, Толстой был связан с некоторыми из этих сект, особенно с духоборами, которым помогал даже материально во время их гонений и переселения в Канаду.

24 февраля 1901 г. Св. Синод объявил Л.Н. Толстого «вне Церкви», что фактически означало отлучение его от Русской Православной Церкви. Толстому ставилось в вину, что он отвергал основные церковные догматы: не верил в таинство причастия, не верил в Пресвятую Богородицу, в богочеловеческую природу Иисуса Христа. В опубликованном Синодом «Послании верным чадам» говорится: «Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой в прельщении гордого ума своего дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви»³³⁴.

* *

Победоносцеву не удалось поднять авторитет Православной Церкви и обеспечить «религиозную монолитность» жесткими, иногда репрессивными, мерами. Против религиозных гонений подняла голос и либеральная печать. Выступали против религиозных гонений и новые суды, стоявшие за соблюдение законности. Гонения за веру отталкивали от правительства не только либеральных, но и лояльно относившихся к нему консервативных деятелей, разжигали недовольство в национальных регионах.

Противоречивость конфессиональной политики правительства во время обер-прокурорства К.П. Победоносцева при Александре III заключалась в том, что она, с одной стороны, стремилась активизировать деятельность Православной Церкви, но, с другой, усилением опеки и контроля за этой деятельностью, практически лишала ее самостоятельности, что приводило в конечном счете к кризисному состоянию Церкви, в каком она оказалась на рубеже XIX-XX вв. Вот почему именно в это время различные общественные круги России и само православное духовенство с особенной остротой и настоятельностью поставили вопрос о необходимости коренных изменений во взаимоотношениях Церкви и государства: в первую очередь освобождения Церкви от опеки со стороны светской власти, предоставления Церкви реальной самостоятельности

Как было указано выше, эти вопросы возникли еще в начале царствования Александра II, когда были начаты церковные реформы, однако в виду ограниченности и непоследовательности реформ, не были решены, и не могли быть решены. Конфессиональная политика Александра III по сути дела отменила робкие реформы в статусе приходского духовенства, в сфере управления, духовного образования, цензуры, в отношении к инославным конфессиям.

В 1876 г. с письмом к императору Александру II против «начала мирского, вытесняющее собою начало божественного, в отечественной Церкви», обратился Волынский архиепископ Агафангел (Соловьев) «Государь! Подобное состояние Святой Церкви не может более продолжаться. Если православные миряне внимательно всмотрятся в нынешнюю администрацию Церкви, отпадение от нее будет происходить не десятками, а тысячами и миллионами лиц. Раскол естественно должен увеличиваться»³³⁵.

По восшествии на престол Николая II к нему обратился с письмами известный философ Владимир Соловьев, требовавший «освободить Церковь от крепостной зависимости от государства и тем самым придать ее жизни новый внутренний импульс»³³⁶.

С протестами против подчинения Церкви государству выступали представители самой широкой общественности, в том числе и профессора духовных учебных заведений – академий и семинарий. Об этом много писала не только светская, но и, пожалуй, еще больше церковная печать, говорилось на собраниях религиозных обществ рубежа XIX-XX вв. При этом важнейшим средством оживления деятельности Русской Православной Церкви выдвигалось требование восстановления принципа «соборности» – выборности сверху донизу всех церковных должностей на совместных собраниях (соборах) духовных лиц и мирян и коллективные решения насущных церковных вопросов. Совершенно определенно заявлялось об упразднении синодального управления Церковью и восстановлении патриаршества.

В 1891 г. за восстановление патриаршества высказались архимандрит Антоний (Храповицкий) и ректор Московской духовной академии Т.И. Филиппов В 1892 г. в среде духовенства ходили упорные слухи о созыве «по воле императора» Всероссийского церковного собора. «Мысль о созыве Всероссийского собора давно уже зреет в сознании мудрых архипастырей Русской церкви, и для многих она составила предмет вожделенных желаний», – сообщалось, например, в «Церковном вестнике»³³⁷.