№ 61 1942 г. 30 декабря. – Циркулярное письмо митрополита Александра⁸⁴

Господин генерал-комиссар письмом от 28 октября с. г. на мое имя сообщил, что он принял к сведению мою докладную от 19 сентября с. г. по поводу Эстонской Апостольско-Православной Церкви и согласен с тем, что я впредь буду действовать на прежнем основании от имени митрополии Эстонской Апостольско-Православной Церкви. Можно было ожидать и надеяться, что митрополит Сергий (Воскресенский), который со времени прихода к власти большевиков вносил беспокойство в нашу духовную жизнь, теперь больше не станет вмешиваться в дела нашей митрополии. Но все же он решил уже после признания властями нашей митрополии продолжить свою вносящую смуту деятельность, послав мне свой указ от 5 ноября с. г. № 12985, копии которого вместе с различными приложениями он отправил также почти всем священнослужителям митрополии. Поскольку эти письма содержат неточности, преднамеренно искаженные данные о моей деятельности и о положении в нашей митрополии вообще, то во избежание недоразумений и заблуждений я должен по своему праву и обязанности дать разъяснения по поводу существующего положения в порядке содержания вышеупомянутого указа.

1. 3 сентября 1941 г. от полиции безопасности Германии и 10 сентября от руководителя самоуправления Эстонии мне было дано задание в качестве ответственного главы апостольской Церкви руководить религиозной жизнью православных в Эстонии. На основании этих распоряжений я разослал в начале сентября 1941 г. обращение к приходам и 11 октября того же года распространил через благочинных циркуляр, в котором призывал всех духовных и светских деятелей апостольско-православной Церкви приступить к мирной и созидательной работе, напомнив при этом, что нарушителям мира и порядка придется иметь дело с правящими властями. Последняя фраза не содержит угрозы, как упоминал митр. Сергий, но только напоминание и заботу о предотвращении возможных нарушений мира и правопорядка. Со времени освобождения Таллинна (8 августа 1941 г.) органы власти всегда обращались ко мне по вопросам, касающимся православной религиозной жизни, как к главе апостольско-православной Церкви, тем самым признавая меня на деле.

2. Протоиерей П. Пяхкель, которого экзарх совершенно безосновательно обвинил в самоуправстве, является всеми уважаемым, одаренным, высокообразованным, опытным и энергичным священнослужителем. Он ничего не предпринимал самовольно, но действовал на основании предписаний закона.

Вскоре после освобождения от власти большевиков – 17 июля 1941 г, – городской голова города Печоры господин Луйк, который в тот период временно исполнял также обязанности местного уездного старейшины, назначил временно исполняющим обязанности распорядителя местных апостольско-православных приходов протоиерея Пяхкеля вместо назначенного экзархом протоиерея Е. Верхорецкого, которого городской голова Луйк, по-видимому, не считал подходящим для этой должности. Также городской голова назначил протоиерея П. Пяхкеля управляющим имуществом Печорского монастыря, поскольку контакта со мной и с Синодом в то время еще не было. Вскоре после освобождения Таллинна я утвердил на основании положения о нашей митрополии протоиерея П. Пяхкеля благочинным Печорского уезда и своим уполномоченным по управлению делопроизводством и имуществом Печорского монастыря.

3. Ни в коей мере не соответствует истине утверждение экзарха, будто существует целый ряд членов Эстонской епархии, просивших меня не подталкивать жизнь региона на ложный путь и к разногласиям через непризнание экзарха. Только епископ Павел писал мне пару раз, что я должен признать Московскую Церковь и объединиться с экзархом, и говорил мне об этом также лично 1 июля 1942 г. по пути в Ригу. Больше ни один священнослужитель или другой служащий Церкви мне об этом не говорил и не писал.

4. Приглашение на так называемое первое епископское [...]⁸⁵ совещание было написано [...] июля 1942 г. и дошло [...], что подтверждают соответствующие почтовые штемпели на конверте 13 июля 1942 г. |...]. Начало этого совещания было точно назначено на [...], я получил приглашение через 5 дней после начала совещания. По-видимому, приглашение умышленно было отправлено поздно, чтобы я даже при всем желании не мог прибыть вовремя на собрание или письменно ответить на приглашение.

5. Совершенно ясно, что в настоящее трудное время нуждаются в мире также православные жители Эстонии, однако их покой нарушает и тревожит именно митрополит Сергий.

6. Верно, что до 2-го совещания епископов меня посетили латвийские священники Андреас Янсон (из Алуксне) и Иоанн Янсон (из Риги), которые пытались меня убедить в необходимости подчиниться экзарху, но их попытки не достигли желаемых результатов, а напротив, они еще больше укрепили мою уверенность в том, что для нас никоим образом не является приемлемым и уместным признание этого нынешнего представителя Московской Церкви – митрополита Сергия, секретарем которого в Риге при большевистском правлении был агент ГПУ (чекист) Ищавский⁸⁶, как это подтвердили вышеупомянутые посланники экзарха в присутствии священников Н. Кокла и Юриссона. Само собой разумеется, что не может быть и речи о каком-либо объединении с представителем Церкви, чьим делопроизводством руководит в качестве ближайшего сотрудника и секретаря противящийся вере большевик.

7. Не соответствует действительности предположение экзарха, что я действую не по каноническим и религиозным соображениям и не хочу считаться с действительными настроениями «Эстонской епархии», но обосновываю свои поступки «смутой военного времени», когда трудно устанавливать отношения между Московской Церковью и экзархом. Дело обстоит как раз наоборот, в основе моей деятельности – только религиозные и канонические соображения, поскольку невозможно признавать истинно Христовой и канонически правильной Церковью и осуществлять с ней объединение нынешнюю Московскую Церковь, глава которой заместитель Патриарха митрополит Сергий действует по указаниям и директивам неверующих большевистских представителей власти, что ясно видно, например, по тому, что он в своем послании от 22 июня 1941 г. призвал всех пастырей и паству Церкви Христовой бороться на стороне богоотступников-большевиков и против немцев, называя их «фашистскими» убийцами, произносит речи по радио и разрешает делать киносъемки в церквах во время богослужений в подтверждение «свободы веры» в советской России, посылает приветственные телеграммы гонителю веры Сталину, называя его «богоизбранным вождем», и т. д. Вследствие этого даже российские православные церковные организации и приходы в Западной Европе и других странах, а также православные жители в освобожденных героическими немецкими вооруженными силами Украине и Белоруссии не признают ни Московскую Церковь, ни объединение с ней и ее представителями. К тому же я считаюсь именно с действительным настроением «Эстонской апостольско-православной митрополии». Я никогда не пытался оправдать мои поступки «смутой военного времени», и я никогда не называл военное время «смутным», но трудным и тягостным.

8. Превратно и неправдоподобно описывает митр. Сергий в своем указе жизнь «Эстонской епархии» начиная с ноября 1940 г. В то время не было никакой «Эстонской епархии», но существовала Эстонская Апостольско-Православная Церковь (митрополия), которая после захвата власти большевиками оказалась вообще в очень тяжелом положении, а особенно вследствие того, что некоторые деятели прихода (храма во имя) 40 мучеников города Печоры, используя свое, по-видимому, благоприятное и удачное положение, начали без ведома и разрешения церковных властей призывать русские приходы выйти из Эстонской Апостольско-Православной Церкви и присоединиться к Московской Церкви. Для этого 7 сентября 1940 г. они разослали по местным русским приходам печатное воззвание, в котором выражали большую радость по поводу того, что 6 августа 1940 г. наша земля, ЭССР, принята в великий Союз Советских Республик и что 23 августа с. г. нам тоже стали сиять «лучи солнца сталинской конституции». Стиль этого воззвания очень ясно характеризует умонастроения его авторов.

Чтобы избежать вмешательства таких безответственных людей в общецерковные дела и предотвратить возможное возникновение разногласий, Синод сам взял на рассмотрение вопрос об объединении с Московской Церковью и после длительного обмена мнениями решил обратиться к заместителю Патриарха Московского митрополиту Сергию (Страгородскому) с просьбой признать Эстонскую Апостольско-Православную Церковь автономной Церковью в общении с Московской Церковью на тех основаниях и условиях, которые были предусмотрены в письме покойного Патриарха Тихона от 28 июня 1920 г. № 1780⁸⁷, в прежних границах и с оставлением находящихся на местах службы архипастырей и впредь на своих местах. Такую же точку зрения по этому вопросу приняло также общее собрание членов Синода и священства 27 декабря 1940 г. На основании решения Синода 16 ноября 1940 г. я отправил заместителю Патриарха Московского митрополиту Сергию (Страгородскому) письмо № 2139. Но в Москве к нам не отнеслись приветливо, с христианской любовью, а все наши докладные пренебрежительно оставили без рассмотрения и удовлетворения. Когда меня в конце марта 1941 г. вызвали телеграммой в Москву, я там еще надеялся достичь исполнения наших желаний. Однако решение уже было заранее заготовлено, и мои докладные оставили без внимания: нашу Церковь приняли в единство с Московской Церковью не как автономную Церковь, в качестве каковой она действовала в течение 20 лет, но только как епархию, руководителем которой, именуемым экзархом, назначили митрополита Сергия (Воскресенского), «согласно желанию верующих Эстонской Апостольско-Православной Церкви», как выразился заместитель Патриарха митрополит Сергий (Страгородский) в п. 2 соответствующего указа. А поскольку имеющимися в Эстонии православными верующими, за исключением только членов печорского прихода 40 мучеников, горячих почитателей «солнца сталинской конституции», никакого подобного желания высказано не было, то назначение на должность экзарха основано на доводах, которые не соответствуют истине.

9. Мое так называемое покаяние в указе и акте экзарха описано неправильно. У меня в Москве не просили никакого принятого советом епископов «покаяния», но это произошло следующим образом. 1 марта 1941 г. вечером, около 4–5 часов, состоялось запланированное посвящение в епископы епископа Венедикта, на котором епископы собрались все вместе и надели мантии, после чего экзарх митрополит Сергий начал быстро читать покаянные псалмы и молитвы, которые привели меня в большое удивление, потому что я много раз был на посвящении в сан епископа, но никогда чтения подобных молитв и псалмов на нем не слышал. Во время этого чтения митрополит Латвийский Августин, который стоял у меня за спиной, дотронулся до меня и тихо сказал: «Это читают тебе, а вчера читали мне». Таким образом, это «покаяние» провели, не предупредив меня, и, по моему мнению, совершенно беспочвенно, потому что я не переходил ни в какое иное вероисповедание или так называемую Живую церковь, но присоединился к Вселенскому Патриарху Константинопольскому, т. е. к той Церкви, от которой в свое время начала существование также и Российская Церковь. По той же причине нет никаких оснований считать какой-либо ошибкой или виной проведение апостольско-православным архипастырем единой литургии совместно с себе подобными.

Прямой ложью является утверждение, будто бы я признавал, что присоединился к Константинопольскому Патриарху под давлением правительства бывшей Эстонской Республики. Я этого никогда не говорил и не писал, не обнаружилось подобных предположений и ни в одном письме или решении Синода. Основанием для присоединения к Константинопольскому Патриарху были постоянно упоминаемые нами разногласия и недоразумения, царившие в Российской Церкви в то время (1923 г.), а также невозможность свободного объединения с Патриархом Тихоном. Упоминание правительства бывшей Эстонской Республики в этой связи есть безосновательное политическое вмешательство в дела Церкви, что так свойственно большевикам. Здесь следует добавить, что из тех епископов, которые подписали вышеупомянутый акт и сами также объявили в Москве о «покаянии», после освобождения от власти большевиков вслед за мной прервали единство с Московской Церковью митрополит Латвийский Августин, и архиепископы Алексей (теперь митрополит Киевский), Антоний и Симон, и, вероятно, также епископы Пантелеймон и Венедикт. Теперь и они отряхнули со своих подошв прах Москвы.

10. Экзарх добавляет к своему указу выписку из протокола нашего Синода от 17 января 1941 г., № 282–2, но расчетливо опускает свои объяснения, по поводу которых в этом протоколе указано следующее: «На вопросы членов Синода отвечает Его Высокопреосвященство архиепископ Сергий, что положение Церкви и властей в Московском Патриархате не такое тяжелое, как это изображают за рубежом. Прежде всего, он отрицает факт существования гонений на Церковь, поскольку конституция Сталина признает свободу вероисповедания. Можно только сказать, что Церковь не находится под защитой государства, т. е. не получает государственных субсидий и т. д. На духовных лиц возложены налоги, но нельзя сказать, что эти налоги непосильные, поскольку приходы там большие и члены приходов щедро и с готовностью жертвуют на пользу Церкви, из чего следуют высокие доходы священнослужителей». Теперь же экзарх говорит совсем другое и спорит в прессе со своим начальником, заместителем Патриарха Московского митрополитом Сергием (Страгородским), который утверждает то же, что говорил сам экзарх в 1941 г.

11. Почему-то экзарх добавил к своему указу также и выписку из моего письма на его имя от 10 апреля 1941 г. Это письмо было ответом на его телеграмму, в которой он после пребывания в Риге в срочном порядке потребовал отчет о нашей церковной жизни и не предложил какой-либо поддержки высказанным в его выписке предложениям, но показал только свое настоятельное желание, чтобы скорее было объявлено о его вступлении в должность и поминовении его на богослужении. Мою просьбу об отправке директив, касающихся церковной жизни, он оставил без внимания и удовлетворения.

12. Свой умышленный и ложный указ экзарх закончил провозглашением всевозможных взысканий в отношении меня, для обоснования которых привел некоторые каноны, в том числе канон 13 Константинопольского местного, или т. н. Двукратного, Собора. Однако этот канон говорит непосредственно против самого экзарха и в мою пользу, потому что он оправдывает отделение от церковной власти (Патриарха или митрополита) в случае, когда те открыто проповедуют лжеучение, что как раз делает митр. Сергий (Страгородский), распространяя даже по радио ложное учение и ложные данные о добром и справедливом отношении московских начальников-богоотступников к духовной и церковной жизни. Совершенно ясно, что с подобным Главой Церкви или его заместителями нельзя допустить канонического единения, но следует от них отделиться и держаться подальше.

Другие упомянутые экзархом в указе каноны, которые говорят о клятве и нарушении обетов, также меня не касаются. Поскольку я не давал в Москве ни письменно, ни устно никакой клятвы либо обета, которые я мог бы потом нарушить.

13. Свой указ и другие бумаги в качестве Патриаршего экзарха подписал митр. Сергий (Воскресенский), на что у него не было никакого права, поскольку со стороны своего начальства он именуется только «экзархом Латвийским и Эстонским». Характерным образом там было обозначено, что 48-м каноном Карфагенского поместного Собора употребление наименования экзарха в качестве высшего церковного иерарха вообще запрещено.

14. Помимо самого экзарха, к апостольско-православным чинам и приходам «Эстонской епархии» обращается также и глава его канцелярии И. Гримм. Это тот самый господин, который в свое время своими рекомендациями направил на ложный путь епископа Иоанна (Булина) и принес много вреда нашей духовной жизни. Теперь он снова нашел подходящее место и подходящее время, чтобы подорвать и расколоть нашу церковную жизнь. Я, однако, убежден, что ни один ни эстонский, ни смешанный приход не поступит по указаниям этого «лукавого советчика» и не обрадует своей поддержкой ни экзарха, ни епископа Павла. Позиция последнего в данном вопросе особенно эксцентрична и просто поразительна. Он так растроганно говорит и пишет в своем циркуляре о своей великой родине и Матери Церкви и призывает всех к ней присоединиться. В таком случае непроизвольно возникает вопрос: каким образом он тогда расстался со своей великой родиной и Матерью Церковью и переселился оттуда в чужую Эстонию, куда его никто не звал и не приглашал. Утешение епископ Павел нашел разве что в том, что его ближайшим соратником, настоятелем и благочинным нарвского собора, а также главой канцелярии Нарвской епархии был назначен отец Николай Верхоустинский, который известен как личность с очень разносторонними наклонностями и своеобразным опытом.

Достойно большого сожаления то, что наша духовная жизнь сильно пострадала и расстроилась из-за представителей и приверженцев Московской Церкви, которым только в условиях большевистского правления представилось возможным вмешиваться в дела нашей митрополии. Однако все же в этом есть и хорошая сторона, поскольку теперь обнаружены эти лицемеры и волки в овечьей шкуре, которые никогда не дорожили истинным успехом и развитием нашей духовной жизни, а под видом веры преследовали и преследуют иные цели.

Однако я твердо надеюсь, что после окончания войны и в нашей духовной жизни наступит мирная эпоха, в которой нам начнут светить лучи солнца Христова во всем своем великолепии и чистоте и выведут нас на стезю Христовой правды и света. С этой мыслью я сердечно поздравляю всех духовных и светских деятелей и членов приходов Эстонской апостольско-православной митрополии с началом нового (1943) года, молитвенно желая всем Божьего благословения и мира, здоровья, сил и успехов в работе и всего наилучшего.

Александр, митрополит Таллиннский и Эстонский.