№28, преосвященного Гурия, епископа Симбирского, от 2 декабря 1905 года

Учреждение митрополичьих округов в русской Церкви весьма желательно, и оно не противоречило бы церковным канонам и практике православно-восточной Церкви. Нельзя отрицать существование серьёзных причин, которые вызывают благовременность и необходимость разделения русской Церкви на несколько митрополий с относительной автономией. Территория, занимаемая православной Церковью в Русском государстве, чрезвычайно велика; в силу уже одного этого центральная церковная власть обременена множеством дел по церковной администрации, суду и т. д.; нужно признать в высшей степени затруднительным для неё подробный надзор за всеми сторонами жизни русских христиан далёких окраин, ознакомление с местными духовными нуждами и потребностями и изыскание средств к удовлетворению этих последних. Разделение русской Церкви на несколько митрополий облегчило бы высокий труд центральной церковной власти по удовлетворению духовных нужд разноплеменных русских христиан, по защите православия от инославной и иноверной пропаганды, по усилению более плодотворной деятельности православной миссии. Сибирь можно было бы разделить на две митрополии: Восточно- и Западно-Сибирскую; далее, могут быть организованы митрополичьи округа в Приволжском крае, на Кавказе, в южнорусских епархиях, в Западном крае.

Необходимость и польза открытия особой митрополии в Приволжском крае, с присоединением к ней восточных епархий (до Уральских гор), вызывается наличностью многочисленного инородческого, иноверного и старообрядческого населения. Инородцы не все ещё просвещены христианством; крещённые часто не твёрды в вере и служат благоприятной почвой для иноверной (главным образом магометанской) и старообрядческой пропаганды. Всё это серьёзно озабочивает местную иерархию и возлагает на неё сложную задачу выработать строго согласованную с местными нуждами программу просветительной, миссионерской и противо-сектантской деятельности. При учреждении Приволжской митрополии местом пребывания митрополита нужно сделать гор. Казань, так как Казанская кафедра издавна служила просветительным и миссионерским центром для всего Приволжского края и прилегающих к нему восточных епархий. Митрополит избирается епископами своего округа, утверждается центральной церковной властью. Епископы митрополичьего округа избираются также местными епископами с непременным участием митрополита, который утверждает избрание и совершает посвящение избранного. Постановление епархиального епископа без согласия митрополита, а последнего – без согласия центральной церковной власти, считается незаконным и, следовательно, недействительным. Митрополиту принадлежит право созывать под своим председательством соборы из епископов своего округа, где решаются важнейшие вопросы, возникающие во всей подведомой ему области, изыскиваются меры к удовлетворению духовных потребностей края, и разрешаются разногласия между епархиальными съездами и епископами. Митрополит представляет центральной церковной власти ежегодный отчёт о состоянии подведомого округа.

Едва ли есть серьёзные основания опасаться, что организация митрополичьих округов вызовет гражданский сепаратизм. Данные русской церковной истории относительно отделения Киевской митрополии от Московской свидетельствуют, что это отделение было вызвано прежде последовавшим гражданским подчинением населения епархий Киевской митрополии литовско-польскому правительству; когда же Малороссия в гражданском отношении подчинилась московскому государю, то вслед за тем и Киевская митрополия подчинилась московскому патриарху. В пределах Константинопольского патриарха существует с древних времён и доселе несколько митрополий, не отделяющихся от церковной юрисдикции патриарха. Некоторые же митрополии приобрели автокефальность уже после того, как население их приобрело политическую самостоятельность (например, Сербия, Болгария, Эллинское королевство). Пока не ослабеет государственное единство нашего отечества, церковные митрополичьи округа могут существовать в нём без вреда для этого единства и с пользой для задач самой Церкви.

На каких основаниях может быть организовано епархиальное управление? На этот вопрос может быть дан только один ответ: древняя Церковь православная оставила нам каноны и завещала хранить их.

По канонам церковным, во главе епархии стоит епископ (Апост. пр. 38–39-е). Ему присвоена полнота власти – управления, учения и священнодействия. Епископу неопустительно должно быть при делах церковных (Апост. 81-е), должно удерживать священноначальственное попечение с духовной крепостью (посл. III Собора). Епископу надлежит управлять своей епархией с приличествующей осмотрительностью, поставлять пресвитеров и диаконов, совершать миро, и разбирать все дела с рассуждением (Антиох. 9-е; Карф. 6-е), рукополагаемым в степени причта – предварительно внушать постановления соборов (Карф. 25-е). Епископ должен получать сведения о служителях церковных и иметь о них список, с означением, кем кто определён и как живёт (Вас. Вел. 89-е). Он отвечает перед Богом за души вверенных ему Промыслом Божиим чад Церкви (Апост. пр. 39-е). Получив такие нравственно-ответственные права и обязанности, епископ, конечно, имеет необходимость принимать такие действия, которые, по его воззрению, ведут к успешному достижению последней цели его служения.

В первый, апостольский век христианства епископ непосредственно управлял Церковью, ибо знал лично всех своих немногочисленных чад, глашал их по имени. С умножением христианства епископ стал приглашать в помощь себе лиц, отличающихся доброй нравственностью, под именем хорепископа (Антиох. 10-е), а затем периодевта, каковое звание у нас соответствовало в старину поповским старостам, а ныне благочинным. Кроме этих должностей, по свидетельству церковной истории, при епископе состоял ещё совет из пресвитеров, при содействии которого он управлял епархией.

Дабы и в мелочах, которые в церковном деле имеют некоторое значение, стать ближе к золотому веку христианства, следует присвоить существующим ныне консисториям название совета пресвитеров, члены которого, а равно и делопроизводитель оного, избираются и утверждаются епархиальным епископом или, по предложению епископа, избираются духовенством.

Для того чтобы совету можно было с должной тщательностью рассматривать дела, следует весьма многие мелочи, как-то: выдачи документов, бланков, а также собрание справок, передать в непосредственное заведование или члена совета пресвитеров, или канцелярии. Чтобы не обременять епископа множеством ничтожных дел, следовало бы их решать окончательно советом; таковы: об утверждении в должности членов благочиннических советов, попечительных советов по эмеритуре и библиотекарей; о выдаче лицам духовного звания свидетельств о правах состояния; о назначении депутатов от духовенства на земские, городские очередные собрания, училищные съезды, экзамены, для привода к присяге и духовников; о выдаче копий с послужных списков, посемейных списков и разного рода удостоверений и свидетельств; об открытии народных библиотек и читален и о назначении за таковыми наблюдателей; о взыскании священнослужителями с прихожан жалованья по приговорам и руги; о взыскании с лиц духовного звания долгов разных и недоимок; раздел между духовенством доходов по прошениям и спорам; назначения следствий и преследования по делам:

а) об удостоверении о действительности события браков и рождения от законного брака и

б) о пропусках и неправильной записи в метрических книгах; выдача метрических свидетельств и справок и доставление сведений из метрических книг разным присутственным местам и лицам; производство сборов денежных пожертвований по церквам епархии:

а) в неделю Ваий в пользу Православного Палестинского Общества,

б) в неделю православия в пользу Православного Миссионерского Общества,

в) в пользу Общества Красного Креста по полугодиям и в 25-ю неделю по Пятидесятнице,

г) в неделю о слепом в пользу слепых и, кроме того, все временные сборы во исполнение определений и указов Святейшего Синода; устройство кладбищ при приходских церквах и погребение тел умерших на старых закрытых кладбищах; распоряжение о нарезке печатей для церквей и благочинных; плата денег за лечение больных духовного звания и дела, возникающие по неправильному ведению приходо-расходных книг по церквам и монастырям епархии, и поверка оных.

Для всестороннего ознакомления с нуждами приходской жизни епархии епископ, как и ныне, собирает съезд представителей от духовенства.

Епархиальные съезды, как важнейший орган общения епископов с подведомыми им паствами, должны получить особенное значение в епархиях. Таким съездам необходимо быть по крайней мере однажды в год. На эти съезды могут являться по одному депутату от духовенства и по одному депутату из мирян – по Симбирской епархии – от 20 церквей, или менее, смотря по удобству в территориальном отношении; причём депутат от духовенства получает содержание от избравших его, а миряне – от церковно-приходских попечительств или также от избравших их. Здесь члены собрания могут делать заявления, высказывать мнения, принимать участие в обсуждении вопросов, пожалуй, – предлагать проекты и решения их; но право окончательного постановления или утверждения решений должно принадлежать архиерею. Архиерей, собственно, есть ответственный (нравственно и официально) правитель епархии; и никакое постановление какого бы то ни было епархиального собрания, никакое мнение большинства не может освободить его от ответственности за какую-нибудь принимаемую меру, если эту меру не одобряет его собственная мысль и совесть.

Поэтому епархиальные съезды при архиереях могут иметь лишь совещательное, а не правительственное значение. Правительственная власть в епархиях должна оставаться в руках архиереев. Епархиальные съезды должны собираться затем, чтобы дать возможность архиерею ближе ознакомиться с мнениями и потребностями паствы, и помогать ему советами лучших людей в управлении паствой, а не стеснять его власть и не противодействовать ей. Разумеется, и власть архиерея, при открытом – так сказать – проявлении и обсуждении её распоряжений перед лицом представителей целой епархии, не станет вдаваться в произвол и упрямство, сознавая, что члены съезда выражают по тому или другому вопросу не лично им принадлежащие мнения и суждения, а всему духовенству, вверенному его управлению. Едва ли какой-нибудь архиерей, по одному упрямству, без всяких оснований, стал бы отвергать мнения и меры, предъявляемые лучшими людьми его епархии, от лица всей епархии и ради её интересов. Что же касается до мнений и желаний, то в предъявлении их должна быть предоставлена членам собрания полнейшая свобода. В случае неутверждения постановления епархиального съезда епископом предоставить съезду апеллировать на это в митрополичий собор, решения которого в данном случае должны быть окончательны. На епархиальных съездах обязательно присутствуют члены совета пресвитеров, для ближайшего ознакомления с нуждами церковно-приходской жизни непосредственно от представителей духовенства и живого обмена с ними, по предметам ведения съездов, мнениями.

Что касается до существа дел, подлежащих ведению епархиальных съездов, то сюда же могут быть представляемы на рассмотрение епархиальные дела всякого рода: вопросы, касающиеся епархиального управления, церковного хозяйства, духовного образования пастырей, религиозного образования народа, народной веры и нравственности, распространения неправильных учений в народе, состояния духовно-учебных и благотворительных заведений епархии и т. д. Но по преимуществу дела и вопросы церковно-приходской жизни новые, по которым нет установившихся мнений и определённой практики, должны обращать на себя особенное внимание епархиальных съездов.

С полным вниманием также должны быть рассматриваемы предъявляемые здесь заявления на неисправность самых органов духовной администрации, постоянно действующих (т. е. пастырских советов), на неудовлетворительное состояние духовно-учебных заведений и т. д., но с тем, чтобы эти заявления были обоснованы фактически, но никоим образом не основывались на слухах. Значительную часть вопросов, подлежащих обсуждению на съезде, необходимо оповещать заблаговременно, чтобы депутаты и сами доверители их могли составить предварительно сколько-нибудь определённые мнения по этим вопросам. Но это не должно стеснять членов съезда в предъявлении на собрании вопросов новых, заблаговременно и не указанных, но обсуждённых на окружных съездах духовенства. Право делать заявления всякого рода должен иметь всякий член съезда как от лица того округа, которым он послан, так и от своего собственного лица.

При рассмотрении предъявляемых дел и вопросов епархиальный съезд может разделяться на несколько отделений. Общие религиозные и церковные вопросы могут рассматриваться всеми членами съезда – духовными и мирянами. К участию в обсуждении вопросов, касающихся собственно клира, депутаты-миряне не должны быть обязываемы. По иным специальным вопросам, например – по рассмотрению отчётов, смет, инструкций и проектов разных епархиальных заведений, могут быть избираемы особенные комиссии, обязанные, конечно, свои заключения представлять съезду в целом его составе. Все вопросы должны быть обсуждаемы открыто, кроме выбора лиц в разные должности, производимого закрытой баллотировкой. В закрытых баллотировках и открытых голосованиях разных вопросов всем членам съезда должно быть предоставлено одинаковое право.

Все вопросы, мнения и постановления, предъявляемые на епархиальных съездах, должны быть возможно тщательно записываемы, чтобы эти записи представляли отчётливую хронику епархиальной жизни и, вместе с тем, давали материал для проверки правильного течения её высшей церковной властью. Окружные митрополиты или архиепископы, на рассмотрение которых должны представляться эти записки, на основании их и собственных личных обозрений округа, могут составлять понятия о течении религиозной жизни и деятельности церковной администрации в различных епархиях, находящихся в их округах.

При обсуждении организации епархиального управления остановил на себе внимание вопрос: следует ли оставить в настоящем виде должность благочинного? По общему мнению, должность благочинного следует совершенно уничтожить; при этом руководительство в церковно-религиозной деятельности духовенства следует поручить духовнику, административные же распоряжения консистории – циркулярные должны печататься в «Епархиальных Ведомостях», а частные – направляться непосредственно к подлежащим лицам. В настоящее время, при развитии путей сообщения, при улучшении почтового, телеграфного и даже телефонного сообщения, уничтожение должности благочинного послужит даже к ускорению дела; все церковные документы будут контролироваться членами совета пресвитеров.

Вместо благочинных желательно было бы ввести в практику жизни духовенства епархии «братский суд чести священно- и церковнослужителей», под руководством духовников, цель и задача какового должна состоять не в том, чтобы подвергать суду карательному провинившихся собратьев, а принимать все меры, в духе любви Христовой, к тому, чтобы влиять на исправление нравов, в чём бы ни проявлялись уклонения последних от нормы христианской жизни, особенно когда они вызывают в большей или меньшей степени соблазн в прихожанах. Особенно в этом добром и нравственном влиянии на несчастных собратий, сбившихся с пути жизни под влиянием алкоголизма, – что составляет наиболее распространённый порок в духовенстве, – должны принимать священно- и церковнослужители ближайших сел: священники – на священников, диаконы – на диаконов, псаломщики – на псаломщиков... Можно надеяться, что взаимно братское влияние с сердечным участием в несчастном положении собратий может сопровождаться пользой для последних, как и в других случаях непохвальных, тем более – предосудительных их поступков и действий, роняющих в глазах народа честь и достоинство священно- и церковнослужителей. Если принимаемые братские меры к прекращению недобрых, тем более – порочных поступков и действий, цели не достигают, то духовник нравственно обязан секретно сообщить о том епископу, на его усмотрение и суд.

Относительно порядка приобретения церквами и духовными учреждениями недвижимой собственности, закон (ст. 1429, т. X) обязывает церкви и учреждения на приобретение недвижимости путём купли, дара или пожертвования испрашивать Высочайшее соизволение. Первоначально узаконения, коими ограничено было, а потом и вовсе отменено приобретение духовными учреждениями недвижимости, относились только к архиерейским домам и монастырям и истекали из убеждения Правительства в необходимости, с одной стороны, положить предел чрезмерному увеличению монастырских имений, а с другой – поддержать дух подвижничества, начавший ослабевать от привлечения в обители богатства (Акты арх. эксп. т. I, № 227; Акты истор. № 154, VI, XXX; Собр. гос. грам. и догов. 1т., 202; Улож. 1649 г. гл. XVII, ст. 42; П.С.З. 29 мая 1810 г. №27246). Только в XIX ст., после разрешения монастырям вновь приобретать имущества, но не иначе как с особого на каждый случай Высочайшего соизволения, тот же порядок Высочайше утверждённым 4 января 1819 г. (П.С.З. № 27692) положением Комитета Министров распространён на приобретение недвижимых имуществ также и церквами. Но очевидно, что ни одно из означенных побуждений к изданию ограничительных постановлений относительно монастырей не может иметь применение к приходским церквам; некоторые монастыри, действительно, могут привлекать к себе пожертвования или приобретать покупкой имущества, превышающие много более иногда меру действительной потребности; но в пользу приходских церквей и их причтов могут поступать по дару или покупкой такие незначительные имущества, какие необходимы только на обеспечение существования храма и приличного содержания причта, которые по своей незначительности не могут нарушить должного отношения церковного достояния в общей массе недвижимых имуществ. Если указанное ограничение само по себе не является препятствием к совершению актов укрепления за церквами на приобретаемое имущество, то самый процесс продолжительного делопроизводства в таком порядке представляет большие неудобства в деле приобретения недвижимости как при покупке имущества, так и при даре, от чего нередко, при причине продолжительной переписки, при выгодной покупке имущества, продавцом уничтожается предварительный договор, когда по личным соображениям продавца он находит для себя неудобным откладывать совершение купчей крепости; а на приобретение дара церковь теряет право в том случае, когда даритель, выдавший при жизни на имя церкви или причта письменное заявление о своём даре, умирает до получения Высочайшего соизволения, не оставив духовного завещания, в уверенности, что дар его принят. Необходимость отмены 1429 ст. Х, т. в принципе признана самим Святейшим Синодом; так, определением Святейшего Синода 18 марта 1904 г. № 1533 дела, возникающие по завещанию частных лиц о пожертвованиях недвижимых имуществ, постановлено передать из центрального управления Духовного Ведомства в подведомственные учреждения оного; но это определение Святейшего Синода остаётся на бумаге и не вошло в действие, так как сама статья закона (1429) не отменена; по крайней мере, в этой части и самое определение Святейшего Синода не вошло в Свод Законов. Опасение, выраженное в «предложении» г. обер-прокурора Святейшего Синода, что церкви без синодального контроля могут приобретать имущества ненужные, невыгодные, спорные и т. п., не имеет никакого основания, так как, предварительно приобретения имущества путём покупки или дара, будет соблюдаться тот же порядок, который изложен в определении Святейшего Синода от 19 мая – 10 июня 1878 года № 806 и отчасти в 106-й ст. Уст. дух. конс., который и в настоящее время служит гарантией правильности и выгоды приобретения недвижимости церквами и учреждениями; не доверять последним в деле приобретения недвижимости нет основания. Ввиду изложенных неудобств, вызываемых 1429 статьёй, желательна отмена её в том смысле, чтобы разрешение на приобретение церквами и духовными учреждениями недвижимости было предоставлено, за исключением монастырей, епархиальному преосвященному, оставив в силе 106, 126 и 137 ст.ст. Уст. дух. конс. относительно участия в таких делах консистории или имеющего её заменить учреждения, если таковая состоится. Собрание формальных удостоверений о неимении препятствий к принятию дара или покупке имущества оставить на обязанности канцелярии епархиального управления, так как духовенство, особенно сельское, в опасении хождения по разным присутственным местам, может быть вынуждено отклонять дар или отказываться от выгодной покупки. Относительно церковных земель, отведённых прихожанами на довольствие причта, желательно сохранить во всей силе 146 ст., т. IX изд. 1900 г. о неотчуждаемости сих земель, за исключением случаев, указанных в законе; отчуждение прочей церковной недвижимости производить с разрешения епархиального преосвященного, но не свыше 10.000 рублей; свыше сей суммы – с разрешения центрального правления.

Касательно права на приобретение недвижимого имущества, статью 698 X, т. I ч. желательно пополнить включением в число юридических лиц, имеющих по сей статье право на приобретение недвижимости, нижеследующие епархиальные учреждения, как-то: епархиальное попечительство о бедных духовного звания, свечные заводы, эмеритальные кассы, братства и др., а равно и само епархиальное духовенство.

В заключение же нельзя не сказать, что было бы делом большой несправедливости – не признать за епархиальными учреждениями духовенства в законе права на владение движимыми и недвижимыми имуществами в том виде, как оно признано п. 4 отд. II Высочайше утверждённых 17 апреля 1905 года положений Комитета Министров об укреплении начал веротерпимости за старообрядческими и сектантскими общинами.

В целях сокращения бумажной переписки разных епархиальных учреждений: попечительств о бедных духовного звания, свечных заводов, эмеритальных касс, миссионерских братств и других подобных учреждений с епархиальным преосвященным, – переписки, обременительной для епископа и отнимающей у него массу времени, – желательно предоставить управлениям и комитетам таковых учреждений полную самостоятельность в ведении дел, подлежащих их ведению. Все поименованные и впредь имеющие быть открываемыми епархиальные учреждения учреждаются, за исключением попечительств о бедных духовного звания, по инициативе самого епархиального духовенства, содержатся на его же, духовенства, средства с небольшим пособием от церквей; посему направление общей деятельности сказанных учреждений, контроль их действий, отчёт в израсходовании денежных сумм предоставить епархиальным съездам духовенства, которые, по рассмотрении на своих заседаниях всех вопросов, предложенных их рассмотрению, представляют свои отзывы, замечания и предположения на усмотрение и заключение епархиального преосвященного, причём епархиальные съезды, по самому характеру подобных отношений к епархиальному преосвященному, будут представлять собой готовый посредствующий орган между епархиальными учреждениями и епископом, об учреждении какого органа выражено пожелание и в «предложении» г. обер-прокурора Святейшего Синода.

По вопросу об участии священнослужителей в сельских, земских и городских общественных учреждениях, как сказано в предложении Святейшему Синоду г. обер-прокурора, существуют два совершенно противоположных течения, имеющие убеждённых сторонников из числа представителей церковного управления и богословской науки. По одним – такое участие, вводящее пастырей в круговорот мирских дел, совершенно несогласно с прямыми обязанностями и вечными началами пастырского служения. По другим – участие в общественных учреждениях пастырей Церкви, которым не должны быть чужды и мирские нужды своих пасомых, открывает широкое поприще для проведения и в этой области чистых христианских начал и для утверждения своего нравственного просветительного влияния. Но, по дальнейшему смыслу предложения, вышеозначенный вопрос может получить правильное разрешение не на одних теоретических основах, а и на существующих условиях действительной жизни и взаимоотношений. Следовательно, уже самим предложением г. обер-прокурора Святейшего Синода поставляется в задачу осветить этот вопрос со стороны потребностей действительной жизни и взаимоотношений между священнослужителями и населением. Что же говорит действительная жизнь, и какие указания она даёт для решения этого вопроса? Отвечая на это, должно сказать, что никто другой не стоит так близко к народу и не знает его нужд и потребностей духовных и материальных, как приходские священнослужители. Соприкасаясь самым тесным образом с народом по обязанностям своего служения, священнослужители, и особенно пастыри Церкви, имеют полную возможность быть осведомлёнными о всех запросах его, проникать в его думы, настроения и надежды, давать целесообразные советы и указания и, вообще, руководить его в устроении благополучия земной жизни в тесном единении с началами и целями жизни вечной. Таким образом священнослужители, и по задачам своего служения, и по положению в среде местного населения, являются ближайшими руководителями последнего. И нужно сказать, что простой деревенский народ так именно и смотрит на своих священнослужителей – пастырей. Опыт показывает, что помимо запросов духовно-нравственного и религиозного характера, с которыми народ обращается к священнослужителям, он нередко обращается к ним за советами и указаниями и практического значения – при выдающихся общественных делах, подлежащих решению сельских собраний. Но влияние священнослужителей на течение общественных дел в лучших случаях этим только и ограничивается, так как доступ в самые собрания им законом не предоставлен. А между тем присутствие их здесь было бы и весьма желательным и, несомненно, благополезным для самого же сельского населения. Кто не знает, как часто непроизводительно и даже с прямым ущербом не только для материального, но и нравственного благосостояния расходуются общественные суммы? Кому неизвестно, что выборы в общественные должности, а равно и материальные сделки по разного рода отраслям сельского общественного хозяйства, нередко сопровождаются попойками? Можно с несомненностью полагать, что обязательное присутствие пастырей, с правом голоса, на сельских и волостных собраниях могло бы быть сдерживающим средством для народа и способствовало бы к устранению таких прискорбных явлений, а равным образом содействовало бы и более правильному и целесообразному решению самих дел и особенно – по предмету выбора должностных лиц, нравственная и экономическая благонадёжность которых, под влиянием партийности или по особым побуждениям отрицательного характера, представителями обществ не всегда принимается во внимание. Кроме того, в круг ведения сельских и волостных собраний входят такие предметы, по которым мнение приходских священнослужителей представляется прямо-таки необходимым, каковы, например, вопросы о мерах общественного призрения и учреждения училищ.

Обращаясь засим к вопросу об участии священнослужителей в земских учреждениях, т. е. в уездных и губернских земских собраниях, следует с положительностью признать, что и здесь необходимость присутствия священнослужителей никак не может быть отрицаема. Названные земские учреждения ведают, по Положению оных, дела о местных пользах и нуждах уездов и губерний и, таким образом, обнимают своей деятельностью нужды всего населения уездов и губерний. В обсуждении таких вопросов, подлежащих ведению названных учреждений, каковы:

а) попечение о призрении бедных и сирых,

б) участие в мероприятиях по охранению народного здравия и изыскание способов к обеспечению местности в санитарном отношении и

в) попечение о развитии средств народного образования и др. под., – голос священнослужителей, как опытно и ближайше знающих все местные условия и потребности, не только не был бы лишним, но мог бы принести большую пользу для целесообразного применения тех или иных мероприятий. За необходимость участия в земских учреждениях священнослужителей говорит и то обстоятельство, что при всяких общественных бедствиях, как например, при неурожае и пожарах, когда пострадавшим организуется общественная и благотворительная помощь, и при эпидемических заболеваниях, они почти всегда поставляются во главе местных организаций помощи того или другого рода, и уже тем самым как бы признаются самыми компетентными в местной среде лицами для руководительства указанными мероприятиями.

Что касается, наконец, участия священнослужителей в городских общественных учреждениях, то за неоспоримую целесообразность и желательность такового говорит уже наличность значительности в числе подлежащих ведению их предметов таких дел, осведомлённостью которых более всего обладают по своему положению священнослужители. Так, городским общественным учреждениям вверяется Положением попечение о призрении бедных и прекращении нищенства; а кому, как не городским священнослужителям, известна приходская беднота, и кто другой, как не они же, может указать из обращающихся за помощью действительно нуждающихся по своей физической неспособности к труду в помощи и людей, сделавших нищенство своим ремеслом, при полной способности к снисканию себе пропитания личным трудом? Поэтому-то, конечно, нередко заведующие благотворительностью по городскому общественному управлению от ищущих себе материальной помощи и требуют удостоверения бедности от приходских священнослужителей. Далее, в обсуждении таких дел, входящих в круг ведения городского общественного учреждения, как охранение общественного здравия и развитие средств народного образования, священнослужители могли бы, без сомнения, давать ценные указания своего опыта и широких наблюдений. А в вопросах предоставляемого городским общественным управлениям попечения об устройстве православных храмов и поддержании их в исправности и благолепии, а равно попечения об учреждениях, имеющих целью укрепление религиозного чувства и поднятие нравственности городского населения, они должны быть признаны безусловно самыми сведущими и авторитетными лицами.

Таким образом, указания житейского опыта с положительностью говорят за желательность, целесообразность и необходимость открытия священнослужителям широкого доступа во все ведающие народные нужды и потребности общественные учреждения; и если этот доступ в настоящее время в одни из сих учреждений (сельские и волостные сходы) закрыт совершенно, а в другие (городские и земские собрания) хотя и открыт, но с ограничением представительства одним лицом по назначению епархиального начальства, то с житейско-практической точки зрения это следует признать явлением ненормальным, – почему нельзя не выразить пожелания, чтобы в будущем священнослужителям в лице настоятелей приходских церквей были предоставлены по участию в этих учреждениях все те права, какими пользуются лица других сословий.

Ввиду изложенных соображений представлялось бы необходимо нужным узаконить, чтобы:

а) на сельских сходах имел обязательное участие, с правом решающего голоса, настоятель приходской церкви, а на волостных сходах – настоятели церквей входящих в состав данной волости сел;

б) в земские уездные и губернские собрания священнослужители избирались на одинаковых основаниях с гласными других сословий, и

в) в городских общественных учреждениях присутствовали все настоятели местных приходских церквей, с правом передачи своих полномочий в уважительных случаях, вследствие которых сами они не могли бы присутствовать в собраниях оных, своим помощникам – священникам.

Вопрос о преобразовании церковного суда – вопрос не новый. В 70-х годах прошлого столетия этот вопрос был предметом суждений в различных слоях общества. Обсуждался он и в Духовном Ведомстве, как видно из предложения Святейшему Синоду бывшего обер-прокурора г. Победоносцева. Ближайшим поводом к возбуждению общего интереса в вопросе о церковном суде служила, нужно полагать, реформа светского суда по началам Судебных Уставов 20 ноября 1864 года. Начала, положенные в основу этих законов, о полном отделении власти судебной от административной и об установлении независимой от суда власти обвинительной, желательно было провести и в суд Церкви и на этих началах преобразовать церковный суд.

Так как жизненный опыт подметил в существовавшем и существующем доселе духовном суде многие и очень важные недостатки, то нарекания, иногда и несправедливые, на существующий строй церковного суда не переставали раздаваться во всё последующее время и до наших дней. А теперь в особенности всюду – ив обществе и в печати – раздаются очень резкие суждения о несовершенствах духовного суда, причём слово осуждения не оставляет в покое и лиц, ведающих этот суд, относя несовершенства духовного судопроизводства к нравственным недостаткам судящих. Указывают несовершенства духовного суда как в устройстве его, имея в виду объединение власти судебной и административной в духовных консисториях, так и в самом судопроизводстве, основанном на обязательности формальных доказательств, без предоставления судьям права постановлять решения по внутреннему убеждению, слагающемуся из совокупного рассмотрения обстоятельств дела; указывают на отсутствие публичности и гласности в духовном суде, что будто бы набрасывает некоторую тень на достоинство самого правосудия; указывают на недостатки в следственном производстве и т. п. Справедливость указанных недостатков отрицать никто не будет, что, между прочим, и служит основанием убеждения в необходимости преобразовать судебную часть в Духовном Ведомстве.

Но прежде чем говорить о возможных и желательных изменениях в области суда духовного, необходимо кратко заметить, что при решении данного вопроса должно служить главным и основным началом, от которого нельзя отступать, не нарушив целости и единства церковных установлений. Так как служение церковное есть особенное, отличное от других служений мирского характера, есть служение специальное, и проступки против этого служения носят чисто нравственный церковный характер, ничего общего не имеющий с нарушением каких-либо личных выгод и частных имущественных прав, то и значение духовного суда состоит не в охранении этих личных выгод и не в восстановлении нарушенных каких-либо частных имущественных прав (что составляет предмет ведения суда светского), а в охранении целости и чистоты прав Церкви, её законов и порядков. А поэтому главными основными началами в вопросе об усовершенствовании суда духовного должны служить не начала, положенные в основание законов гражданских по уставам 20 ноября 1864 года, – началам этих законов может быть усвоено второстепенное значение, – а начала именно церковные, выраженные в Священном Писании и церковных правилах; авторитетность этих источников церковного законодательства непререкаема.

Обращаясь к этим авторитетам, мы видим, что судебная власть в Церкви усвояется святым апостолам и их преемникам – епископам: 1Тим.5:19–20; пр. Апост. 32-е; I Всел. Соб. пр. 5-е; IV Всел. Соб. пр. 7-е, 23-е; Антиох. Соб. пр. 4-е, 6-е, 12-е; Карф. Соб. пр. 28-е, 37-е, 117-е, 121-е, 139-е; Сард. Соб. пр. 13-е, 14-е и др. Этому церковному суду подвергаются не только клирики, но и миряне: пр. Апост. 31-е, 43-е, 48-е, 51-е, 57-е, 63-е, 64-е, 66-е, 69-е, 70-е, 84-е; I Всел Соб. пр. 5-е; IV Всел. Соб. пр. 8-е; Антиох. Соб. пр. 6-е, 20-е и др. На основании сих законоположений, в сопоставлении с действующими в настоящее время правилами духовного суда, мы должны придти к заключению, что все недостатки духовного суда выражаются во внешней форме, а не в самой сущности суда; слагались эти недостатки под влиянием разных исторических условий и коренятся в самом устройстве этого суда и во внешних отношениях к обществу, а не в лицах, отправляющих духовное правосудие. Поэтому духовный наш суд не нуждается в коренном, радикальном его преобразовании; он требует только улучшений в соответствии с церковными канонами и современным юридическим правом.

На основании высказанных выше соображений проект изменений существующего духовного суда может быть представлен в следующем виде.

Право духовного суда в епархии должно принадлежать епархиальному епископу, как существенное и неотъемлемое его право.

Духовному суду подлежат лица белого и монашеского духовенства, церковнослужители и послушники, а также и лица светского звания по проступкам и делам, указанным в 148 ст. Уст. дух. консисторий.

Епископ производит духовный суд в епархии или непосредственно, или через лиц (непременно духовного сана), им назначаемых и утверждаемых. Избираются означенные лица из лиц городского и сельского духовенства, обладающих как теоретическим знанием церковных законов, так и рассудительностью, основанной на жизненной опытности.

Признавая практическое значение требования, принятого в Судебные Уставы 1864 года, об отделении судебной власти от административной, – желательно, чтобы и будущий духовный суд был выделен из административного учреждения в епархии, и установлены отдельные самостоятельные органы для отправления суда в епархии из лиц духовного сана, которые, производя суд, не принимают никакого участия в делах администрации.

Низший орган духовного суда составляют духовные судьи (они же в потребных случаях и следователи). С этой целью епархия разделяется на несколько участков – в зависимости от количества церквей, а также и пределов епархии. В Симбирской епархии желательно разделение на четыре (4) участка.

Духовный судья, имея священный сан, не может быть приходским священником и должен быть свободен от всяких обязанностей, не связанных со званием судьи, чтобы, не отвлекаясь сложностью и разнообразием обязанностей, быть на высоте положения как судьи.

Духовный судья судит единолично, на основании церковных законов, как по общим положениям суда церковного, так и по порядку судопроизводства над священником и прочими членами клира.

Примечание. В случаях, препятствующих судье по уважительным причинам (например, болезнь) нести свои обязанности, его заменяет судья ближайшего к месту судопроизводства участка.

Местожительство духовный судья избирает, по возможности, в центре участка.

Духовный судья, как лицо бесприходное, получает содержание в размере не менее 2.500 рублей, с разъездными.

Следующий орган духовного суда есть епархиальный суд, учреждаемый отдельно от административного органа в епархии.

Епархиальный суд состоит из двух лиц священного сана штатных и двух сверхштатных с правом голоса, под председательством местного епископа.

Примечание. Председательствование в суде епископ может поручать одному из членов.

Члены суда, как штатные, так и сверхштатные, назначаются епископом из городского духовенства или, по предложению епископа, избираются духовенством и утверждаются епископом.

Члены духовного суда, для обеспечения их большей самостоятельности и независимости при суде в присутствии своего начальника-епископа, не могут быть увольняемы без прошения от должности судьи. Временному устранению от должностей как члены суда епархиального, так и участковые духовные судьи, подвергаются только в случае предания их суду, а окончательному отрешению от должности они подвергаются не иначе как по приговору суда.

Желательно, чтобы члены епархиального суда штатные не занимали мест приходских священников, а сверхштатные могут быть и приходские. Члены суда штатные получают содержание в размере 2.500 руб.; сверхштатные, как приходские, – 400 руб.

Высший орган духовного суда представляет суд соборный при патриархе или митрополите.

Надзор за духовно-судебными установлениями принадлежит высшим в порядке подчинённости судебным местам; за духовными судьями – епархиальным судам, за сими последними – суду соборному.

В вопросе о судопроизводстве первее всего обращают на себя внимание два недостатка существующего судопроизводства в духовном суде:

а) требование – при постановлении приговора – обязательности формальных доказательств и

б) отсутствие гласности. В устранение сих недостатков желательно предоставление духовным судам права постановления приговора не только на основании формальных доказательств, но и по внутреннему убеждению судей, слагающемуся из совокупности обстоятельств, обнаруженных при следствии и суде.

Желательно также допущение в духовном суде гласности и публичности, с устранением канцелярской тайны. Устранением этих недостатков в духовном судопроизводстве, с одной стороны, сохранится должное уважение к каноническим началам суда (Мф.18:15–16; Ин.8:17; 2Кор.13:1; Апост. пр. 75-е), с другой – духовным судам дано будет необходимое оружие против лиц, небоязненно нарушающих присягу.

Приговор суда должен быть или оправдывающий, или обвиняющий подсудимого, без допущения оставления в подозрении. И при этом каждое дело может решаться не более как в двух инстанциях, причём приговор второй инстанции считается окончательным и обжалованью не подлежит.

Суду непосредственному епископскому подлежат: проступки неведения, нечаянности, каковы – пролитие Святых Даров, потеря дароносицы со Святыми Дарами и т. п., – такие проступки, где не могут быть приложимы формы открытого формального суда (155 ст. Уст. дух. конс. п. а); проступки против должности и благоповедения со стороны духовного лица, прежнее поведение которого было неукоризненно, – не произведшие вреда или соблазна, и о чём епископу будет известно непосредственно (155 ст. Уст. дух. конс. п. б), но не из жалобы частного лица, что уже указывает на гласность проступка, а от этого и на соблазн; и, наконец, жалобы, приносимые с тем, чтобы виновного исправить архипастырским судом и назиданием без формального судопроизводства (155 ст. Уст. дух. конс. п. в). Не следует стеснять право обиженного искать не полного удовлетворения за обиду, а только некоторого, налагаемого не по формальному суду, а по суду архипастырскому; тем более и закон предоставляет доброй воле обиженного – не только искать удовлетворения за обиду, но и совершенно простить обидевшего. Во всех таких случаях епископ вызывает к себе виновного, испытывает его совесть и произносит свой приговор (который обжалованию не подлежит), назначая негласную епитимию.

Духовному судье в участке подсудны те незначительной важности дела, за которые полагаются низшие виды наказания:

1) замечание,

2) выговор без внесения в послужной список и

3) денежное взыскание, а также дела по взаимным спорам между духовными лицами из-за пользования движимой и недвижимой церковной собственностью и церковными доходами. Возникшие такого рода дела по частным жалобам, если могут быть окончены примирением, судья старается прекратить примирением сторон; а при неуспехе разбирает дело и постановляет мотивированный приговор, с изложением показаний свидетелей.

Все дела духовный судья разбирает на месте словесно и, по выслушании сторон, постановляет приговор, который и вносит в установленную для того книгу.

К разбору дела духовный судья приступает или по предписанию духовного начальства, или по сообщениям светских властей, или по частным жалобам потерпевших. Во всех сих случаях духовный судья действует в качестве суда первой инстанции, и приговоры его подлежат обжалованью в епархиальный суд.

Епархиальному суду подлежат дела по протестам против приговоров духовных судей – в качестве второй инстанции и окончательной; затем, дела о проступках духовных лиц против должности и благоповедения, влекущих за собой более строгие взыскания, как-то: заключение в монастырь, отрешение от места и исключение за штат, временное запрещение священнослужения с низведением на должность причетника, лишение сана и монашества и исключение из духовного звания и, наконец, все дела брачные и дела о проступках и преступлениях, подвергающих виновного публичной епитимии.

Во всех сил случаях епархиальный суд действует в качестве суда первой инстанции, и его приговоры и решения подлежат обжалованию в суд соборный.

Соборному суду подлежат дела по протестам и отзывам против приговоров епархиальных судов – в качестве суда второй инстанции и окончательной; затем, дела о настоятелях ставропигиальных монастырей, о членах епархиальных управлений и судов, о протопресвитере армии и флота и о лицах епископского сана. В сих случаях собор действует в качестве суда первой инстанции, и решения его могут быть обжалованы большему собору, решения которого – окончательные.

В делах, подлежащих епархиальному суду, желательно формальное следствие заменить следствием предварительным, причём свидетели сторон и все те лица, коих следователь найдёт нужным допросить, допрашиваются без присяги, но с предварением о ней. Обязанности следователя возложить на участковых духовных судей. Этим можно избегнуть тех недочётов теперешних следствий, которые происходят вследствие неопытности лиц, коим поручается производство следствия и кои, будучи привлекаемы к исполнению сих обязанностей временно, не только не интересуются приобретением опытности в сем деле, но даже тяготятся этой обязанностью и при всяком удобном случае стараются уклониться от неё. Духовный же судья, в качестве постоянного следователя, может приобретать опытность, необходимую для следователя; как лицо, облечённое известными полномочиями и обязанностями, как постоянное должностное лицо, не связанное никакими близкими отношениями с обвиняемыми, духовный судья будет более независим, свободен в действиях, беспристрастен и справедлив.

Духовный судья, в качестве следователя, пользуется прогонными и суточными, на основании прим, к 156 ст. Уст. дух. консисторий.

Предварительное следствие представляется епископу, который дал распоряжение о том. Канцелярия пресвитерского совета, рассмотрев правильность производства следствия, составляет под наблюдением делопроизводителя доклад.

Судоговорение в епархиальном суде ведётся гласно, в присутствии сторон, на обязанности коих лежит представить доказательства как обвинения, так и оправдания (свидетелей).

Примечание: В исключительных случаях, по усмотрению епископа, допускается негласное (при закрытых дверях) судопроизводство.

В постановлении приговора епископ участия не принимает, хотя бы и председательствовал, а приговор суда поступает на утверждение епископа, который имеет утвердить приговор или опротестовать.

Приговор в суде постановляется, на основании законов, единогласно или по большинству голосов; при равенстве голосов – записываются мнения обеих сторон; при этом суду предоставляется право, – при наличности обстоятельств, уменьшающих вину, – смягчать наказание.

Более подробная разработка всех отправлений духовного суда не входит в нашу задачу, и потому она нами и не намечается.

В заключение необходимо высказать пожелание, чтобы, при изменениях в духовном суде, было обращено должное внимание на недостатки существующего Устава консисторий.

Отличаясь неполнотой содержания, общностью предписаний и неопределённостью требований, Устав консисторий не может быть признан удовлетворительным. Необходимо издание полного и более подробного и ясного свода церковно-гражданских законов, вполне отвечающего требованиям суда духовного и исключающего необходимость обращаться к Своду гражданских законов, как это рекомендуется 195 ст. Уст. дух. консисторий.

Так как в нашей Церкви и доныне ещё нет ни одного официально признанного текста канонического кодекса, а существующие редакции его (Кормчая иосифовского изд., Кормчая никоновского изд., Книга Правил св. апостолов, св. вселенских соборов и св. отцов, изд. 1839 г., и епитимийный Номоканон, помещаемый в Большом и Малом Требнике) весьма разнятся, как в составе канонических статей, так и в тексте одних и тех же правил, то необходимо также позаботиться об усовершении нашей канонической кодификации и издать такой официально признанный текст канонического кодекса, который бы действительно мог служить критерием при оценке как существующего церковного устройства, так равно и при выработке новых форм, улучшений приспособительно к потребностям и запросам церковной жизни.

Что касается вопроса о правах и обязанностях в епархиальном управлении и суде представителя власти обер-прокурора, то решение его предоставляется усмотрению высшей власти.

Церковный приход есть религиозно-нравственная община, занимающая определённую территорию, объединяющая всё обитающее на последней население вокруг своих центров и предназначенная для воспитания и укрепления своих членов в идеалах единой истинной религии Христовой. А так как сущность христианства – в любви к Богу и ближнему, то эти именно чувства и их следствия и проявления имеет своей целью развить в своих членах православный приход. Главным руководителем прихода в этой деятельности является приходский священник. В настоящее время и в светской и в духовной печати слышатся горькие жалобы на упадок прихода и церковно-приходской жизни, на отсутствие братолюбия, общительности и благотворительности во внутренней жизни прихода. Жалобы – основательные. Как же оживить приход, церковно-приходскую жизнь?

Как на одно из главных средств к оживлению прихода, указывают на восстановление выборного начала по отношению к приходскому духовенству: пусть-де члены приходского клира не будут никому неведомыми пришельцами, а избранниками прихода, излюбленными людьми, руководству которых добровольно подчиняют себя члены прихода; тогда и влияние пастырей на приход будет сильнее, и общительности между клиром и приходом, а также между самими членами прихода будет несравненно больше.

Применение выборного начала по отношению к приходскому духовенству имеет за собой основания

1) в Св. Писании (Деян.14:23; Евр.5:1; Тит.1:5),

2) в истории Церкви первых трёх веков,

3) в русском церковном законодательстве (Дух. Регл. приб. к ст. 2) и т. д. Но в древней Церкви избрание пастыря приходом было делом необходимости, так как епископы не имели в своём распоряжении специально подготовленных к пастырству людей (как в настоящее время); роль приходской общины в выборе пастыря была, таким образом, вспомогательной по отношению к епископу, была не столько правом, сколько обязанностью. С устранением этой необходимости, а также вследствие разных злоупотреблений, допускавшихся при избрании пастырей (Карф. Соб. пр. 64-е), Церковь своими канонами начинает ограничивать право участия мирян в избрании клира (Лаод. Соб. пр. 13-е; VII Всел. Соб. пр. 3-е), предоставивши право избрания и посвящения клириков епископу.

При возможности в настоящее время всех тех злоупотреблений, при избрании приходом членов клира, на которые указывает 64-е пр. Карфагенского Собора (подкуп влиятельных лиц прихода, закармливание и запаивание прихожан), применение выборного начала по отношению к приходскому клиру является в наше время или невозможным, или, по меньшей мере, затруднительным и по другим причинам.

Кого современная приходская (сельская) община может избрать себе в пастыри? Или

а) священника другого, не особенно отдалённого прихода, или

б) какого-нибудь своего односельчанина;

а) приходский священник, выдающийся по своим умственным и нравственным качествам и по своей пастырской деятельности, иногда бывает всем известен в пределах целого уезда, и потому нет ничего мудрёного, что осиротевшая приходская паства пригласит его к себе в пастыри. Но это поведёт к переманиванию священников из прихода в приход, что в видах и интересах нравственного влияния пастыря на пасомых не может быть признано желательным; кроме того, в случае уравнения всех приходских священников в средствах содержания (что было бы желательно), подобные приглашения редко будут иметь успех,

б) Что же касается самого прихода, то, при нынешнем состоянии просвещения в сельских приходах, он едва ли может из своей среды дать сколько-нибудь достойного кандидата на пастырское место. Постановление в приходские пастыри сельского начётчика или воспитанника второклассной школы, хотя бы прошедшего и дополнительный одно- или двухгодичный богословский курс, едва ли бы принесло надлежащую пользу, если бы они даже были и излюбленными приходом людьми. При быстром росте школьного просвещения народа, которого нужно ждать в ближайшем будущем, сама приходская община поймёт умственное убожество своего пастыря и потеряет к нему надлежащее уважение; нечего уже и говорить о сельской интеллигенции, которая презрительным отношением к «тёмному» пастырю будет подрывать его авторитет в простом народе. Словом, говорить о понижении умственного развития приходского пастыря в то время, когда так настойчиво говорят о необходимости расширения умственного развития пастырей из семинаристов, по меньшей мере, несвоевременно.

Итак, по вышеуказанным соображениям, дело избрания приходского клира не может быть в настоящее время предоставлено приходской общине. При существовании в настоящее время учебных заведений, имеющих своей целью готовить молодых людей к пастырству, при существовании поэтому целого комплекта подготовленных к пастырству лиц, по своим умственным и нравственным качествам известных епископу и по большей части совершенно неизвестных приходским общинам, – разумнее предоставить дело избрания кандидатов в состав приходского клира епископу (с советом из пресвитеров и, пожалуй, мирян), с предоставлением права приходской общине, – если ей действительно известно какое-либо лицо, правоспособное по умственным и нравственным качествам к занятию известной церковной степени, – ходатайствовать перед епископом о назначении им именно этого лица. Это право и доныне принадлежит приходским общинам de jure (указ Синода от 18 июля – 8 августа 1884 г.), но de facto некоторыми епископами отрицалось и отрицается.

Православное богослужение есть одно из главных выражений любви к Богу и лучшая школа для развития общительности среди членов прихода, ибо здесь, в храме, сотни душ сливаются воедино в славословиях, благодарениях и прошениях, соединяются души пастырей и пасомых, клира и народа. Так, по крайней мере, должно быть в идее. К сожалению, настоящая постановка православного церковного богослужения не вполне содействует этому молитвенному слиянию душ пастыря и пасомых. Не говоря уже о многих дефектах нашего богослужения, зависящих от злоупотреблений со стороны совершителей богослужения (излишняя торопливость, невнятность чтения и пения, рассеянность совершителей богослужения и собственная непроникновенность молитвенными чувствами), нельзя не остановить своего внимания на одной черте нашего богослужения, освящённой церковной практикой и однако же ведущей к некоторому разъединению клира и народа. В то время, как клир возносит песни, благодарения и прошения и славословия, народ остаётся как бы в качестве постороннего слушателя; отсюда поразительная разница в настроении присутствующих за богослужением мирян в православных храмах, с одной стороны, и инославных – с другой, разница не в нашу пользу.

Необходимо привлечь мирян к самому близкому участию в богослужении, необходимо пение церковное сделать всенародным. Пусть оно будет не очень стройное (особенно вначале); но зато – как изменится к лучшему настроение молящихся!

Вторым недостатком настоящей постановки нашего богослужения, причиной малоучастливого к нему отношения мирян, является чрезмерная трудность языка богослужебных книг, богослужебных чтений и песнопений, не только для малограмотных, но и сравнительно образованных мирян. Желать перевода всех богослужебных чинов на русский язык и совершения на русском языке богослужения едва ли удобно: тогда бы наше богослужение утратило свою величественность и торжественность. Но нельзя не признать возможным и необходимым:

а) упростить славянский текст богослужебных книг,

б) исправить неправильности и неточности перевода их с греческого, особенно в Псалтири и канонах,

в) заменить другими некоторые слова и выражения богослужебных книг, которые коробят слух («блядива», «блядующий», «понос», «нескверная» – по отношению к Богоматери, и многое другое).

Внешним выражением любви к Богу, развитие которой в своих членах имеет своей целью православный приход, являются заботы прихода о благолепии дома Божия – приходского храма.

В настоящее время эти заботы, с надлежащей ответственностью за внешнее благосостояние храма перед епархиальным начальством, фактически всей своей тяжестью лежат на приходском священнике, и без того обременённом не менее важными заботами о религиозно-нравственном просвещении и воспитании пасомых. Своевременно было бы часть этой тяжести с плеч священника переложить на плечи прихожан, расширивши степень влияния и участия прихожан в хозяйстве приходского храма, и это тем более, что такое расширение прав прихода в храмовом хозяйстве:

а) отвечало бы назревающим требованиям со стороны самих приходов,

б) служило бы естественным продолжением и дальнейшим развитием политики духовного начальства в этом отношении, – политики, которая состояла в постепенном расширении участия прихода в храмовом хозяйстве. (Справка: Инструкция церковным старостам 1808 г. предоставляет право приходским представителям, если они не отрекутся, участвовать в счёте месячной церковной выручки – ст. 9; новая инструкция 1890 года это участие представителей прихода при счёте месячной церковной выручки считает обязательным и предоставляет сверх того прихожанам право распоряжения церковными суммами, оставшимися не израсходованными за удовлетворением нужд общецерковных, епархиальных и нужд местного храма.) В настоящее время это участие выражается только:

а) в присутствии двоих представителей прихода при месячном счете церковной выручки,

б) в распоряжении церковными суммами, оставшимися не израсходованными за удовлетворением нужд общецерковных, обще-епархиальных и нужд приходского храма, с разрешением употреблять эти суммы на просветительные и благотворительные цели в приходе. Так как ежемесячная проверка церковных сумм представителями прихода вовсе не гарантирует прихода и храма ни от неправильного и непроизводительного их расходования, ни от утаек и злоупотреблений; так как, за удовлетворением узаконенных нужд храмовых, обще-епархиальных и общецерковных, от церковных сумм обыкновенно ничего не остаётся или остаётся очень мало, – то приходские общества, естественно, или не могут пользоваться, или неохотно пользуются и этими предоставленными им правами по храмовому хозяйству, а уполномоченные прихода при проверке церковных сумм, чувствуя свою бесполезность при известной юридической ответственности, часто прямо уклоняются от своей обязанности.

Посему казалось бы, что, за исключением из компетенции прихода церковных сумм, идущих на удовлетворение нужд общецерковных и обще-епархиальных, все остальные суммы церковные должны находиться в распоряжении всего прихода и расходоваться согласно его распоряжениям и желаниям. Опасаться нерационального расходования этих сумм, с забвением нужд собственно храма, едва ли есть основания, так как и при допущении мирян к распоряжению церковными суммами не устраняется руководящая в этом отношении роль приходского пастыря, и так как современные прихожане скорее пренебрегут нуждами благотворительными и просветительными, но отнюдь не нуждами храма (большой колокол «Глас Божий», хотя бы и не особенно необходимый, предпочтут устройству богадельни и т. п.).

Кроме права распоряжения церковными суммами за указанными выше ограничениями, приходские общества должны получить возможность быть осведомлёнными о действительном поступлении церковных сумм. В этих видах следует предоставить приходу, по соглашению с причтом, право назначать продажную цену церковным свечам, венчикам и разрешительным молитвам, устанавливать цену за венцы для брачущихся и т. п. А так как церковные свечи в известное время (в Великий пост) поступают в продажу по нескольку раз и, следовательно, по продажной цене их трудно узнать действительную сумму, полученную от их продажи, то приход должен получить право через доверенных лиц учитывать церковного старосту.

Кроме сумм свечной, кружечной и кошельковой, в приходо-расходных книгах церковных числятся суммы так называемые переходящие. Эти суммы, временно поступая в церковь, назначаются на разные нужды общецерковные и обще-епархиальные и поступают в особые кружки. Кроме того, на эти же, не имеющие ничего общего с интересами приходского храма, нужды по распоряжениям свыше, производятся особые сборы в большие праздники, когда храмы особенно посещаются народом и когда пожертвования бывают наиболее значительны. Этот десяток кружек, эти специальные сборы лишают приходский храм кружечных доходов и отнимают у прихожан охоту к пожертвованиям. Не мешало бы, оставляя за общецерковной и епархиальной администрацией право предлагать приходским храмам различные специальные сборы и кружки, предоставить приходским общинам право допускать или не допускать в своих храмах подобных сборов и кружек.

Ещё бы больше, несомненно, прихожане интересовались хозяйством храма, если бы с храма не бралось обременительных сборов в пользу центрального церковного управления и епархиального; но:

1) избежать этих поборов по многим практическим соображениям в настоящее время невозможно;

2) подобного рода сборы производились, хотя и в меньшем размере, и тогда, когда церковно-приходская жизнь била ключом – при митрополитах и патриархах;

3) в духовно-учебных заведениях, на которые главным образом идут эти сборы и в настоящее время обучается известное число детей мирян, а в будущем, по реформировании их в известном направлении, будет, вероятно, гораздо больше;

4) часть церковно-свечной суммы идёт на содержание церковноприходских – народных школ.

Считая неизбежным употребление известной части церковных доходов на епархиальные нужды, мы, однако, полагаем, что, подобно отчислениям на общецерковные нужды, отчисления на нужды епархиальные раз навсегда должны быть по своему количеству строго определены.

Целям оживления приходской жизни служат или, по крайней мере, должны служить приходские попечительства и братства.

Имея своей задачей помощь храму и духовенству, просвещение прихода и благотворение неимущим в приходе, церковно-приходские попечительства являются учреждениями частными, в которых, однако, участвуют в качестве членов – между прочим – избранники прихода, и правильность расходования сумм которых контролируется обществом через особых доверенных лиц общества. Некоторые желали бы реформировать приходские попечительства в таком направлении, чтобы они сделались исполнительными органами всего прихода (приходскими советами), олицетворяемого приходским собранием, и таким образом положить на весь приход in corpore все заботы о религиозно-нравственных, благотворительных и просветительных нуждах прихода, образовать из приходской общины самостоятельную, самодовлеющую единицу.

Но между возложением de jure на приходские общества известных задач и действительным осуществлением приходским обществом этих задач – громадная пропасть. Целое столетие, вплоть до крестьянской реформы Александра II, при господстве крепостного права и усиленной централизации, сельские приходские общества настойчиво отучались от всякой самодеятельности и потеряли к ней, действительно, и склонность и способность. Можно ли одним взмахом пера привить приходским обществам эту склонность и способность? Нет, нужно сначала развить в приходском обществе церковно-приходские чувства, развить путём примера, путём частных учреждений. «Нужно начать с закрепления братолюбивых связей между священником прихода и хотя бы небольшой группой истинно преданных делу церкви прихожан, которые, несомненно, существуют в каждом приходе. Эта связь явится живою ячейкой в приходе, и этот первоначальный кружок самым своим существованием и совершением добрых дел постепенно притянет к себе силой веры и любви других прихожан, и таким образом возникнет естественным путём крепкая приходская община» (Папков, «Необходимость обновления православного церковно-приходского строя»).

Пусть же учреждаются в приходах попечительства, пусть учреждаются братства с возможно широкими и разнообразными религиозно-нравственными задачами, пусть они внедряют в приходские общества церковно-приходские мысли и чувства! Когда приходские общества в достаточной мере проникнутся церковно-приходскими идеями, тогда можно будет подумать об учреждении самодовлеющих в религиозно-нравственном, просветительном и благотворительном отношениях приходских общин с их приходскими советами в качестве исполнительных органов.

Но, скажут, церковно-приходские попечительства призваны к жизни ещё с 1864 года, однако так мало сделали для оживления приходской жизни. Действительно, деятельность церковно-приходских попечительств нельзя признать успешной. Причина этой неуспешности заключается отчасти в самом Положении о приходских попечительствах, отчасти – в ненормальном положении инициатора в церковно-приходской деятельности – приходского священника, в ненормальном положении, лишающем его должного пастырского влияния на прихожан. Указывая задачи попечительства, Положение на последнем месте среди задач попечительства ставит благотворительную деятельность, не имея, может быть, в виду отметить этим меньшую важность благотворительных задач приходского попечительства сравнительно с другими его задачами. Но как бы то ни было, существующие церковно-приходские попечительства самую малую долю внимания из всех задач попечительства уделяют благотворительности. Между тем, благотворительность нужно бы поставить главной и важнейшей задачей приходских попечительств:

1) видя помощь, оказанную попечительством потерпевшему, например – от пожара, многие прихожане охотно внесут свою посильную лепту в пользу попечительства, не только из чувства христианского сострадания к потерпевшему, но и из-за надежды, при подобных же неблагоприятных обстоятельствах, воспользоваться помощью попечительства;

2) благотворение бедным, составляя нравственную обязанность каждого христианина, без различия вероисповедания, если оно будет составлять главную задачу попечительства, может привлечь в попечительство пожертвования даже со стороны инославных и, может быть, раскольников;

3) на этой почве, на почве любви и милосердия к ближнему, может произойти сближение и примирение духовенства и интеллигенции, так как взаимная деятельность их в пользу ближнего будет иметь своим следствием и общность их интересов и взаимное уважение.

Второй причиной малоуспешной деятельности приходских попечительств является, как мы выше сказали, ненормальность положения приходского священника, лишающая его должного нравственного влияния на приход. Эта ненормальность заключается в настоящем способе материального обеспечения духовенства. Нужно избавить приходского пастыря от унизительной необходимости протягивать свою руку к прихожанину после каждой требы. Пусть какое-нибудь общественное или казённое учреждение возьмёт на себя обязанность справедливого, соответственно достатку каждого прихожанина, обложения прихода в пользу клира; пусть клир от этого учреждения получает вознаграждение за свои труды. Тогда не будет этого массового бегства молодых людей от пастырства, тогда лучшие люди пойдут в сельские пастыри (ибо деятельность сельского пастыря сама по себе весьма симпатична); тогда отпадёт с души пастыря та тягота, которая совершенно сковывает его энергию; тогда и прихожанину будет легче, ибо платить в пользу клира он будет сообразно со своим достатком, равномерно и постепенно; тогда можно будет надеяться на оживление церковно-приходской жизни.

Кроме изменения нынешнего способа материального обеспечения духовенства, в видах усиления пастырского влияния священника на приход и оживления церковно-приходской жизни, нужно предпринять и многое другое: нужно, например, освободить приходского пастыря от всяких полицейских обязанностей, от всего, что пахнет сыском; нужно искоренить из души пастыря воспитанное веками рабское чувство и через то развить в нём сознание своего пастырского достоинства – необходимое условие истинно полезной и истинно благотворной деятельности.

Кроме того, представлялось бы весьма желательным освободить пастырей Церкви и вообще священно- церковнослужителей, в пределах возможного, от лежащей на них тяжёлым бременем и много затрудняющей их в исполнении прямых обязанностей своего служения – обязанности по ведению переписки с разного рода светскими учреждениями и лицами, как, например – по доставлению статистических сведений и разнородных справок, удовлетворение предъявляемых которыми требований, часто произвольных и не имеющих границ, нередко обращает их в канцелярских чиновников. Равным образом, не менее желательным является и освобождение их от собирания документальных сведений для установления беспрепятственности ко вступлению в брак жениха и невесты и составления предбрачного обыска, так как строгое исполнение в этом отношении требований закона обычно сопровождается несправедливыми и обидными для священно- церковнослужителей нареканиями в притязательности и неблаговидном желании извлечь себе материальные выгоды, последствием чего нередко бывает возникновение между священно- церковнослужителями и прихожанами ненормальных отношений. Причём казалось бы совершенно возможным, с освобождением священно- церковнослужителей от этой тяжёлой обязанности,

а) поручить исполнение таковой подлежащим полицейским учреждениям и

б) для большего обеспечения правильности совершения браков и предотвращения со стороны брачующихся злоупотреблений, возложить на них и поручителей ответственность перед законами за вступление в брак с нарушением установленных церковными и гражданскими законами правил относительно возраста, родства и др., с тем, чтобы перед совершением браков священно- церковнослужителями от тех и других отбирались собственноручные подписки с удостоверением отсутствия препятствий ко вступлению в брак и с обязательством принять на себя ответственность перед законом за неправильность данных показаний; и

в) за священно- церковнослужителями же оставить: производство в церкви установленных оглашений, разбор степеней родства между вступающими в брак, по заявлениям о том как их самих, так и сторонних лиц, и, наконец, совершение самого таинства и внесение о том записи в метрическую книгу. Особенно желательно освобождение от вышеуказанной обязанности священно- церковнослужителей городских, в приходах которых обычно имеется много временно проживающих лиц, собирание о которых требующихся законом предбрачных сведений сопряжено бывает с крайними затруднениями и медлительностью и, при нежелании заинтересованных лиц считаться с требованиями закона, порождает в последних недовольство, которое всей тяжестью обрушивается на голову совершенно неповинных священно- церковнослужителей.

Приходские братства объединяются в своей деятельности в епархиальных братствах, имеющих своими руководителями епархиальных преосвященных.

Православные церковные братства уже успели сослужить службу православию и русской народности в Юго-Западном крае, начиная с XV века. Возникшие во второй половине истекшего столетия братства у нас имеют корень и сродство с древними братствами не только по происхождению, но и по своим внутренним началам: у них тот же дух христианской любви, тот же источник средств существования – добровольная складчина и пожертвования, та же главная цель их существования – посильное служение делу православной веры и русской народности. Различие между прежними и нынешними братствами заключается в том, что тогда они должны были действовать при иноверном правительстве (католическом), ввиду явной опасности православию и русской народности от латинян и домашних изменников православию. Нынешние братства существуют при покровительстве церковной и гражданской власти, призваны на дело, составляющее предмет заботливости той и другой. Правда, в настоящее время, с изданием указа о веротерпимости 17 апреля текущего года, положение братств изменяется в сравнении с тем, какое они имели до этого времени: необходимо более энергичное действие самих братств, ввиду свободы исповедания глаголемых старообрядцев и сектантов, теперь с особенным энтузиазмом старающихся об увеличении числа своих последователей на счёт православных.

Не много сравнительно прошло времени после издания указа о веротерпимости, а уже в повременных изданиях появляются такие известия, как например, в постановлениях «областного съезда миссионеров южных епархий текущего года». В этих постановлениях сообщается, что «среди сектантов (после указа) обнаруживается сильный подъем духа», что «сектанты сильнее организуются: устраивают всероссийские и местные съезды с сильной помпой, значительно увеличивают состав специальных платных проповедников, проектируют открытие специальных проповеднических школ, усиливают прежние сношения с заграничными братьями по вере, молитвенные собрания обставляют с блеском, при участии своих братий со стороны», и вообще усиливается внешняя организация сектантских обществ. Правда, отмечается в рассматриваемых постановлениях, что с изданием указа о веротерпимости «миссия освободилась от глубоко несправедливых, но упорных нареканий общества в наклонности к сыску, репрессии и соучастии с полицией», что «сектанты, возможно, будут относиться к миссии откровеннее, прямее» и что «ореол мученичества гонимых за веру снят с сектантства»; но, тем не менее, в 1-м пункте постановлений заявляется, что «освобождение сектантов от ограничительных мер Правительства должно вызвать большой подъём энергии среди миссионеров». А мы добавим – и среди членов братств и миссионерских комитетов и комиссий. Не безынтересны, в смысле уяснения современных задач братств и миссионерских комитетов, постановления 6-го «всероссийского старообрядческого съезда в Нижнем Новгороде», разрешённого Правительством, бывшего в начале (2–5) августа текущего года. Участвовали в нём последователи так называемого австрийского толка; присутствовали некоторые именуемые их епископы, представители клира и мирян. – «Советы всероссийских съездов, всероссийского старообрядческого церковно-общественного попечительства» объединяют деятельность братств и приходских общин глаголемых старообрядцев. На августовском съезде сделаны были постановления и распоряжения о выдаче денежных субсидий на построение моленных и старых храмов в Олонецкой, Пермской и других губерниях; об учреждении в Москве особого постоянного совещательного отделения «попечительства» для выдачи справок, указаний, советов и вообще всего того, что может принести пользу именуемым старообрядческим общинам; устав общин был дополнен положениями, что все члены общины, достигшие совершеннолетия, должны быть допускаемы на общие собрания, причём приход считать там, где есть храм; членов совета общины выбирают на три года. Вообще, съезд позаботился об организации приходских общин. Заслушаны далее следующие доклады: об учреждении средних старообрядческих училищ и об училищах вообще, о желании, чтобы старообрядческие священники были и законоучителями в школах, об улучшении церковного пения в школах, о поддержке редакции «Старообрядческого Вестника», об учреждении хранилища древностей в Нижнем Новгороде и т. п., и т. п.

Эти постановления указывают на большую внешнюю организацию последователей австрийского толка и на сплочённость членов разных именуемых старообрядческих братств и попечительств.

Православные существующие епархиальные братства могут быть разделены на два разряда: одни их них имеют чисто миссионерские задачи и цели, а другие имеют и иные, кроме миссионерских, цели. В общем, конечно, так или иначе они стремятся к осуществлению целей, намеченных в правилах, Высочайше утверждённых 8 мая 1864 г., относительно братств: «Православными церковными братствами именуются общества, составляющиеся из православных лиц разного звания и состояния, для служения нуждам и пользам Церкви православной, для противодействия посягательствам на её права со стороны иноверцев и раскольников, для созидания и украшения православных храмов, для дел христианской благотворительности, для распространения и утверждения духовного просвещения» (§ 1 прав. 1864 г.). В «Церковных ведомостях» за 1895–1896 годы помещён ряд статей г. А.П. о состоянии епархиальных братств на основании отчётов их за 1894 год. Эти отчёты интересны для сравнения деятельности братств разных епархий. Позволим себе очень кратко привести некоторые данные из отчётов братств:

1) чисто миссионерских и

2) имеющих и другие задачи, кроме миссионерских, – разумеется, более типичные.

Почтенное положение среди миссионерских братств занимает противо-раскольническое братство Св. Креста в Нижнем Новгороде, по отчёту за 1894 г. В пределах епархии трудились 43 миссионера, 8 священников, не числившихся миссионерами, но ведших частные и публичные беседы. Публичных бесед в течение года было 575, частных 87, а всего 662 беседы. Обращено в православие 450 человек. Отделений братства было 18. Программы собеседований с раскольниками печатались заранее в повременных изданиях. В последние годы братство участвует и нравственно и материально в организации бесед с раскольниками, которые ведутся во время Нижегородской ярмарки.

Как чисто противо-сектантское братство, пользуется известностью Свято-Андреевское братство в Одессе. Число миссионеров в нём с каждым годом увеличивается. Братство стремится к тому, чтобы и окружные миссионеры-священники были свободны от приходов. В 1894 г. в миссионерские библиотеки было приобретено 200 книг; после бесед роздано 62.000 экз. брошюр, листков противо-сектантских; обратилось из штундистов 116 человек.

Из братств, имеющих – кроме миссионерских, – и другие задачи и цели, остановим внимание на рязанском братстве св. Василия.

Это братство оказывает значительную денежную помощь (1.321 руб. в 1894 г.) школам церковным, находящимся в приходах, зараженных расколом и сектантством, снабжает библиотеки этих школ противо-раскольническими книгами и брошюрами, располагает учителей таких школ, с семинарским образованием, к ведению бесед с отступниками от православия, издаёт миссионерский журнал «Миссионерский Сборник», содержит епархиального миссионера и некоторых окружных, распространяет по церковным библиотекам проповеднические сборники и разные пособия для внебогослужебных бесед, имеет собственную типографию, приют для детей. При братстве для удобства существуют комитеты:

1) проповеднический,

2) миссионерский,

3) попечительный для заведования церковными попечительствами,

4) распорядительный для заведования хозяйственной частью братства (типография и приют).

Несомненно, что православные братства принесли много пользы святой Церкви. «Но в последнее время, – пишет профессор Н.И. Ивановский, – веяния как-то изменились, живое участие общества стало как-то игнорироваться, сама идея братств – суживаться до простой подачки денег и их раздачи по указаниям и утверждениям властей. Общество таким образом отдалялось от дел, и жизнь многих братств захудала. И примечательное явление: в то время, когда братства наши стали терять свой живой первичный характер и получать формально официальный, когда общество стало мало-помалу сторониться от них, так что местами (конечно, не везде) духовенство одно в них и осталось, – в расколе они получили наибольшее развитие, под названием «попечительств», «духовных советов» при участии мирян, – которые (советы) решают все важные церковные дела и объединяются в советах всероссийских съездов и попечительств»... Итак, мы смело можем указать на необходимость оживления и дальнейшего развития братств, при объявленной свободе расколо-сектантства, чтобы в борьбе с ним привлечь все слои общества... Деятельность братств может оживить жизнь церковную и с положительных сторон, выведет её из тесных рамок и стен разных канцелярий и рабочих бюрократических кабинетов. Братчики, под высшим зорким и любвеобильным только наблюдением епископа, пусть действуют по своему усмотрению, где и как – по указанию жизни – находят лучшим и целесообразным. Всякий пусть скажет своё слово, сделает своё дело в пользу своей Матери-Церкви.

В общем, с отзывом достопочтенного профессора о братствах трудно не согласиться: оживление деятельности братств, через деятельное участие и мирян, необходимо ввиду возможности перехода расколо-сектантского мира из оборонительного в наступательное положение.

Внешняя организация братств, выработанная годами, может остаться прежняя. Епархиальные братства будут объединять деятельность уездных отделений братств, а последние в свою очередь послужат объединяющим центром для городских и приходских братств. Большая доля самостоятельности должна быть предоставлена советам братств епархиальным, уездным и приходским в расходовании местных средств на местные нужды до известных пределов, причём, разумеется, городские братства должны помогать приходским сельским. При советах епархиальных братств, из членов их, с приглашением нужных и сведущих лиц, могут быть организуемы комитеты: проповеднический, с назначением рекомендовать и рассылать выдающиеся сборники проповедей и внебогослужебных чтений в приходы, вырабатывать программу последних и всячески содействовать усилению пастырской проповеди в приходе; миссионерский, школьный, хозяйственный и другие, вызываемые нуждами и потребностями епархии. Члены советов, избираемые на общих собраниях, должны быть одушевлены желанием принести посильную помощь и пользу для дела православия и святой Церкви. Деятельность братств – просветительная, миссионерская и благотворительная.

Выделять миссионерские комитеты в отдельные учреждения от братств в настоящее время не представляется удобным; ныне, по заявлению профессора Ивановского, к миссионерской деятельности должны быть привлечены по возможности все члены Церкви. Вот почему и миссионерские вопросы должны быть предметом интересов всех членов советов братств, хотя в частностях и подробностях они могут быть рассматриваемы в миссионерских комиссиях при братствах на предварительных обсуждениях.

В частности, для плодотворности миссионерской деятельности братств, в советах братств должны принимать деятельное участие епархиальные миссионеры, которые, для оживления миссионерского интереса в членах братств, должны свои годовые отчёты, составленные на основании отчётов окружных миссионеров, представлять в советы братств. Эти же последние, по рассмотрении их миссионерской комиссией при братстве, со своими заключениями представляют их в советы пресвитеров при епископе, вообще – на рассмотрение епархиальной власти. Миссионеры своими докладами ... оживляют миссионерскую деятельность братств, точно так же как и окружные миссионеры подобными же докладами заинтересовывают членов отделений епархиальных братств. Миссионеры могут быть и из разных сословий, лишь бы они были знающие и преданные святой Церкви люди. Вот как изображает современную и желательную деятельность миссионеров маститый расколовед профессор Н.И. Ивановский: «Мы и сейчас понимаем, – говорит он, – миссию не как только ведение публичных бесед. И публичные беседы нужно провести, и в частных домах – где случится – поговорить, и местного священника поруководить, и совет ему дать, и обратившихся поддержать, а иногда и воспитать, и материальную помощь организовать и оказать, и в церкви при богослужении побывать, с народом православным помолиться, и вразумление ему преподать, и в школу детскую заглянуть, доброе слово сказать детям, или учителя и учительницу направить, и многое другое, чтобы всех расположить к Церкви. Теперь есть разные загородки, частью законо-воспретительного, частью административного свойства. Но, с новым положением вещей, сами собой падут эти загородки, и жизнь поставит миссионерский вопрос ребром; тогда обнаружится, что миссионерского дела так много, что на две жизни хватит. И всё это нужно делать не начальственно-бюрократически, а душевно по-братски». Советы братств заботятся и стараются о более частых съездах миссионеров и пастырей приходов, заражённых расколом и сектантством, для обмена мыслями по миссионерскому делу, для выработки лучших приёмов борьбы с отступниками от православия.

Помогая денежной помощью церковным школам (а иногда и свои устраивая), советы братств должны содействовать тому, чтобы в церковных школах второклассных и одноклассных, а по нашему мнению – и в епархиальных женских училищах, было введено, при прохождении Закона Божия, изучение в кратких чертах истории и обличения раскола и сектантства.

Деятельность советов братств, конечно, будет более плодотворна при усилении деятельности приходской миссии. Приходские пастыри должны помнить, что они дадут ответ Богу за свою паству, если кто-нибудь из неё отпадёт от православия. А между тем нужно ждать, что расколо-сектантский мир, после закона о веротерпимости, займёт воинствующее положение и обрушится на приходы. Вот почему в семинариях, где подготовляются пастыри Церкви, предметам миссионерским «должно быть отведено особо видное место», должно быть по возможности увеличено число уроков, хотя и немного (на 1–2 ур.). Но приходские священники должны, для успеха миссионерского дела, организовать «миссионерские кружки», «братства» из более ревностных к Церкви прихожан, более отзывчивых на нужды духовные и материальные, могущих помочь им в деле борьбы с иномыслием. И теперь в тех приходах и местностях, где в помощь миссионеру и священнику являются 5–10 человек прихожан, хотя и немного знающих, кое-чему научившихся из бесед и чтения книжек, но отличающихся ревностью к Церкви, там борьба бывает успешна и плодотворна. При новом положении вещей потребность в этих кружках значительно увеличится. Устройство кружков-братств должно входить в задачу пастырства, чтобы не остаться ему одиноким против наплыва врагов Церкви. Пастыри укажут членам «кружков» дело, которое они сами распределят между собой. Не нужно писать и подробных инструкций и правил для этих членов: жизнь укажет, что делать. Кружки эти находятся в ведении отделений братств.

Таким образом, епархия должна быть покрыта сетью приходских братств, миссионерских кружков, объединённых в епархиальных братствах с их уездными отделениями.

Из сопоставления прежних законов с постановлениями Комитета Министров от 17 апреля усматривается:

а) по смыслу прежних законов, православным воспрещено было совершенно изменять своей вере; по новым – каждому предоставляется полное произволение выбирать ту или иную веру;

б) и не только для себя, но и для детей, ибо дети, не достигшие 14-летнего возраста, в случае перемены веры родителями «следуют за ними» по выражению 2 п. постановлений, а по 1 п. достигшие совершеннолетия сами могут переменить прежнюю веру на новую без ограничения каких-либо гражданских прав;

в) в случае обращения одного из родителей в православие обратившийся лишается права присоединить к православию своих несовершеннолетних детей, которые «остаются в прежней вере, исповедуемой другим супругом»;

г) хотя выписанные статьи прежних законов, имевших в виду обеспечить неприкосновенность веры православных несовершеннолетних детей, а равно и православных, проживающих в имениях отпавших, наложением опеки на имение, – и не отменены прямо и решительно, но должны уже сами собой на практике вовсе не применяться по 1 п. постановлений, так как «перемена веры не влечет за собой каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий». Предупредительные меры прежнего законодательства, очевидно, имели в виду не карательную цель для отпавшего, а возможное его развращающее влияние на веру окружающей среды. Поэтому отмена сих мер грозит большой опасностью для Церкви православной, так как известно, то всякое отпавшее лицо всегда является полным фанатизма в распространении своей новой веры.

Но этим весь вред для православной Церкви новых постановлений не исчерпывается. Конечно, Церковь мало нуждается для поддержания своего достоинства во внешних ограждениях, которые притом в жизни никогда не применялись; а равно и отпадение отдельных слабых в вере личностей не грозит целости всей Церкви. Опасность отечественной Церкви угрожает в другом отношении, а именно: по основным государственным законам «первенствующая и господствующая в империи вера есть христианская православная кафолическая восточного исповедания» (ст. 73 Уст. о пред, и пр. прест.); только «одна она имеет право в пределах государства убеждать не принадлежащих к ней подданных к принятию её учения о вере» (ст. 78). Посему остальные все иноверцы не только не имеют права пропаганды своей веры среди православных (ст. 93), но и духовенство их лишено права совершения треб для совратившихся православных (ст. 193 Улож. о наказ.). Этого своего господствующего положения, с изданием новых постановлений, православная Церковь лишается и становится в разряде иноверных обществ. Признание отпавшего от православия лица принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало, само собой даёт право инославному духовенству совершать требы для совратившегося и возможность влиять через него на его семейство и на других так или иначе соприкасающихся с ним лиц. Таким образом, новыми постановлениями открывается полный простор для инославной пропаганды, и веротерпимость к инославным исповеданиям допускается в явный ущерб государственному положению православия. Посему, в предотвращение стеснения свободы личности в делах веры, с одной стороны, и в ограждение православных от соблазнов пропаганды, я полагал бы целесообразным формулировать новые постановления приблизительно следующим образом:

1) Признать, что отпадение от православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно повлечь за собой каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий. Но в случае совращения отпавшим в новую веру лиц православного исповедания, находящихся от него в какой-либо зависимости, действие сего узаконения прекращается за силой ст. 41 Уст. о пред. и пр. прест. и 188 Улож. о наказ.

2) Отпавшее от православия лицо признаётся принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало, когда после надлежащих увещаний получит от своего духовного начальства удостоверение о сознательном и свободном от каких-либо влияний уклонении от православия и настойчивом намерении покинуть оное.

3) Дети отпавших, не достигшие совершеннолетия, остаются в православной вере, и религиозное попечение о них поручается особенному вниманию настоятелей прихода и восприемников сих детей.

4) Разрешить христианам всех исповеданий принимаемых ими на воспитание некрещённых подкидышей, детей неизвестных родителей, крестить по обрядам своей веры.

5) Все законы гражданские и уголовные, ограждающие веру последователей российской православно-кафолической Церкви, а равно и её господствующее положение в православном Российском государстве – остаются в полной силе и неприкосновенности.

По вопросу о составе будущего Всероссийского Поместного Собора для обсуждения церковных реформ собранное мною совещание сочло себя некомпетентным высказывать своё суждение.

Вопрос об усовершении духовно-учебных школ был предметом суждения особо образованной мною комиссии из преподавателей Симбирской духовной семинарии и духовного училища и представителей духовенства, под председательством ректора семинарии. На неоднократных заседаниях этой комиссии члены оной не пришли к единомысленному решению по означенному вопросу и, разделившись во взглядах на то, в каком направлении желательно произвести усовершение духовно-учебных школ, представили мне два проекта по этому предмету: один, детально разработанный, от семинарской корпорации (который при сем прилагается), и другой, принципиального характера, от духовенства, составители которого, в числе семи лиц, выразили нижеследующее своё мнение:

«Мы, нижеподписавшиеся члены, избранные от духовенства в комиссию по решению вопроса о преобразовании духовно-учебных заведений, остались при ином мнении в принципиальном решении вопроса о типе школы. Избранные от корпорации преподавателей, во главе с о. ректором, высказались за школу общеобразовательную, с богословскими при ней классами, причём был бы дан воспитанникам её, по окончании общеобразовательных классов, свободный доступ во все высшие светские учебные заведения; мы же, с своей стороны, желали бы организовать цельную богословскую школу, в коей, с самого начала её и до конца, и в подборе предметов, и в способе преподавания, и в воспитании, строго и последовательно преследовалась бы одна цель – приготовления пастырей Церкви, и пастырей не богословски только, но разносторонне образованных, для чего полагалось бы расширить круг общеобразовательных предметов и их программы, но с условием, чтобы воспитанникам этой школы, до окончания курса, не было выхода из неё с правом поступления в высшие светские учебные заведения. К желанию устройства подобной школы привели нас следующие соображения:

1) во-первых, в данное время приходится замечать общий упадок нравственности и отсутствие религиозной настроенности, плюс к этому дарована веротерпимость и свобода совести, отчего Церковь находится в тяжёлом положении; к представителям её предъявляются от общества самые разнообразные и разнохарактерные требования, к удовлетворению коих со стороны пастырей требуется и образованность и убеждённость, а эта последняя может быть достигнута путём долголетнего с малых лет воспитания детей в духе церковности и развития в них пастырского идеала, выполнение чего и составит главную задачу проектируемой нами школы.

2) Во-вторых, реформы духовных школ – в 1867 году, с предоставлением права поступления из 4-го класса в светские высшие учебные заведения, и в 1884 году, хотя с ограничением права выхода из 4-го класса, но с сохранением того же строя и режима, какой был до 1884 года, – не привели к желанным результатам, так как лучшие воспитанники этих заведений, в первом случае – из 4-го класса, а в последнем – по окончании полного курса, стремились уходить в высшие светские учебные заведения, предвидя для себя род службы более обеспеченный в материальном отношении, чем служение пастыря, и главное – с большей свободой в жизни, пастырями же делались люди более слабые, отчего, понятно, контингент идейных пастырей стал сокращаться, тем более, что представлением права выхода из семинарии в высшие учебные заведения были развязаны, так сказать, руки и преподавателям этих семинарий, кои, т. е. преподаватели, стали исключительно преследовать общеобразовательные цели, игнорируя совершенно задачами приготовления к пастырству и – даже больше того – иронизируя пастырей (так в оригинале). Эта раздвоенность в целях: с одной стороны, официальное приготовление пастырей Церкви, и с другой, de facto, общеобразовательное, – и была причиной всегдашнего стремления воспитанников к выходу из семинарий и к избранию иного рода службы. Нельзя не признать виновной в том и саму семью. До 1867 года, – повторим, – выхода из семинарий для воспитанников не допускалось; они это знали, знали это и их родители, которые, конечно, поэтому с раннего детства старались подготовить их к своей духовной школе, воспитывая в них любовь к Церкви и ко всему церковному и предупреждая их о том, что они должны будут идти дорогой своих отцов, что дети и имели в виду в продолжение всей своей школьной жизни; а школа старалась укрепить в детях ту благочестивую настроенность, начало коей положено в семье. Ныне, при существовании выхода из семинарии в светские учебные заведения, совсем не то: некоторые дети заранее уже преднамечены своими родителями в то или иное светское учебное заведение, почему и не воспитываются ими в духе церковности; нет у таковых родителей желания воспитать в своих детях любовь к храму Божию, делаются ими послабления и в строгом соблюдении детьми уставов Церкви, как будто всё это для их детей, как не к пастырству намеченных, совершенно излишне. Отсюда ясно, что дети, с самого поступления в школу, с предубеждением относятся к церковному режиму; им он сначала в тягость, а затем уже прямо-таки противен, что доказывается требованием воспитанников семинарий в последней их петиции – о необязательном посещении ими служб церковных; и

3) затем, в-третьих, думается нам, неосновательно, несправедливо и грешно пользоваться церковными средствами для приготовления юристов, докторов, ветеринаров и т. п.; для этой цели есть другие заведения, и на средства из другого источника они содержатся. Да кроме того, судя по тем походам против религии и Церкви современного общества, которые предпринимаются в настоящее время, и при объявленной Правительством полной свободе совести и такой же веротерпимости, граничащей с отделением Церкви от государства, в будущем нельзя рассчитывать на сохранение духовенством русской Церкви имеющихся у него ныне материальных средств, а наоборот, как неизбежное следствие ясного антагонизма общества к православной Церкви, должно за собой повлечь и ухудшение материального положения духовенства, а с тем вместе и полную невозможность в будущем духовенству тратиться на содержание своих детей в высших светских учебных заведениях за свой счёт. Почему для самого духовенства в будущем будет ясным, что духовно-пастырская школа должна быть самой подходящей школой и в материальном и в духовно-нравственном отношении по воспитанию своих детей.

Что касается основного возражения противной нам стороны – будто бы юноши проектируемой нами пастырской школы, лишённые права поступления до окончания в ней полного курса в светские высшие учебные заведения, будут испытывать насилие, не имея в себе призвания к пастырству, – то, во-первых, нам думается, при правильном и разумном воспитании мальчиков с самого детства в духе церковности, при выяснении им величия и святости идеала пастырского, немногие будут гореть желанием избежать пастырства; а потом, если – предположим, – таковые и будут, то их ведь никто не обязывает идти по намечаемому для них пути: могут они для себя избрать иную дорогу, в следовании по которой во всяком случае изучение ими Священного Писания и других богословских предметов вреда не принесёт. Подобные явления выхода, по окончании полного курса, замечались и в дореформенной школе; и относительно лиц, выходивших в высшие или светские учебные заведения, в жизнь ли на поприща разного рода гражданского служения, нужно заметить, что это были люди во всех отношениях с самыми добрыми отпечатками глубокой религиозности, хотя и не имевшие призвания к пастырству, высокой нравственности и полной трудоспособности на всякого рода поприще, каковыми достоинствами, к сожалению и откровенно говоря, не отличаются воспитанники, уходящие из нашей реформированной школы. Всегда возможное выбытие из пастырской школы воспитанников, не желающих посвящать себя пастырскому служению, может быть восполнено поступлением в эту школу желающих из всех других сословий. Нельзя кстати здесь не сказать о наших низших клириках, вербуемых ныне из самых разнородных сфер, мало желательных, и сплошь и рядом не оправдывающих своего назначения. Во всяком случае, современное псаломщичество должно быть поставлено несравненно ниже по типу прежних клириков, коих давали православной Церкви прежние духовные школы. С водворением же духовно-пастырской школы с режимом строго церковным, конечно, должны быть выходы воспитанников из низших классов этой школы по разным причинам; эти-то воспитанники и будут составлять из себя определённый и желательный контингент для нашего псаломщичества.

В заключение необходимо выразить пожелание, чтобы проектируемая нами духовно-пастырская школа всецело была в распоряжении местного епископа, от которого должны зависеть и определение на все должности в эту школу и увольнение с таковых; практическое применение такого порядка вытекает из наблюдаемого ныне часто ненормального положения, в каком находятся наши духовные школы к своему местному епископу, который, при обнаружениях возможных беспорядков в жизни духовных школ, при полном обнаружении <почасту> нетерпимости некоторых лиц преподавательского персонала, не имеет сил и власти прекращать немедленно замечаемые беспорядки и удалять вредных для школы лиц, а должен всё это вести через посредство Учебного Комитета и нередко безуспешно».

Оба вышеозначенных проекта были предложены мною заключительному обсуждению 25 ноября сего 1905 г. в особом собрании, под моим личным председательством, на котором, кроме членов комиссии, присутствовали нарочито приглашённые священнослужители епархиального и уездных городов и один из села. После прочтения того и другого проекта между присутствовавшими на собрании последовал энергичный обмен мнений, причём защитники семинарского проекта, признавая необходимым, чтобы на пастырские места шли лица всесторонне образованные, с ясно определившимся призванием и глубоко убеждённые, утверждали, что приготовление таких-то именно кандидатов священства и имеет своей задачей предлагаемый ими проект. Сторонники второго проекта, вполне соглашаясь с мнением, что необходимо, чтобы пастырями Церкви были лица многосторонне образованные, глубоко убеждённые и принявшие священнический сан по призванию, в то же время выразили опасение, основанное на печальном опыте 70-х годов, как бы семинарский проект, отводя слишком широкое место общеобразовательным предметам и давая право выходить в светские учебные заведения, совсем не отвлек приготовляемых им кандидатов священства от поступления на епархиальную службу. «Если, – говорили члены из духовенства (за исключением троих), – в семидесятые годы, когда больше было порядка в приходской жизни, когда прихожане лучше относились к своему духовенству, семинаристы чуть не поголовно бежали в университеты и другие светские учебные заведения, то тем более этого нужно ожидать в настоящее время, время полного шатания умов, ослабления веры и упадка нравственности, пренебрежения к Церкви и духовенству и разнузданности крестьянского населения, в чём убеждает нас даже современное брожение среди семинаристов, рвущихся или в университеты, или на гражданскую службу; а потому как бы, при введении семинарского проекта в действие, совсем не запустели священнослужительские места в наших приходах! Кроме того, нельзя согласиться и с постановкой воспитательной части, предлагаемой семинарским проектом, где много отводится места светским развлечениям, где обращено внимание на развитие таких нравственных качеств, какие требуются всяким учебных заведениям (например, трудоспособность, честность, порядочность), но совсем опущено из виду воспитание духа церковности, столь необходимое для пастырской школы». «А потому – заключили сторонники второго проекта, – мы настаиваем на целесообразности преобразования духовно-учебных заведений не по проекту, предлагаемому семинарской корпорацией, а по такому, который бы, не устраняя совершенно общеобразовательных предметов, но и не допуская их в таком количестве, как предлагаемый семинарский проект, всем строем семинарской жизни воспитывал в детях духовенства искреннее расположение идти на служение Церкви в качестве тех или других членов клира, которые оказались бы и достаточно развитыми, и трудоспособными, и с добрым направлением воли. Вот таких-то кандидатов священства мы и желали бы иметь по выходе из их духовно-учебных заведений, по новому преобразованию последних, какое бы название они ни носили, – богословские или церковные, но непременно всесословные». И однако обмен мнений не привёл стороны к соглашению; каждая упорно держалась за свой проект.

Не отрицая достоинств семинарского проекта, но вполне разделяя в то же время мнения и суждения за направление школы, проектируемой духовенством, я с своей стороны, для примирения обеих сторон, а главное – чтобы найти возможность удовлетворить потребность современного образования, которому сочувствуют некоторые из родителей детей духовенства и к которому стремятся их взрослые сыновья, не чувствующие в себе призвания к церковному служению, – предложил на обсуждение такое своё мнение: преобразовать духовные училища из четырёхклассных в шестиклассные в полном соответствии с гимназическим курсом по всем предметам обучения, но чтобы часть воспитательная в них держалась на должной высоте как по внешней своей постановке, так и особенно по духу сих школ: они должны быть вполне религиозно-нравственными не по форме только, но и в самой действительности, к чему должны прилагаться всякие старания со стороны начальствующих и учащих. Такой воспитательный режим в духовных училищах даст возможность детям и юношам, при глубоком самосознании, определить правоспособность и призвание к той или другой жизни и деятельности, и, соответственно этому, дальнейшее своё образование юноши, не чувствующие в себе призвания и стремления к церковной жизни и служению святой Церкви, беспрепятственно имеют поступать в гимназию, для продолжения образования; для юношей же, которые имеют влечение к духу жизни во Христе и к служению его Церкви, должна существовать всесословная богословская школа с определённым курсом богословских и церковно-исторических предметов. Объём богословского курса должен вполне соответствовать современным потребностям церковно-пастырского служения, чтобы кандидаты на такое служение выходили из церковно-богословской школы во всеоружии всяких познаний, утверждённые в вере против современных научно-философских и других заблуждений в вере и жизни. Воспитательная сторона таковой школы должна вполне соответствовать её прямому назначению, но не столько во внешней форме, сколько в духе, а потому начальство оной – ректор и инспектор – обязательно должны быть облечены в священный сан. Этого же желательно и по отношению к преподавателям, особенно по предметам богословий: догматического, пастырского и патрологии... В богословскую школу должен быть предоставлен доступ не только воспитанникам гимназий, но и всех других школ, по влечению их к благочестивой жизни и к церковному служению, причём воспитанники гимназий, по окончании курса в VI классе, принимаются без проверочного испытания, а воспитанники других школ – не иначе как по испытанию и не моложе 16 лет, с отзывами о их благонравии начальства учебных заведений, в которых они обучались, и особенно – их духовников.

С проектом преобразования духовных училищ из четырёхклассных в шестиклассные, с гимназическим курсом, согласились и все члены из духовенства, стоящие на стороне семинарского проекта; только при этом выразили желание, чтобы воспитанникам шестиклассных духовных училищ, желающим поступить для продолжения образования в гимназию, предоставлялся всегда свободный доступ и без проверочного испытания, о чём должно быть в своё время возбуждено перед кем следует ходатайство. При этом мною было высказано и такое пожелание, что, если бы кто из сирот духовенства и детей бедных родителей пожелал продолжать образование в гимназии, право на получение должного пособия из средств епархии во время обучения в последней, до поступления в высшее учебное заведение, должно сохраняться за ними. Из семинарской корпорации никто не согласился с проектом преобразования духовных училищ из четырёхклассных в шестиклассные, с гимназическим курсом; только преподаватель Лебедев, не принимавший участия в составлении семинарского проекта, накануне настоящего заседания предложил комиссии духовенства свой реферат о принципиальных основах образования и воспитания детей и юношей, для приготовления их к церковному служению. Реферат г. Лебедева вызвал полное сочувствие со стороны моей и всех членов комиссии, с выражением ему глубокой благодарности, причём просили его разработать систему образования церковно-богословской школы.

По ныне действующему уставу (1884 г.), главной целью духовной школы ставится подготовление к пастырскому служению, к чему и приспособлялась программа предметов этой школы. Так как подавляющее большинство обучающихся в этой школе – дети духовенства, иносословные же ограничены незначительным процентом, то духовная школа является по преимуществу сословной и притом – профессиональной. Такое суживание контингента лиц, имеющих доступ в эту школу, равно также специализация обучения в ней, нежелательны и гибельны для школы. Нежелательны потому, что ограничение доступа в неё лиц других сословий лишает возможности посвятить себя пастырскому служению тех из них, которые имеют искреннее желание и влечение к этому роду общественного делания, чем ограничивается выбор достойных кандидатов священства и понижается их общий уровень; с другой стороны, дарование кончившим духовную школу права беспрепятственного поступления в пастыри Церкви, при строгом ограничении доступа к другим светским профессиям или к поступлению в недуховные высшие школы, направляет на это поприще тех из них, которые к нему не питают никакого влечения, а даже часто прямо-таки антипатию, и берутся за это дело по необходимости иметь кусок хлеба. Такие лица индифферентны к предметам школьного обучения, они – «невольники науки», оказывающие своей холодностью и небрежностью отношения к делу деморализующее влияние на товарищей. В целях устранения этих недостатков желательно, чтобы духовная школа была «всесословной». Это желание переходит в нравственное обязательство, если посмотреть на источники содержания духовной школы. Эти источники почерпаются из церковных сумм, которые составляются из добровольных даяний прихожан. Несправедливо на эти средства обучать детей только духовенства, когда иносословные имеют по меньшей мере одинаковое право на эту школу. Это – во-первых.

Во-вторых, в настоящее время, равно как и после реформы духовной школы, по преимуществу дети духовенства наполняют и будут наполнять её. Она для них – самая естественная, доступная и традицией проторённая дорога для получения образования вообще. От неё они ждут и могут требовать не специализированного знания, но общего, знаний таких, которые составляют необходимую принадлежность всякого прошедшего среднюю школу. Чтобы удовлетворить этой законной потребности, духовная школа должна быть «общеобразовательной» с такой серией наук, которая не только приравнивала бы её к существующим средним светским школам, но и сообщала бы сведения из тех основных отраслей знания, которые воспитанники при желании могли бы продолжать и усовершенствовать в других высших учебных заведениях. Духовной школе общеобразовательной нужны права среднеобразовательных светских школ – для беспрепятственного поступления детей духовенства во все светские высшие учебные заведения, к которым их влечёт. Достойный деятель из духовной школы на светском поприще не только не умалит её достоинства, но составит честь для неё и для своего сословия.

В-третьих, пастыри Церкви выходят из духовной школы. Для специальной подготовки к этому служению при духовной школе должны быть дополнительные классы, которые можно назвать «богословскими». Здесь должны изучаться специально богословские науки теми из прошедших общеобразовательную школу, кто желал бы посвятить себя на служение Церкви путём пастырства. Общее образование для ищущих пастырства необходимо; чтобы быть учителем других, нужно стоять не ниже их. Среднее же образование, как показывает самое название, – обычная, самая естественная и общепринятая мерка, которой определяется обычный же средний уровень духовного развития общества и человека. Пастырь Церкви является христианским учителем и руководителем общества. Для выполнения своего назначения ему необходимо понимание и знание окружающей его среды, интересов пасомых, и уменье ответить на предлагаемые ему вопросы с их стороны. Последние, при усложнившихся условиях жизни, быстром и всеобщем распространении просвещения, отличаются большим разнообразием и требуют от пастыря, для достойного прохождения своего служения и поддержания авторитета учителя, не одного богословского знания и хотя бы большого, но теоретического развития, а всесторонних знаний и всестороннего развития. Общеобразовательные классы для них «обязательны».

Общее образование должно состоять в ознакомлении ученика с возможно большим и разносторонним кругом предметов знания. Это важно как в интересах самого ученика, так и вообще для повышения общего уровня сознательности и успешности школьного обучения. В первом отношении разнообразие предметов обучения содействует и ускоряет самоопределение ученика, предлагая большое обилие средств к обнаружению его личных склонностей и определению своего призвания, к будущему специализированию и выбору профессии; во втором же, кроме упражнения почти всех его сил и способностей, устраняющего тем односторонность в обучении и вытекающую отсюда скуку и индифферентность отношения к делу, оно помогает и даёт возможность работать ученику если не с увлечением, то с большим интересом предпочтительно в какой-либо одной области знания, чем развивает его способности и укрепляет его умственные силы. С чего бы это оживление и пробуждение умственной деятельности ученика ни началось, оно составляет одну из задач школьного обучения и не может не содействовать повышению и развитию уже всех его духовных сил, а тем повышать и успешность его занятий в других науках. Поэтому в число наук общеобразовательной школы должно входить не только изучение предметов, содействующих развитию теоретического, отвлечённого мышления ученика, но и сообщающих ему практические, прикладные знания, не только такие, которые направлены в сторону его религиозно-нравственного воспитания, но и эстетического, не только для упражнения и укрепления его духовных сил, но и физических.

Нынешнее деление духовной школы на училище и семинарию следует сохранить в целях педагогических: за такое разделение говорят как теоретические соображения, так и данные опыта; но следует дополнить семинарию богословскими классами, которые также желательно было бы отделить от общеобразовательных классов семинарии. Первые два разряда духовной школы относятся к числу общеобразовательных. К числу предметов общеобразовательных, существующих в училище и четырёх классах семинарии сейчас, необходимо присоединить следующие:

1) Обязательное изучение одного из новых языков – французского или немецкого, так как знание их открывает доступ к богатым литературам западноевропейским, пользование и знакомство с которыми необходимо для всякого поступающего в высшие учебные заведения. Да и вообще знакомство с произведениями западных писателей не только в переводах перестало быть роскошью, а стало потребностью всякого образованного человека.

2) Естествоведение в размерах не менее курса гимназий. Сюда должны войти: зоология, ботаника, минералогия, краткие сведения из анатомии и физиологии человека, вообще – природоведение и человековедение. О значении этих наук, как общепризнанном, говорить не приходится.

3) Элементарная медицина и гигиена. Значение их для повседневной жизни громадно, громадна и потребность изучения их. Изучать их следует, однако, в богословских классах.

4) Необходимо расширить программу физико-математических наук до размеров программ гимназий, ввести преподавание космографии, тригонометрии и к физике присоединить элементарный курс химии.

5) Педагогика.

6) Из области юридических наук: основные сведения из государственного права и особенно – гражданского. Первое даёт необходимое знание о государственных учреждениях, а второе захватывает многосложную область отношений частных лиц между собой, отношений семейных и отношений по имуществу, т. е. самую обширную область, в которой разобраться мы сейчас совершенно бессильны.

7) Черчение и рисование.

8) Музыка и пение.

Так как речь идёт об общеобразовательных классах, когда не предрешается будущая профессия ученика, то последние две группы предметов не должны переходить и суживаться до иконописания и церковного пения.

9) Необходимость занятия огородничеством, садоводством и цветоводством. Эти предметы – более опытного характера. Введение их желательно не только для полноты знания и практического применения теоретических познаний из природоведения, но и как разумное и полезное занятие для школьников. Да и не для одних школьников; они дают и взрослому хорошее упражнение его сил, а при жизни в деревне могут оказать и более важную услугу.

10) Желательно изучение, но также необязательное, и некоторых ремёсел, например, токарного, столярного, переплётного и др.

Из существующих предметов в семинарии должны быть исключены из предметов общеобразовательной школы: церковная история, основное богословие, гомилетика, литургика и библейская история (последняя уничтожается совсем)¹⁰¹. Должна быть расширена словесность внесением в программу изучения позднейших авторов, изучение же древнего периода достаточно ограничить общим обзором.

В духовных училищах, кроме сейчас существующих предметов, должны быть проходимы: новые языки, естествоведение и человековедение, черчение и рисование, пение, элементарная гигиена, эпизодические курсы истории церковной и гражданской, первой – русской и общей, а второй – только русской, и начала алгебры; изучение церковной истории нужно начинать с истории русской. Остальная серия новых наук должна проходиться в семинарии. Приблизительное распределение всех наук по классам указано в особой таблице. Сочинения в училище должны находиться в ведении одного преподавателя русского языка, в семинарии – нескольких преподавателей.

Продолжительность обучения в общеобразовательных классах – 9 лет: пять классов в училище (не считая приготовительного) и четыре в семинарии. Количество ежедневных уроков можно довести, начиная с третьего класса училища, до пяти, при продолжительности каждого урока не более 50 минут. При девятилетием обучении в общеобразовательных классах и при пяти уроках ежедневно, весь этот разнообразный курс наук может быть пройдён легко и с успехом без обременения учеников и далеко не по детской программе. Удлинение курса обучения желательно и по другой причине: от возраста много зависит сознательность и осмысленность. Переходные экзамены из одного класса в другой следует отменить, оставив их в училище лишь для оканчивающих курс и в семинарии – для оканчивающих общеобразовательный и затем богословские курсы (т. е. в 4-м и 6-м классах), а также для тех учеников прочих классов училища и семинарии, которые не окажут надлежащих успехов в течение года, и только по тем предметам, по которым обнаружена неуспешность.

Для учеников малоуспевающих, для которых обучение в училище и семинарии оказывается непосильным, необходимо открыть особые школы, курс и задачи которых могли бы быть определяемы местным духовенством.

Означенные классы – специально богословские, и здесь обучаются те из окончивших общеобразовательную школу, кто желал бы посвятить себя пастырскому служению или поступить в духовные академии. Курс обучения продолжается два года. Здесь преподаются науки нынешних 5-го и 6-го классов семинарии, за исключением классических и новых языков и дидактики, которые должны быть закончены в общеобразовательной школе. Здесь проходится церковная история, всё основное богословие, гомилетика и литургика. Практическое руководство должно быть заменено каноническим правом и пастырским богословием. Гомилетика, после изучения краткой и общей теории построения проповеди, может быть с большей пользой заменена историей проповеди с задачами и приёмами изучения образцов церковного ораторства, подобно тому, как это делается при изучении образцов в науке словесности. Из новых наук в богословские классы нужно ввести краткий курс патрологии. Все названные науки составят, так сказать, обязательный, неподвижный курс. Но, кроме их, должны быть вводимы и другие, смотря по потребностям времени и места. Так, в Симбирской епархии, где много язычников – чуваш и татар, полезно взамен языков и обличительного богословия ввести необязательное изучение этнографии чуваш и татар, их религиозных верований и обличение последних, равно как и изучение чувашского и татарского языков. Еврейский язык нужно ввести как предмет, необязательный для учеников. По Священному Писанию, как главному и основному предмету богословских классов, желательно изучение «всей Библии». В богословских же классах может быть проходима и живопись в виде иконописания или – по крайней мере – краткая и наглядная история этого искусства, равно также желательно и ознакомление учеников с памятниками церковной архитектуры и зодчества; преподаётся и церковное пение. Здесь же изучается медицина и гигиена.

Такой объём знаний, выносимый будущим пастырем по окончании общеобразовательных и богословских классов, даст ему, особенно при служении в деревнях, разнообразные способы полезного существования, в виде ли лечения больных, советов при семейных разделах и спорах, занятия ли огородничеством, садоводством или каким-либо ремеслом. Всё это наполнит его досуг, поддержит в нём бодрое и деятельное существование и предохранит от обычного сейчас «опрощения». Будущий пастырь явится, помимо своего церковного учительства и священнослужения, большой и нужной культурной силой, жизненным ядром прихода, его центром, авторитет которого будет высоко стоять не только по сану, но и по действительной ценности.

Чем зрелее по возрасту кандидат священства, тем лучше, а потому лучше вовсе не устанавливать предельного возраста для поступающих в богословские классы под условием окончания ими курса среднего учебного заведения.

Библиотека семинарии разделяется на два вида, как и сейчас: фундаментальную и ученическую. Первая пополняется книгами по рекомендации преподавателей, а вторая – по желанию самих воспитанников, которые составляют список желательных для выписки книг и предоставляют его на утверждение правления. Существующие в настоящее время ограничения по выписке и получению книг в ученическую библиотеку следует отменить, как не достигающие своей цели. Действительность показывает, что ученики гораздо лучше знают тех писателей, которые не допускаются в библиотеки; ознакомиться же с ними, как известно, не представляет никакой трудности. Это – с одной стороны. С другой – открытое чтение учениками книг даёт возможность руководить ими и помогать разбираться в разных теориях и взглядах, проводимых в означенных сочинениях. Для воспитанников же богословских классов знакомство с современными писателями даже желательно. В этих сочинениях каждым автором высказывается посильная оценка явлений жизни, изображение её направления, и часто проводятся и свои теории возможного, по мнению автора, её переустройства. Для будущего пастыря и строителя жизни необходимо знание её современного состояния и её колебаний, нужна и правильная оценка её, а это даётся свободным чтением и разбором современных писателей. Ближайший контроль над ученической библиотекой принадлежит инспектору. В училищах выписка книг и журналов в обе библиотеки всецело зависит от правления.

Задача воспитания для всех учеников духовной школы одна и та же, это – развитие и укрепление в ученике порядочности, под которой разумеется глубоко-развитое чувство и сознание долга, любовь к труду, деликатное отношение к другим, честность и прямота характера. При единстве и одинаковости воспитательной части можно говорить только о разных приёмах и способах её выполнения соответственно возрасту и развитию воспитываемых, т. е. о том, что одинакового режима и мер воздействия для всех не может быть. Это общеизвестно и понятно. Воспитателями могут и должны быть все учащие, даже как преподаватели. Одинаковость взглядов между ними на основные задачи обучения, воспитания и средства воздействия, горячее отношение каждого к своему делу, старание и уменье затронуть в ученике идеальную сторону его природы, пробудить в нём интерес к знанию и т. п., – всё это богатые воспитательные средства. Для особенного же успеха воспитательного воздействия необходимо непосредственное отношение воспитателей к воспитуемым, когда делается возможным изучение личных особенностей ученика, а отсюда и соответственных мер воздействия на него. Для последнего же необходимо, чтобы ученики жили в интернате (кроме живущих у родителей и близких родственников), а сами общежития желательно приблизить к домашней обстановке, устроить непременно три отдельных помещения: для классов, внеклассного времени и спальни; сами комнаты для проживания во внеклассное время должны быть устроены для небольшого числа учеников каждая и не должны быть проходными. Надзор за учениками следует поручить преподавателям, и не одному – над всей массой их, а на каждый день и одновременно нескольким лицам, очередной группе. Этот надзор не должен ограничиваться одним наблюдением над внешним поведением, но должен направляться на установление простых и искренних отношений, которые бы давали возможность воздействия путём совета, а не прещения и приказания. Установление классного наставничества, принятого сейчас в светских женских и мужских школах, нежелательно хотя бы по одному тому, что ученики умеют тонко подмечать некоторые особенности личных взглядов и симпатий наставника, к чему и приспособляют свои действия; это же ведёт к нежелательным последствиям. Кроме указанного, действительность обнаруживает и другие недостатки этого института. При надзоре же за каждым учеником и за каждым классом всех преподавателей, такого «своеобразия» отношений и воспитательного воздействия не может быть. При заведовании воспитанием всех преподавателей институт помощников инспектора естественно упраздняется. Однако к установлению такого участия преподавателей в воспитательном деле встречаются при нынешних обстоятельствах экономические препятствия. Для преподавателей нужны квартиры (и значительное количество их) при самом заведении с разными надворными постройками, что потребует значительной денежной суммы, которой нет налицо, и данная задача является неосуществимой. Тогда можно желать лишь увеличения штата помощников инспектора для воспитательных целей, а не для одного надзора; а в таком случае на каждого помощника инспектора должно приходиться не более 50 учеников, и у каждого из помощников должны быть уроки. Улучшение воспитательной стороны дела требует установления такого режима и обстановки жизни учеников, которые бы наполняли время их пребывания в школе возможно разнообразным, облагораживающим и возвышающим содержанием. К разряду таких воспитательных средств нужно отнести устройство ими домашних спектаклей, концертов, литературных вечеров, чтение и разбор самими учениками разных литературных самостоятельных и печатных произведений, посещение театров и общественных концертов, научные и литературные беседы с ними преподавателей, кружки самообразования под руководством преподавателей, устройство экскурсий по разным замечательным в историческом, религиозном, художественном, торгово-промышленном отношении местностям, музеям, заводам, фабрикам и т. п. Должно быть обращено внимание и на физическое воспитание и укрепление, чему более всего содействует движение на свежем воздухе в виде разных игр и упражнений, указания на которые обильно найдутся в педагогиках. Желательно устройство для учеников читальной комнаты с газетами и журналами современной как богословской, так и светской печати, конечно с разрешения и под контролем начальства. В целях улучшения религиозного воспитания следует предоставить ученикам исполнять долг исповеди и св. причастия в домах родителей, под надзором последних.

Воспитанникам богословских классов, как будущим пастырям, должна быть вменена в обязанность практическая, возможная для обучающегося в школе, подготовка к будущему своему служению. Сюда должно входить участие их в совершении богослужения, уход за храмом, упражнение в проповедничестве с церковной кафедры в приходских церквах и фактическое участие в совершении разных церковных треб и т. п.

Семинарии и училища находятся в ведении правления, состоящего под председательством ректора и смотрителя по принадлежности из всего состава преподавателей и лиц инспекторского надзора с членами от духовенства. Настоящее деление и состав педагогического и распорядительного собраний следует сохранить, ограничив круг деятельности последнего делами только хозяйственно-экономическими; сохранить и способ решения дел большинством голосов. Число членов от духовенства необходимо увеличить: в распорядительном собрании – до двух и в педагогическом – не менее пяти.

Контроль над учебно-воспитательным делом принадлежит епископу, причём по каждому вопросу из жизни школы правлениями должно составляться определённое и мотивированное решение. Однако желательно расширить права правления семинарии, предоставив ему право приводить в исполнение, без предварительного утверждения епископа, все свои решения по хозяйственной части и те решения по части педагогической, которые приняты единогласно всеми членами правления. Епископу же предоставляется право, в случае замеченных им в таких решениях уклонений от устава и т. п., давать правлению предложения с указаниями.

Для большего ознакомления родителей учащихся с состоянием духовной школы и для установления связи и взаимодействия между семьёй и школой, желательно периодическое устройство заседаний правления при участии родителей учащихся. Обеим сторонам предоставляется полный обмен мнений по всем вопросам школьной жизни, ознакомление с хорошими и дурными её сторонами; здесь делаются предложения и изыскиваются средства и пути к устранению недостатков, и обсуждаются предложения о нововведениях. Установлением такого взаимоотношения между семьёй и школой к делу воспитания будут привлечены широкие общественные круги, чем установится доверие родителей к школе и внеклассное и – вообще – внеучебное поведение учащихся пойдёт в большем согласии с воспитательным режимом школы.

От всех лиц семинарской воспитательной и учащей корпорации требуется учёная степень; то же – и от смотрителя с его помощником и учителей училища. Но преподавателями училища, при нужде, могут быть и кончившие богословские классы семинарии по выбору правления училища и по сдаче пробного урока. Ректор и инспектор семинарии, которым принадлежит непосредственный и ближайший надзор за состоянием семинарии во всех сторонах её жизни, и которым поэтому за их большей осведомлённостью принадлежит и преимущественное право инициативы в возбуждении разных вопросов перед правлением и разных предложений, касающихся улучшения состояния заведений, должны быть людьми, заслуживающими доверия в глазах правления, и авторитетными. Первое требует введения выборного начала, а второе зависит от заслуженной известности данных лиц по их научным трудам или по засвидетельствованной педагогической опытности. Удовлетворение последним требованиям является значительной гарантией «годности» данных лиц для дела. На должность ректора должны быть избираемы лица, имеющие священный сан. Избрание производится правлением семинарии после обстоятельного обсуждения и закрытой подачей голосов. Ректор и инспектор избираются на пять лет, и представление через преосвященного направляется на утверждение Святейшего Синода. Преподаватели семинарии, а равно и училищ – из лиц, имеющих степень, назначаются Святейшим Синодом по данной о них аттестации академических советов. Правлениям семинарий, равно также и училищ предоставляется право приглашать на свободные вакансии преподавателей из других семинарий и училищ, если означенные правления осведомлены о выдающейся полезности их служения и по состоянию своего заведения найдут желательным иметь их в своей корпорации. В случае согласия такого лица правлением делается представление перед Святейшим Синодом. Смотритель училища и его помощник также выбираются из лиц, опытных по ведению учебно-воспитательного дела, причём в выборах участвуют, наравне с членами правления, равное число представителей окружного духовенства.

Учителя училищ из богословских классов семинарии утверждаются местным епископом.

Для объединения и оживления деятельности учебно-воспитательных корпораций духовной школы желательна организация ежегодных периодических порайонных или всероссийских съездов их.

В последние годы духовная школа испытывает недостаток в преподавателях для замещения существующих вакансий (о чём засвидетельствовано и г. обер-прокурором Святейшего Синода); замечается частая смена начальствующих лиц и частое бегство преподавателей на светскую службу. Одной из главных причин такого большого зла является их материальная необеспеченность. Поэтому желательно увеличить вознаграждение преподавателям, назначив первоначальный оклад в 900 руб. и установив периодические прибавки через каждые пять лет.

По вопросу о советах и правлениях по делам епархиально-училищным желательно предоставить этим учреждениям такую же самостоятельность, какая предположена для правлений семинарий и училищ: все советы и правления по делам епархиально-училищным приводят в исполнение, без предварительного утверждения епископа, все свои решения по делам хозяйственным и те из своих решений по другим вопросам, которые приняты единогласно.

Распределение предметов по классам училища и семинарии (примерное)

1) Для будущего пастыря Церкви необходимо изучение «всей Библии», которая поэтому становится предметом подготовительно-профессиональным, специальным, и законное её место – в классах профессионального, специального же характера, т. е. богословских.

2) Оставление изучения Библии на прежнем основании, т. е. в прежних четырёх классах семинарии и приблизительно в том же объёме, полного знания Библии не даст, а даст знание очень скудное, только некоторых её мест и событий, что как нежелательно сейчас, так и особенно в будущей, реформированной школе, стремящейся создать пастыря во всеоружии знания.

3) Увеличение количества уроков по изучению Библии в общеобразовательных классах, в целях полного её прохождения, не может дать желаемого результата, так как добрая половина изучающих её направятся в светские высшие учебные заведения, почему изучение ими Библии в целом виде, как не отвечающее их будущей профессии, явится обременением, вызовет холодность, и тем задержит её изучение и по необходимости сократит её программу.

4) Если всё-таки будет признано желательным начинать изучение Библии с первых классов семинарии, то я считал бы более целесообразным начинать с книг Нового Завета – Евангелий и посланий апостолов, как более важных для каждого христианина-ученика, какую бы он себе профессию ни избрал по окончании общеобразовательных классов семинарии, когда заканчивается общее образование, лишает их этого существенно важного, обстоятельного ознакомления с христианским учением.