Первая эпоха от начала реформации до Вестфальского мира (1517 – 1648 г.)

Руководителем германской реформации был Лютер. Он был сын рудокопа, родился в саксонском городке Эйслебене в 1483 году. Родители его, при всей ограниченности своих средств, старались дать ему приличное воспитание. Лютер учился дома, а потом в школе, среди нужд и лишений бедности; много вытерпел он от сурового обращения в родительском доме и, особенно, в школе, где в те грубые времена беспощадно били и секли учеников. Безотрадная жизнь в родительском доме и бесприветном училище рано пробудила в нем стремление к вечности, заставляя его сосредоточиваться в самом себе, беседовать с Богом и совестью. В 1501 году Лютер поступил в Эрфуртский университет, где, по желанию отца, должен был изучать юридические науки, чтобы занять выгодное место в гражданской службе. Но собственная склонность влекла Лютера к философским и богословским наукам, изучению которых он и посвятил большую часть своей университетской жизни. В 1505 году Лютер оставил свет и вступил в монастырь августинского ордена в Эрфурте, к великому огорчению своего отца. Ближайшим поводом к отречению его от мира были следующие обстоятельства: однажды он пришел к одному из своих друзей и нашел его убитым в его комнате; вскоре после этого страшная гроза, заставшая Лютера в горах, едва не убила его самого.

Оба эти обстоятельства потрясли его до глубины души, и он решился посвятить свою жизнь на служение Богу вдали от мира. Лютер расставался с миром не без сожаления; впоследствии он сам сознавался, что неохотно и не по доброй воле принимал пострижение, но в минуту отчаяния, среди ужасов смерти, принес насильственный обет. Сообразно с господствовавшими в то время понятиями католиков о Боге, Лютер представлял Бога грозным Судией, карающим грешников.

Чтобы умилостивить Бога карающего, он обрекает себя на все лишения монашеской жизни: усиленные молитвословия, бдения, посты, голод и холод, жесткое ложе и пр., подтачивали его силы. Лютер хотел достигнуть своими подвигами совершенного бесстрастия в мыслях и чувствованиях, и невозможность привести в исполнение это желание была для него источником величайших страданий. Скорби и лишения лишь только сильнее возбуждали в нем осознание своей греховности и невозможности достигнуть оправдания пред Богом собственными заслугами.

Он чувствовал в своей совести неудовлетворение тем способом примирения с правдой Божьей, который католическая церковь указывала в исполнении внешних дел. Когда Лютер находился в таком отчаянном состоянии, начальник августинского ордена в Германии Стаупиц первый сообщил ему понятие о спасительном действии веры; он указал ему, что Спаситель не желает смерти грешников, но с любовью принимает все труждающиеся и обремененные совести. В тоже время Стаупиц посоветовал Лютеру прилежней заняться изучением Библии, творений Августина и сочинений наиболее замечательных средневековых мистиков. С этого времени учение Августина о благодати служит для Лютера путеводной звездой; он постепенно отрешается от прежних схоластических убеждений и переходит на новую ступень своих религиозных представлений, a именно, что оправдание дается благодатью через веру в Искупителя. В 1508 году совершилась значительная перемена во внешнем положении Лютера. Курфюрст саксонский Фридрих Мудрый вызвал его в новооснованный Виттенбергский университет для преподавания богословских наук. Спустя два года после того Лютер путешествовал в Рим (1510 г.). С большим благоговением приближался он к этому священному городу; но там совершенно разочаровался, когда собственными глазами увидел роскошь и распущенную жизнь папского двора, неуважение духовенства к молитве и ко всему святому. Лютер вынес из Рима зародыш ненависти, если не к самой римской церкви, то, по крайней мере, к ее служителям. В 1512 году Лютер получил степень доктора богословия с правом толкования Библии; в 1516 году он занял должность проповедника в соборной церкви в Виттенберге. Здесь-то и суждено было начаться реформаторской деятельности Лютера.

Ближайшим поводом, по которому Лютер восстал против злоупотреблений римской церкви и папы, послужила продажа индульгенций в Саксонии. Учение об индульгенциях, по которому человек мог освободиться от греха через самое внешнее из всех внешних дел, через уплату денег без всякого внутреннего участия, служило лучшим выражением внешнего юридического строя римско-католической церкви. Папа Лев X, человек весьма расточительный, под предлогом окончания постройки храма св. Петра в Риме, объявил продажу индульгенций повсюду. В Германии эта продажа поручена была курфюрсту и архиепископу Майнцкому и Магдебургскому, Альбрехту. По поручению последнего, продавцы индульгенций наводнили всю Германию. В Саксонии это дело поручено было доминиканскому приору Тецелю, который торговал своим товаром с беспримерной наглостью. Он разъезжал по Саксонии с двумя большими ящиками; в одном находились отпустительные папские грамоты на все возможные грехи, прошедшие, настоящие и будущие, а в другом – вырученные за них деньги. Многие из духовных детей Лютера, запасшись индульгенционными грамотами, стали легкомысленно относиться к таинству исповеди, думали, что теперь им нет особой надобности заботиться об очищении своей совести, что для них теперь спасение вполне обеспечено. Лютер грозил таких духовных чад своих оставить под запрещением. Но эта угроза не имела значения в виду того, что Тецель, ссылаясь на папские полномочия, проповедывал, что продаваемые им индульгенции изглаживают всякий грех и разрешают от всякого запрещения. Тогда Лютер решился на очень смелый шаг. 31 октября 1517 года он прибил 95 тезисов против злоупотреблений индульгенциями к главным воротам Виттенбергского храма Всех Святых. В этих тезисах Лютер доказывал то положение, что для очищения от грехов нужны не индульгенции, а внутреннее, сердечное сокрушение и искреннее раскаяние, соединенное с твердой решимостью исправиться и на будущее время бегать грехов. Тезисы быстро распространились по Германии и по многим другим государствам Европы и обратили общее внимание на виттенбергского проповедника. Некоторые ученые доминиканцы заступились за Тецеля и написали опровержение тезисов. Лютер им отвечал. Дворянство, духовенство, города и университеты разделились на партии; одни (преимущественно в северной Германии) приняли сторону Лютера; другие были на стороне его противников. Лютер нашел себе могущественного покровителя в саксонском курфюрсте Фридрихе Мудром. В1518 году Лютер был вызван в Рим на суд инквизиции. Но из уважения к ходатайству курфюрста Саксонского, папа согласился произвести разбор дела о Лютере в самой Германии, через своего уполномоченного, Карла Мильтица. Мильтиц подверг наказанию Тецеля и своим ласковым обращением с Лютером достиг того, что последний согласился молчать и не продолжать начатого спора, если противники его также будут хранить молчание. Таким образом, соглашение состоялось, и враждебные стороны, по-видимому, успокоились. Но недолго продолжался наступивший мир; он был нарушен слишком ревностными защитниками папства.

Один из ревностных приверженцев папства, профессор Ингольштадтского университета, доктор богословия Экк, открыл большой диспут в Лейпциге, в 1519 году. Здесь присутствовали знаменитейшие богословы того времени: Экк, Лютер, Меланхтон, Карлштадт и др. Сначала спор шел между Экком и Карлштадтом о свободе воли, т. е. о вопросе, находившемся в тесной связи с вопросом об отпущении грехов. Затем Экк вступил в спор с Лютером. Главным предметом спора между ними был вопрос о значении папского авторитета. Экк утверждал, что власть папы имеет такое же древнее происхождение, как самая церковь Христова. Лютер возражал: ни в св. Писании, ни в учениях отцов церкви первых веков христианства нет ни малейшего указания на папство. Он спросил Экка: отвергает ли он всю греческую церковь и считает ли он такие светила, как Григорий Назианзин и Василий Великий, еретиками, недостойными царства небесного. Таким вопросом Экк был поставлен в затруднение; однако он скоро оправился, сославшись на соборы. Указав на то, что Констанцский собор признал власть папы, он спросил Лютера: признает ли он какую-нибудь силу за соборами и справедливо ли Констанцский собор осудил Гусса и его учение? Лютер отвечал, что, по его мнению, собор осудил некоторые такие мнения Гусса, которые стоят на почве, совершенно христианской. Тогда Экк сказал Лютеру: если вы полагаете, что правильно собранный собор может погрешать, то вы для меня не лучше любого язычника и мытаря. Таким образом, Лютер, начавши свой протест против римской церкви из-за частного вопроса об индульгенциях, постепенно дошел до отрицания самого папского авторитета, прямо отверг его историческое основание. С этого времени соглашение Лютера с римской церковью сделалось невозможным.

Экк после диспута отправился в Рим с доносом на Лютера, как еретика; там он успел выхлопотать у папы буллу, которой сочинения Лютера осуждались на сожжение, и сам он, как еретик, подвергался проклятию. Булла принята была в Германии с открытым неудовольствием. Некоторые князья боялись обнародовать ее, другие прямо заявили, что не считают необходимым подчиняться ей; Саксонский курфюрст Фридрих Мудрый открыто отказался от нее. Сам Лютер, при многочисленном стечении народа, профессоров и студентов Виттенбергского университета, сжег папскую буллу вместе с каноническим правом (1520). Это было решительное отделение Лютера от римской церкви.

Булла Льва X 1520 г. была последним папским заявлением против Лютера. После этого от пап долго не было слышно никакого догматического объявления, никакого осуждения. Успех Лютеровой реформации теперь должен был много зависеть от того, в какие отношения к ней станет светская власть. Надежды всей Германии обратились теперь на нового императора Карла V; все поборники Лютеровой реформации надеялись, что император станет во главе нового религиозного движения. Но эти надежды не оправдались. Карл V вырос в Испании, в той части Европы, где католицизм сохранился в наибольшей свежести и силе; он считал своей обязанностью охранять единство католической церкви, во всяком религиозном движении видел ереси и все хотел поражать огнем и мечом. Незнакомый ни с языком, ни с нравами немецкого народа, которым призван был управлять, он чужд был национальных его стремлений и потому стал на сторону приверженцев и защитников римской церкви. Вскоре после того, как был избран германским императором, Карл V, по обычаю, созвал имперский сейм, который на этот раз происходил в городе Вормсе (1521 г.). Здесь, кроме других важных дел империи, предложено было заняться и делом Лютера. Фридрих Мудрый желал, чтобы Лютер сам отвечал за себя на сейме. Папский легат не соглашался на это, представляя, что с отлученным от церкви не должно входить в сношение. Император согласен был с ним; но немецкие князья настояли на своем, и Лютер вызван был в Вормс под защитой императорской стражи. Здесь предложили Лютеру вопрос: все ли свои сочинения он намерен защищать, или отречется от некоторых. Лютер признал все свои сочинения истинными и объявил, что если текстами св. Писания не докажут ему, что он заблуждается, то он не хочет и не может отречься от своих мнений, потому что совесть запрещает ему говорить противное слову Божьему. Враги Лютера желали употребить против него насильственные меры; но они принуждены были удержаться от этого, видя сочувствие Лютеру со стороны многих германских князей. Но когда Лютер и большая часть германских чинов выехали из Вормса, император издал эдикт против Лютеровой ереси. Хотя этот эдикт составлен был без предварительного соглашения чинов, тем не менее, он был строг и решителен. Лютер объявлен был отсеченным членом церкви Божией со всеми его последователями, друзьями и покровителями; сочинения его и его единомышленников осуждались на сожжение. Таким образом, ересь, пораженная уже церковным проклятием, была теперь осуждена на смерть и государственной властью. После этого положение Лютера стало небезопасно; его могли схватить и без дальнейшего судопроизводства поступить с ним, как уже с осужденным и папою, и императором. Но покровитель его Фридрих Мудрый спас его от опасности. По его распоряжению, Лютер, на возвратном пути из Вормса, нечаянно взят был отрядом вооруженных воинов и отвезен в замок Вартбург. Здесь он пробыл 10 месяцев в неизвестности. В Вартбурге Лютер принялся за труд, который должен был сделаться самым значительным из всех его трудов; он начал перевод Библии на немецкий язык. Он возимел намерение дать своим соотечественникам перевод слова Божия вернее латинского, находившегося в употреблении у христиан западной церкви.

Между тем, как Лютер в Вартбурге занимался переводом Библии на немецкий язык, в Виттенберге друзья его с успехом продолжали начатое им дело. Но некоторые из рьяных последователей Лютера довели реформу до крайностей, старались сразу уничтожить все, что не предписывается прямо Библией. Таков был доктор Карлштадт. По его внушению, народ и студенты в Виттенберге начали прерывать богослужение, считая его как бы идолослужением, выбрасывали из храмов иконы, разрушали алтари, отвергали посты, тайную исповедь, церковные украшения и разные церковные обряды. Подобные сумасбродства начали обнаруживаться и в других местах, напр. в Цвиккау. Здесь реформаторы стали выдавать себя за пророков, получавших будто бы от Бога непосредственные откровения. Встретив энергичное противодействие себе в этом городе, цвиккауские пророки явились в Виттенберг и здесь стали проповедывать о своих откровениях, в особенности восставая против крещения детей. Беспорядки увеличивались с каждым днем. Тогда Лютер оставил Вартбург и явился в Виттенберг. Силою своего слова он прекратил здесь беспорядки, убедил жителей Виттенберга выгнать из города цвиккауских пророков, представляя, что их сумасбродные идеи не имеют ничего общего с его учением.

Вормский эдикт имел такую же судьбу, как и папская булла об отлучении. Никто его не выполнял. Карл V не мог принять деятельного участия во внутренних событиях Германии, потому что он занят был войной с Франциском I, королем французским. Враждебные отношения, возникшие тогда между императором и папой, также не могли не отозваться на внутренней политике Германии. Когда в 1526 году имперские чины собрались на сейм в Шпейере, никто из них не хотел взять на себя защиты Вормского эдикта; всякий, напротив, чувствовал необходимость смягчить прежнее суровое постановление, по крайней мере, в ожидании окончательного решения вопроса на предполагавшемся всеобщем соборе. В этом смысле и постановлено было: до времени собора относительно Вормского эдикта предоставить всем чинам империи поступать в религиозных делах так, как внушит каждому из них собственная его совесть или чувство долга по отношению к Богу и императору. Это значило предоставить каждому владетелю, по крайней мере, на время, право устраивать у себя церковные дела по собственному усмотрению. Таким образом, хотя вормский эдикт не был отменен формально, но реформа некоторым образом уже получила право законного существования. После того в течение почти трех лет продолжалось спокойствие в Германии. Благодаря этому реформация распространялась с полной свободой там, где она находилась под покровительством местной власти; под непосредственным руководством самого Лютера и его друзей, она все глубже и глубже входила в сознание народа.

Достойным помощником Лютера в деле распространения реформации был друг его Филипп Меланхтон, профессор греческого языка в Виттенбергском университете, человек весьма образованный. Характером своим он не походил на Лютера. Лютер был горяч, вспыльчив, груб и скор в решениях; Меланхтон был мягок, кроток, миролюбив и осторожен в действиях. Еще со времени лейпцигского диспута завязалась тесная дружба между Лютером и Меланхтоном. Это было весьма полезно для их общего дела. Эти две натуры дополняли одна другую и как будто созданы были для того, чтобы действовать совместно. Недостатки Лютера были полезны для его дела, потому что добродетель Меланхтона никогда не произвела бы реформации; но кротость и спокойствие Меланхтона вновь привлекали к учению Лютера тех, которые были отталкиваемы горячностью реформатора. Сам Лютер отзывался о Меланхтоне так: „мне суждено исторгать плевелы, раздирать засохшую почву, а друг мой Филипп спокойно сеет и поливает, насколько Бог одарил его обильными к этому дарованиями».

С 1529 года начинается новое направление в ходе событий no отношению к реформации. Император заметно начал склоняться к миру с папой, а союз между ними мог скрепиться не иначе, как под тем условием, чтобы к искоренению еретиков, как называли в Италии последователей Лютера, приняты были решительные меры. При таких обстоятельствах собрался 21 февраля 1529 года имперский сейм в Шпейере. Карл V не присутствовал на этом сейме; председательствовал вместо него брат его Фердинанд. Между имперскими чинами, собравшимися на сейм, решительный перевес оказался на стороне католиков. Поэтому, когда императорские комиссары предложили отменить решение прежнего Шпейерского сейма (1526 г.) и восстановить Вормский эдикт во всей силе, большинство имперских чинов высказалось в пользу этого предложения. Но приверженцы реформы представили протест против этого приговора католического большинства, представляя, что во всем должном они готовы повиноваться императору, но в делах, касающихся славы Божией и спасения души, они должны повиноваться Господу Богу. От этого протеста приверженцы реформации и стали называться протестантами. Протест этот подписали: курфюрст Иоанн Саксонский, маркграф Георг Бранденбургский, ландграф Филипп Гессенский, некоторые другие князья и 14 немецких городов. После этого приверженцам реформы угрожала серьезная опасность. Император готовился двинуться с войском в Германию. Но неожиданно дела приняли другой оборот. В это время столица австрийских наследственных земель императора Вена очутилась в опасности от сильнейшего турецкого войска, предводительствуемого султаном Сулейманом.

В таком положении Карл V должен был на время забыть германских еретиков, чтобы спасти свои наследственные земли.

В 1530 году собрался великий Аугсбургский сейм для разрешения религиозного вопроса; на этом сейме присутствовал сам император Карл V. Лютер не мог явиться сюда, так как он находился под церковным отлучением и осужден был светской властью на изгнание. Во главе протестантских богословов, прибывших на сейм, стоял Меланхтон. Когда на заседаниях сейма дело дошло до нового религиозного учения, лротестантские князья представили свое вероисповедание, в котором кратко и ясно показаны были различия новой церкви от старой. Лютеране хотели показать этой книгой, что в их учении нет ничего противного св. Писанию и подлинному учению вселенской церкви. Соотвественно с такой апологетической целью исповедание проникнуто духом умеренности. В первой части его излагаются основные пункты лютеранской догматики – о Боге, грехе, оправдании, церкви и таинствах. Вторая же часть посвящена полемике против католического учения – о причащении мирян, о евхаристии как жертве, о безбрачии духовенства, призывании святых, постах, монашестве и власти папской. Автор этого исповедания – Меланхтон. Он взял 17 статей, написанных Лютером в Швабахе (швабахские члены), и некоторые другие протестантские сочинения, привезенные в Аугсбург протестантскими князьями, и составил из них нечто целое. Так явилось Аугсбургское исповедание, которое сделалось основой протестантской церкви. По настоянию протестантских князей, это исповедание прочитано было на сейме на немецком языке. Оно возбудило сочувствие к последователям Лютера во многих, которые доселе слотрели на них с предубеждением. Но император, как и следовало ожидать, высказался в пользу католической партии. По его поручению, католические богословы написали опровержение аугсбургского исповедания, в котором учение протестантское было объявлено открытым заблуждением. Протестанты хотели представить апологию аугсбургского исповедания, но император отказался принять ее. В то же время католическое большинство провело сеймовое постановление, по которому протестантам, для их окончательного воссоединения с римско-католической церковью, назначался годичный срок (до 15 апреля 1531 г.); до тех пор им запрещались всякие нововведения; прежние, благоприятные для них сеймовые постановления, отменялись.

Неблагоприятное для протестантов постановление аугсбургского сейма заставило их теснее сблизиться между собой. В 1531 г. они заключили (в Шмалькальдене) оборонительный союз. Однако опасения их пока были напрасны. Карл V, занятый войной с Францией и угрожаемый со стороны Турции, не мог предпринять решительных мер против последователей нового учения. Но вражда двух партий – католической и протестантской – с каждым годом усиливалась. Лютер глубоко скорбел, видя, что начатое им дело должно разрешиться кровопролитием. Когда Лютер умер в 1546 г., обе враждебные стороны стояли друг против друга с оружием в руках. К этому времени император освободился от внешних врагов и борьба возгорелась. Во главе протестантского союза стояли курфюрст саксонский Иоанн и ландграф гессенский Филипп. На сторону Карла V перешел самый даровитый из протестантских князей, Мориц, герцог саксонский. Равнодушный к вере, он имел в виду усилиться при зтих благоприятных обстоятельствах. Действительно, Карл V, разбив протестантов и в том числе курфюрста саксонского, передал его земли и курфюрстское достоинство Морицу. Но Мориц, достигнув своей цели, изменил Карлу; он неожиданно двинулся против него со своей армией и едва не захватил его в плен. Император должен был спасаться бегством. Измена Морица имела решительное влияние на судьбу реформации. Карл V убедился теперь, что он не может подавить новое религиозное учение, и вынужден был уступить протестантам. В 1555 году в Аугсбурге был заключен религиозный мир, по которому глава германской империи и католические государственные чины ее отказывались от насильственного преследования лютеранства. Они признавали гражданскую равноправность лютеран, обещали неприкосновенность приобретенных ими доселе церковных имуществ и на будущее время предоставляли всем светским государственным чинам полную свободу принимать аугсбургское исповедание и обязывать к тому же своих подданных. Карл V, для которого единство империи – политическое и религиозное – было целью жизни, решился удалиться со сцены после того, как рушились его планы. В том же 1555 году он отрекся от престола и удалился в Испанию, в монастырь св. Юста. Через два года он умер.

Аугсбургский религиозный мир не успокоил Германию. Вражда между католиками и протестантами не только не ослабевала здесь, напротив, с каждым годом увеличивалась. Ее поддерживали и искусно разжигали иезуиты. Орден иезуитов был учрежден в 1540 году. Вскоре после того иезуиты проникли в Германию. Здесь они захватили в свои руки воспитание юношества, заняв места при многих немецких университетах и других учебных заведениях; они сделались духовниками и руководителями при католических дворах и искусно направляли политику государей в пользу римской церкви. Благодаря иезуитам, католицизм в Германии, почти совершенно побежденный, восстал с новой силой.

При императоре Рудольфе II (1576–1612 г.) иезуиты захватили управление государством в свои руки и действовали так услешно, что к концу царствования Рудольфа вся Германия разделена была на две враждебные партии: протестантскую унию и католическую лигу. Эти партии готовы были вступить в отчаянную борьбу между собой при первом поводе. Повод скоро представился. Рудольф, руководимый иезуитами, не обращал внимания на государственные дела. Между тем брат его Матфий отнял у него управление всеми родовыми землями габсбургского дома, за исключением Богемии. Чтобы не лишиться и Богемии, Рудольф дал чехам, исповедывавшим протестантизм, „грамоту величества», по которой их религия, духовенство, церковные постановления, должны были оставаться неприкосновенными. Но он скоро умер. На престол был избран Матфий, который явно стал нарушать права, данные чехам грамотой. Однажды католики уничтожили в Богемии две протестантские церкви. Чехи жаловались императору, но не получили удовлетворения. Выведенные из терпения, они подняли восстание, ворвались в залу совета и выбросили в окно двух императорских советников. Матфий послал войско для усмирения чехов. Так началась тридцатилетняя война (1618–1648 г.).

В самом начале войны Матфий умер. На престол был избран Фердинанд II, стоявший во главе католической лиги. Он был воспитанник иезуитов; в порыве фанатизма, он часто говорил: „лучше пустыня, чем страна, населенная еретиками». Он дал обет восстановить католическую веру в Германии, хотя бы это стоило ему жизни. После целого ряда побед, одержанных над протестантскими князьями, Фердинанд II действительно взялся за восстановление католицизма в Германии. Он издал (в 1629 г.), так называемый восстановительный эдикт, которым уничтожались все права, данные протестантам аугсбургским религиозным миром. Кроме того протестанты должны были возвратить католикам все земли, приобретенные ими со времени аугсбургского мира. Тогда защитником протестантов явился шведский король Густав Адольф, и война возгорелась с новой силой. Конец этой войне был положен Вестфальским миром (в 1648 г.), по которому протестанты (лютеране и кальвинисты) получили полную религиозную свободу.

Из Германии протестантизм распространился и по другим странам Европы. Лютеранское вероисповедание сделалось господствующим в Швеции, Дании, Норвегии, Курляндии, Лифляндии и Эстляндии.

Введение реформации в Швеции тесно связано с основанием самого королевства. Когда в 1524 году Густав Ваза был избран шведским королем, положение короны было весьма трудно. Казна королевская была совершенно пуста, государственный долг был громадный; между тем ни дворянство не желало уступать своих земель для образования коронных имений, ни крестьяне не соглашались платить новые подати. В таком положении королю представилось возможным отобрать обширные поместья от церкви. Самым лучшим средством для этого было учение Лютера; с введением его в Швеции, церковные поместья католиков могли бы быть конфискованы. В то время реформация уже проникла в Швецию. Густав Ваза считал возможным ввести ее в Швеции, тем более что шведское духовенство тогда навлекло на себя ненависть народа за сочувствие датчанам и что шведы, по отдаленности своей, вообще не слишком привязаны были к папскому престолу. Два брата, Петри-Олаф и Лаврентий, в то время проповедывали протестантство в Швеции, и король искренно сочувствовал им. He принимая пока открыто их сторону, он даровал им свободу проповеди и особенно защищал стокгольмского проповедника Олафа-Петри от гонений своих католических подданных. Когда таким образом народ был подготовлен к новому учению, король созвал сейм (1527 г. в Вестерасе) из представителей всех сословий и на этом сейме было решено ввести протестантизм. Король был объявлен главой церкви, монахи были изгнаны из страны, монастыри уничтожены, а церковные имения возвращены короне.

В одно время со Швецией реформация введена была и в Дании. Вскоре после свержения жестокого короля Христиана II, при его преемнике Фридрихе I, представители сословий, собранные на сейм (в Одензе 1527 г.), объявили свободу веры, отменили безбрачие духовенства и прервали связь с Римом. Когда же католическое духовенство, недовольное этим, при сыне и преемнике Фридриха I, Христиане III, сделало попытку восстановить Христиана II на престоле, но потерпело неудачу; тогда протестантизм окончательно был утвержден в Дании. Католические епископы в один день были арестованы и имения церковные отобраны в казну. По примеру Дании, протестантизм был утвержден также в Норвегии и Исландии.

В Пруссию ввел лютеранское вероисповедание (в 1525 г.) магистр тевтонского ордена Альбрехт Бранденбургский, который вместе с тем превратил и орден в светское владение, под названием прусского герцогства. В Курляндии и Лифляндии реформация появилась также очень рано. Рига приняла ее уже в 1523 г. и в 1536 г. приступила уже в Шмалькальденскому союзу.

В других странах западной Европы: во Франции, Польше, Богемии, Моравии, Венгрии, реформация хотя и не сделалась господствующим вероисповеданием, но получила законное признание и терпимость. Совершенно подавить реформацию удалось только в Италии и Испании.

Реформация в Италии также находила себе приверженцев. Еще в начале германской реформации в разных итальянских городах появлялись выдающиеся личности, которые, более или менее, открыто сочувствовали Лютеру. Даже некоторые из кардиналов, как Конторипи и Мороне, Бембо, Садолет и др., были приверженцами нового учения, но они не встречали сочувствия в народных массах. Римская курия, в правление папы Павла III (1534–1549 г.), некоторое время колебалась в своей политике: между 1537 и 1541 годами господствовало благоприятное реформе примирительное настроение; в это время появилось известное сочинение «О благодеянии Христа», которое познакомило итальяцев с учением Лютера об оправдании через веру и имело громадный успех в читающем мире. Но в 1542 году начинается обратное направление в папской политике. В этом году явилась папская булла, повелевавшая учредить инквизицию, т. е. суд для искоренения протестантизма сперва в Италии, а потом вообще во всем свете. Шесть кардиналов, между которыми на первом месте поставлен Караффа, назначались всеобщими инквизиторами в делах веры по обе стороны Альп. Этот религиозный суд должен был по малейшему подозрению немедленно приступать к действию самым строгим образом, не обращать при этом внимания ни на государей, ни на епископов, особенно строго поступать с теми, которые опираются на защиту какой-либо владетельной особы. Лиц подозрительных инквизиция должна была заключать в темницы, подвергать их разного рода пыткам, чтобы вынудить признание, виновных наказывать смертью и продавать их имущество.

На таких основаниях была учреждена новая инквизиция. Она начала действовать со страшной суровостью. Некоторые из епископов и кардиналов подвергались ее преследованию; многие погибли на кострах; другие оставляли отечество и бежали в Германию и Швейцарию. В тоже время литература подвергнута была самому строгому надзору. В 1543 г. Караффа установил, что на будущее время всякая книга, какого бы ни была содержания, не может быть напечатана без дозволения инквизиторов; книготорговцы обязаны были сообщать им каталоги книг и без их дозволения не могли ничего продавать; таможенные чиновники получали приказание не доставлять по назначению никакого рукописного, ни печатного сочинения, без предварительного представления его инквизиции. Явились списки запрещенных книг. Даже на частных лиц возложена была обязанность доносить о существовании запрещенных книг и содействовать к их истреблению. Все эти меры исполнялись с невероятной скоростью. Так напр. небольшое сочинение „О благодеянии Христа» было распространено в сотнях тысяч экземпляров и переведено на все иностранные языки; несмотря на это, новая цензура совершенно изъяла его из употребления. Лишь в течение последних годов найден был один экземпляр этого сочинения. Благодаря таким строгим мерам, в Италии скоро уничтожены были все зародыши протестантизма.

Реформация в XVI веке проникала даже в Испанию, которую не без основания называют самой католической из всех католических стран, в которой давно уже существовала инквизиция. Реформация тихо и незаметно проникала в Испанию в правление Карла V. В XVI столетии в Испании было обыкновение отсылать молодых людей в германские университеты; ученые, сопровождавшие Карла V в Германию, знакомились там с протестантским учением и по возвращении на родину распространяли это учение между другими. Составлялись тайные общества, учреждались сходки, и на этих сходках, среди всевозможных предосторожностей, читалось и объяснялось евангелие, и число слушателей постоянно возрастало. Сначала был недостаток в книгах, но вскоре, благодаря предприимчивости нескольких друзей протестантизма, в Испании появились кастильский перевод Библии, напечатанный в Германии, и разные протестантские сочинения, переведенные с немецкого.

Испанские инквизиторы узнали о существовании реформации в Испании только в конце 1557 года. Около этого времени (в 1558 г.) папа Павел IV, начавший преследование протестантов в своих владениях, прислал верховному инквизитору в Испании грамоту, которой уполномочивал его судить и предавать казни всех подозреваемых в ереси, кто бы они ни были – епископы, архиепископы, дворяне, хотя бы короли и императоры. Испанский король Филипп II вслед за этим издал чудовищный закон, по которому все читавшие, покупавшие и продававшие запрещенные книги подвергались сожжению. Кроме того Филипп II возобновил забытый закон, по которому четвертая часть имущества обвиненного переходила к обвинителю.

В το время во главе испанской инквизиции стоял человек, совершенно способный к исполнению этих бесчеловечных законов. To был Фернандо Вальдес, кардинал-архиепископ севильский, суровый фанатик. Он немедленно приступил к отысканию еретиков. Шпионы инквизиции были рассеяны не только в Испании, но и за ее пределами. Они проникали в общества людей, заподозренных в ереси. Через них Вальдес узнал, где сосредоточивались последователи новой религии. Тогда дано было приказание арестовать всех подозреваемых в ереси. Все, имевшие несчастье подать самый ничтожный повод к подозрению, были схвачены и заключены в тайные инквизиционные тюрьмы. Число арестованных было так велико, что их негде было помещать; монастыри и частные дома превратились в темницы. В Севилье в первый день было арестовано 800 человек. В 1559 г. в Вальядолиде, Гренаде, Толедо, Севилье и в других городах, где находились инквизиционные судилища, отпразднованы были первые auto-da-fe. При этом папа объявлял сорокадневную индульгенцию всем присутствовавшим при сожжении несчастных жертв. После того костры, зажженные инквизицией, яростно запылали по всей стране. Однажды один еретик, осужденный на сожжение, обратился к Филиппу с просьбой о помиловании, но он сурово ответил: „если бы мой сын оказался виновным в ереси, то я сам наносил бы дров для костра и сжег бы его». В 1570 году были сожжены последние протестанты. Филипп II мог быть убежден, что на Пиренейском полуострове нет последователей Лютера. Но это убеждение было куплено дорогой ценой. Он не только пожертвовал жизнью нескольких тысяч своих подданных, но приготовил несчастную участь и для будущих поколений. Инквизиция удалила Испанию от умственного движения остальной Европы; она смертельно поразила всю жизнь народа, убила его национальный дух. Филипп II хотел также подавить реформацию и в Нидерландах, но потерпел неудачу.

Основное начало лютеранства, из которого неизбежно исходят все частные положения лютеранского вероисповедания, есть учение об оправдавии одною верой. Считая достаточной для оправдания человека одну веру, Лютер не давал нравственной деятельности человека подобающего ей значения в деле оправдания и спасения; добрые дела, как плод веры, он почитал чем-то малозначительным, почти ненужным для получения спасения. Это учение у Лютера выводится из неправильного взгляда на состояние человеческой природы после первого грехопадения. По мнению Лютера, падение первого человека было так сильно, так глубоко, что уничтожило в нем все те нравственные силы, которые нужны для восприятия и усвоения благодатных действий. Человек сам по себе, по выражению Лютера, есть соляной столб, в который превращена жена Лотова, деревянный или каменный чурбан, бездушный идол, не имеющий ни глаз, ни чувства, ни сердца... Отсюда Лютер выводит заключение, что в деле оправдания человека имеет некоторое значение одна вера. Но и эта вера не зависит от человека; она есть дар Божий, произведение божественной благодати.

Учение Лютера об оправдании одной верой направлено против католического формализма в религии. В католичестве издавна утвердилась мысль Пелагия о том, что человек спасается своими собственными подвигами и что оправдание, таким образом, является вознаграждением человеку за его личные достоинства. Это пелагианское воззрение, заразившее почти весь католический мир, унижало значение божественной благодати и умаляло достоинство искупительных заслуг Сына Божия. При этом самые подвиги или дела католик исполнял большей частью только механически, внешним образом; от него не требовалось сочувствия или сердечной преданности делу; не редко он исполнял его только по принуждению и насилию церковной иерархии. Таким образом, католик работал Христу, как раб. О любви, которая соединяет со Спасителем мир человеческий, о благодатном внутреннем общении с Ним в духе он не слышал или почти не слышал. Таково особенно было католическое учение об оправдании в средние века. В противоположность этому крайнему воззрению католицизма, Лютер во главу своего религиозного воззрения ставит мысль о невидимом, духовном и свободном союзе христианина с Христом. Но, увлекаясь противоречием католицизму, Лютер впадает в другую крайность: в деле оправдания и спасения он не оставляет места ни для чего внешнего. Ничто внешнее не имеет значения в деле спасения человека; спасение есть чисто внутренний акт, недоступный никакому внешнему наблюдению, – есть дело, о котором знает только внутренний человек. Таким образом, учение Лютера об оправдании одной верой имеет тот смысл, что переносит религию исключительно в субъективную область: посредством веры, т. е. внутреннего, невидимого акта, верующий соединяется с Божеством, проникается Им подобно тому, как раскаленное железо проникается огнем, и тем спасается. Этот принцип исключительно субъективного отношения верующего человека к Божеству одинаково присущ как лютеранству, так и всем вообще протестантским сектам.

Учение об исключительно субъективном отношении верующего человека к Божеству само собой устраняет всякое внешнее посредство и всякий внешний авторитет в деле спасения.

Человек, по учению Лютера, оправдывается одной внутренней (субъективной) верой; через веру он прямо и непосредственно соединяется с Христом и получает дары невидимой благодати. Таким образом, всякое внешнее посредство и всякий внешний авторитет становятся излишними, ненужными. He должно существовать никакого: ни чувственного вообще, ни человеческого в частности посредства между Богом и человеком. На этом основании Лютер отверг авторитет церкви, церковную иерархию, таинства и пр.

Учение об оправдании одной верой немецкие богословы называют материальным принципом протестантства. Наряду с ним стоит другой принцип, который новейшие протестантские богословы называют формальным принципом протеставства. Этот формальный принцип состоит в том, что Лютер признал св. Писание единственным источником христианского вероучения, имеющим руководящий авторитет. Этот формальный принцип стоит в некотором противоречии с материальным принципом протестантства, так как человек, по учению Лютера, оправдывается одной верой, т. е. внутренно и без всякого видимого посредства входит в общение с Христом и от Hero непосредственно получает озарение или просвещение. Но Лютеру оно было необходимо. Лютер восставал против вероучения и обрядов, которые существовали в течение многих веков, которые были освящены и утверждены авторитетом католической церкви. Чтобы восставать против таких учений и обрядов, нужно было иметь для себя опору в таком авторитете, который был бы, несомненно, выше авторитета церкви. Таким авторитетом для Лютера и было св. Писание. Если он отвергал какие-либо из существовавших в католической церкви догматов, обрядов, или обычаев, то потому, что они казались ему противоречащими св. Писанию или, по крайней мере, не имеющими в нем для себя достаточного основания. С другой стороны, вырабатывая свою положительную систему, Лютер вполне был убежден в том, что она находится в полном соответствии со Словом Божьим. Притом же св. Писание в католической церкви было в полном небрежении. Даже между учеными богословами Библия была книгой малоизвестной. Сам Лютер в первый раз взял Библию в руки на 20 году жизни, а его товарищ по реформе Карлштадт на 30; многие богословы и высшие сановники церкви никогда не читали Библию. Рассказывают об одном немецком князе-епископе, которому случайно попалась в руки Библия, что он, почитав несколько, выразился о ней так: „я не знаю, что это за книга, только в ней слишком много противного нам». Мирянам же было совсем запрещено читать Библию папскими буллами. Папы и западные богословы называли Библию вредной книгой, содержащей в себе множество всевозможных ересей. Кроме того, Библия в средние века была книгой редкой, малораспространенной еще и потому, что стоила очень дорого: за рукописную Библию платили тогда от 400 до 500 золотых гульденов. Само собой разумеется, что при такой дороговизне она не могла сделаться общераспространенной в народе. В противоположность католической церкви, Лютер желал сделать Библию доступной и понятной для всех; поэтому одной из своих первых задач он поставил перевод Библии на язык своего народа.

Итак, Лютер признал св. Писание источником вероучения, с которым христианин должен поверять свои личные воззрения. Но так как это начало веры у него было не главным, а служебным для другого начала – оправдания одной верой, το поэтому Лютер дозволял себе большую свободу в отношении к Писанию. Так он давал предпочтение одной священной книге перед другой, из Евангелий советовал читать преимущественно Евангелие от Иоанна, а из посланий апостольских – послания апостола Павла. Послания апостолов Петра и Иакова за их практический характер, особенно же за выражение вера без дел мертва, а слова о молитве: много бо может молитва праведного споспешествуема, – он назвал слабыми, соломенными. В Апокалипсисе ему не понравилось следующее место: Блажени творящие заповеди Его, да будет область им на древо животное (Откр. 22:14), и он не признал его апостольским писанием. Известно также, что Лютер допускал противоречия в св. Писании: для него нужно было только, чтобы писания согласны были в том, что он признавал главным и существенным, т. е. в учении об оправдании одной верой. Вообще Лютер при рассуждениях о священных книгах руководствовался тем положением своим, что слово Божие в писании, но писание не слово Божие (потому что оно не все богодухновенно, по учению Лютера).

Такой же произвол внес Лютер и в экзегес св. Писания. Отвергнув руководственное значение вселенского предания при истолковании писания и провозгласив объяснение писания самим писанием при помощи просвещения Духом Святым, он внес в экзегес разлагающее начало субъективизма и рационализма. Там, где он видел несогласие свидетельств св. Писания со своим учением об оправдании одной верой, он или старался придать иной смысл этим свидетельствам, или совсем отвергал их значение. Таким образом, истолкование Слова Божия Лютер подчинил своей односторонней догматике.

Признав св. Писание единственным источником религиозного познания, Лютер отверг авторитет церковного предания, неписаное Слово Божие, как оно сохраняется в общем сознании церкви, в определениях вселенских соборов и учении отцов церкви. Отвергая церковное предание, Лютер руководился с одной стороны основным положением своим об оправдании человека одной внутренней единоличной верой, с другой – противоречием католицизму. Предание в католической церкви имело важное значение и широкое употребление, но оно не было чистым, неповрежденным источником христианского учения. Это было смешение преданий древнего вселенского православия с преданиями позднее измышленными, с нововведениями папства. И те, и другие средневековыми католическими богословами соединены были в одну систему и так перемешаны между собой, что, не зная древнего предания в чистом и цельном виде, невозможно было отличить и отделить одно от других. Вот почему и Лютер, восставая против нововведений папства и католической церкви, дошел до отрицания церковного предания вообще и таким образом разорвал связь с древней вселенской церковью, с ее учением, богослужением и практикой. Из всей области преданий христианской древности он удержал только три символа: так называемый апостольский, Афанасиев и первого вселенского собора, несправедливо предполагая, что все прочее в церковном предании стоит в связи с системой папства.

Разрывая связь с древней вселенской церковью и отдаваясь в своем учении на произвол личного субъективного разума, Лютер неминуемо должен был впасть и действительно впал во многие заблуждения, отрицая, как суеверия, многие истины и искажая догматы церкви.

Основное воззрение протестантства на спасение людей логически вело к разрушению церкви, как видимого учреждения, к которому приурочивается получение спасения. В самом деле, если, по учению протестантов, человек спасается одной невидимой субъективной верой, то нет никакой нужды в каких-либо видимых объективных учреждениях. Если сам Бог спасает верующих без всякого участия с их стороны, то к чему еще это условие – принадлежать к церкви, как внешнему, видимому учреждению? Принадлежность к церкви и видимое общение с нею не может ничего ни прибавить, ни убавить у человека, спасаемого одной невидимой благодатью Божьей. И действительно, Лютер пришел к отрицанию видимой стороны церкви и создал своеобразное учение о церкви невидимой. На образование этого учения, конечно, имели большое влияние и крайности католической церкви.

Римско-католическая церковь имела внешний, грубый характер. Она усвоила дух и характер, свойственный мирскому учреждению, светскому государству. Во главе ее был поставлен римский папа, с представлением о котором соединялась не столько церковная мысль о носителе сугубой благодати, сколько государственная мысль о носителе верховной власти, о главе церкви, по подобию того, как государь есть глава государства. По мере того, как западная церковь переставала быть церковью, становясь более и более своего рода монархией, она и во всем своем устройстве приняла характер свойственный мирскому учреждению. Вопреки духу христианской свободы, братской любви и единомыслия в вере, который должен соединять верующих, в западной церкви развился дух деспотизма или тягостного преобладания одних и слепого повиновения других. Между духовенством и народом была проведена слишком резкая черта. Духовенство поставлено было слишком высоко над простыми верующими; оно получило неограниченный авторитет в отношении к народу; народ же, миряне составляли в церкви не более, как бессознательную массу, определяемую к движению мыслью и волей иерархии. Утратив образ истинной церкви и усвоив себе образ государства, римский католицизм и в деле охранения своего учения, своего внутреннего благосостояния от врагов, в исправлении заблуждающихся обнаружил особенную склонность к чисто внешним средствам, заключающимся в устрашении тяжкими карами, в наложении внешних мучительных наказаний. Крайним выражением этого направления католической церкви была инквизиция, наполнявшая ужасами западный христианский мир. Такова была католическая церковь в средние века.

Восставая против этих крайностей в устройстве римско- католической церкви, Лютер впал в другую крайность: он отверг не только власть папскую с ее злоупотреблениями, но и богоучрежденную иерархию, отверг не только гнет и насилие, господствовавшие в римско-католической церкви, но и самую идею церкви, как видимого учреждения. Отвергнув видимую сторону церкви, Лютер пришел к тому учению, что церковь невидима, и только невидимой своей церкви приписывает важное значение. Церковь, по его учению, не есть какое-либо, Богом основанное и имеющее поэтому божественную важность, видимое учреждение; она есть общество истинно верующих или святых, – общество сокрытое от мира, известное только Богу, общество невидимое. Она невидима в том смысле, что человеческое наблюдение не может с достоверностью указать ее членов, что их не соединяет какое-либо внешнее устройство. Союз с этой невидимой церковью есть чисто духовный, потому что он ни от чего другого не зависит, как только от веры.

Но когда протестанты стали проводить в жизнь свое понятие о церкви невидимой, это понятие оказалось несостоятельным. В самом деле, что такое эта невидимая церковь? В чем состоит ее внутреннее содержание? Ясно, что такая отвлеченная церковь существует не для действительного живого человека, а для какого-то отвлеченного, не существующего человека. Понятием невидимой церкви вовсе уничтожается идея церкви. Сам Лютер сознавал несостоятельность своего отвлеченного воззрения на церковь и потому ограничил это воззрение. Ему должен был представляться вопрос о том, как отличить истинную церковь от ложной, если жизнь церкви скрыта от всякого наблюдения. Этот вопрос заставил его допустить вместе с церковью невидимой еще церковь видимую, как внешнее выражение, видимый знак церкви невидимой. Таким внешним знаком церкви невидимой, по мнению Лютера, служат таинства – крещение и причащение, и употребление Евангелия. Но эта внешняя, видимая церковь не есть церковь в собственном смысле. По учению Лютера, нет безусловной необходимости в церкви видимой; принадлежность к ней не составляет условия, без которого невозможно было бы спасение человека. Ясно, что Лютер в учении о церкви допустил непоследовательность, впал в противоречие с самим собой.

Лютер, держась того учения, что человек оправдывается одной внутренней верой без внешних, видимых посредств, не мог не разойтись с древневселенским воззрением на таинства, как на существенно необходимые для получения спасения священнодействия, в которых в неразрывной связи с видимыми их принадлежностями подается невидимая многообразная благодать Божия. Орган воспринятия благодати, по его учению, единственно есть вера; чрез нее человек прямо и непосредственно соединяется с Христом и получает дары невидимой благодати, следовательно no этому учению нет нужды в том, чтобы благодать соединялась с какими бы то ни было внешними чувственными действиями. Таким образом, в силу этой логической последовательности, Лютер должен был отвергнуть истинное древневселенское учение о таинствах, т. е. отвергнуть присутствие в них божественной благодати, тем более что римско-католическое учение о таинствах имело своего рода крайности.

Римско-католическое воззрение на таинства, соответственно целому строю римско-католической церкви, отличается внешним, механическим характером. Оно характеризуется известным термином: opusoperatum. Это выражение имеет тот смысл, что в таинстве человек получает благодать по силе сделанного дела operis operati, помимо всякого содействия или сочувствия с его стороны. От принимающего таинство не требуется внутреннее доброе движение или расположение для того, чтобы получить благодать. Даже более: он может не веровать в это действие и, несмотря на это, получит благодать. Такое воззрение на таинство совершенно противоречило учению Лютера об оправдании одной верой. Чтобы уничтожить римско-католическое воззрение на таинства, как на мертвые, механические действия, не имеющие отношения к нравственному состоянию человека, Лютер совершенно отверг присутствие благодати в таинствах. Таинства, по его воззрению, суть не проводники благодати, но только знаки или символы, напоминающие нам о нашем общении с Христом, о нашем пребывании в церкви Христовой; но они не составляют чего-либо существенно необходимого. Для чего же существуют эти знаки, сами по себе вовсе бессодержательные? Они существуют, по мнению Лютера, для возбуждения и укрепления нашей уверенности в нашем спасении. Уверенность эта без внешних напоминаний, естественно, слабеет. Чтобы оживлять ее, Христос заповедал символические действия, посредством которых наша мысль и наше чувство приходят в соприкосновение с Самим Искупителем.

Сообразно с таким взглядом на таинства, Лютер некоторые из семи церковных таинств совершенно отвергает, a значение других видоизменяет. Так он отвергает миропомазание на том основании, что оно будто бы излишне после того, как совершено крещение. В крещении человек получил уже уверенность в том, что грех ему не вменяется, что он из отверженного сделался сыном Божьим и получит вечное блаженство. Зачем же еще миропомазание? Лютер признал это таинство только благочестивым обрядом и отверг его вопреки ясным свидетельствам Нового Завета и всей древней церковной практики. Таинство брака Лютер отвергает на том основании, что оно никаким образом не напоминает нам об Искупителе и не укрепляет веры в Него. Таинство елеосвящения, по мнению Лютера, также должно быть отвергнуто, потому что не заключает в себе элемента веры в искупительные заслуги Спасителя; оно имеет целью телесное исцеление больного, а не укрепление его в вере в Искупителя. Таинство священства, как нельзя более противоречит учению Лютера об оправдании человека одной верой, о возможности одних только непосредственных отношений верующего к Богу. Естественно, что Лютер отверг это таинство, так как оно допускает посредство между Богом и людьми, сообщая особенные благодатные дары известному классу людей, чтобы они были посредниками в сообщении благодати другим. Священство, по мнению Лютера, принадлежит всякому верующему с того момента, как он вступил в царство благодати. Всякий верующий, как научаемый и просвещаемый непосредственно от Бога, есть учитель самого себя, есть священник.

Таким образом, Лютер оставил только три таинства: крещение, покаяние и евхаристию. Лютер не отвергает эти таинства, но, сообразно со своим общим воззрением на таинства, лишает их того значения, какое усвоено им древневселенской церковью. Таинство крещения, по учению Лютера, не освобождает нас от первородного греха, а только удостоверяет в том, что этот грех не вменяется нам, что мы из отверженных стали сынами Божьими и получим вечное блаженство. Таинство покаяния Лютер сначала оставил, но потом вовсе отверг значение его, как таинства, возбуждающего и укрепляющего в человеке веру в Искупителя. По начальному воззрению Лютера, таинство покаяния есть продолжающееся действие крещения; цель его – отпущение грехов через веру во Христа: оно возбуждает эту веру и воспитывает надежду на исполнение обетований, поэтому существование его в церкви законно, но образ совершения его в римско-католической церкви – неправилен. Лютер и Меланхтон заповедывали тайное, внутреннее исповедание грехов пред Богом, но не открытое – пред священником. Первый из них составил даже несколько образцов подобной исповеди для народа.

В учении о таинстве евхаристии Лютер обнаруживает непоследовательность и уклонение от своего общего воззрения на таинства. Он отвергает в евхаристии пресуществление хлеба и вина в тело и кровь Христову. Евхаристия, по его мнению, не

есть повторение голгофской жертвы, потому что хлеб и вино не превращаются в тело и кровь Христову. Но отказавшись от учения о пресуществлении хлеба и вина в тело и кровь Христову, Лютер не решился отвергнуть в евхаристии все таинственное и сверхъестественное. Он признавал невидимое присутствие тела и крови Христовой в евхаристии. Хлеб, по его воззрению, не претворяется в тело Христово, но, тем не менее, Христос пребывает своим телом здесь же вместе с видимым хлебом (in pane, cum pane, sub pane). Таким образом, таинство причащения и по воззрению Лютера является уже не знаком только благодатного общения верующих с Христом, но средством действительного общения с Ним. Благодатное действие здесь уже непосредственно обусловливается внешним явлением хлеба и вина.

Протестантское учение об оправдании одной верой само собой вело к отрицанию учения и о связи церкви земной с небесной. Если не должно быть никакого посредства между Богом и человеком, то его не должно быть и со стороны отшедших святых. И действительно, Лютер отвергает почитание святых, как посредников и ходатаев перед Богом за живущих на земле. С его точки зрения казалось, что и сонм святых ходатаев на небе своим посредством, в известной мере, отдаляет верующих от Христа, подобно тому, как здесь на земле отдаляет их от Hero церковная иерархия. Вот почему Лютер настаивает на мысли, что почитание святых, призывание их в молитвах унижает достоинство Спасителя, как единственного Ходатая за людей пред Богом.

Отвергая, таким образом, в самой основе учение о почитании святых, Лютер естественно отвергал его в тех частных случаях, где оно было приурочено к чему-либо видимому, внешнему. Таково почитание нетленных останков святых и их икон. Относительно этого Лютер не находил определенных указаний в Слове Божьем, а всеобщее согласие древней христианской церкви, практика ее и определения соборов для него не имели авторитета. Отвергая почитание святых мощей, Лютер главным образом указывает на злоупотребления мощами, допущенные в католической церкви. По свидетельству протестантских писателей XVI века, католическая церковь часто выдавала за мощи святых совершенно неизвестные кости, так что, пересчитывая различные части останков одних и тех же святых, чтимые в различных городах, оказывалось, что у одного святого было несколько голов, у другого несколько рук и т. п.

Что касается до почитания икон, то Лютер, не зная истинного учения православной церкви об иконопочитании, называл его идолослужением. Образованию такого крайнего взгляда на иконопочитание, без сомнения, много способствовали злоупотребления, существовавшие в католической церкви. Известно, что римско-католическая церковь, кроме живописных изображений – святых икон, допустила употребление статуй в храмах. Чествование статуй сильно развилось в католической церкви в средние века. Статуи одевали в росшитые одежды, украшали дорогими ожерельями, кольцами и браслетами. Подобное чествование священных статуй иным действительно напоминало собой языческое поклонение кумирам, тем более, что многие изображения древних богов в Риме прямо или с некоторыми изменениями перенесены были из языческих храмов в христианские, под именами христианских святых. Все это без сомнения, в значительной степени способствовало возбуждению реакции против священных изображений, крайним образом выразившейся в протестантстве XVI в.

Почти одновременно с реформацией Лютера в Германии, совершалась подобная же реформация в Швейцарии. Здесь вследствие реформации образовалось особое протестантское общество известное под именем реформатского¹ или кальвинского. Реформацию в Швейцарии начал Цвингли, а продолжал Кальвин.

Цвингли родился в 1484 г. Получив отличное классическое образование, изучив основательно все гуманные науки, он в 1506 г. сделался священником и отдался изучению св. Писания. Основательное изучение св. Писания привело Цвингли к воззрениям, несогласным с учением римско-католической церкви. Цвингли выступил в качестве реформатора, будучи священником в Эйнзидельне. В этом городе был монастырь, в котором находилась чудотворная икона Богоматери. Народ во множестве стекался сюда на поклонение святыне. Цвингли решился начать проповедь об оправдании одной верой на том месте, которое, по его мнению, служило по преимуществу выражением католического формализма в религии. В один из монастырских праздников, при многочисленном стечении народа, покупавшего индульгенции, нарочно присланные на праздник из Рима, он стал проповедывать поклонникам о том, что избавиться от грехов и получить спасение можно не путешествием к святым местам, не прикосновением к иконам и выполнением внешних обрядов, а нравственным исправлением и сердечным покаянием. Проповедь Цвивгли произвела волнение в народе. С 1519 г. отношения Цвивгли к римской церкви стали более резко выясняться. Местом его деятельности теперь стал Цюрих. В цюрихском кафедральном соборе он произнес ряд проповедей, в которых объяснял св. Писание, говорил об оправдании через веру в Спасителя, восставал против праздников, иконопочитания, постов, особенно же против индульгенций; обличал суеверие, лицемерие и общий упадок нравственности в духовенстве и мирянах. Чтобы окончательно выяснить свое положение, Цвингли вошел в цюрихский совет с просьбой об открытии публичного диспута, на котором он мог бы померяться со своими противниками со св. Писанием в руках. Совет уступил этой просьбе и назначил диспут (1523 г.). Цвингли в 67 тезисах изложил свои религиозные воззрения. Основная черта реформации Цвингли, выяснившаяся уже в то время, состояла в стремлении исключить из области религии и церкви все, что не подтверждается прямо св. Писанием. Этим он отличается от Лютера, который оставил в силе все, что не противоречит буквальному смыслу Библии. На диспуте Цвингли одержал решительную победу над приверженцами католицизма, и цюрихский совет принял его под свое покровительство. С этого времени Цвингли уже систематически начал вводить реформу. Он заменил латинский язык в молитвах немецким, выход из монастырей сделал свободным, священникам дозволил вступать в брак. Реформация Цвингли в короткое время утвердилась в северных кантонах Швейцарии; и везде, где водворялось его учение, литургия и разные религиозные процессии отменялись, алтари ниспровергались, иконы сжигались, монастыри закрывались.

Между тем как реформа Цвингли утверждалась в северных кантонах Швейцарии, южные кантоны, оставшиеся верными католической церкви, составили союз для противодействия реформе и открыли неприязненные действия против последователей Цвингли. Дело дошло до междуусобной войны, и Цвингли всего более настаивал на ней, не соглашаясь на мир. Сначала перевес оставался на стороне последователей Цвингли, но потом католики напали на них врасплох и одержали решительную победу. Цвингли, тяжело раненный, умер на поле сражения (1531 г.) со словами: „не убойтесь от убивающих тело». Труп его, найденный врагами, был сожжен, а пепел развеян на все четыре стороны.

Учение Цвингли в основных положениях сходно с учением Лютера. Единственным источником вероучения он признавал св. Писание; единственным средством оправдания человека пред Богом поставлял веру.

Главным пунктом, в котором Цвингли разошелся с Лютером, было его учение о таинстве евхаристии. В воззрении Цвингли на это таинство по преимуществу выразилось его стремление к дальнейшему, более последовательному пониманию протестантского воззрения на таинства вообще. Лютер в своем учении о таинстве евхаристии обнаружил непоследовательность. В таинствах вообще Лютер видел только внешние символические действия, напоминающие нам о нашем спасении; но в евхаристии он признавал присутствие тела и крови Христовой. Цвингли решительно отверг присутствие благодати в таинствах; он видел в них одни символы или знаки, напоминающие о смерти Христа. Соответственно этому взгляду на таинства вообще, Цвингли отверг все таинственное и в таинстве евхаристии. Сущность евхаристии, по его мнению, состоит в благодарном воспоминании крестной смерти Спасителя и в общении веры и любви между христианами. Таинство евхаристии сделалось предметом споров между Лютером и Цвингли и их последователями; вследствие своих противоположных воззрений на евхаристию лютеране и последователи Цвингли дошли до полного разделения и ожесточенной вражды. Цвингли убеждал Лютера не исключать его и единомыслящих с ним из общества лютеран за уклонение в учении о евхаристии; но Лютер сурово отвергал подобные предложения и говорил, что одна из партий непременно служит сатане и, следовательно, ничто не может их соединить. Последняя попытка к примирению их сделана была ландграфом гессенским Филиппом. По его убеждению, представители обеих партий явились в Марбург (1529 г.). Здесь лично встретились Лютер и Меланхтон с Цвингли и Эколампадием. После продолжительных переговоров они пришли к соглашению в большинстве спорных пунктов; но в вопросе о евхаристии соглашение между ними оказалось невозможным. Напрасно швейцарские реформаторы доказывали Лютеру его непоследовательность в учении о таинстве причащения. Лютер, побежденный в диспуте, говорил, что здесь нужно „не рассуждать, а верить, верить, и верить». Таким образом, результат свидания, происходившего в Марбурге между Лютером и Цвингли, был совершенно противоположный тому, какого ожидали от их личных переговоров: здесь ясно и резко выразилось убеждение обеих партий в том, что между ними нет единства в вере.

По смерти Цвингли, реформацию в Швейцарии продолжал и закончил Кальвин. Кальвин родился в 1509 г. во Франции, в городе Нойоне, учился в Париже сначала юриспруденции, потом богословию. В то время реформация Лютера, охватившая Германию, стала проникать и во Францию и находила там горячих последователей. Проповедники протестантства составляли тайные общества с целью и во Франции произвести реформацию, подобную германской. Молодой Кальвин также увлечен был общим ходом реформаторских стремлений. Он был подготовлен к отпадению от католической церкви сознанием ее недостатков, прежде чем сблизился с людьми протестантского образа мыслей. Он, как и Лютер, чувствовал в своей совести неудовлетворение тем способом примирения с правдой Божией, который католическая церковь указывала в исполнении внешних дел. Окончательный разрыв Кальвина с католической церковью произошел около 1532 г. С этого времени он начинает распространять свои новые исповедные идеи: посещает собрания лютеран в Париже, произносит проповеди и пр. Рассчитывая на покровительство Маргариты Наваррской, сестры французского короля Франциска I, сочувствовавшей реформаторским идеям, Кальвин хотел открыто выступить (в 1533 г.) деятелем реформации в своем отечестве. Но с этого времени начались на него гонения и он должен был спасаться бегством; в продолжение нескольких лет Кальвин не имел постоянного местопребывания, переходил из Франции в Швейцарию и из Швейцарии во Францию, пока, наконец, не поселился в свободной и независимой Женеве (1536 г.). Здесь, вместе с Фарелем, он усиливался устроить своеобразную церковь; но вследствие оппозиции со стороны враждебных ему партий был изгнан отсюда (1538 г.). После того Кальвин удалился в Страсбург, где занимался богословскими трудами и принимал участие в делах немецкой реформации. Через три года Кальвин с величайшим почетом был возвращен в Женеву и сделался законодателем города. Он издал здесь замечательные уставы церковной организации и провел их в жизнь, несмотря на ожесточенную борьбу партий, восстававших против его реформы. Женева сделалась центром кальвинизма и исходной точкой его обширного влияния на весь почти запад Европы. Кальвин усердно трудился в Женеве до самой своей смерти в 1564 году.

Кальвин был по преимуществу реформатором нравственной жизни; нравственно-практические стремления стояли на первом плане во всей его деятельности; они вызвали в созданной им церкви особые должности и учреждения. Таковы должности: пасторов или служителей слова, докторов или учителей, старшин и диаконов. Пасторы или служители Слова Божия занимали первенствующее место в клире женевской кальвиновой церкви. Обязанности их состояли в проповедании Слова Божия, совершении богослужения и таинств и в надзоре за нравственностью пасомых. Доктора или учители и старшины отличались от пасторов тем, что не могли совершать богослужения и проповедывать в храме, а были их помощниками, первые в наблюдении за нравственностью общества, вторые в воспитании юношества. Диаконы служили органами благотворительной деятельности церкви: им поручаемо было попечение о бедных, уход за больными и пр. Главным местом их деятельности были госпитали.

Устроенная Кальвином церковь имела своей целью преобразовать не только общественную, но и семейную жизнь женевцев. Суровый реформатор требовал от своих последователей самой простой и умеренной жизни; для этого установил точные и строгие правила относительно пищи, одежды и образа домашней жизни женевцев. Для одежды и украшений запрещалось употребление дорогих металлов и драгоценных камней. Низшим классам населения запрещено было шить одежды из бархата и шелка, мужчинам носить длинные волосы, а женщинам украшать их чем-либо. Портным без позволения начальства не дозволялось шить платья по модным фасонам. За нарушение этих постановлений назначены были денежные штрафы, отобрание материалов роскоши и наконец, судебное преследование. Еще с большей строгостью дисциплинарные законы преследовали в Женеве страсть к удовольствиям. Карточная игра, танцы, светская музыка и пение, маскарады и театральные представления запрещены были в Женеве; не дозволена была фабрикация карт, а игроки наказывались денежными штрафами или заключением в тюрьму; под угрозой денежных штрафов и заключения в тюрьму запрещалось проводить время в гостинницах и пp. Для введения строгой церковной дисциплины в Женеве учреждена была консистория, составлявшая нечто среднее между чисто церковным и чисто гражданским учреждением. Членами ее были все женевские пасторы и двенадцать старшин. Они обязаны были наблюдать за образом жизни всего населения Женевы и производить суд за преступления против церковных постановлений. Что касается наказаний, налагаемых женевской консисторией, то они представляют собой смешение гражданских наказаний с церковными, как и самый состав консистории. Кроме выговоров, замечаний и отлучения, консистория подвергала наказаниям чисто гражданского характера, таковы, напр., денежные штрафы, аресты, заключение в тюрьму, телесное наказание и изгнание из города. Под давлением строгого надзора и наказаний, веселая прежде Женева сделалась городом, который своими мрачно-суровыми нравами резко отличался от всех других городов протестантского мира. Эта строгость нравов, которой отличалась Женева при Кальвине, в большей или меньшей мере выражалась в жизни и поведении всех кальвинистов.

Богословское учение Кальвина в главных пунктах согласно с основными началами Лютера и Цвингли. Главное отличие кальвинизма или реформатства от лютеранства составляет учение о безусловном предопределении. В сущности, это учение есть не иное что, как строгий последовательный вывод из Лютерова воззрения на падение и спасение человека. Лютер учил, что человек с падением лишился всякой способности к добру; его оправдывает и спасает единственно благодать Божия, получаемая через веру; но и самая вера не зависит от человека, она есть дар Божий. Следовательно, спасение нисколько не зависит от собственной деятельности человека. При таком взгляде, естественно, возникает вопрос: от чего не все спасаются? Очевидно, что причина этого должна быть в самой спасающей благодати. Учение Кальвина о предопределении и есть ответ на вопрос именно в этом смысле. Бог, по учению Кальвина, еще прежде сотворения человека предвидел его падение и предопределил искупление, причем одну часть человечества предназначил к вечному блаженству, а другую обрек на вечную гибель. Судьба каждого человека раз навсегда предопределена Господом. Это предопределение есть безусловное дело Божие и отнюдь не зависит от воли человека и его поступков. Причина, почему избираются одни и отвергаются другие, по мнению Кальвина, заключается в непостижимом произволении Божием. Человек не должен мудрствовать лукаво, говорит Кальвин, а должен подчиняться велениям Божьим, ибо никогда ему не разгадать тайн бытия. Heсмотря на предопределение, человек не должен переставать заботиться о своем спасении, потому что он не может знать своего назначения; и вообще грешно стараться проникнуть в тайны предопределения. Такими рассуждениями, мало вяжущимися с теорией безусловного предопределения, Кальвин старается обойти страшный фатализм, вытекающий из этой теории, уничтожающий нравственную свободу в человеке и снимающий с человека ответственность за его дела.

Реформа Кальвина не удержалась в границах того народа, к которому принадлежал и который учил сам реформатор. Учение Кальвина и начала его церковного устройства произвели довольно глубокое влияние в среде различных западно-европейских народов. Влияние женевского реформатора на западную Европу не прекращается и до настоящего времени. Теперь число последователей его доходит до четырнадцати миллионов. Кальвинизм распространился отчасти в Германии и Польше, но главным образом он утвердился во Франции, Голландии, Англии и Шотландии.

Во Франции кальвинисты испытывали продолжительные и жестокие гонения, пока не получили право на законное существование в государстве. Они могли совершать богослужение только тайно, во мраке лесов или по ночам, отчего и получили название гугенотов (так как напоминали собой о баснословном короле Гугоне, который любил странствовать по ночам). Французский король Франциск I (1515–1547), несмотря на το, что поддерживал протестантов в Германии, в своем собственном государстве беспощадно преследовал и губил гугенотов. При преемниках Франциска было то же самое. Но, несмотря на преследования, новое учение быстро распространялось во Франции. Кальвинизм находил себе последователей главным образом в дворянском сословии. К кальвинистам присоединилась даже могущественная отрасль королевской фамилии – Бурбоны Наварские; но политические их соперники – Гизы покровительствовали католикам. Это сообщило реформатской церкви во Франции характер политической партии. Борьба между Гизами и гугенотами продолжалась около 35 лет. Самым страшным событием в этой борьбе была резня, произведенная в 1572 году в ночь с 23 на 24 августа, когда празднуется память св. Варфоломея (Варфоломеевская ночь). В эту ночь в Париже и других городах Франции было исгреблено до 30 тысяч гугенотов. Нантским эдиктом (1595 г.) впервые было признано во Франции начало веротерпимости. По этому эдикту гугенотам дано было право богослужения, и они сравнены были в гражданских правах с католиками.

В Нидерландах кальвинисты также испытывали жестокие гонения в правление императора Карла V и особенно сына его Филиппа II, короля испанского (1555–1598 г.), пока не достигли религиозной свободы при Филиппе III, который должен был признать независимость голландской республики (1609 г.). С тех пор реформатская церковь в Голландии была господствующей государственной церковью до 1705 года. В это время в Голландии произошла политическая революция, во время которой реформатская церковь лишилась своих прежних прав церкви господствующей; она должна была занять место наряду с другими вероисповеданиями, которым закон предоставлял одинаковую свободу и обещал одинаковое покровительство. Несмотря на это, и в настоящее время реформатская церковь в Голландии заключает в своих недрах до двух третей нации.

В Англии и Шотландии замечательными представителями кальвинизма были пуритане и пресвитериане.

Несостоятельность начал, положенных в основу протестантизма, естественно, должна была вести к внутреннему разъединению протестантских обществ. Так действительно и было. Уже на первых порах реформации в лютеранских и реформатских обществах являются религиозные секты со своеобразным учением; с течением времени протестантизм дробится на множество мелких сект, которые объединялись только общей ненавистью к католицизму, но у которых ни в учении веры, ни в таинствах, ни в церковном устройстве часто не оказывалось ничего общего. Все это было прямым и неизбежным следствием полной свободы мысли в деле веры, следствием провозглашенного протестантством принципа субъективности, права каждого верующего понимать и истолковывать Слово Божие по своему личному разумению, не стесняясь никаким авторитетом.

Более замечательные секты, образовавшиеся в протестантстве до Вестфальского мира, были следующие: анабаптисты, меннониты, социниане и арминиане.

Секта анабаптистов появилась в Германии почти одновременно с реформацией Лютера. Первые проблески анабаптистского движения открываются в Цвиккау, незначительном немецком городке. Душей этого движения был Фома Мюнцер, человек с необыкновенно энергическим характером и страшной силой воли. Еще в детстве он проникся страшной ненавистью к дворянскому сословию, светскому и духовному; со вступлением в зрелый возраст он принимает на себя задачу освободить крестьян от помещиков и создать новый строй жизни. За попытку осуществить свою мечту Мюнцер и его приверженцы (цвиккаусские пророки) были изгнаны из Цвиккау, a потом из Виттенберга. После того анабаптисты рассеялись по разным местам Германии. Встречая сочувствие к себе в народных массах, жаждавших свободы не столько религиозной, сколько гражданской, анабаптисты принимали деятельное участие в восстании крестьян против помещиков в Германии (1524 – 1525 г.). Католические и протестантские князья успели подавить это восстание; Мюнцер, захваченный в плен, был казнен (1525 г.). С того времени начинается ряд гонений на анабаптистов; их жгли вместе с домами их собраний, бросали с мостов и топили в реках и озерах. Анабаптизм стал мало-помалу ослабевать; но история его еще не окончилась. Около 1528 – 1529 г. особенно быстро начало распространяться давно жившее среди этих сектантов хилиастическое учение. Под влиянием мысли о скором пришествии Господа и наступлении его славного царства, анабаптисты начинают действовать дружнее, сосредоточеннее. Под руководством Яна Матисена (булочника из Гарлема) и Иоанна Бокольда (портного из Лейдена) анабаптисты овладели городом Мюнстером – столицей Вестфалии (1534 г.) и здесь устроили свое царство. По смерти Матисена, Иоанн Лейденский, через своих пророков, провозгласил себя королем Нового Сиона, как называл он Мюнстер, и послал 28 апостолов во все страны, чтобы покорить под свою власть всю вселенную. Между тем в Мюнстере совершались самые чудовищные бесчинства. Все, кто не хотел принять второго крещения и вступить в общество анабаптистов, были изгнаны из города, произведения наук и искусств, статуи, картины, книги, разного рода рукописи и т. п. были уничтожены. Одна только Библия уцелела от истребления. Между членами нового царства провозглашена равноправность и доведена до разрушения семьи, до многоженства. Мюнстер, однако, скоро был взят мюнстерским архиепископом (1535 г.) и предводители анабаптистов были преданы страшной казни.

Анабаптисты были крайними противниками современного им строя государственной и церковной жизни. Они нападали на правительства вообще, резко отрицали власть светскую и духовную и стремились устроить жизнь на совершенно новых началах. Предметом стремлений анабаптистов было: создать церковь святых, в которой бы не было грешников. Глава этой церкви – Сам Бог: Он есть единственный начальник и руководитель святых. Святые, дети церкви Христовой, наставляемые Самим Спасителем, не нуждаются ни в каком земном правительстве. Следовательно, в этом новом царстве святых не должно быть никаких властей; все равны между собой, все братья. Между святыми не может быть собственности; все их имущество есть общее достояние братьев и сестер. Таков идеал нового царства, к осуществлению которого стремились анабаптисты. Внешним знаком принадлежности к „церкви святых» служило крещение; поэтому анабаптисты требовали перекрещивания (отчего и названы анабаптистами) от вступавших в секту и крещения взрослых, отвергая крещение детей.

Разрушение мюнстерского царства нанесло сильный удар анабаптизму; это было наглядным доказательством неосуществимости мечтаний анабаптистов. Громадная секта должна была теперь остановиться в своем движении; остатки ее последователей, рассеянные чуть не по всему западно-европейскому материку и повсюду с жестокостью преследуемые, все более и более терялись. Тогда явился реформатор, который отвлек анабаптистов от их фанатических сумасбродств и соединил их в одну благоустроенную общину. Эго был Симонис Меннон, от которого перекрещенцы приняли наименование меннонитов.

Симонис Меннон родился в Витмарзуме, фрисландской деревне, в 1505 г. С 1524 г. он был католическим священником и жил не лучше других членов папской иерархии того времени. Он сам сознается, что из боязни впасть в обольщение сатаны и уклониться от истины, он не прикасался к Святому Писанию, и что все, свободное от службы время, проводил в праздности и разного рода не совсем нравственных развлечениях. Но не долго Симонис оставался покорным сыном папы; в нем начали возникать сомнения относительно истинности католического учения. Чтобы разрешить волновавшие его ум вопросы, Меннон обратился, наконец, к изучению св. Писания. Вскоре затем вступил в сношение с анабаптистами и пришел к тому убеждению, что крещение детей незаконно. В 1536 г. Меннон формально отрекся от католицизма, окрестился по обряду анабаптистов, сначала сделался у них проповедником, а потом принял на себя, по их просьбе, звание старейшины или епископа. Поставив себе задачу склонить перекрещенцев на такую внутреннюю организацию, которая доставила бы им терпимость со стороны правительства, Симонис Меннон ослабил произвольный мистический принцип учения анабаптистов, восстановил авторитет св. Писания, установил строгую церковную дисциплину и ввел довольно сложную обрядность. Деятельность Меннона в пользу основанного им общества продолжалась около 25 лет; он умер в 1561 году.

Общество меннонитов сосредоточивается главным образом в Голландии. После смерти Симониса меннонитов долго продолжали считать за последователей мюнстерского анабаптизма и потому преследовали их по-прежнему. Но в 1795 г., благодаря политическому перевороту в Голландии, они были совершенно уравнены в правах с католиками и реформатами. Учение меннонитов представляет мало определенного. Сам Меннон не оставил после себя определенной системы. Как он, так и его последователи преследовали цели не догматического характера, но нравственно-практического. Идеал Меннона и меннонитов тот же, к осуществлению которого стремились и анабаптисты – создать видимую церковь святых. Но меннониты значительно отличаются от анабаптистов. Они ограничили ту безусловную свободу, охладили тот фанатизм, которым отличались анабаптисты. У них имеет полный авторитет св. Писание; они не ратуют против просвещения, но стараются завести у себя школы. С существованием светского правительства меннониты также примирились; светскую власть, согласно с учением апостола, они признают установленной Самим Богом и обязываются платить ей повинности и оказывать честь. Но при всем этом меннониты и в настоящее время мечтают о будущем всемирном господстве своей церкви. Поэтому, хотя они и признают светское правительство учреждением до времени необходимым, но, тем не менее, чуждым царству Христа Спасителя, и положительно запрещают своим последователям отправление каких бы то ни было правительственных должностей и военной службы. На том же основании они отвергают законность присяги, запрещают всякое насилие и кровопролитие, мщение, смертную казнь и вообще употребление оружия.

Крайнего своего развития протестантские начала достигли в секте социниан. Это была отрасль еретиков, известных под общим именем антитринитариев XVI века. Учение антитринитариев было раскрыто в XVI в. испанцем Михаилом Серветом и итальянцем Валентием Гентелиусом; они направляли все усилия к тому, чтобы разрушить основной догмат христианства о троичности лиц в Божестве. Это учение занесено было в Польшу последователями Сервета – Лелием и Фаустом Социнами, по имени которых оно и названо социнианством. Социниане образовали правильно устроенное общество. Средоточием этого общества был город Ракау; здесь социниане основали училище и церковь. Но вскоре после смерти Фауста Социни (1604 г.), социниане возбудили к себе подозрение польского правительства: их начали обвинять в замыслах, угрожающих безопасности государства. В 1638 году издана была от имени социниан книга с богохульным антихристианским учением. Польский сенат, не выслушав никаких оправданий от обвиняемых, постановил: закрыть в Ракау церковь и школу и, под страхом смертной казни и изгнания из отечества, воспретил восстановление их. Вскоре самый город подвергся нападению ожесточенного народа и правительства, и от Ракау остались одни развалины. Гонимые бежали во все стороны Европы, но нигде не могли образовать общин и присоединились к протестантам.

Сущность вероучения социнианского состоит в следующем: откровение есть главный источник и основание веры; оно дано для разума и потому должно быть вполне постижимо разумом человеческим. He должно выдавать за откровенное учение того, что не согласно с законами разума. Учение о Троице противоречит разуму, потому оно должно быть отвергнуто. Иисус Христос сам по себе был смертный человек; но зачатый во чреве Св. Девы без мужа, наитием Св. Духа, Он в известном смысле стал сыном Божиим усыновленным. Через крестные свои страдания и воскресение Он сделался Богом и потому Его нужно прославлять и призывать в молитвах. Но Он, однако, не есть слово, через которое все сотворено. Своей крестной жертвой Христос не искупил людей от греха и не ввел их в наследие вечной жизни, но только показал, научил, каким образом они могут умилостивить Бога, и дал пример, которому они должны подражать, чтобы соделаться блаженными; Св. Дух есть Дар Божий, подаваемый верующим и всей полнотой своей почивавший во Христе. Из таинств социниане принимали только два: крещение и причащение, но смотрели на них как на простые обряды. Нравственное учение социниан было вообще строго; многие предписания Евангелия исполнялись у них буквально, напр. личные оскорбления они должны были переносить с невозмутимым спокойствием, кротостью и терпением, и не искать за них удовлетворения пред судом и властями. Нравственно-политическое учение их предписывает повиновение светскому начальству, если повеления последнего согласны с повелениями Самого Господа: христианин, по понятиям социниан, не должен занимать никаких мирских должностей, не должен носить оружия и сражаться на войне; лучше предать страну на разграбление врагов, чем убивать их для защиты отечества. В церковных учреждениях и богослужебных обрядах социниане не отличалиоь от протестантов.

Учение Кальвина о безусловном предопределении по своим крайностям не возбуждало сочувствия даже в реформатских общинах. Если оно и вносилось в символы реформатских церквей, то в значительно ослабленном виде, и наконец, в XVII в. в недрах самого кальвинизма привело к образованию Арминианского раскола. В начале XVII века в реформатской церкви в Голландии поднят был спор о предопределении двумя профессорами Лейденского университета Гомаром и Арминием. В учении о предопределении Гомар был строгим последователем Кальвина, Арминий же (1560–1609 г.) выступил с опровержением учения Кальвина. Сущность учения Арминия состоит в следующем: Бог от вечности предопределил к спасению тех, о которых Он, по своему всеведению, предвидел, что они неизменно и всецело сохранят веру в Иисуса Христа, а тех, которые отпадут от веры и будут упорствовать в неверии, Он предопределил к погибели. Иисус Христос умер за всех, но его крестными заслугами воспользуются только те, которые уверуют в Hero. Благодать Божия необходима для человека в деле спасения; следовательно, добрые дела принадлежат не человеку, а Богу и Его благодати. Впрочем, благодать не действует на человека непреодолимо; по своей развращенной воле, человек может противодействовать ее действию. Партии гомаристов и арминиан, различаясь между собой в догматическом отношении, не согласны были также по вопросу о церковном управлении. Гомаристы не признавали за светским правительством права вмешиваться в церковные дела; арминиане же предоставляли светской власти право созывать духовных лиц, распоряжаться церковными делами, предотвращать раздоры и заботиться о мире. По смерти Арминия борьба между партиями усилилась. Сторону арминиан приняли предводители республиканской партии – ландсиндик Олденбарневелт и Гуго Гроций, отличный юрист, гуманист и богослов. Сторону гомаристов принял штатгалтер Мориц Оранский, который рассчитывал при помощи этой партии проложить себе путь к престолу. Таким образом, религиозные споры получили политическое значение. Для прекращения этих споров созван был в Дортрехте собор (1618 – 1619 г.), считающийся вселенским в реформатской церкви, на котором присутствовали представители реформатских церковных общин в Англии, Швейцарии и Германии. Учение арминиан на этом соборе было осуждено; собор постановил, чтобы всех арминиан, как еретиков, оставивших церковь, отрешить от занимаемых ими должностей и впредь не принимать ни на какую должность, если только не примут и не подпишут соборных определений.

В то время, когда Лютер в Германии выступил на поприще реформатора, ничто не предвещало, чтобы Англия также восстала против папской власти. Тогдашний самовластный и деспотический король Англии Генрих VIII (1509–1547 г.) сначала явился решительным врагом реформации. Когда появились в Англии первые сочинения Лютера, король всеми мерами старался оградить своих подданных от мнений немецкого реформатора и даже сам написал против него сочинение о семи таинствах. Но одно семейное обстоятельство сделало Генриха VIII из приверженца папы – страшным врагом папства. Генрих был женат на жене своего умершего брата Артура Екатерине Аррагонской. Семнадцать лет, в продолжение которых у них родилось пятеро детей (между ними Мария, впоследствии королева), жили они в мире, как вдруг король сознал, что он кровосмесник. К сознанию кровосмесничества он пришел вследствие любви своей к Анне Болейн. Генрих решился вo что бы то ни стало развестись с Екатериной Аррагонской и вступить в новый брак с Анной Болейн. Чтобы достигнуть своей цели законным путем, он обратился к римскому папе с просьбой о разводе; но папа отказал в разводе из опасения оскорбить императора Карла V, так как Екатерина была его тетка. Вследствие этого Генрих VIII из защитника римской церкви сделался отступником от нее.

Разорвав связь с папой, Генрих VIII объявил себя главой английской церкви и это поставил первым и главным догматом. Но кроме догмата о главенстве, он оставил нетронутыми все остальные догматы, обряды и иерархическое устройство древней церкви; поэтому он одинаково преследовал как строгих римско-католиков, которые не хотели признать, вместо папы, короля главой церкви, так равно и протестантов, которые распространяли в народе учение лютеранское или реформатское. В охранение учения римско-католической церкви Генрих VIII издавал строгие законы: так называемый „кровавый шестистатейный статут» под страхом смертной казни предписывал соблюдение безбрачия священникам, иноческих обетов, обычая совершать литии и другие церемонии, недопущение мирян до евхаристической чаши и т. п.. Таким образом, английская реформация в царствование Генриха VIII имела чисто отрицательный характер; она не вносила ничего нового в религиозном отношении, кроме отделения от Рима.

При сыне и преемнике Генриха VIII Эдуарде VI (1547–1553 г.) церковная реформация в Англии получила дальнейшее развитие в протестантском направлении. Эдуард VI был воспитан в протестантском духе; притом же он остался малолетним по смерти отца. Люди, стоявшие во главе управления: архиепископ Кранмер и дядя молодого короля герцог Сомерсет явно склонялись на сторону протестантства. Прежде всего, парламент отменил кровавый статут Генриха VIII, дозволил священникам вступать в брак, воспретил почитание икон и мощей; но долго не решался предпринимать ничего более, и только заботился о религиозно-нравственном образовании народа, которое было в упадке во время католицизма. Наконец, после долгих колебаний английские богословы, при помощи германских и швейцарских реформаторов, составили исповедание веры в форме 42 членов. В этом исповедании содержалось вероучение весьма близкое к протестантскому: об оправдании, евхаристии, о таинствах вообще, св. Писании, церкви, чистилище, индульгенциях, иконах, призывании святых и молитве за умерших. При посредстве также иноземных богословов составлена была книга общественных молитв. При этом различные обряды католичества, как напр. освящение воды, употребление колоколов и пр., были отменены; но многие другие обряды оставлены без изменения.

Сближаясь таким образом в своем вероучении с лютеранскими и реформатскими обществами, англиканская церковь, однако, явилась в царствование Эдуарда VI, существенно от них отличной. Она удержала свое прежнее иерархическое устройство. Церковная иерархия осталась в том самом виде, в каком существовала прежде, – с разделением на три степени; нового относительно ее введено только то, что лицам духовным, согласно с древними церковными правилами, разрешен брак. Таким образом, английская церковь удержала иерархическое устройство в такой полноте, которая уподобляет его устройству древневселенской церкви.

После Эдуарда VI на английский престол вступила старшая дочь Генриха VIII Мария (1554–1558 г.). Дочь Екатерины Испанской Мария разделяла пламенную приверженность своей матери к католицизму. Она снова объявила римско-католическое вероисповедание господствующим в государстве. Явился папский легат в лице кардинала Поля, разрешил народ от папского запрещения, и вся Англия опять подчинилась римскому господству. После того началось страшное гонение на протестантов по всему английскому королевству. Главные виновники реформации были сожжены, многие из протестантов умерли в заключении; многие бежали от преследований на материк Европы. Для совершенного очищения своего государства от протестантов Мария хотела ввести в Англии инквизицию по образцу испанской; но преждевременная смерть разрушила ее планы и освободила Англию от новых ужасов.

Преемницей Марии была Елисавета (с 1559 г.), дочь Генриха VIII и Анны Болейн. Будучи воспитана в протестантском духе, она отвергла папство и католицизм. Парламент, согласно с желанием королевы, немедленно возобновил законы Генриха VIII и Эдуарда VI против папской власти и отменил все постановления Марии против протестантов. Вместе с тем парламент постановил, что право делать какие-либо преобразования в церкви отселе навсегда принадлежит короне, и что королева есть верховная правительница государства во всех делах, как гражданских, так и церковных.

Разорвав союз с Римом, Елисавета приступила к окончательному устройству английской церкви. Исповедание веры, составленное при Эдуарде VI, было подвергнуто теперь новому пересмотру. Елисавета полагала, что составители 42 членов (при Эдуарде VI) изложили церковные догматы в выражениях слишком резких и решительных. По ее мнению, в общем исповедании веры нужно употреблять выражения самые общие и неопределенные, чтобы противные партии могли находить в нем то, что каждая из них принимает. Согласно с таким желанием королевы, 42 члена были вновь пересмотрены на Лондонском соборе (1562 г.). После многих споров, из 42 членов оставлено было 39; литургическая же часть оставлена была почти в том же самом виде, в каком была составлена при Эдуарде VI. 39 членов, сделавшиеся символической книгой англиканской церкви, представляют странную смесь католицизма и протестантизма. Более решительно и ясно отвергнуты: папство, пресуществление хлеба и вина в евхаристии, монашество, почитание святых, мощей и икон. Иерархия оставлена в прежнем виде, т. е. с разделением на три степени.

Итак, после многих и долгих колебаний между католичеством и протестантством в Англии, в царствование Елисаветы образовалась своеобразная англиканская церковь. Она отличается от других протестантских обществ тем, что признает иерархию, имеет епископальное устройство и принимает свои 39 членов вероучения. Англиканская епископальная церковь, со времен Елизаветы, признана господствующей или оффициальной церковью соединенных королевств Англии и Ирландии.

Реформация, открывшаяся в западной церкви в начале XVI столетия и отторгнувшая от нее почти целую половину ее членов, заставила римских пап и их приверженцев принять деятельные меры к тому, чтобы удержать под своим влиянием еще не отложившиеся от римской церкви европейские государства, а если возможно – восстановить свою власть и в тех странах, где уже утвердилась реформация. Главными средствами к этому служили: Тридентский собор и иезуитский орден.

Уже вскоре после начала протестантских движений в Германии, в среде высшего католического духовенства образовалась партия, которая поставила своей задачей составить план преобразования римско-католической церкви. Император Карл V и другие государи и князья, оставшиеся верными католицизму, также требовали от пап созвания вселенского собора для преобразования римско-католической церкви. Они рассчитывали, с одной стороны, уничтожить злоупотребления, внедрившиеся в церковь, а с другой – примирить протестантов с римско-католической церковью и положить предел распространению протестантских учений. Сами протестанты в начале, когда реформация казалась частной вспышкой, изъявляли желание подвергнуть свое дело обсуждению вселенского собора. Но папы (Климент VII, Павел III) долго противились созванию собора. Они видели, как опасно было начинать преобразование при тех неблагоприятных обстоятельствах, в каких находилась в то время церковь. Наконец, уступая всеобщим требованиям, папа Павел III открыл собор (в 1545 г.) в Триденте. Председательствовали на соборе три папских легата. Между Тридентом и Римом было устроено непрерывное сообщение: один из председательствовавших легатов, кардинал Иоанн де-Монте, постоянно сообщал папе о том, что делается на соборе. Таким образом, собор находился под постоянным влиянием папы. Heсмотря на это, собор позволил себе сделать некоторые, хотя неважные, преобразования относительно дисциплины и иерархии римской церкви. Это обстоятельство возбудило сильное неудовольствие римского двора. Опасаясь, как бы собор не поддался здесь влиянию немецкой, враждебной интересам папства, партии, папа, под предлогом распространения моровой язвы в Триденте, перевел его (в 1547 г.) под свой ближайший надзор в Болонью, и там совсем закрыл его (в 1549 г.). В другой раз собор был открыт в Триденте при папе Юлие III (в 1551 г.), но скоро опять был закрыт вследствие военных беспокойств в Германии. Наконец, в третий раз собор открылся при папе Пие IV в начале 1562 г. и продолжался до конца 1563 г. В последних полных своих собраниях Тридентский собор состоял из 255 человек; здесь были представители различных национальных церквей; неоднократно приглашались на собор и протестантские богословы для общих совещаний о делах веры.

На Тридентский собор многие из современных ему западных христиан возлагали большие надежды: надеялись, что собор совершит радикальную реформу в римской церкви и тем привлечет в нее самих протестантов. И действительно, многие французские и немецкие епископы, хорошо сознававшие, что восстание протестантов против римской церкви было справедливо во многих отношениях, предлагали существенные церковные реформы, напр., восстановление древней формы таинства крещения, т. е. через погружение, позволение совершать таинство миропомазания не только епископам, но и священникам, восстановление причащения мирян под обоими видами, уничтожение безбрачия священников, коренное преобразование духовенства и монастырей, (между прочим, в том отношении, чтобы последние не могли употреблять свои огромные богатства на роскошь и излишества), введение народного языка в богослужении, позволение читать Слово Божие на народном языке. Но ни одно из этих справедливых и законных требований не было принято и утверждено собором. Большинство членов Тридентского собора составляли итальянские епископы, крепко стоявшие за интересы папства, потому что эти интересы были собственными их интересами. Поэтому консервативная партия одержала верх на соборе. Реформаторская деятельность собора ограничилась исправлением некоторых злоупотреблений иерархических, насколько это возможно было без нарушения папских интересов. Так, например, епископам вменено в обязанность позаботиться о приискании более способных учителей и об улучшении школ, установлены взыскания за нерадение их к своим обязанностям, определены правила относительно избрания кандидатов на занятие епископских должностей и проч. Что же касается вероучения римско-католической церкви, то Тридентский собор признал его неприкосновенным и утвердил в том виде, в каком существовало прежде. Прежде всего, собор утвердил в прежнем виде учение об источниках христианского вероучения, о св. Писании и св. Предании. Под видом предания собор освятил все постановления прежних пап, дал им значение равное постановлениям соборным и тем, быть может, положил непреодолимую преграду к соглашению с протестантами, показав им, на каких незаконных основаниях будут утверждаться следующие соборные постановления. В перечислении библейских книг Ветхого Завета, книги неканонические собор смешал с каноническими. Затем, почти все произвольные нововведения, допущенные католической церковью в средние века, только несколько очищенные от грубых крайностей, на Тридентском соборе возведены в степень догматов, ограждены анафемой и завещаны для неизменного хранения католической церкви на все будущие времена. Так, учение о главенстве папы возведено на степень основного догмата веры. Независимость пап от соборов была признана несомненной истиной; раз и навсегда было решено, что притязания, выставленные Констанцским и Базельским соборами, и стремления наций к церковным реформам, все незаконны. Учения о чистилище и индульгенциях также возведены на степень божественных догматов. Безбрачие духовенства, совершение таинства миропомазания одними епископами, причащение мирян под одним видом, отмена причащения младенцев – также утверждены для употребления церковного на будущие времена. В богослужении народный язык употреблять не позволено. Библию подтверждено читать не только на латинском языке, но и непременно по известному латинскому переводу (Вульгате), который объявлен каноническим и богодухновенным. Свои действия Тридентский собор заключил торжественной анафемой на протестантов. После этого учение Католической церкви остается неизменным в том виде, в каком было определено на Тридентском соборе. После Тридентского собора до папы Пия IX в Католической церкви уже не было таких больших соборов.

Самым действительным орудием папства и Католической церкви в борьбе с протестантизмом был орден иезуитов, основанный Игнатием Лойолой в 1540 г.

Подобно основателям всех других монашеских орденов, Игнатий Лойола был родом из романской страны, и притом из Испании, самой католической из всех католических стран.

Происходя из дворянского рода, Лойола в юности мечтал о рыцарской славе; но в одной битве с французами он был ранен в ногу и ему суждено весь век оставаться хромым. Во время продолжительного лечения он занялся чтением житий святых; это чтение оказало сильное влияние на его впечатлительную натуру и возбудило в нем пламенную ревность к подражанию святым. Лойола обладал громадной силой воли и терпением. Когда, во время лечения, ему раз сделали такую трудную операцию, что сестры при виде его мучений зарыдали, он, напротив, не издал, ни одного стона, даже принудил себя улыбнуться. По своем выздоровлении, Лойола раздал все свое имение бедным, надел на себя нищенскую одежду и отправился в Иерусалим с целью обратить в христианство всех магометан. Поклонившись гробу Господню, он немедленно хотел приступить к главной цели своих странствований – к обращению турок, но на первых же порах должен был убедиться, что для этого, прежде всего, необходимо образование. Тогда он снова отправился на запад и удивил монастыри Испании и школы Франции, какие посещал на дороге, своими подвигами поста и бдения. Сознавая недостаточность своего образования, Лойола, уже будучи тридцати трех лет, поступил в школу, и сел за одну скамью с мальчиками, чтобы изучать латинский язык. Преодолев эту трудность, Лойола стал посещать университеты; в парижском университете он ревностно занимался изучением богословия, и наконец, после больших трудов, получил степень магистра. Но научные занятия никогда не были целью Лойолы; он смотрел на них как на средство для достижения главной цели – обращения неверных и борьбы с еретиками. С этой точки зрения он гораздо большее значение придавал молитве, посту и бичеваниям. Поэтому и во время школьной жизни Лойола не оставлял своих аскетических подвигов. Шесть товарищей Лойолы, увлекшись его направлением, заключили с ним союз неразрывной дружбы. Тогда в этом небольшом кружке возникла мысль основать особый орден. В пылу воодушевления они составили план нового ордена, торжественно произнесли обет нищеты, целомудрия и поклялись всеми своими силами ратовать за падающую католическую веру. Лойола с некоторыми из своих друзей отправился в Рим и просил папу Павла III утвердить их общество. Папа сначала колебался; но потом, когда Лойола и его товарищи к обыкновенным монашеским обетам присоединили обет беспрекословного повиновения папе, торжественно утвердил новое общество под именем общества Иисуса. Лойола был назначен генералом нового ордена.

Орден иезуитов резко отличался от всех других орденов римской церкви. Прежде всего, в нем, кроме трех обыкновенных монашеских обетов бедности, целомудрия и послушания, мы находим четвертый: обет безусловного повиновения папе; вследствие этого иезуиты должны были сделаться как бы духовными ратниками в услужении у пап. Вторая особенность состояла в том, что, несмотря на монашеские обеты, общество иезуитов не было монашеским орденом в собственном смысле. Монахи других орденов должны были жить общинами в монастырях и вести жизнь созерцательную: иезуиты же должны были действовать в мире и обществе. Правда, и у них были монастыри, но иезуиты не могли жить в них постоянно; они должны были всегда быть готовыми идти, куда им прикажут и делать, что назначат. Кроме того, устав предоставлял иезуитам большую свободу во внешних правилах монашеской жизни – в одежде, образе жизни, религиозных упражнениях, и даже дозволял иметь не только духовных, но и светских, явных и тайных (никому, кроме генерала ордена, неведомых) членов. Третьей важной стороной устава иезуитов было то, что главной задачей своей они считали воспитание юношества, как светское, так и духовное. Наконец, важной особенностью иезуитского ордена было то, что генералу его, избираемому на всю жизнь, была дана абсолютная, неограниченная власть. Он имел право во всякое время тайно изменять самые уставы ордена и издавать новые секретные положения; его приказаниям должны были повиноваться безусловно, не требуя никаких объяснений и отчетов. Безусловное слепое повиновение было вообще основным правилом ордена иезуитов. Со вступлением в орден каждый член отрекался от собственной воли, от родных и друзей, и обращался в слепое орудие ордена. Каждый член, по выражению иезуитского устава, должен быть „трупом», „палкой» в руках начальника; Лойола говорил: „послушание должно простираться до смертного греха». Поэтому в общество иезуитов принимали с большим разбором. Желающий, прежде всего, должен был открыть свою душу начальнику; потом его подвергали продолжительному испытанию: за ним строго следили и обо всех его словах и действиях доносили начальнику. Вообще, нигде и никогда не была так развита система взаимного надзора, как у иезуитов. Каждый иезуит был шпионом над всеми другими и обязывался клятвой передавать все своему начальнику; даже при самом генерале ордена находились лица, которые следили за ним. Словом, все, снизу доверху и сверху донизу, шпионили друг за другом, так что не было возможности преступить предписанных границ послушания. Генерал, находясь в Риме, знал все, что каждый делал и думал, так что он мог вполне поддерживать в ордене самый строгий порядок и самую слепую покорность.

Все общество иезуитов разделялось на три разряда. Низшую степень составляли новиции; они находились еще в состоянии испытания и служили рассадником ордена. Второй класс составляли коадъюторы, духовные и светские; их, смотря по способностям, назначали профессорами, ректорами учебных заведений, проповедниками, духовниками и пр.. Наконец, высшую степень в обществе занимали так называемые профессы, т. е. те, которые, кроме трех общих обетов, давали еще присягу на беспрекословное повиновение папе; в профессы принимали из коадъюторов только людей замечательных умом, познаниями, верностью и опытностью. Им одним поручались высшие должности и важнейшие дела, и генерал полагался на них вполне. По отношению к количеству других иезуитов их было всегда очень немного.

Такова была организация ордена иезуитов. С самого начала она придала ордену необыкновенно прочную внутреннюю связь, сообщила ему необыкновенную силу и энергию, какой не имело ни одно общество, ни одно учреждение. Орден иезуитов посвятил себя на безграничное повиновение папе. Папа указал ему современную цель в противодействии протестантизму и в распространении и утверждении колебавшегося влияния римской церкви. Иезуиты предались на служение этой цели с необыкновенной ревностью. Одни из них заняли высокие места при дворах европейских в качестве духовников государей и искусно направляли политику государств в пользу римской церкви и своего ордена. Другие подчиняли своему влиянию народ посредством проповеди и исповеди; иезуиты приобрели себе славу, как самые искусные духовники, отлично умевшие приспособляться к потребностям и вкусам кающихся, и отличавшиеся легкими, снисходительными воззрениями на строгость нравственных христианских требований. Третьи старались захватить в свои руки воспитание молодого поколения. Иезуитские школы и коллегиумы, в которых воспитывались преимущественно дети знатных и богатых родителей, славились отличным внешним устройством, но систематически направлены были к подавлению мысли и воли и развитию фанатизма или лицемерного благочестия в молодых поколениях. Иные из иезуитов занялись торговлей и приумножали материальную силу общества.

В преследовании указанных целей иезуиты были крайне неразборчивы в выборе и употреблении средств. Они слишком легко смотрели вообще на требования христианской нравственности; они, напр., учили, что всякое безнравственное дело только тогда может быть вменяемо человеку в грех, когда совершается с полным сознанием и решительным намерением. Дать ложную клятву составляет само по себе тяжкий грех; по учению же иезуитов, кто клянется только наружно, без участия совести, имея на уме какую-нибудь оговорку относительно того, в чем клянется (мысленная оговорка), тот не связывается клятвой: он притворяется, а не клянется. Далее иезуиты учили, что в случае какого-нибудь затруднительного и сложного нравственного вопроса всякий может избирать себе такое решение его, какое ему покажется приблизительно верным. Иезуиты утверждали, что в сомнительных случаях можно следовать мнению, в котором хотя мы сами не убеждены, но которое защищается кем-либо из известных авторов, и не только признавали позволительным следовать учениям наименее строгим, но даже советовали это. Высшим требованиям совести, по их мнению, не следует давать ходу, а лучшее средство избавиться от них состоит в том, чтобы следовать более умеренным мнениям, хотя бы они были не вполне признаваемы. Наконец, иезуиты в теории и на практике проводили безнравственное начало, что добрая цель оправдывает и освящает всякие недобрые средства. На этом основании, самыя тяжкие преступления: ложь, грабительство, тайное убийство, заговор, возмущение, цареубийство и пр. – считались невинными, если совершались на пользу церкви, для славы Божьей (ad majorem Dei gloriam). Пользуясь такими средствами, иезуиты успели в некоторых странах остановить развитие протестантизма, а в других почти совсем искоренить его и удержать за католической церковью почти полное господство между романскими народами и значительную силу между некоторыми германскими племенаии.

В XVI столетии в латинской церкви, кроме ордена иезуитов, были учреждены и другие ордена, которые большей частью посвящали свою деятельность на служение непросвещенному и страждущему человечеству. Появление их вызвано было также влиянием реформации. Искренние приверженцы римско-католической церкви сознавали, что нравственная испорченность клира и его полное нерадение о религиозном воспитании народа открывают свободный путь реформации. Поэтому, чем более распространялся протестантизм в Германии, тем сильнее пробуждалось в странах, куда он еще не проникал, сознание необходимости исправления иерархических учреждений. Это сознание выразилось и во вновь учрежденных орденах. Замечательные из них: 1) орден Театицев, основанный в Риме (1524 г.) с целью помогать местному клиру в отправлении пастырских обязанностей. Члены этого общества были священники с монашескими обетами. Teaтинцы проповедовали огромным толпам народа на улицах и площадях, молились при постелях больных и исполняли последний долг для умирающих. Впереди всех по ревности и самоотвержению стоял Петр Караффа (впоследствии папа Павел IV), один из основателей ордена, давший ему свое имя (Караффа был родом из города Теате). Орден театинцев сделался замечательным рассадником высшего клира; но существенное значение этого ордена состояло в том, что мысль о соединении обязанностей клириков с монашескими обетами нашла себе сочувствие и поддержку и в других орденах. 2) Капуцины (1528 г.) восстановили строгие уставы францисканского ордена: полунощное богослужение, известные молитвы в определенные часы, молчание и весь строгий образ жизни первоначального учреждения. Свое название они получили от капюшона, пришиваемого к их рясе. Их самоотверженная любовь к людям во время чумы в Италии доставила ордену высокое уважение. Отличительным характером капуцинов было совершенное отчуждение от научного образования. 3) Орден Варнавитов образовали клирики г. Милана, церкви св. Варнавы, отчего они и получили свое наименование. С 1521 г. верхняя Италия сделалась театром частых войн и потому страдала от опустошения, голода и болезней; множество осиротевших детей близки были к гибели. Из городов верхней Италии более других испытал бедствия войны г. Милан. Чтобы облегчить эти бедствия и предотвратить обнаружившийся в народе упадок нравственности, соединились три учредителя ордена Варнавитов: Захария, Феррари и Мороджа; они посвятили себя на служение бедствующему человечеству средствами благотворительности, обучением и проповедью. Папа Климент VII утвердил орден Варнавитов (1582 г.). 4) Орден Ораторианцев основан в Риме Филиппом Нери (1548 г.). Эта монашеская конгрегация замечательна была тем, что в ней, между прочим, поощрялись занятия церковными древностями. Ораторианцы обязаны были от своего учредителя Филиппа Нери ежедневно в общем собрании читать собственные сочинения о религиозных предметах, причем, не требовалось непременно, чтобы они носили исключительно поучительный характер. К этой цели в особенности служили биографии великих отцов и учителей церкви, а также и вообще рассказы о событиях из церковной истории.