№ 55. Сотрудник Братства св. Гурия. 21 ноября 1910 года

Печатая ниже статью С. Макаровского (псевдоним), мы приносим ему благодарность за его миссионерские советы очень ценные. Благодарим его и за исправление ошибки Ек. Боровицкой о составе Синерского прихода. Предположение автора этой поправки относительно возможности заметного улучшения в Синерском приходе за 14 лет его отсутствия – к сожалению не оправдывается жизнью. В 1908 году при проезде через д. Кня я это мог испытать на себе: вся деревня поголовно от меня заперлась. Вышли на «архиерейскую встречу» лишь староста и полицейский десятский, которые мне и вынесли, с выражением лица приговорённых к смерти – только – пустой стол. В д. Мултане, где была Боровицкая, меня встретили только дети школьники, причём почти никто не умел принять благословения. И Синерский приход, конечно, больное место Казанской миссии.

Замечательно, что эти несколько строк Боровицкой вызвали на страницах «Казанского Телеграфа» по моему адресу целое наставление, – разумеется, анонимное. Хитрый автор, чтобы скрыть своё авторство этой дурного тона статьи, пометил её: «Малмыж» и с подписью «Очевидец». Напрасно, – г. знакомый «Очевидец» из Казани! О деле миссии нужно говорить, по крайней мере, без злорадства, без потирания рук от удовольствия при виде чужих ошибок. И особенно нужно быть хотя бы настолько нравственно чутким, чтобы не издеваться над человеком, который отдал святой Церкви свою жизнь, как Боровицкая и ещё четыре-пять человек, служащих св. Церкви в Казанской епархии без всякой награды, не говоря уже о вознаграждении. Да, г. «Очевидец», вам то нужно бы знать, что такое христианская любовь, если уж вам не знакомо служение Церкви «за совесть».

Епископ Андрей.

Прочитав заметку г-жи Боровицкой «О состоянии Синерского прихода, Мамадышского уезда, Казан, губ.» (жур. «Сотрудник» № 45 сего года), я вспомнил своё 8-летнее учительство в Кнегорском земском языческом училище (ныне) Синерского прихода и своё миссионерское там служение.

В один из дождливых сентябрьских вечеров 1888 года, накануне моего выезда из Каз. Учит. Семинарии в Кнегорское училище, Н. И. Ильминский, снабжая меня, молодого и неопытного в миссионерстве человека, разными советами и миссионерскими приёмами, раза два повторял; «прощу тебя, никогда не укоряй, не обличай в идолопоклонстве этих грубых в религии, но нравственно не испорченных черемис. Укорами и обличениями никогда не заслужишь у них расположения и любви, а только оттолкнёшь их от себя. Твоё дело говорить им одну истину Христову, противопоставляя превосходность её мухаммеданству и язычеству. А главное следи, чтобы они не женились на магометанках. Если один подобный случай есть в селении – всё пропало, все твои черемисы будут невозвратными магометанами. Знай, язычество не так опасно и не так трудно с ним бороться, как с магометанством».

* * *

Напутствованный такими советами, приехал я в Кнегоры около 15 сентября. О, ужас, к великому моему удивлению, вместо ожидаемых мною своих соплеменников – черемис, вижу вокруг себя татар. Все мои черемисы внешне отатарились. Мужчины и женщины носят татарские рубашки и бишметы; от татар можно отличить их только тем, что мужчины без тюбетейки, а женщины без покрывала и без крашенных зубов. Даже имена их оказались чисто татарскими: Муса, Шакир, Фатима... О своём учительском труде не буду говорить, а скажу лишь несколько слов о миссионерстве вне школьных стен. В первое время о миссионерстве нечего было и говорить. Смотрели на меня с недоверием и презрением и даже от разговоров со мной отстранялись. Памятна первая моя миссионерская попытка. В первый же год службы, я как-то раз, с целью узнать религиозные обряды язычников, зашёл в один дом на поминки. По окончании обряда поминовения, стал я говорить им о загробной жизни. Сначала, по-видимому, слушали меня, а когда коснулась речь об участи не верующих во Христа, то один из слушателей, подойдя ко мне поближе, спросил меня – откуда я приехал и, получив ответ, сказал своим: «Эх, я думал он с того света пришёл, что так уверенно говорит, а оказывается он там и не бывал. Не верьте ему, он в Иисусову веру хочет нас обратить. Наши татары рай ещё лучше описывают, да и к ним не идём». На это сколько я ни старался доказать, что для знания о будущей жизни не нужно бывать там, моя беседа только раздражала их. После этой неудачной попытки, старался я как можно ближе сойтись с ними, тщательно изучить мировоззрение их, или так сказать, самому переселиться в их духовный мир, а также прислушиваться к татарской пропаганде, в какой степени развита она в их среде.

Впоследствии, всесторонне изучив их внутреннюю и внешнюю жизнь, и несколько познакомившись из разных брошюр с мухаммеданством, я говорил более доступно для слушателей, и проповедь моя о слове Божием всеми слушалась уже без возражений. К концу же моей Кнегорской жизни черемисы-язычники, особенно женский пол и дети, изредка стали посещать Синерский храм (выстроенный по моей инициативе в 1892–1893 годах на средства Петергофского купца Г.), где с церковной кафедры говорил я проповедь на черемисском языке, а ученики кое-что пели на клиросе. Были и единичные крещения черемис.

* * *

Черемисы Синерского прихода (Мултань, Большая и Нижняя Кни и Кнегоры) находятся под сильным влиянием татар. Они прекрасно знают религиозные обряды магометан, владеют татарским языком, как своим, но от перехода в магометанство удерживает их только язычество. Если они сознают ложность язычества, или не будут удовлетворяться в своём религиозном чувстве, – ранее проникновения в их сердца света Христова, то они очень легко могут принять магометанство. Поэтому здесь проповедь Евангелия должна быть очень умелая, должна вестись умелыми и опытными проповедниками, знающими не только мировоззрение и язык этих черемис, но и магометанское терние, посеянное в сердца их.

Налётные миссионеры, не владея упомянутыми данными, не столько принесут пользы миссионерскому делу, сколько могут осложнить его ход.

* * *

В заметке г-жи Боровицкой есть явная ошибка: в Синерском приходе ни одного вотяка нет – одни черемисы и русские, по крайней мере лет 14 тому назад там вотяков не было.

В данной местности проповедь слова Божия должна быть на родном языке. Беседы по селениям должны сопровождаться пением молитв, службой всенощного бдения в школах, а летом на открытом месте, молебным пением на хлебных полях. Миссионеры укореняя христианские понятия в черемисах, должны стараться истребить в умах их, не столь языческий, сколь магометанский взгляд на веру.

* * *

В минувшем сентябре месяце, на палубе Кашинского парохода, заинтересовал меня очень оживлённый разговор кучи татар-магометан. Уловив из разговора фразу «кафр пут, амаз тутми», я присел неподалёку от них на скамейку и стал прислушиваться к разговору их. Разговаривали о бывшем священнике Громове и о других единичных случаях перехода в магометанство. Разговор их прекратился сетованием одного из них, по-видимому, знатока миссии среди инородцев, что ныне крещёных татар очень трудно совращать в магометанство, так как они, изучая закон Христовой веры на родном языке, прекрасно защищаются от магометанских пропагандистов. И черемисы означенных селений Синерского прихода, слушая проповедь Евангелия и богослужение на своём языке, постепенно будут отталкиваться от магометанского влияния и усвоять истину Христову.

* * *

Кончая свои воспоминания о Кнегорско-Книнских черемисах и мнение относительно местной миссии, не хотелось последнее никому навязывать и считать его авторитетом, так как в продолжении 14 лет, как я уехал из Кнегор, может быть, положение для миссионерства изменилось к лучшему. И дай Бог.

С. Макаровский.

Под таким заглавием в сентябрьской книге Сообщений Палестинского Общества явилась статья Архимандрита Ионы. В этой статье автор передаёт кратко историю страдальцев от турок христиан ставриотов и спафиотов⁸⁵, а кстати говорит и об общем современном положении христиан в Турции.

Особенно трогательна история ставриотов. Со времени завоевания Трапезунта Магометом II до 1600 года христиане анатолийского побережья Чёрного моря жили в мире со своими завоевателями. Но потом турки стали мучить христиан. Многие из них ушли в горы. Но и там их преследовали турки. Тогда жители Ставра решились наружно принять магометанство, оставаясь тайно христианами. И несмотря на все притеснения ставриоты во множестве остаются доселе христианами. Теперь их насчитывают до 30,000 человек, которые все говорят по-гречески, причём женщины не говорят по-турецки. Воспользовавшись свободами конституции турецкой, ставриоты объявили себя христианами, но из этого ничего не вышло, кроме их новых мучений, ибо конституционное право ещё не вошло в нравы турецких властей, а – фанатизм турок остаётся прежний. Посему, как ставриотам, так и спафиотам остаётся держаться христианства втайне.

Однако, о. Иона надеется, что фанатизм турецкий скоро рушится и тогда многие тысячи христиан объявятся. Он, между прочим, передаёт, что в Константинополе нередки случаи, когда греческих священников зовут служить в потаённые места, закрывая священникам глаза, чтобы они не могли знать и указать потаённых христиан. Сообщает он ещё и о том, что на так называемых младотурков надежда плохая, ибо они заражены масонством, которое не лучше, а хуже самого истового ислама.

Итак, с одной стороны, будто блестят надежды на светлое будущее тайных христиан и героев веры истинной, а с другой стороны, они заволакиваются современными туманами, которые только Солнце Правды может разогнать и вывести Своих героев на свет Божий.

А. Н.

III глава.

(Окончание ⁸⁶).

VII. Религиозные обычаи ислама, взятые от евреев. Мы видели, что соблюдение поста Рамазан заимствовано у сабеян. а не у евреев; однако одно обстоятельство несомненно происходит от последних, а именно касающееся еды и пития в ночь, в течение этого месяца. Мы читаем в Суре 2, 183:

«Ешьте, пейте дотоле, покуда вам нельзя будет различить белую нить от чёрной нити. От зари же и до ночи исполняйте пост».

И в одной еврейской книге (Мишна Берахот) мы находим, изложенным аналогичным образом, что «начало дня есть то время, когда только и можно отличить синюю нить от белой нити» – здесь наблюдается поразительное совпадение.

Затем, мусульмане всех стран, в назначенное для их пяти молений время, где бы им тогда не случилось быть, безразлично в доме ли, или на улице, совершают свои молитвы на этом самом месте, – особенно там, где проходят люди. Это странное обыкновение исключительно присущее им и не было бы благопристойным ни в какой другой религии. Но во дни Мухаммеда в Аравии были евреи, которые держались такого обычая, так как многие из них происходили от фарисеев, о которых наш Спаситель говорил, что они: «любят в синагогах и на углах улиц останавливаясь молиться, чтобы показаться пред людьми» (Мф. 6:5). На этом основании и вследствие взгляда на евреев, как на людей Писания и Детей праотца Авраама, приверженцы Магомета смотрели и на такие их обыкновения, как происшедшие от Авраама и потому приняли их и продолжают и до настоящего дня, – как мы видели, совершенно неизменными, хотя они более и не соблюдаются самими евреями.

Не кажется ли странным читателю, что хотя Коран повторно обозначает наше св. Писание как Слово Божие, из него взята всего одна цитата: Сура 21, 105. «После Закона в Псалтире Мы написали, что землю примут в наследие праведные рабы Мои»; это очевидная ссылка на Псалом 36:11 – «а кроткие наследуют землю»...

Всякий мусульманин думает, что Коран был на небесной скрижали (Ляух) до сотворения мира, как отмечено в одном месте Корана (Сура 85, 21. 22), которое мы уже приводили: – «Это учение есть славный Коран на хранимой скрижали». И вот, прежде чем сказать что-либо об этой скрижали, можно спросить, существовала ли уже на свете книга Псалмов до Корана, или нет? Мы привели выше стих, в котором дано откровение о наследии, даруемом Господом рабам Его, упомянутое в Псалмах до того, как было получено откровение Корана. Коран даёт цитату из Псалмов: не ясно ли поэтому, что Псалмы были до Корана? Как же мог Коран, так поздно появившийся на свет, быть помещён на хранимой скрижали до сотворения мира?

Посмотрим же теперь, что нам сообщает предание об этой скрижали:

Говорят, что престол сделан из единой жемчужины, как и хранимая скрижаль, высота которой 700 лет пути, ширина же 300. Кругом она разукрашена рубинами. Бог повелел, чтобы на ней было написано то, что Он совершил при сотворении мира и далее до дня судного: – «Во имя Бога, милостивого, милосердого: Я Господь и нет другого, кроме Меня. Того, кто принимает Мои повеления, терпеливо несёт Мои наказания и благодарит за Мои милости, Я напишу и поставлю с праведными: а тот, кто не принимает Моих повелений, да изыдет он из-под небес Моих», и т. д.⁸⁷

Источник этого рассказа может быть найден в еврейских книгах, но мусульманами он значительно преувеличен. Мы находим в Торе, что, когда Бог захотел вручить Свои 10 Заповедей, Он обратился следующим образом к Моисею, который сам дал описание этого во Второзаконии (Втор. 10:1–5).

«В то время сказал мне Господь; вытеши себе две скрижали каменные, подобные первым, и взойди ко Мне на гору, и сделай себе деревянный ковчег: и Я напишу на скрижалях те слова, которые были на прежних скрижалях, которые ты разбил; и положи их в ковчег. И сделал я ковчег из дерева ситтим⁸⁸, и вытесал две каменные скрижали, как прежние и пошёл на гору; и две сии скрижали были в руках моих. И написал Он на скрижалях, как написано было прежде, те десять слов, которые изрёк вам Господь на горе из среды огня в день собрания, и отдал их Господь мне. И обратился я, и сошёл с горы, и положил скрижали в ковчег, который я сделал, чтоб они там были, как повелел мне Господь».

Также и в других местах Писания говорится, что обе скрижали: хранились в ковчеге завета, сделанном Моисеем по повелению Божию⁸⁹. Но с течением времени евреи вообразили, что все книги Ветхого Завета и даже и самый Талмуд были вложены в ковчег на скрижалях. Услышав это о еврейском законе и писаниях, Магомет вообразил тоже самое и о своих собственных и сказал (как мы уже видели выше), что и Коран был записан на хранимой скрижали: а его последователи, не понимая о какой небесной скрижали он говорил, раздули всё это в тот рассказ, который передан нами.

Последующее принадлежит одному еврейскому писателю Рабби Симеону.

«Что это такое, что написано, что сказал Господь Моисею «взойди ко Мне на гору и будь там и дам тебе скрижали каменные и закон, и заповеди, которые Я написал для научения их? (Исход 24:12). Скрижали – это десять заповедей: это Тора – закон, который читается; и заповеди тоже обозначают Мишну; и «то, что Я написал» означает пророков и священные писания: и «для научения их» – указывает на Гемару⁹⁰. А отсюда мы узнаем, что все они были вручены Моисею на горе Синай».

Никакой образованный мусульманин не поверил бы и одной минуты всей этой глупой истории, зная, что Мишна была написана не ранее, как около 220 года христианского летосчисления; Гемара Иерусалима в 430 году: а Гемара Вавилона около 530 года. Но невежественные мусульмане, поверив всему этому, причислили к прочему и свой собственный Коран, откуда и произошла вся эта несчастная выдумка. Можно добавить, что и сами евреи считают свои скрижали происшедшими вне всякого времени и говорят, что они были созданы «при сотворении мира, при закате солнца до шаббата»⁹¹.

Гора Каф. Источник мусульманских рассказов об этой горе очевидно проистекает от евреев. Вот как гласит мусульманское предание:⁹²

Бог Всемогущий образовал великую гору из зелёного хризолита, – отсюда зеленоватость неба – и она называется гора Каф; ею окружил всю землю, и вот чем клялся Всемогущий и назвал её Каф (см. Сура 50, 1). И далее:

Однажды Абдаллах вопрошал Пророка о том, что образовало высшую точку земли. – «Гора Каф», сказал он. «А из чего же сделана гора Каф? » – «Из зелёного изумруда, последовал ответ; – и вот отсюда зеленоватость неба». – «Ты сказал истину, о Пророк; а какова же высота горы Каф»? «Путь в пятьсот лет». – «А какова даль её окружности? » «Двух-тысячелетний путь».

Все эти своеобразные измышления основаны на еврейском писании, именуемом Хагига, где мы встречаемся со следующим толкованием на слово «тогу» в Быт. 1:2; «тогу есть зелёная черта (Кав или Каф), которая окружает весь мир, и отсюда происходит тьма». И вот приближённые Мухаммеда, услышав это объяснение слова Кав, и не понимая его значения, вообразили, что это должна быть гора, или цепь гор, окружающая мир и затемняющая его.

Из всего, что было сказано, читателю должно быть ясно, что еврейские писания и особенно фантастичные рассказы Талмуда образовали один из главных источников ислама. Далее мы должны обратить своё внимание на однородное влияние на ислам, произведённое религией христианской и в особенности теми пустыми россказнями, которые через свои измышлённые и нагромождённые сказки, во времена Мухаммеда, распространяли еретические секты.

О. Е.

III⁹³.

Три назревшие реформы.

I. Все миссионерские церкви очень бедны средствами. Некоторые из них, как например, Созоповская, не могут справиться даже со своими нуждами. Между тем все они обложены 25% сбором: Улапинская и Мыютинская церкви в пользу духовно-учебных заведений епархии, а остальные на усиление средств содержания школ миссии.

Но при этом много местных нужд по станам остаётся неудовлетворёнными. Например, во всех станах миссии общая нужда, на удовлетворение которой специальных средств от миссии не полагается, а именно – отсутствие в станах библиотек, или крайняя скудость имеющихся. Члены миссии, в особенности низшие, по своей бедности не в состоянии приобретать материалов для чтения и саморазвития, а потребность чтения возрастает также и в прихожанах. Итак, было бы более целесообразным не брать с миссионерских церквей средств с тем, чтобы последние шли на удовлетворение местных нужд, так, например, на образование библиотек при церквах, как того безотложно требует возрастание духовных и умственных запросов причта и прихожан. Затем, если есть где излишек средств, он может быть употреблён на помощь бедным или на устройство новых школ. Остающиеся свободными миссионерские средства всегда могут быть с пользой употреблены, в том или другом месте. Не следовало бы обременять миссионерские церкви также разными частными сборами, – подписными и сборными листами, значения которых новокрещённые ещё не понимают. Вообще, миссионерские церкви, пока они ещё остаются в заведывании миссии, должны быть освобождены от всяких поборов на посторонние нужды, тем более, что вследствие бедности и малого сознания прихожанами своей обязанности содержать церковь и исправлять школьные здания и причтовые помещения, эти нужды приходится покрывать из церковных средств. На таком именно основании консистория освободила от подобных сборов церковь Черно-Ануйскую, а по примеру последней и прочие церкви должны быть освобождены от взносов на епархиальные нужды.

II. Хотелось бы здесь сказать несколько слов и о деятельности, – насколько трудной, настолько же и полезной для миссии. Деятельность эта – врачебная. Хотя, по существу, вечное неизмеримо важнее временного и духовное вещественного, но таково могущество вещества, окружающего и заполняющего всюду наше временное существование, что первейшей потребностью каждого из нас является удовлетворение нужд временных, телесных. Поэтому, врачевание, от телесных болезней по необходимости должно быть близко тому, кто занят врачеванием духовным.

Человек, которому чувство человеколюбия и сострадания чуждо, никогда, наверное, не согласится быть миссионером. И тот, кто сделался таковым, кто в своём служении руководится чувством сострадания к погибающим душой для вечной жизни, таковому в равной степени свойственно сострадать и страждущим во временной жизни, телесно, и стремиться помочь им.

Поэтому, некоторые из миссионеров по необходимости занимаются лечением болезней простыми домашними средствами, или по лечебникам. Но дело это в руках тех, в чьих оно должно бы быть необходимейшим и могущественнейшим пособием в деле завоевания сердец человеческих, развито плохо и ещё первобытно.

Занимающиеся из нас лечением, не получив специального медицинского образования, бродят как в потёмках – на ощупь, по лечебникам. Только многолетняя практика даёт возможность более или менее свободно и с пользой оказывать эту помощь. Между тем, если бы врачебное дело в миссии было организовано должным образом, если бы хотя теперь дали нам возможность теоретически и практически ознакомиться в пределах возможности с этой отраслью, то куда бы плодотворнее было наше служение! Но как помочь миссионерам ознакомиться с медициной? Вопрос этот насколько важный, настолько же и трудный. Попытаемся указать кажущиеся нам целесообразными способы решения его. Если бы у нас был свой миссионерский доктор, то он, объезжая станы и подавая помощь местным больным инородцам, давал бы советы и указания членам миссии и тем постепенно расширял бы круг их познаний и практики в этой области. Члены миссии, по желанию, могли бы приезжать на месяц на два, куда-нибудь во врачебный пункт, например в Бийск и здесь, при больницах, наглядно и практически ознакамливались бы с тем, что теоретически узнавали бы из Книг по указаниям доктора.

На съезде о.о. миссионеров юго-западного Алтая, созванном Преосвященным начальником миссии, по настоянию автора настоящих записок, для обсуждения мер к ограждению новокрещённых, от увлечения идеей напряжённого ожидания калмыками легендарного царя – Ойрота и движения их в сторону ламаизма, было, между прочим, постановлено, по предложению того же автора, просить начальство миссии учредить медицинские курсы, для ознакомления членов миссии с медициной. Но увы, это заявление миссионеров осталось без последствий, хотя это и есть, сознанное самими миссионерами и ими испрашиваемое, удовлетворение одной из насущнейших нужд миссионерского дела.

Наилучший способ решения вопроса мы хотели бы видеть во введении в курс катехизаторского училища преподавания медицины в объёме курса фельдшерских школ, хотя бы с некоторыми сокращениями объёма или количества других предметов. Но нельзя этого сделать без радикальной реформы катехизаторского училища, несоответствие которого его задачам сознаётся всеми в миссии, и высшими, и низшими. Есть и ещё повод в необходимости серьёзнее заняться медициной членам миссии. Язычники, вследствие последнего движения (речь идёт о так называемом Чет-Чолпановском религиозном движении в среде алтайских калмыков с 1904 г.), поотставши от камлания, начали, по-видимому, понимать пользу лечения. Это видно из того, что к нам приезжали калмыки лечиться издалека.

В заключение коснёмся насущнейшей меры помощи тем из миссионеров, которые, приобретя навык, с пользой занимаются лечением, но испытывают большие затруднения в приготовлении более или менее сильнодействующих и сложных лекарств. Помощь эта – учреждение при центральном стане аптеки, которая по требованию миссионеров снабжала бы их готовыми медикаментами. Большую бы пользу принесла эта мера в развитии в руках миссионеров вспомогательного орудия проповеди, лечения больных.

III. В настоящее время трудности пастырского служения усугубляются «тяжкой повинностью века», (эта фраза принадлежит покойному блаженной памяти Высркопреосв. Владимиру, архиепископу Казанскому, первому епископу-начальнику Алтайской миссии), вести массу делопроизводства бумажного, формального, официального, – в составлении отчётов, писании и ведении различного рода метрических, исповедных, обыскных книг, журналов, ведомостей, таблиц, списков, путевых и не путевых журналов, исходящих, входящих, разных срочных и бессрочных сведений и представлений. Словом – шагни шаг и пиши... Иной раз столько накапливается этой пустой работы, что поневоле и с сердечной болью оставляешь и запускаешь живое дело, чтобы сидеть, не разгибая спины, над бумагами и убивать дорогое время. Но прискорбнее всего то, что бумажная деловитость в делах человеческих возымела такую силу, что имеет вредное отражение даже на самых понятиях людей о долге и даже на совести их... Так, например, исполнить какую-либо бумажную работу, отчётность, и представить её во время считается нередко такой высокой доблестью, что одна аккуратность в этом отношении ставится в образец и пример для подражания, поощряется и награждается... Напротив, нередко, тот, кто трудится в слове и учении, искренно и до самозабвения предан делу служения, но в увлечении этой живой работой имеет несчастье забывать и запускать бумажную сторону дела, – тот считается в числе худших, неисправных. Наконец есть люди, которые, исполнив своё дело на бумаге, в отчёте, этим удовлетворяются, успокаиваются, считая это чуть ли не сущностью дела, хотя бы в действительности дела их обстояли и не так благополучно... Всё это неестественно, всё это прискорбно, всё это требует того, чтобы дело не было приносимо в жертву безделью, живое – мёртвому, дух – букве, содержимое – форме, золото – мишуре. Опасность от этих бумажных кип для нас пастырей, служителей живого дела, кроме потери на них дорогого времени, заключается ещё в том, что ими может быть затемнена или скрыта искра Божия, как в нас самих, так и в других, искра, – которую мы, возгревая в себе, призваны зажечь и в других.

И это говорится не в отвержение бумажного делопроизводства, без которого обойтись нельзя, но в защиту живой пастырской работы от мертвящего формализма и бумажного столпотворения и его пустого шума, и звона...

В деятельности духовенства канцелярщина и формализм развились в высшей степени. Не отстаёт в этом отношении и миссия. У нас, в Алтайской миссии, в прежнее время старались всячески оградить миссию от влияния консистории и её бумажного перепроизводства. Так, например, известно, что Преосвященный Тобольский Афанасий запретил своей консистории непосредственно сноситься с основателем Алтайской миссии архимандритом Макарием. Канцелярская работа в миссии при первых начальниках велась только в центральном стане, – для того, чтобы миссионеры могли беспрепятственнее отдаваться делам своего служения.

В настоящее время совсем не то. Нас как бы спешат окунуть во все подробности, во все частности и тонкости бумажного делоразведения.

О всяком пустяке нужно писать формально: иногда велят об одном и том же деле одному и тому же лицу, писать, по два рапорта зараз... Разные поборы, взносы, проценты и вычеты из церковных и собственных малых средств миссионеров на различные нужды епархии, с придумыванием подобных же взносов и своих местных – всё это отягощает миссионеров не менее, чем епархиальное духовенство. Вообще, сокращение канцелярского бумажного делопроизводства в миссии крайне необходимо.

Свящ. Стефан Борисов.

Вышли из печати:

Издания Крещёно-Татарского Скита.

1.      Таинственное толкование на литургию –Блаженнейшего Симеона, Митрополита Солунского. Цена 10 коп.

2.      Шесть выпусков Училища Благочестия. Цена книжки 10 коп.

В книжке от 60 до 80 страниц нравоучительных рассказов из житий святых. Это издание необходимо для крещёно-татарских приходов.