№ 12. Сотрудник Братства св. Гурия. 21 февраля 1910 года

Во имя Отца и Сына и Св. Духа.

Св. Церковь, братия, вступает в неделю о Страшном Суде Христовом, и сегодня мы слышим евангельское повествование о том, как Господь описывает картину Страшного Суда. Вы её, конечно, знаете, и я не буду о ней распространяться. Я хочу только объяснить, что Господь хотел подразумевать, указывая нам на день Страшного Суда, я хочу обратить ваше внимание на то, какое чудо мы можем видеть на одной странице евангельского рассказа; истинно, тут всё направлено к тому, чтобы можно было вразумить каждого, читающего эти строки; они удовлетворяют и ребёнка и старца, удовлетворяют философа и простеца. Сегодня простец, читая это евангелие, может безгранично радоваться и будет счастлив; а в то же время мудрец мира сего может глубоко задуматься на этой одной только странице Евангелия. Сегодня неделя назидания, неделя Страшного Суда.

Но вот представьте себе, братия, что в отдалённом монастыре сидит в своей келии старец. Он всю свою жизнь посвятил Господу, служил Ему и у него нет никаких привязанностей земных. Всё, чем он живёт, всё это на небе. И вот, читая это евангелие, его природа, или, вернее, его сердце – недоумевает... О Страшном Суде?.. Нет! Это же мой любимый образ, моё любимое слово Господа, да, это вожделенный мой день!

И этот старец, вместе с апостолом любви, Иоанном Богословом, скажет о дне Страшного Суда, не как о дне страшном, а как о любимом, о желанном дне! Он скажет: „Ей Господи Иисусе! Гряди скоро»... Для такого человека нет Страшного Суда, он давно возлюбил этот день и радостно ждёт его, как конец всякой неправды, как уничтожение всякого зла.

Таков есть чистый ум... Наша природа, братия, испорчена; мы ещё не возлюбили последнего дня, – дня торжества правды Христовой. Мы ещё не возлюбили всецело Господа, мы очень грешные ещё, для нас Страшный Суд действительно день страшный. Но, однако, почему, братия? – Да по очень немногому.

Вот об этом немногом я и хочу вам сказать. Наш разум много спрашивает, многого требует разум, но сердце за нашим рассудком не поспевает и потому в нашей жизни являются неисчислимые праздные вопросы, которые заполняют наше время, волнуют нас и мучат, но не вызываются сердечными потребностями и нашему спасению не служат. Вот для нас-то грешных и неосмысленных сердцем, слово о Страшном Суде и очень назидательно. Посмотрим же теперь, чему нас учит сегодняшнее евангелие. Оно говорит о последнем дне истории, о последнем часе нашей жизни. Оно говорит, что в жизни сей есть глубочайший смысл, и только грешный ум наш может лишить её этого смысла! Евангелие всегда учит, что есть великий смысл в истории человечества, и что этой историей управляет великий Разум и великая Воля: Господь сегодня говорит нам, что род человеческий будет отдавать отчёт в каждом деле и слове.

Спросится с каждого, был ли он любящим, утолял ли жаждущих и алчущих, посещал ли больных, умалял ли вообще скорби людей? И если он не восскорбел к человечеству, если он не воспитал своё сердце соответственно нравственному закону мира, то он не исполнил своего назначения и будет, по слову Спасителя, отверженным в наследовании Царства Небесного.

И теперь, что же от нас требует Евангелие? Сказать это может каждый: в школе ещё мы слышали, что за всякое слово праздное и легкомысленное воздадим ответ на Страшном Суде Христовом. Что же, значит, требует Господь? Постоянного отчёта внутреннего в своих мыслях и чувствах. Господь прежде всего требует от нас благоразумия и осторожности, и в делах, и в словах, и в каждом сердечном движении. А если не прислушаемся мы к слову назидания, не оставим своего легкомыслия, Господь предупреждает нас, что тогда мы будем в числе отверженных, в числе таких, для которых наступит вечный, нескончаемый суд их совести, которым уготовано вечное мучение.

Итак, нужно благоразумие, а оно непременно научит нас любить людей, ибо без любви нет смысла жизни каждого отдельного человека и смысла жизни мира, и этот смысл заключён в сознательной мировой воле – любовью достигнуть возраста Христова! Постараемся же отвергнуть от себя всё, что мешает правильной, разумной нашей сердечной жизни, чтобы оправдать свои задачи и своё существование. И вот, если мы удалим все препятствия, то сердце наше озарится радостью вечной жизни, как сердце старца, которому не страшен Суд Христов. Что же нам надобно делать ближайшим образом? Надобно, мои дорогие, направить силы на укрепление своей благой воли, надобно напряжение своей духовной жизни, постоянная борьба с собой. Мы должны остерегаться всякого слова праздного, мы должны мало по малу победить в себе привычное зло, испытывать себя, разумно и вдумчиво относиться ко всему и научиться исполнять очищенным любовью сердцем всё то, что требует от нас ныне чтённое Евангелие.

Братия, возлюбим друг друга, чтобы спастись; не исключим из этой любви никого, чтобы это пятно не помешало вечному блаженству.

Аминь.

Епископ Андрей.

Под таким заглавием стали выходить страницы газеты „Новая Русь“. Там помещаются и разные известия, но всё же идеи мира мусульманского премируют. Кажется за всё время особенно интересным был № 35 от 5 февраля. Здесь дан рисунок Корана 3 Халифа Османа, за чтением которого он был убит. И потому Коран этот обрызган его кровью. Он взят был русскими при завоевании Самарканда и положен в Императорскую публичную библиотеку в Петербурге. Нередко магометане туда являются для выражения своих чувств. Посему означенная газета проектирует изъять из библиотеки этот Коран и положить его в новую магометанскую мечеть в Петербурге. Но разве когда трофеи отдавались народами, которые ещё не побеждены и не лишены своих прав на свои предметы владения? Интересна в этом № и статья Саид-Кумухского, под заглавием: „Ислам и мусульмане России».

Между прочим здесь говорится: „Неужели те устарелые преграды средневековых измышлений папских проповедников, тёмные летописные басни времён Св. Владимира и до сих пор бережно хранятся в тайниках русской души?.. Не мудрено, что сотрясения от бурного перелома в самой столице Халифа передадутся, подобно электрическому току по цепи звеньев, всему мусульманскому миру. Не говоря о зарубежных государствах и народах Ислама, мы констатируем факт очень заметно оживлённого брожения в умах многочисленных мусульман России. Но пока идёт глухая борьба мнений только в низах, на периферии народного организма, и нет сомнения, что скоро мы будем свидетелями того, как эта борьба выльется в определённый поток, который снесёт все преграды религиозного наноса, созданного фанатиками различных эпох». Чтый, да разумеет, что всё сие означает.

А. Н.

(В виду приближения Недели Православия).

Скоро наступает великий в церковной жизни день Торжества Православия. Всякий христианин православный в этот великий день особенно должен проникнуться сознанием долга по отношению к тому святому обществу, которое называется святой Церковью.

Святая Церковь! И мы – сыны святой Церкви! При всех грехах своих мы – члены того общества, Глава которого – Сам Христос!

Какой честью мы почтены, какой славы мы удостоены! Через святую православную Церковь мы – сограждане святым и свои – Богу. И мы должны всегда носить в сердце своём эту радость общения церковного, сознания всей высоты своего звания.

Тем более это чувство радости и одушевления и благодарности Богу должно посетить всякого православного христианина в святой день торжества православия, когда вся Церковь едиными усты и единым сердцем прославляет Единого Подателя всех благ – Господа и во всеуслышание исповедает свой „Символ веры"…

Во всеуслышание? И слышат действительно все?

Да, православные христиане все, а сколько тысяч и миллионов людей не слышат о Христе? Сколько душ, искупленных пречистой Кровью Христовой, остаются в неведении этого учения? И среди них не славится имя Божие, среди них не живёт, не известно имя Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа.

Разве это не горько для тех, кому это Имя дорого? И разве мало таких христиан, сердце которых горит ревностью и готовностью служить св. Церкви? И при всём том они не в состоянии трудиться во славу Божию и на пользу св. Церкви.

К ним-то и обращаю сейчас своё настоящее послание.

– В великий день Торжества Православия пусть они послужат св. Церкви и делу св. миссии от имений своих, от избытка своего.

Ведь и в Казанской епархии ещё живут язычники. Их более 10.000 человек. Для них нужно печатать книжки, нужно приобретать Евангелие для бесплатной раздачи, нужно строить школы...

Помогите, возлюбленная братия моя о Христе! Послужите, в этот день чем кто может, помогите святой православной миссии.

И вы, пастыри, не забудьте этого дня своим словом назидания, чтобы в этот день никто из паствы Казанской не забыл общего церковного дела, святого дела нашего молитвенника и покровителя, святителя Гурия.

Потрудитесь же, братия! Помогите!

Епископ Андрей.

1. Шариат и адат: татары и киргизы

Представители одной части киргиз-кайсацкого народа просят об оставлении в силе суда по „адату», но с подчинением его Министерству Юстиции и с постановкой его на более современных началах, сообразованною с понятиями и условиями киргизского быта. Другая часть населения желала бы перейти от народного суда с биями⁴¹ к третейскому суду с выбором судей тяжущимися сторонами. Но более значительная часть населения, особенно подвергнувшаяся влиянию татаризма, заявила о предпочтении ими писанного закона – „шариата», которому и желала бы подчинить дела о „хуне“, бракоразводные, тяжебные, о калыме, наследстве и др.

По словам представителей этой части населения, народный суд руководствуется устаревшим обычным правом, не удовлетворяющим более требованиям правосудия. Обычное право вырабатывалось в течении многих столетий; при устной передаче оно представляет обширное поле для юристов – кривотолков. Отсюда возникает, как бы сама собой, необходимость перейти к писанному закону – „шариату», а следовательно, перейти от народного судьи к казию⁴², совмещающему в своих право-обязанностях элементы духовной и гражданской власти.

Здесь необходимо принять во внимание, что Коран, а за ним и шариат, не различают греха от преступления, и поэтому карательные законы мусульманства преследуют в одном и том же порядке как нарушение поста, так и воровство или убийство, но только с применением различных степеней наказания. По мусульманскому мировоззрению шариат, как законодательный кодекс, предусматривает и регламентирует все явления человеческой жизни и подчиняет их своим велениям, как бы исходящим из божественных законов.

Ввиду такой неразрывной связи элементов духовных и гражданских, русской государств, власти обязательно нужно вникнуть в какой мере замена адата – шариатом отвечает государственным правовым порядкам и духовным требованиям самого народа.

Значение этого вопроса может быть измерено количеством киргиз-кайсацкого населения, показанным по всеобщей переписи 1897 г. в числе 4.084.139 душ. К этой цифре, однако, не лишне прибавить 300–400 тысяч душ, скрытых юртовладельцами, опасавшимися подвести, благодаря статистике, своих взрослых сыновей под воинскую повинность. Вообще, для дальнейших выводов цифра в мил. душ киргизского населения не должна казаться преувеличенной.

Почему же столь сильное племя, превосходящее численностью каждое из прочих мусульманских племён, не исключая и татар (3,7 мил. д.), сохранило до нашего времени суд по адату, тогда как строгие мусульмане, признавая шариат судебным уставом, опирающимся на божественное откровение, относятся к адату как к судебнику низшей расы? На этот вопрос ответ могут дать одни лишь исторические указания.

В Среднюю Азию и именно в нынешние русские области ислам внесён арабами, пришедшими сюда под начальством близкого родственника пророка, пользовавшегося легендарною известностью. Стоя во главе многих восточных таборов, он присоединил к исламу всё население Трансоксании⁴³, но смерть в одной из битв с христианами (56 г. гиджры) прервала его дальнейшее шествие под знаменем ислама. Его воинственные арабы остановились перед нынешней рекой Сыр-Дарьёй; поэтому вся северная степь, населённая киргиз-кайсаками, не приняла ни Корана, ни шариата и осталась при обычном праве и народном суде, равно как и при исповедании культа, именовавшегося не в очень отдалённое время „чёрной верой».

В настоящее время киргиз-кайсаки считают чуть не оскорблением их национального чувства указания на исповедание их предками культа шаманизма. Татарская пресса прилагает особые старания к тому, чтобы киргиз-кайсаки признавали себя издревле мусульманами и требовали, поэтому, замены адата – шариатом, что включило бы их уже на вечные времена в семью строгих мусульман. Проводниками этой идеи являются муллы-татары, торговцы-татары и ученики татарских школ, просвещающие в течение летних каникул наивное юношество кочевого мира. Прививка этой идеи идёт с наглядным успехом, окрыляющим все 14 мил. исповедников мусульманского культа надеждой на сильно сплочённое ядро мусульманской, а вернее татарской в России политической партии.

Вл. Черевансний.

За последние 4 года у Казанских татар явилось непреодолимое стремление к обставлению своих школ (мектебов и медресе) на европейский лад, но с обязательным преподаванием в них предметов не на русском языке, а на татарском. Такой постановкой дела Казанские татары, по выражению некоторых лиц из их же собственной среды, желают „обновить и укрепить жизнь российских мусульман при помощи европейской науки“. К обособлению своей школы от школы русской и к совершенному изъятию её из ведения Правительства татары стремятся очевидно на основании постановлений III Всероссийского мусульманского съезда в Н.-Новгороде, состоявшегося 16–21 августа 1906 г. Этим-то, кажется, и надо объяснить необыкновенное усиление издательской деятельности мусульман, далеко оставившей за собой таковую-же деятельность русских педагогов и русских миссионеров. В то время, как русский миссионер или педагог зачастую не знают по своему предмету изданий, выходящих даже в соседней губернии, любой татарин-мусульманин, так или иначе причастный к книжному делу, скажет вам, где что издаётся или готовится к изданию, где предполагается или уже состоялось открытие мечети, школы, библиотеки, приюта, или общества для мусульман, и т. д. Одним словом, у татар-мусульман замечается всюду живой интерес к науке и жизни, как к делу общему и полезному. В то время, как русские публицисты и русские деятели занимаются по большей части взаимными разоблачениями и перебранками, чтобы уронить друг друга в глазах читающей публики, – мусульманские газеты стойко и прямо ведут своё дело к цели, к цели объединения всех мусульман на почве религии, а в последнее время и на почве науки. Не будет большой ошибкой сказать, что „Тарджуман» И. Гаспринского и „Баяну ль-хакк» А. Сайдашева в деле объединения преуспеют несравненно больше, нежели 10–15 русских миссионеров друг про друга почти не знающих.

В журнале „Сотрудник Братства Св. Гурия“ мы намерены привести доказательства беспредельной любви татар к их национальной школе и их религии. Для начала укажем на некоторые новые татарские издания.

У татар по дешёвым ценам продаются уже учебники географии о всех частях света, вместе и порознь, с иллюстрациями и без оных. Само собой разумеется, что все эти учебники – на языке татарском, а не на русском. Хотя старики-татары и сторонятся этих учебников, как могущих повредить исламу, – однако „молодёжь» усиленно снабжает ими рынок.

В 1908 году братья Каримовы напечатали „мектеб атлас“ – „школьный атлас» в 16 стран, в 8 д. л., с объяснительным текстом на 8 стран. Несмотря на дороговизну издания, атлас в отдельной розничной продаже, без уступки, стоит только 17 коп. С особенной подробностью разработаны карты мусульманских стран: Балкан. полуострова, Малой Азии, Аравии и пр. Вслед за этим торгов. дом. „Идрисов, Галеев и К°“, выпустил отдельные карты по частям света, размером каждая по 15×20 вершк⁴⁴. и стоимостью в отдельной продаже по 35 коп. Карты печатаны в несколько красок и снабжены объяснениями на татарском языке. Честь и слава татарам, выпускающим такие изящные и дешёвые издания для своих школ! Ввиду небывалого спроса на эти карты готовится уже новый выпуск их.

С целью привлечения к картам и книгам внимания некоторые из них снабжаются даже картинами. Хотя европейцы и уверяют, будто религия запрещает мусульманам изображения лиц, и этого мнения держатся также татары-старики, однако можно указать не одну сотню мусульманских сочинений, в которых имеются изображения не только обезьян, сорок, военачальников и султанов, но и самого Мухаммеда; следовательно, жизнь выдвигает на сцену и то, что религия запрещает.

Из карт, снабжённых иллюстрациями, я на первом плане могу поставить дешёвую (в 20 коп.) карту Европы, размером в 8,5×13 вершк., напечатанную в Ростове на Дону, в типо-литографии З. Н. Гринберга, на счёт В. Надиева, Г. Ветвицкого и М. Гринберга, из которых первый известен и как издатель большего учебника географии на татарском языке. На полях карты имеются дорогие для всех мусульман по воспоминаниям, или по значению для ислама, изображения исторических и др. памятников, как то: вид Мекки, вид Медины, соборная мечеть в Каире, железно-дорожный мост в священной области Хиджаз, С.-Петербургская мечеть, Иерусалим, соборная мечеть в Аравии, Сююнбекина башня в Казани, мавзолей на могиле Бану Бегим, супруги шаха Джигана, в г. Агре (в Индии), соборная мечеть в Кордове, мечеть султана Хасана, дворец халифа Гаруну-р-рашида и мавзолей супруги его, могила Тамерлана и его родни. На этой-же карте имеются и сведения о татарах. Посмотрим, что это за сведения.

„Хотя Иван Грозный и истребил все татарские ханства, однако и сами ханы порядочно сослужили делу взаимного уничтожения. Иван Грозный, взявши в 1552 г. Казань, а в 1556 г. Ханскую Орду, истребил мечом всех, не принявших христианства больших и малых, мужчин и женщин, стариков и молодых, и пустил течь исламскую кровь, точно реку. Он рассеял особенно мещеряков тамбовских, темниковских и саратовских, но оставил на местах тех из них, которые приняли христианство и наградил одних княжеством, а других дворянством, а не принявших христианства сослал. Проживающие теперь в Уфимском крае Терегуловы, Еникеевы и некоторые знатные Оренбургские фамилии, суть мусульмане, которые, убоявшись дурного характера Ивана, побросали свои деньги и имения и выселились (из Казани). Проживающие в числе 15000, в губерниях Казанской, Симбирской, Вятской и Самарской, крещёные татары, а также находящиеся у трона князья Дашковы, Бахметевы, Тарховы и т. под. все суть потомки тех мусульман, которые приняли христианство из страха перед гневом Грозного».

„В 1789 г. 4 декабря по указу Императрицы Екатерины II, в присутствии Уфимского генерал-губернатора барона Игильстрома, в городе Уфе открыто духовное собрание. Первым муфтием в упомянутом собрании был один из учёных селения Султанаева Уфим. у. Ахунд Мухаммед-джян Хусейнов, а членами были из Казанского у. имам Абубекр Ибрагимов, из Арского у. имам Бикчендай Ибрагимов и из Мамадышского у., селения Урей, имам Абду-л-халик Агзамов».

„Судя по сообщению некоторых историков, в гор. Булгар, развалины которого в настоящее время находятся близ берега р. Камы, пожаловали двое достопочтенных особ и стали учить вере ислама тех татар, которые находились тогда в самом Булгаре и его окрестностях. Спустя немного времени татары, там находившиеся, просветились верою ислама. Впоследствии, благодаря усердию Булгарских татар, светом ислама осветилась вся Татария. Только просвещение верою ислама Сибирских татар и башкир Оренбургских и Уральских произошло благодаря Бухарским мусульманам, которые, приезжая к ним с торговой целью, сильно способствовали распространению среди них веры ислама».

Далее рассказывается с воодушевлением о том, как проливал кровь иноверцев Тамерлан, „последний по времени татарский царь (в Азии)».

Все эти сведения приводятся на школьной стенной карте для возбуждения в детях любви к вере ислама, любви к народам, его исповедывающим, и любви к восточным царям её защищавшим.

Казанец.

Если издающаяся в Бахчисарае г. Гаспринским газета „Тард-жуман“ в смысле объединения российских мусульман сыграла довольно значительную роль, то мусульманским благотворительным и просветительным обществам в этом отношении представляется ещё более широкое поле деятельности и, в особенности, ещё и потому, что эти общества не подлежат никакому контролю со стороны правительственной власти. Правда, согласно закону об обществах и союзах, о времени, месте и занятиях общих собраний правления, общества обязаны уведомлять заблаговременно, как членов попечительства, так и местное полицейское начальство. Но так как все дебаты и прения в названных обществах происходят на татарском языке, а чины полиции татарский язык не знают и знать не обязаны, то это требование является мёртвой буквой закона.

И хотя по местам и сильна ещё партия старого направления, восстающая как против нового течения среди мусульман, так и против возникающих культурно-просветительных и благотворительных татарских обществ, в конце концов она остаётся побеждённой, главным образом – потому, что Оренбургское магометанское духовное собрание отстаивает печатно необходимость и полезность учреждения названных обществ.

В этом мы находим подтверждение в № 38 официального органа магометанского оренбургского духовного собрания „Маглюмат» от 25 сентября 1909 года, в коем на странице 934 неофициального отдела помещена статья некоего имама хатыба Мухаммеда Карима Абидуллина в защиту мусульманских благотворительных и просветительных обществ. Начинается эта статья обычным восхвалением Бога. „Во имя Бога Милосердого и Милостивого. Слава Богу, владетелю (двух) миров», а затем... „Мусульмане, подданные великого Русского государства, говорится в этой статье, стали повсеместно учреждать мусульманские благотворительные общества и в некоторых местностях эти общества стали проявлять уже осязательную пользу». „Эти благотворительные общества», пишет далее имам хатыб, „появились не впервые среди русских мусульман, они издавна существовали в Истамбуле, Медине, Бейруте, Мекке и имели своей задачей помощь бедным и воспитание мусульманского юношества в мектебах и медресе».

„К сожалению, большая часть мусульман, составляющих мусульманскую нацию, живёт в степях и деревнях и думает, что от этих обществ нет никакой пользы и, так как они существуют среди русских и других прогрессивных наций, смотрят на них как на ересь и не видят в них никакой пользы. Так вот какой страх и отвращение мы вселяем (в народ) по отношению к этим полезным обществам, имеющим прямое отношение ко всем мусульманам. Эти однако общества не суть „харам» (мусульманским законом запрещённые) и не представляют собой никакой ереси, но наоборот составляют богоугодное дело, заповеданное самим посланником Божиим (Мухаммедом).“

Далее автор этой статьи в подтверждение своей мысли указывает на то, что такие общества начали возникать ещё в первые века ислама. Так хазрет Халиф-Омар, да будет им доволен Господь, для воспитания бедных нуждающихся строил особые помещения, расходуя на это деньги из государственного казначейства.

„Таких примеров, продолжает автор этой статьи, в жизни ислама не мало, и если мы об них будем упоминать, то мы только выполним свой долг по отношению нашей нации... В настоящее время мощная мусульманская нация пробуждается, а поэтому среди нас русских мусульман должны быть люди цивилизованные, писатели, мударрисы и т. д. В какое мусульманское государство мы не обратим свои взоры, всюду мы увидим, что духовенство стоит во главе прогрессивного движения, и даже низвержение с престола бывшего султана Абдул-Гамида последовало после фетвы шейх уль-ислама. Если мы будем придавать значение делам, для которых требуется единение и согласие, то, вне всякого сомнения, нация впоследствии оценит нас“.

Статья эта, конечно, написана для мусульманского духовенства, с целью воздействия на него в желательном для Оренбургского магометанского духовного собрания духе. Написана она очень тонко и осторожно, но тем не менее даёт нам ценные сведения относительно солидарности магометанского духовного управления с передовыми деятелями и вожаками мусульманского движения во взглядах на мероприятия к объединению мусульманских народностей и оживлению духа религии ислама, согласно современным требованиям культуры и прогресса.

Если эта мысль не проявлена открыто в приведённой мною выше статье, то уже совершенно ясно и определённо она высказана в другой статье известного татарского деятеля Абдул-Рашида Ибрагимова, помещённой в выпуске 21-м журнала „Мират“ зеркало. (Казанское издание, напечатанное в типографии „Баян уль-Хакк“ в октябре месяце 1908 года). В статье, озаглавленной „Зякат⁴⁵ и благотворительные общества», Абдул-Рашид Ибрагимов, касательно целей благотворительных обществ, говорит следующее: „во всяком деле должны быть точно определены основные стремления, а последние у мусульман заключаются в том, чтобы охранить единственно правильную религию ислам, а потому и необходимо, чтобы благотворительные общества были организуемы сообразно с этими стремлениями.

Необходимо точно установить, продолжает Абдул-Рашид Ибрагимов, – чтобы деньги мусульманских благотворительных обществ расходовались сообразно с нуждами мусульман, а потому в правления мусульманских благотворительных обществ должны выбираться лица стойкие в своих религиозных воззрениях и вполне убеждённые».

* * *

Один из наиболее важных вопросов современной жизни, – это забота о том, чтобы предохранить простой наш народ от развращения, которое так коснулось нашего „третьего сословия» и вообще всей нашей полу-интеллигенции. Полное отсутствие серьёзного взгляда на жизнь, отсутствие даже намёка на общее мировоззрение, жалкие обрывки маленьких знаний, – вот что характеризует нашу среднюю интеллигенцию. И от всего этого нужно предохранить наш народ. Ему необходимо дать мировоззрение хотя, небольшое, но строго определённое и всецело соответствующее религиозным потребностям его души. Нужно дать ему в школе такое воспитание, чтобы его жизнь душевная была цельная, радостная, нелицемерно любящая Бога и почитающая святую Церковь. А знания, особенно знания, сообщаемые народной школой, должны соответствовать такому воспитанию. К этому способна в некоторой степени школа церковно-приходская и совсем не приспособлена школа земская.

Нисколько не виню в том земство. Но уж „обстоятельства» таковы, – таковы „направления» нынешние чтоб земской школе дети не только не видят ничего, их воспитывающего, не видят, ни уважения к религии, ни искренности в отношении к церкви... а они видят большей частью только лицемерие. И это школьное лицемерие может совершенно развратить народ, может из детей сделать совершенных безбожников.

Особенно уродливо поставлено в настоящее время изучение молитв. Ученики знают молитвы – утренние, вечерние, пред обедом и после обеда. Знают и – никогда не читают! В земских же школах не читают молитв почти, так сказать, по принципу; мне некоторые учителя отвечали, что ученики не молятся потому, что „дома некогда», а в училище „молитва много времени отнимает». – Таким образом они воспитываются в атмосфере пренебрежения к молитве и к Церкви; в существе же дела – это атмосфера отпадения от Церкви. Вот каково воспитание будущего народного поколения. Что нашему отечеству готовит это воспитание? – Об этой тяжёлой будущности мы и не говорим; мы отмечаем только, что дети ныне находятся в полном недоумении, зачем их учат молитвам, если сами учители не молятся; зачем нужно знать молитвы, если не нужно молиться. – И эта бессмысленность обучения и это лицемерие, разумеется, детям не полезны и для них вовсе не назидательны.

Е. А.