Книга четвертая. От избрания Григория Великого до смерти Карла Великого (590–814 гг.)

Переход к средним векам – Григорий Великий – Состояние Италии – Положение церкви – Послание Григория – Беседы Григория Великого – Управление церковью – Спор с Иоанном Константинопольским – Маврикий и Фока – Труды Григория в пользу единения – Григорий и евреи – Григорий Великий и христианство в Англии – Миссионерская деятельность в Англии при Григории Великом – Августин и Британская церковь – Кончина Августина – Творения Григория Великого – Почтение Григория Великого к иконам и мощам – Смерть Григория Великого – Колумбан – Устав св. Колумбана – Последователь Колумбана Галл

Конец VI столетия можно считать предельной чертой между древней и средневековой церковной историей. Сцена интереса отселе меняется; восточные церкви, угнетаемые внешними бедствиями, будут лишь мало обращать на себя наше внимание, причем оно будет почти всецело занято странами Запада, о которых не говорилось ранее или говорилось лишь мало. Христианство, как мы увидим, в это время проникает в варварские племена, наводнившие собой Западную империю, принося им не только религиозную истину, но и элементы культуры и образования, приспособляясь к ним, преобразовывая их, и в свою очередь испытывая на себе их влияние. Как и раньше христианство подвергалось влиянию со стороны идей и обычаев его греческих и римских обращенцев, так теперь оно не мало терпело от варваров, хотя скорее от грубости их нравов и обычаев, чем от какого-нибудь заражения их древними религиями. Не смотря на это, и в течение этих самых мрачных веков, предстоящих нашему исследованию, мы можем видеть, как благодатное промышление Божье сохраняло сущность истины среди невежества и испорченности, давало людям возможность побеждать зло, которым они были окружены, и наполняло сердца народных масс ревностью не только о распространении видимых пределов царства Христова, но также и об укреплении силы веры в тех, которые уже считали себя членами этого царства.

Самым знаменитым представителем переходной эпохи от древнего периода к среднему был Григорий Великий. Он родился в Риме, около 540 года²³³²; род его был сенаторского сана и, по некоторым свидетельствам, принадлежал к великому Аникиеву дому²³³³; он был правнук папы, по имени Феликса, третьего или четвертого папы этого имени²³³⁴. Григорий поступил на гражданскую службу и достиг должности претора города; но будучи около 35 лет от роду, он оставил карьеру мирских отличий и употребил свое богатство на основание семи монастырей, из которых шесть были в Сицилии, и седьмой, посвященный им ап. Андрею, был в его родном доме на Целийском холме в Риме²³³⁵. В этом римском монастыре он поселился и сам, и предался строгой аскетической жизни, которую он настойчиво продолжал вести несмотря на частые и жестокие болезни, происходившие от его суровости. Около 577 года, он был рукоположен в диакона и назначен для отправления своей должности в одну из семи главных церквей города, и в 578 или следующем году он был отправлен Пелагием II, в качестве его представителя, ко двору Тиверия II, который недавно перед тем сделался, по смерти младшего Юстина, единодержавным императором²³³⁶. Самым значительным событием во время его пребывания в Константинополе был спор с патриархом Евтихием, державшимся мнения Оригена, что «духовное тело» святых, после воскресения будет неосязаемым и более тонким, чем ветер или воздух. Григорий, напротив, думал, согласно с учением, принятым Западной церковью на основании авторитета бл. Августина²³³⁷, что если бы тело было неосязаемым, то оно потеряло бы и свое тождество. Оно будет, говорил он, «осязаемым в действительности его природы, хотя и тонким по влиянию духовной благодати». Тиверий приказал сжечь книгу, в которой Евтихий высказывал свое мнение, и вскоре затем патриарх, на своем смертном одре (582 г.), признал себя сторонником противоположного взгляда, когда он, взяв его изможденную руку, воскликнул: «Я исповедую, что в этой плоти мы все воскреснем опять!»²³³⁸.

По возвращении своем в Рим²³³⁹, Григорий был избран аббатом своего монастыря, и также действовал в качестве церковного секретаря у Пелагия. По смерти этого папы, скончавшегося от язвы в январе 590 года, он был избран сенатом, духовенством и народом на вакантную кафедру. Он старался избегнуть этого возвышения различными способами, но письмо, в котором он упрашивал императора Маврикия не давать своего согласия на избрание, было открыто и задержано правителем Рима; особые чудеса не позволили ему скрыться, и не смотря на его неохоту, он, был посвящен в сентябре 590 года.

Положение, которого теперь достиг Григорий, было таким, которого он действительно мог устрашаться даже и по другим причинам, чем приписываемое ему одним древним жизнеописателем опасение: «дабы мирская слава, которую он раньше отверг от себя, не возвратилась к нему под видом церковного управления»²³⁴⁰. Он сравнивает свою церковь «с древним, разбитым бурей кораблем, в который со всех сторон проникает вода, так как балки его сгнили, расщеплены ежедневными бурями и грозят крушением»²³⁴¹. Север Италии был наводнен ломбардами, которые угрожали и другим провинциям. Отдаленное правительство Константинополя, вместо того, чтобы защищать своих италийских подданных, действовало только в качестве препятствия их усилиям для своей собственной защиты. Местные власти не имели ни мужества выступить на войну, ни мудрости для мирных переговоров; некоторые из них своими беспорядочными вымогательствами даже вынуждали свой народ содействовать интересам неприятеля²³⁴². Жители деревень были разорены войной, голодом и болезнями, причем стремление к безбрачию являлось новой причиной уменьшения населения. Во многих местах обезлюденная почва сделалась местом настоящей моровой язвы. Запасы хлеба, который сначала привозился из Сицилии для поддержания излишка населения, теперь делались необходимыми ввиду общей запущенности земледельческого хозяйства. Самый Рим, вдобавок к общим бедствиям страны, страдал от бурь и наводнений. Бедствия этого времени были так велики, что в религиозных умах невольно являлось убеждение, которое часто высказывал и Григорий, именно, что приблизился конец мира²³⁴³.

Не более утешительно было и состояние церковных дел. Церкви и монастыри были разрушены ломбардами; духовенство было малочисленно и недостаточно для пастырского руководства своими рассеянными паствами, и вообще, среди духовенства и иноков, смятения этого времени были причиной общего упадка нравственности и дисциплины. Грозные ломбарды были арианами; раскол, происшедший из-за вопроса касательно «трех глав», продолжал держать Истрию и другие провинции в отчуждении от Рима, и имел многих приверженцев в Галлии. В Галлии, также церковь страдала от крайней распущенности королей и знати, и от общего варварства как народа вообще, так и духовенства. Испания только что освободилась от арианства, но требовалось еще многое для завершения и укрепления этой победы. В Африке старая секта донатистов пользовалась случаем господствующих мнений для того, чтобы еще раз поднять свою голову и делать нападения на церковь. Восточные патриархаты раздираемы были несторианским и монофизитскими спорами; патриарх Антиохии лишен был сана, и епископ римский имел основание с чувством зависти смотреть на своего собрата и соперника в новой столице империи.

Собрание посланий Григория, доходящих почти до 850 числом, представляет замечательную картину его обширной и разнообразной деятельности. Значение их главным образом и состоит именно в этом, потому что хотя в них иногда рассматриваются и вопросы богословия и нравственности, однако же они не содержат таких обработанных рассуждений, которые встречаются в посланиях бл. Иеронима и Августина²³⁴⁴. У Григория не было ни времени ни наклонности для таких рассуждений; но его склонность к деловитости, его обширная, разнообразная и подробная наблюдательность, сочетание в нем настойчивости и ловкости в ведении дел, по истине изумительны. От рассуждений с патриархами, королями или императорами о высочайших предметах церкви или государства он переходит к непосредственному заведыванию какой-нибудь фермой, трактует о возвращении сбежавшей монахини или помощи какому-нибудь бедствующему просителю в каком-нибудь отдаленном округе его епархии. Он выступает как папа, как действительный государь. как епископ, как помещик. Он принимает меры для защиты своей страны, для обращения язычников, для подавления и примирения сектантов и раскольников; вводит дисциплину, заботится о вакантных диоцезах, объединяет кафедры, где бедность и безлюдье делали такое объединение полезным, руководит выбором епископов и наблюдает за исполнением ими своих обязанностей. Он ходатайствует перед великими мира сего в пользу тех, кто страдали от самоуправства их соподчиненных; выступает посредником в распрях между епископами и их духовенством, или духовенством и их мирянами; дает советы касательно земных дел церкви, и о таких предметах он пишет в духе бескорыстия и равенства, весьма непохожего на ту алчность, которая слишком часто проявлялась у епископов, когда дело шло о завещаниях или другой собственности. В этих посланиях к императорам, хотя тон их постоянно смиренный и покорный, он настойчиво стремится к своей цели, и противодействует всему, что кажется ему нарушением прав церкви.

Григорий вел самый простой монашеский образ жизни²³⁴⁵, ограничивая свое общество монахами и духовенством, с которыми он продолжал заниматься науками. Он старался доставить образование духовенству, правда, не имея в виду какого-нибудь высокого литературного уровня образования, но такое, какого только возможно было по обстоятельствам того времени. В свою церковь он ввел новое и более действительное устройство; трудился над усовершенствованием литургии и придал чинопоследованию ее такую форму, которая во всех существенных отношениях удерживается и доселе. Он учредил певческую школу, выбрал музыку и установил способ пения, который от него получил сам свое название. Он лично заведовал упражнениями хористов, и бич, которым он угрожал им и увещевал их, сохранялся в течение столетий в качестве достопримечательности. Дурное поведение лиц, которые вследствие своих голосовых способностей, были рукоположены в диаконы, сделалось невозможным; Григорий, вместе с собором, пытался искоренить это зло, не требованием большей строгости в поведении певцов, но постановлением, чтобы пение совершалось субдиаконами или клириками низших степеней. Он прилежно трудился в качестве проповедника, и при составление своих рассуждений, по преданию, находил высшую помощь в особом вдохновении Духа Святого, который являлся в виде голубя белее снега²³⁴⁶. Когда Риму, в 595 году, угрожали ломбарды, под начальством Агилульфа, папа с кафедры излагал пророчество Иезекииля, пока наконец гнетущая бедственность не вынудила его прекратить это изъяснение, так как он нашел, что в таких обстоятельствах душа его слишком развлекалась для того, чтобы проникнуть в тайны этой книги²³⁴⁷. «Пусть никто не порицает меня», – говорит он в последней беседе этой серии, «если после этого рассуждения я прекращу собеседования, так как вы все видите, что наши треволнения умножаются: со всех сторон мы окружены мечами и со всех сторон нам угрожает опасность смерти. Некоторые пришли к нам с искалеченными руками, о других рассказывают, что они взяты в плен или убиты. Я вынужден воздерживать мой язык от объяснения, потому что душа моя утомилась от жизни моей»²³⁴⁸. В последние годы своей жизни, когда он вынужден был болезнью лично оставить проповедничество, он диктовал проповеди, которые произносились другими.

Богатство кафедры давало папе возможность, вести обширную благотворительную деятельность, которая велась по правильному плану. В первый день каждого месяца он распределял значительное количество провизии, и среди тех, которые рады были воспользоваться этой щедростью, было много членов римской знати, бедствиями времени доведенных до крайней бедности. Ежедневно он отправлял милостыню многим нуждающимся лицам во всех частях города. Когда бедного человека находили мертвым на улице, Григорий на некоторое время воздерживался от совершения евхаристии, как бы самого себя считая причиной его смерти. У него было в обычае посылать кушанья от своего собственного стола лицам, о которых он знал, что они находятся в нужде, но были слишком горды, или слишком стыдливы, чтобы просить помощи. Он оказывал гостеприимство странникам и чужеземцам, и его жизнеописатели рассказывают, что при одном случае он был удостоен видения, в котором ему сообщалось, что среди воспользовавшихся его гостеприимством был и его ангел-хранитель. В другое время, по тем же рассказам, ночью ему явился Спаситель и сказал: «в другие дни ты помогал Мне в Моих членах, но вчера во Мне Самом»²³⁴⁹.

Григорий Великий находил себя вынужденным принимать деятельное участие в политических делах. Он желал мира не только ради себя самого, но и как необходимого для преобразования и расширения церкви. И для достижения его ему приходилось бороться со многими препятствиями несмотря на неоднократные разочарования вследствие нарушения заключающихся перемирий. Он лично входил в сношения с ломбардами. И хотя за свои старания подвергался насмешкам и пренебрежительным отзывам со стороны двора константинопольского, однако же он находил себе вознаграждение в успешности этих стараний и в благодарности народа, которого он избавлял от ужасов войны.

Собственность, Римской кафедры, которая стала называться «наследием ап. Петра», составляли имения не только в Италии и на прилегающих островах, но и в Галлии, Иллирии, Далмации, Африке и даже в Азии²³⁵⁰. Эти имения были управляемы особыми уполномоченными, избиравшимися из диаконов и субдиаконов, или мирян, носивших титул «защитников». При посредстве агентов этого рода, Григорий в значительной степени вел и управление своим собственным патриархатом, а также и сношения с другими церквями, и кроме этих уполномоченных, он имел особых представителей в лице «викариев», то есть, епископов, которым он или вследствие важности их кафедр, или по их личным заслугам, предоставлял известные преимущества и юрисдикцию, отличительным знаком чего был паллиум (особая мантия²³⁵¹). Особенное попечение он имел ο провинциях «подгородных», и за пределами их он не осмеливался вмешиваться во внутренние дела церквей. При помощи Геннадия, правителя Африки, папа приобрел небывалый дотоле авторитет над церковью этой страны. В Галлии и Испании он имел своих викариев; степень его влияния на церкви этих стран была не определена, и главным образом оно проявлялось в виде увещаний их государям; но ему удалось установить этим способом более тесную связь с Франкским королевством, чем какая существовала раньше, и закрепляя таким образом свой интерес на Западе, он приобретал для своей церкви поддержку, независимую от могущества Константинополя.

В своих отношениях к епископам Запада, он поддерживал, авторитет кафедры ап. Петра, как источник всяких церковных преимуществ, – центр юрисдикции, к которой, как к высшему трибуналу, должны были относиться все духовные дела. Его агенты, хотя и принадлежавшие к низшим степеням священнослужения, в действительности были главными церковными властями в своих сферах; мы находим, что субдиаконы в этом положении уполномочены были не только делать наставления отдельным епископам, но даже созывать епископов целой провинции, передавать им папский выговор и доносить о них апостольской кафедре в случае упущений по служению²³⁵². Когда однако же эти агенты превышали свои общие полномочия и требовали себе на рассмотрение дела без отношения к епархиальному епископу, Григорий увещевал их уважать права епископства²³⁵³. Не смотря на это высокое представление об авторитете своей кафедры, и хотя он, бесспорно, должен быть относим к числу тех пап, которые более всего содействовали расширению папского владычества, однако же в своей собственной личности Григорий был совершенно чужд какой либо гордости или заносчивости.

Григорий всегда относился к Восточным патриархам, как к независимым. Об епископах Александрии и Антиохии, он говорил как о таких которые, подобно ему, были преемниками ап. Петра и одинаково с ним занимали кафедры, обязанные своим происхождением одному и тому же основателю²³⁵⁴; и хотя он имел серьезное столкновение с епископами восточной столицы, эти столкновения возникали отнюдь не из какого либо притязания в пользу Римской кафедры, но из предполагаемой заносчивости со стороны Константинополя²³⁵⁵. Иоанн, называемый, вследствие своей аскетической жизни «постником», возведен был на Патриаршую кафедру в 585 году, не смотря на то, что он старался избегнуть этого назначения чрезвычайной свирепостью своей внешности, к которой Григорий однажды относился с благоговением, хотя впоследствии и стал считать ее маской гордости²³⁵⁶. В 587 году, в Константинополе состоялся Великий собор Восточных епископов и сенаторов для рассмотрения некоторых обвинений против Григория, патриарха Антиохийского. На этом соборе председательствовал Иоанн в силу положения, предоставляемого его кафедре 2 и 4 Вселенскими соборами, и в документах он принимал, подобно некоторым из своих предшественников титул «вселенского» епископа (что латиняне передавали словом «универсальный»). Значение этого термина в византийском употреблении было неопределенным; в нем во всяком случае не заключалось никакого притязания на юрисдикцию всей церкви; но Пелагий Римский, с ревностью смотря на могущество Константинополя и опасаясь нового возвышения важности, которую его епископы могли извлечь из председательства на соборе, собравшемся для столь важной цели, протестовал против этого титула, как предлога для кассирования актов собора, хотя они были утверждены императором, и запретил своему уполномоченному иметь общение с Иоанном²³⁵⁷.

Григорий, наследовав Пелагию, с великой серьезностью взялся за этот вопрос. После неоднократных, но бесплодных возражений, при посредстве своего апокрисиария, (594 г.) он писал самому императору Маврикию и императрице. Маврикию он доказывал, что титул, принятый патриархом, нарушал честь государя. Он, заявлял, что Иоанна к употреблению этого «гордого и глупого слова» увлекли его льстецы, что притязание на этот титул было подражанием диаволу, превозносившемуся над своими собратьями ангелами, что оно не похоже на образ действий Петра, который, хотя и первый из апостолов, был лишь членом одного и того же чина с остальными, что епископы должны научаться из бедствий времени чему-нибудь лучшему, чем притязание на возвышенное наименование, что так как теперь, по-видимому, приближался конец мира, то притязание это есть признак приближения антихриста. Собор Халкидонский, говорит он, правда, предоставлял этот титул епископам Рима, но они никогда не принимали его, чтобы не показаться отрицающими первосвященство других²³⁵⁸. Григорий писал также Евлогию Александрийскому и Анастасию Антиохийскому, стараясь склонить их на свою сторону²³⁵⁹. Предоставить этот титул Иоанну, говорит он, значило бы нанести ущерб их собственным правам, и это было бы ущербом для всего их чина. «Вселенский епископ» должен означать единственного епископа; если, поэтому, вселенский епископ впадет в заблуждение, то погрешит и вся церковь, и для патриарха константинопольского присваивать себе это гордое и суеверное название, составлявшее изобретение первого отступника, было опасно, так как среди занимавших эту кафедру были не только еретики, но и ересиархи. Доводы эти произвели мало влияния, потому что как египетский, так и сирийские патриархи имели особое основание опасаться нарушения церковного мира и избегать всякого шага, который бы мог разгневать императора. Анастасий был изгнан со своей кафедры младшим Юстином и возвратил ее себе не раньше как после тринадцатилетнего отлучения (582–595 г г.), когда именно он был восстановлен по смерти Григория; Евлогий боролся с затруднениями монофизитского раскола, причем обоим им, как привыкшим к восточному употреблению языка, титул «вселенский» не казался ни новшеством, ни столь опасным, какими считал его епископ римский. Евлогий, однако же сообщил, что он перестал употреблять этот титул в своих письмах к Иоанну, как и повелевал Григорий (sicut jussistis), и в этом послании он обращается к самому епископу Рима, как к «вселенскому папе». «Я прошу», – отвечал Григорий, «чтобы ты не говорил о повелении, так как я знаю, что я и кто ты. По достоинству ты мой брат, по характеру, мой отец... Я прошу твою сладчайшую святость не обращаться ко мне более с высокомерным названием «вселенский папа», так как то, что дастся другому сверх должного, вычитается от тебя самого. Если ты называешь меня «вселенским папой», то ты отрицаешь вообще то, что, по твоим словам, принадлежит мне всецело. Долой слова, надмевающие честолюбие и уязвляющие любовь!»²³⁶⁰.

Иоанн Константинопольский умер в 595 году, не оставив никакой другой собственности кроме небольшой деревянной постели, грубого шерстяного одеяла и рваного плаща, – каковые остатки, из уважения к святости патриарха, были перенесены в императорский дворец. Его преемник, Кириак, продолжал употреблять спорный титул, но Григорий настаивал на своих возражениях против него, и хотя и получил извещение о возвышении Кириака, однако же запретил своим уполномоченным в Константинополе иметь общение с новым патриархом, пока он будет удерживать за собой титул вселенского епископа²³⁶¹.

Во время своего пребывания в Константинополе Григорий находился в чрезвычайно близких отношениях с Маврикием, который в то время занимал частное положение. Но со времени возвышения одного из них на императорский престол, и другого на кафедру ап. Петра, между ними возникло много поводов к разногласию. Маврикий лично благоволил к Иоанну, представлял вопрос о титуле патриарха незначительным, и оставался глух к заявлениям Григория по этому предмету. Он часто становился на сторону епископов или других, кого Григорий хотел порицать, и напоминал ему, что смуты времени делали бесполезным настаивать на строгости дисциплины. Запрещая лицам, находившимся на общественной службе, вступать в монашескую жизнь, и требуя, чтобы солдаты вступали в монашескую жизнь не ранее истечения их служебного срока (593 г.), он вызвал со стороны папы замечание, что такая мера может повредить его спасению, хотя, во исполнение своего долга в качестве верноподданного, и сообщил этот закон другим епископам. Кроме того, разногласия вытекали и из политических действий Григория, которые экзархи и другие императорские сановники изображали своему государю в неблагоприятном свете²³⁶². Отсюда, на место дружбы прежних лет, наступило отчуждение, и около этого времени, в 602 году, в Константинополе совершилась революция. Недовольство подданных Маврикия, возраставшее в течение нескольких лет, было доведено до мятежа распространившейся молвой, что из-за постыдной экономии он допустил, что 12,000 пленных воинов были изрублены аварами, хотя в его власти было выкупить их. Император был низложен, и корона передана сотнику, по имени Фока, который вскоре затем велел предать Маврикия и его детей смерти с возмутительными жестокостями, вынесенными жертвами с непоколебимой твердостью и благочестивым самоотвержением. Образ действий Григория в этом случае подверг его порицаниям, от которых тщетно старались очистить его защитники. Ослепленный ревностью к церкви и своей нелюбовью к политике прежнего императора, он с восторгом приветствовал успех узурпатора, которого все единогласно изображают чудовищем порока и варварства; он с честью принял изображения Фоки и его жены; поставил их в часовне Латеранского дворца, и обращался к новому императору и императрице в письмах (Июль 603 г.) с горячим поздравлением²³⁶³. Поощренный переменой правителей, он теперь опять писал к патриарху Кириаку, увещевая его оставить титул, послуживший причиной столь многих споров. Фока нашел за лучшее посодействовать римской стороне, и на некоторое время слово это было оставлено или запрещено. Но следующий император Ираклий опять стал употреблять его в обращении к епископам Константинополя; употребление его было освящено 6 и 7 Вселенскими соборами, и оно удерживается до настоящего времени.

Григорий ревностно старался распространять Евангелие и возвратить раскольников в церкви. Он трудился со значительным, хотя и не с полным, успехом, с целью положить конец расколу аквилейскому и истрийскому, возникшему из-за спора о «трех главах» на 5 Вселенском соборе. В видах достижения этой цели, он даже готов был отказаться от принятия этого собора: первые четыре собора, говорит он, нужно признавать, подобно четырем Евангелиям; «тот, который иные называют пятым», не ниспровергал собора Халкидонского, но относился лишь к личным делам, и не стоял на одном и том же уровне с другими²³⁶⁴. При посредстве этого взгляда он мог установить примирение между Констанцием, епископом Миланским, приверженцем собора, и Теоделиндой, королевой ломбардов, хотя королева и продолжала отказываться от осуждения «трех глав» (593 г.). Влияние этой королевы было весьма выгодным для папы, как в религиозных, так и в политических делах. По обычному представлению, она была дочь князя баварского и воспитана в православной вере. По смерти ее мужа, ломбардского короля Автари, народ желал, чтобы она избрала другого, и обещал признать его в качестве государя, и ее выбор пал на Агилулфа (590 г.), князя Туринского, который из благодарности за свое возвышение был расположен благосклонно относиться к ее религии и слушать ее ходатайства в пользу римлян. Свидетельство некоторых писателей, что Агилулф и сам сделался православным, по-видимому, ошибочно, но его сын был крещен в эту церковь, и в половине VII столетия арианство совершенно исчезло среди ломбардов.

По отношению к тем, которые не были членами церкви, Григорий вообще относился с веротерпимостью; что он настаивал на приведение в исполнение законов против донатистов, – это лишь исключение, которое может быть объяснено, если даже не оправдано изуверным буйством самой секты. Он покровительствовал иудеям в отправлении их религии, и не одобрял насильственных мер, которыми некоторые князья Галлии и Испании пытались принудить их к исповеданию христианства²³⁶⁵. Когда один епископ Палермский, захватил и освятил синагогу, Григорий приказал, чтобы, так как после освящения она уже не могла быть отчуждена от церкви, епископ заплатил стоимость ее иудеям. При другом случае, когда один обращенец из иудейства, будучи крещен накануне Пасхи, проявил свою ревность на следующий день захватом синагоги Каглиарской положением в нее своей крещальной одежды, вместе с крестом и иконой Пресвятой Девы, то он подвергся порицанию за этот поступок, и ему было приказано возвратить это здание его законным владельцам²³⁶⁶. Иногда, однако же, Григорий старался побудить иудеев к обращению, склоняя к тому выдачей денег или уменьшением ренты, равно как и возвышением ренты для тех, кто упорно держались иудейства; и хотя он ясно высказывал убеждение; что обращение, достигнутое такими средствами, могло быть лицемерным, однако же он оправдывал их тем соображением, что дети обращенных в таком случае могли воспользоваться христианским воспитанием и таким образом сделаться искренними верующими в Евангелие²³⁶⁷.

Григорий старался искоренить остатки язычества, которое все еще продолжало существовать в некоторых частях Италии и на островах Сардинии и Корсики. Он писал укор землевладельцам (из которых иные были даже епископами), которые позволяли своим крестьянам оставаться в язычестве, и чиновным лицам, которые позволяли себе из-за взяток относиться к язычеству снисходительно²³⁶⁸. Иногда он рекомендовал снисходительность, как лучшее средство обращения языческих или даже поселян, а иногда таким средством считал увеличение налогов, личное наказание²³⁶⁹.

Но самая замечательная из попыток Григория к обращению язычников относится к Британии. Многие из бриттов, сделавшись рабами северных варваров, вероятно, сохраняли еще у себя христианство; по-видимому существования церкви уже давно не было между ними, и последние епископы в пределах Саксонской территории, по-видимому, удалились из Лондона и Йорка в Валлис около 587 года.

Случаем, который по преданию впервые направил взоры Григория к обращению англосаксонцев, – было представившееся ему зрелище белокурых пленников на римском рынке, и последующая игра словами, по которым он заявлял, что эти ангелы ангельской красоты подданные Эллы, короля Дейры, должны быть избавлены от ига (гнева) Божия и должны учиться петь аллилуия²³⁷⁰. Одушевленный желанием возвестить Евангелие их соотечественникам, он решился предпринять миссию в Британию, и папа (или Бенедикт, или Пелагий) одобрил это предприятие; но народ римский, горячо преданный Григорию, так восстал против этого, что он вынужден был оставить ее. Хотя ему таким образом и воспрепятствовали выполнить это дело лично, однако же, он не упускает его из виду до тех пор, пока после своего возвышения на папский престол не получил возможность и поручить его ревности других лиц.

В 568 году королевство Кентское перешло к Этельберту, и в 593 году он достиг достоинства Бретвальды, которое дало ему влияние на всю Англию к югу от Гумбера²³⁷¹. Около 570 года он как предполагают, женился на христианской принцессе Берте, дочери Хариберта, короля Парижского, и благочестивой Ингоберги²³⁷². Условием этого брака было выговорено для королевы свободное отправление ее религии, и к Кентскому двору ее сопровождал французский епископ, по имени Луидард, или Летард. Во время своего долгого сожительства с Этельбертом, Берта, вероятно делала несколько попыток, по крайней мере косвенных, склонить его в пользу Евангелия; быть может также от нее именно Григорий получал сообщения, которые заставили его предполагать, что многие англосаксонцы желали христианского назидания и что британцы отказывали им в этом²³⁷³. В 595 году, во время промежуточного мира с ломбардами, папа отправил Августина, настоятелем своего собственного монастыря, с партией монахов на проповедь Евангелия в Англии, и около того же самого времени он предложил, чтобы Кандид, защитник папских имений в Галлии, купил нескольких английских пленных юношей и поместил их в монастыри, с целью воспитания их для обращения своих соотечественников²³⁷⁴. Но миссионеры, будучи на юге Франции, испугались одной мысли о тех опасностях, которым они, по всей вероятности, могли подвергнуться среди варварского и неверующего народа, – народа, язык которого был совершенно неизвестен им, и их начальник возвратился в Рим с просьбой чтобы им позволено было оставить это предприятие. Вместо однако же удовлетворения этой просьбы, Григорий увещевал их идти, и снабдил их письмами к различным князьям и епископам Галлии, которых он просил оказать им поддержку своим влиянием и снабдить их переводчиками. В 597 году, Августин, вместе с почти сорока сотоварищами, высадились на острове Танет. Этельберт, узнав об их прибытии, вышел встретить их, и на свидании, которое произошло на открытом воздухе, (он опасался, чтобы они не совершили каких-нибудь волшебных чар над ним если бы он встретился с ними под кровом), он выслушал их благовестие о спасении. Король заявил, что он не может оставить сразу веру своих отцов для принятия нового учения, но дал миссионерам позволение поселиться в его столице Дуроверне (Кентербери) и беспрепятственно проповедовать среди его подданных. Миссионеры вступили в город в торжественной процессии, с пением священных песен и несением серебряного креста с изображением Спасителя. На возвышении вне стен города они нашли церковь от римско-британского периода, посвященную св. Мартину, ту самую, в которой уже покойный в это время Луидард совершал свое богослужение; и до настоящего времени место, на котором она стояла, возвышаясь над долиной Стурской, занято небольшой церковью, которая, после многих архитектурных перемен, заключает, в себе значительную часть древних римских материалов. Августин со своей братией стали совершать богослужения там, и зрелище их благочестивой и самоотверженной жизни, а также и чудеса, которыми сопровождалась их проповедь, привлекли к ним многих обращенцев. Сам Этельберт крестился на Троицу 597 года, и заявил желание, чтобы и его подданные приняли Евангелие, хотя он и объявил решение не оказывать давления на их мнение.

Григорий имел в виду, чтобы Августин, в случае успешного начатия дела среди саксонцев, принял епископское рукоположение. С этой целью миссионер теперь отправился в Арелат, и из этого города он отправил некоторых из своих спутников в Рим с извещением о своих успехах. В ответе папы содержится совет, который можно понимать в смысле намека на некоторые известные недостатки в характере Августина, или ответа на тон его отчета. Он увещевал его не превозноситься своим успехом и чудесами, которые ему дано было совершить, и должен думать, что они даны не ради его самого, а ради блага того народа, к которому он был послан²³⁷⁵. Достигнув цели своего путешествия в Галлию, Августин возвратился в Англию к Рождеству 597 года, и Григорий мог известить Евлогия Александрийского, что в этом празднике миссионеры крестили 10,000 человек в один день²³⁷⁶.

Летом 601 года папа отправил подкрепление британской миссии. Новые сотрудники (среди них были Меллит и Иуст, последовательно бывшие архиепископами кентерберийскими, и Павлин, в последствии апостол Нортумбрии) принесли с собой большой запас книг, включая Евангелие, вместе с различными церковными сосудами, одеяниями и мощами апостолов и мучеников, а также и паллиум, которым предоставлялось Августину достоинство митрополита²³⁷⁷. Григорий писал Этельберту увещание разрушать языческие храмы в своих владениях, но при дальнейшем рассуждении дела он стал иначе относиться к этому, и после Меллита отправил письмо в руководство Августину, с выражением желания не разрушать храм, но если они хорошо выстроены, очищать их святой водой и обращать для богослужения истинному Богу; он надеялся, что народ скорее будет привлечен к новой вере, если обряды ее будут совершаться в тех самых местах, в которых он уже привык молиться. Вместе с тем он повелевал, чтобы вместо языческих жертвоприношений и следовавших за ними празднеств были совершаемы праздники в честь святых, мощи которых хранились в церкви, и эти праздники могли сопровождаться построением шалашей из древесных ветвей, убиванием животных и потреблением их с религиозным благодарением²³⁷⁸.

Около того же самого времени Григорий дал ряд тщательных ответов на некоторые вопросы, которые предлагал Августин, касательно встречавшихся или могших встретиться ему затруднений. Что касается распределения церковных сумм, то он излагает обычное римское правило, что четвертая часть должна принадлежать епископу и его дому для целей гостеприимства, другая четверть должна идти духовенству, третья бедным и остальная четверть на содержание церквей. Но Августин, по его указанию, как воспитавшийся в монашеских правилах, должен был жить в обществе своего духовенства, так что не было надобности излагать какие-нибудь точные правила касательно обязанностей гостеприимства и благотворения, так как у них было все общим, и все, что можно было сберечь, должно было обращаться на благочестивые и религиозные цели. Тем из клириков, не находившимся в священных степенях²³⁷⁹, которые бы пожелали вступить в брак, это не могло быть возбраняемо, и предписывалось выдавать содержание им. На вопрос о том, можно ли допустить разнообразие религиозных обычаев там, где одна и та же вера (каковой вопрос, вероятно, был подсказан тем обстоятельством, что Луидард священнодействовал в Кентербери по галликанскому обряду), папа дал ответ, столь же мало непохожий на ответ его предшественников Иннокентия и Льва, как и ответ господствующей партии в латинской церкви настоящего времени. Он выразил желание, чтобы Августин выбрал из обычаев церквей такие «правильные» религиозные и благочестивые вещи, которые могли бы быть применимы к новой церкви британцев, потому что, говорит он, «мы не должны любить вещей вследствие мест, но места вследствие добрых вещей»²³⁸⁰. В отношении степеней, в которых брак подлежал запрещению, Григорий, излагая правило для крещенных под страхом отлучения от святой евхаристии, не настаивал на разлучении тех, которые, вопреки этому правилу, по неведению заключили браки: «потому что», говорит он, «церковь в это время исправляет некоторые грехи по ревности, терпит некоторые по снисхождению, снисходит к некоторым по рассуждению, и настолько терпит и снисходит, что этими средствами часто ограничивает зло, которому она противодействует». В ответ на другой вопрос Августина было сказано, что он не должен вмешиваться в дела епископов Галлии, кроме краткого указания им на такие предметы, которые требовали исправления; но, прибавляет он: «мы предоставляем твоему братству попечение о всех британских епископах, чтобы невежественные были наставляемы, немощные укрепляемы твоим советом и совратившиеся исправляемы твоей властью».

У Григория было намерение, чтобы Августин сделал Лондон своей митрополичьей кафедрой и имел под своей властью 12 епископов, чтобы другой митрополит, с подобным же числом соподчиненных епископов, когда позволят обстоятельства, был поставлен в Йорке и чтобы после смерти Августина архиепископы Лондона и Йорка занимали места сообразно с временем их посвящения. Но этот план, составленный в неведении политических разделений, проникших в Британию со времени удаления римлян, никогда не был приведен в исполнение. Сам Августин жил в Кентской столице, так как Лондон находился в другом королевстве, и его преемники по кафедре Кентерберийской, хотя и не без спора, время от времени возникавшего со стороны Йорка. оставались приматами всей Англии.

Епископы древне-британской церкви не расположены были признавать юрисдикцию, которой Григорий хотел снабдить своего уполномоченного. В 603 году, Августин, благодаря влиянию Этельберта, добился совещания с некоторыми из них в том месте, которое по нему называлось «Августиновым дубом», вероятно Ауст-Клив-на Северне. Он увещевал их принять римские обычаи в тех пунктах, в которых церкви расходились между собой, и с целью решения между различными преданиями, предложил обратиться к божественному суду. На собрание был приведен один слепой саксонец, и британцы не в состоянии были исцелить его: но когда Августин помолился, чтобы дар небесного света одному сделался средством озарения душ многих, то, по преданию, слепец немедленно получил зрение. Британцы, хотя и вынужденные этим чудом признать превосходство римской стороны, заявили, что они не могли переменить своих обычаев без согласия своих соотечественников, и вследствие этого назначено было второе собеседование, на которое явились семь британских епископов с Динотом, аббатом великого монастыря Бангора Искода, в Флинтшире. Один пустынник, с которым они совещались касательно того, как им действовать, увещевал их подчиниться Августину, если он «человек Божий», и на вопрос, как им узнать это, он сказал им, чтобы они наблюдали, станет ли Августин приветствовать их по прибытии их на место собрания. Так как архиепископ упустил эту любезность, то британцы заключили, что он человек гордый и властолюбивый; они отказались принять его предложение, что их другие различия в обрядах терпимы, если только они склонятся к римскому обычаю касательно времени празднования Пасхи и способа совершения крещения, и вместе с ним будут проповедовать британцам; в виду этого, Августин будто бы в гневе сказал им, что если они не хотят мира со своими братьями, то они будут иметь войну со своими врагами и потерпят смерть от рук тех, которым они отказались проповедовать путь жизни²³⁸¹. При суждении об этом деле мы должны остерегаться пристрастия, которое побуждало многих писателей сваливать вину или на римлян, или на британцев исключительно. Мы можем уважать в британцах их желание держаться древних обрядов и противодействовать чужеземному притязанию; в миссионерах – их рвение установить единство во внешних делах в видах великой цели распространения Евангелия; но та польза, которой можно бы ожидать, исчезла вследствие заносчивого поведения одной стороны и вследствие узкого и упрямого соперничества другой.

Августин, по предположению, умер вскоре после этого собеседования²³⁸². Перед своей смертью он рукоположил Иуста на епископию Рочестерскую, и Меллита – на епископию Лондона, столицы Саберкта, племянника Этельбертова и короля Ессекского; в преемника себе он рукоположил Лаврентия и предоставил ему окончание большого монастыря, который он начал строить вне стен Кентербери, в честь апп. Петра и Павла, но который в позднейшие времена был известен под именем самого основателя. Угроза или предсказание, произнесенное им на собеседовании с британцами, по-видимому исполнилось несколько лет спустя, когда именно Этельфрид, языческий король Берниции, сделал нашествие на их землю. В битве Церлеопской (613 г.) (?) на Дее, Этельфрид увидел множество безоружных людей. На вопрос, что это значит, ему сказали, что это монахи Бангорские, которые вышли молиться об успехе своих соотечественников. «Так значит», – вскричал он, «хотя они и без оружия, они сражаются против нас!»; и он приказал предать их избиению. Во время этого побоища их было избито будто бы 1200 человек, и только 50 из них спаслись бегством.

При всех своих многосложных занятиях и несмотря на частые приступы болезни, Григорий находил время для составления обширных трудов. Самым объемистым из них, именно «Нравоучения» на Книгу Иова, был предпринят по мысли Леандра, епископа Севильского, с которым он познакомился в Константинополе, где этот испанский прелат находился в посольстве с целью склонить императора оказать помощь обращенному им Герменегильду. Нельзя сказать, чтобы Григорий обладал надлежащей подготовкой к толкованию св. Писания; он неоднократно заявляет, что «не смотря на свое пребывание в течение нескольких лет в Константинополе», он не знал даже греческого языка, и особенность его труда определяется самим его заглавием. Из того обстоятельства, что Иов всегда употребляет образный язык, он заключает, что в некоторых местах буквального смысла не существует, и главным образом обращается к изъяснению образных и нравственных смыслов, часто доводя до крайности отличительные недостатки этого рода истолкования, именно странные натяжки библейского языка и введении посторонних предметов под предлогом объяснения написанного. В Иове он видит прообраз Спасителя, в жене патриарха – пример человека c плотскими помышлениями, в его друзьях – еретиков, в их окончательном соглашении с мнением Иова – воссоединение еретиков с церковью. «Нравоучения» пользовались большой любовью. Мариниан, епископ Равеннский, приказывал читать их в церкви; но Григорий выразил желание, чтобы это было оставлено, так как книга эта, не будучи предназначаема для народного употребления, могла послужить для некоторых слушателей скорее препятствием, чем средством к духовному совершенствованию²³⁸³.

Его «Пастырское правило», написанное вследствие порицания Григорию со стороны Иоанна, предшественника Мариниана, за попытку отклонить епископство, содержит в себе также несколько любопытных образчиков аллегорического толкования²³⁸⁴. Но сочинение это вообще отличается практической мудростью и испытанным знанием сердца. Оно переведено было на различные языки; англо-саксонский перевод его был сделан королем Альфредом, который разослал копии его всем епископам в своем королевстве для сохранения в кафедральных церквях. Во Франции оно принято было в качестве правила епископского поведения реформаторскими соборами при Карле Великом и его сыне, и некоторые соборы сделали постановление, чтобы экземпляр этой книги вручался епископам при их посвящении²³⁸⁵.

В своих «Диалогах», обращенных к королеве Теоделинде, Григорий рассуждает с диаконом, по имени Петр, о чудесах италийских святых. Подлинность этого сочинения подвергалась сомнению, главным, образом на основании наполняющих его странных легенд. Но данные в пользу подлинности, вообще признаются достаточными, и к чести Григория нужно заметить, что он не раз предостерегает своего ученика, чтобы он не слишком много придавал значения чудесам, о которых рассказывается с такой доверчивостью. В 4-ой книге обсуждается вопрос о состоянии души по смерти. Петр спрашивает, почему теперь делаются новые откровения об этом предмете, и получает в ответ, что настоящее время есть как бы сумерки между настоящим миром и миром грядущим, и что вследствие этого такие откровения теперь благовременны²³⁸⁶. Учение о чистилище здесь выступает более явственно, чем в каком-нибудь из ранних сочинений. Восточная идея об очищающем огне, через который должны проходить души в день суда, поддерживалась и Оригеном; но в позднейшее время верование в процесс очищения между смертью и судом выводилось из слов ап. Павла, что «в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть», и что некоторые «спасутся, как бы из огня»²³⁸⁷, и на основании этого предполагали, что такими средствами всякий, умерший в православной вере, как бы ни была порочна его жизнь, в конце концов будет приведен ко спасению. Бл. Августин ревностно опровергал это заблуждение и учил, что испытание, о котором говорит апостол, состоит главным образом из испытаний, посылаемых людям в течение настоящей жизни. Он думал однако же, что для тех, которые вообще были служителями Христа, могло быть очищение остающихся за ними несовершенств и по смерти²³⁸⁸. И хотя он с осторожностью высказывал свое мнение лишь как простое предположение, великий авторитет его имени и был причиной того, что мнение это скоро стали высказывать с большой уверенностью. Григорий говорит, что каким каждый удаляется отсюда, таким он и предстанет на страшном суде; но в то же время мы должны веровать, что для некоторых легких преступлений существует очистительный огонь перед днем страшного суда²³⁸⁹. В доказательство этого приводятся слова Спасителя в Евангелие от Матфея (12:32), из которых выводится, как уже выводил и бл. Августин, что некоторые грехи будут прощены «в будущем мире», и учение это подтверждается рассказом о видениях, в которых появлялись души лиц, страждущих в чистилище, и просили, чтобы с целью их облегчения возносились евхаристические жертвы. Произведение, в котором религиозное назидание таким образом сочеталось с привлекательностью подобных рассказов, естественно сделалось весьма популярным. Папа Захарий (741–752 гг.) перевел его на свой родной греческий язык. Оно переведено было и на англо-саксонский язык, под наблюдением Альфреда, Верфритом, епископом Вустерским, и между другими переводами был также и перевод его на арабский язык.

Григория обвиняли в разрушении или порче памятников древнего римского величия с той целью, чтобы они не отвлекали внимания пилигримов, и в сожжении, из подобных же побуждений, Палатинской библиотеки, а также в старании истребить копии «Истории» Ливия. Рассказы эти теперь отвергаются, как вымыслы, изобретенные в средние века, с целью сделать честь его ревности; но несомненно, что он не любил и не поощрял языческой литературы. В послании, предпосланном его «Нравоучениям» он объявляет себя равнодушным к слогу и даже к грамматической правильности, на том основании, что слова вдохновения не должно стеснять правилами Доната²³⁹⁰. В послании к Дезидерию, епископу Вьенскому, о котором доносили, что он дает уроки грамматики, Григорий не ограничивается выговором ему за непристойность подобного занятия для члена епископского сана, но заявляет, что даже благочестивый мирянин не должен бы осквернять своих уст богохульными похвалами ложных божеств²³⁹¹. Как бы это пренебрежение к светской учености не было извинительным в самом Григории, нельзя не пожалеть, что авторитетный пример его много содействовал самоуверенному невежеству последующих веков.

В других отношениях воззрения папы Григория были вообще воззрениями его века, хотя и ограничиваемыми в некоторой степени его практическим здравым смыслом. Об его уважении к авторитету церкви можно заключать из его неоднократных заявлений, что он считал первые четыре Вселенских собора стоящими на одном уровне с четырьмя Евангелиями ²³⁹².

После всего сказанного о характере и истории жизни Григория, едва ли нужно прибавлять, что Григорий был ревностным другом монашества. Он защищал привилегии и собственность монашеских обществ против посягательства епископов, и во многих случаях он освобождал монахов от епископской юрисдикции в отношении управления своих дел, хотя непременно оставлял за епископами право наблюдением за их нравственностью. Но, не смотря на свою любовь к монашеской жизни, он обличал и поносил обманчивую внешность, иногда сочетавшуюся с аскетизмом, имея в виду указы Юстиниана, которыми допускалось разлучение состоящих в браке лиц с целью вступления в монашество, он ясно заявляет, что подобный акт, хотя и допускаемый человеческими законами, запрещен законом Божиим²³⁹³. Вместе с тем, хотя он и содействовал расширению обязательности безбрачия среди духовенства, ревность его в этом отношении не была насилующей или настойчивой; так, делая распоряжение, чтобы субдиаконы Сицилии в будущем воздерживались от брака, он вместе с тем отменил распоряжение своего предшественника, которым состоявшие в браке до введения Римского правила были принуждаемы к разлучению со своими женами²³⁹⁴.

В сочинениях Григория весьма сильно выступает почтение к священным останкам. У него было в обычае, в знак особой благосклонности, дарить ключи, в которых, по преданию содержались кольца от цепей ап. Петра. Эти ключи сопровождались молитвой, чтобы то, что связывало апостола для мученичества, разрешило получающего эти ключи от всех грехов его, и с некоторыми из них связывались даже рассказы о чудесах. Императрица Константина просила его прислать голову, или какую-нибудь другую часть ап. Павла для новой церкви, построенной в честь апостола. Григорий отвечал что в Риме нет обычая поступать так с телами мучеников, что многие лица, осмеливавшиеся касаться останков апп. Петра и Павла, вследствие этого были поражены смертью, что он мог послать ей только одежду прилагавшуюся к мощам апостола, так как эта одежда обладает столь же чудодейственной силой, как и сами мощи. К этому он прибавляет, что обычай переносить мощи подал повод к обману, и упоминает о каких-то греческих монахах, которые, будучи привлечены к ответу за вырывание мертвых тел ночью в Риме, сознались в том, что у них было намерение отправить их в Грецию в качестве мощей мучеников²³⁹⁵.

Два послания Григория обращены к Серену, епископу Марсельскому, который, найдя, что некоторые иконы сделались предметом боготворения, уничтожил их, и эти послания имеют особенный интерес ввиду спора, возникшего касательно иконопочитания несколько более столетия спустя. Папа порицает Серена за тот способ, которым он проявил свою ревность. Он говорит ему, что скромность должна бы была воздержать его от поступка, для которого ни один еще епископ не давал примера, что иконы служат к назиданию тех, которые не могут читать книг, и что с этой целью они должны находиться в церквях, и нужно заботиться только тем, чтобы не допускать боготворения их²³⁹⁶.

Григория давно уже удручали телесные немощи. В течение нескольких лет он редко в состоянии был оставлять свою постель; он даже заявлял, что ожидание смерти было для него единственным утешением, и просил своих друзей молиться об избавлении его от страданий. 12 марта 604 года смерть действительно избавила его от этих страданий.

В то время, как обращение бриттов выпало на долю монахов Италийских, замечательная партия миссионеров отправилась с берегов Ирландии. Их начальник, Колумбан²³⁹⁷, родившийся в провинции Линстер, около 560 года, был воспитан в большом ирландском монастыре в Бангоре, который, вместе с принадлежащими ему домами и кельями, имел в себе общину в 3,000 иноков, под управлением основателя монастыря, Комгала. Колумбан решился отречься от всего земного, по примеру Авраама, оставить свою страну и в 589 году он переправился через море с двенадцатью сотоварищами в Британию и оттуда в Галлию. Он намеревался проповедовать Евангелие языческим племенам, находившимся под франкским владычеством; но упадок религии и дисциплины доставил ему много дел и в Галлии, и по приглашению Гунтрама, короля Бургундии, он поселился в этой стране. Отклонив предлагавшееся королем лучшее положение, он остановился в Вогезах, где один округ, бывший во времена римлян обработанным и населенным. Он сделался пустыней, и только обильные останки римской архитектуры и памятников древнего идолопоклонства были очевидными следами его прежнего благоденствия. Здесь он последовательно основал три монастыря, – Анеграй, Люксейл и Фонтен. В течение некоторого времени миссионерам приходилось выносить большие трудности; часто по целым дням у них не было никакой другой пищи кроме диких трав и древесной коры, пока их потребности не удовлетворялись особыми чудесными средствами. Но мало-помалу, их суровая и благочестивая жизнь стала привлекать к ним внимание окрестного населения. К ним стали относиться с благоговением люди всех классов, и вместе с религиозными назиданиями, услаждавшими сердца слушателей, их труды по очищению и обработке земли поощряли жителей к работам подобного же рода. Монастыри быстро наполнялись лицами, привлеченными той противоположностью, которую порядок жизни в монастырях Колумбана представлял общей расслабленности в религии и нравственности среди туземных монахов и духовенства, и знатные люди стали отдавать в них своих детей для воспитания²³⁹⁸.

Устав в монастырях Колумбана, вероятно, в значительной степени был заимствован из ирландского Бангора. Главным правилом было внушение безусловного послушания к старшим, всецелое умерщвление личной воли²³⁹⁹. Пища монахов была самая суровая²⁴⁰⁰ и давалась сообразно с трудами. Но Колумбан предостерегал против излишнего воздержания, так как оно уже не «есть добродетель, а порок». «В каждый день», – говорится в этих правилах, «должно быть пощение, как в каждый день должно быть и подкрепление», и монахи ежедневно должны были также молиться, работать и читать. Богослужение совершалось три раза в день и три раза ночью – в различные часы, смотря по временам года. Отшельническая простота распространялась даже на священные сосуды, которые не позволялось иметь ни из какого более дорогого материала, как медь, и между прочим нелишне заметить, что Колумбан в некоторой мере предвосхищал позднейший обычай Римской церкви лишать новичков и других недостаточно наставленных лиц евхаристической чаши²⁴⁰¹. К уставу был присоединен к «Покаянник», который, вместо того, чтобы предоставлять на усмотрение аббата назначение наказаний, как это допускалось в бенедиктинских монастырях, излагает подробности в этом отношении с курьезной мелочностью. Самым частым наказанием было телесное. Так, шесть ударов назначалось для того, кто бы назвал что-нибудь своим собственным; кто бы опустил сказать «аминь» после благословения аббата, или сделать крестное знамение – на своей ложке или свечке. Для всякого, кто бы стал, говорить за обедом, или не подавил бы кашля при начале псалмопения. Десять ударов назначались в наказание за удар ножом по столу и за пролитие на него пива. За более тяжкие преступления число ударов возвышалось и доходило до двухсот; но ни в каком случае нельзя бы наносить более двадцати шести ударов сразу. Среди других наказаний установлены были пощение на хлебе и воде, псалмопение, согбенное положение и продолжительные периоды безмолвия. Кающимся не позволялось мыть своих рук, кроме как по воскресным дням. Они обязаны были стоять коленопреклонённые даже в воскресный день, и в период Пятидесятницы.

Колумбану пришлось вести спор со своими соседями касательно празднования Пасхи, в чем он следуя обычаю своей родной страны, поэтому предмету, он писал Григорию и Бонифацию (третьему или четвертому папе этого имени), прося, чтобы они не почли его обычая основанием для перерыва общения. В его письмах к папам сильно выступает британский дух независимости, хотя он и относится к Римской кафедре с должным почтением. Он убеждает Григория рассмотреть вопрос о Пасхальном круге без отношения к мнениям Льва или других прежних пап. «Быть может», – говорит он, «в этом случае, живая собака может быть лучше мертвого льва»²⁴⁰². Он даже ставит церковь Иерусалимскую выше Римской. «Ты», – говорит он Бонифацию IV, «почти небесный, и Рим, глава церквей мира, за исключением особенного преимущества, принадлежащего месту воскресения Господня», и затем он продолжает, что «сообразно с величием достоинства Римских епископов, должна быть велика и их осторожность, чтобы им не лишиться его»²⁴⁰³. Другое письмо по вопросу о Пасхе адресовано к одному Галльскому собору. В нем он просит епископов позволить ему следовать обычаю, к которому он привык, и позволить ему мирно жить, как он уже жил в течение двенадцати лет, среди уединения лесов и рядом с костями его семнадцати умерших собратьев.

После почти двадцатилетнего пребывания в Бургундии, Колумбан навлек на себя неудовольствие короля Теодориха II, от которого прежде пользовался великой честью. Брунихильда, бабушка Теодориха, сообразно с политикой, не необычной среди царственных матерей Индии даже в настоящее время, старалась продлить свое влияние в королевстве, поощряя юного принца к беспечной и распущенной жизни. Колумбан (610 г.) неоднократно и устно и письменно, восставал против поведения Теодориха; он отказался благословить его незаконных детей и резко отклонил гостеприимство двора, разбив (будто бы, одним словом своим) в дребезги предложенные ему чаши и сосуды. Король, которого Брунихильда уже настойчиво настраивала против него, сказал ему, что он не настолько неразумен, чтобы сделать его мучеником, но приказал отвести его, вместе с его ирландскими монахами в Нант, чтобы оттуда выслать их обратно в свою страну. Это путешествие миссионеров через Францию, вследствие чудес Колумбана и народного уважения к нему, сделалось рядом торжеств для него. По прибытии их в Нант, корабль, который должен был отвезти их в Ирландию, вследствие чудесных причин, не мог исполнить своего назначения, и когда Колумбану, вследствие этого, позволено было действовать по своей воле, он отправился в Мец, где Теодеберт II Австразийский, дал ему позволение проповедовать в своих владениях. Затем он, по Рейну, поднялся до Швейцарии, и в течение некоторого времени трудился в окрестностях Цюрихского озера. В Туггене он встретил нескольких жителей, собравшихся вокруг большого чана с вином, который, как оказалось, они намерены были принести в жертву Водену. Когда Колумбан дунул на него, чан с большим шумом лопнул, и тут, как говорит его жизнеописатель, «оказалось, что в нем скрывался дьявол»²⁴⁰⁴. Своей проповедью и чудесами он приобрел многих обращенцев, но спустя некоторое время, вследствие враждебности идолопоклоннического населения, он вынужден был удалиться в окрестности Брегенца, на озере Констанцском, где нашел условия, благоприятными для успеха своего дела. Страна эта раньше была христианской; многие из ее жителей были крещены. хотя впоследствии они совратились в идолопоклонство наводнивших ее алеманнов, и алеманнский закон, постановленный под франкским влиянием, уже обеспечивал христианскому духовенству те же самые привилегии, какими оно пользовалось во Франции. Колумбан был радушно принят пресвитером, по имени Виллемаром: он разрушил идолов народа, побросал их в озеро, и в течение некоторого времени проповедовал с большим успехом. Но в 612 году Теодеберт был разбит Теодорихом, и Колумбан нашел себя вынужденным оставить эту область, которая таким образом перешла во владение его врага. Он имел в виду отправиться на миссионерство к славянам, но был отклонен от этого намерения ангелом, и вследствие этого перешел через Альпы в Италию, где был принят с большой честью Агилулфом и Теоделиндой, и основал монастырь в Боббио²⁴⁰⁵ . По просьбе своих ломбардских покровителей, он писал Бонифацию IV по спорному вопросу о «трех главах». Он мало был знаком с этим вопросом и держался касательно его мнений, противоположных мнениям римских епископов; и быть может это различие во взглядах, вместе с заметной настойчивостью в его характере, могло бы повести к серьёзным разногласиям, но опасность эта была предотвращена смертью Колумбана (611–622 гг.). В предыдущем году он отказался от приглашения Клотаря II, который, сделавшись единственным королем Франции, предлагал ему возвратиться в свое прежнее жилище в Люксейле.

Как Люксейл, так и Боббио, сделались родоначальниками многих монастырей в этих странах. Но самым знаменитым из последователей Колумбана был его соотечественник Галл, который был его учеником с самого детства и участвовал во всех превратностях его жизни, пока не вынужден был болезнью расстаться со своим учителем, когда тот отправился в Италию. Галл основал в 614 году знаменитый монастырь, носящий его имя, и почитается в качестве апостола Швейцарии. Он умер в 627 году²⁴⁰⁶.

Император Ираклий – Персидская война – Религиозное состояние Аравии и Магомет – Коран и его содержание – Ислам – Магомет и Геджра – Завоевание Магомета и его последователей – Возникновение нового спора в церкви – монофелитского – Экфесис императора Ираклия – Пирр и Максим Исповедник – «Тип» Констанса – Собор Латеранский – Кончина Мартина – Страдания Максима – Констанс II – Собор в Риме – VI -ой Вселенский собор – Осуждение монофелитства – Осуждение Гонория – Собор Трулльский – Юстиниан II – Восстановление Юстиниана и его кончина – Филипп и Анастасий – Марониты

Император Фока, возбудив всеобщую нелюбовь в течение своего восьмилетнего царствования, был низложен и предан смерти в 610 году Ираклием, сыном экзарха Африки. Новый император принужден был вести страшную войну с Хозроем II, царем персидским. Хозрой раньше был изгнан из своего царства, находил убежище в пределах империи, и был восстановлен на престоле при помощи оружия Маврикия. Получив известие, что на престол восшел Фока, он объявил себя мстителем за своего благодетеля, сделал нашествие на империю, неоднократно разбил нестройные войска узурпатора, и проник даже до Антипии, которая и перешла в его руки немедленно вслед за возвышением Ираклия. Война, предметом к которой было умерщвление Маврикия (611 г.), не окончилась с падением его убийцы. Хозрой сделал нашествие на Сирию и Палестину; с одним из своих отрядов он покорил Египет, и произвел опустошение даже до Триполи, между тем как другой отряд двигался на Халкидон, и в течение десяти лет (611–622 гг.) представлял жителям Константинополя оскорбительное и тревожное зрелище враждебного лагеря на противоположном берегу Босфора.

Теснимый со стороны Европы аварами и с Востока персами, Ираклий находился в крайней бедственности. Он решил возвратиться в Африку, которая уже успела восстановить в себе отчасти свое прежнее благоденствие, и была тогда самой цветущей провинцией империи. Но патриарх Константинопольский вынудил его поклясться, что он не оставит тех, кто принял его в качестве государя. Наконец, после тщетных попыток удовлетворить Хозроя предложением сделаться его данником, император решился почти на отчаянное предприятие (615 г.) – перенести театр войны в страну самого неприятеля. При посредстве залогов, для которых он взял сосуды и другие церковные богатства, с обещанием уплатить с процентами, он собрал большую сумму денег. На эти деньги он завербовал армию, и, обеспечив себя со стороны аваров, смело вторгся в самое сердце Персии. Шестью блестящими битвами он возвратил потерянные раньше (622–27 гг.) провинции, Хозрой бежал среди иных, и в 628 г. был низложен и предан смерти своим собственным сыном Сироем, который рад был заключить мир с римлянами.

Война с обеих сторон была войной из-за религии: Хозрою, при его нападении на Иерусалим, помогали 26,000 иудеев, собранных из разных стран. По взятии этого города он разрушил церкви, осквернил святые места, разграбил сокровища, скопленные от приношений паломников в течение трех столетий, и увел в Персию патриарха Захарию, вместе с животворящим и истинным крестом Христа. При этом случае, по преданию, избито было 90,000 христиан, и многие из них были куплены иудеями с нарочной целью избиения их. Множество христиан, однако же спаслись бегством в Египет, и были с необычайным радушием приняты Иоанном, патриархом Александрийским, благотворительность которого приобрела ему название «Милостивого». Ираклий, в свою очередь, мстил за это религии Персии разрушением ее храмов (в особенности храма в Тебарме, месте рождения Зороастра) и погашением священного огня. Крест, с большой торжественностью, возвращен был в Иерусалим, и событие это увековечено было установлением нового праздника Воздвижения Креста²⁴⁰⁷; вместе с тем возобновлен был указ Адриана против иудеев, запрещавший им приближаться на расстояние трех миль к священному городу.

Между тем в то время, как Хозрой боролся против церкви империи, в Аравии появился более страшный и более опасный враг для христианства.

Господствующая религия этой страны, по-видимому, основывалась на вере в единство Бога; но вера эта была затемнена, и в действительности подавлена обоготворением небесных тел, ангелов и идолов, деревьев, скал и камней. Древнее святилище народа, Кааба, или священный дом в Мекке, содержало в себе несколько изображений, соответствующих изображению дней в году. В Аравии существовали также и другие религии. Некоторые племена держались иудейства; православные христианские миссионеры также имели многих обращенцев; члены различных сект, как гностики, манихеи, несториане и монофизиты находили в этой стране убежище от неблагоприятных для них законов империи. Таким образом, тут было под рукой много материалов для всякого, кто бы имел способность и смелость сделаться основателем новой религии, и таким основателем сделался Магомет.

Магомет родился в Мекке в 570 или 571 году. Его темперамент от природы был мистический и восторженный: с раннего детства он подвержен был припадкам, которые, по народному верованию, происходили под влиянием злых духов, и во время своих душевных потрясений, он часто впадал в состояние скорбной угнетенности, которая возбуждала в нем даже мысли о самоубийстве. Он, по-видимому, твердо держался мысли о единстве Божества, и с большим негодованием относился к идолопоклонству. Каждый год, согласно обычаю, не неизвестному среди его соотечественников, он удалялся в пещеру одной горы, и проводил там по нескольку времени в религиозном уединении, и в этих его уединенных размышлениях душа его сделалась, вследствие особой болезни, способной к видениям; у него постепенно выработалось убеждение, что он нарочито призван Богом для того, чтобы сделаться орудием распространения истинной веры, и удостоился откровения с неба. Коран, в котором записаны его изречения, имеет много общего как с иудейскими, так и с христианскими книгами; но Магомет, по-видимому, не был близко знаком ни с Ветхим, ни с Новым Заветом, и свои материалы более или менее прямо извлекал из таких источников, как талмудические легенды, апокрифические Евангелия и другие еретические сочинения, перемешивая их с древними преданиями Сирии и Аравии. По его собственному свидетельству об этом произведении, содержание его будто бы написано было от вечности на «сохранном столе», стоящем перед престолом Божьим, что копия его принесена была на низшее небо ангелом Гавриилом (которого Магомет, по-видимому, постепенно отождествляет с Духом Божьим), и что части ее, смотря по обстоятельствам, открывались²⁴⁰⁸. На обвинение в противоречии между различными частями он отвечал, что позднейшее откровение отменяло собой все то в ранних откровениях, что оказывалось несогласным с ним. В доказательство того, что он не сам сочинил эти изречения, которые всегда изрекаются от имени Самого Бога, Магомет неоднократно настаивает на неизмеримой противоположности между его собственной безграмотностью и совершенством книги, как в отношение чистоты слога, так и содержания; возражающим он предлагал показать еще какое-нибудь произведение людей или духов, которое бы могло сравниться с этим. Отдельные части Корана записывались, по мере исхождения их из уст пророка, и после его смерти они были собраны в одну книгу, хотя и без всякого внимания к тому порядку, в котором они издавались.

Провозглашенная таким образом религия названа была исламом, что означает покорность или преданность воле Божьей. Единственным учением его провозглашалось то, что нет Бога, кроме истинного Бога, и Магомет пророк Его. Но под этим общим положением разумелась вера, состоящая из шести членов: 1) вера в Бога, 2) в Его ангелов, 3) в Его писания, 4) в Его пророков, 5) в Воскресение и День Суда, 6) безусловное решение н предопределение Богом как добрых, так и злых. Вместе с этими положениями связывалось четыре практических обязанности: 1) молитва с предварительными омовениями и очищениями, 2) милостыня, 3) пост и 4) паломничество в Мекку, которое считалось столь важным, что человеку, умершему без совершения его было бы все-равно, что умереть иудеем или христианином. Иудейство и христианство считались истинными, хотя и не совершенными религиями. Их священные книги признавались, и, по-видимому, у Магомета было сначала намерение скорее сочетать свою религию с прежними, чем заменять их ею²⁴⁰⁹. Христа он считал величайшим из всех прежних пророков, но хотя Его рождение и изображается чудесным²⁴¹⁰, однако же, верование в Его Божество объявляется заблуждением; по учению Корана Он был простой человек, и смерть Его объясняется или по докетическому способу, или предположением, что вместо Него пострадало другое лицо²⁴¹¹. Магомет уверял, что о нем самом было предсказано в св. Писании, но что пророчества были искажены теми, у которых они находились на хранении; не смотря на это, он и его последователи ссылались на некоторые места существующего Писания в свою пользу, как напр. на обетование о Параклите и на притчу, в которой говорится о призвании работников в различные часы дня, причем последнее признание будто бы было призванием к религии ислама²⁴¹².

Понятие о величии Божества в Коране возвышенное; милосердие Божье описывается весьма торжественно. Но отсутствие чего-нибудь похожего на христианское учение о воплощении ставит непроходимую бездну между Творцом и Его творением; там нет ни малейшего понятия об искуплении, о посредничестве, о принятии в сыновство с Богом, о восстановлении образа Божия. Божественное всемогущество изображается в виде произвола, требующего униженного подчинения своей воле. Обязанность любви к братьям по вере сильно внушается ученикам ислама; но их любовь не должна выходить за пределы этого братства, и широкие заявления, которыми надежда на спасение предоставлялась не только иудеям и христианам, но и сабеям и «всякому верующему в Бога, а в последний день, и делающему правду»²⁴¹³, были отменены последующими изречениями, которые провозглашали погибель против всех, кроме последователей ислама. В других отношениях новая религия бесспорно была великим шагом вперед по сравнению с той, которую Магомет нашел среди своих соотечественников, и она, возвышая их веру над суевериями и идолопоклоннической системой, к которой они привязаны были раньше, принесла обществу великую пользу, заменяя грубое насилие некоторого рода справедливостью и отменяя обычай предавать детей женского пола смерти. Общий тон его нравственности скорее суровый, чем (как иногда его называли) распущенный; вместо осуждения за свою санкцию полигамии, Магомет скорее заслуживает похвалы за ограничение той распущенности, которая раньше господствовала в этом отношении, хотя он удержал крайнюю, и в действительности весьма гибельную легкость развода; но одной из самых омерзительных черт в его характере было то, что он объявлял себя изъятым из ограничений, которые он налагал на своих учеников, и свою распущенность оправдывал мнимыми откровениями ²⁴¹⁴.

О достоинствах этого загадочного характера трудно высказать какое-нибудь решительное мнение. Религиозная враждебность, которая в прежнее время содействовала искажению его образа, теперь конечно уже не может влиять на суждение в этом отношении; нам нет надобности вместе с тем опасаться и слишком благоприятных мнений, представляющих собой результат реакции против прежних предубеждений, а также и увлечения новшеством и парадоксальностью, которые в некоторых случаях бывают не только преднамеренны, но и почти заведомы. Самым последним и наиболее основательным мнением служит то, что Магомет сначала был честным энтузиастом. Что касается более сомнительного периода его жизни, то мы должны сознаться, что не можем согласиться с воззрением его поклонников; но в то же время не находим возможным высказать и суждение, был ли он повинен в сознательном обмане, или слепо увлечен был упоением приобретенной им власти и желанием расширения ее.

Магомету было уже 40 лет от роду, когда он (в послушание, по его сообщению, божественному видению) объявил себя пророком²⁴¹⁵. Сначала он вербовал себе последователей только среди друзей и близких родственников; затем, мало по малу, он осмелился объявить о своих мнениях и в более широком кругу (611 или 612 г.), но его притязаниям не верили; он и его последователи подверглись преследованию со стороны корейшев, – племени, которое господствовало в Мекке и во владении которого находилась Кааба, а в 622 году (в том году, в котором Ираклий совершил свой первый поход против персов) он бежал в Йатребу (Медину), где ему уже удалось образовать партию и он был принят как князь и пророк. Это бегство (геджра) считается великой эрой в жизни пророка и служит основой магометанского летоисчисления. Доселе он старался распространять свое учение только убеждением; но теперь он уже обладал силой, и высший голос будто бы поручил ему воспользоваться ею для распространения веры²⁴¹⁶. Его изречения сделались яростными и кровожадными. От нападений со своими небольшими шайками последователей на караваны купцов он перешел, по мере усиления его последователей, к более значительным предприятиям, и в 613 году он овладел Меккой, очистил Каабу от ее идолов, превратил ее в великое святилище ислама, и все племена Аравии соединил под своим владычеством и исповеданием своей религии.

Когда его сила сделалась значительной, Магомет отправил посланных к царю Персии и к другим окружающим государям (628 г.), объявляя им, о своем посланничестве в качестве «пророка Божия», и требуя от них подчинения вере ислама. Ираклий будто бы принял это посольство с почетом; персидский царь презрительно разорвал послание в клочки, и Магомет, услышав об этом поступке, воскликнул: «Так Бог оторвет от него его царство и отвергнет его мольбы»²⁴¹⁷.

Долг сражаться за ислам (потому что оружие, а не убеждение должно было служить средством обращения тех, кто отказывались веровать при первом провозглашении веры) был обязателен для всех его исповедников, исключая больных и слабых, хромых, слепых и убогих; а чтобы правоверные в какое-нибудь время не удовлетворились своими завоеваниями, Магомет объявил, что война за распространение веры не должна прекращаться до пришествия антихриста. Фанатизм воинов был поощряем поблажками хищничества и похоти, потому что тот предел, который в Коране предписывался в отношении числа наложниц, не был применяем к пленницам или рабам²⁴¹⁸. Под влиянием убеждения, что они исполняют волю Божью, под влиянием веры в без

условное и непреодолимое предопределение и под влиянием уверенности в райском блаженстве, – таком блаженстве, которое предлагало безграничное наслаждение чувственности, – они совершенно не дорожили жизнью, так как, по их убеждению, мученики и умершие за веру войны будут допущены кроме того к неизреченному и неиссякаемому счастью созерцания лица Божья утром и вечером. Одушевленные таким чтением, мусульманские войска двигались вперед с энтузиазмом, которого ничто не в силах было остановить. Их безграничные жертвоприношения в кровавых битвах и во время долгих осад были вознаграждаемы неослабевавшим приливом новых воинов. До смерти Магомета, последовавшей в Медине в 632 году, Калед, «меч Божий», проник со своим оружием в Сирию. Энергия Ираклия была надломлена болезнью; Сирия и Египет, которые он вновь завоевал у Хозроя, опять были отняты у империи этим новым врагом. В 637 году Иерусалим взят был калифом²⁴¹⁹ Омаром, который построил мечеть на месте храма, и в течение нескольких лет были покорены также Персия, Хорасан и часть Малой Азии. Внутренние раздоры преемников пророка задержали ход завоевания только на некоторое время. В течение нескольких лет (668–677 гг.) они угрожали самому Константинополю, хотя их нападения были безуспешны и заканчивались данничеством калифа, но и до конца еще этого столетия, они взяли Карфаген (698 г.) и сделались властителями франкских провинций²⁴²⁰. Успехам магометанского оружия благоприятствовало истощение империи и Персии в течение их недавних войн. В Сирии и Египте большая часть жителей были несториане или монофизиты, угнетаемые императорским законом и поэтому готовые приветствовать врагов византийского двора в качестве избавителей, И завоеватели, хотя и равнодушные к разногласиям христианских партий между собой, были рады поощрять это состояние и пользовались им. Изгоняя православных греков из Египта и подавляя мелхитов, они благосклонно относились к сектам, противодействовавшим Риму и Константинополю. В то время как без милосердия велась война против идолопоклонников²⁴²¹, «людям книги», то есть, иудеям и христианам, как исповедникам истинных, хотя и недостаточных религий, было позволено жить в качестве данников в завоеванных землях²⁴²². Но угнетения, которым они подвергались, выгоды, предлагавшиеся обращенцам и быть может соблазны, производимые спорами касательно христианского учения, побудили многих отказываться от Евангелия и принимать веру ислама.

Около того самого времени, когда Магомет выступил на общественную деятельность, возник один спор, почти в течение столетия продолжавший волновать церковь.

Патриарх Константинопольский, Сергий, бывший по-видимому сириянином и находившийся в родственных связях с членами иаковитской секты, встретил одно письмо (около 616 г.), приписываемое его предшественнику Минне, в котором о Спасителе говорилось, что Он имеет «одну волю и одно жизнедательное действование»²⁴²³. Пораженный этим выражением, он посоветовался с Феодором, епископом Фаранским, в Аравии, человеком, о котором ничего еще неизвестно, кроме его участия в этом споре, но который, из делаемого на него таким образом указания, как можно предполагать, пользовался большим уважением за свою ученость и доселе был не подозреваем ни в каком заблуждении в области учения, и так как Феодор одобрил эти слова, то патриарх принял их и имел некоторое совещание с другими лицами по этому предмету. Таким образом возникло учение, которое впоследствии стало известным под названием «монофелитства» ²⁴²⁴, и сущность его выражается в словах другого из сочинений Феодора, именно, что «в воплощении нашего Спасителя есть только одно действование, образователь и виновник которого есть Бог Слово; а человечество есть Его орудие, так что –что бы ни говорили о Нем, как о Боге ли, или как о человеке, все это есть действование Божества Слова»²⁴²⁵. В противоположность этому утверждали, что способность хотения присуща каждому из естеств Спасителя, хотя так как лицо в Нем одно, то эти две воли действуют в одном и том же направлении, причем человеческая воля действует в согласии с божественной.

Ираклий во время своих персидских войн имел причины сожалеть о политике, благодаря которой несториане были отчуждены от империи, и желать об отвращении зла, которое легко могло возникнуть из раскола монофизитского. С целью достижения этого примирения, он вступил в сношение с некоторыми из их вождей (622 г.), каковыми были Павел, глава этой партии в Армении, и Афанасий, иаковитский патриарх Антиохии, которому император будто бы предлагал православный престол этого города под условием принятия собора Халкидонского. Монофизиты постепенно становились все менее враждебными сущности учения этого собора, и Ираклий мог питать надежду, что разделение прекратится, если православные признают, что хотя Спаситель имел два естества, но Он имел только одну волю и одно действие²⁴²⁶. Будучи в Лазике, в 626 году, император сообщил об этих своих сношениях Киру, епископу Фазийскому, который, так как вопрос этот был для него новым, писал к патриарху Сергию, спрашивая его мнения в этом отношении. Патриарх отвечал ему, что церковь не произнесла никакого решения в этом отношении, что Кирилл Александрийский и другие признанные отцы церкви говорили об «одном жизнедательном действии Христа, нашего Бога», что Минна употреблял подобное же выражение, что он ошибся, предполагая, будто Лев Великий учил о двух естествах, и что Сергию неизвестны никакие другие авторитеты, которые бы учили так²⁴²⁷. Кир был убежден этим письмом. По милости императора, он скоро после этого был возведен на патриарший престол (630 г.) Александрии, и в 633 году ему удалось достигнуть соединения феодосиян, одной монофизитской секты, с церковью посредством компромисса, выраженного в девяти членах²⁴²⁸. В седьмом из этих членов говорится, что Спаситель «совершал действия, принадлежащие как Богу, так и человеку, одним теандрическим (то есть, божественно-человеческим) действием». Основание для такого выражения было найдено в сочинениях, приписываемых Дионисию Ареопагиту²⁴²⁹. Монофизиты считали эти условия единения предметом своего торжества. «Не мы», – говорили они, «перешли к собору Халкидонскому, а собор этот перешел к нам»²⁴³⁰.

Ввиду этих членов крайне встревожился Софроний, ученый монах, находившийся в то время в Александрии. Он издал громкий крик, бросился к ногам патриарха и, проливая слезы, умолял его, ради страданий Спасителя, не принимать такого апполинариевского учения²⁴³¹. Кир решил перенести это дело на рассмотрение Сергия, и монах, снабженный письмом к патриарху Константинопольскому, отправился в императорский город. Хотя сам, будучи монофелитом, Сергий не считал соглашения с его мнением необходимым условием православия. В разговоре с Софронием, он указывал на важность приобретения монофизитов в египетском патриархате, просил монаха привести какое-нибудь выразительное доказательство в пользу двух действий во Христе, и так как Софроний не мог сделать этого²⁴³², то патриарх получил от него обещание оставить этот вопрос. Сергий затем писал к Киру с выражением желания, чтобы он запретил всякие рассуждения по этому вопросу, так как иначе могло бы подвергнуться опасности недавно установленное единение партий²⁴³³.

В следующем году Софроний сделался патриархом Иерусалимским (634 г.). Он, по-видимому, чувствовал, что это его положение, освобождало его от данного им обещания, так как молчание, которое могло быть пристойным в смиренном иноке, было бы изменничеством вере в иерархе, занимавшем патриарший престол. Услышав об его избрании, Сергий встревожился и, не ожидая формального донесения об этом, писал Гонорию в Рим, подробно излагая предшествующую историю вопроса. Папа в своем ответе повторил мысли патриарха; он не только согласился с ним во мнении о пользе водворения молчания в этом отношении, но и в личном исповедании монофелитства: «Мы исповедуем», – говорит он, «одну волю в Господе нашем Иисусе Христе, поскольку очевидно, что то, что было воспринято Божеством есть наше естество, а не грех, сущий в нас, – наше естество, каким оно сотворено было до греха, a не каким оно сделалось, будучи повреждено преступлением» ²⁴³⁴. После разъяснения слов ап. Павла касательно воли плоти и воли духа, он заключает, что Спаситель не имел плотской воли и отнесся к вопросу о двух действиях как к мелочи, пригодной только для грамматиков. Софроний, в своем вступительном на престол послании, весьма полно и с большим искусством изложил учение о воплощении, с особенным отношением к возникшему спору²⁴³⁵. В этом послании он допускает слово «теандрический», но прилагает его к совместному действию двух естеств в богочеловеческом лице, каковое приложение отличается от того, в котором оно употреблялось Сергием и его сторонниками. Гонорий получил от посланных, носивших это письмо в Рим, обещание, что их патриарх отважится говорить о двух волях, если Кир перестанет говорить об одной воле; но спор этот нельзя было уладить так легко.

Осада и взятие Иерусалима арабами вскоре затем, как можно предполагать, еще более удручили Софрония, и он жил недолго после этого. Но перед своей смертью (637 г.) он привел Стефана, епископа Дорского, первого из соподчиненных ему епископов, на Голгофу, и там торжественным образом указывая ему на Распятие и напоминая о последнем страшном суде, поручал ему отправиться в Рим и не успокаиваться до тех пор, пока не добьется осуждения монофелитского учения²⁴³⁶.

Смятения в церкви продолжались, и в 639 году Ираклий, не наученный неудачей своих предшественников в подобных мерах, издал, по мысли Сергия, указ, составленный патриархом, под названием Экфесис, то есть, изложение веры, после изложения учения о Троице и воплощении, этот указ старается уладить спор запрещением всякого рассуждения о вопросе как об одном, так и о двух действованиях. Всякое действование, говорятся в нем, соответствующее или Богу, или человеку, исходит из одного и того же воплощенного Слова.

Учение об одном действование, хотя бы выражение это и употреблялось некоторыми Отцами, причиняло смущение некоторым; учение о двух действованиях было выражением, не находившим в себе опоры в авторитете признанных отцов и учителей церкви, и причиняло смущение многим так как внушало мысль о двух противоположных волях. Сам нечестивый Несторий, хотя и разделявший лицо Спасителя, не говорил о двух волях; нужно исповедовать одну волю, согласно с учением св. отцов, насколько человечество Спасителя никогда не совершало никакого движения, противного наклонности Его Божества²⁴³⁷. Даже если бы Экфесис в своей сущности не становился с такой очевидностью на сторону монофелитов, все таки нельзя было бы разумно ожидать какого-нибудь удовлетворительного результата от документа, который старался положить конец разногласиям сокрытием их, или от политики, которая, заставляя молчать обе стороны, раздражала более ревностных и по необходимости относилась с благосклонностью к более податливым.

Экфесис был одобрен соборами в Константинополе при Сергии и его преемнике Пирре, и в Александрии при Кире (640 г.),. Патриархаты Антиохийский и Иерусалимский, страдая от угнетения арабов не были в состоянии противодействовать ему. Но Гонорий Римский умер; его преемник, Северин (первосвященство которого продолжалось только два месяца и главным образом ознаменовалось только разграблением папских сокровищ экзархом Равенны²⁴³⁸), по-видимому, отверг это новое изложение, и следующий папа Иоанн IV на соборе, несомненно, сделал то же. Ираклий вследствие этого писал Иоанну, отрекаясь от участия в составлении Экфесиса; документ этот, говорил он, написан был Сергием несколько лет перед тем, и сам он только согласился издать его, по настоятельной просьбе патриарха²⁴³⁹.

Ираклий умер в феврале 641 года, оставляя империю Константину, сыну от своего первого брака, совместно с Ираклионом, плодом его второго брака со своей племянницей Мартиной²⁴⁴⁰. Константин пережил своего отца лишь тремя месяцами, и Мартина затем попыталась управлять от имени своего сына, но сенат, опираясь на войско и жителей столицы, низложил ее и Ираклиона, как повинных в смерти Константина, сын которого Констанс II и был возведен на престол. После этого переворота патриарх Пирр, считавшийся соучастником Мартины, счел за лучшее сложить с себя сан, и искал убежища в Африке. Там он, встретился с Максимом, человеком знатного византийского происхождения, который, будучи сначала государственным секретарем при Ираклии, принял монашество и сделался способнейшим полемистом против монофелитства²⁴⁴¹. В 645 году между ними происходило прение, в присутствии Григория, правителя провинции, со многими епископами и другими знатными лицами. Пирр выступил с положением, что, так как Спаситель составляет одно лицо, то Он мог иметь также и одну только волю, на что Максим отвечал, что так как Он был вместе Бог и человек, то каждое из Его естеств должно было иметь свою особую волю. Прение было продолжительным и велось с большим оживлением: но, вдобавок к превосходству своего учения, Максим, очевидно, обладал большей способностью в диалектическом искусстве. Пирр, наконец признал себя побежденным и сопровождал Максима в Рим, где папа Феодор допустил его к общению и относился к нему как к патриарху Константинопольскому (645 г.). Но Пирр скоро затем отправился в Равенну и там (вероятно, под влиянием экзарха и в надежде возвратить себе кафедру) отказался от своего последнего исповедания. Услышав об этом отпадении Феодор созвал собор, на котором Пирр был осужден и отлучен и с целью придать возможно больше торжественности этому приговору, папа подписал его вином из евхаристической чаши, и положил его на гробницу ап. Петра²⁴⁴².

Как Иоанн IV, так и Феодор, побуждали следующих императоров отменить Экфесис, который все еще был распространяем властями. В 648 году Констанс издал новый документ, которым предполагалось заменить Экфесис и который известен под названием Типа (то есть, образца) веры. Тон этого документа, (написанного патриархом Павлом), еще менее богословский, чем тон Экфесиса, и скорее походит на тон обыкновенного императорского указа. Запрещая, подобно прежнему указу, рассуждение о предмете спора и употребление смущающих терминов с обеих сторон, он делал это, не обнаруживая никакой наклонности в ту или другую сторону, и им устанавливались строгие наказания против всех, кто бы нарушил это молчание²⁴⁴³.

Павел все еще продолжал вести неудовлетворительные сношения с Римом по предмету спора, когда, наконец Феодор, вместе с собором, объявил его отлученным. Будучи извещен об этом приговоре, патриарх ниспроверг жертвенник в папской часовне в Константинополе, запретил римским уполномоченным совершать евхаристию, угрожал им жестокостями и преследовал их сторонников²⁴⁴⁴. Во время таких-то взаимных отношений и появился Тип, но несмотря на его опубликование, спор разгорался все более и более. Максим неустанно старался возбудить противодействие монофелитскому учению, и Рим был осаждаем просьбами от африканских соборов, от Греции и из других стран действовать в защиту веры²⁴⁴⁵.

В июле 649 года Феодору наследовал Мартин. В октябре того же года новый папа созвал собор, который, вследствие заседаний его в Константиновой базилике (великой патриаршей церкви, прилегающей к Латеранскому дворцу), известен под названием первого собора Латеранского. На нем присутствовало 105 епископов, среди которых был и архиепископ Равеннский ²⁴⁴⁶. В течение пяти заседаний обсуждалась история спора и исследовались главные, относящиеся сюда, документы. Стефан Дорский представил памятную записку, в которой просил, чтобы заблуждения монофелитства были отвергнуты, и заявил о поручении, которое дано ему патриархом Софронием в этом отношении. Местам из сочинений главнейших монофелитов были противопоставлены извлечения из православных отцов, и они были приравнены к изречениям известных еретиков. Тип Констанса, по мнению собора, ставил истину и заблуждение на один и тот же уровень, «погублял праведных вместе с нечестивыми»²⁴⁴⁷, оставлял Христа без воли в действовании, а вследствие этого без сущности и естества. Собор объявил, что в Спасителе две естественных воли и два действования, божественная и человеческая воли, – «тот же самый Господь, Иисус Христос хочет и совершает наше спасение как Бог и как человек²⁴⁴⁸». Среди двадцати постановленных канонов различного содержания, изложено было и учение о двух соединенных волях и о двух действованиях, и вместе с тем произнесена анафема против всех отрицающих это²⁴⁴⁹. Выражение «одно теандрическое действование» было отвергнуто, и провозглашены анафемы против Феодора Фаранского, Кира Александрийского и Сергия, Пирра и Павла Константинопольских, вместе с «нечестивейшим Экфесисом», и «нечестивейшим Типом», издать которые Сергий и Павел в свое время склонили Ираклия и царствующего императора²⁴⁵⁰. После собора Мартин объявил о его решениях императору, патриархам, епископам Африки и другим важнейшим лицам, как на Востоке, так и на Западе. Язык папы во всех этих посланиях отличается тоном крайней обличительности, хотя, быть может он имел в виду обеспечить себя против мщения императора заявлением великого почтения к его личности, причем всю ответственность за Экфесис и Тип, он сваливал на Сергия и Павла, как авторов этих документов²⁴⁵¹.

Когда еще заседал этот собор, в Рим прибыл экзарх Олимпий с поручением добиться подписи Типа и, если возможно, привезти самого папу в Константинополь. Он, однако же, не выполнил своего поручения, быть может потому, что опасался возмущения и хотел быть почтительным к папской партии, и вскоре затем он был убит в Сицилии, в одном походе против сарацин. Мартин, несмотря на возбужденное им вновь недовольство во дворе, по-видимому, оставлен был в покое в течение трех с половиной лет, пока не явился новый экзарх Феодор Каллиопа, который арестовал его и отправил в Восточную столицу. Это утомительное путешествие продолжалось от 19 июня 653 года до 17 сентября следующего года. С папой обращались без всякого внимания к его сану, его летам или слабости его здоровья. Хотя сопровождавшие его часто приставали к берегу для отдыха, ему самому никогда не позволялось оставлять корабля, кроме как в Наксосе, где он оставался в течение года на берегу, но лишен был всякого утешения, какое мог бы получить от посещения или приношений его друзей. По прибытии в Константинополь он в течение целого дня лежал на палубе, подвергаясь издевательству толпившихся на набережной зрителей, и затем был отведен в темницу, где и оставался в заключении в течение шести месяцев²⁴⁵². В течение этого времени он подвергался неоднократным допросам, которые, однако же, относились не к обвинению в лжеучении, а только к политическим преступлениям, в роде мнимого сношения с Олимпием и даже с сарацинами. К нему относились с крайней жестокостью; его водили по улицам, как преступника, осужденного на смерть, и вероятно казнили бы, если бы не заступничество патриарха Павла, который, будучи в то время при смерти и получив посещение от императора, выразил свое опасение, чтобы это недостойное обращение с епископом не оказалось тяжким свидетельством против него в день страшного суда ²⁴⁵³. Мартин, сносивший свои испытания с большим достоинством и мужеством затем был сослан в Херсон, где и влачил в течение некоторого времени жалкое существование, чувствуя крайний недостаток в средствах к жизни. Сохранились два письма, в которых он трогательно жалуется на оставление его паствой и многими другими, которые раньше пользовались его щедротами²⁴⁵⁴. В этой ссылке он и умер в сентябре 655 года.

В один и тот же год с Мартином (653 г.), в Константинополь приведен был, вместе с двумя учениками Максим, самый ученый и самый стойкий противник монофелитства²⁴⁵⁵. Все они трое содержались в темницах до возвращения папы из ссылки, и затем были подвергнуты допросу. Против Максима сделана была также попытка обвинить его в политическом преступлении, именно в сношении его с возмутившимся правителем Африки Григорием (Апр. 655 г.). Но вообще обвинения были главным образом богословского или церковного свойства. Между прочим, ему ставилось в вину, что он оскорблял императорское величие, отрицая за императором обладание священством, провозглашая анафему против Типа, каковая анафема была истолковываема в смысле анафематствования самого императора, и отрицая, что императорское утверждение давало силу канонам. На эти обвинения Максим отвечал, что император не священник, так как он не может совершать таинств, и в чинопоследованиях церкви о нем говорится, как о мирянине, что его анафема против Типа относилась только к содержащемуся в нем, ложному учению, и что если соборы получали действительное значение только вследствие утверждения императора, то было бы необходимым принимать и те арианские соборы, которым дано такое утверждение. «Неужели ты один только спасешься», – спросили его, «а все другие погибнут?» – «Избави Бог», –отвечал он, «чтобы я осуждал кого-нибудь или приписывал спасение только себе самому! Но я готов скорее умереть, чем иметь на своей совести несчастье заблуждаться в чем-нибудь относящемся к вере!». Максим и его сотоварищи были непоколебимы в своих мнениях, хотя с целью склонить их употреблялась как суровость, так и доброта, и они находились под давлением авторитета нового папы Евгения, который согласился с желаниями двора²⁴⁵⁶. Они были отправлены в ссылку в Визию, во Фракии, и, будучи подвергнуты там большим жестокостям, опять привезены были в Константинополь, где и должны были выдержать новое следствие. За свою непоколебимую твердость они были наказаны отнятием языков и правых рук; затем они были изгнаны в Лазику, и, после некоторого времени, с целью усилить их страдания, их разлучили между собой. Максим не выдержал жестокого обращения, которому он подвергся в августе 662 года; один из его учеников (которые оба носили имя Анастасия), не смотря на причиненное ему уродство, продолжал деятельно служить вере, как словом, так и деятельной перепиской до самой смерти, последовавшей в 666 году²⁴⁵⁷.

Констанс II, властью которого одобрены были все эти варварства, предал смерти своего собственного брата, и как этим, так и другими своими поступками, возбудил крайнее негодование в своих Восточных подданных. Уступая общему чувству, он удалился в 663 году из Константинополя и посетил Рим, где он с великой честью был принят епископом Виталианом. Сняв с пантеона (ставшего церковью в царствование Фоки) бронзовую крышу и захватив в этой и в других церквях все их драгоценные украшения, император отправился в Сицилию, где и предавался необузданной тирании и порочности, пока не был умерщвлен в бане в Сиракузах в 668 году²⁴⁵⁸. Судьба папы Мартина располагала его преемников, Евгения и Виталиана к мирному образу действия, и спор на время затих, пока Адиедат, преемник Виталиана (672–77 гг.), опять не прервал общения с Константинополем; вследствие чего патриарх Феодор Константинопольский и Макарий Антиохийский возбудили волнение попыткой вычеркнуть из своих диптихов имя Виталиана, единственного из последних пап, который только поминался в них.

Сын и преемник Констанса, Константин IV, называемый Погонатом (Бородатым), скорбел от разделений в церкви и решился попытаться уладить их. С этой целью он писал Дону, епископу Римскому (678 г.), чтобы он прислал нескольких уполномоченных в Константинополь с целью обсуждения спорных вопросов²⁴⁵⁹. Прежде чем это письмо прибыло в Рим, Дону наследовал Агафон, который по получении письма созвал собор (Июнь 678 г.). Среди 125 присутствовавших на соборе прелатов, были Ломбардский примат Мансвет Миланский, два франкских епископа и Вильфрид Йоркский; остальные были подданными империи. Монофелитство было осуждено и два прелата с диаконом отправлены были в Константинополь в качестве представителей папы с письмом к императору (680 г.), которое, по предположению, должно было играть такую же роль, как и знаменитое послание Льва к Флавиану во время евтихианского спора; причем представителями их собора были три епископа вместе с другими духовными лицами и монахами. Папа в своем письме выражает сожаление, что беспокойное состояние Италии воспрепятствовало возможности более глубокого богословского исследования, и заявляет, что он полагается не на ученость своих уполномоченных, но на их верность учению древних соборов и отцов²⁴⁶⁰.

Константин теперь решил, вместо предполагавшегося совещания, созвать «вселенский» собор. Собор этот (Шестой Вселенский) состоялся в палате дворца, которая, вследствие ее сводообразной кровли, называлась Труллом²⁴⁶¹. Заседаний было восемнадцать, и они продолжались от 7 ноября 680 года до 16 декабря следующего года. На первых одиннадцати заседаниях и на последнем император присутствовал лично, а в его отсутствие председательское место оставалось не занятым. На первых заседаниях число епископов было небольшое, но постепенно оно возросло почти до двухсот. Среди них были патриарх Константинопольский и Макарий Антиохийский (достоинство которого, вследствие сарацинского завоевания его провинции, было почти номинальным), причем кафедры Александрийская и Иерусалимская были представляемы двумя пресвитерами. На соборе присутствовали также двенадцать высших сановников империи и несколько монахов.

Рассуждения на соборе велись с достоинством и беспристрастием, и император относился к ним весьма добросовестно. Тут были прочитаны главные, относящиеся к спору, документы, и извлечения из сочинений монофелитов были сравнены с местами которые могли иметь значение для их опровержения или поддержки, или для доказательства их тождества по существу с ересями уже осужденными раньше²⁴⁶². На восьмом заседании (7 марта 681 г.) патриарх Константинопольский заявил о своей принадлежности к взглядам Агафона и Римского собора и его примеру последовали епископы его патриархата. Но Макарий Антиохийский все еще поддерживал учение об единичной теандрической воле и действии, утверждая, что как душа двигает тело, так и во Христе божественная воля направляла человеческую²⁴⁶³. Он представил соборные свидетельства в пользу своего мнения, но собор, исследовав эти свидетельства, объявил их подложными или искаженными, или, если где они были и подлинными, то не идущими к делу, – как напр. когда слова, действительно употреблявшиеся для выражения отношений божественных лиц в Троице переносились на отношения между божеством и человечеством Спасителя. Так как Сирийский патриарх настаивал на своем мнении, заявляя, что он не оставит его даже под страхом рассечения в куски и ввержения в море, то он был низложен и отлучен вместе с учеником, по имени Стефаном, и при торжественных приветствиях императору, как новому Константину Великому, новому Феодосию и новому Маркиану, были вместе с тем громко провозглашаемы анафемы против Макария, как второго Аполлинария и Диоскора²⁴⁶⁴.

Пятнадцатое заседание ознаменовалось особым случаем (26 апр. 681 г.). Один престарелый инок, по имени Полихроний, представил исповедание веры, и предложил доказать его истинность воскрешением мертвеца к жизни. Он заявил, что ему было видение, в котором некто, блистательного вида и страшного величия, говорил ему, что кто не исповедует единичной воли и теандрического действия, тот ни должен быть признаваем за христианина. Отцы собора отправились в преддверие одной общественной бани. Куда был принесен на носилках труп. Полихроний положил свое исповедание на грудь мертвеца, и долго шептал ему что-то в уши; чуда, однако же, не последовало. Народ, допущенный к присутствию при этом испытании, разразился анафемами против Полихрония, как обманщика и нового Симона; ибо его уверенность в своих мнениях не была поколеблена даже и этой неудачей, и собор нашел необходимым лишить его сана²⁴⁶⁵.

Наконец была определена вера по спорному предмету. Монофелиты были осуждены, как содержащие ересь, сродную с ересями Аполлинария, Севера и Фемистия; как разрушающие совершенство человечества Спасителя отрицанием в Нем воли и действования. Учение о воплощении было изложено согласно с древними определениями церкви, и к этому было прибавлено следующее: «Мы равным образом, согласно с учением святых Отцов, объявляем, что в Нем две естественных воли и два естественных действования без разделения, изменения, разлучения или смешения. И эти две естественные воли не противны между собой, как воображают нечестивые еретики; но человеческая воля следует божественной и всемогущей воле, не противодействуя и не противореча ей, подчиняясь ей; ибо, согласно с мудрейшим Афанасием, необходимо, чтобы воля Его плоти действовала, но чтобы она была подчинена Его божественной воле... Как Его плоть, хотя и божественная, не была уничтожена Его божеством, так и Его человеческая воля, хотя и обожествленная, не была разрушена также»²⁴⁶⁶. Против главных вождей монофелитов была провозглашена анафема. Имя Гонория не было упомянуто Римскими соборами, каковое обстоятельство знаменательно доказывает, что, желая пощадить его память, они, однако же, не одобряли того участия, которое он принимал в споре. Иоанн IV, в своем послании к Константину, сыну Ираклия, старался очистить своего предшественника на том основании, что он имел в виду отрицать только существование двух противных волей в Спасителе, «насколько в Его человечестве воля Его повреждена, как это в нашем естестве»²⁴⁶⁷, и Максим, в своем собеседовании с Пирром, не хотел дать монофелитам возможность воспользоваться авторитетом римского епископа. Но Вселенский собор исследовав послание Гонория, объявил, что «во всех предметах он следовал мнениям Сергия и одобрял его нечестивое учение», и монофелитский папа был подвергнут той же анафеме²⁴⁶⁸.

Определения собора были утверждены императором и назначены строгие наказания тем, которые будут противиться им. Папа Агафон умер в январе 682 года, когда его легаты еще были в Константинополе, но его преемник, Лев II, ревностно старался о признании собора церквями Запада. В письмах к императору, испанским епископам и другим, Лев выражал свое одобрение осуждению Гонория на том основании, что этот папа, вместо «очищения апостольской церкви учением апостольского предания», «попустил осквернить ее непорочность святотатственной изменой веры»²⁴⁶⁹.

Последние два Вселенских собора, в отличие от прежних, ограничивались предметами веры и не постановляли никаких канонов касательно других предметов. С целью восполнить этот недостаток, Юстиниан II, наследовавший в 685 году своему отцу, Константину Погонату, созвал новый собор, который известен под названием Трулльского, вследствие заседания его в той самой сводообразной палате, где заседал и Вселенский собор, а также под названием Пято-шестого, так как он был дополнением к пятому и шестому соборам²⁴⁷⁰. Его сто два канона были подписаны императором и четырьмя Восточными патриархами, и немедленно после императорской подписи оставлено было место для подписи Сергия, епископа Римского. Не видно, чтобы Сергий получал приглашение отправить особых уполномоченных на собор: акты собора подписали его два обычных уполномоченных в Константинополе, и Василий, митрополит Гортинский, с острова Крита, по его заявлению, подписался в качестве представителя «всего собора Римской церкви»²⁴⁷¹. Но, среди этих канонов, было шесть таких, которые возбудили неудовольствие папы, так как противоречили правам или обычаям его церкви. Второй канон, исчисляя прежние каноны, подлежавшие исключительному соблюдению, придал название апостольских 85-ти канонам, между тем как Рим допускал только 50, и в нем опущены были многие такие соборы, которые пользовались авторитетом на Западе, вместе со всем собранием папских декреталий. Тринадцатым каноном позволялось тем из духовенства, которые вступили в брак до своего рукоположения в качестве иподиаконов, продолжать свое сожительство с женами²⁴⁷². Тридцать шестым каноном подтверждались определения 2-го и 4-го Вселенских соборов касательно преимущества кафедры Константинопольской. Пятьдесят пятым постановлялось, что апостольское правило, которым запрещался пост по субботам, исключая кануна Пасхи, должно быть распространено и на Рим, где все субботы Великого поста дотоле считались постными днями. Шестьдесят седьмым каноном запрещалось ядение крови. В восемьдесят втором предписывалось, чтобы Спаситель был изображаем в своем человеческом образе, а не под символическим образом агнца. Вопреки римским обычаям, в тринадцатом и пятьдесят пятом канонах, выразительно заявляют, что они действительно направлены против этих обычаев, и требовали оставления их Римской церковью; Восточные епископы, как и в Халкидоне, видимо хотели умерить торжество Рима в последнем догматическом споре таким законоположением в других отношениях, которое бы некоторым образом покрывало кредит папы, и признание этих канонов только Востоком, где они были приводимы как деяния 6-го Вселенского собора, было первым явным шагом к разделению Греческой и Латинской церквей.

Получив эти каноны, Сергий объявил, что он скорее умрет, чем согласится признать их. Тогда притоспатарию Захарию было поручено арестовать его и отправить в Константинополь. Но восстание народа и даже войска, больше придававшего значение епископу Рима, чем своему отдаленному государю, принудили Захария в униженном страхе искать защиты у того самого папы, которого он намеревался арестовать. Около того же самого времени порочность Юстиниана, чрезмерные налоги, требовавшиеся для удовлетворения его расходов, и жестокости, совершавшиеся от его имени гое министрами, евнухом Стефаном и монахом Феодосием, привели к мятежу(695 г.), во время которого был возведен на императорский престол полководец, по имени Леонтий. Из уважения к памяти Константина Погоната, Леонтий пощадил жизнь Юстиниана; но у низложенного императора был отрезан нос (обычное уродование на Востоке), и затем он был отправлен в ссылку, в негостеприимный Херсонес²⁴⁷³.

Леонтий после трехлетнего царствования был низложен Тиверием Апсимаром и заключен в монастырь. Херсонесцы, опасаясь, чтобы планы, открыто составлявшиеся Юстинианом, с целью возвращения себе престола, не навлекли на них подозрений и гнева нового императора, решились предать изгнанника смерти, или отправить его в Константинополь; но он узнал об этом намерении и искал убежища среди хазаров Украины, где и женился на сестре царствующего князя (705 г.). Даже среди этих отдаленных варваров, однако же, он чувствовал себя не в безопасности со стороны Апсимара, и в этом отчаянном положении решился сделать попытку осуществить свой план, который, по-видимому, он было уже оставил. Во время переезда через Эвксинское море его застигла сильная буря, и его спутники увещевали его, для избавления от угрожающей опасности, дать обещание, что по восстановлении своем на императорский престол, он простит всех своих врагов. «Пусть Господь утопит меня здесь», – отвечал он, «если я пощажу хотя одного из них». И когда его смелое предприятие увенчалось успехом, то эту клятву он исполнил с ужасной точностью. Леонтий был выведен из монастыря и вместе с Апсимаром оба они были положены в цирке, и император, смотря на игры, опирался своими ногами на шеи своих павших соперников, причем толпа выкрикивала слова 90-го псалма: «Попирать будешь льва и дракона». Оба они затем были влачимы по улицам города и наконец, обезглавлены. Все принимавшие участие в изгнании Юстиниана подверглись немилосердному наказанию; многие из них завязаны были в мешки и брошены в море. Патриарх Каллиник, который вынужден был угнетением тирана благосклонно относиться к возмущению Леонтия, был лишен глаз и носа и изгнан в Рим. По некоторой, неизвестной причине, Феликс, архиепископ Равеннский, был ослеплен, низложен и отправлен в ссылку в Понт, и Константин Римский, (последний из семи греческих беглецов от магометанских завоеваний, которые последовательно занимали кафедру Рима) мог вполне трепетать, когда в 710 году он был вызван в Константинополь. Быть может, Юстиниан требовал присутствия папы с целью приведения в исполнение определений Трулльского собора на Западе; быть может, также он хотел обеспечить свой собственный авторитет в Италии против повторения тех сцен, которые происходили в папствование Сергия. Но готовность и мужественное послушание Константина, по-видимому, обезоружили тирана. Юстиниан принял папу как равного себе; рассказывают даже, что при первой встрече он пал ниц и поцеловал его ноги²⁴⁷⁴, и Константин возвратился домой с подтверждением всех привилегий своей церкви. Предполагают, что эти милости были получены не без согласия папы на каноны Пято-шестого собора, насколько они не противоречили прямо римским преданиям.

Злоупотребления Юстиниана своей возвращенной им властью повели его подданных к новому восстанию, начавшемуся мятежом херсонцев, которым он намеревался ответить примерной жестокостью за то изменничество, которое они намеревались совершить и против него во время его изгнанничества. В 711 году он был опять низложен и предан смерти. Его младший сын Тиверий, коронованный в качестве августа, вбежал в церковь Влахернскую, повесил себе на шею самые священные вещи, и ухватился одной рукой за престол, а другой – за крест; но предводитель мятежников преследовал его и внутри святилища, вырвал у него крест, надел святыню на свою собственную шею и потащил мальчика к дверям церкви, где он и был немедленно убит. Так закончилась династия Ираклия, почти через 100 лет после восшествия на престол ее основателя ²⁴⁷⁵.

На императорский престол, вследствие этой революции, взошел искатель приключений, по имени Вардан, который, по своем восшествии, принял имя Филиппика. Вардан происходил из монофелитского рода, и его ранние впечатления в пользу этой ереси были укреплены в нем уроками Стефана, сообщника Макария Антиохийского. Рассказывают, что за много лет перед тем, ему предсказано было одним пустынником, что он некогда будет императором и что он дал обет, в случае исполнения этого пророчества, отменить 6-ой Вселенский собор²⁴⁷⁶. Он отказался вступить во дворец Константинопольский, пока не было удалено изображение этого собора, публично сжег подлинную копию его актов, приказал имена Гонория, Сергия и других осужденных лиц внести в диптихи, низложил православного патриарха Кира, и потребовал от епископов подписи монофелитского символа. Повеление это вообще было исполнено на Востоке, но в Риме его встретили иначе. Папа Константин отказался принять его, народ не позволял упоминать императора за богослужением и допускать его портрета в церковь, где вместо него было повешено изображение 6-го собора, и по прибытии его новоназначенного главнокомандующего в Константинополь, произошел мятеж, который был утишен только вмешательством папы в пользу властей. Филиппик, после полуторагодичного царствования, в течение которого он предавался всяким излишествам и распутству, был низложен и ослеплен (713 г.). Его преемник, Анастасий, был православным, и Иоанн, самовольно посаженный на патриархат Константинопольский по низложении Кира, теперь добивался общения с Римом, заявляя, что он всегда был православным в сердце, и что его соглашение с последним еретическим правительством возникло из желания воспрепятствовать назначению действительного монофелита. Ответ папы неизвестен; но в 715 году, Иоанн был лишен сана, и на патриаршую кафедру был назначен Герман, епископ Кизикийский. Анастасий был низложен в 716 году Феодосием III, а Феодосий в следующем году – Львом Исаврянином, к царствованию которого относится начало нового важного спора.

Готовность, с которой указ Филиппика был принят Восточными епископами и духовенством, можно считать не только знаком их раболепства, но и указанием на то, что монофелитская партия в то время обладала значительной силой. Общественное исповедание монофелитства, однако же скоро исчезло, и его единственными приверженцами сделалась Маронитская община в Сирии. Монастырь, посвященный святому, по имени Марон²⁴⁷⁷, стоял между Апамеей и Емесой уже в VI столетии, и в конце VII-го находился под управлением другого Марона, умершего в 701 году. Название маронитов, первоначально принадлежавшее членам этого монастыря, постепенно распространилось на всех жителей округа Ливанского, население которого состояло главным образом из лиц, бежавших от сарацинского завоевания. Среди них удерживались монофелитские мнения, и в то время, как другие христианские общины Сирии имели каждая свою политическую привязанность, причем иаковиты держались магометанских завоевателей, а православные (или мелхиты) императора, марониты сохраняли свою независимость вместе со своим своеобразным учением и при преемниках Марона, которые называли себя патриархами Антиохии. Так эта община продолжала существовать до тех пор, пока в век крестовых походов (1182 г.), она не подчинилась латинскому патриарху Антиохии и не присоединилась к Римской церкви²⁴⁷⁸, которая в позднейшие времена обязана была маронитам многими учеными лицами²⁴⁷⁹.

Папство в VII -ом столетии – Испанская церковь – Завоевание Испании арабами – Состояние дел во Франции – Дагоберт – Леодегар Аутунский – Ирландская церковь – История христианства в англосаксонских королевствах – Церковь в Англии – Шотландские миссионеры – Римские и Шотландские церковные обычаи – Конференция в Витби – Вильфрид – Архиепископ Кентерберийский Феодор – Установление римских обычаев в Англии – Искусство и ученость – Монашество в Англии – Беда Достопочтенный – Альдгейм и Цедмон – Христианство в Германии и соподчиненных ей странах – Обращение баварцев – Христианство в Тюрингии – Миссионерская деятельность Аманда Аквитанского – Ливин и Елигий – Миссионерская деятельность Вульфрама во Фризии – Деятельность Экберта и Виллиброрда

1. Отношение папства к империи, в течение периода между первым и вторым Григориями, в некоторой степени выяснились уже из предшествующей главы.

Монофелитский спор на время ослабил влияние Рима, как вследствие ошибки Гонория, который благоприятствовал еретической партии, так и вследствие столкновения между папством и императорской властью. Но, хотя Мартин сильно пострадал лично за свои действия на соборе Латеранском, эти действия (собрание такого собора без соизволения императора и смелое осуждение его церковных мер) оставались важными шагами в развитии папских притязаний, и, в непродолжительном времени авторитет Римского имени был вновь восстановлен VI-м Вселенским собором²⁴⁸⁰. На этом соборе титул «Вселенского епископа», который Григорий не только порицал в других, но и отвергал в отношении к себе, был присвоен Агафону его представителями²⁴⁸¹, и отселе епископы Рима стали постоянно употреблять его²⁴⁸².

Агафон добился от Константина Погоната уменьшения суммы,

платимой императору при назначении папы²⁴⁸³, и тот же император соизволил Бенедикту II, чтобы, с целью избегнуть повторения тех неудобств, которые были чувствуемы вследствие необходимости ожидания императорского утверждения, папа был посвящаем немедленно после его избрания. Однако же, утверждение светской властью, все еще считалось необходимым для занятия кафедры ап. Петра, и спорные выборы давали экзархам Равенны много случаев вмешиваться в дела Римских епископов, если даже указ о немедленном посвящении папы, не означал лишь то, что должно быть считаемо достаточным утверждением экзарха, так что не требовалось непременно представлять дело в Константинополь.

Политическое влияние папы возрастало по мере того, как императоры были вынуждаемы, ввиду наступления сарацин, сосредоточивать свою силу для защиты своих восточных владений и предоставлять епископам Рима заботу принимать меры защиты против ломбардов. Папы теперь обладали своими собственными крепостями, и время от времени восстанавливали стены Рима. Итальянцы начали относиться к ним с большим уважением, чем к государям Константинополя, и такие случаи, как восстание солдат против попытки увезти Сергия и подобное же восстание в папствование Иоанна VI²⁴⁸⁴; отказ римлян признать власть Филиппика, – были знаменательнейшими признаками того влияния, какое Римские епископы приобрели себе в своем городе.

Опустошение церквей Палестины сарацинами и удаление патриархов из Антиохии и Иерусалима, с целью пользоваться титулярным достоинством в пределах империи, дало папам предлог к новому вмешательству в дела Востока. Один епископ Иоанн взял на себя смелость, быть может с императорского соизволения, заполнить некоторые вакантные кафедры. В противоположность ему, Феодор Римский поручал Стефану, епископу Дорскому, имя которого встречалось в истории монофелитского спора²⁴⁸⁵, действовать в качестве своего наместника в Святой Земле. Исполнение этого поручения встретило противодействие со стороны патриархов Александрии и Антиохии; но подобные поручения впоследствии были даваемы и другими папами, хотя и неизвестно, чтобы они сопровождались каким-либо успехом²⁴⁸⁶.

Разногласие между папами и двором дали смелость архиепископам Равенны заявить притязание на независимость, которую они основывали на восточном принципе, что гражданская важность их города давала им право на такое церковное достоинство. Притязание это причинило значительное затруднение папам, но, наконец, было улажено в 683 году Львом II, который получил императорский приказ, чтобы архиепископ Равеннский за посвящением отправлялся в Рим²⁴⁸⁷. Раскол истрийский, возникший из спора о «трех главах» в половине VI столетия, был после многих временных приспособлений окончательно исцелен Сергием в 698 году²⁴⁸⁸. Но в Ломбардском королевстве, хотя православие и было установлено с царствования Гримоальда (662–71 гг.), церковь все еще оставалась независимой от Рима, и отношения ломбардов к папству вообще не было какого-либо сердечного или удовлетворительного свойства.

2. История Испанской церкви, в течение столетия после ее отречения от арианства, состоит главным образом в летописях ее соборов. Эти соборы не ограничивались устроением церковных дел, а принимали также деятельное участие и в делах государства. Так как государи избирались, то голос епископов был влиятельным при выборе королей, и короли, которые со времени Рекареда были торжественно коронуемы главными пастырями церкви естественно старались упрочить свой престол поддержкой духовенства. Отсюда епископы приобрели весьма большое политическое значение: им поручался надзор не только над отправлением правосудия, но и над сбором пошлин. Вследствие такого отношения между церковной и гражданской властями церковь сделалась национальной, и связь с Римом, в которой православные епископы сначала находили средства для приобретения влияния и силы, с течением времени, постепенно ослабела. Хотя Григорий и предоставил паллиум своему другу Леандру, епископу Севильскому, но о его прибытии в Испанию ничего неизвестно; позднейшие епископы Севильи по-видимому не обращались за своим утверждением в Рим, и приматство Испании перенесено было королевской властью из этого города в столицу Толедо.

Самыми знаменитыми лицами Испанской церкви в течение этого времени были Исидор, епископ Севильский (Hispalensis) и Ильдефонсо (или Альфонсо), епископ Толедский, Исидор, брат и преемник Леандра, занимал свою кафедру с 595–636 г. и слыл плодовитым писателем. Его произведения, весьма разнообразные по характеру, представляют собой мало что больше, чем компиляции, и имеют значение главным образом благодаря тем отрывкам из древних сочинений, которые сохранены в них, но перед его ученостью и дарованиями, в его время благоговели, как перед необычайными, и слава его впоследствии сделалась такой, что в IX столетии его именем воспользовались для того, чтобы придать вероятность знаменитым подложным декреталиям²⁴⁸⁹. Ильдефонсо, занимавший кафедру Толедскую в средине VII столетия, известен тем, что он отстаивал приснодевство Богоматери. Его усердие в этом отношении, по преданию, удостоилось высокой награды явления ее в ослепительном блеске над престолом его собора, когда она подарила ему великолепное одеяние для ношения при совершении Евхаристии в Богородичные праздники ²⁴⁹⁰.

В первые годы VIII столетия, король Витиза (701–710 гг.) запретил апелляции к Риму, разрешил браки духовенству и принял меры к утверждению собора, состоявшегося в Толедо в 710 году, и будто бы угрожал даже смертью тем из духовенства, которые бы стали противодействовать этим мерам. Этот государь описывается как чудовище нечестия, тирании и порока; но известно, что теневые стороны его репутации выступают сильнее у позднейших писателей, чем у тех, которые жили ближе к его времени, и предполагают, что он восстановлением свободы брака, которая всегда существовала в течении арианского периода испанской церкви²⁴⁹¹, мог иметь в виду, только устранение повторения жалоб на безнравственность духовенства. Но каковы бы ни были его побуждения или подробности его действий, результаты их скоро уничтожены были арабским завоеванием Испании, которое привело к низвержению с престола его преемника, Родерика (710–711 гг.). Только горцы севера, вместе с христианством, сохранили свою независимость. Христиане, подпавшие магометанскому владычеству, подвергались столь же унизительному обращению в Испании, как и в других местах, и в своем угнетенном состоянии они рады были опять искать помощи и поддержки со стороны кафедры Рима.

3. Во Франции беспорядки этого времени содействовали ослаблению связи церкви с Римом. Возникавшие там распри по необходимости решались на месте, и между папствованием Первого и Второго Григориев почти нет и следов сношения с папской кафедрой²⁴⁹². Те же самые смуты, которые привели к этому результату, содействовали общему упадку дисциплины, как среди духовенства, так и в монастырях. Когда лица из среды победителей начали добиваться преимуществ и достоинств церкви (каковая перемена отмечается заменой тевтонских имен римскими в списках епископов от VII столетия), то они принесли с собой многое из свойственной им грубости, так что начали становиться необходимыми даже особые каноны с запрещением охоты и битв со стороны прелатов.

В то же самое время постоянно увеличивались богатства и гражданское влияние, которыми такие лица и были привлекаемы в ряды духовенства. Церкви и монастыри, государи наделяли большими подарками, землей и деньгами, то из чувства благочестия, то с целью приобретения снисходительности к своим порочным страстям. Так, Дагоберт, последний Меровинг обладавший какой-либо энергией характера (628–638 гг.), по совету св. Елигия, своего управителя монетным двором, расширил небольшую часовню св. Дионисия близ Парижа, превратив ее в великолепный монастырь, который он снабдил драгоценными украшениями, делом благочестивого золотых дел мастера, и одарил его большими имениями, частью взятыми из доходов других религиозных учреждений. Этот государь, «подобно Соломону», говорит Фредегар, «имел три королевы и множество наложниц», и летописец, по-видимому, считает еще вопросом, могла ли его щедрость церкви с достаточностью покрыть его грехи²⁴⁹³. Другой писатель, однако же, не только говорит без всякого сомнения об этом предмете, но и ясно дает заключительные сведения касательно судьбы Дагоберта. Один отшельник на острове Средиземного моря получил повеление в видении молиться за душу франкского короля. Затем он увидел Дагоберта в цепях, увлекаемого толпой бесов, которые хотели бросить его в вулкан, но его вопли к св. Дионисию, св. Михаилу, св. Мартину привели ему на помощь трех достопочтенных и славных лиц, которые отогнали диаволов и с песнями торжества отвели избавленную душу в лоно Авраамово²⁴⁹⁴.

При воссоединении монархии при отце Дагоберта, Клотаре II, епископы созваны были на собрание левдов (leudes) (614 г.), и 79 из них явились на собор. Законы, постановленные с совместного согласия духовной и гражданской аристократии, обнаруживают следы церковного влияния не только в возвышении привилегий духовенства, но и в проникающем их гуманном духе. С того времени епископы, по-видимому, принимали серьезное участие в политических делах. Благочестивые подвижники сделались предметом общего благоговения. Суровость их жизни приобретала им уважение и власть, хотя этой властью злоупотребляли в грубых распрях того века. В виде примера можно упомянуть об одном из наиболее знаменитых из этих подвижников Леодегаре (или Лежере), епископе Аутунском²⁴⁹⁵. Леодегар произошел или, по крайней мере, находился в связи с самыми могущественными домами франкской знати. Он пользовался большим доверием Батильды, благочестивой англосаксонки, которая из положения пленницы возвысилась до положения королевы Кловиса и правительницы Невстрии, и благодаря ее содействию, он был возведен с аббатства св. Максента на кафедру Аутунскую. Он славился суровостью своей жизни, своими частыми молитвами, своим проповедническим красноречием, своей щедростью бедным и церкви, и деятельным отправлением епископской должности. Но вместе с тем, он был политическим главой могущественной партии знати, поставлял и ниспровергал королей, и если в действительности не носил титул майордома, то, во всяком случае, в течение некоторого времени имел власть майордомства в Невстробургундском королевстве²⁴⁹⁶. После различных превратностей судьбы Леодегар впал в руки своего соперника Еброина, который приказал выколоть ему глаза, каковую операцию он вынес с полным спокойствием, распевая псалмы во время ее совершения. Два года спустя, по приказанию Еброина, он был подвергнут мукам, у него отрезаны были губы, вырезан язык, и он влачим был по острым камням с такой жестокостью, что в течение некоторого времени не способен был даже стоять. Несмотря на потерю органа речи, епископ однако же был способен говорить, как и раньше. Его страдания и заслуги возбудили общее сочувствие к нему, и встревоженный Еброин решил отделаться от него при посредстве смерти. Созван был большой собор епископов, и Леодегар обвинен был перед ним в причастности к смерти Хильдерика II, государя, который обязан был ему своим престолом, но впоследствии заключил его в монастырь Люксейльский, и он предан был смерти партией, в связи с которой находился заключенный епископ. Леодегар твердо отрицал это обвинение, и призывал Бога себе в свидетели. Но его вина считалась несомненной, одежда на нем в знак лишения его сана была разорвана и, не смотря на то, что вокруг его головы, в доказательство его невинности и святости, явился яркий свет, он по приказанию Еброина, был обезглавлен (678 г.). Леодегар был почитаем в качестве мученика, и после его смерти около него совершались многочисленные чудеса. Среди его противников было несколько и таких, которые также включены были в число святых, – как напр. Дадон или Аудоен (Уен), епископ Руанский, друг и жизнеописатель св. Елигия, Преект Клермонский и Агильберт Парижский. Участие Уена в этой борьбе ознаменовалось замечательным ответом, который он дал, когда с ним советовался Еброин: «Помни о Фредегунде», – слова, которыми, быть может, имелось в виду только внушить ему подражать решительности этой знаменитой королевы, но которые едва ли можно читать без мысли и о том беззастенчивом коварстве, с которым она добивалась своих целей.

4. Ирландская церковь, из которой отправились на миссионерские труды Колумба в Северной Британии и Колумбан в Галлии и Италии, в эти времена была обильна миссионерами, о которых не раз будет говориться после. Но ее внутренняя история, как она не интересна для антикварного исследователя, представляет лишь мало того, что могло бы найти место собственно в церковной истории. Достаточно упомянуть здесь о некоторых особенностях в управлении, которые не только бросают свет на состояние ирландской церкви, но служат также к объяснению «необычного установления» св. Колумбы в Ионе, и равным образом к объяснению как обычности епископского сана среди ирландского миссионерского духовенства, так и неправильности его действий.

В древней Ирландской церкви признавалось, что власть рукоположения принадлежит только епископам, но епископство было только личным отличием, не дававшим никакого права на местную юрисдикцию. Число лиц, которым оно могло быть дано, было безгранично, и, подобно хорепископам других стран, они были посвящаемы одним епископом. Положение Ирландских епископов поэтому было весьма отличным, как в духовном, так и в гражданском отношениях, от положения епископов в других местах. Что касается сана, то, по-видимому не только аббаты, но даже и анахореты и чтецы церкви занимали место выше их. Попечение о церковной собственности с самого древнего времени поручалось особым должностным лицам, называвшимся еренахами, и, вследствие замечательного отступления от обычного порядка в церкви, духовное управление иногда находилось в руках класса лиц, которые, как наследовавшие в управлении церквей знаменитым древним миссионерам, были называемы их коарбами (то есть, преемниками). Эти коарбы занимали положение, которое первоначально занимаемо было аббатами, и в то время как некоторые из них принадлежали к епископскому сану, большинство были пресвитерами. Должность еренаха не передавалась от отца к сыну, но, согласно с системой танистрии (наследства); танист или преемник избирался еще при жизни каждого из них. Достоинство коарба не ограничивалось первоначально отдельными семействами; но с X столетия оно, по-видимому, по большей части сделалось наследственным, переходя от умершего должностного лица к его брату, его племяннику, или (так как брак духовенства был обычным делом в ирландской церкви) к его сыну. Еренахи брались первоначально из рядов духовенства, но должность эта постепенно перешла в руки мирян, и наконец, (вероятно вследствие датских нашествий в X столетии, когда способность защищать церковные владения сделалась главным условием для церковного управления) миряне были допускаемы также и на должность коарбов, так что, как видно из жалобы св. Бернарда, церковь Армагская последовательно находилась в руках восьми мирян²⁴⁹⁷, и иногда встречаются даже примеры женских коарбов.

5. Ранняя история христианства в различных англосаксонских королевствах отличается большим сходством обстоятельств. Миссионеры встречают дружественный прием. Король, после некоторого колебания, обращается в христианство, но его преемники отпадают в язычество, пока, спустя некоторое время, престол не занимается государем, который постигает истины Евангелия в изгнании, и исповедание веры восстановляется. Брачные связи оказывают то же самое влияние на распространение религии, какое раньше мы видели среди варварских завоевателей Галлии, Испании и Италии. Среди тех данных, которые служили к водворению Евангелия, часто встречаются рассказы о чудесах и нередко аргумент чисто гражданского свойства, – именно опыт бесплодности служения языческим божествам и естественный вывод, что они не имеют силы делать благодеяние или наказывать²⁴⁹⁸.

В обращении англосаксонцев действовали две соперничествующих силы, именно сила Ирландской или Шотландской и сила Римской партии. О некоторых разностях в обычаях между римскими миссионерами и туземным духовенством было уже упомянуто выше, и между ними указано было различие касательно времени празднования Пасхи, происшедшее вследствие привязанности британцев к кругу, который давно уже оставлен был в Риме. Другим предметом спора была форма тонсуры. Тонсура введена была не раньше, как с распространением монашества, а среди Западного духовенства она не была обычной до VII столетия. Но теперь стали приписывать гораздо более древнее происхождение тому способу, который оспаривался в Британии. Римляне, остригавшие вершину головы в подражание терновому венцу, производили свой обычай от ап. Петра²⁴⁹⁹ между тем как пострижение скоттов и ирландцев, выбривавших перед до ушей, в виде полумесяца, они приписывали Симону Волхву, – каковое происхождение скотты, по-видимому, и не оспаривали, так как главное значение они придавали добродетелям тех, кто употреблял их форму тонсуры. О важности, которую ирландцы приписывали этим разностям, можно заключить из свидетельства Лаврентия, преемника Августина в Кентербери, что один ирландский епископ, по имени Даган, отказался, будучи в Англии, разделить трапезу с итальянским духовенством и даже есть под одной и той же кровлей с ними²⁵⁰⁰. Гонорий и другие епископы римские старались уладить эти разногласия особым посланием епископам национальной партии. Им удалось склонить на свою сторону ирландцев и даже некоторых британцев, но северные скотты упорно продолжали отстаивать свой обычаи.

Павлин, первый архиепископ Йоркский, после поражения и смерти своего обращенца Эдвина Нортумбрийского, удалился в Кент с вдовой королевой Этельбургой (633 г.), дочерью короля Этельберта, и провел последние годы своей жизни в епископии Рочестерской, между тем как северное королевство вновь отпало в идолопоклонство. Освальд, взошедший в 635 году на Нортумбрский престол, был обращен в христианство во время своего изгнанничества в Шотландию, и, приступив к обращению своих подданных, естественно склонялся к той самой церкви, от которой он и сам получил свое познание христианства. По его просьбе, из Ионы был прислан епископ; но этот миссионер был человек сурового характера и, после краткого опыта, удалился в отчаянии и гневе на упорство нортумбрийцев. Отцы Ионы собрались на совещание, и он с негодованием рассказал им о неудаче своего предприятия; но когда он кончил, один из монахов скромным тоном заявил, что епископ поступил нехорошо, и должен бы был снизойти к грубости и невежеству тех, к которым он был послан. Собратья немедленно воскликнули, что говорящий (Айдан) прав; что предлагаемый им способ есть самый истинный, и что он сам есть наиболее подходящее лицо для исполнения предприятия. Вследствие этого он немедленно был посвящен в сан епископа и был рекомендован Освальду, который предоставил ему в жилище остров Линдисфарн. Здесь Айдан учредил систему, весьма близко похожую па систему Ионы, причем епископы, с окружающим их духовенством, жили по монашеским правилам в общине, управляемой аббатом. Освальд ревностно содействовал его трудам в деле распространения Евангелия, и так как Айдан был лишь недостаточно знаком с местным языком, то сам король, изучивший кельтский язык во время своего изгнанничества, когда епископ предлагал свои религиозные назидания, часто действовал в качестве переводчика²⁵⁰¹.

За поселением Айдана в Линдисфарне последовало переселение многих шотландских миссионеров в Англию. Беда, как он ни привязан был к римлянам и как ни сильно противодействовали их особенностям, сердечно свидетельствует о добродетелях этого северного духовенства, их ревности, смирении, кротости и простоте, их ревностном изучении св. Писания, отсутствии всякого себялюбия и алчности, честной смелости в обращении к сильным, нежности и человеколюбии к бедным, и строгой и самоотверженной жизни. «Отсюда», – пишет он, с прикровенным намеком на распущенность его времени, «в эти дни религиозная одежда была содержима в великом почтении, так что где бы ни являлось духовное лицо или монах, он был радостно принимаем всеми как служитель Божий; даже если он был встречаем на своем пути, народ бежал к нему, и с наклоненными головами был рад получить благословение от его руки или его уст, и усердно внимал словам его увещания. И если случалось, что священник приходил в какую-либо деревню, то немедленно собирались жители и усердно внимали слову жизни»²⁵⁰². О самом Айдане историк говорит, что он всячески старался исполнять все, что только ему известно было о христианском долге, и что даже в пасхальном вопросе, находясь в заблуждение вследствие разногласия с православными, он ревностно старался соединиться с ними в прославлении великих событий нашего искупления через страдание, воскресение и вознесение Спасителя. Преемники Айдана были подобного же характера. Ими христианство было распространено не только по Нортумбрии, но и другие королевства, как Мерция и Эссекс, даже до северного берега Темзы, были просвещены

Евангелием миссионеров, получавших свое посвящение непосредственно или косвенно от обители св. Колумбы в Ионе.

Но столкновение с римской партией было неизбежно. Освий, брат и преемник Освальда, принявший христианство и крещенный в Шотландии, женился на дочери Эдвина Нортумбрийского, по имени Эанфлед, которая, после смерти своего отца, была увезена Павлином в Кент и там воспитана среди родственников ее матери. Королевская чета придерживалась обычаев своих различных учителей и таким образом случалось, что когда Освий уже справлял Пасху, королева все еще занималась покаянными подвигами поста. Старший сын и товарищ короля, Альтфрид, сильно держал сторону римских воззрений, и изгнал шотландских монахов из монастыря в Рипоне, с целью заменить их римскими сторонниками, при Вильфриде, священнике нортумбрийского происхождения, который, как недовольный обычаями Линдисфарна, был отправлен под покровительством Эанфледы в Рим (664 г.), и возвратился в свою страну с ревностным желанием распространить обычаи Римской церкви. Пасхальный вопрос был обсуждаем на собрании в Стреанешалхе (Витбае), в присутствии Освия и его сына. Со стороны скоттов явился Колман Линдисфарнский, с нортумбрийцем Цеддом, который был посвящен в епископа преемником Айдана, Финаном, и содействовали второму обращению Эссекса, и они были поддерживаемы благоволением царственной и благочестивой аббатисы Гильды, в монастыре которой состоялось собрание. С другой стороны стоял Агельберт, уроженец Франции, который учился в Ирландии и занимал Дорчестерскую кафедру в Эссексе, вместе с Вильфридом, которого епископ, под предлогом своей собственной неспособности бойко говорить на туземном языке, выставил в качестве поборника Рима. Вильфрид доказывал правоту своего взгляда обычаями той церкви, в которой жили и учили, пострадали и были погребены апп. Петр и Павел. Ап. Иоанн, к которому относила свой обычай другая сторона, соблюдал его, говорил он, из желания избегнуть смущения иудеев, но церкви, которыми управлял этот апостол, со времени собора Никейского следовали римскому обычаю, и ни ап. Иоанн, ни даже основатель Ионы; если бы они были живы, не настаивали бы в их противоположность Риму на обычае, который был соблюдаем только горстью незначительных лиц в отдаленном уголке земли. Когда Вильфрид указал на обетование Спасителя даровать ап. Петру «ключи царства небесного», то Освий спросил Колмана, действительно ли эти слова были сказаны апостолу. Епископ ответил утвердительно и сознался, в ответ на дальнейший вопрос, что он не мог привести такого же авторитета в пользу святого Колумбы. «Так я скажу вам», – сказал король, «что Петр есть привратник, которого я не хочу оскорблять, дабы в случае, если я сделаю его моим врагом через неуважение к его постановлениям, не оказалось, что некому будет отпереть мне дверь на небо»²⁵⁰³. Римская партия восторжествовала, и в то время, как некоторые из скоттов согласились принять римский обычай, Колман и другие удалились в свою собственную страну²⁵⁰⁴.

Оставленная таким образом епископия предоставлена была Туде; который уже посвящении был в южной части Ирландии, где водворены были римские обычаи, и когда Туда, менее чем через год, умер от язвы, Вильфрид был назначен ему в преемники. Но этот ревностный поборник римских обычаев предпочел получить свой сан из Йорка, который Григорий Великий избрал седалищем архиепископии, чем получить его от шотландского учреждения Линдисфарна, и так как епископы Англии все более или менее имели шотландское и ирландское рукоположение, то он и не удовлетворился принятием своего посвящения от их рук. Вследствие этого он отправился во Францию, где и был с большой торжественностью посвящен Агильбертом, в то время епископом Парижским, в сослужение с двенадцатью другими прелатами. При его возвращении в Англию, судно, на котором он ехал, село на мель на берегу Суссекса. Дикие языческие жители бросились грабить судно, предводимые жрецом, который, «подобно другому Валааму», стоял на возвышенной местности, произнося свои заклинания и проклятия. Но жрец был убит камнем из пращи, матросы отразили три нападения, и когда нападающие готовились к четвертому приступу, возвратившийся прилив поднял судно, которое после этого и прибыло благополучно в Сандвич. Вильфрид нашел, что его сомнения касательно рукоположения стоили ему дорого, потому что во время его отсутствия Нортумбрский король передал его епископию Цеадде (или Чаду), который был посвящен в Англии и вступил на свою кафедру. Поэтому Вильфрид удалился в свой Рипонский монастырь, где оставался в течение нескольких лет, за исключением того времени, когда он был приглашаем исполнять епископские обязанности в каком-либо вакантном или необеспеченном диоцезе,

В 664 году (том же самом году, в котором происходило совещание в Витбае) великая моровая язва похитила первого туземного архиепископа Кентерберийского, Фритону, который, по своему возведении на кафедру, принял имя Адиодата или Деусдедита (Богоданного). Короли Нортумбрии и Кента согласились послать пресвитера, по имени Вигарда, в Рим для посвящения на приматство; но Вигард умер там, и папа Виталиан, по-видимому в удовлетворение просьбы от этих королей, избрал для занятия этого места Феодора (668 г.), уроженца Тарса. Феодор был уже 66-ти лет от роду. Он славился своей ученостью, но так как его восточное происхождение вызывало некоторое подозрение, то его посвящение было отложено до тех пор пока, в течение 4-х месяцев не выросли вновь его волосы, так что он мог получить латинскую топсуру вместо греческой²⁵⁰⁵. Феодор прибыл в Англию в 669 году и занимал свою кафедру в течение 21 года с титулом и юрисдикцией архиепископа всей Англии, так как в Йорке не было архиепископа во времена Павлина. При Феодоре в первый раз соединились церкви англосаксонских королевств, дотоле бывшие независимыми друг от друга, и его приматство памятно в истории Английской церкви и в других отношениях. Приток английских учащихся в монастырские семинарии Ирландии, как высшие тех, какие можно было находить в их собственной стране, был остановлен учреждением школ, в которых преподавались высшие науки того века, так что будто бы в них не только на латинском языке, но и на родном языке греческого примата, ученики говорили также свободно, как на английском. Феодору же приписывается разделение Англии на приходы, и хотя эта мысль теперь вообще оставлена, однако же, можно допустить, что он мог проложить путь к приходскому делению введением права патронатства, учрежденного в его туземной церкви Юстинианом.

Архиепископ посещал все части своей страны. Достигнув Нортумбрии, он расследовал дело Хада и не признал его посвящения, частью, быть может, потому, что оно не происходило из чисто римского источника, и частью вследствие прежних притязаний Вильфрида на эту кафедру (669 г.). Епископ смиренно отвечал: «Если ты думаешь, что я не получил епископство правильно, то я охотно удалюсь от моей должности, которой в действительности я никогда и не считал себя достойным, но которую, хотя и при своем недостоинстве, я согласился принять в послушание повелению». Феодор, пораженный этим смирением, вновь рукоположил его во все степени священства, и в то время, как Вильфрид занял диоцез Нортумбрский, Хад, после непродолжительного удаления в монастырь Ластингамский обитателем которого он был раньше, был назначен со стороны короля Мерции, по рекомендации архиепископа, на кафедру Личфильдскую²⁵⁰⁶.

План Григория касательно церковного устройства Англии никогда не был приведен в исполнение. Епископии первоначально были одинакового объёма с королевствами, исключая епископии в Кенте, где была вторая кафедра в Рочестере. Феодор хотел увеличить епископат, и на соборе в Гердорде, в 673 году, предложил разделить диоцезы; и вероятно, из опасения противодействия, он не настаивал на этом деле. Вскоре после этого собора, Вильфрид опять подвергся бедствию, Эгфрид, сын и преемник Освия, оскорбился тем, что епископ, вместо того, чтобы оказать ему содействие в отклонении его первой королевы Этельдремы, впоследствии аббатисы Элейской, от девственной жизни, поощрял ее в этом отношении и дал ей монашеское покрывало, и затем король был раздражен также науськиванием своей второй королевы, которая не переставала указывать ему на бегство Вильфрида, на его влияние и блеск его положения. Примат склонился к царским планам и не только пренебрег правами Вильфрида, основывая кафедры Гексгамскую и Сиднастерскую (близ Гейнсборо), в пределах его диоцеза, но и совершенно устранил его, посвящая епископа для самого Йорка, равно как и епископов для двух новых диоцезов, которые были отделены от него (677–678 гг.). Вильфрид решил искать защиты в Риме. Буря, прибившая его к фризийскому берегу, спасла его от заговора, который, под влиянием Эгфрида, был сделан с целью задержать его во Франции, и он оставался в течении некоторого времени во Фризии, где его труд был награжден обращением короля с большей частью вождей и нескольких тысяч народа. По прибытии его в Рим, в 679 году, дело его было исследовано папой Агафоном с собором из пятидесяти епископов (окт. 679 г.). На соборе было решено, что если его диоцез будет разделен, то новые кафедры должны быть заняты лицами по его собственному выбору, и что те, которые поставлены на них раньше, должны быть изгнаны, и Вильфрид был приглашен занять место в соборе против монофелитов, где он и подписал акты в качестве представителя всей церкви британской²⁵⁰⁷.

Римский собор назначил тяжкие наказания против всех тех, кто будет противиться его решениям; в частности, королям, была высказана угроза отлучением. Но Эгфрид, по возвращении Вильфрида из Италии, вместо подчинения, заключил его в тюрьму и предлагал освободить его и предоставить ему часть его прежнего диоцеза, только под условием отречения его от папских постановлений. Тюремное заключение длилось девять месяцев, по окончании которых Вильфрид выпущен был на свободу под влиянием королевы, которая была поражена опасной болезнью за присвоение себе его священных вещей. Теперь он искал поприща для своих трудов вдали от своих гонителей, – в королевстве Суссекском, местности своего опасного приключения во время возвращения из Франции за много лет перед тем. До этого времени единственными христианскими учителями, появлявшимися в Суссексе, были шесть бедных ирландских монахов, которые имели небольшой монастырь в Босгэме, но не имели никакого успеха в обращении жителей. Однако же недавно перед тем, в Мерции, был крещен король Этельвальхе, и он охотно покровительствовал новому проповеднику Евангелия, так что некоторых своих подданных даже силой принуждал принимать крещение. Жители Суссекса были обязаны Вильфриду не только христианством, но также и ознакомлением со способами рыболовства и другими полезными ремеслами. Он основал епископию в Сельсее и распространил свои труды до острова Уайта и в королевство Вессекское.

Феодор, будучи 88 лет и чувствуя приближение смерти, начал раскаиваться в том участии, которое он принимал в деле против Вильфрида. Он послал за ним и просил у него прощения, примирил его с Альтфридом, новым королем Нортумбрии, и увещевал его принять от него приматство (690 г.). Вильфрид высказал желание предоставить вопрос о приматстве собору, но возвратил себе кафедры Йорка и Гексгэма с монастырем Рипонским. Архиепископ умер в 690 году, и после двухлетней вакантности кафедра была занята Берквальдом, а спустя некоторое время Вильфрид был вновь низложен, частью за отказ признать известные постановления, которые были сделаны покойным приматом. Он удалился в Мерцию, где оставался до 702 года. Когда его потребовали явиться на собор в Онестрефильде, в Йоркшире. Когда это собрание потребовало от него отказаться от своей епископской должности и ограничиться монастырем Рипонским, старец с негодованием заявил, что он не оставит сана, в который он был возведен 40 лет перед тем. Он перечислил свои заслуги перед церковью, не говоря ничего о своих ревностных трудах по распространению Евангелия, о распространении письменности или о воздвигнутых им великолепных храмах, а настаивая на своем противодействия шотландским обычаям, на введении латинского пения и бенедиктинского устава, и затем опять отправился в Рим, между тем как его сторонники в Англии подверглись своего рода отлучению. Папа Иоанн VI, естественно склонялся в пользу человека, неприятности которого возникали вследствие отказа повиноваться постановлениям Феодора, за исключением тех, которые находились в согласии с определениями Римской кафедры. И когда в Пасху 704 года публично читались деяния собора папы Агафона против монофелитов, упоминание имени Вильфрида среди подписавшихся, вместе с совпадением его пребывания тогда опять в Риме с целью добиться помощи против угнетения, возбудило общий восторг в его пользу. Он желал было закончить свои дни в Риме, но по желанию Иоанна VII, при избрании которого он присутствовал, он возвратился в Англию, везя с собой папское одобрительное письмо, обращенное к Этельреду Мерции и Альтфриду Нортумбрии. Примат Берквальд принял его любезно; но Альтфрид поставил папское послание ни во что, хотя раскаялся на своем смертном одре, и свидетельство его сестры касательно его последних желаний повело к восстановлению Вильфрида на кафедру Гексгамскую, хотя и неизвестно, возвратил ли он себе остальную часть своего прежнего диоцеза. В 709 году Вильфрид закончил свою деятельность и многосмятенную жизнь в монастыре Ундле, и был погребен в Ритине, «на том месте, которое во время своего жития в теле любил больше всех других»²⁵⁰⁸. Одо, архиепископ Кентерберийский, в половине X столетия, найдя Рипон разрушенным датчанами, перенес тело Вильфрида в свой собственный собор, за исключением малой части, которую он оставил в Рипоне.

Римский обычай касательно Пасхи и тонсуры постепенно распространился по всем британским островам. В 710 г. он был принят южными пиктами вследствие послания к королю Наитану (или Нектану) от Цеольфрида, аббата Иарровского²⁵⁰⁹. Напрасно Адамнан, аббат Ионийский, склонившийся к римским обычаям в Нортумбрии; пытался в последних годах VII столетия ввести их в свой монастырь; но он имел более успеха среди своих соотечественников, северных ирландцев, которые, по его примеру, около 697 года, оставили свой древний обычай и наконец, в 716 году, Экберт – английский монах, получивший свое воспитание в Ирландии, склонил монахов св. Колумбы справлять Римскую Пасху. Древняя Британская церковь держалась своего пасхального счисления до конца VIII столетия, но затем, по-видимому, склонилась к римскому обычаю и если впоследствии возникали споры касательно этого предмета, то они возбуждали лишь мало внимания и скоро прекращались.

Христианство оказывало сильное влияние на цивилизацию англо-саксонцев, и благодаря усилиям Феодора, Вильфрида и друг., в Англии в это время деятельно разрабатывались искусства и науки. Бенедикт Бископ, основатель аббатства Вермаутского, бывший спутником Вильфрида во время его первого посещения Рима, привез с собой регента Иоанна, который и учил северное духовенство григорианскому пению, порядку праздников н другим обрядовым делам. Из своих шести поездок в Рим Бенедикт возвращался нагруженный книгами, мощами, одеждами, сосудами для престола и иконами. Вместо жалких, крытых соломой деревянных церквей, которыми довольствовались шотландские миссионеры, Бенедикт и Вильфрид, с помощью каменщиков из Франции, воздвигали здания из квадратного и полированного камня со стеклянными окнами и свинцовыми кровлями. Вильфрид построил большое здание этого рода над маленькой деревянной церковью в Йорке, в которой Павлин, крестил нортумбрийского царя Эдвина, но которая с того времени подверглась разрушению и находилась в жалком пренебрежении. В Рипоне он воздвиг другую церковь, которая освящена была с большею торжественностью и церемонией, причем присутствовали два короля, и празднества продолжались в течение трех дней и ночей. Еще замечательнее был его собор в Гексгэме, который описывается как самое великолепное церковное здание к северу от Альп. Церкви Бенедикта Бискона были украшены иконами, привезенными из Италии. Среди них упоминаются икона пресвятой Богоматери, ряд сцен из Апокалипсиса, представляющих страшный суд, и ряд других, в которых предметы из Ветхого Завета сопоставляются с их антитипами из Нового: так, Исаак, несущий дрова для своего жертвоприношения, соответствовал Господу, несущему крест, и медный змий – распятию.

Во множестве основывались и наделялись угодьями теперь и монастыри. В некоторых из них жили отшельники обоего пола, хотя и в отдельных частях зданий. Многие дамы королевского происхождения делались аббатисами или монахинями и, наконец не было необычным даже для английских королей отрекаться от своих престолов, отправляться в пилигримство в Рим, и там заканчивает свои дни в монашеском одеянии²⁵¹⁰. Но среди англо-саксонцев, как и в других местах, распространение монашества сопровождалось упадком его. Беда в своем послании к Экберту, архиепископу йоркскому (734 г.), рисует картину упадка дисциплины и нравственности как среди монахов, так и среди духовенства, – картину, которая представляет печальный контраст с его прекрасным очерком жизни первоначальных шотландских миссионеров. Между прочим он упоминает о замечательном злоупотребление возникшем из-за тех преимуществ, которые принадлежали монашеской собственности. Земля между англо-саксонцами разделялась на фолькланд (народная земля) и бокланд (книжная земля). Первая была национальная собственность,– содержимая от короля под условием исполнения известных услуг, давалась только на определенное время и подлежала отчуждению; вторая держалась по книге (book) или грамоте на одно или более поколений или навсегда, и была изъята от большей части (а в некоторых случаях и ото всех) пошлин, которыми была обременена народная земля. Имения монастырей принадлежали к разряду бокланд, и пока существовало монашеское общество, земля принадлежала ему. С целью, поэтому, обеспечить за собой выгоды подобного землевладения, некоторые из знати заявили желание наделять монастыри землями, которые они содержали в качестве фолкланда. Подарками или другими способами, они склоняли короля и витан (то есть, национальный совет) к согласию на обращение их в бокланд; строили на них монастырские здания, и жили на них со своими женами и семействами, называя себя аббатами, но ничего не имея монашеского в характере, кроме названия и пострижения²⁵¹¹.

Среди писателей, которых произвела в этом веке английская церковь (или даже, можно сказать, вообще христианская церковь), наиболее знаменитым был Беда. Слава, которой он достиг в свое время, доказывается тем обстоятельством, что он был приглашен в Рим Сергием и, хотя смерть этого папы и воспрепятствовала принятию им этого приглашения, и в следующем столетии он получил почетное название «достопочтенного». Родившись около 673 года в окрестностях Иаррова, отпрыска вермаутского аббатства Бенедикта Бископа, он в семилетнем возрасте сделался обитателем монастыря, и там провел остальную часть своей жизни. По его собственному рассказу, он кроме обычных упражнений в благочестии, считал своим удовольствием «или учиться, или учить, или писать что-нибудь»²⁵¹². Он усердно занимался собиранием и переработкой знания прежних веков, не только касательно церковных предметов, но и общей учености. Его «История английской церкви» доведена до 731 года, – года за три до его смерти, которая имела место накануне Вознесения 734 года, причем последние моменты его жизни проведены были в диктовке заключения перевода Евангелия от Иоанна.

Альдгейм, аббат мальмесберийский и впоследствии епископ шернборнский, умерший в 709 году, выдавался как богослов и как поэт²⁵¹³. Равным образом Кедмон, сначала бывший служителем аббатства св. Гильды, в Стреанешалхе, обнаружил на своем туземном языке такие поэтические дарования, которые его современники приписывали чудесному вдохновению²⁵¹⁴. Англосаксонцы были первым народом, который обладал туземной религиозной поэзией, и не безынтересно заметить, что англосаксонские поэты брали свои темы большей частью не из сказаний о святых, a непосредственно из повествования св. Писания.

6. В течение этого периода было много сделано для обращения германских племен, частью миссионерами из франкского королевства, но особенно ревнителями, вышедшими из Британии или из Ирландии. Из них о Колумбане и его ученике Галле, с их трудами в Галлии и Шотландии, было уже упомянуто выше²⁵¹⁵.

6.1. Обращение баварцев обыкновенно относят к VII столетию, сообразно со свидетельством, что Теоделинда, королева ломбардов, находившаяся в письменных сношениях с Григорием Великим, была баварской принцессой и получила православное христианское воспитание в своей собственной земле. Но даже если это свидетельство ошибочно, во всяком случае несомненно, что баварцам выпало на долю поселиться в стране, которая уже раньше была христианской (потому что такого именно она была до времени Северина ²⁵¹⁶), и остатки ее первого христианства остались не без влияния на них.

В 613 году один франкский собор, вследствие дошедших до него известий, послал Евстасия, преемника Колумбана в Люксейле, с одним монахом из своей общины, по имени Агилем, в Баварию, где, как они нашли, многие из жителей заражены были еретическими мнениями, которые описываются (быть может, несколько неверно) как заблуждения Фотина или Боноза²⁵¹⁷.

Около половины VII столетия, Эммеран, епископ аквитанский, получив сведения касательно язычества аваров в Паннонии, решил отказаться от своей кафедры, с намерением проповедовать Евангелие в этой стране. Сопровождаемый переводчиком. искусным в тевтонских наречиях, он добрался до Радаспоны (Ратисбона), где любезно принят был Теодоном, герцогом баварским. Теодон, который уже был христианином, заявил епископу. что смутное состояние Паннонии делало его предприятие безнадежным; он просил его остаться в Баварии, где, как он уверял его, его усердие найдет достаточное поприще, и когда эти доводы оказались не действительными, то он удержал его силой. Эммеран увидел в этом высшее внушение (649–652 гг.) и в течение трех лет с большим усердием проповедовал баварцам. В конце этого времени, он отправился в Рим, но подвергся преследованию, был схвачен и умерщвлен сыном герцога, в отмщение за бесчестие своей сестры, так как Эммеран, хотя и невинный, позволил принцессе и ее любовнику свалить на себя всю вину²⁵¹⁸.

В конце столетия Рудберт, епископ вормский, по приглашению другого герцога, по имени Теодона, предпринял миссию в ту же страну, где он и крестил герцога, и основал епископию в городе Зальцбурге, на месте древнего римского Ювавия. Трудам Рудберта главным образом и обязано христианство своим распространением в Баварии. Можно, однако же думать, что он впоследствии возвратился в свой прежний диоцез вормский.

6.2. Распространение христианства, среди тюрингов, равно как и баварцев, относится к VI веку. Страна эта и ее правители, однако же; находились еще в язычестве, когда в последней части VII столетия в ней явился ирландский епископ, по имени Киллена или Килион, во главе партии миссионеров, и встретил дружественный прием со стороны герцога Гоцберта, резиденция которого находилась в Вюрцбурге. Спустя некоторое время (686 г.) Килион отправился в Рим, и, будучи уполномочен папой Кононом проповедовать, где только ему угодно, он возвратился в Вюрцбург, где Гоцберт теперь выразил согласие креститься. Герцог, будучи еще язычником, был женат на вдове своего брата Гейлане, и хотя от него не требовали перед крещением отречения от этого союза (освящавшегося национальными обычаями), Килион впоследствии настаивал на разлучении, как деле христианского долга. Гоцберт готов был принести эту жертву, но Гейлана, воспользовавшись его отсутствием во время одного военного похода (689 г.), умертвила Килиана с двумя преданными ему сотоварищами. Тела мучеников были скрыты, но их гробницы были прославлены чудесами, и мщение неба преследовало герцогский дом, который скоро исчез совсем²⁵¹⁹.

6.3. Племена к северу от Франции были посещаемы миссионерами как из этой страны, так и с Британских островов. Среди знаменитейших из них был Аманд, уроженец Аквитании, который был посвящен в миссионера-епископа около 628 года, и трудился в местности близь Шельдта. Жители тут были настолько жестоки и упорны, что все духовенство, какое только пыталось проповедовать им, удалялось в отчаянии²⁵²⁰. Аманд был подкреплен поручением от царя Дагоберта, который уполномочил его крестить все население силой; но он имел мало успеха, пока не получил славы чудотворца, возвратив к жизни повешенного человека. Вследствие смелости, с которой он упрекал Дагоберта за множество жен и наложниц, он был изгнан; но король, женившись на молодой королеве, отпустил других, возвратил Аманда, испросил у него прощение и, по рождении принца, просил его крестить ребенка. Рассказывают, что во время крещения, когда никто не отвечал на молитвы епископа, маленький Зигеберт, которому было только 40 дней от роду, неожиданно произнес «аминь»²⁵²¹. Аманд, предпочитавший жизнь миссионера жизни царедворца, поспешил возвратиться в свое старое местопребывание, где, хотя ему и приходилось переносить разные трудности, вместе со значительной враждебностью со стороны языческого населения, и содержать себя трудами своих собственных рук, его проповедь теперь была весьма успешна. Спустя некоторое время, ревность побудила его отправиться в качестве миссионера к славянским племенам, на Дунае; но так как он был принят ими с равнодушием, не обещавшим по-видимому ни успеха, ни мученичества, то он опять возвратился к своим трудам в области Шельдта, и, по смерти епископа мастрихского, был назначен на эту кафедру в 647 году. Он, однако же встретил столько неприятностей, как от беспорядков среди духовенства, так и от характера самого населения, что выразил папе Мартину желание отречься от епископской кафедры. Мартин в послании, весьма интересном в смысле определения положения римской кафедры, старался отговорить его от этого желания. Он просил Аманда объявить решение только что состоявшегося Латеранского собора против монофелитов, и с целью укрепить себя против империи убеждал

епископа посодействовать ему в скреплении связи короля Зигеберта с Римом несмотря на увещание папы, Аманд, однако же, удалился со своей кафедры после трехлетнего на ней пребывания, и провел остальные дни своей жизни в качестве настоятеля в основанных им монастырях.

Почти одновременно с Амандом и в округах, граничивших с главным местом его трудов, в деле распространения Евангелия трудились два других знаменитых миссионера. Один из них был Ливин, ирландец, который сделался епископом кентским и потерпел мученическую смерть около 650 года; другой был Элигий (или Элой), епископ нойенский. Элигий был первоначально золотых дел мастер, и частью искусством в своем ремесле, но еще более своей честностью, приобрел себе доверие Клотаря II. Свое положение он удерживал и при Дагоберте, у которого он сделался начальником чеканного дела, и монеты его производства существуют еще и теперь²⁵²². Будучи еще мирянином, он отличался своим благочестием. Когда он работал, перед ним постоянно были открыты св. Писание и другие религиозные книги; богатство его посвящалось на религиозные и благотворительные цели; он странствовал к святым местам, строил монастыри, выкупал целые толпы пленных, – римлян, галлов, британцев, мавров и в особенности саксонцев из Германии, – и старался склонить их к христианству. Его благотворительность была так велика, что странники были направляемы к его дому заявлением, что в известной части города они увидят толпу бедняков вокруг дома благочестивого золотых дел мастера, и святость его уже подтверждалась совершением многих чудес. Проведя некоторое время в низшей церковной должности, он был посвящен в епископа Нойенского в 640 году, причем его друг и жизнеописатель Авдоен (или Уен) был в то же время посвящен на кафедру руанскую. Труды Элигия распространялись и на окрестности Шельдта. Жители его обширного диоцеза были вообще грубы и дики; часть из них были язычники, между тем как другие были христиане только по имени, и епископу приходилось подвергаться многим опасностям и выносить много оскорблений от них. Смерть его последовала в 659 году.

6. 4. Среди племен, воспользовавшихся трудами Элигия, были фризы, занимавшие тогда большую полосу страны. Об успешных трудах между ними Вильфрида в позднейшее время (в 678 г.), было уже упомянуто выше²⁵²³; но королю, которого он обратил, именно Альдгису, наследовал язычник Радбод. Вульфрам, епископ сенский, во главе партии монахов, предпринял миссию к фризам. Он нашел, что у них было в обычае приносить человеческие жертвы, причем жертвы предавались смерти через повешение. В ответ на издевательство, что если бы его рассказ был верен, то Спаситель, о котором он говорит, мог возвратить их к жизни, Вульфрам восстановил к жизни пять повешенных человек, и после этого чудесного дела его проповедь привела ко многим обращениям. Радбод позволил крестить одного из своих детей, а затем согласился принять крещение и сам; но когда одна его нога была уже в купели, он заклинал епископа именем Божьим сказать ему, в каком из двух мест, о которых он говорил, находятся прежние короли и знатные вожди народа. Вульфрам отвечал, что число избранных определенно, и что те, кто умер без крещения, по необходимости должны оказаться среди осужденных. «Тогда я хочу скорее быть с моими предками», – сказал король, «чем на небе с толпой нищих», и, вынув ногу из крещальни, остался язычником.

Но главные усилия к обращению фризов были сделаны миссионерами с Британских островов. Эгберт, благочестивый англо-саксонский обитатель одного ирландского монастыря (тот самый, который впоследствии убедил монахов Ионы принять римский обычай празднования Пасхи), задумал проповедовать язычникам в Германии. Он получил предостережение в видении и затем из того обстоятельства, что судно, на котором он ехал, село на мель, заключил, что предприятие это не для него; но душа его еще льнула к этому предприятию, и он решил попытать это через посредство своих учеников²⁵²⁴. Один из них, Вигберт, отправился во Фризию в 690 году и в течение двух лет проповедовал там с большим успехом. По его возвращении, Виллиброрд, нортумбриец, который, до отправления в Ирландию воспитывался в Вильфридовом монастыре в Рипоне, отправился во главе двенадцати монахов, причем для их трудов открылось дальнейшее поприще вследствие победы, которую Пипин Херистальский, добродетельный государь Австразии, одержал над Радбодом в Дорстадте. Пипин любезно принял миссионеров, дал им позволение проповедовать в той части Фризии, которая была присоединена к Франкскому королевству, и обещал поддерживать их своей властью. Спустя некоторое время Виллиброрд отправился в Рим, с целью получения папского утверждения и инструкций для своей деятельности, равно как и с целью получения мощей для положения их в церквях, которые ему предстояло построить. По его возвращении, дело обращения было столь успешно, что Пипин пожелал его посвящения в архиепископа округа, в котором он трудился, и с этой целью во второй раз отправил его в Рим (696 г.). Папа Сергий согласился, и вместо варварского имени Виллиброрда дал ему имя Климента. Архиепископская кафедра была учреждена в Вилтабурге²⁵²⁵, и ему, по-видимому, удалось искоренить язычество во франкской части Фризии. Он пытался также распространить Евангелие и в независимой части страны и доходил даже до Дании, где однако же труды его имели лишь малый успех. По своему возвращению он высадился на Гелиголанд, который тогда назывался Фозитесланд, от имени бога Форсети или Фозита²⁵²⁶. Остров, этот считался святым. Никто не смел касаться живших на нем животных, или пить из его священного источника, кроме как в полном безмолвии, но, вопреки народному суеверию, Виллиброрд крестил трех обращенцев в этом источнике, и его сотоварищи убили нескольких из посвященных животных. Языческие жители, напрасно прождав, что мщение богов поразит дерзких чужестранцев смертью или сумасшествием, привели их к Радбоду, который находился в то время на острове. Перед каждым из миссионеров три раза были бросаемы жребии, с целью избрать кого-нибудь из них на смерть, наконец один из них был принесен в жертву, а Виллиброрд. обличавший заблуждение язычества с такой смелостью, что она вызвала изумление самого Радбода, был с почестью отправлен назад к Пепину²⁵²⁷. Возобновление войны между Радбодом и франками на время затормозило дело миссионеров. По смерти языческого короля в 719 году, обстоятельства сделались более благоприятными для проповеди Евангелия в независимой части Фризии, и Виллиброрд продолжал деятельно и успешно трудиться до самой своей смерти, последовавшей в 739 году. Среди его соработников в течение части этого времени был Бонифаций, впоследствии сделавшийся апостолом Германии.

Новый богословский спор на Востоке и его значение – Лев Исаврянин и запрещение икон – Смятение в Константинополе – Герман, Патриарх Константинопольский – Снятие иконы Спасителя Споручника и народный мятеж – Иоанн Дамаскин – Его речи в пользу иконопочитания – Смятение в Италии – Григорий II об иконопочитании – Его политический образ действия – Константин Копроним – Иконоборческий собор в Константинополе – Гонения на православных монахов и других исповедников иконопочитания – Патриарх Константин и его несчастная судьба – Смерть императора Константина Копронима

В то время, как на Западе все шире распространялось христианство, вводя в пределы царства Божия на земле все новые и новые народы, жившие на отдаленных окраинах известного в то время мира и стоявшие на низшей ступени человеческого существования, на Востоке продолжалась работа по определению и выяснению отдельных вопросов вероучения. К этому именно времени относится знаменитый спор о почитании икон, – спор, который явственно показал, как заблуждение может вторгаться и в область истины и как, с другой стороны, борьба с заблуждением, при недостаточной осторожности, может перейти в борьбу с самой истиной, подтверждая вековечную истинность притчи о пшенице и плевелах. Византийские императоры этого времени, по крайней мере некоторые из них, несомненно одушевлены были лучшими намерениями очищения религии от посторонних примесей к ней, но их неосторожность и односторонность их мер привели к тому, что эти императоры, желавшие бороться за истину, оказались на стороне заблуждения, и история заклеймила их позорным именем иконоборцев ²⁵²⁸.

Вопрос о почитании икон естественно возник в тех странах где установилось мирное сожительство христиан с магометанами. В то время, как среди христиан все более развивалось во внешних формах иконопочитание, магометане, с фанатической решительностью отрицали его как идолопоклонство, вследствие чего между разноверцами происходили частые столкновения, которые приводили к смутам, как внутри государства, так и особенно на границах его. Эти смуты естественно ставили правительство в затруднительное положение, из которого оно и желало выйти как-нибудь, и, не видя других средств к выходу, не прочь было прибегнуть к ограничению самого предмета столкновений. И к этому присоединились и другие обстоятельства. Иконопочитание, как мы видели, вело свое начало с самых древних времен церкви, и первенствующая церковь в самом начале никогда не становилась во враждебные отношения к законным явлениям антично-классического мира. Но с течением времени иконопочитание, особенно на Востоке, подверглось значительному вырождению. Простой, необразованный народ, перешедший из язычества в христианство, без надлежащего подготовления, естественно привносил в свое новое вероисповедание, не мало своих прежних языческих воззрений, и поэтому иконопочитание в некоторых случаях скорее действительно походило на языческое идолослужение, чем соответствовало духовному характеру христианства. Явилось много различных злоупотреблений: так, иконы стали иногда употреблять вместо восприемников при крещении, одевая их непристойным способом и т. д. Против такого состояния вещей возникла бурная реакция, которая с неразумной ровностью стала восставать и против разумного и законного употребления икон. Вследствие этого возникла ожесточенная, кровопролитная борьба, которая по своей запальчивости почти превосходила прежние споры о христианских догматах на Востоке, и борьба эта оказалась в высшей степени опасной не только в религиозном, но и в политическом отношении.

Повод к иконоборчеству дал грубый, воинственный император Лев III Исаврянин. Он происходил из класса зажиточных крестьян, и настолько выделялся своей военной службой при Юстиниане II, что в 717 году, при общем одобрении, был возведен на императорский престол. Это был человек чрезвычайно энергичный и обладал многими благородными качествами и талантами, сказавшимися в замечательном успехе как в войне, так и в гражданском управлении. В начале его царствования ему угрожали арабы, силы которых осаждали Константинополь, как с моря, так и с суши; но он разрушил их флот новым изобретением так называемого «греческого огня»²⁵²⁹, принудил неприятельское войско, ослабленное лишениями и битвами, отступить и целым рядом побед на несколько лет освободил своих подданных от набегов сарацин. Религиозными делами Лев начал интересоваться не ранее, как вполне обеспечив государство от внешних врагов. В шестом году своего царствования он издал указ, которым повелевалось, чтобы иудеи и магометане были насильственно приводимы к крещению. Иудеи лицемерно подчинились приказу и издевались над теми обрядами, которые они принимали. Монтанисты, с прежним, свойственным этой секте фанатизмом, назначили день, в который по общему согласию они заперлись в своих молитвенных домах, подожгли здания, и погибли в пламени²⁵³⁰.

Из этих мер ясно, что Лев серьезно не понимал действительного значения государственной власти в делах религии, равно как не знал и того, какие средства можно употреблять для поддержания религиозной истины. В следующем году, посоветовавшись со своими сановниками, он сделал первую попытку против ограничения иконопочитания (724 г.). Побуждения его в этом деле составляют предмет догадок. Говорят, что на него повлиял Константин, епископ Наколийский, и один советник, по имени Везер, который в течение некоторого времени находился на службе калифа и, по свидетельству современников, сделался отступником от веры²⁵³¹. Быть может, эти лица заявляли ему о тех трудностях, которые иконопочитание ставило для обращения иудеев и магометан, считавших этот христианский обычай языческим и идолопоклонническим; вместе с тем они могли указывать ему и на опасность гонения, которое иконопочитание неизбежно должно было привести на христианских подданных калифов. Лев видел, что города, полагавшиеся на свои чудотворные иконы, сделались добычей сарацин, и что даже знаменитый образ Едесский был захвачен этими врагами креста. И когда вследствие каких бы то ни было причин, возбудился вопрос касательно этого предмета, то кажущееся несоответствие народных обычаев с буквой св. Писания легко могло поразить прямолинейный и невоспитанный дух такого императора, каким был Лев. Но в действительности, и особенно если мы сравним меры Льва против иконопочитания с теми, которые он принимал против иудейства и монтанства, его целью при этом было не только очистить обычаи церкви, так и в особенности придать вес светской власти в делах религии.

Прежние споры показали, что простой народ мог приходить в сильное возбуждение от тонких догматических вопросов, которые, как можно бы было предполагать, едва ли могли возбуждать его интерес. Но здесь предмет спора был более осязательного свойства. Движение это исходило не от какого-либо умозрительного богослова, но от императора, действовавшего по своей собственной воле, без побуждения со стороны какой-либо партии, или народного требования. Император сделал нападение на вещественные и внешние предметы народного почитания, на те обычаи, с которыми связывалась обыденная религиозная жизнь людей и в которых находило свое выражение искреннее, хотя и не всегда просвещенное благочестие того времени. Правительство предположило совершенно отменить укоренившиеся в народном сознании обычай, не давая никакой замены вместо него, не направляя религиозного духа к более духовному богослужению, и вследствие этого народ, который уже и раньше был раздражен до степени недовольства некоторыми новыми налогами, яростно восстал и пришел в опасное движение против этих мер. Спор, занимавший внимание церкви в течение целого столетия, теперь уже был забыт, и монофелиты были уже поглощены массой православных, так что теперь обе эти стороны могли соединиться вместе для защиты предмета их общего почитания.

Император Лев, по-видимому был совершенно не подготовлен к тому возбуждению, которое последовало за изданием его указа (726 г.), и он попытался утишить его объяснением. У него не было, говорил он, намерения совершенно отменить иконы, а только оградить народ против злоупотреблений ими, и защитить их от профанации удалением их на такую высоту, чтобы к ним нельзя было прикасаться или целовать их. Но общее недовольство было не так легко умиротворить, а между тем скоро случились события, которые придали ему еще больше напряжения. Сарацинское войско, вторгшееся в страну до самой Никеи, по народному верованию, было отражено особенно чтимыми иконами этого города²⁵³². На Эгейском море разрушен был один вулканический остров, и воздух омрачился пеплом, и эти явления, в которых император видел гнев неба против идолопоклонства своих подданных, монахи, пользовавшиеся непреодолимым влиянием на народ, истолковывали в смысле знамений гнева Божия против его нечестивых указов²⁵³³. Влияние монахов особенно сильно было среди жителей островов Архипелага. Эти последние поголовно восстали на защиту икон; они выставили некоего Козьму в качестве претендента на престол, и вооруженная толпа, с худо снаряженным флотом, появилась даже перед Константинополем. Но «греческий огонь» рассеял беспорядочных повстанцев, их предводители были взяты в плен и преданы смерти, а Лев, раздраженный противодействием, которое оказывалось его указу, издал второй и более строгий указ, которым повелевалось, чтобы все иконы подвергнуты были истреблению, и чтобы те места, которые были раскрашены живописью на стенах церквей, были тщательно заглажены и вымыты.

Император, полагаясь на уступчивость, проявленную при некоторых прежних случаях Германом, патриархом Константинополя, неоднократно делал попытки склонить его к мерам против икон²⁵³⁴. Но Герман, которому теперь было уже 95 лет от роду, был непоколебим. Он напомнил Льву о клятве, которая взята была с него при его коронации, не делать никаких нововведений в религии. В частном свидании патриарх будто бы заявил, что иконы нужно отменить, «но», – прибавил он, «не в твое царствование». «В чье же царствование?», – спросил Лев, «В царствование императора, по имени Конона, который будет предтечей антихриста». «Конон», – сказал император, «есть мое, данное мне в крещении имя»²⁵³⁵. Герман доказывал, что иконами имеется в виду изображать не Троицу, а воплощение, что со времени явления Спасителя в человеческом образе, ветхозаветные запрещения не имели больше силы, что церковь ни на каком вселенском соборе не осуждала употребления икон, и сослался на Эдесское изображение лица Спасителя и на иконы написанные евангелистом Лукой. «Если я Иона», – сказал он, «брось меня в море. Без Вселенского собора я не могу делать никакого нововведения в вере». Он отказался подписать новый указ, и отрекся от своей кафедры (янв. 730 г.), на которую назначен был его секретарь Анастасий²⁵³⁶.

Вскоре затем произошло серьезное смятение вследствие удаления знаменитого образа Спасителя, стоявшего над бронзовыми воротами императорского дворца и известного под названием «Споручника»²⁵³⁷. Образ этот был предметом многих чудесных сказаний, и он пользовался великим уважением народа. Когда поэтому, одному солдату было поручено снять этот образ (730 г.), толпы женщин бросились ко дворцу и с воплями умоляли о том, чтобы не трогали этого образа. Солдат, однако же, поднялся по лестнице и ударил топором прямо в лице; при виде этого, народ стащил лестницу и разорвал в куски человека, осмеливавшегося так оскорбить предмет общего благоговения²⁵³⁸. Женщины пришли в полное исступление, и, присоединившись к толпе мужчин, бросились к дому нового патриарха, с намерением убить его. Анастасий нашел убежище во дворце, и император выслал свою гвардию, которая и подавила смятение, но не без значительного кровопролития. Образ Спасителя был снят, и на место его была поставлена надпись, в которой император дал волю своей вражде против икон²⁵³⁹.

Этот случай повел к суровым мерам против народной партии. Многие были подвергнуты бичеванию, изуродованы или изгнаны, и гонение сильнее всего обрушилось на монахов, которые особенно были ненавистны императору, как вожди противодействия его мерам, так и потому, что иконы большей частью были делом их рук. В своем раздражении Лев не знал никаких границ, и для того, чтобы отделаться от своих противников, запер общенародные школы, существовавшие со времени первого христианского императора, и даже сжег великолепную библиотеку со всей принадлежавшей к ней коллегией профессоров²⁵⁴⁰.

Но за пределами империи иконопочитание имело себе сильного поборника в лице Иоанна Дамаскина, знаменитейшего богослова своего времени²⁵⁴¹. Иоанн, согласно со свидетельствами его жизнеописателя, патриарха иерусалимского, жившего двумя столетиями позже его, был гражданский сановник, состоявший в службе калифа дамасского. Его сочинения против принятых императором мер раздражили Льва до такой степени, что он пытался погубить его²⁵⁴². В подражание его почерку было составлено письмо, содержавшее от его имени предложение передать Дамаск грекам и это письмо (которое выставлялось как одно из многих таких писем) Лев отправил к калифу, с выражением благородного негодования против мнимого изменничества автора. Калиф, не выслушав оправданий Иоанна во возводимом на него обвинении, или не обратив внимания на его просьбу об отсрочке суда, приказал отсечь ему правую руку, и она выставлена была на рынке до вечера, когда Иоанн попросил, чтобы она была возвращена ему, для того чтобы через погребение ее он мог хотя сколько-нибудь избавиться от невыносимого страдания, причинявшегося ему тем, что она висела в воздухе. Получив обратно свою руку, он пал ниц перед образом Богородицы, молился о том, чтобы, так как он лишился своей руки вследствие защиты икон, она восстановила ее ему, и давал отселе обет посвятить эту руку на служение ей. Затем он лег спать, и в видении ему явилась Богородица, а утром оказалось, что отсеченная рука его оказалась на месте совершенно исцеленной. Калиф, убежденный этим чудом в невинности Иоанна, просил его остаться на своей службе; но Иоанн отправился в монастырь св. Саввы близь Иерусалима, где монахи, встревоженные великой славой этого неофита, не знали, как относиться к нему, и подвергали его различным унизительным и даже отвратительным испытаниям. Но дух его послушания восторжествовал над всем, он был допущен в монастырь и впоследствии достиг возвышения в сан пресвитера.

Иоанн Дамаскин защищал иконопочитание в трех речах, из которых две были написаны раньше, а третья после насильственного отречения Германа. В них он доказывает, что иконы запрещены были иудеям с той целью, чтобы они не впадали в заблуждение своих языческих соседей, или не попытались изображать невидимое Божество; во что со времени воплощения Спасителя эти основания не существуют более, и мы не должны находиться в рабстве простой букве Писания²⁵⁴³. Правда, что св. Писание не предписывает почитания икон; но в нем мы не встречаем также ясного, подробного изложения учения о Троице, или о единосущии, и иконы стоят на одной и той же почве с учениями, которые были извлечены отцами церкви из Св. Писания. Св. Писание указывает на законность почитания икон постановлениями касательно изображения херувимов, а также словами Спасителя касательно монет, идущих в уплату подати. Как то, что носит образ кесаря, принадлежит кесарю и должно быть воздаваемо ему, так равным образом и то, что носит образ Христа, должно быть воздаваемо Христу, как принадлежащее Христу²⁵⁴⁴. Что образа вещественны, это отнюдь не может служить основанием против их почитания, потому что вещественны также и священны места, вещественны и чернила и пергамент Евангелий, вещественны евхаристический жертвенник, его сосуды и его украшения, – мало того, вещественны даже самое тело и кровь Спасителя²⁵⁴⁵. «Я почитаю», – говорит Иоанн, «не вещество, а Творца вещества, который сделался для меня вещественным, чтобы посредством вещества соделать мое спасение»²⁵⁴⁶. «Иконы», – продолжает он, «составляют для неученых то же самое, что книги для тех, кто умеют читать; не то же самое для зрения, что речь для слуха»²⁵⁴⁷. Он различает между тем родом поклонения, который принадлежит только одному Богу²⁵⁴⁸, и тем, который ради Его может быть воздаваем Его ангелам и святым, или освященным предметам²⁵⁴⁹. Он отрицает мысль, что если допустить иконы Спасителя и пресвятой девы Марии, то нужно все таки отрицать иконы святых; если, говорит он, содержатся праздники святых, если церкви освящаются в честь их, то нужно также почитать и их изображения²⁵⁵⁰. В доказательство своих положений, им приводится множество свидетельств из отцов церкви, которые имеют такую же доказательность, как и его цитаты из св. Писания, причем известный рассказ об Епифане, повелевшем уничтожить раскрашенную церковную завесу²⁵⁵¹, выставлявшийся иконоборцами, устраняется им на том основании, что содержащее его письмо могло быть подложным, или, что Епифаний мог в нем иметь в виду какое либо неизвестное нам местное злоупотребление; что в собственной церкви этого кипрского епископа еще употребляются иконы, и что во всяком случае поступок отдельного лица не обязателен для целой церкви. Иоанн отрицает, чтобы император имел какую-либо власть законодательствовать в церковных делах: «благосостояние государства», – говорит он, «лежит на обязанности государей, но устроение дел в церкви принадлежит монастырям и учителям», и угрожает Льву библейскими примерами суда против тех, которые нарушали права церкви²⁵⁵².

Меры Льва произвели сильное возбуждение и в Италии. Верноподданничество этой страны, уже давно и постепенно ослабевало. Экзархи были известны народу только как сборщики податей, высасывавшие из него деньги и отправлявшие их в Константинополь; в деле защиты против ломбардов или других врагов, итальянские подданные империи вынуждены были полагаться всецело на самих себя, не ожидая никакой действительной помощи от императора или его наместника. Действительным главой Италии был папа, и связь, которую Григорий и его преемники старались упрочить с франкскими государями, как средство усиления себя против империи, в последнее время сделалась более тесной через посредство великого миссионера Бонифация²⁵⁵³. Но древняя и еще не ослабевшая ненависть, с которой римляне относились к своим соседям ломбардам, составляла значительный противовес против побуждений, которые могли склонять пап воспользоваться случаем для окончательного разрыва с империей и Григорий, хотя и сильно противодействовавший Льву по вопросу об иконопочитании, однако же, действовали, отчасти в качестве посредника между ним и его итальянскими поддаными.

Получив указы против иконопочитания, Григорий отверг их. Жители Равенны изгнали экзарха, искавшего себе убежища в Пании. Лиутпранд, король Ломбардский, быстро воспользовался наступившими смутами для того, чтобы вторгнуться со своими войсками в императорские владения и то во вражде с экзархом, то в связи с ним против папы, старался извлечь всевозможную выгоду для себя из раздора своих соседей (726–730 гг.). Во время этих смятений один экзарх был убит. Папа, надеясь на обращение Льва (как говорят некоторые писатели в римских интересах), удерживал итальянцев от поставления независимого себе императора, и когда Лиутпранд в союзе с новым экзархом явился под стенами Рима, он вышел к нему на встречу и убедил Ломбардского короля оставить свое намерение против города. Отсюда таким образом могло казаться, что сохранением своих итальянских владений император, главным образом, обязан был папе Григорию²⁵⁵⁴. По отношения между этими властелинами были отнюдь не дружественного свойства. По мнению Льва, будто бы, не раз были делаемы покушения на умерщвление Григория. Основанием этого рассказа, по-видимому служит то, что, как заявляет сам папа, было намерение увезти его на Восток, как в предыдущем столетии увезен был Мартин²⁵⁵⁵. По отречении патриарха Германа, Григорий отказался признать его преемника, и писал Льву в весьма укорительном духе²⁵⁵⁶. Он излагал обычные доводы в пользу иконопочитания и укорял императора за нарушение им самых торжественных обязательств. «Мы должны», – говорит он, «писать к тебе грубо и настойчиво, так как ты безграмотен и груб... Приди в наши элементарные школы и скажи: я ниспровергатель и гонитель икон, и дети немедленно забросают тебя своими дощечками, и ты будешь научен от неразумных тому, чему ты отказываешься научиться от мудрых», Лев, говорит он, руководился желанием уподобиться Озии²⁵⁵⁷, что как этот иудейский царь разрушил медного змия после его шестисотлетнего существования, так и он выбрасывал иконы после подобной же продолжительности их почитания. Не так худо называться еретиком, чем иконоборцем, говорит он: потому что позор еретика известен немногим, и немногие понимают его преступление; но здесь преступление осязательно и ясно как день. Лев предполагал для улаживания вопроса созвать собор; но предложение это напрасное, так как, если даже соберется собор, император не вправе будет принять в нем участие в качестве благочестивого государя. Говорить, как говорил он: – «Я император и священник», было бы прилично для человека покровительствующего и приносящего жертвы церкви, а не человеку, который грабил ее и отвлекал народ от благочестивого поклонения иконам к распутным удовольствиям: императоры только для гражданских дел, а для духовных священники. Папа пренебрежительно говорит об угрозе увезти его в Константинополь: ведь ему стоит только удалиться на 24 стадии от стен Рима в Кампанью, и его врагам придется преследовать лишь ветер. Почему, спрашивают, шесть Вселенских соборов ничего не говорили об иконопочитании? Задавать подобный вопрос, отвечает Григорий, было бы то же самое, как задавать вопрос о том, почему они не говорили об обыкновенной пище и питье; иконы, суть предмет предания и находились в бесспорном употреблении; епископы, присутствовавшие на соборах, имели иконы с собой. Папа затем увещевал императора раскаяться и угрожал ему страшным судом; он советовал ему вразумиться примером несчастной судьбы монофелитского Констанса и славой жертв этого государя, именно мучеников Максима и Мартина.

Последующие действия Григория составляют предмет спора. Крайние паписты и их крайние противники сходятся в свидетельстве, что папа отлучил императора, освободил своих итальянских подданных от верноподданничества ему, и запретил платить дань, пользуясь при этом правом апостольского авторитета, по свидетельству одних и антихристианской узурпацией, по мнению других²⁵⁵⁸. Но более умеренные исследователи показали, что эти

свидетельства не верны. Папы того века не делали никакого притязания на право низложения государей, или освобождения подданных от их верноподданничества; Григорий в своем втором письме, отрицая, что император имеет право вмешиваться в церковные дела, выразительно отрекается от власти вмешиваться в дела государей, и рассказ касательно отмены подати, по-видимому, возник из факта народного противодействия неполитичному повышению налогов. Хотя Григорий и резко осуждал иконоборчество, он, по-видимому, не произнес никакого отлучения против императора и даже если он отлучил его, приговор этот, по-видимому, не был приведен в исполнение церковью Константинопольской. Самое большее, что можно сказать в этом отношении, по-видимому, заключается в том, что, подняв голос против Льва как еретика и гонителя, папа сделал его ненавистным его итальянским подданным и таким образом проложил путь к тому отделению от империи, которое и последовало через полустолетие.

В следующем году, Григорию II наследовал третий папа того же имени, причем все еще считалось необходимым, чтобы перед его посвящением, избрание его было утверждено экзархом. Григорий III, сириец по происхождению, был ревностным поборником в пользу икон, и трудился с целью возвысить в народе почтение к ним. Он противодействовал Льву в его иконоборческих мерах, и созвал собор из девяноста восьми епископов (нояб. 731 г.), который анафемствовал всех врагов иконопочитания, не упоминая, однако же, императора по имени²⁵⁵⁹. Лев, негодуя на подобную дерзость папы, заключил его посланных в тюрьму, и решил отправить флот для приведения Италии в более смиренное подданичество. Но флот был разрушен бурями, и император вынужден был ограничиться конфискацией папских доходов (или патримонии) в Сицилии, Калабрии и других частях его владений, и перечислением Греции и Иллирии из римского патриархата к патриархату Константинополя²⁵⁶⁰.

Григорию III в 741 году наследовал Захария, а Льву – его сын Константин, царствование которого было необычно долгим для этого времени, именно продолжалось 34 года. Этот государь (который обыкновенно называется Копронимом, вследствие того, что он в детстве осквернил купель²⁵⁶¹) обвиняется со стороны церковных писателей в чудовищных пороках и в преданности волшебству, причем его защитники напротив, утверждают, что он был замечательно целомудренный и умеренный человек. Во всяком случае, он бесспорно обладал такими свойствами, как энергичность, способность и жестокость. Он успешно защищал свою империю против сарацин, болгар и других врагов, и при нем весьма значительно улучшилось внутреннее управление.

Затруднения, в которых находился Константин вследствие сарацинской войны и вследствие недовольства, возбужденного вопросом касательно иконопочитания, дали смелость его свояку Артавазду заявить притязание на престол, и к этому шагу он почти вынужден был решимостью самого императора. Артавазд апеллировал к народной преданности иконам, и восстановил их во всех местах, какие только он захватил в свою власть. Он был коронован патриархом Анастасием, который, держа крест в своих руках, торжественно клялся, что Константин признался ему в своем мнении, что Спаситель был простой человек, рожденный обычным путем²⁵⁶². Папа Захария признал Артавазда императором; но по истечении трех лет соперник Константина был низложен, и как он, так и его приверженцы, подверглись жестоким наказаниям. Анастасий был ослеплен, и выставлен в ипподроме сидящим на осле, лицом к хвосту; тем не менее после этого Константин восстановил его на патриаршество, быть может, желая этим выразить свое презрение ко всему духовенству ²⁵⁶³.

Константин, будто бы высказывал несторианские мнения и не верил в заступничество пресвятой Богородицы и святых. Но если так, то подобные его мнения высказывались им тайно и не предназначались для публичного заявления, да и вообще император весьма осторожно делал какие-либо явные шаги в делах религии. По вопросу об иконопочитании он хотел подкрепить себя авторитетом какого либо вселенского собора, и созвал таковой на 754 год, заявив в предшествующем году желание, чтобы в виде подготовления вопрос этот был обсужден на провинциальных собраниях епископов. Кафедра Константинопольская была вакантной вследствие смерти Анастасия, каковое обстоятельство, быть может, и содействовало уступчивости желаниям императора со стороны лиц, которые домогались занять это высокое положение. Остальные три патриарха Востока находились под магометанским владычеством, а Стефан Римский не обратил внимания на императорское приглашение. Вследствие отсутствия всех патриархов, на соборе поэтому, председательствовали епископы Эфесский и Пергский, и собор заседал во дворце на азиатском берегу Босфора, за исключением последнего заседания, которое состоялось в церкви Влахернской. Число епископов, хотя и собранных только из владений императора, восходило до трехсот тридцати восьми ²⁵⁶⁴, и их решения после заседаний длившихся от февраля до августа, были подписаны ими единогласно, представляя доказательство скорее той подавленности, в которой находился епископат, чем какого-либо действительного убеждения с их стороны. Епископы старались обосновать свое определение на авторитете отцов, из сочинений которых сделаны были выдержки. Они объявили все изображения, делаемые для религиозных целей искусством живописца или скульптора, незаконными, языческими и идолопоклонническими²⁵⁶⁵. Те, которые делают такие изображения Спасителя, – говорилось в определении, – или ограничивают безграничного Бога пределами сотворенной плоти, или смешивают естества, подобно Евтихию, или отрицают Божество, подобно Арию, или, вместе с несторианами, отделяют его от человечества, так чтобы сделать два лица. Одна только Евхаристия объявляется истинным образом Спасителя, причем единение Божественной благодати с вещественными элементами прообразует единение Божества с человеческим образом. Все иконы, поэтому, определено было удалить из церквей. Епископы, священники, или диаконы, противодействующие определениям собора, почитанием ли икон, поклонением им, поставлением их; или тайным содержанием их у себя, подлежали низложению, монахи и миряне, за подобные же преступления должны были подлежать отлучению²⁵⁶⁶. Вместе с тем, однако же, было постановлено, чтобы никто не распространял этого определения на священные сосуды или одежды, под предлогом украшенности их изображениями, кроме как с позволения императора или патриарха, и что никто из властных лиц не должен под этим предлогом грабить церкви, как это уже делалось в некоторых случаях. С целью быть может очистить себя от нареканий, уже делавшихся в отношении веры самого императора, епископы формально объявили законность призываем в молитвах пресвятой Богородицы и святых²⁵⁶⁷. Вместе с тем они произнесли анафемы против всякого религиозного искусства²⁵⁶⁸, анафематствовали поименно некоторых наиболее известных защитников иконопочитания – Германа, Георгия Кипрского, Иоанна Дамаскина, которого они называли именем Мансура²⁵⁶⁹, позорили всякими бесчестными эпитетами и подвергли троякому проклятию²⁵⁷⁰.

Подкрепленный этими определениями собора, Константин теперь издал приказ об удалении всех икон. Что касается религиозных изображений на стенах церквей, то он приказал, чтобы на место их изображены были другие предметы, как напр. птицы и плоды, или сцепы из охоты, театра и цирка²⁵⁷¹. От духовенства и более известных монахов он требовал подписания определения собора, и в позднейшее время клятва против иконопочитания требовалась и от всех жителей империи²⁵⁷². Не видно, чтобы кто-либо из епископов отказался от исполнения этого приказания, но монахи энергично выступили на защиту икон, и император старался смирить их самыми варварскими жестокостями. Ревность монахов в пользу икон раздражила его до такой степени, что он даже пытался совершенно истребить монашество, принуждая монахов оставить свое исповедание. Так известно, что несколько монахов были вынуждены явиться на ипподром в Константинополе, причем каждый, держа за руку женщину худой славы, подвергался там издевательству и оплевыванию со стороны народа²⁵⁷³. Новый патриарх Константин, которого император представил собору как преемника Анастасию, в последний день собрания был вынужден торжественно отречься от икон и, в нарушение принятых им монашеских обетов, присутствовать на банкетах во дворце, свободно есть и пить, носить гирлянды, присутствовать при грубых зрелищах и слушать неприличные речи и музыку, которыми забавлялся император. Монастыри подвергались разрушению, обращались в казармы, или в другие гражданские учреждения. В особенности отличался настойчивостью в этих мерах против монахов правитель Фракийского округа Михаил Лаханадракон. Он собрал многих из них на одной равнине и заявил им, что те из них, которые склонны повиноваться императору и ему, немедленно же должны надеть на себя белые одежды и выбрать себе жену, причем те, которые откажутся от этого, будут лишены зрения и изгнаны на остров Кипр. Некоторые поддались этому соблазну, но большинство предпочли подвергнуться наказанию. Лаханадракон подверг многих монахов смерти, обмазывал бороды некоторых смесью масла и воска и затем поджигал их, жег монастыри, продавал церковную утварь, книги, скот и другую принадлежащую им собственность и вырученные деньги представлял императору, который публично благодарил его за эту ревность и ставил его в пример и другим правителям²⁵⁷⁴. Одинаковой участи с иконами в значительной степени подвергались и мощи, хотя и не с такой настойчивостью. Лаханадракон захватывал все мощи, которые оказывались принадлежащими отдельным лицам, и наказывал подобных лиц, как нечестивых и непокорных. Мощи св. Евфимии, в Халкидоне, уже во время 4-го Вселенского собора славившиеся своими чудесами и издававшие благоухание, были брошены в море, а самое место, где они покоились перед тем, подверглось осквернению. Но волнами они принесены были на остров Лемнос, где в видениях указано было их местонахождение, вследствие чего они и спасены были до более благоприятных времен²⁵⁷⁵.

Монахи со своей стороны проявляли изумительную смелость и стойкость, еще более раздражая императора и его сановников и побуждая их к еще большей жестокости, Так, некий инок, по имени Петр Каливит²⁵⁷⁶, лично явился к Константину и укорял его, как нового Валента и Юлиана, за гонение Христа в Его членах и в Его изображениях. За эту смелость Петр подвергнут был бичеванию в ипподроме и впоследствии задушен. Другим знаменитым мучеником был Стефан, живший в монашестве в течение 60 лет. Он смело укорял императора, остался непоколебленным вследствие ссылки и мучений, и в пояснение того, как оскорбление, наносимое иконам, наносится вместе с тем изображаемым на них святым лицам, он вынул монету с изображением на ней головы императора, бросил ее на землю и топтал ее. За это он был подвергнут тюремному заключению, но сочувствие к нему его почитателей проявилось с такой силой, что Константин вынужден был воскликнуть: «Я ли, или этот монах император мира?». Слова эти были подхвачены некоторыми царедворцами в виде намека на необходимость разделаться с монахом, они бросились к тюрьме и вторглись в нее. Стефан был волочим по улицам за, веревку, привязанную к одной из его ног, пока не умер, и тело его было разорвано в куски, которые были брошены в одно место, назначенное для погребения язычников и отлученных лиц, самоубийц и преступников²⁵⁷⁷.

Патриарх Константин, не смотря на всю свою податливость, был обвиняем в изменнических сношениях, со Стефаном и в непочтительных отзывах об императоре, и на основании этого обвинения он был сослан на один остров, а на его место на патриарший престол возведен был Никита, евнух славянского происхождения. Во втором году своей ссылки Константин был обратно привезен в столицу (767 г.). Будучи подвергнут таким побоям, что не мог уже более ходить, он принесен был в собор, где против него громко были прочитаны различные обвинения и при каждом указании на преступление, особый императорский чиновник ударял его в лицо. Затем он принужден был стоять па кафедре, когда Никита произносил его отлучение, после чего с него сняты были церковные одеяния, знаки его церковного достоинства, и он обратно выведенный из церкви. На следующий день его привели в ипподром, волоса, брови и борода были у него вырваны, он посажен был на осла лицом к хвосту, который приказано было держать ему обеими руками, и его племянник, с отрезанным носом, водил этого осла кругом, на потеху зрителям, всячески издевавшимся и плевавшим на низложенного патриарха. Затем он был грубо повален на пол, и, попираемый ногами, лежал там, служа предметом издевательства черни до самого окончания игр этого дня. Несколько дней спустя несколько патрициев были посланы спросить его в тюрьме касательно его мнения о православии императора и определений собора против иконопочитания. Патриарх, думая смягчить ярость своего гонителя, выразился обо всем одобрительно. «Это», – сказали они, «все, что мы и хотели услышать далее из твоих нечестивых уст; теперь ты предан проклятию и тьме кромешной!». Злополучный человек был немедленно обезглавлен, и его голова, после трехдневной публичной выставки, была брошена вместе с телом в то же самое позорное место, где раньше похоронен был Стефан²⁵⁷⁸.

Эти подробности приводятся в пример тех жестокостей, которые приписываются Константину Копрониму. До конца своего царствования он не ослабевал в своей фанатической вражде к иконопочитателям. В 775 году, во время одного военного похода, он подвергся жгучей боли в своих ногах, которая, по свидетельству современников, вызывала у него стоны частые и сильные крики, что он уже по-видимому заживо чувствовал на себе мучения ада. Он умер на море, на своем пути в Константинополь²⁵⁷⁹.

Английские миссии в Германию – Бонифаций и его жизнь – Его труды во Фризии и Гессии – Рукоположение Бонифация – Деятельность Бонифация в Гессии и Тюрингии – Даниил Венчестерский – Дуб Гейсмарский – Труды Бонифация в Баварии – Карл Мартель – Франкские соборы при Бонифации – Фульда – Адельберт и Климент – Вергилий Зальцбургский – Архиепископия Менцская – Мученичество св. Бонифация – Характер Бонифация – Бонифаций и папство

Среди миссионерских предприятий англосаксонцев были и попытки обратить в христианство племена Северной Германии. Сундберт, один из первоначальных спутников Виллиброрда, был посвящен в Англии, во время посещения его учителем Рима, и отправился проповедовать боруктуарийцам, занимавшим местность между Эмсом и Исселем; но смуты в стране заставили его удалиться из нее, и он впоследствии трудился в области нижнего Рейна²⁵⁸⁰. Два брата, по имени Гевальды, отличавшиеся между собой эпитетами «белый» и «черный», известны также тем, что они проникли в страну древних саксонцев и закончили там свою жизнь мученичеством. Но никакого прочного миссионерского успеха не было сделано по восточную сторону Рейна, в нижней части его течения, пока не выступил Бонифаций²⁵⁸¹.

Этот миссионер, первоначальное имя которого было Винфрид²⁵⁸², родился в Кредитоне, в Девоншире, от благородного, богатого семейства, около 680 года. Родители желали, чтобы он выбрал гражданскую службу; но на мальчика в самые ранние годы произвело влияние рассуждение некоторых монахов, посетивших дом его отца, и в семилетнем возрасте он вступил в монастырь в Эксетере, из которого он впоследствии удалился в монастырь Путсцельский (Нутсдаллинг, или Нурслинг), в Гемпшире²⁵⁸³. Здесь он прославился своей способностью в качестве проповедника и толкователя св. Писания. Ему поручались важные церковные дела, и предоставлялась возможность занять выдающееся положение в церкви своей собственной страны, но он охвачен был искренним желанием трудиться для распространения Евангелия, и с двумя спутниками переправился через море во Фризию, в 716 году. Состояние дел в этой стране было неблагоприятно для его цели. Карл, позднее называвшийся Мартелом, сын Пипина Геристальского от одной наложницы, овладел майордомством в Австразии и теперь занят был войной с Радбодом Фризийским, который вступил в союз с Рагенфридом, майордомом невстрийским. Этот языческий государь разрушил много церквей и монастырей, и хотя он допустил Бонифация к свиданию с собой, однако же отказал ему в позволении проповедовать в своих владениях. Бонифаций поэтому возвратился в Путсцеллу, где монахи, по случаю вакансии должности настоятеля своего монастыря, пожелали избрать его своим аббатом. Но его миссионерская ревность побудила его воспротивиться их желаниям, и обеспечив, при содействии своего епископа Даниила винчестерского, назначение другого аббата, он весной 717 года, отправился в Рим. Благодаря письму от Даниила, он нашел добрый прием от Григория II, который имел с ним много совещаний в течение следующей зимы, и в 718 году Бонифаций оставил Рим, захватив с собой несколько мощей, а также получив напутствие, которым папа уполномочил его исповедовать язычникам Германии, где только представится ему благоприятный случай к тому. Побывав в Баварии и Тюрингии, он побуждаем был вестью о смерти Радбода вновь отправиться во Фризию (719 г.), где и трудился в течение трех лет под покровительством Виллиброрда. Престарелый епископ хотел назначить его своим преемником, но Бонифаций отклонил от себя эту честь на том основании, что так как ему еще не было 50 лет от роду, то он и не пригоден был к столь высокой должности, и что он должен посвятить себя той области, для которой особенно и назначил его папа. Поэтому он простился с Виллибрордом и отправился в Гессию (722 г.). Два местных начальника, Деддиг и Диерольф, которые исповедуя христианство, оставались идолопоклонниками, дали ему позволение поселиться в Аманабурге, на Оме (Амане), где в короткое время он отклонил их от языческих обрядов и крестил несколько тысяч гессенцев. Получив донесение об этом успехе, Григорий вызвал Бонифация в Рим, и формально взяв с него исповедание веры, рукоположил его в миссионера-епископа, в то же время привязав его в папскому седалищу (30 ноября 723 г.) особой клятвой, что было новшеством в отношении к миссионеру, хотя с некоторыми необходимыми изменениями она была той же самой, которая давно требовалась от епископов в пределах собственно римского патриархата²⁵⁸⁴. Стоя у гроба ап. Петра, к которому обращена была клятва, Бонифаций торжественно клялся повиноваться этому апостолу и папе, как его наместнику, ни под каким видом не соглашаться на что либо вопреки единства католической церкви, во всем быть верным апостолу и интересам римской кафедры, не иметь ни общения, ни дружества с епископами, которые станут действовать вопреки установлениям святых отцов, но сдерживать таких лиц, если возможно, или же в противном случае немедленно доносить о них своему господину – папе²⁵⁸⁵.

Епископ получил от папы целый кодекс правил для управления своей церковью (вероятно «Сборник» Дионисия Малого), и опытом узнав важность обеспечения благоволения государей для миссионерских предприятий, он взял с собой одобрение от Григория к Карлу Мартелу, который от имени изможденных потомков Кловиса был действительным государем их королевства. Он снабжен был также от папы посланиями к народам, среди которых он должен был производить свои труды. Карл Мартель принял миссионера холодно; такие предприятия, как предприятие Бонифация, не имели никакого интереса для этого грубого война, да и духовенство его двора едва ли могло благосклонно относится к человеку, жизнь и миросозерцание которого был столь различны от его собственных. Бонифаций, однако же, получил от Карла желаемое им позволение проповедовать за Рейном, вместе с покровительственным письмом, которое оказалось весьма полезным для него²⁵⁸⁶.

В Гессии и Тюрингии, в тех странах, куда отправился он, теперь, христианство было проповедано уже давно, но отдельными миссионерами и без всякой правильной системы. Верование и жизнь обращенцев в значительной степени были еще перемешаны с язычеством; Бонифаций говорит, что даже были такие пресвитеры, которые приносили жертвы языческим богам. Проповедники-миссионеры большей частью выходили из ирландской церкви, в которой диоцезное епископство было еще неизвестно, и юрисдикция была не связана с саном епископства; они приносили с собой своеобразные идеи касательно ограниченности епископских прав, не руководились никакой дисциплиной или какими-либо соображениями касательно единства, не признавали никакого подчинения Риму и не находились ни под какой епископской властью. Бонифаций часто жалуется на этих миссионеров, как на «блудников» и «прелюбодеев»²⁵⁸⁷, каковые слова в некоторых случаях могут означать и обвинение в действительной безнравственности, хотя в общем означают нечто иное, как то, что ирландские миссионеры держались учения своей туземной церкви касательно законности брака для духовенства. Он говорит также о том, что некоторые старались величаться перед народом притязаниями на необычайный аскетизм, питались только молоком и медом и отвергали даже хлеб²⁵⁸⁸. С этими соперничествующими проповедниками ему приходилось не раз вступать в серьезные и продолжительные споры.

Среди сборника переписки Бонифация есть письмо от его старого покровителя, Даниила Винчестерского²⁵⁸⁹, содержащее совет касательно ведения им своего миссионерского дела. Епископ говорит ему, что в рассуждениях с язычниками он не должен подвергать сомнению генеалогию их богов, но на основании их доказывать, что существа, происходящие по человеческому способу, не могут быть богами, а только людьми. Аргументация эта должна быть усиливаема низведением генеалогии к началу, задаванием таких вопросов, как: когда явился первый бог? к какому полу принадлежал этот бог? Закончилось ли поколение богов? если оно закончилось, то почему? мир не старше ли богов? и если так, то кто управлял им до их появления на свете? Миссионер должен рассуждать кротко и избегать всяких оскорблений или обид. Он должен сопоставлять истину христианства с нелепостями языческой мифологии; должен спрашивать, почему эти боги позволяют христианам обладать лучшими местами земли, между тем как их приверженцы и поклонники принуждены жить на холодных и бесплодных землях; должен останавливаться на возвышении христианской церкви из ничего до степени достигнутого уже с преобладания в мире.

Можно, однако же, думать, что Бонифацию редко приходилось вступать в рассуждения подобного рода, но он вынужден был отвечать на другие аргументы более осязательного свойства. Он нашел, что близ Гейсмара особенно великим благоговением со стороны гессенцев пользовался один дуб, посвященный богу грома Донару, и что впечатление, производимое его словами на народ, разбивалось о его преданность этому предмету древнего, перешедшего от предков, почитания. Поэтому он, по мысли некоторых обращенцев, решился срубить это дерево. Вокруг дуба собралось множество язычников, и с яростными проклятиями они ожидали, что мщение богов обрушится на миссионера и его сотрудников. Но едва Бонифаций начал рубку, как сильный порыв ветра потряс ветви, и дуб повалился на землю, распавшись на четыре равные части. Тогда язычники отреклись от своих богов, и из этого дерева Бонифаций построил часовню в честь св. ап. Петра.

После этого торжества над язычеством проповедь Бонифация была весьма успешна. Он основывал церкви и монастыри и был подкреплен многими монахами и монахинями из своей собственной паствы, которые помогали ему в трудах обращения и христианского воспитания. Григорий III, скоро после возвышения своего на папский престол в 732 году, дал ему паллиум архиепископа²⁵⁹⁰, и когда в 738 году Бонифаций в третий раз посетил Рим, то он принят был с честью, должной миссионеру, который к этому времени крестил сотни тысяч обращенцев²⁵⁹¹. По своему возвращению на север, он склонен был Одилоном, герцогом Баварским, остаться на некоторое время в той стране, где он уже трудился около трех лет раньше. Там он нашел общее исповедание христианства; но там был только один епископ, по имени Вавил, и не было никакого правильного церковного управления, и притом как и в других частях Германии, ему приходилось бороться с соперничеством бродячих миссионеров из Ирландии. Бонифаций разделил страну на четыре диоцеза – Зальцбург, Нассау (который был предоставлен Вавилу), Ратисбон и Фрайзинг, и устроив таким образом Баварскую церковь, он возвратился к главному поприщу своих трудов.

Имя Карла Мартела достопамятно в истории церкви и мира тем, что он дал отпор магометанской завоевательности. Сарацины Испании наводнили юг Франции, проникли до Луары, и направлялись уже против Тура, с намерением ограбить сокровища, которые благочестие веков скопило вокруг святилища св. Мартина; но они были тут встречены Карлом во главе армии собранной из разных племен, – франков, германцев, галлов, норманнов и друг. Его победа (10 окт. 732 г.) близ Пуатье (хотя побоище было сильно преувеличено позднейшими писателями²⁵⁹²) навсегда положила конец движению их оружия к северу, и когда они были затем ослабляемы внутренними раздорами, Карл, пользуясь выгодностью своего положения, успешно прогнал их назад за Пиренеи. Но великое благодеяние, сделанное им таким образом для христианского мира, было куплено дорогой ценой, которое на время тяжело угнетало церковь Франции. С целью удовлетворения военных нужд, он захватил церковные сокровища и награждал вождей, следовавших за ним, имениями епископий и аббатств²⁵⁹³, так что, не смотря ига его великие услуги делу христианства, память его клеймится со стороны французских церковных писателей, как память государя нечестивого и святотатственного, и состоявшийся в Квиерси собор в 858 году уверял одного из его потомков, что Евхерий, епископ Орлеанский, видел, как он за этот грех мучается «в преисподней»²⁵⁹⁴.

Хотя имя знаменитого франкского майордома и оказало могущественное содействие Бонифацию в его трудах за Рейном, однако же он встретил противодействие при франкском дворе со стороны знатных лиц, которые завладели церковными доходами, и со стороны грубых, преданных миру, любивших битвы и охоты епископов, которые были весьма сродни по характеру с самим Карлом²⁵⁹⁵.

Как Григорий III, так и Карл Мартел, умерли в 741 году. Новый папа Захария расширил власть Бонифация, уполномочив его преобразовать всю франкскую церковь²⁵⁹⁶. Сыновья Карла были рады воспользоваться содействием Рима в деле, необходимость которого они сознавали сами, и от Карломана, наследовавшего майордомство Австразии в то время, когда Пипин занимал майордомство Австразии, Бонифаций получил значительную помощь, которой он тщетно добивался дотоле. Теперь он основал четыре епископии для Гессии в Тюрингии, и в 742 году, по просьбе Карломана (как он говорит), состоялся собор для преобразования церкви, – первый Австразийский собор, какой только был в течение 80 лет. За этим собором, в течение нескольких лет, следовали другие, собиравшиеся из одной или из обеих частей франкской территории. Они, однако же, составлялись не из духовенства только, а представляли собой смешанное собрание национальных чинов, и в то время, как Бонифаций был призван в своей высокой должности в качестве уполномоченного от папы, определения были издаваемы франкскими государями от своего собственного имени, и назначения, которые уже делались папской властью, вновь и независимо были постановляемы опять светской властью. Даже юрисдикция Бонифация над другими епископами была таким образом дарована ему вновь²⁵⁹⁷. Каноны этих соборов были направляемы к установлению известного порядка в церкви, и с этой целью были назначены годичные соборы, духовным лицам запрещено охотиться и служить на войне, настойчиво требовалось безбрачие от духовенства, низшее духовенство приводилось в подчинение епископам, и подвергались немилости все те, которые не соблюдали установленной дисциплине ²⁵⁹⁸. Сделана была попытка восстановить для церковного употребления те церковные доходы, которые были отчуждены Карлом Мартелом. Первый собор восстановил возвратить их, но привести это определение в исполнение не так было легко. Собор следующего года (743 г.) вынужден был прибегнуть к компромиссу, допуская, что в виду войны и других обстоятельств, собственность эта может на время быть удерживаема владельцами из мирян, но что за каждую casata должен быть уплачиваем церковным собственникам solidus ²⁵⁹⁹. Но на позднейших соборах предмет этот уже не подвергался обсуждению, и по-видимому сама попытка была оставлена, как безнадежная. Соборы сделали также постановление о запрещении языческих обрядов и обычаев, как напр. гадание, употребление амулетов, вынужденного огня (то есть, огня, производимого посредством трения дерева²⁶⁰⁰, и принесение жертв древним ли языческим божествам, или святым, которые у некоторых обращенцев заняли их место – обычаев, из которых иные с замечательным упорством удержались среди северных народов даже до нашего времени.

В 742 году Бонифаций заложил основание великого аббатства Фульды, при посредстве Стурмия, знатного баварца, которого он воспитал в своей семинарии в Фрицларе. При первоначальном намерении не имелись в виду никакие особые воспитательные или миссионерские планы, а предполагалось создать место для аскетического уединения. Стурмию и его сотоварищам было поручено найти отдаленное и одинокое место в Бухонском лесу, между четырьмя народами, которым проповедовал их учитель. Когда они нашли подходящее место на берегах реки Фульды, они должны были очистить его посредством порубки дерев, которые и дали им материал для построения небольшой часовни²⁶⁰¹. Стурмий, впоследствии был послан в Монте-Кассино и другие итальянские монастыри, чтобы там ознакомиться с лучшими монашескими системами, и устав, принятый в Фульде, был суровее, чем устав св. Бенедикта. Монахи никогда не должны были есть мяса, самым крепким напитком их было жидкое пиво, хотя для больных и позволялось впоследствии вино. Они не должны были иметь никаких крепостных, а должны были существовать трудами своих собственных рук. Новое учреждение скоро приобрело важность и было расширено дальше тех пределов, которые имелись в виду Бонифацием. Государи и знать обогащали его дарственными землями, и как от франкских королей, так и от пап оно пользовалось особыми преимуществами, хотя н высказывались серьезные сомнения касательно документов, которыми, будто бы, дарованы были некоторые из этих привилегий, и в особенности относительно дарственной грамоты, которой Захария, будто бы, освобождал его от всякой юрисдикции, кроме юрисдикции самого апостольского седалища²⁶⁰².

Бонифацию приходилось бороться с различными затруднениями. Его план о правильном устройстве, которым епископы были бы подчинены митрополитам, а эти последние – преемнику ап. Петра, не находил сочувствия у франкских прелатов. Из трех лиц, которым папа намеревался дать паллиум и которых уговорили обратиться за ним, двое впоследствии отказались от него, вероятно вследствие соображения о тех дальнейших обязательствах, которые связывались с этим по отношению к Риму²⁶⁰³. Бонифацию затем все еще приходилось встречаться с противодействием странствующих или еретических проповедников, которые, по описанию, были гораздо более многочисленны, чем проповедники православной общины, и во многих случаях бесчестили себя самими гнусными пороками.

Из этих его противников, самыми известные были Адельберт и Климент²⁶⁰⁴. Адельберт был по происхождению галл и получил неканоническое посвящение во епископа от некоторых невежественных членов этого сана. Он принимал на себя вид необычайной святости, и свидетельства о нем заставляют предполагать, что это был человек фанатического характера. Он весьма много полагался на письмо, которое было написано от имени Спасителя и, будто бы, прислано с неба²⁶⁰⁵, и рассказывал, что ангел принес ему некоторые в высшей степени священные вещи с концов земли. В противоположность установленным епископам и духовенству, он составлял собрания на полях и при источниках, и в таких местах он ставил кресты и строил маленькие часовни. Он противодействовал обычаю паломничества в Рим, молился ангелам с неизвестными дотоле именами, вроде Тубуил, Сабуок и Сениил, отвергал святых и мучеников, отказывался посвящать в честь их церкви, в то же время с высокомерием, хотя и непоследовательным, но не беспримерным, посвящая их своему собственному имени. Повсюду распространено было его жизнеописание, наполненное рассказами о видениях и чудесах²⁶⁰⁶, и из тщеславия, или с целью осмеять мощи принесенные Бонифацием из Рима; он раздавал среди своих поклонников частицы своих собственных ногтей и волос. Его поклонники, будто бы говорили о его заслугах как таких, на которые они вполне могли полагаться, и когда они падали ниц к его ногам, с целью исповедания своих грехов, то он заявлял им, что это совершенно излишне, что ему известно все, и прощал все их прегрешения, так что они могли идти домой в мире, с полной уверенностью о прощении.

В то время, как Адельберт распространял свою секту в Австразии, Климент проповедовал на германской территории. Это был скотт из Ирландии, и о нем рассказывается, что он не придавал никакого значения никаким канонам и церковным властям, презирал Писания наиболее чтимых Отцов и учителей церкви, как Иероним, Августин и Григорий; имел двух сыновей, рожденных в «прелюбодействе» (то есть в браке), и даже считал себя истинным христианским епископом; по иудейскому обычаю признавал законным брак со вдовой брата; веровал, что при сошествии Господа в ад были избавлены души как верующих, так и неверующих, и по вопросу о предопределении держался странных мнений, противных православной вере²⁶⁰⁷.

Бонифаций представил дело Адельберта Невстрийскому собору в Суассоне в 744 году, и добился осуждения этого еретика, вмести с постановлением, чтобы воздвигнутые им кресты были сожжены. Но в следующем году Адельберт, равно как и Климент, все еще продолжали вести оживленную деятельность. Бонифаций добился осуждения их обоих от другого собора²⁶⁰⁸, и донес о всем деле даже Захарии, которого он просил получить от Карломана приказ о том, чтобы они были подвергнуты тюремному заключению и устранены от сношения со всеми верными христианами. Вследствие этой просьбы документы дела были исследованы римским собором, который приговорил Адельберта к низложению, подверг покаянию и, в случае упорства, анафематствовал со всеми его последователями, причем и Климент также должен был немедленно подвергнуться низложению и анафеме²⁶⁰⁹. Два года спустя, однако же, оба они появились вновь и, по-видимому, не только пользовались большим уважением со стороны простого народа, который преследовал Бонифация за его противодействие Адельберту, но даже оказывали некоторое влияние на самого Карломана, и вероятно вследствие этого именно, Захария теперь советовал такой способ действия в отношении к ним, который едва ли был совместим с ранее постановленным касательно их осуждением. Дальнейшая история Климента крайне темна; что касается Адельберта, то, по одному сомнительному свидетельству, он был заключен в тюрьму в Фульде и бежал из этого аббатства, но был умерщвлен какими-то свинопасами, с которыми он встретился во время своего побега²⁶¹⁰.

Другим лицом, с которым приходилось сталкиваться Бонифацию, был ирландец по имени Виргилий. Виргилий, когда ему однажды велено было вновь крестить нескольких лиц, при крещении которых одним невежественным священником искажены были слова таинства, обратился в Рим с протестом против этого распоряжения, но Захария заявил, что таинство должно признаваться действительным, так как допущенная ошибка происходила не от ереси, а только от грамматического неведения²⁶¹¹.

Несколько времени спустя, Вергилий был назначен на кафедру Зальцбургскую²⁶¹²; но Бонифаций возражал против этого на том основании, что Виргилий учил о существовании другого мира, находящегося ниже нашего, с солнцем, луной и собственными жителями (745 г.). Захария осудил это мнение и потребовал Виргилия в Рим²⁶¹³; но можно думать, что ему удалось доказать свое православие, так как ему позволено было вновь занять кафедру Зальцбургскую, и он впоследствии даже удостоился чести канонизации.

Германская церковь между тем развилась уже настолько, что ее примат не мог оставаться просто миссионером, без определенной кафедры. Бонифаций желал обосноваться в Кельне, – вероятно с видами на Фризию, которую, со времени смерти Виллиброрда в 739 году, он считал входящей в область своего законного попечения, и на это он получил согласие франкских вождей и утверждение папы Захарии²⁶¹⁴. Но прежде чем это утверждение могло быть приведено в исполнение, случились события, которые заставили отложить его. B 774 году, в том самом году, в котором Кельн сделался вакантным по случаю смерти Рагинфрида, Герольд, епископ Лгеицский, был убит в военном походе против саксонцев, и его сын Гевиллиб, бывший дотоле светским царедворцем Карломана, был посвящен на эту кафедру. В следующем году новый епископ сопровождал майордома на войну, имея в виду отмстить за смерть своего отца; он нашел саксонца, от руки которого последовала эта смерть, и в то время, как франкские и саксонские войска занимали противоположные берега Везера, пригласил его на совещание на середину реки. Оба они въехали в воду, и при этой встрече епископ заколол саксонца, каковой поступок послужил сигналом для битвы, в которой победили франки. Гевиллиб возвратился на свою кафедру, как будто бы не сделав ничего несовместимого со своим епископским саном; не видно даже, чтобы несообразность его поступка сознавалась Карламаном или его приближением. Но Бонифаций, который так недавно перед тем добился восстановления канонов против участия духовных лиц в войнах, теперь считал себя обязанным приводить их в исполнение, и подверг дело Гевиллиба рассмотрению собора, который объявил епископа виновным в кровопролитии. Гевиллиб подчинился определению, отказался от своей кафедры и провел остальные годы своей жизни в пользовании некоторыми меньшими имениями, а Бонифаций, с неохотой, был вынужден франкской знатью принять освободившуюся таким образом епископию (746 г.), как седалище его митрополичьей юрисдикции, вместо того, которое он избрал сам²⁶¹⁵. Папа согласился на эту перемену и подчинил ему, в качестве архиепископа менцского, диоцезы вормский, шпейерский, тонгресский, кельнский и утрехтский, со всеми германскими племенами, принявшими христианство благодаря его трудам.

В 747 году Карламан отрекся от власти и поступил в монашество на горе Соракте; но так как там, как оказалось, он был беспокоим посещением своих соотечественников, то впоследствии удалился в Монте-Кассино. Эта перемена, благодаря которой вся власть франкского государства перешла в руки Пипина, по-видимому оказалась неблагоприятной для Бонифация.

Весьма распространено мнение, что он священнодействовал при коронации Пипина в Суассоне (752 г.), когда этот майордом наконец принял название короля; но данные в пользу этого мнения весьма сомнительны и можно даже думать, что вместо содействия он даже противодействовал перевороту, благодаря которому корона переходила от потомков Кловиса к другой династии. Обязанности его служения начали ложиться на него тяжким бременем. Ему приходилось бороться против сильного противодействия со стороны епископов и духовенства, причем его труды встречали значительное препятствие вследствие частых набегов язычников, которыми, как он доносил папе Стефану в 752 году, в его диоцезе было сожжено или разрушено тридцать церквей²⁶¹⁶. С некоторыми затруднениями он добился позволения из Рима назначить преемника на кафедру менцскую, когда он почувствует приближение смерти, и, с согласия Пепина, он возвысил в это положение своего соотечественника и ученика Лулла (754 г.), который, однако же, имел гораздо более ограниченную власть чем Бонифаций, и получил паллиум не ранее, как спустя двадцать лет.

Свои последние дни Бонифаций намеревался провести в своем монастыре Фульде, но он чувствовал в себе потребность еще раз побывать во Фризии, на месте своих ранних трудов. Он опять отправился в качестве миссионера-епископа, спустился по Рейну и, посвятив Эобана на кафедру Утрехта, трудился с его помощью среди фризийских племен. Там были крещены несколько тысяч народа, и Бонифаций накануне Троицы назначил собрание для большого числа обращенцев в местечке близь Доккута, чтобы совершить над ними таинство миропомазания. Но вместо новообращенных, которых он ожидал, явилась партия язычников и окружила его палатку. Младшие члены из его сторонников взялись за оружие с целью самозащиты, но он увещевал их оставить всякую мысль о сохранении жизни в этом мире и подчиниться смерти в надежде на лучшую жизнь. Язычники избили все собрание, – в числе 52 человек. Из палатки они унесли ящики, в которых, по их предположению, находились сокровища, но которые, в действительности, содержали в себе книги и священные принадлежности. Выпив найденное ими количество вина, они настолько заспорили касательно дележа воображаемой добычи, что смерть мучеников отмстили на себе почти полным взаимоистреблением. Эобан разделил участь Бонифация, но их миссионерские труды были продолжаемы Григорием, аббатом утрехтским, другим учеником великого миссионера²⁶¹⁷, и к концу столетия обращение фризов было закончено Лебуином, Лиудгером и другими.

Тело Бонифация было отправлено вверх по Рейну в Менц, и оттуда, согласно с выражавшимся им часто желанием, оно отвезено было в аббатство Фульды, и хотя в течение его жизни о нем не передавалось никаких чудес (если только разрушение дуба гейсмарского не считать исключением), его останки были прославлены обильными проявлениями чудесной силы, как на пути к месту упокоения, так и после положения их там. Его имя в течение веков привлекало поклонников и богатства в Фульду, и он был почитаем в качестве апостола Германии, – каковое название он заслужил не тем, что он первый проповедовал Евангелие в странах, бывших местом его труда, но тем, что был главным учредителем христианства среди германцев, устроителем германской церкви. Церковь саксонской Англии, из которой он происходил, была непосредственной, и более, чем всякая другая, дочерью римской. Тевтонская по языку и сродству, латинская по принципам и привязанности, она особенно пригодна была служить орудием в обращении германских народов и придать своим обращенцам римский характер. И это именно и было особенным делом Бонифация. Он отправился на свои труды по поручению папы. При своем возведении в епископский сан, состоявшемуся после его первых успехов, он связал себя клятвой приводить всех, кого только мог подчинить своему влиянию, в послушание ап. Петру и его преемникам. Расширенное полномочие и дарованная ему позднейшими папами более широкая юрисдикция были употребляемы им с той целью, что он постоянно старался не только приводить язычников в лоно церкви, но и противодействовать неупорядоченным миссионерским действиям, и подчинять как проповедников, так и обращенцев власти римской. Благодаря его деятельности, этот союз, естественно поддерживаемый взаимным интересом папства и франкских государей, был осуществлен в действительности. Принимал ли он какое-либо участие или нет в том окончательном шаге, в котором употреблена была папская санкция для освящения перехода короны от Меровингов к Каролингам, его усилия, несомненно, прокладывали путь к этому. Ему в немалой степени нужно приписать и происхождение той связи с северными правителями, которая давала смелость папам отвергать верховенство Константинополя, и с другой стороны ему же нужно приписать подчиненность германской церкви Риму со времени первого собора, состоявшегося при Карламане в 742 году.

Но эти обстоятельства не дают права на обвинения, возводимые против Бонифация писателями прошлого столетия. Человек, который после семидесятого года своей жизни отказался от приматства франкской церкви для того, чтобы отправиться в качестве простого миссионера к варварским фризам, с ожиданием (как по-видимому можно было думать) насильственной смерти, которую он и нашел там, может быть вполне оправдан не только от обвинения в личном честолюбии, но и в том, что он был «скорее миссионером папства, чем христианства» ²⁶¹⁸. Его труды в пользу папства в действительности совершались потому, что, будучи воспитан под влияниями, сообщенными его туземной церкви Феодором и Вильфридом, он считал власть Рима истинным средством распространения христианства среди язычников и возрождения его от упадка в странах, где оно уже существовало. В своей ревности к единству он, быть может, допускал слишком мало свободы для своеобразных темпераментов и положений людей, или иногда оказывался несправедливым по отношению к своим противникам; нельзя также настаивать, чтобы его мнения стояли выше того века, в котором он жил, хотя в то же время только крайняя односторонность может приписывать сектантам, вроде Адельберта и Климента, все духовное просвещение новейшего Гейдельберга или Берлина. Но нужно принять во внимание, как мало подобные люди, как бы они не высоко ценились сами по себе, могли бы оказывать влияния в тех обстоятельствах, с которыми приходилось иметь дело Бонифацию; сколь бессильным такое учение, этот отпрыск их личных соображений, должно было оказываться в деле великого вопроса о подавлении язычества; как должно было смущать язычников зрелище соперничествующих и несогласных между собой форм христианства, и сколь необходимым должно было казаться Бонифацию водворение одной, одинаково устроенной системы для распространения Евангелия или для преобразования церкви, для противодействия грубости, насилия и беззаконным страстям, с которыми ему приходилось бороться со всех сторон. Чтобы Бонифаций когда-либо прибегал к силе, как орудию обращения, на это нет никаких доказательств; его ревность в содействии образованию доказывает, как сильно он желал, чтобы разум сопутствовал исповеданию веры, и что знание, которое он желал распространять своими воспитательными наставлениями, извлекалось из св. Писания, которое он сам прилежно изучал, это видно из той ревности, с которой он старался получить на сколько возможно более списков священных книг для наставления своих обращенцев²⁶¹⁹. Его письма и другие сочинения производят то впечатление, что он был не только великий миссионер, но и человек с глубокими человеческими чувствами и привязанностями.

Как ни настойчив был Бонифаций в деле споспешествования папству, его понятие о нем было далеко не тем, которое преобладало впоследствии. Он смотрел на папу как на верховного церковного судью, главного хранителя канонов, высшего члена иерархии, стоявшего выше митрополитов, как митрополиты были выше обыкновенных епископов, но не как на принадлежащего к иной степени от других епископов, или как будто их епископство было заимствованием от него и полномочием от него. Многое писалось о тех странных вопросах, по которым он иногда просил совета папы, как напр. касательно законности ядения конского мяса, сорок и аистов, касательно времени, когда можно есть ветчину без приготовления и проч. Такие вопросы выставлялись в доказательство жалкой мелочности, и обращение за решениями их в Рим клеймилось названием унизительного раболепства. Но, помимо того, что мы не можем судить об этом деле без полного знакомства с обстоятельствами, легко найти и некоторое основание для оправдания против этих обвинений. Так, лошадь была излюбленной жертвой богов среди северных народов, так что ядение конского мяса находилось в связи с обычаями языческих жертвоприношений. И действительное объяснение таких вопросов может заключаться не в том, что Бонифаций не в состоянии был отвечать на них сам, или нуждался в каком-либо руководстве со стороны папы, но в том, что он желал подкрепить себя помощью высшего авторитета в церкви в своей борьбе против тех остатков варварских обычаев, которые поддерживали среди его обращенцев воспоминание об их старом идолопоклонстве.

Если сильна была ревность Бонифация о власти Рима, то еще сильнее была его ревность о религии и нравственности. Он весьма смело противодействовал некоторым постановлениям касательно брака, которые, будто бы, имели авторитет Рима, но которые казались ему безнравственными; он отрицал, чтобы узаконить их могла какая бы то ни было, власть на земле²⁶²⁰. Он восставал также против римского взгляда, до которому «духовное родство», то есть связь, образовавшаяся вследствие кумовства при крещении, считалась препятствием к браку²⁶²¹; настойчиво представлял Захарии, какое смущение производили языческие увеселения и пиршества, допускавшиеся в Риме при начале года, и как люди, посещавшие Рим, ссылались на них в оправдание своего собственного распутства²⁶²²; восставал против симонического характера налогов, взимавшихся на паллиумы папскими должностными лицами с ведома или без ведома самого папы²⁶²³. Наконец, в противовес всему, что высказывается касательно преданности Бонифация папам, мы должны добросовестно взвесить (хотя противники его и не обращали внимания на это) тот высоко почтительный тон, в котором отвечает ему Захария, и ту серьезность, с которой папа старается оправдаться от подозрения в попустительстве злоупотреблений, – что служит замечательным свидетельством того уважения, которым пользовался апостол Германии, Мало того, если можно верить одному анонимному жизнеописателю, Бонифаций к концу своей жизни протестовал против того, что Стефан, во время своего посещения Франции, посвятил епископа менцского, – каковой акт архиепископ считал нарушением преимуществ тревской митрополии, так что потребовалось посредничество Пепина для примирения папы со знаменитым миссионером, которого многие писатели старались изображать жалким рабом Рима²⁶²⁴.

Дух недобросовестного унижения однако же теперь миновал, и как церковь, из которой вышел Бонифаций, так и народы, среди которых он действовал, могут соединяться между собой в деле оказания чести его памяти.

Рим и франки – Григорий III -ий – Карл Мартель – Перемена династии во Франции – Папа Стефан II -ой и ломбарды – Пипин в Италии – Дар Пипина папству – Папа Константин II -ой и его низложение – Карл Великий, папство и ломбарды – Конец Ломбардского королевства – Карл Великий в Риме – Папа Лев III -ий – Коронация Карла Великого в качестве императора – Император Карл Великий и его характер – Войны Карла Великого с саксонцами – Покорение саксонцев – Законодательство для Саксонии – Способы распространения Евангелия – Протесты Алкуина – Поощрения Карла Великого к поднятию образования – Палатинская школа – Алкуин и его деятельность – Забота Карла Великого о народном образовании – Народное образование и обрядность – Заботливость Карла Великого о богослужении – Церковное положение Карла Великого – Церковное законодательство при нем – Карл Великий и папство

Волнение, вызванное иконоборческим спором между византийскими императорами и епископами Рима, было еще более усилено другими обстоятельствами, ближайшими и самыми страшными соседями там были ломбарды. Ненависть, с которой римляне сначала относились к ним вследствие их арианства, пережила их обращение к православному христианству и даже еще более усилена была политической враждой. Во время иконоборческих смут ломбарды, под управлением Лиутпранда, по-видимому то угрожали папам, то оказывали им свое покровительство с целью пользоваться ими, как орудиями для ослабления императорского влияния в Италии. Когда это влияние по-видимому, оказалось на всегда подорванным самим ходом событий, ломбарды сделали нашествие на экзархат и подступили к стенам самого города папы. В этой крайности, Григорий III, после тщетных попыток получить помощь из Константинополя, решился призвать новых союзников из-за Альп, именно франков, которые были православными с самого принятия ими христианства, с которыми он недавно перед тем вошел в тесную связь посредством Бонифация, и действительный властелин которых Карл Мартел прославил себя своим торжеством над магометанами в качестве вождя и поборника западного христианского мира (739 г.). Так как, однако же естественно было предполагать, что франкский вождь предпочтет продолжение своих побед, в направление Испании, вмешательству в новые дела в других местах, то папа подкрепил свою просьбу о помощи наиболее убедительными дарами и предложениями: он послал Карлу ключи от гроба ап. Петра с несколькими звеньями от цепей апостола. Рассказывают, что он предлагал дать ему титул консула или патриция Рима²⁶²⁵ и даже перенести подданство римлян (740–41 гг.) от Римской империи к Франкской короне.

Вскоре затем следовало второе и третье обращение с его стороны. Тон папы в этих обращениях чрезвычайно жалкий; но он старается возбудить Карла. против ломбардов мотивами как благочестие, так и ревности. Не только, говорит он, они опустошили владения ап. Петра «посвященные на цели благотворительности и религии, но и похитили в церкви апостола святыни, пожертвованные ей предками франкского майордома и им самим»; мало того, Лиутпранд и его сын Гильдебрандт постоянно издевались над самой мыслью о помощи со стороны франков и пренебрежительно относились к Карлу с его силами²⁶²⁶. Можно бы думать, что письма эти будут приняты благосклонно, но они не произвели никакого результата, так как смерть как Григория, так и Карла последовали в том же самом году.

На место Григория римлянами избран был Захария, грек по происхождению, и он был возведен в папство без утверждения патриарха или экзарха, – что было, по-видимому первым примером такого упущения со времени царствования Одоакра. Неоднократными личными обращениями к Лиутпранду папе удалось добиться снисхождения ломбардов и возвратить некоторые захваченные ими города. Его отношения с империей были темны, состояние дел в действительности было столь смутным, что эти отношения были аномальны и непоследовательны. Но в его папствование совершилось событие, которое произвело важную перемену в положении папства в отношении к франкам, и следовательно в его положении по отношению к империи. Пипин о переходе к которому сначала части владений его отца, а в последствии и всей остальной его власти, по отречении его брата Карломана, было уже упомянуто²⁶²⁷, теперь пришел к мысли, что настало время положить конец призрачной царственности Меровингов. Одно доверенное духовное лицо, Фульрат, аббат сен-денисский и главный капеллан двора, был отправлен в Рим (751–52 гг.), с поручением спросить от имени франкского народа, кому царствовать, действительным ли обладателям властью, или номинальным государям. Ответ Захарии был благоприятен желаниям тех, кто предлагал этот вопрос, и на народном собрании в Суассоне, в 752 году, Пипин был высоко поднят на щите среди восторженных восклицаний народа и был коронован в качестве короля франков, – причем последний из долговолосых Меровингов, Хильдерик III, был пострижен и заперт в монастыре Ситиу²⁶²⁸. Степень участия папы в этом перевороте и сам нравственный характер этого дела были предметом многих споров. Эйнгарт в начале следующего столетия говорил, что это низложение было совершено по приказанию и коронация состоялась по «полномочию» римского первосвященника²⁶²⁹, но (помимо того, что этот писатель мог и не знать действительного хода дела) сравнение других мест показывает, что значение его слов менее сильно, чем может показаться на первый раз, и его можно примирить с фактами, которые обнаруживаются при дальнейшем исследовании. Все дело в действительности представлено было Захарии в форме вопроса от франкских чинов; его ответ был мнением, а не приказанием, и королевская власть была предоставлена Пепину не папой, а решением его собственных соотечественников, хотя мнение папы и было весьма важно для него, как содействовавшее ему в устранении номинального короля, и в то же время придававшее этой перемене вид религиозной санкции, которая могла препятствовать этому событию сделаться прецедентом для будущего нарушения верности по отношению к собственной династии Пипина²⁶³⁰. Взгляд, поддерживавшийся впоследствии Григорием VII и его школой²⁶³¹ именно, что преемник ап. Петра воспользовался в этом случае коренящимся в его должности правом низложения монархов по своему усмотрению, совершенно чужд идеям времени и не сообразен с обстоятельствами дела.

Из дела ясно, что в своем ответе папа скорее руководился соображениями касательно своего собственного интереса в обеспечении союза Пипина, чем строгими нравственными и религиозными принципами. Тем не менее мы сделали бы Захарии несправедливость, подвергая его суду с точки зрения идей и начал новейшего времени. Предложенный ему вопрос был такого рода, который мог казаться весьма благовидным в те времена, когда сила имела гораздо большее влияние на право и когда перевороты были обычным явлением в каждом государстве. Франкская монархия с самого начала руководилась избирательным началом и никогда не подчинялась правилу строго наследственного преемства. В ней признавалось, что королем мог быть избран всякий член царского дома; так Клотарь IV в 717 году поставлен был Карлом Мартелом, и сам низложенный Хильдерик был Меровинг неизвестного происхождения, которого Пепин и Карламан нашли удобным возвести на престол в 742 году, после того, как номинальное владычество в течении пяти лет оставалось вакантным. Среди франков признавалось также, что короли могли быть устраняемы по причине неспособности. Единственный принцип, поэтому, какой только был нарушен при передаче короны, это тот, который ограничивал выбор государя родом Меровингов, и с целью прикрыть эту неправильность в глазах народа, впоследствии утверждали, что сам Пепин был также Меровинг. Кроме того, какими бы средствами ни оправдалась или не прикрывалась эта перемена династии, во всяком случае не видно, чтобы она произвела смущение в общем нравственном чувстве того времени, и все это, хотя и недостаточно для того, чтобы оправдать Захарии, во всяком случае может в некоторой степени содействовать к извинению его.

Захария умер в марте 752 года, немного раньше или после совершения одобренного им акта. Избранный на его место Стефан не дожил до посвящения, и поэтому большинством писателей не считается даже в списке пап, так что его преемник, другой Стефан, иногда называется вторым, а иногда третьим папой этого имени²⁶³². Королем ломбардов теперь был Айстульф, и он, по примеру своих предшественников, возобновил нападение на Рим. Стефан, при посредстве великолепных подарков, добился от него обещания мира на 40 лет; но этот договор почти немедленно затем был нарушен Айстульфом, который захватил Равенну и требовал от римлян признать его своим государем. В крайней нужде папа отправил послов к императору с просьбой о помощи, и в то же время, прибив нарушенный договор к кресту, занимался испрошения помощи от Бога торжественными молитвами и покаянными процессиями. Но посольство в Константинополь оказалось бесплодным, и когда Стефан, полагаясь на успех своего предшественника Захарии в подобных случаях, отправился в Павию, в надежде тронуть Айстульфа личными просьбами, то хотя он и встретил почтительное обращение с собой, однако же ему не удалось добиться какого-либо обещания в снисхождении. У него оставалась одна только надежда на Пипина, с которым он вошел в тайные сношения²⁶³³. Он решил отправиться во Францию, и так как Айстульф старался отговорить его от этого, то опасение, чтобы ломбардец не задержал его силой, содействовало ускорению его путешествия за Альпы. Услышав о приближении папы, Пипин выслал своего сына Карла (будущего Карла Великого) на встречу ему в качестве почетного конвоя, а сам вместе с королевой, младшими принцами и придворной знатью вышел к нему на встречу на целую милю от дворца в Понтион-Ле-Перш (6 янв. 754 г.). Стефан, со своим духовенством, явились во вретищах и осыпанные пеплом, и бросились к ногам короля, смиренно умоляя его о помощи против ломбардов. Пипин принял просителей со знаками необычайного почтения. Он в свою очередь пал ниц перед папой, и держа под уздцы его лошадь, шел рядом с ним, когда он ехал²⁶³⁴.

Пребывание Стефана во Франции было продолжено болезнью, которая принудила его оставаться до лета в Сен-Денисе. В течение этого времени явился неожиданный противник его домогательства, в лице отрекшегося Карломана, который, по наущению Айстульфа, вынужден был аббатом Монте-Кассино оставить свое монастырское убежище, с целью побудить своего брата отказать в просимой помощи. Но Стефан воспользовался своей папской властью над этим аббатом, и Карламан был заперт в монастыре в Вьенне, где он вскоре затем и умер (28 июля 754 г.). Вторая коронация, в которой участвовали и сыновья Пипина, была совершена в Сен-Денисе собственными руками папы, и в надежде обеспечить новую династию против повторения движения, при посредстве которых она сама достигла царственности Франкскому народу, под страхом отлучения, было внушено никогда не избирать никакого другого короля, кроме преемника того, которого Богу и наместнику апостолов угодно было возвести на престол. Пепин был удостоен также сана патриция Рима²⁶³⁵.

В том же году Пепин, хотя некоторые из франкских вождей и противодействовали экспедиции и даже угрожали оставить его, отправился со своим войском в Италию и принудил Айстульфа дать клятву, что он восстановит ап. Петру взятые им города. Но как только северное войско удалилось за Альпы, ломбардец отказался исполнить взятое с него обязательство, сделал нашествие на римскую территорию, опустошил страну до самых стен Рима и осадил сам город. Так как пути сообщения с суши были прерваны, то папа отправил морем письмо с просьбой к своему франкскому союзнику еще раз оказать ему помощь. Вслед за этим последовала и другая еще более настоятельная просьба, и наконец папа отправил сразу три письма, из которых одно написано было от имени самого ап. Петра, каковой прием быть может подсказан был ближайшим ознакомлением с характером франков, приобретенным во время его недавнего пребывания среди них. В этом странном документе апостол выставляется разделяющим власть вместе с Пресвятой Девой; в нем просьбы перемешаны с угрозами и лестью, и в виду помощи, которая испрашивалась для защиты папских преимуществ, даются уверения не только в долгой жизни и победе, но и во спасении и небесной славе, по-видимому, без всякого соотношения с нравственным достоинством²⁶³⁶. Побуждаемый ли этими обещаниями, или по другим мотивам, Пипин быстро возвратился в Италию, осадил Айстульфа в Павии (755 г.) и принудил его, под условием мира, сделать большую уступку городов и территории, которые были переданы римской кафедре, и в первый раз дал папе положение светского государя²⁶³⁷. Некоторые византийские посланники, присутствовавшие при заключении этого договора, настаивали, чтобы экзархат был возвращен их государю, которому он принадлежал до взятия его ломбардами; но Пипин отвечал, что он победил для ап. Петра и не мог иначе распорядиться тем, что он предложил апостолу²⁶³⁸. Тем не менее не видно, чтобы дар этот был даром независимой власти светского государя; потому что предоставленные папе земли находились под властью франкской короны, и с другой стороны ненормальные отношения между папами и империей усложнялись еще более чем когда-либо. В то время, как Пепин был патрицием Рима по притязанию папы на право давать этот титул; в то время, как папа получал от франкского короля земли, которые император считал своими собственными; в то время, как Рим продолжал оставаться в действительности отделенным от империи вследствие иконоборческого спора, – папы все еще считались подданными императоров и вели летосчисление по годам их царствований.

В 757 году Стефану наследовал его брат Павел, который занимал папский престол в течение десяти лет.

Когда Павел находился на своем смертном одре (767 г.), Тото, герцог непийский, отправился в Рим во главе вооруженной толпы, принудил некоторых епископов поспешно рукоположить своего брата Константина во все степени священства, и предоставил ему обладание папским престолом. Самозванец занимал его в течение тринадцати месяцев, после чего он был низвергнут противной партией, и на место его в папы возведен был Стефан III (или IV), сторонники Константина подвергнуты были варварским наказаниям, свойственным тому веку, как напр. лишению глаз или языка; сам он, после заключения его в монастырь со стороны одной партии врагов, был вытащен оттуда другой партией их, ослеплен и в таком положении брошен на улице²⁶³⁹. С соизволения Карла и Карломана, который только что наследовал от своего отца Пепина королевскую власть (769 г.) над франками и звание патриция Рима, состоялся собор. Константин был приведен перед собранием и был спрошен, почему он, будучи мирянином, задумал захватить апостольское седалище. Тот объяснил, что он принужден был занять эту должность вопреки своей воле, бросился на пол, простер свои руки и с потоками слез просил о прощении в своем незаконном поступке. На следующий день он опять был приведен на собор, и был спрошен касательно «нечестивого новшества своих действий» с такой строгостью, которая заставила его возразить в ответ своим судьям, что это не было новшество, в доказательство чего он указал на архиепископа Равенны и епископа Неаполя, которые сразу же из мирского состояния возведены были в сан епископов. При этом ответе члены собора в ярости повскакали со своих мест. Они набросились на слепца, подвергли его жестоким побоям и вытолкали из церкви, в которой происходили заседания. Затем они приступили к отмене рукоположений и других официальных актов, которые он совершил в качестве папы, сожгли летописи его папства и произнесли анафемы против всякого, кто бы стал стремиться к папству, не пройдя должным образом степени кардинала-священника, или кардинала-диакона. Новый папа Стефан со всем духовенством и массой римских мирян, пал ниц, и со слезами, сокрушались о том, что они принимали евхаристию от рук самозванца, и все подвергнуты были должному покаянию.

В интересе пап было препятствовать образованию какой-либо связи между их франкскими союзниками и ненавистными ломбардами. Стефан поэтому был чрезмерно встревожен, когда до него в 770 году дошло известие, что Дезидерий, преемник Айстульфа, составил план соединения своего рода с родом Пипина посредством двойной связи, именно: он предлагал свою дочь в замужество или за Карла, или за Карломана, а их сестра была просватана за Аделгиса, сына ломбардского короля. Папа немедленно отправил экстренное письмо франкским государям²⁶⁴⁰. Так как оба они были женаты, то он заявлял им, что было бы грехом разводиться со своими женами для заключения какого-либо нового брака. Но нравственные или религиозные возражения занимают весьма второстепенное место в этом письме, причем папа истощается подбором выражений своего отвращения к ломбардам и восстает против осквернения царственной франкской крови примесью крови этого «вероломного и самого грязного народа, – народа, от которого, как известно, произошло племя прокаженных»²⁶⁴¹. Послание заканчивается угрозами вечным огнем, и папа заявляет, что с целью придать письму возможно большее значение, оно полагалось на гробницу ап. Петра, и на нем принесена была евхаристическая жертва. Карл, нетронутый подобным обращением, развелся со своей женой, и женился на ломбардской принцессе; но через год, неизвестно по какой причине, но конечно не из внимания к увещаниям Стефана, она была отправлена назад ко дворцу своего отца, и ее место, в качестве сожительницы Карла, было занято Гильдегардой, женщиной швабского происхождения²⁶⁴².

В своих отношениях к Стефану Дезидерий старался казаться дружественным, в то же время избегая всяких просьб о восстановлении того, что папы называли «правами ап. Петра»²⁶⁴³. По избрании Адриана в преемники Стефана, ломбардский король вошел с ним в сношения и обещал удовлетворить все его требования, если папа посетит его в Павии (772 г.); но приглашение это было не принято. Дезидерий отмстил за это опустошением пограничной папской земли, и Адриан обратился за помощью к Карлу. Карламан умер в 771 году, и Карл, без всякого внимания к правам семейства своего брата, соединил все франкские владения под своим владычеством. Дезидерий, побуждаемый, быть может скорее оскорблением своей собственной дочери, чем бескорыстным уважением к справедливости, вступился за дело лишенных наследства принцев и просил папу короновать их; но Адриан, из нежелания поссориться с Карлом и, следовательно, отдать себя на милость ломбардов, отказал в этом. Карл охотно склонился на просьбу своего союзника. Он просил Дезидерия очистить спорную землю, и предлагал ему в вознаграждение большую сумму денег, причем и папа посылал неоднократные посольства к ломбардскому королю, и наконец предложил сделать ему желаемый им визит, под условием, чтобы Дезидерий прежде всего со своей стороны исполнил договор восстановлением прав ап. Петра. Дезидерий, предполагая, что Карл вполне занят своей войной с саксонцами, попытался удовлетворить его уклончивым ответом и даже уверял его, что папская территория уже восстановлена, но его заявления не произвели никакого действия, и Карл, который в 773 году (773–4 гг.) вторгся в Италию, осадил его в Павии и низверг ломбардское владычество. Дезидерий вынужден был принять монашество в Льеже. Его сын Аделгис бежал в Константинополь, и хотя ему и предоставлено было там достоинство патриция, Карл однако в состоянии был воспрепятствовать ему добиться действительной помощи для возвращения себе наследственного владения. Двенадцать лет спустя (786 г.), по соглашению с ломбардским герцогом Беневенти, Карл сделался господином и остальной части Италии.

Во время осады Павии в 774 году, Карл впервые посетил Рим, куда он прибыл накануне Пасхи. Власти города высланы были папой встретить его на расстоянии 45 верст от города. Верстах в двух за стенами стояло войско со всеми учащимися в школах детьми, которые, держа в руках пальмовые и масличные ветви, встречали его приветственными гимнами. В честь его патрицианского достоинства вынесены были священные кресты, как для приема экзарха, и Карл, при виде их, сойдя со своей лошади, отправился пешком к храму ап. Петра, где уже, на ступенях и в главном портаке церкви, собрались папа и все его духовенство. При вхождении в церковь Карл целовал каждую ступень²⁶⁴⁴, Достигнув входа, он обнял папу и, взяв его за правую руку, вошел в храм, причем духовенство и монахи громко пели: «Благословен грядый во имя Господне». Праздник он провел с большим благочестием, увеличил дар, сделанный Пипином церкви, подтвердил его клятвой и торжественно положил дарственный акт на гробницу апостола. Действительный объем этого дара однако же неизвестен. Он, будто бы, включал не только экзархат равеннский, но и герцогства Сполето и Беневенто, Венецию, Истрию и другие области в северной Италии, одним словом, почти весь полуостров вместе с островом Корсикой; но некоторые из них еще не были приобретены франками, и в действительности папское управление, по-видимому, ограничивалось только экзархатом, да даже и обладание им не означало собой безусловного владычества, а находилось в зависимости от франкских монархов. Поэтому можно думать (если только можно доверять самому рассказу о даре), что Карл, в благодарность за благоприятный случай вмешательства в дела Италии, имел в виду предоставить папе добычу, которую он к этому времени еще не вполне захватил, но что впоследствии он не расположен был приводить свои обещания в исполнение. Король посетил Рим опять в 781 году, и в третий раз в 787-м. И при каждом случае церковь была обогащаема дарами, приносившимися им, по выражению того времени, «во искупление своей души»²⁶⁴⁵. Его связь с Адрианом была скреплена не только интересом, но н личным уважением, так что услышав о смерти этого папы, он, будто бы, плакал о нем как о своем брате.

В 795 году Адриану наследовал Лев III. Политическое состояние Рима в течение многих лет перед этим остается весьма темным. По свидетельству некоторых писателей, Рим при папах со времени дара Пипина был (755г.) республикой; но против этого взгляда утверждают, что письмо Адриана к императору Константину и его матери, по случаю второго собора Никейского, доказывает, что даже уже в столь позднее время, как 785-тый год, в нем до некоторой степени продолжала признаваться императорская власть. Но хотя византийские государи находились теперь в согласии с Римом по вопросу об иконах, прежние разногласия касательно этого вопроса произвели между ними продолжительное отчуждение; так что Лев, извещая Карла Великого о своем избрании, послал ему знамя римское с ключами от гробницы ап. Петра и просил его отправить уполномоченных для взятия с граждан присяги в верноподданничестве франкской короне²⁶⁴⁶. Будем ли смотреть на это как на иллюстрацию отношений, уже существовавших между Римом и франками, или как на добровольный акт, которым папа для приобретения могущественного покровительства, ставил себя и свой народ в новое отношение зависимости, во всяком случае он доказывает как то, что связь с Восточной империей была порвана, так и то, что если Рим и был независим на время, то этого уже не было теперь.

Возвышение Льва глубоко оскорбило некоторых родственников

Адриана, занимавших высокие положения в папском правительстве. Они в течение трех лет выжидали благоприятного случая для удовлетворения своей вражды, и наконец, когда однажды папа шел во главе процессии по улицам Рима (25 апр. 799 г.), толпа его врагов ринулась близ монастыря св. Сильвестра на Квиринале, рассеяла его безоружных спутников, сбросила его с лошади, и покушалась лишить его глаз и языка. От торопливости ли, или из сожаления, они не вполне сделали свое дело; но Пасхалий и Кампул, двое племянников Адриана, бывшие главные предводителями заговора, повлекли раненого папу в церковь монастыря, бросили его на пол перед престолом, закончили начатое истязание и, жестоко избив его палками, оставили его там, истекаемого кровью. Несмотря на все эти зверства, Лев сохранил зрение и способность речи; в народе верили, что он возвратил их себе при содействии ап. Петра²⁶⁴⁷. При помощи друзей ему удалось бежать из Рима; в сопровождении герцога сполетского, вассала франкского короля, он достиг этого города, и Карл, который задержан был на севере саксонской войной, по получении известия о его страданиях, пригласил его в Падерборн, где он и принят был с большими почестями,

Около того времени, как Лев прибыл в Падерборн, из Рима явились туда некоторые посланные с серьезными обвинениями против него. Карл обещал исследовать эти обвинения в Риме, и отправил назад папу в сопровождении двух архиепископов, пяти епископов и пяти окружных начальников, которые и восстановили его на кафедре. Сам король, медленно и окольными путями, направился к этому городу, куда он прибыл в конце ноября 800 года.

Исследование по делу Льва начато было перед собранием архиепископов, епископов, аббатов и знати (Декабрь 1) но никаких свидетельств не было выставлено против папы, и присутствующие прелаты и духовенство отклонили от себя должность судьи, на основании постепенно возникавшего мнения, что преемник ап. Петра не подлежит никакому человеческому (или вернее, быть может, никакому церковному суду) (23 декабря)²⁶⁴⁸. В ответ на это Лев сам заявил готовность доказать свою невинность клятвой, и несколько позже он взошел на кафедру, и торжественно клялся на Евангелие, что он никогда не совершал и не подстрекал на возводимое на него преступление²⁶⁴⁹. Заговорщики, замешанные в нападение на него, скоро подвергнуты были суду, и так как они не могли оправдать себя, то были осуждены на смерть; но, по просьбе папы, приговор этот был заменен изгнанием.

Но в промежутке между оправданием Льва и осуждением его врагов случилось одно важное событие. В праздник Рождества, первый день IX столетия, согласно с соблюдавшимся на западе счислением, Карл присутствовал за обедней в церкви св. Петра, и когда он коленопреклоненно молился перед алтарем, папа вдруг надел ему на голову великолепную корону, и громадное собрание молящихся разразилось криками: «Жизнь и победа Карлу, коронованному Богом императору Рима!»²⁶⁵⁰. Лев затем приступил к помазанию Карла и его сына Пепина, короля Италии, и руководил в деле оказания почестей новому императору. В разговоре со своими приближенными, Карл выразил, большое удивление и даже неудовольствие на эту коронацию, заявлял, что если бы он знал об этом, то даже и святость рождественского праздника не побудила бы его войти в церковь в этот день. Едва ли, однако же может быть сомнение касательно того, что его возвышение в императорское достоинство было подготовлено заранее. Быть может, мысль эта была подсказана ему письмом, в котором его доверенный друг Алкуин говорил о папстве, империи и королевстве франков, как трех высших достоинствах в мире, и указывал, какой недостойной личностью занят был тогда императорский престол высшей из двух светских монархий. На своем пути в Рим, король посетил Алкуина в Туре, и получил от него, в качестве рождественского подарка, Библию, исправленную собственной рукой этого ученого аббата, вместе с письмом, в котором говорилось, что подарок этот предназначался ему в честь императорской власти²⁶⁵¹. Отсюда можно предполагать, что принятие императорского достоинства было условлено между Карлом и Львом во время пребывания папы в Падерборне, или, по крайней мере, Лев узнал там о наклонности короля, и что в течение некоторого времени в эту тайну посвящен был и Алкуин.

Тем не менее, нам нет надобности обвинять Карла в неискренности его выражений неудовольствия по случаю коронации. Так как притворство не свойственно было вообще его характеру, то можно предполагать, что хотя он и добивался императорского титула, однако же был недоволен тем способом, которым он был дан ему. Действие папы он мог считать преждевременным и вмешательством в его собственные планы. Он мог видеть, что действие это способно было к такому перетолкованию, которое в действительности впоследствии придавалось ему, именно, что будто бы папы имели право давать императорское достоинство своей собственной властью, каковая претензия совершенно несовместима со всем духом политики Карла Великого. Быть может, у короля было намерение добиться своего избрания со стороны самих римлян и впоследствии получить коронацию от папы, подобно тому, как греческие императоры, после избрания со стороны представителей своих подданных, были коронуемы патриархом Константинополя, между тем как теперь он неожиданно должен был получить императорское достоинство от папы, когда одобрительные восклицания римлян не предшествовали, а лишь сопровождали возложение на него короны папой Львом. Хотя, однако же действие папы и могло подвергнуться истолкованию, благоприятному притязаниям его преемников в позднейшие времена, такие притязания по-видимому были совершенно неизвестны в век Карла Великого, и Лев, возложив корону на его чело, был первым в деле оказания ему почести в качестве подданного империи. Коронацией Карла Рим окончательно был отделен от Греческой империи, и опять сделался признанной столицей Запада, причем император получил двойственный характер главы западного христианского мира и представителя древней цивилизации. Византийский император естественно был оскорблен шагом, который казался нарушением прав как его достоинства, так и власти; но Карл своей примирительной политикой сумел утишить это раздражение. Императорский титул был признан за ним наследниками Никифора в 812 году, и к его сыну греческие императоры обращались как к императору, хотя и не Рима, а франков.

Царствование Карла Великого²⁶⁵², со времени смерти его отца, простиралось почти на пол столетия. Слава его основывается не только на его подвигах в качестве война и завоевателя, но и на его законодательстве и администрации, как в гражданских, так и в церковных делах; на его стараниях о развитии учености, торговли, земледелия, архитектуры и других мирных занятий; на всесторонности и способности ума, обнимавшего как самые великие, так и самые мелкие подробности обширной и разнообразной системы, во главе которой он стоял. Его войны, наступательные по своей форме, в действительности были оборонительными; целью его было сплотить народности, населявшие территории Западной империи, и обеспечить их против нападений новых переселенцев, Направляя свое оружие против тех, от которых он имел основание опасаться нападения, он распространил свои владения до Эйдера и Эбро, на Бретань и Аквитанию, далеко по направлению к Южной Италии и на восток до Тейсса и Савы. Впечатление, которое он произвел на греков, сказалось в их пословице: «имей франка твоим другом, но не твоим соседом». Его влияние и власть простирались от Шотландии до Персии; великий халиф Гарун-аль-Рашид обменивался с ним подарками, и, в знак особенной чести, прислал ему ключи от св. Гроба, и хотя империя Карла Великого разрушилась после его смерти, однако же результат этого единства сохранялся в продолжавшейся и после него связи западного христианского мира. Рядом со многим таким что отличается величественным, благородным характером, у Карла Великого было не мало и того, что заслуживало порицания. Захват владений его брата и лишение наследства своих племянников были совершенно неизвинительной несправедливостью; его политика была иногда сурова, даже доходя до степени жестокости, и личное поведение его запятнано было крайней распущенностью, которая продолжалась даже до позднейших лет и о наказании за которую, будто бы, открыто было видениями после его смерти; но за исключением этого его личный характер по-видимому, был таков, что ещё более усиливал то благоговение, которое вызывалось его величием в качестве государя. В общем, он был человек мягкий, открытый и благородный: его семейные привязанности были горячи и его дружба была искрення и постоянна.

Войны Карла Великого против варваров не были религиозными по своему происхождению, но скоро в них замешана была и религия. Вслед за его завоеваниями было распространение Евангелия, и как не ошибочны были некоторые употреблявшиеся им средства к его распространению, результат был в конце концов добрым. Из его 53-х походов, 18 были направлены против саксонцев Германии. Между этим народом и франками война время от времени продолжалась в течение 200 лет. То франки проникали до Везера и налагали дань, которая платилась неисправно; то саксонцы делали свои набеги до берегов Рейна, и на границах территорий более варварский из этих народов занимался постоянными грабежами и мелкими набегами на своих соседей. Саксонские племена разделялись на три больших отдела, – вестфальцев, ангарцев и остфальцев; у них не было короля, и они обыкновенно выбирали вождя только в случае национальной войны. Храбрость их признавалась даже франкскими писателями; то вероломство, которое описывается как отличительная черта их, в некоторой степени объясняется и смягчается тем обстоятельством, что они не имели никакого центрального правительства, которое бы могло делать договоры обязательными для всего народа.

Война с саксонцами теперь продолжалась 33 года, с 772–805 г. В первом походе Карл Великий разрушил большого национального идола, называемого Ирминсул, который стоял в гористом и лесистом округе, близ Эресбурга (теперь Штадтберг²⁶⁵³). Саксонцы отомстили в следующем году тем, что напали на монастыри и церкви, находившиеся на их границах, убивали и разгоняли монахов и духовенство, и вообще опустошили страну до Рейна. Стурмий, преемник Бонифация, был вынужден бежать из Фульды, унеся с собой и останки своего учителя. Саксонцы связывали свое древнее идолопоклонство со своей национальностью и Евангелие отождествляли с интересами франков.

Одно место в «Жизни св. Лебуина» связывают с происхождением саксонской войны, но вероятнее оно должно быть относимо к несколько более позднему времени. Лебуин, англичанин, проповедовал с большим успехом и построил несколько церквей среди фризов, около Исселя. Но вот набег соседних язычников нарушил мирное течение его трудов. В виду этого, он решился смело выступить против врагов христианства во всей их силе, и, неудерживаемый предостережением своих друзей, явился в своем первосвященническом одеянии перед национальным собранием саксонцев, происходившим в Маркло на Везере. Он говорил им об истинном Боге, поносил их идолопоклонство и заявлял им, что если только они не примут Евангелие и не крестятся, Бог определил погубить их посредством могущественного короля не издалека, а из их ближайшего соседства, – короля, который обрушится на них подобно потоку. Влияние такой проповеди естественно привело саксонцев в ярость, и только с затруднением некоторые члены собрания спасли ревностного миссионера от ярости своих сотоварищей. Язычники сожгли его церковь в Девентере, и тогда, вследствие этого варварского поступка, Карл Великий с франками, которые были извещены об этом событии во время совещания в Вормсе, порешил предпринять поход против них.

Всякий раз, как Карлу Великому приходилось во время походов бывать в других странах, как в Италии или в Испании, это всегда служило сигналом к восстанию саксонцев. После некоторого времени, как сообщает летописец его царствования²⁶⁵⁴, он был вынужден их неоднократным изменничеством решиться на обращение или истребление всего этого племени. В своих попытках к обращению их он, однако же встретился с затруднениями, которых, по-видимому, и не ожидал. Всякий раз, как только саксонцы терпели поражение, многие из них принимали крещение без всякого знакомства с новой религией или без всякой веры в христианское учение; но при первом благоприятном случае они возмущались и опять обращались к исповеданию религии своих отцов. Эта борьба долго тянулась с большими потерями с обеих сторон. При одном случае Карл Великий обезглавил 4500 пленников, которые выданы были ему как участники последнего восстания, и это ужасное кровопролитие, вместо внушения ожидавшегося ужаса варварам, побудило их к необычно широкому и сильному восстанию в следующем году. Душой саксонских движений доселе был предводитель, по имени Видикинд. После каждой неудачи, он удалялся в Данию и находил убежище у короля, который был его свояком, и когда его соотечественники опять были, готовы для возобновления своих восстаний, он вновь появлялся, чтобы действовать во главе их. Но в 785 году, получив обещание в безнаказанности, он сдался сам вместе со своим братом Аббо, и был крещен в Атгинии, где Карл Великий действовал в качестве крестного отца. Неизвестно собственное ли убеждение содействовало перемене его религиозного исповедания, или оно возникло только из отчаяния в деле саксонцев, или же наконец его обращение состояло только в принятии веры в того Бога, поклонники которого оказались победителями, но во всяком случае, он верно сдержал данные королю обещания. Саксонцы теперь были подчинены до берегов Эльбы, и многие из более ярых идолопоклонников между ними искали убежища в Скандинавии, где они присоединились к пиратским шайкам, которые начали свои грабительские экспедиции и скоро стали наводить ужас на более цивилизованные народы Европы²⁶⁵⁵.

Карл Великий затем приступил к изданию крайне сурового

закона. Им объявлялось наказание смертью за отказ от крещения, за сожигание тел покойников по обычаю язычников, за ядение мяса во время Великого поста, если это делалось в пренебрежение к христианству, за поджоги церквей, или насильственные вторжения в них с целью ограбления, за умерщвление епископов, священников или диаконов, за принесение человеческих жертв и за некоторые варварские суеверия. Все должны были платить десятую часть своего «имущества и труда» церкви²⁶⁵⁶. Все дети должны были креститься в течение года от их рождения, и родители, которые пренебрегали исполнением закона в этом отношении, подлежали штрафу, сообразно их состоянию. Штрафы назначались также против тех, которые приносили жертвы в рощах, или совершали какие-либо другие обряды языческого идолослужения. В деле тех преступлений, которые подлежали наказанию смертью, закон не допускал денежных пеней, которые были обыкновенным делом в германских кодексах; но вместо них было сделано замечательное постановление, что если какой-нибудь человек, виновный в таких преступлениях, по своему собственному решению признавался в них священнику и выражал желание принести покаяние, то его жизнь, на основании свидетельства священника. должна была быть пощажена²⁶⁵⁷. Суровость этого постановления не соответствовала общему духу законодательства Карла Великого, да и не предполагалось делать его постоянным. После двенадцатилетнего действия закон этот был заменен другим, более мягкого характера, который опять допускал возможность пеней за уголовное преступление.

С целью обращения принимались разные меры. Для склонения их к христианству употреблялись дары и угрозы²⁶⁵⁸. Карл Великий предлагал им союз с франками на разных условиях, свободу от дани и изъятие от всех других налогов, исключая десятин. Между ними постепенно учреждались епископии, в редко населенных округах основаны были монастыри, вокруг этих новых учреждений возникали города, и каждый из них сделался центром распространения знания истинной религии и цивилизации. Саксонские юноши, взятые в качестве заложников, поручаемы епископам и аббатам для образования их, и благодаря одной сильной политической мере, 10.000 саксонцев в 804 году была переселены из своей страны в древнейшую франкскую область, где они и слились с первоначальными подданными завоевателя.

Подобная же система распространения Евангелия посредством завоевания была преследуема Карлом Великим и в других странах, как напр. среди фризов, вилцев (славянского племени к северу от Эльбы), баварцев, аваров (в Паннонии) и богемцев. Среди миссионеров, наиболее отличавшихся в деле обращения, были Григорий, аббат утрехтский; Лиудгер, фриз, учившийся у Алкуина в Йорке и сделавшийся епископом; Мимгарденефорда (Мюнстера); Виллегад, нортумбриец, епископ бременский; Стурмий фульдский и Арнон, архиепископ зальцбургский Инго, трудившийся в Каринтии, может быть упомянут здесь вследствие тех своеобразных средств, к которым он прибегал для убеждения язычников в их низшем состоянии, когда именно он допускал некоторых христианских рабов к себе за стол, между тем как их необращенным господам пища выставлялась за двери, как для собак. Объяснения на расспросы касательно этого различия в деле угощения, будто бы повели к большому приливу желавших крещения.

Хотя политика Карла Великого много содействовала распространению христианства, но употреблявшиеся им средства подлежат серьезному возражению. Насильственное введение десятин естественно возбуждало предубеждение против веры, для которой требовалась подобная плата. В 793 году она даже послужила поводом к восстанию саксонцев. Алкуин часто восставал против этого неразумного вымогательства²⁶⁵⁹. Они признавали, законность десятин; но как, спрашивал он, налог, не с охотой сносимый даже лицами, воспитанными в православной церкви, мог быть выносим грубым и варварским племенем новообращенцев? Стали ли бы апостолы приводить его в исполнение в таких обществах? Когда обращенцы утвердятся в вере, то тогда и можно будет подвергать их бремени подобного рода; но дотоле было бы тяжкой ошибкой рисковать самой верой из-за десятин. Подобным же образом он восставал и против безразборного совершения крещения. Сначала, говорил он, должно быть преподано наставление в главных предметах христианского учения и жизни, и затем уже должно следовать таинство. Крещение можно навязать людям, но веру – нельзя. Крещение, принятое без разумения или веры лицом, способным к рассуждению, есть, лишь бесполезное омовение тела²⁶⁶⁰. Он настаивал, чтобы к новообращенным относились с большой мягкостью, и чтобы для назидания их были посланы такие способные проповедники, которые самым своим характером не подрывали бы своего учения²⁶⁶¹.

Что касается просвещения, то в позднейшую часть, меровингского периода оно все более падало. Но вот началась новая эпоха умственного оживления. Сам Карл Великий ревностно старался восполнить недостатки своего раннего воспитания. Уже в зрелом возрасте он начал учиться искусству письма; но хотя он и прилежно старался, однако же никогда не мог достигнуть способности легко владеть пером, или, по крайней мере, не способен был преодолеть трудностей орнаментальной каллиграфии, которой особенно гордились писцы того времени²⁶⁶². С латинским языком он был столь же знаком, как и со своим родным языком, и хотя не мог бойко выражаться по-гречески, однако же был хорошо знаком и с этим языком. Целью его стремлений было скорее оживить древнюю римскую культуру, чем произвести новую литературу; но поощряя изучение классических языков среди своих подданных, он не пренебрегал и своим туземным германским языком; с целью вознести его на степень образованного языка и выработать из него грамматическую систему, он собирал его древние героические баллады и дал тевтонские названия ветрам и месяцам²⁶⁶³. Хотя его забота о германском языке и мало находила поддержки в его собственное время, и хотя латинский язык сделался авторизованным языком церкви, однако же усилия императора в этом отношении были не бесплодны, так как возникла туземная литература, которая оказывала много влияния на просвещение народа. Среди ее остатков имеются поэмы и гимны, метрические соглашения Евангелий и глоссы на Библию для употребления духовенства. Людей, необходимых для умственного преобразования, имевшегося в виду Карлом Великим, нельзя было найти в его собственных владениях. Поэтому он привлекал их из Италии и с Британских островов, единственных стран запада, в которых в то время развивалась общая ученость²⁶⁶⁴. Главными из них были Павел Варнефрид, ломбардец, Петр Пизанский и самый выдающийся по своим талантам, влиянию и продолжительности своих трудов среди франков, Алкуин, уроженец Нортумбрии.

Алкуин (или Албин) родился около 735 года²⁶⁶⁵. После обучения в кафедральной школе йоркской при архиепископе Эгберте, брате нортумбрийского короля Эадберта, он был рукоположен в диакона и сделался учителем школы, которой он придал такую славу, что для обучения в ней стекались и многие иностранцы²⁶⁶⁶. Он уже бывал на континенте, когда Эанбальд, его бывший сотоварищ по школе, будучи возведен на кафедру йоркскую в 782 году, послал его в Рим с целью обратного принесения паллиума, символа архиепископского достоинства, которое возвращено было Йорку Эгбертом после отмены его со времени Павлина. В Парме Алкуин встретился с Карлом Великим, который пригласил его поселиться во Франции. С позволения своего короля и Эанбальда, он принял это предложение и был назначен начальником Палатинской школы (782–796 гг.), – учреждения, существовавшего еще при Меровингах и теперь вновь восстановленного. Эта школа сопутствовала двору при его передвижениях. Ученики были все члены королевского семейства вместе с благородными юношами, принадлежавшими к королевскому дому, или такими, которым позволено было государем пользоваться подобного рода образованием. Сам Карл Великий, его сыновья, дочери и некоторые из его царедворцев также сделались учениками Алкуина²⁶⁶⁷. По предположению некоторых, они составляли своего рода академию, в которой каждый носил имя какой-либо древней знаменитости; так сам Карл назывался Давидом, Алкуин – Флакком, Ангильберт (зять Карла Великого и впоследствии аббат центульский) – Гомером. Но единственным свидетельством в пользу этого предположения служит то, что такие имена действительно употреблялись в переписке. Преподавание Алкуина велось скорее в форме собеседований, чем лекций. Он преподавал семь наук, которые назывались либеральными и впоследствии разделялись на trivium и quadrivium, причем trivium состояла из грамматики, риторики и диалектики, quadrivium обнимала арифметику, музыку, геометрию и астрономию, а выше обоих этих классов стояло богословие.

Сочинения Алкуина по этим предметам содержат мало самобытного, и могут быть рассматриваемы как просто записи по предмету его преподавания. Другие его произведения весьма разнообразны и состоят из толкований на св. Писание, литургических трактатов, трактатов о спорах того времени и по предметам практической религии, из поэм, жизнеописаний святых и множества писем. Они оправдывают даваемую им характеристику, что в них обнаруживается более труда, чем гения, больше памяти, чем изобретательности или вкуса²⁶⁶⁸. Но при оценке заслуг этого человека, мы обязаны смотреть на него сравнительно с его современниками. Задача его состояла в пробуждении интереса к науке, Алкуин был не только наставником Карла Великого в религии и литературе, но и его наиболее доверенным советником в делах государства. Прослужив в качестве преподавателя в Палатинской школе 14 лет (с промежутком посещения им своей родины), он утомился придворной жизнью и выражал желание удалиться в Фульду для проведения остальных лет своей жизни; но Карл Великий приготовил для него другое убежище, предоставив ему аббатство Св. Мартина (796 г.) в Туре, – монастырь весьма богатый, но в то время выдававшийся беспорядочным характером своих обитателей, при чем за ним остались и некоторые другие, раньше полученные им, преимущества. Алкуин, в некоторой степени, преобразовал монахов св. Мартина, хотя смятение, в котором они принимали участие к концу его жизни, показывает, что преобразование отнюдь не было совершенным²⁶⁶⁹. Он обогащал библиотеку аббатства ввозом книг из Англии, и при его управлении школа монастыря достигла высокой славы. Его старый жизнеописатель рассказывает, что он не позволял своим ученикам читать «Лжесплетений» Вергилия, которым сам он раньше наслаждался, и что когда один из них тайно нарушил это правило, то Алкуин, через сверхъестественное внушение, накрыл его. Среди его учеников в течение этого периода были Рабан Мавр, в последствии аббат фульдский и архиепископ менцский, Гаймон, епископ галберштадтский, и другие выдающиеся лица следующего поколения. Он находился в частой переписке с Карлом Великим о политике, литературе, науке и богословию, и (как мы увидим потом) продолжал принимать участие в спорах своего временя. Из некоторых выражений в его письмах видно, что он был недоволен новшествами, введенными в учение Палатинской школы его преемником ирландцем, по имени Климентом²⁶⁷⁰. Наконец, он добился позволения императора сложить с себя попечение о дисциплине в каждом из своих монастырей на более молодых людей, и умер в 804 году.

Карл Великий склонен был содействовать просвещению среди всех классов своих подданных. Он побуждал свою знать к наукам и громко укорял тех, которые считали свое положение извинением для небрежности в этом отношении. От мирян требовалось изучение Символа Веры и молитвы Господней, – по возможности на латинском языке; с целью привести их под римское влияние. Ослушники подвергались иногда посту и побоям²⁶⁷¹. Но трудность этой задачи считалась многими даже более непосильной, чем подобное наказание, и оказывалось, что многие из духовенства сами неспособны были читать символ по латыни. Неоднократные постановления и ограничения подобных правил достаточно указывают, как трудно было приводить их в исполнение. Духовенству поручено было объяснять Символ Веры и молитву Господню своей пастве, и от восприемников при крещении требовалось знание обеих этих молитв.

С целью возвысить образование духовенства, Карл Великий в 769 году постановил, чтобы всякое духовное лицо, пренебрегавшее увещанием своего епископа учиться, подвергалось запрещению в служении или даже лишалось сана. В 787 году он издал циркуляр всем митрополитам, епископам и аббатам, в котором жаловался на неправильный слог, обнаружившийся во многих письмах, обращенных к нему из монастырей. Этот недостаток искусства в письме, говорит он, приводит его к мысли, что может существовать также и неспособность правильно понимать язык св. Писания; поэтому он повелевает, чтобы поставлены были способные учителя и чтобы науки старательно поощрялись. Два года спустя он сделал распоряжение, чтобы в каждом соборе и монастыре заведена была школа, доступная не только для рабского класса (из которого обыкновенно выходило духовенство), но и для свободно-рожденных, чтобы наставление давалось в псалмопении, музыке, грамматике и computum (каковым термином означалось счисление вообще, и в частности счисление по календарю), и чтобы обращено было внимание на правильную перемену богослужебных книг. Павлу Варнефриду он поручил составить книгу собеседований из Отцов церкви, и издал ее с предисловием от своего собственного имени²⁶⁷². Эти собеседования были расположены согласно с церковными временами. Сначала, по-видимому, предполагалось, чтобы они читались на латинском языке, – языке как церкви, так и государства, и только уступая национальному чувству, соборы, состоявшиеся в последнем году жизни императора, внушали духовенству, чтобы оно, при употреблении их, переводило их на язык, понятный народу, – деревенско-римский ли язык Галлии, или язык тевтонский²⁶⁷³. Так как рукописи св. Писания вообще были искажены по небрежности переписчиков, то Карл Великий, при помощи Алкуина, заботился о распространении правильных списков. В то время, как ученики в школах были заняты перепиской менее важных книг для церквей, переписывать Евангелие, Псалтирь или Миссалы позволялось только лицам зрелого возраста. Манускрипты приобретались для библиотек из Англии, Италии и Греции. Пресвитеры до рукоположения подвергались испытанию в вере, в своем знании символа веры и молитвы Господней, канонов, покаянных правил, Евангелий, бесед, общественных богослужений, чинопоследований крещения и евхаристии, и в способности назидать свою паству.

Кроме образования духовенства, новая черта выступает в членах Теодульфа, епископа орлеанского, где постановляется, чтобы в каждом приходе духовенство заводило школу, как для крепостных, так и для свободнорожденных детей. Плата за обучение назначалась лишь такая, какую только могли добровольно давать родители учеников. Епископ приглашал также духовенство посылать в монастырские школы и своих родственников. Но попытка основать приходские школы, по-видимому, не осуществлена была вполне даже в диоцезе орлеанском, и нет доказательств в пользу того, чтобы ему подражали в других местах.

Карл Великий относился с большим уважением к обычаям и порядкам Рима, как наиболее достопочтенной церкви Запада. От Адриана он получил римский кодекс правил (основанный на сборнике Дионисия Малого), и в 789 году издал те из них, которые он считал полезными для своих подданных. Римский способ пения был уже раньше введен в Галлии. Папа Павел посылал книги этого пения Пипину и добивался его введения; но хотя он и поддерживаем был Пипином в этой попытке, галликанское пение все еще преобладало. Во время третьего посещения Карлом Великим Рима в 787 году, возникли споры между франкским и римским духовенством по предмету литургии и пения. Франки полагались на покровительство короля, но к их смущению он спросил их: «что чище – река или источник?». Вопрос этот очевидно допускал только один ответ, и сообразно с этим ответом он и действовал. Он привез во Францию два искусных лица для обучения римскому пению, и послал одного из них в Мец, а другого удержал при своем дворе. Он ввел также во франкскую церковь Сакраментарий Григория Великого; рассказывают даже, что, в своей решимости о согласии с Римом, он старался подавить Амвросиевы обряды в Милане, истребляя богослужебные книги, или отвозя их, «как бы в ссылку», за Альпы, но вследствие бывших чудес в пользу этого высокочтимого обрядника, папа Адриан, поощривший попытку к отмене его, принужден был примириться с местным его употреблением. Карл Великий обращал особенное внимание на торжественность богослужения. Большая церковь, построенная им в любимом им месте пребывания – Экс-ля-шапелль (Aix-la-Chapelle), была украшена мраморными столбами из Рима и Равенны и снабжена облачением для всего ее духовенства, вплоть до последних привратников. Он прилежно посещал богослужение в своей часовне, как днем, так и ночью, и весьма много старался об улучшении чтения и пения; потому что, говорит Эйнгард, «он был весьма искусен в обоих, хотя никогда не читал и не пел публично, кроме как разве низким голосом и вместе с другими»²⁶⁷⁴. Один жизнеописатель, весьма сомнительного впрочем авторитета, рассказывает, что он имел обыкновенно указывать пальцем или своим посохом на личность, от которой он желал чтобы она читала, и когда этой личности таким образом повелевалось начинать, или кашлем императора давалось знать кончить, то читатель должен был немедленно же повиноваться, не взирая на смысл или на разделение периодов так, будто бы, все поддерживались в состояние постоянного внимания, потому что каждый мог быть вызван во всякий момент. Никто не смел отмечать своей части ногтем или носком, н все сделались хорошими чтецами, даже хотя и не способны были понять языка и содержания читаемого. Карл Великий, и сам будто бы составлял гимны и среди них гимн: «Ѵеni Creator Spiritus»; но что касается этого гимна, по крайней мере, то свидетельство это оказывается безосновательным.

Церковное законодательство при Карле Великом издавалось его собственной властью. Он считал долгом государя наблюдать за духовным и нравственным благосостоянием своих подданных, и в преобразованиях царя Иосии видел библейский прецедент того участия, которое он принимал в устроении церкви. Церковные предметы занимают более третьей части его Капитуляриев²⁶⁷⁵. Церковные, как и другие законы были предлагаемы в собраниях, происходивших ежегодно весной и осенью и носивших вместе характер соборов и маллов или парламентов²⁶⁷⁶. Духовенство и миряне сидели вместе или отдельно, как было удобнее, смотря по характеру предложенных им предметов²⁶⁷⁷. На собраниях допускалось рассуждение, но как инициатива, так и решение принадлежали государю, и определения издавались от его имени.

Коронация Карла Великого в качестве императора, хотя она и не прибавила ему власти, которой он и раньше пользовался над своими подданными, придала ему еще более безграничного величия. Он был уже не просто главой народа воинов, но представителем древних римских преданий и цивилизации, помазанным главой западного христианского мира. Империя считалась священным государством с одним правителем во главе, как в гражданских, так и в церковных делах, и этот правитель все направлял к славе Божией. В 802 году от всех тех, кто уже приняли присягу Карлу, как королю, требовалась еще присяга верноподданничества ему как императору, и в то время, как такие клятвы раньше требовались среди франков только от лиц занимавших должности или места в правительстве, теперь присяга требовалась от всех мужчин свыше двенадцатилетнего возраста. Гражданское чиноначалие во всех своих степенях соответствовало церковной иерархии, и немедленно была введена новая система уполномоченных²⁶⁷⁸. Они избирались частью из высших церковных сановников и частью из мирян. И избираемые из лиц, стоящих выше всякого подозрения, страха или пристрастия, они должны были совершать объезды для наблюдения за гражданскими и духовными делами, наблюдать за местным управлением, заботиться о церквях, вдовах, сиротах и бедных, руководить народной нравственностью, подавлять неправды, или доносить императору о тех, которые стояли вне их власти, смотреть за должным исполнением законов, проходивших в национальных собраниях. Как в гражданских, так и в духовных делах, император считался высшим судьей, выше которого не могло быть делаемо никаких апелляций; принимая сборник канонов Адриана, он исключил канон Сардикийский, предписывавший в некоторых случаях обращаться к епископу римскому. Поддерживая дружеские отношения с папами, признавая их высшими епископами, и часто советуясь с ними и действуя по их внушению, он в то же время приводил все церковные постановления в исполнение среди своих подданных своей собственной властью; да папы и не пытались препятствовать власти, на которую он притязал. По завоевании Италии, он присвоил себе такой же контроль над церковными делами в этой стране, какой он уже привык иметь в своем наследственном королевстве, и папы подчинились ему, как своему господину и судье. Епископы и другие франки, правда, часто обращались к папам с возвышенными титулами и льстивой речью, как к преемникам ап. Петра, но действительную степень власти, которого эти последние пользовались в течение этого периода, нужно измерять фактами истории, а не преувеличениями риторического или заинтересованного комплимента.

1. Преемник Константина Копронима, император Лев 4-й

Императрица Ирина – Павел, патриарх Константинопольский и преемник его патриарх Тарасий – Собор в Константинополе – Второй собор Никейский или VII -ой Вселенский – Постановление в пользу иконопочитания – Император Константин VI -ой – Константин и Ирина – Низложение Константина – Состояние Греческой империи

2. Иконопочитание на Западе

Каролингские книги – Собор Франкфуртский

3. Адопцианство и своеобразное учение его о вочеловечении

Спор об адопцианстве

4. Вопрос об исхождении Св. Духа

Возрастание тонкости церковно-исторических и богословских споров

1. Константину Копрониму наследовал в 785 году его сын Лев IV, который хотя и был противником поклонения икон, однако же был более благородного и веротерпимого характера, чем прежние государи Исавриева рода. Хотя законы иконоборческих императоров и оставались без изменения, но монахам, подвергшимся преследованию и изгнанию, было позволено теперь возвратиться, и вследствие возвращения этих исповедников в деле народной религии вновь произошло великое возбуждение. Императрица Ирина, происходившая из одного афинского семейства, отличавшегося своей преданностью иконам, и сама относилась с высоким благоговением к ним, и хотя ее свекор, Константин, принудил ее отказаться от них, она по-видимому думала, что в столь священном деле клятва ее не была для нее обязательной. Теперь она употребляла все свое влияние в пользу святого дела, и по ее ходатайству некоторые монахи и другие сторонники иконопочитания были возведены на епископии, хотя на время они и принуждены были скрывать свои мнения²⁶⁷⁹. Не смотря на общую мягкость природного характера императора Льва, его настроение по предмету иконопочитания было резким, так что когда иконы найдены были под подушкой Ирины, он приказал некоторых важных сановников, замешанных в деле введения их во дворец, подвергнуть бичеванию и пострижению; одного из этих сановников, в особенности раздражавшего его, он предал даже смерти и разлучился с императрицей, хотя она и отрекалась от всякого соучастия в деле²⁶⁸⁰.

После царствования в течение четырех с половиной лет, Лев умер, –скорее, вероятно, от естественного последствия болезни, которой он давно страдал, чем (как предполагали некоторые новейшие писатели) от отравления²⁶⁸¹, и вследствие этого управление перешло в руки Ирины, как опекунши своего сына Константина VI, мальчика лишь десятилетнего возраста. Императрица однако же чувствовала, что для осуществления своих желаний ей необходимо было действовать осторожно. Она, правда. была уверена в преданности ей монахов и населения, но против нее был авторитет собора, признававшего себя вселенским. Значительное количество епископов было против иконопочитания, и хотя хорошо известная уступчивость восточного духовенства давала основание надеяться, что его можно было склонить на свою сторону, однако же сильная иконоборческая партия была и среди мирян, причем, войско придерживалось воззрений покойного императора Константина, память которого лелеялась среди него как память о храбром и доблестном полководце. Сначала поэтому Ирина осмелилась лишь издать указ с объявлением общей свободы совести. Монахи, находившиеся еще в изгнании, были возвращены, иконы опять поставлены на свои места, и среди восторженного народа ходило много рассказов о минувших страданиях и чудесах²⁶⁸².

В августе 784 года патриарх константинопольский Павел вдруг отказался от своего сана и удалился в монастырь, где он посещен был Ириной и некоторыми высокими сановниками империи. Спрошенный касательно причины своего отречения, он признался в глубоких угрызениях совести за то, что согласился принять патриаршество под условием противодействия восстановлению икон; он сравнивал состояние своей церкви, как угнетаемой тиранией государства и находившейся в разногласии со всем христианским миром, и заявлял, что единственным средством для исцеления этих зол было бы в созвании вселенского собора, с целью отвержения определений иконоборческого собора, состоявшегося при Константине V²⁶⁸³. Нет надобности искать объяснений побуждений патриарха в предположении его соглашения с двором. Подобно многим другим, он мог быть искренно предан делу иконопочитания, и, парализованный болезнью, мог чувствовать действительное угрызение совести за те незаконные уступки, которыми он добивался своего возвышения. Его смерть, последовавшая немедленно затем, была сильным подтверждением этого взгляда.

Ирина созвала народ столицы для избрания нового патриарха. Среди высшего духовенства не оказывалось ни одного такого лица, которое бы обладало требуемыми качествами, так как епископы не были благосклонно к делу иконопочитания, между тем как настоятели монастырей были слишком невежественны в ведении дел, чтобы можно было считать их пригодными для столь высокого положения. Поэтому со стороны двора было избрано особое лицо (по свидетельству одного писателя²⁶⁸⁴, на него указал сам Павел), именно Тарасий, государственный секретарь, человек благородного происхождения, консульского достоинства и пользовавшийся доброй личной репутацией. Народ, который, конечно, был старательно подготовлен к этому, криками приветствовал его избрание и заглушил голоса немногих недовольных. Тарасий смиренно выразил свою неохоту принять должность, столь чуждую его прежним обычаям, и заявил, что он может принять выбор лишь под тем условием, чтобы немедленно был созван вселенский собор для рассмотрения волнующего всех глубоко важного предмета. Под этим условием он и был посвящен, и Адриан Римский, получив изложение его веры, допустил его к общению, признавая настоятельность дела достаточным извинением для неправильности его возвышения²⁶⁸⁵.

И вот созван был собор, причем были приняты все меры к тому, чтобы сделать его более внушительным, чем то многочисленное собрание, которым иконопочитание было осуждено в последнее царствование. Папе послано было приглашение прислать своих представителей, если он окажется не в состоянии присутствовать лично²⁶⁸⁶. Он отправил на собор Петра, главного пресвитера своей церкви, вместе с другим Петром, аббатом монастыря св. Саввы, снабдив их письмом, в котором приветствовал императора и его мать, как нового Константина и новую Елену, и увещевал их исправить незаконные дела их предшественников восстановлением иконопочитания в церкви²⁶⁸⁷. В письме прибавлено было кое-что и менее приятного свойства, именно требование возвращения всего, что иконоборческие императоры захватили от ап. Петра, замечание касательно неправильности возведения мирянина на патриаршество константинопольское, и возражение против титула «вселенский», который придавался патриарху в императорском письме²⁶⁸⁸. Так как империя находилась в мире с сарацинами, то приглашения были посланы также и патриархам Александрии, Антиохии и Иерусалима. Но посланные с этими письмами встретились с некоторыми монахами, которые узнав о цели их путешествия, серьезно упрашивали их не ходить дальше, так как всякое такое известие из империи несомненно возбудит ревность магометанских деспотов и навлечет новое гонение на церковь. Монахи предложили послать на собор двух лиц из своей среды, которых они предполагали облечь званием секретарей патриархов: эти представители, по их мнению, с достаточностью могли быть выразителями веры восточной церкви, и личное присутствие патриархов требовалось не более, чем и личное присутствие римского епископа. Посланные согласились с этим странным предложением и возвратились в Константинополь с двумя монахами, по имени Иоанн и Фомой.

Собор должен был состояться в Константинополе в начале августа 786 года, но в течение недели до назначенного дня противники иконопочитания составляли свои собрания с целью противодействия, и хотя Тарасий приказал им оставить город, многие из них все еще оставались тут. Накануне открытия собора произошел бунт среди некоторых частей императорской гвардии и других войск, принадлежавших к иконоборческой партии, а на следующий день произошло еще более серьезное смятение. Когда Тарасий и другие члены собора собрались в церкви Апостолов, то множество солдат и другого народа, подстрекаемые некоторыми иконоборческими епископами, бросились на них и принудили их искать убежища в святилище. Солдаты, которым приказано было подавить мятеж, отказались повиноваться приказаниям. Тарасий велел запереть двери святилища. Иконоборцы разломали их, но не смущенный угрозами, патриарх открыл собор и руководил его делопроизводством, пока не прибыло известие от Ирины, которая выражала желание, чтобы ее сторонники уступили²⁶⁸⁹, вследствие чего иконоборческие епископы издали крик торжества. Императрица на время оставила все дело; усыпив подозрение, она могла спокойно распустить мятежных солдат и отправить их на родину, а в сентябре следующего года состоялся новый собор из 350 епископов, вместе со множеством монахов и другого духовенства, собравшихся в Никее, – том месте, которое было н безопаснее от смятений, чем столица, и пользовалось особенно почетным именем; как место заседаний первого вселенского собора²⁶⁹⁰

Первые места по достоинству были предоставлены римским посланным, которые были отозваны назад после того, как они уже достигли Сицилии на своем обратном пути домой²⁶⁹¹; вслед за ними заседал Тарасий, действительный председатель собора, и после него два представителя (если только можно называть их так) Александрии, Антиохии и Иерусалима. Присутствовало также много и гражданских сановников ²⁶⁹². Первое заседание состоялось 24 сентября, и делопроизводство велось с большой быстротой. Шесть заседаний состоялось в течение тринадцати дней, седьмое последовало неделей позже, и последнее заседание состоялось в Константинополе 23 октября.

Сначала предполагалось, чтобы целью собора было обсуждение вопроса не об иконопочитании, а о восстановлении их, как предметов поклонения; епископы, известные своим противодействием этой цели, не были приглашены на собор. Послание папы было прочитано на втором заседании, но с опущением вопроса о Тарасие и требования о восстановлении прав римской кафедры ²⁶⁹³. Многие епископы, принимавшие участие в иконоборчестве прошлых царствований, выступили вперед для признания и анафематствования своих заблуждений, и смиренно добивались допущения к общению²⁶⁹⁴. В ответ на вопросы некоторые из них говорили, что они никогда до настоящего времени не имели возможности правильно обсудить этот предмет, что они были воспитаны в заблуждении, обмануты подложными и лживыми свидетельствами, или что они страдали слепотой разума²⁶⁹⁵. Естественно возник вопрос о допущении их к общению, о признании их в должностях, на которые они были посвящены еретиками, и в отношении к некоторым, хотя они сначала и были гонителями верных, постановлено было не относиться к ним с особенной суровостью. Монахи вообще стояли за суровость, но большинство собора, во главе с Тарасием, склонялись в пользу кроткого отношения к делу. Для руководства в деле стали искать канонов, и возник вопрос касательно появления их, именно вопрос касательно того, к какому классу еретиков нужно причислить иконоборцев. Тарасий стоял за отнесение их к разряду манихеев, маркионитов и монофизитов, так как эти секты также противодействовали иконопочитанию; все ереси, говорил он, одинаково гнусны, потому что все ереси попирают закон Божий. Монашеская партия заявляла, что иконоборчество хуже самой худшей из ересей, потому что оно отрицало воплощение Спасителя²⁶⁹⁶. Но большинство склонны были относиться к кающимся иконоборцам снисходительно, и они были приняты в общение²⁶⁹⁷. Против иконоборцев поднимались громкие выкрики, как против безбожников, иудеев и врагов истины, и когда сделано было предложение назвать их сарацинами, то на это слышались ответы, что и это название слишком хорошо для них²⁶⁹⁸.

Согласно с обычной практикой соборов, в пользу иконопочитания были приведены святоотеческие свидетельств, а противодействие иконам было сопоставляемо или приводимо в связь с различными ересями. Большая часть цитат состоит из изречений и жизнеописаний святых, из рассказов о чудесах, совершавшихся иконами, к которым некоторые из епископов прибавляли и чудеса, совершившиеся на их собственных глазах. Время от времени чтение этих свидетельств прерывалось пояснениями со стороны слушателей. Так, после чтения места из Григория Нисского, в котором он рассказывал, как он был доведен до слез изображением жертвы Исаака, один епископ заметил: «Отец этот часто читал эту историю, но быть может никогда не плакал; но как только он видел картину, так плакал». «Если», – говорил другой, «столь великий учитель был назидаем и трогаем даже до слез изображением, то насколько сильнее оно может трогать мирской и необразованный народ!». Многие восклицали, что они видели такие изображения Авраама, как описываемое Григорием, хотя и не видно, чтобы они чувствовали то же самое ощущение при виде их. «Если Григорий плакал при изображении Авраама», – говорил Феодор, епископ катанский, «то что же мы должны делать при виде изображения воплощенного Спасителя?». «Не должны ли мы также плакать», – спросил Тарасий, «когда мы видим изображение Распятого?», и его слова встречены были общим одобрением²⁶⁹⁹. На соборе дважды прочитан был один знаменитый рассказ, которым уже не раз пользовались как полемические, так и назидательные писатели²⁷⁰⁰. Один престарелый монах на горе Елеонской, по этому рассказу, был сильно искушаем нечистым духом. Однажды бес явился к нему и, взяв с него клятву хранить тайну, предложил ему прекратить свои нападения, если только инок откажется от поклонения иконе пресвятой Девы с предвечным Младенцем, висевшей в его келье. Старец попросил времени для обсуждения этого предложения и, не смотря на данную им клятву, обратился за советом к одному, славившемуся святостью, авве, который и выразил ему порицание за то, что он допустил себе настолько быть обольщенным, чтобы давать клятву диаволу, но в тоже время сказал ему, что он сделал хорошо, открыв эту тайну, и что для него было бы лучше посетить всякое блудилище в Иерусалиме, чем отказываться от почитания иконы Спасителя и Его Матери. Из этого назидательного рассказа выведено было, с общего согласия, то двоякое нравоучение, что из-за иконопочитания можно было нарушать клятвы, и что те, которые раньше давали клятву в преданности иконоборческой ереси, не связаны были более ее обязательностью²⁷⁰¹.

На пятом заседании римские легаты предложили, чтобы на собор была принесена какая-нибудь икона, коей оказано было бы поклонение со стороны членов собора. Это торжественно было сделано на следующий же день, и на том же заседании были прочитаны постановления иконоборческого собора 754 года, причем каждый параграф сопровождался соответствующей частью пространного опровержения, носящего на себе печать внушения Св. Духа²⁷⁰².

На седьмом заседании определение собора было прочитано и подписано. Им определялось, что как почиталось изображение Креста, так и изображения Спасителя и Богоматери, ангелов и святых, живописанные ли, или мозаические, или какого либо другого подобного свойства, должны быть выставляемы для целования и поклонения (ρο3χύνη«ν), но не для действительного боготворения (λα-rpsiav), принадлежащего только божественному существу²⁷⁰³. Им постановлялось приносить курение и свечи Кресту, Евангелиям и другим священным предметам, «так как честь, оказываемая иконе, относится к первообразу, и тот, кто чествует икону, чествует этим самым то лицо, которое изображает икона». Против всех противников иконопочитания провозглашена была анафема, и подпись определения сопровождалась многими восторженными криками в честь новых Константина и Елены, вместе с проклятиями против иконоборцев как и еретиков всякого рода²⁷⁰⁴. Крики эти повторялись и на последнем заседании, когда члены собора явились в одном из дворцов Константинополя, и определение было подписано как императором, так и его матерью²⁷⁰⁵. Этот собор, приобретший значение седьмого Вселенского собора²⁷⁰⁶, постановил еще 22 канона, главным образом относящихся к церковной и монастырской дисциплине²⁷⁰⁷.

Нужно заметить, что изображения, освященные Никейским собором, не были произведениями скульптуры, а произведениями живописи и другими изображениями на плоской поверхности, какового ограничения православная греческая церковь держится и доселе.

Константин VI возрастал в обществе женщин и евнухов, и в полном подчинении своей матери. С целью, быть может, подорвать у иконоборцев всякую надежду на помощь с Запада, Ирина вздумала устроить его женитьбу на одной из дочерей Карла Великого. Но скоро после Никейского собора, так как иконоборцы не были уже более опасными противниками, она быть может стала опасаться, чтобы такая связь не подвергла опасности ее собственную власть, и поэтому порвала всякое сватовство (781 г.), к великому негодованию франкского короля, и побудила своего сына, против его воли, жениться на одной армянской княжне, по имени Марине или Марии²⁷⁰⁸. Подстрекаемая некоторыми лицами, открывшими, будто бы, посредством магии, что империя перейдет в ее собственные руки, она и сама пролагала путь к этой перемене, поощряя своего сына в жестокостях и распутстве, которые делали его ненавистным его подданным и в особенности сильной монашеской партии²⁷⁰⁹. В двадцатилетнем возрасте Константин решился сбросить опеку своей матери и ее министров; ему удалось самому овладеть правлением, и в течение нескольких лет империя была волнуема переворотами, совершавшихся со всем вероломством и жестокостями, свойственными позднейшим грекам.

Константин наконец был уговорен вновь допустить свою мать к участию в управлении, и она продолжала относиться к нему с той же политикой, как и раньше. Он влюбился в одну придворную даму Феодоту и решился развестись со своей женой, с целью жениться на предмете своей новой привязанности. Патриарх Тарасий сначала противился этому желанию, но Константин, будто бы, угрожал, что если церковь откажется сделать для него эту послабу, то он восстановит идолопоклонство²⁷¹⁰, и Тарасий не осмелился противиться более. Марина была заключена в монастырь, и второй брак императора был великолепно справлен в сентябре 795 года²⁷¹¹. Некоторые монахи, особенно сильно противодействовавшие подобным делам и даже подвергавшие императора отлучению, должны были выносить жестокое обращение. Императрица мать с сердечной болью смотрела на подобные безумства своего сына, возбуждавшие общее недовольство. Вследствие этого, все непосредственно окружавшие императора лица стали на ее сторону, и дело кончилось тем (19 августа 797 г.), что юный император был схвачен, отведен в Порфирную палату, в которой он родился, и был ослеплен там²⁷¹².

По иизложении сына, Ирина царствовала в течение пяти лет. По свидетельству греческих писателей (свидетельство которые, однако же, не подтверждаются свидетельством западных писателей), она занята была планом воссоединения империй посредством замужества с Карлом Великим ²⁷¹³; но в 802 г. она была низложена секретарем Никифором и отправлена в ссылку на остров Лесбос, где и умерла через несколько месяцев²⁷¹⁴.

Никифор, который, по свидетельству современников, превосходил всех своих предшественников хищничеством, похотливостью и жестокостью²⁷¹⁵, стремился к полному подчинению иерархии императорской власти. Он запретил патриарху сноситься с папой, которого он считал орудием Карла Великого, и возбудил крайнее недовольство среди духовенства тяжелыми налогами на монастырскую и церковную собственность, которая дотоле была свободной от них, захватом церковных украшений, содержанием своих лошадей в монастырях, и дарованием общей веротерпимости иконоборцам и сектантам. В 811 году Никифор был убит в войне с болгарами, и его сын Ставракий, после менее чем двухмесячного царствования, был заключен в монастырь, где он скоро и умер от полученных им перед восшествием на престол ран. По низложении Ставракия, императорскую власть принужден был принять его свояк – Михаил Рангаб, и опять восстановлено было иконопочитание. Иконоборческая партия однако же продолжала существовать. Некоторым из ее членов сделана была попытка восстановить на престол ослепленного сына Константина Копронима²⁷¹⁶, и во время одной тревоги, по случаю нападения болгар вскоре после возведения на престол Михаила, партия эта замечательным образом проявила свое мужество. В то время, как духовенство, монахи и масса народа старались отклонить опасность крестными ходами и молитвами, некоторые иконоборческие солдаты вторглись в мавзолей императоров, преклонились перед гробницей Копронима и умоляли его спасти государство, и по их заявлению, в ответ на их молитву он будто бы явился к ним на коне и двинулся против варваров; «между тем как, говорит Феофан, он обитает в преисподней с диаволами»²⁷¹⁷. Хотя эти люди вероятнее всего руководились при этом более обманом, чем изуверством (потому что, кроме рассказа о явлении, они заявляли, будто бы и самый мавзолей был открыт для них чудом), но отсюда мы, во всяком случае, можем заключить о существовании еще сильной привязанности к памяти Константина среди известной партии в населении столицы.

Михаил, хотя и человек почтенного характера, оказался неспособным к управлению империей, и, после двухлетнего царствования был низложен и пострижен (813 г.), а на место его на престол возведен был полководец, по имени Лев. Михаил, которому с необычным в таких случаях милосердием, позволено было сохранить не только свою жизнь, но и свое зрение, после своего низложения жил еще 32 года²⁷¹⁸.

2. В то время, как определение 2-го Никейского собора привело к примирению между Римом и Константинополем и утверждено было папой, оно встречено менее благоприятным приемом к северу от Альп. Во франкской церкви в отношении иконопочитания господствовало среднее мнение. Если восточные христиане стали с особенным почтением относиться к иконам из-за противоположности со своими магометанскими соседями, то франки, напротив, воздерживались в этом отношении. вследствие необходимости противодействовать идолопоклонству необращенных еще в христианство германцев. Вопрос этот обсуждался ни одним из смешанных собраний духовенства и мирян, состоявшемуся при Пипине, в Жантильи, в присутствии уполномоченных от папы Павла и посланников от Константина Копронима, и хотя их решение по этому вопросу не дошло до нас, однако же едва ли может быть какое либо сомнение в том, что оно согласно было с общими воззрениями национальной церкви.

Адриан, получив деяния Никейского собора, послал копию их Карлу Великому, ожидая, очевидно, что они будут приняты и франками. Но недавнее перед тем расстройство дела о браке между дочерью короля и сыном Ирины, не могло склонить его к какому-либо благоприятному отношению к восточным определениям, тем более, что его собственные убеждения были против них. Он послал деяния Алкуину, находившемуся тогда в Англии, и английские епископы, будто бы, единодушно просили своего соотечественника написать против этого собора. Алкуин сделал несколько замечаний о Никейских деяниях в виде письма, и из них вероятно образовался трактат в четырех книгах, который издан был от имени Карла Великого, и известен под названием «Каролинских книг». Обыкновенно предполагают, что Алкуин, возвратившись во Францию в 793 году, был главным автором этих книг, но пользовался помощью и других духовных лиц, и что сам король принимал участие в пересмотре этого сочинения²⁷¹⁹. Тон этого трактата твердый и исполнен достоинства. Хотя и заявляя большое почтение к апостольскому седалищу, автор решительно поддерживает франкский взгляд на, иконы, и критикует основания, приводимые в пользу учения, содержащего Востоком и Римом. Порицая иконоборцев и Византийский собор 754 года, за упущение из вида различия между иконами и идолами, автор объявляет их ошибку меньшей, чем совершенное, будто бы, Никейским собором смешение употребления икон с идолопоклонением им; одно заблуждение приписывается невежеству, другое – нечестию. Много говорится против стиля языка, официально употребляемого византийским двором и этот стиль порицается, как посягающий на честь, долженствующую Богу. Собор порицается за допущение того, что он был руководим женщиной, вопреки повелению ап. Павла, чтобы женщинам не позволялось учить. Отвергается его притязание на вселенский характер на том основании, что члены его собрались не от всех церквей, и он не содержал веры вселенской церкви; отрицается также и принадлежащая ему божественная санкция. По мнению автора, неразумно для одной части церкви анафемствовать другие части в деле, касательно которого не дано положительных постановлений со стороны апостолов, и особенно, когда отвергаемые мнения могут быть согласны с более древними соборами и отцами. Автор исследует не места, приводимые в Никейских деяниях из св. Писания и отцов, н дает им другое толкование; порицает Собор за допущение многих рассказов сказочного или апокрифического свойства; подвергает сомнению рассказ о переписке Спасителя с Авгарем, сильно порицает сказание о монахине и нечистом духе, выражает сомнение касательно истины многих рассказов о чудесах и доказывает, что даже если бы чудеса и действительно были совершены иконами, они все-таки не дают права для боготворения их. Делаются замечания о выражениях, употребленных отдельными епископами на соборе. Среди них есть важная неточность, будто Констанций из Констанции на Кипре обвинялся в оказании почтения иконам одинакового с почтением к Св. Троице, причем, он будто бы анафемствовал всех, кто думал иначе; между тем как в действительности он полагал различие между почтением, оказываемым иконам, и тем, которое оказывалось только Св. Троице. Затем обсуждаются и опровергаются вообще доводы, приводимые в пользу икон. В деле аналогии указывалось на почести, оказываемые на востоке статуям императоров; но автор отрицает, чтобы это указание могло служить основой для иконопочитания, – «ибо какое безумие защищать одну незаконную вещь другой!» и в доказательство незаконности восточного обычая указывается па поведение Даниила в Вавилоне. По мнению автора, крайне унизительно для святого таинства евхаристии, для креста. символа нашего спасения и знамения нашего христианского исповедания, для священных сосудов и для священных книг, что почитание, оказываемое им, ставится на один уровень с почтением к иконам. Почтение, оказываемое священным останкам, представляющим собой части ли тела святых или вообще вещи, каким-либо образом связанные с ними, не может служить основанием дли оказывания подобного же почтения к иконам, которые суть простое произведение художника. Христос и Его святые, будто бы, не требовали такого почитания, и хотя более образованные способны относиться к иконам без идолопоклонства, направляя свое почтение к тому, что означают иконы, необразованные, не имеющие искусства в тонких различениях, легко могут переходить к боготворению того, что они видят без всякой мысли о предмете, стоящем вне пределов изображения. Вина в подобном грехе должна падать не на тех, кто позволяют иконы и только отказываются поклоняться им, но на тех, которые вынуждают к подобному поклонению. Употребление икон, по мнению автора, может быть допускаемо только в виде украшений или в качестве исторических воспоминаний. Истинное употребление их в качестве средства к воспоминанию настойчиво противополагается доводу, будто без них невозможно помнить о Боге. Те лица должны иметь слишком ненадежную память, которые нуждаются в напоминании им о Боге посредством икон и которые неспособны подниматься духом выше вещественного творения, кроме как при помощи вещественного и сотворенного предмета. Король заканчивает заявлением папе, что он держится начал изложенных Григорием Великим в его посланиях Серену Марсельскому²⁷²⁰, и что он считает это правилом вселенской церкви. Иконы можно допускать, но к почитанию их нельзя принуждать, хотя в то же время было запрещено разбивать или разрушать их²⁷²¹.

Эти книги (или скорее положения, которые имелось в виду доказать в них, а не сам трактат) были препровождены папе, и вызвали с его стороны пространный ответ. Но аргументация папы довольно слабая, и весь тон ответа показывает, что Адриан, видимо опасался оскорбить великого государя, мнение которого ему приходилось опровергать²⁷²².

Неизвестно, когда собственно состоялось это собрание, раньше или после собора, состоявшегося под председательством Карла Великого во Франкфурте в 794 году. Этот собор был вместе с государственным собранием и церковным собором. Епископы собрались. на него как из Франции, так и из Ломбардии и Германии; присутствовали также и некоторые представители английской церкви и два легата из Рима, и по внушению короля на собор допущен был и Алкуин – ввиду тех услуг, которые он мог оказать своей ученостью. К вопросу об иконопочитании собор отнесся таким способом, который показывал, что у членов собора не было и мысли о каком-либо праве со стороны Рима предписывать известное постановление французской церкви. 2-й канон делает ссылку на «последний собор греков», в котором сказано, что те «должны подвергнуться анафеме, которые будут оказывать поклонение или боготворение изображениям святых одинаково с боготворением божественной Троицы». В противоположность этому, члены Франкфуртского собора отвергли как «боготворение, так и поклонение всякого рода иконам», выразили пренебрежение к восточному собору и осудили его²⁷²³. В особенности порицается этим каноном речь, неправильно приписываемая в «Каролинских книгах» кипрскому митрополиту Констанцию, и неправильное изображение дела, вероятно, нужно отнести на счет недостаточной правильности перевода, в котором Никейские деяния предложены были франкским богословам.

Несмотря на противодействие своим воззрениям по предмету иконопочитания, Адриан продолжал поддерживать дружественные отношения к Карлу Великому; политический интерес, связывавший Рим с франками, был более могуществен, чем сочувствие грекам в отношении вероучения. Так как Византия продолжала удерживать за собой Калабрию и Иллирию, отнятые у римской кафедры иконоборческими императорами в ранней стадии этого спора, то это более и более отчуждало пап от византийского правительства, пока эти связи с Востоком в 800-м году окончательно не порваны были коронацией Карла Великого в качестве государя новой Римской империи.

3. До перехода к вопросу об иконопочитании, собор франкфуртский занимался учением Феликса, епископа ургельского, в Каталонии, об отношении человечества Христа Спасителя к всемогущему Отцу. Некоторые древние писатели и испанская литургия прилагали к воплощению термин усыновление (adoptio), хотя термин этот по-видимому и не употреблялся в своем строгом смысле, а скорее в смысле assumptio (усвоение). Места, которые Феликс и его сторонники приводили из отцов церкви как благоприятные их воззрению, говорили об усвоении природы, плоти или человечества, между тем как сами они делали важное отступление от этого выражения, говоря об усвоении Сына (усыновлении). Эти адопционисты были обвиняемы своими противниками в несторианстве, и по своему духу эти два учения, бесспорно, были сходны между собой. Тем не менее адопционисты допускали учение, которое считалось православным в течение трех с половиной столетий: они не возражали против термина Deipara (или Феотокос, то есть, Богородица) в приложении к матери Спасителя по человечеству, и допускали единение естеств в Нем. Отличительной особенностью приверженцев этой партии было то, что они, допуская общение свойств между двумя естествами, настаивали на различие того способа, которым предикаты одного естества придавались другому; говорить, что Христос был собственный и обыкновенный Сын Божий не только по своему человечеству, но и всей своей личностью, по их мнению, значило смешивать естества и, в действительности, подавлять человечество. Он не может, говорили они, быть в собственном смысле Сыном Божьим по своему человеческому естеству, если только не будем предполагать, что человечество и плотская сущность были заимствованы не от самой сущности Бога²⁷²⁴. Высшее, что только могло быть доступно для человечества, это быть усвоенным в сыновство с Богом, а все дальнейшее повело бы к изменению самого естества. Человечество Христа, поэтому, усвоено в сыновство; в одном смысле это усвоение существовало с самого момента зачатия, в другом оно началось с Его крещения, когда Он перешел от состояния раба к состоянию Сына, и завершилось Его воскресением²⁷²⁵. Он не может иметь двух Отцов в одном и том же естестве; по своему человечеству, Он есть конечно сын Давидов, a по усыновлению и благодати Он есть Сын Божий. По естеству Он есть «единородный» Сын Божий, по усыновлению и благодати Он есть «первородный»²⁷²⁶. В этом Сыне Божьем сын человеческий становится истинным Сыном Божиим, но это только номинальным способом, как это было с теми, о которых Он Сам сказал, что св. Писание «называет богами тех, к которым было слово Божие»; Его усыновление подобно усыновлению святых, хотя оно и имеет более превосходный характер²⁷²⁷. Адопционисты старались также пользоваться и такими текстами, которые в действительности доказывают человечество Спасителя, Его соподчиненность и зависимость от его божественного естества.

Феликс ургельский, получивший известность в качестве главного распространителя этого учения, был человек большого ума и учености; слава его была такова, что Алкуин с удовольствием переписывался с ним и даже после провозглашения им своей ереси продолжал с уважением относиться к его благочестию²⁷²⁸. Другим главой партии был Елинанд, епископ толедский и примат Испании во время магометанского владычества. Он был уже в преклонных летах, когда возник этот спор, и по-видимому был человеком настойчивого и раздражительного характера, и весьма ревнив о своем сане. Слог его был более темен, чем слог Феликса, и отсюда заключали, что он был более глубоким ученым.

Ранняя история адопционистского учения неизвестна. По всей вероятности, родоначальником его был Феликс, и быть может он пришел к этому учению вследствие спора со своими магометанскими соседями, в которых такое воззрение на человечество Спасителя могло возбуждать явное смущения, чем то, которое обыкновенно было предметом учения церкви. По крайней мере, кажется несомненным то, что был ли Феликс родоначальником этого учения или нет, во всяком случае он именно возвел это учение в систему. Между ним и Елинандом возникла переписка (783 г.), и испанский примат воспользовался влиянием своего положения для распространения нового мнения, которое скоро и начало приобретать себе многих приверженцев. Первыми противниками, выступившими против адопционизма, были аббат Беат и Этерий, епископ осмский, сначала бывший его учеником. Елинанд в письме к аббату, но имени Фиделию, весьма грубо поносил обоих этих противников; свою нетерпимость он доводил даже до того, что заявлял, что все, не соглашавшиеся с ним в учении, суть еретики и рабы антихриста, и что таких нужно искоренять²⁷²⁹. Этерий и Беат совместно составили книгу, которая по тону почти вполне достойна их противника. На этот спор обратил свое внимание и папа Адриан, и в 785 году, он написал православным епископам Испании послание, предостерегая их против нового учения, как такого заблуждения, проповедовать которое не осмеливался никто со времени Нестория²⁷³⁰.

Это послание, однако же, не в состоянии было уладить возникшего разногласия. Собор, будто бы происходивший против адопционистов в Нарбоние в 788 году, вообще признается теперь фиктивным. В 792 году Карл Великий потребовал, чтобы Феликс (бывший его подданным) явился на собор в Ратисбоне, где епископ отрекся от своих заблуждений и анафемствовал их; но Карл, лично председательствовавший на соборе, по-видимому усомнился или в искренности его нового исповедания, или его стойкости в преданности к ней, и поэтому отправил его скованным в Рим, где он, по приказанию папы, заключен был в тюрьму. Феликс получил свободу, благодаря изложению православного исповедания веры, в преданности которому он клялся самым торжественным образом, возлагая его на евхаристию и на гроб св. ап. Петра. Но, по возвращение в Ургел он опять стал проповедовать свою ересь и, опасаясь мщения Карла Великого, бежал в магометанскую часть Испании. Елинанд и другие испанские епископы писали Карлу Великому и епископам Франции просьбу о том, чтобы Феликс был восстановлен на свою кафедру и чтобы были приняты меры для подавления мнений Беата, которого обвиняли в письмах в распутной жизни и называли ложным пророком, вследствие высказывавшихся им мудрований касательно исполнения Апокалипсиса, к которым он приведен был угнетенным состоянием испанской церкви²⁷³¹. Эти письма были препровождены Карлом Великим папе, который вслед затем отправил и второе послание в Испанию, обличая учение адопционистов и угрожая им отлучением в случае, если они будут упорствовать в нем²⁷³².

Собор франкфуртский состоялся между временем обращения Карла Великого к Адриану и получением ответа от папы. На него не явился ни один представитель от адопционистсксой партии; но Алкуин, вызванный из Англии для принятия участия в споре, выступил с доводами против их учения, и собор своим первым каноном единодушно осудил это учение, как ересь, которая «должна бы быть окончательно искоренена в церкви»²⁷³³. Итальянские епископы дали свою санкцию сочинению против адопционизма, составленному Павлином, патриархом аквилейским, и этот трактат был отправлен в Испанию вместе с письмом от епископов Галлии, Аквитании и Германии к испанским епископам, вместе с письмом от Карла Великого к Елинанду и его единомышленникам. Один трактат против адопционистов Алкуин отправил епископам Южной Франции, и вместе с тем написал в почтительном тоне к самому Феликсу²⁷³⁴, увещевая его отказаться от термина adoptio, что, по его мнению, было единственным пунктом, в котором епископ ургельский отступал от православной веры. Вследствие этого письма Феликс обратился с защитой своего учения к Карлу Великому, который поэтому пожелал, чтобы Алкуин предпринял формальное опровержение адопционистов. Ученый аббат принял на себя эту задачу, но потребовал, чтобы ему дано было время для исследования их цитат с помощью своих учеников, и просил, чтобы книга Феликса могла быть также представлена папе, Павлину Аквилейскому и другим выдающимся епископам. Если, говорил он, все окажутся согласными в своем суждении по этому предмету, то можно будет заключить, что они все находились под водительством одного и того же Духа Святого²⁷³⁵.

Алкуин затем написал сочинение в семи книгах – «эти пять хлебов и две маленькие рыбы», как он называет их²⁷³⁶. Основанием на котором он главным образом строит свои доказательства, служит единство личности Спасителя. Хотя Феликс и не осмеливался отрицать этого, Алкуин доказывает, что из последовательности он должен делать это подобно Несторию, так как он разделяет Христа на два сына: одного – действительного и другого – номинального²⁷³⁷. То же самое лицо не может быть в одно и то же время собственным и усыновленным сыном одного и того же Отца; Христос только по естеству имеет то, что мы имеем через Него по усыновлению и благодати. Отцовство основывается не на естестве, a на личности; два естества не составляют двух сыновей, так как они сами не отделены между собой, а нераздельно соединены в одном Христе. Весь Христос есть Сын Божий и сын человеческий; тут нет места для усвоенного сыновства, Христос был истинным Богом с самого момента своего человеческого зачатия. Феликс, по мнению Алкуина, заблуждался в предположении, что Сын не может быть собственным, если только Он не будет того же самого естества с Отцом; между тем как термин «собственный» (рrорeг) не заключает в себе с необходимостью тождества субстанции между тем, что так называется, и тем, чему он приписывается, как это можно видеть из наших выражений о «собственных именах» и «собственных владениях». Человек есть собственный сын своих родителей, как по телу, так и по душе, хотя тело происходит только от их семени; подобным же образом и Христос во всей своей личности, как в божестве, так и в человечестве, есть собственный Сын Бога. Но кроме того (говорит Алкуин) весь этот предмет, как сверхъестественный, не может быть вполне измеряем человеческими аналогиями. Христос есть Сын Божий, есть Сын Бога Отца, хотя Его плоть и не произошла от Бога, и отрицать возможность этого значит подрывать божественное всемогущество²⁷³⁸.

Постановлениями франкфуртского собора следовали собор, состоявшийся в Фриуле при Павлине Аквилейском, в 796 году, и собор, состоявшийся в Риме при Льве III, в 799 году. На фриульском соборе было постановлено, что Спаситель «один и тот же сын человеческий, и Сын Божий; не мысленный, а действительный Сын Божий; не усыновленный, a собственный: собственный, a не усыновленный в каждом из своих естеств, насколько после принятия Им на Себя человечества одно и то же лице есть неслиянно и нераздельно Сын Бога и человека»²⁷³⁹. Римский собор также осудил адопционистов, но обладал столь малым знакомством с делом, что даже обвинил их в отрицании того, что Спаситель имел какое-либо другое божество кроме номинального²⁷⁴⁰.

Между тем в округ, в котором Феликс распространял свое мнение, были отправлены Лейдрад, архиепископ лионский, Нефрид, епископ нарбонский и Бенедикт, аббат авианский. Они с большим успехом трудились над опровержением адопционизма, и, встретив в Ургале самого Феликса, уговорили его, уверением в безопасности, отправится во Францию, чтобы там он мог ответить за себя перед собором который предполагалось созвать в Э-ла-Шапелле²⁷⁴¹. В Э против адопциониста выступил Алкуин, который для этой цели вызван был из его уединения в Туре. Спор между ними продолжался в течение шести дней (799 г.). Феликс, наконец заявил, что некоторые места из отцов, которых он не читал раньше, убедили его в своем заблуждении. Он отрекся от своих заблуждений, осудил Нестория и увещевал свое духовенство и народ следовать истинной вере²⁷⁴². Но так как прежнее его непостоянство возбуждало подозрение касательно его устойчивости и теперь, то ему все таки не позволено было возвратиться в свой диоцез, и он отдан был на попечение архиепископа лионского. Лейдрад и его сотоварищи отправились опять в Каталонию с целью искоренения ереси, и Алкуин свидетельствует, что во время их двух посещений они приобрели 20,000 обращенцев – епископов, духовенства и мирян²⁷⁴³.

С Елинандом, как не подданным Карла Великого, было труднее вести дело, чем с его сотоварищем. Теперь он вступил в спор с Алкуином, к которому относился со своей обычной грубостью, упрекая его как главного гонителя Феликса и укоряя его между прочим в том, что он имел 20,000 рабов и гордился своим богатством²⁷⁴⁴. Алкуин отвечал в четырех книгах, и скоро затем последовала смерть Елинанда (который, по неправдоподобному мнению некоторых писателей, будто бы наконец отказался от своей ереси). Феликс остался в Лионе с Лейдрадом и впоследствии с его преемником Агобардом, При встречавшихся случаях, он высказывал некоторые из своих прежних мнений, но когда Агобард вступил с ним в прения, то он по-видимому склонился на его убеждения. После его смерти однако же, последовавшей в 818 году, оказалось, что он оставил сочинение, содержавшее главные пункты его ереси, в форме вопросов и ответов, и сам Агабард нашел себя вынужденным предпринять опровержение этого сочинения, с целью противодействия тому вреду, который оно могло произвести, как вышедшее из под пера человека, который весьма высоко почитался за свое благочестие²⁷⁴⁵. Хотя адопционистическое учение и оживлялось, или оправдывалось некоторыми писателями в позднейшее время, однако же, оно никогда не приобретало впоследствии более или менее значительного влияния,

4. К концу царствования Карла Великого возник вопрос касательно исхождения Святого Духа. В латинской церкви с течением времени установилось верование, что третье лице божества исходит как от первого, так и от второго лица. С другой стороны на греческом востоке издавна делалось различие в этом отношении, и так как слово «исходит» в св. Писании употребляется только в его отношении к Отцу, то оно и не считалось выражающим отношение Святого Духа к Сыну. Так, 2-ой Вселенский собор в словах, приданных им Никейскому символу, в противоположность македонианской ереси, определил только, что Дух Святой «исходит от Отца». Феодорит, правда, употреблял выражения, которые по-видимому не непримиримы с западным верованием, но их нельзя понимать иначе, как выражающими лишь частное мнение писателя, православие которого не было безупречным в некоторых отношениях; притом дотоле еще не возникало никакого спора касательно этого предмета, или его выражения, между двумя великими половинами церкви.

На Западе исхождение Святого Духа от Сына между тем проникло и в символы веры²⁷⁴⁶. Оно встречается в так называемом Афанасиевом символе, несомненно имеющем западное происхождение, но точное время происхождения которого составляет предмет спора. Первое появление этого учения в никейском или константинопольском символе веры состоялось на 3-м соборе толедском в 589 году²⁷⁴⁷, и оно часто поддерживалось позднейшими испанскими соборами под санкцией анафемы²⁷⁴⁸. Можно думать, что из Испании именно эта вставка перешла и во Францию, где учение о двойном исхождении не оспаривалось, хотя и возникали некоторые вопросы касательно удобства или законности прибавки к Никейскому символу.

Происхождение разногласий по этому предмету в рассматриваемом периоде не ясно. Рассуждение об этом предмете происходило на соборе жантнльском (767 г.), где присутствовали посланники Константина Копронима²⁷⁴⁹, но вообще подробности этого собора неизвестны. На соборе фриульском, в 796 году, Павлин поддерживал пользу этого определения, «вследствие тех еретиков, которые шепчут, что Святой Дух принадлежит только Отцу и исходит только от Отца»; он защищал это определение против обвинения его в новшестве, так как оно не было-де прибавленном к Никейскому символу, а только пояснением его, и собор принял исповедание веры, в котором излагалось учение о двойном происхождении²⁷⁵⁰.

С большой настойчивостью вопрос этот выступил на соборе, состоявшемся в 809 году в Э, когда принесена была жалоба, что некий Иоанн, монах св. Саввы в Иерусалиме, делал нападения на франкских иноков и паломников на основании этого учения, и пытался прогнать их силой²⁷⁵¹. Собор одобрил прибавление к символу²⁷⁵², и Карл Великий отправил двух епископов и аббата корбийского Адельгарда в Рим с просьбой, чтобы папа утвердил это определение. Лев на совещании с посланцами, о котором сохранился любопытный отчет, будто бы выразил свое согласие с учением о двойном исхождении, но решительно воспротивился внесению его в Символ Веры. Вносить его, говорил он, было бы не законно, так как его опустил собор, руководимый мудростью свыше, и кроме того спорный пункт был одним из тех, которые не необходимы в деле спасения для массы обыкновенных христиан. В храме св. ап. Петра он поставил два серебряных щита с выгравированным на них Константинопольским символом на греческом и латинском языке, и в обеих надписях не было слов, выражающих исхождение Духа от Сына. Но чтобы не было никаких сомнений касательно его мнения по вопросу об учении, он отправил на восток исповедание веры, в котором дважды явственно утверждалось двойное исхождение²⁷⁵³. О разногласии между восточной и западной церквями по этому предмету мы уже не слышим до более позднего времени, когда вопрос этот возбужден был вновь и повел к весьма важным последствиям.

Может показаться затруднительным следить и невозможным читать с интересом историю таких споров, как споры монофизитские и адопциопистский, и церковь часто упрекали за возбуждение, в которое она приходила от вопросов, никогда не обращавших на себя внимания большинства верующих христиан. Но нужно помнить, что заблуждение, способное волновать церковь внутри ее, сразу начинается с отмены определений прежнего времени; дух умозрения останавливается на таких пунктах, которые видимо находятся в пределах уже предписанных для православия. Отсюда в спорах, относящихся к высшим христианским учениям, почва постоянно сужается по мере того, как мы переходим от арианства к несторианству и евтихианству, и от них к заблуждениям, только что подлежавшим нашему рассмотрению, причем каждый вопрос по мере того, как он возникал, требовал обсуждения и решения при свете св. Писания и определений, которые высказывались раньше. Вследствие этого, церковь отнюдь не заслуживает порицания за то, если мнения, против которых направлены ее торжественные осуждения, последовательно делались более и более тонкими, и читатель должен быть снисходителен по отношению к церковным историкам, если путь их иногда лежит по дебрям, отнюдь не представляющим собой всезахватывающего интереса и по самому своему предмету утомительным.

Иаковиты и несториане – Несторианские миссии – Несторианский патриарх Тимофей – Павликианство и его происхождение – Учение павликиан – Последующая судьба павликиан – Гегнезий и Сергий – Упадок павликианской церкви

1. В очерке магометанских завоеваний было упомянуто, что арабы пользовались враждой между православными и иаковитами (или монофизитами) с целью склонить угнетенных и гонимых сектантов на свою сторону²⁷⁵⁴. За оказанные таким образом услуги иаковиты были награждены высшей степенью благосклонности со стороны своих новых господ, когда Египет и Сирия подпали под владычество калифов. Многие из тех, кого мероприятия Ираклия заставили исповедовать православие, теперь возвратились к открытому исповеданию своих прежних мнений, и церковь затем понесла потерю не только вследствие меча и учения ислама, но и вследствие уклонения многих из ее собственных членов в ересь.

Иаковиты продолжали оставаться сильными в Египте, а также и в более западных странах Азии, где они находились под управлением особого патриарха, жившего в Амиде. Но партия эта была истреблена в Персии, и не делала никаких дальнейших успехов по направлению к востоку.

2. Более замечательна была в течение этого периода история несториан. Они, подобно противоположной секте, сначала были предметом ухаживания со стороны мусульман, и впоследствии пользовались их благосклонностью вследствие их враждебного отношения к православной церкви. Во главе их стоял епископ, известный под титулом католикоса или патриарха вавилонского; его резиденция сначала находилась в Селевкии или Ктезифоне²⁷⁵⁵, но после основания Багдада Аль-Мансуром, в 762 году, патриарх перенес свое седалище в этот город. В VIII столетии несториане утвердились в Египте, и на востоке они трудились с большим оживлением для распространения своего учения, не встречая по-видимому никакого противодействия со стороны православных. Следуя течению торговли, несторианские миссионеры прошли морем из Индии в Китай, причем другие проникали через пустыни до его северной границы. Камень, открытый в Син-Ган-Фу, в 1625 году, носит длинную надпись, отчасти сирийскую, отчасти китайскую, в которой значатся имена миссионеров трудившихся в Китае, вместе с историей христианства в этой стране с 636 по 781 г. Судьба его там разнообразилась вследствие успехов и гонений, но в VIII столетии оно обыкновенно пользовалось большой благосклонностью со стороны императоров и там построено было много церквей. Вместе с этими подробностями надпись содержит свод христианского учения и обычаев жизни, в котором можно замечать оттенок несторианства²⁷⁵⁶. Можно думать, что эта ранняя проповедь христианства в Китае совпала с династией, которая поддерживала его; потому что миссионеры, посланные около 980 года католикосом вавилонским в эту страну, нашли, что церкви уже были разрушены и из туземцев им был известен только один человек, который продолжал исповедовать их религию.

Патриарх Тимофей, занимавший свою кафедру с 777 по 820 год, привел несторианского митрополита Персии в подчинение себе, и особенно деятелен был в устроении миссий. Проповедники которых он посылал, распространили знания христианства в Гиркании, Татарии, Бактрии и других странах Центральной Азии, где оно и сохранялось долго. В этих отдаленных странах были поставлены епископы и митрополиты, признававшие свою зависимость от патриарха Вавилонии, и с этой же целью Тимофеем было постановлено особое обрядовое правило, что если нельзя было достать для посвящения собрата более двух епископов, то каноническое число можно было восполнять книгой Евангелия, заступавшего место третьего лица из рукополагающих²⁷⁵⁷.

3. Много волнений причиняла секта, известная под названием павликиане. Учение и характер павликиан были предметом горячего спора, на который часто оказывали большое влияние партийные интересы тех, кто участвовал в нем. Римско-католические писатели старались открыть в павликианах предшественников протестантских реформаторов и подвергали последних обвинению в манихействе, которому подлежала эта древняя секта. С другой стороны, некоторые протестанты нашли возможным принять эту родословную, и с уверенностью, одинаково пренебрегающею фактами и разумом, утверждали, что павликиане были виновны в приписываемых им ересях, что они держались только того, что, по предположению таких писателей, есть лишь чисто библейское христианство. Было бы бесполезно входить здесь в обсуждение этих соперничествующих крайностей.

Хотя и признается вообще, что слово павликиане есть варварское производство от имени Павел, однако же вопрос, от какой именно личности взято это название, еще не нашел себе удовлетворительного разрешения. Некоторые относят его к имени некоего Павла Самосатского, – неизвестного епископа антиохийского в III столетии, одного манихея позднейшего, хотя и неизвестного в точности времени; другие относят к одному армянину, выдававшемуся в секте около времени Юстиниана II²⁷⁵⁸, но более вероятным предположением кажется то, что оно происходит от имени великого апостола, которого павликиане в особенности считали своим учителем.

Гностицизм, изгнанный из других частей империи, нашел себе убежище в странах, граничащих с Евфратом, где с течением времени остатки его различных партий смешались между собой, под общим названием манихеев. В этой стране, в деревне Мананале, близ Самосаты, жил около 653 года некий Константин, которого считают потомком одного манихейского семейства. Один диакон, возвращавшийся из плена среди сарацин, воспользовался в этом семействе гостеприимством, и в знак признательности оставил у него одну рукопись, содержащую Евангелия и Послания ап. Павла. Константин читал эти книги, прилагая к истолкованию их принципы своей старой веры, и результатом было то, что он отказался от некоторых из более грубых нелепостей, в которых он был воспитан, сжег еретические книги, обладание которыми считалось уголовным преступлением и стал проповедовать систему, которую, при посредстве аллегорических и других уловок, он старался примирить с буквой Нового Завета, хотя в действительности, она главным образом извлекалась из учений его наследственной секты. Хотя он обыкновенно и называется манихеем, однако же этот термин видимо понимается не в строгом смысле. Его мнения, вероятно были более сродни с маркионитством, которое, как известно, было сильно распространено в области Евфрата за двести лет перед тем, и его последователи явно анафематствовали Манеса среди других ересиархов²⁷⁵⁹.

Константин называл себя Сильваном, а вожди, наследовавшие ему, принимали имена Тита, Епафродита, Тимофея и других сотрудников ап. Павла. Подобным же образом они старались давать главным общинам своей секты названия церквей, в которых трудился этот апостол с его соработниками. Павликиане признавали послания ап. Павла вместе с посланиями св. Иакова, ап. Иоанна и Иуды и Деяния Апостольские. Сначала они допускали также и четыре Евангелия, хотя, по-видимому, впоследствии и остановились исключительно на Евангелиях Луки и Иоанна, если и не безусловно отвергали другие. Они отвергали Ветхий Завет, и в особенности поносили ап. Петра, как предателя своего господа и истины, и вражда их была не без основания, говорит Петр Сицилийский, так как этот апостол пророчествовал против их искажения учения ап. Павла²⁷⁶⁰.

Павликиане считали материю вечной; они учили, что существуют два Бога, – один, происшедший из тьмы и огня, творец и владыка настоящего мира, Бог Ветхого Завета и церкви; другой, верховный предмет их поклонения, Бог духовного, имеющего настать мира²⁷⁶¹. По их учению, душа человека –небесного происхождения, и заключена в материальном теле как в темнице. Они не только отказывали пресвятой Богородице в исключительных почестях, воздававшихся ей православными, но будто бы совершенно унижали ее, отрицали приснодевство, в то же время утверждая, что Спаситель в действительности ничего не принял на себя от ее сущности, а принес свое тело с неба, и что Его рождение было только кажущимся²⁷⁶². Они восставали против чина пресвитеров, потому что иудейские пресвитеры или старейшины оказались противниками Христа. Их собственные учителя не отличались каким-либо особым характером, одеждой, образом жизни или преимуществами. В среде этих учителей упоминаются различные степени, но они не составляли постоянной иерархии; так, когда «спутники в странствовании»²⁷⁶³, находившиеся в сообществе с последним великим учителем секты, повымерли, то ее главными учителями сделались нотариусы, на обязанности которых было переписывать сочинения, признававшиеся авторитетными²⁷⁶⁴. Павликиане почитали Константина и трех других своих вождей как апостолов или пророков. Они отвергали таинства. «Христос», – говорили они, «не давал своим ученикам хлеба и вина, а под именем этих элементов знаменовал свои собственные жизнедательные слова, и истинное крещение есть Он сам, который объявил Себя «водой живой»²⁷⁶⁵. Оли плевали на крест и нападали на православных вследствие их иконопочитания, причем сами оказывали почтение к книге Евангелия, как содержащей слова Христовы²⁷⁶⁶; в отношении своих мнений они допускали себе большую свободу в двусмысленности, и в том же самом духе не смущались присутствовать при православном богослужении или таинствах. Титул христиан они исключительно приписывали себе самим, называя православных римлянами, как имеющих просто политическую религию²⁷⁶⁷. Их собственные места богослужения не назывались храмами или церквями, а просевхами, то есть, молитвенными домами. Некоторые новейшие защитники павликиан их противодействие по некоторым из этих пунктов ходячим заблуждениям или суевериям того времени приписывают беспристрастному изучению ими св. Писания; но с большей вероятностью это можно объяснить их связью с более древними сектами, которые отделились раньше, чем в церковь успели проникнуть те или другие заблуждения.

Константин основал свое место пребывание в Кивоссе, в Армении, где он стоял во главе своей секты в течение 27 лет и приобрел многих обращенцев; как из православной церкви, так и из зороастровой религии. Наконец обо всем этом деле было донесено императору Константину Погонату, который отправил в Кивоссу сановника, по имени Симеона, с приказанием предать ересиарха смерти и распределить его последователей среди духовенства и по монастырям с целью отклонения их от ереси (684 г.). Симеон, захватив Константина и множество сектантов, поставил их в ряд и велел им побивать камнями своего главу. Вместо того, чтобы повиноваться приказу, они все, кроме одного бросили камни, которыми были вооружены, но Константин был убит, подобно Голиафу, камнем из руки некоего юноши, его собственного усыновленного им сына Юста²⁷⁶⁸. Так как сектанты оказались упорными в своих заблуждениях, то Симеон вступил в собеседовании с некоторыми из них, результатом чего было то, что сам не зная ничего касательно основ своей религии, он совратился в их секту и, проведя три года в Константинополе в большой душевной тревоге, наконец бежал, бросив всю свою собственность, и поселился в Кивоссе, где, под именем Тита, он сделался преемником Константина²⁷⁶⁹. После некоторого времени Юст был поражен видимым несоответствием павликианского учения тексту, который приписывает одному и тому же Творцу как духовный, так и материальный мир. Он предложил эту трудность на разрешение Симеона, выражая опасение, что не находятся ли они оба в заблуждении и не держат ли в заблуждении своих последователей, и когда Симеон не удовлетворил его, он отправился к епископу соседнего города Колоции (теперь Калагиссар), и изложил перед ним учение своей секты. Епископ донес об этом деле императору Юстиниану II (около 690 года), и вследствие этого доноса Симеон, сам Юст и многие из их последователей были преданы смерти через сожжение на одном большом костре²⁷⁷⁰.

Среди тех, которые избежали этой участи, был арианин, по имени Павел²⁷⁷¹, который поселился близь Фанареи, в местечке, которое будто бы производило свое название Эписпорис от стяжания там духовных плевел старцем Павлом Самосатским²⁷⁷². При армянине Павле секта возродилась, но с его смертью (715 г.) главенство в ней сделалось предметом спора между его двумя сыновьями. Старший из них Гегнезий, которому отец его дал имя Тимофея, основывал свои притязания на наследственном преемстве, между тем как младший, Феодор, ссылался на непосредственное поручение с неба, и о споре их дошло до сведения Льва Исаврянина, который приказал Герману, патриарху константинопольскому, подвергнуть Гегнезия испытанию (722 г.). Павликианин оказался достаточно искусным для того, чтобы дать на все вопросы довольно удовлетворительные ответы. Он анафемствовал всех, кто отрицали православную веру, потому что под этим названием он тайно разумел свою собственную секту; анафематствовал всех, кто отказывались поклоняться кресту, потому что под крестом он разумел Самого Спасителя, распростирающего свои руки в молитве или благословении; анафематствовал также всех, кто отказывались поклоняться Богородице, в которую вошел Спаситель, понимая под нею небесный Иерусалим, в который Христос вошел, как начаток своих избранных. Под православной церковью он разумел свою собственную секту, под крещением – Христа, как «воду живую», под телом и кровью Христа – назидательные слова Спасителя; поэтому, он анафемствовал всех, кто отвергали что либо из этого, и, удовлетворив таким образом Германа, отправлен был обратно домой с благоприятными письмами от императора²⁷⁷³.

То отвращение, с которым павликиане относились к иконам, должно бы по-видимому привлечь к этой партии благосклонное внимание иконоборческих императоров. Но эти государи видимо опасались навлечь на себя тоже бесславие, которому подвергались эти сектанты вследствие других своих мнений, и таким образом мы находим, что Лев и его сын, вместо благоприятного отношения к павликианам, переселил многих из них, из Армении во Фракию²⁷⁷⁴. После различных превратностей, главенство среди сектантов перешло к некоему Ваану, который называется «грязным»²⁷⁷⁵ и поэтому вероятно считался человеком, освящавшим некоторые из тех безнравственностей, которые вообще приписывались всем ересиархам²⁷⁷⁶. Но когда павликиане ииа.ш так низко, среди них явился преобразователь в виде молодого человека, по имени Сергий.

Сергий был обращен в павликианство одной женщиной богословом. Историки секты рассказывают, что эта женщина, наметив его себе как человека, которого стоило склонить в ересь, вступила в разговор с ним и после нескольких комплиментов его учености и характеру спросила его, почему он не читает св. Писания. Он отвечал, что такое занятие не позволительно для христиан вообще, а только для духовенства, – мысль, которой сильно противодействовал Златоуст, но которая после его времени стала все более укореняться в народном веровании, хотя и без всякого формального авторитета со стороны церкви. «Это не так, как ты думаешь»,– отвечала она, «потому что у Бога нет лицеприятия, так как Он хочет всем человекам спастись и в познание истины прийти», и затем она стала говорить ему, что духовенство исказило и испортило слово Божие и что даже те из них, которые совершали чудеса, окажутся в конце концов среди тех, которым Христос скажет в день страшного суда: «Я не знаю вас». Сергий начал читать св. Писание, и под руководством (801г.) своей учительницы он стал прилагать к православным все, что там говорится против плотского Израиля, а на павликиан начал смотреть, как на истинно духовную церковь Христову. Он принял имя Тихика и сделался новым основателем секты, которая почитала его сочинения одинаково с самим св. Писанием. Его личная нравственность, по-видимому, была безупречна, так как Фотий и Петр Сицилийский находят возможным обвинять его только в лицемерии²⁷⁷⁷, и он преобразовал нравственность павликиан в противоположность началам Ваана. В течение 34 лет (801–835 г.), от царствования Ирины до царствования Феофила, Сергий неустанно трудился в пользу павликианства. Он до неприличия гордился своим успехом, превозносил себя над прежними учителями секты, называл себя блистательным светильником, сияющим светом, жизнедательной звездой и даже Параклетом²⁷⁷⁸.

Император Никифор благосклонно относился к секте и даровал ей веротерпимость во Фригии и Ликаонии. Феофан рассказывает, что он предавался волшебным обрядам вместе «с манихеями, которые называются павликианами» с целью достигнуть победы своему оружию²⁷⁷⁹. При Михаиле Рангане против этих еретиков постановлены были суровые законы (811–813 гг.); те из них, которые упорно держались своих заблуждений, подлежали наказанию смертью. Одна партия в церкви, предводимая Феодором Студитом, противилась смерти как наказанию за ересь²⁷⁸⁰. Но Феофан доказывает, что этот взгляд нелеп, так как ап. Петр подверг смерти Ананию и Сапфиру, и ап. Павел говорит, что лица, повинные в известных грехах, достойны смерти²⁷⁸¹. К этим библейским свидетельствам в пользу гонения, Петр Сицилийский прибавляет и другое, именно заповедь: «врагов же моих, тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда, и избейте предо мною»²⁷⁸².

Лев Армянин несмотря на свое иконоборчество, продолжал гонение на павликиан. Сектанты, конечно были доведены до крайнего раздражения таким отношением к себе. За смерть некоторых своих вождей они отомстили избиением одного префекта и епископа, энергично действовавших против них (813–20). Они жили в постоянной вражде со своими соседями, и при всяком благоприятном случае выходили из пределов своего местожительства; опустошали, грабили и убивали. Их пленницы будто бы предаваемы были свальному греху, дети или убивались, или продавались сарацинам, и Сергий сам оказывался неспособным удерживать своих последователей от этих крайностей. Сам Сергий был убит своим же собственным топором, человеком (835 г.), который нашел его за рубкой дров²⁷⁸³. Его преобразования повели к разделению секты на две враждебных ветви, и после его смерти его последователи, желая очистить себя от нарекания в принадлежности к ваанитам, напали на них и продолжали кровавую борьбу с ними, пока одному «сопутнику в странствовании» Сергия, прозываемому Феодотом, не удалось уговорить обе стороны вспомнить о своей общей вере²⁷⁸⁴.

После восстановления иконопочитания при регентстве Феодоры²⁷⁸⁵, императрица была побуждаема торжествующей партией предпринять подавление павликианства, через обращение ли еретиков в православную веру, или просто силой, и так как сектанты противились всем попыткам, делавшимся с целью привлечения их в церковь, то они вновь подверглись яростному гонению. Рассказывают, что не менее ста тысяч их были избиты мечем, обезглавлены, утоплены или посажены на кол²⁷⁸⁶. Среди избитых жертв был и отец Карвея, капитана гвардии, при префекте востока. Kapвей, услышав об участи своего отца, отказался от всякого верноподданничества императору, и с пятью тысячами сотоварищей искал убежища среди сарацин (844 г.). Калиф радостно принял беглецов и дал им позволение поселиться в пределах его владений, где на том же самом основании, на котором они оправдывали свое случайное согласие с церковью, они приняли совне обряды ислама ²⁷⁸⁷. Карвей построил или расширил и укрепил несколько городов, из которых Тефрика был важнейшим и сделался главным местопребыванием секты²⁷⁸⁸. Павликиане из других стран стекались в новое открывшееся для них жилище, и численность сектантов еще более увеличивалась беглецами, искавшими убежища от императорских законов, и по свидетельству их врагов, также и другими лицами, которые привлекались распущенностью нравов, допускавшеюся в среде членов секты. Павликиане тревожили своих соседей в пределах империи постоянными нападениями. Под предводительством Карвея он вместе с сарацинами, одержали большую победу над Михаилом, сыном Феодоры, под стенами Самосаты, а в царствование императора Василия, Хрисохир, зять Карвея, двинулся в Малую Азию с войском, составленным из павликиан и сарацин, разграбил Анкиру, Никею, Никомидию и другие города, отдал иконы и мощи своим последователям для издевательства, и собор ефесский отвел под конюшню для своих лошадей (867 г.). Василий был вынужден просить мира, но Хрисохир отказал в нем, соглашаясь на него лишь под невыносимым условием, чтобы он отдал Восток «рабам Господа». Императору не оставалось другого выбора, как продолжать войну; он вторгся в павликианскую область и взял несколько городов, но был вынужден оставить осаду Тефрики. Хрисохир опять вторгся в императорские владения, но его войска были разбиты одним из полководцев Василия, а сам он во время бегства был по пятам преследуем неким Пиладом, который раньше был у него в плену. Напрасно он напоминал своему гонителю об оказанной ему доброте; рана от копья Пилада принудила его соскочить со своего коня, и когда он лежал на земле ошеломленный падением, некоторые другие греки доконали его. Голова его была, принесена к императору, который во исполнение своего обета и удовлетворения своей вражды пронзил ее тремя стрелами²⁷⁸⁹. По смерти Хрисохира, павликиане перестали быть опасными. Тефрика была разрушена, но остаток секты продолжал сохранять свою независимость еще в течение целого столетия и после этого.

В другой области ересь поддерживалась потомками тех, которые были переселены во Фракию Константином Копронимом. С целью именно оградить новооснованную церковь Болгарии от заражения ее со стороны ее Франкийских соседей, Петр Сицилийский, около 870 года, обратился къ архиепископу болгарскому с сочинением, которое и составляет главный источник сведений касательно этой секты, так как материалы в нем извлекаются отчасти из наблюдений и расследований, сделанных во время девятимесячного пребывания его в Тефрике, куда он был послан с целью ведения переговоров касательно обмена пленных ²⁷⁹⁰.

1. Влияние папства – Дар Константина – Римское влияние в Англии

2. Отношение между церковью и государством – Утверждение пап – Назначение епископов – Франкские архикапелланы – Соборы – Церковная и гражданская судебная власть – Судебные законы в Англии

3. Иерархия – управление церкви – Митрополиты, их власть и положение – Хорепископы – Архидиаконы – Архипресвитеры – Епископские обзоры иерархии – Местные связи духовенства – Акефальное духовенство – Капелланы во Франции – Церковные адвокаты – Патронатство – Симония – Десятины и девятины – Мирские бенефиции – Деление церковного дохода – Налоги – Общественное положение духовенства – Воинственные епископы – Брак духовенства – Законы о целибатстве – Каноны – Устав Хродеганга и жизнь каноников

4. Монашество

Монашеские уставы – Отношения между монастырями и епископами – Многочисленность монастырей – Богатство и роскошь в них – Бенедикт Анианский – Монашество в Англии – Женские монастыри и канонессы

5. Обряды и обычаи

Богослужебный язык – Церковный язык вообще – Органы – Колокола – Евхаристическое богослужение – Учение о чистилище – Воскресный день – Праздники – Почитание святых – Легенды и паломничества – Покаянная дисциплина – Замена покаяния – Испытания – Право убежища

6. Рабство и отношение к нему христианства

Рабство в монастырях – Борьба церкви со злом рабства – Рукоположение крепостных в священные степени

Влияние папства

В предыдущих главах изложены были те перемены, которые совершились в положении патриархов 7 и 8 столетий, когда кафедры александрийская, антиохийская и иерусалимская подверглись чужеземному игу магометан: епископы Константинополя становились все более и более орудиями императорского двора, а на Западе быстро возрастала власть римского епископа. Этому возвышению много содействовало то обстоятельство, что Рим, хотя и часто брали его варвары, никогда не оставался на долго в их обладании. Он один удерживал свой древний характер, между тем как во всех других областях старые национальные особенности сглаживались от последовательных нашествий. Одни только папы удерживали за собой почву среди переворотов политических держав, и их власть широко распространялась по мере того, как варварские завоевательные народы один за другим входили в сферу христианского влияния. Как в прежние времена на епископа Рима на Востоке смотрели как на представителя всей западной церкви, таким же он выступал теперь и в глазах новых народов севера и запада, именно как представитель и источник христианства на земле. Ап. Петр считался содержащим у себя ключи неба и вечно находящимся в связи со своими преемниками. Папы упрочивали свое положение одновременно как отделением от Византийской империи, так и вступлением в союз с государями Запада, на таких условиях, каких никогда не допускала империя. Они связаны были взаимным интересом с франкскими королями, особенно с королями второй династии, и завоевания Карла Великого дали им главенство над церковью северной Италии, которого они напрасно добивались во время владычества ломбардских государей. Вследствие крупных даров со стороны Пепина и Карла Великого они приобрели еще более гражданской силы, и в последней половине 8 столетия, или в начале 9 столетия, по-видимому, явилось подложное сказание о даре Константина, с целью придать более силы их притязанию на высшую юрисдикцию и побудить франкских государей подражать щедрости первого христианского императора²⁷⁹¹. Константин, говорилось в этом подложном сочинении, был крещен папой Сильвестром, и при своем крещении получил чудесное исцеление от проказы, от которой он страдал; вследствие этого, в уважение превосходства церковного достоинства над гражданским, он предоставил Рим папе, предоставил ему право носить золотую корону, с другими знаками верховенства, и подарил апостольскому седалищу Латеранский дворец со всеми провинциями Италии «или» Западными странами²⁷⁹². Это подложное сочинение как бы оправдывало римлян в отделении их от империи, оно придавало законность обладанию всем тем, что приобрели папы, так как все это было лишь частью того, что, будто бы, даровано этой кафедре первым христианским императором, и басня эта пользовалась доверием, хотя и не всегда бесспорным, в течение всех средних веков²⁷⁹³.

Миссия Августина ввела папское влияние в Англию, где возникла новая церковь, сильно привязанная к Риму и плодотворная миссионерами, утвердившими римское владычество в Германии и в Галлии. Английская церковь признавала свою подчиненность папе не столько на основании его предполагаемого преемства ап. Петру, сколько потому, что она вела свое начало от Рима, и таким образом входила в римский патриархат по тому же самому началу, по которому абиссинцы подчинялись кафедре александрийской²⁷⁹⁴. Но так как папская власть возрастала и в других местах, то большей становилась также и подчиненность Англии. Собор Кловезгузский²⁷⁹⁵ собранный Этельбалдом, царем Мерции, открыт был чтением двух писем от Захария, «первосвященника и апостольского владыки, почитаемого во всем мире», и вообще признается, что чтение этих документов, в которых он под угрозой анафемы, увещевает англичан всех классов к исправлению в жизни, сделано было в послушание его «апостольскому авторитету». В 785 году, в Англию прибыли два римских легата, первые, какие только посылаемы были в эту страну со времени Августина, и с целью преобразования церкви, в их присутствии состоялись соборы в Мерции и Нортумбрии. Оффа, король Мерции, могущественнейшего тогда из английских королевств, присутствовал на мерцийском соборе в Халхите²⁷⁹⁶. Вследствие какого-то недовольства, по политическим или другим основаниям, Янбертом, архиепископом кентерберийским, он пожелал, чтобы Литчфилд был возведен на степень архиепископской кафедры. Янберт сильно противился этому плану, по которому его митрополичий авторитет ограничивался королевствами Кентом и Суссексом, но легаты в Халхите по-видимому благосклонно отнеслись к этой перемене, и с соизволения папы Адриана, Гигберт, бывший епископом с 779 года, получил титул архиепископа. Несколько лет спустя однако же, Кенульф Второй, преемник Оффы, присоединив Кент к Мерции и желая примирить духовенство своей новой территории, вместе с Ателардом, архиепископом кентерберийским, обратился с просьбой к папе Льву III о том, чтобы он опять низвел кафедру личфильдскую в ее первоначальное состояние.

Ателард отправился в Рим (798 г.) с целью двигать это дело, папа согласился, и с его позволения новая архиепископия была отменена собором, состоявшимся в Кловезгу в 803 году.

Ина, король Вессекский, в 725 году отказался от своей короны, и отправился в паломничество в Рим, где он и закончил свою жизнь монахом, и его примеру последовали другие англосаксонские государи. Пенсовая подать с каждого очага в Англии, впоследствии известная под названием ромскот, или «пенс Петра»²⁷⁹⁷, и впервые введена была Иной и подтверждена Оффой в 794 году. Но можно думать, что эта добровольная подать Ины относится к области воображения, и известная в жизни Оффы уплата 365 марок (mancusae) на освещение храма ап. Петра и пособие паломникам (милостыня от короны) в последующее время смешивалась с ромскотом, который представлял собой подать, взимавшуюся для этого предмета, и истолковывался защитниками папства в смысле признания того, что Британский остров находился в данничестве у преемников ап. Петра.

Отношения между церковью и государством

1. Право утверждения выборов на папский престол оставалось за византийскими императорами, и они действовали при этом или лично или через своих представителей, экзархов, как это и было со времени отвоевания Италии при Юстиниане до иконоборческих споров, поведших к опущению этой формы при избрании Захарии, и каролингские императоры теперь приписывали себе это же самое преимущество, как часть своего верховенства. Рассказ, что во время посещения Карлом Великим Рима в 774 году, Адриан с собором из 153 епископов, предоставил ему и его преемникам право назначать пап, теперь отвергается и вместе с другими подобными же измышлениями, по предположению, возник в позднейшие времена из желания римской партии представить главенство, которое франкские государи бесспорно имели в церковных делах, в том смысле, как будто бы оно имело свое основание в добровольном предоставлении его со стороны самих пап.

2. На Востоке, где с епископской должностью не связывалось никакой гражданской власти, императоры не всегда вмешивались в назначения епископов, кроме как в Константинополе и в других городах, в которых они жили сами. Второй собор Никейский постановил²⁷⁹⁸, что епископы должны быть избираемы своими собратьями епископами, и что никакое назначение со стороны государей не имеет силы. Но в новых государствах Запада, положение епископов, как крупных землевладельцев, и приобретенная ими политическая важность послужили поводом к замечательному смешению гражданских и духовных дел. Хотя франкские соборы то в дело заявляли, что избрания епископов должны быть свободны, вне всякого другого условия, кроме одобрения государя, обычной практикой в течение этого периода по-видимому было то, что епископы назначались и правительством, следовало ли или нет за этим назначением формальное избрание со стороны духовенства и народа. В 614 году один собор в Париже постановил, что епископ должен быть назначаем без всякой платы за это, по соглашению митрополита и епископов в провинции с духовенством и народом города²⁷⁹⁹. Но Клотарь II, утверждая эти правила, ввел значительные изменения в пользу королевского права; между прочим он требовал, чтобы епископ был посвящаем с позволения короны, и удержал за собой власть назначать духовное лицо из своего дома на вакантную кафедру, хотя он и обещал при этом обращать внимание на ученость и заслуги назначаемого. Некоторые предполагали, что Карл Великий Капитулярием от 803 года имел в виду восстановить древний обычай избрания епископов духовенством и народом; но никакое такое постановление в действительности не было издаваемо до царствования Людовика Благочестивого, причем несомненно, что в назначении епископов великий император практически следовал примеру своих предшественников, в чем подражали ему и его преемники.

В Испании четвертый собор толедский, в 633 году, постановил, что епископ должен быть избираем духовенством и народом своего города, и что избрание должно подлежать одобрению митрополита и собора провинции. Но на двенадцатом соборе, в том же самом городе, в 681 году, о назначении епископов королевской властью только упоминается, как о деле уже вошедшем в обычай, как произошла эта перемена – неизвестно.

В Англии, хотя Витред, король кентский в 696 году отказался от права назначать епископов, королевская власть оказывала влияние на их назначение, так как они были избираемы народным собранием каждого государства в присутствии короля. И здесь, как и в других странах, влияние короны постепенно сделалось безусловным. Из писем, написанных Алкуином столетие спустя после Витреда (796 г.) касательно вакансии в архиепископии йоркской, видно, что древняя свобода избрания тогда уже исчезла и короли приобрели большой контроль над избранием епископов, или даже раздавали кафедры в виде особого дара²⁸⁰⁰. В IX столетии назначение епископов перешло в руки государя, причем тень прежней системы еще поддерживалась в формальном избрании назначаемого так лица и в провозглашении его имени с кафедры собора, на каковое провозглашение народ отвечал кликами пожеланий долгой жизни своему новому архипастырю.

3. Франкские государи, при своих постоянных передвижениях, нуждались в особом штате духовенства, которое бы совершало при них богослужение. Во главе этого штата стоял архикапеллан, должность которого приобрела большую важность. Иногда она была занимаема пресвитером, иногда епископом, который в таком случае нуждался в особом увольнении из своего диоцеза; но был ли это епископ или пресвитер, архикапеллан по своему сану стоял в ближайшем отношении к семейству государя, и на соборах занимал место даже выше архиепископов. Сочетая обязанности канцлера вместе с обязанностями капеллана, он действовал в качестве министра короны в отношении духовных дел; он принимал отчеты от епископов касательно состояния их церквей, подготовлял церковные капитулярии и другие документы короля, и вел его корреспонденцию по касавшимся церкви делам. Вследствие такого положения архикапеллана, от личного характера его вполне зависело то, подчинял ли он государя интересам иерархии, или государь. при посредстве его, получал контроль над управлением церкви.

4. О смешанном составе франкских соборов из духовенства и мирян уже упоминалось выше²⁸⁰¹. Капитулярии носят явный отпечаток влияния духовенства; но для государей, при помощи их светских вассалов, часто было возможно отвергать предложения епископов касательно церковных дел, и приводить известные меры в исполнение, не смотря на их противодействие. Иногда однако же духовенство собиралось и особо, как это было в Верне, или Вернейле, в 755 году, где членами франкского собора впервые являются и настоятели монастырей.

В Испании с того времени, как король Рекаред и его вельможи появились в Толедо, с целью совершения перехода от арианства к православной вере (589 г.), часто собирались смешанные соборы из духовенства и мирян, созывавшиеся государем. В ранних заседаниях их от 17-го собора толедского в 694 году, дела церкви сначала были обсуждаемы в отсутствии мирян; но в четвертый день были приглашаемы принять участие в их рассуждениях вельможи, судьи и другие.

У англо-саксонцев на церковных соборах присутствовали короли и другие миряне, причем епископы заседали и в национальных собраниях. Участие, принимавшееся мирянами на соборах, однако же не простиралось на чисто духовные дела, хотя национальному собранию и принадлежало право утверждать, в силу закона, решения духовенства по таким делам. Епископы занимали место выше мирской знати, и иногда архиепископы подписывали акты соборов раньше самого короля, как это напр. было в Халхите, в 785 году.

5. Права церковных и гражданских властей во Франции были различно определяемы последовательными узаконениями. Вообще, можно сказать, что в то время, как духовенство не подлежало гражданскому суду по вопросам возникавшим между членами их собственного сословия, или в случае церковных преступлений, разбор дел между духовенством и мирянами принадлежал смешанному судилищу из мирских и духовных судей. Священники и диаконы не могли подвергаться суду, кроме как с ведома или содействия епископа, а в важных случаях обвинения это преимущество простиралось и на низшее духовенство. Принцип смешанных судилищ был одобрен Карлом Великим, и хотя он, по-видимому, в некоторых из своих законов и освобождал духовенство от всякого гражданского суда по вопросам касавшимся их собственных лиц, это изъятие однако же далеко было от того, из-за которого боролась в позднейшее время высшая иерархия; потому что в случаях, относящихся к владениям духовных лиц, гражданские судьи все-таки принимали участие, право же юрисдикции не признавалось присущим епископской должности, а только дарованным ей и поэтому могущим быть отмененным со стороны государя, так что в IX столетии епископам угрожали лишением этого права в случае небрежного отправления этой обязанности, а от митрополитов, как и от гражданских судей, апелляция направлялась к императору, после чего не существовало уже никакой апелляции. У франков, как и прежде во времена Римской империи, было много постановлений, запрещавших духовенству доводить о своих делах до ведения государя без предварительного обсуждения дела со стороны посредственных начальников, или получения возвышения от них. Клотарь II в своем указе от 614 года постановлял, чтобы не допускалось никакого такого обращения к королю, кроме просьбы о помиловании; но королевская грамота о помиловании была защитой против всякого наказания, и епископы обязаны были повиноваться ей.

В Испании встречаются каноны, запрещающие духовным лицам судить в кровавых делах, или причинять уродство членов ²⁸⁰².

В Англии суд над духовенством находился на одном и том же уровне с судом мирян. Но раньше этот последний представлял собой смешанное судилище, так как епископ заседал в окружном суде вместе со старейшиной, как это делали жрецы в древне-саксонском язычестве, и папские легаты на соборе халхитском высказались против этого обычая, как имеющего тенденцию слишком много втягивать епископов в мирские дела. Не смотря однако же на их противодействие, практическая полезность системы обеспечила ей продолжительное существование, пока духовная юрисдикция не была отделена от гражданской Вильгельмом Завоевателем, по настоянию его нормандских церковных советников.

Иерархия – Управление церкви.

1. Митрополитское устройство первоначально возникло по аналогии с гражданским делением Римской империи. Во Франкском королевстве, где не существовало такого деления, система эта пришла в упадок, и хотя Бонифаций, по поручению папы Захарии и с одобрения Пипина и Карломана, пытался восстановить ее, успех его в этом отношении был весьма незначительным. Карла Великого во время его пребывания в Риме, в 774 году, папа Адриан убедил принять на себя возрождение митрополичьей юрисдикции, и он восстановил ее не только в своих первоначальных владениях²⁸⁰³, но и в приобретенных им. Но новые митрополиты не имели того же влияния, как митрополиты прежнего времени. В народных собраниях митрополит встречался с соподчиненными епископами, как со своими пэрами, и такой соподчиненный епископ или суффраган, мог по своему характеру или способностям иметь даже больше значения, чем его церковный глава; при этом возрастающая связь между Францией и Римом и усиление папской власти заставляли франкское духовенство обращаться, помимо своих митрополитов, к еще высшему авторитету пап.

2. В VIII и IX столетиях мы встречаем частое упоминание о хорепископах, каковой титул в это время имел несколько иное значение. Из тех, которые были подчинены диоцезным епископам, некоторые имели епископское посвящение, между тем как большинство были просто пресвитеры, пользовавшиеся предоставленным им полномочием в деревенских округах²⁸⁰⁴. Но кроме них часто упоминаются в неодобрительном смысле хорепископы, которые обыкновенно странствовали из одного места в другое, и не имея определенной власти, вторгались в права наличных епископов, совершая рукоположение и другие епископские деяния²⁸⁰⁵. Хорепископы этого рода, беспокоившие франкскую церковь, были по большей части из Ирландии, где своеобразная система церковного управления содействовала размножению епископов без местной юрисдикции, при чем иные, быть может, были посвящаемы хорепископами, которые сами получали посвящение в качестве помощников епархиальных епископов. Но даже когда первоначальное назначение и посвящение были правильны, хорепископы часто склонны были превышать свою собственную власть. Карл Великий в одном письме²⁸⁰⁶ заявляет, что действия подобных лиц причиняли много беспокойства и соблазнов, что священники, диаконы и субдиаконы, рукоположением епископами, отвергали действительность рукоположения, совершенного хорепископами, и что папа Лев не признавал действий этих самозванцев. Они (продолжает он) в действительности и не епископы, так как не рукоположены узаконенным числом трех епископов, ни обладают епископскими правами на кафедры. Рукоположение, конфирмация, посвящение в монашество, освящение церквей и алтарей принадлежат только диоцезным епископам, а не хорепископам или пресвитерам, которые соответствуют семидесяти ученикам, а не апостолам. Император говорит затем, что хорепископы поставляемы были епископами вследствие незнакомства с церковными правилами и из желания свалить на других свой собственный труд, и он запрещает поставлять кого-либо в такую должность в будущем. Но в следующем столетии мы опять встречаемся с упоминанием об этом классе священнослужителей большей частью в укоризненном смысле, или в смысле запрещения им переходить за пределы свойственной им должности²⁸⁰⁷.

3. К концу VIII столетия новый характер и важность приобрела должность архидиакона. В прежнее время в каждом диоцезе был только один архидиакон, но, с целью лучшего надзора за духовенством, диоцезы франкской империи были теперь разделены на архидиаконства, в которых архидиаконы, хотя сами и низшей степени, имели юрисдикцию над пресвитерами, и вели все обычное управление, кроме таких действий, которые специально принадлежали епископскому сану. Должность эта сделалась столь важной, что поступления на нее добивались и миряне, каковое злоупотребление было запрещено Капитулярием 805 года и многими правилами позднейшего времени²⁸⁰⁸. Так как архидиаконы были не сменяемы, кроме как за какое либо тяжкое преступление, то скоро оказалось, что многие из них стали добиваться независимости от своих епископов, и из канонов их столетия можно заключать, что их вымогательства и дерзость их свиты иногда тяжко ложились на подведомственное им духовенство.

4. Архидиаконства этого нового устройства были разделены на диаконства или деканства (decaniae), причем каждое находилось под ведением особого архипресвитера или окружного декана (благочинного)²⁸⁰⁹. Духовенство каждого деканства собиралось в первый день каждого месяца²⁸¹⁰ для обсуждения духовных и церковных дел. За совещанием следовал обед, но скоро возникли жалобы, что эти обеды приводили к излишествам, которые более чем перевешивали пользу самих собраний. Гинкмар, архиепископ реймский, в своих наставлениях от 852 года, нашел необходимым порицать это злоупотребление, и изложил правила для умеренности, ограничивая порцию духовенства при таких случаях тремя чарами для каждого.

Епископы обязаны были ежегодно обозревать свои диоцезы²⁸¹¹. Расходы на содержание их во время этих обзоров были предметом частых жалоб со стороны духовенства; с целью ограничивая их, 7-ой собор толедский постановил, что епископ не должен в таких случаях брать более пяти (или, согласно с другим чтением, пятидесяти) лошадей в своей свите, и что его остановки в каждом приходе не должны длиться более одного дня²⁸¹². Но даже и после этого ограничения, расходы все еще оставались тяжелыми, как это можно видеть из списка провизии, требовавшейся ломбардским капитулярием от 855 года, в котором упоминаются 100 караваев, 4 больших свиньи, ягненок, поросенок, 50 кружек вина и вдоволь мёда, масла и воска²⁸¹³. Людовик Благочестивый в 829 году поручал своим уполномоченным расследовать, не были ли эти посещения епископов обременительными для духовенства²⁸¹⁴. В одном капитулярии Карла Лысого от 844 года порицается непристойное поведение, бывшее обычным среди членов свиты епископов во время их епархиальных обзоров, и постановляется, что для оказания обычного гостеприимства своему епархиальному епископу и для доставления ему необходимой провизии должны соединяться пять соседних приходов. Священник, в доме которого происходило угощение, должен был поставлять столько же, как и другие, быть может с прибавлением дров и посуды. 3-й собор валенсский, в 855 году, порицает злоупотребления, которые ввели некоторые епископы, вымогавшие от своего духовенства следуемые за обзор деньги, когда им в действительности и не приходилось посетить его.

6. Приходская система еще не вполне устроена была во франкской церкви; народ в деревенских местах часто должен был обращаться для богослужения и своих религиозных потребностей к духовенству кафедрального города, или к священнику какого-либо ближайшего замка. Разделение Англии на приходы приписывается греческому архиепископу Феодору, но каково бы ни было его участие в осуществлении этого разделения, общее установление этой системы, по-видимому, совершалось медленно и постепенно.

7. С целью водворения церковной дисциплины не раз делалась попытка различными постановлениями подвергнуть духовенство строгим ограничениям. Ни один пришелец не мог быть допускаем к совершению богослужения без представления ясных и одобрительных писем от своего епископа. Беглые лица из духовенства должны были подвергаться допросу и отправляться домой; странствующее духовенство или монахи, беспокоившие церковь проповеданием какого либо заблуждения или возбуждением праздных вопросов, подлежали аресту, приводились на суд митрополита и подвергались надлежащему наказанию; все епархиальное духовенство подлежало юрисдикции епископа. Пресвитеры обязаны были оставаться в том диоцезе, где они рукоположены; некоторые соборы требовали от них обещания, что они будут исполнять это постановление, и Карл Великий с этой целью даже установил особую клятву. Ни один епископ не должен был принимать духовное лицо из другого диоцеза, или возводить его на высшую степень, но когда это безусловно было запрещено в капитулярии для Франции, соответствующее постановление в Ломбардии допускает это с согласия епископа, к диоцезу которого принадлежит духовное лицо²⁸¹⁵. Из фактов, постоянно встречающихся нам в истории и жизнеописаниях, видно, что, пользуясь таким согласием, духовные лица не только часто переходили из одного диоцеза в другой, но также и из одного королевства в другое.

8. В течение прежнего времени рукоположение не давалось без титула (то есть, без отведения особой области труда), кроме редких и необычайных случаев, как это было с бл. Иеронимом. То же самое правило часто подтверждалось и теперь; но в отношении миссионеров, по необходимости, делалось исключение, и это исключение постепенно распространилось и на другие случаи. Хотя древние каноны касательно условий для рукоположения все еще оставались в силе, однако же введено было важное новшество после VI столетия посредством тонсуры. На тонсуру смотрели как на такой акт, который придавал характер духовности лицу без рукоположения в какую-либо особую степень священства, и таким образом духовные лица чрезвычайно размножались, помимо всяких канонических условий или препятствий к рукоположению. Легко понять, сколько беспорядка вносилось этими «акефальными», как они назывались (то есть безголовыми), духовными лицами, которые пользовались преимуществами духовного состояния, не будучи ограничиваемы его обязательствами²⁸¹⁶.

9. По примеру королевского дома во Франции и знатные лица стали учреждать у себя домашних капелланов. Эти последние часто склонны были пренебрежительно относиться к епископам, и из свидетельств многих соборов видно, что учреждение это имело неблагоприятное влияние на религиозную жизнь народа вообще. Из них видно, что отсутствием господина из приходской церкви поощрялось отсутствие и его соподчиненных, что духовенство не имело возможности заставлять богатых и сильных исполнять свои обязанности, и часто раздавались жалобы на попытки отнять церковные доходы у епископов н приходского духовенства с целью обеспечить ими своих капелланов. Но кроме этих зол, капелланы обыкновенно были лицами низкого и не пользовавшегося уважением характера; они получали жалкую плату, встречали пренебрежительное обращение со стороны своих нанимателей, и от них требовалось часто исполнять унизительные службы. Положение и нравы капелланов навлекали позор на все духовенство, и отсюда Агобард, архиепископ лионский, в царствование Людовика Благочестивого, нашел себя вынужденным написать особый трактат в защиту «Преимущества и прав священства». Показав, на основании св. Писания, то почтение, с которым нужно относиться к духовенству, он затем, в виде контраста, описывает злоупотребления своего времени. Каждое лицо, имеющее какую либо претензию на более или менее выдающееся положение, говорит он, тогда содержало своего собственного священника, – «не для того, чтобы повиноваться ему, но чтобы постоянно требовать от него повиновения, и это как в законных, так и в незаконных делах». Капелланы должны были, по их настоянию, исполнять дело управляющих, дворецких, конюхов или собачников, прислуживать при столе, водить коней дам. Так как ни один приличный человек из духовенства не хотел занимать такого положения, то патроны, главной целью которых было найти повод к извинению в уклонении от общественных религиозных обязанностей и освободиться от контроля духовенства, нисколько не заботились о том, как ни грубо было невежество их капелланов, или как ни зазорна была их жизнь. Они обыкновенно выбирали на эту должность кого-либо из крепостных в своих поместьях, или доставали с этой целью человека рабского происхождения и конечно, обижались, если епископ колебался рукоположить его²⁸¹⁷. Если бы мы могли верить всему, что впоследствии писано было против английских домашних капелланов XVII столетия, то было бы ясно, что класс этот ничего не потерял в своем достоинстве между веком Агобарда и веком Эчарда.

10. В течение VI и VII столетий в Галлии возник новый класс церковных должностных лиц под названием адвокатов – защитников или vicedomini (из какового слова образовалось французское vidame и немецкое Vitzthum). Эти должностные лица, кроме своего имени, не имели никакого сходства с защитниками прежних веков; новая должность возникла из своеобразных обстоятельств франкской церкви. Епископы и духовенство нуждались в помощи для защиты их против буйства своих грубых и беззаконных соседей. Их земельные владения налагали на них обязанности, которые, если и не совсем несовместимые с их духовной должностью, могли по крайней мере с большим удобством исполняться мирянами, как напр. отправление гражданского судопроизводства и собирание войск, которые с их поместий требовались для поставки в национальную армию²⁸¹⁸. Кроме того, так как по германским законам никто, кроме свободных, способных носить оружие, не имели права выступать с исками, то духовенство (подобно женщинам, старцам или немощным лицам и детям) нуждалось в особых поверенных, которые бы могли выступать вместо них и, если нужно, вступать даже в битву. С этой целью найдено было удобным обращаться за помощью к какому-нибудь соседнему мирянину, выдававшемуся влиянием или личными достоинствами, и его услуги обыкновенно были вознаграждаемы предоставлением ему в пользование земель принадлежащих церкви и прилегающих к его собственным, вдобавок к доле из наложенных судом штрафов и других денежных взысканий. Назначение адвоката сначала было делом добровольным: но Карл Великий постановил, что каждая церковь должна постоянно иметь у себя подобного защитника. Для занятия этой должности были выработаны весьма подробные правила, с целью предупреждения какого-либо беспорядка или правонарушения, и адвокаты подлежали надзору императорских уполномоченных. Церквям, которые не в состоянии были сами найти себе адвокатов, их назначал им государь. Так как подобные назначения имели характер особой милости, то и назначавшиеся так адвокаты требовали более высоких условий, чем те, которых избирали себе церкви, и из них некоторые постепенно стали добиваться верховенства над теми церковными учреждениями, при которых они состояли, требовать платы, поглощавшей значительную часть церковных доходов, и становиться уже не защитниками, а тиранами как для духовенства, так и для паствы. Но отношение адвокатов к церкви получило подобный характер уже в более поздний период.

11. Новое посягательство на права церкви возникло еще из системы мирского патронатства, которое сделалось обычным явлением на Западе. В некоторых случаях право дарственности церкви прекращалось вместе со смертью ее основателя, между тем как в других оно переходило к его наследникам. Но патроны не всегда довольствовались правом назначать духовных лиц. Иногда строитель церкви удерживал за собой известную часть ее доходов; иногда церковь строилась с корыстной целью, причем основатель рассчитывал получить более, чем он издержал от приношений, так как содержание священнослужителя он ограничивал лишь известной суммой. Против этого обычая направлены были правила, запрещавшие епископам освящать церкви построенные на таких условиях; но за патроном признавался законный интерес в сохранении и правильном распоряжении собственностью, принадлежащей его церкви. Карл Великий допустил продажу церквей²⁸¹⁹, а Людовик Благочестивый постановил, что если священнослужитель церкви имел излишек в доходах, то он должен был уплачивать «должную службу» своему помещику. Раздел наследства иногда простирался и на церковную собственность, так что «алтарь» мог быть разделен на несколько частей, принадлежащих подобному же числу священников; такие разделы были запрещены капитулярием Людовика Германского в 851 году.

Один канон 4-го собора толедского постановляет, что если основатель или благотворитель церкви, или его потомки обеднеют, то им должна выплачиваться известная сумма из церковных доходов²⁸²⁰.

Вопрос о патронатстве был постоянным источником раздора между епископами и гражданскими помещиками. С целью пресечения злоупотреблений с обеих сторон, были постановляемы особые правила, по которым никакой мирянин не должен был представлять или извергать духовное лицо без согласия епископа, причем с другой стороны епископу было запрещено отвергать представленного, исключая надлежащих и уважительных причин²⁸²¹.

12. В начале этого периода мы находим много обличений симонии – в сочинениях Григория Великого. Он жалуется, что эта «первая из ересей», эта «купля – продажа голубей в храме», преобладала во всех странах, в Галлии, в Германии, в Африке, в Греции и Эпире, в патриархатах Александрии, Антиохии и Иерусалима²⁸²², и он постоянно увещевал как государей, так и церковных иерархов соединиться с ним в труде подавления этого злоупотребления. Но, не смотря на все порицания и наказания, зло продолжало существовать, и из века в век раздавались частые жалобы как против патронов, которые из корыстных видов назначали на церковные должности недостойных лиц, так и против епископов, которые из подобных же видов давали рукоположения²⁸²³.

13. Франкская церковь продолжала богатеть. Иногда ей жертвовались имения, часто весьма большие, с явной целью получения для жертвователя отпущения грехов и спасения души. Поводы к таким жертвоприношениям участились еще вследствие системы условных контрактов, называвшихся так потому, что жертвователь, предоставляя церкви свои земли, обуславливал, чтобы использование ими предоставлялось ему в течение его жизни, или даже в течение жизни одного или более лиц из его преемников²⁸²⁴. Так многие из тех, которые задумались бы лишить себя дохода от известного имения, имели возможность совершать акт щедрости без всякого ущерба для себя, или даже достигая известной выгоды через это; потому что церковь, в виду несомненного приобретения этого имения в будущем, во многих случаях предоставляла жертвователю не только пользоваться своей собственной землей, но и другими землями быть может гораздо большей ценности, чем ценность той земли, которой корыстное благочестие жертвователя лишало его наследников. С целью ограничения этого злоупотребления, собором эпернайским, в 846 году, было постановлено, что жертвователь земли не должен получать более чем в два раза против ценности своего дара, что короли не должны утверждать условных контрактов, кроме как по требованию церкви, и что, согласно с древним обычаем, контракт этот должен возобновляться каждые 50 лет²⁸²⁵.

14. Церковные земли обрабатывались или особыми крепостными в пользу собственников, или отдавались на съём арендаторам, свободным или крепостным, которые платили определенную часть произведений в виде ренты. Вдобавок к этим землям и приношениям, церковные доходы теперь еще более увеличились, от общего налога в виде десятин. При старой римской системе, десятина произведения земли была уплачиваема колонами (coloni) государству в качестве ренты, и когда земли давались на этом условии известной корпорации, то вторая десятина (девятая часть остающихся произведений) уплачивалась арендатором тому, кому она отдавалась из вторых рук. Эти двойные платежи известны были под названием «десятин» и «девятин» (decimae et nonae). Церковь, как крупная землевладелица в государстве, требовала девятины от своих арендаторов, причем иногда, по особой милости, сама она была освобождаема от платы фискальной десятины и вследствие этого имела возможность получать в свою собственную пользу как десятины, так и девятины.

Третьим налогом, отличным от этих арендных платежей, была церковная или Левитская десятина. Самый древний канон, каким она требовалась, постановлен был собором маконским, в 585 году. Но канон этот, по-видимому, имел мало значения, и франкские соборы в течение остального времени меровингского периода не делали никаких попыток к приведению его в исполнение. Пипин в первый раз придал авторитет гражданской власти праву церкви требовать десятины; но в этом отношении мало сделано было до царствования Карла Великого, который капитулярием от 779 года постановил, чтобы десятины эти уплачивались в точности. Уплата была вынуждаема не только посредством отлучения, но и угрозой тяжелых гражданских штрафов coo6paзно с упорством плательщика, и обязательство это распространено было и на новоприобретенные земли за Рейном, где (как мы уже видели) оно возбуждало сильное предубеждение к христианской вере²⁸²⁶. Собор франкфуртский (794 года) указывает на противодействие десятинам как на одну из причин, приведших к бывшему недавно перед тем голоду; многие, будто бы видели, как диаволы пожирали обильные хлеба тех, которые отказывали церкви в уплате, и в воздухе раздавались голоса, произносившие укор за этот общераспространенный грех²⁸²⁷. Десятина сначала взималась только хлебом. Затем она была распространена и на другие произведения земли, как пенька и вино, а в некоторых местах и на приплод от домашнего скота. Постановления временя Карла Великого свидетельствуют, что она обыкновенно уплачивалась «со всей собственности», но только уже долго спустя духовенству удалось наконец водворить общую готовность удовлетворять его притязаниям в этом отношении.

Капитулярий 829 года запрещает получателю десятины давать плательщикам пищу или вообще что либо другое, что могло бы навести их на предположение, что уплата эта зависит от их доброй воли²⁸²⁸.

В Англии десятины, по-видимому, вошли в употребление не раньше конца жизни Беды²⁸²⁹. Упоминанию о них в так называемых «Отрывках» Эгберта, архиепископа йоркского, нельзя придавать какого-либо значения; но Бонифаций, который своими усилиями содействовал установлению этого налога среди франков и зависимых от них народов, свидетельствует об уплате этого налога и на его родине.

15. Злоупотребление, по которому франкские государи предоставляли пользование церковными землями мирянам, продолжало существовать несмотря на все усилия Бонифация, и мы видим его и в царствование Карла Великого. Владевшие такими бенефициями²⁸³⁰, в силу канонов, теперь должны были уплачивать десятины и девятины церкви, а также исправлять или содействовать исправлению церквей, находившихся на их землях. Но, по-видимому было весьма трудно приводить эти каноны в исполнение среди этого могущественного класса; собор турский, в последнем году царствования, свидетельствует, что часто возбуждались жалобы на уклонение от уплаты десятин и девятин, но что жалобы эти не находили должного удовлетворения.

16. Распоряжение церковными доходами еще находилось в руках епископов; но в новых королевствах запада диаконы как таковые не принимали того же участия в управлении ими, какое придало их должности столь большую важность в древнее время. Управитель (oeconomus), который помогал епископу в отправлении им своих дел, мог быть или диаконом, или священником; по своему достоинству он стоял первым после епископа и заведовал кафедрой в случае ее вакантности. В некоторых местах доходы делились на четыре части, причем одна часть предоставлялась епископу с его домом, другая – остальному духовенству, одна – бедным и странникам, и одна – на поддержание и расходы церкви; в других местах деление было трехчастным, причем одна треть предоставлялась епископу, другая духовенству, и одна шла на нужды церкви²⁸³¹.

Низшее духовенство иногда обвиняло епископов в том, что они брали более, чем им надлежало, и начиная с VI столетия постановлялись правила для ограничения их в этом отношении. Даже где духовенству аккуратно выплачивалась вся принадлежащая ему доля, доля каждого отдельного лица все-таки зависела от воли епископа, от милости, которого таким образом зависел каждый член духовенства. Где выплачивалась десятина, там, вероятно, между местным духовенством и епископами существовало известное соглашение с целью устранения связанных с этим делом неудобств. Собор вормский, от 829 года, постановил, что епископы, имеющие достаточный доход от другой собственности, должны отказываться от своей канонической доли в десятинах в пользу церкви и бедных.

Часто постановляемы были капитулярии с целью воспрепятствовать плательщикам десятин захватывать право распоряжаться ими по своему усмотрению, вместо того, чтобы предоставлять его епископам, и производить уплату той церкви, которую они могли предпочитать по своим частным соображениям, а не той церкви, которая имела действительное право на это. В таких случаях местные правители должны были заботиться о том, чтобы сделано было должное возмездие.

В постановлениях испанских соборов была некоторая непоследовательность в отношении налогов, подлежавших уплате епископами. 2-ой собор брагский в 571 году запрещал им брать третью часть из приношений, и вместо нее позволял им только ежегодную плату двух солидов от каждого прихода. 4-ый собор толедский, состоявшийся в 633 году, при другом правительстве, постановляя, чтобы епископ не пользовался более чем третьей частью, не ссылается на канон брагский. Но другой собор толедский, от 646 года, возобновляет это правило, а еще более поздний собор, от 655 года, возвращается к системе предоставления епископу третьей части. Взимание двух солидов впоследствии проникло и во Францию, но там с течением времени епископы, вместо того, чтобы признавать его заменой своей трети, требовали его в качестве дополнительного платежа, под названием кафедральной подати²⁸³².

Как упомянутые выше обременительные посещения епископов, так и новые учреждения архидиаконов, заявлявших притязание на известные платежи по праву своей должности, весьма много содействовали обеднению приходского духовенства,

17. Поместные церкви во Франции, за исключением приходского церковного участка (mansus), подлежали уплате всех обыкновенных налогов, если только не освобождались особыми привилегиями. Иначе было в Англии, где церковная земля была изъята от всех платежей, кроме того, который назывался «троякою необходимостью» (trinoda necessitas), – то есть обязанностью содействовать национальному войску, построению крепостей и принимать участие в расходах на содержание мостов и больших дорог.

18. Как и в прежнее время, продолжали издаваться каноны, запрещавшие духовенству предаваться гражданским занятиям. В Англии от священников требовалось знать какое-нибудь ремесло, пользоваться им и научать ему подчиненных им церковнослужителей, однако же не с целью своих собственных выгод, a с целью устранения от них искушений лености и предоставления им средств для пособия бедным. Подобные же постановления были во Франции и в других местах.

19. Высокое общественное положение духовенства в германских королевствах явствует из тех оценок, которые полагались за их жизнь. Плата, известная под названием Wehr, существовавшая у всего германского племени²⁸³³ (но отнюдь не ограничивающаяся им), первоначально предназначалась для удовлетворения родственников убитого лица за его жизнь и восстановления мира между ними и убийцей, так чтобы народ, вследствие частной вражды, не был лишаем службы своих членов. Принцип, по которому родственницы убитого были освобождаемы от всякого участия в этом платеже, именно, что они не способны были осуществлять мщение, естественно распространялся и на духовенство; но когда духовенство сделалось могущественным сословием, церковь требовала подобной платы и за их смерть. Во Франции плата за пресвитера равнялась плате за графа (окружного начальника); плата за епископа равнялась плате за герцога. В Англии архиепископ оценивался в этом отношении одинаково с ателингом, т. е. принцем крови, епископ с ильдорменом, или местным английским графом, священник с таном, т. е. меньшим дворянином. В то время, когда представители светской власти не в состоянии были читать или писать, обладание ученостью делало членов духовенства единственными лицами, которые только и способны были ко многим важным должностям. Епископы, как члены совета, занимали положение выше окружных начальников, военных людей. Карл Великий держался политики возвышения иерархии в противовес силе своих грубых вассалов. Он постановлял, чтобы все оказывали епископам повиновение, и заявлял, что отказывавшие в этом не должны иметь места в его империи, «даже если бы это были его собственные сыновья»²⁸³⁴. Так как гражданские выгоды духовенства сделались больше, то духовных должностей добивались и члены господствующего племени, которые раньше оставляли их в руках побежденных. Встречающиеся среди духовенства от VII столетия варварские имена указывают на то, что франки в это именно время начали вступать в церковные должности, и весьма скоро затем результат этой перемены сказался в необходимости законов для удержания духовенства от мирских привычек и занятий. Епископы водили в походы отряды, которые должны были поставляться с их земель для усиления национального войска, и не только присутствовали при этом сами (что было делом обязательным, и в некоторых отношениях могло быть благодетельным), но и буквально сами занимались военной службой. Они не хотели допустить, что их духовный сан лишал их родового права, принадлежавшего каждому свободному франку на участие в войнах своего народа; они хотели также, показывая себя энергичными лицами, доказать, что их собственность не может с безнаказанностью подвергнуться нападению со стороны их мирских соседей, а также, быть может, с целью охранять свои имения от обращения их со стороны государя в вознаграждение за военные услуги других людей. Бонифаций старался искоренить подобные обычаи; по его настоянию, было постановлено, что духовенство не должно носить оружия, что лишь столькие из них могут сопровождать войско, сколько требуется для исполнения обязанностей священного служения в войске, и что эти последние должны ограничиваться только своими священными обязанностями. Но преобразование это, по-видимому, продержалось недолго; Карл Великий возобновлял повеление своего отца и увещевал духовенство, вместо ношения оружия, уповать в деле защиты на Бога. Один сомнительный документ изображает его объясняющим, что целью таких постановлений не было, как предполагали епископы, лишение их принадлежащих им почестей, Но даже в течение остальных лет его царствования оказывались необходимыми новые запрещения этого рода, и когда сильная рука великого императора перестала действовать, воинственные наклонности франкских епископов проявились еще в большей степени, чем когда-либо. В Англии духовенство также было склонно носить оружие, по праву, принадлежащему их свободному состоянию, и вследствие этого постановлялись каноны для искоренения подобного обычая.

В то время, как франкские законы ограничивали склонность духовенства к воинственным предприятиям, принимались меры также и к тому, чтобы воспрепятствовать владетелям собственности избегать связанных с ней обязательств, под предлогом рукоположения или монашества. Так, в 799 году, мы встречаем постановление, что никакой дворянин не имел права принимать пострижение кроме как после исследования его дела диоцезным епископом, и что если такое духовное лицо впоследствии пожелает жить на своей собственной земле, оно должно нести ту же военную службу, как и другие.

Вместе с ношением оружия, духовенству запрещены были и другие светские обычаи и удовольствия, как держание у себя охотничьих собак и ястребов, азартные игры, шумные увеселения, мирские песни и инструментальная музыка, а также общества певцов и шутов.

20. Самые замечательные постановления касательно брака духовенства в течение этого периода принадлежат Востоку, именно постановления трулльского собора (691 года?). Этот собор сильно противился второбрачию. Пресвитеры, вступавшие в такие браки, по нему подлежали низложению; если вторая жена умирала, или если муж разлучался с ней, то он мог оставаться в своем сане, но не имел права отправлять священнических обязанностей. Если священник, диакон или иподиакон женился на вдове, то он должен был разлучиться со своей женой, подвергнуться запрещению и лишиться права на дальнейшее повышение²⁸³⁵. Собор запрещает под страхом низложения обычай африканских и ливийских епископов, которые будто бы сожительствовали со своими женами; жене епископа повелевалось разлучаться с ним и поступить в монастырь²⁸³⁶. Он порицает обычай армян, которые требовали, чтобы духовенство происходило из священнических семейств, и позволяли лицам такого происхождения действовать в качестве певцов и чтецов, без получения пострижения, и он же запрещает духовенству вступать в брак после рукоположения в иподиаконство. Но в своем 13-м правиле, после заявления, что римская церковь требовала от лиц, рукоположенных в пресвитера или диакона, обещания воздерживаться от своих жен, собор выразительно освящает противоположный обычай, и приводит в основание этого «Апостольские правила». По определению собора, не следует брать никакого обещания; не следует настаивать на разлучении супругов; он угрожает низложением всякому, кто бы стал лишать священников, диаконов или иподиаконов их жен; и всем тем членам из духовенства, которые бы, под предлогом благочестия, оставляли своих супруг. Хотя 29-ое правило позволяет духовенству «варварских» церквей разлучаться со своими женами, если они считают это своим долгом и если на это согласны их жены, но позволение это, по заявлению собора, дается только из снисхождения к той узкой мнительности²⁸³⁷, какой можно было ожидать в таких церквах.

Собор, который в этом и в других пунктах прямо и заведомо выступал против принципов и обычаев Рима, естественно едва ли мог найти благосклонность у пап, и, как мы видели, он был отвергнут Сергием I²⁸³⁸. Но санкция, данная браку духовенства; навсегда получила значение в православной греческой церкви.

На Западе период этот представляет нам много постановлений против брака духовенства. Меровингские короли подтвердили своим авторитетом запрещавшие его церковные правила. Но, по-видимому, несмотря на частые запрещения, многие из духовенства продолжали вступать в брак, в особенности там, где еще не вполне установилась власть пап, как в Ломбардии, Испании, некоторой части Галлии и Германии. Кафедра курийская, в Грисоне, была наследственной в семействе епископов, соединявших со своей духовной властью и гражданское управление. Жена одного из них около половины VII cтолетия, подписывая документы, называла себя «episcopa», или «antistita Curiensis», и этот брак епископов показывает, что и духовенство также имело свободу вести брачную жизнь.

Один из вопросов, поставленных Августином Григорию Великому, по-видимому показывает, что брак был обычным и среди британского духовенства²⁸³⁹. Закон англосаксонской церкви по этому предмету был одинаков с законом римским, но здесь также мы видим часто доказательства того, что духовенство продолжало вступать в брачное состояние, и брак их не уничтожался, и дети не объявлялись незаконными до конца XII столетия.

Как и в прежние периоды, каноны, постановлявшиеся с целью водворения безбрачия (целибата), постоянно сопровождаются многими другими, указывающими на гибельные последствия подобных мер. Часто встречаются постановления касательно проживания женщин в домах духовенства, 4-ый собор толедский (633 года) возобновляет постановление прежних испанских соборов, что наложницы духовных лиц должны подлежать продаже²⁸⁴⁰; 9-й собор в том же городе (от 655 года) прибавляет, что их дети должны быть обращаемы в крепостных рабов церкви²⁸⁴¹. Те же каноны запрещают духовенству держать в своих домах даже ближайших своих родственниц, содержание которых допускалось собором никейским²⁸⁴², – приводя в виде довода то, что под предлогом родственниц часто вводимы были и другие личности, и что даже были нарушаемы законы природы. Соборы в царствование Карла Великого вообще, однако же, ограничивались возобновлением никейского постановления²⁸⁴³.

21. Важная попытка к преобразованию сделана была около 760 года через учреждение канонической жизни. Титул каноников (canonici), сначала придававшийся всему духовенству, вследствие зачисления его в канон или список церкви и предоставления права содержаться на церковные суммы, теперь получил новое значение для обозначения духовенства, которое жило под особым каноном или правилом, на подобие монашеских общин. Мысль такого учреждения была не новая, потому что уже и в ранние времена Евсевий Верцельскии, Иларий Арелатский и бл. Августин представляли собой пример совместной жизни со своим духовенством, и более недавно подобный же обычай существовал в монашеских обществах, где епископ жил вместе со своим штатом духовенства и монахов. Но теперь этот обычай был возведен в правильную систему, именно Хродегангом, племянником Пипина и архиепископом мецким²⁸⁴⁴.

Преобразовательная мера Хродеганга в общем состояла в принятии бенедиктинского устава касательно различных обстоятельств в жизни духовенства. Епископ занимал место, соответствующее месту бенедиктинского аббата, архидиакон соответствовал настоятелю, старейшины имели то же самое положение в обеих системах²⁸⁴⁵. Подобно Бенедикту, отец канонического учреждения предписывал общее жилище, однообразную одежду, общий стол, общую спальню, если только где епископ не находил нужным, допускать исключение. От духовенства требовалось ежедневно присутствовать при известных богослужениях. Каждый день оно должно было заниматься ручным трудом и посвящать известные части своего времени наукам. Младшие члены общества должны были с уважением относиться к старшим, как напр. вставать и кланяться, когда они проходили, испрашивать их благословения и стоять в их присутствии, если не дано будет особого позволения сесть. В течение Великого поста все они должны были исповедоваться у епископа, и то же самое осенью; в наказание за хождение к какому-либо другому исповеднику назначались плети или тюремное заключение. Все, кому не препятствовал грех, должны были приобщаться в каждый воскресный день и по другим главным праздникам. В определенное время им давалась одежда, причем старейшины должны были сдавать изношенные ими одежды, которые и передавались младшим. Все, поочередно, должны были принимать участие в службах дома; каждый в свою очередь должен был заниматься на кухне в течение недели, за исключением только архидиакона и келаря. Миряне не допускались, кроме как для какой-либо особой цели, как наприм. для помощи в кухне и должны были оставлять общину, как только заканчивалось их дело там.

В отношении пищи постановления канонического учреждения были менее строги, чем бенедиктинский устав. Каноникам позволялось есть мясо, кроме постных, покаянных времен. Им давалась порция вина (или пива, если они предпочитали его), сообразно с их саном – священникам и диаконам по три чары за обедом и по две за ужином, субдиаконам по две в каждый раз, членам низших степеней – по две за обедом по одной за ужином. В столовой должно было находиться семь столов, назначенных отдельных для епископа, для различных степеней каноников, странников и городского духовенства, которое по воскресным и праздничным дням обедало в этом заведении, и принимало участие в назидании, которое давалось там в капитуле²⁸⁴⁶. Во время пищи читались назидательные книги, а чтобы можно было слушать чтение, поддерживалось молчание, «потому что необходимо, чтобы когда кто берег телесную пищу, в то же время и душа подкреплялась пищей духовной»²⁸⁴⁷.

Самым важным отличием от бенедиктинского устава было то, что каноникам позволялось иметь личную собственность, состояла ли она в том, чем они обладали до вступления в это общество, или составлялась из тех подачек и приношений, которые могли быть получаемы за исправление религиозных треб. При своей смерти они, однако же, обязаны были оставлять все своей братии.

Из Меца устав Хродеганга скоро перешел и в другие города. Число его капитулов быстро возросло с тридцати четырех до восьмидесяти шести. Карл Великий желал даже распространить эту систему на все духовенство, и хотя эта попытка не удалась и большинство духовенства продолжало жить в мире, под управлением аббатов образовалось много коллегий каноников, рядом с кафедральными штатами, для которых первоначально и предназначался этот план. Устав этот одобрен был для общего употребления большим собором эляшапельским при Людовике Благочестивом, в 816 году, и около середины IX столетия он был введен почти во всех кафедральных соборах Франции, Германии и Италии, и принят был также и в Англии. В видимой строгости новой системы духовенство нашло средство возвратить себе значительную часть того уважения, которым долго пользовались монахи перед белым духовенством, и вследствие этой строгости каноническим общинам делались большие приношения. Кафедральные капитулы сделались богатыми и влиятельными, и скоро начали заявлять даже притязание действовать в качестве советов епископа и принимать участие в управлении диоцезом.

Монашество

В течение этих столетий важную роль в западном христианском мире играли монахи. Миссии к германским племенам главным образом были их делом; они основывали колонии в уединенных местах, где скоро возникали города, как в Фульде, Сен-Галле, Айхштете и Фрицларе. Со знанием религии они распространяли также и знакомство с земледелием и вообще – цивилизацию среди народа²⁸⁴⁸. Благодаря участию монахов в миссионерских трудах, среди них в более значительной степени, чем прежде, введено было рукоположение в священный сан, как необходимое качество для миссионерских обязанностей. В некоторых случаях епископские кафедры были обыкновенно занимаемы монахами из известных аббатств, каковое установление было тем более естественным, что ученость, главным образом, поддерживалась в монашеских общинах. Так Страсбург получал своих епископов из Мюнстера в Эльзасе, Шпайер из Вайсенбурга, Констанц из Рейхенау или Сен-Галла.

Монахи продолжали пользоваться особенной славой благочестия. Термин «religio», специально приложенный к монашеской жизни собором Орлеанским уже в 549 году, более и более ограничивался таким именно употреблением²⁸⁴⁹. Вступление в монашеское состояние считалось как бы вторым крещением. «Покаянник», приписываемый Феодору Кентерберийскому, представляет любопытное отображение этой мысли в том, что в нем новопосвященный должен был в течение семи дней покрывать свою голову клобуком, подобно тому, как голова новокрещенного покрывалась особым платом; подобное же постановление, хотя и с сокращением времени на три дня, сделано было при Людовике Благочестивом в 817 году. В монастыри стекались даже лица высшего звания; не необычным делом было даже для королей и королев отказываться от своего царственного положения, и принимать монашеский образ жизни²⁸⁵⁰.

В течение первой части этого периода существовало значительное разнообразие в монастырских уставах. Устав св. Колумбана, в течение некоторого времени, соперничал в популярности с уставом бенедиктинским. Случалось не раз, что в монастырях сочетались оба эти устава; но с течением времени устав св. Бенедикта восторжествовал, так как он отличался в более значительной степени практическим смыслом, был менее суров и более эластичен, чем другой. С незначительными изменениями в отдельных случаях он вообще принят был во Франции, где большое возбуждение в его пользу произведено было в половине VIII столетия явлением мощей основателя, которые за сто лет перед тем были перенесены в Флёре на Луаре, когда именно первоначальный монастырь Монте-Кассино, был опустошен ломбардами²⁸⁵¹. В Англии также, где бенедиктинский устав был введен Вильфридом, он скоро распространился повсюду, хотя и не без некоторой примеси древних национальных обычаев. Но испанские монастыри до IX столетия продолжали управляться уставами, которые составлены были частью на основании восточных источников Исидором Севильским, Фруктуозом Брагским и другими туземными епископами.

Монастыри вообще продолжали подлежать юрисдикции своих диоцезных епископов; но теперь более сделались обычными изъятия, следы которых мы уже видели в VI столетии²⁸⁵² и авторитет Григория Великого принимал важное участие в развитии этого обычая. Можно думать однако же, что причиной таких изъятий в этом периоде не было какое-либо честолюбие или домогательство со стороны монахов, а просто некоторое давление со стороны епископов²⁸⁵³. Эти последние с VII столетия начали заявлять притязание на долю в тех приношениях, которые давались монастырям. Они вымогали неосновательные платежи от монахов за освящение их церквей, за освящение мира, за рукоположение в духовные степени и поставление аббатов. Значительная часть доходов была поглощаема расходами по епископским посещениям, и вдобавок к этому епископы требовали тяжелых уплат, под названием cathedraticum и подобных. Где выбор аббата принадлежал монахам, епископы часто старались лишить их этого права и пользовались им без всякого внимания к благосостоянию общины или к правам более выдающихся членов, которые с основанием могли ожидать повышения их в настоятельство. О том гнете, который проявляли некоторые прелаты, можно выводить из того обстоятельства, что монашеские общины часто обращались с жалобой на них к соборам и эти последние, хотя и состоявшие из епископов, считали себя обязанными резко осуждать подобное поведение своих собратьев и запрещать его²⁸⁵⁴. В некоторых случаях в течение VIII столетия постановлялось, что если диоцезный епископ не будет совершать своих обязанностей по отношению к монастырю на разумных условиях, то аббат мог обращаться и к другому. В общем, можно сказать, что изъятия в этом периоде монастыри добивались не столько с целью освобождения от законной власти епископов, сколько для ограждения себя от их поборов.

Епископ все еще удерживал общее наблюдение за религиозно-нравственной жизнью в освобожденных таким образом монастырях; он имел право даже касаться управления материальными делами, хотя и не имел права угнетать, или раздавать монастырское имущество.

Когда некоторые монастыри добились таких преимуществ, то у основателей вошло в обычай настаивать на том, чтобы основываемые ими вновь монастыри находились на одном уровне с другими в этом отношении. Были также и такие монастыри, которые назывались царскими – или вследствие того, что они основаны были государями, или вследствие того, что они пользовались их особым покровительством, и такие монастыри были изъяты от всякой юрисдикции, кроме юрисдикции государя, которая и осуществлялась через особых missi и епископов²⁸⁵⁵. Некоторые монастыри, обладавшие более чем обычным достоинством, имели своих собственных епископов, живших в их стенах, как это было в Сен-Дени. Кроме того, по-видимому и папы уже начали прибегать к обычаю давать изъятия монастырям от всякой другой власти, кроме их собственной. Первым примером этого было дарование подобного изъятия со стороны Захарии аббатству Фульды; но подлинность свидетельствующего об этом документа, подвергается сомнению ²⁸⁵⁶. Если оно верно, то это изъятие дано, будто бы, по просьбе самого Бонифация и поэтому, не без намерения нанести ущерб правам диоцезного епископа. Но когда архиепископия и аббатство, соединявшиеся в лице апостола Германии, были разделены между собой, то преимущества, дарованные Фульде, н слава, которую этот монастырь приобрел в качестве места упокоения останков святого миссионера, возбудили зависть Лулла, его преемника по кафедре менцской. Архиепископ жаловался, что изъятие это незаконно, наносило ущерб его юрисдикции, и он, будто бы; беззастенчиво преследовал аббата Стурмия, добившись даже от Пипина, обвинением его в измене, ссылки его на два года, и вражда между ними продолжала существовать до конца жизни аббата, так что на своем смертном одре, объявляя свое прощение всем людям, он счел необходимым упомянуть Лулла по имени, как лицо, которое в особенности нуждалось в его прощении²⁸⁵⁷.

Изъятия существовали также в патриархате константинопольском, где некоторые монастыри освобождены были от власти епископской, и подчинены митрополиту, причем другие подчинялись даже только патриарху. В знак этих преимуществ над алтарем в церкви монастыря, воздвигался обыкновенно митрополичий или патриарший крест.

Второй собор никейский позволял аввам, если они были пресвитеры, рукополагать низшее духовенство своих монастырей²⁸⁵⁸. Правило это было принято и на Западе, и вследствие как этого, так и других обстоятельств, дело дошло до того, что обитатели монастырей были уже не миряне, как это было в прежнее время, а за весьма немногими исключениями принадлежали к какой-нибудь степени иерархии.

Возраст, требовавшийся для допущения в монашескую общину, определялся различно. Трулльский собор постановляет, чтобы он был не менее десятилетнего²⁸⁵⁹. Феодор Кентерберийский назначал пятнадцать лет в качестве возраста для монахов, и шестнадцать или семнадцать для монахинь²⁸⁶⁰. Капитулярии от 789 года возобновляют древние африканские правила, запрещающие прием женщин раньше двадцатипятилетнего возраста, если только для этого нет каких-либо особых причин²⁸⁶¹. Но кроме тех, кто принимали обеты за самих себя, родители могли обрекать на монашеское состояние своих детей, и в этом случае, как и в других, не было никакой возможности для уклонения от его обязательности. Карл Великий впрочем старался положить некоторый предел подобному обычаю, повелевая, что во исполнение канонов, девицы не должны быть посвящаемы в монашество пока не достигнут возраста, достаточного для понимания своего решения²⁸⁶². Встречается много постановлений против допущения крепостных в монастыри, без согласия их господ, и свободных людей без позволения государя. Не необычным делом было в это время пользоваться удалением от мира как ложным предлогом для избегания военной службы. С целью пресечь это злоупотребление, Карл Великий постановил в 805 году, что те, кто оставляли мир, должны были жить строго согласно с уставом, в качестве ли каноников, или в качестве монахов.

Хотя соблюдение одного и того же устава было уже связью, объединявшей между собой различные монашеские общины, однако же более тесной связи между ними еще не существовало на Западе. Некоторые из более значительных монастырей имели особые кельи или скиты, находившиеся в зависимости от них; но за исключением этих, весьма ограниченных случаев, между различными монашескими учреждениями не было никакого внутреннего соотношения, и не было какого-либо подчинения многих общему главе, как это было в системе св. Пахомия²⁸⁶³. Было в обычае, что аббат, отправляя одного из своих монахов для основания новой общины, освобождал его от обета послушания, как скоро он оказывался в состоянии основать свою собственную общину. В течение первой части этого периода, аббату было запрещено иметь более одного монастыря²⁸⁶⁴; но это правило впоследствии не соблюдаюсь. Совместительство, как в церквях, так и в монастырях, сделалось частым, и иногда и церковные и монашеские должности занимались одними и теми же лицами. Так, около 720 года, член каролингского рода Гуг был в одно и то же время епископом парижским, руанским, байозским и аббатом фонтепелъским и жумьежским. В тех случаях, когда кафедра обыкновенно занималась лицами из какого-либо отдельного монастыря, епископы часто совмещали аббатство со своим собственным саном, и где епископы были в состоянии захватить власть назначения на аббатство; они иногда присваивали эту должность себе самим. Таким именно образом Сидоний, епископ констанцский, уже владевший аббатством Рейхенау, решил в 759 году сделать себя и главой Сен-Галла, и хотя, как рассказывают историки монастыря, его посягательство было наказано смертью, подобно смерти Ария, следующий епископ, Иоанн, не только занял эту важную должность, но к концу своей жизни составил даже план обеспечить своих трех племянников передачей одному из них епископии и другим двум каждому но аббатству,

Многие из монашеских общин были освобождены государями от всяких государственных налогов и пошлин²⁸⁶⁵. Но такие изъятия были часто не только признаком бедности со стороны монастыря, но и знаком особенного царского благоволения к ним. Так, в списке франкских монастырей, составленном в Э-ля-Шапелле в 817 году, они распределены на три класса, из которых к первому принадлежат те, которые обязаны государю служить и деньгами, и военной повинностью, ко второму те, которые обязаны были давать только деньги, и к третьему свободные от всякой повинности, кроме молитвы: причем наиболее знаменитые учреждения, по большей части, принадлежали к наиболее обремененному налогами классу²⁸⁶⁶.

По мере того, как монастыри богатели, проявлялись и некоторые худые последствия этого. Для удовлетворения обета бедности считалось достаточным отрекаться от личной собственности. Где это обязательство сознавалось делом совести, монахи удерживали свою первоначальную простоту в одежде и пище, причем все избытки употреблялись на другие цели, как построение дорогих зданий. Но обладание средствами роскоши вообще приводило и к введению наслаждения ими. На Востоке, исповедник Максим, в половине VII столетия, обличая беспорядочную жизнь монахов, говорит, что их благочестие не лучше лицемерия. Карл Великий в 811 году порицал аббатов за то, что они заботились только об увеличении числа своих монахов и приобретении хороших певцов и чтецов, нисколько не заботясь об их нравственности. Он саркастически спрашивал, как монахи и духовенство понимают текст, запрещающий предаваться делам мира сего; не предполагают ли они, что единственное различие между ними и мирянами состоит в том, что они не женаты и не носят оружия, и можно ли сказать, что оставили мир те, которые всеми средствами стремятся к увеличению своих имений, пользуются обетованиями неба и ужасами ада, именем Бога ц святых лиц для того, чтобы вымогать дары не только от богатых, но и от бедных и невежественных, и лишая законных наследников принадлежащей им собственности, приводят многих к воровству и грабежу? Можно ли, продолжает он, сказать. что оставили мир те которые совершают даже клятвопреступничество, с целью достигнуть того, чего они желают? или те, которые удерживают свою мирскую собственность и окружены отрядами вооруженных людей²⁸⁶⁷.

Аббаты, как и епископы, предавались войне, охоте и азартным играм, любили общество певцов и шутов. Существует много постановлений против беспорядков этого рода, причем некоторые из них распространяются также и на аббатис, и часто слышатся жалобы на безнравственность между отшельниками обоего пола, вместе с попытками устранить подобное состояние вещей.

Имущество монастырей, как и имущество церквей, страдало от вымогательства их адвокатов и от отчуждения его мирянам. Замечательный пример подобного отчуждения сообщается в отношении аббатства Стабло, в диоцезе льежском, где, вследствие обращения доходов в гражданскую «бенефицию» было два преемства аббатов, причем одна линия вообще происходила из епископов Льежа, а другая состояла из знатных мирян²⁸⁶⁸.

К концу этого периода во Франции явился замечательный преобразователь монашеской жизни, именно Витица, впоследствии известный под именем св. Бенедикта Апианского. Он был гот по происхождению, и сын окружного начальника магелонского в Септимании. Будучи мальчиком, он был взят ко двору Пипина, у которого он сделался виночерпием, и продолжал оставаться на службе Карла Великого. В 774 году он сопровождал своего государя в Рим, и на пути домой едва не утонул во время тщетной попытки спасти своего брата, быстро увлеченного разлившимся потоком. В благодарность за свое спасение он задумал принять монашество и действительно вступил в монастырь Сен-Сенский или Секвапский, в Бургундии. Хотя он и принял имя Бенедикта, однако же устав нурсийского монаха казался ему пригодным только для слабых, новичков, и он предался всем суровостям восточного монашества. Он истощал свое тело необычайным постом; одежда его состояла из лохмотьев, кишевших червями, и испещрена была заплатами разных цветов. Спал он очень мало, и притом на голой земле; никогда не мылся, подвергался издевательству и оскорблениям в качестве безумного, и часто выражал свой ужас перед адом жалобными выкриками. Хотя аббат часто побуждал его ослабить эти суровости, решимость Бенедикта была непоколебима²⁸⁶⁹.

По смерти аббата, Бенедикт избран был в преемники ему; но он бежал из Сен-Сена, и построил себе маленькую келью в имении своего отца, на берегу реки Апианы. Некоторые монахи, попытавшиеся жить с ним, нашли себя неспособными выдерживать необычайную суровость его системы; но с течением времени около него собралось значительное общество, и близ его кельи построен был монастырь. В построении его принимал участие сам Бенедикт, и его монахи сами обязаны были возить материалы, так как они не в состоянии были достать волов для этой работы. Стены монастыря были деревянные, крыша сделана из соломы, церковные облачения были крайне грубы, между тем как, обыкновенно в других монастырях для этого употреблялся шелк; евхаристические сосуды были также деревянные, впоследствии стеклянные, и наконец оловянные. Монахи питались по преимуществу хлебом и водой, каковая пища иногда разнообразилась молоком, a по воскресным и праздничным дням – некоторым количеством вина. Если суровая простота первых учреждений Бенедикта подсказана была отчасти опасением, чтобы богатство архитектуры и украшения не послужили к ущербу для монашеской дисциплины, то впоследствии он, должно быть, переменил свое мнение по этому предмету; потому что в 782 году скромные деревянные здания уступили место великолепным постройкам. Церковь была украшена мраморными столбами, при ней было несколько дорогих, часовен, и все, что касалось утвари и богослужения, отличалось необычайным великолепием. Карл Великий, помогавший в несении расходов на устроение монастыря, освободил его от всяких налогов и от юрисдикции как епископов, так и местных гражданских властей.

Бенедикт с течением времени сделался человеком весьма известным и влиятельным. Имя его уже появлялось перед нами, как имя одного из уполномоченных, которыми пользовался Карл Великий для привлечения к себе приверженцев Феликса Ургельского²⁸⁷⁰. Людовик, в бытность свою королем Аквитании, пользовался его услугами в деле преобразования монастырей этой страны, и влияние его учреждений чувствовалось на обширном пространстве. Он собрал в две книги монастырские уставы Востока и Запада; в третьей книге он собрал уставы для женских монастырей, и из всего составил «гармонию уставов», в которой постановления прежнего св. Бенедикта по каждому предмету поясняются постановлениями других монастырских законодателей²⁸⁷¹. В своих преобразованиях он ограничивался приведением в действие бенедиктинской системы которая, как подсказывал ему опыт, лучше пригодна была для общего употребления, чем суровые системы восточного монашества. В своей собственной жизни, он принужден был несколько ослабить ту суровость, с которой он начал; но его жизнь продолжала оставаться строго аскетической, и он участвовал со своими монахами в обычных трудах, – пашне, жатве и других полевых земляных работах. Вскоре после восшествия Людовика на императорский престол, Бенедикт отрекся от аббатства анианского и удалился в новый царский монастырь на берегу Инды, близ Э-ля-Шапелля. Там он оказывал весьма важное влияние на жизнь в течение первых лет царствования своего патрона, и умер в 821 году, в семидесятилетнем возрасте.

В Англии монашество с первой половины VIII столетия начало клониться к упадку. Монастыри часто были наводняемы и занимаемы могущественными мирянами, и хотя против этого зла было направлено одно правило собора кловесгуского, однако же употребление этим собором термины знаменательно доказывают, что собор имел мало надежды на подавление его. Бонифаций, в своих письмах к архиепископу Кутберту и Этельберту, королю Мерции, жаловался, что английские монастыри были угнетаемы больше всех других монастырей в христианском мире, что их преимущества нарушались, что они обременяемы были тяжелыми и несправедливыми налогами, разоряемы расходами на содержание короля и его свиты во время охоты, что монахи были принуждаемы к работам при построении королевских зданий и к другим повинностям²⁸⁷².

Но не мало порицаются и сами монашеские общины. Монахи часто обвиняются в беспорядочной жизни и пьянстве, что Бонифаций считает особенно национальным пороком, а любовь к нарядной одежде, бывшая другой отличительной особенностью древних бриттов, удерживалась несмотря на все монастырские правила. Альдгельм сильно порицал преданность подобной роскоши ²⁸⁷³. Бонифаций жаловался на это Кутберту; собор кловесгуский порицал его в духовенстве; в монахах и в монахинях, в особенности порицая в мужчинах привязанность к мирской прическе и моду украшать ноги разноцветным шитьем; собор халхитский выражал желание, чтобы монахи и каноники носили одежду, одинаковую с монахами и канониками континента; «а не крашенную индийскими красками или весьма драгоценную»²⁸⁷⁴. Но и несколько лет спустя Алкуин продолжал жаловаться на такую суетность, и подавить любовь к ней оказывалось невозможным.

Упадку монашества в Англии содействовало, кроме упомянутых уже причин (именно светского угнетения, которому подвержены были монахи, и их собственного нежелания; когда проходил первый период благочестивого рвения, подчиняться ограничениям монастырского устава), введение канонической жизни. Обитатели монастырей вместо монахов, сделались канониками, и около половины IX столетия бенедиктинский орден почти совершенно исчез в Англии.

Правила этого периода касательно отшельниц в общем одинаковы с правилами касательно иноков. От аббатис требовалось подчинение своим, епископам; они порицаются за присвоение себе священного права посвящать девственниц, и давать благословение и рукоположение мужчинам – по-видимому с целью посвящения их на низшие степени священства²⁸⁷⁵. Встречаются частые жалобы на распутную жизнь в женских монастырях, и в этом грехе обвиняются иногда сами аббатисы²⁸⁷⁶. Другие правила направляются против обычая допускать вдов, принимать монашество во время первого приступа их горя, так как оказывалось, что такие монахини часто предавались мирским делам или увеселениям, и старались пользоваться в одно и то же время преимуществами и монашеской и мирской жизни.

Бенедиктинский устав принят был и в женских монастырях, и к концу этого периода пример устава Хродеганга повел к учреждению общин каноников-женщин (канонисс), которые жили вместе под менее строгим уставом, чем монахини, и без обязательства отказываться от своей частной собственности.

Обряды и обычаи

1. По всему Западу с самого начала при богослужении употреблялся латинский язык. Так как на нем говорило население всех западных провинций империи, то не было и необходимости переводить литургию на другие языки, а после варварских завоеваний латинский язык оставался языком высшей цивилизации и в особенности языком духовенства, ряды которого в течение долгого времени вообще наполняемы были из среды романизированных народов. Он был тем посредством, через которое народы вели свои официальные сношения; он один оставался устойчивым в то время, как наречия варваров подвергались быстрым изменениям, и где на его основе образовались новые языки (в каковом процессе церковные употребление латинского языка весьма много содействовало обеспечению его преобладания), то образование это было постепенным, так что было бы невозможно определить, в какое собственно время вышел из употребления, или устарел древний римский язык. Более тесная связь, установленная с Римом Пипином и Карлом Великим, упрочила употребление латинского языка во франкской церкви. И вот таким образом обычай, первоначально возникший по особым обстоятельствам, стал наконец считаться как бы необходимым, и в позднейшее время даже был оправдываем особой теоретической аргументацией, хотя это, по-видимому, и было столь же вопреки обычаю древней церкви, как и вопреки разуму. Карл Великий впрочем, несмотря на свою преданность римским обрядам, противодействовал возрастающему мнению касательно этого предмета. «Пусть никто», – говорится в его капитулярии на соборе франкфуртском, «не предполагает, что Богу нельзя молиться кроме как на трех языках; ибо Богу можно молиться на всяком языке, и молящийся будет услышан, если только он просит должного!»²⁸⁷⁷.

Пение теперь было предоставлено хору, и народ присоединялся к нему только в пении «Господи помилуй». Но Карл Великий и другие заботились о том, чтобы чаще и на народном языке производилось проповедание, благодаря миссиям приобретшее важность, которую оно некогда по-видимому, готово было потерять. О мерах его к наставлению народа в знании Символа Веры и молитвы Господней было уже упомянуто в предыдущей главе²⁸⁷⁸.

В Англии латинский язык употреблялся в качестве обрядового и богослужебного языка не только Августином и его последователями, но и шотландскими и ирландскими учителями, привыкшими к нему в своих туземных церквях. Послания и Евангелия, однако же, читались на туземном языке, и на нем же произносились проповеди. Шотландская или ирландская литургия была отменена собором кловесгуским в тех частях южной Англии, где она находилась в употреблении раньше; но, не смотря на влияние Вильфрида. она удерживалась в церкви йоркской до времени Алкуина, который настоял оставить ее²⁸⁷⁹. Можно однако же думать, что при принятии римского обряда в Англии сделан был свободный выбор и из других уставов, каковая свобода предоставлена была Августину Григорием.

На Востоке обычным церковным языком был греческий, и он продолжал оставаться таковым и при магометанском управление, где арабский язык употреблялся в обычных житейских делах. Монофизиты Египта, однако же при своем богослужении употребляли коптский язык, а несториане – сирийский.

2. При богослужении латинской церкви мало по малу вошли в употребление органы. Самое раннее упоминание о таких инструментах (в отличие от древнего гидравлического органа, изобретение которого некоторые приписывают Архимеду), по-видимому, находится в одном месте у бл. Августина²⁸⁸⁰. Венантий Фортунат, епископ пуатьерский, около 600 года, сравнивает голоса мальчиков и мужчин в хоре с маленькими и большими трубами органа, но не говорит, что в церквях употреблялся самый этот инструмент, так что его слова не несовместимы с мнением, которое приписывает введение органов в церкви папе Виталиану (657–672 гг.). Из свидетельства Альдгейма явствует, что они были известны в Англии в начале VIII столетия; но можно думать, что после века Венантия орган спять был новостью для франков, когда один экземпляр был прислан Константином Копронимом в подарок Пипину в 757 году. Сен-Гальский, жизнеописатель Карла Великого говорит, что подобный инструмент, «производящий вместе раскат грома и сладость лиры», привезенный некоторыми греческими посланными великому императору, возбудил среди франков желание самим делать подобные инструменты. При Людовике Благочестивом одному венецианскому священнику, по имени Георгий, было поручено императором сделать орган в Э-ля-Шапелле, и он, будто бы, исполнил свою задачу «с чудесным искусством»; но инструмент этот, по-видимому, был гидравлического рода. Франки скоро сделались столь искусными в выделке органов, что около столетия спустя после времени дара Константинова Пипину, папа Иоанн VIII просил епископа Фрейзингского прислать ему один инструмент вместе с лицом, искусным в употреблении его, так как северные органы были выше по достоинству всех, какие только делались в Италии²⁸⁸¹. Некоторые из больших органов того времени, вероятно представляли собой громадные инструменты, если можно буквально принимать поэтическое описание одного органа, воздвигнутого в Винчестерском соборе епископом Алфегом (впоследствии архиепископом кентерберийским) в конце Х столетия, потому что, по описанию, он раздувался двадцатью шестью парами мехов, для чего требовался усиленный труд 70 человек.

3. К этому же периоду относится и введение церковных колоколов. Долго существовавшее мнение, что они были изобретены св. Павлином Ноланским в конце IV столетия, не имеет исторической опоры, и основывается только на ошибочной этимологии²⁸⁸². По некоторым писателям, они впервые введены были в употребление в церквях Сабинианом, преемником Григория Великого по кафедре Римской; но во всяком случае известно, что в течении VII и VIII столетий употребление их даже распространено было по всей Франции и другим странам. Колокола часто упоминаются Бедой²⁸⁸³ и в письмах св. Бонифация²⁸⁸⁴. При Карле Великом легендарный сен-галльский жизнеописатель рассказывает, что монах его общины, по имени Танхо, получив заказ от императора на большой колокол, при составлении металла подменил серебро оловом, и наказан был за свой обман чудесной смертью; в капитулярии 789 года есть запрещение крещения колоколов, каковой обычай совершался и в последствие, причем колоколам давались христианские имена, и они снабжались восприемниками.

4. История евхаристического учения, как оно обстояло в этом периоде обсуждалась часто с большой горячностью и пристрастием, как будто вопрос по этому предмету между новейшим Римом и его противниками зависит от мнений VII и VIII столетий. Слово образ, где только оно встречается, приветствуется одной партией, и такие слова, как тело, кровь, или изменение – другой, как будто бы они представляют совершенно достаточное основание для решения дела. Но истина заключается между обеими крайностями. Как в языке, так и в воззрениях в это время замечался наклон к учению о пресуществлении, и мнения отдельных лиц тесно примыкали к нему, хотя это учение и не находило еще определенного выражения. Более обстоятельно это учение было выяснено на Востоке, и именно Иоанном Дамаскином. Он отвергает термин «образ», как не соответствующий св. Писанию, и заявляет, что освященные части становятся «самым обоготворенным телом Господним»²⁸⁸⁵. Вместо обыкновенного хлеба, на котором первоначально совершалась евхаристия, на Западе введены были опресноки. Они приготовлялись из весьма нежной муки без закваски, круглыми по форме, с печатью, посредством особого орудия. Еще в употреблении было причащение младенцев, и с освященным хлебом совершались различные обряды, как напр. давание его мертвым н погребение вместе с ними. До XII столетия чаша давалась всем причащающимся²⁸⁸⁶. То высокое мнение, которое верующие имели об евхаристической жертве, привело ко многим важным последствиям, и между прочим эта жертва привносилась не только за живых, но и за умерших.

5. Со времени Григория Великого начало распространяться и развиваться учение о чистилище. Оно по-видимому особенно укоренялось в английской церкви. Беда достопочтенный передает рассказы о лицах, которые в видении переносились в области мертвых; они возвращались к сознанию с печальным и встревоженным видом, рассказывали о своем видении, и вскоре затем умирали. Так, Фурзею и Дритгельму позволено было видеть наказание в аду и чистилище, а также блаженство праведных, ожидавших своего прославления в раю. Видение Дритгельма, в стихах было изложено Алкуином. Появлялись и другие повествования подобного же рода, мысль о таких видениях сделалась привычной для людей, и шесть столетий спустя видения безвестных ирландских или нортумбрийских монахов завершились великой поэмой средних веков²⁸⁸⁷.

С развитием верования в чистилище развился и обычай совершения месс за отшедших братий. Образовались целые братства, в особенности среди монахов. с обязательством совершать по несколько месс за душу каждого брата по его смерти и в годовщину ее, или с целью найма для служения этих месс в пользу их за плату, которая в Англии стала называться «душевным платежом»²⁸⁸⁸. Совершение этих месс сделалось важным источником дохода для духовенства. Таковым оно признается в уставе Хродеганга, и с этой целью строились новые алтари в церквях, в которых было только по одному. Мессы служились также с целью получения земных благ, как хорошая погода или благовременный дождь.

6. В церкви постепенно вводилось более строгое соблюдение воскресного дня²⁸⁸⁹, и занятия, которые соборы VI столетия защищали против иудействующей тенденции²⁸⁹⁰, теперь были запрещены, как противные святости дня, которую стали обыкновенно основывать на четвертой заповеди. Многие каноны в течение этого периода и несколько позже постановляют, что воскресный день нужно освящать прекращением всякой промышленности, хозяйственных занятий, или другого ручного труда. В этот день не позволялось открывать судов или рынков, мужчины должны были воздерживаться от охоты, женщины от шитья, вышиванья, тканья, прядения, выбивки льна, стрижки овец, или открытой стирки белья. Не полагалось предпринимать никаких путешествий, кроме неизбежных, да и эти последние нужно было устраивать так, чтобы они не совершались в ущерб долгу присутствия при богослужении ²⁸⁹¹. «Покаянник», приписываемый Феодору Кентерберийскому, заявляет, что греки и латиняне одинаково не делают никаких работ по воскресным дням, не плавают, не ездят, кроме как в церковь, на соколиную охоту или в баню, что греки не пишут публично, хотя для своих удобств они и пишут дома. Против всякого нарушения святости дня были установлены наказания. Так, собор Нарбонский от 579 года присудил одного свободного человека к уплате шести солидов, и одного крепостного к ста ударам. Ива, король Вессекский (688–725 гг.) постановляет, что если крепостной человек будет работать в день Господень по приказанию своего господина, то он должен быть свободен, – если же по своей собственной воле, то должен заплатить штраф, или «потерпеть в своей шкуре». Собор Бергамстедский (от 696 года) постановляет, что свободный человек, нарушающий покой свящ. дня, должен подвергнуться особому денежному штрафу, и налагает тяжелый штраф на всякого господина, который будет заставлять своего слугу работать от солнечного заката в субботу до солнечного заката в воскресенье. С целью усиления (соблюдения воскресного дня делались указания на авторитет предполагаемых откровений. Такова именно была цель письма, которое будто бы ниспало с неба в 788 году, и уничтожение которого Карл Великий предписывал к своем капитулярии от следующего года; тот же самый благочестивый обман, или нечто в роде этого, употреблялся и в Англии. При Людовике Благочестивом соборы рассуждали о тех муках, которым подвергались люди за работу в воскресный день, – причем некоторые были убиты молнией, другие повреждали себе члены, некоторые были сожигаемы в пепел видимым огнем. От духовенства, знати и самого императора требовалось показывать добрый пример надлежащим соблюдением этого дня²⁸⁹².

Но несмотря на усилившуюся строгость касательно воскресного дня, мысль об отождествлении его с иудейской субботой подвергалась осуждению. Григорий Великий отзывается о ней как об учении антихриста, который, говорит он, будет требовать соблюдения обоих дней: субботы – ради иудейства, и дня Господня, потому что оно будет заявлять притязание на соперничество с воскресением Спасителя. Григорий затем говорит о сомнениях тех, которые думали, что в воскресный день не следует мыть тело. Это, говорит он, позволяется по необходимости, хотя и не по роскоши, одинаково как в этот, так и в другие дни, и делает любопытную попытку доказать это решение св. Писанием²⁸⁹³. Соборы лестинский и вернский порицали крайнюю строгость в соблюдении воскресного дня, как «принадлежащую скорее иудейскому суеверию, чем христианскому долгу»²⁸⁹⁴.

День Господень, по общему мнению, начинался с вечера субботы, и продолжался до соответствующего часа воскресного дня²⁸⁹⁵. Такова именно, как мы видели, была продолжительность покоя от работы в Англия во время собора бергамстедского (696 г.); но в половине Х столетия продолжительность его расширилась, и простиралась от трех часов пополудни в субботу до рассвета понедельника.

7. К началу этого периода относится происхождение праздника всех святых (которым имелось в виду восполнить недостаточность в праздновании святым в отдельности). Происхождение его относится к тому времени, когда Бонифаций IV получил в свое распоряжение от Фоки Пантеон в Риме, и освятил его, превратив в церковь св. Марии ad Martyres, в 609 году²⁸⁹⁶. Можно однако же думать, что праздник мучеников (13 мая), возникший в следствие из освящения Пантеона, смешиваем был с днем всех святых (1 ноября), и что последний не соблюдался в Риме до VIII века. Он возведен был на степень первоклассных праздников, и Григорий IV, в 835 году, увещал всех к должному провождению его. На Востоке воскресный день после св. Троицы связывался с воспоминанием всех святых уже во времена св. Иоанна Златоуста.

В это же время установлено было и несколько праздников в честь пресвятой Богородицы: «Принесение во храм» изменилось в празднование «Очищения пресвятой Марии»; Рождество пресвятой Богородицы (8 сентября) праздновалось в это время как на Востоке, так и на Западе, и в греческой церкви установлен был особый праздник Введения пресвятой Богородицы во храм (21 ноября), хотя на Западе он принят был не ранее XIV столетия. В Испании, видение, бывшее Ильдефонсу Толедскому, послужило поводом к установлению праздника «Ожидания пресвятой Марии» (18 декабря). Введен был также праздник Успения (15 августа). В виду молчания св. Писания касательно смерти пресвятой Богородицы, усвоено было во время ефесского собора в 431 году предание, по которому она провела свои последние годы вместе с Иоанном Богословом в этом городе, и погребена была в церкви, где собирался собор. Но впоследствии предание гласило, что она погребена была в долине Иосафатовой, и оттуда вознесена была на небо. Празднование Успения на Западе утверждено было собором менцским в 813 году. В том же каноне упоминаются и другие праздники, как Пасха, вместе со следующей за ней неделей, день Вознесения, праздник св. Троицы и следующая за ней неделя, Рождение св. Иоанна Крестителя, праздник апп. Петра и Павла, св. Михаила, св. Ремигия, Mapтина, Андрея, трехдневный праздник Рождества Христова, Обрезание Господне, Богоявление и Очищение, вместе с храмовыми праздниками каждой церкви в память ее освящения, а также праздниками в честь учеников и исповедников, мощи которых покоились в известном диоцезе или приходе.

8. Вместе с уважением к памяти святых Божиих возрастало н почтение к различным священным останкам и особенно к мощам. 2-ой собор Никейский постановил, чтобы ни одна церковь не освящалась без каких-либо мощей, и ставит неуважение к ним в вину противникам икон. В особенности пользовались уважением священные останки Спасителя и Его пресвятой Матерн. В различных частях сохранялись нешвенный хитон и плат, которыми повязана была голова Спасителя во гробе. Среди сокровищ монастыря Центулльского при аббате Ангильберте, умершем в 801 году, находились части яслей, в которых возлежал Спаситель, свечи, возжигавшейся при Его рождении, Его одежды и сандалии, камня, на котором Он сидел во время насыщения пяти тысяч народа, дерево от трех скиний, части хлеба, которые Он давал своим ученикам, креста и губки, равно как и части волос и одежды пресвятой Марии. В честь креста установлены были праздники Обретения и Воздвижения.

Нет сомнения, что рядом с истинным благоговением к священным останкам, в непросвещенной массе народа возникали и различные суеверия, искоренение которых было предметом заботливости как духовной, так и светской власти. Карл Великий неоднократно осуждал некоторые церковные суеверия, наравне с суевериями покоренных им язычников. Он запрещал поклонение мнимым святым и сомнительным мученикам, призывание или боготворение святых, кроме признанных церковью, или построение им памятников при дорогах, распространение апокрифических или сомнительных повествований, введение новых имен ангелов, кроме тех, которые имели за себя библейский авторитет. Собор менцский запрещал перенесение тел святых, иначе как с позволения государя и епископов.

Рядом с истинными житиями святых стали чрезвычайно распространяться легендарные сказания о них, которые сделались самой распространенной литературой того времени. Помимо самой легендарности их содержания (что можно считать извинительным для составителей их в виду предполагаемого от них доброго влияния) и внесения ими всевозможных заблуждений в самые недра церкви, они не безукоризненны были и в том отношении, что заставляли людей добиваться видимого благоденствия и наказания, согласно с личной заслугой в обычном течении мира. Но вред таких легенд не оставался без должного вознаграждения со стороны распространявшегося ими добра. Легенды выставляли силу религии не только в чудесах, но и в самоотвержении и отречении от земных благ. В противоположность преобладавшей вообще грубости и эгоизму, они представляли примеры, которые научали духу кротости и самопожертвования, чистоты и терпения, любви к Богу и к человеку, бескорыстного труда, прощения врагов, доброте к бедным и угнетенным. Заключительная часть легенды обыкновенно выставляла святого торжествующим над своими земными бедствиями, хотя он в то же время все еще близко чувствовал интерес к своим братьям, занятым жизненной борьбой, и проявлял этот интерес различным заступничеством в их пользу. Но более всего польза этих сказаний заключалась в том, что они постоянно внушали мысль о Провидении, которое бодрствует над всеми делами человеческими и готово защищать невинного или вознаградить его за страдание.

9. Уже в IV веке Григорий Нисский и другие обращали внимание на худые стороны, связывавшиеся с распространенным обычаем паломничества к святым местам, и сильные жалобы подобного же рода время от времени продолжают встречаться и в этом периоде. Григории Великий говорит Рустициан, одной придворной даме, что в то время, как она находилась в странствовании к Синаю, ее чувства пребывали в Константинополе, и выразил сомнение, чтобы святые предметы, виденные ею телесными глазами, произвели какое либо впечатление на ее сердце²⁸⁹⁷. Но праздный дух, с которым часто предпринимались паломничества, был еще не главным, связывавшимся с ними злом. Бонифаций писал архиепископу Кутберту, что из множества английских женщин стекавшихся в Рим, только немногим удавалось избегнуть гибели своей добродетели, что редко можно найти город в Ломбардии или Франции, где бы не поселялась какая-нибудь обесчещенная английская монахиня или другая какая либо паломница, и своим худым поведением не бесчестила церкви своей родной страны²⁸⁹⁸. Другим вредным последствием паломничества было то, что из-за него епископы и аббаты часто в течении целых лет оставляли предоставленную им сферу деятельности, нанося большой ущерб религии и дисциплине среди вверенной их попечению паствы.

Из Британии паломничество большей частью совершалось в Рим, где англичане, по соседству с Ватиканской базиликой, имели свой особый квартал, известный под саксонским названием Бург, – Борго позднейшего времени. Некоторые паломники из Британии проникали даже в Святую Землю. Во Франции главным местом паломничества была гробница св. Мартина в Туре; но после восшествия на престол каролингской династии усилилось паломничество из этой страны в Рим. Жизнь пилигримов считалась священной, и для приема их устроено было много госпиталей; среди них один основан был в Иерусалиме Карлом Великим собственно для призрения латинских паломников²⁸⁹⁹. В 802 году император повелел, чтобы никто, богатый или бедный, не отказывал паломникам в кровле, огне и воде, и поощрял тех, которые оказывали наибольшее гостеприимство, указанием на то вознаграждение, которое обещается за это в св. Писании. Есть, однако же, и каноны против некоторых из заблуждений, связывавшихся с паломничеством. Собор вернский, в 735 году, постановил, чтобы монахи не паломничали в Рим без позволения своего аббата²⁹⁰⁰. Собор Шалонский, в 813 году, запретил духовенству ходить в Рим или в Тур без позволения своего епископа, и признавая паломничество полезным для тех, кто исповедовали свои грехи и получали руководство к покаянию, кто исправлялись в своей жизни, давали милостыню и предавались благочестию, он в то же время обличает заблуждения тех, которые считали паломничество поводом ко греху, и просил императора принять меры против обычая знатных лиц, которые вымогали у своих подчиненных деньги для покрытия расходов по своему паломничеству²⁹⁰¹.

Иногда лица, оказавшиеся виновными в тяжком грехе, были осуждаемы, в виде покаяния, оставлять свою страну или странствовать в течение известного времени, или предпринимать паломничество в какое-либо отдаленное место. Эти кающиеся были снабжаемы письмами от своих епископов, которые в одно и то же время объявляли об их виновности и испрашивали любви и снисхождения к ним со стороны христиан. Многие из них были обременены цепями или кольцами, впивавшимися в тело и причинявшими ужасные муки²⁹⁰².

10. Церковная дисциплина по отношению к греху теперь была заключена в особые покаянные книги. Эти книги были восточного происхождения; самая ранняя из них была составлена Иоанном, патриархом константинопольским²⁹⁰³. Первый покаянник в западной церкви был тот, который вообще приписывается Феодору, кентерберийскому архиепископу из греков. Так как в виду невозможности исполнять требования древних канонов все стали обходить их или с неуважением относиться к ним, то производились и некоторые изменения в них, напр. известный период поста мог быть заменен прочитыванием предписанного числа псалмов. Отсюда был уже не труден переход к системе покаянных замен, – системе, вводившейся по аналогии с вером (выкупными деньгами²⁹⁰⁴). Это установление, имевшее первоначальный характер возмездия за жизнь, распространилось и на случаи меньших телесных повреждений, так что за потерю члена, глаза, пальца или зуба, нужно было вознаграждать установленным денежным штрафом, и правило это было внесено теперь и в покаянники, где грехи переводились на благочестивые упражнения и деньги почти одинаково с гражданскими постановлениями об имущественных ущербах. Эти платежи, однако же, еще не считались источником дохода для церкви, а шли в пользу бедных, согласно с определением кающихся. В Англии богатые нашли возможность облегчать себя в деле покаяния призывом к себе на помощь множества бедняков для исполнения за них этого покаяния. Таким способом становилось возможным отбывать семилетнее покаяние в какие-нибудь семь дней, и хотя обычай этот был осужден собором в Кловешо²⁹⁰⁵, однако же впоследствии он нашел формальное подтверждение.

Необходимым результатом новой покаянной системы было не только поощрение рокового заблуждения касательно денег, как возмездия за грех (заблуждение, против которого напрасно восставали некоторые соборы²⁹⁰⁶, хотя другие, по-видимому, даже благосклонно относились к нему), но и введение духа мелочного торгашества в отношении грешников к своему Богу. В противоположность этому духу, Григорий III говорил, что канон не должен в точности излагать продолжительности времени, назначаемого для покаяния в каждом отдельном случае, так как то, что имеет значение у Бога, не может быть измеряемо временем, а только сокрушением²⁹⁰⁷. Собор шалонский неодобрительно относится к покаянным книгам, о которых говорит, что «заблуждения их несомненны, а авторы неизвестны»; он обвиняет их в том, что они «шьют подушки для всех прорех на локте», и требует, чтобы покаяние низведено было на почву древних канонов²⁹⁰⁸. Подобные же места встречаются и в постановлениях других французских соборов IX и X столетий.

Большое значение придавалось исповеданию тайных грехов; но священник считался скорее советником, чем судьей, и форма его отпущения была не судейской, а молитвенной. Отпущение обыкновенно давалось немедленно после исповеди, а предписанное покаяние совершалось впоследствии, так что в то время, как в древние времена кающиеся на время отлучались от полного общения церкви, теперь они постоянно оставались в ней.

Наказание отлучением во франкской церкви сделалось гораздо более строгим, чем это было раньше. Собор вернский постановляет, что отлученное лицо «не должно входить в церковь, ни принимать пищи или питья вместе с каким-либо христианином; не может оно принимать от него подарков или целовать его, или соединяться с ним в молитве, или приветствовать его»²⁹⁰⁹. Предполагают, что строгость этого определения заимствована была из обычая друидов – с целью сильнее повлиять на грубых новообращенных христиан, которые без должного уважения относились к чисто духовному покаянию. Право отлучения несомненно придало весьма много влияния духовенству, хотя это влияние вполне выступило лишь в более поздний период.

11. У многих языческих народов, включая и народы севера, издавна было в обычае испытание виновности или невинности посредством торжественного обращения к небу. В некоторых случаях освящал его и Моисеев закон²⁹¹⁰. Так как оно совпадало с народной жаждой чудесного, то церковь на некоторое время взяла исполнение подобных испытаний в свои руки. К испытанию или суду Божию прибегали не там, где виновность обвиняемого лица была ясна сама по себе, а в случаях сомнительных, где недоставало данных для определенного решения. К нему приступали с большой торжественностью. Обвинитель клялся в истине возводимого им обвинения; обвиняемый, который в течение трех дней приготовлялся постом и молитвой, подобным же образом утверждал свою невинность, и в самых торжественных словах он заклинаем был не приближаться к престолу Господню, если только сознавал какую-либо виновность в деле, подлежавшем божественному суду. Обе стороны затем причащались, и после этого духовенство помазывала, елеем орудия, через которые совершалось самое испытание²⁹¹¹.

Испытания были различного рода. Испытание посредством судебного состязания или поединка²⁹¹² употреблялось не только для открытия преступлений, но и в гражданских делах, как напр. в спорах касательно пределов собственности. Отон Великий прибегал к нему даже как к средству решения юридического вопроса, участвуют ли по смерти человека дети умершего сына в наследии своих живых дядей ²⁹¹³. Такой способ обращения к божественному суду был введен в бургундских законах арианским королем Гундобальдом, современником Хлодвига несмотря на противодействие Авита, епископа вьеннского. Оно не необычно было и среди франков, но в Англии по-видимому неизвестно было до норманнского завоевания. Лицам, которые неспособны были подвергаться этому испытанию вследствие престарелого возраста, пола, телесной слабости, или монашеского или церковного положения, позволялось бороться при посредстве особых бойцов, которые обыкновенно нанимались и считались классом зазорных людей²⁹¹⁴. Подобным же образом вверяли бойцам защиту своих интересов корпорации или общества. В испытании раскаленным железом, обвиняемые босыми ходили по раскаленным плитам, или (что было более обычной формой) проносили часть раскаленного железа в руке на протяжении удевятеренной длины своей ноги. Нога или рука (смотря по обстоятельствам) тогда связывалась и запечатывалась до третьего дня, когда она подвергалась исследованию, и сообразно с ее состоянием произносилось решение о виновности или невинности лица²⁹¹⁵. Испытание горячей водой состояло в погружении руки в кипящий котел, с целью вынуть камень, кольцо или железную вещь, которая висела на большей или меньшей глубине, сообразно с тяжестью исследуемого преступления²⁹¹⁶. Испытание холодной водой совершалось через бросание обвиняемого в прорубь на привязанной к нему веревке, посредством которой можно было вытащить его назад. Если он был тяжел, то потопление его было доказательством виновности, обратное же считалось доказательством невинности²⁹¹⁷. В крестовом испытании (которое, не смотря на свое название, вероятно, было языческого происхождения) обвиняемый или его подставник поднимал правую руку или обе руки, причем пелись во время испытания псалмы, и опускание или дрожание рук считалось доказательством виновности²⁹¹⁸. Среди других способов испытания было держание руки на огне, хождение в тонкой одежде между двумя горящими кострами, ядение пряника, называвшегося в Англии корснедом²⁹¹⁹, и принятие евхаристии²⁹²⁰.

Некоторые из этих обычаев с течением времени подверглись осуждению. Людовик Благочестивый, предписав в 816 году крестовое испытание как средство решения между противоречивыми свидетельствами, в следующем году отменил его, «чтобы то, что было, прославлено страданием Христа, не подвергалось презрению через дерзостность человеческую»²⁹²¹. В царствование того же императора, в 829 году, запрещено было испытание холодной водой, хотя в 824 году оно и освящено было Евгением, единственным папой который когда либо благоприятно относился к системе суда Божия. Агобард, архиепископ лионский, сильный противник народных суеверий, обращался к Людовику с двумя трактатами против судебного поединка²⁹²². Указывая на ересь бургундского короля, который ввел этот поединок, он поносит подобный обычай как не христианский и больше влекущий за собой нарушение человеколюбия, чем приносящий ожидаемого от него добра. Он говорит затем, что если бы истины можно было добиваться таким образом, то были бы излишни все судьи, что система эта служит преимуществом для грубой силы и клятвопреступничества, что мысль о ее пригодности противна св. Писанию, так как оно учит нас презирать успех в этом мире, потому что Бог попускает, чтобы Его святые подвергались умерщвлению и верующие народы покорялись со стороны неверующих и еретиков. При этом он указывает также на примеры, в которых явно обнаружилась тщетность подобных испытаний. Суд Божий, однако же, продолжал находить поддержку в народном веровании, и дело, которому противодействовал Агобард, скоро затем нашло могущественного поборника в лице Гинкмара²⁹²³.

12. В Германских королевствах существовало право убежища, хотя и значительно отличавшееся от того, какое существовало в Римской империи. Оно возникло из древних национальных обычаев; целью его было, не предоставляя безнаказанности преступнику, защищать его против поспешного и беззаконного мщения, обеспечить ему законный суд, предоставить духовенству возможность заступничества за него и, если возможно, смягчение ему наказания. Деятельность этого учреждения находила содействие в системе денежного возмездия за нанесенные обиды. Духовенству обыкновенно позволялось хлопотать о безопасности жизни и членов преступника, под условием, чтобы он заплатил надлежащий штраф, или чтобы он подвергся известному порядку покаяния. Карл Великий, в 779 году, ограничил это право святилища постановлением, чтобы убийцам и другим уголовным преступникам не позволялось находить, убежище в церквях, и чтобы, в случае допущения их туда, им не давалось пищи. Согласно с древнеримской идеей убежища, отказ в пище был бы нечестием, способным навлечь гнев со стороны святого покровителя церкви; но это было не несовместимо с германским взглядом. Духовенство, однако же, скоро нашло возможность для обхода этого закона, понимая его в том смысле, что он прилагался только к нераскаявшимся преступникам, то есть, к тем, которые отказывались исповедоваться у священника и подвергаться церковному покаянию, – отказ, который, вероятно, не был частым в тех случаях, где приходилось выбирать между смертью от голода и лишением права на убежище в святилище; запрещение пищи уже не встречается в позднейших постановлениях этого царствования.

Церковь не могла не воспользоваться случаем извлечь выгоду из права давать убежище в своих пределах против различных беззаконий, которыми переполнен был тогда мир. С целью придания ей через это популярности среди своих новых подданных, Карл Великий постановил в своем капитулярии для Саксонии (785 г.), чтобы всякий человек, искавший убежища в святилище, считался, в честь Бога и Его церкви, безопасным в своей жизни и своих членах и не подвергался никакому вреду до следующего судебного дня, когда его присуждали сделать надлежащее возмездие за свое преступление. В позднейшем законодательстве для этой страны, когда она уже приведена была в более спокойное состояние, это преимущество было выключено, и церкви предъявлялось требование выдавать лиц, обвиненных в уголовных преступлениях.

У англосаксонцев самым ранним законом по вопросу об убежище был закон Ины от 696 года, которым постановлялось, чтобы беглецы, виновные в уголовных преступлениях, находили защиту своей жизни в церкви, но обязаны были сделать законное удовлетворение, и что преступники, «подвергавшие свою шкуру опасности», то есть, подлежавшие наказанию посредством бичей, получали прощение²⁹²⁴. Но защита церкви могла быть даваема только в течение определенного времени. Законы Альфреда (от 887 года) ограничивают его в некоторых монастырях тремя днями; но впоследствии срок этот был расширен, и в некоторых законах иным местам предоставлялся и гораздо более долгий срок. Лица, виновные в убийстве, измене или преступлениях против религии, обыкновенно могли быть взяты даже от алтаря; но некоторые церкви, пользовавшиеся особенным уважением, среди которых церковь Кройландская пользовалась наиболее широкими привилегиями, имели право защищать всяких беглецов. Такое преимущество вероятно считалось серьезным препятствием для отправления правосудия, вследствие чего, когда Кройланд, после опустошения его датчанами, был восстановлен в царствование Эдреда его канцлером Туркетулом, этот престарелый сановник отклонил возобновление им древних прав этого святилища.

Рабство

Вместо безусловного осуждения рабства, как незаконного учреждения, каковой прием вероятно повел бы к водворению анархии в обществе и представил бы серьезные препятствия распространению Евангелия, христианство ограничивалось подготовлением почвы к его постепенной отмене, увещевая как господ, так и рабов исполнять свои взаимные обязанности на основе своего общего братства во Христе. И доселе церковь стремилась только к ограничению, а не к уничтожению рабства.

Рабство было двух родов, именно как состояние рабов в собственном смысле этого слова, и как состояние колонов. Рабы лично подлежали передвижению и продаже; в Римской империи они не имели права заключать законного брака, и их собственность всецело принадлежала их господам. Колоны считались свободнорожденными, так что, в отличие от рабов, они могли становиться войнами, хотя прикреплены были к земле, так что не мог отделяться от нее, и она не могла быть продана без них. Они имели право вступать в брак и обладать собственностью; за землю, которую они обрабатывали, они платили определенную ренту, обыкновенно наличностью, и подлежали поземельному налогу и поголовной подати. Но вообще было бы трудно провести точное различие между этими классами в тех канонах, которые относятся к этому предмету.

Покаянник, приписываемый Феодору Кентерберийскому, считает одним из пунктов различия между восточными и западными монахами между прочим то, что в то время, как латиняне имели рабов, греки не имели их. Восточные монахи сами исполняли работы, которые на Западе сваливались на рабов. При вступлении в монашескую жизнь, владетельные лица обыкновенно освобождали своих рабов, и некоторые учители, как Исидор Пелусиот, в V столетии²⁹²⁵, и Феодор Студит в IX-м, подвергали сомнению, или даже совершенно отрицали законность иметь такую собственность²⁹²⁶. На Западе по временам также бывали случаи подобного рода. Так, Вильфрид, овладев островом Селсеем, освободил всех крепостных, привязанных к земле, и Бенедикт Анианский, идеи которого главным образом заимствованы были из восточных монашеских уставов, получая в дар землю для своих монастырей, отказывался принимать с ней крепостных²⁹²⁷. Почти в том же духе было постановление собора халхитского, в 816 году, по которому епископ при своей смерти должен был освобождать тех из своих английских рабов, которые были низведены в рабство при нем²⁹²⁸. Но обычная практика на Западе была совершенно иною. В случаях приношения земли церкви рабы обыкновенно переходили к ней вместе с землей, как и в других сделках. Епископы, в интересах собственности своих церквей, были удерживаемы от освобождения принадлежащих им крепостных; 4-ый собор толедский (в 633 г.) объявил такое освобождение ограблением церкви; он постановил, что следующий епископ должен восстановить свое право над всеми лицами, которых его предшественник так незаконно освободил, и что всякий епископ, желающий освободить раба, должен вознаградить церковь подставлением другого вместо него²⁹²⁹. Один более ранний собор (агдийский, от 506 года) также ограничил право епископов отчуждать рабов и в духе, совершенно противоположном восточным принципам, запрещал монахам отпускать своих рабов на волю, «дабы они не праздновали в то время, как монахи работают»²⁹³⁰. Бывали даже случаи, что некоторые лица, в духе ли ошибочного благочестия, или из соображения выгод и невыгод этих двух состояний, добровольно отдавали себя в своих подчиненных в рабство какой-либо церкви, и для утверждения такого акта существовали особые формы.

Несмотря на все это, церковь весьма много содействовала ослаблению зол рабства. Она настаивала на естественном равенстве людей и братстве христиан, как мотивах к доброму обхождению с рабами, и в обращении со своими собственными рабами она давала пример мирским господам. Свои святилища она открывала перед теми, кто бежали от жестокости, обеспечивала им прощение на случай возвращения их владельцам; подвергала отлучению всякого господина, который нарушал сделанное беглому рабу обещание²⁹³¹. Убиение раба без судебного полномочия она ставила на один уровень с преступностью убиения свободного человека. Она старалась ограничить продажу рабов ограничением власти, которую родители, среди языческих народов, имели над своими детьми²⁹³², и запрещением, чтобы кто-либо продавался иудеям или язычникам²⁹³³; поощряла выкуп пленных, и объявляла освобождение рабов делом душеспасительным, и через влияние именно церкви многочисленные господа постановляли в своих завещаниях, чтобы рабы были освобождаемы ат искупление их душ». Освобождение часто, как и по римскому закону, наглядно связывалось с религией тем, что совершалось перед алтарем, где господин предоставлял своего раба церкви, с которой отпущенник отселе связывался особыми узами, причем он и его потомки производили какую-либо незначительную уплату ей, а в случае отсутствия потомства, церковь делалась и наследницей его собственности²⁹³⁴.

Был также и другой способ, которым церковь явственно содействовала поднятию уважения к рабам и крепостным классам народа. Так как свободным лицам из народов-победителей запрещено было вступать в духовенство или монашество без позволения государя, в тех видах, чтобы не лишаться их военной службы, то епископы принуждены были пополнять ряды своего духовенства главным образом из классов, находившихся вне обязательства к такой службе. 4-й собор Толедский требует, чтобы крепостные, рукополагавшиеся во священство. были освобождаемы²⁹³⁵; но во Франции подобный закон был установлен не ранее 817 года, в царствование Людовика Благочестивого²⁹³⁶, хотя и раньше этого времени духовенство из крепостного племени освобождалось от своих рабских обязанностей.

Крепостной, в случае рукоположения, становился правоспособным возвышаться на степени всяких почестей и власти; когда он поднимался выше низших степеней, то его жизнь оценивалась уже наравне с лицом высокого гражданского сана, и эта оценка возвышалась с каждым шагом, который он делал вперед в иерархии. Духовенство, возвышенное таким образом из рабского состояния на высшую степень достоинства и влияния, считало себя обязанным (помимо всех религиозных побуждений) трудиться в пользу того класса, к которому оно само принадлежало первоначально, и результатом этого было общее поднятие этого класса.

Возвышение лиц, рожденных в рабстве, на высокие церковные должности не чуждо было, однако же, отчасти и худых результатов. Теган, жизнеописатель Людовика Благочестивого, дает весьма неблагоприятное изображение такого духовенства. Он рассказывает, что, когда подобные лица достигали высоких должностей, то их прежняя кротость превращалась в дерзость, буйность, высокомерие и притязательность, что они освобождали своих родственников, и или предоставляли им церковные должности, или посредством браков вводили в благородные семейства, и что эти выскочки были до невыносимости заносчивы по отношению к старой знати. Картина эта, несомненно, несколько окрашена предрассудками Тегана, как человека высокого рода, выражавшего свое негодование по случаю поведения некоторых духовных лиц по отношению к его несчастному государю; но подобные же примеры как из истории, так и из опыта, вполне могут подтверждать истину, заключающуюся в существенных чертах этого изображения.