1.1 Методология курса

Курс «Экономика прихода» входит в учебную программу выпускного 5-го курса Московской Духовной Семинарии. В настоящее время на курс отводится до 60 часов в учебный год (два академических часа в неделю).

Цель курса – предоставить учащимся знания по духовному осмыслению хозяйственной жизнедеятельности человека, по вопросам религиозного гражданского законодательства и по экономическим отношениям организации и управления экономикой религиозных организаций, методов и практики приходского хозяйства.

Метод преподавания – обзорная лекция с объяснением основных экономических понятий и хозяйственных действий, выделение проблемных вопросов, анализ практического исполнения действующих законоположений с выявлением противоречий действующего гражданского законодательства каноническому праву и хозяйственной традиции Русской Православной Церкви.

Используемый учебный материал – тексты Священного Писания и Предания Православной Церкви, акты гражданского законодательства и церковных постановлений, методики и инструкции оформления хозяйственных и административных операций. Некоторые из них даны в Приложении.

Становление и бытие какой-либо специальной науки требует формулирования особых категорий, отображающих особые функциональные проявления научно-исследовательского процесса.

Всякая наука формулирует, прежде всего, предмет своего исследования. Собственно говоря, выявление самого предмета требует специальной интеллектуальной деятельности человека, которая затем складывается в особую форму знаний о данном предмете.

Предметом настоящего учебного курса являются религиозно интерпретируемые основные экономические категории, а также правовые, экономические и организационные аспекты хозяйственного функционирования учреждений Русской Православной Церкви, в основном в местных религиозных организациях (приходах). Предмет науки – это то, что данная наука изучает, в данном случае это социально-экономические отношения, существующие между религиозными учреждениями и государством, между религиозными учреждениями внутри единой Церкви, и, наконец, между религиозными учреждениями и гражданами.

Вообще, всякая публичная и общественная деятельность человека (частная или организованная) представляет собой систему взаимоотношений между людьми и организациями (учреждениями). Поэтому любая общественная наука – право, экономика, социология и другие изучают именно отношения людей в едином сообществе, причем всегда имеется в виду то, ради чего возникают те или иные общественные отношения. Поскольку эти отношения возникают именно в человеческом сообществе, они называются общественными отношениями. Все экономические науки в большинстве своем изучают общественные отношения, связанные с формированием материального богатства и его перераспределением.

Результатом перераспределения богатства является формирование собственности – права пользования, владения и распоряжения богатством, поэтому любая экономическая наука – это наука о собственности. Собственность является особым общественным отношением, закрепляющим для отдельных граждан и учреждений право пользования, владения и распоряжения богатством, созданным другими людьми и организациями. Практически все видимые и невидимые действия в обществе – это процесс перераспределения богатства (собственности) между всем и вся.

Хотя наша наука (организация церковного хозяйства) практически еще не сложилась окончательно, тем не менее, она имеет своим предметом изучения общественные отношения, возникающие в связи с формированием и перераспределением материального богатства Церкви. О чем бы мы в дальнейшем ни повели речь, мы всегда будем иметь в виду церковную собственность ее формирование и использование.

Итак, предметом нашей науки в узком смысле можно назвать отношения собственности в деятельности религиозных учреждений.

Под эту рубрику подойдет все – от содержания устава религиозной организации до уплаты подоходного налога с жалованья служащих, то есть весь спектр экономических отношений, завершающийся обретением той или иной собственности тем или иным юридическим или физическим лицом.

Далее, любая наука формулирует объект своего изучения, которым считается то, на чем и с помощью чего проявляется предмет изучения – общественное явление или факт, порождающие соответствующее общественное отношение или обуславливающие его появление. В нашем случае объектом изучения должны быть законодательные акты государства и Церкви, которые формируют особый тип общественных отношений, складывающийся между государством и церковью, между церковью и гражданами.

Поэтому объект изучения – это гражданские правовые акты (законы, постановления, указы, инструкции), регулирующие деятельность религиозных организаций, церковные (соборные, патриаршие, епархиальные) постановления и решения, относящиеся к деятельности религиозных учреждений.

Объектом изучения является также конкретная деятельность религиозных организаций, деятельность, в которой проявляются изучаемые общественные отношения (предмет).

Сознание современника подавлено идеями материального благополучия. Еще ни одна эпоха бытия человечества не имела такой свободы от религиозных верований и обычаев. По крайней мере, сегодня быт практически всех людей европейской цивилизации свободен от религиозной регламентации.

Бытовая (неделовая) жизнь православных христиан еще сохраняет обусловленность евангельскими принципами, ритмом богослужений и церковным календарем. Но это единственная массовая форма влияния религии на быт современника. Во всем остальном же деятельность и жизнь даже православного христианина связана с мирскими ценностями больше, чем с религиозными ценностями.

У нашего современника можно обнаружить лишь только две экономические установки – буржуазную («рыночную») и социалистическую (коммунистическую). Всякая иная идеологическая установка хозяйствующего субъекта является видоизменением этих двух основных установок. В основе той и другой установки лежат особым образом интерпретированные религиозные принципы и заповеди. Социализм и капитализм как мировоззрения имеют религиозное происхождение; корпус идей капиталистического менталитета связан с этикой Талмуда, протестантизма и католичества; социалистические же идеи легко выводимы из Священного Писания даже при его православном истолковании, но эти идеи представляют собой бездуховное выражение истин Писания.

Все протестные движения средневековья, крестьянские войны и антиклерикальные выступления свои социалистические лозунги составляли из высказываний Иисуса Христа и Его апостолов.

Неправда идей социализма состоит в том, что эти названные высказывания извлекаются из целостного контекста Писания, что неизбежно порождает еретическое истолкование благой Вести. Освободившись от истинного церковного учения вследствие еретического истолкования Священного Писания, идеологи-социалисты восстают против реальной исторической Церкви и становятся врагами христианства.

В отличие от прямолинейности отступления адептов социализма от христианства, идеологи капитализма отходят от христианства, с немалой долей лукавства, в сторону атеистического материального интереса.

Этика Талмуда имеет один фундаментальный социальный принцип – разделение людей на два типа (свой и чужой), что дает возможность обосновывать допустимость недобросовестных партнерских отношений с «чужими», если они выгодны для «своих». Именно такая религиозно-оправдательная установка позволяет эффективно перераспределять богатство в пользу носителей этики «двойного стандарта».

Католицизм времени Ренессанса и финансистов Флоренции, Генуи и Венеции справился с извечным запретом ростовщичества тем, что сформулировал понятие «капитал», означающее некую, «данную Богом», способность денег (богатства) самовозрастать. Этот лукавый выверт является псевдорелигиозным оправданием финансовой практики средневековья; и это можно считать особой заслугой католицизма в становлении капитализма. Католики Флоренции оказались марксистами до Маркса. Теперь-то нам известно, что определение К. Маркса: «Капитал – это самовозрастающая стоимость» – принадлежит не ему, а Иоакиму Флорентийскому.

И, наконец, протестантизм послужил становлению буржуазного мировоззрения тем, что определил труд источником богатства, а накопление личностью материального богатства – показателем богоугодности обладателя этого богатства. Именно такая религиозная установка североевропейца 16–18 веков дала тот всплеск трудовой (предпринимательской) деятельности, отлившейся затем в особую форму – буржуазность.

Православный предприниматель при совершении своих дел не делит людей по вероисповедному признаку; до сих пор в православной среде ростовщичество не находит оправдания; признавая труд источником материального богатства, православные, тем не менее, все видимое и невидимое воспринимают как дар Божий и сам труд считают не заслугой, но обязанностью (заповедью), которая совершенно не является поводом (или доводом) для присвоения части, данного Богом, богатства.

Специфически православной этики предпринимательства не сложилось. Если православный христианин оправдывает новую социальную идеологию «рыночного хозяйства», то можно быть уверенным, что он отступил от Православия в сторону этики протестантизма, католицизма и иудаизма.

Конечно, если систематизировать все постановления Церковных соборов, признаваемых православными церквами, добавить византийское законодательство, воспользовавшись толкованиями Вальсамона, Властаря и др., то можно, по-видимому, выстроить ряд принципов, определяющих социальное делание православного христианина. Но дело в том, что в среде, именуемой себя «православной», благоговение перед решениями соборов весьма избирательное. Одно положение томоса принимается, а другое считается неактуальным.

Кроме того, мы не находим в Предании раз и навсегда установленных норм социальных отношений. Например, в Талмуде постановлено, что иудей, входящий в определенную общину, обязан 20% своего дохода отдавать на общественную благотворительность. Эта норма действует неизменно уже две тысячи лет. Нарушение подобных норм грозит отлучением от синагоги. Но такой регламентации социальной жизни православное общество не имеет. При отсутствии собственной православной идеологии хозяйства, сознание православного члена общества дрейфует к апологии либо капитализма, либо коммунизма, но сейчас в большой мере он склоняется к капитализму в изводе «рыночной экономики».

Итак, весь корпус научно-богословской письменности Русской Православной Церкви не имел до сих пор последовательного экономического и общественного учения. Поскольку со взглядами на экономику тесно связаны политические предпочтения человека, то нынешнее расширение спектра политических идей неизбежно повлекло формирование разномыслия среди верующих, доходящего порою до непримиримой конфронтации.

Потребовалась ясно выраженная единая точка зрения Русской Православной Церкви на современные вопросы общественного бытия, что завершилось принятием «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви». Так, Церковь впервые высказала от лица своей Полноты взгляд на современные социально-экономические и политические проблемы и насущные вопросы общественного бытия.

Особого экономического учения Русская Церковь до сих пор не имела, и это не случайно. Русская Церковь периода наибольшей интеллектуальной деятельности в 19 в. не могла вырабатывать особой экономической теории, поскольку это было для нее вроде бы не актуально, а, с другой стороны, любое добросовестное размышление над вопросами собственности и распределения богатства наталкивалось бы на бескомпромиссность Евангельских заветов материального равенства. Поэтому беспристрастный исследователь скоро бы стал слыть социалистом – человеком с неугодными для класса собственников взглядами. Ведь даже заволжские старцы (прп. Нил Сорский) могли быть обвиняемы в жидовской ереси из-за своего нестяжательства, что же тогда говорить о рядовом ученом христианине-экономисте. Любые церковные или околоцерковные публикации на экономическую тему в 18–20 веках были либо апологией буржуазных отношений, либо – проповедью идей социализма.

Сегодня Русская Православная Церковь решительно отличается от Церкви 19 века именно по своим социальным отношениям с государством, учреждениями и гражданами.

Церковь (здесь и в дальнейшем, в тексте настоящих лекций, употребляемое слово «Церковь» будет означать Церковь как организацию, а не Мистическое Тело Христово) и ее учреждения становятся рядовыми хозяйствующими субъектами, такими же, как и любое иное учреждение, действующее на территории Российской Федерации в соответствии с Гражданским кодексом. И теперь уже нельзя сводить всю проблематику церковно-экономических отношений к идеологическим и апологетическим проповедям. Уже надо давать ответ, например, как Приходскому Совету выполнить все требования Кодекса законов о труде независимо от того, кто является получателем заработной платы (жалованья) – клирик или мирянин – и как согласовать требования гражданских законов с писаными и неписаными правилами и обычаями внутреннего церковного устава.

Сегодня настоятель храма вольно или невольно занимается тем, что запрещено ему каноническим правом – финансовыми операциями, организацией материального производства, предпринимательской деятельностью и прочими видами социально-экономического делания, обеспечивающего приходу экономическую независимость и высокое благосостояние клириков.

Современный клирик имеет более высокий уровень благосостояния, по сравнению с клириком 19 века. Это связано с тем, что церковные учреждения стали особыми юридическими лицами, что дало право и обязанность самостоятельно вести хозяйственную и финансовую деятельность. Кроме того, особенности жертвенного происхождения церковного богатства и особенности уставов религиозных организаций обеспечивают сверхдостаточную автономность церковного хозяйства и возможность вести очень эффективную хозяйственную жизнь религиозных учреждений, что непосредственно отражается на благосостоянии клириков.

Эти и другие вопросы, связанные с экономическими отношениями, так или иначе, становятся злободневными, и придется давать недвусмысленные ответы народу и государству о сущности церковного богатства.

При нынешнем всеобщем поклонении новому идолу – «рыночной экономике» естественное развитие хозяйства церковных учреждений нельзя упразднить никакими ограничительными решениями бывших церковных соборов и неписаными правилами церковного благочестия; ныне надо найти достойную форму обоснования необходимости и возможности экономической деятельности церковных учреждений.

Развитие церковного хозяйства может идти разными путями. Определяются как минимум два направления – хозяйство для финансирования собственной уставной богослужебной деятельности и хозяйство, связанное с осуществлением гуманитарных программ (призрение престарелых, образовательная деятельность, социальная реабилитация и медицинская помощь и иное), которые составляют содержание так называемого социального служения Церкви.

После разрушения социализма в России совершенно деградировали системы образования, медицинского обслуживания, социального призрения и т. п. Многие считают, что Церковь может реанимировать эти области социального делания, если в рамках социального партнерства с государством последнее будет выделять для этого специальные бюджетные средства.

Но иногда можно слышать от клириков, что Церковь, например, не обязана вкладывать свои средства в воспитание и общее образование детей, потому что-де государство со всех без исключения берет налоги и что забота о народном образовании есть исключительная область государственного управления. Поэтому необходимо принципиально определиться – ответственна ли Церковь за нравственность своих будущих прихожан и, следовательно, должна вкладывать свои средства в образовательные программы, или же Церковь не должна «перехватывать инициативу» у государства в области формирования личности по той простой причине, что, мол, государство обязано блюсти нравственность своих граждан и для этого собирает с них немалые налоги.

И таких вопросов немало.

В зависимости от решения вопроса о роли и месте Церкви в системе социально-экономических отношений может измениться все хозяйственное развитие Церкви и пойти либо по пути корпоративной самозамкнутости (клерикализма), сдобренной скрытым предпринимательством, либо по пути социального служения всему народу (верующему и неверующему).

Документ, принятый Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, именуется – «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Как только его тема была публично заявлена до соборных деяний, он сразу стал камнем преткновения и поводом для соблазна, как среди чужих, так и среди своих. Известные протоиереи устно и печатно стали говорить о ненужности такого документа. Но о таких уже сказано: «Кто учит иному и не следует здравым словам Господа нашего Иисуса Христа и учению о благочестии, тот горд, ничего не знает, но заражен страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения» (1Тим.6:3–4).

Гражданская Конституция – краткий документ, но обнимает собою все гражданское законодательство, так и Концепция текстуально кратка, но весьма широка по тематике и обнимает все области жизнедеятельности, где должен быть слышен голос Благовестия. Перечень разделов Социальной Концепции таков:

1. Основные богословские положения

2. Церковь и нация

3. Церковь и государство

4. Христианская этика и светское право

5. Церковь и политика

6. Труд и его плоды

7. Собственность

8. Война и мир

9. Преступность, наказание, исправление

10. Вопросы личной, семейной и общественной нравственности

11. Здоровье личности и народа

12. Проблемы биоэтики

13. Церковь и проблемы экологии

14. Светские наука, культура, образование

15. Церковь и светские средства массовой информации

16. Международные отношения. Проблемы глобализации и секуляризма.

Этот документ надолго займет умы своих интерпретаторов, меня же восхищает его примирительная сущность. Церковь заботливо собрала воедино группу единых во Христе верных, но разных по человечеству ревнителей церковности. Бездна людских мнений отражалась в группе разработчиков как зеркале, но ... «земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт.1:2).

Таким духом была проникнута установка священноначалия в лице руководителя группы разработчиков – Митрополита Кирилла на то, чтобы любой обсуждаемый вопрос был освещен с точки зрения Священного Писания и Священного Предания вне временной и пространственной конъюнктуры. Непререкаемость этих оснований для любых обсуждений составляло то единство веры, в котле которого сгорали частные мнения и амбиции. В результате Концепция сложилась как некая вневременная формула, или технология, по которой могут решаться проблемы христианского свидетельства в современном обществе. Священное Предание воспроизводилось вполне, но творческое его осознание давало возможность простираться вперед, дополняя нормы Предания новыми положениями, являющимися раскрытием смысла сего Предания в новых условиях поврежденности общественной нравственности.

Каждый раздел констатирует общественную проблематику и дает, если это необходимо, оценки фактам и тенденциям, выражает общецерковное видение проблемы и возможностей ее разрешения. Основой суждений, оценок и рекомендаций служат основополагающие истины Православной веры, отражаемые как в Священном Писании, так и в Священном Предании Церкви. Впервые Православная Церковь составила каталог социальных проблем и выразила единую позицию по каждому вопросу. Епископату, духовенству и мирянам была предложена общецерковная точка зрения на актуальные запросы общества, и отныне всякий православный христианин получил однозначный ответ на них, основанный на тысячелетнем опыте Церкви.

В Концепции практически полностью отсутствуют обоснования выводов с точки зрения социальных наук (философия, экономика, право и т. п.); неизбежная плененность составителей проекта Концепции современной логикой и стилистикой мышления могла бы делать текст злободневным, но постоянная апелляция к писаниям святых отцов минимизировала возможность невольной конъюнктурности текста.

Таким образом, среди всех ныне существующих аналитических разработок, продуцируемых всевозможными экспертными советами, институтами и центрами, общество получило документ, свободный от интеллектуальной конъюнктуры, говорящий о вечности, поднимающий глаза современника от земли к Небу. Особенно важно подчеркнуть вневременность учения Православной Церкви, отраженное в Основах Концепции – неслитное и нераздельное единение вневременной стабильности и творческого движения.

Обзор или изучение всего этого документа не является предметом настоящих лекций. Здесь и в дальнейшем будем касаться только церковно-государственных отношений и экономических аспектов общественного бытия.

В частности, Церковь, будучи явлением единства небесного и земного, взаимодействуя с миром всем своим существом, привносит в мир небесное, преображающее этот мир. Концепция трезво оценивает характер современных государств как далеких от какой-либо духовности и все-таки усматривает потенциальную возможность тесного сотрудничества государства и церкви.

Раздел Концепции 3.11. Во избежание смешения церковных и государственных дел и для того, чтобы церковная власть не приобретала мирского характера, каноны возбраняют клирикам брать на себя участие в делах государственного управления. 81-е Апостольское правило гласит: «Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народныя управления, но неупустителъно быти при делах церковных». О том же говорится и в 6-м Апостольском правиле, а также в 10-м правиле 7 Вселенского Собора. В современном контексте данные положения касаются не только исполнения административных властных полномочий, но и участия в представительных органах власти.

Здесь и в других местах как бы обосновывается принцип отделения Церкви от государства, но 81-е правило следует вспоминать и при том, когда клирик занимается хозяйством, а не «делами церковными». Церковь, отделенная от государства и основных экономико-политических процессов, становится монофизитски замкнутой в себе и чревата порождением клерикализма как организационного принципа своего бытия и папизма в межличностных отношениях между клиром и паствой.

В целом текст Концепции не затрагивает внутрицерковных отношений и вопросов церковного хозяйства. Развитие социального учения Православной Церкви не должно пройти мимо проблем внутрицерковных экономических отношений.

Например, ныне всякий остро чувствует неразвитость общинных отношений в Церкви и весьма слабую социальную инициативу мирян; более того, любое внешнее действие богобоязненного православного христианина сковано феноменом «младостарчества», которое своим ложно понятым правом «вязать и решать» парализует волю и энергию христиан. О «младо-старцах» и самоизоляции духовенства довольно убедительно говорил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий 2 в «Обращении к клиру и Приходским Советам храмов г. Москвы на Епархиальном Собрании 23 декабря 1998 года».

Никакого широкого социального действия Церкви не получится, если не придать мирянам больше прав в инициировании частных или совместных действий во Имя Иисуса Христа на поле внебогослужебного бытия Церкви. В отмеченном Обращении Святейшего Патриарха особенно много говорится о развитии совместных действий приходов в решении социально значимых задач христианского свидетельства.

В этой связи было бы полезным создавать союзы приходов, союзы церковных старост, а также любые церковно-общественные объединения, способные решать самые разнообразные социально-политические и экономические задачи.

Экономика приходов может быть более эффективной, если создавать объединения хозяйств приходов. Законодательство допускает формы управления имуществом и финансами ряда организаций по доверенности, выдаваемой некоей другой специальной организации. Поэтому группа приходов могла бы предоставить всю свою собственность в управление одной церковно-хозяйственной организации, а сами сосредоточили бы свою деятельность на своих прямых богослужебных обязанностях.

Именно этим духом усиления активности социального делания проникнуто Определение Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» (см. Приложение № 38).

Буржуазный бум России последних лет отразился на характере приходского хозяйства – оно стало коммерцилизироваться; каждый староста и настоятель стал особенно заботиться о доходности приходских хозяйств. В общем случае это непредосудительно, но порою коммерцилизация Церкви не способствует сохранению и росту нравственного авторитета клира.

Самая главная, с моей точки зрения, проблема и экономическая задача Русской Православной Церкви – это создание единой общецерковной финансовой системы. Это означает создание единой общецерковной экономики, которая способствовала бы преодолению отчуждения прихода от прихода, прихода от епархии, епархии от епархии. И более того, единые финансы и централизованная церковная собственность служили бы материальным условием организационного единства Церкви. Но это требует осуществления реституции собственности, то есть восстановление прав собственности Церкви на культовые здания и сооружения и церковную утварь, находящихся в собственности государства. Единство клира и мирян, единство приходов, единство собственности и финансов могут обеспечить существенную организационную целостность Церкви, что значительно укрепит фундамент ее социально-экономического и культурного служения.

Обозначенная экономическая церковная проблематика может быть обсуждаема в рамках изучения и развития Социальной Концепции Церкви. Найденные и апробированные решения могли бы в дальнейшем войти в уставные документы религиозных организаций. Поэтому-то «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» могут быть развиваемы и уточняемы как вовне (от Церкви к обществу), так и внутрь (совершенствование внутри церковных организационно-хозяйственных отношений).