Семен Денисов

История о отцех и страдалцех соловецких, иже за благочестие и святыя церковныя законы и предания в настоящая времена великодушно пострадаша

⁹⁸⁰Аще убо древний <из>творцев Омир толико тщание, толико подвизание, толикий труд показа, воеже написати Тройска града начало, жителство и разорение⁹⁸⁰,[856] воеже⁹⁸¹ показати мужы исполины храбрыя, великомощьныя и крепкодушныя, иже за честь отечества даже до смерти подвизашася, колико⁹⁸² нам подобает множайшее тщание, вящший подвиг и теплейшее усердие явити ко изъявлению не града крепка и преславна, стен твердостию чюдима⁹⁸³, столпов высотою удивляема и мужей храбрых множеством прославляема, но монастыря свята и пречюдна, егоже яко начало свято и избранно, тако жительство преподобно и боголюбезно, тако конец богоугоден и предивен. В нем же мужи чюднаго и высокаго жития, мужи храбраго и крепкаго терпения, мужи твердаго и невлаемаго веледушия⁹⁸⁴ возсияша, не плотских, ниже вещественных сопостатов, но невещественныя, мысленныя враги храбро, и зело храбро, победившыя, иже за отеческия законы, за церковное православие вдаша плещи своя на раны, хребты на ударение, уды⁹⁸⁵ на раздробление, телеса на муки, конечне⁹⁸⁶ на смерть предавшыяся за безсмертную жизнь. Елма⁹⁸⁷ же <суть> мнози, толико жаждущии любожелательно слышати о семь, толико понуждающии в любоснискания труд (елико о количестве святых мужей, возсиявших по временем во обители, толико и о дивнем мужестве страдавших за неприятие новостей изъявити), ⁹⁸⁸благоревностне потщахомся в труд собрания⁹⁸⁸, не похвалу мужем чюдным (яже во устех грешных некрасна есть) соплетающе, но самыя вещи⁹⁸⁹, самыя деяния отец, яже от различьных списателей собрахом, яже от уст самобывших во время разорения обители в воинстве слышахом, яже от оставших соловецких отец известно научихомся, сия, боголюбивых ушесем представляюще, возвещаем.

И первее убо о начале святыя обители, когда создася, каковыми ктиторами⁹⁹⁰, каковыми же законы, каковыми предании благочиний оградися, таже⁹⁹¹ и о живущих в ней отцех, каковыя святости, елико высокаго жития, якова⁹⁹² чюднаго воздержания бяху, наконец о великодушии страдания, ревности благочестия, крепости терпения блаженных отец, во время разорения бывших и крови своя за благочестие пролиявших, в сем собрании⁹⁹³ предлагаем, да от корене древо и от сего ветви, от ветвей же плоды удобнейше⁹⁹⁴ объявятся, и неведящии⁹⁹⁵, слышавше, удивятся, ведящии же памятию обновятся, добраго усердия плод обще обимут⁹⁹⁶, корысть⁹⁹⁷ послушания в небе восприимут.

Монастырь Соловецкий есть киновия⁹⁹⁸, си есть⁹⁹⁹ общежителство, собранный от стекшихся иноков во единоименное и единотрапезное, паче же единомысленное спасителное пребывание, согражденный вне мирских жилищь во едином от морских отоков¹⁰⁰⁰, Соловки именуемем, от негоже и Соловецкий нарицатися прият. Начало жития во отоце преподобный отец Саватий произведе в лето 6928 (1420)[857] при благочестивем князе Василии Василиевиче,[858] многа лета уединеным житием спасително безмолствова. По преставлении же онаго преподобный отец Зосима обнови жителство отока,[859] и кинов возгради, и братию собра, чины, и уставы, и предания церковная и отеческая к назданию¹⁰⁰¹ душ человеческих предав, спасительное наследие учеником остави.

И якоже ¹⁰⁰⁰о местоположении каковства¹⁰⁰² киновии и количества отстояния вселенныя, тако о веществе здания и згромаждения, тако о виде благолепотства и украшения, и твердости монастыря оставляю писати, яже не токмо россианом, ¹⁰⁰³самовидением присно уверяема¹⁰⁰³, но и вселенныя историографом и гиографом, на западе и востоце пребывающым, сия веема известна и во описании суть. Толико же вседобрыми законы и пресветлым благочестием просия, толико благочинием и преданием уставов украсися, яко посреде российских монастырей светитися, яко луне посред звезд. Ибо ученицы преподобнаго тако сохраняху благочестие неповредно, законы незыблемы, предание неущербно, яко изначала прияша. Тако от преподобнаго отца научишася, ничтоже претворяюще¹⁰⁰⁴ или привносите. И толь твердо сохраниша, яко во время искушения и кровьми сие запечатлеша, еже грядущее явит слово.

Жителие же отока, си есть ученицы преподобных отец, умножишася зело, яко семя Авраамле.[860] Их же число до пятих сот и вящше восхождаше, кроме белцев и искушающихся, множае сущих. От благаго бо корене, потов молитвеных богоносною¹⁰⁰⁵ Зосимы и Саватиа отец, благий сад и многоплоден собрания израсте, добрыя ветви, святыя мужы, издаде, не токмо цветами добродетелей видимо красящихся¹⁰⁰⁶, но и плодами благодати Божия и Царствия Небеснаго наследием обогатившыяся. Якови¹⁰⁰⁷ Быша по преставлении святых прежде Иоанн и Василий-пономарь,[861] по смерти своей вкупе с преподобными людем чюдесне являющеся. Таже¹⁰⁰⁸ Иоанн и Логин, бывшая киновии служебники, ныне же Новоявленная яренская чюдотворца¹⁰⁰⁹;[862] Филипп святый, вторый киновии и многотщателный ктитор¹⁰¹⁰ и всероссийский чюдотворец и архиерей;[863] Иаков, игумен и многотрудный чюднаго стеноздания соградитель;[864] преподобный Иринарх, игумен и дивный пустынножитель;[865] преподобный Диодор, трудник и общежитель Соловецкия киновии, таже и пустынножитель и отшелник чюдный, иже послежде Юрьегорский возградивый монастырь[866] и в нем от здешних к Богу свято преселивыйся; преподобный и дивный пустынножитель Андрей, бывый трудник соловецкий,[867] иже, пятдесят и осмь лет пустынноуединением Господеви работав, вышеестественныя благодати сподобися. К сим и прочии безчисленнии общежители, велиции постницы и пустыннии безмолвницы Соловецкаго отока, яко пресветлыя звезды, просияша,[868] о нихже книга жития ¹⁰⁰⁹преподобною отцу¹⁰¹¹, и житие Филиппа митрополита, и житие преподобнаго Диодора, началника¹⁰¹² Юрегорскаго, являют.

В конечная¹⁰¹³ же времена израстшия отрасли соловецкаго чюдотворцев сада – преподобный и духоносный Елеазар чюдотворец, Анзерский соградивый скит и жителство в нем составив, иже чистаго ради жития пророческими даровании обогатися: о Никоне патриарсе и началовводителе новостей в послушании у него пребывающим прорече, яко <в> великое зло Росиа себе сего израсти. Виде святый единою¹⁰¹⁴, служащу литоргию Никону, яко достовернии анзерожителие рекоша, змия черна и зело велика около выи его оплетшася. И велми ужасеся от тогда, возненавидев его, сотвори ему бежати.[869] Илия, святый игумен и первый архимандрит,[870] муж великаго воздержания, иже толикое воздержание стяжа, яко един хлеб с водою ядяше, ¹⁰¹⁵да не познан будет неядый варения¹⁰¹⁵, воду теплую за трапезою ядяше.

Иоанн юродивый, в человечестем буйстве небесною мудростию обогативыйся, иже смерти своея день предведый, ходя во обители по многи дни, гласом велиим зваше: «Кто ми будет спутник до Иеросалима?» И никтоже глаголемых разумети можаше. В вечер же конечныя нощи прииде к единому от усмарей¹⁰¹⁶, егоже друга себе имяше, глаголя: «Друже, гряди со мною до Филиппова кладязя, яко дивну вещь имам ти явити». Оному же глубоконощием отрицающуся, во утрие ити обещавшуся, отиде. Утру же бывшу, усмарь, не видев онаго, тек к Филиппову кладязю, обрете того о Господе скончавшася и всем поведа. Тогда разумеша вси, яко в небесный Иеросалим блаженный спутьника себе зваше.

Гурий, блаженный инок, иже благоюродством жития великих чюдодеяний изводитель показася, иже в хлебнице¹⁰¹⁷ жительствуя, и в хлебопекарную пещь по извлачении хлебов в нестерпимый зной вхождаше и, устие затворив пещи, яко в прохладе некоем стояше, поклоны и молитвы Богови приношая. Сей о приезде Никона патриарха по мощи святаго Филиппа напред прорече. Сей блаженный отцу Игнатию, идеже среташе, присно глаголаше: «Игнатие, изыди от монастыря сего, ибо свой монастырь, равный, собереши».[871] Кое слово блаженнаго послежде дело явися, егда Игнатий в Пальеостровстем монастыре за благочестие со двема тысящама и седьмистами народа от нашедших воинов огнем скончася.[872]

Иоанн, нарицаемый Похабный, иже блаженным похабством¹⁰¹⁸ благодати предзрети будущия сподобися. Сей, в Соловецтей киновии пребывая, еще миру сущу глубоку, ходя во обители, вопияше: «Бежим отсюду, яко иноземцы грядут ко обители». И некоему от мореплавателей, приехавшу во обитель, Амосу именем, моляшеся взяти с собою на брег. Тому же вопрошающу: «Почто рече<ши>, яко иноземцы будут разорити обитель?» Взяв же его на ладию и особь вопросив блаженнаго о сем, услыша, яко царево воинство приидет и разорит обитель и обычаи и законы монастырьския изменятся. На брег же приехав, живяше в весех примориа, Калгалакши и прочих. Некогда ходящу ему и обычне юродствующу, муж пияный от ту¹⁰¹⁹ сущих, диаволом наущен, наскочив на блаженнаго, ударив о землю, би¹⁰²⁰ его даже до полуумертвия. Иоанн же, мало полежав, востав и возрев на убийцу, рече ему: «Кий прибыток получил еси? Се вскоре от псов растерзан будеши и ниже следа костей твоих обрящется». Слово блаженнаго дело абие¹⁰²¹ бывает. Помале¹⁰²² грядущу тому в весь некую, нападше на него пси, всего растерзаша и ниже костей его оставиша, по глаголу блаженнаго. И понеже во всех странах Помория хождаше, даже и до града Архаггельскаго, и древлецерковныя благочестия уставы гласом свободным возвещаше, ят¹⁰²³ бысть и свезен на Колмогоры. И по многих истязаниях, по различных мучениях и ранах непреложное нрава блаженнаго разумевше мучители, даша ответ¹⁰²⁴ на сожжение. Ведому блаженному на смерть, весь народ стечеся на позор¹⁰²⁵, яко и самому воеводе приехати, имущу на руках, младенищнаго детища. И егда в сруб спустиша его, ста, на восток моляшеся. Объявшу же огню сруб и опалившу страдальца, паде на землю, тогда младенец воеводы возопи, перстом указуя: «Отче, отче, се Иоанн на высоту пойде, се на небо восходить». Сия от народа мнози близостоящии слышавше, прославиша Бога, маловременными мучения скорбми на вечную небесе славу своя рабы возводяща.

Подвижницы же и молитвеници, яко во отходней пустыни¹⁰²⁶ отока, тако и во обители зело велици Быша, живуще не токмо исперва, но и пред самемь временем искушения. Таков бяше брат оный, иже скончеваяся отцу духовному исповеда, яко ¹⁰²⁷келейнаго правила впредь на тридесятолетное время наполни¹⁰²⁷. Таков бяше диакон оный, егоже ногам от многостояния опухшым, ниже мало радяше¹⁰²⁸. По случаю же некогда идый на пение¹⁰²⁹, сапогу его прогрязшу¹⁰³⁰ сквозе мост, извлек ногу, обрете сапог полн крове; извлек сапог и, вложив в него ногу, паки на пение с радостию, аки ничтоже пострадав, течаше.

Мнози в них и Святых Писаний опаснии ведателие¹⁰³¹. Мнози и в разсуждениях благоискуснии смотрители¹⁰³² Быша. И толико мнози, яко обители оныя правлению своими настоятельми довлеющии¹⁰³³. И не токмо обители, но и на высочайшыя архиерейския престолы отцы соловецтии избираеми бяху.[873] Мнози и словесныя мудрости наказания¹⁰³⁴ причастницы от сочиненых ими повестей показуются. От сих есть и Герасим Фирсов, муж довольнаго¹⁰³⁵ учения, иже во время Никона патриарха новопреданий слово о крестном знамении, еже на лицах, сочинив,[874] добрейшее мудрости своея изображение¹⁰³⁶ по себе остави. От сего вышеозначенный Игнатий мудрости воду, яко губа, почерпе, иже вся олонецкия и каргопольския страны во православия догматех стояти утверди и непроходимыя пустынныя дебри благочестивыми насади жительми.

Таково бяше преподобных отец саждение¹⁰³⁷, таковый многоблагоплодный сад, таковое благорасленное древо, при водах Божиих законов насажденное.[875] Темже¹⁰³⁸ и лист его во время великобурнаго искушения не отпаде, но зрелыя плоды и целы благосадителю возпослашася.[876] Како же возпослашася, послушайте.

Егда убо древлепрореченное время приспеваше, абие¹⁰³⁹ Никон в патриаршеския дворы вхождаше. Тогда пророчество вышеявленнаго Елеазара сбывашеся, яко Никон патриаршескими одеждами облагашеся, иже, прием высочайший престол,[877] великаго смущения и мятежа церковь, великих озлоблений¹⁰⁴⁰ и бед люди, великаго труса¹⁰⁴¹ и колебания всю Россию исполни. Непоколебимыя церковныя пределы поколебав, недвижныя благочестия уставы предвигнув¹⁰⁴², соборныя святых отец клятвы¹⁰⁴³ прерва и яже в сокровищи¹⁰⁴⁴ сердца новостей посеяния возиме,[878] сия в церковь непреподобне внести умысли: еже треми знаменатися перстами, еже пятьми благословляти, еже крестом двочастным просфиры печатати, еже аллилуиа трегубити¹⁰⁴⁵ во псалмоглаголании, еже пять просфир в проскомидии имети, еже коленопреклонений во святыя посты в церкви не творити, еже на коленах стоящим в прежеосвященней и вечер 50-й¹⁰⁴⁶ молитися[879] и прочая безчисленая чинов же и уставов пременения.

Увещав царя и сигклит, и собра вся архиереи на собор,[880] ¹⁰⁴⁵овыя ласка ниемь, овыя лестию, овыя¹⁰⁴⁷ царским страхом к своему намерению привлече. Непокорившихся же, узами, темницами, ранами и заточеньми озлобив, горчайшими смертьми настоящаго жития лиши.[881] И повеле печатати книги с вышеозначенными нововнесении и тыя всюду по странам Росийския державы разсылати и всякую службу молитвословия по оным совершати. Коим повсюду разсылаемым, во вся митрополия, грады, страны, монастыри, села и веси, и во всех парахиах¹⁰⁴⁸ каждому <из> священников раздаваемым, никтоже обретеся противу стоящ. Никтоже оная новшества возражающь, ни един от великих монастырей и градов мало постоя, страху царьскаго указа вся колеблющу, кроме Павла, добляго¹⁰⁴⁹ епископа Коломенскаго,[882] и великоревностнаго протопопа Аввакума, в самое первособориа время сия возразивших, и прочих малых. Но вси книги новопечатныя, и не хотяще, прияша и службы, по оным новодействующе, совершаху.

Дошедшым же царьским и патриаршым писменом и в Соловецкую преподобных отец обитель, вкупе и с новопечатными книгами, отцы оныя вси совет сотворше, не хотеша сих отнюд прияти, но ответ посланным давеши – вспять возвратити. Предзнаменанный¹⁰⁵⁰ же Илия архимандрит, муж добраго разсуждения, рече к ним: «Отцы и братие, совет мой благоугоден вам да будет! Книги, посланныя от патриарха, приимем, воеже не безсловесно гнев на ся воспалити. Разсмотривше же оных несогласие и противность к Божиим законом, ¹⁰⁵¹вину благословну возимеем стояния нашего¹⁰⁵¹». Советом же архимандрита приявше оныя, дадоша ведущым разсмотряти новины, никакоже по них службы совершающе.[883]

Архимандриту же Илии от вещественных к невещественным отшедшу,[884] вместо его поставлен бысть архимандрит Варфоломей.[885] И понеже Соловецкаго монастыря слава, елико о общежительных преданиих, толико и о церковных благочестия уставех опасное¹⁰⁵² хранение, во вся российский концы пролеташе, и многим отвсюду, иноком же и миряном, стекающимся во обитель, Никанор, архимандрит Савина монастыря, желанием безмолвнаго отишия объя бысть, муж сый¹⁰⁵³ духовнаго разсуждения и духовник царев, в монастырь прииде[886] и знакама рукама¹⁰⁵⁴ прият быв, со отцы прочее¹⁰⁵⁵ ту живяше.

Слуху же о твердости благочестия отец соловецких простирающуся, дойде и до патриаршаго наместника[887] и прочих архиереовь, по Никоне защищение новин на ся приимших. Сии же, языки поостривше неправедно на праведныя, подходят царя, клевещут на преподобныя, возжигают гнев, воспаляют ярость самодержца. И посылает указ, еже взяти архимандрита соловецкаго к Москве.[888]

Отцы же соловецтии, совет общесоборне сотворше, написаша к царю молительное прошение, в немже моляху самодержца, да ослабит¹⁰⁵⁶ им по отеческим уставом во отечестем стяжании¹⁰⁵⁷ жити. Во утверждении пишемых привождаху свидетельства яко старопечатных московских и белоросийских книг, тако старописменных и харатейных¹⁰⁵⁸, тако сербских и острозских¹⁰⁵⁹. Привождаху тако святых российских архиереов, соборне и особне писанием своеручно тая утверждавших,[889] яко греческих святых учителей, сия засвидетельствовавших. Привождаху преподобных чюдотворцев, сице соловецких, якоже и прочих росийских, во своих обителех тажде и ¹⁰⁶⁰согласная предавших и непременно¹⁰⁶⁰ хранити повелевших. Привождаху повсемественный росийския Церкве благолепный и неизменный обычай, яко от грек при Владимире прияся,[890] тако до настоящего времене непоколебимо соблюдеся, еже и от святых образов греческаго живописательства объявляется. Тыя недвижимыя уставы, непременныя святых обычаи моляху, просяху, увещеваху самодержца, да подаст им неизменно хранити. Новоуставленных же Никоном преданий¹⁰⁶¹, извещеваху пред Богом, яко никогдаже смеют прияти, заеже¹⁰⁶² не подпасти под отческия клятвы¹⁰⁶³.[891] Аще и гнев царев зельно разжжется на ня, готови не токмо нужды и скорби радостне терпети, но и кроволиянием и главоположением своим святых печатати уставы.

С сицевым молительным прошением, с таковою челобитною послаша к царю соборнаго старца Александра Стукалова.[892] Еще же умолиша Никанора архимандрита, духовника царева, с Варфоломеем, архимандритом соловецким, ехати к Москве,[893] воеже утолити гнев царьский, воспаленный¹⁰⁶⁴ на обитель, и упросити жителем ея в древлецерковных уставех стояти, иже и обещася всеревностно о благочестии трудитися.

Приехавшима же архимандритома к Москве и к самодержцу представшима, егда и соловецких инок прошение государю подадеся, иже прочет, ниже прия его, ниже ослабити восхоте отцем по древлецерковным уставом жити. Архимандрит Никанор, аще и много царя увещеваше о извращении¹⁰⁶⁵ древняго благочестия, паче же о Соловецтей обители, обаче¹⁰⁶⁶ ничтоже успеваше, но гнев царев наипаче распалашеся. Тогда и вселенским патриархом к Москве прибывшим, и собору архиереов собрану, царь представи Никанора патриархом¹⁰⁶⁷ и собору и многими ласканьми, и увещаньми, и страхом понуди покоритися воли их.[894] И клобук греческий рогатый на главу ему возложиша.[895] По сем царь и патриарх посласта¹⁰⁶⁸ в Соловецкий монастырь три архимандриты, Варфоломея, Иосифа и Никанора (по прошению его), воеже увещавати соловецкия отцы к покорению патриарха и приятию новопечатных книг. Варфоломея убо – монастырь отдати архимандриту новопоставленному Иосифу,[896] преждебывшему строителю¹⁰⁶⁹ соловецкому, иже на Москве. Никанор же испросився увещати отцы соловецкия, вещию же самою¹⁰⁷⁰ – к покаянию обратится за преступление¹⁰⁷¹.

И егда архимандрита приехаша в киновию, отцы соловецтии сретоша я честно, яко подобает. И вину¹⁰⁷² уведавше, чесого ради приехаша, си есть увещания к приятию новопечатных книг, всесоборне оным отказавше, умрети желательно извествующе, неже¹⁰⁷³ изменити отеческих преданий, отслаша я бездельны¹⁰⁷⁴.[897]

Никанор же, елико к преступлению яко человек, ослабев, низведеся, толико теплейте на покаяние навратився¹⁰⁷⁵, притече. Толикое смиренное прощение¹⁰⁷⁶ отцем киновии принес, паки с любовию прияся.[898]

Сим тако бывшым, и архимандритома к пославшим возвратившимися, и Никонору в киновии оставшу, прииде от царя указ в киновию, Никанора зовущь к Москве. Но соловецтии отцы, якоже он не восхоте ехати, тако и сии посланному его не выдаша.[899] Сами же между собою всесоборне советоваше, послаша к Москве соборнаго старца, предпомянутаго Герасима Фирсова, мужа яко Святых Писаний, тако и <во> внешнем наказании зело искусна суща. Послаша мужа таковаго молити и увещавати самодержца, да ослабить стяжанию преподобных отец во предании¹⁰⁷⁷ их неизменне жити и скончатися. Его же власти духовнии до самодержца не допустиша, но на пути, яко известнии глаголют, яко Филиппа, задушиша[900] и прежде царя земнаго к небесному отслаша за егоже Церьковь толикий и таковый подвиг даже до смерти показа.

Царь же, от патриарха и прочих увещанный, не ослабляше иноком соловецким во древних уставоположениих жити. Тем¹⁰⁷⁸ и часто посыланіе некия <из> духовных властей, воеже преклонити я покоритися того воли, иже, приезжающе, различне оныя увещеваху, молением, ласканием и прещением¹⁰⁷⁹ убеждаху прияти новыя книги. Мнози же и от новоградскаго митрополита посылахуся на увещание Соловецкия киновии отец.[901] Но тии тверди в древлецерковнем благочестии, яко адаманти¹⁰⁸⁰, стояху, к преждеявленным уветствованием, яко столпи кь ветру, обретошася. Тако делом восхотеша исполнити, яко словом самодержцу в прошении назнаменаша¹⁰⁸¹ – лучше возжелаша смерть о благочестии вкусити, неже что от новопреданий прияти.

Елма¹⁰⁸² же иже мнимии духовнии, духа кротости не имущии, иже освященныя руки кровьми неповинных осквернити желающии, гнев самодержца возбудиша и, зело возжегше, на ярость подвигоша, еже мучителными руками место святое озлобити, и посла <царь> воеводу Игнатия Волохова со единым стом¹⁰⁸³ воинов вооруженных в киновию Соловецкую, да страхом оружия всех подклонит воли царя и патриарха и предзнаменаннаго Иосифа архимандрита на свою степень возведет.

Отсюду отцем соловецким подвиг натрижнения¹⁰⁸⁴, и великаго натрижнения, наста. И едино от двоих предлагаемо бе: или покоршимся новоуставленным преданиям привременныя сладости житие, или стоящим во древлецерковнем благочестии смерть горчайшая обетовашеся. Тем и собирают вся, яже во обители, люди, аще иноки, аще белцы, в соборную келию, предлагающе¹⁰⁸⁵ им царев гнев и посланнаго воинства прибытие на разорение киновии. Советуют крепкодушнымь мужем, желающим настоящия смерти горестию будущих святых сладостей получити, во обители пребывати; советуют немощным и страшливым сердцам к брани и желающим остатися на брег морский отъехати. Сему совету во уши всех братии возвестившуся, мали неции от инок и белец на брег изыти восхотеша, прочий же вси уготовишася на смерть за древлецерковныя законы, ихже число до тысящи и пятихь сот восхождаше.

Приехавшему воеводе Волохову ответствоваша, яко аще¹⁰⁸⁶ и тмами¹⁰⁸⁷ лютая постраждут¹⁰⁸⁸, обаче¹⁰⁸⁹ древних благочестия законов отврещися¹⁰⁹⁰ не могут. И тако затворишася в монастыре в лето 7178 (1669).

Воевода же оный с воинством стояху под монастырем четыре кругообращения, весною под монастырь приезжающе, чрез все лето во острове Заяцком пребываху,[902] различная озлобления киновии творяще, во есень паки на брег в Сумский острог возвращахуся. Велие утеснение и нужду, велие насилие и скорбь монастырю сотвориша. Отсюду не токмо из монастыря исходити не дающе, но и многи служебныя старцы и слуги хватати воином приказа и, различно мучивь, смерти предаяше.

Яко и блаженнаго онаго Иоанна Захариева, бывшаго писаря соловецкаго, таже¹⁰⁹¹ пустынножителя и ученика дивнаго отца Пимина, зелными мучении озлобив, смерти предаде. Коего страдание бе сице. Некий поселянин о живущих в пустыни христианех донесе воеводе. Воевода же в пустыню на взыскание посла. Воини же, шедше, обретоша отца Пимина, и ученика его Григория, и сего блаженнаго Иоанна. И связавше, приведоша я к воеводе в Сумский острог. И яко пришедша, воевода прежде увещанием, многим ласканием, обещанием честей и богатств, таже грожением и прещением¹⁰⁹² мучений оныя от высоты благочестия низвести потщався. Ничтоже успе и ниже вмале возмог твердости ума их поколебати, разгневався, повеле посадити в темницу, в нейже пребыша годищное время, дручими¹⁰⁹³ гладом, и жаждею, и прочими темничными озлобленьми.

Во оно же время и славнии в терпении страдания старцы Сила и Алексей в Кандалашстем монастыре заточение за древлецерковное благочестие терпяху. К ним же вся страна Помория стекахуся¹⁰⁹⁴ о благочестии вопрошениих. К сим и блаженный Иоанн от темницы послание посылает, в коем древняго благочестия уставы похваляет, новопреданныя же устаменения¹⁰⁹⁵ укаряет. Сие послание егда, погрешением носяшаго оброненное, найдеся и донесено бысть в руце воеводы, еже прочет, зело разгневася и от самодержца чрез писание¹⁰⁹⁶ власть прием муками его истязати. Киих¹⁰⁹⁷ умышлений на нем не показаше, киих прегорчайших мучений на того хребте не коваше! Прежде бо в пытки тряскою руце его сломи, таже бичем тело его зело израни, по семь израненое оно тело, на огнь бросивь, яко камень, жещи повеле. И ниже тако умилосердися, но и от сожженнаго толико тела ребра клещами разжеными извлачити повеле. И ниже, зде насытився, ослаби, но и главы его остриг темя, воду студенейшую на не мног час лити повеле. Страдалец же, яко страдалец, чрез два нощеденства¹⁰⁹⁸ неослабными мучении напрягаем, страдалчески вся и добльственно и богоблагодарно терпяше. Конечно мучай¹⁰⁹⁹, видев свое изнеможение¹¹⁰⁰, повеле честную главу страдальца мечем посещи, в суботу по Пятьдесятнице в небесное суботство страстотерпца главоусечением препослав. И ниже на мертвое тело блаженнаго, немилостивый, умилосердися: егда бо благолюбивии гроб ему соделаша, погребальная уготоваша, пенязи¹¹⁰¹ собраша и икону Богоматере принесоша, воином вся сия ограбити повеле, страдальца же тело рогозом обвивше и в землю честнаго безчестно закопавше, погребоша.[903]

Се первый плод и добрейший, или истее реши, грозд сладчайший соловецкаго преподобных отец всесвятейшаго винограда, в точиле¹¹⁰² мучений изгнетшася, на божественнейшую вечерю ко всех Царю и Богу принесеся.

Отца же Пимина егда воевода на испытание мучений привести повеле воином, и егда совлекоша¹¹⁰³ его, виде вериги тяжки на телеси его. Устыдевся сих мучитель, Богу тако изволившу, повеле паки в темницу всадити. И многое время седивша со учеником, отпущена быста¹¹⁰⁴ паки в пустыню преподобника¹¹⁰⁵. [904] Немного прейде по смерти предъявленнаго страдальца, от изшедших <из>Соловецкаго монастыря отцев Димитрий и Тихон, с нима же и белец Иов,[905] поймани бывше и во мрачнейшей темнице затворени, гладом, жаждею, студению, наготою, веригами, узами и прочими различными озлоблении удручени, к светлости будущаго царствия преселишася и близ оного погребена быта.

¹¹⁰⁶Но отонуду же изшедше слово¹¹⁰⁶, паки, си есть к повести о Соловецтей обители, возвратим <его>. Воевода оный Волохов три или четыре неполная годищная времена пребыв в Сумстем острозе, наездами летодневными святую озлобляя обитель и ничтоже успев, царьским указом к царствующему Москве граду взят бысть.[906] Вместо же онаго от самодержца послан бысть полковник с тысящею воинов, еже разорити святую киновию. Ему же имя Климент Иовлев, человек лютый и немилостивый, иже, пришед ко обители, зельнейшую тесноту¹¹⁰⁷, горчайшую нужду, множайшыя пакости святому месту сотвори. Кони бо и волы монастырския, иже имеяху на острове на вожение древес и прочих братских нужд во дворе, на то устроеннем, вся загнав во двор, вся без остатка сожже, вкупе и с келиею. К сим и келии служебныя окрест обители, яже на острове создани бяху во упокоение труждающихся служебников, тако и ловецкия келии и хитрости¹¹⁰⁸, сети, и мрежие, и неводы со орудиами их, вся неблагий он безчеловечьно сожже.

Но мзду за сие от Бога немедленно прия: поражен бысть язвою согнития и червей воскипением. И в сих болезненно страдаше. Тем и указом царским взяся к Москве и тамо злый зле погибе, в той язве и живота литися, под монастырем стояв два года.[907]

Сему убо зле¹¹⁰⁹ скончавшуся, в него место царевым повелением послан бысть Иоанн Мещеринов, лютейший мучитель, и с ним воинов тысяща триста,[908] иже, пришед под киновию со многими стеннобитными хитростьми, всяку кознь, всяко умышление к разорению киновии чрез два лета показа, в летное время стоя, к зиме же отъезжая на брег.[909] Но ничтоже успе¹¹¹⁰. Сущий же во обители отцы, видяще себе таковыми напастьми и толикими окружены, видяще самодержца от архиереов на гнев ярости весьма воспалена и помощи и милости человеческий весма отчаявшеся, к единому Владыце всех и Богу прибегаху, к Пречистей Владычице и Богородице прибегаху, к преподобным отцем Зосиме и Саватию прибегаху. 3 горкими слезами и воплем помощи и заступления просяху. К ратным же толико противустояху, воеже не дати дерзновения внити во ограду монастыря.[910] Болше же молитвами, и слезами, и дненощными богостоянии противу вооружахуся и молитвеными противу стреляху стрелами. И по два молебна на коеждо нощеденьствие пети уложиша, яко да Господь Бог, о них умилосердився, благоволит не предати в руки ратных, но своими щедротами незаблудное¹¹¹¹ спасение просящым устроит.

Премилостивый же Господь, близ всем призывающым и воистину, посла на ня¹¹¹² морь великий, знамениями язв являемый прежде триех или четырех дней смерти, в не же время язвении во иночество постригахуся, и святую схиму приимаху, и покаянием душы своя очищаху, и на путника святое тело и кровь Христа Бога приимающе, ко Господу отхождаху. И таковыми язвами, таковою христианскою смертию мнози скончавшеся, яко до седмих сот преставишася.[911] Предреченный же воевода Мещеринов и вои его, окрест святыя обители стояще, стреляюще во обитель, не почиваху, овогда ис пушек, овогда ис пищалей.[912] Но молитвам преподобных отец ограждающим обитель, ратнии ничтоже успеваху, аще и много труждахуся. И некогда направивше пушку (о, дерзосте безумная!) во олтарь соборныя церкве, стрелиша. И летев ядро оно, улучи¹¹¹³ во окно, удари (твоего терпения, Христе!) во образ всемилостиваго Спаса, иже во олтаре стояше. До толика беззакония безумных безумная дерзость занесе!

И понеже два лета воинство, ко обители приезжающе, всякими хитростьми, всякими градоемствы козньствующе, озлобити оныя не возмогоша, в третие лето воевода повеле всему воинству на острове озимети,[913] конечную тесноту киновии отцем содела. Различная градоемная орудия на разорение обители уготовав, повеле хитрецемь¹¹¹⁴ три великия гранатныя пушки от древа соделати,[914] по множеству порохоначиненых железных ядр вмещающыя. ¹¹¹⁵Ова бо из них 160 ядр, ова же 260, ова¹¹¹⁵ же 360 ядр вмещающе беша. Соделанным же оным, приказа начиненыя толичеством ядр на обитель пущати, удобно вознепщевав¹¹¹⁶ сими яже во обители строения и живущыя в них, испалив, развеяти, якоже бо летяще, огня палежем приближающыяся опаляху, тако разрываеми, чрепами¹¹¹⁷ безмилостивно сокрушаху и смерти предаяху. Но елико тии яростными устремлении на разорение святаго подвизахуся места, толико Божие милосердие преподобною чудотворцу молитвами покрываше обитель, суетна тех показуя ухищрения.

Егда бо пустиша стрельбою первую начиненую кознь на обитель, погрешивше надежды, ничтоже успеша. Возшедши бо на высоту лущеное и не дошедши обители, у стен градных¹¹¹⁸ разорвася. По сем пустиша второе, преизлише¹¹¹⁹ наполнивше порохом, но и тое, распальшися зело и огнем лютости и скоростию духа устремльшися, прелетевши¹¹²⁰ обительская здания, на пустыни разорвася, ниже малыя пакости обители содела. Таже третию многосочиненую кознь, имущю 360 ядр, рече воевода стрелбою пустити на обитель. И егда испущени взыдоша на высоту воздуха, елико презелным стремлением, толико необычным шумением яко враны стадом паряще, и на высоте оной над самую возлетеша Вседержителя церковь, скрежетанием шума зрящия ужасающе, клокотанием же огня и жупела¹¹²¹ видящих колеблюще сердца и последними злыми святому претяще месту. Егда же от высокошумнаго летения обратиша прямо низшествие, егда близ Быша святых крестов, иже на соборней церкви, тогда (о, твоего милосердия, Христе!) внезапу яко дух некий дохну от церкве и расточи онех стремление, яко неким женоми¹¹²², тако от церкве растекошася и разметашася вне монастыря, окрест оградныя стены. Обители никоегоже повреждения или досады сотвориша. Точию три ядра посреде монастыря падоша, едино – у хлеботворныя келии, второе – во ином месте, третие – у самыя гробницы, или часовни, преподобнаго чюдотворца Германа.

Внегда же ядро оное еже у гробницы Германовы разорвася, во оно время в церкви преподобною чюдотворцу свещевжигательный старец бяше, моляся преподобныма о заступлении нашедших злых, виде очезрително старца святолепна в церковь вшедша, возрастом мала, иже приступль к священныма ковчегома возопи: «Братие Зосима и Саватие, востаните, идем к праведному Судии, Христу Богу, суда праведна на обидящыя ны просити, котории нам покоя и в земли дати не терпят!» И абие¹¹²³ преподобная, воставша в раках своих, седоста, глаголюща: «Брате Германе, иди и почивай прочее¹¹²⁴, уже отмщение обидящим ны посылается». И паки возлегша, успоста¹¹²⁵. И пришедый святолепный старец невидим бысть. Тогда разуме старец, ¹¹²⁶яко святолепный он приходяй¹¹²⁶ преподобный Герман бе, прослави Бога и преподобных чюдотворцев милостивное призрение, и шед ко отцем киновии, поведа видение. Они же слышанным дивишася. И, вшедше в церковь, возслаша с теплыми слезами молебная благодарствия Господеви и преподобным чюдотворцем, тако милосьтивно о своей обители прилежащым.

Елма же от стреляния пушек и пищалей ниже злобы киновии, ниже трудности каковыя сотвориша,[915] ино козньствование хитрости воевода умысли. Повеле окрест монастыря рвы копати и градки строити.[916] Воини повеленная тщателно творяще, окрест монастыря хождаху. Тогда некий белец и служитель соловецкий, именем Димитрий, от высоты забрал и столпов оградных к ним вопияше:[917] «Почто много, о любезнии, труждаетеся и толикия подвиги и поты туне и всуе проливаете, приступающе ко стенам града, зане и пославый вы государь царь, косою смертною посекаяся, света сего отходить». Слышащий же ¹¹²⁷юродство и ругание вменяху быти слово¹¹²⁷, еже послежде действителне збывшееся показася истинно.

И егда рвы ископаша, воинство все по рвам хождаше, ибо бяху градки высотою со стену градовую. К сим башни высокия сотвориша и подкопы многия подведоша[918] и пороху множество закатиша. И в 23 декабря приступ велик воини сотвориша,[919] и лествицы к стене приставиша, и всем воинством на взятие приступиша.

Сущии же во обители отцы, в соборную церковь стекшеся, слезами и молитвами от Бога помощи и от преподобною чюдотворцу заступления прошаху. А иже на стене града стражие и слуги противу ратным стояще, подобающая творяще, на стену взыти не дадяху и, охрабрившеся, лествицы оных сокрушиша и самое воинство от обители далече отгнаша. О сих Богу и Владыце и преподобным чюдотворцем всерадостное благодарение воздаша, сохраньшим обитель невреждену.

Видев воевода, яко ничтоже, киновию ратующе, успевают, яко ниже¹¹²⁸козньми, ниже хитростьми и умышлении каковыми, ниже стреляньми, наконец, ниже приступами, потщавшеся киновию взяти, возмогоша, но бездельни и посрамлени вспять отхождаху, отлагает прочее надежду от киновии, отчаивается о взятии, облагается безнадежием весма о стоянии за невозможное взятия толикую крепость имеющаго града, и что действовати прочее недоумеется.

Но понеже случается домом великим от домашних развращатися¹¹²⁹, случается и исполином храбрым от приближенных умерщвятися, случается градом крепким и непреборимым от своих соплеменник предаватися, и зде о киновии тожде сострояется. Мних некий во обители, Феоктист имянем, нощию от обители чрез стену изшед, к ратным прииде,[920] и якоже остави обещание¹¹³⁰ свое и отеческую обитель, оставляет и древлецерковное благочестие, лобызает Никоново новопредание и не токмо себе и единей души своей неполезеная и злая ходатайствует, но и июдине злобе ревнует, о предании обители смышьляя. И яко Енея и Антенор трояном, тако лукавый Феоктист своей обители (аще и не равным образом) бывает.[921]

Бяше во обители пролаз из сушильныя полаты сквозе градовую стену, киим прежде воду во оную полату носиша. И вначале, егда затворяхуся во обители, оную скважню плинфами¹¹³¹, но не зело крепко, заделаша. Сию дверь ведый, оный предатель Феоктист, приступль к воеводе, просит воинов воеже смотрити тоя скважни и, времене подобна¹¹³², обещает предати кроме¹¹³³ труда обитель. Воевода же даде ему пятьдесят воинов на совершение дела. И хождаше мних со оными нощьми многое время ко оному пролазу, глаголют же, яко от Рождества Христова даже до 29-го генваря по вся нощи к месту оному хождаше. И не можаше обрести времене потребна за тишину и прозрачное нощей. Егда же прииде день Вселенския суботы, всемирнаго православных христиан поминания, восхоте Господь чрез нужду страдания и своя рабы в вечьное прията упокоение.

В вечер пятка¹¹³⁴, си есть генваря в 28, буря воздвижеся зело велика, и мраз велий со снегом на обитель восхождаше. В нощь ону единому от сотников, Логину именем,[922] емуже от начальствующих киновиею поручено бяше хранение града и стрегущих на караулах дозирание, спящу во своей келии, пришед некто, возбуди, глаголя: «Логине, востани, что спиши, яко воинство ратных под стеною, во град будут скоро!» Воспрянув же той, никого виде и прекрестився, паки возлег, успе. Второе¹¹³⁵ муж приступив, глаголя: «Логине, востани, что беспечально спиши, се воинство ратник во град входит!» Возбнув же и прекрестився, размышляйте, что хощет сие быти, что виденная являют, егда приснение¹¹³⁶ некое соблажняющее есть. Ведяше бо стражи хранящая стражбу опасно, и возлег, паки успе. Приступив третие явивыйся, возбуди его и поношаше, глаголя: «Логине, востани, воинство ратующих уже во град вниде!» Воспрянув же трепетен, тече скоро к стрегущим. И видев бодро стрежение творящыя и от ратных никакова же слыша нападения, вшед ко отцем киновии, возбудив и, поведа трикратное явление, еже слышавше, трепетни бывше, возбудиша всю братию, воеже принести к Богу молебное пение, бяше бо полунощие. И собравшеся в церковь, Господу Богу и Богородице Владычице и преподобныма чюдотворцема молебны с тепльшими слезами сотвориша. Послежде и полунощницу и утреню по чину отпеша. И понеже еще тме велице сущи и утру глубоку одержащу, разыдошася по келиям.

В последний же час нощи, зари уже заводящейся, егда стражие от караулов изыдоша в келию на покой, втории же на пременение начаша уготовлятися во дневное стрежение, тогда предреченный¹¹³⁷ предатель с воины, обретше время, плинфы из окна ломами железными выбивше, един по единому вхождаху в ону полату, Дóндеже и вся наполнися. И шедше, разломиша замки, и врата града отверзше, воинство пустиша ратных во обитель.[923]

Стражие же, услышавше шум и говор, на стене вскочиша и видеша воинство, просыпавшееся по стенам и во вратах града, и ужасошася, ничтоже могуще, ничтоже ведуще сотворити. Мужественнии же из них, Стефан, Антоний и с прочими тридесятьми, изшедше ко вратом на сретение, яко мужи, мужественне смертную чашу за отеческия законы испиша, во вратех святых от воинов посечени Быша.[924]

Отцы киновии и прочий слуги и трудницы, услышавше, паче узревше нечаянно новосодеянную плачевную вещь, разбегшеся, во своя келии затворишася, еже услышав воевода не сме долго во обитель внити, но посылаше начальники воинов молити и увещевати иноки, да, ничтоже боящеся, изыдут ис келий. Никоего же им озлобления сотворити обещася и клятвою крепкою свое обещание печатствова. Отцы же веру емше лису тому, собравшеся, изыдоша во сретение с честными кресты и святыми иконами. Сей же, забыв обещание, преступи и клятву: повеле воином иконы и кресты отяти, иноки же вся и бельцы за караул по келиям розвести. Сам в стан свой возвратився, приказа Самоила, мужа добля и крепка и сотника, перваго привести к себе.

Сему же приведену, рече к нему: «Почто противился еси самодержцу и воинство посланное отбивал еси от ограды?» Той мужественно противу отвеща: «Не самодержцу аз противихся, но за отеческое благочестие и за святую обитель мужествовах и хотящих разорити преподобных отец поты не пущах во ограду». Разярився к сим Мещеринов, повеле воином мужественнаго Самоила пястницами¹¹³⁸ крепко бити. И толико биша оного, Дóндеже на оных биениях честную душу свою в руце Богу предаде. Умерша же приказа изнесшым в ров бросити.

И сему бывшу, призвати повеле архимандрита Никонора, иже от старости и трудов молитвопредстояния многолетных ногама ходити не можаше, но на малых саночках посланный, вземше, привезоша. Воевода, взем его пред себе, глаголя со гневом: «Рцы ми, Никаноре, чесо ради противился еси государю, чесо ради, обещався увещати прочыя, не токмо преступил обет, но и сам с ними на сопротивление цареви совещался еси? Чесо ради воинства во обитель не пустисте и хотящия ити оружием отбивасте?» На сия священный старец отвеща: «Самодержавному государю ниже противляхомся, ниже противитися помышляхом когда, зане¹¹³⁹ научихомся от отец к царем чествование паче всего являти, научихомся от апостола Бога боятися и царя почитати, научихомся от самого Христа воздавати кесареви кесарева, а божия Богови. И понеже божиих неизменных законов, апостольских и отеческих преданий посреде вселенныя живущим соблюдати не попущают нововнесенныя уставы и новшества патриарха Никона, сих ради удалихомся мира, избегохом и вселенныя и в морский сий оток, в стяжание¹¹⁴⁰ преподобных чюдотворцев вселихомся, воеже в преподобнем селении преподобными их чины, уставы и обычаи, тем же благочестием по стопам их руководитися желающе. Вас, иже растлити древлецерковныя уставы, обругати священныя отец труды, разрушити богоспасителныя обычаи пришедших, во обитель праведно не пустихом». Таковая и сим подобная блаженный глаголя, на каждая задания свободным отвещая гласом, разгнева паче воеводу, иже бесчестною бранию и нелепыми словесы укаряше отца, коим <словам> отец противу мужествуя, «что величаешися, что выситися, – рече, – яко не боюся тебе, ибо и самодержца душю в руце своей имею». Сия наипаче разъяриша мучителя и, вскочив от седалища, своею тростию бияше блаженнаго по главе, по плещама и хребту, не усрамився ниже иноческаго образа, ниже седин святолепных, ниже великаго священства сана, и толь жестоко бияше, яко и зубы священнаго блаженника от уст изби. Таже¹¹⁴¹ воином повеле, ужем¹¹⁴² за нозе оцепившим, со всяким руганием и смехом (о, наглости безсрамныя!) и во единой свитце бесчестно многочестнаго влещи за монастырьскую ограду (мера влечения яко полпоприща!) и, в ров глубокий вринувшым, стрещи Дóндеже умрет. Повеленным скоро совершаемым, терпяше страстотерпец, яко во влачении хухнания¹¹⁴³ и смехи от влекущих, ударяния и заражения¹¹⁴⁴ главы о камение и землю, тако и в глубочайшем рве на лютом и нестерпимом мразе во единой срачице¹¹⁴⁵ чрез всю нощь с ранами и мразом боряся. Пред озарением же дневнаго света изыде от тмы настоящаго живота в немерцающий присносущий свет и от глубокаго рва в превысочайшее Небесное Царство.

По семь привести повеле соборнаго старца именем Макария.[925] На приведеннаго же возрев зверовидно, рече: «О, старче злый, откуду таковыя дерзости научистеся, еже царем не покарятися, еже на воинство посланное стреляти, еже приступающим к стенам ограды оружием отгоняти?» На сия свободным языком отец ответствова: «Мы царем никогдаже противитися смышляхом, но подобающее покорение и честь, яко от Божиих законов научихомся, тако без всякаго препятьства отдаем. Стояхом же вам противу ратным, на святую обитель немилостивно наступающим и на святыя церкви безсрамно стреляющим, яко приидосте насилием оружия разорити отеческия законы и распудити¹¹⁴⁶ Христово стадо. Сего ради во обитель вы пустити не повелевахом и приступающыя ратно прочь отбивахом». Ответом сим яко стрелою поражен мучитель, скочив, рукама своима би блаженнаго немилостивно по главе и ланитома, таже жезлом, толико, елико изнемощи биющему. Наконец повеле нозе вервию связати и с руганием немилостивно влещи на брег моря и положити на смерзшемся леде, яко да трегубою¹¹⁴⁷ болезнию давим, от воздуха, и леда, и воды, преболезнено от жития отидет. Таковым лютшым мучением, толико нестерпимою студению и мразом налячен¹¹⁴⁸ страдалец, от студености временнаго жития к безсмертнаго Царствия блажайшей весне прейде.

По сем Хрисанфа, древорезца хитраго¹¹⁴⁹, и Феодора, живописца мудраго¹¹⁵⁰, со учеником Андреем[926] (мужи елико во обители знаменити, толико и о благочестия ревности теплейшия) приведены, воевода, испытав, и яко тверды и непоколебимы в отеческих законех виде, повеле смертию лютейшею казнити: руки и ноги им отсещи, таже и самую главу отрезати. Еже со блаженным рвением, со благодатною сладостию подъемше блаженнии, главопосечени Быша.

Сим горчайшею смертию ко всесладостному блаженству отшедшим, повеле прочия из-за караула привести, иноки и бельцы, числом яко до шестидесятих, и различно испытав, обрете во древлецерковнем благочестии тверды и непревратны. Зелною яростию воскипев, смерти и казни различны уготовав, повесити сия завеща, овыя за выю, овыя же за ноги, овыя же, и множайшыя, междоребрия острым железом прорезавше и крюком продевшым, на нем обесити, каждаго на своем крюке. Блаженнии же страдальцы с радостию выю в вервь вдеваху, с радостию ноги к небесным тещи уготовляху, с радостию ребра на прорезание дающе и широчайше спекулатором¹¹⁵¹ прорезати повелевающе, таковым неслышанным мужеством, таковымь неповестным¹¹⁵² усердием томления безчеловеечьная терпяще, на безсмертное упокоение к небесем возлетеша. Иныя же от отец зверосердечный мучитель, за ноги вервию оцепивше, кь конским хвостом привязати повеле, безмилостивно по отоку и влачити, Дóндеже душы испустят сии. Они же, тако люто и мучительно влачими, ничтоже малодушно, ничтоже младенческо являху, но молитву Исусову творяще, Христа, Сына Божия, во устех имуще, тако честныя своя и святыя душы от страдательнаго подвига на вечный покой воспущаху.

Прочыя же <из> киновийских жителей, иноки и белцы, слуги и трудники, испытав, обрете вся крепкодушны и единомудрены, вся в древлецерковнем благочестии стоящыя, вся за отеческия законы умрети готовы, многшими истязаньми и ранами, различными мучениями и страстьми озлобив, смертьми горчайшими и болезнеными настоящаго лиши жития.

Сим преднаписанным¹¹⁵³ убо толикими страстьми и таковыми преболезнеными скончании кь безболезненым обителем отшедшим, и всея киновии жителем яко пшенице в день жатвы серпы мучения пожатым, не утомися злосердый воевода от толикихь кроволитий. Ниже умягчися мучительное сердце, толико многих неповинных, толико священных непорочных, толико иноков преподобных неправедне мучив, но и на оставшыя зверски рыкает. И понеже здравых не обрет, повеле болящия (о, жестоты нрава!) изводите и испытовати. Елма¹¹⁵⁴ же твердейшия здравых и крепльшия силных обретает их во отеческих законех, к мучению сих распалается. И зане¹¹⁵⁵ от многолетних трудов и подвигов со одра двизатися не могущыя, новейшую страсть непреподобный умышляеть: по двема вместо¹¹⁵⁶ хребтами связати и вервию за нозе оцепити повеле, сице на брег морский влачити во единых свитках немилостивно и на леде во время лютаго мраза оставляти,[927] овыя же, иордань просекше,[928] не насквозь, но подобием богоявленскаго водоосвящения, и наполнивше таковыми связнями болничных отец, воду пропущаху. И тако в престуденой оней воде, на трескущем леде, вселютейшим давими мразом, блаженнии они трудницы, померзаемым и леденеемым истаяным плотем их и к леду примерзающим, благодарно терпяще, конец жития приимаху, пятидесятим сто¹¹⁵⁷ числом суще, ниже малодушия коего, ниже младенческаго что показавше, но яко отцы отечески, яко старцы старчески и великодушне лютыя и ругателныя казни, немощьными уды¹¹⁵⁸ со сладостию подъимше, к вечным селом востекоша.

Всех убо в киновии пострадавших, различными казньми жития течение скончавших, иноков и белцев всякаго чина, кроме малых оставили или предавшихся, их же число вящше трех сот и к четырем стом приближашеся, или до пятих сот, яко неции глаголаша, дохождаше, иже вси единодушно на смерть за древнее благочестие и мужественно потекоша. Мнози от сих воеводе дерзновенно вопияху: «Аще сладостно ти есть видение наше умертвие, о человече, что медлиши! Отпусти нас <от> странствия настоящаго жития к будущему, никогдаже ветшающему и преходящему дому, яко и государь царь немедленно за нами будет, и ты сам, томителю¹¹⁵⁹, готовися на Суд Божий с нами, кровосеяний твоих пожинати рукояти¹¹⁶⁰!» Кая словеса преподобных отец помале делом совершишася.

Мещеринов же, елико в кроволиянии и казнех предъявленных¹¹⁶¹ отец труждашеся, толико и о оставших еще малых зело печашеся, ихже смерти предати не восхоте, но многими биеньми израни. В них же и Димитриа оного, кричавшаго со стены, привед, вопроси. Услыша тожде, яко государя царя уже жива несть, вельми изранив, броси в темницу, ругаяся.

Се увидим пророчества его збытие.

Сей Димитрий по смерти государев, от началника иного биен зело и в ссылку на Мезень осужден, и от многих ран, на пути везом, ко Господу блаженн отиде. Прочия же Мещеринов в разныя украйны Росийскаго царствия на заточение разсла. Инии же, в темнице седяще, умроша. И понеже киновии жилища опустошишася, келии испразднишася, болница праздна <от> возлежащих являшеся, пусты святыя церкви молящихся киновиат¹¹⁶², пуст монастырь <от> своих жителей показася, исполнишася окрестныя обители на отоце, наполнишася луды¹¹⁶³ и морстии брези тлес мертвых висящих и на земли лежащих. Земля отока и камения обагрися неповинною кровию преподобных.

Мещеринов, несыторачительство о имнии стяжав, яко обрет время, нача грабити вещи монастырьския и церковныя, яже древле благочестивии царие и князи и прочии от благородных сооружиша. Даже и до икон святых дерзаше. Тогда от оставшихся отец инок Епифаний, мужь благаго и постояннаго жития, казначейскую службу имый, возбраняше ему о дерзости.[929] Но сей не точию¹¹⁶⁴ не престаяше, но и ключей прошаше, еже в казну ходити. И волею не получив, силою отъя. На Епифания же вины иныя обрести немогий, о благочестии истязоваше и о непущении царева воинства во обитель. Той же свободным гласом тако о благочестивых законех и церковных преданиях, яко предпострадавшии отцы, отвтствует. Разъярися мучитель, повел вельми бити его и биеннаго, за нозе оцепившим, вне обители в ров или на брег морский бросити и стрещи, Дóндеже умрет. Тако и блаженный, аще и послежде отец пойде, но тем же путем благочестия и страдания текий, оныя достиже и, радуяся, с ними небеснаго блаженства наслаждается.

Но убо еже о разорении киновии, еже о страдании блаженных отец елико слышася и известися, толико преднаписася, нуждно прочее¹¹⁶⁵ и о збытии проречения преподобных отец (сочетательне¹¹⁶⁶ тако о умертвии государя царя, яко о смерти воеводы Мещеринова) вкратце слово изъявити, якоже достоверных усты и писаньми изобразися.

Егда убо воевода на взятие монастыря ко стенам приступаше, егда предатель лукавый времене подобна, еже¹¹⁶⁷ внутрь киновии ввести воинство, смотряше, тогда на Москве государь царь телесною болезнию объемлется,[930] в самую неделю блуднаго[931] (за седмицу¹¹⁶⁸ до разорения киновии), седьмодневным неможением томления. И зане болезнь крепце умножися, зане чаяние смерти прииде, о киновии прочее¹¹⁶⁹ милосердствует. Посылает к патриарху, просит благословения оставити киновию по отеческим законом жити. Рекоша же, яко и чюдотворца соловецкая¹¹⁷⁰ явишася самодержцу, молиста ослабити¹¹⁷¹ обители их.

Патриарх же всеросийский Иоаким крепчайший явися ко прошениям сим, не толико пекийся о царстем здравии, елико о Соловецкия киновии взятии, не тако о немощи монарха боляше, яко кинов разорен слышати хотяше. Увеща оного о милости не брещи, желая чюдотворцев поты испроврещи.

Малым днем прешедшым, елма¹¹⁷² скорби царя зело участиша, паки посылает к патриарху, паки, призвав, молит и увещевает, еже простити соловецкия отцы, еже оставити в преданиих чюдотворцев небоязнено жити.

Патриарх ожесточися паче камене,

не смотряше царевы болезни пламене, увери царя милость ко отцем отложити, хотя место святое кровию облити.

Царь елико патриарху покаряшеся, толико лютейши болезнь умножашеся. И толико болезни зелное терпяше, едва-едва и отдыхати можаше.

Виде тогда государь своего пастыря, не давающа целителнаго пластыря,

но здравию его содевающа спону¹¹⁷³,

от нея же утлачется¹¹⁷⁴ путь к смертному гробу.

В четверток тоя седмицы ухвати самодержца болезнь зело крепка, знамение дающи смерти, яко врачы, дохтуры и вся врачевския хитрости от себе отслати. В суботу же тоя седмицы посылет гонца наскоре к Соловецтей обители, разрешая гнев¹¹⁷⁵ негодования, оставляя отцы жити в древлецерковнем предании, прошаше от них молитвы и благословения. Ниже патриарха, ниже ины от духовных вопросив, но своею властию, своим произволением восхоте милость излияти ко огорченным нуждником¹¹⁷⁶.

Егда же государь милость показа к соловецким отцем, егда посла скораго бежца¹¹⁷⁷, веляща отступити воинству от обители преподобных, тогда воевода, стоящий под киновиею, чрез подведение предателя киновию взя, генваря в 29, в 1-й час мясопустныя суботы, и вся жители, елико иноческаго и елико мирскаго чина, острейшими мучения серпы, яко класы¹¹⁷⁸, пожне и убиеных телесами и неповинною кровию святое окропи место. И егда воевода толикая и таковая показа кроволияния, разорив чюдотворцев стяжание, егда кровавую ону соверши богонеугодную жертву, тогда в 8-й час того дне государь царь оставляет венец своего царствия, оставляет и власть миродержания и смертию от сего жития (о, слезе) умирает.

Воевода Мещеринов, о смерти самодержца ничтоже ведый, посылает гонца к Москве, радостне о взятии обители возвещая. И яко оба гонца на Вологде сретостася, ¹¹⁷⁹ов прощение обители радостно ношаше, ов¹¹⁷⁹ разорение тоя плачевно поведаше, и к царьствующему граду обратишася. Егда во град въехавша, странен вид узреста, сигклит¹¹⁸⁰ царьский и прочыя благородных, одеждами облечены черными, безгласно являюще случай плачевный, смерть самодержца всем возвещают, рыдати своего государя вся понуждают.

По смерти самодержца сын его Феодор скипетр властодержания росийскаго, яко наследие отца и деда, удержав, услыша от неких Мещеринова в Соловецтей киновии грабяща вещи церковныя и казенныя и повел указом к Москве безчестно взяти.[932] И тако оный мучитель немилостивый, распудитель¹¹⁸¹ святыя киновии зверонравный и лютейший кровопиитель, ругательно и железоносящ¹¹⁸² к царьскому граду свезен, по мале времениот суда земнаго к небесному и неумытному¹¹⁸³ восхищен мучительных и кроволиятельных сеяний прегорчайшыя плоды пожинати.

Что же прелукавый он предатель, вторый образы и делы Июда, толико премножайшаго кроволияния величайшая вина¹¹⁸⁴, по реченному «ь тебе болий грех имат» (Иоанн, 60)?[933] Еда¹¹⁸⁵ без наказания, еда без отмщения житие сие прейде? Никакоже. Но якоже множайшую сотворив злобу¹¹⁸⁶, тако множайшее и томление получив, жития исчезает. По взятии бо монастыря посылается на приказ на Вологду, и попущением Божиим, в неискусен ум предався, впаде в страсти нечистыя, в скверны блуднаго разлияния. По сем впаде в болезни неисцелныя, в болезни струпнаго прокажения. Все бо тело окаяннаго от главы и до ногу лютым гноем кипяше. Таковым тяжким мучением, толикими нестерпимыми струпоболии зле томим на многа времена, зле испроверже презлейшую душю свою, от временнаго к бесконечному мучению немилостивно взяся.

¹¹⁸⁷И о сих убо толика довлеют¹¹⁸⁷. Паки возвратимся к предлежащему течению повестнаго пути.

В киновии же убиенных отец, или истее рещи, преподобных страдалец, блаженная телеса не погребена, ниже покровена на яснине воздуха бяху. От суботы мясопустныя всю якоже Четыредесятницу, тако и Пятьдесятницу и вящшую часть поста святых апостол[934] ови висяще, ови лежаще, всякаго смрада и вони мертвых не причастии, но яко спящих человеков, тако телеса она цветяху благодати красотою.

Весне же наставши и Великому дне,[935] светильнику теплыми зрения лучами аер и землю всю осиявшу, снеги изничтожишася, леды растаяшася, воды пролияшася, морстии брези яко о земли, тако о островех, тако округ Соловецкаго отока всюду от леда очистившеся, водами исполняхуся. А иже на губе морстей лед, на немже отеческая телеса лежаху, не истаяваше и не растлевашеся, но недвижим от толикия солнца теплоты, от тако зельнаго вара распаления, яко камень крепкий адамант¹¹⁸⁸, нерушимый являяся, тверд и непоколебимь стояше, преестественным¹¹⁸⁹ знамением сим, самою чюдесе вещию благочестивое страдание отец и святость телес лежащих паче трубы всем проповедая, чюдом и ужасом сердца зрящих колебляше и приезжающым на богомолие в киновию дивное зрение оное, дивный трепет и страх видящым подаяше. И не токмо лед, иже под телесы святых постланный, толико крепок, толико тверд обретеся, но и самая блаженная страдалец телеса, яже на губе морстей лежащая, яже на столпех различно висящая, яже на земли острова казненно поверженна, в таковыя весненыя дни и в тако жарчайшая солнцелечения ничтоже естественных показаша, ниже согнития, ниже ропы¹¹⁹⁰, ниже вони смрадныя, сообычныя мертвым телесем, излияша, но вышеестественым благодати содержанием, яко живых или спящих, телеса тако лежаху; яко цвет на полях, яко крин во удолех¹¹⁹¹, тако цветяху и благоукрашахуся. Тем и властители, иже по избиении отец киновиею обладающий, и предводительствующий воинством,[936] преестествеными сих чюдоносий одолеваеми знаменьми, елико о крепком стоянии и нерастаяваемой твердости леда чюждахуся¹¹⁹², толико и о изрядной целости и нерастлении страдальческих телесь удивляхуся. И на милость к безвинным осужденником (паче же, блажайшим страстотерпцем) преклоньшеся, к самодержцу написавше, прошаху о снятии, собрании и покрытии землею толико временно¹¹⁹³ лежащих отеческих телес.

Извествуют же самобывшии тамо, яко убиеннии блаженницы, в видении сна некиим от началствующих предстаете, рекоша: «Аще хощете леда видети растаяние, наша телеса, опрятавше, погребению предайте; донеле же бо она верху лежати будут, лед не растает». Егда же от самодержца указ прииде, повелевающь сопрятати убиенных преподобник телеса, тогда со тщанием опрятавше отвсюду, и от леда, и от отока, и от столпов, и, землю ископавше, на луде морстей, нарицаемей Женстей корге¹¹⁹⁴,[937] разстоящей от монастыря яко полпоприща, вся блаженных телеса вкупе положивше и камением, могилу закладше, посыпаша.[938] Иже бо в киновии вкупе душеспасително жиша, иже едино благоумне о благочестии пострадаша, сии и по смерти телесем своим возлещи вкупе избраша. Верно же, яко и на небесех, вкупе престолу славы предстояще, вечнаго блаженства наслаждаются. Погребению бывшю, си есть отеческим телесем собраным и землею покровеным, крепкий он лед и твердыней в сопротивостоянии солнечных показавыйся луч вскоре зело, растаяв и абие растлевся, не явися. И елико прежде жесточайш и каменн обретеся, толико послежде мягчайш и удоборастаян показася. И коль крепостию своего нерастаяния зрящих удивляше очеса, толь и внезапным истаянием пременения видящих устраши зраки и обоими сими вышеестествеными действ случаи блаженных отец чюдное страдание, паче своя рабы пречюднаго Господа, всем народом объявив, прослави.

Тако убо всекрасному преподобных чюдотворцев стяжанию, тако предоброму честныя киновии селению, яко цветом ощипаным, яко саду оторгану¹¹⁹⁵, яко ветвем отсеченым, яко плодом обраным, яко розгам¹¹⁹⁶ отломленым, яко винограду всесладчайшему точилом¹¹⁹⁷ мучителных изгнетений на премирную вечерю всепремирному Царю и Владыце принесшимся, киновия прочее¹¹⁹⁸ пуста иноческаго чина, церкви же пусты поющих явившися, яко некая сень в винограде, или овощное хранилище в вертограде, или град оборен и опустошен, не благолепна, но безобразна показася. Сего ради самодержец указом повеле из разных Росии монастырей мнихов собрати[939] в Соловецкия киновии население, еже есть собрание скоро совершися. И монастырь, паче оток Соловецкий, новособранными мнихами и новопреданными от Никона догматами и уставы наполнися. И понеже вместо древних оных и добродетелных отец новии мниси в стяжание собрашася преподобною чюдотворцу, вместо благочинных неблагочиннии, вместо трезвых пиянстволюбнии, вместо целомудренных оплазивии¹¹⁹⁹; вместо молитвенников молвотворнии, вместо боголюбивых и пустыннолюбных отцев мир и житие мира сего любящий человецы в киновии вселишася и, вселившеся, измениша отеческия чины же и уставы. Измениша и преподобною чюдотворцу предания, не токмо яже о догматех и законех надлежащыя к вере и благочестию, но и яже общежителное украшающыя благочиние, яже иноческое ублаголепотствующыя житие.

Отсюду в киновии умножишася мятежи и безчиния, умножишася по келиям особоядения, трапезы и пирогощения, умножишася винопития и пиянства и раждающих пиянствопитий содержания. Оставляю яже на пении клириков безчиния, яже срамословий и сквернословий учащения и лаяний неподобных изношения, яже табаки держания, табакопития и прочыя неблаголепныя и безчинныя обычаи же и деяния, имиже и от них испревратися¹²⁰⁰ общежительства чин, и благолепие, и святотворное иноческаго жития спасительное пребывание. Оскуде превысочайшая слава и честь небесоподобныя Соловецкия киновии благочиния и, оскудевши, исчезаше. И елико благочиния киновии слава и честь оскудеваше, толико страдальцев блаженных честь и слава, идящи, превозрасташе, и не от человек и на земли токмо, но свыше от небес различьными знамении. И различными чюдесы страдальческий облистоваше гроб и зрящих, очеса и сердца озаряя, просвещаше.

Мнози от жителей соловецких, ови от инок, ови от белцев, видителие сих на гробе страдальчестем бываху, зряще иногда свещи горящия, иногда свет необычен, преестествене просиявшься, иногда огнь палящь и возскачющь и иногда иная поведаху видения бывающа. Тем и мнози от жителей соловецких, верою усердия влекоми, на гроб блаженных приходити и кадило благоухания приносити и (занеже яве за начальствующих страх не смеяху) втайне се творити обыкоша. Инии в месяца временочислие¹²⁰¹, инии в седмицы обношение¹²⁰², инии в кругообращение лета¹²⁰³ приходяще и гроб их благоговейно покадивше, во своя возвращахуся.

И не токмо киновиате соловецтии, не токмо жителие отока зрителие сих знамений бываху, но и от брегожителей округонаселницы мнози множицею чюдная видения зрети глаголаху на гробе блаженных страдалец. Наипаче же в день натрижнения¹²⁰⁴ их, егда телеса своя в жертву чисту Владыце и Богу принесоша, тогда наипаче веледаровитый Бог блаженьство страдания своих угодников объявляше зрящым, яко любезно того владычеству сих страдание и приятно паче всесожжений овних¹²⁰⁵ и юнчих¹²⁰⁶, паче тем¹²⁰⁷ агнец тучных.

Аще ли который от любозавистных, аще и от зависти злобою болящих, аще кии от любозазирательных и новинам радующихся человек, словоповествованию зазрети¹²⁰⁸ хотяще, рекут, яко «убиенныя (и смертию злодейческою убиеныя) человеки ниже от Бога знаменьми и чюдесы явленно, ниже соборне свидетельствованых, похваляюще, дерзновенно святи и Царствия Небеснаго наследники нарицаете», коим возответствующе, предлагаем: святи и Царствия наследники сия страдальцы законно и праведно именуем и, нарицающе, от сих показаний доводствуем.

Святость есть и нарицается непорочное и целое веры содержание, яко освящающее верою внутренняго человека, по реченному: «Святыню вера творит»[940] (Златоуст, в беседах). Но сии блаженницы целость веры, непорочное благочестия, неущерьбленное православия до конца соблюдоша, яко самое житие их и преднаписанная повесть являет убо, святи суть. Паки: святость есть житие добродетельное, чистое и богоугодное, яко просвещающее и освещающее добрых дел блистаньми душю человека. Но сии преподобници добродетель жития богоугоднаго, си есть отвержение мира, отвержение страстей, очищение и освящение душы и тела, до конца жизни показаша, яко самая дела их, благолепное украшение общежительнаго чина и богоугодность кончины их утверждает убо, святости суть причастницы. Святый Златоуст к Тимофею, нравоучение 14: «Святи суть вси, елицы веру праву с житием имут; аще и знамений не творят, аще и бесов не изгоняют, святи суть».[941] Дозде¹²⁰⁹ Златоуст. Но и сии отцы веру праву имеша и житие чистое и добродетельное стяжаша и до конца соблюдоша убо, святи суть паки.

Святости есть знамение благодать, даемая свыше правоверным, си есть Духа Святаго дарование, прорицания будущих, знамений и чюдес действа, яко изъявление чистоты веры, чистоты жития, обручение будущего Царствия, яже неправоверным и грешным не дается. Но сии страстотерпцы благодати Божия изобильно причастишася, благодатию укрепляеми, лютыя скорби, нестерпимая мучения, горчайшия смерти не нуждею, но добрым произволением радостно понесоша. Благодатию просвещаеми, смерть яко самодержца росийскаго, тако Мещеринова-мучителя неложно предрекоша. Благодатию сохраняемы и по смерти телеса их в толикое временолежания тако нетленны и всякия вони, смрада вышша, яко и лед, под ними постланный, неврежден летними жарчаишими солнцелечении и нерастаян показася. И прочая знамения и чюдеса вышеописаная – благодатию суть известная начертания. А понеже таковыя благодати дарований сподобишася убо, и святых наследия суть сопричастницы.

Святости есть знамение (и вящшее знамение), еже во всем последовати святыя Церкве святым пастырем и учителем, еже веру благочестия их целу и непревратну, еже предания сих нерушима, еже житие их непорочно и право в себе изображати, по избраннаго сосуда гласу:[942] «Помните наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, на ихже взирающе на сконьчание жительства, подражайте веру их».[943] И паки: «В научения странна¹²¹⁰ и различна не прилагайтеся».[944] Но сии божественнии отцы, слышавше глас сей, поминаху наставники своя, яко святыя пастыри росийския – Петра, Алексиа, Иону, Филиппа[945] и прочыя учителей, тако и преподобныя – Антония, Феодосия, Сергия, Варлаама, Кирила, Зосиму и Саватия[946] и прочия чюдотворцев. И, поминающе, взираху на онех благочестия всесветлое, православия непорочное, догматов всецелое, жительства святое, скончания богоугодное; взирающе же на оныя, подражатели веры, подражатели и жития их явишася. И якоже они в Троицу единаго Бога вероваша, тако и сии вероваша, и яко они крестным знамением двема перстома знаменашася, тако и сии знаменашася; и яко они аллилуя сугубое пояху и пети повелеша во псалмоглаголаниих, тако и сии пеша и содержаша; и яко тии крестом трисоставным просфиры печаташа к тайнодействию, тако и сии печаташа; и якоже сия, тако и прочая церковная предания, чины и уставы, якоже они, тако непременно во всем содержаша. И занеже веру онех целу и непоколеблему, занеже предания тех невреждены соблюдающе, в научения, странная от тех учений, в предания, иная от тех преданий, в чины и уставы, различныя тех чинов и уставов, преложитися¹²¹¹ не можаху. И не токмо не преложишася, но за древлецерковное благочестие, за отеческая предания до смерти ставше, сладеце¹²¹² и крови своя излияша.

Аще убо святых веру целу и непорочну, аще предания церковная оных невреждена, аще догматы благочестия тех нерушими содержавше, имеша, аще за содержание оных до смерти подвизашася, яве, яко и блаженьства тех не не сподобятся. Еда¹²¹³ не спасошася святии чюдотворцы, креститися двема перстома и благословляти научившии? Ей, спасошася! Еда не богоугодиша божественное аллилуя двойствене пети научившии и утвердивший? Ей, богоугодиша! Еда не соцарьствуют Богу и святым крестом трисоставным просфиры знаменавшии и знаменати предавший? Всяко соцарьствуют! Еда не святи суть чюдотворцы, иже догматы благочестия, предания церковная, чины же и уставы от греков приемшии, тако и нам предавший? Воистину святи суть убо и сии преподобницы, таяжде святых догматы, таяжде предания, тыяжде чины и уставы и содержавше и кровьми запечатавше. Без всякаго прекословия спасошася, богоугодиша и святи суть.

Отчюждаеши ли сия от наследия царствия, о новолюбителю, соотчюждаеши и оныя, путь царьствия сим показавшыя. Аще отреваеши ученики, отревай и учители, аще отгоняеши наставляемыя, отгоняй и наставники. Аще отлучаеши овцы, отлучай и пастыри, таковым научившия преданиям, на таковых благочестия пажитех сия упасшыя. Или вспятообразне глаголю: «Приемлеши ли пастыри и учители во ограду пажити небесныя, приемли и ученики, непорочно во учениих оных пожившия и, овцы яко, вслед гласа оных текшия, тако и на пажитех тех воспитания, жившия и скончавшыяся. Едино убо от двоих предлежит ти: или, приемлющу росийских святых учителей и чюдотворцев, соприяти и сих, несуменною верою вслед их текших, или, отревающу сия, соотреяти и оныя, таковым научившыя преданиям и нерасторгненою златою пленицею¹²¹⁴ яко веры, тако и жития к себе привязавшим. ихже бо вера едина, догматы благочестия едины, житие и мудрование едино, сих всяко и место едино будет, и не мерою количества, но взроком¹²¹⁵ качества. Аще инако могут сия быти, вашей совести, вашему суждению попущаем. Праведною вагою¹²¹⁶ суда судите».

Се убо отвсюду зело ясно богоугодность святости сих показуется. Проповедает сих богоугодность веры и благочестия целое и непорочное, проповедает житие чистое и богоугодное, проповедает ревности изрядное, мужества всекрепкое, стояние непоколеблемое, страдание преподобное, вопиют проречений их збытия, всем ведомая знамения, бывшая аще и неверующим тяжконосна, верным же и видевшим зело прелюбезна и ятоверна¹²¹⁷ суть. И, вкупоглаголательне, и вера, и житие, и многострадательное о правде благочестия скончание благоугодность оных яснейше всякия трубы возвещают. Аще бо по евангельскому гласу, за правду изгнаннии блажени и Царствия наследницы суть,[947] колико блаженнейшии, иже за правду умрети всежеланно сподобльшиися. И аще Маккавеи оны, иже за свиная мяса пострадаша, с мученики причтошася,[948] коль паче сии, иже за церковное православие, за святыя отеческия законы, за преподобных чюдотворцев предания благоревностно пострадавший, святых мученик лику сопричтутся и толико Господеви приятии, толико возжеленни суть, яко в таковое время зимы, в таковыя случаи мразов цветами добродетелей прозябóша и, плоды всекрасныя возрастивше, Садителю принесоша.

Егда патриарха Никона страх вся объя, егда престолонаместницы страхом колебахуся, егда архимандрита и священницы, дрожаще, ужасахуся, егда монастыри и киновии, трепещуще, оцепеневаху, егда веси, грады и страны трусом¹²¹⁸ двизахуся, егда вси, страха и трепета узами связавшеся, к новинам приступаху, тогда сии крепции подвижницы, яко воини вседоблии, яко лви неции, от пустыни возревновавше и возмужавшеся, за церковныя веления сташа. И не до словес, ниже глаголов токмо охрабрившеся, но и вся настоящаго жития оплевавше, красоту, славу, пищу и прочая, на страсти подвигов, на терпение зельных болезней, на самую смерть вскочивше, за благочестие толикая горчайшая мучения, таковыя многоболезненыя смерти, таковым неслышанным всеусердием пострадавше, скончашася и, елика нужды и скорби, еликая мучения и смерти претерпеша о благочестии, толиких почестей и венцев от Господа Бога со святыми мученики получити сподобишася, яко тожде с ними рвение о благочестии, тожде страдания терпение, тожде смерти поднятие понесоша, темижде славы Божия венцы увенчаются.

И сия убо к любозазирающым¹²¹⁹ елико по нашему худосилию довлеют словеса. Мы же, любопрепирательное оставльше, о оставших отцех Соловецкия киновии вмале повествоваше, к пристанищу отишия ладийцу словесе низпустивше, упокоимся.

Елма¹²²⁰ убо росийстии архиереи и новостей изобретатели, ярости гневом и злобы вогнеждением поджигаеми, подустиша самодержца на разорение Соловецкия киновии, хотяще погасити оставшуюся благочестия древняго искру и в пепел забытая обратити, но елико тии, каиновою завистию боляще, братоубийством руки оскверьняти не почиваху, толико неповинно изливающаяся кровь авелевски к Богу от земли вопияше. И вместо Авеля убиенаго семя правоверным Бог, Сифа, воздвизаше.[949] Тако саждение преподобных отец Зосимы и Саватиа, изменив место отока на пустыни, паки возрастати, паки процветати, паки плодоносити небесному делателю не престаяше. Егда бо воинство осадити и разорити киновию готовляшеся, тогда от отец киновийских общесоборным советом мнози на брег моря отъехавше, иноцы и белцы, по пустыням поселившеся и, яко Авраамле семя, многоплодии, и многожителни, и во благочестии древлецерковном и житии отечестем крепкостоятелни показашася. И не токмо пустыни, дебри и блата, но и окрест прилежащыя грады и веси благочестия светом научивше и просветивше, сторичен плод ко Владыце принесоша.

Яков¹²²¹ бе преподобный отец и многострадальный Епифаний, иже елико трудами и подвиги высокаго жития, толико и благодатными Духа Святаго дарованьми украшен. Сей, из киновии Соловецкия в начале никоновых новопреданий исшед с единым черноризцем и в Обонежеския страны пришед, многи от окрест живущих во благочестии утверди, многи на путь спасения настави. И на Суне-реце преподобному старцу Кирилу, началнику¹²²² места, споживе¹²²³, и ис келии вселившияся бесы молитвами отгна, и некоему зле¹²²⁴ живущему последнее жития в добрей покаянии, другому же злодею – внезапную и горкую смерть предрече. И вышереченному Кирилу хотящую быти скорбь, биение, и узы, и от места избежание предглагола, яже вся по времени збышася. Таже¹²²⁵ к Москве шед и великим страдальцем, Аввакуму, Лазарю и Феодору, прилепився и с ними добрый путь страдания текий, колико уз и темниц, колико томлений и биений, колико страстей и бед претерпе. К сим и в земленой тюрме многолетно томлен бысть. Еще же и двократное языка резание за благочестие претерпев, чюдесне Богом исцеленый, паки глаголаше. Конечнее¹²²⁶ же во 189-м (1681) годе[950] в самый страстей Христовых день, си есть Великий пяток, в срубе со предреченными страдальцы огнесожжением от здешних преселеный, жертва жива и одушевлена Владыце и Богу принесеся.[951].

Таков бе и дивный отец Саватий, иже по изшествии от киновии, по многим пустыням и местом ходя, многия в благочестия законех пребывати утверди, многия иноческому житию наказа¹²²⁷, яко зело бяше искусен и благопостоянен и опасен¹²²⁸ в обучении иноческих. Егда бо оному, в молитве Богу предстоящу (аще в соборе со иными, аще наедине в келии), случашеся что необычно, или шум и мятеж яковый или говор необычен человеческий, никогда же блаженник сей обращашеся назад или главу мало воздвизаше, или поне¹²²⁹ очима мало позрети хотяше, но стояше яко столп непреклонен, яко камень недвижим, молитвеною цевницею¹²³⁰ небо ударяя, к припадающим нечювствен пребываше. И не токмо сам сия творяше, но и прочым озиратися весма возбраняя¹²³¹, глаголаше, яко Богу и Царю царем предстоящым не подобает на худыя человек случаи низвлачитися, да не како Бога паче прогневаем. Тем и многия благому си обычаю ревнители показа. И в 190-м (1682) годе к Москве шед, с Никитою священником и с прочими о благочестии много подвизався, ят бысть. И по темничнем (и прочих различных болезнех) злострадании и озлоблении, главоусечением мучения конец жития совершив, к небесному Владыце взыде.[952]

Предъявленный Игнатий Соловецкий, диакон и екклисиарх¹²³² бывый киновии, иже видением мудрости и разума собранием толико украшен, толико удобрен бяше, яко и от новолюбителей некто, упражняяся в сих, о нем изглагола: «Игнатий Соловецкий – ¹²³¹сосуд полный мудрости и нагнетен¹²³³ есть». Сей блаженный, по изшествии от Соловецкия киновии многия пустыни, страны и грады обходя, древлецерковнаго благочестия слово утверждая и к добродетелному житию люборачительны души возграждая, сей обонежеския и каргопольския пределы во отеческаго православия утверди законех и непроходимыя Выгорецкия пустыни дебри и блата благочестивыми насади жительми, и чином и уставом общежительства преподобных отец соловецких удобрив, украси оныя дебри. Бяше бо мужь жития воздержнаго и безстрастнаго, еще же и прозорливаго дара исполнен, многим хотящая быти, провидев, предглагола, овым в беды и напасти впадания, овым – в наказания за согрешение объяви. Многи, любовию к нему и ревностию приближающийся, отсылайте от себе, преступники быти предъявляя. Овыя, ниже или худо присвояющияся¹²³⁴ ему, призываше и учаше, последнее жития тем управителное сказуя¹²³⁵, кая по временом вся збышася. Сей един от Соловецкия киновии изыде и со многими ко Господу взыде. В Пальеостровстем монастыри со двема тысящьма и седьмистами собравшихся за древнее отец благочестие от присланных воинов сожженн,[953] в мирная покоища прейде.

Герман смиреномудрый и крепкий, иже страданием за благочестие удобривыйся, прежде в Сумстем острозе темничьная узоношения целое летообхождение¹²³⁶ с блаженным отцом Пимином претерпев, свобожден бысть; таже в Новеграде темничным озлоблением томлен и милостию Божиею на спасение многих чюдне избавлен; таже со многими собравшимися, яко с тысящею и пятьми стами в вышереченнем монастырее от воинов приехавших огнепалением от здешных в будущая преселивыйся добре.[954]

Иосиф, глаголемый Сухой, иже доволна¹²³⁷ лета во обители Соловецтей поживый. Сей и в Сумстем острозе з достославным отцем Пимином в темнице лето целое за древнее благочестие седев, свобожден бысть. Таже в каргопольских пределех пустынным житием удобрився и приходящия к нему древлецерковными законы и добродетелным житием научив, украси; и в пустыни Дорстей во время гонения, собрався со множеством народа на скончание, коварством воинов жив ухващен и во град Коргополь свезен, многая томления, узы, темницы и раны за непристатие к новинам претерпе. И от всех сих благодатию Божиею избавлен бысть. Послежде во обонежьских пустынях странствова. Таже в лето 7200 (1691/92) в Пудожстей волости, со множеством народа собрався от наезда воинскаго, сам убо от воинов, обличающь новины, их пулею устрелен, от настоящий к будущей жизни изрядно преселися. Прочий же огнем скончашася, числом суще яко тысяща двесте душ.[955]

Еуфимий дивный, егоже яко зачатие и рождение чюдно, тако и житие свято и преподобно. Сей 12 лет постригся и доволно во инех монастырех обучився, таже в Соловецтей киновии многа лета богоугодным житием препроводи. И во время обстояния, со инеми отцы на брег моря изшед, первее в Помории пустыню житием испытав, таже в Олонецтем уезде на острове Виданския волости по откровению Божию, яко сам поведа, осмолетное время препроводи, жестоким¹²³⁸ и вышеестественым живый житием. Млека бо, и сыра, и рыбы никогдаже вкушаше, но единым сухоядением довлеяше. Одежды теплыя никогдаже стяжа, но во единой рясе тако зимою в лютыя мразы, яко летом в жарчайшыя зной, пребываше, никакоже тоя изменяя. Тем и благодать от Бога провидети предбудущая приим: о наводнении реки и о нанесении леда великаго на Виданскую волость предрече, еже по трех неделях толикое наводнение и толикое леда нанесение бысть, еже ниже прежде слышася, ниже послежде когда содеяся. Многим напред хотящая быти предрече. И дважды по оклеветанию некиих от закащиков[956] в принуждение приятия новин пойман и, вязанием и руганием и темницами томлен, не покорися, паки свобождашеся. И таковым доброжитием пребыв время доволно, преставися ко Господу.[957] По осмолетии же преставления его гробокопатели, по случаю гроб его окопавше, честное тело его и ризы, в нихже положися, и гроб, вся цела и нетленна, яко нова, обретоша.

Преподобнии и знаменоноснии¹²³⁹ отцы, дивнии пустынножителие, Павел священноинок, Серапион диакон и Логин слуга, иже многа лета безмолвным житием во отоце морстем Господеви работавше, сии бяху жители киновии Соловецкия. И во время гонительнаго смятения, отлучившеся обители, приехавше на остров, глаголемый Великий, иже близ Ковдьския волости, и ту пребыша блаженнии время немало, аггельским живуще житием, яко 30 лет Господеви работаша, ни единаго же <из>человеков видяще. И еже чюднейше, яко зверобийцем, и рыболовцем, и прочим человеком, на остров той потреб ради присно приезжающим, блаженнии боготрудницы ниже ведоми, ниже познаваеми бываху. В толикая убо лета откуду пищу, откуду одежду телеси, от коих житниц, от коих сокровищь приобретаху – от человек се утаися, яко выше естества и постижения; единому пречюдному Богу чудне своя рабы яко хотящу питающу и одевающу. Егда же благоволи Бог в последняя роды мужы совершены явити, рыболовцы волости оныя, ловяще во острове, изшедше в пустыню, обретоша келию и в келии живуща великаго отца Павла, прочым уже ко Господу отшедшым. С ним же довольно беседовавше, вся о нем и о спостнику¹²⁴⁰ его уведаша. И пищи у него вкусивше, и благословение приимше, отидоша. И приехавше в волость возвестиша боголюбцем, иже еликим желанием рачения, толиким и подвигом тщания потрудившеся, потребных¹²⁴¹ ладийцу наполнивше, на остров приехаша. И много время искавше, хождаху, но ничтоже обретоша, ниже келии, ниже самого отца. И не токмо тогда, но и послежде многащи¹²⁴² ходящи и ищуще, ничтоже обрести возмогоща. По лете же едином видеша неции от житель во острове оном столп огнен, от земли до небеси сияющь. И видевше, разумеша, яко пустынный отец ко Господу отиде, виду столпа онаго преставление прознаменавшу.

Генадий, глаголемый Качалов, иже от соборных братии киновии един сый. Сей многия грады и пустыни обшед и в Нижнем Новеграде пойман, нужду уз, темницы и ран терпя, аггельским явлением чюдне свобожден бысть. Таже на Тихвине, 12 лет в пустыни пожив, образ спасения и древлецерковнаго благочестия многим показа. Послежде во Олонецком уезде в Выговстей пустыни доволна лета поживе, многи благочестия научи, много же к добродетелным стезям спасения настави. Умиление же толико стяжа, яко никоего же пения без слез препровождаше. Аще утреню, аще часы, аще вечерню и павечерницу пояше, толико слезяше, яко многажды в забытие прихождаше от многаго хлипания. Сицевым богоугодным житием, таковыми преподобными делы труждаяся, в пустыни оной преставися. Не возлег на одре, ниже простерся, но седя и молитвенное правило Богу возсылая, душу Богу предаде.[958]

Прочии же <из>отец соловецких, ови во время разорения по странам росийским во оземствия¹²⁴³, ови же прежде изшедше странствованием благочестивне разсеяшася, и идеже, аще во градех и весех, аще в пустынях, скитех и отхождении житие стяжавше, добродетелными исправленьми мнози на стези древлеблагочестивых церковных законов навратиша¹²⁴⁴. Многи на спасителное житие наставивше, от здешних преселишася. И не во градех Росийския державы, ниже в пустынях токмо, но и в самом Соловецком отоце мнози пустыннии отцы и велиции подвижницы, якоже до взятия киновии Быша, тако и во время взятия невреждени за неведомое¹²⁴⁵ осташася, высочайшим добродетелей житием текуще и молитвеныя фимиамы на небесный присно возносяще жертвенник. Некиим же от киновиожителей и по разорении (подобием вышереченную отцу Павла и Серапиона) являхуся, елицы болезненое о древлеблагочестии втай содержаще Быша. Аще ныне в живых неции от них, неизреченным промыслом Божиим храними, обретаются, аще от земных к небесным селением вси преселишася, от человеков видения сие сокрыся, ¹²⁴⁶единаго едини всепрозрителному знанию и хранению подлежаще осташася¹²⁴⁶.

И о оставших убо и <о>оземствованих отцех толико, елико от соживущих им слышавше, не вся, но отчасти <из>знаменитых, слова долготы убегающе, написахом. Аще бо по единому хощем исчислити доброплодное семя преподобною Зосимы и Саватиа чюдотворцу, семя святое и благорасленое, семя спасения душ многогобзователное¹²⁴⁷, семя воистинну семя Небеснаго Царствия, ¹²⁴⁸лето хощет повествующа постигнути¹²⁴⁸. Яко песок морский или звезды небесныя, тако ученицы чюдотворцев соловецких, ис киновии изшедше, умножимся и умножиша. Елико во градех и селех, елико в пустынях и ненаселенных населиша благочестия населением благодати Божия, молитвами преподобных чюдотворцев и страдавших отец, в дело служения помогающими.

Таков убо преподобных отец киновии всеблагоуханнейший и многоплодовитый виноград, таков преблагокраснейший и всесвятейший сад; яко ко умных очес сладозрению преудивителныя испущающь цветы, яко к мысленых умов обонянию доброароматныя испущающь вони, тако и душ словесных насыщению всесладчайшия добродетелей плоды прозябающь показася. Таковии Зосимы и Саватиа богоблаженнии чада и ученицы, елицы по них абие¹²⁴⁹, елицы в средовременстве¹²⁵⁰, елицы пред самым взятием пожиша, иже яко сынове родительское наследие, яко ученицы учителей хитрость¹²⁵¹ и художество¹²⁵², отокь восприяша, тако и делы¹²⁵³ отеческий добродетелей образ цел и всекрасен изобразиша.

Таковии благоискусных спасения началоподвижников духовнии воини, иже во время лютейшаго искушения явишася крепцы и неподвижни, тако о благочестии богодухновенною ревностию уяснившеся, возблисташа; сицевыя труды и поты и мужественая борения, сицевая удивителная многолетностояния и крепчайшыя терпения показаша, сицева многоболезненая страдания и жесточайшая смерти всеусердно претерпеша, коликими храбростей своих победителными просветишася подвиги, коликими мужественых страданий пресветлыми украсившеся, увязошася венцы¹²⁵⁴. Таковии оставшии страдалческих натрижнений¹²⁵⁵ останцы, страстотерпческаго гумна паздерие¹²⁵⁶, яко от семен поздное или от углия искра, в попеле загребена, толико угобзовавшии, толико воздувшии, обгревшии и просветившии благочестиемь и добродетелми человеческая сердца. И вкупособрательне рещи, таково киновии Соловецкия начало, и жительства течение, и многоплачевное наконец разорение, яко слышасте и видесте, яко поведано бысть к вам.

Темже, о, всеусерднии любослышателие, таковая и толикая радостная и плачевная слышавше, горкая и сладостная вкусивше, объюхавше¹²⁵⁷, огорчившеся и насладившеся, сугубыми стезями рыдания и веселия шествовати долженствуим.

Возсетуим убо и восплачим, молю, киновии богоспасительныя многотомительнаго разорения и безмилосерднаго погубления, яко всепрекрасное спасения прибежище, претихое от злодыхателных грехообуреваний отишие, всесладчайшее человеческий жизни кораблеплаваний невлаемое¹²⁵⁸ пристанище испровергаемо¹²⁵⁹ разорися. Возрыдаим, яко християнскаго душепитания многогобзовательная¹²⁶⁰ пажить, иноческаго благообучения благоискуснейшая овчарня, церковнаго законохранения всекрепкая ограда, оборившися, низложися¹²⁶¹. Возстенем крепце, яко толь пресветлая человеческаго мракохождения свеща, всесияющий греховнаго нощеборения светилник, многозарное многострастныя тмы светило, под спуд разорения подложившися, угасе. Плачим, плачим, яко таковии преподобнии отцы, толь многоискуснии человеческаго спасения обучители, толь непрелестнии¹²⁶² небеснаго путехождения предводители, безчеловечных томлений смертьми от нас отлучении, не являются.

Возрадуемся же и возвеселимся, яко в последняя сия и горкоплачевная времена дивный отцев преподобных собор, всекрасный страдальцев полк, всеизрядное мученик воинство, возсиявши, возблиста, ими же и от них и наши мрачныя зеницы, светом древлецерковнаго благочестия осияваеми, просветишася, и, веселящеся, благодарим Господа Бога, несказаннаго в милосердии и нессуднаго, благодарим, таковыя своя угодники, истины светилники, всесветлыя спасения столпы, преподобныя чюдотворцы нам показавшаго.

Прославим преподобная наша теплая молитвеника, Зосиму, глаголю, и Саватиа, прославим и, светом благочестия, и зарею церквозакония, и лучами отцепредания, и утром киновиоблагочиния, и днем добродетельножития преясно ны просветившая. Похвалим и крепкыя церковныя адаманты¹²⁶³, блаженныя страстотерпцы похвалим, иже страстотерпческия подвиги страстотерпческим мужеством в страстотерпчестем страдании предивне понесшыя и страстотерпческую многотомления смерть за истину всежелательно избравшыя, иже своим несказанным усердием, неслышанным великодушия терпением, неповестною¹²⁶⁴ о Христе храбростию врага, супостата диявола, своея крове течением удавиша и древлецерковнаго православия свет яко на свещнице любозрителем пресветло показаша. Веледушию онех удивимся, преславней храбрости возчюдимся, многострадательным борением возговеим, многоревностное о правде скончание ублажим. И коль удивлений изобразования, коль хвалений цветособрания соплетающе венцы, толь всесладчайшыя благоусердия, толь прекраснейшыя благотворения принесше цветы, всесвященныя главы страдавших увязше¹²⁶⁵ венчаим.

Возжелаим оных теплое ревности и непоколебимое благочестия, ненизложимое терпения, твердое и непревратное о правде страдания, даже до смерти. Возлюбим сих деяния, молитв присныя фимиамы, умиления реки, воздержания брозду¹²⁶⁶, смирения сребро, целомудрия здравость, терпения твердость, разсуждения светлость, упования высокое, любве превосходящее, и прочих добродетелей всеизрядное богатства сокровище. Подражаим мироотвержения очищеное, иночества благообученое, общежительства благолепное, благочиние благолюбезное изрядство. Наконец и веры, и жития, и благоговеинства онех всеусерднии ревнители будем. И елико возлюбленая ими и содержаная подражати возусердствуем, толико и возненавиденая и отриновеная ими от душ наших оттрясти попецемся. И яко добродетелей оных всекраснейший вид в душах наших изобразующе, живописати потщимся, тако и божественую ревность великохрабрства и долготерпения благоначертати в сердцах подвигнемся. И яже сии страстотерпцы и сих отцы, паче же святии чюдотворцы, возжелаша, взяша, понесоша и сокровищьствоваша, сия и мы лобызаим и, всежелательне объемше, в сердечнем сокрыем хранилищи. А яже возненавидеша, оплеваша, отвергоша и прогнаша от себе, сия и мы, возненавидевше и от душ наших изметавше, проженем¹²⁶⁷. Но еюже¹²⁶⁸ верою сии, имже¹²⁶⁹ благочестием, имиже¹²⁷⁰ добродетельми вслед святых несомненно шествоваша, сими и мы всеми спасения стезями вослед грядуще, благоревностно и незаблужденно шествуим, яко да и в будущем преблаженнем веце тоя же радости вечныя, тоя же славы безконечныя, тоя же чести, святым уготованыя, сподобимся получити о Христе, Царе и Бозе всяческих. Аминь.

Господь наш Владыка и Содетель во святем своем Евангелии глаголет: «Аще кто хощет вслед мене ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по мне грядет».[959] На кое святыя Златоуст и Феофилакт, толкующе,[960] не насилователное являета, но произволителное добродетелей: «Никогоже нуждею призывает Господь, но волею. Аще кто хощет, да идет: на благая бо зовет, а не на злая». Обычно убо и человеческому естеству благая кому предлагати на произволение, а не нуждею. Откуду и естественнии ритори благая души изъявляют и яже советом, разумом и волею бывают. Который же совет в принуждении? Кий разум в насиловании? Кая воля во усилии? Доброе бо, по нужде бываемо, не ктому¹²⁷¹ доброе будет.

Темже¹²⁷² и святии отцы Карфагенскаго Собора глаголют: «Подобает кроткаго и мирнаго Владыки учеником мирно глаголати к сопротивным, да советованием паче, а не принуждением увещеваются».[961] И добре самовластнаго Бог созда человека и самовластия же саном почти и еже самовластне и доброхотне ему работати. Тем и не хотящим работати тому доброволне, нуждею не привлекает. Но волную волю всем даде: еллином и жидовом, еретиком и християном, правоверным и грешным, по произволению когождо на путь спасения призывая.[962] Могий и нуждею всех привести, не хощет, но по воли всем даде о своем спасении самовластне промышляти. И аще убо Содетель и Законодавец волною¹²⁷³ волею призывает, апостоли и святии отцы такожде, последующе ему, тихостию повелевают научати,[963] колико паче человеком престолонаместником томужде своего началопастыря и иже по нем бывших повелению и обычаю покарятися должно. Лучше убо с Господем собирати кротостию и учением, а не узами и томлением различных мук, ибо апостолу повелевающу Тимофею обличати, запретити, умолити, а не бити.[964]

Молю убо твое архипастырство подражати кротость и человеколюбие Началника пастырем: о нашем убожестве еже благосоветием и волею, а не нуждею, ниже принуждением изъявление сотворится. Ибо и принуждающему се неполезно, и приемлющему се неспасено¹²⁷⁴. Буди убо подражатель прекроткаго Владыки Христа, кротостию и советом паче, неже насилованием призывая. Кое убо благо будет, аще аз, убоявся, покорю ти ся, сердце же мое не известится¹²⁷⁵, ¹²⁷⁶ничтоже отсюду пользуюся¹²⁷⁶, но паче согрешу противу совести моей и архипастырству твоему, яко неприобщенныя (по намерению твоему) приобщающу, греха не извинутися¹²⁷⁷, и от обоюду¹²⁷⁸ польза ни кая, вред же немал. Правилом же апостольским и отеческим сопротивно, иже неприобщеныя на моление пущати возбраняющим, неже на причащение, но отлучати от Церкви и изганяти из градов повелевающим.[965] Едино от двою¹²⁷⁹ молю получити: или еже новых чинов и преданий в новопечатных книгах миром и тихостию от Божественных Писаний к пользе моей изъявление, или изгнание и прочая, яже духовному чину пристоят¹²⁸⁰. Коликая бо требуют исправления во иереох, кроме нас, можеши своим велеумием¹²⁸¹ разумети, яже и нужда суть, обаче оставляются. Тако же и зде должно разумети Гамалиила[966] оного глас, реченный ко июдеом о апостолех: «Оставите их, аще убо от человек, сие разрушится вскоре. Аще ли от Бога, не можете разорити».[967] Аще убо советом и кротостию невозможно кого научити, мучением, узами паче невозможнейши.

Количество же новопредания Никонова вкратце в допросных объявишася речех,[968] совершеннее же, аще благоволиши уведати, сроку на седмицу благоволи подати ми, отвсюду свободну, да в свободности, без препятия¹²⁸² быв, возмогу добрейше описати твоему архипастырству,[969] яже вкратце предложих в допросных речех. Но и в вере нашей еже по старопечатным книгам служение не самоволне некако, ниже противне, но свободность сию от царьскаго величества и по прошению нашему получихом указали его царскаго величества по приказу светлейшаго князя и господина виц-губернатора, такожде и Адмиролитейства, которыя имеем в своих жительствах во охранение от прилучающихся нападаний¹²⁸³.[970]

Вашему архипастырству вкратце молителне, а не учителне, написавый сия последний выгообщежитель первее, ныне же и заводожитель новооброчныя в Каргопольском уезде земли, непотребный Симеон Дионисьев вашему архиерейству до земли покланяюся, умилителне вопию: милостивый господин, смилуйся, пожалуй.

Великому господину преосвященному Иову митрополиту Великого Новаграда и Великих Лук.

Ничтоже тако нуждно, непщую¹²⁸⁴, человеком, якоже каждому спасение своея души (известнейше о сих весть¹²⁸⁵ велемудрейшее твое архипастырьство), о немже и всяко тщание, подвиг и усердие показовати долженствуем, да же оную чисту и нескверну представим Богови.

Аще бо велиции в разуме и с<вя>т<ыя> мужие, от Бога спасати иныя поставляеми, мнози, паству оставляюще, верхи гор лобызаху, свое паче прочих спасение предсмотряюще,[971] колико аз, последний (и премалый) в разуме, не иных, но своея души спасениа смотрити должный, паче¹²⁸⁶ же во многоплачевное и многомятежное сие время, толикими разгласил ветры смущаемое: первым убо пастырем, оная утверждающим, ¹²⁸⁷за апостольское предание и клятвы на преступающыя налагающим¹²⁸⁷, вашему же архипастырьству, ¹²⁸⁸сия за апостольская повелевающым и непослушающыя анафематствующим¹²⁸⁸. Аз, в древних разуме родивыйся, научивыйся и возрастай, кому имам последовати? Первым ли пастырем? – но вашего архиерейства негодование воздвизается. Вашему ли архипастырству? – но древних святых отец клятвам подпасти боюся. Киими слезами возслезю, которыми плачи восплачю, киими умиленными глаголы умолю моего Содетеля и Владыку, да души моея спасение устроит своими судбами?

Сия от многия туги и болезни сердца горкослезне написуя, твоему архипастырству изъявляю: Богу свыше вся надзрящу¹²⁸⁹, яко не храмов, в честь Богу и прибежище христианом созданных, отлучающеся,[972] ниже архиереов и священства, преданного Богом в наставление людей, ниже таинств церковных, во освящение спасающымся самем Христом преданных, но новин сих бегающе и оная с новинами совершаемая приимати сомняемся. Не укаряем, ниже ругаем их, но опасающеся за клятвы древних святых отец не приемлем я. А яже по отеческому чину и уставу совершаемыя, всежелателне с радостию лобызаем.[973] Во утверждение реченных: аще бы совершалися предания, чины и уставы по старопечатным книгам, ни един бы от староверцев в своем упрямстве пребыл, но вси с веселием вашего архиерейства стопы лобызали.

Отсюду изъявляется, яко не лиц, но новин, ниже вещи¹²⁹⁰, но новодействия бегающе, верхи гор постигохом, своея душы чисты желающе представити Христу. И о сем убо толико.

О присланней же книжице твоим архипастырством (которую приемы тщателне прочтох)[974] доношю же, елико многопечалием обуреваемый ми ум возможе в тесноте чювства прияти, полезная и правая смотряя, по реченному: «Вся искушающе, доброе содержите». И яже в ней своеразсудительныя человек доводы и силлогисмы¹²⁹¹ сия мимотечением прехожду. Сим бо вверяти (что и прежде доносих архипастырству твоему) спасение души своея не смею, церковным святым учителем повинуяся, от силлогисмов бегати научающым.

А яже свидетельства от древних отцев и архиереов положенная, снесть деяние собора, бывшаго в Киеве, на Мартина еретика, новая вводяща,[975] и елика Константин митрополит во онаго обличение свидетельства привождаше от книг Михаила и Феопента, митрополитов Киевских, к сим же и Луки, вселенскаго патриарха, послание, соглашающося соборнымь судомь,[976] подобне и Феогнаста митрополита харатейная книга[977] утвержающая, иже спасахуся и спасаху, должньствуем не мимоходне, но тщателне изыскати. Кто убо желаяй спасения и вечнаго живота истине воспротивитися хощет? Аще бо и утверждают наш ум святых свидетельства, си есть Киприана и Фотиа и прочих святых митрополитов, к сим же и преподобных Максима Грека и Петра Дамаскина[978] и прочих, не от Мартина научившихся, но греков и греческая, паче же апостольская российстей изъявляющих церкви и спасшихся и спасавших. Обаче и сии предназнаменаннии тояжде святыя церкве и мужи святи, и греци, и первопрестолници российстии таковая (аще истинна суть, якоже написано) учаху. Нужда надстоит всячески попещися и неленостне о сем испытати не за упрямство человеческаго любокичения, но за спасение своея души, еяже не есть достоин весь мир.[979] Сего ради и всякий труд и усердие показати желаем, воеже самовидцами онаго деяния первообразнаго и прочих быти, по реченному: очи ушес достовернейши.[980]

Будет же се, аще милосердие твоего архипастырства излиется, повелевающее отдати мя на крепкия поруки за шествие во град, в немже вышеозначенныя содевахуся соборы, и подлинное известие достоверства в саморучных книгах оных святых предлежит во укрепление вашего учения, в очищение же нашего сомнения. Егда бо отвсюду испытавше и праведне освидетельствовавше и обрящем по написанному в книжице сей, тогда не яко томимии и гонимии, но яко любящий истину, всякаго сомнения разрешившеся, доброю волею, а не страхом мук повиноватися будем правде и, о прочих пременах известившеся, радостно приступим к согласию вашего архипастырства.

Се к твоему архиерейству последньшаго нашего нищетства горкоплачевное изъявление, не за ругательства или укоры богоненавидимаго любославия, но за боязнь древних святых отец клятв действуемое опасение. Се и о книжице данней кратчайшее истиннолюбное от сердца доношение и самыя правды желателнейшее изыскание. Се и молителное предложение на лучшее и достовернейшее испытание, о чесом, к ногам вашего архипастырства припадающе, прилежнейше молим и слезоплачевне просим, да излиются богоподражателнаго милосердия струи на убожайшее наше сиротство в богозаповеданное предоброе истины обыскание¹²⁹², на крепкия поруки отдати к восиянию чистейшия пресветлыя правды, в крепчайшее и непоколеблемое наших душе спасение, в славу же и хвалу триипостаснаго во Отце и Сыне и Святем Дусе покланяемаго единаго божества ныне и всегда и в бесконечныя веки, аминь.

Многогрешный непотребный юзник неключимый¹²⁹³ Симеон Дионисиев, пад ко архипастырьским твоим ногам, всеусердне прошу и многоплачевне от души вопию, милостивый великий господин, смилуйся, пожалуй.

1

Превозжеленнаго боголюбезнаго собрания христианскаго благоревностнаго сословия, святыя и богоспасаемыя киновии преподобным доброподвижнейшым отцем П<рокопию>,[981] П<афнутию>,[982] Ф<еодосию>[983] и с прочими благоревностными небесотечцы, всечестнейшим же духовным настоятелем всеобщаго христиан спасения бодрейшым окормителем Д<аниилу> В<икули>чю,[984] П<етру> П<рокопьеви>чю[985] и благорачительным терпеливодушный во окормлении помощником Т<рифону> П<етрови>чю[986] и прочим и прочым общебратскаго совокупления, еликим¹²⁹⁴ церковнаго ликостояния, еликим икономскаго строения, еликим братскаго надзирания, всем всякаго чина и возраста и каждому, имже подобает; моим всежеланнейшим отцем и братиям и пречестнейшим господиям о Христе Исусе радоватися.

Жалость памяти дому Божия снедает,[987] сладость сионских благогласий разжизает, красота отеческаго и братскаго позора¹²⁹⁵ збодает¹²⁹⁶ окаянную ми душю, ум и сердце. Взираю очима чрез широчайшее моря треволнение на всекрасньшее сионския доброты благолепие, адамски воскипаю душепалательне желанием и Еввы праматере обновляюся болезнию.[988] Вопию ко отцем, зову к братиам, покланяюся святому собору, припадаю преподобному сонму сугубаго¹²⁹⁷ совокупления и вседобраго христолюбнаго соединения.

Молите, молите, честнии отци, вас Собравшаго и мене Создавшаго взыскати заблуждьшаго, к пасущему приединити, отторженное к членом главы, да будет всяческая и во всех Христос. Аминь.

Всечестнейшаго Божия стадовождения, всекраснейшия отеческия вашей паствы всекрастовое¹²⁹⁸ непотребное овча, недостойный многогрешник, до лица земли поклонялся, отеческаго вашего благослов<ения> и молитв слезне прошу и премнож<айше>челом бью.

Всечестнейшаго духовнаго красования, всеизряднейшаго дивнаго совокупления, прерадостнейшаго всекраснаго торжества пречестнейшим духовным настоятелем отцем П<рокопию>,[989] П<афнутию>,[990] И<гнатию>[991] и Ф<еодосию>,[992] пречестнейшим же Д<аниилу> В<икули>чю,[993] П<етру> П<рокопиеви>чю[994] с благоревнивыми же И<саакию> Е<вфимови>чю,[995] Т<рифону> П<етрови>чю,[996] А<фанасию> Л<еонтиеви>чю,[997] И<вану> М<атфееви>чю[998] с прочими клирики, нарядником с казначеи, келарем, плотником, кузнецем и швецем¹²⁹⁹, всем от мала и до велика о Господе радоватися.

Хитрейшии и искуснейшии врачеве, егда видят чий, вред¹³⁰⁰, возгнившся зело и дичию¹³⁰¹ зарастшся, не ктому¹³⁰² масло, ниже пластыри прилагают, но сия оставлше, вино и иная пряннейшая¹³⁰³ зелия прилагают. Егда ниже сими возпользуют, тогда ножем изрезуют диковозрастшую¹³⁰⁴ плоть или огнем опаляют. И не ненавистию или злобою сия творяще, якоже малодушным немощным мнится, но милосердие и щедроты являюще, сия творят.

Тако и прехитрый врач души моея и содетель Бог, видя возгнившееся преокаянное моея души от беззаконий и грехов и возсмердевшееся, к сим же дичию гордости и высокоумия зарастшее, елея милосердна наказания и учения отвращающееся, попусти пряннейшими и лютейшими искуситися, даже вред беззакония и страстей отимет, всюду спасение мое человеколюбне содевая. Аще и аз, непотребный и лукавый раб, несладостне и многопечалне предобрая врачевания от малодушия приемлю, обаче благодарю Бога моего, неволными скорбьми моя волная согрешения очищающаго.

Вашего же честнейшаго святособрания всесладчайшее сожитие поминая, коликими уязвляюся болезней стрелами, каковыми печалными копии прободаю си душю, приснопамятную ону трех отрок[999] со слезами приглашая песнь: «Аще забуду тебе, Иеросалиме, забвена буди десница моя, прилпни язык мой гортани моему».[1000] Приреку же и свое: «Аще забуду тя, святый доме, преподобное вкупожителство, забвены да будут пред Господем благожелания моя, не смею рещи: труди. Аще не помяну тя, не помянена да будет память моя от Господа». Ты свет души моей, ты прохлаждение печали моей, ты утешение и сладость скорби моей. Ваша любезная и всесладчайшая память самыя скорби и печали облегчает ми. Но, о, святое равноангельное собрание, о, преподобное точноапостольское совокупление, о, преподобных пустынножителей святых отец сревнители и сблаготечницы, егда воздевающе преподобныя руки без гнева и размышления, благовонную жертву ко Владыце, помяните унылаго¹³⁰⁵ и лениваго, помяните малодушнаго и страстнаго, помяните непотребнаго и худаго сожителя вашего, многогрешнаго Симеона, не памятующе, но паче оставляюще вся, аще кого чем оскорбих и опечалих словом, делом и помышлением. Пролийте своя святыя слезы ко пресвятому Владыце, да сотворит со мною, бедный и окаянным, милость, аще в смерть за благочестие, аще в живот, не в преступление, да всюду и во всем прославится имя его святое во веки. Аминь.

Ты же, о, прелюбезный сердоболю, наисладчайший сродниче П<етр> П<рокопиеви>чь, не забуди многопечалныя и горкоболезненыя моея С<оломонии>, твоея же сродницы. Буди печали утешение, рыданию веселие, немощи жезл, напасти кров от всяких злых случений¹³⁰⁶ не имущия, камо прибегнути в настоящее время.

Связанным всесладчайшею любовию Спасителя Бога связанный оков прегрешений моих, всем отцем, братиям, старейшим, средовечным[1001] и юнейшим, всякаго чина и возраста, каждому к ногам припадаю, прощения прошу. Любезне и всежеланне вся целую, тысящекратно покланяюся, униженно прелюбезно челом бью.

Марта 4.

А яже о мне, известит сладчайший мой Л<еонтий> Ф<едосееви>чь.[1002]

Духовнаго благосточненнаго¹³⁰⁷ состояниа, премирнаго равноапостольскаго подражаниа, богоподобнаго в преблажайшем союзе всесладчайшия любве содержащагося единениа, честнейшаго сонма, богоспасаемаго собора, преподобным благоговейный, во аггельстем образе[1003] подобными благотруждающымся подвиги, честнейшым отцем богомолцом П<рокопию>,[1004] П<афнутию>,[1005] И<гнатию>,[1006] Ф<еодосию>[1007] и М<итрофану>;[1008] надзирающым же собрание братское честнейшым боголюбезным настоятелем Д<аниилу> В<икули>чю,[1009] П<етру> П<рокопиеви>чю[1010] с помогающым же в сия честнейшым благосоветником И<саакию> Е<вфимови>чю,[1011] Т<рифону> П<етрови>чю,[1012] Л<уке> Ф<едорови>чю[1013] с прочими церковными богопеснивыми щуры¹³⁰⁸, А<фанасию> Л<еонтиеви>чю,[1014] Н<икифору> С<еменови>чю,[1015] Д<аниилу> М<атфееви>чю[1016] и всем всего братства всякаго чина и возраста, нарядником, келарем, казначеем, рукохитрецем¹³⁰⁹ всяких рукоделаний и обще всем старым и средовечным и малейшым о Господе Бозе радоватися.

Малейшии птенцев¹³¹⁰, егда от воспитавших я гнезда излетевше, по воздуху парити учащеся, от ловец восхитими бывше, рождьших разлучившеся¹³¹¹, в чюжестраньствие¹³¹² несоми и в премалей на сие уготованней клетце или крабийце¹³¹³ посаждени бывше, о, коликия исполняются печали, о, колико снедаются утробою, воспоминающе рождших любовь, гнезда отишие¹³¹⁴, воздухопарениа свободное! Скорбят, воздыхают и слезят. Понуждаются из крабийцы изыти – и не возмогают. Воздвизают крила к парению, но тонкими тростьми¹³¹⁵ удержаваются; воздвизаются легкопарителне выспрь¹³¹⁶, но, ¹³¹⁷стропомь крабийцы застановившеся¹³¹⁷, вспять¹³¹⁸ возвращаются. Протягше клюновь¹³¹⁹, ко прерванию тростей устремляются, но и ту ничтоже, токмо оскудение силы, пострадавше, подобии первым безделни обращаются. И тако легкопарителная и воздухотечная их сила, претончайшими тростьми в малей крабийце затворяема, удержавается и извинения¹³²⁰ не обретает. Отнюду же мнози их, от печали не ядуще даемыя им снеди¹³²¹, от глада умирают.

Подобне зрится и на мне, окаяннем, настоящее сие. Изшедшу из отеческаго блажайшаго недра и летавшу по многоволненому морю и, яко птенцу младу и неискусну, от ловящих поиману, Богу за грехи попустившу, в храме¹³²², яко в крабийце, затворен сежу. И что не творится, и что не деется о избавлении еже отсюду, богомолением, заступлением, прошением и ходатайством! Но грехом моим, яко тростию или стропу, застановляющу милосердна Божия путь во излияние¹³²³ мне (оле, моих беззаконий! о, моих богопрогневаний!), како преодолевают и святых чистейшыя богоприятныя молитвы, и благодетелей милосердейшая заступления и самое Владыки нашего милосердие отгоняют. Не количеством силы: ничтоже бо греха немощнейше, но ¹³²⁴скаредностию гнушения и нрава необращательством¹³²⁴, по Саулу, о немже молящуся предивному Самуилу[1017] Бог отрече: Что молишися о Сауле, егоже аз уничтожих.[1018] Обаче благодарю пресвятое имя Его, скорбьми, бедами и напастьми скверны и грехи моя очищающа, по писанному: «Гнев Господень подниму, занеже согреших ему».[1019]

Вы же, о, соньме святый, соборе богоизбранный, совокупление равноаггельное, людие Божии, царское священие, язык свят, благоговейнии святии отци и братие, воздежите¹³²⁵ своя преподобныя руки в небесныя двери и возмолитвогласите со слезами во уши Господа Саваофа, всещедраго нашего Владыки и Бога, о моем непотребном окаянстве, да управит стопы моя в добрая его закона, аще в смерть в 1 тысящу лет,[1020] аще в живот такожде согласно той, своим неизреченным благоутробием.

А яже о мне действующая праведными судьбами Божиими, вся от начала и до ныне, известит принесый к вам сия грамотки И. И–в.[1021]

Хотех и з Давыдом рещи: «Вечер водворится плачь, а заутра радость»,[1022] – но не смею за неведомое Божиих судеб. Указ из П<етербурга> от К<анцелярии> ко ар<хиерею> прииде о взятии мене в П<етербург>[1023] и ему подася марта в 8. Что же содействуется, не вем, отдающаго писма вопросите. Ему же пожалуйте денег за работу рубль и служ<бу> ко мне. Людское поречен<ие>¹³²⁶ о нем от сердца изжените¹³²⁷, но и предавшаго мя,[1024] пожалуйте, не обидите чем: не он убо, но Бог предаде мя в наказание.¹⁰²²

Всенепотребное вашея преподобныя паствы многокрастовое овча, многогрешный недостойный С<емен> Д<енисо>в, на землю пад, когождо нозе вас, со слезами объемля, целую, многократне покланяйся, всежеланне челомь бью.

От заключения марта дня 9-го.

Вселюбезней и прежеланней единоутробней моей сестрице С<оломонии>Д<енисьевне>о Господе Бозе радоватися.

Печалное и многоскорбное твоея души и многоболезненное твоего сердца, ленивое и тяжкое моея души, еще же и неволное уз презрети убедив, аще и с нуждею за неимение места, к тебе писати понуди.

Молю тя убо, о, любезная ми сестро, щедротами Божиими не вдати себе во излишния болезней печали и присная рыдания за мое неволное заключение, но паче благодушием и молитвами умоляти премилостиваго Бога, вся на ползу устрояющаго всем. Горко разлучение, но, Богу умилосердившуся, сладостнейше явится совокупление. Болезнено ти мое во узах томление, но з благодушием претерпевшу ми, грехов отпущение будет. Долгость ли моего заключения опечаляет тя, но продолжайшия моя безчисленныя грехи очистити мой Владыка и смирити сердце мое, яко врачь предобрый, к моим греховный ранам пластырь прилагает. Боиши ли ся смерти моея и от здешних скорбнаго и нужнаго¹³²⁸ разлучения, яко утешающих тя в скорби оскудевши, не ужасайся: без Божия промысла ¹³²⁹ничтоже содеется люто¹³²⁹: тому же возхотевшу, кто возпротивится?[1025] Аще бо и смерть мне, окаянному, Владыце моему благоизволившу, будет, не низпадай, но мужествене таковая носи.

Ноли¹³³⁰ едина еси сиротою? – Неси едина. Имаши отца – всещедраго и человеколюбиваго Владыку, присно о твоем спасении промышляющаго, без егоже воли ниже влас главы твоея погибнет.[1026] К нему прибегай, к тому часто руце воздевай, от того всех полезных проси. Имаши матерь превышшую, мира красование, девства источник, чистоты сокровище, милости неоскудеваемое море, заступления неусыпное предстателство – всепетую Владычицу Богородицу, матерьски и паче о всех пекущуюся, заступающу и снабдевающу¹³³¹ в бедах. К той повыну¹³³² с верой прибегай и вся благая и полезная тоя милостию обретай. О, блажени и треблажени, под кров пребогатыя ея милости прибегнути сподобльшиися, иныя убо тленныя не востребуют. Имаши сердоболи¹³³³ и паче сердоболей – призывающим я помогающий вся святыя. В тех попечение и заступление своего жития надежду полагай: могут убо паче плотских сердоболей попещися о тебе. Се истинный отец и родитель, се истинная мати и ходатаица, се истиннии сердоболи и помощници,[1027] «сей род ищущих Господа, ищущих лице Бога Ияковля».[1028]

Но и вторых на земли сущих неси лишена: имаши отца – единоутробнаго тебе и мне света милостивейшаго братца, отечески и паче о нас пекущагося.[1029] Имаши брата, имаши сердоболии, и сродники, и благополезныя, убо и случившуся над мною чесому, не восплачи, но паче великодушне понеси. И великопретерпевшаго Иова[1030] глас возгласи: Господь даде, Господь и взя. Яко годе оному, тако и бысть. Буди имя его благословено отныне и до века.[1031]

1

Святейшия душеспасаемыя ограды, мысленнаго невлаемаго¹³³⁴ пристанища, небесоживотодателныя киновии всепреподобнейшим молитвопредстоятельным отцем, иноческими во ангельских делех сияющым обеты Пр<окопию>,[1032] П<афнутию>,[1033] И<гнатию>,[1034] Ф<еодосию>,[1035] М<итрофану>,[1036] С<аватию>[1037] с прочими тождеревностными образоносцы¹³³⁵; всеблагохитростным же вседобраго Христова корабля окормителем и правителем, от всеокаяннаго мирскаго треволнения ко всетишайшему премирному предобрыя плаватели отсылающим пристанищу, честнейшим духовным настоятелем Д<аниилу> В<икули>чю,[1038] П<етру> П<рокопиеви>чю[1039] с прочими благопокорными доброревностными помощники, И<саакием> Е<вфимови>чем,[1040] Т<рифоном> П<етрови>чем,[1041] А<фанасием> Л<еонтиеви>чем,[1042] Л<укой> Ф<едорови>чем,[1043] Д<аниилом> М<атфееви>чем,[1044] Н<икифором> С<еменови>чем[1045] и со всеми всего предобраго собрания трудники, моими честнейшими и святыми отцы и братнею, о Христе, Царе царем и Бозе богом, радоватися, здравствовати и спасатися.

¹³³⁶Предведый всеблагопремудрый зиждитель Бог поползновение человеческаго естества великопоможение от несочетаннаго своего милосердия душевней немощи учини, аще и от безсловеснаго естества ярость, глаголю, и желание к словесней души части присовокупи, даже и поползновении поминая, первую доброту желанием может паки получити: велико бо души оружие – желание, и с словеснаго силами совокупився, памятною, глаголю, и мечтателною,[1046] вмале непреборимо бывает. Всяк бо, поминая, мечтает; мечтая – желает, желая – распалается, распалаяся – тщится тамо, аможе желание влечет его¹³³⁶. Аще бо и безсловесно желание, но, с предреченными силами совокупившася, вмале небесплотно бывает; подобною крепостию украшено, неудержимо стенами, несвязуемо узами, незаключаемо замками, но вся сия паучинных нитей хуждьши оному вменяется. Ибо преторгает¹³³⁷ узы, крушит замки, проходит стены, прелетает долготу пути во мгновении ока. Мечтает поминаемая, зрит мечтаемая, откуду паче распалается. И что долготу пути глаголю, самый аер прелетает, облаки прескачет, на самая небеса восходит, к самым позором¹³³⁸ ангельским приступает, созерцает небесныя красоты, сладость райскую, славу праведных. Низходит долу, проходит землю, бездныя пропасти, в самый ад входит, зрит уготованныя грешником муки: огненное родство, скрежещущих зубы, пряжущихся¹³³⁹ в геенне, седящих в безвестней тме. Сия вся во едином мгновении ока совершивши, паки в своем теле при своей души обретается. О, силы желания, о, непреборимыя крепости его, о, борзоходнаго летания! Воистину аеропарная пребыстрая птица, скорейший борзоходец¹³⁴⁰, немедленный¹³⁴¹ путешественник, скорейший смотритель, неудержимый мореплаватель. Откуду и первый человек изгнася из рая от Бога за преслушание, но не изгнася желанием. Изыде тело, желание же не изыде. Прямо бо рая седя, смотряше внешнима очима, аможе внутренняго желания очи влечаста к возлюбленному райскому селу, кое, желанием побеждаем, заповедей совершением в покаянии паки оное ради милости Божия улучи.[1047]

Таково смотрением Божиим за грехи моя в наказании деющееся вижду, ибо разлучен есмь телом от вашего боголюбия, но не отлучен желанием. Затворен во злодейственей темнице, но не затворено имам сердечное рачение. Связан по ногу узами железными, но не связанне нозе пребыстраго желания. Немощен плоти отягчением, но силен вашего боголюбия памяти распалением. Лежит тело во едином угле темныя темницы, но не лежит душевное свойство, присно поминая отеческое ваше преподобие и братское боголюбие. И поминая желает, от желания мечтает, отсюду паче распалается, яко писанному збыватися: «Зде телом, у вас же духом».[1048]

Ибо вашея святыя любве память – огнь некий в сердцы моем разгарается, обновляется, желание распалая. ¹³⁴²Се и спящу сония, и бдящу мысль, и течение слез обилное, и богатство души моея¹³⁴². Егда в память прихожду дивнейшаго отеческаго собрания, в рай некий одушевлен мнюся входити, обновляю память, разгораю желание, умножаю жалость. Поминаю преподобных иноков трудолюбное во смирении и молитвопредстоятелное – и распалаюся душею. Воспоминаю честнейшее настоятелей двойство, ового смиренномудрое и долготерпеливое – и разгараюся желанием, ового же блаженное присно благотрудие и сладкое течение слез[1049] – и истаиваю сердцем. Приемлю во ум благоспокорных крепкоумных тяжателей¹³⁴³, ового целомудрое и благоопасное, ового правдосудное и нелицеприемное, ового благопокорное и послушное, ового же благокротостное в трудолюбном надсмотрении и тихое[1050] – и весь изменяюся умом. Поминаю честнейшее клирик благочиние и благопеснивое – и исчезаю¹³⁴⁴ душею. Воспоминаю честнейшее братское соединение, келарей, казначеев и нарядников благотихое, трудников всех благопокорное и добропослушное к началным, благоревностное же и доброжелателное к Богу, твердохранителное же и опасное в молитвах – и весь обливаюся слезами. Воспоминая же церковную красоту, сладостное пения, вседоброе благочиния, душеспасителное книгочтениа, умножаю плачь, усугубляю желания слезы и своего житиа ленивое и слабостное, укоряя, оплакую. И присно о сем Владыце и Богу молюся, воеже моя грешныя молитвы к вашим святым и чистым присовокупити, да удобнее на преподобное небо с вашими взыдут.

О, соборе святый, о, сонме богозванный, о, звание богособранное, моя пища, мое наслаждение, снедение моея утробы, жалость моего сердца, остен¹³⁴⁵ моея души! Воздежите преподобныя своя руки ко всещедрому Творцу и Владыце, да сподобит мя, грешнаго и окаяннаго, в вере и желании зде, в будущем же самоличне неотлучену быти святаго вашего преподобия, но вкупе, очистившуся зде покаянием, пречистому и пресладкому оному свету предстояти. Аще и велико просимое, обаче от великаго желания сия творю.

Прочее прощениа и отпущения у всех и во всем умиленне прошу во всяких приражениих¹³⁴⁶, в слове и деле и помышлении, во опечалении, оскорблении и противословии, яко человек человечески кому согрубих, милостивне милостиваго ради Владыки мне, окаянному, отпустите. Конечное же грубопослания целованием окончеваю. Целую честнейшыя боготрудныя отцы, целую благоговейныя вселюбезныя настоятели, целую возжеленныя ми присныя благособеседники. Целую всесладчайшее клирик благочиние. Целую всекраснейшее братское совокупление. Целую предивнейшее благоутишное церковное пристанище, целую праги¹³⁴⁷ его, освятившияся преподобных ног хождением. Целую гробы святопочивших благоговейных отец и братии. Целую особноживущия вся преподобныя отцы и братию. Целую богоспасаемую киновию. Целую персть, чистыми утлаченную¹³⁴⁸ ногами, поминая глаголющаго: «Яко благоволиша раби твои камение его, и персть его ущедрят».[1051] Целую прекрасную пустыню, прибежище спасения от мирских треволнения мятежей. Целование со слезами и плачем всем отцем и братии, ближним и далним.

Седя в темнице и в темней нощи со свещею написав, покланяюся непотребный и окаянный юзник.

Мир всем о Христе. Аминь.

Честныя святыя и богоспасаемыя киновии преподобнейшим благоговейный отцем и боголюбезным благотрудолюбным братиам всякаго чина и возраста (тако в мужественных постник, яко и целомудренаго девическаго лика обители) о Христе Бозе радоватися.

¹⁰⁵³Великий великих тайн зритель и дивный муж желания, целомудриа и правдосудиа образ, с другами своими в пленении сый от пресвятаго и боголюбезнаго Сиона в преокаяннем и богоненавистном Вавилоне, славу царей, величество сана и наслаждение богатств во уметы¹³⁴⁹ вменив, во всякое начало своего веселиа[1052] святый град предпоставляше и, присно на возлюбленное отечество взирая, отеческаго Бога со слезами моляше.[1053] Откуду и умолен дивный содетель дивна показа оного пред царьми, украси славою, возвеличи советы, возвыси мудростию и почте в роды родов.[1054]

На кая убо мы взирающе и в подобнем или нужднейшем (за множество злоб) заточении суще, отечества, духовне нас возотродившаго¹³⁵⁰, отец, млеком благодати учении и брашном заповедей воскормивших, и братии, благосоветием слова утвердивших, не воспомянем ли, не прослезим ли, не предпочтем ли во всякое начало радости нашея? Елико тесноты и скорбей приемлюще, толико оное пространство и широту благодати воспоминающе, мужа желания[1055] глас к Богу возвышаем: «Очисти, Господи, услыши, Господи, вонми, Господи»;[1056] и царепророка (на лице отец): «Да приближится молитва отец моих пред тя, Господи,[1057] да внидет прошение сирот пред тя, Господи»,[1058] и прочая.

Сия бо мне жезл и палица, поддержащая иго скорби моея, сия действова и действует и воздействует благодатная о мне. Сия мне в печали утешение, в скорбех прохлаждение, во унынии сладость, в темнице свет, во тесноте пространство, от враг забрало¹³⁵¹, от стрел щит, в болезнех души и телеси пластырь и вкупе столп крепости от лица вражия. И верую и уповаю, яко и из самыя глубины ада может мя свободити. Отсюду аще во юзилищи, аще на суде, аще во испытании не есмь един, но молитва отец моих со мною, еюже умоляем, милост<ивый> Господь да не отимет благодати своея от Мене в начало испытанна, в среду подвиг, в конец совершения, но да предстанет, поможет, избавит от всех видимых и невидимых враг и спасет милости ради своея пребогатыя, яко благ и милосерд, за славу имене святаго своего, за свят<ыя> молитв<ы> отец моих и братии.

Вас же, о, святейшее отеческое собрание и братское преподобное сочленение и христорадных сирот благоговейное совокупление, всекрасное пустынное украшение, всечистое целомудрия блистание, всекрасный девства цвет, мироблаговонное чистоты приятелище¹³⁵², сладкоуханное добродетелей сокровище, одушевленный Божия саждения рай. Киима очима воззрю, киима ноздрема обьюхаю¹³⁵³, которыма устнама целую, которыма рукама обиму, кия теплыя слезы пролию, кия сладостнейшия умиленныя глаголы провещаю, которая коленокланяния усугублю! Всеми сими всякаго – и обще всех, и единого когождо – целую, поклоняюся, удвояю и утрояю и от сладости не насыщаюся и насытится не могу. Теплоизлиянием слез краткость (за маловременство) слова замыкаю. На землю пад, свят<ыя> стопы вашя, персть носящую, пустыню вмещающую, горы, холми и удолия¹³⁵⁴ целую и премножественне поклоняяся, челом бья, глаголю: «Добре домове твои, Иякове, и кущи твои, Израилю»,[1059] благословени вы Господеви, сотворшему небо и землю, да будет Господь благословен отныне и до века.

Молю ваше отеческое преподобие, присных моих сих благодетелей и в нуж<и> неоскудных питатель, в странновитании¹³⁵⁵ призрите милост<и> ради Владыки и нашего ради непотреб<наго> прош<ения>. Отеч<ескаго> благослов<ения> и молит<в> и прощ<ения> со слез<ами> прося, непотребный и окаянный юз<ник> до лиц<а> зем<ли> всем поклан<яюся>, премнож<айше> паки чел<ом> бью. Июня.

Всепреподобнейшаго и ближайшаго святособрания, честнейшаго и краснейшаго общежительства блаженнейшим и преподобнейшим отцем и братии, моим превозжеленным и вселюбезным господнем и к Богу молитвенником присным, о самом Господе Бозе всех радоватися.

Егда любезнии и единодушнии другов в далекий путь, друг от друга разлучающеся, отходят, нестерпимыми болезньми и воплей рыданьми объемлющеся, целуются. Разлучен убо и аз, грешный, от вашего святосодружия разлучением далеким и конечне, по содержащих мя ярости (попущающу Богу за грехи моя), разлучитися непщую¹³⁵⁶, надежде свидания отходящей, убо и конечное се посланийце со многоболением души и с жалостию сердца отписую. И елика кого опечалих, оскорбих и досадих ведением или неведением: честнейшыя отцы моя – преслушанием, прекословием и своеволием, ближайшую¹³⁵⁷ же братию – досаждением в слове и деле, и сия вся и прочая содеянная мною во уме собрав и ваше святособрание вся вкупе, яко в зерцале, зря и вся вы жалостно и любезно со слезами целуя, со множайшым всесердечным поклонением пред каждаго ногами лежа, сице вопию:

«Прости мя, преподобнейший мой духовный отче,[1060] во всяких моих содеянных злых, елика ти исповедах и елика неведением от забвения прейдох¹³⁵⁸, и помолися о грешнем твоем чаде. Простите мя, преподобнии отцы, честнейшии боготруднии иноцы, мои всежеланнии к Богу молитвенницы. Простите мя, честнейшии благоговейнии настоятели, мое восхлащение¹³⁵⁹ и превождение¹³⁶⁰ и на благая присное отечески попечителное наставление. Простите мя, вселюбезнии советнии друзи и приснии¹³⁶¹ о спасении собеседници. Простите мя, всежеланнии братие, всякаго чина и возраста, мои приснии тяготоносители и к Богу молитвеници». И паки, совокупив, реку: «Прости мя, честнейший духовный соборе, преподобное равноангельное собрание, непотребнаго сожителя си. Прости мя, святая всесладчайшая молитво Церкви, подобоархангельскими гласы присно оглашающи ми слуха. Прости мя, присная всежелательнейшая киновие, во своею пазуху воспитавшая мя и воскормившая и к Богу трудитися поучившая, настави и до конца в сем пребыти. Простите мя, окрестнии отци и братие, мое присное утверждение. Прости мя, прекрасная богоспасаемая пустыне, во своих недрех многолетне державшая мя, проводи молитвами своими во Авраамля недра[1061] <о>Исусе. Аминь».

Непотреб<ный>многогреш<ный>юзн<ик> Сим<еон> до земли покл<оняюся>, со слезами цел<ую>, всеусерд<не>челом бью.

Простите мя, греш<наго>и ок<аяннаго>, и помол<итеся> о мн<е>, греш<нем>, по отшест<вии> от тела помяните душю греш<наго>, молю, помяните непотреб<наго> сожителя.

Воды егда, под землею тесньшими жилами текуще, обрящут свободный восход на землю, абие со шумом выспрь вземлются и, яже в месте оном обретшияся вещи и прах, вся с собою на землю, востекающе, возносят. Тако печальми и скорбми исполньшаяся моя окаянная душа, в тесноте сердца вся привпадающая сокрываше, егда же плачевное оно слышание в предлож<ение> в милость ощутих, абие вся внутренняя издаде от печали, и умное света смутивши, слезами, яко реками, потече. Оле, моея дерзости!

Мнех в моем горкопечалном безумии таковая глаголати: «Сице ли тебе, Владыце нашему и Богу, изволися, да служащий твоим сиротам всюду вяжутся и куются? Сия ли суть безпрекословнаго послушаниа воздаяния? Сия ли за труды и напасти венцы?» Таковая и ина подобная сим от безумна горкоплачевне глаголющу в смысле моем, мнех паки в помысле моем и оного отвещающа: «Аз Бог сый ваш, Господь и Содетель, послушлив бывый, на кресте распяхся, пречестнеи руце и нозе пригвоздих, копием прободохся, вы же, создание моею руку,[1062] брение моея земли, скудель моея глины, отреби прореченнаго Исаием лна, возженнаго благодатию моею;[1063] паучина евангельский мрежи, сплетенныя апостольскою проповедию[1064] и утвержденныя отеческими соборы, без нужды и скорбей хощете спастися. Еда¹³⁶² аз должен распятися, вы же – величатися? Еда мои руце должни бяху пригвоздитися, ваши же – благими наполнятися? Еда аз срамоту и безчестие терпети, вы же честь и славу приобретати? Не прелщайтеся: „Бог поругаем не бывает.[1065] Нужно бо Царьство Небесное, и нуждницы восхищают е“».[1066]

Сия и сим подобная мнех в смысле моем слышати. Не видех, ниже слышах, не буди ми сими детски играти, не бо таковых и желаю за недостоиньство. Но вмених в помысле моем слышати, убо размыслив таковая, усрамихся, вкупе и убояхся и руку на устех своих положих, рекий: «Якоже Господеви изволися, тако и бысть. Буди имя Господне благословено»[1067] отныне и до века.

Убо любез<но>возблагодарим его щедроты, неводными скорбми вольная согрешения наша очищающа. Воспоем его милость, десными и шуими нас спасающа.[1068] Восхвалим неизреченное его милосердие, непостижимыми судбами в Царство Небесное вводящего. Не печалуйте выше меры, ниже рыдайте выше устава, но помолитеся, да даст Бог терпение нам своею благодатию, без того бо вся хрома суть. Довершению изнеможения ради отпустите.[1069]

Зде пишет о Никите.[1070]

Таже паки окончевает послание.

Простите мя, прелюб<езныя> мои и всежел<аннии> мои светы, и помолитеся о мне, преокаяннем и грешнеМ, паче же о оном, иже моих ради грехов страждет.

Егда убо восхоте всепремудрый нашего спасения строитель Бог показати дивному оному юроду мирови, премирным же благомудру, Небеснаго Царствиа путь гонити хотящих, труд во образе сладкия и горкия снеди изъяви, показуя горкою – терпения поты, сладкою же – благодати божественныя утешение, да ниже труд будет безблагодатен, ниже благодать безтрудна. И оно убо за немощь нашу да не отчаемся; сие же за высокоумие да не, возгордевшеся, отпадем.

Таково неизреченными его щедротами деющееся, вижду и на мне, окаяннем, милосердое того смотрение.

Ниже.[1071]

Аз же, окаянный и слабый, в лености, сне и унынии время препровождаю, Божия благодати видя на себе милость, не возблагоотдаю.[1072] Судию, грядуща судити, ожидая, не трепещу. Душевнаго татя, присно тщашася зря храм души моея подкопати, не страшуся.[1073] Смерть пред очима видя, не ужасаюся. Помолитеся, драголюбезнии и всежеланнии мои, ко премилостивому Владыце, воеже простити многая моя беззакония, да не услышу гласа, отрек<шаго>: «Лукав<ый> раб<е> и ленив<ый>[1074] или невозблагодарное здание», и проч<ая>. Но да будет благодать его свят<ая> мене, грешнаго, в подвизе укрепляющи, в малодушии подъемлющи, в горести услаждающи, в болезнех облегчающи, в смерти спасающи, десным мя сочетовающи. [1075] Аминь.

Пресладчайшему в молитвопредстояниих духовному брецалу[1076] и частых слезотечений всекраснейшему источнику, моему прежеланному молитвенику и к Богу ходатаю, честнейшему господину П<етру> П<рокопиеви>чю о Господе Бозе радоватися.

Верховное предстояние апостолов горкаго плача рыданием трикратное отвержение исправи,[1077] твое же теплых молитв слезотечение, о, блаженне, наши душевныя измывая греховныя струпы, яко некий едемский источник, разнесе¹³⁶³скорби, изничтожи печали, расточи узы и изнесе мя из тмы и сени смертныя во свет божественныя благодати, ибо течение твоих блаженных слез, глас твоих воплей, фимиан твоих молитв ненудимаго понуди, непреклоннаго преклони и измени непременнаго. Приемый бо Петров плачь,[1078] прият и твоя слезы в воню благоухания, в пренебесный жертвеник, низпосла мне, грешному и окаянному, паче надежды милосердие, чрез чаяние избаву, чрез упование свобождение, за которая воздати недоумею, возблагоотмерити недоуменнейш, возблагодарити недовольнейший.

За вся же толико многая тако великая подвизания, моления, слезы и рыдания малейшими и ничтожными чрез сие писанейце гласы благодарствую и хвалословлю, целую молитвопредстоятелныя стопы, руце и самыя молитвы честною устну твоею, поклоняюся, припадаю, усугубляю и умножаю, моля, молю и всесердечне любослезне от души понуждаю: воздежи преподобнии ти руце ко всещедрому Владыце и Богу, да, презрев моя бесчисленная прегрешения, сподобит в невлаемое отеческаго преподобия достигнути пристанище. О, да сподобит премилостивый Господь, вашими прошении молитв преклоняем.

Молю милость твою пропети два соборныя молебны: един в братской, другой в девической обители о здравии Марины болезнующей.

Всенепотребное вашего преподобия паствы многокрастовое овча, непотребный С<имеон> Д<енисов> до лица земли многократне всеусердне поклоняюся, всежелателнаго мне благословения и святых молитв слезне прошу и зело-зело челом бью.

Прелюбезным ми и возжеленным братиям и другом, всеусердным церковным единоревнителем, теплейшим и всежеланным моим молитвеником И<саакию> Е<вфимови>чю, [1079] Т<рифону> П<етрови>чю[1080] всежеланне низоземне зело-зело поклоняюся, премноженно челом бью.

Прелюбезному ми о Господе отцу и присному к Богу молитвеннику и душевных ми струпов целителю и врачю, пастырю и отцу Прокопию[1081] непотребное и многокрастовое пажити твоея овча всежелаемаго ти и прелюбезнейшаго отеческаго благословения многослезне низоземне прошу и, преподобных благопредстоятелных молитв желая, вопию: «Не престай, не престай, честнейший отче, молитвенными восклицании вопити ко Вседержителю Богу о недостойней ти чаде, воеже от всебурнаго треволнения в тихое пристанище спасения направитися».

Неключими<й> ти сын многогрешный, до земли премножественне челом бью.

Предивнаго отеческаго о Христе сословия, всекраснаго церковнаго ликостояния, всеизряднаго братскаго совокупления, превозжеленнаго душеспасителнаго пустыннаго отишия, всечюдныя благоцелителныя душевных струпов врачебницы, богоспасаемыя христособранныя киновии присным в трезвении молитвенником, аггелоподражателным подвижником, боголюбезным преподобным отцем, дивнейшым же всечестнейшаго собрания предводителем и изящным християнскаго небесопутнаго плавания окормителем, пречестнейшым духовным настоятелем и всесладчайшаго церковнаго благогласия органом и благочестнаго народособрания благосладителем, всеблагочиннаго братскаго сочленения, боговозлюбленнаго апостолоподражателнаго соединения благоревностным надсмотрителем и урядителем каждаго служения и трудоделания всеусердным послушником и трудотворцем всякаго чина и службы, всякаго возраста и рода, богосовокупленнаго сонма отцем и братиям, моим всечестнейшым и прелюбезным господиам, о Христе Бозе радоватися.

Красна убо по зимнем мраконошении благоточивая весна, сладка же по морстем обуревании доброухателная тишина, радостно же по многодневной болезни всеблагодатное здравие, сладчайшо же по многолетном озлоблении всеблагодушственное свобождение, ибо и божественная благодать по пождателном терпении подаватися обыче, яково читаем во «Исходе»[1082] к Моисею глаголавша Бога: «Видя, видех озлобление людей моих во Египте»,[1083] и прочая. Удивляет, глаголя, начало разумения: по толицем озлоблении, по нуждах, по плинфотворении и создании градов, по прешествии толиких лет, по убивании младенцев, по толиком и таковом мучении[1084] глаголет: «Видя, видех озлобление». Еда прежде сего не виде всевидящее оно и недремлющее око? Еда не виде предглаголавый Аврааму: «Пришелцы будут семя твое в земли чюждей и озлобят е»?[1085] Еда не виде несоделанная человек, смотряй по Давыду, в егоже книгах вся пишутся?[1086] Ей, виде! Но пожда, попусти озлоблению продолжитися, мучению преумножитися, сердцам презелне сокрушитися, да свобождение восчюдится, избавление возсветлеет, оных души к Богу любовоспалятся, и той прославится славою велиею и бесконечною, яко рече Моисею: «Видя, видех озлобление людей моих, иже во Египте», «и иду избавити их[1087] рукою крепкою и мышцею высокою»,[1088] и паки: «И прославлюся о фараоне и о колесницах и о конех его».[1089] Яко восхоте, тако сотвори: восхоте – и изведе, восхоте – и избави, удиви Египет, ужаси окрестныя, устраши далныя чюдесы страшными, знаменьми предивными от небесе и земли: море раздели, камень разсече, хлебы одожди, четыредесятолетно прекорми, пустыню проведе, противящыяся погуби, в землю обетованную, «кипящую медомь и млекомь»,[1090] настави.[1091]

Той же и ныне есть преблагий, премилостивый и всесильный Господь и Бог, вчера и днесь и во веки низлагаяй и возвышаяй, умерщвяяй и животворяй, затворяяй и отверзаяй, каждому неизреченных судеб своих безднами полезная и спасителная смотряяй. Той попусти и на нас многолетному сему прийти искушению – мне, окаянному, в наказание и научение: в наказание за сотворенная, в научение сотворимых; вашему же отечеству во украшение добрых, в просвещение благих, во изъявление, по Иову,[1092] правды. И мне – да исцелит сокрушенное, очистит оскверненное и смирит напыщенное, вам же – да изъявит любовное, прославит долготерпеливое и украсит добродетелное. Восхоте показати драгоценное любве сокровище в скуделных сосудех.[1093] Показа сокровенную в своих рабех любовь в позор всего мира, которою удиви небесная, ужаси земленая. Показа ненавидящым мя, яко не есмь един, но имам отцы, присно слезно молящыяся о мне; имам братию, душы своя полагающыя за мя.[1094] Показа миру во изрядное удивление, какову о Христе мои отци ко мне стяжаша любовь, якову не возиме мати к своему чаду.

Хощеши ли, да открыто сокровенное любве богатство, изочту драгоценныя тоя вещи, объявлю премножество златозарных диадим. Егда хощу входити в пребогатшее любве сокровище, два превеликая сосуда оныя обретаю, преизобилствующыя всеми благими. Раскрываю первый – обретаю в нем подвиги и труды (в которых единоутробнаго ми св<ета> зелныя поты и болезни и самое странствие изъявляется)[1095] хождения, яждения в царствующий град, старания, прошения, моления к господствующим, дерзания к превысочайшым. О, желания теплоты! О, мужества благо дерзновенна! Вметания в царския дворы и к самому славнейшему монарху,[1096] яко писанному збыватися: кто сии, яко облаци летают и яко голуби за птенца своего[1097] нещадение своих телес, нещадение душ своих, общесоветное изречение гласа: аще и в нищете пребывати вси готови, токмо да своего птенца во свое ему гнездо приобрящем. О, гласа, уязвляющаго ми сердце! О, любве копия, збодающаго утробу! О, оружия, поядающаго внутренняя!

Слышите, гонящий, и ужаснитеся; слышите, любящий, и возвеселитеся; слышите, посредствующий, и восчюдитеся. Глаголет всемудрый Павел: яко «аще страждет един уд, с ним страждут вси уди».[1098] И того и наш Господь: «О сем познают вси, яко мои ученицы есте, аще имате любовь друг к другу,[1099] болши сея любве несть, да кто положит душю свою за други своя».[1100] Зрите, не исполняется ли зде апостольский глас, не страждут ли вси за единаго уда, не обнищати ли благоволят о единаго приобретении. Что же и Владыки глас? Еда не действуется любовию? Еда не душы своя полагают многи за единаго? Еда не ученици суть Христови, таковая творящии? Ей, и не токмо ученицы, но и друзи, по неотложному того обещанию. Се во отверзении перваго блаженныя любве сосуда кто не облагоухася паче арамат благовонием, кто не удивися безценных богатств зрением, кто не прославит всемогущаго Бога, облагодарившаго своя рабы божественным дарованием?

Приидем, раскрывающе вторый, обрящем богатство любве божественно и драгоценно, пресветлыя камения и бисеры тоя безценны: молитвы, моления, прошения ко всех Владыце и Богу, ко Владычице и Богоматери и ко всем святым воздыхания, стояния, сокрушения сердечная, пощения частая, руковоздеяния всегдашняя (по писанному: «Воздеяние руку моею жертва вечерняя»),[1101] слезы и плачи, текущыя паче златоструйнаго Нила; болезни душевныя, обстояния всенощная, коленокланяния непрестанная, понуждания ненудимаго,[1102] умиленныя гласы, горкослезныя вопли, присная рыдания. О, молитв благовония, паче фимиама восходящих пред Бога! О, слез чистоты, паче Ефрата[1103] омывающих моя скверны! О, общенароднаго прилежнаго <моления>, прекланяющаго на милость гнев Господень! Рече Иаков: «Молитеся друг за друга, да исцелеете».[1104] И в Деяниих о Петре: «Молитва бе прилежна, бываема от Церкве к Богу»,[1105] Давыду же слезы Быша хлеб дненощно.[1106] Господь <рече>: «Просите и дастся вам».[1107] И «сей род ничимже исходит, токмо молитвою и постом».[1108]

Се и зде моления за друга соборная и прилежная, се и слезы и рыдания, хлеб Давыдов всенощный, се и пости благоприятнии, ниневитстии;[1109] се и прошения общая всеусердная, имущая обручение обещания Владычня.

Видесте ли сокровища пребогатое, видесте ли раскрытия многоценное, видесте ли зрения преудивителное, видесте ли, паки глаголю, любве превеличество? Который убо отец о своем сыне, кая мати о дщери, который сердоболь о своем сроднице тако поболе, якоже вы о мне любве союзом поболесте? B ресноту¹³⁶⁴ рекох: яко увидисте небесная, ужасисте земленая, устрашисте преисподняя. Видеша бо аггели от толика собора молитву, единомыслиемь связану любве, восходящу на небеса, – и дивишася. Зреша человецы дерзновенное приступание и прошение к высокогосподствующым – и чюдишася. Зреша живота нашего врази неослабное терпения и наступания – и вострепеташа. Пути засекоша, сети протягоша, луки натягоша, стрелы испустиша, тулы истощиша, хитрости учиниша, коварства умножиша. Исполниша первое, второе, третие, десятое множицею, но любовнаго предложения не ослабиша. Ожеточиша паче камене[1110] гонящих мя, но любве пламене отец моих уставити не возмогоша, елико бо тии ожесточахуся, толико вы огнем желания разгарастеся. И Подвигоположник, зря, радовашеся, ослабеваше к свобождению, продолжаше терпение, не отревая, но любве сокровище вашего богатства всему миру объявляя. И не седмицу, не месяц, ниже лето едино, но в четыри пождавая, да четверицею евангельских добродетелей обогащенныя вы изъявит людем: мудростию в присных к высокогосподствующым благочестных прошениих, мужеством в неослабных за случающыяся препятия терпениих, целомудриемь в чистых и непорочных к Богу восклицаниих, правдою не лестными во всех, но подобающими благоступании.

Сими же, яко четвероснузною¹³⁶⁵ небесоносною колесницею, путь четверолетия право и благочестивно текуще, и в толикое долговременство вседражайшаго любве светилника не угаснете, многоболезненных подвигов и трудов не ослабнете, молитвеных прошений и присных к Богу настояний не оскудисте, но елико той продолжаше, толико вы желаниемь наступаете, к слезам слезы, воздыхание к воздыханию и к плачю плачь прилагаете. Проидосте воздух молитв восклицаниемь, прескочисте облаки, раздрасте воздушная запинания¹³⁶⁶, на самая небеса воступисте. Проидосте аггельския полки, архаггельския ликостояния, прочих безплотных чины, к самому огнеобразному и неприступному (о, дерзновения благохвална!) приступисте престолу. Объясте неописаннеи Владыки нозе, омочисте слезами, подвигаете сердцесокрушениемь си вся святыя и самую Богоматерь и всех Владычицу на молитву. И что много глаголати, конечне умножисте молитвы, усугубисте рыдания, удвоисте плачь, победисте непобедимаго, премогосте всесилнаго, пременисте неизменнаго. Уступает толиким прошениям и слезам всемилостивый Господь, прекланяется иже естеством благосердый, двою молящуся послушати обещавый.[1111] Толиких и толь многих нощеденственно к нему вопиющих презрит ли (рекий: «Вся елика просите, верующе, в молитве приимете»)?[1112] Уступает, глаголю, и прекланяется к молитвам и слезам отеческим, обретает виновнаго к свобождению, посылает и вдает на дело служения, определяет время, того неизреченными щедротами предзнаменанное.

Прииде день Господень великий,[1113] начало нашего спасения, возгласиша добропесненыя церковныя гусли: «Сий день Господень, радуйтеся, людие. Возвеяша ветри, спасения провозвестницы».[1114] Дхну божественаго милосердия благодать, укрепи немощныя многолетней уды, обнови, яко орла юностию,[1115] дряхлейшаго темничника, изыде, носим вождением благодати. Паряше и не утруждашеся, летяше и не изнемогаше, отеческими и братей молитвами и слезами подкрепляем, Дóндеже управися, идеже хотяше, аможе преподобныя отец молитвы направиша.

Что же по сем? Возшумеша бубны, возгласиша военнии сосуди, рыскаху воини, смутишася стогны, восколебашася торжища, заседошася¹³⁶⁷ путие. Искомь бяше повинный Богу, а не человеком, изследуют яко злодея, злодейства никакова им сотворшаго. Обаче святыя отеческия молитвы и братии, и сирот того храняху. Укаряют бежание наше иже злодыхателне к нам належащии, иже неповинных кровей жаждущий и июдейских обычаев, а не апостольских престолов наместницы. Оглагольствуют исхождение, порицают бегство. Да порекут убо и дивнаго онаго ефесскаго Марка, давшаго злато стражем и бежавшаго неправеднаго суда папина.[1116] Да оглагольствуют чюдотворца Николу, избавльшаго преподобнаго Петра ис темницы.[1117] Да порекут и апостолов верха, паче же аггела, изведшаго из юзилища, чесого ради стражие горцей предашася смерти.[1118]

Но мы оных укаряние и порицание оставльше, на должное нам благодарение ко избавльшему всещедрому Господу и Богу обратившеся, умиленнее возопием. Кое благодарение достойное, кое хваление, которое славословие воздам тебе, моему Создатею и Владыце, яко удивил еси на мне, окаяннем, неизреченнаго твоего милосердия щедроты, умножил еси на мне величествие твое и, обращь¹³⁶⁸, утешил мя еси и от бездн земли возведе мя? Кто подобен тебе в бозех, Господи, кто подобен тебе, дивный в славах, творяй дивная и великая, страшная же и неизреченная, имже несть числа? Не человеческими бо силами, не мышцею плоти, не тленными богатств! Спасохомся, но твоим неизследованным милости богатством. Ты наказал еси за согрешения – ты помиловал еси за милосердие. Низложил еси за беззаконие мое – возвел еси за множество щедрот твоих. Смирил еси за высоковыйное – избавил еси за благость, отеческими молитвами прекланяемь.

Темже пою твое милосердие, воспеваю милость, хвалю щедроты, славлю благость, прославляю благоутробие, проповедаю благодать, не таю благодеяния, покланяюся твоему милосердию, припадаю твоим щедротам, молю твое благоутробие прочее жития¹³⁶⁹ сохранити мя невредна.

Тебе же, о, всенепорочная Владычице Богородице, всех християн и моя премилостивейшая Заступнице, кия благодарныя гласы Пречистей от нечиста сердца возслю, кая благохваления за неисчетную милость воздам? Хвалю милосердие, славлю благость, прославляю помощь, воспеваю милостивное заступление, славословлю милосердое избавление, благодарствую всещедрое свобождение; твоимь заступлениемь, твоими молитвами, твоими милостивными щедротами спасохся. К тебе прибегая, молюся и грядущее жития исправити богоугодно.

Вам же, святии божии друзи и угодницы, наши бодрии молитвенници и приснии ходатаи и теплии заступници, за присное молитв и заступления благодарствеными гласы славлю, хвалю, величаю и покланяюся.

По сих к вашему обращаюся отеческому преподобию, отеческий соборе и христолюбный и братолюбный сонме. За ваша преболезныя подвиги и многолетныя труды кия прекрасныя цветы изобрящу, которая увязения¹³⁷⁰ исплету, которыми венцы венчаю? За которая ли первее покланяюся и возблагодарю: за заступления ли, за прошения ли и старания, за благодерзновенная ли бедовметания, за нещадение потов и трудов, паче же своих душ за мя или за моления, молитвы, молбы и слезы и коленокланяния, яже ко общему всех Творцу и Владыце приносите? Поминая и удивляюся, воспоминая и ужасаюся, малыми великая мерити боюся. О, ваших натрижнений богатства! О, моих немотований нищеты! Которая велехвалная благодарения единоутробному ми свету, кая преизрядная хвалословия воздам за мое окаянство толико подвигов, трудов, скорбей и печалей терпевшему? Которая хваления принесу многовременно трудившимся мене ради, киими ароматы облиго бремя, носившее моя грехи, киими миры помажу оныя ланиты, дненощно источавшыя слез реки; киими меды услажду гортани, пресохшыя в молебнопрошениях за мя; киими фимиамы возблагоухаю молитв преизобилность, киими сокровищи обогащу убожествовати за мя восхотевших?

О, соборе святый! О, соньме христолюбный! О, совокупление братолюбивое! Превозжеленнии мои отци и братие, мой свет, моего сердца пища, моея души сладость, в печалех утеха, в напастех крепость и утверждение, в бедах свобождение, в безпутиих руковождение, в молитвах возвождение, немощи жезл, дряхлости палица! Отпустите ми долг, оставите немощь, простите преобдолженнаго си недостойнаго сожителя, не возмогающа вашему великотрудию, вашим подвигом и молитвам, вашей несравнителней любви достойне возблагоотмерити.

Всемилостивый и преблагий Бог, премногий в милости и пребогатый в щедротах, да возцарствует доволно небесными дарованьми, да венчает всесветло прекрасными нетленными венцы, да обогатит преизобилно нескудными превечными богатствы.

Аз же во убожестве грубоумия моего малыми за премногия, и ничтожными за великия, и грубейшими за пресветлыя подвиги и труды словесы (не яко сравнятися дерзаяй несравнителным, аще бы и вся бреннаго ми телесе уды витийственныя восприяли гласы), но яко вдовица, малеи две желания моего цате[1119] в ваших пребогатших трудов и подвигов драгоценное вмещю сокровище. Благодарственная приглашения¹³⁷¹ благодарствуя за премножества в мя деявшагося милосердия, славлю за пребогатство любве, обогатившия мя свобождением, целую подвиги, облегчившия моих злых тягость, целую труды, разгнавшыя мракодыхателная обуревания, лобызаю странствие, усвоившее мя ко овцам Христова стада; лобызаю слезы, изврачевавшыя моих скорбных лютость, целую молитвы, умилостивившыя моего Владыку и Бога, целую поклонения, избавльшыя мя от многовременнаго затворения; целую плачи и рыдания, растерзавшыя долголетнаго ми сетования вретище[1120] и препоясавшыя мя веселиемь.[1121] Покланяюся за прелюбезное ходатайства, припадаю за бедовметное дерзания, умножаю за неотступное долготерпенна настояния, за вся же неисчетная великая моления, прошения, ходатайства, молитвы, слезы и воздыхания. Благодарствую, покланяюся, припадаю, прекланяю главу, лице, очи, руце и вся окаяннаго ми телесе составы и самыя жилы и жилицы прежеланне и вседушевне многократне низоземне о Христе. Аминь.

Вашего благочестиваго церковнаго сочленения сокрушенный уд, вашего боголюбезнаго пажитоограждения заблуждьшее овча, святособраннаго братскаго совокупления непотребный многогрешный сожитель, отеческаго преподобнаго сословия и церковнаго соединения недостойное порочное чадо, недостойный причитатися благопослушным сионским чадом,[1122] прошу отеческаго благословения, прошу преподобных честнейших их молитв, прошу церковнаго прилежнаго моления, прошу братских единоумных к Богу восклицаний умолити милостиваго Бога «сотворити мя яко единаго от наемник своих».[1123] Ей, прелюбезный отеческий соборе и христосовокупленный братский сонме, воздежите преподобныя трудолюбныя на небесную высоту руки, взыщите молитвами си волкохищное овча, соедините молениемь отторженный непотребный уд, наставите заблуждающаго по стремнинам и горам на нелестную спасения стезю непотребнаго и многогрешнаго вам сожителя. За великое и многое милосердия низоземно челомь бию.

Предивный и великий днесь настоит праздник, всечюдное и царское торжество озаряет всекрасное и многорадостное ликование, толикими исполненое радости богатствы, тако цветущее небесных красот добротами, толь всеблагодатно дышущее безсмертных благоуханий ароматами, яко вся на пребогатую созывает радость, вся на всесовершенную торжества созывает сладость, вся воздвизает всеусердно на всепречюдную Божию хвалу: с толико неизреченными всекраснаго праздника изобилии, елико вся тварь хвалу радостно приносит. Всяко дыхание славословие всекрасно воздает. Создание всяко дивною сладостию дароносно всех Владыку воспевает: ангели – всеторжественное славословие, небеса – всепресветлое звездоблистание, земля – всеговейное пещероприношение, пустыни – всебогатое яслепокоище, церкви – всекрасныя хвалы, собори – всерадостныя песни, человеческое естество – Приснодевую и Матерь во всепречюдный дар всепречюдному Владыце Христу и Господу всеговейно приносят.

Откуду и аз, последний и многогрешный, недостоин праздньственныя радости, непотребный, во всекрасную торжества сладость сладчайшими праздника веселии возбуждаем, аще и отдалече¹³⁷² плотию, но близ усердием: малое желание, малое гранесословие¹³⁷³, но с усердием в всесветлую праздника вношю радость, со всерадостным возглашая песнопевцем: «Таинство странно вижду и преславно, небо сущу пещеру, престол херувимский девицу, ясли вместилище».[1124] Ибо таинство настоящаго всекраснаго торжества тако есть преславно, яко всех таинств преславнее, толь есть превысоко, яко и ангельския побеждаются мысли и херувимская ужасаются чины. И како не есть превысоко, егда невидимый Бог видится плотию, безначалный Содетель раждательно зиждется, всевечный Господь мал видится младенец, от Девы неискусобрачны раждаяся. О, ужаснаго таинства! О, недомысленаго зрения! Иже всю тварь содержай повивается пеленами; егоже трепещут всяческая ужасно, в яслех безсловесных смиренно возлежит. Возлежит в яслех – и мир весь нетрудно¹³⁷⁴ содержит. Вмещается в худом вертепе – и всею тварию державно обладает. Убогими рубищи повивается – и вся небесными всеблагодатными обогащает дары. Нов младенец зрится – и превечный Бог и Владыка воспевается. Отсюду пещера, небесе пространнейши. Отсюду ясли, царскаго одра всекраснейши. Отсюду пелены, Крисова и Соломонова богатства многоценнейши.[1125]

О, таинства преславнаго! Девая раждает – и девства доброту неизреченно сохраняет. Девая раждает – и отца к рождению не имеет. Девая раждает – и богатство девства во всю тварь преизобильно озаряет. Раждает – и мир от греха избавляет. Раждает – и человеки от тли¹³⁷⁵ изменяет. Раждает – и вся тварь обновляется. Раждает – и адския темницы посвещаются. Раждает – и Еввины и Адамли слезы отираются. Раждает – и всяческою всесладчайшею радостию, присносущным веселием, сладчайшими облагоухаются благодатьми. Что сие странное чюдо, что трепетное зрение, что ужасное позорище¹³⁷⁶? Вижду пещеру пространнейши небесе – и недоумением объемлюся. Вижду ясли, херувимска престола славнейшия, – и ужасаюся сердцем. Вижду Деву, самех херувим и серафим преславнейшу, – и содрагаюся умом. Вижду Младенца, Адама старейша,[1126] зрю Младенца, всем веком Творца, во яслех лежаща и ангелом повелевающа, пеленами повита и небесы обладающа, в худем вертепе лежаща и цари на поклонение призывающа.

Сему всекрасному торжества позорищу срадуются человецы, сторжествуют всесладостно христианстии собори, сликуют небеснии лицы, свеселятся дуси¹³⁷⁷ праведных. Коль всесладостно ангели песнь воспевают, коль всекрасно небеса дароносят, коль всеговейно земля подъемлет небеснаго Владыку, како всерадостно горы и холми ликующе играют, како пустыни всекрасно проповедают! О, коль дивно весь мир просвещается! О, коль всебогатно все человечество обновляется! О, коль вся тварь всепредивно озаряется и всяко дыхание всерадостно рождьшагося славит Господа![1127]

Темже и аз, грубый невежда, возбужден толиким пребогатым таинством, толь всерадостными богатствы, вашему боголюбивому собранию возглашаю: радуйтеся о Господе, веселитеся о Христе Спасе, услаждайтеся всеторжественно воплощшагося Владыки пеленами. Не имате ли предводителей радости, но имате благодать раждающагося Господа. Не имате ли предторжествующих на земли, но имате вождествующих ко святому празднеству, имате наставляющих в небесныя позоры¹³⁷⁸. Имате звезду, наставляющую ко храмине рождьшагося, – с сею тецыте. Имате волхвы, предводящия ко превечному Младенцу, – с сими дароносите¹³⁷⁹. Имате пастыри, хвалящих удивительно, – с сими предивно похвалите. Имате ангельския лики – всесладостно и весело с ними воспойте. Имате Пресвятую Деву и Владычицу Богородицу – о сей торжествуйте. Имате Божию всебогатую благодать – сею всесветло и многорадостно утешайтеся, всемолитвенно празднуйте, всеторжественно радуйтеся, всесладостно и спасительно всеспасительную песнь воспевайте: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение»[1128] ныне и всегда и в неисчетныя¹³⁸⁰ веки. Аминь.

О скорбных сетования случаех и како великодушным подобает в скорбех быти

Настоящаго сего непостояннаго века многосмущенная суетная жизнь коль есть борзопреходящая¹³⁸¹, коль скорообратная¹³⁸², коль присноволнуема¹³⁸³, яже никогда же стояти твердо, никогда пребывати недвижимо может, но присно непостоянными движении, присными обуреваньми смущаема, люте волнуется. Аще убо кто наречет ю коло присновращаемое¹³⁸⁴, не погрешит, ибо, всегда вращающаяся, человеки, обретаемыя на ней, присно обращает: оваго от высоких на нижайшая печално сводящи, оваго от низких на высокая радостно возносящи.

Аще кто струею скоротекущею ону наречет, не погрешит, зане вся пловущая по ней скоро претекают, и скорбная, и радостная, и славная, и безчестная пребыстрейше относятся в конечнаго безвестия неудобознаемое¹³⁸⁵ море. Аще кто дымомь исчезающим сию именует, не погрешит: вся бо тоя действа, вся случаи скороисчезателно исчезают и, яко дым, по воздуху удобно расточаются. Аще кто искушалищемь ю именует, не погрешит от правды, ибо всякаго в ней обитателя прегорчайшими наведеньми¹³⁸⁶ необходно¹³⁸⁷ искусит, ныне пламенем напасти, ныне же пелынемь горести, заутра мракомь всескорбныя печали всепрескорбно уязвляюще. И тако всякаго человека мимоходно¹³⁸⁸ окружает, вся мимотекателно объемлет, яко никтоже того нападения свободно преминути может, по речению мудраго: «Искушение есть человеку житие».

Сматряя на сего позорище, всемрачное непостояньство, ужасным удивлениемь объемлемь бываю, яко не токмо злыя и беззаконныя досаждает, но и дивныя в благости преужасно оскорбляет. Вижду бо предобрыя и благия напастьми окружаемы мужы – и разделяюся душею. Вижду праведныя человеки неправедно безчестиемь окружаемы – и снедает ми ся сердце. Вижду святыя и богоугодныя, обиды и досаждения приемлюща, – и раздвояет ми ся мысль, недоумеющи таковым непостоянным движениемь. Что убо иное, что же возглаголю, токмо оное: яко настоящий век борения есть и злострадания поле, подвиги и храбрость и богатство текущих объявляющи, по гласу апостольску: «Ты же трезвися о всем, злопостражди».[1129]

Понеже злострадание¹³⁸⁹ есть случай некий многонапастный и всескорбный, различными напастей и бед преогорченьми преужасно человеки содержащий, злострадание – всеблагохитростный инструмент человеческаго искушения, имже спасающихся искушается светлость веры, твердость упования и божественныя любве всепречюдная доброта. Злострадание есть доброустроителная благохудожественная мелница, умягчающая человеческих сердец пшеницу и пресладкий хлеб на безсмертныя безсмертнаго Царя всепредивно уготовляюще трапезы. Злострадание есть всекрасное человеческаго горнило очищения, имже душевных злодеяний тина и согрешений ржа всеблагодатно очищается, злата краснейши, сребра светлейши всеоблистателно человек показуется. Злострадание – врачебница всеблагодатная, лекорство спасительное, былие¹³⁹⁰ многоценное, пластырь немощей душевных всеспасителный, имже предоброе здравие души всекрасно устрояется. Злострадание есть воинство преславное всечюднаго Божия ополчения, имже храбрости красное, великодушия чюдное пречюдне познавается, по гласу предивнаго Павла: «Ты убо постражди, яко добр воин Исус Христов».[1130]

Кто убо предивен в храбрости пресветло является? – ¹³⁹¹Иже благодарно скорби носяй¹³⁹¹. Кто всекрепкий и нерушимый столп поставляется всекрасный? – Иже бурею напастей не потрясается. Кто многоценный и пресветлый показуется камень? – Иже волнами искушений не колеблется. Кто всеблистающее злато, пречистое показуется сребро? – Иже в пламени скорбей и во огни искушений не сгарает, но, всеблагодатно сими просветився, преоблистателно возсиявает. Всепресветла того воистину вера, всемногоценно тому терпение, всепредивно мужество, всемногоценна любовь, всепредраго непостыдное упование, по гласу святаго апостола Павла: «Скорбь терпение соделовает, терпение же искуство, искуство же упование, упование же не посрамит»[1131] (К Римляном, 88).

Откуду многоценны безгрешия ткутся постави¹³⁹²? Откуду вседражайшия безстрастия состраяются багры¹³⁹³? Откуду всепречистаго целомудрия всепрекрасныя плетутся диадимы? Откуду всеблагодатныя всеблагодатнаго девства сошиваются порфиры? Откуду всепрелюбезнаго Небеснаго Царствия всепредивныя получаются скипетры? Не от вседобраго ли злострадания, не от всекраснаго ли терпения, не от преношения ли благодатнаго обид и досаждений? Чимь убо радость вечная получается, аще не злостраданиемь? Чимь богатство вечных благих сокровищствуется¹³⁹⁴, аще не терпениемь? Чимь непостижимая Царствия сладость всебогатно наследствуется, аще не скорбношениемь, по всесвятейшему пресвятаго Владыки гласу: «Многими бо скорбми подобает нам в Царствие Божие внити»[1132] (Матфей).

Егда бо благоразумная душа напастьми искушается, егда ситомь многоскорбных наношений процеждается, тогда, тогда таинствы всеблагодатными преизобилно обогащается. Егда познавает непостоянность мира, егда приснообращаемое жизни видит коло: на верх ли колесныя чести взыдет, ужасается со обращениемь низхождения; на нижайшее ли безславия сходит, уповает со обращениемь восхождения; зрит и настоящаго благополучия слепую доброту, не зрящую пред собою, яко очес не имети, не смотряющу пред них, яко зрения не стяжавши, но во мрачнем и бездвернем скитающуся лавиринфе¹³⁹⁵ от сокровищь в сокровища и от темности в темность окаянне пребегающу присно.

Видит ли сия кто, абие познавает суетствие¹³⁹⁶; познавает ли непостоянность кто, абие всекраснаго великодушия наполняется всегда. Во всяком присно претесняемом случаи непременный всебогато стяжав разум, аще и на честь взыдет, не высокомудрствует; аще и в безславие снидет, не малодушствует, но толико радуется, в многоценней сияя багрянице, елико в последней ходяй власянице, и толико утешается о сокровищах богатства многа, яко услаждается о нашествиях убожества премнога; и коль в злополучениих ненизпадающую имать душю, толь и в благополучениих невысимое¹³⁹⁷ сердце стяжав всекрасно, на всяко время предивными цветет веселии, всегда благодатными украшается утешеньми, присно всякоя наполняется всепреизрядныя радости, по всепредивному Аделфофею: «Всякую радость имейте, братие, егда во искушения впадаете» (Гал<атом>, 50).[1133]

Таковая душевная всекрасная доблесть, сицевое всепредивное сердца адамантское мудрование: всюду есть постоятелно, всяким благодушием храбрости цветущее, и идеже всемужественно входит, тамо всеблагодатное утешение спасителныя сладости совносит¹³⁹⁸. В море ли злополучнаго треволнения внидет, всепредивнымь преславнаго великодушия кораблем незаблудно¹³⁹⁹ плавает. ¹⁴⁰⁰В тризнище ли напастнаго обстояния вринется¹⁴⁰⁰, всечюдною мужества диадимою всекрасно облагается. В позорище ли досад и обид вступит, всеизрядное терпения сокровище всебогатно получает, по всепресладкому Спасителя гласу: «В терпении вашем стяжите душя вашя».[1134]

О, коликими преизящии¹⁴⁰¹, о, коль всепредивными добротами, о, каковыми пречюдными изобилии пресовершенно совершенствует! Не требуя убо человеческия помощи, почто? – Бога бо дивнаго помощника обрете. Не требует людскаго заступления, чесо ради? – Имать бо заступника, всепресладкаго Владыку. Не требует земнаго утешения, Вскую¹⁴⁰²? – Имать бо всеблагодатна с небес утешителя, горкое тому удобно¹⁴⁰³ в преестественую прелагающа сладость, блаженна того устрояюща и преславна, яко вопиет всепречюдная псалтырная гусль: «Блажен, емуже Бог Иаковль помощник его, упование его на Господа Бога своего»[1135] (Псалом).

Дивно воистину всепредивныя всепресладких богогласований цевницы, оглашающе, услаждает злостраждущих скорбная, всеизрядно увеселяет горестное злострадание всерадостный Народосодетеля глас: «Мир возрадуется, вы же восплачете, но печаль ваша в радость преложится».[1136] Утешает всепремногоценный избрания сосуд, глаголя: «Легкое бо печали нашея тяготу вечныя славы содевает».[1137] Услаждает всепресладчайшая пророческая сопль,[1138] всесладчайшее избавление сказующи, вопиет: «Многи скорби праведным, и от всех их избавит я Господь»[1139] (Псалом 33).

Сицевыя многосокровищныя и вседобрыя корысти¹⁴⁰⁴ от злострадания, таковая всепречюдная богатства, от скорбных и печалных преизобилно истекающая, разумевше, не унываем в напастех, не сетуем во обстояниих¹⁴⁰⁵, не дряхлуем¹⁴⁰⁶ в горестных наведениих, но, познавше скорообращателное тленножизненаго круга, нестоящее настоящаго века, благомудрствуем в настоящих веледушно¹⁴⁰⁷ случаех: и аще радостная приемлем, не разлиемся¹⁴⁰⁸; аще красная и богатая получим, не забываемся; аще на славная и высокая востечем, не возвысокомудрствуим, но и ¹⁴⁰⁹сопротивных ужасающеся обращений¹⁴⁰⁹, смиреномудри и доброразсудни явимся.

Если и горчайшими окружимся бедами, не ниспадаим; если и убожеством и конечною нищетою злополучне обимемся, не возмалодушствим; если и последнимь безславия безчестиемь позор миру вменимся, ниже тако безнадежно опечалимся и возскорбим: вся бо настоящая, вся сети немощнейши, вся сия прелестне, вся дыма скороисчезательнейши, но яко благоразумии и добре познавающии вещей непостоянность, веледушни и неподвизателни в скорбодвижениих пребудем, яко адаманти¹⁴¹⁰ всетвердии, ржею¹⁴¹¹ печали не поядаеми; яко всепресветлии маргарити¹⁴¹², грязию скорбей не оскверняющеся; яко всепрекрасное злато, пламенемь не опаляющеся напастей, но разжигаеми скорбными, душею всекрасно и пресветло и сердцем в целомудрии облистающе. Настоящих бедонахождений веледушным злостраданиемь и многонапастных наведений всекрасным терпением всепресладкий будущий покой получити всеусердно возжелаим, по предивному всепредивнаго тайновидца гласу: «Блажени терпящий в Господе, яко „почиют от дел своих, дела же их последуют им“»,[1140] всепресладкою благодатию Христа Бога. Аминь.

Да даст же, даст всепребогатый Венцедатель настоящаго позорища искушателная борения храбро и великодушно пренесшим всеблаженнаго покоя и пресветлых победных сподобитися венцев в безконечнем Небеснаго Царствия наследии, яко тому Владыце и Богу нашему слава подобает ныне и всегда и в присносущныя веки. Аминь.

Светло сияет светозарное солнце, на земный дол претеплыя лучи своя низпущая; красно же и пресветлых звезд блистание, паче злата и сребра украшающее небесныя круги. Обою же сею паче лепотнее и краснейше благое и добродетелное еже по Бозе житие, которое просвещати, украшати и возвышати творящаго и¹⁴¹³ человека обыче. И о первем убо первый истинный Свет рече: «Ходяй по мне не имать ходити во тме, но имать свет животный».[1141] О вторем же глаголяй пророк: «Красны ноги благовествующим благая и мир».[1142] Аще убо благовествующим благая красны ноги суть, колико краснейше будут творящым оная, не нозе токмо, но и самыя душы и все тело. О третием же божественный псалмопевец глаголет: «Восхвалятся преподобнии во славе и возрадуются»,[1143] и проч<ая>.

Добре речеся в начале, яко добродетель человека просвещает, украшает и возвышает. Образ неизглажден¹⁴¹⁴ сего суть апостоли и прочий святии, иже изничтожени телесною славою, худородни в светлородствиих, нищи в богатоимствиих и отнюд незнаеми по всем видимым мира сего знаком¹⁴¹⁵, ихже добродетель толико просвети, украси и возвыси: паче солнца просвети, паче злата и сребра украси, паче царей и князей славою возвыси.

И яко истиннореченное послушай: аще и светло есть светоносное солнце, обаче и облаком закрывается, и луною застеняется¹⁴¹⁶, и нощию сокрывается. Святых же добродетели ниже темницы и непроходимыя пустыни, содержаще, закрыта; ниже гонители и мучители, различными виды мук оскорбляюще, застановити¹⁴¹⁷ возмогоша; ниже смерть, приемши, пресече; ниже гробы, ходатаи забвения, светлость добродетели сокры, но и по смерти, озаряюще весь мир светом чюдес, паче солньца во всю вселенную сияют.

Подобне убо злато и сребро, аще и честно есть и удивително в человецех, обаче и ржею поядается, и огнем растопляется, и татьми¹⁴¹⁸ подкопывается и крадется. Святых же краснейшия добродетели ниже огнь искушений растопляет, ниже ржа мирских печалей и мятежей снедает, ниже многокозненый тать диявол подкопати может и украсти. Колики убо на святыя мученики припущены искушения, колики сковрады¹⁴¹⁹, пещи и огненная возжжения, но сущия в них крепости и мужества растопити не возмогоша! Колики же мятежи, скорби и печали их обыдоша, обаче добродетелнаго жития истлити не возмогоша! Колико же прелукавый тать диявол лукавства, хитрости, лести и кознодейства на оныя напусти, обаче сокровища их не украде! Но чистотою и благими делы в животе украсившеся, и по смерти паче злата и сребра добродетельми своими мир украшают.

Такожде убо, аще и высок царь честию и славою, яко Божий образ на земли, в мире сем высочайша себе не имый, но святыя, добродетель возвысивши, высочайший царей и князей показа. Ибо царие и князи, приходяще к ковчегом святых (иногда незнаемых, худородных и невежд бывших) со страхом и благоговением, венцы снимающе, раболепне покланяются, молящеся испросити у Господа милость и грехов отпущение. Инако царь страшен во своем царстве – святии по всей земли; царь честен в мире сем – святии же и зде, и в премирных; царь славен пред человеки – святии пред ангелы и человеки, царская честь и слава временна – святых же безконечна, царская высота растлеваема – святых же не растлеваема, царский страх на подданных человецех – святых же на всех сущих на земли и на самых невидимых лукавых демонех. И на толикую убо и таковую честь и славу святыя не ино что вознесе, токмо творимая ими присно добродетель, яже не точию зде оныя прослави, но и будущаго Царствия достойны яви.

О, светлости добродетели немерцающыя! О, красоты неущербляемыя! О, славы неизменяемыя, ниже от кого ниспасти могомыя, яже небесна человека на земли показует, ангела втораго являет, бесовом страшна, человеком славна, небесным честна, Богу любезна, рая жителя, небесныя славы причастника, бесконечныя радости наследника, во веки Богу и святым соцарьствующа. Таково убо есть добродетелное житие, тако просвещает, тако украшает, сице возвышает творящаго и любящаго и.

Убо и мы, возлюбленнии, вся житейския печали и мятежи отвергше, оплевавше, изничтоживше, прилепимся к благому и богоугодному житию, толики святости зарями осиявающему грядущаго к нему. Поженем преподобную всекрасную добродетель усердно, таковыми благими зде и будущыя небесныя красоты исполняющую возлюблыпия. Взыщем спасения неотложно, вечныя славы и царствия нас сподобляющаго. Просветим души наши непрестанныя молитвенныя чистоты блистанием, украсим благих и преподобных дел собранием, возвысим божественным и благодатным смирением, да достойни явимся Владычни неувядаемыя славы и будущаго Царствия и деснаго блаженнаго предстояния[1144] и неизреченныя оныя и ангелы желателныя радости причастимся, благодатию и человеколюбием Господа нашего Исуса Христа, емуже слава ныне и присно и во веки веком.

Благопослушным и трудоподвижным во усердии возлюбленным братиям нашим А. К.[1145] о Христе Исусе всеспасително радоватися.

Коль всепредобро усердие боголюбезнаго вашего послушания, коль всеблаженный изряднаго тщания труд, коль пречюдно терпения дивнаго о Христе страдальчества, коль преизобилна корысть всеблагодатнаго богатства вашего, тако предивными красотами всепредивно цветущаго, тако доброароматными еладостьми всеблагодатно кипящаго, яко в темности великаго нощемрачия[1146] златозарно послушаниемь сияющаго и в чюдеси морскаго многоволненаго слановодия¹⁴²⁰ спасителную источаете терпения сладость.

Понеже всекрасное усердие всекраснаго вашего послушания небесными светится благолепии, райскими добротами зареносно благодатосияет, зане¹⁴²¹ за добрую великодушия ревность на пучины удобно¹⁴²² дерзает, на треволненныя шумы благоревностно усердствует, на многобурныя страхи всеблагодерзновенно стекает и толь всекрасно удобряется, елико и многомрачную зиму, и безвестное великонощное тамошняго пребывания обитание всесветлымь послушаниемь, всеизряднымь добросиятелным усердиемь всепреясно освещати, по всекрасному церковному гласу: «Нощь несветла неверным, верным же просвещение в пищи словес твоих».[1147]

Ибо за преподобное всекраснаго усердия послушание вся вам приятна и удобоносна и бывают, и являются. Тако вам дивнаго послушания красно позлащаются всепречюдныи цветы, тако усердия благоароматствуют сади, тако терпения всечюдно наслаждаются виногради, яко за послушание любезна вам и многошумная моря треволнения, за терпение сладостны всегорчайшия морския пены, за усердие пресветлы и сиятелны многомрачныя нощи, за вседобрую ревность и самая великобурная тяжконосная зима, яко всекрасная благоухает и является весна, всепречюдности добротами вседобраго позлащаема послушания. О, блаженнаго ига всеблаженнаго послушания! О, всепреподобнаго и легкаго ярма! О, всеспасителнаго и сладчайшаго бремене, Владычня богатства изобилие носящаго, по гласу Владычню: «Возмите иго мое на себе, зане иго мое благо и бремя мое легко есть».[1148]

Радуйтеся и веселитеся, благотруднии, послушания вси всекраснии делатели, добрии Христа ополчения¹⁴²³ страдалци. Вам присно возрастают и распространяются церковная всенощная бдения, о вас всепрекрасная бряцают непремолчно цевницы¹⁴²⁴: «Помилуй, Господи, труждающихся и служащих нам, милующих и питающих нас».[1149] О вас восклицают неусыпно всесоборне Господеви гласи: «По водам плавающим правитель буди и иже в путех шествующим исправи и поспеши».[1150] О вас всебратственная молитвенная возношения ароматоносно повыну¹⁴²⁵ востекают: «Спаси, Господи, и помилуй посланныя на службу братию нашю».

И тако преизобилно, сице всеблагодатно источника вашего кипит богатство, яко молитвенное о вас ароматодышущее не угаснет кадило, яко добропесненая спасителная не престают бряцания, яко всеблагоплодная и добропотная не ослабевают коленопоклонения, яко благодарственыя всебратственыя гласы немощных и дряхлых моления, сиротская молитвеная восклицания. Всецерковныя неуспыпныя мольбы никогдаже оскудевают, но вся непремолчно, вся неусыпно всебогатно истекающе, вашего всебогатаго трудоусердия блажайшее позлащают богатство и, преизобилно нилоструйно разширяюще, украшают. Откуду вам блаженство присносущное кипит, откуду венцы плетутся всепрекрасни и нетленнии, откуду Царствия Небеснаго безсмертный покой и щадится¹⁴²⁶, и готовится, елико по гласу пророческому: «Труды плод своих снеси, блажен еси, и добро тебе будет».[1151] Толико и по глаголу избраннаго сосуда: «Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох, прочее щадит ми ся правды венец».[1152] Еще же и по самому предивному всепредивнаго небеснаго восклицания гласу: «Блажени трудившийся о Господе, яко почиют от дел своих, дела же их последуют с ними».[1153]

Темже, возлюбленнии Христова ополчения всеблагоревностнии воини и церковнаго украшения всеусерднии благопослушнии сынове, сицевое богатство от доброты послушания, таковыя всекрасныя плоды от многоценнаго терпения и приимающе частно¹⁴²⁷ в настоящем, и восприяти уповающе совершенно в будущем. Не унываем в трудех, зане труды вечное блаженство подавают. Не малодушствуем в подвизех, зане подвизи венцы безсмертныя плетут. Не огорчаемся в терпении, зане терпение сладость присносущную раждает. Не оскорбимся в послушании, зане послушание к самому престолу Божию со дерзновением вводит. Но яко всеусерднии Христова послушания чада и всеревностнии небеснаго винограда делатели, Дóндеже время стоит, подвизаемся, потщимся всепредобрыми трудами спасителных подвигов насытити алчющыя, упокоити сироты, утешити церковное сочленение.

Потщимся благотерпетелными потами и всеусерднымь тщаниемь получити присносущное блаженство будущаго века. Будет же се, аще с ревностию потрудимся, аще со смирениемь и кротостию, аще з Божиею любовию, аще и вдалечайшей стране, отшедше телесными начертаньми за послушание, душами же соединимся братскому усердию неотторжено, едину спасения ревность, едино целомудрия усердие, едино страха Божия получение восприимем, тоежде благочиние братства, тоежде воздержания опаство, тоежде благословенно жития пребывание имуще. Меншии без благословения старших ничтоже творяще, ничтоже действующе. Старшин братиям на добрая и полезная благословляюще и советующе, со всякою любовию от неполезных же отводяще и отдаляюще и молениемь, и запрещением. В конец же вси единодушии, вси благоревностни, вси благопослушни и добротрудни и Церкви, и братству, вси прелюбезни и доброприятни и аггелом, и самому Богу, вси Царствия Небеснаго благополучный садители и доброревностнии делатели являющеся и бывающе, да же предобрыми послушания труды зде всебогатую Божию благодать, в будущем же безсмертное и присносущное получим Царствие щедротами всепремилостиваго Христа Бога. Аминь.

Красна бяху и зело сладостна у премудрых афинеов совершаемая начальствующим именотворительная торжества, всечестнейший наш отче и премудрейший учителю, яже толикими украшеньми дафниевых цветов,[1154] толикими ¹⁴²⁸увязении олимпийских натрижнений¹⁴²⁸, толикими мудроплетеньми высокоученых словоприветствовании, многими благоуханных аромат излияньми, дивнейшими благострунных цевниц и песниц сладкогласии тако удобряемая, яко зрящих очеса попремногу удивляющая. Красна бяху сия, но неполезна; сладостна, но неспасительна, идеже в вещественных красотах невещественыя души идолопоклонением окаянне очерняхуся, и чювственою сладостию прелютейшая безбожия горесть человеческая сердца убиваще, по реченному, грозд их грозд желчи, и вино их яд аспидов¹⁴²⁹ неисцельный.[1155]

Коль паче краснейшее празднество, коль сладчайшее торжество ныне возсия нам. Превозжеленнейшаго ти тезоименитства благоликователное светоносие, в немже самый истинный и превечный Бог от всех всеусердо песнословится, в немже предивное натрижнение¹⁴³⁰ всехрабраго и тезоименнаго ти страстотерпца[1156] на позорище¹⁴³¹ светозарнаго явления предлагается, в немже всесладчайшии церковнии гласи преуслаждают слышателей сердца, прекраснейшии благодати Божия цвети украшают люботоржественных души, всеблагоуханныя молитв истекают ароматы, яже вся и прекрасна, и всесладостна, и многополезна, и спасителна и толико афинейских превосходящая, тако прелетающая, яко живая мертвых.

Достойне убо и в лепоту сицевыми славословии и таковыми светлоносии настоящее возжеленнаго ти именонаречения праздньство торжествене всебратствено совершается, егда прославляется благодарьствено первоначальное начало. Толико великий и превзятый Содетель и Бог, яко дарова тя нам, настоящему времени прилична¹⁴³² пастыря и учителя, широту сердца подав ти, и не токмо сердца широту, но и ума пространство, и не точию ума пространство, но и изобилие помышлений, и не сие токмо, но и множеством светлых разсуждений обогатив тя, в народное сие и многочеловечное христиан позорище преславно изведе, чесо ради еже обучати духовным подвигом, настояти бранем, предводительствовати сражением и олимпийскими увязении¹⁴³³ побеждающым мысленныя враги увенчатися.

Еда¹⁴³⁴ не вопиют труды ваших многоподвижных потов, еда не возглашают действия трубы велегласнейше? Елико духоизостреная перокованная оружия,[1157] преславно поражающая полки иноплеменных учений, толико словесныя языконапряженныя стрелы, состреляющыя стреляющаго во мраце правыя сердцем.[1158] И яко всеизрядная и мужественая стадоводствия, всесладчайшею слова свирелию оглашаемая, тако дивная и многополезная советования, светлыми разсуждениями освещаемая и освещающая християнския народы.

Что же и всеблагоплодная многосокровищная времен царица[1159] являет, толь многими изобилии преукрашена, толь многими богатствы плодоращений удобрена, яко рясны¹⁴³⁵ златыми, яко монисты многоценными преиспещренна: не очеса токмо, не зраки труждающихся, но и сердца услаждающи, преисполняет гумна, преливает точилия и всебогатыми недрами делатели ликователно отпущающи, нам преумножает настоящаго торжества веселие, тебе всеблагодатна делателя и изращателя¹⁴³⁶ показующи, всечюдными и сладчайшими плодами духовных пребогатых рукоятей¹⁴³⁷ всежеланныя церковныя украшающая нивы и ниже куколь,[1160] ниже терние, но сторичествующыя¹⁴³⁸ в небесныя житницы отсылающа животонетленны и одушевлены класы.

Что ли быстротечный и приснотечный высоковоздушный всекрасный чертожник¹⁴³⁹, великое светило, назнаменует, еже преясными светолития блистании и многосиянными претеплых лучь озарении вселенную просвещая, согревает, еже предивными доброты своея красотами вся наземная украшая, озаряет, еже благочинне зодиаческия обтекая сферы, прешедшую благополучне совершив, новую начиная,[1161] добрыми и всерадостными очесами взирая, тварь увеселяет, торжествуемаго нами ликования празднественная светолучно возвышающи, вашего вселюбезнаго отечества яко благополучное летопровождения и всездравственное летонастатия, тако просветителное злобою омраченых и согреятелное греховною зимою трясущихся благознаменно написующи, возвещают нам.

Но и самая пустыня сия, яже прежде коликимь неплодиемь, коликими зверьми попираемая, ныне предобрыми и благотщателными вашими поты таковыми светлостьми благочестия преизобилно кипит, таковыми богатствы торжеств изрядно ликовствует, яко крин процветши,[1162] яко Ливан[1163] и Кармил[1164] прославившися, горами и холмами всеми, блатами и удолиями¹⁴⁴⁰ всеми, реками и езерами всеми, красно играющи, настоящую светлость торжественаго тезоименитствия преславно украшает. Ей же соглашает всеусердно Поморие, сообщается Болгария,[1165] всежелателно великороссийстии концы восклицают, но и малороссийстии и белороссийстии пределы и близодунайския части и асийския страны и вся селения и места, древлецерковнымь благочестиемь сияющая, о всеблагополучномь здравии отечества вашего, зело радующеся, веселятся, и в предняя¹⁴⁴¹ долгожизнена и многолетна быти у Господа просят. Елико ваше здравие, ваше доброснастное долгожизние свою честь и славу вменяюще, толико нынешнее настоящее светлоносие всекрасными и преизобилными окропляюще цветы, многосиянно просвещают.

Чесо ради и мы, отеческаго ти благосаждения последнии отрасли, грубии келиожители, в настоящее твоея и нашея радости всеобщаго всесветлаго ликования торжество праздньственая торжественная и ликователная грубосложная немотования¹⁴⁴² от убогих сокровищь вашему всебогатому учительству любезне приношаем: за прекрасныя афинейския цветы – душевное разженое¹⁴⁴³ желание, за благоуханныя ароматы – усердия предложение, за драгоценныя олимпийския венцы – вселюбезное благодарение, за четвероконныя, шестоконныя, осмоконныя и многоснузныя¹⁴⁴⁴ пребогатыя высокословий колесницы – грубое сие от ума и души и сердца, от трех триплетенное сочинение, за многострунныя и благогласныя органы и цевницы – в шестострунную, аще и худогласную слова ударяем цевничну. Поздравлятелная приносяще, всежеланно превозжеленному отцу взываем: «Здрав, здрав, здрав буди, вселюбезнейший отче и благодатный учителю, в настоящее твоего обновления ликование, в наставший ти новолетия степень, всездравствен, благополучен и доброрадостен, весь благодатен, весь гореносен¹⁴⁴⁵, весь всеми разумными кипя богатствы, и нас, своя чада, любезне возводя и обогащая о пресладчайшемь Христе Исусе». Аминь.

«Быша слезы моя мне хлеб день и нощь».[1166] Словеса сия святаго пророка Давыда, в книзе псаломстей написаная.

Что зримое сие видение, еже нашима видится очима? Что всекрасный сей христианский собор черными сетования облагается иглами? Что всесладчайшыя церковныя песни многоплачевными рыдания покрываются гласы? Откуду многонародный вопль ¹⁴⁴⁶с воздушными срастворяется звуки¹⁴⁴⁶? Откуду многоплачевная хлипания всерыдателно возносятся, и жестокий пробивающая камень? Откуду быстротеплых слезотечений нилоструйныя изливаются реки? Кий сей внезапно привпадший нам многопечалный случай? Кая сия нестерпимая уранившая¹⁴⁴⁷ нас неисцелная язва? Кая неудобьносимая, окружившая ны безутешная печаль? – Андреа Дионисиевича, нашего вселюбезнаго отца, погребаем.

О, преизостренныя жалостей стрелы, и адамантская прободающыя болезненно сердца! О, многопечалныя преогорчения чаши, исполняющыя горести и жестокия утробы! О, рыдания безутешнаго, и бездушныя вещи понуждающаго рыдати!

Андреа погребаем! Андреа, православныя церкве всекрасную доброту, христианскаго сочленениа преудивителную лепоту, общебратских совокуплений всеблагодатную и спасителную красоту. Андреа, киновиам всеблагодатна соградителя, христособранному стаду всепремудра пастыря, христолюбивым народом всепресладка учителя. Андреа, сиротам милосердна утешителя, нищим чадолюбива отца, немощным дивна усладителя. Андреа, ближним предводителя небесна, далним руководственника дивесна¹⁴⁴⁸, странам просветителя пречестна. Андреа, советом предоброе устаменение¹⁴⁴⁹, законом всекрасное положение, христианства всеспасителное правило. Андреа, солнце дивное благочестия, свет великий православия, военачалника народом благочестивым всехрабраго.[1167]

И что много глаголати. Андреа таковаго лишаемся, о немже вси живяхом, двизахомся и спасително содержахомся. Андреа таковаго, якова другаго не обретается. Андреа единаго, емуже инаго подобна не взыскуется.

Его же благочестия величество ревность препохвальная светло показует; подвиги о благочестии страны ясно возвещают; храбрость непобедимую на сопротивных самыя победы высоце восклицают; языка сладкое послушатели сладостно возносят; учения медвеное вкусившии явственно проповедают. Мужественное пастырства, терпеливое ношения, адамантское сердца, великодушное подвизания, неуклонное постоянства, пресветлое разсуждения, всебогатое разума и премудрости – самыя вещи, самыя труды, самыя оставшая дела, всем оного пребогатое качество, предивное количество велегласно и всеизрядно представляют.

Но ох и увы нашему неможению! Время есть не витийства, но премногаго плача; не красотословия, но презелнаго¹⁴⁵⁰ рыдания, егда плачи многорыдателно витийствуют, рыдания слезоточително речеточествуют, слезы многохлипателно риторствуют, хлипания любоплачевно фигурствуют; премногия вопли, многими рыдании многослезно любопремудрствующе, вся красоторечения, вся златословныя гласы, попремногу одолевающе, одержателно¹⁴⁵¹ покрывают.

Чесо ради Церковь неутешно плачет? – Яко солнце церковное под землю заходит. Чесо ради болезнено рыдают стены киновийския? –Яко красота киновийская гробом покрывается. Чесо ради сиротская жилища источники слез проливают? – Яко всеспасителная сладость от них отлучается. Чесо ради храми молитвении плачевно сетуют? – Яко всеторжественое праздников украшение потаися¹⁴⁵². Чесо ради всякое сердце колеблется печалию, всякая вещь сетованием движется, всякое место мракомь жалости покрывается? – Яко пресладкое светило и всеспасителное просвещение всех отъятся.

Плачите, христианстии собори: се благолепие советов ваших землею покрывается. Плачите, прекраснии праздницы и торжества: се пресветлая доброта и всекрасная вашея лепоты сладость во гроб вселяется. Плачите, всеблагожелателныя благочестивых слухи: се медоточный язык умолче, се пресладкая уста затворишася, се всеблагодатный златоструйный Нил затворися. Не ктому¹⁴⁵³ усладит любопослушателей душы, не ктому утешит огорченная сердца, не ктому полиет разженных бесовскими распаленьми всеспасителными учения водами.

Возопийте, горы, с рыданием и, холми, воскликните с плачем; дебри и блата, плачевныя гласы испустите: се превысокий глас евангельскаго слова, пресветлая благочестия труба, пресладчайший православия орган перстию засыпается. Да восплачется прочее¹⁴⁵⁴ сия Выговская пустыня, да облечется в рыдания ризу, да препояшется сетования вретищем, зане отъяся венец пресветлый красоты ея, свержеся¹⁴⁵⁵ покров спасителный со главы ея. Сокровище ея покрадеся¹⁴⁵⁶, сокровище многоценно; богатство ея отяся, богатство благодатно; основание ея оборися¹⁴⁵⁷, основание незыблемо. Услышите, веси и села и окрестныя страны, и с нами ныне рыдание сотворите, яко пооблачися¹⁴⁵⁸ заря красоты православныя, угасе великая свеща благочестия, померче пресветлый светилник, лучами своими просвещаяй вся православныя.

О, нас бедных, о, нас злополучных, о, нас несчасливых! Како егоже в руках радостно имуще, злополучно ныне упустихом! Како егоже зряще, сладостно веселихомся, ныне конечно преболезнено разлучаемся! Киими железными сердцами пренесем¹⁴⁵⁹ напасть! Киими адамантскими душями претерпим нестерпимое разлучение! О, смерте, Вскую¹⁴⁶⁰ посекла еси дивный виноград нашея сладости? О, гробе, Вскую затворил еси благодатное сокровище спасения нашего? Нас отвсюду недоуменны, отвсюду преужасны и безгласны показасте.

Что убо сотворим в толико превеликия печали многослезный случай? К тебе обращаемся, Боже всещедрый, Боже многомилостивый, к тебе, яко тварь ко Творцу, яко создание к Создателю, младенчески понемотуем¹⁴⁶¹ и со пророком пророческий глас вознесем; сего ради возотвещаем, обаче судбы твоя возглаголем к тебе: мы согрешихом, и Ты прогневался еси, забыл еси святаго завета твоего, затворил еси от нас милости твоя, щедроты твоя скрыл еси.[1168] Пастыря отял еси – стадо оставшее расхищения трепещет; вожда отлучил еси – путие наши мраком покрываются; светилника погасил еси – во тме и сени недоумения, плачюще, седим; пребогатую всеблагодатнаго слова трапезу затворил еси – алканием¹⁴⁶² душевным преболезнено окружаемся; источника пресладкаго заградил еси – жаждею мысленою конечно¹⁴⁶³ содержимся.

«Где суть милости твоя древния, Господи?»[1169] Где щедроты твоя, Владыко? Не предаждь до конца нас, не отстави милосердия Твоего от нас. Отъял ли еси пастыря, но не отими щедрот твоих. Лишил ли еси предводителя, но не лиши пребогатыя твоея милости. Моисеа[1170] от нас взял еси, но благодати богатства оного, даннаго тобою, не отими от нас. И яко древле, от Моисеа великаго уделив благодати, на седмьдесять старец разделил еси,[1171] тако и ныне Андреем действовавшую твою благодать, ¹⁴⁶⁴их же зриши и на них же хощеши¹⁴⁶⁴, раздели, всякаго разума, всякия премудрости наполнив, да же собранное тобою и нашими отци стадо, цело и невреждено зде соблюдшися, в небесныя пажити преподобне к тебе вознесется.

Мы же, всеусерднии сынове, плачющии по отце, рыдающий по учители, не тако плачем, яко язычницы, не тако рыдаем, яко не имущии упования.[1172] Аще бо и отиде от нас прелюбезный наш отец теломь, но не отиде духомь. Аще и остави нас всепресладкий вождь, но не лиши нас своего призрения. Его же, ко иже о Христе препосылающе усопшым, с плачевными припеваньми, глаголюще, взовем: Приими, горо успоприимная,[1173] нашего спасения незыблемую гору, распространи¹⁴⁶⁵ своя недра, сокрый нашего жития всежелателное богатство. Приимите, горстии обитатели¹⁴⁶⁶, неподвижнии¹⁴⁶⁷ киновии пребыватели, общего вашего и нашего отца и пастыря, от нас со слезами провождаемаго, от вас с радостию приемлемаго.

Приими, честнейший наш и сладчайший отче, церковный предивный екклисиарше,[1174] прелюбезнаго тебе и нам киновиарха, близокровнаго и приснаго ти сохрамника¹⁴⁶⁸, нас в сиротстве оставльша, к тебе сожити приходяща; малую сию обителцу расшири, руце распростри и обычною ти сладчайшею любовию сокровника того покажи. И яко в животе во едином доме единосоветно и во едину пустыню единолюбовно и единоревностно о благочестии едином потерпеста, тако и по смерти во едином сем малом храмце и единокупно друголюбезно телесема полежита¹⁴⁶⁹.[1175] И не сие токмо, но и в тамошния небесныя кровы молитвами ти и молении введи, всякую помощь требующим помощи ныне покажи, по своему прежеланному обещанию и тамо сокровника и соводворителя тебе нашего отца показуя.

Дионисие, всечестнейший многомолитвеннейший старче и общий наш родитель и отче,[1176] приими своего любезнаго ти и всежеланнаго сына, и, елико имаши дерзновение к Богу, с прочими о Христе умершими зде отеческим милосердием от всех запинаний¹⁴⁷⁰ воздушных любезнаго нашего пастыря свобождайте.

Приими, киновийский всеусердный святожителю и священный Христов страдалче Мемноне[1177] преблаженне, приснаго ти и прелюбезнаго советника и спутника, нашего вожда и учителя, путеходящаго с тобою любезно до самого священнаго ти страдания; покрый крилома ти страстотерпческих охранений от всезлобныя воздушных мытарей наглости и страдалческим ти заступлением милости и щедрот Божиих того сподоби.

Святый Андрее, великий страстотерпче и Стратилате,[1178] приими милосердно нашего христианскаго полконачалника, всежелателно и претепло к тебе веру и усердие имевшаго, избави от воздушнаго князя тмы, без пакости проводи мытарства, к самому необименному престолу милости Божия представив; умоли, защити, заступи, вся святыя в заступление подвигни и радости, данныя ти от Бога, стезоименнаго ти во твоих кровех милостивне сподоби.

Тако убо вселюбезнаго отца многоплачевно провождьше, тако многослезная припевания надгробная отдавше, о поминании онаго попечемся, долг, яко ученици учителю, яко дети отцу, яко овцы пастырю, всеусердно отдающе. Имамы бо за что долг отдаяти, имамы богатство оного наследия четыредесятолетныя труды,[1179] поты и присная того попечения, всеизрядное сограждение яко телесных упокоений, тако душевных назданий¹⁴⁷¹ чиноположение. Сия благоразумне обзирающе, в сих остающеся, сими утешающеся, слезоплачевно услаждаемся, отца поминающе. Елико кто может, паче же рещи, елико кто усердие имать, ¹⁴⁷²вси купно и особно¹⁴⁷² молитвами и моленьми отца поминаем.

Ты же, всечестнейший и прелюбезнейший отче, пресладкая душям нашим пище, пребогатая слова Божия трапезо, медотекущий сердцам поточе¹⁴⁷³, пресветлое советов светило, всекрепкая киновии нашея оградо, всея пустыни всеспасителная доброто, се конечно¹⁴⁷⁴ от Тебе разлучающеся, конечнаго¹⁴⁷⁵ прощения просим: прости нас, своя тебе чада, своя несмысленныя дети, елика ти в животе досадихом, согрубихом и неразумне воспречихом¹⁴⁷⁶ аще словесы. аще делы, аще помышленьми, прости Господа ради, прости отцелюбне. Не оставляй нас отеческими ти утробами, но присно и оттуду нас, назирая, назирай. на вся полезная и спасителная наставляя, елико можеши и елико дерзновение стяжеши, да же в настоящем, твоими молитвами подкрепляеми, в твоих чиноуставлениих благочинне пребывающе, невреждени пребудем и будущия радости сподобимся о Христе Исусе. Аминь.

Сие чтено бяше при погребении Андрееве 1730-го года марта дня 6-го.

Боголюбивейшым отцем и братиям, иже по благословению во трудех и службах повсюду трудоподвизающымся.

Настоящаго нечаяннаго случаесотворения братолюбивому вашему совокуплению что писати, не вемы, что ли восчертати, недоумеем. Радостная ли обычнаго поздравления?[1180] – но презелное настоящий скорби не допущает. Печалное ли нынешняго прилучения? – но чин повсемственый¹⁴⁷⁷ епистолии сливается. Слезное ли сотворшагося случая повемы¹⁴⁷⁸? – но души вашего боголюбия скорби наполнити боимся. Всездравственное ли радования обычне вам пригласим? – Но самый случай многопечалнаго сетования уста нам заграждает, язык связует и руки многоскорбно удержует¹⁴⁷⁹. Случай преужасный, случай плача и рыдания исполненьи, случай таковый, яковый никогдаже нам привпаде¹⁴⁸⁰. Плачь толикий и таковый и тако презелный, яко и нечювственыи вещи, самое камение к рыданию и слезам принудити могущий. О, случая преболезненаго, преболезнено нам привпадшаго! О, случая многоплачевнаго, о, случая, страха, трепета и презелнаго стонания исполненаго, о немже киими многоплачевными усты, киим рыдателным языком поведаем! Откуду возмем рыдателную трость, рыдание рыдателно написующую? Откуду приимем слезами текущее чернило, плачь плачевным характером являющее? Откуду многовопленная словосочинения обрящем, струями идящая слезохлипания хлипателным видом сочинения хлипателное случая всем показующая?

Еже нам Божиими недоведомыми¹⁴⁸¹ судбами плачевно ныне случившееся, о немже недоумеем, что рещи, аще есть жезл посещения,[1181] аще рана наказания,[1182] аще чаша гнева и ярости Господня,[1183] испити многоплачевно нам за беззакония наша усмотренная.

Понеже в настоящее от мироздания 7238 (1730) текущее лето общий наш предводитель и отец, премудрый стадоводец и пресладкий учитель Андрей Дионисиевичь от временнаго жития на вечное отиде. ¹⁴⁸²Два точию нощеденства¹⁴⁸² единою главоболезнию уразною¹⁴⁸³ содержим, великою же полнощеденства, в неже толико тою жестоко объяся, яко и язык его отъяся.[1184] Но христианскою кончиною конец его совершашеся со всем обычным благочестивых чиноположением, ихже ¹⁴⁸⁴ово пред малеми денми¹⁴⁸⁴ сам исполни, ово же в самое сие время совершися. Аще бо и языком не можаше провещати за зело тяжкую болезнь, обаче рукою своею сам крестное знамение присно¹⁴⁸⁵ на лице своем воображаше зело истово и изрядно.[1185] И тако убо в 3 неделю святаго поста в 3 час дне,[1186] донележе¹⁴⁸⁶ рука служити можаше, крестным знамением на лице своем сам воображая, христианскою кончиною от сущих зде преставися.

Разлучився от нас разлучением конечным и многоболезненым, разлучением многорыдателным, разлучением ¹⁴⁸⁷не увидетися упователным¹⁴⁸⁷, нас отвсюду сиры до конца, убоги и умилены и еле дышущыя от скорби остави.

Откуду вся наша темными рыдания повиваются понявами¹⁴⁸⁸, вся плачевными наполняются вопльми? Плачют церковницы, яко началоторжественика лишишася; плачют книгочитатели, яко премудраго книгоразсудителя разлучишася; плачют любопослушницы, яко медоточнаго златоучения оскудеша; соборнии рыдают, яко света чиноуставления осташа; братия сетуют, яко всеблагодатна отца осиреша; сироты неутешно рыдают, яко всеблагодатна и всеспасителна утешителя лишишася; многослезят киновийстии, многовоплствуют скитстии, сетуют ближнии неутешно, печалуют и далнии многослезно, и вси премногими плачи и рыдания исполняются вопльми.

Виждь ми Выговскую пустыню, многоскорбным изменением изменшуюся ужасно от радости на презелное сетование, от веселия на нестерпимую болезнь, от сладости на последную горесть, от изрядныя доброты на конечное безобразие.[1187] И аможе¹⁴⁸⁹ пойдеши, ах! рыдания услышиши. Аможе обратишися, увы! вопля узриши. Аможе очеса обратити, горе сетования усмотриши. В храмы ли молитвеныя внидеши – рыдания неутешное; в келии ли братския приидеши – рыдания неутешное; в жилища ли сиротская приникнеши – рыдание неутешное; во окрестная ли скитская пребывалища зайдеши – плачь многослезный; во убогих ли колибы¹⁴⁹⁰ вступити – плачь многослезный; в кущицы¹⁴⁹¹ ли нищих сиротин позриши¹⁴⁹² – вопль многослезный услышиши. Услышиши в домех плачь и на путех плачь, внутрь рыдание и вне рыдание, на горах хлипание и во удолиях хлипание, яко писаному збыватися: «На горах прииму плачь и тужение, на красоте пустыни слезение».[1188]

Еже свидетелств не требует, словесных изъявлений не требует, самыя вещи, самыя случаи многонароднаго собрания паче трубы печалное сетования возвещают. Яко по исхождении души от отеческаго телесе слуху многоплачевному во вся окрестныя пределы быстропарно¹⁴⁹³ привпадшу, дивный ужас и нечаянное колебание вся объят, изумлены некако¹⁴⁹⁴ и безгласны яви. И абие отвсюду многонародное множество снидеся, народы, яко реки, пролияшася. Не точию киновийских, не точию скитских, но и ¹⁴⁹⁵населних и веских премногое безчислие стечеся¹⁴⁹⁵.[1189] И толико премного, толико безчисленно снидеся, елико не вмещати молитвеному храму,[1190] не вмещати братским жилищем, не вмещати гостинным келиям приходящих. Не званием¹⁴⁹⁶ неким, не писменным прошением, но самопроизволным усердном услышавше, всежелателно стекошася. Вси яко превозжеленна родителя плачюще; яко благодатна стадоводителя рыдающе; яко всепресладка учителя многоболезнено жаляще, многослезными воплями окружаху. Что же егда обычное погребения славословие бывайте, колики реки пролияшася слез, колика хлипания восклокотахуся, колики вопли воздушную огущеваху¹⁴⁹⁷ светлость, колика рыдания песненыя покрываху гласы, егда вси всерыдателно непочивающе¹⁴⁹⁸ рыдаху: старии и юнии, велиции и малии и самии трясущийся болничнии старцы. И тако плакашася, тако вси многослезиша, яко писаному збыватися: «Плачь велик бысть на гумне Атадове».[1191]

Не тако убо плаката иногда¹⁴⁹⁹ египтяне и прочии по Иакове патриархе умершем,[1192] яко зде сущии горкослезно рыдаша по нового Израиля предивнем отценачалнице. Не тако людие древле¹⁵⁰⁰ по Моисеи законодавце слезяху,[1193] яко ныне по новом сем Моисеи, христианстем полководители, стекшийся народи многорыдателно вопльствоваху. Не тако сродницы своим сродником многожалостное происхождение¹⁵⁰¹ совершают, яко превозжеленному нашему отцу безчисленна народи многоплачевное погребения происхождение сердцеплачевно сотвориша. Не тако чада родителей, сынове отец своих горкослезно рыдают, яко зде общаго всех отца вси собравшийся зде, вси стекшийся многочисленнии людие, толико премногим плачем, толико многожайшим воплем ко гробу проводивше, погребению предаша. Елико краткою тростию в кратцем времени кратким малоумием описати невозможно, оставляем видящых устом¹⁵⁰² поведати, оставляем зрящых языку таковая слухом прочих порядочне преподавати¹⁵⁰³.

Мы же ныне отвсюду¹⁵⁰⁴ стеснени сущи, отвсюду печалию несносною окружени, отвсюду сетования вретищем[1194] одеяни, и что сотворити не знаем, что ли содействовати недоумеем. Аможе аще воззрим, плачь умножаем, аможе посмотрим, своя рыдания обновляем: на церьковное ли украшение – началника красоты не зрим; на киновийское ли здание – ктитора не видим; на книжное ли собрание – премудра учителя не смотряем; на стадо ли собранное – пастыря не обретаем; на сиротское ли сочление¹⁵⁰⁵– пребодра и благодатна сиротоутешителя не взыскуем¹⁵⁰⁶. И на каждую вещь, на каждое место смотряще, все без лепоты, все безобразно показуется. Обновляем вопль, приплодствуем рыдание, умножаем слезы и престатия от сих никогдаже упователны остаем, яко писаному збыватися: «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь».[1195]

Молим же вашю всебратскую и многожелателную о Христе любовь горкослезному страданию нашему спострадати, преотягченым рыданием любезно срыдати, презелному плачю братолюбне сосетоеати, апостольскому закону повинующымся, повелевающу с плачющими плакати,[1196] паче же молити.

Молим всемилостиваго и прещедраго Господа Бога, да, неизреченым си милосердием преклонився к нашему лишению, обратит нам плачь на радость, и сетование на веселие,[1197] и слезная на утешная; подасть крепость некрепким, силу немощным и воздвигнет содержати и окормляти могущаго христособранное стадо и своею благодатию охранит, заступит и покрыет ны от всяких душевредных бесовских коварств и, невредьны в настоящем соблюд, своея блаженныя жизни сподобит. Аминь.

Всякаго благополучнаго пребывания и доброжелателнаго долгоденствия вашему честьнейшему благоразумию всеусерднии желатели, выгопустыннии общежители, общекупно всежелателно и всеблагодарственьно поклоняемся.

Что нас обшедшее настоящаго случая многоболезненое сетование, христозванный отцелюбный соборе? Кая толико устрелившая ны неизцелно¹⁵⁰⁷ всепрегорчайшая язва? Кий днешняго многолюдскаго стечения всеплачевный <сонм>? Кое нынешняго всенароднаго схождения многорыдателное позорище¹⁵⁰⁸, еже толь всемрачными сетования покрывается облаки, толь всеплачевными изобильствует многоболезнено згущеньми, толь многослезными неутешимаго рыдания кипит струями? Аще и всеизрядно зрится стечение, но ужасно предлежит очима видение. Аще и собрание всеусердно и прежелателно, но позор преумилен и плачевен, вещи преужасны и многорыдателны; вещи, многослезными родов теченьми всепреболезнено истекающыя; вещи таковыя предлежат умиленно нашым очесем, яже из очес источники слез тако нилоструйно, тако преизобилно изрыгающыя, яко и каменна сердца на премногий плачь и железныя душы на преизобилное рыдание всежелательно воздвизающыя. Вещи многорыдателны нашым предлежат очесем многорыдателно – тело любезное вселюбезнаго и сладчайшаго нашего отца и пастыря. Тело предлежит любезное, но мертво и недвижимо; и всерадостныя очи, но незрящыя; сладостныя уста, но неглаголющыя;[1198] всесладчайший язык, но невещающий. Предлежат любезней руце, но недвизающияся; красней нозе, но неступающыя. Тело предлежит, тело бездушное, тело нечювствующее, тело во гроб полагаемое, в землю сокрываемое. Ах, ужаснаго и нечаяннаго зрения! Ах, многосетователнаго и слезоплачевнаго позора! Ах, всеболезненаго и многорыдателнаго действия, еже днесь всеплачевно и преболезнено совершаем!

Что убо ныне ужасно содеваем? – Всепредивную нашего жития сладость в землю умиленно сокрываемы Что днесь трепетное совершаем? – Всепребогатое сокровище нашея жизни перстию засыпаем. Что преужасно сотворяем? – Всепресладкий нашего зрения свет в перстную¹⁵⁰⁹ всемрачную сень отсылаем. Что трепетное ныне совершаем? – Всеблагоуханное и ароматоносное наших сердец миро бренными земли грудами всеплачевно покрываем. Оле, нас многобедных! Оле, нас злочастных! Како егоже превозжеленно любляхом, от себе ныне всеплачевно и внезапу отпущаем. Како всепрекрасную общежителную радость, пречюдное всепустынное веселие, всеблагодатное сиротское утешение во гроб многорыдательно полагаем. Како премногоценный доброты нашея венец, всесладчайшую и мироухателную сладости нашея весну, прекрасное и многосиятелное просвещения нашего лето перстною всеплачевно покрываем землею. Что страшное, что ужасное, что трепетное? Ужасно ныне совершаем действие, не ино, токмо вседейственаго Божия гласа вседейственый и недвижимый предел исполняюще: «Земля еси и в землю паки пойдеши».[1199]

Коль плачевно и всеболезнено есть видение, коль многорыдателно и всежалостно нашего действия зрение! Кто убо днесь нами погребается? – Вселюбезный и превозжеленный отец Даниил Викуличь, отец киновиарх и началнейший ктитор, иже отцем преблажайший отец, предводителем всекроткий предивнаго смиреномудрия вождь, пастырем всеспасителное милосердия начало. Кто ныне погребается? – Всепредивное киновийских сограждений и всепрекрасное основание, благодатная и ароматоносная всепустынная глава, всеспасителный христианский мироносный верх. Кого во гробе затворяем? – Всечюднаго пречюдных щедрот пресладчайшаго источника, всепредивную дивнаго милосердия златоструйную реку, всепребогатую богатшия милости пучину. Кого ныне землею всеплачевно покрываем? – Иже бяше киновийтом всеблаголепная и пречюдная доброта, окрестным скитожителем всеблагодатная добросияющая красота, всей пустыни всепрекрасная и всеспасителная лепота, всему христианству лученосное спасителных озарений и всесияющее светило. Толикий и таковый: толикий всекрасный в мироухателных добротворениих, таковый пресладкий во предивных стадоуправлениих пастырь, нас оставив, к будущему веку абие отиде, нам всежалостную болезнь, многоболезненый плачь, всеплачевное рыдание многорыдателно остави. Тако, яко збыватися оному древлеписанному гласу: «И бысть плачь на гумне Атадове, и плаката сынове Израилевы отца своего и весь Израиль и египтяне и пришелци 70 дний».[1200]

Великому господину, господину высокопревосходителному, отцев отцу, всепремудрейшему архипастырю, всепреславнейшему архиерею кир[1201] Феофану.[1202]

Аще убо всеизрядно блажими суть они мужие и добрословесно похваляются, иже двери премудрых всеусердно сотрывают¹⁵¹⁰ и праги великоученых персон своими отирают всежелателно стопами, по дивному предивнаго мудреца советопонуждению: премудрых сотрывай дверь, а не богатых, колико мы, грубии и последнии, блаженнейших себе быти непщуем¹⁵¹¹, яко вашего всепремудрейшаго архипастырства предрагоценныя высоковостекателнаго разума праги¹⁵¹² сподобихомся грубомысленнаго немотования¹⁵¹³ пехотословесными¹⁵¹⁴ стопами грубописателно, но всежелателно стирати и к толь великопочтенному и высокопревосходителному архиерею, елико светозарно превысочайшаго сана всепредивными сияющу зарями, толико прекрасных выспреноснаго¹⁵¹⁵ наукотворения художеств всеизрядными преизрядно блистающу добротами, толь премалии и ничтожнии всеусердно притекати; к тако преизобилному в премудрости и всебогатому в разуме архипастырю, коль всепремудрыми нилоструйно кипящу сокровищи, толь и пречюдными всепремногоценнаго разсуждения всепрекрасно преизобилствующу имствы¹⁵¹⁶, толико грубии, сухоустнии¹⁵¹⁷ и невежди всежелателно прибегати; к тако преславному и всемилостивейшему господину, яко славою превосходителнейшия власти велелепно во всероссийский светящуся концы, сице сладкоуханнаго милосердия и ароматоносных щедрот всепребогатыми мироуханьми российския вся всесладостно облагоухающу пределы, толь беднии и бездерзновеннии к толико и таковому всепреславному вашему архипастырству притекати принуждаемся.

Егда и нужда самая обстоятелнаго бедоокружения обстоятелно ны понуждает ко всемилостивейшему вашему превосходителству всеговейно притекати и всебогатыя архипастырский милости всепокорно просити, еже рабосмиренно и всежелателно приступаем. Если и ужасаемся за превысокое власти, но дерзаем за всебогатое архиерейскаго милосердия; если и трепещем за конечное нашея грубости, но дерзновенны бываем за многотекущее ароматодыхающих ваших архипастырских щедрот. Дерзающе же, всеблагоупователно притекаем, всеговейно припадаем, всесмиренно милости у тебе, всемилостивейшаго нашего государя, и слезоплачевно просим.

Понеже древлецерковнаго всеспасителнаго благочестиа мы, беднии и горконищии, из прадед и отцев православныя любызающе пределы, всеусердно в горах и пустынных поселихомся дебрех не инаго ради каковаго непохвалнаго помысла, но очищения от грехов и всесладчайшаго спасения душям всежелателно взыскующе, идеже пребывающе, действа оная, чины и уставы оныя, яже древлеправославная содержаше церковь, яже надлежать ко очищению и спасению душевному, яже от святых отец всем христианом определена всеспасително содержати, яже всему правителствующему духовному Синоду ответословными предложеньми в мимошедшее 1723 лето всепокорно и явствено показахом,[1203] сия и творити всеусердно и совершати всеблагожелателно понуждаемся, яко во вседолжное народосодетелю славословие, тако в нуждноподобающее наше спасение. Но за наша (имиже прогневаем всевладычествующаго Бога) согрешения различная клеветонаношения вашему всепремудрейшему архипастырству на ны, весма нелепая, весма неподобающая, происходят, вашы честнейшыя смутително оглашающе слухи; происходят от языков изостренных, расхищения и конечнаго нам разорения всежелателно взыскующих, иже толикия нам грехи безстудно¹⁵¹⁸ действовати приписуют, аки безбожных варвар безбожнейше живущым, толико всемерзостныя злобы совершати нам клеветно прилагают, аки самых злодеев злодейственнейши обитающим, и толикая нам неподобающая действа языкоболно совершати возвещают, аки весма божественых и церковных непознавающым законов, и толико премногшими клеветонаношеньми и толь всезлодейственно на ны, бедныя, наступают, яко всяк камень, по притчи, на разорение наше подвизают.

Чесо ради вашему всепремудрейшему архипастырству грубопоследнии свою неповинность всесмиренно объявляем, не наше ничтожество возвысити хотяще (пощади, безсмертный Царю), но ваше архиерейское высочество извествующе. Аще убо грешни и веема грешни есмы и со пророком вопием: «В беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя»,[1204] но тако грехов смертных и всемерзостныя скверны соблюдатися усердствуем, яко присно ко всемилостивому взываем Богу: «Сохрани мя, Господи, яко зеницу ока».[1205] Ужасаемся и апостольска запрещения, рекшаго: «Аще кто храм Божий растлит, растлит сего Бог».[1206] Тако обидети иных освеняемся¹⁵¹⁹, толико досадити других боимся, яко лучши обидетися, неже обидети; усерднейши досадитися, неже досадити желаем, сосуда избраннаго слышаще глас: «Обидницы и досадители Царствия Божия не наследят».[1207] Сице действ неприличных и запрещеных, сице неподобающих по исхождении всеопасно соблюдаемся, яко оная совершати токмо понуждаемся, елика во славословие Господне, елика в наше спасение благопотребно нуждствуют, яже всеблагодатными святоотеческими подтверждаются свидетелствы.

Аще бо и веема груби есмы и всячески невежди, но святыя Божия законы всеусердно познаваем, отеческия уставы всежелателно разумеваем: познаваем, кая нам в наше спасение действовати и когда и киих освенятися и где и киимь уступати и како. И оглавленно¹⁵²⁰ оная вемы, и действовати и совершати кая церковными всеясными пределы и богоносных отец спасителными повеленьми всеспасително подтверждаются, имиже души спасително очищати и радость Царствия Небеснаго получити нуждно требуем, по вседействителному Божию гласу: «Ищите прежде Царствия Божия и правды Его».[1208]

Обаче и сице кротце и необидително, беднии, пребывающе и в таковых пустых и мироотлученых местех обитающе, и таковыми святоотеческими готовыми водящеся чиноположеньми, напрасными обидами всюду стесняемся, коль премногими укореньми и поношеньми, коликими страхами и гроженьми¹⁵²¹, отвсюду коль многотрепетными истязаньми присно, яко злодеи, всепреяростно взыскуемся, всех человек, паче, языков¹⁵²² всех претяжчайше, варваров безбожных прелютейши всепреболезнено отвсюду обидимся. Аще и от ея императорскаго величества всемилостивейшия нашея государыни[1209] всепремилостивно пребогатыя наслаждаемся милости, но отинуду¹⁵²³ в настоящее время всепретяжко напаствуемся, тако от языков клеветоизостренных, яко от хотящих нашего распужения¹⁵²⁴ и всезлодейственыя смерти, всетесно стесняемся.

И тако нестерпимая, тако неудобоносная¹⁵²⁵ и толь преболезнено страждем, яко ниже вседолжнаго славословия Богови, ниже нуждных божественых службодействий, ниже благопотребных древлецерковных книг, весма во спасение наше подобающих, свободно попущаемся содержати, яже всех языков во всех вселенныя частех вси различных вер народи свободно и безобидно¹⁵²⁶ всюду каждый по своей дерзновенно вере отправляют.

Возведи, всепребогатоученый и превосходителный владыко, всепремудрейшее твоего разума око на вселенныя земли человекообитателныя пределы и всепремилостивейше благоволи разсмотрити: колици христианстии народи в колики разделишася славы и секты, колики языци во еврейская превратимся службодействия и обряды, коль премногшыя страны варварскими безбожными безбожно омрачаются мраконошеньми, но свободно вси и безобидно своя церемонии и службы везде отправляют. И не во вселенней токмо, но и в ея императорскаго величества всемилостивейшия нашея государыни и самодержицы во преславнейшей и всесчастливей Российстей империи коль премнози иностранных государств местообитатели различными законы и секты самопроизволително водими[1210], еще же и безбожнии варвары и ни единаго ведущии закона обретаются, обаче вси онии аще посреде градов пребывают, аще посреде сел обитают, своя службы и церемонии коль свободно отправляют, яко везде церемонии, всюду своя службы самовластно¹⁵²⁷ совершают, и не сия токмо, но и самыя храмы молитвеныя свободно посреде градов и сел, состраяюще¹⁵²⁸, имеют.

Мы же, беднии и горкоплачевнии, и в дебрех пустынных и чащах лесных и во удалении от мирских поселившеся жилищ, ниже ереси каковыя держати усилуем, еяже весма гнушаемся, ниже своесмышленнаго догмата дерзаем вводити, егоже всячески опасаемся, но готовая древлеотеческая святая предания, готовыя староцерковныя содержаще чины и уставы, тако истязаньми всегда многотрепетными, сице страхами присно преужасными, яко злодеи, ко оковам и темницам (оле, нашего многорыдателнаго пребывания!) многоиспытателно взыскуемся и тако немилостивно следимся, яко и <в> самых пустынных местообитаниих древлецерковных святоотеческих пределов совершати не попущаемся. И есмы ныне, беднии, смирени, по всей земли, грех наших ради, паче всех народов всеобидливо оскорбляемся, преужаснейши иностранцев безмилосердно стесняемся, вселютейши безбожных языков позор и поношение всем сотворихомся людем, по глаголанию избраннаго сосуда: «Позор быхом миру, и ангелом, и человеком».[1211]

Сия вашему всемилостивейшему и всепремудрейшему архипастырству многорыдателно объявляюще, самыми многонапастными нуждами, самыми бедоокружателными теснотами отвсюду зело притеснени, приступити всеговейно дерзнухом; дерзающе же всесмиренно известихом; извествующе же ваше всепремилосердейшее превосходителство, слезоплачевно просим. Просим вашея, всепремилостиваго нашего государя, всепребогатыя милости, еже дрожащих и трясущихся преужасными страха души претеплыми всеблагодатных щедрот лучами всемилостивно согрети, еже пораженных неудобоносными многопечалными сердец ранами всепредивным предивнаго милосердия помазати всеблагодатно елеем, еже стесненым неудобостерпимых бед всемрачными бурями всерадостный и пресладчайший всесладчайшия свободы свет всечеловеколюбно даровати.

Ей, превосходителнейшая и ароматоносная главо, ей, всепрекраснейший и высокопревзятый архиереов верше,¹⁵²⁹ ей, всепремудрый великоученаго богаторазсуждения драгосокровищный сосуде, да не всех человек паче неповинно возобидимся¹⁵³⁰, да не иноверных вящше безмилосердно притеснимся, да не безбожных варваров прежесточайши неудобостерпимыя напрасно понесем обиды.

Молим всепредивное вашего архипастырскаго велеумия¹⁵³¹ премилостивейшее богатство, всесмиренно пребеднии молим. Предлагаем на всеумолителное предстателство древлеправославныя праотцы и прадеды, ихже всесвятое благочестие и всеспасителныя обычаи тщимся, преубожайшии, всеусердно содержати. Предлагаем древлецерковныя святейшия архиереи, ихже духоносныя законы и вседобрая учения всеверно соблюдати подвизаемся. Предлагаем святыя и всероссийский чюдотворцы, ихже всеизрядная предания и уставы, ихже спасителныя книги и служения всеговейно имеюще во спасение душ наших, всежелателно по ним пренебесному Владыце моления отправляем. Сих ради милости всепокорно просим, сих ради ваши архиерейския всемилосерднейшия щедроты всесмиренноумоляем настоящую на ны, бедныя, клеветонаноснаго соплетения твержу¹⁵³² архипастырскими всепремилостивыми разсыпати художествы, нас же, преубожайших и горконищих, в древлеотечестем благочестии, в староцерковных всеспасителных преданиих, в древлецерковных преполезных служениих свободны и необидимы всепремилостивно оставити вашего всепремудрейшаго архипастырства превысочайшими неусыпно похваляющимся щедротами.

Да даст же, даст всепремилостивый Господь Бог вашему высокопревосходителному и всепремудрейшему архипастырству всездравствену, благополучну, долгоденствену и многорадостну на премногая и всесчасливая лета быти, быти и быти.

Вашего высокочестнейшаго архиерейскаго превосходителства, многомилостиваго нашего государя всепокорнии раби, олонецтии выгопустыннии жители, многослезно милости просяще, всесмиренно лицеземно покланяемся.

1734 году генваря 14 дня.

Вселюбезнейший и добросоветнейший брате Даниил Матфеевичь, всеспасително о Христе здравст<вуй>.

Понеже на поезде¹⁵³³ Ивана Июдина[1212] не видех, еже о церковнем уставе приказати, однако прежде говорих. Ты ему поговори, да по-прежнему о нем печется. Также и старцу Феодосию[1213] поговори, дабы надсматривал в церкви прилежнее, чтоб не было у крылошан говори¹⁵³⁴, шепотов, кощунов¹⁵³⁵ и смеху, для Господа Бога да смотрит прилежнее. А когда сам стоити, сам надсматривай о сем, и к часам, и к веч<ерне>, или к павечернице похаживай. Надобно смотрити, чтоб церковная служба была благочинна. А когда Иван Июдин принеможет, Андрея Фед<оровича>[1214] приставливай о уставе пещися. Также и городничему почаще поговаривай,[1215] да о своем печется деле прилежно. А когда недосуг стояти ему при дверех, казначию Михаилу[1216] да приказывает как в церкви, так и столовой смотрити.

Писавый непотребный грешник любезно покла<н>яюся, молитв твоих прося.

Всеблаголюбезный друже и брате Д<аниил> М<атфееви>чь, о Христе здравст<вуй>.

Понеже приходит ныне вещь¹⁵³⁶ наших трудов до каргополских пределов осматривать и самь не упомню страдавших в Каргополи порядочно действ, для чего тебе молю потрудится хот вкратце страдалцев оных как страсти действа, так и знаменитая случаи пожалуй, написав, ко мне высли¹⁵³⁷, яко Аврамия, Андреа, так и прочих.[1217]

Конону Семенову[1218] прикажи молебен пропеть, Иван Кирилов[1219] молил. Токмо самому в черной стояти не можно для новоженства.[1220] Разве после в часовню помолитися пустите. О сем Т<рифону> П<етрови>чю донесите и как лучши устройте.[1221]

Писавый многогрешник, вселюб<езный> поклон Т<рифону> П<етрови>чю, прелюб<езный> пок<лон> и Н<икифору> С<еменови>чю,[1222] всежелателно здрав <ствовати> желая, многолюб<езно> клан<яюсь>.

Прелюбезный и всеблагосоветный брате Данил Матфеевич, о Христе здравствуй.

Аще о каргополских страдал<цех> совершил еси, благоволи к нам на Лексу побывать. Завтро бы приехал и, едущи, у Ипата о псковских по синодику выспросив, сколко знает, написал бы, дабы хотя нечто о страдавш<их> во Пскове написати.

При сем непотребный грешник любезно покланяюся.

Триф<ону> П<етрови>чю и Н<икифору> С<еменови>чю люб<езный> пок<лон>, А<фанасию> Л<еонтиеви>чю пок<лон> люб<езный>.[1223]

Боголюбезнейшым и благоревностнейшым братиам нашым всеблаготяготоносительнейшему В. Е. и доброрачителному Ф. Е-чю[1224] и всеблагожелателнейшым нарядником, келарем, казначием и прочым началооградным старостам, надсмотрителем и труждающымся во всякой службе и во всяком доброуставлении, с ними же и в них честнейшия церковныя многомолитвенныя службы добротрудным исправително исполнятелем многолюбезному А. Л-чю и всежелат<елному> И. Г-чю[1225] с прочими благоревностными служители и со всеми трудолюбивыми и тяготоносителными общежители, моими же вселюбезными братиями и честнейшими господами, о Христе Исусе всеспасително здравст<вовати>.

Предоброе и всекрасное вашего боголюбезнаго сожития, им же вашему сожительствовахом боголюбию, имже вкупе церквомолитвенныя приобщахомся ароматоносныя благоуханности, им же всеторжественныя всерадостно насыщахомся всепредивныя сладости, им же получахом отчасти ненасыщаемаго всеблагодатнаго многорадостнаго торжественаго и божественаго осияния и сердечнаго богопросвещаемаго взыгравания. Оное всеблагодатное и многобогатное душ и сердец благоревностных дивное наслаждение, оная боголюбезная общежителныя молитвы всесладостная доброта, оная общебратственая всесладчайшая единомыслия всепредивная красота и всечюдное предобраго единодушия ароматоухающее благолепие, возбуждающи нас от лености, возбуждает желание, воздвигает теплое любве, возставляет, отверзающи памятное сокровище, еже воспоминати честное всеспасителное место, всесладчайшее молитв изобилие, всеблагоревностная предобрых и благоумных братии любовь, и дивное благоумие, и богоспасаемое сожительство, и общую всеблагодатную души сладость, и ненасыщаемое небесное приобретение и богатство, и тако всеусердно и многорачително во уме обносяще, яко сокровище спасителнаго богатства, яко ограду богонасажденаго просвещения, яко окрин¹⁵³⁸ молитвеныя сладости, яко всеблагодатный рай пустыннаго безмятежнаго и претихаго всеспасителнаго веселия и душевныя корысти.

Аще бо и разлучи нас настоящая многонапастная буря от вашего братолюбезнаго собрания телесно, но не разлучаемся душами от вашея благоревностныя любве. Аще и отстоим плотию и отдаляемся телесы за наказание Божия посещения, но не отдаляемся сердцами, не разделяемся любовию, не отходим братолюбезным согласием. Но и зде, в печали всенаказательнаго Божия ярмоношения седяще, ваше всекрасное и доброспасителное братское совокупление, яко драгоценный пресветлый маргарит¹⁵³⁹, яко многоблагоуханное миро, всесладостно в душах и сердцах обносяще, печаль горести и напасти тяготу всерадостно сим разгоняем памятообношением¹⁵⁴⁰. Се нам пища сердцу и наслаждение души – вседобрая и пресладчайшая вашея любве вселюбезная память, откуду, аще и зде седяще и отдалена, присно вашей приобщаемся духом всежелателно любви. И поющим вам и молящимся смолимся¹⁵⁴¹, и торжествующым сторжествуем, и трудящымся сотрудимся сердцами. Сим обновляемся воспоминанием. Сим утешаемся в печалех. Сие воспоминание в начало всякаго веселия восприемлем, еже ваше всекрасное братское совокупление единодушно и единомыслено во блазей¹⁵⁴²; ревности и в спасителном единомышлении пребывает спасително.

Едино токмо, едино наши многопечалныя оскорбляет слухи и к скорбен скорбь зелную и к печалем несносную прилагает печаль, еже нецыи в нашемь братстве наши братия, вкупоживущии¹⁵⁴³ и сообитающии общежително нам – не вем, аще и братиею, аще и общежительми нарещи возможно, – настоящее многонапастное время печалных и многоскорбных дней надзревше¹⁵⁴⁴, егда прочий <от>благоговейных братии печальми жалостными снедаются, егда сиротское состояние многобедное горкими слезами и плачевными хлипаньми многосетователно истаивают, егда аз, грешный, и прочий соседящии любезнии ми соклеврети[1226] за моя грехи в лавинфе¹⁵⁴⁵ напасти многоскорбно обретаются и зелно тужат, неведомаго конца всепечално ожидающе, онии общежители наши и братия, время сие печальное и напастное время придобытия¹⁵⁴⁶ возмневше (ах, моея безутешныя печали!), обижают боголюбезное братство обидами несносными. Похищают сиротская горкоплачевныя слезы, крадут и досаждают свою о Христе братию, расхищают безтрудно многими трудами и поты сооруженный Божий дом.

Их же, не вем, како нареку или что возименую¹⁵⁴⁷. Братию ли? – Но аще бы братия были, не бы свою братию покрадали¹⁵⁴⁸. Общежители ли? – Но аще общежители бы были, не Быша свое общежительство расхищали. Аще бы были единодомовнии, не Быша свой дом тако безсовестно опустошали. Кто убо свой дом пустошит? – Разве пияный. Кто своя родители и братию крадет? – Разве неистовый¹⁵⁴⁹. Кто свое жительство и стяжание¹⁵⁵⁰ расхищает? – Разве бесноватый. А наипаче в каковое многобедное время, в неже и врази, на беды зряще, умиляются, и неприятели спомощствуют¹⁵⁵¹, и враждующий, на слезы и рыдание зряще, милостивно, зболезнующе¹⁵⁵², способствуют, по общему присловию¹⁵⁵³: на слезы и рыдания кто не умилится. Сии же – и друзи, и братия, и ближнии наши – паче враждотворцев и неприятелей немилостивно расхищают многотрудно згромажденый¹⁵⁵⁴ общебратства дом. Конечное наше разорение плачевное себе многорадастное придобытие вменяют. О, конечнаго безстрашна! О, безсоветнаго пребывания! О, нечювственаго нрава!

К ним же дадите ми от конечныя жалости всежалостно провещати: о, друзи, весте¹⁵⁵⁵ ли, что творите? Познаваете ли себе? Аще убо себе познаваете, вопрошаю вы: христиане ли есте? Под закономь ли Владычним написуетеся? Имеете ли сообщение человеческаго естества, оставляю, еже братии и сожители? Имеете ли тожде естество, нам подобное? Вскую¹⁵⁵⁶ свое естество досаждаете? Вскую свое тело и своя уды уязвляете? Не слышасте ли Глаголюшаго: еже себе не хощеши, иному не твори?[1227] Вы же и братию, и сожители, и благодеи¹⁵⁵⁷, и дом свой тако злонравно озлобляете. Под закономь ли Владычнимь себе поставляете? Не слышасте ли в законе Господа страшно и грозно запрещающа: не укради.[1228] Почто крадете? Да еще нищетное¹⁵⁵⁸, Богови возложенное, нищих и немощных пищу и одежду? Христианы ли себе вменяете? – Вскую евангельскаго благодатнаго заповедания и апостольскаго повеления с пути уклоняетеся? Не слышасте ли всеспасителных благодатных Духа словес: «Крадый ктому¹⁵⁵⁹ да не крадет»?[1229] Не слышасте ли вопиюща избраннаго сосуда[1230]: «Татие Царствия Божия не наследят»?[1231] Не слышасте ли богоноснаго возглашающа отца: всяк тать со диаволом осуждается?[1232]

Аще сия слышасте, како в сия законопреступно аки не христиане и аки не тогожде естества безочиво вреваетеся¹⁵⁶⁰? Весте ли, что деете? Татбу¹⁵⁶¹ ли? Не токмо татбу, но и святотатьство. Татие мучатся со диаволом, а святотатцы колико паче. Не устрашаетеся ли Ахарова немилостиваго камением побиения, имже сам Бог повеле того побити за святотатьство?[1233] Не ужасаете ли ся Ананиины и Сапфирины ужасныя смерти, имже гласом Петровым тех Бог порази за святокрадение и умертви многоплачевно внезапу Быша?[1234] «Страшно убо есть впасти в руце Бога жива».[1235] Познаваете ли настоящее время, еже нам за грехи нанесеся, яко есть плачевное многонапастное наказания Божия? Аще познаваете, для чего во время плача крадете? Писание велит с плачющими плакати,[1236] а вы плачющих грабите. Аще многонапастное время, почто во время напасти обидите? Писание велит в бедах пособляти, а вы в бедах расхищаете. Наказания ли время есть? – Должно смиритися пред Богом о грехах, Господу каятися, рыдати и тако покаянием и молитвами Бога милостива сотворити. А вы ко нраву нравы, к законопреступлению законопреступление прилагаете, имже паче ярость и гнев Божий воздвизаете или, рещи, дом Божий расхищаем и грабим и в конечное разорение приводим, по подобию сынов Едемских, глаголющих: «Истощайте, истощайте до основания его».[1237] Разумеем ли, возлюбленнии, чия дела творим? Еже бо похищати, еже красти, чие дело есть? Не татей ли, не хищников ли, не воров ли, а еще как и возложенная Богови – а рещи прямо – от Церкве не церковных ли татей? Познаваем ли себе, какови явихомся: от христиан, от пустынников, от общежителей, от спасающихся – татие, хищницы, святокрадцы, грабители, разоряющии христособранное стадо. Познаваем ли, яко есть Бог? Ведаем ли, яко видит дела наша? Ведаем ли, яко будет смерть, будет суд, мука согрешающих и обидников ждет? Устрашимся Бога, яко видит вся и за вся воздаст комуждо по делом. Ужаснемся смерти, еда како похитит Бог и не будет избавляя.[1238] Убоимся вечных мук, «идеже червь не умирает и огнь не угасает»,[1239] да не страшное чаяние Суда и огня пламень прежде Суда побиет ны, яко супротивны и законопреступны, и будем ужасное поношение человеком и покивание главе людем всем,[1240] но уцеломудрившеся, покаемся и смиримся под крепкую руку Божию, да же милость от Бога обрящем. Аминь.

Сия от многия жалости и сердечныя печали глаголах и писах к вам, яко к дерзающым расхищати, тако и ко всем братиям, увещавая овых престати от безбожнаго и злаго нрава, овых же не попущати злотворцем, таковая деющым. Воистину глаголю вам, братие, аще и в нужде и в неволи седим, но вами утешаемся и веселимся и скорби и печали забываем. Егда у вас тихо и смирно, егда спасително и богоугодно, тогда мы возрастаем и радуемся, и душа наша цветет и веселится. И аще бы и все время до самыя смерти в неволи или и во узах седети ми, токмо б у вас изрядно было и вся бы исправлена и благочинна. И неволя б сладостна мне, и узы б были любезны, и седение возжеленно, и печаль отрадна, вашим добрымь житием, вашими святыми молитвами облегчаема. Аще ли по слуху у вас похищения и воровства и расхищения и аще сия умножатся и бедное братство расхитится безумными, хотя и свобода нам будет, но и свобода будет нерадостна и свобождение несладостно: камо¹⁵⁶² бо обратимся, камо очи возведем, где вселимся. Егда узрим вся покрадена и расхищена и еще жалостнее и плачевнее, яко не от чюжих, не от неприятелей и враждотворцев, но от своих братии и сожителей. О, которыя тогда умилныя жалости, о, котораго горкаго наполнимся рыдания! Но да не постраждем сия, милостивый Христе Боже. Даждь нам твоими щедротами, предстателством и заступлением Пречистыя ти Матере и молитвами всех святых милостивно свободитися и радостно спасителный дом христособраннаго стада цел и нерасхищен всерадостно видети.

Вас же, превозлюбленнии и доброревностнии братие, многолюбезно со многими слезами молим всеусердно и благоревностно добрым и братолюбным советом великодушно мужествовати и крепце общежителства дом соблюдати и не подати дерзновения расхищающим, ниже дати волю крадущим и разоряющим братство. Но кто явится похищая и крадя в братстве, собравшеся и обрав у него краденая, отсылайте вон из братства таковыя. И так отсылайте тыя, чтоб близ братства приходу им не было, и не токмо в братство приходу не было б, но и старосте и выборным донесите, дабы и в пустыни таковым места к сожитию весма не давати, о чем и мы будем к ним писати, яко да не наполнится пустыня воров, татей, злодеев и хищников. Тако бо и древнии святии отци в скитех и пустынях крадущым не давали места к сожитию, но вон изгоняли от сожителств.

Вы же, честнейшии братие, всеизряднии общежителие, благоревностнии трудоподвижници, честный и благоразумный старче В. Е-чь и благоревностный Ф. Е-чь и добрии нарядници, и благоусердствующии келарю, и доброревнующий казначий, и благожелающий началооградствуя, и предобрии старосты, и благоподвижнии надсмотрители и прочий вси честнии и многолюбезнии братие, ваше ныне приспе подвизание, вашего усердия труд, вашего надсмотрения неусыпное старание, вашего тщания всеблагодатный венец, еже цело соблюсти собранное братство, еже нераспуженно и нерасхищенно сохранити, еже в тех же уставленых чинех и служениих и добрых списках¹⁵⁶³ сохранити честно и невредно.

Тако будет и Богу угодно, и вам честно и похвално, и нам радостно и любезно. Будет же тако, егда вы, предобрии старцы и надсмотрители, общую приимете ревность и доброе усердие и благосоветное постояньство и всеспасителное тщание благоревностно покажете. Яко первенствующий В. Е-чь с вами, тако и вы с ним обще и единомыслено возревнуете, еже всем добрым и благочинным порядком в братстве быти, безчинным же и непорядочным далече отгонятися. Молим же и благоревностныя молитвослужители честнаго А. Л-ча и предобраго И. Г-ча, помогати и ссоветовати всеспасителному общему благочинию и ревновати и усердствовати, дабы молитвеное не оскудело служение, дабы всебратское умножалося моление, дабы благочиния всекрасная сияла лепота, дабы целомудрия всекрасныя просиявали цвети и всякое доброе и всякое богоугодное всеизрядное во общежительстве исправлялося дело.

Сице вас, честнейших, мы, последнии и грешнии, молим, тако на общую ревность и всеспасителное усердие подвизаем, тако на общесоветное старание и подвиг, еже цело сохранити братство и содержаща его просително убеждаем. Просим же, просим и всепросительно молим ваше всебратское усердие, еже и о нашем недостоинстве Господеви Богу помолитися, милость и щедроты его на вся излияти и своими того пребогатыми и непостижимыми щедротами вся соблюсти целы, вся непорочны, вся невредны как боголюбезное братское жительство, так и нас, последних и недостойных, в славу пресвятаго и всепречюднаго имене Его, яко тому слава во веки. Аминь.

Многогрешный и непотребный братолюбия вашего сожитель преубогший С<емен> Д<енисо>в и с сущими при мне прелюбезными и предобрыми братиями, вашему боголюбезному собранию всежелателною любовию, всесладчайшим усердием поклоняющеся, прощения во всяких грубостех и добрых молитв усердно просяще, вселюбезное поклонение до земныя персти предводительствующым и всему братскому совокуплению боголюбезному всеусердно посылаем.

Маиа 7 дня.

Христова честнейшего стадовождения боголюбезнейшым и доброревностнейшым молитвопредстоятелным постницам матки Марии с прочими инокинями, и надзирателнице М. A-вне, и уставщице Ф<евронии> П<рокопье>вне,[1241] И. Л-вне, У. М-вне со всеми молитвопредстоятелными служителницами и с трудоподвижными служебницами, с нарядствующими и казначийствующими, с надсмотряющими и труждающимися всякого чина и возраста, наконец и в начало болящым и немощным страстоносицам, в терпении добростраждущым и всем девственнаго состояния всеусерднейшым и пустынелюбнейшым общежителницам о Христе всеспасително здравствовать.

Понеже настоящаго напастнаго искушения правдомерительный наказания Господня жезл, имже за грехи и беззакония нашя праведно от праведных Божиих наказуемей судеб, имже определяемся чашю пити печали и сетования от всемилостивыя руки Господни, разлучи наше последнее убожество от вашего доброревностнаго боголюбия плачевно и слезорыдателно, имже седим в неволи и за стражею, неизвестнаго ждуще окончения, печално и содрогателно за неведомое случая, всенадежно же и благодарственно за всемилосердое Божиих щедрот многомилостивых неоставление.

Но обаче аще и разлучихомся от вашего боголюбия телесно, но душами и усердием присно предстоим и зболезнуем, присно добрых и богоугодных вам всеусердно желающе, о сем повсегда и печемся, и непрестанно попечение имамы¹⁵⁶⁴, еже вашего жития спасителному пребыванию мирну и безмятежну и богоугодну быти. Сие и радость и утешение вменяем, ваше спасение и богоугодность. Егда ваше житие спеет, труды изобилно процветают, молитвы ароматоносно и пребогатно кипят, добродетели всекрасно процветают и вся благая и полезная всекрасно преизливаются и нашя слухи всерадостно объемлют, тогда и неволя нам сладостна и седение утешно и за караулом пребывание весело, вашим предобрым житиемь и спасительными подвиги всерадостно обновляемо.

Чесо ради и молю со усердием и прошю ваше боголюбное усердие не ослабети в подвизех, не унывати в печалех, ниже отчаятися Божия милосердия и надежды. Но елико печаль болши, толико молитв болши да будет, подвигов и трудов болши, тщания и усердия болши, к Богу и ко Пресвятей Владычице Богородице и ко всем святым приступания и прошения болши, всякия опаски и целомудренаго богатства болши и всяких благих изобилие. Аще бо и всегда молитися и пребывати добродетелно нуждно есть, в скорбех же и печалех наипаче изобильствовати благими подобает и болши от грехов отступати к Богу прибегати подобает. Тако прекроткий Давыд всепредивно взывает: «От скорби призвах Господа, и введе мя в пространство».[1242] Сице избавленный от кита вопиет пророк: «Возопих в печали моей ко Господу Богу моему, и услыша мя».[1243] Тако сосуд избранный преполезно изъявляет: «Печаль бо яже по Бозе покаяние нераскаянно во спасение соделовает».[1244]

Сия и мы, внушивше своему спасению, добродетелному богатству воньмем и болшими и лучшими подвигами к Богу приближимся, вся неполезная и пустошная¹⁵⁶⁵ деяния оставльше, спасителными украсимся твореньми. Ей, честный и боголюбезный соборе, не ослабимся леностию, ниже в безпутия¹⁵⁶⁶ самоволная уклонимся. Во время Божия наказания да не печали время – время грехов возмним, да не напастей дни – дни своеволия возмечтаем, да не наказания Божия времена – времена согрешении безумно восприимем, имиже наипаче ярость Божия возгарается и гнев Владычнь воскипает и отмщение ужасное и немилостивное на необратно¹⁵⁶⁷ согрешающыя безмилостивно посылается. Но сия в вашем честнем соборе не токмо да не будут, но ниже да прикасаются в настоящий сей многонапастный и печалный случай, о, бы да никогдаже сего терния в вашем целомудренем и спасителнем возрастало винограде, всеусердно и многожелателно желаю.

Ныне же молю и прошю вашю всеусердную о Христе ревность прияти благоревностно вящьший трудов и надсмотрения подвиг и собранное о Христе от предводителей наших сиротское собрание общими вашими и усердными надсмотреньми, всерадетелными подвиги цело и нерушимо соблюсти потщитеся, ваших бо тщаний, вашего усердия, ваших подвигов надстоит время: собранный и сооруженный дом сиротский в напастное сие время цел и нерасхищен сохранити и устрещи¹⁵⁶⁸. Будет же сие, егда общим всеблагоревностным советом, единодушным усердием, яко надзирающий, тако прочий спомощьствующия и советующия, единомыслено возусердствуют и вся о добрем попекутся, еже всякое благочиние цело сохранити, всякому же безчинию не дати дерзновения, но далече благоревностно отгоняти и всякое целомудрие и добродетель насаждати, да ничтоже от добрых и богоугодных дел оскудеет, да ничтоже греховных следов в места, но чиста всеспасителная благотворений преподобных вседобродетелная нива явится исполнена небесных житопосий¹⁵⁶⁹ всепребогатыя пшеницы, многоплодно стоусугубляемыя в небесныя драгоценныя мерила¹⁵⁷⁰. Сими вашими трудоподвизании предобрыми всепредобрый и всех добрых преначалный Бог благоугождению возвеселится. Сие предоброе ваше тщание и усердие исплетет вам предражайшия и всекрасныя небесныя венцы. Сия вашя благонадсмотрения о целости сиротскаго состояния и предобрых спасителных порядков мы, грешнии, и, слышавше, благодарствуем и возблагодарствуем, увидети же всеблагодатными Божиими щедротами и вашими молитвеными прошеньми сподобившеся, лицевидно¹⁵⁷¹ благодарствовати будем. Аминь.

Честнейшаго вашего боголюбнаго собрания всегдашний глаголаньми докучник многогрешный С<емен> Д<енисов> честнейших благоприятных ваших молитв прошю и благодарствено кланяюся.

Во имя единаго в триех ипостасех и едином существе всепоклонно славимаго Бога Отца и Сына и Святаго Духа.

Последний аз и непотребный Бога моего раб, грешный Симеон, последнее сие писмо начертаваю к моим о Христе отцем и братиям и прочим православным христианам.

Понеже настоящая века сего жизн кратка и маловременна, скоропреходящая и на иную жизн вся человеки препущающая¹⁵⁷², по писанному: «Яко цвет увядает и яко сен мимо грядет, сице разрушается всяк человек».[1245] Во мне же и самыя частыя немощи и неотступныя болезни, яже «яко бремя тяжко на мне отяготеша»,[1246] предтекатели¹⁵⁷³ сут смертнии и провозвестители скораго душевнаго исхода, иже един всем и страшен, и трепетен, ах, и многоужасен, и содрагателен, а наипаче иже по мне, согрешившим и непокаявшимся.

Чесо ради прежде исхода онаго намерихся написати сие изъявителное писание моим отцем и братиям, пребывающим вкупе с нами единотрапезно и общежително, и всем православным православно-кафолическия Церкве сыновом и боголюбным чадом, нам вселюбезнейшым братиям и отцем. Пишю же сие ¹⁵⁷⁴ от смысла целаго и душевнаго предложения праваго¹⁵⁷⁴, право всевидящему оку надзрящу¹⁵⁷⁵ действия нашя. Пишю же сих ради, да же не токмо при животе, но и по смерти моей моим сим писаниемь объявлю себе святей Церкви яко веру мою, тако и законы, и догматы, и обычаи, в нихже воспитахся, возрастох и состарехся.

В первых исповедаю себе православна христианина, сына древлеправославныя святыя кафолическия Церкве, яже во всеславней Росии до Никоновых новшеств светозарно и пресвято сияше. Исповедую веру мою в Пресвятую Единосущную Троицу, единаго триипостаснаго несозданнаго всетворителнаго Бога, иже ест всем видимым и невидимым Творец, и Зиждитель, и Господь, и Обладатель, и Судия, и Мздовоздатель, един превечный, присносущный и безсмертный всецарьствующий Бог. Исповедую того всенепостижимаго безсмертнаго Бога, в наше спасение откровенная нам таинства два: едино превечное и другое подлетное¹⁵⁷⁶, едино общее и всей Святей Троице посполито¹⁵⁷⁷, другое собственое единому от Святыя Троицы Слову Божию единородному, си ест таинство Святыя Троицы и смотрения¹⁵⁷⁸. В таинстве Святыя Троицы исповедую з богоносными отцы и святыми богословцы три испостаси свойства и начертания: Отца и Сына и Святаго Духа, но едино существо божества, едино естество, едино царьство и господьство, едину волю и хотение всех триех богоносных собств.

Исповедаю Отца безначална и безлетна, ни от кого же бывша или прившедша, но превечна и присносущна суща. Исповедаю Сына Божия, от Отца превечно возсиявша, яко Бога от Бога и свет от света, собезначална, и сопревечна, и сприсносущна, и соцарьствена своему родителю. Исповедую всепресвятаго утешителя Духа истиннаго и Господа животворящаго, от самого безначалнаго Отца исходящаго превечно и сприсносущно, единаго от единаго, всю твар освящающаго самовластно и господьски. И всей святей тройческой тайне говейно¹⁵⁷⁹с Церковию и верую, и исповедаю, и надежду мою полагаю.

Исповедаю в таинстве смотрения моего Христа и Господа, за мене и о мне тайну воплощения в мое спасение содеяти усмотрившаго, в нейже два естества и существа исповедаю: едино Божества и едино человечества, едино несоздатное и другое создатное, едино превечное и всетворителное и другое поддеты и сотворенное; и яко два естества, тако два хотения, действия и две воли, коимждо естеством Христос богоподобно и самовластно деяше и божественная, и человеческая;[1247] едину же ипостась, лице и начертание того единаго Христа исповедаю, си ест самого всецела Бога и самого всецела человека, во двою естеству и единой ипостаси веруема и покланяема, того прежде век от отца без матере бездетно рождьшася, того же под леты без отца от матере непостижимо воплощшася и споживаша человеком, страсти водныя, крест и смерть за человек спасение волею претерпевши, воскресша и на небеса вознесшася, и паки судити живым и мертвым, яко Царя, Судию и Бога грядуща.

И яко с святыми богословцы о таинствех Троицы и смотрения верую и исповедаю языком, тако со святыми древлецерковными учители, архиереи и пастырьми и со всею древлекафолическою Церковию сия оба таинства, святыя Троицы и воплощения Божия слова, в крестном знаменовании сложениемь перст исповедателно изъявляю: треми персты, палцем и двема последнима, тайну живоначалныя знаменую Троицы, двема же, указателным и великосредним, тайну вочеловечшагося двоестественаго Христа Исуса, единаго от Святыя Троицы.

Премилостиваго премилостивыми щедротами всемогущаго в Троице славимаго Бога Отца и Сына и Святаго Духа, во едином Божестве и существе всеговейно славимаго, имже вси человецы создашася, раждаются, живут и умирают. От оных человеков последний аз и грешный Симеон, содержавый бремя тяготоношении братства по понуждению и умолению всех братий, ныне же болезньми великими одержим, на одре слежю¹⁵⁸⁰, ничтоже ожидая, токмо конечнаго смертнаго посечения.

Сего ради писмо сие известителное, вкупе и молителное всем отцем и братии предлагаю.

В первых, извещаю себе православна христианина и бывша суща, и впредь то же желающа. Аще ли где в словесех, в глаголех кому что возмнелося инако что, извещаю пред Богом: не точию глаголати или писати, но ниже помыслити противо православныя веры, но за оную и нужды, и беды с радостию терпети готов есмь. Такоже и всем святыя апостольския древневосточныя и старороссийския Церкве святым догматом, учением, преданием и обычаем всепокорне покаряюся и всею душею и сердцем оныя приемлю. А есть ли где случилося или в слове, или в писме в чем погрешити, в том покорно от всея Церкве прощения прошю.

По сих в преданиих братских общежителных, такоже и христианских, о нихже попечение и надсмотрение имех над прочими, исповедаю себе, яко всем сердцем и душею оная предлагах и глаголах и по силе и сам тщахся хранити. Аще ли же небрежением моим кое предание во общежителстве разслабися или не сохранися, прошю прощения прежде у всемилостиваго Господа Бога, таже у всех отец и братии.

По сем прощения прошю у всего общежительства и у всех отец и братии: кого оскорбих, опечалих делом и словом, кому согрубих каковым-любо случаем, обаче пред самем Богом извещаюсь, яко по злобе или по каковой досаде досадити весма блюдохся, разве по некакому недоумению или восхищению¹⁵⁸¹ и человеческим наговором. Однако во всяком случаи и во всякой досаде всежелателно прошю: простите мя, окаяннаго, святый соньме, и не помяните моих досаждений и грубости, но своими святыми молитвами ко всемилостивому Богу очистите.

Еще прошю и молю ваше боголюбезное братство, елика отец наших собрана и по святых отец преданиям уставлена и от нас, грешных, по силе бяху исправляема и блюдома, прошю и вашея братския любве, дабы она соблюдаема и действом производима как в церковнем молитвопредстоянии, так в трапезном благочинии и в келейном доброговейном житии и в целомудренном и чистом спасителном пребывании, еже, по моему разуму, инако состоятися не может, аще надсмотрителя в вас не будет – надсмотрителя же, егоже Бог свыше и честнии соборнии братия и прочаго братства общежители единогласно избрати потщатся. А по моему последнему разумению, аще можно умолити пречестнаго господина Трифона Петровича, всем полезнаго и потребнаго, то бы обрели корыст¹⁵⁸² всеспасителнаго богатства. А ежели за грехи моя в сем погрешим, тогда избрати из сих честных братий: или Никифора Семеновича, или Даниила Матфеевича, или Ивана Филиповича, или Мануила Петровича, или егоже всевышний Бог и егоже честное братство изберет – «нест бо власти, иже не от Бога, сущия же власти от Бога поставляются»,[1248] – к немуже всякое послушание и покорность должны есте имети.

Также которыя братия кончины моея за отлучками не улучат видети, оных прошю и молю ко определенному от всего собора первенствующему всякое послушание и покорение имети и якоже при моем животе, тако и по смерти то же усердие, ту же ревность о придобытии¹⁵⁸³ на нищих и бедных сирот имети. И которыя еще братския крохи у кого на руках имеются, оныя в целости хранити и бедному братству на искупление бед и напастей нерастрошена¹⁵⁸⁴ доставити. А которыя деньги взяты у кого в торг, всем отдавать без задержания. Прочее грешный и последний аз прошу как настоятеля, так и братии помянути мене в молитвах своих, понеже на страшное иду, ах, истязание и на судище трепетное и неумытное¹⁵⁸⁵, егоже не токмо человецы, но и аггели трепещут и боятся. Оттуду требую святых молитв ваших, требую помощи и всеусерднаго пособствия. Помозите, заступите в Милостиваго очеса вашими святыми молитвами, всемилостивейшему Владыце Христу представите.

Прошю честнаго настоятеля и братий: собранных от отец сирот плачевных и бедных, себе самем ни в чем могущих помощи, не оставите, но помилуйте, призрите немощи их и недостатки понесите за щедроты всещедраго Христа Бога, глаголющаго пророком: «Аз есмь отец сиротам и судия вдовицам».[1249] Прошю и о своих бедных сиротах, не имущих, где главы подклонити, дабы милостию настоятельскою и братскою оставлены были в тех же покоях, в нихже от отец положишася, без всякаго повреждения. Ей, честнейший настоятелю и боголюбезный соборе, милостию и отечески призрите, аще не мене ради грешнаго, но поне отец ради и ктиторов обители сея, устроивших я во оных пределах.

Паки на конец вашей честнейшей любви предлагаю, елика полезна по апостолу[1250] и елика праведна, елика свята и пречестна, сия всеусердно и помышляйте, и действуйте, и исправляйте, и о мне, грешнем, со слезами молю, помолитеся и помяните душю грешнаго брата вашего и молитвами вашими святыми и честными избавите от вечнаго мучения. И Бог мира и любве да будет с вами. Аминь.

Непотребный и многогрешный Симеон, прощения у всех братии прося, такожде и всех братию прощаю, желателно и любезно всем поклоняюся.

1740-го года сентября 10 дня.