35. Епископ Евгений
Евгений, Епископ Астраханский и Енотаевский, в мире Николай Шерешилов, был сын соборного диакона г. Чернигова; родился 13 апреля 1826 года. В шесть лет он лишился отца и остался на руках матери с малолетней еще сестрой, не имея ни угла, ни средств в жизни. Бедная мать- вдова снискивала пропитание поденными работами, а малые сироты целые дни проводили на улице босые, полураздетые, голодные, ночевали в чужих домах и питались поданной коркой хлеба. Чрез два года своего вдовства мать, не вынесши тяжести сиротской жизни, умерла; умерла и малолетка-сестра от недостатка ухода. Мальчик остался один, без крова и куска хлеба, круглым сиротой. Нашелся в Киеве слепой дядя, уволенный от должности за слепоту и питавшийся подаянием. Мальчик сделался вожакой слепца-дяди, и на грошевые подаяния они жили. Но Промысл Божий готовил этого вожаку слепца-дяди быть вождем словесных овец и пастырей Христовой церкви. В судьбе безприютного сироты принял теплое участие профессор Киевской академии, известный в литературе Я. К. Амфитеатров. Он принял его на свое попечение и включил его в духовное училище. Под его руководством он прошел курс духовного училища, а затем окончил курс в Киевской семинарии. В 1848 г. Я. К. Амфитеатров умер, поручивши своего питомца брату своему Антонию, бывшему впоследствии архиепископом Казанским, который поместил его в 1849 г. в Киевскую академию. Будучи студентом академии, он принял монашество, наречен Евгением, и посвящен в иеродиакона, а в 1853 г. окончил курс в академии со степенью магистра богословия. 13 сентября 1853 г. иеродиакон Евгений был посвящен в иеромонаха и назначен учителем в Киевскую духовную семинарию. В июне 1858 г. он был переведен на должность инспентора Ярославской духовной семинарии, а в 1861 г. возведен в сан архимандрита и назначен ректором Черниговской семинарии и настоятелем Нежинского монастыря. В 1868 г. переведен на должность ректора в Литовскую семинарию, а 9 августа 1870 г. посвящен в епископа Брестского, викария Литовской епархии. 15 февраля 1875 г. переименован в епископа Ковенского, а 1877 г. был переведен на Минскую кафедру. 4 июля 1880 г. перемещен в Астрахань, 16 декабря 1889 г. перемещен в Ставрополь, 17 июня 1893 г. – в Могилев. 10-го августа 1896 г. преосвященный Евгений, по разстроенному здоровью, уволился на покой и 22 марта 1897 г. скончался в г. Киеве, где и похоронен в Лаврской церкви над дальними пещерами.
Преосвященный Евгений по своим душевным качествам был прежде всего мужем правды и истины. На епископских кафедрах он был истый начальник. Обладая огромною силою воли и твердым характером, он не любил не только в чем-либо кривить своей душой, но и делать угодное по просьбе высших или близких ему лиц. Не ища ни славы, ни почестей, ни наград, он всегда поступал так, как указывали ему долг и совесть. Никогда он не просил о переводе себя на другую должность или место, но всегда был доволен, куда бы его ни назначили. О своих переводах с места на место он при прощании с Астраханью вот что говорил: «И по воспитанию моему, и по иноческим обетам, я и прежде не избирал себе мест и должностей, и теперь на запрос: желаете ли? я отвечал: вполне представляю себя в полное ваше распоряжение во всякое время... я чувствую, что для поднятия моей энергии нужно мне разнообразие, нужно что-нибудь другое, кроме того, что я здесь нашел, а это другое мне может дать новое место, новые лица, новые задачи. Может быть у меня найдутся такие силы и способности, которые здесь не выразились, не были вызваны, которых здесь не было видно». По своей сострадательности к ближним преосвященный Евгений по справедливости может быть назван мужем добра, помощником сирых и обездоленных судьбой людей. Впечатления его сиротского детства так вкоренились в его добрую и отзывчивую душу, что он без слез сострадания не мог смотреть на сирот и бедных людей и помогал им всем, чем мог. Все свои средства он отдавал нуждающимся и на разные благие предприятия, совершенно забывая о себе. Всем известно было, что при отъезде из Астрахани в Ставрополь у него не было денег на дорогу, и он вынужден был прибегнуть к займу. Тоже было с ним при отъезде из Минска и Ставрополя. В Могилеве же, когда он по увольнении своем собирался ехать на покой, он все свои сбережения и все имущество роздал в собор, в Крестовую церковь и в другие места. «Трогательны были эти приготовления в отъезд», пишет Могилевский летописец. «Это была не обычная при отъезде упаковка имущества; это была более раздача имеющегося. Имевшиеся у него несколько %% бумаг он отдал в собор, облачения и ценные вещи – в Крестовую церковь, библиотеку разделил между духовно-учебными заведениями и выехал ни с чем. После его смерти всего имущества у него осталось по описи на 90 рублей. Во истину он был безсребренник. Он был и всесторонне образованный человек, богато одаренный от природы. Науки и искусства он глубоко понимал и в каждой отрасли оных был знаток и ценитель. В беседах он блистал находчивостью, живым и острым умом. Словом, вся его личность цельная и стройная невольно заставляла удивляться и приклоняться пред ним. Строгий и суровый на вид, он был чрезвычайно мягок, добр, нежен сердцем и детски незлобив и благодушен. Один следующий случай уже достаточно ярко характеризует его незлобие и благодушие. Когда он был епископом в Ставрополе, то иногда выходил погулять в соседний сад при Варваринской церкви, куда иногда забирал с собой детей из приюта. Однажды дети как-то разшалились и вывели из терпения садового сторожа, который погнался за ними. Дети бросились к Владыке. Сторож, приняв архиерея за простого монаха, довольно грубо вступил с ним в препирательство, «так что я», разсказывал Владыка, «счел за лучшее, собрав свою команду, ретироваться, ибо у сторожа был уже очень воинственный вид». На всех местах своего служения епископ Евгений являлся неусыпным деятелем, прилагая свой ум, знания и все богатые душевные силы. Нет места его служения, где бы он не оставил много добрых и полезных следов своего пребывания. Его энергичная, подвижная натура не могла быть без дела, и он с неустанной энергией работал и делал одно дело за другим, и в каждое дело влагал всю свою душу, напрягал все свои силы. Особенная черта в его делах та, что он приступал к ним не раньше, как обдумавши их со всех сторон и нашедши средства к осуществлению их; а начавши дело, он не бросал оного до тех пор, пока не кончал надлежащим образом. По-этому все его дела и основанные им учреждения отличаются крепостью и живучестью. Основанием всех его дел и предприятий была беззаветная любовь к делу для общего блага, которая составляла природу его мощного духа и проникала все его существо. Во всех его делах и предприятиях не было даже и тени какого-либо тщеславия, корысти или деланности. Вот почему епископ Евгений не мог только думать и не делать, не мог только предполагать и не решаться; раз зародившаяся мысль сейчас же требовала соответствующего себе воплощения во вне, осуществления на деле. И никто никогда не замечал, чтобы он утомлялся делами; наоборот, он скучал, когда внимание его останавливалось на одних только мыслях и проектах. Во внеслужебной жизни он был общителен, ласков, радушен, гостеприимен, а как епархиальный архиерей, был весьма доступен. К нему был доступ всем без различия, кто только имел дело с бумагой или словесною просьбой. Прием у него был ежедневный, кроме только праздничных дней. Всех просителей принимал лично, всех выслушивал. Вставал в 4–5 час. утра и с 8 часов начинал прием. Сначала он принимал просителей из простонародья, которые обыкновенно являются со своими прошениями рано утром, распрашивал о деле и тут же полагал свои резолюции, если дело не требовало каких-либо особых, дополнительных справок; затем шел прием духовенства и светских лиц. Ни от кого не требовал он низкопоклонства, не терпел лжи и лукавства, не любил и красных словечек. Много нужно бы было говорить о том, что сделал епископ Евгений в разных местах своего служения, по-этому скажем только о его деятельности в Астраханской епархии. Здесь деятельность его может быть названа главным образом духовнопросветительной. Он основал «Кирилло-Мефодиевское Братство ревнителей веры, просвещения и нравственности в духе св. Православной церкви», существующее и теперь, со всеми его частными учреждениями, каковы: епархиальный книжный склад, епархиальная библиотека, миссионерское общество, внебогослужебные чтения, а прежде были и церковно-приходские школы. Некоторые из этих учреждений существовали и ранее а именно: епархиальная библиотека была открыта в 1876 г. епископом Хрисанфом, но помещалась в старом, малопригодном, сыром и темном здании бывшего Спасо-Преображенского монастыря: имущество библиотеки было скудное, так как средства на ее содержание были самые незначительные. Миссионерским делом заведывало Свято-Троицкое Братство, существовавшее с 1873 г., но не обладавшее ни денежными средствами, ни деятельными лицами для обращения заблудших. Епископ Евгений, частью на свои средства, частью на средства приглашенных им жертвователей, перестроил здание епархиальной библиотеки, устроивши в нем прекрасный, высокий зал, вместимостью на 1000 чел., для внебогослужебных чтений. Эта перестройка стоила до 10000 рублей. Библиотека была торжественно освящена 23 ноября 1883 г., а внебогослужебные чтения открыты 4 декабря того же года. На эту постройку епископ Евгений употребил много личных трудов и хлопот: не проходило дня, чтобы Преосвященный не побывал на месте работ и не сделал личных, разумных указаний; а он был знаток в строительном деле. Начала, положенные в основу внебогослужебных чтений, были выражены в речи его, сказанной пред открытием чтений, так: «раскрытие религиозно-нравственного сознания, уразумения важнейших догматических истин религии и здравого воззрения на жизнь, общество, семейство, государство.. Ни теневых картин, ни других каких-либо развлекающих и привлекающих пособий; только пение по временам церковных песнопений и раздача брошюр религиозно-нравственного содержания». Поставивши такую цель чтений, Преосвященный внимательно следил за исполнением ее. Лица, которым поручено было заведывание чтениями, все статьи, назначаемые для чтений, представляли предварительно на разсмотрение Владыки. Внебогослужебные чтения в епархиальной библиотеке привлекали массу народа, доставляя ему возможность проводить праздничный досуг с пользой для своей души. После устройства библиотеки и открытия в ней внебогослужебных чтений у епископа Евгения явилась мысль расширить задачу чтений распространением полезных книг и листков среди народа, и таким образом в декабре 1884 г. открылся епархиальный склад книг, брошюр и икон, для чего приспособлено было помещение в нижнем этаже библиотечного здания. Этот склад существует до сего времени и доставляет обществу возможность удабного и сравнительно дешевого приобретения книг Св. Писания и религиозно-нравственных, а также икон хорошего, но дешевого письма. С течением времени, в видах расширения полезной деятельности книжного склада, устроены были в некоторых пунктах города павильоны с продажей книг. Устройство книжного склада должно признать весьма важным делом, кроме просветительных целей, еще и потому, что в г. Астрахани, при его стотысячном населении, при существовании массы магазинов со всевозможными товарами, не было да и теперь нет ни одного специально-книжного магазина, кроме книжной лавки Комиссии народных чтений, имеющей при том же преимущественно только учебные книги и принадлежности. Поставивши на должную высоту вышеозначенные учреждения, епископ Евгений решил объединить оные под одним своим непосредственным надзором и руководством. Приближавшееся празднество в честь 1000-летия со дня кончины св. Мефодия еще более утвердило эту мысль Владыки, и 31 марта 1885 г. был уже утвержден устав Кирилло-Мефодиевского Общества, которое и было открыто 7 апреля 1885 года. Это общество объединяло в себе миссионерство, внебогослужебные чтения, епархиальную библиотеку, книжный склад, редакцию «Епархиальных Ведомостей» и церковно-школьное дело (последнее – до учреждения самостоятельного Епархиального Училищного Совета), под личным председательством епископа Евгения, который по-справедливости должен быть назван собирателем сил и средств духовного просвещения в Астраханской епархии. Благодаря его энергии, в течение пяти лет собраны были значительные средства Кирилло-Мефодиевского Общества – до 10000 рублей, образовался склад книг и икон с материалом на сумму до 30000 рублей и епархиальная библиотека с 1900 названиями книг, в которой большая часть ценных книг составляет дар епископа Евгения. При нем миссионерское дело в епархии поставлено на должную высоту. Он первый открыл публичные собеседования с раскольниками в зале епархиальной библиотеки и нашел нужных деятелей на миссионерском поприще. Умел он выбирать людей, которые оказывались необходимыми ему помощниками и полезными деятелями в разных учреждениях. Замечательно то, что, избирая себе помощников из духовенства, он так сочувственно, близко, можно сказать, по-дружески относился к ним и руководил ими, что они охотно несли возлагаемые на них обязанности и усердно исполняли их, хотя бы эти обязанности были безплатные, а иные требовали и личных денежных расходов. По инициативе и непосредственным указаниям епископа Евгения возобновлен и приспособлен для совершения богослужений Троицкий собор и освящен 23 ноября 1885 г. Этот собор, возобновленный в последний раз в 1815 году (см. житие 24 иерарха Анастасия), представлял собой запущенный, холодный храм, в котором богослужение совершалось раза два в год. Зимой негде было совершать торжественных поздних Литургий: верхний Успенский собор – однопрестольный и холодный, а нижний – темен и низок. Ранние обедни круглый год, а зимой и поздние, совершались в нижнем соборе. Зимой в нем обыкновенно совершалась утреня, вслед за ней ранняя обедня, а затем поздняя. В праздничные дни на всех сих службах народу собиралось много, духота была страшная, так что свечи тухли. Пред архиерейским служением поздней Литургии растворяли все двери и многие окна, чтобы хоть сколько-нибудь освежить воздух. В своем возобновленном виде Троицкий собор представляет теперь обширный, высокий и светлый храм, в котором в зимнее время и совершаются поздние Литургии. Этот храм особенно удобен тем, что в нем везде слышны даже и тихие возгласы и чтение. В стенах его устроены так называемые голосники, отчего резонанс в храме великолепный.
Самым видным памятником деятельности еп. Евгения в Астрахани служит грандиозное здание Епархиального женского училища, представляющее одно из лучших в городе зданий по архитектуре и величине. Это училище основано было при архиепископе Афанасии и имело удобные помещения для классов, но училищная церковь, больница, квартиры служащих и т. п. помещались в ветхом и непригодном доме. Старанием еп. Евгения и, частью, на его средства воздвигнуто было прекрасное здание для церкви, спален, столовой, квартир и т. п. На эту постройку Преосвященный положил всю свою душу: ежедневно приезжал на постройку, лазил по подмосткам и подвалам, пачкался в пыли и извести, делал указания, словом, вникал во всякую даже мелочь. И это училище, во все время пребывания его в Астрахани, было любимейшим его детищем: он здесь часто бывал, следил за внутренним благоустройством и порядком жизни, давал мудрые советы и нередко оказывал денежную помощь. Еп. Евгений устроил в Астрахани поместительное здание для епархиального дома призрения престарелых духовного звания. По его же инициативе и настоянию построен в Астрахани громадный дом на средства Чуркинской пустыни, который дает возможность братии этой пустыни существовать безбедно, принося дохода гораздо более, чем имевшиеся %% бумаги.
В 1884 г. вышло Высочайше утвержденное положение об открытии церковно-приходских школ, и для неутомимого еп. Евгения открылось новое и притом весьма широкое поприще деятельности. Он со всем усердием взялся за это дело. В короткое время почти при всех церквах г. Астрахани были открыты церковно-приходские школы и при многих церквах в уездах. Преосвященный внимательно следил за этим делом, а в городе, в затруднительных случаях, сам изыскивал помещения и средства для открытия школ. Благодаря его общительности, стали являться жертвователи, устроявшие школы стоимостью в десятки тысяч рублей. Пример одних строителей возбуждал соревнование в других ревнителях народного просвещения; вместо небольших школьных помещений стали воздвигаться обширные школьные здания, с квартирами для учащих и пригодные для внебогослужебных чтений, которые во многих из них теперь и ведутся. Открывая школы, Преосвященный внимательно следил и за ходом учебно-воспитательного дела в них. Он часто посещал школы; целые часы просиживал на уроках учителей и законоучителей; присутствовал на экзаменах не только выпускных, но и переводных – в младшем и среднем отделениях; за всем следил, всем руководил. Пишущий сие в бытность еп. Евгения был наблюдателем церковно-приходских школ в г. Астрахани, а потому хорошо знает, какое горячее участие принимал Преосвященный в школьном деле. Бывало придешь в какую-либо школу и непременно услышишь, что был Владыка, делал то-то, указал на то-то и т. п. В конце каждого учебного года наблюдатель представлял Преосвященному расписание экзаменов выпускных и переводных, и он непременно побывает во многих школах на том или другом экзамене, так что ему хорошо была известна постановка учебно-воспитательного дела в каждой школе не по отчетам только наблюдателя, но и по личным наблюдениям. В то время в Астраханской епархии был большой недостаток в кандидатах на священно-служительские должности; много священнических и диаконских мест оставалось вакантными, а потому была нужда в диаконо-учителях для церковно-приходских школ. Еп. Евгений открыл доступ на диаконо- учительские места учителям министерских школ, которые, по выдержании экзамена в особой комиссии, и занимали оные. Более достойные из них впоследствии возводились в сан священника. Это возбуждало между ними соревнование и содействовало процветанию церковно-школьного дела. Экзамены в комиссии, снисходительные на первое время, впоследствии были довольно строгие, так что на диаконо-учительские места могли поступать из министерских школ только лучшие силы. В церковно-школьном деле, как деле в то время еще новом, наблюдателю приходилось встречать не мало затруднений, недоразумений и т. п., и со всем этим он во всякое время мог обращаться лично к Владыке и получал от него руководственные указания. Приходилось иногда наблюдателю делать промахи и ошибки, но никогда за это он не получал не только слова порицания, но даже и укоризненного взгляда. Умел Владыка наставить и вразумить ласково и радушно, не оскорбляя деятеля за невольные ошибки. Умел также Владыка расположить наблюдателей к деятельности, хотя деятельность их была не только безплатная, но и требовала не мало собственных средств на разъезды по школам и другие расходы по заведыванию школами. И церковные школы в Астраханской епархии, особенно в г. Астрахани, в первые же годы своего существования поставлены были на надлежащую высоту. В то время в периодической печати нередко писалось о том, что в некоторых губерниях церковно-приходские школы существуют более на бумаге, в отчетах о них, чем на деле. Было ли так действительно или нет в других губерниях, мы не знаем; но достоверно знаем, что в Астраханской епархии никогда этого не было. Здесь школы в отчетах всегда представлялись тем, чем они были в действительности. Еп. Евгений не любил не только скрывать недостатки школ, но даже хоть сколько-нибудь стушевывать оные. Это, между прочим, засвидетельствовано Астраханским губернатором, князем Л. Д. Вяземским, который на прощальном обеде, данном представителями администрации и городским обществом пред отъездом еп. Евгения из Астрахани, в своей речи, говоря о заслугах Преосвященного, остановился на церковно-приходских школах, которые, говорил он «созданы у нас и благоустроены заботами Преосвященного и в отчетах представляются тем же, чем они являются в действительности».
При еп. Евгении совершилось возвращение Входо-Иерусалимской церкви из ведения Астраханской гимназии в ведение мужского духовного училища.
Так как эта церковь замечательна по своему местоположению (она находится во дворе частного домовладельца, а колокольня в стенах его домов), то мы скажем о ней несколько слов. Эта церковь построена в 1703 г. купцом Иваном Васильевичем Калашниковым и была приходской. В 1782 г. при ней «от строения экспедиций» были построены одноэтажные каменные здания для богадельни. В том же году гражданским начальством предложено было Астраханскому Преосвященному Антонию принять эти здания в свое распоряжение для содержания престарелых и больных или на таковую же другую надобность, с уплатою за них 2526 руб. 97 3/4 к. 4 мая 1783 г. эти здания были приняты в духовное ведомство и в них открыта духовная семинария. Так как эти здания для семинарии были малопоместительны, то к ним с течением времени делались пристройки и надстройки. Таким образом Входо-Иерусалимская церковь очутилась на семинарском дворе. До 1873 г. она была самостоятельной, имела свой причт, состоящий из священника и причетника, и своих прихожан – в последнее время 91 душу мужс. и 85 душ женск. пола. Кроме того, она, как находящаяся на семинарском дворе, посещалась воспитанниками семинарии и духовного училища и фактически принадлежала этим духовно-учебным заведениям, потому что впоследствии священниками при ней состояли учители духовной семинарии и духовного училища. В 1867 г., в виду несоответствия семинарских зданий требованиям нового устава духовных семинарий, Св. Синодом было постановлено продать оные с публичных торгов. Купец Саркизов купил эти здания за 50000 рублей, а семинария была переведена в настоящее свое помещение. 9 Августа 1873 г. был совершен в Астраханской Судебной Палате крепостной акт на проданные купцу Саркизову старые семинарские здания с принадлежащею к ним землей, кроме церкви и колокольни с находящейся под ними землей, которые остались неприкосновенными. При новом помещении семинарии оказалась своя церковь, существующая теперь, доставшаяся ей от упраздненного Спасо-Преображенского монастыря, а Входо-Иерусалимская церковь продолжала оставаться в фактическом ведении одного духовного училища, хотя юридически и продолжала считаться самостоятельной, с особым приходом при ней. В 1873 г. Входо-Иерусалимская церковь, при новом расписании церквей и причтов Астраханской епархии, по малочисленности прихода, была приписана вместе с прихожанами к Знаменской церкви, а причт ее, состоящий из священника-помощника смотрителя духовного училища и диакона, упразднен, хотя богослужение в ней и продолжало совершаться священниками духовного училища, тем более, что Знаменская церковь была одноштатной, и один священник оной не мог совершать богослужений в двух церквах. Вскоре после сего, указом Св. Синода от 14 июля 1876 г., Входо-Иерусалимская церковь и юридически была переименована в училищную, а 22-го января 1877 г, со всем своим имуществом была передана в ведение духовного училища. Купец Саркизов, купивши старые семинарские здания, начал хлопотать о перенесении Входо-Иерусалимской церкви на другое какое-либо место и о покупке земли под оной, чтобы иметь при доме свободный двор для коммерческих целей. Он подавал о том прошение и Преосвященному, и в Св. Синод; предлагал денежную помощь на перенос храма; но хлопоты его не увенчались успехом. Церковь осталась неприкосновенной, как древний храм и как необходимая духовному училищу. По указу Св. Синода от 10 апреля 1878 г. состоявшемуся вследствие ходатайства попечителя Казанского учебного округа и с согласия Астраханского епископа Герасима, Входо-Иерусалимская церковь со всем имуществом была передана Астраханской гимназии, и самый акт передачи совершен был 19 июня 1878 г. Духовное училище осталось без своего храма. Ученики училища продолжали посещать Входо-Иерусалимскую церковь, но на правах посторонних прихожан. Отношение духовного училища к этой церкви было совершенно безправное, так как в указе Св. Синода ничего не было сказано относительно учеников духовного училища. На первое время ученики духовного училища, как более опытные в церковном чтении и пении, чем ученики гимназии, и как составлявшие свой хор, которого у гимназии еще не было, были желательными и даже необходимыми прихожанами гимназической церкви. Но с течением времени они стали участвовать в чтении и пении настолько, на сколько это согласовалось с видами гимназического начальства и не нарушало религиозно-воспитательных интересов учеников гимназии, на сколько эти интересы достигаются влиянием богослужения и должным участием гимназистов в самом отправлении оного. Ученики духовного училища в церкви пели, но на левом клиросе и мало, – читали, но по усмотрению гимназического начальства. Общего пения при богослужениях они уже не могли совершать. Кроме того духовное училище, лишившись своей церкви, не могло иметь своего священника-духовника, который мог бы совершать встречающиеся по училищу требы и духовно назидать учеников. На такое безправное, стесненное и неудобное в религиозно-воспитательном отношении положение учеников духовного училища обратил внимание ревизор духовно-учебных заведений, бывший в Астрахани в 1885 г. и доложил о сем Св. Синоду. Св. Синод, указом от 28 февраля 1886 г., поручил Преосвященному Евгению «принять меры к устранению указанных неудобств в посещении училищными воспитанниками Входо-Иерусалимской церкви, и для сего войти в суждение о том, настоит ли необходимость в возвращении названной церкви от гимназии в духовное ведомство, с предоставлением ее в исключительное ведение училища, или же окажется, по местным условиям, более удобным устроить для училища, на епархиальные средства, собственную церковь в училищных зданиях и о последующем донести Св. Синоду».
Епископ Евгений донес Св. Синоду, что Входо-Иерусалимская церковь для духовного училища необходима, а для гимназии и других светских учебных заведений указал другую церковь – Рождество-Богородицкую, которая находится среди светских учебных заведений и может быть собором для них. Эта церковь двухэтажная, с четырьмя престолами, но одноштатная. Приходский причт может совершать здесь утреню и раннюю обедню, а законоучитель гимназии всенощную и позднюю обедню. Петь и читать гимназисты будут иметь полную возможность. На сие последовал указ Св. Синода, от 27 ноября 1886 г., о передаче Входо-Иерусалимской церкви от гимназии в ведение духовного училища и о совершении богослужения для воспитанников гимназии и других светских учебных заведений в Рождество-Богородицкой церкви, а 11 февраля 1887 г. совершилась и сама передача.
Епископ Евгений известен и своими литературными трудами. Он перевел и издал сочинения знаменитого древнего проповедника св. Кирилла Туровского, каковое издание признано духовными журналами «всякой похвалы достойным предприятием». После него осталось два тома его проповедей. Духовные журналы назвали его проповеди явлением выдающимся в нашей проповеднической литературе по своим достоинствам. На разных местах своего служения он много говорил проповедей, но большая часть их остались и останутся не напечатанными, потому что черновых записей он не сохранял, да и сами записи эти писались не полностью, а набросками планов проповедей.
В Астрахани, как и на других местах своего служения, епископ Евгений пользовался общей любовью. Когда получено было известие о переводе его в Ставрополь, астраханцы послали коллективную просьбу об оставлении его на Астраханской кафедре; но уже было поздно: Высочайшее утверждение о переводе его уже состоялось. Астраханцам оставалось только выразить свое соболезнование любимому архипастырю, что они, в лице городской администрации, духовенства, общества и разных учреждений, и сделали, воздавши ему при проводах особую, редко бываемую, почесть.
В бытность еп. Евгения на Астраханской кафедре, 4 сентября 1884 г., в Астрахани происходило торжественное открытие сооруженного городом памятника Царю-Освободителю Александру II. Торжество началось Божественной Литургией в Успенском кафедральном соборе, которую совершал Преосвященный. За Литургией присутствовали армянский архиепископ, начальник губернии, чины гражданского, военного, учебного и судебного ведомств, представители города и масса народа, какую только мог вместить громадный собор. По окончании Литургии Преосвященный, со всем градским духовенством, предшествуемый иконами и хоругвями, при звоне колоколов, вышел по усыпанной зеленью дороге к памятнику на Губернаторской площади, закрытому покрывалом. За духовенством следовали военные и гражданские чины, представители города и масса народа. Местный батальйон и казачий полк еще заранее оцепили местность вокруг памятника, и в этой цепи уже были разставлены по особо начертанному плану ученики всех учебных заведений г. Астрахани в своих разнообразных, форменных костюмах. Здесь же были депутации от ремесленников со своими цветными значками и инородческое духовенство – еврейские раввины, татарские муллы, калмыцкие гелюнги – в своих разнообразных, ярких облачениях. Вокруг памятника симметрично были расположены шелковые знамена времен Петра Великого, хранящиеся в Петровском домике в Порту; площадь была вся разукрашена флагами; из окон домов свешивались разноцветные ковры и дорогие ткани; крыши сплошь были усыпаны народом; окна унизались, как бисером, мужскими и женскими головами; прилегающие к площади улицы буквально были запружены народом. Когда Преосвященный с крестным ходом, со всеми гражданскими и военными чинами и представителями города, вошел в оцепленную местность, то пред закрытым памятником совершен был краткий молебен. После молебна, по знаку губернатора, моментально сдернуто было с памятника покрывало, и Царь-Освободитель в полной форме, в порфире, с непокрытой головой предстал пред всеми в своей величественной и кроткой красоте. День был все время пасмурный, но в этот торжественный момент солнце пронизало тучи и облило памятник своими яркими полуденными лучами. Раздалось мощное «ура» из громадной толпы, полилось громовыми раскатами и долго-долго не смолкало. Пьедестал памятника весь был усыпан венками всевозможных цветов и размеров депутатами разных учреждений и обществ. Преосвященный освятил и окропил памятник св. водой, затем отслужена была панихида с провозглашением вечной памяти усопшему рабу Божию, Самодержавнейшему Великому Государю Императору Александру II. После панихиды крестный ход направился в собор, а на площади раздались звуки военных оркестров. Войска прошли мимо памятника церемониальным маршем. Весь день и весь вечер вокруг памятника теснились толпы народа, и до сего времени садик вокруг памятника служит любимым местом горожан, и «никогда к нему не заростет народная тропа».