Эммануил – с нами Бог!

Повествуя о событиях Благовещения и Рождества Христова, апостол Матфей упоминает ве-тхозаветное пророчество: «А всё сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: «Вот, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут ему имя Еммануил, что значит: с нами Бог» [Мф. 1:22–23; Ис. 7:14].

Согласно древнему свидетельству, первоначально Евангелие Христово Матфей записал на еврейском (иврите или, что вероятнее, на арамейском) языке, для тех, кто был воспитан на Законе и Пророках, и поэтому апостолу так важно было показать, что весь Ветхий Завет исполняется в Господе Иисусе Христе. Именно у Матфея больше, чем у всех остальных евангелистов, ссылок на Древнее Писание. И чаще всего он цитирует жившего в восьмом веке до нашей эры – до Рождества Христова пророка Исайю. Традиция назвала этого пророка пятым евангелистом, как из–за важности приводимых им мессианских пророчеств, так и потому, что во всём Ветхом Завете исключительно у Исайи (в греческом, а затем и русском тексте) употребляется слово благовестие: «Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: «воцарился Бог твой!"» [Ис. 52:7]. История призвания этого пророка рассказана им самим: в храме Исайя увидел сидящего на престоле Господа, и шестикрылые Серафимы прославляли Его: «Свят, свят, свят Господь Саваоф (Господь Небесных воинств)! Вся земля полна славы Его!» [Ис. 6:3]. Почти три тысячи лет прошло с тех пор, но и доныне это ангельское песнопение звучит в наших храмах во время Божественной литургии, на которой и происходит явление Господа Иисуса Христа в Таинстве Причащения. А тогда Исайя воскликнул: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» [Ис. 6:5]. Один из Серафимов взял клещами горящий уголь с жертвенника и коснулся уст пророка это символическое действие стало знаком очищения грехов Исайи.

«Кого Мне послать? И кто пойдет для нас?» – вопрошает Троичный Бог.

«Вот я, пошли меня», – отвечал пророк [Ис. 6:8].

В Новом Завете, когда упоминаются гонимые и страдающие праведники Ветхого Завета, «которых весь мир не был достоин» [Евр. 11:38], под словами «были перепиливаемые» подразумевается Исайя пророк: согласно преданию, именно так – мученически – закончил он свою жизнь. А самое главное, что сделал Исайя в служении Господу, – он возвестил о пришествии в мир Христа: в книге пророка сказано, что Господь будет отвергнут народом и причтен к злодеям, будет страдать и возьмет на Себя грехи наши, что будет Он для нас Ходатаем и Освободителем, и еще – что родится Христос от Девы.

Но когда Исайей были произнесены слова о Благовещении и Рождестве Христовом, то, конечно, никто не мог понять их подлинного смысла. Пророк пришел к иудейскому царю Ахазу, против которого ополчились сирийский и израильский правители. Чтобы укрепить и ободрить царя, через пророка Господь возвестил: «Проси знамения». Но царь малодушно отказался – тогда и было произнесено: «Сам Господь даст вам знамение: вот, Дева во чреве приимет и родит Сына».

Именно как указание на девственное зачатие Мессии понимали это пророчество и апостолы, и толкователи Закона, в древности переводившие Писание на греческий язык.

Было это еще в III веке до Рождества Христова, в Александрии, при фараоне Птолемее Филадельфе, когда семьдесят два ученых мужа прибыли из Святой земли, чтобы потрудиться над переводом (отсюда и название «Септуагинта» – перевод семидесяти, или LXX). Тогда и появилось в греческом тексте Книги Исайи слово Παρθένος (Парфёнос) – Дева. До сих пор это место является камнем преткновения для тех, кто не принимает благовестие Христово. Обычно они говорят о неправильном переводе – в так называемом масоретском тексте в этом месте Писания стоит еврейское слово «альма», которое обозначает и деву, и молодую женщину. Но масоретский текст появился гораздо позже греческого перевода (Септуагинты). Первоначально книги на еврейском существовали в виде отдельных свитков, но не как единый свод. И самое важное состоит в том, что если бы зачала и родила не Дева, а женщина, то в чем бы состояло чудо – то самое знамение, о котором говорил пророк?

«Знамением» названа также икона Богородицы, относящаяся к иконографическому типу «Оранта» (Молящаяся). На этой иконе Дева Мария изображается с воздетыми в молитве руками (это древний молитвенный жест – так в самые важные моменты Литургии простирает ввысь руки священник). И на лоне Богородицы изображен Младенец Эммануил – Бог, еще прежде сотворения мира благоволивший стать человеком.

Пресвятая жила любовью к Богу, а Бог открывал Себя в Писании. Конечно, Марии было знакомо пророчество Исайи о Деве, и на Ней оно исполнилось – так же, как исполнилось на Ней всё обетование Ветхого Завета о пришествии Христа.

Пророческое имя «Эммануил», означающее «с нами Бог», говорит о том, что мы не одиноки, что в Личности Господа Иисуса Христа к нам пришел Бог, чтобы разделить с нами нашу жизнь и призвать нас к Себе.

Бог стал человеком неизменно и навсегда, и Воплощение, которое началось в день Благовещения, доныне открывается в Церкви и Ее Таинствах. Тогда Дух Святой сошел на Деву Марию, и Она зачала и родила Сына – Бога и человека; теперь, во время Божественной литургии, Дух Святой сходит на расположенные на престоле хлеб и вино и претворяет их в истинные Тело и Кровь Христовы. Таким образом Господь, сказавший ученикам: «Я с вами во все дни до скончания века» [Мф.28:20], пребывает с нами в Таинстве Причащения, где происходит встреча человека и Бога. «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нем» [Ин. 6:56], – так говорит об этом Сам Господь. А один из священных сосудов, который используют при причащении, – это лжица (по-гречески λáβις (ла́бис) – то есть «клещи»), и это возвращает нас к видению Исайи: Серафиму, который берет клещами горящий уголь, очищающий пророка. И о самом нашем участии в Таинстве Причащения святитель Иоанн Златоуст молитвенно говорит так: «Да будет мне угль Пресвятаго Твоего Тела и Честныя Твоея Крови во освящение, и просвещение, и здравие смиренней моей души и телу…»¹¹

И раз Господь именуется Огнем и Светом – и символически углем, то Деву Марию Церковь в своих песнопениях называет «Приятным молитвы кадилом»¹², а в Эфиопской литургии есть такие слова: «Дева Мария, Богородица, Ты – кадило золотое, носящее Угль незжигаемый».