Высокопреосвященный Исидор, митрополит Новгородский, С.-Петербургский и Финлядский

Альбом в Бозе почивших иерархов Российской Церкви, выпуск I. Высокопреосвященнейший Исидор, митрополит Новгородский, С.-Петербургский и Финляндский

Русский человек всегда с особенной любовью и уважением относится к своим Архипастырям и интересуется их деятельностью. К сожалению, наша духовная литература крайне бедна подобными изданиями, а если и содержит несколько подробных биографий, то они недоступны большинству по цене. Желая пополнить этот пробел, мы предприняли издание целого ряда биографий под общим заглавием: «Альбом в Бозе почивших иерархов Российской Церкви», в надежде встретить полное сочувствие к этому изданию, среди всего русского общества; издание предполагается сделать возможно более дешевым, чтобы оно было доступно каждому грамотному человеку.

Цель издания: сохранить в памяти народа имена тех Святителей русской церкви, которые подвигами добрыми подвизались на благо той епархии, где были поставлены. В виду этого, «Альбом» будет состоять из отдельных биографий Архипастырей с портретами, воспроизведенными фототипией или гравюрой.

Выпуская биографии с портретами Святителей отдельными книжечками, мы не можем придерживаться никакой определенной системы в порядке их выпуска, так как это вполне зависит от материальных и др. причин, и после выпуска уже многих биографических очерков, каждый может сопоставить их, как хочет.

Раз мы увидим, что первые шесть выпусков. выходящие теперь в свет, встретят сочувствие общества, мы не замедлим продолжить наше издание и выпустим целый ряд биографий Святителей, «ярко горящих и светящих на свещниках тех епархий», на которых они изволением Божиим были поставлены!

Высокопреосвященный Исидор, бесспорно, принадлежит к числу выдающихся иерархов нашей церкви. Более полвека, он стоял в сонме русских иерархов и 32 года во главе С.-Петербургской Митрополии и Святейшего Синода!

Более 100 епископов восприняли рукоположение из рук маститого Архипастыря; целый сонм не только духовного, но и других сословий людей, пользовались его благостностью и благодеянием, и вряд ли можно найти в России человека, который не слыхал бы имени Митрополита Исидора! На всем необъятном пространстве нашего отечества «от финских хладных скал до пламенной Колхиды, от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая», в каждой епархии найдется масса знавших и почитавших Владыку и безошибочно можно сказать, что вся Россия молилась и молится за душу почившего Первосвятителя земли Русской! И не только в России, но и за пределами ее, имя этого Святителя было известно многим, и кончина его, хотя и не неожиданная, если принять во внимание преклонный возраст, поразила и повергла в скорбь не только нашу Российскую православную церковь, но и родные ей церкви: Константинопольскую, Антиохийскую, Александрийскую, Иерусалимскую, Сербскую и Черногорскую! И действительно «уроженец XVIII века и немного не достигший XX, воспитанник старой школы, хотя и суровой, но умевшей давать такой твердый, жизненный закал своим питомцам, ученик и ближайший помощник незабвенного Митрополита Филарета, затем даже и его упредивший в лествице церковной иерархии, 67 лет потрудившийся в сане священном, 58 лет в архиерейском, 36 лет в звании Митрополита, 32 года на самом высшем посту первенствующего члена Синода, участник и вершитель таких дел, каковы, например, воссоединение униатов с православной церковью, перевод Библии на русский язык и другие, видевший первые жизненные шаги старейших иерархов, стоящих теперь во главе церковного управления и руководивший их, как своих ближайших помощников и сотрудников, рукоположивший во главе святительского собора целый сонм епископов, удостоенный высокой чести совершить священное миропомазание ныне Царствующего Императора, приукрашенный всеми знаками Монаршего внимания и благоволения, удостоенный самых высших отличий церковной почести, по своему необычайно высокому положению и плодотворнейшей деятельности знаемый до последних краев земли, Высокопреосвященный Митрополит Исидор представляется на высоте, по истине недосягаемой взору!"…¹. Жизнь его, в которой ярко выступают пути особенного промысла Божия и великие труды его только теперь, после кончины Святителя, выступают во всем их нравственном величии! Это был, в полном смысле слова, светильник «ярко горящий и светящий» на свещнице православной русской церкви, избранник Божий, великий молитвенник земли русской! Жизнь и служение этого Светильника принадлежат истории, которая золотыми буквами впишет в скрижали свои его имя; теперь же возможен только беглый обзор этой почти вековой жизни!

Высокопреосвященный Исидор, в мире Иаков Сергеевич Никольский, родился 1-го октября 1799 г., в селе Никольском (от которого он, при поступлении в семинарию и получил фамилию), Каширского уезда, Тульской епархии (село это известно также под именем Космодамиановского погоста, – находится в 20 верстах от г. Серпухова и в 3 вер. от реки Оки, разделяющей Тульскую и Московскую губернии).

Он был сын диакона, прежней космодамиановской церкви, Сергея Ивановича и жены его Анны Ивановны. Иаков был самый младший из детей о. диакона, который вскоре после рождения этого сына, 23-го декабря, того же года, умер, оставив вдову с тремя сиротами и грудным младенцем в самом бедственном положении, безо всяких средств к жизни. После смерти мужа, мать взяла Иакова и принеся в приходской храм, положила его перед местной иконой Боголюбской Божией Матери, как бы этим передала младенца руководству и попечению Царицы Небесной, Которая ясно являла свое покровительство во всю жизнь его; замечательно, что родился приснопамятный Святитель в день Покрова Пресвятой Богородицы и всю жизнь свою ясно чувствовал, можно сказать, «видел на себе покров Ее», и накануне дня Рождества Богородицы, к концу всенощного бдения, окончилась жизнь его! Несчастной семье пришлось много вытерпеть горя и нужды, и Яков Сергеевич, с самой колыбели, узнал бедность и сиротство, которые, впрочем, не загубили его выдающихся дарований и прекрасных душевных качеств, но напротив, развили в нем скромность, смирение, горячую любовь и искреннюю заботливость о родных и бедных, – те качества, которыми он обладал до конца своей жизни. Но вскоре обстоятельства семьи начали понемногу улучшаться. Место отца его предоставлено было И. И. Дмитревскому, который женился на его старшей сестре, другие сестры были выданы замуж. Зять был человек добрый, он сам лично обучил Иакова грамоте и в 1807 году, определил его в Тульское духовное училище, где ему, как отличному ученику, назначено было небольшое пособие, которое все-таки облегчило его жизнь, дав ему, по крайней мере, возможность нанимать квартиру.

В 1813 году, Яков Сергеевич поступил в Тульскую духовную семинарию в класс словесности. Тяжела была и здесь его жизнь; из дома он не мог получать никакой помощи, так что нужда давала себя чувствовать даже в самом необходимом; но, с переходом в философский класс, Якову Сергеевичу удалось получить уроки, которыми он и содержал себя, а в классе богословия он был выбран ректором семинарии к себе в келейники. В 1821 году, по окончании семинарии, Яков Сергеевич, как отличный студент, предназначался правлением семинарии на должность «лектора словесности» при семинарии, но полученное предписание С.-Петербургского академического правления с требованием шести воспитанников Тульской духовной семинарии в академию, в состав VI академического курса, изменило предположение его. В числе других, посылаемых в академию, был выбран и Яков Сергеевич. Устроив старшего своего брата пономарем в родное село и тем облегчив, хотя немного, положение матери, Яков Сергеевич, с полученным от матери «на всю свою будущность» полтинником, отправился с товарищами в далекий и долгий путь, – в Петербург. Думал ли тогда молодой студент, вступая в столицу, что промысл Божий поставит его Первосвятителем этого града!² Ректором академии был Архимандрит Григорий (Постников), впоследствии Митрополит Новгородский и С.-Петербургский, на место которого, через 39 лет, Яков Сергеевич и был назначен. Во все пребывание свое в академии Яков Сергеевич, зачисленный вскоре в число казеннокоштных студентов, обнаруживал выдающиеся дарования, отличался блестящими успехами в науках и примерным поведением, так что, при переходе из низшего отделения академии в высшее, он был сделан «старшим».

Посвящая себя исключительно труду и внимательно относясь к делу, Яков Сергеевич не переставал терпеть такую нужду, что даже не имел возможности пить чай; это заметил один из студентов. Вишневский, впоследствии Гедеон, Архиепископ Полтавский, который, до окончания курса академии, «каждодневно стал приглашать Якова Сергеевича к своему чаю». К концу академического курса, Яков Сергеевич занял в списках своего курса видное место и написав курсовое сочинение «о вере оправдывающей», отмеченное высшим баллом, и «отличившись в составлении прекрасных по духу, направлению и отделке в изложении, проповедей», окончил в июле 1825 г. курс академии, вторым по успехам шестого курса, «обильного воспитанниками, составившими славу родной академии» (первым был Д. С. Вершинский, впоследствии известный Протоиерей). С детства свыкшись с нуждой, зная только замкнутую школьную жизнь и свои учебные занятия и не знакомый со светской жизнью, и ее удовольствиями, имея скромный и застенчивый характер, Яков Сергеевич решился посвятить себя на служение Богу, приняв монашество. 25-го июня 1825 г., по окончании курса, на обычное, в то время, предложение академического начальства кончившим курс студентам, в каком они желают быть звании, Яков Сергеевич подал письменное заявление такого содержания: «Господь наш Иисус Христос, призывающий всех людей ко спасению, с давнего времени произвел во мне желание посвятить себя на служение Ему и Его Церкви. К исполнению сего моего желания, я нахожу удобнейшим для себя состояние безбрачное и решительно избираю звание монашеское. Почему академическое правление покорнейше прошу исходатайствовать мне позволение вступить в звание монашеское»³. Согласно сему прошению, получив благословение матери, приславшей сыну икону Божией Матери Одигитрии, «как небесной путеводительницы в судьбах нашей жизни», Яков Сергеевич, 22-го августа того же 1825 г., был пострижен в академической церкви ректором академии, тогда уже Епископом Ревельским, Григорием в монашество с наречением имени, – Исидора, в честь преподобного Исидора Пелусиота (память которого совершается 4-го февраля). Вместе с Яковом Сергеевичем приняли монашество пять его товарищей по курсу: Евгений (Добротворский), впоследствии Епископ Винницкий († 1841 г.), Афанасий (Соколов), Архиепископ Казанский († 1868 г.), Елпидифор (Бенедиктов), Архиепископ Таврический († 1860 г.), Нил (Исакович), Архиепископ Ярославский, а раньше Иркутский († 1874 г.) и Стефан (Зелятров), скончавшийся в сане Архимандрита Мценского монастыря. 29-го августа новопостриженный инок Исидор посвящен был в иеродиаконы, а 5-го сентября в Казанском соборе Митрополитом С.-Петербургским Серафимом рукоположен в сан иеромонаха. Таким образом, при помощи Божией, окончилось воспитание его, на которое он не получил от родителей никакого пособия и началось служение о. Исидора церкви и отечеству, сначала в скромной, но важной по значению, доле учителя и воспитателя юношества, в высшем рассаднике духовного просвещения, потом круг этого служения стал расширяться и приносил не только церкви, но и государству много добрых и полезных плодов своей неутомимой деятельностью, несокрушимой энергией и глубокой опытной мудростию⁴. С сентября месяца, того же 1825 года, началась и профессорская его деятельность в должности бакалавра богословских наук при С.-Петербургской духовной академии, на которую он был определен 28-го августа, бывшей тогда комиссией духовных училищ. Сначала о. Исидору было поручено преподавание священного писания и священной герменевтики; кроме него, по классу богословских наук, читали лекции: ректор академии Епископ Григорий, а после него Архимандрит Иоанн (Доброзраков), скончавшийся в сане Архиепископа Донского и Новочеркасского и впоследствии, знаменитый проповедник и Архиепископ Херсонский, – инспектор академии, – Иннокентий (Борисов). Затем о. Исидору поручено было преподавание нравственного богословия. Отсутствие хороших пособий по этому предмету заставило молодого бакалавра самому составлять программу чтения своего предмета; усидчивые занятия и всестороннее изучение того предмета, который он преподавал с академической кафедры, дали ему возможность выработать твердый план и серьезную программу преподавания, благодаря чему, он полно и основательно преподавал свой предмет, останавливаясь преимущественно на важнейших догматических, нравственных и других местах Св. писания. В академическом архиве сохраняются до сих пор собственноручно написанные им программы лекций, которые, будучи близкими к учебному руководству, по сравнению их с другими, выделяются полнотой и выдержанностью плана, простотой схемы, более широким развитием общих вопросов, относящихся к истории науки, канона, священного текста и большим количеством мест Священного писания, вводимых для разъяснения⁵. Кроме обязанности по должности бакалавра, о. Исидору приходилось нести и другие обязанности; 10-го сентября 1825 г. на него была возложена должность библиотекаря академии, которую он исполнял с 1825 г. по 1829 г. и в которой ему пришлось не мало потрудиться для упорядочения библиотеки, так, кроме обычных занятий библиотекаря, ему пришлось «привести к единому, существовавшие дотоле, академические каталоги», составив общий каталог библиотеки, что и было им удачно исполнено в октябре 1829 г.

Не смотря на это, о. Исидор находил возможным работать и в издававшемся уже тогда академическом журнале «Христианское чтение», участвуя в помещавшихся в нем переводах святоотеческих творений и в течении четырех лет, держал корректуру журнала. 30 октября 1826 года, иеромонах Исидор был удостоен степени магистра богословия. В следующем 1827 г. 10-го марта, вследствие представления академической конференции, «видевшей и ценившей его достоинства и труды», утвержден действительным членом той же конференции, а 26 августа того же года, причислен к соборным иеромонахам Александро-Невской Лавры, Священно-Архимандритом которой ему, впоследствии, пришлось быть! Через четыре года службы в академии, иеромонаху Исидору 14 августа 1829 г. открылось более высокое поприще: указом Святейшего Синода, он был возведен в сан архимандрита с назначением настоятелем третьеклассного Мценского Петропавловского монастыря Орловской епархии, a 24 того же августа назначен ректором и профессором богословских наук в Орловскую духовную семинарию. 1 октября 1829 года, в день 30-летней годовщины от рождения, архим. Исидор выехал из Петербурга; на пути в Орел, он в первый раз, после отправления в духовную академию, навестил свою мать, – посетив родное село Никольское. Служение архимандрита Исидора на этой должности было непродолжительно; но и за это время он успел заслужить всеобщую любовь, как воспитанников семинарии, так и сослуживцев. Он с истинно отеческой заботливостью следил за своими питомцами, и испытав сам нужду и бедность, заботливо старался помочь и облегчить всякое горе нуждающихся и бедняков. Вскоре после прибытия в Орел, о. Исидор 11 ноября определен был присутствующим в Орловскую духовную консисторию. Труды его не остались не замеченными начальством. Блестящее состояние вверенной ему семинарии скоро было засвидетельствовано Киевским академическим Правлением, которому тогда была подчинена Орловская семинария и по его представлению, Архимандрит Исидор «в воздаяние его заслуг и ревностных трудов», 2-го января 1833 г., награжден был первым орденом Св. Анны 2 степени. 2-го июля 1833 г., по ходатайству Московского Первосвятителя, Митрополита Филарета, о. Исидор, во внимание к педагогической деятельности его, был перемещен на должность ректора и профессора богословских наук в Московскую духовную семинарию, с назначением его настоятелем Московского Ставропигиального Заиконоспасского монастыря. Дорогой в Москву, он опять заезжал на родину. Это было последнее свидание его с матерью. Как бы предчувствуя последнюю разлуку, при прощании с сыном, она благословляла его образом и в виде завещания, сказала: «Помни, что ты сам был сирота, и будь покровителем и помощником сирот»⁶. В возможной полноте и совершенстве исполнил этот завет матери Приснопамятный Владыка; он до конца дней своих во истинну был покровителем и защитником сирот! В Московской семинарии архимандрит Исидор заслужил ту же любовь и признательность питомцев, как и в Орловской, и кроме своих прямых обязанностей, участвовал и в трудах по переводу некоторых святоотеческих творений. Митрополит Филарет скоро увидел и оценил высокие достоинства и административные способности нового ректора, и пожелал иметь его своим ближайшим сотрудником по епархиальному управлению. В следующий 1834 год, после назначения викария Московского, Епископа Николая, – Епископом Калужским, Митрополит Филарет вошел в Святейший Синод с представлением о назначении о. Исидора своим викарием. И представление это было уважено! 16-го октября, по именному Его Императорского Величества указу, архимандрит Исидор был назначен Епископом Дмитровским, викарием Московской епархии. 9-го ноября 1834 года, в Московской Синодальной Конторе, совершено было наречение его во епископа, а 11-го ноября в Чудовом монастыре, на 35 году жизни, была совершена его хиротония Высокопреосвященным Филаретом Митрополитом Московским и Коломенским, при соучастии Преосвященных: Евгения, Архиепископа Карталинского и Кахетинского, Экзарха Грузии, впоследствии Архиепископа Псковского († 1862 г.); Иерофея, Архиепископа Фаворского, впоследствии Патриарха Антиохийского; Николая, Епископа Калужского и Боровского; Дионисия, бывшего Епископа Пермского и Аарона, бывшего Епископа Архангельского. При вручении, после хиротонии, архипастырского жезла новопоставленному Епископу, Московский Первосвятитель произнес исполненную силы и назидания речь, с изъяснением слов апостола Павла к Тимофею: «воспоминаю тебе возгревати дар Божий, живущий в тебе возложением руки моей» (2Тим.1:6), которую заключил следующими словами: «Он Сам, – Верховный Пастыреначальник наш, да упасет и управит тебя, и дарованный тебе ныне дар Свой да сохранит в тебе, и возрастит, и многоплодным сотворит, в оправдание благопопечительного избрания Державной и Священной Власти, в благопотребное и полезное служение церкви, и, – если мне позволено не забыть и сего, – в облегчение бремени на мою немощь возложенного. Да будет жезл сей твой и моей на время подпорой!» Эти знаменательные слова великого Святителя сбылись; святительский жезл этот был не только опорой для Московского Архипастыря, но в продолжении 58 лет опорой всей русской церкви!⁷ Вместе с Московским викариатством, Епископ Исидор вступил в управление Звенигородским, Саввы Сторожевского монастырем.

В звании викария, Преосвященный Исидор был ближайшим помощником Митрополита Филарета и под его руководством прошел с честью и достоинством «лучшую и высшую школу святительства, для новорукоположенного епископа, и навсегда остался верен ей». Преосвященный Исидор просматривал все дела консистории и представлял их к Митрополиту со своим мнением; рассматривал проповеди, нередко, даже и самого Филарета, который посылал их к нему для того, чтобы слышать его откровенное, безо всякой лести, мнение; просматривал, по поручению Митрополита, который весьма дорожил его мнениями, курсовые сочинения студентов Московской духовной академии; обозревал епархию; во время отсутствия Митрополита и пребывания его в Петербурге, он вместо него занимал место первоприсутствующего в Московской синодальной конторе. Усердно исполняя все поручения Митрополита, требовавшие знания и способности, Преосвященный Исидор снискал себе любовь и пасомых, и духовенства. Весьма немногие из нас, учащих в академии, остались живыми свидетелями ученого и святительского служения твоего в древней столице и они с чувством, полным отрадных воспоминаний, передают грядущим за ними по преемству времени о высоте тогдашнего служения твоего церкви и науке, говорится в адресе Московской духовной академии, поднесенном Высокопреосвященному Исидору в день его пятидесятилетнего юбилея служения церкви, и приснопамятный Святитель Московский вполне доверял и высоко ценил сотрудничество Преосвященного Исидора по управлению Московской епархией. 17-го апреля 1837 г., по его лестному представлению, Владыка был награжден орденом Анны 1 степени «во внимание к ревностному и от личному исполнению обязанностей», а вскоре после этого, когда уже стало ясно, что молодой Епископ, вполне подготовился к самостоятельной архипастырской деятельности, именным Высочайшим указом 5-го июля 1837 г., Преосвященный Исидор был назначен на самостоятельную кафедру Полоцкую, с наименованием Епископом Полоцким и Виленским, на место Преосвященного Смарагда (Крыжановского, † 1863 г.), назначенного Архиепископом Могилевским. С этого времени и начинается самостоятельное, трудное и многосложное служение Преосвященного Исидора. Прибывши в новую епархию, Владыка с первого взгляда заметил угнетенное положение православия в этом краю и это произвело тягостное впечатление на Преосвященного, привыкшего видеть величие и благолепие православных храмов; душа его страдала при виде этого вопиющего угнетения православия в пределах той же родной России и Архипастырь доблестно послужил улучшению этого положения и воссоединению униатов с православной церковью. Полоцкая епархия обнимала в то время несколько западных губерний: Витебскую, Виленскую и Ковенскую, народонаселение которых состояло, по большей части, из католиков, униатов и евреев; православных было мало и те находились в угнетении от превозмогающего иноверия. Вскоре, по прибытии в епархию, Владыка предпринял обзор ее; посетил Дризу, Креславку, Динабург, Ново-Александровск, Вильну, где тогда была только единственная православная церковь в Свято-Духовском монастыре и др. Путешествие это, сопряженное даже с опасностью для жизни, от враждебных фанатиков-католиков, окончательно убедило Владыку, что уния успела уничтожить здесь все православное; храмов было очень мало и те отличались своей бедностью, не имея даже икон, иконостасов и церковной утвари, а нередко помещались даже в частных домах; вместо церковного пения в некоторых церквах были заведены органы; введены богослужебные книги на латинском языке; все православные обряды были искажены; духовенство было бедно, загнано, по внешности и даже по духу наполовину олатинившееся. Но, Преосвященный Исидор, вступив на эту не возделанную ниву Божию, в цвете сил и во всеоружии опыта, любви и веры, решил бороться со свойственными ему энергией, терпением, кротостью и любовью с латинской пропагандой и восстановить загнанное православие. С обдуманной предусмотрительностью, изменив существующий порядок обращения униатов в православие, начатого с учреждением Полоцкой епархии, в 1834 г., произведя перемену не только в отношениях с униатами, но даже в образе мыслей и действиях самого православного духовенства, которое хотело действовать решительными мерами, Владыка в короткое время устранил беспорядки в епархии и употребил все силы, чтобы примирить враждующих униатов и православных; для достижения этого Архипастырь прекратил частные обращения униатов и осторожно стал приготовлять приверженцев унии к общему соединению униатов с Православной церковью.

Со свойственной ему проницательностью, он вполне понял и оценил мудрый план Святителя Иосифа Семашки о воссоединении униатов и содействовал ему всеми силами, действуя осмотрительно и осторожно, не раздражая иноверцев. Он начал действовать в духе мира и любви и такое же направление старался дать духовенству своей епархии. Владыка безусловно воспретил вмешательство полиции в дело присоединения униатов, вошел в близкие и дружеские сношения с высшими военными и гражданскими властями, вследствие чего и подчиненные этим людям учреждения и лица не противодействовали епархиальным распоряжениям Преосвященного, что часто случалось прежде; сблизился с униатским епархиальным начальством, которое прежде было в самых неприязненных отношениях к Православной епархиальной власти, и этим достиг того, что мирные отношения униатского викария Епископа Василия (Лужинского) к православному Епископу утвердили прочную дружественную связь между православной и униатской Епархиальной властью, так что члены униатской консистории стали относиться с доверием к Преосвященному Исидору, и нередко обращались к нему за советом и наставлением; это сближение отразилось и на многих помещиках, которые с удовольствием стали исполнять волю нового Полоцкого Епископа.

Соответственно своим действиям, Владыка старался принудить и все православное духовенство жить в полном согласии с униатами; он строго воспретил в проповеди, произносимые в церквах, включать полемику и порицание католической церкви, и ее приверженцев; делопроизводство консистории было очищено от всяких укоризненных и повелительных выражений, которыми прежде оскорблялись различные ведомства. Благодаря всем этим мерам, всякая открытая вражда между униатами и православными была прекращена и вместе с тем была подготовлена твердая почва для мирного торжества православия, которое совершилось, так скоро и неожиданно, что само русское правительство не ожидало такого скорого и благополучного исхода этого великого дела. Наступил, знаменательный в истории православной церкви, 1839 год. В начале года, правительству удалось убедиться в истинном положении унии и в том, что все униатское духовенство склонно к присоединению к православию. Перед началом великого поста в Полоцк прибыл Литовский Архиепископ Иосиф Семашко и Епископ Антоний Зубко, по прибытии которых был созван собор униатских епископов, на который был приглашен и Преосвященный Исидор. В его присутствии был подписан всеми епископами, членами Полоцкой консистории, начальниками семинарии и соборянами акт о воссоединении униатов; в этом акте было изложено соборное определение, что все епископы греко-униатской церкви, с подчиненным им духовенством и паствами, «желая возвратиться в недра своей матери, святой православной церкви», положили повергнуть это желание на Высочайшее усмотрение Его Императорского Величества, вместе с данными от духовенства 1300 подписками и просить о принятии всех униатов в общий нераздельный состав православной церкви. В неделю православия, в Софийском униатском соборе, был прочитан Высочайший указ о подчинении униатов Правительствующему Сенату и совершено всеми униатскими епископами благодарственное Господу Богу молебствие. В мае месяце прибыл в Витебск, главный центр унии, проездом в Киев, Киевский Митрополит Филарет, и в его присутствии, торжественно было положено начало открытому присоединению униатов к православной церкви. В день пятидесятницы, в православном Витебском соборе, построенном по повелению польского правительства, на счет Витебских граждан, на том самом месте, на котором был убит, за отступление от православия и за принятие унии, Витебский Епископ Иосафат Кунцевич, как бы в наказание за убиение Иосафата, было совершено торжественное богослужение Митрополитом Филаретом, совместно с Преосвященным Исидором и униатским Епископом Василием, при начале которого был прочитан указ Святейшего Синода, с Высочайшей резолюцией Императора Николая Павловича: «благодарю Бога и принимаю», о воссоединении униатов с православной церковью. Замечательно, что это умилительное зрелище братской любви и христианского единения совершилось в тот день, когда Св. церковь поет кондак: «Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний, егда же огненные языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятого Духа». На другой день, в понедельник, совершено было также совместное богослужение в униатской Петропавловской церкви.

He смотря на опасения враждебного отношения униатов, подстрекаемых католиками, богослужения совершились торжественно и в громадной массе собравшихся униатов не было заметно ни малейшаго знака неприязни; напротив, все богослужение отличалось особенным торжественным величием и спокойствием, ясно было, что единение совершалось совершенно непринужденно! Тоже доказательство искренних и радостных чувств униатов Преосвященному Исидору пришлось увидать в Велиже, Полоцке, Минске, Жировицах и в Вильне, куда он, вскоре после совместного служения в Витебске, отправился и где совершал также торжественные богослужения с другими архипастырями. Всюду он был встречаем униатами в высшей степени радушно, с хлебом солью и убедился, что вместе с уничтожением унии, как бы снято было тягостное и чуждое бремя. Таким образом, мудрое, миролюбивое, с особенным тактом и мерой во всем, управление епархией, близкое, живое и деятельное участие в деле воссоединения униатов, помогли совершить это великое дело единения спокойно, в мире и любви! Но, проявив в высшей степени способность объединить древне-православных и воссоединенных, Архипастырь много помог укреплению и величию православия в своей епархии. Он привел в известность количество населения епархии, устроил несколько новых храмов, многие храмы снабдил утварью и другими принадлежностями богослужения, в чем ему много помог Митрополит Филарет, вызвал к деятельности православное духовенство и положил много личного труда на благоустройство знаменитого, в западном крае, Свято-Духова монастыря в г. Вильне, Пожайского монастыря, близь Ковны и соборного в нем храма, представляющего замечательный памятник церковного зодчества, и вообще много, много потрудился на пользу вверенной ему епархии, всюду приобретя любовь народа и духовенства, особенно ясно выразившуюся в последнее расставание с паствой, во время которого, как духовенство, так и народ, пришедший проститься с любимым Архипастырем, буквально рыдали. 6 Апреля 1840 г., Преосвященный Исидор, Высочайшим указом, был переведен на древнюю Могилевскую кафедру, взамен опять таки Преосвященного Смарагда, переведенного в Харьков. На этой ниве Господней ему пришлось нести тот же святительский подвиг, что и в Полоцке. Утром в день Вознесения Господня, Преосвященный Исидор прибыл в Могилев, где и был торжественно встречен духовенством и народом. Также как и в Полоцке, по приезде в Могилев, Преосвященный пожелал лично ознакомиться с положением православия в своей новой епархии и предпринял поездку по епархии, из которой вынес далеко неутешительное впечатление. По угнетению православия, она почти ничем не отличалась от Полоцкой епархии; церквей было очень мало и все они были очень бедны. Вступив в епархию в самое трудное время, когда униаты, так сказать, находились в переходном состоянии, он встретил здесь не мало затруднений от католиков, духовное управление и семинария которых находились в Могилеве. Это соседство требовало от Владыки большой осмотрительности в своих действиях, но природный ум и зрелая опытность святительского служения помогли ему и здесь приобрести общую любовь и уважение.

В бытность Владыки в Могилеве, Обер-Прокурор Святейшего Синода, по Высочайшему повелению, потребовал от него мнения о том, возможно ли подчинить воссоединенное духовенство Могилевской епархии древне-православному Могилевскому епископу или оставить их в управлении Полоцкого воссоединенного Епископа Василия. Этим ответом Владыка должен был решить вопрос, крайне трудный, имеющий важное значение для воссоединенных христиан на всем пространстве бывших униатских пределов, находящихся все еще в неопределенно-выжидательном положении. В этом вопросе Обер-Прокурора было сказано, что в Могилевской епархии предполагается сделать первый опыт подчинения воссоединенных церквей древне-православному епископу и если этот опыт окажется неудачным, то его нельзя будет повторить ни в одной из девяти западных губерний, а потому Его Величеству предварительно угодно знать, как Могилевский Епископ предполагает управлять воссоединенными церквами, которых было около 150. Хотя вопрос этот был трудный, так как духовенство воссоединенных приходов было не только незнакомо с правилами канонического управления православной церкви, но даже с обыкновенным порядком и правилами подчинения, но Владыка дал утвердительный ответ, вследствие которого последовало Высочайшее повеление о подчинении воссоединенных церквей Могилевской епархии древне-православному Могилевскому Епископу, и Преосвященный Исидор, благодаря мудрому и миролюбивому управлению своей новой паствой, показал, что этот опыт дал самые лучшие и желательные последствия. Таким образом, Епископ Исидор, не только много содействовал воссоединению униатов с православной церковью, но первыми важными мерами, много принес пользы к утверждению древнего православия в западной России и к полному благоустройству воссоединенных церквей, отчего значение его в этом великом деле еще более возвышается⁸. He ограничиваясь заботами о нововоссоединенных, приснопамятный Святитель всеми силами старался укрепить православие, строил церкви, заботился о благоукрашении их и пр. И труды его были оценены. В 1841 г. Преосвященный, за его труды по воссоединению униатов был возведен в сан архиепископа. Во время пребывания своего в Могилеве, Владыка посетил Киев и навестил Высокопреосвященного Филарета, преемником которого ему после и пришлось быть. Приобретя и проявив в своем служении на западной окраине России мудрость, неутомимость и опытность, сделавшие его благопотребным для управления не только паствами и пастырями, но и пастыреначальниками, Высокопреосвященный Исидор, именным Высочайшим указом, 12-го ноября 1844 г., был призван пасти церковь Грузинскую, управлять церковными делами края обширного, своеобразного, требующего особой духовной мудрости от своего правителя; он был назначен на епархию Карталинскую и Кахетинскую, с званием члена Святейшего Синода и экзарха Грузии, вместо одного из участников его рукоположения во епископы, Архиепископа Евгения. Тогда Преосвященному Исидору было 45 лет, но он был весьма свеж и бодр. Еще не покоренный окончательно Кавказский край, бывший тогда «вечным очагом военных действий, и тревожных восстаний и набегов горцев», также как и две прежние епархии, вверенные управлению Высокопреосвященного Исидора, требовал благоустройства во всех отношениях, а обширность и разбросанность края, как в политическом и географическом, так и в церковном отношениях требовали своеобразного мудрого управления со стороны главы православного духовенства. Церковная жизнь здесь была особенно неблагоустроенна. У экзарха не было ни канцелярии, ни одного духовного правления на всем огромном пространстве его епархии и все бумаги, получаемые и отправляемые во все концы управляемой им обширной епархии, Владыке пришлось вести лично от себя. Храмы были ветхие, бедные утварью, духовенство было также бедно и необразованно, священники не поучали своей паствы, низшие чины клира жили в нищете, семьи духовенства не были ничем обеспечены. Служение Архиепископу Исидору предстояло здесь весьма тяжелое, но его ревностное и благопопечительное управление, продолжаемое по прежнему в духе мира и любви, в течение тринадцати лет, совершенно преобразило и благоустроило Грузинскую церковь. Им приобретен и отделан архиерейский дом, которого ранее не было, воздвигнуты были новые и возобновлены ветхие, иногда древние, представляющие большой интерес в истории Грузинской церкви, храмы и между прочим, обновлен знаменитый Сионский собор в Тифлисе, употреблены все усилия для восстановления клонившегося к упадку христианства, особенно в Осетии, Сванетии и Цебельде, где христианство, от долгой борьбы с исламом, окончательно приходило в упадок; возвращены в православие многие из совратившихся в магометанство туземцев, между прочим, в 1851 г., 1200 человек из племени Энгилойцев и для них построен был новый храм. Заботясь о распространении и утверждении православия в крае, он ходатайствовал о восстановлении новой епархии Абхазской (упраздненной в 1795 г. еще до присоединения Кавказского края к России), а новое издание на грузинском языке Библии сделало доступным слово Божие народу. Кроме того, Владыка обращал особенное внимание на поднятие уровня образованности среди самого духовенства; духовенство было обеспечено определенным содержанием, учреждено было женское училище для дочерей бедного духовенства в Мцхете и пр. Для поощрения духовенства к поучению паствы, Владыка сам произносил проповеди⁹ при всяком удобном случае, с мудростью, силой слова и назидательностью. Желая ближе и лично убедиться в положении православия в вверенном его управлению крае, Владыка часто принимал тяжелые и трудные поездки для обозрения епархии, а эти поездки в то тревожное и беспокойное время, когда не редко приходилось ехать верхом, по горным узким тропинкам, или в брод переезжать бурные горные потоки и реки, были более, чем опасны. Достаточно упомянуть, что жизнь Архиепископа Исидора на Кавказе до восьми раз подвергалась серьезной опасности, а три раза он едва не попался в плен к горцам, которые нарочно искали этого случая, чтобы за освобождение экзарха взять большой выкуп. В одну из поездок по епархии лошадь, на которой ехал верхом Преосвященный Исидор, испугалась и понесла. Впереди стояло большое дерево, толстые сучья которого весьма низко перекидывались через дорогу. Владыке предстояла опасность или быть сброшенным с лошади, или же на всем скаку испуганного животного удариться головой о толстый сук дерева и получить верную смерть, – но промысл Божий сохранил Архипастыря: – он успел ухватиться руками за сук дерева и повис на нем, а лошадь промчалась дальше¹⁰. По этому можно судить, каковы были невообразимые труды, опасности и лишения Архиепископа Исидора во время пребывания его на Кавказе, – но, не смотря на них, доблестный Архипастырь неутомимо работал на пользу своей паствы, действуя со свойственной ему проницательностью, осторожностью и с соблюдением, ему одному свойственного, такта в отношениях к властям светским и местным, или соседственным духовным, армянским, не подчиненным тогда еще Св. Синоду. Просветительная деятельность Владыки встречала полное сочувствие в местном образованном обществе, и снискала ему всеобщую любовь и уважение в крае; и вообще Кавказский период его жизни и деятельности, с 1844 г. по 1858 г., был одним из плодотворнейших и замечательнейших. Непомерные труды его, хотя и расстроившие его здоровье, так что в 1853 г. был даже поднят вопрос о переводе Владыки на Ярославскую кафедру, не могли быть не замечены высшей властью и самим Государем Императором. Верховная власть видела то, чем была Грузинская церковь до прибытия туда Высокопреосвященного Исидора и чем она стала под его управлением, видела она подвиги и труды его, и не оставила их без награды; в 1845 г. «за ревностное усердие к церкви и неусыпную заботливость о благоустройстве управления вверенными ему паствами, в отдаленном крае империи», он сопричислен был к ордену Св. равноапостольного князя Владимира 2 ст. большого креста со звездой; в 1850 г., за ревностное служение церкви, отличающееся «неусыпной заботливостью о благоустройстве вверенных его духовному надзору паств в местах разноплеменного населения» был награжден орденом Св. благоверного князя Александра Невского; в 1853 г., Наместник Кавказский князь Воронцов, глубоко уважавший Владыку, письменно обратился к Обер-Прокурору Св. Синода, графу Протасову, с просьбой об исходатайствовании Архипастырю сана Митрополита, а если это окажется, почему-либо неудобным, то о награждении его бриллиантовым крестом на клобуке. Но в виду того, что бывший его начальник и наставник по академии, член Св. Синода, архиепископ Казанский, Григорий, бывший уже Епископом, когда Преосвященный Исидор только еще учился в академии, не имел еще этого высокого сана, то Архиепископа Исидора не было еще удобным удостоить этого сана и ему был пожалован, 19-го апреля 1853 г., при лестном Высочайшем рескрипте бриллиантовый крест для ношения на клобуке; но вскоре, по возведении Архиепископа Григория в сан Митрополита, Наместник вновь возобновил свое ходатайство, которое на этот раз и было исполнено. В день коронования Императора Александра II, 26 Августа 1856 г., Высокопреосвященнейший Исидор, архиепископ Карталинский и Кахетинский, Экзарх Грузии, – именным Высочайшим указом Святейшему Синоду был возведен «Лично» в сан Митрополита, как сказано было в указе «за неусыпную, при долговременном Архипастырском служении, заботливость о вверенных паствах и за ревностные на проходимом поприще труды по общему управлению церковными делами Закавказского края, к постепенному в нем благоустройству духовной части», и 9-го Сентября, Владыкой был получен белый клобук с бриллиантовым крестом и Высочайший рескрипт на имя «Митрополита Исидора».

В конце 1857 г., Владыка предложил Наместнику, князю Барятинскому, учредить на Кавказе особое братство, по образцу существовавших в западном крае во времена унии, для ограждения христиан от неверных и для утверждения веры Христовой между горцами. В программу деятельности этого братства предполагалось включить, между прочим, заботы об открытии школ в мусульманских селениях для обучения детей, на первый раз, только русскому языку, которого татары не чуждаются, – этим путем Владыка предполагал передать детям начатки христианского учения, раздавая им бесплатно для чтения книги. Наместник встретил мысль об учреждении такого братства очень сочувственно и по его поручению, был составлен устав «Общества воздвижения Святого Креста на Кавказе», который вскоре и был утвержден Государем Императором, с Высочайшей резолюцией: «исполнить», а на поле, собственной Его Императорского Величества рукой, было написано: «Государыня Императрица согласна принять общество под свое покровительство». Несколько позже, Владыка принял живое и деятельное участие в учреждении выродившегося из этого общества «Общества восстановления и утверждения православия на Кавказе». Таким образом, Господь помог Владыке положить и на Кавказе твердое начало для утверждения христианства и христианского просвещения между горцами¹¹.

21-го декабря 1857 г., скончался Высокопреосвященный Филарет Митрополит Киевский (Амфитеатров). Еще при конце своей жизни, Святитель Киевский, знавший Митрополита Исидора по славному 1839 г. и весьма ценивший его достоинства, очень желал видеть его своим преемником и не раз выражал это, как окружающим его, так и письменно самому Митрополиту Исидору. И это предсмертное желание Владыки стало известно и в высших сферах церковного и гражданского управления, и будучи согласно с видами самого правительства, видевшего в Митрополите Исидоре, действительно, достойного преемника почившему Святителю, имело желанные последствия. 1 марта 1858 г., последовал именной Высочайший указ, которым Митрополия Киевская и Галицкая была вверена Экзарху Грузии, Митрополиту Исидору «архипастырю исполненному заслуг и ревности в священном деле назидания душ и церковного благоуправления», как выражено в Высочайшем рескрипте, полученном им 17 марта, в великий понедельник. С грустью встретила Грузия весть о новом назначении ее Экзарха! По Высочайшему повелению, Высокопреосвященный Исидор пробыл в Грузии, в ожидании своего преемника Архиепископа Евсевия, до октября месяца, при чем за это время он был вновь удостоен Монаршей милости. При Высочайшей грамоте от 23-го августа, ему «за отлично-усердное, долговременное служение и благопотребное управление церковными делами Закавказских епархий, сопровождаемое благочестивой и назидательной жизнью, пастырской повелительностью, ревностное содействие к возобновлению древних и устройству новых храмов Божиих» Всемилостивейше пожалованы были алмазные знаки ордена Св. Благоверного Князя Александра Невского. Вот самая красноречивая оценка деятельности незабвенного Архипастыря в Грузии! В начале октября, паства Грузинская простилась со своим Архипастырем. Грустна была эта разлука! Сожалела и вся паства о своем добром, любвеобильном Архипастыре, со скорбью прощался и Архипастырь с паствой, с которой, за долговременное служение свое на пользу Грузинской церкви, он сроднился, и которая постоянным вниманием и добрым расположением всегда утешала, и облегчала труды и заботы Владыки!

С Кавказа Владыка прежде, чем отправиться к месту своего нового служения, где он думал, что будет положен конец земному подвигу его жизни, должен был съездить в С.-Петербург. По пути в столицу и обратно, Владыка посетил Московского Первосвятителя и своего рукоположителя Митрополита Филарета, и побывал на родине, в с. Никольском, и только 31-го октября Киево-Печерская лавра торжественно встретила своего нового Архипастыря и Священно-Архимандрита. Обращаясь к своей новой пастве со словом любви и мира, Святитель, в душевном волнении, говорил ей: «Смутился дух мой, услышав, что рек о мне Господь мой, – и тяжелая забота пала на сердце. Идти не с посохом путника, а с жезлом пастыря, – на место, освященное красными стопами первозванного Апостола и подвигами Равноапостольного Владимира, просветившего верой Христовой все отечество наше, – приять на слабые рамена бремя служения церкви, благодатью Божией толико прославленной и святой Лавры, сияющей славой чудес и равноангельного жития дивных подвижников веры и благочестия, – взойти на сию гору Господню и стать на месте святом, которое занимал недавно оплаканный признательной паствой великий Святитель, светом славы и подвигов, теплотой любви и благотворений живущий в сердцах духовных чад своих, – поверьте, братия, – это не легко, это страшно и для духа более крепкого и опытного». Но Киевской пастве не суждено было долго оставаться под мудрым водительством Владыки Исидора. В течении своего двухлетнего управления Киевской митрополией, Архипастырь только с небольшим год пробыл в Киеве и не успел почти ничего сделать для своей новой паствы. Он только что начал приступать к благоустройству Киевской епархии, действуя на подведомственное ему духовенство в духе любви и снисходительности, более личным высоким примером своей жизни и деятельности, основав, между прочим, первый духовный журнал при духовной семинарии, стараясь выбирать на духовно-учебное поприще молодых энергичных деятелей, напр., Иоанникия (Руднева) нынешнего Митрополита Киевского и пр., как был призван на высшую степень служения. Все догадывались, а многие и знали, что служение Митрополита Исидора в Киеве кратковременно. Присутствуя в Святейшем Синоде, участвуя в делах высшего церковного управления и в суждениях важных вопросов, церковно-государственного характера, особенно в виду осуществления реформ прошлого царствования, Владыка ясно обнаружил высокие достоинства своего ума, сердца и характера, которые и открыли ему путь к высшему руководству означенными делами. Хотя и знали все, что преемником тогдашнего Митрополита Новгородского и С.-Петербургского будет никто иной, как Высокопреосвященный Исидор, но никто не ждал, что это случится так скоро. В июне 1860 г. неожиданно заболел и вскоре умер Митрополит Григорий, а 1-го июля 1860 г., последовало Высочайшее назначение Митрополита Исидора Митрополитом Новгородским, С.-Петербургским и Финляндским, Свято-Троицкой, Александро-Невской лавры, Священно-Архимандритом и с тем вместе первенствующим членом Святейшего Синода. Указ об этом назначении был получен в Киеве 9-го июля; с трепетом душевным принял Владыка весть о своем новом назначении. Он не радовался ему и не искал его, а напротив скорбел душой при мысли о том, что ему придется расстаться с мирной Киевской обителью и смотрел на свое новое назначение, как на великое испытание Божие, которое он принял, повинуясь исключительно воле Его. Его страшила не только ответственность поста Митрополита, но и господствующее в то время неверие и брожение умов в столице.

Ясным свидетельством этого служат собственноручные записки, дневник Владыки, в которых он тогда еще, когда только ходили слухи о его новом назначении, между прочим, писал: «…Быть может, иной думает, что я желал бы перемещения на север. Ошибаются. Я принял бы это с послушанием и душевной скорбью, как тягчайшее испытание, которое скоро положило бы предел моей жизни. Это был бы для меня приговор: се, Аз посылаю тя, яко овцу посреди волков». В другом месте: «…Немощь человеческая вопиет; что я там буду делать? Где возьму характер, нужный среди обуреваний разного рода? Где взять опытность для дел, за которые впервые приходится взяться? Как пройти водоворот и хранить благо и целость церкви, среди стремлений со всех сторон к ее разрушению, ограблению и омрачению? Откуда взять силу к отражению волков, когда первая сила составляет слабую опору для бессилия? Вера говорит: замолчи. Разве ты своей силой можешь что-либо сделать? А ежели Бог захочет и немощное может сделаться крепче человека. Пусть будет то, что благословит Господь, а не то, что ты хочешь. Аминь, Аминь, Аминь!» По назначении своем он писал: «Если страдания падут на мою только личность, нечего тужить о том. Личность моя не дорога и потеря будет не заметна. Но избави Бог, если моя неспособность сделается виной важных упущений, от которых произойдет вред для церкви и ее иерархии! В этом все мое беспокойство, опасение, мучительная тревога души! – И однако, – буди воля Господня! Я не вторгался во двор овчий, не лазил инуде, искал, не просил, не знал, как совершился выбор и пал на меня этот тяжелый, несчастный жребий!»¹². И эти прекрасные слова, действительно, убеждают каждого, с каким трепетным смущением, глубоким смирением и послушанием принял Владыка весть о своем новом высоком назначении, но Господь, знавший сердце своего Избранника, умудрил и укрепил его на новом месте служения. Тот же дух мира и любви, который всегда отличал архипастырское служение Владыки, в течении тридцати двух лет, почивал и на Новгородской, С-Петербургской и Финляндской епархиях, свидетельствуя об истинно архипастырской мудрости ее Архипастыря! Пред отъездом в С.-Петербург, Владыка, совершив во многих храмах Киева богослужения, последнюю литургию отслужил в соборном храме. В прощальном своем слове, он завещал пастве и лаврской братии строго хранить иноческие обеты и соблюдать братскую любовь и мир. Выступив в предшествии крестного хода за монастырскую ограду, Митрополит обратился к Лавре и сотворив три поклона, осенил на четыре стороны, а потом, поклонившись до земли и прося у всех прощения и благословения, Владыка отбыл в С.-Петербург. 11 августа I860 г., в 8 часов утра, прибыл Митрополит Исидор в новую епархию в С.-Петербург; в Александро-Невской Лавре Высокопреосвященный Архипастырь был встречен викарием своим, епископом Ревельским, Леонтием, скончавшимся в 1893 г. Митрополитом Московским и Коломенским, и с сего времени, в течение 32 лет, маститый Святитель с изумительной твердостью, мудростью и энергией правил не только тремя обширными епархиями, но и всей русской церковью, во время смутное и тяжелое, в эпоху реформ и сопутствовавшего им шатания умов, всяческого колебания устоев мысли и жизни, в эпоху тяжких испытаний и наступающих ныне, по милости Божией, отрезвления и умиротворения. Воистину, милость Божия и покров Царицы Небесной, воспитавшей и возвеличившей бедного сироту, помогали и подкрепляли служение Владыки на пользу Св. Церкви, в вожделенной силе и крепости духовных и телесных сил до заката дней его» *). 14 августа Митрополит Исидор совершил, в Исаакиевском кафедральном соборе, первую литургию и приветствовал свою новую паству, привычным и так свойственным его любвеобильному сердцу, словом любви и мира.

Первые шаги своего первосвятительства. Приснопамятный Архипастырь освятил участием своим в совершившемся, в следующем 1861 году, торжественном открытии Св. мощей Святителя и Чудотворца Тихона, Епископа Воронежского и Задонского. Вопрос об открытии мощей Св. Тихона, просиявшего по кончине своей великими чудесами, был возбужден Преосвященным Антонием (Смирницким), Архиепископом Воронежским, еще в 1846 г., так как чудеса и нетление его мощей были для всех очевидны; но вопрос этот, в виду бывшего не задолго перед тем, в 1832 г., открытия мощей Св. Митрофана, был отложен, и дело затянулось до нового царствования. В 1861 г. вопрос этот был окончательно решен императором Александром II, при чем первенствующим Святителем,¹³ при открытии Св. мощей, был назначен Митрополит Исидор, который торжественно, в сослужении Архиепископа Воронежского Антония, Архиепископа Иосифа и Епископа Курского, ныне Митрополита Московского и Коломенского Сергия, открыл мощи Святителя в день его блаженной кончины 13-го августа. При открытии Св. мощей, Владыка Исидор произнес слово, напечатанное в большом количестве экземпляров. Народу на этом священном торжестве было до 30000 человек. «Благоговение было великое и до 30 случаев было записанных благодатных исцелений от новооткрытых мощей Угодника Божия», но кроме этих записанных случаев исцелений, была масса других, не записанных, так напр., один скорченный, у которого ноги были пригнуты за спину, после того, как его поднесли к Св. мощам, расправился и стал на ноги¹⁴. На обратном пути, Высокопреосвященный Митрополит посетил в Туле Преосвященного Никандра, около 20-го августа был в Москве у Митрополита Филарета, а 21-го утром прибыл в С.-Петербург. Так освятил Приснопамятный Владыка свое вступление на кафедру С.-Петербургской Митрополии и в звании первенствующего члена Собора русской церкви! На другой день по прибытии в С.-Петербург, Владыка отправил своего викария, Преосвященного Леонтия, в Париж, для освящения тамошней русской православной церкви, о чем усиленно хлопотал настоятель этой церкви известный Протоиерей В. Васильев. Вопрос этот, о посылке русского епископа за границу, очевидно сообща был решен двумя митрополитами, во время свидания их в Москве. В следующем 1862 году, 8-го сентября, Владыка участвовал в совершенном с особенным блеском, торжестве празднования тысячелетия России в Новгороде, при участии самого Государя Императора и других Особ Царской фамилии. За все время управления своего С.-Петербургской Митрополией «мужественному кормчему русской церкви», Высокопреосвященному Исидору, пришлось перенести не мало забот, тревог, опасений, огорчений и всяческих испытаний; это легко представить себе, окинув мысленным взором шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые года в жизни нашего отечества, – на столько еще близкие к нам, что для беспристрастного суждения, о значении церкви и ее Представителя в судьбе нашего отечества, еще не настало время. Трудно в кратком, беглом очерке жизни и деятельности Приснопамятного Первосвятителя исчислить все те труды и подвиги, которые пришлось нести ему в 32-летнее управление С.-Петербургской Митрополией, тем более, что деятельность его за это время была посвящена не только управлению обширной епархией, но и всей русской церковью и сливается с деятельностью высшего церковного управления, – Святейшего Синода. Достаточно отметить, что Высокопреосвященному Исидору принадлежит первенствующее значение во всех выдающихся событиях отечественной церкви за это время. Он возрастил рассадник архипастырей русской церкви и большую часть их рукоположил и напутствовал на кафедры; он являлся во главе иерархии; во всех народных празднествах, совершителем молитвы. Из выдающихся дел его на пользу российской церкви, в которых ему принадлежит не только руководство, но и деятельное личное участие, отметим только: перевод Библии на русский язык, духовно-учебная реформа, дело о духовно-судебной реформе и окончательное присоединение униатов к православию. Хотя Митрополит Исидор был сам руководителем и главным ответственным лицом при обсуждении, направлении и решении различных важных, для всей русской церкви, вопросов, однако он, не надеясь на свои силы, пользовался, с самаго начала своего служения в С.-Петербурге и до кончины Высокопреосвященного Филарета, в 1867 г., во всем мудрыми советами «мудрейшего и опытнейшего из иерархов того времени» Московского Митрополита, как это видно из многочисленных случаев их личных, особенно же письменных сношений. Под благодетельным влиянием этих советов и сношений, и при собственных высоких личных достоинствах, как человека вообще, и как церковного администратора в особенности, Высокопреосвященному Исидору удалось успешно окончить все те дела, которые производились под его руководством. Перевод Библии на русский язык имел также, как и воссоединение униатов с православной церковью, не только одностороннее значение в церковной или государственной жизни, но более широкое, общецерковное и общегосударственное значение. Дело это, – о переводе Св. Писания на русский язык, – испытавшее, в более чем полувековой период своего движения к осуществлению, разнообразную судьбу, было то дозволяемо, то запрещаемо, было издавна весьма близко сердцу Высокопреосвященного Исидора, почему не удивительно, что по приезде в С.-Петербург, он принял самое живое участие к скорейшему окончанию его.

Сколько трудов и забот Владыки требовало это дело, видно уже из того, что все переводы, исполненные духовными академиями и составленными для этого комитетами, восходили на высший просмотр и проверку в Св. Синоде, где главным руководящим лицом, бессменно первоприсутствующим, во все производство дела перевода, был Владыка, которому в этом отношении были лишь временными сотрудниками присутствующие в Св. Синоде архиереи и другие лица, между прочим, протопресвитер В. С. Бажанов, ведший окончательную корректуру перевода и следивший за выходом его в свет. Руководя переводом и направляя его по лучшему пути, Высокопреосвященный Исидор, перед всяким заседанием Св. Синода по этому делу, заранее просматривал разные части перевода; отмечал места, нуждавшиеся в особом обсуждении; обдумывал то или иное решение, в отношении к какому бы то ни было спорному вопросу. При жизни Митрополита Филарета, Владыка часто, по обыкновению, обращался к нему за советом по некоторым недоумениям и спорным вопросам, а с 1867 г., со дня кончины его, стал сам таковым решителем их и все Св. книги Ветхого Завета вышли уже в свет после смерти Высокопреосвященного Филарета.

В 1875 г. окончилось это важное и многолетнее дело, и труды в нем Владыки не могли быть не замечены. В Высочайшем рескрипте 5-го сентября 1875 г. прямо указано на «самоличное участие Владыки в оконченном ныне переложении книг Священного Писания на русский язык», а в 1877 г., Высокопреосвященный Исидор был Всемилостивейше пожалован, украшенной драгоценными камнями, митрой. с водруженным на ней крестом по Киевскому обычаю, именно «во внимание к особым трудам по переложению книг Священного Писания на русский язык». В массе адресов, в день 50-летнего юбилея Владыки в сане священном, тоже указывалось с благодарностью на этот великий труд¹⁵.

Духовно-учебная реформа, совершившаяся при Высокопреосвященном Исидоре, тоже живо интересовала Владыку. Дух реформ шестидесятых годов коснулся многих сторон, не только одной гражданской, но и церковной жизни; были подняты вопросы об улучшении быта духовенства, о начальном народном образовании (судьба церковно-приходской школы) и о поднятии уровня духовного образования. Последний вопрос был вызван прямо необходимостью; правительство естественно желало, чтобы образование духовенства шло в уровень с остальными привилегированными классами народа и таким образом, духовенство сделалось бы способным принимать и усвоять дух реформы, и по возможности, содействовать его распространению и проведению в жизнь общественную. Начало духовно-учебной реформе было положено в начале царствования Императора Александра II. Разрешение этого дела затянулось; был учрежден особый комитет, рассматривающий различные мнения епархиальных архиереев, духовно-училищных начальств и пр. Мнения эти разделялись, но Высокопреосвященный Исидор, на первых же порах, стал относиться к вопросу о преобразовании духовно-учебных заведений Империи крайне осторожно. В начале 1862 г., комитет этот был распущен; выработанные им предположения не были приведены в исполнение, главным образом, вследствие недостатка средств к их осуществлению и выработанные комитетом проекты реформы были вновь направлены к епархиальным Епископам на рассмотрение и заключение. В 1866 г. на это дело вновь обратили внимание и оно быстро двинулось вперед. После многих трудов, в 1866 г. вновь назначена была особая комиссия для пересмотра и обсуждения различных мнений, соображений и проектов по этому вопросу, и для составления нового устава для духовно-учебных заведений, и только 14 мая 1867 г., новый устав духовных семинарий и училищ был Высочайше утвержден, и затем постепенно введен в духовно-учебные заведения всех епархий. Новый же устав духовных академий был Высочайше утвержден только в 1869 г. и постепенно введен в действие. В обсуждении подробностей этого устава, окончательная редакция которого принадлежала тогдашнему Обер-Прокурору Святейшего Синода гр. Д. А. Толстому, и в уравновешении требований и начал, представленных Обер-Прокурором с требованиями и началами, выработанными церковным, собственно, преданием, Высокопреосвященный Исидор принимал самое живейшее и влиятельное участие. Что же касается вопроса о церковно-судебной реформе, то Высокопреосвященный Исидор относился к ней в высшей степени осторожно и она не осуществилась, благодаря дружному действию более осторожных и мудрых архипастырей русских, с первенствующим членом Св. Синода во главе, в том виде, в каком некоторые желали видеть её осуществленной¹⁶. Много и деятельно послужив воссоединению западно-русских униатов, в бытность свою епископом Полоцким, в 1839 г., Высокопреосвященный Исидор имел счастие послужить такому же воссоединению и потом, в количестве нескольких сот тысяч человек, в 1875 г. Для своей епархии, Владыка Исидор являлся всегда и во всем, как попечительный отец, входивший во все нужды и потребности духовенства, озаботился обеспечением быта беспомощных вдов и сирот его и учащегося юношества, создав в 1869 г. замечательное учреждение «Александро-невский дом для призрения бедных духовного звания», этот незабвенный памятник любви и милосердия Архипастыря к ближним и открыв епархиальные женские училища в Новгородской и С.-Петербургской епархиях. В высшей степени благоговейное, умиленное и умиляющее, при простоте, величественное богослужение Святителя, слово всегда здравое, твердое, сильное, носившее на себе печать глубокой, опытной мудрости, – все сии высокие черты, коим запечатлена личность маститого Владыки, знаменуют собой особое помазание и свидетельствуют о возвышенности его духа, облеченного силой свыше! Кроме занятий по епархии и по Св. Синоду, Высокопреосвященный Исидор находил время заниматься и другими посторонними делами. Испытанное им с детства сиротство и бедность, а также завет матери, о котором упоминалось раньше, подвигали его к участию в судьбе несчастных; он состоял Главным Попечителем Императорского Человеколюбивого Общества, принимал самое горячее участие в делах человеколюбия, всегда близких его сердцу. При Высокопреосвященном Исидоре Человеколюбивое Общество впервые необыкновенно широко развило свою благотворительную деятельность, при его ближайшем и живейшем участии и руководстве общество имело возможность значительно улучшить, находящиеся в его ведении, учебные заведения, и в течение 15 лет его главного попечительства, прирастило сумму в количестве 2-х миллионов к своему капиталу; а целый ряд дел личной благотворительности Приснопамятного Владыки мог бы составить целую летопись его славных деяний, прибавивших много иных драгоценных камней к венцу его славы! За обильные плоды христианской деятельности Человеколюбивого Общества и постоянное расширение его благотворительности на пользу неимущих и болящих, Владыке неоднократно было выражаемо Монаршее благоволение.

При всей великой скромности Владыки, при всем глубоком смирении его, все его труды и добрые дела не могли укрыться и от внимания людей, они ясно обнаруживались в юбилейные годы служения его. Но, кроме того, многолетнее плодотворное служение его было ценимо и с высоты Престола; кроме всех высших отличий, доступных лицам священного сана, Высокопреосвященный Исидор еще в 1872 г., Всемилостивейше пожалован был орденом Святого Андрея Первозванного с алмазными знаками. В 1875 г. 3-го сентября, торжественно праздновался юбилей его 50-летнего служения церкви и отечеству. Владыка всячески старался уклониться от празднования своего юбилея и писал к одному из Архипастырей: «Я сам смотрю на свой юбилей, если и доживу до него, как на событие, знаменательное только для меня самого, на неизреченной ко мне милости Божией, сверх всякого чаяния моего, продлившей дни службы моей до полвека». «…Конечно вынужден буду принять своих и кто приедет из сторонних, но это можно сделать без обычного юбилейного шума и театральной обстановки, которая мне всегда не нравилась», а далее… «мне нравится наивное поздравление одного мужичка, которого я не видывал и не знаю, и который написал самое простое письмо с поздравлением и приложил 5 рублей, прося употребить на масло в лампаду пред иконой преподобного Исидора Пелусиота. Вот это по-русски¹⁷. He смотря на скромное уклонение самого Владыки от юбилейного торжества, это торжество состоялось при неожиданно блестящей обстановке, при самых разнообразных и теплых приветствиях от Святейшего Синода, и разных учреждений и лиц, в числе которых были, нарочно для этого, приехавшие из провинции несколько Архипастырей. По поводу этого юбилея Владыке был Высочайше пожалован драгоценный, украшенный бриллиантами, посох. В 1883 году, Архипастырь имел счастье совершить Священное помазание Самодержца Всероссийского на царство и в этом же году, он был пожалован панагией, бриллиантами украшенной, с правом ношения двух панагий. 3-го ноября 1884 г., по всеподданнейшему докладу Св. Синода, Государь Император Высочайше соизволил на представление Митрополиту Исидору права предношения креста в священнослужении. 11-го ноября того же года, маститый Архипастырь торжественно праздновал пятидесятилетний юбилей епископства. Для принесения личных приветствий маститому юбиляру, в С.-Петербург прибыло 17 иерархов, из различных провинциальных епархий, чего не было 5-го августа 1867 года, когда праздновался такой же юбилей Московского Митрополита Филарета. Прием поздравлений и депутаций длился несколько дней, приветствий было масса, а всего выше, – это было приветствие с высоты Царского Престола при Милостивейшем Высочайшем рескрипте, с пожалованием юбиляру настольных изображений трех Государей Императоров, при которых совершилось его епископское служение. В этом рескрипте исчислялись все заслуги Высокопреосвященного Исидора, сделавшие его достойным всех самых высших наград, какие только мог получить русский иерарх в его положении. «Почти четверть века, – сказано в этом рескрипте, – Вы, по званию первенствующего члена Святейшего Синода, неутомимо несете труды ближайшего участия и руководства в делах высшего церковного управления, в решении важных церковных вопросов, в обсуждении и приведении в действие мер, в последнее двадцатипятилетие предпринятых на пользу церкви и ее служителей». Приведем отрывок из одного адреса, поднесенного Приснопамятному Святителю в день его юбилея, именно из адреса духовенства С.-Петербургской епархии, который наглядно показывает, что его архипастырские заботы о благе подчиненного ему духовенства и мудрое его управление искренне и глубоко оценены пастырями церкви, которые так высказали свои признательные и глубоко преданные чувства: «Да будет позволено нашему смирению упомянуть о твоих, правдолюбивый Архипастырь, изведанных нами беспристрастии и осторожности при решении иногда и самых маловажных дел, милостивое внимание к заслугам каждого из нас, истинное, проникнутое христианской любовью, правосудие и справедливость всегда сопровождают твои решения. Твое архипастырское управление известно и дорого нам и по твоей отеческой доступности, до которой ты всегда, как бы вблизи нас и среди нас; каждый из нас всегда может надеяться получить твой добрый совет, святительское наставление, видеть твою помощь… Твоей просвещенной архипастырской заботливости обязаны своим благосостоянием наши духовно-учебные заведения. Любовь твоя к благолепию храмов Божиих ревностно изыскивает всевозможные способы для их украшения и для поддержания в народе благочестивого усердия к ним… Твое неутомимое усердие к богослужению и высоко-религиозное благоговение во время общественной молитвы, постоянно и наглядно учат нас достойному предстоянию у престола Господня…»¹⁸. И Владыка, действительно, вполне заслужил те почести и похвалы, которые ему пришлось выслушать в дни празднества его юбилея и заслужил не по старшинству лет и службы, a по своим личным высоким достоинствам и качествам, которые ставили его вполне на высоте его положения. «От природы светлый ум, любвеобильное сердце, осмотрительность и осторожность во всем, замечательный такт и строгое соблюдение меры в словах, действиях и проч., соединялись в нем с глубокой и с годами все более и более обогащаемой опытностью, которая давала ему возможность в самых затруднительных случаях находить и прилагать к делу наилучшие исходы и решения, хотя бы и окольными иногда путями приходилось достигать их, и которая делала особенно дорогим его совет и слово в виду быстроты и часто не строгой обдуманности, с какой совершались многие реформы. И тем еще дороже был его совет и слово, что кроме того, всякое его слово и действие опиралось на глубокой вере в Бога, в Промысл Божий, в спасительную силу заслуг Христовых, освещалось светом истины Христовой и проникнуто было дивным смирением, которое и вознесло главу его, и посреди вельмож посадило его. Есть много опытов того, что Владыка, в недоуменных случаях, к тому или иному решению дела приходил иногда не столько путем соображений рассудка, сколько путем указаний верующего сердца своего. И, без сомнения, не даром Господь, не без воли Которого, конечно, Высокопреосвященный Исидор был поставлен во главе высшего управления Российской церковью, так долго хранил его на высоте этого положения, среди тех важных, то славных, a то страшных событий, которые ему пришлось пережить за свыше тридцатилетний период его стояния на «сей высоте». «Он пережил, продумал, где возможно и нужно было, применил к жизни все реформы, совершившиеся перед его глазами, с их разнообразными проявлениями и последствиями, всюду охраняя при сем, на сколько то было возможно, по обстоятельствам времени, вековечные устои церкви, и уступая духу времени лишь там и то, где и что можно было уступить. Большинство ныне здравствующих епископов православной церкви, не только хиротонисаны, но и поставлены в епархии им, так как он, по самому своему положению, гораздо более других имел влияние на избрание во епископы тех или других лиц»¹⁹. И поистине, долговременное и твердое, среди разнообразных, не редко даже весьма неблагоприятных обстоятельствах, стояние на страже истинных интересов церкви заслуживает не только похвалы и уважения, но и благоговения к этому великому Святителю земли русской!

He отличаясь никогда особенно крепким здоровьем, расстроив его в бытность свою на Кавказе, Владыка, в конце восьмидесятых годов, не редко жаловался на хилость своего здоровья и в письмах к разным лицам, часто упоминал о близости смерти. Но Господь подкреплял его; не смотря «на хилость» своего здоровья, не смотря на неустанные, непрерывные, неимоверные ежедневные труды его, с раннего утра до позднего вечера неизменно и аккуратно совершаемые, постоянно поддерживаемая строго иноческая жизнь, ради соблюдения которой Владыка ни на шаг не поступался пред требованиями врачей, – ослабить пост или труды, – бодрость и высота настроения духа у Владыки сохранились до последних минут жизни и при всех, не редко даже самых тяжелых обстоятельствах жизни его личной и общей церковной и гражданской²⁰! С весны 1892 г. здоровье 93-летнего Владыки уже видимо пошатнулось, а последняя болезнь, начавшаяся в августе месяце, возбудила серьезные опасения за жизнь его, тем не менее кончина его поразила всех, как нечто внезапное и неожиданное. В ночь с воскресенья на понедельник, 7 сентября, в состоянии его здоровья обнаружилась резкая перемена к худшему, так что утром, после ранней обедни, он приобщился Св. Таин. Голос и силы начали заметно падать, хотя сознание сохранилось полное. В 1 час дня, после консилиума, был составлен следующий бюллетень: «У его Высокопреосвященства Митрополита Исидора рожистое воспаление на левой руке, появившееся 23 августа, затихло к 27 августа, осталась только общая слабость и плохой аппетит. С 1-го сентября рожистое воспаление, при лихорадочном состоянии, замечено на животе, причем, упадок сил нарастал, деятельность сердца заметно ослабела. В настоящее время, рожистая краснота на коже побледнела, температура тела ниже нормы; пульс очень слаб, 92 в минуту; язык сухой; расстройство кишечника массами с примесью разложившейся крови. На коже тела, в разных местах и особенно на ногах, замечаются кровоизлияния. Общий упадок сил возрастает. Сознание вполне сохранено. Положение больного Владыки внушает серьезные опасения за исход». В 9 часов вечера Митрополит, все еще находясь в полном сознании, разговаривал с окружающими людьми и отсылал их в церковь, уверяя, что для них не будет никаких дел. В исходе 9 часа вечера послышалось тяжелое дыхание больного, легкое храпение. Находившиеся в соседней зале келейник, эконом и другие лица подумали, что Владыка уснул, но через несколько минут в спальне водворилась полнейшая тишина. Поспешившие к больному лица заметили у Владыки самое слабое дыхание; немедленно послали за врачем, которому пришлось удостоверить смерть. Около 10 часов вечера двенадцать редких ударов в большой колокол, с колокольни Александро-Невского собора, а затем звуки большого колокола, разливавшиеся в ночной тишине с колокольни Исаакиевского собора, возвестили Петербургу, что старейший и заслуженнейший из всех иерархов Российской церкви, первенствующий член Святейшего Правительствующего Синода, Главный Попечитель и Председатель совета Императорского Человеколюбивого Общества, Высокопреосвященнейший Митрополит Новгородский, С.-Петербургский и Финляндский, Исидор скончался. Трепетное чувство овладело всеми сердцами; так привыкли все видеть в нем первенствующего иерарха, опору веры и благочестия, несокрушимую, казалось и самим временем! Толпы народа потянулись к Лавре… По кончине Приснопамятного Святителя тело его, после омытия губками, напитанными оливковым маслом, взятым от лампады, теплившейся в комнате почившего, было с подобающим песнопением перенесено на кресле в главную залу, где и началось облачение почившего Владыки в святительские одежды, после чего было положено на белый глазетовый катафалк и окружено 4 подсвечниками. Около 11 часов вечера началась панихида, которую совершали Преосвященные Герман, присутствующий в Святейшем Синоде, Антоний Епископ Выборгский и Николай Епископ Ладожский. По окончании панихиды, первое Евангелие над почившим Святителем читал Преосвященный Антоний. Затем стали читать Евангелие, по очереди, священники и иеромонахи. Все бумаги и вещи, оставшиеся после почившего, были опечатаны. О кончине Архипастыря немедленно телеграммой были извещены Патриархи Константинопольский, Антиохийский, Александрийский, Иерусалимский, Митрополиты Сербский, Черногорский, Киевский, Московский и Экзарх Грузии, a также многие из епархиальных Преосвященных. 8 сентября во всех церквях столицы были отслужены панихиды по усопшем. В 1 час дня, у гроба почившего Митрополита, была совершена, в присутствии массы высокопоставленных лиц, панихида, которую совершил Преосвященный Гурий, Епископ Камчатский с Преосвященными Антонием и Николаем. После этой панихиды в покои Митрополита был открыт свободный доступ для посетителей, желавших поклониться праху незабвенного Святителя, а таких было столько, что лишь не многим удалось попасть во двор Лавры, который был покрыт сплошной массой народа. После вечерней панихиды, совершенной соборно Преосвященным Флавианом, Архиепископом Холмско-Варшавским, тело почившего иерарха было положено в гроб. Весь остаток дня совершались, почти беспрерывно, панихиды о почившем Владыке. 9-го сентября происходил вынос тела из митрополичьих покоев в собор Александро-Невской Лавры. К 9 часам утра из Лаврского собора вышел крестный ход с хоругвями и остановился у входа в дом Митрополита в саду. Ровно в 9 часов утра, в зал, где стоял гроб с телом почившего, вошло многочисленное духовенство и началась лития, которую совершал Преосвященный Флавиан, в сослужении с Преосвященными Епископами Гермогеном Псковским, Гурием Камчатским, Антонием Выборгским и Николаем Ладожским. По окончании литии, Преосвященный Антоний, Епископ Выборгский, ректор духовной академии, сказал прощальное слово, которое приводим полностью: «Господь судил нам быть свидетелями события великого, редкого и можно сказать, исключительного. Мы молились и молимся у гроба великого старца, нашего руководителя, молитвенника и отца, почти целое столетие с редким самоотвержением и неустанной ревностью несшего тяжелое бремя многотрудного служения церкви и отечеству. Мы пришли проводить отходящего на вечный покой великого святителя, учителя учителей, пастыря пастырей, отца отцов. Он жил, трудился и светил, и согревал любовью и лаской всех нас долго и долго, давно и давно. Ровно 67 лет тому назад, он вышел из стен здешней, воспитавшей его, академии на поприще церковной и общественной деятельности, работая все эти годы до последнего вздоха и теперь мирно почил о Господе. Усталому нужен покой и многолетнему неутомимому страннику, – постоянное жилище. В этом отношении, к почившему более, чем к другому кому-либо вполне приложимы слова: «блажен путь, в который идешь ты ныне, потому что уготовалось тебе место упокоения». Но что сказать вам, братие, о себе, что сказать об осиротелой пастве? Сердце наше, удручаемое чувством скорбного сиротства, невольно поддается смущению и страху. Кто даст нам мудрый совет, кто поддержит нас колеблющихся, кто научит нас бодро и умело плыть по бурным житейским волнам? Когда вчера, здесь после вечерней панихиды, старейший из служивших архипастырей начал читать слова Евангелия: «да не смущается сердце ваше, не устрашает» (Ин.14:27), душой нашей овладел невольный трепет. Этими словами Господа показался нам говорящий сам усопший наш Владыка. В них послышался нам, как бы его ответ на душевное наше настроение… Владыко святой! Отец наш! Какой же завет оставляешь ты для ободрения нашего нам пристрашным теперь и смущенным в своем сердце твоей кончиной?

Братия мои! Этот завет Владыки для всех нас есть завет любви, неустанного труда и молитвы. В течение своей почти столетней жизни он сделал столько добра, оставил столько памятников любвеобильного своего сердца, что говорить о них надо было бы и много, и долго! А сколько творил он добра незримого и никому неведомого! Про это знал только он один, да те, кого он удостаивал особого своего доверия в этом христианском деле, в котором левая рука не должна знать того, что творит правая. Прости мне, отец мой, Владыко святой, что я говорю об этом при гробе твоем, провожая тебя на вечный покой! He трубить хочу я о делах твоих, чего ты по истинно-христианскому твоему смирению никогда не любил, но ищу утешения и опоры для нас скорбных и смущенных…

Говорить ли о трудах Владыки? На это достаточно только сказать, что почти столетний старец, ослабленный при том предсмертной болезнью, он еще накануне своей смерти занимался делами и сделал несколько собственноручно написанных распоряжений. Молитвенное его настроение при священнослужениях было такое высокое, вдохновенное и поучительное, что оно не поддается никакому описанию. Его можно было воспринимать только чрез непосредственное впечатление.

Итак, братия мои, отец ваш оставляет вам великий, святой завет, завет любви, труда и молитвы. Это завет вечный, крепкий, незыблемый. В нем утешение и отрада для скорбного чувства, в нем крепость и сила для бодрой, светлой и жизненной деятельности. Будем же свято хранить этот завет, а об усопшем нашем отце, наставнике и руководителе будем молиться, чтобы Господь упокоил его душу в месте злачне, в месте светле, в месте покойне, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная. Аминь». После речи Преосвященного Антония, Преосвященный Николай, Епископ Ладожский, приблизившись к гробу почившего Владыки, произнес: «За твою любовь, Владыко святой и отверзное сердце прими в моем лице земной поклон от тех, кто воспитался под твоим влиянием, в пределах твоей епархии и даже за далекими приделами ее»²¹. За сим гроб с останками усопшего был, при торжественном пении, перенесен в Свято-Троицкий собор Александро-Невской Лавры, где и был установлен посреди храма, после чего была совершена Преосвященным Флавианом, в сослужении с Преосвященными Гурием Камчатским и Николаем Ладожским, заупокойная литургия, во время которой пред гробом Владыки была произнесена речь ректором С.-Петербургской духовной семинарии Архимандритом Питиримом. Весь день и всю ночь у гроба Митрополита духовенство совершало панихиды. 10-го сентября заупокойную литургию совершил соборно Митрополит Московский Леонтий, бывший викарий почившего Святителя. 11-го сентября в пятницу, совершено было погребение Высокопреосвященного Исидора. Заупокойную литургию совершал прибывший нарочно Высокопреосвященный Иоанникий, Митрополит Киевский и Галицкий в сослужении с Преосвященными Флавианом, Гермогеном, Гурием и Анастасием Воронежским. Собор был переполнен молящимися, в числе их находились их Императорские Высочества Великие Князья и Княгини, много высокопоставленных лиц, учащие и учащиеся всех столичных духовно-учебных заведений, чины центрального духовного учреждения и С.-Петербургской и Новгородской духовных консисторий, представители общественного городского управления, Императорского Человеколюбивого Общества и др. Во время литургии, вместо запричастного стиха, было произнесено, глубоко тронувшее присутствующих, слово священником Ф. Н. Орнатским. По окончании литургии началось отпевание в Бозе почившего Владыки, на которое, кроме совершающих заупокойную литургию, вышли: Высокопреосвященный Митрополит Московский Леонтий, Модест Архиепископ Волынский, преосвященный Герман, Антоний, Николай и Никандр Епископ Нарвский. Всего в отпевании участвовало 11 преосвященных и кроме того, масса белого и черного духовенства, все в белых облачениях; духовенство встало по сторонам катафалка двумя длинными рядами, простиравшимися, чрез солею и алтарь, до горнего места. Чин отпевания был выполнен особенно торжественно и тщательно, и производил весьма трогательное, умилительное впечатление на присутствующих. Некоторые припевы и кондак были исполнены сонмом священнослужащих. Во время совершения чина погребения во всех столичных церквах был производим погребальный перезвон колоколов. Около 3 часов началось прощание с почившим Архипастырем, но вот и оно окончилось, и гроб был закрыт! По окончании отпевания, гроб на руках архимандритов и протоиереев в митрах был обнесен вокруг собора Святой Троицы, и затем духовная процессия направилась к Исидоровской церкви, где на солее была приготовлена выложенная камнем и обтянутая белым глазетом могила. После литии гроб был опущен в могилу. Певчие запели «вечную память» и хоругви были наклонены к могиле Митрополита, как бы осеняя её! Во все время, с 8-го по 11-ое сентября, весь Петербург, а много и нарочно приехавших, перебывали в Лавре, стараясь поклониться праху новопреставленного Архипастыря! Скорбь об его кончине была общая, не только в пределах Петербурга, но и по всей России и за пределами ее. Была получена масса телеграмм с выражением скорби по поводу кончины Святителя. Патриархи Константинопольский, Иерусалимский и др., Митрополиты Черногорский Митрофан, Сербский Михаил немедленно телеграммами выразили свое соболезнование в такой тяжкой для Православной церкви утрате, с уведомлением, что об упокоении его души возносятся молитвы²². Нынешний Первоиерарх Православной церкви, Высокопреосвященный Палладий Митрополит С.-Петербургский и Ладожский, бывший тогда Экзархом Грузии, в телеграмме, на имя исполняющего обязанности Обер-Прокурора Святейшего Синода, пишет: «глубоко потрясен неожиданной кончиной первоиерарха нашей церкви. В Бозе почивший маститый святитель подвизался истинно подвигом добрым. Грузия молит Господа, да упокоит душу доблестнейшего иерарха, бывшего экзарха ее, в царствии небесном с великими святителями». Преосвященный Илларион Епископ Полтавский телеграфировал: «приношу ко гробу Первосвятителя скорбь, слезы и молитвы». Преосвященный Симеон Епископ Минский, – «царство небесное отцу благодетелю! Земно-преклоняясь, прошу его архипастырского благословения. Молюсь вместе с Минским духовенством за литургией и панихидой». Митрофан Епископ Пензенский, между прочим, пишет «повергаю мою сыновнюю печаль пред гробом почившего отца моего» и пр., и пр., и пр. Изумительное долголетие и многоплодные труды почившего Святителя церкви Божией подлежат оценке беспристрастной истории. Имя и труды этого великого иерарха не умрут в сердцах его современников и свидетелей его жизни, и передадутся потомству, которое вместе с нами возблагодарит Пастыреначальника Господа, благоволившего поставить на «время потребное на святительской кафедре престольного града пастыря мудрого и кроткого, право правившего слово истины, по преданию Святых Апостол и Отец, сильного и утешать здравым учением, и противляющихся обличать, служившего для всех, и пастырей и пасомых, образом не только словом, но и житием, духом, верой, любовью, чистотой, терпением, сострадательностью и благожелательностью ко всем», – и будем возносить теплые молитвы об упокоении души доблестного Первосвятителя Исидора в селении праведных! Он «подвигом добрым подвизался, течение скончал и веру соблюл!» (2Тим.4:7).