Житие умное, духовное

Житие умное есть дело сердца, состоящее в непрестанном помышлении о суде – т.е. правде Божией и приговорах Божиих, – также в непрестанной молитве сердца и в мысли о Промысле и попечении Божием, частном и общем, об этом мире, и в охранении себя от страстей тайных, чтобы не вторглась какая-нибудь из них в область сокровенную и духовную. Все это есть дело сердца; оно-то и называется житием умным. В сем деле жития, называемом душевною деятельностию, сердце утончается, отлучается от общения с противоестественною пагубною жизнию, а потом начинает иногда возбуждаться к тому, чтобы размышлять о видении вещей чувственных, созданных для потребности и возращения тела, и разумевать, как их служением дается сила четырем стихиям в теле.

Житие духовное есть деятельность без участия чувств. Оно описано отцами. Как скоро умы святых приемлют оное, отъемлются от среды созерцание вещественное (ипостасное) и дебелость (грубость) тела и созерцание делается уже духовным. Созерцанием вещественным называю тварь первого естества, и от сего вещественного созерцания человек удобно возводится к познанию уединенного жития, которое, по ясному истолкованию, есть удивление Богу. Это есть то высокое состояние при наслаждении будущими благами, какое дается в свободе бессмертной жизни, в жизни по воскресении, потому что природа человеческая не перестанет там всегда удивляться Богу, вовсе не имея никакого помышления о тварях; ибо если бы было что подобное Богу, то ум мог бы подвигнуться к этому: иногда к Богу, а иногда – к твари. А так как всякая красота твари в будущем обновлении ниже красоты Божией, то как может ум созерцанием своим отойти от красоты Божией? Итак, что же? Опечалит ли его необходимость умереть, или тягость плоти, или память о родных, или естественная потребность, или бедствия или препятствия, или неведомое парение, или несовершенство природы, или окружение стихиями, или встреча одного с другим, или уныние, или утомительный телесный труд? Нимало. Но хотя все сие и бывает в мире, однако же в то время, когда покрывало страстей снимется с очей ума и узрит он будущую славу, мысль тотчас возносится в восторге. И если б в этой жизни для таких дел (для созерцания Бога) не положил Бог предела, сколько именно промедлить в них, и если бы дозволялось это человеку, то во всю свою жизнь он не мог бы уйти оттуда, от созерцания сего, и тем паче (не возможет) там, где нет всего исчисленного выше (выше исчисленных препятствий). Ибо добродетель оная не имеет пределов, а мы самым делом и вещественно (т.е. веществом души) войдем внутрь дворов царских, если сподобимся того за житие свое.

(Слово 80).