Источник

Беседа 41

Деян.19:8. Придя в синагогу, он небоязненно проповедывал три месяца, беседуя и удостоверяя о Царствии Божием.

Почему Павел часто входил в синагоги. – Ослепле­ние иудеев. – Землетрясение в Константинополе. – Грех лю­тее демона. – Случай с найденным сокровищем.

1. Смотри, как (Павел) везде сам входит в синагоги и потом выходит; он везде хотел начинать с них, как я и прежде говорил. Язычники с ревностью и усердием принимали его; и иудеи, когда язычники принимали, приходили в раскаяние. Он хотел отделить оттуда учеников и начать с них, так чтобы они не собирались вместе с теми, и делал это не без причины. Потому он часто беседовал с ними, что убеждал (их). Слыша о дерзновении (Павла), не прими это за упорство. Он беседовал о предметах полезных, о царствии (Божием): кто же не стал бы слушать этого? «Но как некоторые ожесточились и не верили, злословя путь Господень перед народом, то он, оставив их, отделил учеников, и ежедневно проповедывал в училище некоего Тиранна. Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины» (Деян.19:9–10). «Путем" они справедливо называли проповедь; она действи­тельно была путем, ведущим в царствие небесное. «В училище, – говорит (писатель), – некоего Тиранна. Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины». Видишь ли, сколько пользы принесла неутомимая ревность? Слушали и иудеи и язычники. «Бог же творил немало чудес руками Павла, так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них» (Деян.19:11–12). Не касались только, при­нося (к больным), но, взявши, возлагали на них. Потому, я думаю, не попустил ему Христос идти в Азию, что имел в виду это время. «Даже некоторые из скитающихся Иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует» (Деян.19:13). Так все они делали по любостяжанию. Смотри: веро­вать не хотели, а изгонять бесов этим именем захотели. Да, так велико было имя Павла!

«Это делали какие-то семь сынов Иудейского первосвященника Скевы. Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто? И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома. Это сделалось известно всем живущим в Ефесе Иудеям и Еллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было имя Господа Иисуса» (Деян.19:14–17). Они делали это тайно, но потом бессилие их делается весьма явным. «И напал страх на всех их, и величаемо было имя Господа Иисуса. Многие же из уверовавших приходили, исповедуя и открывая дела свои» (Деян.19:17–18). Так как они имели такую силу, что и чрез бесов делали такие дела, то и следовало быть этому. «А из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их на пятьдесят тысяч драхм. С такою силою возрастало и возмогало слово Господне» (Деян.19:19–20). Видя, что нет им никакой пользы, они сожигают книги, когда и сами бесы делают такие дела. Таким образом, имя не делает ничего, когда будет произносимо без веры. Прикровенно указывая на это, премудро сказал (Христос): «верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин.14:12).

Смотри, как они пользовались этим оружием против себя самих. И "стязашеся, – говорит (писатель), – в училище некоего Тиранна. Это продолжалось до двух лет», – там, где были верные, и весьма верные. Те (заклинатели) не считали Иисуса великим, если присоединяли к имени Его имя Павла, почитая этого за нечто великое. Здесь достойно удивления то, почему бес не содействовав обману заклинателей, но обличил их и обнару­жил притворство их. Мне кажется, что он весьма озлобился, подобно тому, кто, находясь в крайней опасности и будучи оскорбляем кем-нибудь из людей маловажных и незначи­тельных, пожелал бы изливать на него всю свою злобу. Чтобы не показалось, что он пренебрегает именем Иисуса, он сна­чала исповедует Его и потом показывает свою силу. А что не имя Его было бессильно, но все произошло от их обмана (видно из того), что с Павлом этого не случилось. «И бросился, – говорит (писатель), – на них человек». Может быть, разорвал им одежды и разбил им головы. Это выражается словом: «бросился", т.е. стремительно бросившись на них, так что мог сделать это. Что значит: «оставив их, отделил учеников»? Отклонил их злословие. Он делает это и отделяется, потому что не хотел разжигать их зависть и возбуждать большую распрю. А словом: «небоязненно» выражается, что он был готов и на опасности и говорил явно, не прикрывая учения. Отсюда мы научаемся не иметь общения с злословящими, но уклоняться от них. Слыша злословие, он сам не злословил, но бесе­довал ежедневно, и еще более привлекал к себе тем, что и слыша злословие не отступал и не отделялся. И смотри: когда кончилось искушение от внешних (людей), началось от бесов.

Видишь ли слепоту иудеев? Они, увидевши, что одежды его чудодействуют, ему не внимали. Что может быть больше этого? А им и это послужило к противному. Если кто из эл­линов не верует, то видя, как тень производит (чудеса), пусть уверует. Таким образом, чрез отделение от них зло­словящих и порицающих учение, – оно именно здесь названо «путем", – побеждаются; а он отделяется так, что и учеников не оставил и тех не привел в ярость, показывая, что он всегда имел в виду спасение. Он и здесь не оправдывается пред ними, потому что язычники везде уже веровали. И «проповедывал» не просто в каком-нибудь месте, но там, где было училище, как в месте удобнейшем для собрания.

2. Вот, какова сила верующих: и у других является способность совершать то же самое! Какое же ослепление в тех, которые и после явления такой силы оставались в неверии! Как Симон домогался благодати Духа для прибытка, так и эти де­лали то же для того же самого. Какое ослепление! А почему Па­вел не запрещает им? Потому что это показалось бы делом зависти: поэтому-то так и устрояется. Это было и при Христе, но тогда не оказывается препятствия (потому что тогда было на­чало дела). Так, Иуда, будучи вором, не встречает препят­ствия, Анания же и Сапфира были лишены жизни. И многие из иудеев, оказывая сопротивление, ничего не терпели, а Елима был ослеплен, потому что «не послал, – говорит (Христос), – Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин.3:17). Посмотри на их нечестие: оставаясь иудеями, они захотели воспользоваться именем (Иисуса), – потому что делали все из тщеславия и корыстолюбия.

Смотри, как везде люди обращаются не столько по­мощью полезного (внушения), сколько страхом. По случаю смерти Сапфиры «страх объял Церковь» и «из посторонних же никто не смел пристать к ним» (Деян.5:11, 13); здесь брали платки и полотенца – и исцелялись, и после этого «исповедуя и открывая» грехи свои. Из того, что бесноватый бросился на них, видно, как велика сила бесов в отношении к неверующим. Почему же злой дух не сказал, кто это Иисус, а высказал слова, не принесшие пользы? Он боялся, чтобы самому не потерпеть наказания, так как знал, что наказать этих обманщиков ему попущено было силою того же самого имени. Почему и эти несчастные не ска­зали: веруем (в Него)? Они боялись Павла, хотя им было бы гораздо более славы, если бы они сказали это и признали влады­чество Его. Притом у них было в памяти случившееся в Филиппах (Деян.16:18). Заметь, как краток наш писа­тель, как он только пишет историю, а никого не осуждает. Это делало апостолов достойными удивления. Впрочем упоми­нает, чьи были дети (заклинатели), имя их и число, и этим сообщает признак достоверности написанному. Для чего они «скитались» по селениям? Для прибытка, а не для проповеди? Но хорошо, что они и после бегали, проповедуя о том, что тер­пели. Указывая на это, и (писатель) говорит: «это сделалось известно всем живущим в Ефесе Иудеям и Еллинам». Не должно ли было это, скажи мне, обратить и самих упорствующих? Но не обратило. И не удивляйся; злобу ничто не убеждает. Но посмо­трим, какой великой злобы было дело заклинателей. Почему не было того же при Христе, это мы рассмотрим в другое время, а не теперь; заметим только, что здесь было сделано хорошо и полезно. Мне кажется, что они это делали издеваясь, потому и наказываются, чтобы после никто уж не дерзал произносить это имя как попало. Это многих из уве­ровавших привело к исповеданию, произвело в них страх и было величайшим доказательством того, что Бог знает все. Прежде, чем они были обличены бесами, они обвинили сами себя, боясь чтобы не потерпеть того же. И справедливо. Если покровительствовавшие им бесы стали их обвинителями, а не помощниками, то какая оставалась надежда, кроме испове­дания делами? Смотри, как скоро, после таких знамений, яв­ляется зло. Такова человеческая природа: она скоро забывает благодеяния.

Не припомните ли, что тоже самое произошло и в наше время? Скажи мне, в прошлом году, не поразил ли Бог землетрясением весь город? И что же? Не все ли приняли кре­щение? Блудники и люди, преданные роскоши и сластолюбию, оставив те жилища и места, в которых проводили время, не исправлялись ли, не делались ли благоговейными? А едва про­шло три дня, как они опять обратились к свойственному (им) пороку. Отчего это происходит? От великого нерадения. И что удивительного, если это происходит по прошествии событий, когда бывает тоже и там, где образы (событий) остаются по­стоянно? Событие, бывшее в Содоме, скажи мне, не остается ли навсегда? А что? Живущие близ него сделались ли оттого луч­шими? Нисколько. А что сын Ноев? Не был ли он таков? Не остался ли он злым, хотя и видел своими глазами такое запустение? Не будем же удивляться, что при таких событиях иные не веровали, если часто самое вероучение обращают к противному – ко злу, если, например, и о Сыне Божием гово­рят, что «бес в Тебе» (Ин.8:48). Не видите ли и ныне то же самое, как многие люди, неверные и неблагодарные, упо­добляются ехиднам, – будучи облагодетельствованы и призрены другими, огорчают потом своих благодетелей? Это сказано нами для того, чтобы никто не удивлялся, что и при таких знамениях не все обратились.

3. Вот и в наше время были события с блаженным Вавилою, события в Иерусалиме, события при разрушении хра­мов, и однако не все обратились. К чему говорить о древнем? Я сказал уже, что было в прошлом году, и никто не обра­тил внимания, но мало-помалу опять стали предаваться распут­ству и грехопадению. Небо постоянно взывает, что есть Господь, что все это (разумею мир) есть дело некоего Художника, а некоторые говорят, что нет. Случившееся с Феодором в прошлом году кого не поразило? И однако больше ничего не произошло, но сделавшись на время благоговейными, потом возвратились к тому же состоянию, из которого перешли к благоговению.

То же было некогда с евреями. Потому и сказал пророк: «когда Он умерщвлял их, они искали Его и скоро обращались к Богу» (Пс.77:34). И вообще что надобно ска­зать? Как многие, впадая в болезни, обещались по выздоров­лении совершенно исправиться, и однако оставались такими же! В этом особенно и открывается нам произволение и свобода нашей природы, – во внезапной перемене. Если бы зло было нам естественно, то не было бы этой перемены; что естественно и необходимо, в том измениться мы не можем. И однако, ска­жешь, изменяемся. Не видим ли мы, как некоторые, имея от природы зрение, от страха становятся слепыми? Это оттого, что нашей природе свойственно сокращаться, когда приходит другое естественное действие; так и терять зрение от страха нам естественно, и с другой стороны также естественно, что при большем страхе другой (меньший) исчезает. Что же? Если, скажешь, любомудрие свойственно природе, то как же страх, овладевая ею, изгоняет его? А что, если я докажу тебе, что некоторые и в это время не бывают любомудрыми, а даже среди самого страха остаются смелыми? Это уже неестественно. О древнем ли говорить или о новом? Сколько было людей, которые и во время страха оставались смеющимися, издеваю­щимися, и не испытывали ничего такого (подобного страху)? Так фараон, скажи мне, не тотчас ли (после наказания) переме­нялся и возвращался к прежнему нечестию? Так и здесь заклинатели, хотя сами знали (о ком говорят), над беснова­тыми говорили просто: «заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует». Из того, что они говорят в подтверждение, видно что они знали. Говорят только: «Иисусом«, между тем как следовало сказать: Спасителем вселенной, воскресшим (из мертвых). Они не хотели исповедать славу Его; потому бес, бросившись на них, обличил их и сказал: «Иисуса знаю, и Павел мне известен»; как бы так сказал: вы не веруете, но говорите это, злоупотребляя именем; и потому, говорит, храм (ваш) пуст, оружие не крепко, вы – не проповедники, но принадлежите мне. Велика ярость беса! Апостолы могли бы сделать с ними тоже, но не делали; повелевая теми, которые делали это, они тем более сами могли бы сделать тоже. Отсюда открывается кротость их, т.е. когда гонимые так поступают, а бесы, которым люди служили, делают противное, «Иисуса, – говорит, – знаю», стыдитесь же вы, которые не знаете (Его). «И Павел мне известен». Хорошо и это сказано; признает его проповедником Божиим. Потом бро­сается на них и раздирает им одежды, и этими действиями как бы выражает: не подумайте, что я делаю это из пре­зрения к тем (апостолам). Велик страх бесовский! А поче­му он не разорвал одежды их без всяких слов? Этим он выразил свою ярость и остановил их обман. Он боял­ся, как я сказал, неприступной силы (Христовой), и не преодо­лел бы таким образом, если бы не сказал этого.

Смотри, как везде бесы оказываются благоразумнее иудеев и не смеют ни противоречить, ни порицать апостолов или Христа. Там они говорят: знаем Тебя, кто Ты; и: «пришел Ты сюда прежде времени мучить нас»; и еще: «знаю Тебя», Сыне «Божий" (Мф.8:29, Мк.1:24). А здесь: «сии человеки – рабы Бога Всевышнего» (Деян.16:17); и опять: «Иисуса знаю, и Павел мне известен». Они весьма боялись и страшились тех святых. Может быть и из вас иной, слыша это, желает иметь такую же власть, чтобы бесы не могли взирать на него, и называет тех святых бла­женными потому, что они имели такую силу. Такой пусть по­слушает, что сказал Христос: «не радуйтесь, что духи вам повинуются» (Лк.10:20), так как Он знал, что все люди стали бы особенно радоваться этому из тщеславия. Если ты ищешь угодного Богу и полезного обществу, то к этому есть другой лучший путь. Не так важно – изгнать беса, как – осво­бодиться от греха. Бес не препятствует достигнуть царствия небесного, а еще содействует, – хотя невольно, но содействует, делая одержимого им более любомудрым; а грех удаляет (от царствия).

4. Может быть, кто-нибудь скажет: я не желал бы до­стигать такого любомудрия. И я не желаю этого, но желаю дру­гого – того, чтобы делать все из любви ко Христу. Если же и то случится, – чего да не будет! – и об этом должно молиться. Итак, если (бес) не удаляет (от царствия небесного), а грех удаляет, то избавление от последнего есть большее благо. Потому будем стараться освобождать от него ближних наших, а прежде ближних – нас самих. Будем пещись, чтобы нам не сделаться одержимыми бесом, будем тщательно смотреть за собою. Но лютее беса грех, так как тот еще делает лю­дей смиренными. Не видите ли, как бесноватые, когда они по­лучают облегчение от этой болезни, бывают печальны и крот­ки, какая стыдливость выражается в лице их, как они боятся даже смотреть вокруг себя? Посмотри же, какая выходит не­сообразность: те стыдятся своих страданий, а мы не стыдимся своих дел; те стыдятся, претерпевая зло, а мы не стыдимся, совершая зло; их положение достойно не стыда, но сострадания, человеколюбия, снисхождения, великого удивления и тысячи по­хвал, если только они, противодействуя бесу, переносят все с благодарностью; а наше положение достойно посмеяния, стыда, осуждения, наказания, мучения, крайних бедствий и самой геен­ны, и не заслуживает никакого снисхождения.

Видишь ли, как грех лютее беса? Те от своих страданий получают двоякую пользу: во-первых, вразумляются и делаются более любомуд­рыми; во-вторых, потерпев здесь наказание за свои грехи, от­ходят к Господу чистыми. Мы часто говорили об этом и учили, что наказываемые здесь, если терпят благодушно, могут избавиться от множества грехов. От грехов же бы­вает двоякое зло: первое – то, что претыкаемся, второе – то, что становимся худшими. Обратите внимание на слова мои. Не только то зло мы терпим от греха, что грешим, но еще и то, что душа приобретает дурной навык, подобно как бывает с те­лом. Сказанное будет яснее на примере. Как одержимый го­рячкою не только то терпит зло, что находится в болезни, но и то, что после болезни становится слабее, хотя бы он уже и выздоровел от продолжительной болезни, так и по соверше­нии греха, хотя бы мы и исцелели, мы еще имеем нужду в большей силе. Представь человека, который нанес кому-нибудь обиду и не получил наказания: не потому только он достоин слез, что не потерпел наказания за обиду, но и по другой при­чине. По какой? Потому, что душа его стала бесстыднее. От каждого греха, как скоро он сделан и окончен, в душе нашей остается некоторый яд. Не слышишь ли, как некото­рые, исцелившись от известной болезни, говорят: «я еще не осмеливаюсь пить воды?» Хотя он и выздоровел, но болезнь причинила и это зло. Те, тяжко страдая, благодарят; а мы и при благосостоянии хулим Бога и ропщем на Него; и подлин­но, ты найдешь делающих это больше в здоровье и богатстве, чем в бедности и слабости. Бес стоит (пред ними), как истинный палач с сильными угрозами, или как учитель с поднятою плетью, не дозволяющий никакой отрады. Если же не­которые и при этом не делаются любомудрыми, то, по крайней мере, они претерпевают наказание. И это не маловажно. Как от безумных, как от сумасшедших, как от детей не тре­буют отчета в их действиях, так и от них; и нет че­ловека, столь жестокого, чтоб наказывать за то, что сделано по неведению.

Таким образом мы – согрешающие – оказываемся го­раздо хуже беснующихся. Но мы не извергаем пены, не извра­щаем глаз и рук? О, если бы мы делали это с телом и не делали с душою! Хочешь ли, я покажу тебе, как душа извер­гает нечистую пену и извращает умственные очи? Посмотри на гневающихся и неистовствующих от ярости, не извергают ли они слов, которые нечистее всякой пены? Подлинно они как бы источают смрадную слюну. И как те не узнают ни­кого из присутствующих, так и эти. При своем помрачен­ном уме и извращенных очах они не различают ни друга, ни врага, ни почтенного человека, ни презренного, но на всех смотрят (просто). Можешь видеть, как они и трясутся, также как те. Но они не падают на землю? За то душа их падает низко и лежит в трепете; если бы она стояла прямо, то с нею не было бы того, что бывает тогда. Подлинно не низкой ли и потерявшей самосознание душе свойственно то, что делают и говорят неистовствующие от ярости? Но есть и другой вид неистовства, еще худший. Какой? Тот, когда не хотят оставить гнева, но питают в себе памятозлобие, как какого домашнего палача. Самих же их первых мучит памятозлобие еще и здесь, не говоря о будущем. Подумай, какое терпит мучение человек, возмущенный душою, каждый день помышляя о том, как бы отомстить врагу? Прежде всего он мучит сам себя и томится, раздражаясь, досадуя на самого себя, разгорячаясь. Точно огонь постоянно горит в тебе, и, когда горячка усили­вается до такой степени, ты не ослабляешь ее, думаешь, как бы причинить какое зло другому; а между тем терзаешь самого себя, постоянно нося в себе сильный пламень, не давая успо­коиться душе своей, постоянно свирепея, и содержа ум свой в тревоге и смятении.

5. Что хуже этого неистовства – всегда мучиться, раздра­жаться и воспламеняться? А таковы души злопамятных. Они, как скоро увидят того, кому хотят отомстить, тотчас же выходят из себя; услышат ли голос его, падают и дро­жат; лежат ли на постели, придумывают тысячи мучений, как бы поразить и растерзать своего врага; а если при этом увидят его благоденствующим, о, какое для них наказание! Прости же другому проступок его и избавь себя от мучения. Для чего ты непрестанно мучишь себя, чтобы однажды поразить и наказать его? Для чего причиняешь самому себе изнурительную болезнь? Для чего продолжаешь гнев свой, когда он готов прекратиться? Да не продолжится (гнев ваш) даже «до вечера», говорит Павел (Еф.4:26); он, как бы какая тля и моль, подъедает корень нашей души. Для чего удерживать внутри себя этого дикого зверя? Лучше положить змея или ехидну на сердце, нежели гнев и памятозлобие; от тех скоро можно было бы нам освободиться, а этот остается постоянно, вонзая свои зубы, впуская свой яд, возбуждая злые помыслы. Я делаю это, скажешь, для того, чтобы тот не стал смеяться надо мною, не стал презирать меня? Жалкий и безрассудный человек! Ты не хочешь быть посмешищем для подобного тебе раба, а под­вергаешься неблаговолению своего Владыки? Не хочешь быть в презрении у равного тебе раба, а сам презираешь Владыку? Не можешь снести презрения (от человека), а не подумаешь, что ты прогневляешь Бога, посмеваешься над Ним, пренебре­гаешь Им, не оказывая Ему повиновения? А то, что он не бу­дет смеяться над тобою, это очевидно. Если станешь мстить, то будет великий смех, великое презрение, так как это – дело малодушия; если же простишь, то – великое удивление, так как это – дело великодушия. Но тот, скажешь, не узнает этого? Пусть узнает Бог, чтобы ты имел за то большую награду. «Взаймы давайте, – говорит Он, – не ожидая ничего» (Лк.6:35).

Будем благодетельствовать тем, которые не чувствуют, что им благодетельствуют, чтобы они, возда­вая нам похвалы или что другое, тем не уменьшили нашей награды. Если ничего не получим от людей, то тем больше получим от Бога. Что смешнее, что грубее души, непрестан­но гневающейся и желающей мщения? Это – женское и детское желание. Как та (гневливая жена) гневается и на бездушные вещи и, пока хотя не топнет об пол, не оставляет своего гнева, так и эти (злопамятные) желают отомстить своим оскор­бителям и делаются сами достойными смеха, потому что увле­каться гневом свойственно детскому уму, а преодолевать его возмужалому. Итак, не мы будем в посмеянии, когда окажем любомудрие, а они (оскорбители). Не покоряться страсти – дело людей не презренных; а презренным свойственно бояться смеха других до такой степени, чтобы из-за этого решиться – покоряться собственной страсти, оскорблять Бога и мстить за себя. Это, поистине, достойно смеха. Будем же избегать этого. Пусть тот говорит, что он причинил нам тысячу зол, а сам ничего не потерпел (от нас), пусть говорит, что если он и еще поругается над нами, так же не потерпит ничего. Если бы он захотел хвалить нас, то не иначе стал бы про­поведовать о нашей добродетели, не иные стал бы употреблять слова, как именно эти, которыми он думает унизить нас. О, если бы все говорили обо мне, что «это – человек холодный и жалкий; все оскорбляют его, а он терпит; все нападают на него, а он не мстит за себя»! О, если бы прибавили еще, что «он даже и не может сделать этого, хотя бы и хотел», – мне похвала была бы от Бога, а не от людей! Пусть говорят что мы не мстим по трусости. Это нисколько не вредит нам; Бог видит и уготовляет нам большее сокровище. Если бы мы стали смотреть на тех людей, то лишились бы всего. Бу­дем же смотреть не на то, что о нас говорят, а на то, что нам должно делать. Некоторые говорят: пусть не смеется надо мною, пусть не издевается. О, безумие! Никто оскорбивший меня, говоришь ты, не смеялся надо мною, т.е., я отомстил. Но потому ты и достоин посмеяния, что отомстил. Откуда яви­лись эти слова – постыдные и гибельные, низвращающие нашу жизнь и общество? Не отголосок ли сопротивления Богу. Что делает равным Богу, т.е. немстительность, то почитаешь ты смешным. Не в праве ли смеяться над нами и мы сами, и эллины, когда так говорим мы вопреки Богу?

Хочу рассказать нечто, бывшее в древности, касающееся не гнева, но имущества. У одного человека было поле, в ко­тором было скрыто сокровище, о чем господин ничего не знал. Это поле он продал. Купивший, раскапывая землю, что­бы разработать и насадить ее, нашел скрытое сокровище. Продав­ший, узнав об этом, пришел к купившему и стал насильно требовать себе сокровища: я, говорит, продал поле, а не сокрови­ще. Тот отказал ему, сказавши, что он купил поле вместе с сокровищем и ничего более знать не хочет. Начали тяжбу, один надеясь получить, а другой, стараясь не отдать. Нашедши какого-то человека, они обратились к нему с этим делом и спросили его: кому должно принадлежать сокровище? Он не дал ответа, но сказал, что разрешит тяжбу их: пусть он будет господином (сокровища). Взявши его себе с их согласия, он испытал впоследствии много зла от этого сокровища и на деле убедился, что не напрасно они отступились от него. Подобным образом должно поступать и по отношению к гневу, – мы должны стараться не мстить, а оскорбившие – признавать себя ви­новными. Но, может быть, это кажется смешным. Когда слишком усиливается это безумие, то люди благоразумные смеются, и среди множества неистовствующих непричастный их неис­товству также кажется неистовствующим. Потому, увещеваю вас, будем терпеливы и не станем выходить из себя, что­бы, очистившись от этой гибельной страсти, мы могли сподо­биться царствия небесного, благодатию и щедротами Единородного Сына Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держа­ва, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

* * *

*

Настоящие беседы произнесены святителем в Константинополе в 400 или 401 гг.

Абзацы в тексте расставлены нами – Редакция «Азбуки веры»


Источник: Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Издание СПб. Духовной Академии, 1903. Том 9, Книга 1, Беседы на Деяния Апостольские, с. 5-478.

Комментарии для сайта Cackle