ЦЕРКОВЬ

Не говори мне, человек, что зрелище доставляет удовольствие; а лучше вразуми меня, не приносит ли оно вместе с удовольствием и вреда. И что я говорю о вреде? Оно не доставляет даже и удовольствия, как можешь видеть ясно из следующего. Возвращаясь из цирка, встреться с выходящими из церкви и разузнай обстоятельно, кто получил больше удовольствия: тот ли, кто послушал пророков, принял благословение, насладился поучением, помолился Богу о своих прегрешениях, облегчил совесть и не сознает за собою ничего преступного, – или ты, который оставил матерь [то есть, Церковь Божию], презрел пророков, оскорбил Бога, ликовал с диаволом, слушал богохульников и ругателей, потратил время попусту и напрасно и не принес оттуда домой никакой пользы – ни телесной, ни духовной? Стало быть, и для удовольствия лучше приходить сюда. Ведь после театра тотчас является осуждение, обличение совести, раскаяние о сделанном, стыд и позор такой, что не смеешь и глаз поднять. А в Церкви все напротив: смелость, свобода речи и безбоязненный со всеми разговор обо всем, что здесь слышали. Итак, когда выйдешь на площадь и увидишь, что все бегут на то зрелище, ты беги тотчас в церковь и, пробыв в ней немного времени, услаждайся надолго словом Божиим. Напротив, если вслед за толпою ты уйдешь в цирк, то, повеселившись немного, будешь скорбеть во весь тот день, и в следующий за ним, и в многие другие, осуждая себя (за свой проступок); а если воздержишься немного, то будешь весел во весь день. Так обыкновенно бывает не только в этом деле, но и во всех других (1).

* * *

Вначале и все цари, и народы, и города, и полчища бесов, и вся сила диавола, и другие бесчисленные противники нападали на Церковь; но все это рассеялось и погибло, а она, умножаясь, достигла такой высоты, что стала выше самих небес. Как вначале Бог сказал: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 9:1), и это слово распространилось по всей земле, так и впоследствии Он сказал: «идите, научите все народы» (Мф. 28:19), и: «будет проповедано Евангелие сие в целом мире» (Мф. 26:13), и это повеление в краткое время достигло самых пределов вселенной. Потому Он и говорил: «если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24); и еще: «когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32). При начале мира от одного человека произошли многие, размножаясь по закону природы, и потому дело шло медленнее; а при апостолах общество умножалось не по закону природы, но по благодати, и потому вдруг в один день три тысячи, затем пять тысяч, потом бесчисленное множество, и наконец вся вселенная родилась славным возрождением, Церковь возросла, умножилась и самим делом доказала благословение, которое она получила, потому что ни от крови, ни от хотения плоти, но от благодати Божией родились (Ин. 1:13). «Утверждает в пределах твоих мир» (Пс. 147:3). Это преимущественно и в собственном смысле можно сказать о Церкви; и притом, что особенно удивительно, она наслаждалась миром в то время, как боролась с врагами, и наслаждалась безопасностью тогда, когда все строили ей козни. Потому и сказал Господь: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14:27). И лучшею пшеницею насыщает тебя (Пс. 147:3). И это можно в переносном смысле относить к Церкви и разуметь о духовной пище, о том хлебе жизни, который Он даровал нам (3).

* * *

Говорят некоторые, что горлица привязана к мужу и целомудренна, так что если случится, что ее самца растерзает орел или поймает охотник, то она не сочетается с другим, но остается верной тому, ждет его и до смерти сохраняет о нем память. Послушайте, женщины, какое целомудрие, оказывается, у птиц! Итак, вы, имея пред глазами образ горлицы, подражайте ее целомудрию. Такое свойство отличает и честнейшую Церковь. Когда ее супруг, Христос, был распят на Кресте и вознесся на небо, она не сочеталась с другим мужем; но Его любит, Ему остается верна и, вспоминая Его, вместе с Ним умирает (3).

* * *

Церковь утверждена больше неба. Язычник, может быть, обвинит меня в надменности; но пусть он подождет доказательства и познает силу истины, что легче погаснуть солнцу, чем уничтожиться Церкви. Кто, скажешь, возвещает об этом? Тот, Кто основал ее. «Небо и земля прейдут, – говорит Он, – но слова Мои не прейдут» (Мф. 24:35). Это Он не только сказал, но и исполнил. Почему же Он основал Церковь тверже неба? Потому, что Церковь драгоценнее неба. Для чего небо? Для Церкви, а не Церковь для неба. Небо для человека, а не человек для неба. Это видно и из того, что Он сам сделал. Христос принял не небесное тело (4).

* * *

Церковь есть море благочестия, не волнами изобилующее, но исполненное веры. У нас ладья учения не подвергается кораблекрушению, не разбивается, не тревожится, не обуревается, но, как в тихую пристань, стремится в души любящих Господа (5).

* * *

Смотря по расположению принимающих, мир может и приходить к ним, и опять удаляться; это зависит не от власти только учителей, но и от достоинства приемлющих. Не станем же считать для себя маловажной потерей, если не насладимся этим миром, о котором еще издревле провозгласил пророк, говоря: «Как прекрасны... ноги благовестника, возвещающего мир» (Ис. 52:7), причем, изъясняя достоинство мира, присовокупил: благовествующего радость. И сам Христос показал важность этого мира, говоря: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14:27). Поэтому должно употреблять все старание, чтобы наслаждаться им как дома, так и в церкви. И в церкви предстоятель дает мир, и это служит образом мира, даруемого Христом; и потому предстоятеля должно принимать со всяким усердием, предоставляя ему не столько трапезу, сколько свое расположение. Если худо не уделять от трапезы, то не гораздо ли хуже отвергать благословляющего? Для тебя сидит пресвитер, для тебя стоит учитель, трудится и изнуряется. Какое же ты будешь иметь извинение, когда и слов его не принимаешь? Церковь есть общий для всех дом, куда мы входим за вами, по примеру апостолов, почему и, входя, тотчас же, по заповеди Христовой, всех вообще приветствуем миром. Итак, никто не будь нерадив, никто не будь рассеян, когда священники входят и преподают поучение: за это угрожает немалое наказание. Лучше для меня тысячекратно подвергнуться презрению, входя к кому-нибудь из вас в дом, чем не быть выслушанным, когда здесь приветствуют вас миром (6).

* * *

Ныне все извращено и испорчено: церковь ничем не отличается от стойла быков, ослов и верблюдов; и я всюду хожу, ищу овцы – и не могу усмотреть. Так все топают и бьют ногами, как будто какие лошади или дикие ослы; наполняют место это только кучами навоза – таковы именно их разговоры. Если бы можно было видеть, о чем говорят за всяким священным собранием мужи, жены, – то ты увидел бы, что слова их гаже всякого навоза. Потому умоляю, оставьте этот худой обычай, чтобы Церковь могла благоухать миром. Мы наполняем ее ныне только чувственным фимиамом, а о том, чтобы изгнать и истребить духовную нечистоту, и не заботимся. Что же в том пользы? Поистине, не столько бесчестим мы Церковь, когда заносим в нее навоз, сколько оскверняем ее тогда, когда разговариваем в ней друг с другом о барышах, о торговле, о корчемстве, о том, что совсем не прилично нам, тогда как нужно было бы здесь присутствовать ликам Ангелов, церковь делать небом, и ничего другого не знать, кроме сердечных молитв, молчания и внимания (7).

* * *

В царскую одежду облечена Церковь; небесным и разнообразным нарядом она разубрана, как это изображает псалмопевец: Дочери царей – в почете у Тебя, предстала Царица одесную Тебя, в одежде расшитой золотом, преукрашенная (Пс. 44:10). Как преукрашена? Даром Святого Духа, по словам Павла: «при засвидетельствовании от Бога знамениями и чудесами, и различными силами, и раздаянием Духа Святаго по Его воле» (Евр. 2:4). Как назвать мне Церковь Христову? Невестой в уборе, царицей в украшениях, садом возделанным, лугом плодоносным? Но какие бы эти или другие названия я не употребил, ни одно из них не может выразить как следует ее достоинств. От лица Церкви, как бы ее устами, говорил пророк Исаия: «возвеселится душа моя о Боге моем; ибо Он облек меня в ризы спасения» (Ис. 61:10). Но, чувствуя, что этот образ не дает достаточного познания о красоте Церкви, пророк тут же дополняет его другими подобными же образами, прибавляя: как невесту украсил меня красотою, и как на жениха возложил на меня венец, и как землю, растящую плод свой, и как виноградник, прозябающий семена свои (см. Ис. 61:11). Действительно, виноградником запечатленным (см. Песн. 4:12) и садом можно назвать Церковь Бога живого, – но садом не в смысле того древнего рая; нет, она гораздо выше его. Там ведь воцарился змей, здесь же царствует Христос (9).

* * *

Церковь является для нас величайшим училищем: здесь богатые вразумляются и исправляются, а бедные находят себе успокоение и утешение (9).

* * *

«В одном доме должно есть ее, не выносите мяса вон из дома» (Исх. 12:46). Одно есть собрание и один есть дом; это – Церковь, в которой вкушается священное тело Христово; поэтому из единого дома Церкви тело не выносится вон. Вкушающий же в другом месте как нечестивец и вор будет наказан. «Один закон да будет и для природного жителя и для пришельца» (Исх. 12:49). Где Христос, там свобода всем, равенство, один закон: все приобретены драгоценной кровью. Поэтому ты более уже не раб, более не иудей, но свободный: все мы свободны во Христе (9).

* * *

Церковь – это красильня; если вы всегда уходите, не получив никакой окраски, то какая польза от того, что вы часто сюда ходите (10)?

* * *

Церкви всего более прилично молчание, благочиние. Шум уместен на зрелищах, в банях, на торжествах и площадях; а где преподаются такие догматы, там должно быть спокойствие, тишина, любомудрие и совершенная пристань (10).

* * *

Много может общение с Церковью, и кто не может сделать чего-либо сам собою, то сделает вместе с другими. Потому-то здесь особенно совершаются потребные молитвы о вселенной, о Церкви во всех пределах, о мире, о находящихся в опасностях. И Павел выражает это, когда говорит: «дабы за дарованное нам, по ходатайству многих, многие возблагодарили за нас» (2Кор. 1:11), т.е. чтобы воздана была благодарность многим (10).

* * *

Ныне Церковь подобна жене, лишившейся прежнего богатства, сохраняющей во многих местах только знаки первоначального благоденствия и показывающей сундуки и лари от золотых [сокровищ], а самого богатства не имеющей; такой жене уподобилась ныне Церковь. Говорю это, имея в виду не дарования – не было бы слишком прискорбно, если было бы только это, – но и жизнь, и добродетель. Тогда сонм вдов и лик девственниц составляли великое украшение Церквей; а теперь это вывелось и упразднилось; остаются только знаки. Есть и ныне вдовы, есть и девы, но они не составляют того украшения, каким должны быть посвятившие себя на такие подвиги. Отличительный признак девы есть попечение об одних делах Божиих и непрестанная усердная молитва; и признак вдовы состоит не столько в том, чтобы не вступать во второй брак, сколько в другом, – в делах страннолюбия, нищелюбия, прилежания в молитвах, и во всем, что с великой точностью предписывает Павел в Послании к Тимофею (см. 1Тим. 5) (12).

* * *

Церковь не цирюльня, не лавка с благовониями, не мастерская, подобная находящимся на торжище, но место Ангелов, место Архангелов, Царство Божие, само небо. Если бы кто-нибудь отверз небо и ввел тебя в него, то ты не осмелился бы разговаривать, хотя бы увидел отца, хотя бы брата; так точно и здесь не должно говорить ни о чем другом, кроме предметов духовных, потому что и здесь небо. Если не веришь, то посмотри на эту трапезу, вспомни, для кого и для чего она поставлена, подумай, кто приходит сюда, и страшись даже прежде времени. Кто увидит только трон царя, тот возбуждается в душе своей, ожидая выхода царя; так точно и ты еще прежде страшного времени страшись и бодрствуй, и еще прежде, нежели увидишь поднятые завеси и предшествующий сонм Ангелов, возносись к самому небу. Но этого не знает непосвященный, потому для него необходимо сказать нечто другое. Мы не затруднимся сказать и ему то, что может возбудить и возвысить его. Итак ты, не знающий этого, когда услышишь слова пророка: сия глаголет Господь, отрешись от земли, вознесись на само небо, помысли, Кто через него вещает тебе. Между тем ныне, когда смехотворствует какой-нибудь шут и бесчинствует блудница, весь театр сидит, соблюдая для речей их совершенное безмолвие, и это когда никто не заставляет молчать, не бывает ни разговора, ни крика, ни малейшего шума; а когда Бог с небес вещает о таких страшных тайнах, тогда мы бываем бесстыднее псов, не оказывая Богу даже такого внимания, какое оказываем распутным женщинам (12).

* * *

В церкви всегда должен быть слышим один голос, так как она есть одно тело. Потому и чтец читает один; и сам, имеющий епископство, ожидает, сидя в молчании; и певец поет один; и когда все возглашают, то голос их произносится как бы из одних уст; и беседующий беседует один. Когда же многие разговаривают о многом и различном, то для чего мы напрасно и утруждаем вас? Если бы вы не думали, что мы напрасно утруждаем вас, то вы не стали бы в то время, как мы говорим о таких предметах, разговаривать о предметах совершенно непристойных. От того у вас не только в жизни, но и в самом суждении о вещах крайний беспорядок; о ненужном вы заботитесь, истину оставляете, а за тенями и сновидениями гоняетесь (12).