Письма свт. Иоанна Златоуста к разным лицам датируются 404-407 гг., адресованы более чем 130 лицам, являются основным источником сведений о последнем периоде жизни святителя и имеют большую историческую ценность.
Первое письмо к папе Иннокентию (Письмо 1) написано в Константинополе после Пасхи 404 г. и посвящено событиям, происшедшим после прибытия в столицу в 403 г. епископа Феофила Александрийского. В письме говорится об обстоятельствах суда над свт. Иоанном и его смещения с кафедры на Соборе «при Дубе». В этом же письме святитель описывает кровавые события, происшедшие на Пасху 404 г.
Второе письмо к папе Иннокентию (Письмо 2) написано в конце 406 г. из Кукуса (ныне – город Гёксун в Турции). Свт. Иоанн благодарит римского епископа Иннокентия за его усилия, которые он прилагал для оправдания святителя.
Письмо «К епископам, пресвитерам и диаконам, заключенным за благочестие в темницу» (Письмо 3), вероятно, было адресовано последователям свт. Иоанна среди константинопольского клира, которые подверглись арестам и ссылке. Год и место написания неизвестны.
«Письма к Олимпиаде» (Письмо 4 состоит из 17 писем) обращены к знатной вдове диакониссе Олимпиаде, духовной дочери свт. Иоанна. Год и место написания неизвестны. Несправедливый суд над святителем, обвинения в ее собственный адрес, домашний арест и изгнание – все это стало причиной уныния Олимпиады. Пытаясь ее утешить и ободрить, духовный отец старается представить собственные страдания как нечто незначительное и призывает с христианской стойкостью относиться к постигшим ее скорбям. В письмах приводятся исторические сведения об удалении свт. Иоанна из Константинополя, об обстоятельствах его жизни во второй ссылке, о судьбе самой Олимпиады.
Большинство писем имеют небольшой объем, в основном посвящены заботам святителя об оставленной пастве, духовным назиданиям, утешениям в преследованиях и скорбях. Ряд писем – это пожелания друзьям доброго здравия и уверения в искренней дружбе и любви к ним.
129. К епископу Елпидию
На бумаге редко, но в душе очень часто мы пишем к твоему богопочтению, не забывая тебя ни на один день, и этого неразрывного сопребывания с тобой не могут лишить нас ни давность времени, ни дальность расстояния, ни прискорбное положение обстоятельств. Такова сила любви: она не уступает и не поддается ничему подобному, но стоит превыше всего. Не измеряй же, честнейший и благоговейнейший мой владыко, нашей привязанности к твоей мерности количеством писем, и из нашего долгого молчания не выводи никакого подозрительного заключения, зная наши чувства и расположение, какое мы всегда оказывали к твоему благоговению. Так и сами мы, редко получая письма от твоей любви, нисколько не заключаем из этого, чтобы ты стал равнодушнее к нам, но твердо знаем и уверены, что ты постоянно сохраняешь к нам живейшее расположение, не только не ослабевая в нем вследствие непрерывно возникающих бедствий, но делаясь еще усерднее, за что мы весьма благодарны тебе.
В полной уверенности, что тебе желательно знать о настоящем нашем положении здесь, уведомляем тебя, что мы теперь здоровы, пользуемся совершенным отдыхом и спокойствием и живем в безопасности, освободившись до поры от исаврийских ужасов. Что касается армянской зимы, то я научился наконец переносить ее и терплю от нее вред весьма умеренный сравнительно с тем, какому естественно подвергаться при таком слабом здоровье: сижу постоянно взаперти дома, когда бывает невыносимая стужа, и редко выглядываю за двери. Зато другими, приятнейшими временами года мы пользуемся столько, что легко можно вознаградить ослабление, производимое зимой.
* * *
Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки веры»