Беседа 18 на псалом 49⁶⁶

Пс.49:1–2. Псалом Асафа. Бог богов, Господь изрек, и призвал землю от востока солнца и до запада.

Кто разумеется под именем богов в этом Псалме и других местах Св. Писания? – Общий предмет Псалма – изображение Бога, судящегося с иудейским народом. – Слава Сиона, как места откровения божественной благости, человеколюбия и ми­лостей. – В отличие от первого, не явного для всех, пришествия Сына Божия на землю, Псалмопевец изо­бражает второе, явное Его сошествие для суда пред лицем неба и земли. – Для чего названы преподобными подлежащее суду? – Божественная правда в осуждении не уверовавших во Христа иудеев; за что они распяли Христа? – Какие события указывали им на Его боже­ственность? – Господь обвиняет иудеев не за малочис­ленность жертвоприношений (они установлены по сни­схождению только к немощи иудеев), и не потому, что Владыка всего существующего имеет в них нужду. – Какая жертва действительно угодна Богу. – «И (тогда) призови Меня в день скорби твоей.» (Пс.49:15) Грешник не должен учить других божественным законам. – Но так как все во грехах, а грешнику Бог запре­щает «проведывать уставы» Его, то кто же будет воз­вещать их? – Тяжкие грехи, указываемые Псалмопевцем, несовместимые с званием учителя божествен­ного закона, и нравственные наставления (не допускать до падения склоняющегося на грех, не злословить и не порицать не сделавшего ничего худого, не наносить себе вреда местью ближнему). – Обличение и предосте­режение Псалмопевца грешникам; средство смягчить гнев Божий и получить спасение.

1. И в другом месте тот же пророк говорит: «Бог стал в сонме богов»; и еще: «Я сказал: вы – боги» (Пс.81:1, 6). Также Павел: «есть много богов и господ много» (1Кор. 8:5), и Моисей: «судей не злословь и начальника» (Исх.22:28), и в другом месте: «тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих» (Быт.6:2), и еще он же: «кто будет злословить Бога своего, тот понесет грех свой...; хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество» (Лев.24:15, 16). Также: «боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из-под небес» (Иер.10:11). На кого же таким именем указывает Писание в этих свидетельствах и о каких здесь говорит богах? О власти­телях. Поэтому оно и присовокупляет: «судей не злословь и начальника в народе твоем не поноси» (Исх.22:28). Так же на­зывает оно и тех, которые произошли от какого-нибудь благо­честивого предка. Так Енос, отличавшийся великой доброде­телью, был назван именем Божиим; и когда потомки его и потомки брата его стали смешиваться между собою, то Писание назвало сынами Божиими происшедших от этого добродетельного мужа. «Тогда начали, говорится, призывать имя Господа Бога» (Быт. 4:26). Также народ иудейский почтен этим названием в сло­вах: «Я сказал: вы – боги и все – сыны Вышнего» (Пс.81:6). Бог назвал так этот народ по своему человеколюбию. Таким образом объясняется и следующее изречение: «кто будет злословить Бога своего, тот понесет грех свой..., т.е. кто злословит властителя, хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество», т.е. кто при­свояет имя истинного Бога неистинным богам. Такой грех не простителен, почему и наказание за него тягчайшее. Назы­ваются этим именем и языческие боги, но не по достоинству и не по праву на такое название, а по обольщению заблудившихся и назвавших их таким именем. Потому и Павел говорит: «хотя и есть так называемые боги» (1Кор.8:5), выражая, что они не суть истинные боги и называются так не по достоинству. О каких же богах пророк говорит здесь: Бог богов? Мне ка­жется – о языческих, не как об истинных, но как почитае­мых такими от людей заблудившихся. Так как иудеи были еще грубы и не вполне чужды идолослужения, но были склонны к идолам и имели много остатков беззакония, то он очищает мысли их и от этого, показывая, что Бог есть Господь и тех богов. Действительно Он есть Господь и бесов, т.е. самого существа их; а злые мысли и всякое зло от них про­исходит. Мне кажется, что этот псалом имеет связь с предыдущим. И здесь написано обличение и осуждение греш­ников; только там пророк призывал к слушанию всю все­ленную, а здесь – сами стихии, распростертые по всей вселен­ной. Здесь другое зрелище, другое собрание: там – народы, зем­нородные, богатый, бедный; здесь – небо и земля, и сам Бог представляется судящимся и оправдывающимся пред народом иудейским. Поэтому нам нужно иметь и больше внимания. То же делает и другой пророк, – представляет Бога судя­щимся и призывает в судии дебри и основания земли: «слушайте, говорит, горы, суд Господень, и вы, твердые основы земли: ибо у Господа суд с народом Своим, и с Израилем Он состязуется» (Мих.6:2); и еще: «Я еще буду судиться с вами, говорит Господь, и с сыновьями сыновей ваших буду судиться» (Иер.2:9). И во многих местах Писаний можно видеть такое изображение; оно особенно поразительно, достойно человеколюбия Божия, и по­казывает неизреченную благость Бога, снисходящего до того, чтобы судиться с людьми. «От Сиона благолепие красоты Его» (Пс.49:2). Это изречение заключает в себе нечто и пророческое и историческое, потому что и в ветхом завете отсюда же было благолепие Его. Храм, святое святых, все богослужение и учреждение ветхозаветного законодательства, множество свя­щенников, жертвы; и всесожжения, священные песнопения и псалмы, и все прочее отсюда; и образ будущих благ там же был предначертан. Когда наступило время придти истине, то опять она там же открылась в начале. Оттуда воссиял крест; оттуда бесчисленные благодеяния. Вот почему Исаия, описывая закон нового завета, говорит: «от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима» (Ис.2:3). Сионом он называет здесь целую страну и город, лежащий в ней, столицу иудеев. Оттуда апостолы, как бы­строногие кони из какой-нибудь ограды, были посланы во всю вселенную; оттуда они начали совершать знамения; там было воскресение и вознесение (Христово); там – преддверие и начало нашего спасения; там первоначально стали возвещаться неизре­ченные догматы; там прежде открылся Отец, познан Едино­родный Сын, дана такая благодать Духа; там апостолы начали проповедь о бестелесных предметах, о дарованиях, силах и обетовании будущих благ. Все это представляя, пророк назы­вает «красотою Его», потому что благолепие и красота Божия есть Его благость, человеколюбие и благотворение всем. «Бог явно придет, Бог наш, и не будет безмолвен: огонь пред Ним возгорится и вокруг Его сильная буря» (Пс.49:3). Видишь, как он постепенно прояснеет речь, раскрывает сокровище, бросает светлейший луч: «Бог явно, – говорит, – придет». Когда Он приходил не явно? Когда? В первое Свое пришествие. Тогда Он пришел без шума, для многих оставаясь неизвестным и долго не открываясь. Что я говорю – для многих, когда и сама Дева, носившая Его во чреве, не знала (всей) неизреченной тайны, и братья Его не веровали в Него, и мнимый отец не думал видеть в Нем ничего великого?

2. Но что я говорю о людях? И сам диавол не знал Его, потому что если бы он знал, то не спрашивал бы Его спу­стя столько времени на горе: «если Ты Сын Божий», – сказав это один, два и три раза (Мф.4:3, 6). Потому и Иоанну, который начинал открывать Его, Он сказал: «оставь теперь, т.е. умолчи теперь, потому что еще не пришло время открыться тайне до­мостроительства; Я хочу еще скрываться от диавола; умолчи же, ибо так надлежит нам» (Мф.3:15). Также сходя с горы, Он повелел не сказывать никому, что Он – Христос (Мф.17:9). Тогда Он приходил, как пастырь, найти заблудшую овцу и уловить одичавшую добычу, почему и прикрывал Себя. Как врач не вдруг показывает себя страшным больному, так и Он хотел открыться не в самом начале, но мало-по­малу и постепенно. Вот почему тот же пророк, изображая тихое пришествие Его, сказал впоследствии: «сойдет, как дождь на руно и как капля, падающая на землю» (Пс.71:6). Он при­шел не с шумом, не производя смятения, не колебля земли, не метая молний, не потрясая неба, не посылая множества анге­лов, не расторгая тверди и не сходя на облаках, но мирно носимый во чреве Девы в течение девятимесячного времени, рождается как сын плотника, полагается в яслях и бед­ных пеленах, терпит гонение и бежит с матерью в Еги­пет. Потом, по смерти беззаконника, возвращается, ходит то туда, то сюда, по виду как один из обыкновенных людей, имея бедную одежду и скудную пищу и постоянно путешествуя, так постоянно, что даже утомляется на пути. А после Он при­дет не так, но столь явно, что пришествие Его даже не бу­дет иметь нужды в провозвестнике. Поэтому Он Сам, по­казывая очевидность своего будущего пришествия, говорил: если услышите: «вот, Он в пустыне», – не выходите; «вот, Он в потаенных комнатах», – не верьте; ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого» (Мф.24:26–27); оно само покажет себя и возвестит о себе. И с молнией бывает то же: мы не имеем нужды, чтобы кто-нибудь возвещал о ней; но как скоро она является, то и делается видимою для всех, и в одно время для всех. Так и Па­вел говорит: «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба» (1Сол.4:16). Так и пророк видел Его несомым на облаках, реку, теку­щую пред Ним, страшное седалище и неумолимый суд (Дан.7:9). Тогда будет время суда и осуждения; поэтому тогда Он явится уже не как врач, но как судия. Таким образом Даниил видел и престол Его, и реку, протекающую пред Его седалищем, и все это являлось ему огненным, и колесница и колеса. А вначале, при первом Своем пришествии, Он не являл ничего такого, ни огня, ни реки, ни чего-нибудь другого подобного, но тогда были ясли, гостиница, хижина и бедная мать. С другой стороны пророк выражает здесь Его непре­ложность и неизменяемость. Так как он сказал, что Се­дящий на престоле имеет волосы чистые, как волна, и одежду белую, как снег, то, чтобы ты разумел не волосы и одежду, а чистоту и светлость, он представляет все в огне. «Огонь пред Ним возгорится и вокруг Его сильная буря». Такими подо­биями и этот пророк выражает непреложность, неизменяе­мость, светлость и неприступность Божию. Он не ограничи­вается только огнем, но, желая показать силу Его наказания, присовокупляет: «сильная буря». Словом: «буря» (cataigìV) называется или тяжелая глыба снега, которая увлекает и ниспровергает все ей встречающееся, или сильное стремление ветра, которое производит то же самое и бывает невыносимо для идущих ему навстречу. Желая выразить тяжесть этого наказания, он и употребляет такие сравнения. «Он призовет небо свыше и землю рассудить народ Свой» (Пс.49:4). Опять упоминает о стихиях, от ко­торых произошло бесчисленное множество благ для рода чело­веческого, не только в отношении к жизни и составу тела, но и в отношении к богопознанию. В самом деле, красота, вели­чие, расположение и сущность этих стихий и всего, что проис­ходит из них, что бывает вообще во всякое время, и что часто в отдельных явлениях, все это питает и устрояет тела наши и руководит к познанию Создателя. Потому и Па­вел говорит: «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1:20); и еще: «когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией» (1Кор.1:21), т.е. премудростью, которая является в тварях и составляет не малое, но весьма великое и весьма ясное вразумление. И то, что происходит чрез них хотя ежедневно, кажется совершающимся по естественному порядку вещей, но также возвещает Создателя. Подлинно, Господь есть создатель природы.

3. Не удивляйся, что пророк, говоря о всеобщем суде, обращает речь к иудеям. Так и Павел говорит: «ярость и гнев, скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина!»; и еще: «те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся» (Рим.2:8, 9, 12). «Соберите Ему преподобных Его, принявших завет Его о жертвах» (Пс.49:5). Для чего он назы­вает здесь преподобными тех, которых намеревается обвинять и судить? Для того, чтобы усилить обвинение и указанием на их достоинство выразить большее наказание. Так и мы, когда видим кого-нибудь согрешившим и хотим сильнее укорить его, называем его по его званию, чтобы тем сделать для него осуждение более тяжким, и говорим: призови диакона, или священника. Иудеи назывались царским священием и народом избранным и много превозносились этим: отсюда он и рас­крывает важность их преступлений. «Принявших завет Его о жертвах». Так как они, совершая бесчисленное множество грехов, допуская столько видов зла, похищая чужое, преда­ваясь корыстолюбию, убивая, прелюбодействуя, смешивая кровь с кровью, думали, что они совершают много доброго и испол­няют закон и завет, когда приносят в жертву овец и тельцов, то он с этой стороны укоряет их и, смеясь над ними, говорит: «принявших завет Его о жертвах», т.е. думаю­щих, что для их спасения достаточно приносить в жертву тела бессловесных животных. «И возвестят небеса правду Его, ибо Бог есть Судия» (Пс.49:6). Здесь он опять, желая показать светлость, ясность, очевидность, непререкаемость, известность правды Божией, пред­ставляет неодушевленные стихии возвещающими ее таким же образом, как сказано было прежде. «Ибо Бог есть Судия», т.е. определяющий должное каждому. Не напрасно он употребил здесь слово: «Судия», но дабы показать, что Бог и Сам праведен и другим воздает тем же. О Боге слово: «судия» употребляется вместо: «праведный», как и Павел выражается в словах: «Ибо иначе как Богу судить мир?» (Рим.3:6) В том ведь преи­мущественно и состоит суд, то преимущественно и значит быть судиею, чтобы не только произносить приговор, но произ­носить его справедливо. Судимы же будут как иудеи, жившие тогда, так и грешившие после в новом завете: первые бу­дут иметь своими обвинителями природу и закон, а последние кроме того все сделанное для них Христом. В самом деле, что они могут сказать, или какую представить причину, почему они не уверовали? Но, прошу вас, внимайте словам моим, чтобы вы могли заграждать уста противникам. Лучше им те­перь потерпеть от нас поражение и исправиться, нежели отойти туда, считая себя победителями, и быть осужденными общим Судиею вселенной. Что же могут сказать иудеи, почему они умертвили Христа? Какую вину, малую или великую, они нахо­дят в Нем? «За то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом» (Ин.10:33)? Но не эти были слова их во время крестных Его страданий, а другие; тогда они не говорили: «делаешь Себя Богом», но: «всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Ин.19:12). Между тем они же часто хотели поставить Его царем, а Он скрывался. Но прежде, скажешь, они обвиняли Его, что Он делал Себя Богом. Что же? Если бы Он называл Себя Богом ложно и несправедливо, на самом деле, не будучи Богом, то обвинение имело бы основание; если же справедливо, то следовало покла­няться Ему, а не распинать Его. Посмотрим же, точно ли Он, не будучи Богом, делал Себя Богом, т.е. показывал и на­зывал. Но откуда хочешь ты узнать это? Из тогдашних ли событий, или настоящих, или бывших при Его рождении? Кто родился когда-нибудь от Девы? Кто показал такую звезду? Кто вел волхвов таким путем, не силою и принуждением, но убеждением и откровением? Видишь ли, как вся тварь узнала Владыку? Природа первая уступает, не противится, не противоречит, не говорит: не допускаю такого рождения, я не умею производить дитяти из девственного чрева, я не могу сделать матерью без брака, – но отступает и переходит свои пределы, потому что узнала своего Владыку. Потом, когда Он родился, сошли ангелы, возвещая, что Живущий на небесах явился на земле; земля стала небом, так как здесь был царь, и волхвы поклонились Ему, пришедши издалека; младе­нец лежал в яслях в Палестине, а пришедшие из вар­варской страны оказали Ему такую честь и почитание, какие следует оказывать Богу. Впрочем, может быть, они не при­мут этих знамений, а потребуют других, бывших при на­стоящем поколении. Но у нас нет недостатка и в таких доказательствах. Такова истина: она изобилует доказательствами. Здесь-то особенно они и не могут представить никакой тени опровержения. Так, хотя ты не был тогда, когда Он рождался от Девы, но должно верить пророку, который говорит: «се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис.7:14). Хотя ты не был тогда, когда Он, облекшись плотью, ходил по земле, и Владыка обращался с рабами, но спроси Иеремию, и он скажет тебе так: «сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю. После того Он явился на земле и обращался между людьми» (Вар.3:36–38).

4. И касательно всех прочих событий пророки, которых книги ты доселе напрасно пересматриваешь и перевертываешь с этою целью, ясно возвещают все. Впрочем, опровержения против иудеев мы часто высказывали, и будем высказывать; теперь же обратимся к своему предмету. «И возвестят небеса правду Его, ибо Бог есть Судия». Здесь, кажется мне, он говорит об Его правде, о великом Его попечении, о человеколюбии к самым иудеям, о многоразличном и разнообразном промыш­лении Его о всех людях, посредством творения, закона, благо­дати, видимого, невидимого, пророков, ангелов, апостолов, наказаний, благодеяний, угроз, обетований, порядка вещей во времени. «Слушай, народ Мой, и Я буду говорить тебе, Израиль! И Я засвидетельствую тебе: Я Бог, твой Бог» (Пс.49:7). Посмотри опять, какая благость и кро­тость в самом начале речи. Как человек стал бы гово­рить человеку беспокойному и беспорядочному: если ты бу­дешь слушать, то я буду говорить, если будешь внимать, то я скажу, – так и Владыка говорит рабам: если «слушаете Меня, то буду говорить». Действительно, они были ленивы и бес­печны и даже на краткое время не прилагали спокойно слуха своего к чтению законов. Выражая это, один пророк, жив­ший в Персии, говорил: «ты для них – как забавный певец с приятным голосом» (Иез.33:32). Они часто говорили пророкам, чтобы те не пророчествовали, и даже прогоняли их и казались недо­вольными. И царь угрожал одному пророку и приказывал не проповедовать народу (Иер.32:3). «Я Бог, твой Бог». Не напрасно здесь употреблено повторение, но так как Он говорил к людям бесчувственным, ожесточенным и ослеп­ленным, то и напоминает о Своем владычестве, полагая пре­красное начало дальнейшему наставлению и внушая, что они обя­заны Ему свободою, и, по справедливости, должны были бы отдать Ему долг, как рабы Владыке, как творения Творцу, как полу­чившие величайшие благодеяния и удостоившиеся такой чести. «Не за жертвы твои Я буду укорять тебя – всесожжения твои предо Мною всегда» (Пс.49:8). Так обличают их и другие пророки, потому что они, презрев важнейшую часть добродетели, в жертво­приношениях полагали надежду спасения. В оправдание свое они готовы были говорить: мы приносим жертвы, мы совершаем всесожжения. Но Я, говорит Бог, пришел не за это судить вас, и не за то обвинять, будто вы презрели это. Исаия еще сильнее укоряет их так: «К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои»? (Ис.1:11, 12) Хотя (в законе) много сказано о жертвах, но Бог давал за­коны о них не потому, чтобы особенно желал их, но по снис­хождению к немощи иудеев. Также Иеремия говорит: «для чего Мне ладан, который идет из Савы, и благовонный тростник из дальней страны?» (Иер.6:20) Вообще все пророки говорят, что в этом нет ни­чего важного. Поэтому и сам Бог, начиная речь, говорит так: «Я Бог, твой Бог», выражая и этим, что тот спо­соб служения не достоин Его.

Подлинно, Бога должно чтить не дымом и смрадом, но доброю жизнью, не телесной, а духовной. Не так поступают бесы языческие; они даже требуют себе жертв. Это выражает и один из греческих стихотворцев, когда говорит: «мы по­лучили этот жребий» (Илиад. 4:49). Но не таков наш Бог. Те, жаждая крови людей, желая мало-помалу приучить их к убийствам, постоянно требовали этого; а Он, желая мало-помалу откло­нить их от убиения и бессловесных животных, сделал им только снисхождение, дозволил жертвы, чтобы уничтожить жертвы. «Не приму от дома твоего тельцов и от стад твоих козлов. Ибо Мои – все звери лесные, скот на горах и волы. Я знаю всех птиц небесных и украшение полей всегда предо Мною» (Пс.49:9–11). Смотри, как Он мало-помалу возводит мысли преклонившихся к земле, очищая ослепленный ум их и внушая, что Он учредил жертвы не потому, чтобы нуждался в них, и установил в законе не потому, чтобы одобрял их. Если бы, говорит, Я хотел принимать такое служение, то, имея в Своей власти всю подсолнечную и будучи Создателем всего, назначил бы Себе для приношения обильнейшие жертвы. Далее, смеясь над ними и стыдя их, чтобы сделать обличение более разительным, Он говорит: «если бы Я взалкал, не сказал бы тебе (о сем): ибо Моя вселенная и что наполняет ее» (Пс.49:12). Так как Он дозво­лил жертвоприношения для того, чтобы мало-помалу отклонить от них иудеев, а они привязались к столь маловажной вещи и не получили себе никакой пользы от такого снисхождения, то, беседуя с ними несколько чувственно и человекообразно, Он говорит: «если бы Я взалкал, не сказал бы тебе (о сем)», т.е. Я не алчу, потому что Бог «ниже взалчет, ниже утрудится» (Ис.40:28); и если бы Я хотел при­нимать такое служение, не имел бы недостатка в бесчислен­ных жертвах и всесожжениях. Все это предо Мною в вели­ком изобилии; но будучи Господом и Владыкою всего, Я хочу получать от тебя Свое, чтобы этим путем привлечь тебя к Моей любви и отклонить от привязанности к пустым вещам.

5. Потом, опять возводя их к высшему, Он говорит: «ужели Я ем мясо волов и пью кровь козлов?» (Пс.49:13) Я, говорит, за­претил и людям делать это и назначил величайшее наказа­ние тем, которые едят кровь (Лев.7:26): как же могу Я нуждаться в крови, когда отклоняю рабов Своих от такой пищи? Отвергнув, таким образом, все это, показав, что это недостойно Его, присоединив к обличению и насмешку, Он не останавливается на этом, но показывает другой способ жертвоприношения, который составляет род превосходнейшего врачевания, отклоняя от вещей бесполезных и прилагая к ра­нам то, что может исцелить их. Окончив речь о вышеска­занном, он говорит: «принеси Богу жертву хвалы и исполни пред Всевышним обеты твои» (Пс.49:14). Как? Без крови, – потому что такая жертва особенно достойна Бога. Поэтому, сказав: «принеси Богу, он прибавляет: жертву хвалы», т.е. благо­дарности, священных песнопений, прославления Его посред­ством дел. Смысл слов его следующий: живи так, чтобы прославлялся твой Владыка. Этому и Христос учил, сказав: «да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф.5:16). «Хвала» есть не что иное, как похвала, слава, про­славление. Живи так, чтобы прославлялся твой Владыка, и ты принесешь совершенную жертву. Такой жертвы требует и Па­вел, когда говорит: «представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим.12:1); и тот же пророк в другом месте говорит: «восхвалю имя Бога моего песнею, возвеличу Его хвалением. И (это) будет угодно Богу более, нежели юный телец, с подрастающими рогами и копытами» (Пс.68:31, 32). Такую жертву приносил Иов, когда, после ударов, превышавших природу человеческую, благодарил и говорил такие слова: «Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось;] да будет имя Господне благословенно!» (Иов.1:21). «И исполни пред Всевышним обеты твои». Здесь пророк говорит о молитвах, чтобы мы постоянно пребывали в молитве и с поспешностью воздавали Богу то, что обещали. Хорошо сказал он: «исполни», потому что после обещания дело становится долгом. Так Анна отдала сына, как величайший долг (1Цар.1:28). Так и ты, если дашь обет милосердия, целомудренной жизни, или чего-нибудь другого подобного, спеши исполнить его. Если же кто выполнил в точности обещанное, то, хотя бы он и не давал других обетов, и для него обя­зательны дела добродетели. Внушая это, Христос говорил: «сделали, что должны были сделать», и при этом сказал притчу о рабе, которому назначена была самая малая работа, но по исполнении ее приказано не возлечь, а ходить и служить (Лк.17:7–10). И другой некто говорит: «когда даешь обет Богу, то не медли исполнить его, потому что Он не благоволит к глупым: что обещал, исполни» (Еккл.5:3). Ты сделал обет? Исполни его, чтобы смерть, пришедши не воспрепятствовала. Но что, скажешь, мне до этого, когда я не властен в своей жизни? Потому-то и не следует медлить, что тебе неизвестна кончина, что ты не властен в своей жизни и смерти. Так, кажущееся оправдание служит обвинением. Не смерть бывает причиною неисполнения обета, но твоя запоздалость и медленность. «И (тогда) призови Меня в день скорби твоей, и избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс.49:15). Видишь ли великий преизбыток воздаяния? Что может сравниться с таким чело­веколюбием, когда Бог дает награды за саму добродетель, награды гораздо большие трудов, и притом дает в самое нужное время? Для чего сказал Он: «призови Меня»? Для чего Он ожидает, чтобы мы призвали Его? Для того, чтобы произвести в нас большую привязанность, пламеннейшую любовь к Нему чрез то, что Он будет давать, а мы – призывать Его и получать. Подлинно, добродетель производит привязанность к Богу, и воздаяние производит то же самое, и молитва также укрепляет эту привязанность. Потому Он и говорит: дай Мне, и Я дам тебе. Даже вместе с тем, как ты даешь, ты получаешь, – потому что Он не нуждается ни в чем. Так, если ты будешь кроток, умерен, целомудрен, то Богу не при­бавляешь ничего, а самого себя делаешь чистым и лучшим, – и, однако за это Он назначает тебе величайшие награды и венцы, как будто ты доставил Ему пользу. И еще прежде тех венцов ты наслаждаешься не малым удовольствием, пользуясь спокойствием совести и окрыляясь благими надеждами. «Днем скорби» пророк называет здесь не дни несчастий или неблагоприятных обстоятельств, но то время, когда грех нападает на тебя, когда диавол осаждает тебя, внушая злые по­желания, ты получишь, говорит, великую помощь. «И избавлю тебя, и ты прославишь Меня». И это опять Бог говорит не потому, чтобы Он имел нужду в прославлении от нас, – как может нуж­даться в нем Бог славы? – но потому, что при благодарствен­ных песнопениях бывает воспоминание о благодеянии, возбуж­дается пламеннейшая к Нему привязанность, и, прежде всего, получается высочайшее блаженство.

6. Не погрешит тот, кто скажет, что «днем скорби» про­рок называет здесь и будущий день: там будет скорбь не­престанная. Здесь и смерть наступающая прекращает бедствия, и друзья утешающие, и конец вожделенный, и часто надежда на перемену обстоятельств, и продолжительность времени смяг­чают страдания души, равно как и бедствия ближних, потому что иметь участников в скорбях и видеть другие подобные примеры для многих кажется великим утешением. А там нет ничего такого; нет никого утешающего, но все лишены друзей; ни продолжительность времени не смягчает страдания, потому что как это может быть, если пламень действует по­стоянно? – ни надежда на освобождение, – потому что это наказа­ние вечно, – ни ожидание смерти, – потому что это мучение беско­нечно и наказываемые тела бессмертны, – ни то, что для многих кажется утешением, т.е. чтобы видеть других страждущими. Во-первых, там невозможно видеть других страждущих, потому что мрак, подобно какой-нибудь ограде, затемняет зре­ние; притом чрезмерное страдание не позволяет даже чувство­вать такое утешение. Так богач не получал отсюда никакого утешения, равно как и скрежещущие зубами. «Грешнику же сказал Бог: зачем ты проповедуешь уставы Мои и содержишь завет Мой устами твоими?» (Пс.49:16). Видишь ли со­вершенную лиру, стройную цитру, издающую в различных звуках гармоническую песнь? Ту же мысль можно находить и у апостолов и у других пророков; и Павел также внушает, что тому нет никакой пользы учить других, кто предвари­тельно не научил самого себя. Так как иудеи превозносились и жертвами, и тем, что имели закон, и называли себя учите­лями других, то он доказывает, что они получают от того небольшую пользу, если сами остаются невеждами, и, сильно укоряя их, говорит: «как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? говоря: «не прелюбодействуй», прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога?» (Рим.2:21–23). Поэтому и о себе он говорил: боюсь, «проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор.9:27), низ­лагая гордость тех, которые превозносились красноречием, а сами были чужды добродетели. Ту же речь с другой стороны он обращает к иудеям, когда говорит: «ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон»; и еще: «не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут» (Рим.2:14, 13). И пророк говорит: «учители закона не знали Меня» (Иер.2:8); и еще: «лживая трость книжников и его превращает в ложь» (Иер.8:8). По­чему? Потому, что «аист под небом знает свои определенные времена, и горлица, и ласточка, и журавль наблюдают время...; а народ Мой не знает определения Господня» (Иер.8:7). А этот пророк говорит, что не соблюдающий добродетели не только не получает никакой пользы, поучая других, но и сам лишается своего преимущества. Если в мирских судилищах погрешивший наказывается бесчестием молчания, то как, говорит, в общем училище может иметь голос тот, кто предан греху? Это училище гораздо важнее того судилища. Там осужденные получают наказания, а здесь все делается для того, чтобы согрешившие не наказывались, но покаянием исправляли грех. И в царских дворцах не мо­жет быть истолкователем царского слова никто из обличен­ных в развратной жизни. Для чего же ты «проповедуешь уставы Мои», и учишь других, тогда как сам делаешь противное, опровергая жизнью своею слова свои, и отвращаешь тех, кто хотел бы слушать тебя? Ведь ты не столько научаешь словами, сколько отвращаешь делами. Поэтому и Христос хвалит того учителя, который преподает совершенное учение и делами и словами: «кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф.5:19). Итак, пусть твоя жизнь чистым голосом научает тому же; тогда, хотя бы ты заградил свои уста, ты будешь провозглашать громче трубы не только для при­сутствующих, но и для находящихся вдали. Так небо возвещает славу Божию, не имея уст, не двигая языком, не испуская дыхания, но красотою вида располагая зрителя удивляться Соз­дателю. Что там на небесах – красота вида, тем же пусть будет в твоей душе добродетель. Если же ты, будучи сам осквернен и имея против себя множество обвинителей и, прежде всего собственную совесть, домогаешься занять кафедру учителя, то, когда станешь обличать пороки, будешь обличать не столько других, сколько самого себя. «И содержишь завет Мой устами твоими», – потому что сердце бывает чуждо плодов, происходящих отсюда, и уста движутся на­прасно и даже к осуждению самого говорящего. А если бы кто посмотрел в его душу, то увидел бы великую борьбу. «Ведь ты возненавидел наставление и поверг слова Мои вспять» (Пс.49:17). «Наставлением» здесь он называет изучение закона, которое исправ­ляет душу, прогоняет порок и насаждает добродетель. Как же ты берешься сеять его в других, когда сам не имеешь его в делах своих? Ты ведь «возненавидел, – говорит, – и поверг слова Мои вспять».

7. Таким образом ты не только не получил никакой пользы от изучения закона, но исказил и то, что имеешь от природы. Основания того, что должно делать и чего не должно, внедрены в нас от природы; а ты отверг их и не содержишь в па­мяти. «Если ты видел вора, то спешил вместе с ним, и с прелюбодеем имел участие» (Пс.49:18). Так как невозможно найти человека совершенно безгрешного, о чем некто сказал: «кто может сказать: «я очистил мое сердце, я чист от греха моего?» (Притч.20:9), и Павел, сказав: «хотя я ничего не знаю за собою, прибавил: но тем не оправдываюсь» (1Кор.4:4), и «праведный себя самого обвиняет в первословии», т.е. грехов своих (Притч.18:17), то, чтобы никто не мог сказать: если все во грехах, а грешнику Бог запрещает «проповедовать уставы Его», то кто же будет возвещать их? – чтобы кто-нибудь не сказал этого, пророк исчисляет роды грехов в частно­сти. «Есть грех к смерти» (1Ин.5:16), как и Илий говорил: «если согрешит человек против человека, то помолятся о нем Богу; если же человек согрешит против Господа, то кто будет ходатаем о нем?» (1Цар.2:25) И по закону одни грехи были неисцелимы, так что наказыва­лись смертью, а другие получали весьма скорое врачевание. Так и Христос в новом завете говорит: «если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф.18:15–17). В другое время, когда Петр спросил: «сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня?.., то услышал в ответ: до седмижды семидесяти раз» (Мф.18:21, 22); а здесь Христос учит, что после двух внушений грех делается великим, и не позво­ляет ожидать долее. Что же? Не противоречит ли одно дру­гому? Нет; но «до седмижды, говорит, семидесяти раз» тогда, если тот покается. А как станет кто-нибудь отпускать тому, кто не сознается, что он согрешил, и не кается? Так и врачу, от которого желаем получить лекарство, мы показываем рану. О каком же грешнике говорит здесь Писание? Выслушаем внимательно. Пророк описывает его следующим образом: «если ты видел вора, то спешил вместе с ним, и с прелюбодеем имел участие. Уста твои размножали злословие, и язык твой сплетал коварства. Сидя (в собрании) на брата твоего ты клеветал и для сына матери твоей полагал соблазн» (Пс.49:18–20). Видишь ли черты порока, изображенные как бы на картине, и как чрез пороки нечестивый делается подобным зверю, искажая благородство своей природы? Поэтому мы не поверхностно взглянем на эту картину, но рассмотрим ее тщательно и подробно. «Если ты видел вора, – говорит, – то спешил вместе с ним».

Это – причина всех зол; то особенно вредит добродетели и ослабляет ревность многих к добру, когда некоторые не только не обличают грешников, но еще сорадуются им. Это не меньше самого греха. Послушай Павла, который говорит: «не только их делают, но и делающих одобряют» (Рим.1:32). Немаловажен и тот грех, когда кто-нибудь, хотя сам не делает зла, но сорадуется злу. Согрешающий может указать на крайность, сослаться на бедность, хотя такие оправдания не основательны, а ты почему одобряешь сделанное им, даже не получая от того никакого удовольствия? Он, может быть, рас­кается; а ты затворяешь для себя и эти двери, отвергаешь и это врачество, лишаешь себя и этого утешения, заграждая для себя со всех сторон путь к покаянию. Когда он увидит, что ты, не участвующий в грехе и обязанный обличать, не только не обличаешь, но и прикрываешь, и не только прикрываешь, но и содействуешь, – то, что он подумает о себе самом, что – о сделанном поступке? Многие из людей часто не по одному собственному соображению судят о том, что должно делать, но и соблазняясь мнением других. Если согрешивший увидит, что все отвращаются от него, то подумает, что он сделал великое зло; а если увидит, что другие не только не оскорбляются и не отвращаются, но кротко сносят и благосклонно обращаются с ним, то, исказив суд своей совести, при содействии одобрения многих неправому его мнению, на что он не решится? Когда же он осудит себя и перестанет гре­шить безбоязненно? Итак, кто делает зло, тот должен осуждать самого себя, потому что это путь к удалению от зла; и кто не делает добра, тот должен хвалить добро, потому что готов­ность есть путь к деятельности. А здесь пророк говорит о человеке, который одобряет совершаемые грехи, почему и спра­ведливо обличает его со всею силою. Если порок, будучи обли­чаем, так цветет, а добродетель, будучи прославляема, едва вызывает своих деятелей на подвиги, то что было бы, если бы этого не было? То же не редко можно видеть и в сонме свя­щенников. Но если это тяжкий грех в учениках, то тем более в учителях.

8. Что делаешь ты, человек? Закон нарушен, цело­мудрие пренебреженно, столько грехов сделано кем-либо из лиц освященных, все низвращено, а ты не беспокоишься? Про­рок призывает даже неодушевленные стихии принять силь­нейшее участие в плаче о всех вообще грехах: «подивитесь сему, говорит, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь» (Иер.2:12); и еще: «плачет сок грозда; болит виноградная лоза» (Ис.24:7).

Неодушевленные твари плачут, воздыхают и гневаются вместе с Владыкою; а ты, существо разумное, не скорбишь, не обличаешь, не являешься грозным мстителем за божественные законы, но еще сообщаешься с грешниками? Как же ты можешь получить прощение? Правда, Бог не требует мстителя, не нуждается в помощниках; но Он хочет иметь тебя служителем Его в этом деле, чтобы ты сам не впал в тоже самое, сделался целомудреннее от негодования на другого, и показал чрез то любовь Свою к Нему. Когда другой грешит, а ты проходишь мимо, не обличаешь и не скор­бишь, то делаешь свою душу более беспечною и склонною к падению, и располагаешь ее весьма часто впадать в те же самые грехи; а тому не мало вредишь своею неблаговременною снисхо­дительностью, делая для него отчет в будущем более труд­ным и в настоящем приучая его к большей беспечности. Это сказано не о ворах только, но и о всяком грехе; пророк же указал на меньший из грехов, чтобы ты знал, что не получивший прощения за этот грех тем более не получит такого утешения при другом. А далее, послушай, что он го­ворит: «и с прелюбодеем имел участие» он пере­ходит к важнейшему греху, так как тот меньше этого. Сравнивая эти грехи, некто сказал: «не спускают вору, если он крадет, чтобы насытить душу свою, когда он голоден» (Притч.6:30). Если же воровство непростительно, то тем более – пре­любодеяние. «Прелюбодеянием» здесь он называет блуд. Итак, если ты узнаешь, что кто-нибудь из одной с тобою паствы блудодействует и приступает к тайнам, то скажи служащему при их раздаянии: такой-то не достоин таин, отстрани свято­татственные руки. В самом деле, если он не достоин «пове­дать оправдания», то представь, какому подвергнется он наказанию, если еще прикоснется к священной трапезе, и не только он, но и тот, кто прикрывает его. Не сказал пророк: «и прелюбо­действовал», но «с прелюбодеем имел участие». О, сколь великое зло – прикрывать гнилые раны других, если прикры­вающему он полагает наказание вместе с согрешающим, и тому, не меньшее, чем и этому! Тот может сослаться на страсть, хотя такое оправдание не уважительно, равно как и вор – на голод; а ты не можешь сказать и этого. Для чего же ты, не получая удовольствия, разделяешь с другим наказание и делаешься его соучастником? Потому и мирские судьи наказы­вают не только сделавших преступление, но и слуг их, о которых известно, что они знали о преступлении, и господа, которые выдают их, охотно выпили бы их кровь и съели бы их плоть, приписывая им вину преступления не меньше, как и жене прелюбодействовавшей. Они, не подняв завесы, доста­вили большую свободу тайным делам; они подвергли бесчестию и прелюбодейцу, и оскорбленного мужа, и самого прелюбодея, потому что, если бы они наперед объявили о том, если бы сделали известным, то прекратили бы всякую ловлю. И как преимущественно те ввергают добычу в сети, которые рас­ставляют сети, стерегут будущую добычу, всячески скрывают свою хитрость и стараются не допустить ни шума, ни чего-ни­будь другого, что может отогнать зверя, так точно и здесь, если ты сидишь при расставленной диаволом сети и, видя пре­любодея, готового попасть в нее, не производишь шума и смя­тения, то преимущественно ты губишь его.

Не говори мне этих слов, исполненных великой бесчувственности: «для чего мне беспокоиться? – Я забочусь о своем». Тогда ты особенно и будешь заботиться о своем, когда будешь искать своего в пользе ближнего. Поэтому и Павел говорит: «никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (1Кор. 10:24). Чтобы тебе, говорит, найти свое, ищи того, что полезно другому. «Уста твои размножали злословие, и язык твой сплетал коварства. Сидя (в собрании) на брата твоего ты клеветал и для сына матери твоей полагал соблазн». Пусть никто не говорит: «я делаю это по человеколюбию». Какое человеколюбие – не остановить и не удержать готового упасть в пропасть, благоприятствовать преступному удовольствию, не обращать внимания на пьющего гибельный яд? Впрочем, ты не можешь говорить и этого. Если это действительно происходит от человеколюбия, а не от сонливости, небрежности и лености, то почему ты, оставив ви­новного, злословишь брата, который ни в чем не виновен? Дня чего ты клевещешь на того, кто не сделал ничего худого и ни в чем не согрешил? Видишь, до какой крайней сте­пени доходит порок твой с той и другой стороны. Тому, кто опьянел от похоти, ты не препятствуешь упиваться, и не вра­зумляешь его; а тому, кто не сделал ничего худого, делаешь вред. «Сидя (в собрании) на брата твоего ты клеветал и для сына матери твоей полагал соблазн».

9. Смотри, как пророк самыми выражениями своими уси­ливает обличение. Того, говорит, кто одной с тобою матери причинил болезни рождения, родился из одного с тобою чрева, разделял с тобою дом, стол и пищу, вырос из одного корня, получил одно с тобою происхождение, с ранних лет вместе с тобою воспитывался, – ты злословишь, и не только зло­словишь, но и приводишь в дело клевету свою. Таков смысл слов: «полагал соблазн». Если же не должно злословить того, кто соединен с тобою естественным рождением, то тем бо­лее духовным. Итак, склоняющегося на грех не допускай до падения; и не сделавшего ничего худого не злословь и не пори­цай. Одно происходит от зависти, другое от бесчувственно­сти; не удерживать готового упасть свойственно бесчувственности, а низвергать стоящего свойственно зависти. И заметь: он описывает не просто клеветника, но такого, который делает это с хитростью и коварством: «сидя, – говорит, – «на брата твоего ты клеветал». Каин, убив брата, лишил настоящей жизни только его одного; а эти люди своими клеветами губят многих, и, прежде всего самих себя. Подлинно, они вредят не тому только, на кого клевещут, но и другим, или, лучше сказать, только тем, которые принимают клевету их. В самом деле, тот, кто слышит о себе ложную клевету, не только не терпит вреда, но еще получит величайшую награду. Не тот, кто тер­пит, а кто делает зло, достоин наказания; так точно не тот, кто слышит о себе, но кто произносит клевету, будет нака­зан, если только и слышащий не подал справедливого повода к его осуждению. Будем поэтому стараться не о том, чтобы нам не слышать о себе чего-нибудь худого, – так как это невозможно, и притом есть изречение Христово: «горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо» (Лк.6:26), – но чтобы нам са­мим не подавать к тому поводов. Кто хочет, чтобы все го­ворили о нем хорошо, тот часто губит свою душу, питая любовь к славе человеческой, оказывая услуги людям в том, в чем не должно, угождая в том, в чем не следует, чтобы купить себе их расположенность. С другой стороны и тот, кто презирает всеобщую худую молву о себе, губит са­мого себя. Как для добродетельного невозможно, чтобы все говорили о нем хорошо, так невозможно, чтобы все не говорили худо о том, кто во многих отношениях подает много пово­дов к худой о себе молве. Если же, не смотря на твое безу­коризненное поведение, являются злословящие тебя, то тем боль­шая ожидает тебя награда, как было с апостолами и другими доблестными мужами. Впрочем, нужно заметить, что, хотя бы порицали нас в таком деле, за которое совесть не укоряет нас, и тогда мы не должны презирать порицателя и причиняе­мый им вред, но с надлежащей осторожностью принимать все меры к уничтожению неосновательной молвы. Потому и Павел в денежных делах посылал многих относить про­питание для бедных (1Кор.16:3), и причину этого приводит следующую: «остерегаясь, чтобы нам не подвергнуться от кого нареканию при таком обилии приношений» (2Кор.8:20). Зная, что другие могут соблазняться, он не оставил без внимания и не пренебрег этим, но так как было в его власти уничтожить соблазн, то заблаговременно позаботился и о самих соблазняющихся. Также в другом месте он говорит: «если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего» (1Кор.8:13). Несмотря на то, что эти вещи безразличны, но если, гово­рить, они производят соблазн, то, хотя мне самому не причи­няют вреда, я не пренебрегаю спасением соблазняющихся. Если вред (от приспособления к другим) больше спасения, то не смотри на соблазняющегося; если же нет, то не пренебре­гай им. Пусть это будет общим правилом и руководством, когда должно оставлять без внимания соблазняющихся, и когда не должно. Например: иудеи соблазнялись тем, что Павел не соблюдал закона, и потому многие тысячи отступали и коле­бались в вере. Что же он делает? Желая прекратить соблазн, – потому что важнее было спасение стольких тысяч, – и испра­вить их колебание, он не допустил им оставаться в том мнении, будто он не соблюдает закона; а это и было очень важно. С другой стороны они соблазнялись тем, что он про­поведовал Распятого (1Кор.1:23); но в этом случае он не обратил внимания на соблазнявшихся, – потому что гораздо важ­нее была польза проповеди. Так поступал и Христос. Когда Он беседовал о пище и некоторые соблазнились Его словами: «не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека...: всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится» (Мф.15:11, 13). Когда же требовали от Него податей, то, хотя Он знал, что не должен платить, но так как еще не пришло время открыться Его достоинству, то сказал: «чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя» (Мф.17:27). Когда Он давал закон, исполненный великой мудрости, а они оставались неисцелимыми, то справед­ливо Он не обратил на них внимания и отменил (ветхий) закон; а когда они еще не были способны принять учение об Его достоинстве, то справедливо Он снисходит к ним и уплатою подати прикрывает учение о своем божестве. «Сидя (в собрании) на брата твоего ты клеветал». Для того, скажешь, чтобы испра­вить его?

10. Но для этого тебе следовало бы не клеветать на него скрытно, а призвать и исправлять его наедине, как Христос заповедал. Обличения, высказываемые пред всеми, часто де­лают обличаемых более бесстыдными, и многие из грешни­ков, если видят, что им можно быть незаметными, легко решаются исправиться; а если они уже у многих потеряли хорошее мнение, то иные из них впадают в отчаяние и пре­даются бесстыдству. Но ты обижен им? Для чего же обижаешь еще самого себя? Кто мстит, тот поднимает меч на самого себя. Если ты хочешь и себе сделать добро и ему отмстить, то отзывайся хорошо об оскорбившем тебя, – тогда ты вместо себя сделаешь многих обвинителями его, и сам получишь великую награду; если же будешь отзываться худо, то никто не поверит тебе, подозревая в тебе вражду. Таким образом твои усилия обращаются против тебя самого. Ты хочешь повредить его доб­рому имени, а выходит противное, потому что эта цель дости­гается похвалою, а не порицанием; а ты поступаешь совершенно напротив, и себя более бесчестишь, и его не касаются стрелы твои. Вражда, касаясь души слушающих, не позволяет им принять слышанное, и бывает то же, что в судебных приго­ворах. Когда кто-нибудь в судилище станет возражать, то испортит все; так и здесь подозрение во вражде не допустит принять отзыв. Итак, не клевещи, чтобы тебе не осквернить самого себя; не смешивай навоза с грязью и глиной, но спле­тай венцы из роз, фиалок и других цветов; не носи по­мета во рту, подобно жукам, – а так делают клеветники, сами первые испытывая зловоние, – но держись цветов, подобно пче­лам, и составляй соты, как они, и будь со всеми дружелю­бен. От клеветника все отвращаются, как от издающего зловоние и питающегося бедствиями других, как пиявка кровью и жук навозом; а человека, имеющего уста доброречивые, все принимают как общего сочлена, как родного брата, как сына, как отца. Но что я говорю о настоящем и о мнениях людей? Представь страшный день, неподкупный суд, и то, что говоря ложь, ты прибавляешь новые грехи к грехам своим. «Говорю же вам, говорить Господь, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф.12:36). Хотя бы, говорит, было справедливо сказанное тобою, и в таком случае ты не избегнешь осуждения, откры­вая несчастья и позор ближнего. Вспомни о фарисее. Он не был мытарем, но стал грешнее мытаря, потому что произнес злословие на мытаря. Мытарь не был фарисеем, но стал пра­веднее фарисея, потому что осудил самого себя. «Ты это сделал, а Я у молчал; ты подумал беззаконие, будто Я буду тебе подобен. Я обличу тебя и представлю пред лицем твоим грехи твои» (Пс.49:21).

11. Видишь ли неизреченное человеколюбие? Видишь ли величайшую благость? Видишь ли беспредельное богатство долго­терпения? «Молчанием» пророк называет здесь долготерпение. Ты осмелился сделать, говорит, столько грехов, и я не нака­зывал тебя, но терпел и переносил, давая тебе возможность покаяться. А ты, не только не извлек отсюда никакой пользы, но еще больше предался пороку; ты не только не переменился, не только не устыдился и не осудил себя за дела свои, но еще сталь думать, что Я, – долготерпевший, ожидавший, молчавший и столько переносивший, – переношу это не по долготерпению и чело­веколюбию, но потому, будто не хочу исправлять этого и не огор­чаюсь такими делами. «Уразумейте же это, забывающее Бога, дабы Он не восхитил (вас), и (тогда) никто не избавит» (Пс.49:22). Что же именно? Сказанное. Что значит: «уразумейте»? Вникните, что же здесь сказано прикровенного и требующего особенного внимания? Сам вид учения указывает на новый образ жизни. Сказав немного о жертвах, он предлагает евангельские за­коны; а с другой стороны, так как слушатели его были по­крыты великой нечистотой грехов, он, желая извлечь их из нечестия, как бы из болота, и очистить прежний путь их порочных наклонностей, как бы гной глазной, побуждает их вспомнить о бывшем прежде, чтобы они, предав это забвению, не остались без плода. Подлинно, греховный навык произво­дит в душе великое ослепление, делает людей безрассудными и потемняет светлое око ума. «Дабы Он не восхитил (вас), и (тогда) никто не избавит». О, неизреченное человеколюбие! Это – слова нежно любящей матери, или, лучше, слова благости, беспредельно пре­восходящей такую любовь. Сделав такое обвинение, показав такой гнев, он сам предостерегает их. Сказав: «обличу тебя и представлю пред лицем твоим грехи твои», произнесши осуждающий приговор, он опять отменяет решение, не пре­давая их наказанию, как осужденных, но, как имеющих исправиться от увещания и совета, удерживая и вразумляя страхом: «дабы, говорит, не восхитил, как лев, и (тогда) никто не избавит. Жертва хвалы прославит Меня: и это путь, коим Я явлю ему спасение Мое» (Пс.49:23). Показав Свое человеколюбие, сде­лав увещание, совет, угрозу, внушив страх, назначив стро­гое наказание и сделав предостережение, Он указывает и спо­соб, каким можно исправить сделанное: «жертва хвалы, – гово­рит, – прославит Меня». Смысл слов Его следующий: она не только прекратит Мой гнев, отменит осуждение, но и прославит Меня. Видишь, как велико это дело, если чрез него прослав­ляется Бог. «И это путь, коим Я явлю ему спасение Мое». Ви­дишь ли неизреченную награду? Видишь ли крайнее человеко­любие? Обещает показать путь Божий и истинное спасение Божие поступающим так. Покоримся же обещающему и будем про­славлять Его правою жизнью и жертвою хвалы. Этот путь, по­средством такой жертвы, ведет ко спасению, которого да спо­добимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.