Беседа 47

Деян.21:39–40. Павел же сказал: я Иудеянин, Тарсянин, гражданин небезызвестного Киликийского города; прошу тебя, позволь мне говорить к народу. Когда же тот позволил, Павел, стоя на лестнице, дал знак рукою народу; и, когда сделалось глубокое молчание, начал говорить на еврейском языке так.

Речь Павла в узах. – Против корыстолюбцев и хищников. – Вредные последствия нечестивой жизни

1. Смотри, как (Павел), когда обращает речь к внеш­ним (язычникам), не отказывается пользоваться и их зако­нами. Здесь он указывает на свой город. Подобным обра­зом и прежде он говорил: «нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу» (Деян.16:37). На вопрос: «не ты ли тот Египтянин»? он отвечает: «я Иудеянин». Этими словами он тотчас отстранил такое подозрение. Чтобы не подумали, что он только родом иудей, он указывает (этим словом) и на свое вероисповеда­ние, хотя в другом месте называет себя «но подзаконен Христу» (1Кор.9:21). Что же это значит? Неужели Павел говорит ложь? Нет. Что же? Не отвергается ли (Христа)? Да не будет! Он был и иудей и христианин, соблюдая все, что должно было. И веруя во Христа, он более всех повиновался закону; потому и в беседе с Петром говорит: «мы по природе Иудеи» (Гал.2:15). «Прошу тебя, позволь мне говорить к народу». Это – доказатель­ство истины слов его, что он всех приводит в свидетели. Смотри, с какою опять кротостью он беседует. И это также величайшее доказательство его невинности, что он так готов оправдывать себя и решается противостать словом толпе иудеев.

Посмотри на благоразумие этого мужа; посмотри на домо­строительство (Божие): если бы тысяченачальник не пришел, если бы не связал Павла, то он не мог бы говорить в свое оправ­дание, не водворил бы такого безмолвия. «Когда же тот позволил, Павел, стоя на лестнице». Весьма благоприятствовало ему и место, так как он говорил с высоты, и то, что он был связан. Что может сравниться с этим зрелищем, когда Павел говорил, связанный двумя цепями? Как он не смутился, как не смешался, видя столько восставшего против него народа и предстоявшего начальника? Но он наперед дал утихнуть их ярости, а потом начал говорить; и смотри, как мудро. Как он сделал в послании к Евреям, так и здесь. Прежде всего, располагает их к себе родным их языком, потом своею кротостью. На это и указывает (писатель), присовокупляя: «когда сделалось глубокое молчание, начал говорить на еврейском языке так: Мужи братия и отцы! выслушайте теперь мое оправдание перед вами» (Деян.21:40, 22:1). Смотри, как слова его чужды лести и исполнены кротости. Не сказал: господа, или владыки, но: «братия«, что в особенности могло нравиться им; как бы так сказал: я не чужой вам и не против вас. «Мужи братия, – говорит, – и отцы»; последним словом (выражает) почтение, а первым – близость. «Выслушайте теперь мое оправдание перед вами». Не сказал: поучение, или речь, но: «оправдание»; представляет себя в виде подсудимого.

«Услышав же, что он заговорил с ними на еврейском языке, они еще более утихли» (Деян.22:2). Видишь ли, какое действие произвел на них родной язык? Они питали уважение к этому языку. Смотри, как он предрасполагает их к слушанию следующим предисловием: «я Иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, воспитанный в сем городе при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе, ревнитель по Боге, как и все вы ныне» (Деян.22:3). «Я, – говорит, – Иудеянин"; слышать это было им всего приятнее. «Родившийся в Тарсе Киликийском». А чтобы не почли его иноплеменником, прибавляет, какой он был веры: «воспитанный в сем городе». Он показывает свое великое усер­дие к вере, если, оставив такое и так далеко отстоящее оте­чество, решился воспитываться здесь для (изучения) закона. Смотри, как он издавна был предан закону. Говорит это не для оправдания только себя пред ними, но чтобы показать, что он не по человеческому рассуждению обратился к пропо­веди, но силою Божиею, так как, будучи подобным образом наставлен (в законе), он сам не мог бы вдруг переме­ниться. Если бы он был один из обыкновенных людей, то можно было бы так думать; но если он принадлежит к числу людей, наиболее преданных закону, то невозможно допустить, что он переменился просто, без какой-нибудь сильной побу­дительной причины. Но, может быть, иной сказал бы: это не важно, что ты воспитывался здесь; разве ты не мог быть здесь по делам торговым, или по какой-либо другой причине? По­тому, чтобы не подумали этого, он и присовокупляет: «при ногах Гамалиила». Не просто сказал: у Гамалиила, но: «при ногах», выражая свое постоянство, старание, усердие к слушанию и великое уважение к этому мужу.

«Тщательно наставленный в отеческом законе»; не просто закону, но присовокупляет: «в отеческом», выражая, что он издавна был таков и не поверхностно знал закон. Это, по-видимому, сказано в их пользу, но было против них, если он, зная закон, оставил его. Потом, чтобы еще кто-нибудь не возразил: какая польза, что ты в точности знаешь закон, если не защищаешь и не уважаешь его? – говорит: «ревнитель», т.е. не просто знал, но и весьма ревновал по нем. Сказав многое о себе, он потом обобщает свою речь, присовокупляя: «как и все вы ныне». Этим показывает, что они действовали не по человеческому рассуждению, но по божественной ревности. Говорит это для того, чтобы приобрести их расположение, пред­уготовить их ум и удержать на том, в чем не было еще никакого вреда. Затем приводит и доказательства: «я даже, – гово­рит, – до смерти гнал последователей сего учения, связывая и предавая в темницу и мужчин и женщин, как засвидетельствует о мне первосвященник и все старейшины» (Деян.22:4–5). Чтобы кто не спросил: откуда это известно? – приводит в свидетели самого первосвященника и старейшин. Смягчает свою речь: «ревнитель по Боге, как и все вы ныне», т.е. равный вам; но делами своими показывает, что он был выше их. Я, говорит, не ожидал, пока (можно) взять, но сам побуждал свя­щенников и предпринимал путешествия, нападал не на мужей только как вы, но и на жен, всех связывая и ввергая в тем­ницы. Такое свидетельство несомненно, а что касается иудеев, то они безответны. Смотри, сколько свидетелей он приводит: старейшин и первосвященника, которые находились в городе.

2. Посмотри на его оправдание: в нем нет страха, но более назидания и поучения. Если бы слушатели не уподоблялись камням, то вняли бы словам его. Сказанному доселе они сами были свидетелями, а последующему – нет. «От которых и письма взяв к братиям, живущим в Дамаске, я шел, чтобы тамошних привести в оковах в Иерусалим на истязание. Когда же я был в пути и приближался к Дамаску, около полудня вдруг осиял меня великий свет с неба. Я упал на землю и услышал голос, говоривший мне: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Я отвечал: кто Ты, Господи? Он сказал мне: Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь» (Деян.22:5–8). И это должно быть достоверно после предшествовавшего; иначе он не переменился бы. Но, скажут, не хвалится ли он? Отнюдь нет. И для чего, скажи мне, он вдруг оставил такую ревность? Не для чести ли? Но он потерпел противное. Не для покоя ли? Не было и этого. Не для другого ли чего-нибудь? Но ничего и придумать невозможно.

Предоставив им делать свои заключения, он повествует о событиях: «когда же я был в пути, – говорит, – и приближался к Дамаску, около полудня вдруг осиял меня великий свет с неба. Я упал на землю». Заметь, какое было обилие света. А что я не хвалюсь, свидетелями тому присутствовавшие со мною, ведшие меня за руку, видевшие этот свет. «Бывшие же со мною свет видели, и пришли в страх; но голоса Говорившего мне не слыхали» (Деян.22:9). Не изумляйся, что здесь (писатель) говорит так, а в другом месте иначе, именно: «люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя» (Деян.9:7). Здесь нет противоречия. Два было голоса: Пав­лов и Господень; там он говорит о голосе Павловом, а здесь присовокупляет: «но голоса Говорившего мне не слыхали». Та­ким образом, слова: «а никого не видя» означают не то, чтобы они не видели, но что они не слышали (голоса Господня); он не сказал, что они не видели света, но: «стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя», т.е. говорящего. И это случилось не без причины; ему (одному) надлежало удостоиться этого голоса; если бы слышали и они, то чудо не было бы так велико. Так как люди гру­бые убеждаются более видением, то они видели только свет, которого впрочем, достаточно было для их убеждения; потому они и «пришли в страх». Притом этот свет подействовал на них не так, как на него; его он ослепил, побуждая случившимся с ним и их прозреть, если бы они захотели. По смотрению (Божию), кажется мне, произошло то, что они не уверовали, – для того, чтобы они были достоверными свидете­лями. «Он сказал мне, – говорит, – Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь». Прекрасно присовокупляет и название города, чтобы они узнали. Так и апостолы говорили: «Иисуса, сына Иосифова, из Назарета» (Ин.1:45). Смотри, и сам (Господь) свидетельствует, что Он был гоним (Павлом). «Тогда я сказал: Господи! что мне делать? Господь же сказал мне: встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будет всё, что назначено тебе делать. А как я от славы света того лишился зрения, то бывшие со мною за руку привели меня в Дамаск. Некто Анания, муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске, пришел ко мне и, подойдя, сказал мне: брат Савл! прозри. И я тотчас увидел его» (Деян.22:10–13).

«Иди, – говорит, – в город, и там тебе сказано будет всё, что назначено тебе делать». Вот и еще свидетель. И смотри, как достоверным представляет его: «Некто Анания, – говорит, – муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске, пришел ко мне и, подойдя, сказал мне: брат Савл! прозри». Так ничего не сказано напрасно. «И я тотчас увидел его». Затем (следует) свиде­тельство от дел. Смотри, как приводятся во свидетельство и лица и дела, лица близкие и посторонние. Лица эти – священ­ники, старейшины, спутники; дела, – что он совершил, что по­терпел; и дела свидетельствуют о делах, не только лица. Кроме того, Анания, человек посторонний; затем событие – про­зрение; потом великое пророчество. «Он же, – говорит, – сказал мне: Бог отцов наших предызбрал тебя, чтобы ты познал волю Его, увидел Праведника» (Деян.22:14). Хорошо сказал: «отцов"; этим выразил, что они не иудеи, но чужды закону, и действуют по зависти, а не по ревности. «Чтобы ты познал, – говорит, – волю Его, увидел Праведника». Следовательно такова была воля Его. Смотри, как в са­мом повествовании заключается назидание. «И услышал глас из уст Его, потому что ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми о том, что ты видел и слышал» (Деян.22:14–15). «Увидел, – говорит, – Праведника»; как бы так говорит: если Он праведник, то они виновны. «И услышал глас из уст Его». Смотри, как высоким представ­ляет это событие: «что ты будешь, – говорит, – Ему свидетелем». Потому не изменяй своему зрению и слуху, тому, «что ты видел и слышал». Уверяет его обоими чувствами. «Итак, что ты медлишь? Встань, крестись и омой грехи твои, призвав имя Господа Иисуса» (Деян.22:16).

3. Здесь он выразил нечто великое. Не сказал: крестись во имя Его, но: «призвав имя Господа Иисуса». Этим показал, что Христос есть Бог, так как призывать никого другого не следует, кроме Бога. Не был принуждаем к тому (Павел), как он сам говорит в следующих словах: «Господь же сказал мне: встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будет всё, что назначено тебе делать». Не оставляет ничего не засвидетельствованным; но приводит во свидетели целый город, который видел, как вели его за руку. Смотри, как исполнилось про­рочество, которое он слышал, что он будет свидетелем Господним. Подлинно он явился свидетелем и свидетелем таким, каким должно, и на делах и на словах. Такими сви­детелями следует быть и нам, и не изменять тому, во что мы веруем; разумею не только догматы, но и жизнь. Смотри, он свидетельствовал перед всеми людьми о том, что видел и что слышал, и ничто не удержало его. И мы слышали, что будет воскресение и уготованы (у Бога) бесчисленные блага; это мы и должны свидетельствовать перед всеми людьми. Но, ска­жете, мы свидетельствуем и веруем. Как? Почему же делаем противное? Скажи мне: если бы кто называл себя христианином, но, отрекшись, мудрствовал по-иудейски, то свидетельство его разве было бы достаточно? Нет, потому что стали бы искать свидетельства от дел.

Так и мы, когда говорим, что есть воскресение и бесчисленные блага, а сами пренебрегаем ими и предпочитаем блага здешние, то кто поверит нам? Все обра­щают внимание не на то, что мы говорим, а на то, что дела­ем. «Будешь, – говорит (Анания), – свидетелем пред всеми людьми», не пред своими только, но и пред неверными, так как дело сви­детелей убеждать не (только) знающих, но и незнающих. Бу­дем же свидетелями достоверными. А каким образом мы можем сделаться достоверными? Жизнью. На Павла нападали иудеи; на нас нападают страсти, побуждающие отречься от свидетельства. Не будем покоряться им; мы – свидетели, по­сланные Богом. О Боге некоторые люди думают, что Он не есть Бог; Бог послал нас свидетельствовать о Нем. Будем же свидетельствовать и убеждать думающих так; если не ста­нем свидетельствовать, то сами будем виновными в их за­блуждении. Если же на судилище, где исследуются дела житей­ские, не принимается свидетель, исполненный многочисленных злодеяний, то тем более здесь, где идет дело о предметах настолько высоких. Мы говорим, что мы слышали Христа и веруем Его обетованиям; а они скажут: покажите это делами; жизнь ваша, напротив, свидетельствует, что вы не веруете.

Желаете ли, мы рассмотрим тех, которые заботятся о при­бытках, похищают (чужое), предаются корыстолюбию, плачут, сокрушаются, занимаются всякими делами, постройкой домов, как будто бы они и не умрут? Если же вы не веруете тому, что вы умрете, делу столь известному и очевидному, то как поверим вашему свидетельству? Есть, действительно есть мно­го людей, которые ведут себя, как будто им не должно умереть; в глубокой старости начинают заниматься постройками и земледелием; когда же им подумать о смерти? Не малое на­казание постигнет нас, которые призваны для свидетельства, но не можем свидетельствовать о том, что мы видели. И мы видели ангелов, и притом яснее, чем видевшие их (телес­ными очами). Будем свидетельствовать о Христе, ведь свиде­тели не они только (апостолы), но и мы. Они называются свиде­телями потому, что, будучи принуждаемы отречься, претерпели все для исповедания истины; так и мы, когда страсти побуж­дают нас отречься, не будем покоряться им. Золото говорит: скажи, что Христос не есть Христос; но ты не слушай его, как (должен слушать Бога), но презирай его веления. Пороч­ные пожелания говорят тоже, но ты не внимай им и мужественно противостань, чтобы и об нас не сказали: «говорят, что знают Бога, а делами отрекаются» (Тит.1:16). Это уже не свойственно свидетелям, а противное тому. Не удивительно, если отрекаются другие; если же мы, которые избраны свидетельство­вать, станем отрекаться, это тяжко и невыносимо. Это скорее всего может погубить нас. «Будет же это вам для свидетельства», говорит (Христос) (Лк.21:13), но тогда, когда мы не отступим, когда мы будем стоять твердо. Если бы все мы стали свидетель­ствовать о Христе, то скоро вразумили бы множество эллинов.

4. Великое дело – жизнь, возлюбленные; как бы кто ни был груб, хотя бы не хотел явно согласиться с учением, но и он склонится на вашу сторону, похвалит и подивится. А ка­ким образом, скажете, достигнуть превосходной жизни? Не иначе, как силою Божиею. Что же, когда и эллины бывают та­кими? Если и бывают такими, то одни по природе, другие из тщеславия. Хотите ли знать, как важна жизнь, и какую она за­ключает в себе силу убеждения? Многие из еретиков, хотя содержали самое развращенное учение, имели такую силу, что многие люди из благоговения к их жизни даже и не иссле­довали их учения; а другие, и осуждая их учение, уважали их за жизнь; это не хорошо, но так было. То и ослабляет важ­ность нашей веры, то и низвращает все, что никто нисколько не думает о жизни; это унижает веру. Мы говорим, что Хри­стос есть Бог, предлагаем множество и других догматов, между прочим, говорим и то, что Он заповедал всем жить праведно; но на самом деле это у немногих. Порочная жизнь унижает догматы о воскресении, о бессмертии души, о суде, и принимает много противного, судьбу, необходимость, неверие в Промысл. Душа, погрязшая в многочисленных пороках, ста­рается изобретать для себя подобного рода утешения, чтобы не скорбеть при мысли, что есть суд, и что нас ожидает воздая­ние за добро и зло.

Такая жизнь производит бесчисленное множество зол, де­лает людей зверями и даже бессмысленнее зверей; что есть в каждой породе зверей порознь, то она часто соединяет в одном человеке и низвращает все. Для того диавол ввел судьбу, для того внушил, что мир существует без Промысла, для того предположил, что существа бывают добры или злы по природе и что есть зло безначальное и вещественное, для того он делает все, чтобы развратить нашу жизнь. Кто таков именно по жизни, тот не может ни отказаться от развращен­ного учения, ни пребывать в здравой вере, но принимает все это по большой необходимости. Я не думаю, чтобы можно было из жи­вущих порочно найти хотя одного человека, который бы не держался какой-либо из многочисленных сатанинских мыслей, что есть судьба, что все происходит случайно и устрояется без порядка и рассуждения. Потому, увещеваю вас, будем пещись о добродетельной жизни, чтобы не принять дурного учения. Каин в наказание должен был стенать и трястись (Быт.4:12).

Таковы все люди порочные, сознающие за собою множество зол: они часто пробуждаются от сна, с беспокойными мыс­лями, с смущенными глазами; все возбуждает в них подо­зрение, все приводит их в ужас, душа их исполнена тяж­кого предчувствия и боязни, смущается и изнывает от страха и ужаса. Ничего не может быть бессильнее, ничего безумнее такой души; как беснующиеся неспособны владеть собою, так и она собою не владеет. Как она может придти в сознание, подвергшись такому омрачению? Между тем, если бы она лю­била тишину и спокойствие, то могла бы познать свое благород­ство. Но когда ее возмущает и устрашает все, и сновидения и слова, и действительные явления и подозрения, то как она мо­жет придти в самосознание, находясь в таком неспокойном и расстроенном состоянии? Отвергнем же этот страх, расторг­нем эти узы. Если бы и не было (в будущем) никакого нака­зания, то не хуже ли это всякого наказания – постоянно находить­ся в страхе, никогда не иметь дерзновения, никогда не чув­ствовать отрады? Помня все это, будем верно сохранять спокой­ствие и пещись о добродетели, чтобы, имея здравое учение и правый образ жизни, нам неуклонно провести настоящую жизнь и сподобиться благ, обетованных любящим Его, благодатию и человеколюбием Единородного Его, с Которым Отцу со Святым Его Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.