Беседа 30

Деян.13:42. При выходе их из Иудейской синагоги язычники просили их говорить о том же в следующую субботу.

Восхваление смиренномудрия. – Нужно учить более де­лами, чем словами. – Как нужно относиться к рукопле­сканиям.

1. Видишь ли мудрость Павла? Он не только привел в удивление (слушавших его) тогда, но и возбудил в них же­лание – слушать его в другой раз, посеял некоторые семена, но не докончил и не заключил речи, чтобы привлечь и рас­положить их к себе и чтобы не утомить их сообщением ду­шам их всего вдруг. Он сказал: «ради Него возвещается вам прощение грехов» (Деян.13:38); а каким образом, – не по­казал. После того (писатель) поставляет его на первом месте (Деян.13:43, 50). Видишь ли, какое (возбудилось в них) усердие? «Последовали», говорит, за ними (Деян.13:43). Почему он не крестил их тотчас же? Еще не пришло время. Надобно было убедить, чтобы они оставались твердыми. «Когда же собрание было распущено, то многие Иудеи и чтители Бога, обращенные из язычников, последовали за Павлом и Варнавою, которые, беседуя с ними, убеждали их пребывать в благодати Божией. В следующую субботу почти весь город собрался слушать слово Божие. Но Иудеи, увидев народ, исполнились зависти и, противореча и злословя, сопротивлялись тому, что говорил Павел» (Деян.13:43–45). Смотри, как злоба поражается, когда хочет поразить других. Противоречие тех (иудеев) послужило еще к большей славе этих (апостолов). А прежде те сами просили их (говорить). «Противореча и злословя». О, бесстыдство! В чем надобно было с ними согласиться, они тому противоречат. «Тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам» (Деян.13:46).

Видишь ли, как по причине любопрения (иудеев) они простерли далее свою пропо­ведь, и еще более обратились к язычникам, оправдав и сде­лав себя свободными от обвинений пред своими (единопле­менниками)? И не сказали: вы недостойны; но – «сами себя делаете недостойными», чтобы смягчить речь свою. «Мы обращаемся к язычникам. Ибо так заповедал нам Господь: Я положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли» (Деян.13:46–47). Чтобы язычники, слыша это, не опечалились, что в случае готовности иудеев они не получили бы этих благ, он приводит сле­дующее пророчество: «положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли». «Язычники, слыша». Это и самих (апостолов) делало ревностнейшими, когда тем, чем должны были слушая пользоваться иудеи, пользовались язычники, иудеев же более огорчало. «Язычники, слыша это, – гово­рит (писатель), – радовались и прославляли слово Господне, и уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни», т. е. были предызбраны Бо­гом (Деян.13:48). Смотри, как скоро, по сказанию его, это принесло пользу: «и слово Господне распространялось по всей стране» (Деян.13:49), т.е. распространялось; как бы так сказал: они не ограничи­лись одною ревностью, но присоединили и дела. Посмотри опять, как они, будучи гонимы, совершают другие великие дела по ревности; они стали действовать решительнее и обратились к язычникам; и послушай, как «тогда Павел и Варнава с дерзновением сказали: вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам».

Таким образом они намере­вались идти к язычникам. Но, смотри, и в этой решимости соблюдалась мера, как и следовало. Если Петр оправдывался, то тем более для них нужно было оправдание, потому что их никто не приглашал туда. Словом: «первым" он выразил, что и тем надлежало (проповедовать); а словом: «надлежало» показал, что и им необходимо было. «Но как вы отвергаете его», – не сказал: горе вам, или: вы будете наказаны, – но: «мы обращаемся к язычникам». Видишь ли, какой великой кротости исполнена эта решимость? «Но Иудеи, подстрекнув набожных и почетных женщин и первых в городе людей, воздвигли гонение на Павла и Варнаву и изгнали их из своих пределов» (Деян.13:50). Видишь ли, что сделали противившиеся проповеди, до какого бесстыдства довели их (женщин)? «Они же, отрясши на них прах от ног своих, пошли в Иконию» (Деян.13:51). Здесь они, наконец, исполнили ту грозную заповедь, которую дал Христос: «если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших» (Мф.10:14). Впрочем, они сделали это не вдруг, но когда уже были изгнаны ими. Но и это не повредило ученикам; напротив, они еще более утвердились в слове (Божием), что (писатель) и показывает, присовокупляя: «а ученики исполнялись радости и Духа Святаго» (Деян.13:52). Страдания учителя не останавливают усердия ученика, но делают его еще ревностнейшим.

«В Иконии они вошли вместе в Иудейскую синагогу и говорили так, что уверовало великое множество Иудеев и Еллинов» (Деян.14:1). Опять входят в синагоги. Смотри, как они не сделались боязливее, после того, как ска­зали: «мы обращаемся к язычникам». Уже тем, что здесь было великое мно­жество (уверовавших), лишают их оправдания. «Уверовало, – говорит (писатель), – великое множество Иудеев и Еллинов». Вероятно, они проповедовали и эллинам. «А неверующие Иудеи возбудили и раздражили против братьев сердца язычников» (Деян.14:2). Возбудили вместе и язычников, как будто недовольно было их одних. Почему же (апостолы) не вышли оттуда? Потому что их не изгоняли, а только притесняли. «Впрочем они пробыли здесь довольно времени, смело действуя о Господе, Который, во свидетельство слову благодати Своей, творил руками их знамения и чудеса» (Деян.14:3). Это придавало им дерз­новения, или лучше, их усердие придавало им дерзновения. По­тому-то они долгое время нигде не совершали знамений. Самое то, что слушающие веровали, было из числа знамений. Этому содействовало и их дерзновение. «Между тем народ в городе разделился: и одни были на стороне Иудеев, а другие на стороне Апостолов» (Деян.14:4). Не мало слу­жит к осуждению тех и это самое разделение. Здесь происхо­дило то, что сказал Христос: «не мир пришел Я принести, но меч» (Мф.10:34). «Когда же язычники и Иудеи со своими начальниками устремились на них, чтобы посрамить и побить их камнями, они, узнав о сем, удалились в Ликаонские города Листру и Дервию и в окрестности их, и там благовествовали» (Деян.14:5–7).

2. Опять, как бы нарочито желая распространить пропо­ведь, когда она получила успех, тогда и изгоняют их (апо­столов). Смотри: везде гонения производят великие блага, и го­нители остаются побежденными, а гонимые являются славными. Придя в Листру, (Павел) совершает великое чудо, воздви­гает хромого и притом громким голосом; а как, послушай. «В Листре некоторый муж, – говорит (писатель), – не владевший ногами, сидел, будучи хром от чрева матери своей, и никогда не ходил. Он слушал говорившего Павла, который, взглянув на него и увидев, что он имеет веру для получения исцеления, сказал громким голосом: тебе говорю во имя Господа Иисуса Христа: стань на ноги твои прямо. И он тотчас вскочил и стал ходить» (Деян.14:8–10). Для чего гром­ким голосом? Для того, чтобы народ уверовал. И смотри, с каким усердием он внимал словам Павла; это, именно, озна­чается словом: «слушал". Видишь ли его любомудрие? Хромота нисколько не препятствовала его усердию – слушать. «Взглянув на него и увидев, что он имеет веру для получения исцеления». Он уже обратился внутренне; между тем с другими происходило противное. На­перед исцелялись тела их, а потом уже врачевались их души; этот же не так. Мне кажется, что Павел проникал в самую душу его. «Вскочил, – говорит, – и стал ходить». Знаком со­вершенного исцеления было то, что он вскочил.

«Народ же, увидев, что сделал Павел, возвысил свой голос, говоря по-ликаонски: боги в образе человеческом сошли к нам. И называли Варнаву Зевсом, а Павла Ермием, потому что он начальствовал в слове. Жрец же идола Зевса, находившегося перед их городом, приведя к воротам волов и принеся венки, хотел вместе с народом совершить жертвоприношение» (Деян.14:11–13). Но этого доселе нельзя было знать, потому что они говорили на собствен­ном наречии: «боги в образе человеческом сошли к нам». По­тому (апостолы) ничего не говорили им; но когда увидели венцы, то бросившись разодрали одежды свои. «Но Апостолы Варнава и Павел, услышав о сем, разодрали свои одежды и, бросившись в народ, громогласно говорили: мужи! что вы это делаете? И мы – подобные вам человеки» (Деян.14:14–15). Смотри, как они всегда чужда­лись славы, и не только не искали ее, но отклоняли и тогда, когда им предлагали ее. Так и Петр говорил: «что дивитесь сему, или что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит?» (Деян.3:12) Также и они говорят. Иосиф говорил о сновидениях: «не от Бога ли истолкования?» (Быт.40:8) Подобным образом и Даниил: «мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих» (Дан.2:30). И Павел всегда тоже говорил, как например: «кто способен к сему?» (2Кор.2:16); и еще: «не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога» (2Кор.3:5).

Но обратимся к вышесказанному. Народ не просто следовал за апостолами, но как? – просил, чтобы они опять проповедали о том же, и усердие свое показывал на деле. И они, смотри, постоянно вразумляли, а не просто принимали и не льстили. Потому (писатель) и сказал: «беседуя с ними, убеждали их пребывать в благодати Божией». А почему (иудеи) прежде не противоречили? Потому что проповедники дотоле молчали. Видишь ли, как они всегда руководились страстью? И не только противоречили, но еще злословили: так злоба никогда не знает пределов! Но посмотри и на решимость (апостолов). «Вам, – говорится, – первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его». Ничего оскорбительного (не сказано). Также поступали (иудеи) и с пророками: «не согласился послушаться, – говорили они, – мы не слушаем от тебя» (1Цар.8:19; Иер.44:16). «Но как вы отвергаете его», гово­рится, а не нас, – потому что не к нам относится ваше оскорбление. А чтобы кто не подумал, что они из благоговения «сами себя делаете недостойными», для того (Павел) сказал наперед: «отвергаете его», и потом: «обращаемся к язычникам».

Эти слова исполнены великой кротости. Не сказал: мы оставляем вас, – чтобы пока­зать, что можно было опять возвратиться сюда: и это (удаление) делается не вследствие вашего оскорбления, но так нам запо­ведано. Язычникам надлежит услышать (слово Божие), но то не от нас, а от вас зависит, что они должны будут (услы­шать) прежде вас. «Ибо так заповедал нам Господь: Я положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение», т.е. в познание спа­сения, и не просто «язычникам», но всем; это, именно, означают слова: «были предуставлены к вечной жизни». А это служит при­знаком, что они приняты по воле Божией. Сказал: «предуставлены», чтобы показать, что не по принуждению. «Кого Он предузнал, – го­ворит, – тем и предопределил» (Рим.8:29). И не только в го­роде они проповедовали, но и во (всей) стране. Язычники, услы­шав о том, вскоре и сами стали приходить. «Но Иудеи, – говорит (писатель), – подстрекнув набожных женщин, воздвигли гонение». Смотри: они же были виновниками и сделанного женами. «И изгнали их, – говорит, – из своих пределов», не только из города, но и из всей страны. Потом говорит еще более страшное: «а ученики исполнялись радости и Духа Святаго». Учители были гонимы, а они ра­довались. Видишь ли свойство евангельской проповеди, какую великую она имеет силу? «Возбудили и раздражили, – говорит, – против братьев сердца язычников», т.е. клеветали на апостолов, во многом обвиняли их, их – простосердечных представляли коварными.

3. И смотри, как всегда (писатель) все приписывает Богу. «Впрочем они пробыли здесь довольно времени, – говорит, – смело действуя о Господе, Который, во свидетельство слову благодати Своей». Не подумай, что это служит к унижению их. Когда они проповедовали, – подобно как (о Христе апостол) говорит: «засвидетельствовал пред Понтием Пилатом» (1Тим.6:13), – то выражалось их дерзновение; здесь же он говорит по отношению к народу. Потом, уви­дев нападение, они не медлили: «удалились в Ликаонские города Листру и Дервию и в окрестности их», где уже не могла дей­ствовать ярость (иудеев), и ходили не только по городам, но и по окрестным странам. Посмотри на простоту язычников и на злобу иудеев. Те делами показали, что они были достойны слушать (апостолов); такую честь они оказывали им только за знамения. Те почитали их за богов, а эти изгоняли их, как людей вредных; те не только не препятствовали проповеди, но и говорили: «боги в образе человеческом сошли к нам». А иудеи соблазнялись. «И называли, – говорит (писатель), – Варнаву Зевсом, а Павла Ермием». Мне кажется, что Варнава имел и вид достопочтенный. Не малое было это искушение от излишнего усердия; но апостолы и здесь явили добродетель свою. И смотри, как всегда они все относят к Богу.

Будем подражать им и мы; не будем считать ничего своим, так как и сама вера не есть наша собственность. А что она принадлежит не нам, но более Богу, послушай Павла, который говорит: «и сие не от вас, Божий дар» (Еф.2:8). Потому не будем высоко­мудрствовать и превозноситься мы – люди, земля и пепел, дым и тень. Скажи мне, в самом деле, чем ты превозносишься? Тем ли, что ты подал милостыню и раздал имущество? Но что из этого? Подумай, что было бы, если бы Бог не восхо­тел сделать тебя богатым; подумай о бедных, или лучше – вспомни, сколь многие пожертвовали притом и самим телом своим и многим другим, и пожертвовав считали себя ничего не сделавшими. Ты подал для себя, а Христос (предал Себя) для тебя; ты отдал должное, а Христос не был тебе должен. Вспомни о неизвестности будущего и не высокомудрствуй, но страшись; не унижай добродетели гордостью. Хочешь ли поистине сделать что-либо великое? Никогда не считай своих добрых дел великими. Но ты пребываешь девственником? И те были девами (Мф.25:3), но не получили никакой пользы от дев­ства по своей жестокости и бесчеловечию.

Нет ничего равного смиренномудрию: оно – источник, корень, питатель, основание и союз всего доброго; без него мы жалки, скверны и нечисты. Представь, если хочешь, что кто-нибудь воскрешает мертвых, исцеляет хромых, очищает прокаженных, но с гордостью: ничего не может быть хуже, нечестивее и виновнее его. Не считай ничего своим. Обладаешь ли словом и даром учительства? Не думай, что ты чрез это имеешь что-нибудь больше других. Потому в осо­бенности ты и должен смиряться, что удостоился больших даров. Кому больше «прощается», тот должен больше «возлюбить» (Лк.7:47). Потому тебе и должно смиряться, что Бог, минуя других, призрел тебя. Поэтому страшись, так как это часто служит и к твоей погибели, если не бываешь внимательным.

Чем ты превозносишься? Тем ли, что учишь посредством слов? Но любомудрствовать на словах легко; научи меня своею жизнью, – вот самый лучший способ учения. Ты говоришь, что надобно быть умеренным, ведешь об этом длинную речь и витийствуешь, разглагольствуя неудержимо. Но гораздо лучше тебя тот, – все скажут, – кто учит меня этому делами. Обык­новенно не столько внедряются в душу наставления словами, сколько делами: и если ты не имеешь дел, то разглагольствуя не только не приносишь пользы, но больше причиняешь вред; лучше бы молчать. Почему? Потому что предлагаешь мне дело невозможное. Если ты, который говоришь так много, – рассуждаю я, – не исполняешь этого, то тем больше я достоин извинения, который ничего не говорю. Потому-то и сказал пророк: «грешнику же сказал Бог: «зачем ты проповедуешь уставы Мои"" (Пс.49:16)? Гораздо больше вреда в том, когда кто, хорошо поучая словами, опровергает свое учение делами. Это стало виною множества зол в церквах. Потому простите, прошу вас, если речь наша долее остановится на этой страсти. Многие делают многое для того, чтобы, ставши на средине говорить продолжительно; если они удостоятся рукоплесканий от народа, то бывает с ними тоже, как бы получили они царство; если же окончание их речи сопровождается молчанием, то это мол­чаливое уныние бывает для них мучительнее самой геенны. Это так низвратило церкви, что и вы ищете слышать слово не обличительное, но могущее услаждать вас и произношением и составом речи, как будто вы слушаете певцов и музы­кантов, и мы холодным и жалким образом стараемся угож­дать вашим желаниям, которые следовало бы отвергать.

4. И бывает тоже, как если бы какой отец своему слиш­ком нежному и притом больному сыну давал пирожное, прохладительное и все, что только услаждает, а полезного ничего не предлагал и потом на замечания врачей стал бы говорить в свое оправдание: «что же делать? Я не могу видеть плачущего сына». Несчастный, жалкий, предатель! – ведь я не назову такого отцом – не гораздо ли лучше было бы, причинив кратковременную скорбь, возвратить ему совершенное здоровье, нежели временное услаждение сделать причиною всегдашней скорби? Тоже бывает и с нами, когда мы заботимся о красоте выражений, о составе и благозвучии речи, чтобы доставить удовольствие, а не принести пользу, чтобы возбудить удивление, а не научить, чтобы усладить, а не обличить, чтобы получить рукоплескания и отойти с похвалами, а не исправить нравы.

Поверьте мне, – не без причины говорю, – когда слова мои сопровождаются рукоплесканиями, в то время я чувствую нечто человеческое (почему не сказать правды?), радуюсь и услаж­даюсь; но когда, возвратившись домой, подумаю, что рукопле­скавшие не получили никакой пользы, а если чем и должны были воспользоваться, то потеряли от рукоплесканий и похвал, тогда скорблю, жалею и плачу, думаю, что все я говорил напрасно, и говорю сам себе: какая польза от моих трудов, когда слушатели не хотят получить никакой пользы от слов моих? Неоднократно я думал постановить правило, запре­щающее рукоплескания и приглашающее вас слушать в молчании и с должной благопристойностью. Воздержитесь же, прошу вас, послушайте меня и, если угодно, постановим теперь же такое правило, что никому из слушателей не дозволяется рукоплескать в продолжение чьей-либо речи; если кто желает удивляться, то пусть удивляется в молчании; никто этому не препятствует; но все внимание и старание пусть обратится на то, чтобы усвоить сказанное. Но вот, для чего вы рукоплещете? Против этого-то я полагаю правило; а вы не имеете терпения вы­слушать. Оно будет виною многих благ и училищем любо­мудрия. Когда внешние (языческие) философы говорили, никогда никто не рукоплескал им; когда и апостолы проповедовали, никогда не случалось, чтобы среди речи их слушатели преры­вали говорившего рукоплесканиями. Оно принесет нам великую пользу.

Итак, постановим следующее: пусть все слушают в молчании, чтобы мы досказывали все. Ведь если мы после руко­плесканий отойдем, удерживая слышанное, то и тогда эта похвала совершенно бесполезна (но я впрочем не стану строго разбирать, чтобы кто не упрекнул меня в неучтивости); если же в этом нет никакой пользы, но еще вред, то удалим препят­ствие, прекратим восхищения, оставим душевные восторги. Христос проповедовал на горе; но никто ничего не говорил, пока Он не окончил речь (Мф.5:1, 7:28). Я не лишаю воз­можности рукоплескать тех, которые хотят этого; но еще более поддерживаю их восторг. Гораздо лучше, выслушав в мол­чании и припоминая (сказанное), рукоплескать во всякое время, и дома и на площади, нежели, растеряв все, возвратиться домой ни с чем, не имея и предмета для рукоплесканий. Не будет ли достоин осмеяния слушатель, не сочтут ли его льстецом и насмешником, если он рассказывает, что учитель говорил хорошо, а что именно говорил, сказать не может? Это свой­ственно лести. Кто слушал музыкантов и певцов, тому было бы простительно, если бы он не мог передать слышанного подобно им; а здесь не музыка и не пение, но сила суждений и любомудрия, что легко всякому пересказать и передать: как же не признать достойным осуждения того, кто не может объ­яснить, почему он хвалит говорившего?

Церкви всего более прилично молчание, благочиние. Шум уместен на зрелищах, в банях, на торжествах и площадях; а где преподаются такие догматы, там должно быть спокойствие, тишина, любомудрие и совершенная пристань. Это знайте все, прошу и умоляю. Я изыскиваю все способы, которыми бы мог сделать полезное для ваших душ. Не маловажным мне кажется и этот способ; он может принести пользу не только вам, но и нам. Он не попустит чваниться и домогаться похвал и славы, говорить приятное, вместо полезного, ежеминутно заниматься составом и красотою выражений, вместо силы мыслей. Войди в мастерскую живописца, и найдешь там великую тишину. Так (пусть бу­дет) и здесь. И здесь мы пишем изображения царские, а не простых людей, красками добродетели. Что это? Опять вы ру­коплещете? Дело кажется не легким; но это не по свойству (его), а оттого, что вследствие сильной привычки вы еще не научились исполнять его. Кисть наша здесь – язык, а худож­ник – Дух Святый. Скажи мне, при совершении таинств бы­вает ли шум, бывает ли смятение? Когда мы совершаем кре­щение или что-либо подобное, не тишина ли и безмолвие объ­емлет все? Это украшение рассеяно на небе. За то осуждают нас и эллины, что мы все делаем как бы на показ и из честолюбия. Но когда прекратится это, тогда погаснет и страсть – к передним местам. А кто любит похвалы, для того достаточно получить их после слушания, когда он станет соби­рать плоды. Да, прошу вас, постановим это правило, чтобы исполняя все, как благоугодно Богу, нам сподобиться Его че­ловеколюбия, благодатию и щедротами Единородного Его, Гос­пода нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Ду­хом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.