Первенство в Церкви в богословии митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа)
Об авторе: Андрей Владимирович Шишков – научный консультант Синодальной библейско-богословской комиссии Русской Православной Церкви, andrey.v.shishkov@gmail.com.
В статье впервые для русскоязычной литературы осуществляется попытка анализа богословской концепции первенства в Церкви, разработанной митрополитом Пергамским Иоанном (Зизиуласом) на основании собственных моделей евхаристической экклезиологии и экклезиологии общения. Подробно описывается ключевой принцип экклезиологии Зизиуласа – «один и многие». В критической части дается разбор логических нестыковок и затруднений, предложенной митрополитом Иоанном концепции первенства.
А. V. Shishkov
Primacy in the Church in the theology of Metropolitan John of Pergamon (Zizioulas)
The article is a first in Russian-language literature attempt of analysis of a theological conception on primacy in the Church, created by metropolitan John Zizioulas of Pergamon on the ground of his original Eucharistic ecclesiology and ecclesiology of communion. The key principle of Zizioulas’ ecclesiology – the one and the many – is described in details. In the discussion is presented a critique of logical inconsistency of metropolitan John’s primacy conception.
1. B описании современного этапа дискуссии о первенстве в Церкви невозможно обойти фигуру митрополита Пергамского Иоанна Зизиуласа. Этот выдающийся православный богослов на несколько десятилетий определил развитие православной экклезиологии и повлиял на христианскую экклезиологию в целом.
Первой крупной богословской работой Иоанна Зизиуласа в области экклезиологии стала докторская диссертация «Евхаристия, епископ, Церковь: единство Церкви в Божественной Евхаристии и епископе в первые три столетия» [8], которую он защитил в Афинском университете в 1965 г. В ней он обратился к теме местной церкви и места Евхаристии и епископского служения в ней. Отталкиваясь от богословия священномученика Игнатия Антиохийского, он предложил собственную оригинальную модель местной церкви, которую можно назвать одной из разновидностей евхаристической экклезиологии (см. [1] [5]).
Статьи Зизиуласа 70 – нач. 80-х гг. касались различных аспектов экклезиологии и отчасти развивали тезисы, заложенные им в диссертации. С начала 80-х он стал, по словам Пола МакПартлана, «одним из архитекторов» [4, p. XII] православно-католического богословского диалога. В 1985 г. вышла его книга «Бытие как общение: очерки о личности и Церкви», которая суммировала его предыдущие работы. Книга имела огромный резонанс в христианском богословском сообществе. А уже на следующий год Иоанн Зизиулас стал митрополитом Пергамским – иерархом Константинопольской Церкви.
В 1993 г. на пятой конференции комиссии «Вера и церковное устройство» митрополит Иоанн выступил с докладом «Церковь как общение», в котором описал основные принципы своего подхода к экклезиологии общения. Программными статьями Зизиуласа по вопросу о первенстве в Церкви можно считать «Первенство в Церкви: православный подход» (1997) и «Современные дискуссии о первенстве в православном богословии» (2003). Обе работы приурочены к дискуссии о первенстве, начатой энцикликой папы Иоанна-Павла II Ut Unum Sint (1995).
В 2006 г. вышла вторая книга митрополита Иоанна «Общение и инаковостъ: новые очерки о личности и Церкви», которой он ответил на многочисленную критику в свой адрес.
В середине 2000-х гг. возобновились, после длительного перерыва, два важнейших для Православной Церкви церковно-богословских процесса: подготовка Святого и Великого Собора Православной Церкви и православно-католический богословский диалог. В обоих процессах митрополит Иоанн Зизиулас занял лидирующее положение (председатель всеправославных подготовительных совещаний и со-председатель Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу). Оба процесса в настоящее время сконцентрированы на экклезиологической тематике и в частности, на теме первенства в церкви.
2. Характерной чертой подхода митрополита Иоанна Зизиуласа к вопросу о первенстве в церкви является поиск оснований для него не в историко-каноническом материале, а в богословии – триадологии, христологии, евхаристическом богословии. Принципиальная а-историчность подхода митрополита Иоанна постоянно подчеркивается им в различных работах [9, р. 5–6]. Экклезиология Зизиуласа базируется на двух основных богословских моделях: евхаристической экклезиологии и экклезиологии общения.
Основными элементами евхаристической модели Зизиуласа являются Евхаристия, собрание и епископ. Причем Евхаристия является тем элементом, которым конституируется местная церковь. Зизиулас пишет: Фундаментальным экклезиологическим принципом в православной традиции, применительно к местной церкви, всегда выступало отождествление Церкви с евхаристической общиной <…>. Там, где Евхаристия, – там присутствует и церковь в своей полноте как Тело Христово [11, с. 253].
В Евхаристии народ Божий, составляющий местную церковь, соединяется с Христом, становясь единым Телом Христовым. Все харизмы Церкви находят свое выражение в Евхаристии [1, р. 135].
Евхаристия при этом обладает двумя основными свойствами. Во-первых, она кафолична, т. е. «каждое ехваристическое собрание должно включать в себя всех членов церкви данной местности, независимо от возраста, профессии, пола, национальности, языка и т. д.» [11, с. 253]. Во-вторых, она географична, т. е. «евхаристическое собрание… есть всегда община, живущая в [географически] определенном месте» [11, с. 253].
Евхаристия невозможна без собрания, в котором она совершается, и предстоятеля, который ее совершает. Этим предстоятелем является епископ. Первенство в местной церкви выражается, прежде всего, в предстоятельстве епископа на евхаристическом собрании, которое идентично местной церкви. Епископ же является центром единства местной церкви, в котором сходятся все церковные служения [10, р. 280].
В Евхаристии Церковь становится отображением эсхатологической общины Христа [11, с. 260]. В этом смысле Церковь Божия, как эсхатологическое собрание святых вокруг Христа, становится предельным случаем евхаристической модели Зизиуласа. Он говорит о Евхаристии как о событии, в котором предвосхищается «eschata». В этом смысле, каждая местная церковь «являет образ грядущего Царства» [11, с. 261]. Через Евхаристию, собрание местной церкви во главе с епископом, становится идентичным с эсхатологическим собранием святых во главе со Христом [5, р. 195].
Между тем, евхаристический подход к местной церкви для Зизиуласа является ограниченным, прежде всего, потому что делает местную церковь самодостаточной. Если, как утверждает евхаристическая экклезиология, в местной церкви через Евхаристию содержится вся полнота церкви Божией, то ее отношения с другими церквами становятся не обязательными.
Преодолением ограниченности евхаристической модели Церкви для Зизиуласа становится экклезиология общения [10, р. 49–60]. Согласно этому подходу, местная церковь, чтобы быть кафоличной (обладать полнотой церковности) должна находиться в общении с другими местными церквами по всему миру [10, р. 277].
Ключевым элементом экклезиологии общения у Зизиуласа является принцип «один-многие» («the one and the many»). Корни этого принципа в работах богослова мы находим в его представлениях о взаимоотношении христологии и пневматологии и в частности, в модели «корпоративной личности» Христа [11, с. 130, 145], [5, р. 166–186]. Участие Святого Духа, по словам Зизиуласа, в событии Христа заключается в том, что «благодаря Его [Духа] вовлеченности в икономию во Христе преодолена индивидуальность: Он не «один», а сразу «множество»» [11, с. 130]. В личности Христа соединяются «многие», о которых апостол Павел говорит: «Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1Кор.10:16–17). Верующие в Евхаристии соединяются посредством Духа Святого в одно Тело Христово, которое является Церковью, при этом Святой Дух выступает как сила общения (ср. 2Кор.13:13). Таким образом, как пишет Зизиулас, церковь становится частью определения Христа [10, р. 68]. При этом, для него нет приоритета тела Христа как индивидуума («один») над Телом Христовым как церкви («многие») – их отношения определяются одновременностью и взаимозависимостью, которые у Зизиуласа являются характеристиками общения. «Один» не может существовать без «многих» и наоборот [10, р. 68]. Именно в этом заключается основная идея принципа «один-многие».
В дискуссии о первенстве в Церкви принцип «один-многие» становится основой методологического подхода Зизиуласа [9, р. 6]. Он последовательно обнаруживает взаимозависимость и одновременность «одного» и «многих» в триадологии, христологии в ее сочетании с пневматологией и евхаристическом богословии, чтобы затем перейти к экклезиологии [9, р. 6].
В тринитарном богословии принцип «один-многие» выражается в том, что «мы не можем говорить сначала о едином Боге (божественной сущности), а затем о трех Лицах, как отношениях внутри этой сущности» [9, р. 6]. По словам Зизиуласа, не существует никакого приоритета единства Бога над Троичностью и наоборот. Троичность лиц является таким же основанием для единства божества, как и единство – для троичности лиц: ««многие» являются существенным (constitutive) элементом для «одного», точно также как и «один» для «многих»» [9, р. 6].
В христологии в ее сочетании с пневматологией принцип «один-многие» относится к модели «корпоративной личности» Христа. Зизиулас рассматривает Христа не как «одного», становящегося «многими», а как «одного», немыслимого без «многих», составляющих Его Тело. При этом подчеркивается конститутивная роль Святого Духа, посредством которого «один» и «многие» находятся в общении. «Не может существовать «главы» без «тела», «одного» – без «многих», Христа – без Духа», – пишет Зизиулас [9, р. 6].
Тот же принцип Зизиулас применяет и к богословию Евхаристии. По Зизиуласу, одновременно с множеством конкретных евхаристий, совершаемых в церковных собраниях, существует «одна Евхаристия в Универсальной Церкви» [9, р. 6]. Эта Евхаристия имеет эсхатологический характер и является Евхаристией, совершаемой в эсхатологическом собрании святых, окружающих Христа в Царстве Небесном. Зизиулас считает, что «эта единственная в своем роде (в оригинале – unique. – Прим. автора) Евхаристия является в то же время множеством евхаристий» [9, р. 6]. При этом невозможно сказать, что первично: одна Евхаристия или множество евхаристий – «один» и «многие» существуют одновременно и взаимозависимо.
В экклезиологии Зизиулас применяет принцип «один-многие» к местной и Универсальной Церкви. Он критикует, с одной стороны, Йозефа Ратцингера и Карла Ранера за то, что согласно им, церковь в первую очередь универсальная, а во вторую – местная. С другой стороны – Николая Афанасьева и Иоанна Мейендорфа за прямо противоположное утверждение [9, р. 7]. По Зизиуласу, церковь является в одно и то же время местной («многие») и универсальной («один»). Причем он считает, что «на одновременность локального и универсального в экклезиологии указывает природа Евхаристии» [9, р. 7], о которой было сказано выше.
Локальность и универсальность Церкви соединяются в фигуре епископа. С одной стороны, он является «главой и центром единства» [9, р. 7] местной церкви. В нем объединяются все существующие в местной церкви харизмы. Но при этом он является «одним», который немыслим без «многих», т. е. церковного собрания. С другой – служение епископа является одновременно универсальным, поскольку он является частью соборного епископата универсальной церкви. Служение, выходящее за рамки местной церкви, в первую очередь заключается в участии епископа в хиротонии предстоятелей для вдовствующих местных церквей и в его участии в деятельности регионального или универсального собора [9, р. 8].
Каждый епископ имеет право и обязанность участвовать в церковных соборах, как равный с другими епископами. При этом собор не властен вмешиваться во внутренние дела местных церквей – его власть ограничена общением местных церквей между собой. Таким образом, собор не может стать институтом, стоящим над местной церковью, он выражает свою власть через нее. Это означает, по словам Зизиуласа, что через соборную (synodal) систему, мы приходим не к универсальной церкви, а скорее к общению (communion) церквей. «В этом случае универсальность становится идентичной с общением», – пишет митрополит Иоанн [9, р. 8].
Правильно понятый принцип «один-многие», который, по словам Зизиуласа, проходит через все церковные доктрины, прямо приводит к служению первенства [9, р. 9]. Богослов рассматривает, как этот принцип работает на различных уровнях церковной организации: местном, региональном, универсальном.
В местной церкви первенствующим (primus) становится епископ, который является главой евхаристического собрания. Его служение первенства обусловлено всей общиной, которую он возглавляет. По словам митрополита Иоанна, тот факт, что без присутствия епископа невозможно совершение Евхаристии, показывает, что первенствующий является существенным элементом местной церкви. Однако без собрания епископ не может осуществлять своей функции возглавления общины. Более того, только через епископа (или тех, кому он благословляет это) совершается принятие (ordain) людей в церковь (например, через крещение и миропомазание), однако это принятие происходит через его рецепцию в евхаристическом собрании. Таким образом, ««многие» не могут быть церковью без «одного», но также и «один» не может быть первенствующим без «многих»» [9, р. 9].
На региональном уровне первенство связывается в первую очередь с существованием соборных институтов. Образцовым примером, митрополит Иоанн считает устройство древней митрополии. В ней епископ столичного города того или иного региона (митрополит) становился автоматически председателем собора епископов местных церквей, входящих в этот регион. Он очень быстро стал считаться первым и главой епископов региона. Однако его первенство было строго обусловлено участием возглавляемых им епископов во всех его решениях и действиях [9, р. 9]. Эта ситуация хорошо описывается 34 Апостольским правилом: Епископам всякого народа подобает знать первого в них и признавать его как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения; творить же каждому только то, что касается до его епархии и до мест, к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух.
В соборном управлении митрополией митрополит («один») не мог ничего делать без своих епископов («многих»), а епископы – без митрополита. В качестве частного случая соборной системы, Зизиулас выделяет древние патриархаты Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима.
Следует отметить, что в православной церкви на практике выделение регионального уровня, понимаемого в духе древних митрополий, перестало быть актуальным. Современная православная автокефальная церковь состоит, как правило, из двух элементов: каноническая территория и диаспора. Епископы диаспоры административно подчиняются собору поместной автокефальной церкви, а не епископскому собранию того или иного региона в диаспоре. Так что описанный принцип в православной экклезиологии должен относиться скорее не к региональному уровню, а к уровню автокефальной церкви.
Первенство на универсальном уровне для Зизиуласа является предельным случаем регионального. Он пишет: «Логика синодальности (в англ. издании: synodality – соборности. – Прим. автора) приводит к первенству, а логика вселенского собора приводит к универсальному первенству» [12, с. 268].
Зизиулас считает, что современное первенство чести Константинопольского Патриарха во всей православной церкви следует понимать «в духе 34 Апостольского правила» [9, р. 10]. Следует, однако, заметить, что по описанной выше логике митрополита Иоанна, для такого первенства необходимо существование постоянно действующего соборного института, который объединяет всех епископов (в данном случае всей православной церкви). Но таких соборов не было в прошлом (Вселенские соборы не были постоянным органом), а возможность их существования остается делом будущего. Подобное понимание универсального первенства (как предельного случая регионального) Зизиулас применяет и к первенству епископа Римской Церкви [9, р. 11–13].
Митрополит Иоанн отводит большую роль универсальному первенству. Он пишет: «Универсальный primus <…> представляет собой необходимый элемент единой церкви» [9, р. 13]. Он является выражением «единства и единственности церкви во всем мире» [9, р. 13].
3. Богословие митрополита Иоанна Зизиуласа вызвало широкий отклик в христианском академическом сообществе. Его работы, в том числе и экклезиологические, подверглись критике [14, с. 86–152], [2], [3, р. 35–78], на которую отвечали как он сам, так и его последователи [13], [7]. Так как массив критических отзывов велик и уже достаточно известен, я остановлюсь лишь на некоторых моментах, которые, на мой взгляд, были мало освещены в критических статьях.
Первое замечание касается способа применения принципа «один-многие» к теме первенства. Экскурсы в триадологию, христологию и евхаристическое богословие, которые делает митрополит Иоанн в своей статье, должны были открыть нам, что принцип «один – многие» является универсальным принципом, с помощью которого можно показать богословские основания для первенства в Церкви. Между тем, Зизиулас отмечает, что ни в триадологии, ни в христологии, ни в евхаристическом богословии нельзя говорить о приоритете «одного» над «многими» и наоборот. Принцип «один-многие», как его с самого начала задает Зизиулас, не в состоянии фундировать первенство без использования дополнительных предпосылок. Переходя к описанию первенства в церкви, он без объяснений подменяет «одного» в схеме «один-многие» «первым».
Попробуем найти у Зизиуласа эти дополнительные предпосылки? В триадологии основание для первенства мы находим в представлениях Зизиуласа о монархии Отца [13, с. 145–198]. Отец является причиной бытия Святой Троицы и источником единства в Боге. Он является тем началом, Которое предвечно рождает Сына и изводит Духа. По словам Зизиуласа, в Троице есть порядок, поскольку Отец всегда первый [13, с. 176].
В модели корпоративной личности Христос является «одним», в котором соединяются «многие» и одновременно источником этого единства. Он Глава Своего Тела – Церкви и Новый Адам, дающий начало новому человечеству. Также Ветхий Адам является тем «одним», в котором соединяется все человечество («многие»). Он является причиной, «отцом каждого из нас» [13, с. 183], а потому первым.
Таким образом, чтобы принцип «один-многие» мог быть также и основанием для первенства, он должен включать в себя дополнительную предпосылку. «Один» должен быть началом и источником бытия «многих», тогда он становится еще и «первым».
Однако с экклезиологией дело обстоит иначе. Если следовать этой логике в области экклезиологии, то должна быть местная церковь, которая дает начало всем другим местным церквам. Эта местная церковь должна стать тем «одним», в котором «многие» находят свое единство. В этом случае общение с такой Церковью-Матерью должно стать залогом принадлежности к универсальной Церкви.
Кто годится на роль Церкви-Матери? В истории такой Церковью-Матерью является Иерусалимская Церковь. В ней впервые была совершена Евхаристия. Из нее вышли апостолы, основавшие другие местные церкви, в том числе и апостолы Петр и Павел. По идее эта Церковь-Мать должна быть первой среди местных церквей. Но в практике церковной жизни все обстоит иначе. Например, в экклезиологической модели пентархии, появившейся в эпоху вселенских соборов, Иерусалимская Церковь занимала пятое место. В современной традиции священных диптихов, которые выражают экклезиологический порядок в православной церкви, Иерусалимская Церковь также не первая. И пентархия, и диптихи строятся совсем на иной логике.
Дело в том, что источником бытия церкви является Христос, а не местная церковь. При этом универсальная церковь совпадает с Телом Христовым. В этой ситуации первенство в церкви, которое фундируется принципом «один-многие», принадлежит Христу.
Невозможность присвоения первенства какой-либо из местных церквей на основании принципа «один-многие» говорит только о том, что он не может использоваться как универсальный для всех разделов богословского знания.
Второе замечание относится к использованию термина «универсальная церковь». Как правильно отмечает МакПартлан, термин «универсальная церковь» имеет несколько значений [6, р. 171–182]. С одной стороны, универсальная церковь – это собрание всех святых – эсхатологическая небесная церковь всех времен. С другой – церковь, распространенная сегодня (и в каждый конкретный момент времени) по всему миру (worldwide). В православном богословии для описания церкви в этом втором значении часто используется термин «вселенская (oecumenical) церковь» (от греческого слова «ойкумена» – вся обитаемая земля).
Когда Зизиулас говорит о евхаристической природе универсальной церкви [9, р. 7], он использует этот термин в первом значении – эсхатологической небесной церкви. Универсальную церковь в этом значении конституирует единственная в своем роде Евхаристия, которая совершается в эсхатологическом собрании святых вокруг Христа в Царстве Небесном. Следует отметить, что универсальная церковь в другом значении (распространенная по всему миру), напротив, не конституируется Евхаристией, поскольку никакой посюсторонней, всемирной Евхаристии не существует. Евхаристия – это всегда собрание «на одно и то же», которое всегда имеет свой topos.
Следуя логике Зизиуласа, церковь является в одно и то же самое время (simultaneously) локальной и универсальной (универсальной в значении эсхатологического собрания святых вокруг Христа). Каждая местная церковь через Евхаристию «являет образ грядущего Царства», а ее предстоятель – епископ – «являет образ Христа». Универсальность и локальность в церкви оказываются связанными иконически. Иконическое первенство епископа в местной церкви, как предстоятеля евхаристического собрания, является выражением вечного первенства Христа в эсхатологическом собрании святых в Царстве Небесном. Господь Иисус Христос, по словам апостола Павла, есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство (Кол.1:18).
В эсхатологическом собрании святых Христос является «одним», без которого не могут существовать «многие», равно как и «многие» являются тем телом церкви, без которого не может существовать «один». При этом Христос является не просто «одним», но и «первым», поскольку является источником этой Небесной Евхаристии. Это согласуется с моделью корпоративной личности Христа, в которой Христос также является «одним» и «главой» по отношению к Своему Телу – Церкви («многим»). Таким образом, первенство Христа в универсальной церкви находит свое основание в принципе «один-многие», как он применяется в христологии.
Несмотря на это, в том же тексте о первенстве [9, р. 7–14] митрополит Иоанн говорит о соотношении универсальности и локальности, используя термин «универсальная церковь» во втором значении – распространенная по всему миру. При этом он не оговаривает различий между двумя значениями этого понятия. Служение епископа рассматривается им, как одновременно локальное и универсальное (во втором значении). И вся предшествующая цепочка богословских рассуждений вдруг становится основанием для вселенского первенства в церкви. Таким образом, Зизиулас сначала прослеживает, как принцип «один-многие» присутствует в триадологии, христологии и евхаристическом богословии, чтобы обнаружить его в экклезиологии в отношениях местной и универсальной церкви (в смысле эсхатологической церкви). Но, потом он безосновательно применяет эти выводы к отношениям местной и универсальной церкви (в смысле распространенной по всему миру церкви). Получается, что Зизиулас с помощью смешения и подмены разных значений понятия «универсальная церковь» подводит богословское основание под свою модель первенства епископа во вселенской Церкви.
Интересным является вопрос о границах применения используемых Зизиуласом евхаристической экклезиологии и экклезиологии общения. Евхаристическая экклезиология описывает церковь только на локальном уровне и при таких условиях, когда существуют ее базовые элементы – Евхаристия, собрание и епископ. Согласно этой экклезиологической модели в местной церкви осуществляется вся полнота жизни во Христе народа Божьего. При этом за пределами местной церкви ничего, что обеспечивало бы эту экклезиологическую полноту в ней.
Евхаристическая модель перестает работать, когда нарушается один (или сразу несколько) базовых элементов местной церкви. Например, потеря предстоятеля, после которой местная церковь становится вдовствующей или раскол собрания. В первом случае собрание остается без епископа, а потому и без Евхаристии, во втором – часть собрания перестает участвовать в ней. Чтобы вернуться в нормальное состояние местная церковь обращается к другим церквам. Эти акты общения с другими местными церквами возвращают данную церковь к нормальному течению жизни во Христе. Например, в случае вдовствующей церкви таким актом общения является хиротония епископа, в которой обязательно участвуют несколько епископов других местных церквей. Между тем, эти акты общения не могут быть описаны с помощью евхаристической модели. Для их описания используется другая модель – экклезиологии общения.
Евхаристическая экклезиология может говорить о первенстве в церкви только в рамках местной церкви. Экклезиология общения позволяет описывать церковную жизнь на региональном и вселенском уровнях.
Так как, модель общения в более широком смысле применяется Зизиуласом и в триадологии, и в христологии, и в антропологии, можно сделать определенные выводы о характере этого общения в экклезиологии. Общение местных церквей выступает в этой модели фактически способом самого церковного бытия. Фундаментальный онтологический тезис о «бытии как общении» используется Зизиуласом в экклезиологии для того, чтобы показать в первую очередь, что разрыв общения одной из местных церквей с другими равносилен уходу в небытие.
Общение есть внутренний принцип бытия. Следуя логике Зизиуласа, можно провести параллель между общением Лиц в Святой Троице, общением членов Тела Христова – корпоративной личности Христа (одним из этих членов является Сам Христос) и общением местных церквей. Но, говоря об общении в экклезиологии, мы находим одно отличие от общения в христологии и триадологии. Бог-Отец является началом и источником общения в Святой Троице и занимает первенствующее положение. Христос является источником общения в Теле Христовом и является главой Тела. Но, все местные церкви, находящиеся в общении, равночестны и каждая обладает экклезиологической полнотой. Ни одна из этих местных церквей не является началом, порождающим другие местные церкви. Соответственно, общение местных церквей не требует существования какого-то вселенского центра. Поэтому из экклезиологии общения нельзя вывести идеи, что причастность к полноте обеспечивается общением с первенствующей церковью.
Важным обстоятельством является то, что модель экклезиологии общения митрополита Иоанна Зизиуласа не связана с историческим контекстом, а значит не может описывать причин тех или иных исторических явлений. С помощью экклезиологии общения невозможно объяснить причин образования митрополий, патриархатов, автокефальных поместных церквей, конфессиональных церквей, а также подвести основание под историческое первенство той или иной кафедры. Поэтому говорить о первенстве Рима или Константинополя с позиций экклезиологии общения некорректно. В этом смысле, принятая в православной церкви традиция священных диптихов, на которой основано первенство чести, не может быть обоснована с помощью экклезиологии общения. Тем более, что онтологический принцип общения в его применении к экклезиологии не предполагает первенства одной из местных церквей.
4. Несмотря на описанные выше неточности, вклад митрополита Иоанна Зизиуласа в православное в частности и христианское богословие в целом остается высоким. Он является тем богословом, который, выражаясь языком Томаса Куна, сменил парадигму если не в мировой, то в православной экклезиологии. Новизна подхода Зизиуласа, на мой взгляд, заключается, прежде всего, в том, что он ушел в дискуссии о первенстве от историко-канонического подхода, превалировавшего на протяжении долгого времени в православной экклезиологии. Можно сказать, что он одним из первых уловил тот кризис, который наметился уже в полемике митрополита Сардского Максима с Сергеем Троицким и дошел до своего пика к середине 90-х гг.
Многочисленная критика работ митрополита Иоанна никак не преуменьшает его вклада. Напротив, она свидетельствует скорее о пристальном интересе христианского богословского сообщества к тем темам, которые поднял в своих работах Зизиулас. Более того, даже самые критические отзывы в отношении богословия митрополита Иоанна являются скорее продолжением его деятельности, поскольку они действуют в той системе координат, которую задал этот выдающийся богослов.
Как великий первопроходец, митрополит Иоанн лишь набросал контуры нового подхода, поэтому его модели не лишены неточностей и неувязок. И поэтому так важна систематическая работа по прояснению возможностей и границ богословских моделей. Это особенно важно, когда речь идет об участии в богословских диалогах на высшем уровне, где ответственность за сказанное слово возрастает многократно.
Литература
1. Bathrellos D. Church, Eucharist, Bishop: The Early Church in the Ecclesiology of John Zizioulas // The Theology of John Zizioulas: Personhood and the Church. – Aldershot, Hants/Burlington, VT: Ashgate, 2007. – P. 133–146.
2. Behr J. The Trinitarian Being of the Church // St. Vladimir’s Theological Quarterly. – 2004. – № 48.1. – P. 67–88.
3. Brown A. On the Criticism of Being as Communion in Anglophone Orthodox Theology // The Theology of John Zizioulas: Personhood and the Church. – Aldershot, Hants/Burlington, VT: Ashgate, 2007. – P. 35–78.
4. McPartlan P. G. Introduction // The One and the Many: Studies on God, Man, the Church, and the World Today. – Alhambra, CA: Sebastian Press, 2010. – P. XII-XXI.
5. McPartlan P. G. The Eucharist Makes the Church: Henry De Lubac and John Zizioulas in Dialogue. – Edinburgh: T & T Clark, 1993.
6. McPartlan P. The Local and the Universal Church: Zizioulas and the Ratzinger-Kasper Debate // The Theology of John Zizioulas. P. 171–182.
7. The Theology of John Zizioulas: Personhood and the Church / ed. D. H. Knight. – Aldershot, Hants/Burlington, VT: Ashgate, 2007.
8. Zizioulas J. Eucharist, Bishop, Church: The Unity of the Church in the Divine Eucharist and the Bishop During the First Three Centuries. – Brookline, MA: Holy Cross, 2001.
9. Zizioulas J. Primacy in the Church: An Orthodox Approach // Sourozh. – 2001. – № 84. – P. 3–13.
10. Zizioulas J. The One and the Many: Studies on God, Man, the Church, and the World Today. – Alhambra, CA: Sebastian Press, 2010. – 443 p.
11. Зизиулас И. Бытие как общение. Очерки о Личности и Церкви. – M.: Свято-Филаретовский институт, 2006
12. Зизиулас И. Современные дискуссии о первенстве в православном богословии. // Петрово служение. Диалог католиков и православных. – M.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2006. – с. 257–276.
13. Зизиулас И. Общение и инаковость: новые очерки о личности и церкви. – M.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2012.
14. Вольф М. По подобию Нашему. Церковь как образ Троицы. – Черкассы: Коллоквиум, 2012.