Преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы «Лествица» и слово к пастырю

Какой, конечно – достойный быть известным, город принял его по рождении и воспитал до его подвижничества, – точно и достоверно сказать не могу; а какой ныне имеет обитателем и питает нетленною пищей сего всечудного мужа, – то мне не вовсе не известно. Ибо и он пребывает ныне в том граде, о котором утверждает доброгласный певец, взывая так: ихже житие на небесех есть (Флп.3:20). Там насыщает он невещественное чувство тем, что никогда не пресыщает, и духовный ум, именно один ум, приятно услаждает неописуемою лепотою, прияв достойное воздаяние за подвиги и награду за не утомившие его труды, сподобившись тамошнего жребия и соделавшись одним из тех, с которыми всегда пребудет, и которых нога ста уже на правоте (Пс.25:12). А как еще в вещественном теле сопребывал он там с невещественными, – о сем расскажу со всею ясностью.

Сей блаженный, когда было ему шестнадцать лет видимого возраста, совершенством же ума уподоблялся он тысячелетнему, – как непорочную и добровольную жертву, предает себя великому Иерею, принесши тело на этой Синайской, а душу на небесной горе, вознамерившись, как думаю, в самой видимой местности приобрести для себя путеуказание к невидимому и величайшую пользу. И странническою жизнью, этою приставницею наших духовных отроковиц,¹ отсекши неблагообразную вольность, и восприяв на себя благолепное смиренномудрие, при самом вступлении в сию жизнь, с весьма прекрасною целью изгоняет он сего обманщика – самоугодие и самоуверенность, подклонив выю и вверившись превосходному наставнику,² в добром намерении, под его руководством безбедно прейти опасное море; и в такое приводит себя состояние, как будто бы душа его не имела ни своего разума, ни своей воли, но совершенно лишена была естественных ей свойств. А что всего удивительнее, – при обширной своей учености, эту необычайную и чуждую смирения кичливость человеческого любомудрия обучил он небесной простоте. Потом, по истечении девятнадцатого года, как бы ходатаем и заступником за себя предпослав к Небесному Царю своего пестуна, и молитвами сего великого ополчившись как оружием сильным на разорение твердем (2Кор.10:4), и сам исходит на поприще безмолвия. Избрав для своего подвига, в пяти поприщах от храма Господня, уединенное место, именовавшееся Фола, сорок лет проводит там в трудах, и возгорается божественною любовью, непрестанно распаляемый её огнем.

Но кто – в состоянии извести на позор словом и огласить повествованием, как проходил он здесь труды свои? Да и может ли это быть указано явно, когда всякий труд его возрастал втайне? Впрочем, и по некоторым начаткам дел узнаем, каково было священнейшее достояние сего Преподобного.

Вкушал он все, что неукоризненно дозволяется по иноческому обету, но вкушал в крайне малой мере. И вкушением всего, как думаю, премудро сокрушал он рог кичения; а малостью вкушаемого смирял эту госпожу,³ вожделевающую многого, самою скудостью взывая ей: молчи, престани (Мк.4:35); пустынножитием же и удалением от сопребывания с людьми угашал пламень этой пещи, так что, наконец, покрылся он уже пеплом и совершенно был угашен. Идолопоклонения (Кол.3:5) доблестный сей подвижник мужественно избегал при посредстве милостыни и недостатка в самом необходимом. При временном омертвении и бездействии души восставлял он ее, возбуждая жалом смертной памяти. Оковы пристрастия и привязанность ко всему чувственному разрешал, связав себя невещественными узами печали. А мучительствующая раздражительность наперед была умерщвлена в нем мечем послушания. Содержа тело безвыходно в затворе, а еще реже дозволяя слову выходить из уст, умертвил сим пиявицу – тщеславие. Какова же награда, приобретенная сим превосходным таинником за победу, одержанную над осьмою из прелестниц?⁴ Какова эта высшая степень очищения, которому начало положил Веселеил послушания, и которое довершил Господь пренебесного Иерусалима, посетив его присутствием Своим; потому что без оного не могут быть низложены диавол и его полчище? Но где, при настоящем соплетении нашего венца, помещу этот источник слез его, какой видим не у многих? И до ныне известно сокровенное место, где источались слезы сии; это – весьма тесная пещера в некоем уединении и подгории, находившаяся в таком расстоянии от его и от всякой другой кельи, какого было достаточно, чтобы заградить слух тщеславию, и соделавшаяся близкою к небу от воплей и взываний, подобные которым можно услышать разве у тех, кого режут ножами, и у кого прижигают члены и избодают глаза. Сон вкушал он в такой только мере, чтобы неусыпностью не расстроить достояние ума. Перед сном долго молился и сочинял книги; и это служило у него единственным обузданием унынию. Да и вся жизнь его была непрестанная молитва и беспримерная любовь к Богу; ибо днем и ночью созерцая Его, как в зеркале, в чистоте непорочности, не хотел, или, точнее скажу, не мог он насытиться сим созерцанием.

Некто из провождавших отшельническое житие, по имени Моисей, поощряемый ревностью его, усиленно желает стать его учеником и выслушать у него начатки истинного любомудрия. И употребив в дело за себя ходатаев, их просьбами вынуждает у великого Иоанна согласие на принятие его в ученики. Итак, в один день, великий наставник велел Моисею с одного места наносить земли для удобрения и утучнения гряд под овощи.

Моисей, пришедши на указанное место, неленостно выполнил приказанное. Когда же настал чрезмерный жар, и был самый полдень (а месяц был тогда уже последний),⁵ – Моисей, уклонившись под один огромной величины камень и уснув под ним, отдыхал. Но Господь, Которому не угодно, чтобы служители Его подвергались в чем-либо скорби, обыкновенно предохраняет их от скорбей. Великий Иоанн был в кельи, и углубись в себя и в богомыслие, объят стал как бы тонким каким сном, и видит, что некто – Священнолепный будит его, упрекает за то, что спит, и говорит ему: «как же ты, Иоанн, беззаботно спишь, а Моисей – в опасности? Восстав немедленно от сна, вооружается Иоанн молитвою об ученике своем. Потом, возвратившегося около вечернего времени спрашивает: «не встретилось ли с ним чего неблагоприятного, или неожиданного?» Ученик говорит: «весьма большой камень задавил бы меня, когда спал я под ним среди дня, если бы не отскочил я с поспешностью от этого места, когда мне представилось, будто ты зовешь меня». И смиренномудренный подлинно Иоанн не объявил ученику о видении, но в тайных взываниях и воздыханиях любви прославил благого Бога.

Так Иоанн был образуем для всех и целителем невидимых струпов. Однажды – некто, по имени Исаакий, сильно угнетаемый демоном плотоугодия и уже изнемогший в духе, поспешил прибегнуть к сему великому Иоанну, и открыл ему брань свою, сопровождая рассказы рыданиями. Сей же всечудный, удивись вере его, сказал: «станем, друг, оба на молитву». А как скоро окончены были молитвенные слова, страждущий же лежал еще, поникши лицом к земле, – Бог творит уже волю раба Своего, чтоб показать нелживость Давидову (Пс.144:19). Змий, поражаемый бичами действенной молитвы, обращается в бегство; а болевший, видя себя уже здоровым, приходит в великое изумление, и воссылает благодарение Прославившему и вместе прославленному.

Некоторые, уязвляясь завистью, называли Иоанна говорливым и пустословом. Таковых образумив самым делом, всем доказал, что вся может о укрепляющем всех Христе (Флп.4:12). Соблюдал же молчание в продолжение целого года; почему порицатели обратились в просителей, говоря: «заградился источник присно текущей пользы – ко вреду общего всех спасения». И уступил просьбам их сей нелюбитель прекословии, и снова начал держаться прежнего своего правила.

Потом все, дивясь всем его во всем преспеяниям, как новоявленного некоего Моисея, силою возвели его в должность – управлять братией; и не обманулись добрые ценители, поставив сей светильник на начальственном свещнике. Приближается он к горе, вступает в недоступный мрак, восходя по умным степеням, приемлет богоначертанное законоположение и созерцание; отверзает уста слову Божию, и привлек Дух (Пс.118:131), отрыгнул слово благо (Пс.44:2) от благого сокровища сердца (Мф.12:35). И достигает предела видимого жития, путеводствуя сих израильтян – иноков, одним только соделавшись не подобен Моисею, и именно, вшествием своим в горний Иерусалим, тогда как Моисей, не знаю почему, не достиг и дольнего Иерусалима.

О духовных же его наставлениях свидетельствуют весьма многие, именно – все те, которые чрез него спаслись, и доныне спасаются. Превосходный свидетель о мудрости сего премудрого и о подаваемом им спасении – новый Давид;⁶ свидетель – и доблий Иоанн, преподобный наш пастырь, которым от лица паствы будучи умолен, сей новый Боговидец Синайский, снизшедши к нам помыслом с горы, объявил нам богописанные скрижали свои, содержащие в себе наружно деятельное, а внутренно – созерцательное, руководство.

В немногих словах покусился я заключить многое; потому что и витиями похваляется краткость повествования.

Однажды, авва Мартирий с аввою Иоанном пришел к Анастасию великому, и он, увидев их, говорит авве Мартирию: «скажи, авва Мартирий, откуда отрок сей, и кто постриг его? Мартирий отвечает: «раб он твой, отец, и я постриг его». И говорит Анастасий: «чудное дело, авва Мартирий! Кто бы мог сказать, что постриг ты игумена Синайского? И не ошибся святой муж; потому что, по прошествии сорока лет, Иоанн стал нашим игуменом.

В другое еще время, взяв с собою сего Иоанна, наставник его авва Мартирий пошел к великому Иоанну Савваиту, который жил тогда в пустыне Гудда. Как скоро увидел их старец, – встал, налил воды, умыл ноги авве Иоанну, и облобызал руку его; авве же Мартирию не умыл ног. Когда ученик Савваитов Стефан спросил: «почему так сделал? – старец отвечал: «поверь мне, чадо, не знаю, кто этот отрок; принимал же я игумена Синайского, и игумену умыл ноги».

Да и авва Стратигий, в тот день, когда, на двадцатом году от роду, постригаем был авва Иоанн, – предсказал о нем, что будет великим светилом.

И действительно, когда Иоанн стал нашим игуменом, – пришло к нам около шестисот странников. В то время, когда они сидели и вкушали пищу, Иоанн видит, что некто из приспешников, обернутый по-иудейски в полотно, обходит всех, и повелительно раздает приказания поварам, икономам, ключникам и другим служителям. Когда же народ разошелся, и сели за трапезу служители, – стали искать того, кто всюду ходил и раздавал приказания; и не нашли. Тогда раб Божии, преподобный Отец наш Иоанн, говорит нам: «перестаньте искать; не странное что сделал господин наш Моисей, послужив в этом ему принадлежащем месте».

Некогда в палестинских странах было бездождие. Авва Иоанн, по просьбе окрестных жителей, помолился, – и пошел обильный дождь. И в этом ничего нет невероятного; потому что волю боящихся Его сотворит Господь, и молитву их услышит (Пс.144:19).

Должно знать, что у Иоанна Лествичника был родной брат, тот самый досточудный авва Георгий, которого он поставил игуменом Синайским еще при жизни своей, сам возлюбив безмолвие, потому что изначала уневестил себе оное сей премудрый. Когда же новый наш Моисей, преподобнейший игумен Иоанн, отходил ко Господу; тогда брат его, авва Георгий, стоял пред ним, проливая слезы и говоря: «Вот оставляешь ты меня, и отходишь. А я молился, чтобы ты меня предпослал; потому что без тебя, господин мой, не станет и сил моих пасти братство; и вот, напротив того, предпосылаю тебя». И говорит ему авва Иоанн: «не печалься и не тужи; если обрету дерзновение у Господа, то не допущу и года скончать тебе после меня». Сие и сбылось; ибо до совершения десяти месяцев и Георгий отшел ко Господу.

Превосходнейшему и равноангельному отцу отцов и несравненному учителю грешный Раифский игумене желает радоваться о Господе.

Зная твое о Господе во всем беспрекословное и всеми добродетелями украшенное послушание, особливо же, где должен ты приумножить данный тебе от Бога талант, мы маломощные подлинно низким и жалости достойным складом пишем к тебе, содержа в уме сказанное: вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут ти (Втор.32:7). Посему, обращаясь к тебе, как к общему всех отцу, как к старейшему пред всеми и подвижничеством и силою ума, и как к превосходному учителю, сим нашим посланием умоляем высоту добродетелей твоих – описать для нас невежд, что в боговидении, подобно древнему Моисею, зрел ты на той же горе, и, как богописанные скрижали, прислать изложенное в посылаемой нам досточестной книге, к назиданию нового Израиля, который едва только вышел от мысленных египтян и из житейского моря. И как в море сем, вместо жезла, ты чудодействовал по Боге богоглаголивым языком твоим; так и ныне не откажись, по молению нашему, неленостно о Господе в наше спасение явственно начертать, что потребно и прилично монашескому житию, как истинно великий вождь всех избравших тоже ангельское житие, не почитая сказанного нами за какую-либо угодливость или лесть. Ибо известно тебе, священная подлинно глава, что лесть нам чужда, и что повторяем только утверждаемое всеми. Потому и уверяем себя о Господе, что скоро получим и облобызаем ожидаемые нами досточестные начертания на скрижалях, в истинное руководство для последующих неуклонно, и как бы лествицу утверждену (Быт.28:12), которая желающих возводит до небесных врат целыми и неврежденными, так что невозбранно минуют они и духов злобы, и миродержителей тьмы, и князей воздушных. Ибо, если Иаков, пастырь бессловесных овец, видел такое страшное видение в лествице; то не тем ли паче предстоятель словесных овец покажет всем не только видение, но и на самом деле и в самой истине непогрешительное восхождение к Богу? Возмогай О Господе, досточестнейший отец!

Получил я, ко мне, бедному и нищему добродетелями, посланное тобою, приличное твоему благолепному и бесстрастному житию, чистому и смиренному сердцу, почтенное твое писание, лучше же сказать – предписание и повеление, превышающее силы мои. Твое, подлинно твое это дело, свойственное твоей священной душе, – потребовать слов наставления и вразумления от меня неученого, невежды и в слове, и в деле; потому что всегда обычно тебе – в своем смиренномудрии показывать и образец нам. Однако же, и я теперь скажу, что если бы не было страха и великой опасности свергнуть с себя иго святого послушания, этой матери всех добродетелей; то не отважился бы я неразумно на дело, превышающее силы мои. Тебе, чудный отец, надлежало, точно надлежало спрашивать об этом и учиться сему у тех, которые хорошо знают дело; а я состою еще в чине учащихся. Но поскольку богоносные наши отцы и истинного ведения таинники поставляют послушание в том, чтобы в делах, превышающих наши силы, несомненно покоряться повелевающим; то вот, благочестно забывая, что соразмерно с моими силами, смиренно решаюсь на то, что выше меня, не с тою мыслью, чтобы оказать тебе какую-либо пользу, или объяснить то, что не меньше моего знаешь и сам ты, священная глава; ибо не я один, но, как думаю, и всякий благомыслящий уверен в том, что око ума твоего чисто от всякой земной и темной примеси всего потемненного, и беспрепятственно обращается к божественному свету, и им озаряется; напротив того, устрашаемый смертью за преслушание, и ею как бы невольно вводимый в послушание, со страхом и усердием приступаю к исполнению святого твоего повеления, как благопризнательный послушник и негодный ученик превосходного живописца, при скудном и слабом моем ведении и при худогласном произношении, одним только чернилам налагая бесцветное очертание живых словес, тебе же, началовождь и чиноначальник учителей, предоставляет уяснить сие очертание, и как исполнителю скрижалей духовного закона восполнить недостаточное. Но не тебе посылаю этот свой труд (Да не будет сего! Ибо это послужило бы знаком крайнего скудоумия; потому что достанет у тебя сил – не только других, но и меня самого, наставить о Господе в божественных нравах и правилах), а богопризванному собору братий, которые вместе со мною учатся у тебя, наилучший из наилучших учителей. Их и твоими молитвами, как бы мысленными какими надеждами, ободряемый в своем невежестве, распростерши ветрила трости, и прекрасному твоему сокормчему отдав в руки кормило своего слова, с усердною к ним просьбою, ради тебя приступаю к делу сему, умоляя всех читателей, если кто увидит в труде моем что-либо полезное, плод сего с благодарностью вменить превосходному нашему Начальнику, а мне испросить у Бога воздаяние за одно исполнение труда, не обращая внимания на сказанное; потому что оно, действительно, слабо и исполнено всякого невежества, – уважив же для Господа предпринятое намерение предлагающего труд свой; потому что Бог вознаграждает не за множество даров трудов, а за многое усердие.

Стремящимся к тому, чтобы имена их написаны были в книге жизни на небесах, настоящая книга показывает наилучший путь их течению. Ибо, шествуя сим путем, найдем, что книга сия непогрешительно, как бы за руку ведет следующих ей, и несомненно представляет утверждену лествицу от земного во святая, и показывает на вершине её утверждающегося Бога. Сию-то, думаю, лествицу видел и запинатель страстей Иаков, покоясь на подвижническом ложе (Быт.28:11). Но с усердием и верою, умоляю, будем восходить и мы, сим умным и небошественным восхождением, каковому весьма ясно научает первая степень сея лествицы.

Подлинно, весьма превосходно рассудил устроивший нам восхождение равночисленное Господню возрасту по плоти; ибо, во образ тридцати лет Господня совершеннолетия, знаменательно соорудил лествицу из тридцати степеней, по которой достигнув Господня возраста, окажемся праведными и безопасными от падения. А кто не достиг сего возраста, тот еще младенец, и по внутреннему засвидетельствованию не заслужит одобрения. Мы же почли за нужное – прежде всего поместить здесь житие сего всепремудрого, чтобы, видя труды, без недоверия взирать нам и на его произведения.

Предисловие к слову под названием: Духовные скрижали. Подвижническое слово аввы Иоанна, игумена монахов горы Синайской, посланное им к авве Иоанну, игумену Раифскому, по убеждению которого оно и написано.

1) Благ, преблаг и всеблаг Бог наш и Царь (всего лучше – от Бога начинать слово к Божиим служителям). Из сотворенных же Им существ, разумных и отличенных преимуществом свободы, одни суть присные Богу, другие – рабы Его верные, иные – непотребные, иные – совершенно отчуждившиеся от Бога, и иные, хотя бессильны, однако же противники Богу. Присными Божиими мы люди простые, о священная глава, признаем собственно те умные и бесплотные сущности, которые окрест Бога. Верными рабами Божиими называем всех тех, которые неленостно и неопустительно творят и творили волю Божию. Рабами же непотребными именуем тех, которые думают о себе только то, что сподобились крещения, но не сохраняют верно данных Богу обетов. Чуждыми Богу и врагами Его почитаем тех, которые неверны, или зловерцы. Наконец, противники Богу суть те, которые не только сами нарушили и отвергли Господне повеление, но и сильно вооружаются на исполняющих оное.

2) Каждый из исчисленных родов, требует особенного, ему приличного, слова. Но нам, людям неученым, не полезно было бы в настоящее время входить в такие пространные исследования. Итак, для верных рабов Божиих, которые благочестно восхитили над нами власть, и по вере понудили нас своими повелениями, ради не рассуждающего ни о чем послушания, прострем теперь недостойную руку свою, и от их же ведения прияв словесную трость, омочим ее в имеющее сумрачный вид, и вместе издающее от себя свет, смиренномудрие, потом наложим ее на гладкие и убеленные сердца их, как бы на какие хартии, или, лучше сказать, духовные скрижали, и станем на них начертывать божественные слова, вернее же сказать – полагать семена, и начнем слово так:

3) Бог, Творец всех свободных существ, есть и жизнь всех, и спасение всех верных, неверных, праведных, неправедных, благочестивых, нечестивых, бесстрастных, порабощенных страстям, монахов, мирян, мудрых, необразованных, здоровых, немощных, юных, престарелых; подобно как для всех – разлияние света, зрение солнца и воздушные перемены; и нет в этом между людьми разности; несть бо на лица зрения у Бога (Рим.2:11)

4) Нечестивый есть существо разумное, смертное, произвольно уклоняющееся от жизни и собственного Творца своего, всегда сущего, вменяющее как бы в нечто не сущее. Законопреступник есть тот, кто закон Божий подчиняет собственному злоумию, и мнит веровать в Бога, избирая противное Ему. Христианин есть тот, кто, сколько возможно человеку, подражает Христу в словах, в делах и в мыслях, право и неукоризненно веруя во Святую Троицу. Боголюбивый есть тот, кто пользуется всем, что естественно и безгрешно, и по мере сил не не радит о том, чтобы делать добро. Воздержный есть тот, кто среди искушений, сетей и молвы, всеми силами старается подражать нравам человека, который от всего того свободен. Монашество есть чин и состояние бесплотных, достигаемое в теле вещественном и причастном нечистоте. Монах есть человек, единственно держащийся Божиих уставов и Божия слова, во всякое время, на всяком месте, во всяком деле. Монашество есть непрестанное принуждение естеству и неослабное охранение чувств. Монах есть в непорочности сохраняемое тело, чистые уста, просвещенный ум. Монах есть душа болезнующая, и во время сна, и во время бодрствования занятая непрестанным памятованием о смерти. Отшельничество от мира есть произвольное возненавидение вещества, восхваляемого миром, и отречение от естества для преспеяний в том, что выше естества.

5) Все, охотно оставившие мирскую жизнь, без сомнения, сделали сие, или ради будущего царствия, или по причине множества грехов своих, или из любви к Богу. Если же не предшествовала у них ни одна из означенных целей; то отшельничество их не разумно. Впрочем, благий Подвигоположник наш ожидает, каков будет конец течения.

6) Кто удалился из мира, чтобы стрясти с себя бремя грехов своих, тот пусть подражает сидящим вне города при гробах, и не прекращает теплых и пламенеющих слезных излияний и безгласных сердечных рыданий, пока не увидит, что пришел к нему Иисус, и от сердца его отвалил камень ожесточения, и ум, этого нашего Лазаря, разрешил от греховных уз, и повелел слугам Своим ангелам: разрешите, Его от страстей, и оставите, идти (Ин.11:44) к блаженному бесстрастью. В противном случае, нет ему пользы.

7) Если желаем выйти из Египта, бежать от фараона; то и нам, без сомнения, нужен некий Моисей, ходатай пред Богом и по Боге, который бы, упражняясь и в деятельной, и в созерцательной жизни, воздевал за нас руки к Богу, чтобы путеводимые им прешли греховное море, и обратили в бегство страстного Амалика. Поэтому обманулись все те, которые, предавая себя Богу, подумали, что не имеют они нужды ни в каком руководителе. Вышедшие из Египта имели вождем своим Моисея, а бежавшие из Содома – ангела. И одни подобны врачуемым от душевных страстей попечительностью врачей: это – выходящие из Египта; другие же – желающим совлечься нечистоты немощного тела; почему и нужны им в помощники ангел или, по крайней мере, скажу так, равноангельный. Смотря по загноению наших язв, потребен и врач весьма искусный.

8) Вознамерившееся – с телом восходить на небо подлинно имеют нужду в усилии и в непрестанных скорбях, особенно же при самом начале отречения, пока сластолюбивый наш нрав и бесчувственное сердце не доведены еще непрестанными слезами до боголюбия и непорочности. Великого, подлинно великого, стоит это труда и многих невидимых огорчений, особливо для нас живущих нерадиво, пока ум свой, этого плотоядного и привыкшего по-пустому лаять пса, простотой, глубокою не гневливостно и рачительностью не сделаем любителем непорочности и осторожности. Впрочем, и мы, преданные страстям и немощные, с несомненною верою благодушно представим десною своею рукою и исповедуем Христу и немощь нашу и душевное бессилие; и непременно сподобимся Его помощи, даже сверх нашего достоинства; если только непрестанно будем нисходить во глубину смиренномудрия.

9) Все, приступающие к сему доброму подвигу, подвигу тяжкому, затруднительному, а вместе и легкому, да знают, что они решаются вринуться в огонь, если хотят, чтобы вселился в них огнь невещественный. Да искушает же себя каждый, и так с горькими травами да яст от хлеба смиренномудрия, и со слезами да пиет от чаши его, чтобы воинствовать ему не в осуждение себе. Если не всякий крещающийся спасается, то умолчу, что из сего следует.

10) Приступающие к сему подвигу, чтобы положить доброе основание, должны всего отречься, все пренебречь, всему посмеяться, все отвергнуть. Хорошо же тронное и трехстолпное основание: незлобие, пост и целомудрие. Все, младенчествующие о Христе, пусть начинают с сего, взяв в пример естественных младенцев; ибо не найдешь в них никогда ни злобы, ни притворства. Нет у них ни алчности ненасытной, ни чрева, ни чем не удовлетворяющегося, ни тела, разжигаемого похотью; разве, когда с умножением питания возрастут уже, тогда и они начинают ощущать сие разжение.

11) Ненавистное и опасное подлинно делоборцу расслабевать при самом вступлении в борьбу, и тем всякому давать знать о будущем своем поражении. Твердое начало, без сомнения, будет нам полезно и при последующем за ним ослаблении. Душа, мужественная и потом ослабевшая, воспоминанием прежнего усердия уязвляется, как бодцами. И иные нередко окрылялись этим.

12) Когда душа, изменив сама себе, утратит блаженную и вожделенную горячность; тогда пусть рачительно разыщет, по какой причине лишилась её, и против этой причины вооружится всем своим желанием и усердием; потому что горячность возвратить можно не иными вратами, а теми же, которыми она удалилась.

13) Подчинивший себя из страха – подобен горящему фимиаму, который вначале издавал благоухание, а в последствии разрешился дымом.

Подчинившийся из награды – подобен мельничному жернову, который всегда одинаково движется. А кто стал отшельником из любви к Богу, тот в самом начале приобрел уже огнь, и, как огонь, брошенный в дрова, вскоре сильнейший воспламенит пожар.

14) Иные поверх камней надстраивают плинфами; другие ставят столбы поверх земли; иные, пройдя небольшое расстояние и разгорячив жилы и составы, пошли скорее. Кто может разуметь, тот да разумеет это иносказательное слово.

15) Как призванные Богом и Царем, будем усердно совершать свое течение, чтобы, по кратковременности жизни, не оказаться нам бесплодными в день смерти, и не умереть от глада. Будем благоугождать Господу, как воины угождают царю; ибо по вступлении в воинскую службу требуется от нас служение во всем исправное. Будем бояться Господа не меньше, чем боимся зверей; ибо видел я, что пошедшие на хищение, хотя не убоялись Бога, однако же, услышав на месте лай псов, тотчас возвращались назад; и чего не сделал Божий страх, то произвел страх зверей. Будем любить Господа, как чтим из любви друзей. Ибо видел я не редко, что иные оскорбили Бога, и ни малой не имели о том печали. И видел также, что те же самые люди, огорчив какою-нибудь малостью любимых ими, и сами лично, и через друзей, не щадя даров, употребляли все способы и средства, изъявляли всю скорбь, все раскаяние, чтобы только прийти в прежнюю любовь.

16) В самом начале отречения от мира упражняемся мы в добродетелях, конечно, с трудом и огорчением; но, преуспев в них, не чувствуем уже печали, или чувствуем малую печаль. А как скоро мертвенное наше мудрование пожерто и преобладается ревностью, – упражняемся в них со всею радостью и тщанием, с любовью и с божественною пламенностью.

17) Сколько достойны похвалы те, которые с самого начала и вскоре исполняют заповеди со всею радостью и с усердием; столько жалки те, которые давно уже в подвиге, и, хотя следуют заповедям, однако же еще с трудом.

18) Не будем гнушаться отречением, или осуждать оное, когда человек вынужден к отречению обстоятельствами. Случалось видеть, что иные бегали царя, и по неволе приходили к нему; встречали пришедшего царя, а потом, невольно следуя за ним, входили в его дворец, и там вечеряли с ним. Случалось видеть, что семя нечаянно падало на землю, и приносило много цвета и обильный плод; как и еще случалось видеть, что иный, по другой какой-нибудь потребности, приходил во врачебницу, но обходительность врача одержала верх, и взяла над ним волю, и освободился он от мрака, лежавшего у него на очах. И невольное в иных бывало тверже и надежнее добровольного.

19) Никто, ссылаясь на тяжесть и множество грехов, да не отзывается о себе, что не достоин он монашеского обета, и да не думает унижать себя за сластолюбие, непщуя вины о гресех (Пс.140:4). Где велико загниение, там потребно и врачевство сильное, чтоб вытянуть всю нечистоту. Здоровые не ходят во врачебницу.

20) Если земной царь позовет, и изъявит волю, чтобы служили мы пред лицом его, – не ждем другого приказа, не отговариваемся, но оставив все, с готовностью идем к нему. Будем же внимательны к себе, чтобы, когда Царь царствующих и Господь господствующих и Бог богов призывает нас в небесный сей чин, не отказаться нам по лености и нерадению, и не сделаться безответными на великом суде. И связанному житейскими делами и железными заботами есть возможность ходить, впрочем – с трудом; ибо и окованные по ногам железом ходят не редко, но часто спотыкаются, и оттого получают раны. Не женатый, связанный в мире одними житейскими делами, подобен человеку, у которого – на руках только оковы; и потому, когда пожелает приступить к монашеской жизни, – нет у него препятствия. А женившийся подобен человеку, у которого и на руках, и на ногах наложены узы.

21) Случалось слышать, что иные, живя в миру нерадиво, говорили мне: «имея у себя жену, и обязавшись общественными заботами, можно ли проходить монашеское житие»? И отвечал я им: «что только можете делать доброго, делайте; никого не злословьте; ни у кого не крадите; ни на кого не лгите, ни пред кем не превозноситесь; ни к кому не имейте ненависти; не уклоняйтесь от церковных собраний; будьте сострадательны к нуждающимся; никого не соблазняйте; к чужой доле не приближайтесь, и будьте довольны оброками жен ваших. Если так станете поступать; то не далеко будете от царства небесного».

22) С радостью и страхом приступим к доброму подвигу, не боясь врагов наших. Они смотрят в лице душе нашей, хотя сами и невидимы; и ежели заметят, что изменилось оно от боязни, – с большим ожесточением вооружаются на нас; ибо разумеют хитрые, что мы устрашились. Поэтому благодушно вооружимся на них. Кто со всею готовностью вступил в борьбу, с тем никто не отваживается бороться.

23) Господь домостроительно облегчает брани для новопоступивших, чтобы при самом начале тотчас не возвратились они в мире. Итак, радуйтесь всегда о Господе все рабы Божии, признавая в себе это за первый знак любви Владычней к вам, и за знак того, что сам Господь призвал вас. Ио, как известно, Господь не редко делает и сие: если видит души мужественные; то в самом начале попускает на них брани, чтобы скорее увенчать их. От живущих же в мире утаил Господь трудность, лучше же сказать, удобность сего поприща. А если бы знали се, то не отреклась бы от мира никакая плоть.

24) Усердно приноси Христу труды юности своей, и в старости порадуешься богатству добрых дел. Собираемое в юности питает и утешает изнемогших в старости. В юности будем трудиться горячо, и совершать течение трезвенно, потому что время смерти неизвестно, а враги у нас подлинно лукавы, жестоки, коварны, хитры, держат в руках огонь, и стараются сожечь храм Божий тем самым пламенем, который в нем; враги эти сильны, неусыпны, невещественны, невидимы. Ни один юный да не слушает врагов своих демонов, когда говорят ему: «не изнуряй плоти своей, чтобы не впасть в болезни и немощи; ибо едва ли найдется кто, особенно в настоящем роде, решившийся умертвить свою плоть, хотя бы и лишал себя многих и приятных яств». Цель у демона сего та, чтобы соделать как самое вступление наше на поприще слабым и нерадивым, так и конец сообразным началу.

25) Намеревающиеся верно служить Христу прежде всего разыскивают и употребляют старание о том, чтобы, при помощи духовных отцов и собственных сведений, избрать приличные себе и место, и образ жизни, и помещение, и упражнения. Ибо не для всех нужно общежитие, по причине алчности, и не для всех – безмолвное уединение, по причине раздражительности; но каждый должен смотреть, что ему свойственнее.

26) Весь круг монашеского жития ограничивается тремя самыми главными родами пребывания в подвиге: или подвижническим отшельничеством и уединением; или безмолвием в сообществе одного, много двоих; или терпеливым пребыванием в общежитии. Не уклонися, говорит Екклезиаст, ни на десно, ни на шуе (Притч.4:27); но иди путем царским. Средний род жизни из перечисленных выше приличен для многих. Ибо сказано: горе единому, егда падет в уныние, или в сонливость, или в леность, или в отчаяние: нет человека воздвигнути его (Еккл.4:10); а идеже два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их, сказал Господь (Мф.18:20).

Посему, кто монах верный и благоразумный? Кто сохранил горячность свою не угасшею, и до исхода своего не переставал всякий день прилагать огонь к огню, горячность к горячности, ревность к ревности, любовь к любви. Кто восшел на сию степень, тот не возвращайся назад.

1) Кто истинно возлюбил Господа, кто истинно приложил старание улучить будущее царствие, кто действительно возымел скорбь о своих грехопадениях, кто действительно приобрел памятование о вечном мучении и о суде, кто действительно страшится исшествия своего из жизни сей; тот не будет любить мира, и не станет уже заботиться и беспокоиться ни о деньгах, ни об имении, ни о родителях, ни о мирской славе, ни о друге, ни о братьях, и вообще ни о чем земном; но, прервав все связи с земным, сложив с себя всякое о том попечение, а сверх того, возненавидев и плоть свою, всего совлекшись, беспечально и неленостно последует за Христом, на небо возводя всегда взор, и оттуда ожидая себе помощи, по слову святого: прилпе душа моя по тебе (Пс.62:9), и по изречению другого приснопамятного: аз не утрудихся Тебе последуяй, и дне или покоя, человеча не пожелах, Господи (Иер.17:16).

2) Весьма великий стыд оставившим все вышесказанное, после призвания нашего, которым призвал нас Господь, а не человек, заботиться о чем-нибудь таком, что не может оказать нам благодеяния в час нужды нашей, т.е. при исшествии нашем. Ибо сие-то и значит, о чем сказал Господь, обратиться вспять, и не быть управлену в царствии небесном (Лк.9:62). Господь наш, зная поползновенность нашу при вступлении на поприще, и зная, как легко, от сопребывания или обращения с людьми мирскими опять возвращаемся в мир, сказавшему: позволь мне идти погребсти отца моего, – ответствовал: остави мертвых погребсти своя мертвецы (Мф.8:22).

3) По отречении нашем от мира демоны внушают нам мысль – милостивых и сострадательных из мирян ублажать, а себя почитать лишенными сего. В намерении же у врагов наших – сим лживым смирением или возвратить нас в мир, или, если останемся монахами, низринуть в отчаяние. Можно унижать живущих в миру по самомнению; а можно также уничижать их заочно во избежание отчаяния, и для приобретения себе большей надежды.

4) Послушаем, что Господь сказал юноше, который исполнил почти все заповеди: единагo еси не докончал: продаждь имение, и даждь нищим (Мк.10:21), сам сделайся нищим, приемлющим от других милостыню.

5) Намереваясь с усердием и горячностью проходить поприще, разумно вникнем, как Господь о всех пребывающих в мире, даже и о живых, дал приговор, что они мертвы, сказав кому-то: остави мертвых, то есть, мирян, погребсти мертвых телом (Мф.8:22). И оному юноше приступить ко крещению богатство нимало не препятствовало. Почему напрасно некоторые говорят, будто бы ради крещения Господь повелел ему продать, что имел. Такого удостоверения достаточно да будет для нас к совершенному уверению, что весьма велика слава нашего обета.

6) Стоит исследования, почему живущие в мире, и препровождающие жизнь во бдениях, в постах, в трудах, в злостраданиях, когда делаются отшельниками, в монашеской жизни, как бы в искусе и на подвижническом поприще, не продолжают уже более прежнего своего подвига, как ложного и притворного. Случалось видеть, что насаждены были ими в мире весьма многие и различные растения добродетелей; но оные как бы из грязной ямы, налаялись тщеславием, побуждались к росту хвастливостью, и вместо гноя облагались похвалами, пересажденные же на землю пустынную, недоступную мирянам, не увлаженную зловонною водою тщеславия, тотчас засыхали; потому что сии многосочные растения не приносят уже плодов в суровых и безводных училищах подвижничества.

7) Кто возненавидел мир, тот избег печали. А кто имеет пристрастие к чему-либо видимому, тот не избавился еще от печали. Ибо как не опечалиться ему, лишившись любимого? Во всем нужно нам много трезвения, особенно же, и более всего прочего, надобно быть разумно внимательными к следующему. Видели мы, что многие в мире, среди попечений, забот, занятий и телесных бдений, избегали неистовых движений в теле своем; но, вступив в монашескую жизнь, и живя без всяких житейских забот, жалким образом осквернялись таковыми движениями в теле.

8) Будем внимательны к себе, чтобы, утверждая, будто бы идем путем узким и тесным, не обмануть себя самих, на самом деле держась пути широкою и пространного. Узкий путь покажут тебе: изнурение чрева, всенощное стояние, вода в меру, хлеб в скудости, очистительное питие бесчестия, насмешки, поругания, отсечение своей воли, терпение нападок, безропотное переношение пренебрежения, вменение ни во что оскорблений, и навык, когда обижают, великодушно терпеть; когда оговаривают, не сердиться; когда уничижают, не гневаться; когда осуждают, смиряться. Блаженны, которые идут одним из исчисленных путей: яко тех есть царствие небесное (Мф.5:3–12).

9) Никто не войдет в небесный брачный чертог венценосцем, если не отречется первым, вторым и третьим отречением. Разумею же отречение от всякой вещи, от людей, даже от родителей, отсечение своей воли, и третье отречение от тщеславия своим послушанием. Изыдите от среды их и отлучитися, и нечистоте мира не прикасайтесь глаголет Господь (2Кор.6:17). Ибо кто у них творил когда-либо чудеса? Кто воскрешал мертвых? Кто изгонял бесов? Никто. Все это – победные награды монахам, – награды, которых мир не может принять; а если бы мог, то, к чему подвижничество, или отшельничество?

10) По отречении нашем, когда демоны, воспоминанием о родителях и братьях наших, распаляют к ним сердце наше; тогда вооружимся против них молитвою, себя же воспламеним памятованием о вечном огне, чтобы, содержа его в памяти, угасить нам в сердце неблаговременный огнь.

11) Если кто почитает себя беспристрастным к какой-либо вещи, об утрате же оной печалится сердцем; то совершенно сам себя обмарывает.

12) Люди молодые, которые чувствуют в себе сильное влечение к плотской любви и сластолюбию, если намерены вступить в монашескую жизнь, пусть упражняются во всяком трезвении и в молитве, и убедят себя воздерживаться от всякой роскоши и лукавства, да не будут им последняя горша первых (Мф.12:45). Пристань сия и спасение дает, и ввергает в опасности; знают сие плавающие в мысленном море. Но жалкое зрелище, когда спасшиеся на море терпят крушение в пристани.

Вот вторая степень. Текущий да бежит, подражая Лоту, а не жене его.

1) Странничество есть невозвратное оставление всего того, что в отечестве противодействует нам к достижению цели благочестия. Странничество есть педерзновенный нрав, неведомая мудрость, не выказывающее себя благоразумие, сокровенная жизнь, незримая цель, не явный помысл, желание унижения, вожделение стеснения, начало божественной любви, обилие любви, отречение от тщеславия, глубина молчания.

2) Возлюбивших Господа, вначале, непрестанно и сильно, как бы разжигая свыше сходящим огнем, тревожит и сей помысл, то есть, удаление от своих, любителями такового совершенства предприемлемое с целью уничиженного и скорбного жития. Но сколько сие велико и достохвально, столько же требует и великой рассудительности; ибо не всякое странничество, доведенное до крайней степени, бывает хорошо.

3) Если всякий пророк в своем отечествии чести не имать, как говорит Господь (Ин.4:44); то будем остерегаться, чтобы странничество не было у нас началом тщеславия. Ибо странничество есть отлучение себя от всего, с целью сделать помысл свой неотлучным от Бога. Странничество любит и производит ненасытимый плач. Странник избегает всякой связи с своими и с чужими.

4) Поспешая к жизни уединенной, или страннической, не дожидайся миролюбцев; потому что тать приходит внезапно. Многие, покусившись вместе с собою спасти беспечных и ленивых, сами с ними погибли оттого, что огнь с течением времени угас. Как скоро возгорелся в тебе пламень, – беги с ним; ибо не знаешь, когда он угаснет и оставит тебя во тьме. Не от всех нас требуется спасать других: божественный апостол говорит: темже убо кийждо нас, братия, о себе слово даст Богу (Рим.14:12). И еще говорит: научая иного, себе ли не учиши (Рим.2:21)? Он как бы так сказал: должны ли мы учить других, – не знаю; а себя самих – все непременно.

5) Ведя странническую жизнь, берегись кружащегося и сластолюбивого демона; потому что странничество дает ему повод.

6) Прекрасно беспристрастие; матерь же его есть странническая жизнь. Сделавшийся странником, ради Господа, да не имеет уже никаких связей, чтобы не оказалось, что скитается он в угождение страстям.

7) Стал ты странником в мире? не прикасайся более к миру; потому что страсти любят возвращаться назад.

8) Ева невольно идет в изгнание из рая; а монах добровольно – из отечества своего; первая опять пожелала бы древа преслушания; а последний непременно подвергся бы опасности от сродников по плоти.

9) Как бича, бегай тех мест, где подвергался ты грехопадениям. Если нет плода перед глазами, то не всегда и желаем его.

10) Да не будет сокрыта от тебя эта уловка и хитрость татей: внушают нам не разлучаться с мирскими, говоря, что великую получим награду, если, и видя женский пол, будем воздерживаться. Таким внушениям не должно верить, а скорее – делать противное сему.

11) Когда, прожив год, или и несколько лет, в разлучении с своими домашними, приобретем сколько-нибудь благоговения, или сокрушения, или воздержания; тогда восстают уже в нас суетные помыслы, и склоняют нас опять идти в отечество свое, к назиданию, как говорят они, многих, для того чтобы стать примером, и принести пользу видевшим прежние наши беспорядочные дела. А если обладаем и даром слова и дорогим ведением; то влагают в нас мысль, в самом миру быть спасителями душ и учителями, чтобы прекрасно собранное в пристани худо расточить в море. Постараемся подражать не жене Лотовой, а самому Лоту. Душа, обратившись туда, откуда удалилась, как соль, потеряет силу, и сделается уже неподвижною. Беги из Египта, не оглядываясь; потому что сердца, обратившиеся к нему, не увидели земли бесстрастия – Иерусалима. Тем, которые вначале, по младенческой простоте, оставили своих, и совершенно очистились, можно не без пользы возвратиться на прежнее место, даже, может был, и с намерением, по спасении своем, спасти и других; хотя и сам Боговидец Моисей, Богом посланный для спасения единоплеменного рода, много имел опасностей в Египте, то есть, омрачений в мире.

12) Лучше огорчить родителей, нежели Господа; потому что Господь и создал нас и спас; а родители любимых ими нередко губили и предавали на мучение.

13) Странник – тот, кто, как иноязычный среди иноязычного народа, живет, углубляясь сам в себя.

14) Не по ненависти расстаемся мы с своими или с местом (да не будет сего), но избегая вреда, какой бывает нам от них. Как во всем ином, так и в этом, наставником добру для нас – Христос; ибо видно, что и Он часто оставлял родителей Своих по плоти; и слыша от иных: мати Твоя и братия Твоя ищут Тебе (Мк.3:32), благий Господь наш и Учитель тотчас показал пример бесстрастной ненависти, сказав: мати Моя и братия Моя суть творящии волю Отца Моего, Иже на небесех (Мф.12:49).

15) отцом тебе пусть будет, кто может и хочет потрудиться с тобою над бременем грехов; а матерью – сокрушение, которое может омыта тебя от скверны; и братом – сотрудник и сподвижник в стремлении к горнему. Приобрети неразлучную сожительницу – память смертную; любимыми же чадами да будут у тебя сердечные воздыхания, в рабы приобрети тело свое; а в друзья – святые Силы, которые во время исхода твоего могут оказать тебе пользу, если будут друзьями твоими. Сей род ищущих Господа (Пс.23:6).

16) Любовью к Богу угашается любовь к родителям. А кто говорит, что имеет ту и другую, тот обманывает сам себя, слыша Того, Кто говорит: никтоже может двема господинома работати (Мф.6:24), и прочее. Не приидох, говорит Господь, мир воврещи на землю (между родителями и детьми и братьями, решившимися служить Мне), но брань и меч (Мф.10:34), чтоб разделить боголюбцев с миролюбцами, вещественных с невещественными, славолюбивых с смиренномудрыми; ибо веселит Господа несогласие и разлучение, когда бывает оно из любви к Нему.

17) Смотри, берегись, чтобы, когда все у тебя оказывается погруженным в водах, из пристрастия к любимым тобою домашним, и тебе не подвергнуться потопу соревнования. Не растрагивайся слезами родителей и друзей; иначе, вечно будешь плакать. Когда свои окружат тебя, как пчелы, или лучше сказать, как осы, проливая о тебе слезы: тогда, не медля нимало, неуклонно устреми душевное око свое на смерть и дела свои, чтобы скорбь отразить тебе скорбью. Свои, или справедливее, не свои нам, льстиво обещают сделать все угодное; а цель у них та, чтобы воспрепятствовать прекрасному нашему течению, и потом привлечь уже нас чрез это к своей цели.

18) Для отшельничества своего надобно нам выбирать такие места, где менее случаев к утешению и тщеславию, а более к смирению; иначе же, и в отшельничество уносим с собою страсти свои.

19) Скрывай свое благородство, и не выставляй на показ своей знатности, чтобы не оказаться тебе инаковым по телу, а инаковым по делам.

20) Никто не предавал себя в такой мере странничеству, как оный великий Патриарх, которому было сказано: изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего (Быт.12:1); и притом велено идти ему в землю иноязычную и чужую.

21) Если бы Господь и много прославил кого, ведущего странническую жизнь по примеру сего великого патриарха; то хотя слава сия и богоданная, однако же, прекрасно отклонять ее от себя щитом смирения.

22) Когда демоны или люди хвалят нас странничество, как за великую заслугу; тогда помыслим о Том, Кто ради нас совершил странствие с неба на землю, и найдем, что в век века воздать за то мы не в силах.

23) Вредно пристрастие к кому бы то ни было из своих или чужих. Оно может мало-помалу привлечь нас к миру, и совершенно устудить в нас огнь сокрушения. Как неудобно одним глазом смотреть на небо, а другим на землю; так не возможно избыть опасностей для души тому, кто не устранил себя совершенно, и помыслом, и телом, от всех домашних и пришлых.

24) Многими трудами и усилиями усовершается в нас нрав добрый и благоустроенный; но и усовершенное многими усилиями может быть утрачено в одно мгновение. Ибо тлят обычаи благи беседы злы, мирские и неблагопристойные (1Кор.15:33). Кто, по отречении от мира, имеет обращение с людьми мирскими, или сближается с ними, тот непременно или впадет в сети их, или осквернит сердце помышлением о них, или, не сквернясь сам, но осуждая сквернящихся, чрез это одно осквернится с ними.

25) Что ум наш весьма не совершен в ведении, и исполнен всякого неведения, – сего невозможно и скрыть. Гортань различает снеди; слух распознает мысли; солнце обнаруживает слабость глаз, и слова обнаруживают невежество души: но закон любви понуждает покуситься и на то, что выше сил. Итак, думаю (впрочем, не утверждаю), что после слова о странничестве, лучше же сказать, в самом этом слове, следует сказать нечто о сновидениях, чтобы не остаться нам в неведении и о сей хитрости злохитренных.

26) Сновидение есть движение ума при неподвижности тела. Мечтание есть обман очей при усыплении мысли. Мечтание есть исступление ума при бодрствовании тела. Мечтание есть видение того, чего нет в действительности.

27) Причина, по которой вознамерились мы в предпринятом порядке говорить о сновидениях, очевидна. Когда, для Господа оставив свой дом и домашних, из любви к Богу предадим себя странничеству; тогда бесы покушаются возмущать нас сновидениями, представляя нам, что домашние наши или горюют, или умирают, или за нас содержатся в заключении и терпят вред. Посему, кто верит снам, тот подобен догоняющему тень свою, и покушающемуся схватить ее.

28) Демоны тщеславия пророчествуют во время сна, по хитрости своей предугадывая будущее, и предвещая оное нам, чтобы, по исполнении видений, пришли мы в удивление, и вознеслись помыслом, как близкие уже к дарованию предведения. Для тех, которые верят демону, часто бывает он пророком; а для тех, которые уничижают его, всегда лжет. Как дух, видит он, что происходит в этом воздухе, и приметив, что человек умирает, пророчествует о сем в сновидении легкомысленным: но ничего будущего не знают демоны по предведению. И врачи у нас могут предсказывать смерть.

29) Бесы не редко преобразуются в светлого ангела, и принимают вид мучеников, и во сне показывают нам, будто мы в общении с ними; по пробуждении же нашем погружают нас в радость и самомнение. Сие да будет тебе признаком обольщения: ангелы показывают муки, суд и разлучение; по пробуждении же приводят нас в трепет, и делают печальными. Как скоро начнем верит бесам в сновидениях, – наругаются они над нами и в бодрственном состоянии. Кто верит сновидениям, тот вовсе не искусен; а кто не верит никакому сну, тот любомудрый. Верь только сновидениям, которые предвещают тебе муку и суд. А если смущает тебя отчаяние; то и такие сновидения от бесов.

Вот третья степень, равночисленная Святой Троице. Вступивший на нее да не озирается ни на десно, ни на лево (Втор.5:32).

1) Слово наше, идя своим порядком, сретает наконец, борцов и подвижников Христовых. Всякому плоду предшествует цвет, а всякому послушанию – странническая жизнь, в отношении или к телу, или к воле. Ибо с помощью сих двух добродетелей, как на золотых крылах, святая душа некосненно восходить к небу; и, может быть, о ней-то воспел один духоносный муж: кто даст ми криле яко голубине, и полещу деятельностью, и почию созерцанием и смирением (Пс.54:7)?

2) Но не преминем, если угодно, ясно изобразить словом и наружный вид сих мужественных воителей: как держат они щит веры в Бога и доверия к наставнику в подвижничестве, отражая им, так сказать, всякий помысл неверия и измены; как непрестанно простирают духовный меч, и им умерщвляют всякое, приближающееся к ним, изволение свое; как, облекшись в железную броню кротости и терпения, отражают ею от себя всякое оскорбление, уязвление и всякий удар. Есть у них и шлем спасения – молитвенный покров настоятеля; и нога у них не совершенно сжаты, но одна простерта на служение, а другая неподвижна в молитве.

3) Послушание есть совершенное отречение от собственной души своей, явственно обнаруживаемое в телесных действиях; или иначе: послушание есть умерщвление членов при живом уме. Послушание есть не испытываемое предварительно движение, произвольная смерть, не озабоченная ничем посторонним жизнь, беспечальное бедствование, не придуманное оправдание пред Богом, небоязненность смерти, безбедное плавание, путешествие спящего. Послушание есть гроб воли и воскресение смирения; оно не противоречит, не рассуждает, как бы мертво и в добром, и в том, что, по-видимому, худо. Ибо за все будет ответствовать тот, кто благочестно предал смерти душу послушника. Послушание есть отложение рассудительности, при богатстве рассудительности.

4) Начало умерщвления и душевной воли и телесных членов есть скорбь; средина же – иногда скорбь, а иногда не скорбное состояние; наконец – уже совершенная неощутительность и не возбуждаемость скорби. Тогда только оказывается скорбным и болезнующим сей блаженный живый мертвец, когда увидит себя исполняющим свою волю, и убоится суда, какой должен понести на себе.

5) Вы, которые решились вступить на поприще сего духовного исповедничества, вы, которые желаете принять на выю свою иго Христово, вы, которые с этой минуты стараетесь иго свое возложить на рамена другому, вы, которые поспешаете дать рукописание, что добровольно предаете себя в рабство, и желаете, чтобы вместо сего написано было вам право на свободу, вы, которые, во время плавания подъемлемые руками других, переплываете это великое море, – знайте, что решились вы идти путем суровым, но кратким, с которого одно только есть уклонение, и оно называется самочинием. А кто однажды навсегда отрекся от оного даже в том, что кажется прекрасным, духовным и богоугодным, тот достиг цели прежде вступления в путь. Ибо послушание есть недоверие себе самому, в рассуждении всякого доброго дела, даже до конца жизни.

6) Намереваясь преклонить выю свою о Господе из видов и побуждений смиренномудрия, и решительно вверить о Господе спасение наше другому, – прежде вступления на сие поприще, ежели есть в нас сколько-нибудь хитрости и благоразумия, подвергаем суду, исследованию и, скажу так, испытанию своего кормчего, чтобы, вверившись, вместо кормчего, едва владеющему веслом, вместо врача больному, вместо бесстрастного рабу страстей, и вместо пристани морю, не найти душе своей готового крушения. По вступлении же на поприще благочестия и подчинения, ни в чем уже не будем судить доброго нашего руководителя в подвижничестве, хотя, может быть, и увидим в нем, как в человеке, какие-нибудь легкие погрешности. Иначе же, став судиями, не получим никакой пользы от подчинения.

7) Кто хочет навсегда удержать в себе несомненное доверие к наставнику, тому совершенно необходимо хранить в сердце своем неизгладимыми и приснопамятными добрые его дела, чтобы, когда демоны начнут всевать в нас недоверие к нему, могли мы заградить им уста тем, что сохраняется в нашей памяти. Ибо в какой мере доверие цветет в сердце, в такой же и тело спешит к смирению. А кто преткнулся о недоверие, тот уже пал; ибо, вне всякого сомнения, еже не от веры, грех есть (Рим.14:23). Как скоро помысл внушает тебе судить, или осудить настоятеля, – беги от него, как от блуда. Никак не давай этому змию ни воли, ни места, ни входа, ни власти; но скажи сему змию: «слушай, обольститель, не я над начальником, а он надо мною обязался производить суд; не я ему, а он мне поставлен судиею».

8) Отцы определяют, что псалмопение есть оружие, молитва – стены, не укоризненные слезы – баня; а блаженное послушание, по рассуждению их, есть исповедничество, и без него никто из подверженых страстям не узрит Господа.

9) Подчиняющий себя – сам на себя произносит приговор. Если он будет совершенно послушен ради Господа; то, хотя и не почтет себя совершенно послушным, – избежит своего суда. Если же в чем-нибудь исполнит свою волю; то, хотя и почтет себя послушным, – сам на себе понесет бремя. Хорошо еще, если настоятель не перестает обличать его; а если молчит, того не знаю, что и сказать. В простоте подчиняющиеся о Господе совершают доброе течение, не возбуждая против себя злокозненности бесов своею пытливостью.

10) Прежде всего, будем исповедоваться доброму нашему судие, и притом ему одному; если же повелит, то и всем. Струпы, показанные другим, не больнее от сего сделаются, но уврачуются.

11) Быв в одном общежительном монастыре, видел я страшный суд доброго судии и пастыря. Во время пребывания моего там, слупилось, что некто из разбойников приступил к монашескому житию, и превосходнейший оный пастырь и врач велел ему седмь дней пребывать в совершенном покое, и замечать только установленный в обители порядок. По прошествии недели, пастырь, призвав его, спросил наедине: «нравится ли ему жить вместе с ними?», и увидев, что он со всею искренностью согласен на сие, спросил еще: что худого сделано им в мире? Когда же увидел, что он, по слову сему, с готовностью принес во всем исповедь, – еще искушая его, сказал: «хочу, чтобы открыл ты сие при всем братстве». Он же, действительно возненавидев свой грех, и пренебрегая всякий стыд, нимало не колеблясь, обещал это сделать; даже присовокупил: «если угодно, – скажу среди Александрии». После сего пастырь собирает в Господень храм всех овец, числом триста тридцать, и во время совершения Божией службы (ибо день был воскресный), по прочтении Евангелия, вводит, наконец, сего не укоризненного подсудимого. Влекли его несколько братий, которые слегка наносили ему удары. Руки были у него связаны назад; одет он был в волосяное вретище, на голове посыпан был пепел; почему, самым зрелищем сим все были поражены. И вдруг раздался плачевный вопль; потому что никто не знал, что такое делается. Потом, когда приблизился он к церковным дверям, – священная глава – человеколюбивый пастырь велегласно возглашает ему: «остановись, не достоин ты войти сюда». Пораженный голосом пастыря, исходившим к нему из святилища (ибо думал, как уверял нас в последствии клятвами, что слышит не человеческий голос, а гром), падает он мгновенно на лице свое в трепете, и весь взволнованный страхом. Так он лежал на земле, и омочал пол слезами; чудный же сей врач, употребляя все средства к его спасению, и желая представить всем образец спасительного и действенного смирения, опять увещавает его – при всех подробно рассказать, что им сделано; и он с ужасом исповедует, один за другим, все грехи, возмущающие всякий слух, не только плотские естественные и противоестественные, с словесными и бессловесными, но даже отравление, убийства и многое другое, о чем непристойно слышать, или предавать писанию. Когда же кончил он исповедь, – пастырь велит, чтобы не медля постригли и сопричислили его к братии.

12) Удивившись мудрости сего преподобного, спросил я его наедине: для чего произвел он такое необычайное зрелище? Истинный врач сей отвечал: «Для двух причин: во-первых, чтобы самого исповедавшегося настоящим стыдом избавить от стыда будущего; что и действительно так было, брат Иоанн. Ибо не встал он с полу, пока не сподобился оставления всех грехов. И не сомневайся в этом; один брат из бывших там уверял меня, говоря: видел я, что кто-то страшный держит исписанную хартию и трость; и когда лежащий сказывать грех, – он изглаждал сей грех тростью. И это справедливо; ибо сказано: рех, исповем на мл беззаконие мое Господеви: и Ты оставил еси нечестие сердца моего (Пс.31:5). Во-вторых, поскольку в братстве есть и такие, которых некоторые грехопадения остаются тайными, то и их хотел я побудить сим к исповеди, без которой никто не сподобится оставления грехов».

13) Много и иного досточудного и достопамятного видел я у сего приснопамятного пастыря и в пастве его; и большую часть сего попытаюсь довести и до вашего сведения. Ибо не малое время проживал я у него, следя за образом их жизни, и приведен был в великое удивление, видя, как сии земные подражали небожителям.

14) В сей пастве заключен неразрешимый союз любви, и, что еще удивительнее, она свободна от всякой вольности в речах и от празднословия. Паче всего стараются братия, чтобы чем-нибудь не уязвить братнюю совесть. Если же кто оказывастся ненавистником другого; то пастырь удаляет его в отдельный монастырь, как осужденного. Однажды, некто из братии худо говорил пастырю о ближнем своем; преподобный тотчас велел изгнать его, говоря: «не позволю, чтобы в обители был и видимый и невидимый диавол».

15) Видел я у сих преподобных отцов дела истинно полезные и достойные удивления; видел братство, о Господе сошедшееся и соединившееся, и приобретшее себе чудное делание и созерцание. Ибо столько занимаются богомыслием и упражняются в добрых делах, что для сего не имеют почти нужды в напоминании настоятеля, но по доброй воле пробуждают друг друга к божественному бодрствованию; ибо у них определены, изучены и утверждены некоторые святые и божественные упражнения. Если оказывалось, что кто-нибудь из них в отсутствие настоятеля начинает злословить, или осуждать, или вообще празднословить; то другой какой-нибудь брать, тайным мановением напоминая ему о том, незаметно прекращает сие. Если же брат, по случаю, не догадывается; то напомянувший, сделав поклон, наконец уходит. Неистощимым же и не прекращаемым предметом их собеседования (когда нужно и поговорить) бывает памятование смерти и мысль о вечном суде.

16) Не премину сказать вам о весьма необычайном преспеянии тамошнего повара. – Видя, что он, во время служения своего, постоянно погружен в размышление и слезы, просил я объявить мне, как сподобился он такой благодати. И вынужденный мною, отвечал он: «всегда думал я, что служу не людям, но Богу; и признав себя недостойным всякого упокоения, в сем видимом огне имею непрестанное напоминание о будущем пламени».

17) Послушаем и о другом необычайном их преспеянии. Даже и за самой трапезой не прекращают они умного делания, но, по какому-то навыку, тайными знаками и мановением блаженные сии напоминают себе о внутренней молитве. И не в трапезе только делают сие, но и при всякой встрече друг с другом, и в каждом собрании.

18) Если же кто из них сделает проступок; то от братии много бывает к нему прошений, чтобы им предоставил позаботиться о сем, и перед пастырем принесть оправдание, и принять наказание. Почему и великий сей муж, узнав, что так делают ученики его, налагает легчайшие наказания, зная, что наказываемый не подлежит ответственности, даже и не разыскивает, кто именно впал в проступок.

19) Может ли быть у них терпимо памятование о пустословии и шутке? Если кто из них начинает спор с ближним; то другой, проходя мимо, делает поклон, и тем рассевает гнев. Если же замечает, что спорящие злопамятны; то объявляет о ссоре занимающему второе место по настоятеле, и доводит до того, что они примиряются между собою еще до захождения солнца. А если упорствуют в ожесточении; то бывают или наказаны лишением пищи до примирения, или изгнаны из обители.

20) Сия же достохвальная строгость наблюдается у них не напрасно, но явно приносит обильный плод. Ибо у сих преподобных отцов оказалось много преуспевших в деятельной жизни, прозорливых, рассудительных и смиренномудрых. У них можно видеть зрелище страшное и ангелолепное: почтенные сединами и священнолепные старцы, как дети, поспешают на послушание, и унижение свое вменяют себе в величайшую похвалу. Там видел я мужей около пятидесяти лет пребывавших в послушании; и когда просил их известить меня, какое утешение получили они от столь долговременного труда, – одни из них отвечали, что достигли глубины смиренномудрия, и им навек отразили от себя всякую брань; другие же сказывали, что приобрели уже совершенную нечувствительность к злословию и оскорблениям, и переносят их без труда.

21) Видел я также, что другие из сих приснопамятных отцов, при ангеловидной седине, достигли до глубочайшего незлобия и до премудрой, самопроизвольной и богоправимой простоты. Как лукавый есть нечто двойное, одно – видимое, и другое – скрытое; так простой есть не что-либо двойственное, но нечто единое. Нет между ними неразумного и немудрого старца, каковыми бывают старые люди в миру, которых обыкновенно называют выжившими из ума; напротив того, по внешности они вполне кротки, доступны, не угрюмы, ни в словах, ни в нравах (что не во многих найдется) не имеют ничего притворного, ухищренного и лживого; внутренно же – в душе, как невинные младенцы, дышат только Богом и настоятелем; а умное око их смело и бодро устремлено на бесов и страсти.

22) Целой жизни моей, о священная глава и боголюбивое собрание, не достанет на то, чтобы описать добродетели и ангелоподобное житие сих блаженных отцов. Однако же, лучше и слово свое нам украсить и вас возбудить к боголюбивой ревности, их многотрудными подвигами, нежели собственными своими советами; ибо без всякого прекословия худшее украшается лучшим. Прошу только об одном, не подозревать, будто бы пишем что-либо вымышленное; ибо недоверие обыкновенно вредить пользе. Будем же опять продолжать то, о чем говорили прежде.

23) Некто, по имени Исидор, имевший сан градоправителя в Александрии, в недавнее пред сим время отрекся от мира в упомянутом нами общежительном монастыре, и я застал его еще там. Преподобнейший оный пастырь, приняв его, приметил, что он очень лукав, жесток, зол и надменен; и сей премудрый, человеческим примышлением перехитряет бесовскую хитрость, и говорит Исидору: «если решился ты взять на себя иго Христово; то хочу, чтобы прежде всего обучился ты послушанию». Исидор отвечал: «как железо кузнецу, так и я предаю себя в подчинение тебе, святейший». Великий отец, воспользовавшись сим уподоблением, тотчас дает упражнение сему железу – Исидору, и говорит: «хочу, брат по естеству, чтобы ты стоял у ворот обители, и пред каждым входящим и выходящим преклонял колена и говорил: помолись о мне, отец; я в падучей болезни». И он послушался, как ангел Господа. Когда же провел там седмь лет, и достиг глубочайшего смирения и сокрушения: тогда достославный отец, после законного седмилетия и беспримерного Исидорова терпения, благоволил Исидора, как предостойного, сопричислить к братии, и удостоить рукоположения. Но Исидор, через других и через меня немощного, много раз умалял пастыря, чтобы ему там, как жил прежде, так и окончить течение, не ясно давая разуметь сим словом свой конец и приближающееся призвание; что и действительно было. Ибо, когда наставник позволил ему остаться в том же чипе, – по прошествии десяти дней, в бесславии своем славно преселился он ко Господу, в седмый день по своем успении появ ко Господу и вратаря обители, так как блаженный говаривал ему: «если сподоблюсь дерзновения пред Господом, то в скором времени будешь и там со мною неразлучен». Что и сбылось к совершеннейшему удостоверению в непостыдном его послушании и богоподражательном смирении.

24) Сего великого Исидора, когда был он еще жив, спросил я: «какое делание имел ум его во время пребывания у ворог»? И приснопамятный не потаил сего от меня, желая оказать мне пользу. «Вначале, говорил он, рассуждал я, что продан за грехи мои; и потому со всею горестью, с принуждением, как бы с пролитием крови, делал поклон. По прошествии же года, сердце мое не чувствовало уже скорби, ожидая от самого Бога награды за терпение. А когда минул еще один год; тогда уже с сердечным чувством стал я почитать себя недостойным и пребывания в обители, и лицезрения отцов, и встречи с ними, и причащения Таин, и не смел смотреть в лице кому-либо; по, поникнув очами долу, а еще более поникнув мыслью, искренно уже у входящих и выходящих испрашивал молитв их».

25) Однажды, сидел я за трапезою с сим великим настоятелем; и он, святые уста свои приклонив к уху моему, говорит: «хочешь ли, покажу тебе при самой глубокой седине божественный образ мыслей»? Когда же стал я о том просить, – праведный позвал со второй трапезы именуемого Лаврентием, около сорока осми лет пребывающего в обители, и второго в монастыре пресвитера. Он пришел, преклонил колена пред игуменом, и принял от него благословение. Но когда встал, – игумен вовсе ничего не сказал ему, и оставил его стоят пред трапезой, и ничего не вкушать; обед же только начинался, почему стоял он долгий час, или часа два. Мне было уже стыдно взглянуть в лице сему труженику; потому что весь он был сед, и жил осмидесятый год. Так до окончания обеда простоял он без ответа. Когда же встали, – преподобный посылает его упомянутому выше великому Исидору сказать начало тридцать девятого псалма.⁷

26) Я, по лукавству своему, не пропустил случая испытать старца. И на вопрос мой, о чем он думал, стоя перед столом? – сказал он: «Представляя пастыря в Христовом образе, рассуждал я, что вовсе не от него, но от Бога имею повеление. Почему и стоял я, отец Иоанн, не как пред человеческою трапезою, но как пред Божиим жертвенником, принося молитву Богу; в рассуждении же пастыря вовсе не имел никакой лукавой мысли, по вере и любви моей к нему: ибо сказал некто, что любы не мыслит зла (1Кор.15:5). Сверх того, да будет известно тебе, отец, что, если кто предал себя простоте и добровольному незлобию, то лукавому нет уже в нем ни места, ни времени».

27) Каков, при помощи Божией, был этот рачитель о спасении словесных овец, такого же и домоприставника обители послал ему праведный Господь. Он был целомудрен не менее всякого другого, кроток же, как весьма не многие. На него-то великий старец, к назиданию прочих, напрасно напал в церкви, велев безвременно выслать его. Я, зная, что он не укоризнен в том, в чем винил его пастырь, наедине стал оправдывать иконома пред сим великим старцем. Мудрый ответствовал мне: «И сам я знал это, отец; но как несправедливо и жалко вырывать хлеб из уст у голодного младенца; так и пекущийся о душах делает вред и себе и труженику, если не доставляет ему ежечасных случаев приобретать венцы, какие, сколько известно ему, может получить труженик, терпя или оскорбления, или бесчестие, или уничижение, или осмеяние. Ибо сим делаются три весьма тяжкие несправедливости; во-первых, терпит несправедливость лишаемый мзды, какую получил бы за наказание; во-вторых, несправедливо поступает настоятель, когда добродетелью одного мог доставить пользу другим, и не сделал сего; а третья – самая тяжкая несправедливость та, что не редко, по-видимому, самые трудолюбивые и терпеливые, если несколько времени не прилагать о них радения, и настоятелю уже, как преуспевших в добродетели, не обличать и не укорять их, – лишаются той кротости и того терпения, какие были в них. Земля, хотя хороша, плодоносна и тучна; но оскудение воды бесчестия может сделать, что она одичает, и произрастут на ней терния кичливости, блуда и небоязненности. Зная сие, великий апостол писал к Тимофею: настой, нападай, наказывай их благовременне и безвременне» (2Тим.4:2).

28) Я вступил в спор с сим истинным путеводителем и представлял ему немощь рода нашего и то, что многие, в следствие напрасного, а может быть, и не напрасного наказания, отторгаются от паствы. На сие старец, эта палата мудрости, сказал еще: «Душа, ради Христа привязавшаяся к пастырю любовью и верою, не оставит его, хотя бы нужно было и кровь пролить, особливо же, если была им когда-нибудь облагодетсльствована и исцелена от струпов своих; ибо помнит, кто говорит: ни ангели, ни начала, ниже силы, ни ина тварь кая возможет разлучити нас от любве Христовы (Рим.8:38). Если же не столько она привязана, привержена и прилеплена к пастырю; то подивлюсь, если окажется, наконец, что она не напрасно пребывала в этом месте, привязанная к нему притворным и ложным подчинением». И не обманывался сей истинно великий старец, но удерживал при себе, руководил, усовершал, и приносил Христу непорочные жертвы.

29) Послушаем и подивимся Божией премудрости, находя её в скудельных сосудах. Пребывая в той же обители, и дивясь вере, терпению и непоколебимой твердости иных новопоступивших при неприятностях не только от настоятеля, но и от самых последних, в назидание свое спросил я одного брата, по имени Аввакира, пятнадцать лет живущего в обители; ибо видел, что его особенно все почти обижают, и служители каждый день выгоняют из трапезы за то, что брат сей по природе был несколько не воздержен на язык. И я сказал ему: «брат Аввакир, за что тебя, как вижу, каждый день выгоняют из трапезы, и засыпаешь ты часто без ужина?» Он отвечал: «Поверь мне, отец, что искушают меня отцы, точно ли я – монах; потому что делают сие не в правду. И зная, какая цель у великого старца и у них, терплю все сие без отягощения; и вот уже пятнадцать лет, как рассуждаю таким образом. Так и сами они при вступлении моем говорили мне, что до тридцати лет искушают отрекающихся от мира. И справедливо поступают в этом, отец Иоанн; потому что без искушения и золото не усовершается».

30) Сей доблественный Аввакир, прожив в монастыре два года по моем туда прибытии, преселился ко Господу, и находясь при смерти, говорил отцам так: «благодарю, благодарю Господа и вас; ибо, искушаемый вами во спасение мое, семнадцать лет пребывал я не искушаемым от бесов». И правосудный пастырь, воздавая ему должное, велел, как исповедника, положить его с почивающими там святыми.

31) Всем ревнителям совершенства сделаю обиду, если сокрою во гробе молчания заслугу и подвиг Македония, первого из тамошних диаконов. Сей, покровительствуемый Господом муж, однажды, пред наступлением праздника святых Богоявлений, и именно за два дня, усиленно просит пастыря, чтобы дозволил ему сходить в город Александрию для какой-то собственной его нужды, обещаясь, как можно, скорее возвратиться из города, по причине праздничного последования и приуготовления. Но ненавистник добра диавол положил препятствие архидиакону, и он, отпущенный игуменом, не поспел в обитель к святому празднику и в назначенный настоятелем срок; пришел же на другой день. Пастырь отлучает его от диаконского служения, и низводит в чин самых последних из новоначальных. Сей добрый диакон терпения и истинный архидиакон твердости так равнодушно принимает от отца сие определение, как бы не его, а другого кого, подвергали наказанию. Когда же сорок дней был он в таком чине, – мудрый пастырь снова возвел его на собственную его степень. И едва прошел день, как архидиакон умоляет пастыря, чтобы оставил его в прежнем наказании и бесчестии, сказав ему, что в городе непростительно пал он. Преподобный, зная, что Македоний сказывает ему неправду, и только ради смирения домогается наказания, уступил доброму желанию труженика. И вот было зрелище: почтенный сединами старец проводит дни в чине новоначальных, и чистосердечно умоляет всякого помолиться о нем; ибо, говорит он о себе, впал я в блуд преслушания! Но мне смиренному открылся сей великий Македоний, для чего добровольно вступил он в такой уничиженный образ жизни. «Никогда, говорил он, не видел я в себе такого облегчения от всякой брани и такой сладости божественного света, как теперь». «ангелам, продолжал он, свойственно не падать, а может быть, как утверждают иные, и не могут они пасть. Людям же свойственно падать, и всякий раз, как скоро случится сие, как можно скорее, восставать. Но демонам, и только одним демонам, свойственно падши не восставать.

32) Брат, надзиравший за службами обители, открылся: «Когда был я еще молод, говорил он, и на моем попечении был скот, – случилось мне ввергнуться в весьма тяжкое душевное падение. Поскольку же никогда не было у меня привычки таить змею в поре сердца своего; то схватив ее за хвост (под хвостом же разумею конец дела), показал врачу. Он, улыбаясь и слегка ударив меня по щеке, сказал мне: иди, чадо, продолжай службу свою, как прежде, ни мало, не страшась. И я, с пламенною верою положившись на сие, в течение не многих дней получить удостоверение в своем исцелении, и продолжал путь свои, вместе и радуясь, и трепеща».

33) Всякий род твари, как говорят иные, имеет свои разности, отличающие один род от других. Так и в соборе братий были разности и в преспеянии и в расположениях. Когда врач их замечал, что некоторые любят выказывать себя при посещениях обители людьми мирскими; тогда при таких посетителях подвергал их крайним оскорблениям, и налагал на них самые унизительные службы; почему начинали они с поспешностью скрываться, как скоро видели прибытие мирян. Таким образом происходило нечто невероятное; тщеславие само себя изгоняло и скрывало от людей.

34) Господу угодно было не лишить меня молитв преподобного отца, и за неделю до моего отшествия из сего святого места, взял он к себе чудного мужа, именем Мину, занимавшего второе место после пастыря, жившего в общежитии пятьдесят девять лет, и прошедшего уже все служения. На третий день по успении преподобного, когда совершали мы обычный канон над ним, внезапно наполнилось благоуханием все место, где лежал преподобный. Посему великий отец велел нам открыть гроб, в котором положен был преподобный. Гроб открыли, и все видим, что из честных стоп его, как из двух источников, исходит благовоние мира. Тогда наставник говорить всем: «смотрите, воть, поты трудов и болезней его принесли миро Богу». И это справедливо. Отцы этой обители пересказывали нам о многих других заслугах преподобнейшего Мины; между прочим же сказали и сие: «Однажды настоятель вознамерился искусить богодарованное терпение его. Мина вечером пришел в игуменскую келью, и земно поклонясь игумену, просил, по обычаю, дать ему наставление. Игумен же оставил его лежащим на земле до самого правила, и тогда уже, благословив его и сделав ему выговор, что любит выказывать себя и нетерпелив, велел встать. Преподобный знал, что Мина перенесет сие мужественно, потому и поступил так в назидание всем». Ученик преподобного Мины подтвердил нам сказанное о наставнике, и поэтому присовокупил еще: «полюбопытствовал я у него, не одолел ли его сон в продолжение такого коленопреклонения пред игуменом! И он уверял меня, что, лежа на земле, прочел всю псалтирь».

35) Не премину украсить венец слова и сим смарагдом. Завел я, однажды, речь о безмолвии с некоторыми из самых мужественных старцев в обители. Они, с улыбкой на лице и с веселым расположением духа, приветливо говорят мне: «мы, отец Иоанн, как вещественные, и житие проходим вещественное, рассудив наперед, что и в брань должно вступать по мере своей немощи, и признав за лучшее бороться с людьми, которые иногда бывают свирепы, иногда же раскаиваются, а не с демонами, которые всегда против нас неистовы и вооружены».

36) Некто же из сих приснопамятных отцов, возымев ко мне великую по Богу любовь и доверенность, благосклонно говорил мне: «Ежели в тебе, мудрый муж, есть сила сказавшего о себе с душевным чувством: вся могу о укрепляющем мя Христе (Флп.4:13); ежели снизшел на тебя Дух Святой росою непорочности, как на Святую Деву; ежели сила Вышнего осенила тебя терпением; то, как Муж (Христос Бог), препояшь чресла свои лентием послушания, и восстав с вечери безмолвия, умой ноги братий в сокрушенном духе; лучше же сказать, припади к ногам собора с смиренными мыслями. У дверей сердца своего поставь строгих и неусыпных привратников. Управляй неудержимым умом в развлекаемом заботами теле; имея удободвижные и колеблющиеся члены, упражняйся в умном безмолвии, и, что всего славнее, среди мятежей будь неустрашим в душе. Связывай язык, который неистово рвется на прекословия. Седмьдесять крат седмерицею в день борись с этим властелином. На душевном древе – кресте утверди наковальню – ум, который бы, при непрерывных ударах в него молотами и при непрестанном стуке, то есть, поруганиях, осмеянии, обидах, никак не мог быть сокрушен, и не подвергался бы повреждению, но оставался совершенно гладким и непоколебимым. Совлекись воли своей, как срамной одежды, и обнажась выходи на поприще; облекись в редкую и с трудом приобретаемую броню веры в подвигоположника своего, не дозволяя расслаблять и уязвлять себя неверию. Уздою целомудрия сдерживай бесстыдно устремляющееся осязание. Помышлением о смерти смежай око, которое ежечасно готово с любопытством смотреть на величие и красоту телесную. Обуздывай пытливый ум, который, при собственной заботе о себе самом, готов осуждать брата в нерадении; побуждай оный нелестно изъявлять всякую любовь и сострадание к ближнему. О сем, любезнейший отец, действительно уразумеют тогда вси, яко Христовы есмы ученицы, аще, сошедшись вкупе, любовь имамы между собою (Ин.13:35). Здесь, говорил еще сей превосходный друг, здесь водворись с нами, и пей ежечасно поругание, как воду живую. Давид, испытав все приятности под небом, и напоследок недоумевая, что из всего избрать, сказал: се что добро, или что красно! не иное что, но еже жити братии вкупе (Пс.132:1). Если же мы не сподобились еще сего блага, то есть, такового терпения и послушания; то всего лучше, поспав по крайней мере свою немощь, и став на едине вдали от подвижнического поприща, ублажать подвижников и просить им у Бога терпения». Побежден я был сим добрым отцом и совершенным наставником, который евангельски и пророчески, лучше же сказать, дружелюбно побороть нас; и не колеблясь возжелали мы отдать преимущество блаженному послушанию.

37) Но, упомянув еще об одной общеполезной добродетели сих блаженных, и как бы вышедши из рая, начну опять предлагать вам некрасивые и малополезные терния слова. Блаженный пастырь замечал неоднократно, что иные вели разговор, когда стоим мы на молитве; таковых на целую седмицу ставил он у церкви, и приказывал, чтобы делали поклон всякому входящему и выходящему, и, что удивительнее, поступал так даже с клириками, то есть, старейшими.

38) Приметив, что один из братии на псалмопении стоит с большим сердечным чувством, нежели многие другие, особенно же в начале песней своими движениями и переменами в лице как бы разговаривает с кем, просил я объяснить, что значит сей обычай блаженного. Он же, зная, что не полезно скрывать, сказал мне: «имею привычку, отец Иоанн, в самом начале собирать свои помыслы, ум и душу, и призывая вопиять им: приидите, поклонимся и припадем самому Христу, Цареви и Богу нашему.

39) Полюбопытствовав, узнал я также следующее о надсматривавшем за трапезою: Приметив дощечку, которая всегда висела у него на поясе, доведался, что, всякий день записывая на ней свои помыслы, все оные открывает пастырю. Увидел же, что не он один, но и весьма многие другие из тамошних братий делали тоже; а на сие, как услышал я, была даже и заповедь великого пастыря.

40) Однажды, изгнан был им некто из братий за то, что клеветал перед ним на ближнего, называя его пустословом и болтливым. Изгнанный не отходил от ворот обители целую неделю, прося себе дозволения войти и прощения. Когда узнал о сем ревнующий о спасении душ пастырь, и разведал, что брат сей в продолжение шести дней вовсе ничего не вкушал; тогда объявил ему «если решительно желаешь иметь жительство в обители; то низведу тебя в чин кающихся». Когда же брат, принося покаяние, принял сие с радостью, пастырь велел отвести его в особенную обитель плачущих о своих грехопадениях; что и было исполнено. Поскольку же упомянул я о сказанной обители; то дадим о ней краткое понятие.

41) В расстоянии на одно поприще от великой обители было место, называемое темницею, лишенное всякого утешения. Там никогда не было видно ни дыма, ни вина, ни елея в пище, ни другого чего-либо, кроме хлеба и в малом количестве овощей. Сюда-то впадавших в грех, по призвании в братство, пастырь заключал безвыходно, и не вместе всех, но каждого особо и отдельно, или не более как по двое, и держал там, пока Господь не удостоверял его об исправлении каждого. Поставил же над ними и наместника, мужа великого, по имени Исаака, который от поручаемых ему требовал непрестанной почти молитвы; а в предотвращение уныния было у них большое количество ветвей.⁸ Таков был образ жизни, такое постановление, такое препровождение времени у действительно ищущих лица Бога Иаковля!

42) Прекрасно – удивляться трудам святых; спасительно – соревновать им; но захотеть вдруг сделаться подражателями житию их – и неразумно и невозможно.

43) Уязвляемые обличениями, будем содержать в памяти грехи свои, пока Господь, видя усилие в нас – усильных искателях Его, изгладит грехи наши, и уязвляющую сердцу наше скорбь претворит в радость. Ибо сказано: по множеству болезней моих в сердце моем, в такой же мере утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс.93:19). Во время свое не забудем того, кто говорит ко Господу: елики явил ми еси скорби многи и злы: и обращся оживотворил мя еси и от бездн земли по падении паки возвел мя еси (Пс.70:20).

44) Блажен, кто, ежедневно злословимый и уничижаемый, преодолевает себя ради Бога. Он будет ликовствовать с мучениками и дерзновенно беседовать с ангелами. Блажен монах, который почитает себя ежечасно достойным всякого бесчестия и уничижения. Блажен, кто до конца умертвил волю свою, и попечение о себе предоставил наставнику своему о Господе; он будет поставлен одесную Распятого. Кто отринул от себя справедливое, или и несправедливое, обличение, тот отрекся от своего спасения. А кто принял обличение со скорбью, или даже и без скорби, тот вскоре получит отпущение своих грехопадений.

45) Мысленно свидетельствуй пред Богом искреннюю веру и любовь к отцу твоему; и Бог, наконец, неведомым образом, внушит ему, чтобы, по мере твоего к нему расположения, и он к тебе стал привязан и благорасположен.

46) Кто всякую змею выставляет на позор, тот показывает в себе действенную веру; а кто скрывает, тот блуждает еще вне пути спасения.

47) Тогда человек, несомненно, познает свое братолюбие и свою любовь, когда увидит в себе, что он плачет о прегрешениях брата, и радуется его преуспеянию и дарованиям.

48) Кто в разговоре, хотя говорит и правду, но того только желает, и то имеет в виду, чтоб его слово взяло верх, тот пусть знает, что он болен диавольской болезнью. И если поступает так в разговоре с равными; то, может быть, уврачует еще его вразумление высших. Если же обращается так с высшими, или с мудрейшими; то людям не исцелить его недуга.

49) Не уступающий в слове, без сомнения, не уступит и в деле. Ибо неверный в малом, непреклонен и на деле. Напрасно трудится он, и от святого подчинения не приобретет себе ничего, кроме осуждения.

50) Если у кого чистая совесть в высшей степени подчинена отцу; то, каждый день ожидая себе смерти, как сна, иди, лучше сказать, как жизни, не боится он её, достоверно зная, что, во время разлучения души с телом, не он, а настоятель его будет в ответе.

51) Если кто, о Господе без принуждения приняв от отца поручение по службе, при исполнении оного потерпит какое-либо неожиданное преткновение; то причину сего пусть приписывает не давшему, но принявшему, оружие; потому что взял оружие для ратоборства со врагом, и вместо того обратил оное на сердце свое. Если же принудил себя ради Господа, и дающему поручение предварительно говорил о своей немощи; то пусть благодушествует; хотя он и пал, однако же еще не умер.

52) Забыл я, возлюбленные, предложить вам еще сей сладкий хлеб добродетели. Видел я там послушных о Господе, которые по Богу сами себя подвергали оскорблениям и бесчестью, чтобы, таким образом предуготовившись, не страшиться уже оскорблений, наносимых другими.

53) Душа, помышляющая об исповеди, ею, как уздою, удерживается от греха. Ибо в чем не исповедуемся, то делаем уже, как во тьме, небоязненно.

54) Когда в отсутствии настоятеля, вообразив лице его, представляем себе, что сам он перед нами, и избегаем всякого разговора, или слова, или снеди, или сна, или чего другого, что, как предполагаем, было бы ему неприятно видеть в нас: тогда действительно узнали мы неложное послушание. Избалованные дети отсутствие учителя почитают для себя радостью, а благонравным это потеря.

55) Однажды, униженно просил я одного из опытнейших старцев сказать, как послушанием приобретается смирение? Он сказал на сие: «Благопризнательно послушный, хотя и мертвых станет воскрешать, хотя и дар слез, и освобождение от духовных браней получит, – непременно рассуждает, что производит сие молитва духовного отца; и он пребывает чуждым и далеким от суетного превозношения. Ибо как превозноситься ему тем, что (сам он признает) сделано помощью другого, а не его старанием»?

56) Но безмолвнику неизвестно упражнение в описанных выше добродетелях; ему справедливым кажется и самомнение, которое внушает ему, что добрые дела совершает он собственным своим старанием.

57) Находящийся в подчинении, победив две вражий лести,⁹ пребывает уже вечно послушным рабом Христовым.

58) Демон, в борьбе с делателями послушания, усиливается иногда осквернить их телесными нечистотами, иногда делать их то жестокосердыми, то сверх обычая тревожными, то какими-то сухими, бесплодными, ленивыми к молитве, сонливыми и омраченными, чтобы отвлечь их от подвига, как не достигших никакого успеха от подчинения, и даже отставших в своем преспеянии. Ибо не позволяет им утвердиться в той мысли, что нередко отъятие благ, по-видимому, уже нам принадлежавших, по Божию смотрению, приводит нас к глубочайшему смиренномудрию.

59) Упомянутого теперь обманщика иные отражали не редко терпением. Но не успевает еще он кончить своей речи, как, представ, другой аггел покушается вскоре ввести нас в обман другим способом. Видел я делателей послушания, которые под покровом отца сделались исполненными сердечного умиления, кроткими, воздержными, рачительными, не чувствующими в себе браней, горящими от усердия. И к ним-то приступив, демоны всевали в них мысль, что имеют уже достаточные силы к безмолвию, как совершенной награде за подвиг, в безмолвии же могут достигнуть и до бесстрастия. И обольщенные сим, из пристани пустившись в море, когда застигла их буря, и кормчих у них не стало, жалкое потерпели они крушение на этом нечистом и сланом море.

60) Морю иногда нужно волноваться и свирепеть, чтобы при этом выбросить опять на сушу дрова, и сено, и всякую гниль, что только занесено в него реками страстей. Если всмотримся; то найдем, что после бури на море бывает глубокая тишина.

61) Кто иногда послушен отцу, а иногда не послушен ему, тот подобен человеку, который привязывает у себя к глазу то целебный порошок, то известь. Ибо сказано: един созидаяй, а другой разоряяй. Что успеет более, токмо труд (Сир.34:23)?

62) Не обольщайся, сын послушный Господу, духом самомнения, и прегрешения свои объявляй учителю не как от лица другого; без стыда невозможно избавиться от стыда. Обнажи струп свой пред врачом, и не стыдясь, скажи: «вот моя язва, отец, мною самим, по моей беспечности, а не другим кем, причиненная; никто не виновен в этом, ни человек, ни дух, ни тело, ни другое что, но мое одно нерадение причиной».

63) И в наружности, и в помысле, будь на исповеди, как осужденный; поникни глазами в землю, и, если можно, орошай слезами ноги судии и врача, как ноги Христовы.

64) У бесов нередко бывает в обычае – внушать нам, чтоб мы или не исповедовались, или делали сие как бы от чужого лица, или упрекали других, называя виновниками наших грехов.

65) Если все зависит от привычки, и ей следуют люди; то, без сомнения, тем более еще зависит от навыка и доброе; потому что в добром деле есть великий содейственник – Бог.

66) Не будешь много лет трудиться, сын, ища в себе блаженного покоя, если в начале от всей души предашь себя на терпение бесчестия.

67) Не почитай для себя неприличным приносить исповедь своему помощнику, как Богу, со смиренным духом. Видел я, что осужденные, жалобным видом своим, сильным раскаянием и просьбами, смягчали непреклонность судии, и гнев его прелагали на милость. Посему-то и Иоанн Креститель от приходящих к нему прежде крещения требовал исповедания грехов, не сам имея нужду знать грехи приходящих, но их устрояя спасение.

68) Не будем поражаться тем, что и после исповеди бываем боримы. Ибо лучше бороться с осквернениями, только бы не с самомнением.

69) Не порывайся, и не возносись мыслью, слыша повествования об отцах безмолвниках и отшельниках. Ибо и ты ходишь в воинстве первомученика. И падая, не удаляйся с поприща; ибо тогда-то особенно и нужен нам всего более врач. Кто и при помощи преткнулся ногою о камень, тот без помощи, конечно, не только бы преткнулся, но и нашел себе смерть.

70) Когда доведены мы до падения; тогда демоны, немедленно наступая на нас, и в предлог взяв что-либо благовидное, вернее же сказать – неблагоразумное, поставляют нам на вид безмолвие; цель же врагов та, чтобы, при падении, нанести нам и раны.

71) Когда врач отказывается, сознаваясь в бессилии; тогда необходимо идти к другому; потому что редкие исцеляются без врача. Кто же вздумает противоречить нам, когда скажем, что всякий корабль, имевший искусного кормчего и подвергшийся крушению, без кормчего неминуемо погибнет?

72) Следствие послушания – смирение, следствие смирения – бесстрастие; если только во смирении нашем помяну ны Господ: и избавил ны есть от врагов наших (Пс.135:23–24). Посему ничто не препятсвует сказать, что следствие послушания – бесстрастие, в котором достигается конец смирения. Смирение начинается послушанием как закон Моисеем, а дщерь усовершает матерь свою, как Мария синагогу.

73) Всякого наказания от Бога достойны те больные, которые, испытав искусство врача и получив от него пользу, из предпочтения к другому, оставляют его прежде совершенного выздоровления. Не бегай рук того, кто привел тебя ко Господу; ибо во всю жизнь свою никого не будешь столько уважать, как его.

74) Не безопасно неопытному воину отлучаться от полка, и выходить на единоборство; не без бедственно и монаху, без опытности и долгого упражнения в борьбе с душевными страстями, отходить на безмолвие; тот подвергает опасности тело, а этот – душу. Писание говорит: блази два паче единого (Еккл.4:9), то есть, хорошо сыну вместе с отцом, при содействии Божия Духа, вступать в борьбу с прежними своими пристрастиями. Кто у слепого отнимает руководителя, у стада – пастыря, у сбившегося с дороги – путеуказателя, у младенца – отца его, у больного – врача, у корабля – кормчего; тот тех и других вводит в опасность. А кто намеревается без помощи других вести брань с духами, тот бывает ими умерщвлен.

75) Вступившие во врачебницу пусть сначала обращают внимание на свои болезненные припадки, а пребывающие в подчинении – на свое смирение; первым облегчение болезненных припадков, последним возрастающее у них самоосуждение, служит неложным признаком здравия, и притом таким признаком, каким не может быть ничто другое.

76) Совесть да будет тебе зеркалом для поверки твоего послушания, – и сего довольно.

77) Подчиняющиеся отцу в безмолвии противоборниками имеют демонов, и их только одних; а пребывающие в общежитии борются вместе и с демонами, и с людьми. Первые, всегда имея пред собой учителя, строже соблюдают заповеди его; последние же не редко, по причине отсутствия его, и нарушают их несколько. Впрочем, если которые тщательны и трудолюбивы, то с избытком восполняют они сей недостаток терпением огорчений, и получают сугубые венцы.

78) Всяцем хранением блюдя (Притч.3:23), будем охранять себя; потому что пристань, полная кораблей, удобно сокрушает их, особливо же, если они раздражительностью, как червем, незаметно источены.

79) Постараемся показывать крайнюю молчаливость и неведение при настоятеле: молчаливый – сын любомудрия; он во всяком случае приобретает много ведения.

80) Видел я послушника, который как бы ловил слова из уст настоятеля, но я отчаялся в его повиновении, примечая, что настоятелева речь служит для него к гордости, а не к смирению.

81) Будем со всяким трезвением трезвится, со всею наблюдательностью наблюдать, и со всякою осторожностью остерегать себя, вникая, когда и как должно служение предпочитать молитве; потому что не всегда непременно сие необходимо.

82) Будь внимателен к себе в присутствии братий, и никогда не спеши показывать себя в чем-нибудь праведнее их; ибо сделаешь сугубое зло: и их уязвишь своею лживою и притворною старательностью; и себя во всяком случае наведешь на высокоумие.

83) Будь старателен в душе, нимало не выказывая сего телесно ни наружностью, ни словом, ни загадочным знаком; и сие нужно,¹⁰ если только перестал ты уничижать ближнего. Если же склонен еще к уничижению братии; то будь подобен братиям своим, и ни в чем не отличайся пред ними по самомнению.

84) Видел я неискусного ученика, который при некоторых людях хвалился добродетелями учителя своего, и думая снискать себе славу чужим хлебом, скорее навлек на себя бесчестие, когда все сказали ему: «как же это доброе дерево произрастило бесплодную ветвь?»

85) Не за то, что мужественно переносим насмешку от отца, признают нас терпеливыми; но, когда терпим, если и всякий человек пренебрегает нами и наносит нам удары: от отца же переносим и из уважения, и по долгу.

86) Яко же воду жизни, охотно пей поругание (Иов.34:7) от всякого человека, желающего напоить тебя сим питием, очищающим от похотения. Тогда глубокая непорочность воссияет в душе твоей, и свет Божий не померкнет в сердце твоем.

87) Если кто и видит, что его старанием упокоено братство; то да не хвалится в уме своем; потому что воры кругом. Не выпускай из памяти сказанное: егда сотворите вся повеленная, глаголите, яко раби неключими есмы, яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лк.17:10). Суд о трудах наших узнаем во время исшествия своего.

88) Общежитие есть земное небо. Посему постараемся привести сердце свое в такое же расположение, какое имеют ангелы, служащие Господу. Пребывающие на сем небе иногда как бы окаменевают сердцем, а иногда также утешаются умилением сердца, чтобы и самомнения им избежать, и облегчить труды слезами.

89) Небольшой огонь размягчает великий кусок воска; так нередко и приключившееся нам малое бесчестие внезапно смягчает, услаждает и изглаждает в сердце всякую свирепость, нечувствительность и ожесточенность.

90) Видел я однажды, что двое сидели скрытно, наблюдали труды, и подслушивали воздыхания подвижников. Но один делал сие, чтобы соревновать, а другой, чтобы при случае укоризненно выставить на позор, и Божию делателю воспрепятствовать в прекрасном делании.

91) Не будь неразумным молчальником, и не приводи других в смущение и огорчение. Не будь и медлителен в поступках и в походке, когда велено тебе поспешить. В противном случае, ты хуже беснующихся и смятенных. Не редко видел я, как говорит Иов, что души болезнуют этим и по медлительности нрава, а иногда и по готовности на все, и дивился, как разнообразен порок.

92) Кто – не один, а вместе с другими, тот не столько может получить пользы от псалмопения, сколько от молитвы; потому что при слитности поющих голосов делается невнятным смысл псалма.

93) Неослабно борись с мыслью своею; и когда носится она и туда и сюда, собирай ее воедино. От делателей послушания Бог не взыскивает еще молитвы, никогда ничем не развлекаемой. Не унывай, когда мысль твоя расхищается; но благодушествуй, непрестанно заставляя ум свой возвращаться в себя самого. Ненарушимая собранность ума свойственна только ангелу.

94) Кто втайне дал обет – не оставлять борьбы до последнего издыхания, и не отступать пред тысячами смертей телесных и душевных; тот не так легко может впадать в какой-либо из таковых недостатков; потому что колебание сердца и неверность своему месту всегда производят преткновения и несчастия. Склонные переходить с места на место во всем не благоискусны; ничто не бывает столько причиною бесплодия, как нетерпеливость.

95) Если пришел ты к неизвестному врачу и в неизвестную врачебницу; то будь в ней, как прохожий, и тайно испытывай всех тамошних. Когда же от врачей и прислужников почувствуешь пользу, облегчась от своих болезней, наипаче же, чего домогался ты, от надмения души; тогда приступай уже к делу, и продай себя за золото смирения, написав условие, на хартии послушания, письменами служения, при свидетелях ангелах; а сверх того, разорви хартию собственной своей воли. Переходя с одного места на другое, обращаешь ты в ничто ту куплю, какою искупил уже тебя Христос. Местопребывание твое да будет для тебя гробом еще прежде гроба; а из гроба никто не выходит до общего воскресения; если же и выходили некоторые, то, смотри, они опять умирали; чего да не случится и с нами, будем умолять Господа.

96) Ленивые иноки, когда примечают, что данные им приказания тяжелы для исполнения, тогда покушаются лучше предпочесть им молитву; а когда приказания легки, – от молитвы бегут, как от огня.

97) Бывает, что вступивший в прохождение служения, для успокоения другого брата, будучи прошен о том, оставляет оное. Бывает также, что иный оставляет служение по лености. Бывает еще, что иный оставляет оное из тщеславия; бывают же оставляющие и по ревности.

98) Если ты связал себя условиями,¹¹ и примечаешь, что око души твоей не преуспевает; то не старайся нарушить договор. Благоискусный – везде благоискусен, а равно и наоборот. В мире злословие разлучило многих; а в братстве чревоугодие производит все падения и отложения. Если ты будешь начальствовать над этим властелином,¹² то всякое местопребывание доставит тебе бесстрастие; если же он будет начальствовать над тобою, то, кроме гроба, везде будешь бедствовать.

99) Господь слепые очи послушных умудряет, чтобы видеть добродетели учителя, и отемняет, чтобы не видеть недостатков его, ненавистник же добра поступает напротив.

100) Образцом совершеннейшего подчинения пусть будет для нас, так называемое, жидкое серебро.¹³ В смеси со всяким веществом оно занимает самый низ, и к нему не примешивается никакая нечистота.

101) Рачительные пусть лучше будут внимательными к себе, чтобы за осуждение беспечных самим больше их не быть осужденными. И Лот, думаю, оправдан за то, что, живя с такими людьми, никогда не осуждал их.

102) Всегда, а еще более во время песнопений, будем соблюдать безмолвие и безмятежие; ибо у бесов та цель, чтобы мятежом помыслов обратить в ничто молитву.

103) Прислуживающие должны телесно предстоять людям, а мысленно молитвою касаться небес.

104) Оскорбления, уничижения, и тому подобное, в душе послушного уподобляются горечи полыни; а похвалы, почести, прославления, в сластолюбивых, подобно меду, порождают всякую сладость. Посмотрим же, каково свойство того и другого. Полынь, обыкновенно, очищает всякую внутреннюю слизь, а мед умножает желчь.

105) Беззаботно должны мы доверяться тем, которые о Господе приняли на себя попечение о нас, хотя бы приказывали они нечто, по-видимому, противное и противоположное нашему спасению. Тогда искушается наша к ним вера, как бы в горниле смирения; ибо это – признак самой истинной веры, если несомненно доверяем начальникам, даже видя и что-либо противное нашим ожиданиям.

106) От послушания – смирение, как говорили мы и выше; от смирения – рассудительность, как и великий Кассиан прекрасно и весьма высоко любомудрствует о сем в слове своем о рассудительности;¹⁴ от рассудительности – проницательность, а от последней – прозорливость. И кто же не потечет сим прекрасным путем послушания, видя пред собою уготование таковых благ? О сем-то великом послушании превосходный Псалмопевец сказал: уготовал еси благостью Твоею нищему – делателю послушания, Боже, присутствие Твое в сердце его (Пс.67:11).

107) Во всю жизнь свою не забывай того великого подвижника, который целые осьмнадцать лет от настоятеля своего не слыхал, внешними ушами, слова: спасайся; но ежедневно от Господа слышал, внутренним слухом, уже не: спасайся (это только благожелание, исполнение которого не известно), но: ты спасен (что уже было определенно и несомненно).

108) Некоторые из делателей послушания, заметив уступчивость и снисходительность настоятеля, забывались, и просили у него соизволения на собственные свои желания. Но получившие такое соизволение пусть знают, что они несомненно лишились венца исповедания; потому что послушание есть отчуждение лицемерия и собственного желания.

109) Иный, получив приказание, и проникнув в намерение приказавшего, а именно – что исполнение приказанного неприятно ему, не исполнил приказания; а другой и знал это, и, не колеблясь, послушался. Спрашивается: кто из них поступил благочестнее?

110) Невозможно, чтобы диавол стал противоборствовать воле своей. Да убедят тебя в этом живущие в нерадении, и утвердившиеся где-либо на безмолвии, или в общежитии. Если в отшельничестве нашем тревожит нас мысль о неудобстве места; то да будет сие для нас доказательством нашего там благоугождения; если только сие, что мы боримы, служит знаком, что сами боремся.

111) Не буду несправедливым укрывателем и не милосердым лихоимцем, умолчав пред вами, о чем не позволительно молчать. Иоанн Савваит, муж великий, пересказывал мне вещи достойные того, чтоб слышать о них. А что он беспристрастен и чист от всякой лжи, от слова и дела лукавого, – сие известно тебе, преподобный, из самого опыта. Итак, он пересказывал мне: «В обители моей, которая в Азии (ибо оттуда пришел праведный сей муж), был один старец весьма нерадивый и невоздержный; говорю сие не в осуждение, но, чтобы верным быть истине. Он, не знаю как, приобрел себе ученика, юного, по имени Акакия, простого по сердцу, но благоразумного по рассудку. И он столько потерпел от такого старца, что сие многим покажется, может быть, невероятным. Старец ежедневно мучил его не только оскорблениями и бесчестием, но даже и побоями. Терпение Акакиево было не неразумно. Итак, видя, что он ежедневно до крайности бедствует, как купленный раб, при встрече с ним неоднократно спрашивал я его: «что, брат Акакий, каково сего дня?» – и он немедленно показывал мне, то посиневший глаз, то шею, то голову избитую. Я же, зная, что он труженик, говорил ему: хорошо, хорошо; терпи, и получишь пользу. Так прожив у немилостивого сего старца девять лет, Акакий отошел ко Господу. Чрез пять дней, по его погребении в усыпальнице отцов, наставник Акакиев пошел к одному бывшему там великому старцу, и говорит ему: «брат Акакий умер». Как скоро услышал сие старец, – говорит сказавшему: «поверь мне, старец; не верю этому». Тот отвечает: поди, и посмотри. Старец немедленно восстает, вместе с наставником блаженного страдальца, приходит в усыпальницу, как к живому, взывает к сему – действительно живому и по успении своем, и говорит: умер ты, брат Ак70)акий? И этот благопокорный делатель послушания, оказывая послушание свое и по смерти, отвечал великому старцу: как возможно, отец, умереть человеку – делателю послушания? Тогда старец, бывший Акакиевым наставником, пришедши в страх, со слезами пал лицом на землю, потом, у игумена Лавры испросив келью близ гроба, жил уже в оной целомудренно, говоря всегда отцам: «я сделал убийство». И мне кажется, отец Иоанн, что разговаривавший с мертвым был сам великий Иоанн. Ибо и другую повесть, как будто о ком другом, пересказывала мне блаженная душа его; был же это действительно он сам, как мог я в последствии узнать достоверно, и узнал.

112) «Другой некто, говорил Иоанн, в той же Азийской обители жил у одного монаха, кроткого, скромного и безмолвного. И видя, что старец обходится с ним почтительно, и как бы небрежет о нем, – прекрасно рассуждает, что это для многих опасно; и умоляет старца отпустить его от себя. Старец же имел у себя другого ученика, и для него было сие не очень прискорбно. Итак, отходит он, и по письму своего наставника помещается в одном общежительном монастыре в Понте. И в первую ночь, как вступил в сей монастырь, видит во сне, что какие-то ведут с ним счет, и, по окончании сего страшного счета, остается он должником, и долг его простирается до ста литр золота. Проснувшись, стал размышлять о том, что видел во сне, и говорить: подлинно, на нас, смиренный Антиох (это было имя его), много еще остается долгу. – Когда же, продолжал он, пробыл я в сем монастыре три года в беспрекословном послушании, и все меня почитали ни за что, и оскорбляли как чужеземца (другого же монаха чужеземца там не было); тогда опять вижу во сне, что кто-то дает мне показание об уплате десяти литр из моего долга. Итак, пробудившись и выразумев видение, говорю: только еще десять; когда же уплачу остальное? После сего говорю сам себе: в большей еще мере труд и бесчестие нужны тебе, смиренный Антиох. С сего времени начал я притворяться юродивым, однако же, вовсе не оставляя дел служения. Почему безжалостные отцы, видя, что я со всею готовностью служу в том же чине, приказывали мне делать всякое тяжелое дело в обители. Такой образ жизни терпеливо проводил я до тринадцати лет, и увидел во сне, что прежде являвшиеся мне пришли опять, и написали совершенное обеспечение от моего долга. Почему, когда живущие в обители оскорбляли меня чем-нибудь, воспоминая о своем долге, переносил я это мужественно». Вот что, отец Иоанн, пересказывал мне сей премудрый Иоанн, как бы о другом лице, для чего и переименовал себя Антиохом; в самом же деле, был это сам он, так мужественно терпением своим раздравший рукописание.

113) Но послушаем, какой дар рассудительности приобрел сей преподобный крайним своим послушанием. Когда пребывал он в обители св. Саввы, – пришли к нему трое молодых монахов с намерением стать учениками его. Приняв их, тотчас с любовью дал им приют, чтоб отдохнули они после трудов путешествия. По прошествии же трех дней, говорит им старец: «по природе, братия, человек я блудный, и не могу принять ни которого из вас». Но они не соблазнились сим; ибо знали труженичество старца. Сколько же ни упрашивали его, – не могли ни как убедить. Тогда поверглись к ногам его, умоляя, по крайней мере, дать им правило, как и где должны они пребывать. Старец, уступив просьбам, и зная, что со смирением и послушанием приимут слово, говорит одному: «Господу угодно, чтобы ты, чадо, пребывал в безмолвном месте с одним из отцов, в подчинении у него». Второму же говорит: «иди, продай волю свою, и отдай Богу; возьми крест свой, и терпи в собрании и в общежитии братий; и без сомнения, будешь иметь сокровище на небесах». Потом и третьему говорит: «неразлучно с каждым дыханием своим воспринимай в себя слово сие: претерпевый до конца той спасен будет (Мф.10:22). Иди, и, если возможно, не допусти, чтобы в роде человеческом был человек взыскательнее и строже твоего наставника о Господе, и укрепясь терпением, каждый день, как мед и млеко, пей от него поругание и осмеяние». Брат говорит великому Иоанну: «а что, если таковый отец оставит что в небрежении»? Старец отвечает: «если увидишь, что впал он даже в блуд, – не оставляй его, но говори сам себе: зачем же пришел ты, друг? Тогда увидишь, что надмение в тебе исчезнет, и разжение ослабеет».

114) Всеми силами будем подвизаться все мы вознамерившиеся жить в страхе Господнем, чтобы и в самом училище добродетели скорее всего не приобрести себе лукавства, злобы, жестокости, коварства, пронырливости, гневливости. Ибо и это случается; и дивиться в том нечему. Пока человек не имеет на себе почетного звания, пока или корабельный он служитель, или земледелец, – враги царевы не столько вооружаются на него. Когда же увидят, что получил он печать, и щит, и меч, и лук, и облечен в воинскую одежду; тогда скрежещут на него зубами, и все меры употребляют истребить его. Поэтому не будем предаваться сну.

115) Видел я, что юные и прекрасные дети приходят в училище ради мудрости, образования и пользы, научаются же там, от обращения с прочими учениками, только грубости и пороку. У кого есть ум, тот поймет сие.

116) Кто от всей души обучается искусству, тому невозможно не успевать в нем с каждым днем. Но одни знают свой успех, а другие, по Божию смотрению, не знают того. Хороший торжник непременно вечером высчитывает дневную прибыль, или убыток. А сего не мог бы узнать в ясности, если бы ежечасно не записывал у себя на доске. Ибо по счетам каждого часа делается ясным счет целого дня.

117) Когда неразумный, укоряемый или осуждаемый, уязвляется тем, и пытается противоречить, или тотчас делает укоряющему поклон, не ради смирения, но, чтобы прекратить укоризны; тогда ты, принимая на себя удары, молчи, и переноси сии душевные прижигания, или лучше сказать – озарения непорочности. Когда же врач кончит, тогда поклонись ему, прося прощения; потому что в гневе, может быть, не приимет и поклона.

118) Мы, живущие вкупе, непрестанно будем бороться со всеми страстями, по крайней же мере – с сими двумя: алчностью чрева и вспыльчивостью; потому что во многолюдстве не бывает недостатка в пище, свойственной сим страстям.

119) Живущим в подчинении диавол внушает желание добродетелей, для них невозможных. Подобно, и живущим в безмолвии приводить на мысль подвиги, им несвойственные. Загляни в мысль неискусному послушнику, и найдешь там погрешительное понятие, желание безмолвия, самого строгого поста, не развлекаемой молитвы, совершенного не тщеславия, непрерывного памятования о смерти, всегдашнего сокрушения, совершенной не гневливости, глубокого молчания, превосходнейшей непорочности. Поскольку же, по Божию смотрению, не имеет всего этого вначале; то впадает он в обольщение, и напрасно стремится к новому роду подвигов; потому что искать сих совершенств прежде времени побуждает таковых враг, чтобы при терпении действительно не достигли оных в свое время. А безмолвникам обольститель ублажает в делателях послушания страннолюбие, служение, братолюбие, общежительность, хождение за больными; мысль же у льстеца – та, чтобы ему обманщику и сих последних, подобно первым, сделать нетерпеливыми.

120) Разумно проходить безмолвие действительно могут редкие, именно те одни, которые приобрели божественное утешение в трудах, и Божие содействие во бранях.

121) По качеству страстей своих будем рассуждать о мерах подчиненности, и избирать последние сообразно с первыми. Если ты неудержимо расположен и склонен к похотливости; то наставник твой пусть будет, не столько чудотворец, сколько подвижник – не знающий никакого утешения в пище, а не готовый всякого принимать и угощать трапезою. Если ты высоковыен; то пусть он будет горяч и неуступчив, а не кроток и человеколюбив. Будем искать не предведущих и прозорливых, но паче всего, несомненно, смиренномудрых, – таких, которые бы, по нравам и месту жительства, наиболее соответствовали нашей болезни. Пусть будет и у тебя, по примеру упомянутого выше праведного Аввакира, этот прекрасный обычай в деле послушания, – думать всегда, что настоятель искушает тебя; и никогда не будешь безуспешен. Если наставник непрестанно делает тебе выговоры, а ты тем большую приобретаешь к нему веру и любовь; то знай, что Дух Святой невидимо вселился в душе твоей, и сила Вышнего осенила тебя.

122) Впрочем, не хвались, и не радуйся, что мужественно переносишь оскорбления и бесчестия, а лучше плачь, как будто сделал ты что-нибудь непременно достойное худого с тобою обхождения, и возмутил против себя душу наставника. Не подивись тому, что намерен я сказать (за меня говорит Моисей): лучше согрешить против Бога, нежели против отца нашего; потому что прогневанного Бога может примирить с нами руководитель наш; а когда он возмущен нами, некому уже умилостивить его за нас. Впрочем, мне кажется, что грех равен в том и другом случае.

123) Будем смотреть, рассуждать и трезвенно вникать, когда, обвиняемые перед пастырем, должны мы с благодарностью и безмолвно терпеть, и когда оправдываться пред ним. Думаю, что во всяком случае, приносящем бесчестие нам одним, должно молчать; ибо в этом наше будет приобретение; а в случаях, касающихся до лица другого, надлежит защищаться, по союзу любви и ненарушимого мира.

124) О пользе послушания скажут тебе все те, которые оставили делание оного; ибо тогда только узнали они – на каком стояли небе.

125) Кто стремится к бесстрастью и к Богу, тот великою утратою почитает всякий тот день, в который не терпит злословия. Как дерева, качаемые ветрами, глубоко в землю пускают корни; так и пребывающие в послушании приобретают крепкую и непоколебимую душу.

126) Кто, пребывая на безмолвии, познал немощь свою, и оставив оное, продал себя в послушание; тот, будучи слеп, без труда прозрел, и увидел Христа.

127) Крепче, крепче стойте, и еще повторяю, крепче стойте на поприще вашем, братия подвижники, внимая слову Премудрого, который взывает о вас: яко злато в горниле, или, лучше сказать, в общежитии, Господь искуси их, и яко всеплодие жертвенное прият я в недра Свои (Прем.3:6). Ему слава и держава вечная с безначальным отцом и со Святым и достопоклоняемым Духом! Аминь.

Вот степень равночисленная Евангелистам. Стань на ней крепко, подвижник, и теки небоязненно. Предварил некогда Иоанн Петра; и здесь послушание предшествует покаянию; ибо предваривший служить образом послушания, а другой – образом покаяния.

1) Покаяние есть возвращение крещения. Покаяние есть обещание Богу нового жития. Покаяние есть купец, запасающийся смирением. Покаяние есть непрестанная безнадежность в телесном утешении. Покаяние есть добровольно осуждающий себя помысл, не тревожная самоозабоченность. Покаяние есть дщерь надежды и отречение от безнадежности. Кающийся есть непостыдный осужденник. Покаяние есть примирение с Господом посредством добрых дел, противоположных грехопадениям. Покаяние есть очищение совести. Покаяние есть добровольное терпение всего скорбного. Кающийся есть изобретатель наказания для себя самого. Покаяние есть сильное утеснение чреву и поражение души, при чувстве мужественном.

2) Все прогневавшие Бога стекитесь, приступите и внимайте, что поведано вам; соберитесь и смотрите, что открыл Он душе моей в назидание ваше. Предпоставим и предпочтем повествование о досточтимых – терпящих бесчестие делателях. Выслушаем, будем хранить и исполнять все мы, подвергшиеся какому-либо предосудительному падению. Восстаньте и укрепитесь, низложенные грехопадениями. Внимайте, братия мои, сему слову моему; приклоните слух свой, вы, вознамерившиеся истинным обращением снова примириться с Богом.

3) Услышав я немощный, что есть какое-то важное и необычайное учреждение и смирение для помещаемых в особой обители, называемой темницею, и подчиненной оному же упомянутому выше светилу светил, когда был я у него, попросил сего праведного, чтобы позволил мне побывать в сей особой обители; и великий старец уступил моей просьбе, не желая ни чем опечалить душу мою.

4) Итак, пришедши в сию обитель кающихся, и подлинно в страну плачущих, действительно (если не дерзко будет сказать) увидел я, чего не видало око нерадивого человека, чего не может вместить слух беспечного, и что не всходило на сердце ленивому, – видел дела и речи, которые могут преклонить на помилование Бога, видел упражнения и внешние действия, которые скоро преклоняют к себе Божие человеколюбие.

5) Одни из сих неосужденных осужденников, всенощно до утра, с неподвижными ногами стоят на открытом воздухе, по силе природы, жалостно одолеваемые сном, но не дозволяют себе ни малейшего упокоения, сами себя укоряют, бесчестиями и оскорблениями отгоняют сон.

6) Другие устремили взор на небо, и оттуда, с рыданиями и воплями, просят себе помощи.

7) Иные же стоят на молитве; руки у них, как у осужденных, связаны назад, скорбное лице преклонено к земле; они почитают себя недостойными воззреть на небо, подавляемые недостоинством помыслов и совести, не находят, что изречь или проглаголать, или о чем помолиться Богу, как и с чего начать свое прошение, но, как бы исполненные омрачения и некоторого отчаяния, представляют Богу только немотствующую душу и безгласный ум.

8) Иные сидят на полу во вретище и пепле, скрыли лице свое между колен, и челом ударяют в землю.

9) Другие непрестанно биют себя в перси, взывают к душе своей и к прежней жизни; и одни из них орошают пол слезами, другие, по недостатку слез, наносят себе удары. Иные громко рыдают о душах своих, будучи не в силах выносить стеснение сердца; иные же вопиют сердцем, а устам воспрещают глас рыдания; но иногда не могут более совладеть с собою, и восклицают внезапно.

10) Видел я там, что некоторые, как бы вышедши из себя самих, оцепенели в движениях и в самом смысле, от великого смущения, сделались совершенно омраченными, стали как бы бесчувственными ко всему в жизни, погрузились уже умом в бездну смирения, и огнем печали иссушили слезы в очах.

11) Другие сидят задумавшись, и смотрят в землю; голова у них в непрестанном колебании, а сердцем рыкая, подобно львам, воздыхают они из глубины внутренностей. И одни из них с благим упованием молятся, и просят совершенного отпущения грехов; другие же, по несказанному смирению, признают себя недостойными отпущения, и взывают, что не в силах они оправдаться пред Богом. Одни умоляют Господа, чтобы наказал здесь, и помиловал там; другие, сокрушаемые бременем совести, искренно просят и не подвергать их будущему наказанию, и не удостаивать небесного царства; довольно с нас и сего, – говорят они.

12) Видел я там сердца смиренные и сокрушенные, подавленные тяжестью бремени. И в самых камнях могут они пробудить чувство своими взываниями и вещаниями к Богу; ибо, поникши взором к земле, говорят: «Так, знаем, знаем, что по всей справедливости достойны мы уже всякого наказания и мучения. Ибо чем нам удовлетворить за множество долгов своих, хотя бы целую вселенную призвали мы за себя плакать? О том одном осмеливаемся говорить, о том умоляем, того просим, да не яростью обличиши нас, ниже гневом Своим накажеши нас (Пс.6:2); накажи, но с пощадою. Довольно с нас, если избавишь от великого Твоего прещения, от не именуемых и сокровенных мучений. Ибо конечного отпущения не смеем и просить. Да и как на сие осмелиться нам, которые не сохранили обета своего непорочно, но осквернили оный после прежнего Твоего человеколюбия и дарованного нам отпущения грехов»?

13) Там ясно можно видеть исполнение слов Давидовых, видеть, как страждут иные и сличены до конца жизни своей, весь день сетуя ходят, как воссмердеша и согниша на теле их раны (Пс.37:6–7), и небрегут о них, забыша снести хлеб свой, и питие воды с плачем растворяют; прах и пепел едят вместо хлеба, и кость их прилпе плоти, и яко сено иссхоша (Пс.101:6,12). Ничего иного не услышишь от них, кроме слов: «увы, увы! горе мне, горе! праведно, праведно! пощади, пощади, Владыко»! Одни говорят: «помилуй, помилуй»; а другие – еще жалобнее: «прости, Владыко; прости, если возможно».

14) Можно было видеть, как у некоторых язык палим был жаждою и высунут из уст, как у псов. Одни томили себя на солнечном зное, другие мучили себя на стуже. Иные, чтобы только не умереть от жажды, отведав не много воды, переставали нить; другие, откусив не много хлеба, бросали его далеко прочь, и называли себя недостойными словесной пищи за то, что поступали как бессловесные.

15) Увидишь ли же у них появление смеха? или празднословие? или раздражительность? или гнев? Они уже и не думают, что есть гнев у людей; потому что слезами в конец истреблена в них раздражительность. Увидишь ли у них споры? или празднование? или свободу в речах? или попечение о теле? или след тщеславия? или даже чаяние утех? или помышление о вине? или вкушение плодов? или употребление горнца? или услаждение гортани? Даже чаяние всего этого угасло в них еще в нынешнем веке. Увидишь ли у них попечение о чем-нибудь земном? или осуждение какого-нибудь человека? – Никак.

16) Они непрестанно вещают и взывают ко Господу; и одни, крепко ударяя себя в перси, как бы стоя пред небесными вратами, говорят Богу: «Отверзи нам, Судия, отверзи; мы заключили их для себя грехами; Ты отверзи нам; другие говорят: просвети только лице Твое, и спасемся (Пс.79:4). Иный вопиет еще: просвети смиренные, во тьме и сени смертней седящыя (Лук; 1:78); иный же: скоро да предварят ны щедроты Твоя, Господи; мы погибли, отчаялись; яко обнищахом зело (Пс.78:8). Одни говорят: «просветит ли уже Господь лице Свое на нас?» Другие: «прешла ли душа наша лежащий на нас долг, эту воду непостоянную» (Пс.123:5)? Иный говорит: умилится ли, наконец, Господь для нас (Суд.2:18)? Услышим ли, когда, чтобы сказал Он нам, сущим во узах неразрешимых: изыдите, и сущим во аде покаяния: вы прощены (Ис.49:9). Вошел ли вопль наш во уши Господни?

17) Все же они непрестанно видят пред очами своими смерть, и говорят: «Что с нами будет? Какой последует о нас приговор? Какой постигнет нас конец? Будет ли нам возвращение? Будет ли прощение омраченным, смиренным, осужденным? Возмогло ли моление наше внити пред Господа? Или возвратилось оно (что и справедливо) униженным и постыженным? Если и вошло; то сколько приобрело там Божия благоволения? Какой имело успех? Какую принесло пользу? Что произвело? Из нечистых вышло оно уст и тел, и не имело великой силы. Посему совершенно ли, или только от части, примирило с нами Судию? Не половина ли только струпов наших исцелена? Потому что действительно они велики, и требуют многих трудов и потов. Ближе ли к нам стали хранители наши, или еще далеко от нас? А пока не приблизятся они к нам, дотоле напрасен и бесполезен весь труд наш. Ибо молитва наша не имеет силы, дерзновения и крыл чистоты, чтобы внити ко Господу, если ангелы наши, приблизившись к нам и прияв моление наше, не вознесут его ко Господу».

18) Иные часто друг другу выражают свое сомнение, и говорят: «Успеваем ли, братия? Получим ли просимое? Приимет ли Господь нас паки? Отверзет ли нам дверь?» Другие же отвечают на сие: «Кто весть, как говорили братия наши ниневитяне, аще раскается Господь (Ион.3:9)? Если избавит нас от великого мучения, – мы будем делать все, что от нас зависит. И если отверзет дверь, то сие хорошо И прекрасно. Ибо благословен Господь Бог, заключивший для нас дверь по правде Своей! А мы не престанем ударять в дверь до конца жизни своей. Может быть, и отверзет нам за великую неотступность нашу» (Лк.11:8). Посему, возбуждая друг друга, говорят они: «Поспешим, братия, поспешим; ибо нужна поспешность, да и поспешность; потому что отстали мы от доброй своей собратии. Поспешим, не щадя этой скверной и злой плоти своей; но умертвим ее, как она умертвила нас».

19) Так и поступали блаженные сии осужденники. Колена их от множества поклонов казались одеревеневшими, глаза померкшими и глубоко впадшими внутрь. Не было у них волос; ланиты изъязвлены и опалены множеством горячих слез; лица изнурены и бледны; ничем не отличались они от мертвецов; чувствуя боль в груди от частых биений в перси, харкали они кровью. Найдешь ли там устроение постель, чистоту, или твердость одежд? Все они были изодраны, измараны, покрыты насекомыми. В сравнении с этим, что значат злострадания одержимых бесами, или плачущих по мертвецах, или живущих в заточении, или осужденным за убийства? Их невольное мучение и истязание, действительно, ничего не значит в сравнении с сим произвольным страданием. И прошу вас, братия, не почитать рассказа моего баснею.

20) Часто обращались они с просьбами к великому судие, разумею пастыря, сего ангела между людьми, и умоляли его наложить железа и оковы им на руки и выи, и ноги их забить в колоды, и не разрешать от сих уз, пока не приимет их гроб, или даже и не гроб. Ибо никак, никак не скрою сего подлинно умилительного смирения в сих блаженных, их сокрушенной к Богу любви и покаяния.

21) Итак, когда сим добрым обитателям сей области покаяния надлежало отойти ко Господу и предстать нелицеприятному судилищу; тогда, как скоро видел кто себя при самом конце, о том чрез настоятеля своего с клятвами умолял великого старца, чтобы не удостаивали его человеческого погребения, но, как бессловесного, или бросили его в речной поток, или среди поля отоали на съедение зверям; что не редко и исполнял сей светильник рассудительности, повелевая сопроводить их без всякого псалмопения и почестей.

22) Подлинно страшное и умилительное было зрелище последнего их часа. Когда соосужденники сии узнавали, что один из них готов предварить их скончанием своего течения, – пока он был еще в твердом уме, окружали его, и с жаждою, со слезами, с любовью, с умиленным видом, печальным голосом, помавая главами своими, спрашивали умирающего, сгорая состраданием к нему, говорили: «Что, каково, брат и соосужденник? что говоришь? чего надеешься? Что представляешь? Достиг ли трудом своим искомого, или не мог? Отверз ли себе дверь, или еще подлежишь суду? Дошел ли до цели, или еще нет? Получил ли какое удостоверение, или еще имеешь сомнительную надежду? Приобрел ли свободу, или еще смущается и колеблется твой помысл? Ощутил ли какое озарение в сердце, или еще оно омрачено и постыждено? Не было ли в тебе какого внутреннего голоса, который бы говорил: се здрав еси (Ин.5:14); или: отпущаются ти греси (Мф.9:2); или: вера твоя спасе тя (Мк.5:34)? Или не слышишь ли и такого гласа: да возвратятся грешницы во ад (Пс.9:18); и: свяжите ему руце и нозе (Мф.22:13); и еще: да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис.26:10)? Что вообще можешь сказать, брат? Открой нам; умоляем тебя, чтобы знать нам и о себе, в каком будем состоянии. Ибо твое время уже кончилось, и в век уже не найдешь другого времени». И на сие одни из умирающих отвечали: благословен Господь, Иже не отстави молитву мою и милость Свою от Мене (Пс.65:20). Другие говорили также: благословен Господь, Иже не даде нас в ловитву зубом их (Пс.123:6). Иные же болезненно говорили: прейде ли душа наша воду воздушных духов непостоянную (Пс.123:5)? Ибо не имели еще уверенности, но издали смотрели, что делается при оном истязании. А другие еще болезненнее отвечали, и говорили: «Горе душе, не сохранившей обета неукоризненной. В этот час, и в оный только, узнает она, что ей уготовано».

23) А я, видя, и слыша у них все это, едва не пришел о себе в отчаяние, когда посмотрел на свою холодность, и сравнил оную с их злостраданием. Ибо каково было и самое местоположение, и жилище их! Совершенно мрачное, смрадное, нечистое, неопрятное. Справедливо прозвано оно темницею и жилищем осужденных. Один взгляд на местоположение научал уже всякому покаянию и плачу. Но что для других трудно и невыносимо, то делается приятным и желанным для утративших добродетель и духовное богатство. Ибо душа, лишившаяся прежнего дерзновения, утратившая надежду бесстрастия, сокрушившая печать непорочности, давшая на расхищение сокровища дарований, и соделавшаяся чуждою божественного утешения, отвергшая завет Господень, угасившая прекрасный огнь душевных слез, и уязвляемая, болезненно терзаемая воспоминанием о том, – не только со всею готовностью приемлет описанные выше труды, но благочестно решается умертвить себя подвигами, если только сохранился в ней остаток искры любви, или страха Господня. Таковы подлинно были сии блаженные. Сие содержа в уме, и мысленно представляя ту высоту, с которой ниспали, говорили они: помянухом дни древния (Пс.142:5) и оный огнь нашей ревности. Иные взывали к Богу: где суть милости Твоя древния, Господи, какие являл Ты душе нашей во истине Твоей? Помяни поношение и страдания раб Твоих (Пс.88:50–51). А другой говорит: кто мя устроит по месяцам прежних дней, в нихже мя бо храняше, егда светяшеся светильник света Его над главою сердца моего (Иов.29:2)?

24) Так воспоминали они прежние свои добродетели, и, на подобие плачущих детей, сетовали о них, говоря: «Где теперь чистота молитвы? Где её дерзновение? Где сладкие слезы вместо горьких? Где надежда совершенной непорочности и чистоты? Где чаяние блаженного бесстрастия? Где доверие к пастырю? Где благотворность молитвы его в нас? Погибло все это, и как не являвшееся скрылось, как не бывалое вовсе исчезло, и миновалось».

25) Произнося сие, и проливая слезы, одни желали себе терпеть мучения от беса, другие умоляли Господа, чтобы послал на них падучую болезнь; иные желали лишиться зрения, и представлять из себя самое жалкое зрелище; другие – впасть в расслабление, только бы не испытать тамошних страданий. И в этой обители плача оставаясь охотно, забывал я, друзья мои, себя самого, и всецело увлекался мыслью, не имея сил сдерживать себя. Но возвратимся словом к своему предмету.

26) До тридцати дней пробыв в сей темнице, возвратился я нетерпеливый в великую обитель к великому пастырю. Он же, увидев меня как бы совершенно изменившимся, и не пришедшим еще в себя, как мудрый, понял, что значит это изменение, и говорит: «что, отец Иоанн, видел ли подвиги болезнующих»? Я отвечал: «видел, отец, и подивился, и сих падших плачущих ублажил паче не падших и не плачущих о себе; потому что в следствие падений восстали они безопасным восстанием». – «Это правда, сказал он; и нелживый язык его рассказал мне следующее: Лет тому десять был у меня здесь брат весьма старательный и деятельный; почему видя, что так горит он духом, трепетал я за него, чтобы в быстром течении своем, по зависти диавола, не преткнул он как ногу свою о камень, что обыкновенно случается с скорошественными. Так и было. В глубокий вечер входит он ко мне, показывает обнаженную язву, спрашивает пластыря, просить прижигания, а сам сильно встревожен. Потом, поскольку достоин он был сострадания, и сам увидел, что врач не намерен произвести слишком жестокого сечения, – повергается на землю, обнимает ноги, омывает их обильными слезами, и просит заключить его в темницу, которую ты видел. Невозможно мне не пойти туда, вопиял он. Наконец, что весьма редко и необыкновенно в больных, сам принуждает врача, сердоболие свое переменить на строгость; со всею поспешностью идет к кающимся, и разделяет с ними страдания их. Итак, из любви к Богу, пораженный в сердце, как бы мечами печали, в осьмый день преселяется ко Господу, прося не делать ему погребения. Но я перенес его сюда, и как достойного положил с отцами; потому что по рабственной седмице в осьмый день разрешается он на свободу. Некто же достоверно узнал, что не прежде встал он от ничтожных и скверных ног моих, как умилостивив уже Бога. И сие не удивительно; потому что, восприяв в сердце веру евангельской блудницы, с такой же уверенностью и он омочал смиренные ноги мои. Вся же возможна верующему, сказал Господь (Мк.9:23). Видел я, что нечистые души, до крайнего неистовства доведенные плотскою любовью, восприяв на себя покрывало покаяния, изведав на опыте любовь, обращали ее ко Господу, и далеко за собою оставив всякий страх, без меры уязвлялись божественною любовью. Почему и Господь целомудренной оной блуднице не говорит: яко убояся, но: яко возлюби много (Лк.7:47), и без затруднения могла отразить любовь любовью».

27) Не безызвестно мне, досточудные, что описанные мною подвиги одним покажутся невероятными, другим – безнадежными, иным же – приводящими в отчаяние. Человеку же мужественному послужит это бодцем и стрелою огненною, и выслушав сие от меня, пойдет он с ревностью в сердце. Да и тот, кто стоит ниже его, познает свою немощь, и, укорением самого себя легко приобретши смиренномудрие, потечет вслед за первым, только не знаю, настигнет ли его. А человек нерадивый и да не прикасается к сказанному, чтобы в отчаянии не расточить ему и того, над чем трудится, и чтобы не исполнилось на нем сказанное слово от неимущего же усердия, и еже мнится имея, взято будет от него (Мф.25:29).

28) Нам, которые впали в ров беззаконий, невозможно быть извлеченными из оного, если не погрузимся в бездну смирения кающихся.

29) Иное – есть скорбное смирение кающихся; иное же – осуждение совести падающих еще в грех; и иное – блаженное обогащение смирением, достигаемое совершенными, по Божию действию. Не станем входить в объяснение сего третьего рода смирения; потому что труд будет напрасен. Признаком же второго рода смирения служит совершенное терпение бесчестия. Прежние навыки мучительствуют нередко и над плачущим об оных; и сие не удивительно. В рассуждении судов Божиих и наших падений, покрыто мраком и совершенно не постижимо для души, какие грехопадения бывают по нерадению, какие по домостроительному Божию попущению, и какие вследствие Божия от нас отступления. Впрочем, некто поведал мне, что в падениях, бывающих с нами по Божию смотрению, скоро получаем мы отвращение от греха; потому что Попустивший не дозволяет демону печали долго обладать нами. И мы, подвергшиеся падению, прежде всего будем бороться с сим демоном; потому что он, стоя при нас во время молитвы нашей, и напоминая о прежнем нашем дерзновении, намеревается сделать нас неспособными к молитве.

30) Не приходи в удивление, что ежедневно падаешь; не отступай, но стой мужественно; и ангел хранитель твой, без сомнения, уважит терпение твое. Пока язва еще нова и горяча, – легко она исцеляется; застарелые же, оставленные в небрежении и запущенные, язвы не легко врачуются, и для заживления своего здесь требуют многих трудов, резаний, присыпаний и прижиганий. Многие язвы от времени делаются неисцельными; у Бога же вся возможна (Мф.19:26).

31) До падения нашего демоны представляют нам Бога человеколюбивым, а по падении – неумолимым.

32) Не верь тому, кто, по падении твоем, говорит тебе о легких проступках: лучше бы не делать тебе того; сие же ничего не значит. Часто и малые дары утоляли великий гнев Судии.

33) Кто действительно дает отчет в делах своих, тот почитает потерянным всякий день, в который не плачет, хотя бы и сделал в оный сколько-нибудь доброго.

34) Никто из плачущих да не питает себя надеждою, что при исходе своем получит удостоверение. Ибо неизвестное – не твердо. Ослаби ми удостоверением, да почию, прежде даже не отыду отсюда не удостоверенный (Пс.38:14). Где Дух Господень, там узы разрешены, где несравненное смирение, там узы также разрешены. А в ком нет сих двух удостоверений, те пусть не обольщают себя; они – еще связаны.

35) Живущие в мире, и они одни, чужды сих удостоверений, наипаче же первого, но некоторые, ради своей милостыни, при исшествии своем текут с надеждою, зная о своем приобретении.

36) Кто плачет о себе, тот не станет узнавать о плаче, или падении, или укоризне другого. Пес, пойманный зверем, тем более ярится на него, до остервенения раздражаемый болью в язве.

37) Будем внимательны к тому, чтобы совесть не перестала обличать нас, не вследствие чистоты, но как бы приведенная в изнеможение нашими грехами. Признак разрешения нашего в грехопадении – всегдашнее признание себя должниками Богу.

38) Ничто не равняется Божиим щедротам, или ничто не превышает их. Посему, кто отчаивается, тот самоубийца. Признак попечительного покаяния – признание себя достойным всех приключающихся, видимых и невидимых, скорбей, и даже еще больших. Моисей, после того как видел Бога в купине, снова возвратился в Египет, то есть в омрачение, к плинфоделанию мысленного, может быть, фараона; но потом опять идет к купине, и не только к купине, но и на гору. Кто уразумел сие видение, тот никогда не отчается в себе. Обнищал великий Иов, но снова обогатился сугубо.

39) В ленивых падения, по призвании, бывают тяжки; подавляют надежду бесстрастия, и убеждают думать, что одно восстание из пропасти приведет к блаженству. Смотри: возвращаемся не тем же непременно путем, на котором заблудились, но и другим кратчайшим.

40) Видел я двоих, одинаково и в одно время шествующих ко Господу: один из них был стар, и превосходил трудами; другий ученик тече скорее старца, и прииде прежде ко гробу смирения (Ин.20:4).

41) Все мы, а тем паче падшие, будем остерегаться, чтобы не болезновать нам в сердце недугом безбожного Оригена; потому что скверный недуг сей, ограждаясь Божиим человеколюбием, делается весьма приятным для сластолюбцев.

42) В поучении моем, лучше же сказать, в покаянии моем, возгорится огнь молитвы (Пс.38:4), пожирающий вещественное. Правилом, образцом, примером, живописанием покаяния да будут для тебя упомянутые пред сим святые осужденники; и во всю жизнь свою не будешь иметь нужды ни в какой книге, пока не воссияет для тебя Христос Сын Божий и Бог в воскресении многопопечительного покаяния. Аминь.

Вот, на пятую степень взошел ты покаянием; потому что очистил им пять чувств, и произвольным восприятием его на себя избег невольного наказания и мучения.

1) Всякому слову предшествует мысль; а плачу и пролитию слез предшествует памятование смерти и грехопадений; потому и в слове предлагается о нем в надлежащем порядке.

2) Памятование смерти есть ежедневная смерть; и памятование своего исшествия есть ежечасное воздыхание.

3) Боязнь смерти есть свойство, полученное естеством нашим вследствие преслушания; а трепет смертный есть признак не очищенных покаянием грехопадений. И Христос обнаруживает в Себе (Мф.26:57) боязнь смерти, но не трепещет оной, чтобы ясно показать в себе свойство двух естеств.

4) Как хлеб необходимее всякой другой пищи; так мысль о смерти нужнее всякого другого делания. Памятование смерти в живущих вкупе порождает труды и размышления, более же – сладость бесчестия; а в удалившихся от всякой молвы – отложение забот, непрестанную молитву и хранение ума. Но сии же самые добродетели, и рождают памятование смерти, и рождаются от него.

5) Как олово явственно отличается от серебра, хотя и сходно с ним по виду; так для рассудительных очевидно и ясно различие между естественною и сверхъестественною боязнью смерти.

6) Верный признак в глубине сердца памятующих о смерти – добровольное беспристрастие ко всякой твари и совершенное оставление собственной своей воли.

7) Благоискусен и тот, кто ежедневно с несомненностью ожидает смерти; но свят, кто ежечасно желает её.

8) Не всякое вожделение смерти должно признать добрым. Иные, непрестанно греша по силе привычки, со смирением молят себе смерти. Иные же не намерены покаяться, и призывают смерть из отчаяния. А иные по самомнению почитают себя бесстрастными, и не боятся смерти. Наконец, иные, ежели только найдутся ныне такие, по действию Духа Святого желают своего преселения.

9) Некоторые недоумевают и спрашивают: почему, когда памятование смерти так благотворно для нас, Бог скрыл от нас пред ведение смертного часа? Но они не знают, что Бог дивно устрояет сим наше спасение. Ибо никто, предузнав смерть свою, не притек бы, за долгое до неё время, ко крещению или к монашескому житию; но всякий проводил бы все дни свои в беззакониях, и только в день исхода своего приступал бы ко крещению и к покаянию.

10) Когда плачешь о грехах, – никак не допускай до себя оного пса,¹⁵ который внушает тебе, что Бог человеколюбив (мысль сия тогда только полезна тебе, когда видишь себя увлекаемым в глубокое отчаяние). Ибо у врага то намерение, чтобы не было у тебя ни этих слез, ни сего нестрашного страха.

11) Кто намеревается навсегда удержать в себе памятование смерти и суда Божия, а между тем предастся заботам и вещественным развлечениям, тот подобен плывущему человеку, который в то же время хочет хлопать руками.

12) Живое памятование смерти отсекает излишество в пище; а когда в смирении отсечено сие излишество, – отсекаются вместе и другие страсти.

13) Бесчувственность сердца ослепляет ум, а множество яств иссушает источники слез. Жажда и бдение производят скорбь в сердце, из скорбящего же сердца истекают воды.

Сказанное нами покажется жестоким для чревоугодников и невероятным для ленивых, но муж деятельный с охотою изведает сие, и, увидев на опыте, улыбнется при этом. А кто любит только рассуждать, тот сделается еще печальнее.

14) Как, по определению отцов, совершенная любовь не падает, так и я утверждаю, что совершенное ощущение смерти не страшно.

15) Много деланий деятельному уму; разумею же помышление о любви к Богу, о памятовании смерти, о памятовании Бога, о памятовании царства, о ревности святых мучеников, о памятовании везде присутствия Божия, по слову сказавшего: предзрех Господа (Пс.15:8), – о памятовании святых и умных Сил, о памятовании своего исхода, предстоящей встречи, мучения и вечного осуждения. Так начали мы с высокого, и заключили тем, что делает безопасным от падения.

16) Рассказывал мне однажды один египетский монах: «По утверждении памятования смерти в глубине сердца моего, когда, по встретившейся нужде хотел я доставить малое утешение брению: памятование сие, как судия, возбраняло мне. И, что удивительно, когда намеревался удалить от себя мысль о смерти, никак не мог сего сделать».

17) Другой некто, живший здесь на месте, называемом Фола, при мысли о смерти часто приходил в исступление, и как лишившегося чувств, или пораженного падучею болезнью, находившиеся при сем братия относили его почти бездыханным.

18) Не премину рассказать тебе повесть и об Исихии Хоревите. В совершенном нерадении проводил он жизнь, и вовсе не имел попечения о душе своей. Нa последок, изнемогши телом, так что около часа казался совершенно мертвым, когда пришел в себя, – умоляет он всех нас немедленно удалиться. И заградив дверь кельи своей, пребыл в ней двенадцать лет, ни с кем, никогда не сказав ни пустого, ни дельного слова, и не вкушая ничего иного кроме хлеба и воды. Пребывая же неподвижным, столько погружен был умом в то, что видел во время исступления, что никогда не переменял своего положения, но всегда был как изумленный, и в совершенном безмолвии проливал горячие слезы. Когда же надлежало ему скончаться, – выломав дверь, вошли мы, и после многих просьб услышали от него только следующее: «простите меня; кто приобрел памятование смерти, тот никогда не может согрешить». Мы подивились, видя, что прежде столько нерадивый, так внезапно преобразился сим блаженным изменением и преображением. Благоговейно похоронив его на кладбище, близ ограды, на другой день стали искать святых мощей, и не нашли. Так Господь удостоверил сим в попечительном его и достохвальном покаянии, обнадеживая всякого, кто и после долгого нерадения хочет исправиться.

19) Как некоторые определяют, что бездна есть нечто не имеющее предела, потому что сим именем называют бездонное место; так мыслью о смерти приобретаются не растленная непорочность, и не растлеваемое делание. Истину сказанного подтверждает упомянутый выше преподобный. Ибо подобные ему, непрестанно прилагая страх к страху, не останавливаются на сем, пока не истощится последняя сила в костях их.

20) Удостоверим себя, что памятование смерти, как и все другие блага, есть дар Божий; потому что часто, бывая при самых гробах, не имеем у себя слез, и остаемся нечувствительными, и неоднократно также, не имея пред собою такого зрелища, приходим в сокрушение.

21) Кто умер для всего, тот памятует о смерти; а кто еще привязан к миру, тот не перестает злоумышлять сам против себя.

22) Не желай всех уверить словами в любви твоей к ним, а лучше проси Бога, чтобы недоведомым образом показал им любовь твою. Иначе же, не достанет у тебя времени на объяснения с людьми и на сокрушение.

23) Не обманывай себя, безрассудный делатель, будто бы можно одно время заменить другим; ибо ни один день не достаточен к тому, чтобы собственный его долг вполне воздать Владыке.

24) Невозможно, говорят, невозможно провести настоящий день благочестно, если не почитаем его последним днем всей жизни. И подлинно удивительно, что даже и язычники говорили нечто подобное; ибо так определяли любомудрие: оно есть размышление о смерти.

Вот шестая степень. Кто взошел на нее, тот уже не согрешит. Поминай последняя твоя и во веки не согрешиши (Сир.7:59).

1) Плач по Богу есть унылость души и такое расположение болезнующего сердца, в котором непрестанно с жаром оно ищет того, чего жаждет, и при безуспешности искания, неутомимо сие преследует, и громко рыдая, взывает вслед. Или так: плач есть золотое жало в душе, обнаженное от всякой приверженности и от всех связей, и святою печалью утвержденное в надзоре над сердцем.

2) Сокрушение есть не прекращающееся истязание совести, умным исповеданием производящее прохлаждение сердечного огня. А исповедь есть забвение естества, как некто забы снести хлеб свой (Пс.101:5).

3) Покаяние есть без скорби переносимое лишение всякого телесного утешения.

4) Отличительное свойство преуспевающих еще в блаженном плаче есть воздержание и молчание уст, а преуспевших – не гневливость и не памятозлобие; совершенных же – смиренномудрие, жажда поруганий, произвольное алкание непроизвольных скорбей, не осуждение согрешающих, сострадание – даже не в меру сил. Достойны одобрения первые, достохвальны вторые; блаженны же алчущие скорби и жаждущие поруганий, потому что насытятся они непресыщающею пищей.

5) Имея дарование плача, удерживай его всею своею силою. Ибо прежде совершенного усвоения оно крайне легко отъемлется и как воск от огня, удобно тает от мятежей и забот телесных, от роскоши, особливо же – от многоречия и смехотворства,

6) Источник слезный по крещении – выше самого крещения, хотя и дерзко несколько сказать это. Ибо крещение есть очищение прежде бывших в нас зол, а слезами очищаются грехи, содеянные после крещения; и крещение приемля во младенчестве, все мы сквернили оное, а слезами и то вновь очищаем. И если бы Богом, по человеколюбию, не дарованы были людям слезы; то подлинно бы редки были, и едва обретались где, спасаемые.

7) Воздыхания и сетование вопиют ко Господу. Слезы, проливаемые от страха, ходатайствуют; а слезы святой любви показывают нам, что моление наше принято.

8) Если смиренномудрию ничто так не содействует, как плач; то, без сомнения, ничто так не противодействует, как смех.

9) Неопустительно храни в себе блаженную и веселящую печаль святого сокрушения, и не прекращай над нею своего делания, пока тебя, превознесенного над здешним, не представит она чистым Христу.

10) Не преставай напечатлевать в уме и содержать в мыслях бездну темного опия, и немилостивых служителей, Судию не сострадательного и неумолимого, необъятную пропасть преисподнего пламени, тесные схождения в места подземные и страшные, и в зияющие бездны, также – изображения всего тому подобного, чтобы пребывающая в душе нашей похотливость, приведенная в бездействие великим трепетом, уступила место не растленной непорочности, и душа восприяла в себя озарение невещественного света, сияющего паче всякого огня.

11) Во время молитвенного прошения стой с трепетом, как осужденный, предстоящий Судие, чтобы и внешним видом, и внутренним расположением угасить тебе гнев праведного Судии; ибо не презрит Он вдовицу – душу, болезненно Ему предстоящую и утруждающую Неутруждаемого (Лк.18:5).

12) Кто приобрел душевные слезы, тому всякое место удобно для плача. А кто плачет только наружно, тот не перестанет разбирать места и обычаи. Как спрятанное сокровище – безопаснее от похищения, нежели положенное среди торжища; так будем разуметь и о том, что сказано пред сим.

13) Не будь подобен погребающим мертвых, которые, то плачут о них, то упиваются ради их; но будь подобен узникам в рудокопнях, которые ежечасно терпят побои от приставленных служителей.

14) Кто иногда плачет, а иногда роскошествует и смеется, тот походит на человека, который во пса сластолюбия кидает вместо камня хлебом; по видимости он гонит его прочь, а в самом деле манит к себе.

15) Будь углублен в себя, не люби выказываться, заключись в сердце своем. Демоны также боятся самоуглубления, как тати – псов.

16) Не на брачный пир призваны мы сюда; нет; поэтому Призвавший нас сюда, конечно, призвал для того, чтоб плакали мы о себе.

17) Некоторые, когда плачут, не кстати принуждают себя совершенно ни о чем не думать в сие блаженное время, не рассуждая, что слезы без мысли свойственны бессловесной, а не разумной, природе. Слезы – порождение мыслей, а мысли рождает рассудок и ум.

18) Восклонение твое на одр пусть будет для тебя образом склонения твоего во гроб; – и меньше будешь спать. Самое вкушение за трапезой пусть будет для тебя напоминанием поучительной трапезы оных червей; – и меньше будешь роскошествовать. И вкушая питие – воду, не забывай о жажде в оном пламени; – и без сомнения пересилишь свою природу.

19) Когда от настоятеля терпим честное бесчестие, выговор и наказание; тогда будем представлять в уме страшный приговор Судии, и возникающие в нас неразумную печаль и огорчение, без сомнения, как обоюдоострым мечем, умертвим кротостью и терпением.

20) Временем оскудевает море, как говорит Иов (Иов.14:11); и сказанное теперь – в нас появляется и усовершается постепенно, со временем и при терпении.

21) Памятование о вечном огне пусть вечером с тобою засыпает, и с тобою же встает; и никогда не возобладает тобою леность во время псалмопения.

22) Пусть хотя самая одежда твоя убедит тебя к слезному деланию; потому что все оплакивающие умерших облекаются в черное. Если не плачешь; то плачь об этом самом. Если же плачешь; то плачь еще больше о том, что своими грехопадениями из состояния безтрудного низвел ты себя в состояние многотрудное.

23) Благим и праведным Судиею нашим, как во всем прочем, так и в слезах без сомнения приемлется, в рассмотрение сила естества. Ибо видел я, что и малые капли слез, как кровавые, источались с трудом; и видел также источники слез, проливаемые без труда. И о трудящихся судил я более по труду, нежели по количеству слез. А думаю, что также судит и Бог.

24) Плачущим не прилично богословствование; ибо оно, обыкновенно, полагает конец плачу. Богословствующий уподобляется учителю, сидящему на кафедре, а плачущий подобен проводящему дни свои на гноище и во вретище. Посему-то, как думаю, и Давид хотя был учитель и мудрец, но, когда плакал, отвечал спрашивающим: како воспою песнь Господню на земли чуждей, то есть страстной (Пс.136:4)?

25) И в мире, и в сокрушении иный самодвижен, а иный в движение приводится другим. Когда мы и труда не прилагали, и в мыслях не держали, а душа делается слезящею, многоводною и умягченною; тогда поспешим; потому что Господь пришел не званый, и дает нам губу боголюбивой печали и прохладную воду богочестивых слез для изглаждения на хартии наших грехопадений. Храни сии слезы, как зеницу ока, пока не пройдут; велика сила такого плача, несравненно выше того плача, который бывает следствием нашего старания и умышления.

26) Плачущий достигает совершенства плача не тогда, как хочет сего; но зависит сие от того, о чем хочет он плакать, и от того, что плачет не о чем ему хочется плакать, но о чем угодно Богу. К плачу по Богу часто примешиваются ненавистные слезы тщеславия; сие же искусно и благочестно дознаем, когда приметим в себе, что и плачем, и лукавствуем.

27) Сокрушение, в собственном смысле, есть не кичащееся болезнование души, в котором она не дает себе никакого успокоения, но ежечасно воображает только свое разрешение, и как прохладной воды, ожидает себе утешения от Бога, утешающего смиренных монахов.

28) Те, которые могут плакать от глубины сердца, возненавидели и самую жизнь свою, тела же своего отвращаются как врага.

29) Когда в представляющих о себе, что плачут по Богу, увидим гнев и гордость; тогда слезы их признаем противными; ибо кое общение свету ко тьме (2Кор.6:14)?

30) Порождение ложного сокрушения есть самомнение, а сокрушения похвального – утешение.

31) Как огонь истребителен для соломы, так непорочные слезы – для всякой видимой и мысленной скверны.

32) Понятие о слезах, по определению многих из отцов, несколько темно и неудобоизыскуемо, особливо же о слезах новопоступивших, у которых происхождение слез имеет много различных видов, а именно: бывают слезы от природы, от Бога, от скорби и предосудительной и похвальной, от тщеславия, от блуда, от любви, от памятования смерти, и от многого другого.

33) Все сии виды слез поборов страхом Божиим, усвоим себе чистые и нелестные слезы о нашем разрешении; ибо в них нет подлога или самомнения, напротив того, есть очищение, преспеяние любви к Богу, омовение греха и доведение страстей до бесстрастия.

34) Не удивительно, что плач начинается слезами добрыми, а оканчивается лукавыми; но достойно похвалы то; если к слезам предосудительным, или естественным, прививаются слезы духовные. Это ясно знают люди, наклонные к тщеславию.

35) Не верь слезным своим источникам прежде совершенного очищения; потому что невозможно полагаться на вино, прямо из точила закупоренное в сосуд.

36) Никто не спорит, что полезны нам всякие слезы по Богу. Но какова приобретенная от них польза, – о сем узнаем во время своего исхода.

37) Кто пребывает в непрестанном плаче по Богу, тот не перестает ежедневно праздновать; а кто непрестанно празднует телесно, того ожидает вечный плач.

38) У осужденных в темницу нет веселия, и у истинных монахов нет на земли праздника. Посему-то, может быть, и оный прекрасно плачущий, воздыхая, сказал: изведи из темницы душу мою (Пс.141:8), чтобы возвеселиться, наконец, в неизреченном свете Твоем.

39) Будь как царь в сердце своем, превознесенный во смирении, и повелевай смеху: иди, и идет; и сладостному плачу: прииди, и приходит; и рабу и мучителю нашему – телу: сотвори сие, и сотворит (Мф.8:9).

40) Кто, как в брачную ризу, облекся в блаженный и благодатный плач, тот знает духовный смех души.

41) Найдется ли же такой человек, который бы все дни свои в монашеском житии провел так благочестью, чтобы не утратить ему ни дня, ни часа, ни мгновения, но все время иждивать для Господа, в той мысли, что невозможно один и тот же день видеть в сей жизни дважды?

42) Блажен монах, который душевные очи может возводить к умным Силам; но тот поистине безопасен от падения, кто, вследствие памятования смерти и грехопадений, из телесных очей непрестанно орошает ланиты свои живыми водами. И трудно для меня поверить, чтобы без последнего состояния пришло первое.

43) Случалось видеть бесстыдных просителей и нищих, которые какими-то красными словами скоро даже сердца царей склоняли к состраданию; и случалось видеть бедных и нищих в добродетели, которые не красными, а скорее какими-то смиренными, темными и несмелыми речениями, из глубины отчаянного сердца, неотступно и терпеливо взывали к Небесному Царю, и усилием своим как бы вынуждали к благоутробию непринуждаемое естество Его.

44) Кто надмевается в душе слезами своими, и сам в себе осуждает не проливающего слез, тот подобен человеку, который испросил у Царя орудие на врага своего, и убивает им себя.

45) Бог не требует, и не угодно Ему, чтобы человек плакал от болезни сердечной, но хочет, чтобы из любви к Нему веселился он душевным смехом. Отними грех, – и излишни болезненные слезы чувственным очам. На что заживляющий порошок, когда нет струпа? У Адама до преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда упразднится уже грех; ибо отбеже тогда болезнь, печаль и воздыхание (Ис.35:10).

46) У иных видел я плач, а у других видел сомнение в плаче; имея плач, они – в таком расположении, как бы не имели его; и от сего-то прекрасного неведения пребывают в безопасности, и о них-то сказано: Господь умудряет слепцы (Пс.145:8).

47) Людей легкомысленных слезы не редко доводят до превозношения; потому и не даются иным. И таковые, напрасно домогаясь слез, почитают себя несчастными, и осуждают на воздыхания, сетование, душевную печаль, глубокую скорбь и уныние. Все же сие, хотя признается ими нимало не полезным, безопасно восполняет самые слезы.

48) Прилежно наблюдая, найдем, что самые демоны часто над нами горько насмехаются. Ибо когда пресытимся, – возбуждают в нас сокрушение, а когда постимся, – делают сердце наше жестким, чтобы, обольстившись ложными слезами, предались мы матери страстей – роскоши. И их не должно слушаться, но лучше – делать противное.

49) А я, вникая в самое качество сокрушения, прихожу в изумление, каким образом плач и, так называемая, печаль имеют внутри себя заключенные радость и веселие, подобно меду в восковой ячейке. Чему же научаемся из сего? Тому, что такое сокрушение в собственном смысле есть Господний дар. Тогда не бывает в душе не услаждающего удовольствия; потому что Бог невидимо утешает сокрушенных сердцем. По случаю же рассуждения о подлинно действенном плаче и полезном болезновании души, выслушаем душеполезную и трогательную повесть.

50) Жил здесь некто Стефан; любя пустынное и безмолвное житие, довольно лет провел он в монашеских подвигах, особенно был украшен постом и слезами, и процветал другими добрыми преимуществами. Была у него келья на святой сей горе, на скате её от святого боговидца Илии.¹⁶ И сей-то достохвальный муж, для более действенного, сурового и трудного покаяния, с намерением избрал место отшельников, называемое Сиддин, и провел там несколько лет в самом тесном и строгом житии. Поскольку же место было лишено всякого утешения и недоступно следу человеческому, как отстоявшее от ограды монастырской на семдесять поприщ; то пред кончиною своею старец опять приходит в келью свою на святой горе, где имел двух учеников из Палестины, весьма благоговейных, которые и охраняли келью старца. Прожив немного дней, старец впал в недуг, от которого и скончался. За день до разрешения своего, приходит он в исступление ума, и с открытыми глазами озирается на правую и левую сторону одра своего, и как бы допрашиваемый кем-то, вслух всех предстоящих говорит: «да, так, правда; но за это постился я столько-то лет»; и потом опять: «нет, совершенно лжете; не делал я этого». И еще: «да, правда, точно так; но я плакал и служил братиям». И еще: «нет, совершенно клевещете на меня». Иногда же говорил на иное: «да, точно так; не знаю, что и сказать против сего; но Бог милостив». И подлинно, ужасное и страшное было зрелище – сие невидимое и беспощадное истязание. И что всего страшнее, – обвиняли его и в том, чего он не делал. Не чудно ли? Безмолвник и отшельник о некоторых грехопадениях своих говорил: «не знаю, что сказать на сие», тогда как около сорока уже лет был он монахом, и имел слезы. Увы, увы! Где было тогда Иезекиилево слово, чтобы мог он сказать истязателям: в чем найду тебя, в том и буду судить, сказал Бог (Иез.33:20). Подлинно, не мог он сказать ничего такого. Почему, слава Единому Ведущему! А некоторые, как пред Господом, рассказывали мне, что в пустыни из рук своих кормил он леопарда. Так истязуемый разлучился с телом, оставив нас в неизвестности, какой был суд, или какой конец, и какой приговор ему, или чем кончилось сие истязание.

51) Как вдовица, лишившаяся своего мужа и имеющая только единородного сына, в нем одном по Господе находит себе утешение; так и падшей душе, во время исхода, нет иного утешения, кроме томлений себя гладом и слез.

52) Плачущие никогда не будут петь и громко взывать к самим себе в песнопениях; потому что всем подобным сему расстраивается плач. Если же такими средствами намереваешься призывать его к себе; то далеко еще ты от дела. Ибо плач есть достигшая полноты своей скорбь души воспламененной.

53) У многих плач был предтечей блаженного бесстрастия, предуготовлял, возвышал, истреблял вещество.

54) Один искусный делатель сей добродетели сказывал мне: «Неоднократно, как скоро намеревался я предаться тщеславию, или гневу, или пресыщению чрева, – помысл заклинал меня внутренним плачем, и говорил: не тщеславься; иначе, оставлю тебя. Тоже бывало и при возбуждении других страстей. И я говорил помыслу: никогда не выйду из послушания тебе, пока не представишь меня Христу».

55) Бездна плача узрит утешение, а чистота сердца приимет озарение. Озарение есть неизреченная действенность, недоведомо разумеваемая и невидимо зримая. Утешение есть отрада болезнующей души, которая, подобно младенцу, вместе и плачет внутренно, и весело улыбается. Божие заступление есть обновление души, подавленной печалью, и чудным образом болезненные слезы претворяющее в неболезненные.

56) Слезы об исходе души рождают страх; а когда страх породит небоязненность, тогда воссиявает радость, когда же достается в удел нескончаемая радость, тогда выходит цвет святой любви.

57) Рукою смирения, как недостойный, отклоняй от себя находящую радость, чтобы, скоро допуская ее до себя, вместо пастыря не принять тебе волка.

58) Не спеши к созерцанию, когда не время созерцанию; пусть само оно будет преследовать тебя за красоту смирения, и настигнет, и на век века сопряжется с тобою всенепорочным браком.

59) Младенец, как скоро начинает узнавать отца своего, – весь исполняется радости. Если же отец по делам своим отлучится на время, и потом опять возвратится, то отрок бывает полон и радости, и печали; радости, – потому что видит любимого; печали, – потому что столько времени лишен был ласк доброго отца. И матерь скрывается от младенца, и видя, с какою скорбью ищет ее, услаждается тем; ибо чрез сие приучает его навсегда быть привязанным к ней, и сильнейшую воспламеняет в нем любовь к себе. Имеяй уши слышати, да слышит, – говорит Господь (Лк.14:35).

60) Осужденный, выслушав свой приговор, не позаботится об устроении зрелищ; так и действительно плачущий не обратится к роскоши, или славе, или гневу, или вспыльчивости. Плач есть достигшая полноты скорбь кающейся души, которая ежедневно прилагает скорби к скорбям, как рождающая и ощущающая муки рождения.

61) Праведен и преподобен Господь (Пс.144:18). Разумно безмолвствующего приводит Он в разумное сокрушение, и разумно подчиняющегося веселит ежедневно. А кто то и другое проходит не непогрешительно, тот лишается плача.

62) Гони от себя пса, который приходит во время самого глубокого плача, и внушает, что Бог не милостив и не милосерд. Если ты наблюдал за сим псом; то найдешь, что, до совершения тобою греха, называет он Бога человеколюбивым, милосердым и снисходительным.

63) Размышление порождает непрерывное занятие, непрерывное же занятие переходит в чувство; а что делается с чувством, то с трудом отъемлется.

64) Какие бы великие подвиги не проходили мы, – если не имеем болезнующего сердца, – они лживы и ни к чему негодны. Ибо необходимо, непременно необходимо, чтобы мы, (скажу так) по омовении снова осквернившиеся, руки свои очищали неугасающим сердечным огнем и елеем Божия милосердия.

65) Видел я некоторых, достигших крайней степени плача; ибо примечал, что чувственным образом, устами своими, проливали они кровь из болезнующего и уязвленного сердца; и тогда приходило мне на мысль слово сказавшего: уязвен бых яко трава, и изше сердце мое (Пс.101:5).

66) Слезы от страха сами собою производят трепет и осторожность; слезы же от любви, если любовь не достигла еще совершенства, у некоторых, может быть, удобно похищаются. Разве только (не знаю, впрочем) приснопамятный огнь во время действования сильно воспламенит сердце. И, странно сказать, что смиреннее, то во время свое бывает безопаснее.

67) Есть вещи, которыми иссушаются у нас источники слез, и есть другие вещи, от которых порождаются в них тина и гады. От первых Лот впал в беззаконный союз с дочерями своими; а от последних диавол пал с неба.

68) У самых врагов наших много злобы, так что и матерь добродетелей обращают в матерь пороков, и что приводит ко смирению, то делают поводом к гордости. Нередко самое местоположение и вид жилищ наших призывают мысль нашу к сокрушению. В чем да убедят тебя Иисус, Илия и Иоанн, молившиеся наедине. Случалось видеть, что нередко в городах и среди молвы возбуждаются слезы, чтобы, предавшись мысли, будто бы можно не терпеть никакого вреда от мирской молвы, сблизились мы с миром; ибо такая цель у лукавых демонов.

69) Часто одно слово прекращало плач; но чудно было бы, если бы одно же слово и возвращало его.

70) Не будем, точно не будем обвинены при исходе души за то, что не творили мы чудес, или, что не богословствовали, не вели созерцательной жизни; но, без всякого сомнения, дадим Богу ответ за то, что не плакали непрестанно.

Вот седьмая степень. Сподобившийся взойти на нее, да поможет и мне; потому что сам получил уже помощь, восхождением на сию седьмую степень омывшись от скверн века сего.

1) Как от постепенного возливания воды на огонь, пламень совершенно угасает; так и слезы истинного плача подавляют всякий пламень раздражительности и вспыльчивости. Почему и об этом предлагаем по порядку.

2) Не гневливость есть ненасытимое желание бесчестия, подобное беспредельному желанию похвал в тщеславных. Не гневливость есть победа над естеством, вследствие подвигов и трудов одерживаемая нечувствительностью к оскорблениям.

3) Кротость есть неподвижное состояние души, одинаково приемлющее как бесчестие, так и похвалы.

4) Начало не гневливости – молчание уст при смятении сердца; средина – молчание помыслов при легком смятении души; а конец – незыблемая тишина при дыхании нечистых ветров.

5) Гнев есть припоминание затаенной ненависти, то есть, памятозлобия. Гнев есть желание сделать зло огорчившему. Вспыльчивость есть безвременное воспламенение сердца. Досада есть неприятное движение, гнездящееся в душе. Раздражительность есть непостоянное движение нравов и неблагопристойность в душе.

6) Как с явлением света удаляется тьма; так при благоухании смирения исчезают всякая досада и раздражительность.

7) Иных скоро изменяет раздражительность; ибо нерадят о том, чтобы уврачевать себя от этой страсти, и позаботиться о сем; не держать в мыслях сии несчастные сказанного: устремление ярости его падение ему (Сир.1:22).

8) Возможно такое быстрое движение жернова, которое в одно мгновение стирает и обращает в ничто больше душевной пшеницы и плода, нежели другой сотрет в целый день. Посему, нужно благоразумное внимание. Возможно такое возгорение пламени, вдруг раздуваемое сильным ветром, которое попадает и губит ниву сердца больше, чем продолжительный пожар.

9) Не должно быть сокрыто от нас, друзья, и то, что лукавые демоны иногда вдруг удаляются, чтобы мы, вознерадев о сильных страстях, как о маловажных для нас, сделались уже неисцельно недугующими.

10) Как остроугольный и жесткий камень, приходя в столкновение и трение с другими камнями, теряет всю свою угловатость, жесткость и твердое устройство, и делается круглым; так и душа пылкая и упорная, находясь в обществе и обращаясь с другими людьми жестоконравными, подвергнется одному из двух: или терпением уврачует язву свою, или, уступив другим, непременно узнает свою немощь, когда робкое бегство представит ей оную, как в зеркале.

11) Раздражительный есть произвольно страждущий падучею болезнью, вследствие невольного укоренения в нем болезни ввергающийся в припадок и мучимый оным.

12) Всего неестественнее кающимся возмутительное раздражение; потому что обращение требует великого смирения, а раздражение есть знак всякого самомнения.

13) Если признак крайней кротости – и в присутствии раздражающего быть к нему расположенным в сердце с миром и любовью; то, без сомнения, признак крайней раздражительности человека, когда он один сам с собою, и словами и телодвижениями показывать, что он разогорчен оскорбившим его и готов препираться с ним.

14) Если Дух Святой (как определяют, и как это действительно) есть мир душевный; а гнев (как это говорится, и как это действительно) есть смятение сердца; то ничто не полагает такой преграды присутствию в нас Духа Святого, как раздражительность.

15) Зная весьма многие и несносные порождения раздражительности, одно только её невольное исчадие, хотя и незаконное, признали мы, однако, полезным. Случалось видеть, что иные, воспламенившись до неистовства и изблевав давнее и внутри таившееся памятозлобие, самою страстью избавлялись от страсти, как скоро в причинении долговременной скорби получали или раскаяние или удостоверение от оскорбившего. А видел и таких, которые, по-видимому, были великодушны, но неразумно под покровом молчания внутри питали памятозлобие; я признал их более жалкими, нежели предающихся неистовому гневу; потому что за чернотой не стало в них видно голубицы. Много нам нужно рачительности против этого змия, потому что и он, как змий плотоугодия, пользуется содействием естества нашего.

16) Видел я разгневанных, которые от досады не принимали пищи, и чрез сие неразумное воздержание присовокупляли в себе только яд к яду. Видел и других, которые, воспользовавшись благовидным предлогом к раздражительности, предавались многоядению, и из одной пропасти стремглав падали в другую. Но видел, что иные разумно владеют собою, и, как добрые врачи, растворив то и другое, из соразмерного утешения извлекают для себя весьма великую пользу.

17) Иногда сладкопение, если оно соразмерно, превосходно утишает раздражительность, а иногда, если оно неумеренно и не благовременно, благоприятствует сластолюбию. Посему будем им пользоваться, но установив для сего приличные времена.

18) Ради некоторой потребы находясь вне обители, слышал я, что безмолвники от досады и раздражительности, как куропатки в клетке, каждый один у себя, бились в кельи, и представляли из себя, что наскакивают на огорчившего их, как будто он тут. И дал я им благочестный совет, не оставаться в уединении, чтобы из людей не сделаться им демонами. И еще видел, что люди похотливые и испорченные сердцем бывают кротки, льстивы, братолюбивы, любят опрятность. Таковым предлагал я вступить в безмолвие, употребив оное как врачевство, противодействующее похотливости и испорченности сердца, чтобы иначе не превратиться им жалким образом из разумных существ в бессловесные. Поскольку же некоторые говорили мне о себе, что они, к сожалению, преобладаются той и другой страстью;¹⁷ то вовсе запретил я им ходить по своей воле, дружески внушая начальствующим над ними, чтобы дозволяли им по временам проходить иногда тот, иногда другой образ жизни, впрочем, совершенно подчиняясь главному настоятелю. Сластолюбивый вредит, обыкновенно, себе самому, а может быть, и кому другому, поверенному тайн его; а раздражительный, как волк, смущает нередко все стадо, и многие души уничижив оскорбляет.

19) Тяжкий грех – смущать сердечное око раздражительностью, по слову сказавшего: смятеся от ярости око мое (Пс.6:8); но еще хуже – стремление души обнаруживать словами; приводить же в действие и руки – вовсе уже противно и чуждо житию монашескому, ангельскому и божественному.

20) Если хочешь, или, вернее сказать, предполагаешь вынуть у другого сучец, то вместо иглы не употреби бревна, которым вонзишь сучец еще глубже. А бревно это – грубые слова, неприличные телодвижения; игла же, это – кроткое вразумление и великодушный выговор. Обличи, говорит апостол, запрети, умоли (2Тим.4:2), но не сказал он: бей. Если же и сие потребуется, то употребляй такую меру редко, и то не сам.

21) Если будем наблюдать за людьми раздражительными; то во многих из них увидим, что усердны они к бдению, посту и безмолвию. Ибо у демона та цель, чтобы под видом покаяния и плача влагать в них то, чем усиливается страсть.

22) Если, как сказали мы выше, один волк, при содействии демона, может смутит все стадо; то, без сомнения, и один мудрый брат, при содействии ангела, как добрый мех, полный елея, может отвратить волнение, и грузному кораблю доставить тихое плавание. И сколько тяжко осуждение первого, столько последний великую получит награду от Бога, и соделается для всех полезным примером.

23) Начало блаженной терпеливости – принимать бесчестие с огорчением и с болезнью душевною; средина же – иметь беспечальное расположение духа в бесчестии; а совершенство (если оно возможно) – вменять себе бесчестие в похвалу. Да радуется первый; да возмогает второй; блажен о Господе и да возвеселится третий!

24) Жалкое зрелище замечал я в гневливых, какое по самомнению представляли они из себя, сами того не примечая: разгневанные гневались они еще на то, что побеждены гневом. И я дивился, видя, как одно падение влекло за собою другое, жалел, смотря, как грех наказывают они грехом же; и приведенный в ужас коварством демонов, едва не отчаялся в жизни своей.

25) Если бы кто заметил в себе, что легко препобеждается он самомнением и вспыльчивостью, лукавством и лицемерием, и потому помыслил извлечь на них обоюдуострый меч кротости и терпеливости; то, если хочет совершенно освободиться от сих пороков, пусть идет, и пребывает, как бы в рабочей храмине спасения, в обществе братий, особливо же – имеющих самый суровый нрав, чтобы там, между тем как оскорбления, бесчестия и треволнения от братий содержат в напряжении и духовно поражают, а, может быть, иногда и чувственна дерзают, поборают и гнетут земле, омыть ему скверну, какая есть еще в душевном чувстве его. А что поношение служит омовением душевных страстей, – в этом пусть убедит тебя самая простонародная поговорка. Ибо мирские люди, когда лично осыпают кого бесчестиями, хвалясь тем перед другими, говорят: «помыл я такого-то». И это совершенная правда.

26) Иное – не гневливость в новопоступивших, как следствие плача; иное – неподвижность на гнев в совершенных. В одних гнев связан слезами, как бы некою уздою; а в других, как змий, умерщвлен он бесстрастием, как мечем.

27) Видел я трех вместе потерпевших бесчестие монахов. Один почувствовал оскорбление, но смолчал; другой радовался о себе, но печалился о злословившем; третий же, вообразив, какой вред потерпел ближний, горячие проливал слезы. Так можно было видеть здесь делателей страха, мзды и любви.

28) Горячка в теле сама по себе одна, но своего воспламенения не одну, а многие имеет причины. Так воспламенение и движение раздражительности и прочих наших страстей имеют многие и различные причины. Посему и невозможно предписать против них одинаковое правило. Даю же лучше такое мнение: для каждого из недугующих с особенным тщанием приискивать свой способ врачевания. Первым же способом врачевания да будет – узнать причину своих страданий, чтобы, когда причина найдена, принять такой и пластырь от Промысла Божия и от духовных врачей. Так, например, желающие войти о Господе с нами в духовное и предложенное судилище, пусть войдут, и слегка несколько допросим их об упомянутых выше страстях или причинах.

Пусть, наконец, раздражительность, как мучительница, будет связана узами кротости, и поражаемая долготерпением, влекомая святою любовью, представ на сем судилище слова, подвергнется должному истязанию. «Скажи нам, несмысленная и бесстыдная, как название родившему тебя, как проименование на зло произведшей тебя на свет, и как имена скверным сынам и дщерям твоим. Сверх этого, покажи нам признаки и нападающих на тебя, наносящих тебе смертельные удары». И раздражительность говорит нам в ответ: «много у меня родивших меня, и отец не один; матери же мои: тщеславие, сребролюбие, чревоугодие, а иногда и блуд. Породивший меня называется кичением. Дщери мои: памятозлобие, ненависть, вражда, тяжба. Соперницы же мои, вторые держат теперь меня в узах, противоположные им: не гневливость и кротость. Наветник мой называется смиренномудрием. Но кто породил, его, о том испросите его самого в свое время»

На осьмой некоей степени лежит венец не гневливости. Кто украшен им от природы, тот, может быть, и не получит другого венца; а кто приобрел его трудами, тот взошел победителем на самый верх осьмой степени.

1) Святые добродетели уподобляются Иаковлевой лествице, а нечистые пороки – узам, спадшим с первоверховного апостола Петра. Почему добродетели, одна с другою сопрягаясь, возлюбившего их возводят на небо; а пороки один от другого рождаются и подавляют собой. И как теперь слышали мы, что несмысленная раздражительность собственным своим порождением наименовала памятозлобие; то, по требованию самого времени, немедленно и станем говорить о нем.

2) Памятозлобие есть конец раздражительности, страж грехов, ненависть к правде, пагуба добродетелей, гадь в душе, червь, в уме, посрамление молитвы, пресечение молитвенных прошений, отчуждение любви, вонзенный в душу гвоздь, неболезненное чувство, любимое за сладость горечи, непрестанный грех, неусыпное беззаконие, ежечасный порок.

3) Эта темная и ненавистная страсть, разумею памятозлобие, есть одна из рождаемых, а не рождающих, или и рождающих. Посему не намерены мы много говорить о ней.

4) Кто прекратил в себе гнев, тот истребил и памятозлобие; потому что чадородие бывает только при жизни отца.

5) Кто приобрел любовь, тот устранился от вражды; а враждующий собирает себе безвременные труды.

6) Трапеза без должного к себе внимания – матерь вольности в речах; и оконцем любви вторгается чревоугодие.

7) Видал я что ненависть расторгала давние узы блуда, а потом памятозлобие странным образом не позволяло уже возобновиться расторгнутой связи. Зрелище подлинно чудное! От одного демона исцеляет другой демон. Но, может быть, это бывает уже делом не демонов, а Божия смотрения.

8) Памятозлобие далеко от любви крепкой естественной; но блуд удобно приближается к ней; и у голубицы видишь сокрытых червей.

9) Памятозлобно будь памятозлобен на демонов, и враждебно враждуй всегда на тело. Плоть – друг неблагодарный и коварный. Когда угождаешь ей, тогда еще больше старается она вредить тебе.

10) Памятозлобие – такой толковник Писания, который словеса Духа применяет к своим видам. Да постыдит его молитва Иисусова, которой не можем произносить, если мы злопамятны.

11) Когда, много боровшись, не в силах будешь в конец сокрушить сей остен; тогда покайся врагу, хотя устно, чтобы, устыдившись долговременного пред ним лицемерия, возлюбить тебе его совершенно, когда совесть будет подстрекать тебя, как огнем.

12) Не тогда узнаешь, что совершенно освободился ты от сей гнилости, когда будешь молиться об оскорбившем тебя, или когда воздашь ему за зло дарами, иди, когда пригласишь его к своей трапезе, но – когда услышишь, что он впал в душевное или телесное несчастие, и станешь о нем болезновать и плакать, как о себе самом.

13) Злопамятный безмолвник – в норе кроющийся аспид, хранящий в себе смертоносный яд.

14) Воспоминание Иисусовых страданий уврачует памятозлобие, сильно постыжаемое Иисусовою терпеливостью.

15). Внутри гнилого дерева зарождаются черви; в лицемерно кротких и, безмолвных находит себе место гневливость. Кто сверг ее с себя, тот получит прощение грехов; а кто прилеплен к ней, тот лишается Божиих щедрот.

16) Иные, чтобы получить прощение, предают себя на труды и подвиги; но незлопамятный предваряет их. Если скоро отпущаете; то и вам щедро будет отпущено (Лк.6:37).

17) Незлопамятность есть признак искреннего покаяния; а кто помнит зло, и думает о себе, что приносит он покаяние, тот подобен человеку, которому представляется во сне, что он бежит.

18) Видел я злопамятных, которые другим злопамятным подавали совет – не быть злопамятными, и приведенные в стыд собственными своими словами, переставали служить сей страсти.

19) Никто да де почитает маловажною страстью омраченное памятозлобие по тому, что оно часто касается и мужей духовных.

Вступивший на девятую степень с дерзновением уже да просит разрешения грехопадений своих у Спасителя Иисуса.

1) Никто из здравомыслящих не будет, думаю, оспаривать, что злоречие раздается от ненависти и памятозлобия. Посему и говорится о нем непосредственно после сказанного о родоначальниках его.

2) Злоречие есть исчадие ненависти, не заметная, но грубая, болезнь, скрытная и неощутительная пиявица, которая сосет и поглощает кровь любви. Это – лицемерие в любви; оно уготовляет скверну и бремя сердцу, истребляет непорочность.

3) Как есть такие юные девы, которые без стыда делают худое; и есть другие, которые тайно и с большею, по-видимому, скромностью поступают еще хуже первых: так подобное сему можно видеть и в страстях бесчестия (Рим.1:26). Много притворных дев; таковы: лицемерие, лукавство, оскорбление, памятозлобие, злоречивое суждение о чьем-либо сердце. Но одно, по-видимому, выражают они, а другое имеют в виду.

4) Слушал я предающихся злоречию и сделал им выговор; сии же делатели зла в оправдание отвечали мне, что делают сие из любви и заботливости о том, кто служил предметом их злоречия. Я сказал им: «оставьте такую любовь, чтобы не укорить во лжи сказавшего: оклеветающего тай искреннего своего сего изгонях (Пс.100:5). Если говоришь, что любишь; то молись втайне, и не смейся над человеком; такой образ действия угоден Гоеподу. Но вот чего не скрою от тебя (и, конечно, одумаешься, и перестанешь осуждать падающего); Иуда был в лике учеников Христовых, а разбойник – в сонмище убийц; и какая же чудная перемена произошла в одно мгновение!»

5) Кто хочет преодолеть дух злоречия, тот пусть винит не человека, подвергающегося падению, но внушающего сие демона. Никто не желает грешить против Бога, хотя и всякий из нас не принуждается ко греху.

6) Знал я человека, который согрешил явно, и покаялся тайно; осудил я его как блудника, а он был уже целомудрен пред Богом, умилостивив Его искренним обращением.

7) Никогда не оказывай уважения тому, кто злоречиво говорит тебе о ближнем; а лучше скажи ему: «перестань, брат; я ежедневно падаю в тягчайшие грехи; как же могу осуждать его»? Таким образом окажешь двоякую пользу, одним пластырем уврачевав и себя и ближнего. Вот один из самых кратких путей, ведущих к получению прощения грехов, а именно, – не осуждать. Если не судите, то и вас не будут судить (Лк.6:37).

8) Огонь не совместим с водою; так не сродно судить других намеревающемуся приносить покаяние. Если увидишь кого, и при самом исходе души, падающего в грех; то и в этом случае не осуждай его; потому что суд Божий сокрыт от людей. В великие грехи падали иные явно, но еще большие добрые дела совершали тайно; и обманулись любившие смеялся, вместо солнца схватив дым.

9) Послушайте меня, послушайте все злые ценители чужих дел; если справедливо (как и действительно справедливо), что имже судом судите, судими будете (Мф.7:2), то, без сомнения, за какие грехи, телесные или душевные, укоряем ближнего, в те же (иначе и быть не может) впадем и сами.

10) Скорые и строгие ценители прегрешении ближнего впадают в сию страсть оттого, что о собственных своих грехопадениях не делали еще совершенного и безошибочного припоминания, и не прилагали о том заботы. Ибо, если кто без покрывала самолюбия рассмотрит в подробности свои худые дела, то не будет уже заботиться ни о чем ином в жизни, рассуждая, что на оплакание себя самого не достанет ему своего времени, хотя бы прожил он и сто лет, и хотя бы увидел, что слез из очей его вышла целая река Иордан. Наблюдал я, что такое плач, и не нашел в нем даже и следа злоречия и осуждения.

11) Демоны вовлекают нас в сие, чтобы, или грешили мы, или, если не согрешили, осуждали согрешающих, и чтобы им убийцам чрез второе осквернение и первое.

12) Знай, что и это признак людей злопамятных и завистливых, если, погрузившись в дух ненависти, с удовольствием и без затруднения порочат они учение, или дела, или заслуги ближнего.

13) Видел я, что иные тайно и без огласки делают самые тяжкие грехи; и в предположении своей чистоты сильно нападают на людей, которых грехопадения не важны, но оглашены.

14) Судить, это – бесстыдное похищение Божия достоинства; осуждать, это – губительство души своей.

15) Как самомнение и без другой страсти может погубить человека; так, ежели в нас есть привычка судить, то она сама по себе и одна может погубить нас, совершенно, как и оный фарисей осужден был за сие самое.

16) Добрый собиратель винограда, вкушая зрелые ягоды, не станет собирать незрелых; ум благородный и владеющий собою, какие видит в ком добродетели, замечает их тщательно, а несмысленный станет отыскивать достойное порицания и недостатки. О нем-то и сказано: испыташа беззаконие: исчезоша испытающии испытания (Пс.63:7).

17) Не осуждай, если видишь даже своими глазами; потому что и они часто обманываются.

Вот десятая степень. Кто взошел на нее, тот стал делателем любви, или плача.

1) В предыдущем слове сказано у нас кратко, как опасно судить других, или, вернее сказать, подвергать себя осуждению и наказанию за язык, и что порок сей прокрадывается даже в самых, по-видимому, людей духовных. Теперь, по порядку, следует уже указать нам в слове сем причину сего порока, и дверь, которою он входит, вернее же сказать, выходит.

2) Многоглаголание есть седалище тщеславия, на котором любит оно показывать себя и выставлять на позорище. Многоглаголание есть признак невежества, дверь к злоречию, руководитель к смехотворству, прислужник лжи, истребление сокрушения, провозвестник уныния, предшественник сонливости, рассеяние собранных мыслей, отложение осторожности, охлаждение сердечной теплоты, ослабление молитвы.

3) Молчание при ведении есть матерь молитвы, возвращение из плена, охранение в себе огня, надзор за помыслами, соглядатель врагов, узилище плача, друг слез, делатель памятования о смерти, живописатель будущего мучения, любоведец грядущего суда, споспешник спасительной печали, вражда на вольность в речах, спутник безмолвия, противник притязаний на учительство, приращение ведения, образователь созерцаний, неприметное преспеяние, тайное восхождение.

4) Кто познал свои прегрешения, тот сдерживает язык свой; а многоречивый не познал еще себя, как должно.

5) Любитель молчания приближается к Богу, и тайно с Ним, собеседуя, просвещается от Бога.

6) Молчание Иисусово постыдило Пилата; и безмолвие обращает в ничто тщеславие гласа.

7) Петр, сказав слово, горько заплакал, не сохранив в памяти того, кто сказал: рех, сохраню пути моя, еже не согрешити ми языком моим (Пс.38:1), и другого, который говорил: лучше с высоты пасть на землю, неже от языка (Сир.20:18).

8) Не намерен я много писать о сем, хотя побуждают меня к тому ухищрения страстей. Впрочем, слышал я однажды от любоведущего человека, беседовавшего со мною об устном безмолвии. Он говорил, что многоглаголание непременно рождается от одной из следующих причин: или от худого образа жизни, или от беспорядочного навыка (потому что язык, как естественный член тела, чему научен, того уже по привычке и будет требовать), или еще, наипаче же в подвижниках, от тщеславия, а иногда и от чревоугодия. Посему многие, обуздывая чрево, нередко сим принуждением и обессилением чрева заграждают язык и многоречие.

9) Кто возымел попечение о своем исходе, тот усекает слова; и кто приобрел душевный плач, тот бегает многоглаголания, как огня.

10) Кто возлюбил безмолвие, тот заградил себе уста; а кто любит выходить из кельи, того гонит из неё эта страсть.

11) Кто знает воню сходящего свыше огня, тот, как пчела дыма, бегает людских сходбищ; потому что пчелу выгоняет дым, а на него неприятно действует многолюдство.

12) Очень трудно удержать воду без плотины; еще труднее укротить уста невоздержные.

Кто взошел на одиннадцатую степень, тот вдруг пресек в себе множество пороков.

1) Порождение железа и камня – огонь; а порождение многоглаголания и острословия – ложь.

2) Ложь есть уничтожение любви; а клятвопреступление – отречение от Бога.

3) Никто из здравомыслящих не подумает, что грех лжи есть какой-либо маловажный; потому что Всесвятой Дух произнес на него, паче всех грехов, страшный приговор. Если погубиши вся глаголющие лжу (Пс.5:7), как говорит Давид к Богу; что потерпят ко лжи присоединяющие клятву?

4) Случалось видеть, что иные хвалятся искусством лгать, своим острословием и празднословием возбуждают смех, и в слушающих, к сожалению, истребляют навык к плачу.

5) Когда демоны видят, что в самом начале намереваемся, как от заразительной болезни, удалиться от слушания замысловатых речей опасного рассказчика; тогда уже покушаются уловить нас двумя помыслами, внушая нам: «не оскорби рассказчика», или: «не обнаруживай себя, будто бы ты боголюбивее находящихся при сем». Беги от врага, и не медли; иначе, во время молитвы своей, будешь возобновлять в себе смешные представления. Даже не только беги, но и самое лукавое сборище расстрой благочестно, предложив на общее внимание мысль о смерти и суде; ибо лучше тебе чрез это принять на себя, может быть, несколько капель тщеславия, но только сделаться виновником пользы для всех.

6) Лицемерие часто бывает матерью и основанием лжи; ибо иные не иначе, но так определяют оное: лицемерие есть упражнение во лжи и изобретение оной, с ложью же соединенное.

7) Кто приобрел страх Господень, тот устранился от лжи, имея в себе неподкупного судию – собственную свою совесть.

8) Как во всех страстях примечаем различные степени их вреда, так и во лжи. Иный суд тому, кто лжет по страху наказания, а иный – тому, кто лжет без предстоящей опасности.

9) Один лжет для забавы, другой из сластолюбия, иный, чтобы привести в смех присутствующих, а другой, чтобы поставить сети и сделать зло брату.

10) Изглаждается ложь истязаниями начальников, а в конец истребляется множеством слез.

11) Кто пускает в ход ложь, тот делает сие под предлогом заботливости о других, и погибель души не редко почитает делом правды. Изобретатель лжи утверждает о себе, что он подражатель Раавы, и говорит, что собственною своею погибелью устрояет спасение других.

12) Когда совершенно будем чисты от лжи, тогда, впрочем, со страхом и только по требованию нужды, можно прибегнуть и ко лжи.

13) Не знают лжи младенец и душа, не имеющая в себе лукавства.

14) Развеселивший себя вином невольно говорит обо всем правду, и упившийся сокрушением не может солгать.

Вот двенадцатая степень. Кто взошел на нее, тот приобрел корень совершенств.

1) И сие, то есть уныние, как предварительно сказали уже мы, бывает нередко одною из ветвей и первым исчадием многоглаголания; почему и назначаем ему приличное звено в этой негодной цепи.

2) Уныние есть изнеможение души, расслабление ума, нерадение о подвижничестве, ненависть к данному обету. Оно ублажает мирян, клевещет на Бога, будто Он не милосерд и не человеколюбив. Оно не имеет сил к псалмопению, немощно для молитвы, в услужении как железное, в рукоделии нелениво, в послушании не благоискусно.

3) Кто живет в подчинении, тот не знаком с унынием, посредством чувственного преуспевая в мысленном.

4) Общежитие противоборствует унынию; а безмолвнику – всегдашний оно служитель; до самой смерти не отступит от него, и до кончины его ежедневно борется с ним. Увидев келью отшельника, оно улыбается, и подойдя к нему, по близости ставит свою кущу.

5) Врач посещает больных утром; а уныние – подвижников около полудня.

6) Уныние – предлог к странноприимству; оно внушает с помощью рукоделий творить милостыни, убеждает усердно посещать больных, напоминая слова Сказавшего: болен бех, и приидосте ко Мне (Мф.23:36); внушает идти к упадшим в духе и к малодушным, и хотя само малодушно, советует утешать малодушных.

7) Ставшим на молитву напоминает о нужных делах, и употребляет все средства это неразумное уныние, чтобы каким-нибудь благовидным предлогом отвлечь нас от молитвы.

8) В третьем часу демон уныния производит озноб, боль в голове, а прежде еще резь в желудке; при наступлении девятого часа больной собирается с силами; а когда предложена трапеза, – вскакивает с постели. Но пришел час молитвы, – опять в теле тягость; стал на молитву, – сон овладевает им, и от неблаговременной зевоты оборвал он стих на половине.

9) Каждая из прочих страстей приводится в бездействие одною какою-нибудь добродетелью; уныние же монаху – все поражающая смерть.

10) Мужественная душа воскрешает умершую мысль; а уныние и леность расточают все её богатство. Поскольку уныние есть, один из осьми главных грехов, и притом самый тяжкий; то на ряду с прочими, как с теми, так и с ним поступим; разве присовокупим только следующее:

11) Когда нет псалмопепия; тогда и не является уныние; и по совершении правила глаза уже не смежаются.

12) Во время уныния обнаруживаются усильные подвижники; ибо ничто не уготовляет так монаху венцов, как борьба с унынием.

13) Наблюдай, и найдешь, что если стоишь на ногах, – уныние борется с тобой; если сидишь, – признает лучшим для тебя опрокинуться назад, и убеждает прислониться к стене кельи, заставляя стучать и топать ногами.

14) Кто плачет о себе, тот не знает уныния.

15) Да будет же и этот мучитель связан памятованием грехопадений; будем наносить ему удары рукоделием, представлением будущих благ; привлекши и представив его на суд, сделаем ему допрос по надлежащему.

16) Скажи, наконец, нерадивый и расслабленный, кто на беду породил тебя? Кто твои исчадия? Кто твои неприятели? И кто твой истребитель? И уныние отвечает: «у истинных делателей послушания негде мне и главу приклонить; а если нахожу себе место у кого из пребывающих на безмолвии, то живу с ними вместе. Зватаев моих много; таковы: иногда душевная бесчувственность, иногда забвение горнего, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия мои – со мною совершаемые перехождения с места на место, преслушание отца духовного, не памятование суда, а иногда и оставление обета. А противники мои, которыми теперь я связана, это – псалмопение и рукоделие. Враг мой – мысль о смерти; умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою будущих благ. А кто родил молитву, – спросите о том ее».

Вот тринадцатая победа. Кто действительно одержал ее, тот стал благоискусен во всем добром.

1) Если и во всем прочем, то еще более теперь, намереваясь говорить о чреве, предположили мы любомудрствовать сами против себя; и подивлюсь, если кто освободился от сего властелина, не преселившись еще во гроб.

2) Чревоугодие есть лицемерие чрева; потому что пресыщенное жалуется оно на скудость; переполненное, и едва не расторгаемое, вопиет, что оно голодно.

3) Чревоугодие есть изобретатель приправ, источник сластей. Преградил ты струю, – возникает в другом месте; пресек и эту, – иная одолевает тебя.

4) Чревоугодие есть обман для глаз; принимает в меру, а предполагает все поглотить в один раз.

5) Пресыщение снедями – матерь блуда; изнурение же чрева приводит к непорочности.

6) Приласкавший льва – нередко укрощал его; а угодивший телу сделал его еще более свирепым.

7) Иудей радуется субботе и празднику; а монах – чревоугодник – субботе и дню воскресному; заранее вычисляет день Пасхи, и за несколько дней готовит уже снеди. Раб чрева высчитывает, какими снедями будет праздновать, а раб Божий – какими дарованиями обогатится.

8) Если пришел странник; то чревоугодник весь подвигнут к любви из чревоугодия, и разрешение для себя почитает утешением брату. Рассуждает, в чьем присутствии разрешить на вино, и думая скрыть добродетель, делается рабом страсти.

9) Нередко тщеславие объявляет вражду чревоугодию; и ссорятся они между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Одно принуждает разрешить, а другое предполагает выставить на вид свою добродетель. Монах мудрый избегает того и другого, во время свое отражая от себя одну страсть другою.

10) Пока плоть во всей еще силе, – будем ее изнурять во всякое время и на всяком месте. Когда же она усмирилась (чего не полагаю возможным до гроба); тогда будем скрывать свое делание.

11) Видел я престарелых иереев, вовлеченных в обман демонами; и они юным, которые не были у них в подчинении, на пиршествах с благословением разрешали на вино и на прочее. Если разрешающие засвидетельствованы о Господе; то и мы разрешим в меру. Если же они нерадивы; то не будем домогаться их благословения, особливо же когда плотская брань наша в самом пылу.

12) Богомерзкий Евагрий думал о себе, что он, и в выражениях, и в мыслях, мудрее самых мудрых; но обманулся жалкий, оказавшись несмысленнее несмысленных, как во многом другом, так и в этом. Ибо говорит: «когда душа наша вожделевает разных снедей, тогда ограничь ее хлебом и водою». Предписать сие то же значит, что сказать отроку: «взойди на лестницу одним шагом». Посему, отвергая его правило, скажем: когда душа наша вожделевает разных снедей, тогда требует она свойственного естеству. Поэтому против всеухищренного врага употребим и мы хитрость; в противном случае, предстоит нам самая тяжкая брань, или падение. Будем устранять от себя сперва утучняющие, потом разжигающие, а после уже и услаждающие снеди. Если можно, – давай чреву своему пищу сытую и удобоваримую, чтобы насыщением удовлетворить ненасытной его алчности, а при скором переварении, как от бича, избавиться нам от разжения. Если обратим внимание; то найдем, что большая часть снедей, надмевающих чрево, возбуждает в теле сильнейшие движения.

13) Посмейся демону, который, по вечери, внушает тебе мысль – впредь позднее принимать пищу; ибо на следующий же день, при наступлении девятого часа, отречется от распоряжений предыдущего дня.

14) Иное воздержание прилично для ведущим себя не укоризненно, а иное – для подверженных слабостям. Для одних движение в теле бывает чем-то необыкновенным; а другие до самой смерти и кончины борются без отрады и неослабно. Первые желают всегда сохранять благоустройство ума, вторые же умилостивляют Бога душевным сетованием и сокрушением.

15) Время веселия и утешения совершенному – отложение всякого попечения; подвижнику – время борьбы; рабу страстей – праздник праздников и торжество торжеств.

16) Сердцу чревоугодников снятся только снеди и яства, а сердцу плачущих снятся муки и суд.

17) Возобладай над чревом, пока оно над тобою не возобладало; иначе, и воздержание кончится стыдом. Сказанное мною знают те, которые впали в ужасную пропасть; скопцы же не испытали сего.

18) Будем укрощать чрево представлением будущего огня. Иные, быв послушными чреву, напоследок урезывали у себя члены, и умирали сугубою смертью. Если станем разыскивать; то непременно найдем, что одно чрево доводит нас до крушений, бывающих с нами.

19) Ум постника молится трезвенно, а ум невоздержного наполнен нечистыми идолами.

20) Пресыщение чрева иссушает слезные источники, а иссохшее чрево производит сии воды.

21) Кто угождает чреву своему и намерен преодолеть дух блуда, тот подобен старающемуся потушить пожар маслом.

22) При изнурении чрева смиряется сердце, от угождения же чреву кичится помысл.

23) Наблюдай за собою среди дня и за час до вкушения пищи, и узнаешь из того пользу поста. Утром помысл скачет и перебегает от одного к другому; с наступлением шестого часа дня успокаивается несколько; а при захождении солнца совершенно усмиряется.

24) Изнуряй чрево, и, без сомнения, замкнешь уста; потому что укрепляется язык при множестве снедей. Из всех сил борись с чревом, и со всею трезвенностью воздерживай его. Если потрудишься не много, то Господь вскоре будет твоим содейственником.

25) Мехи, если мягки, бывают вместительнее, а если оставлены в небрежении, – не столько принимают в себя. Кто обременяет чрево свое пищей, тот расширяет свои внутренности; а кто борется с чревом, тот сжимает их. Когда же внутренности сжаты; тогда не много будут принимать в себя, и естественно уже делаемся мы постниками.

26) Жажда нередко прекращается жаждою; но голод пресечь голодом трудно и даже невозможно. Когда будет одолевать тебя, – укрощай его трудами; если же невозможно сие по немощи, – борись с ним бдением. Если глаза отяжелели, – берись за рукоделие; но, если нет сна, – не касайся до рукоделия; потому что невозможно занять ум Богом и мамоною, то есть, и Богом и рукоделием.

27) Знай, что часто демон вселяется в желудок, и делает, что человек не насыщается, хотя бы объел весь Египет, и выпил реку Нил. Но по принятии пищи сей нечистый дух удаляется, и посылает на нас духа блудного, извещая его о нашем состоянии и говоря: «бери, и смущай его; когда чрево наполнено, – приведешь его в расслабление». С улыбкой приходит дух блуда, и сном связав нам руки и ноги, делает уже с нами все, что ему угодно, скверня душу и тело нечистотами, мечтаниями, извержениями.

28) Странно видеть, что бесплотный ум оскверняется и омрачается телом; и опять, невещественное очищается и утончается брением.

29) Если дал ты обет Христу, идти путем тесным и узким; то утесняй чрево; потому что, угождая ему и расширяя его, нарушаешь свои условия. Вникни, и услышишь, кто говорит: пространный и широкий путь чревоугодия, вводяй в пагубу блуда, и мнози суть входящии им; что узкая врата и тесный путь поста, вводяй в живот непорочности, и мало их есть, иже входят им (Мф.7:14).

30) Князь демонов – падшая денница, и главная из страстей – алчность чрева.

31) Садясь за трапезу, наполненную яствами, изведи на среду памятование смерти и суда; ибо едва и сим образом остановишь несколько страсть. Вкушая питие, не преставай представлять оцет и желчь Владыки твоего; и без сомнения, или воздержишься, или воздохнешь, или смиришь несколько мудрование.

32) Не вводи себя в обман; не освободишься от фараона, и не узришь горней Пасхи, если не будешь всю жизнь вкушать горькие зелья и опресноки. А горькие зелья, это – принуждение и труд поста; и опресноки, это – не надмевающееся мудрование. Да сольется с дыханием твоим слово того, кто говорит: аз же внегда стужаху ми демоны, облачахся во вретище, и смирях постом душу мою, и молитва моя прилпе недру души моей (Пс.34:13).

33) Пост есть принуждение естеству и отсечение услаждающего гортань, пресечение разжения, искоренение лукавых мыслей, освобождение от сонных мечтаний, чистота молитвы, светильник души, хранение ума, избавление от слепоты, дверь умиления, смиренное воздыхание, веселящее сокрушение, упразднение многословия, повод к безмолвию, страж послушания, облегчение сна, здравие тела, снабдитель бесстрастия, отпущение грехов и райская дверь, и утеха.

34) Допросим же и сего врага, лучше же сказать, сего, преимущественно пред всеми, начальника наших бедствий, сию дверь страстей, сие падение Адамово, сию погибель Исавову, сию пагубу израильтян, сие обнажение срамоты Ноевой, сего предателя гоморрян, сию укоризну Лотову, сие истребление сынов священника Илия, сего руководителя к сквернам; спросим его: От кого он рождается? Какие его исчадия? Кто его сокрушает? И кто истребляет в конец?

35) Скажи нам, мучитель всех смертных, купивший всех за златник ненасытности: как нашел ты доступ к нам? И что обыкновенно рождаешь по вшествии своем? И каково изшествие твое от нас? И чревоугодие, раздраженное сими оскорблениями, с яростью устремляясь на нас и свирепея, ответствует: «За что осыпаете меня укоризнами вы, ставшие моими подвластными? Каким образом усиливаетесь разлучиться со мной? Я связано с вами естеством. Мне дверь – свойство снедей; причина моей ненасытимости – привычка; основание моей страсти – предварительный навык, бесчувствие души и не памятование смерти. Домогаетесь узнать, как имена моим исчадиям? Перечту их, и превзойдут числом песок. Выслушайте, по крайней мере, как именуются мои первенцы и любимые чада. Первородный сын мой – приспешник блуда, второй по нем – жестокосердие, а третий – сонливость; от меня происходят море помыслов, волны скверн, бездна неведанных и не именуемых нечистот. Дочери мои – леность, многословие, вольность в речах, смехотворство, острословие, прекословие, жестоковыйность, упрямство, бесчувственность, пленение, высокомерие, дерзость, щегольство, за которым следует нечистая молитва, крушения помыслов, не редко же неожиданные и внезапные несчастия, с которыми тесно связано отчаяние, эта самая злая из всех моих дочерей. Восстает на меня, но не побеждает, памятование грехопадений. Всегда враждебна мне мысль о смерти; но ничто не истребляет меня совершенно в людях. Кто приял Утешителя, тот Им поборает меня; и умоленный им Утешитель не попущает мне действовать страстно. А не вкусившие Его Дара, непременно ищут услаждения моею Сладостью».

Мужеством, приобретается победа. Кто возмог, тот явно поспешает к бесстрастью и на высшую степень целомудрия.

1) Слышали мы от неистового чревоугодия, говорившего теперь, что его исчадие есть плотская брань; и это не удивительно. Ибо сему учит и ветхий наш оный праотец Адам. Если б не был он побежден чревом, то не познал бы жену свою. Посему, соблюдающие первую заповедь не впадают во второе преступление, пребывают же сынами Адамовыми, не познавая, чем был Адам, но малым чим умаленны и от ангел (Пс.8:6); и сие; для того, чтобы зло не оставалось бессмертным, как говорит соименный Богословию.

2) Непорочность есть усвоение себе бесплотного естества, Непорочность есть паче естества сверхъестественное отречение от естества и подлинно необычайное соревнование бесплотным тела смертного и тленного.

3) Непорочен, кто любовь отразил любовью, и огнь угасил огнем невещественным.

4) Целомудрие есть общее наименование всех добродетелей.

5) Целомудрен, кто и во время самого сна не ощущает никакого возмущения в свойственном ему состоянии.

6) Целомудрен, кто навсегда приобрел совершенную нечувствительность к различению тел.

7) Вот правило и определение совершенной и всенепорочной непорочности, – пребывать в одинаковом расположении при виде одушевленных и неодушевленных, словесных и бессловесных.

8) Никто из упражнявшихся в хранении непорочности приобретение оной да не приписывает самому себе; потому что препобедить самую природу есть дело невозможное. И где побеждено естество, там признается присутствие сверхъестественного. Ибо без всякого прекословя низшее приводится в бездействие совершеннейшим.

9) Начало непорочности – не соизволение на помысл и безмечтанные, по временам, извержения; среднее состояние непорочности – естественные движения при обилии яств, только безмечтанно и без течения происходящие; конец же непорочности – мертвенность тела по предварительном омертвении помыслов.

10) Поистине блажен, кто приобрел совершенную нечувствительность ко всякому телу, цвету и красоте.

11) Непорочен не тот, кто брение сохранил неоскверненным, но кто бренные члены совершенно подчинил душе.

12) Велик, кто пребывает бесстрастным при соприкосновении; еще выше кто пребыл не уязвленным, и смотря на огонь, не воспламенился, но преодолел себя представлением лепоты горних.

13) Кто отгоняет сего пса молитвою, тот подобен борющемуся со львом; кто низлагает его своим сопротивлением, тот подобен преследующему еще врага своего; но кто однажды навсегда обратил в ничто его приражение, тот хотя и во плоти еще, однако восстал уже из гроба.

14) Если признак истинной непорочности – не приходить в движение от сонных мечтаний; то, без сомнения, крайняя степень похотливости – подвергаться извержениям от помышлений в бодрственном состоянии.

15) Кто хочет побороть сего сопротивника пролитием пота и утомительными трудами, тот подобен связавшему врага своего хворостом. А кто поборает его воздержанием и неусыпностью, тот подобен наложившему на него железный ошейник. Но кто поборает смиренномудрием, не гневливостью и жаждою, тот подобен убившему врага и скрывшему его в песке. Под песком же разумей смирение, потому что не произращает питающего страсти, но есть земля и пепел.

16) Иный связал сего мучителя подвигами, другой – смирением, а иный – Божиим откровением. Первый уподобляется звезде утренней, второй – полной луне, а третий – блистающему солнцу. Все же они имеют жительство на небесах. От зари – свет, и во свете восходит солнце; то же можно представлять себе, и на самом деле находить, и в рассуждении то, о чём у нас речь.

17) Лисица притворяется спящею, а демон целомудренным; и первая, – чтобы обмануть птицу, а последний, – чтобы погубить душу.

18) Не доверяй брению во все время жизни своей, и не полагайся на него, пока не предстанешь Христу.

19) Не надейся, что при воздержании не падешь; некто ничего не вкушавший, свержен с неба.

20) Некоторые из ве́дущих прекрасно определили отречение от мира, говоря, что оно – вражда против тела и борьба с чревом.

21) У новопоступивших плотские грехопадения обыкновенно бывают большею частью от роскоши; у находящихся на средине пути (сверх того, что доводит до падения новопоступивших), и от высокоумия; а в приближающихся к совершенству – единственно от осуждения ближнего.

22) Иные ублажают по естеству родившихся скопцами за то, что избавлены они от мучительства плоти; но я ублажаю ежедневно делающихся скопцами, которые, как ножом, искажают сами себя помыслом.

23) Видел я невольно падавших, и видел таких, которые добровольно желают пасть, но не могут; и более чем ежедневно падающих признал я несчастными сих последних; потому что и не имея возможности, алчут зловония.

24) Жалок, кто падает; но еще более жалок, кто другому поставляет случай к падению; потому что последний влачит бремя двух грехопадений и еще бремя удовольствия, вкушенного другим.

25) Не думай, блудного демона низложить рассуждениями и возражениями; у него есть благовидные предлоги; потому что борется с нами тем, что в естестве.

26) Кто вознамерился плоть свою побороть или победить сам собою, тот вотще подвизается. Ибо, если не разорит Господь дома плоти, и не созиждет дома души, то вотще бодрствует и постится разоряющий.

27) Повергни пред Господом немощь естества своею, вполне сознав собственное свое бессилие; и неощутительно приимешь дарование целомудрия.

28) В сладострастных (как некто, испытавший на себе страсть сию, рассказывал мне, по своем отрезвлении от оной) есть чувство какой-то любви к телам, и какой-то бесстыдный и бесчеловечный дух, который явственно пребывает в самом чувстве сердца, делает, что боримый от телесного томления в сердце горит, как бы в разженной печи, и производит, что страждущий не боится Бога, памятование мучения пренебрегает, как ничего незначащее, отвращается от молитвы, и во время самого действия, почти уже совершенного, на мертвые тела взирает как на бездушные камни, бывает как бы не в себе и в исступлении непрестанно упоевается вожделением и к словесному и к бессловесному, и если бы не прекратились дни сего духа, то не спаслась бы ни одна душа, облеченная в сие брение, срастворенное с кровью и скверною влагой. И возможно ли было бы спастись? поскольку все сотворенное ненасытно вожделевает сродного себе, – кровь крови, червь червя, брение брения; то, как могла бы плоть не вожделевать плоти, хотя мы, обуздывающие в себе естество и вожделевающие царствия, и пытаемся разными ухищрениями обмануть сию обманщицу? Блаженны те, которые не испытали описанной выше брани! Будем молиться, чтобы навсегда избавиться нам от подобного испытания оной; потому что поскользнувшиеся в описанную выше пропасть падают вдали от оной лествицы¹⁸ восходящих и нисходящих; и для выхода из сей пропасти нужно им много проливать пота при крайней степени глада.

29) Посмотрим на мысленных врагов наших; в их ополчении против нас не так же ли, как и в видимой брани, каждому из них велено исполнять поручение, ему собственно данное? К удивлению своему, замечал я это в искушаемых, и видел, что бывают падения одни других тягчайшие. Имеяй уши слышати, да слышит (Мф.11:15).

30) У демона – в обычае, особливо в борьбе с подвижниками и проводящими уединенную жизнь, употреблять часто всю стремительность, все старание, всю хитрость, все коварство и все выдумки, чтобы нападать на них тем одним, что противоестественно, а не тем, что естественно. Почему подвижники нередко, бывая вместе с женщинами, и ни мало, не боримые ни вожделением, ни мыслью, почитают уже себя блаженными, но не знают того, бедные, что где готова большая пагуба, там нет потребности в меньшей.

31) Думаю, что окаянные убийцы наши имеют обычай ввергать нас бедных в противоестественные падения по следующим двум причинам: чтобы везде у нас было много средств к падению, и чтобы заслуживали мы тем большее наказание. Сказанное нами изведал на себе тот, кто повелевал прежде онаграм, и в последствии жалким образом низложен и поругай дикими онаграми, кто питался прежде хлебом небесным, и потом лишился сего блага, и, что всего удивительнее, тот, о ком по падении его, хотя и приносил он покаяние, наставник наш Антоний, горько сетуя, сказал: «великий пал столп».¹⁹ Но мудрый сей муж утаил образ падения, ибо знал, что возможен телесный блуд без содействия другого тела. В нас есть какая-то смерть, в нас есть греховная пагуба, которая всегда с нами, особенно же в юности; но не осмеливаюсь писать о ней потому, что руку мою удерживает сказавший: бываемая отай от них срамно есть и глаголати, и писать, и слышать (Еф.5:12).

32) Эту мою, и вместе не мою, любезную мне враждебницу – плоть Павел назвал смертью: кто мя, говорит он, избавит от тела смерти сея (Рим.7:24)? Другой же богослов называет ее страстною, рабою и ночным привидением. И жажду узнать, почему приданы ей такие именования? Ежели плоть, как сказано выше, есть смерть; то победивший ее, без сомнения, не умирает. Но кто есть человек., иже поживет, и не узрит смерти в скверне плоти своей (Пс.88:49)?

33) Прошу вас войти в исследование: кто больше, тот ли, кто умер и восстал, или тот, кто вовсе не умирал? Ублажающий последнего обманывается; ибо Христос и умер, и воскрес: а ублажающий первого убеждает в том, что умирающим, или, лучше сказать, падающим никакой нет причины к отчаянию.

34) И бесчеловечный враг, наставник блуда, говорит; что Бог человеколюбив, и много снисходит к сей страсти, как к естественной. Но вникнем в коварство демонов, и найдем, что, по совершении греха, они же именуют нам Бога правдивым и неумолимым Судиею. Там утверждали они так, чтобы вовлечь нас в грех; а теперь уже говорят, чтобы погрузить нас в отчаяние.

35) Пока печаль и отчаяние сильны, – обыкновенно, не вдаемся снова в грехопадение; а когда угасли – снова приступает к нам мучитель, обольщая нас Божиим человеколюбием.

36) Господь, как нетленный и бесплотный, увеселяется непорочностью и не растлением тела нашего; а демонов, как утверждают некоторые, ничто иное столько не радует, как зловоние блуда, и никакая другая страсть столько не веселит, как осквернение тела.

37) Непорочность есть усвоение себя и уподобление Богу, по мере сил человеческих.

38) Матерь сладости – земля и роса, а матерь непорочности – безмолвие с послушанием. Бесстрастие тела, усовершенное безмолвием, сближаясь с миром, часто не пребыло непоколебимым; приобретенное же послушанием – везде благоискусно и непоколебимо.

39) Видел я, что гордость приводила к смиренномудрию. И вспомнил того, кто говорит: кто разуме Господень (Рим.11:34)? Ров и плод кичения – падение; падение же не редко, в желающих, бывает поводом к смиренномудрию.

40) Кто при чревоугодии и пресыщении хочет преодолеть блудного демона, тот подобен человеку, который тушит пожар маслом.

41) Кто воздержанием, и им одним, покушается прекратить брань, той подобен человеку, который плывет на одной руке, и усиливается спастись из моря. Сопряги с воздержанием смирение; потому что без последнего первое оказывается неполезным.

42) Кто увидит, что преобладает в какая-нибудь страсть, тот пусть прежде всегда вооружится против сей страсти, и притом против её одной, особливо, если это – домашний враг; потому что, пока не истреблена сия страсть, не получим пользы от победы над прочими страстями; убив же сего египтянина, и мы, конечно, узрим Бога в купине смирения.

43) Ощущал я во время искушений, что неразумную радость и слезы, и утешение, сей волк производит в душе, и по младенческой простоте думал найти в этом плод, а не вред.

44) Если всяк грех, егоже аще сотворит человек, кроме тела есть: а блудяй во свое тело согрешает (1Кор.6:18–20); то, без сомнения, потому что блудом скверним самую сущность плоти, чего не может быть в другом грехе.

45) Спрашиваю же: почему при всяком другом грехе – в обычае у нас называть людей поползнувшимися, и только; а когда слышим, что сделал кто блуд, – с прискорбием говорим: такой-то пал?

46) Рыба с поспешностью бежит прочь от уды; и сластолюбивая душа отвращается от безмолвия.

47) Когда диавол намеревается связать кого друг с другом срамными узами; тогда, искусив ту и другую сторону, начинает в них возжигать брань.

48) Склонные к сластолюбию часто бывают сострадательны, милостивы, ласковы, и готовы плакать с другими; попечительные же о непорочности не имеют сих свойств в такой же мере.

49) Один сведущий муж предложил мне страшный вопрос, сказав: «какой самый тяжкий грех, кроме человекоубийства и отречения от Бога»? И когда сказал я: «впасть в ересь», – он спросил: «почему же соборная Церковь принимает еретиков, если искренно проклинают они ересь свою, и удостаивает их причащения Таин; а кто впал в блуд, того, если исповедует и оставит грех, приемля, повелевает, по апостольским правилам, на многие годы отлучать от причащения пречистых Таин?» И как поражен я был недоумением; та затруднявшее меня осталось не устраненным и не решенным.

50) В рассуждении услаждения, ощущаемого нами гири псалмопении, будем разыскивать, взвешивать и наблюдать, какое бывает в нас от блудного демона, и какое от словес Духа и от заключающейся в них благодати и силы.

51) Не оставайся в неведении, юноша; видел я, что иные от души молятся о любимых ими, и движимые блудною мыслью, думают, что воспоминают о них по долгу, и исполняют закон любви.

52) Чрез одно прикосновение можно оскверниться телесно; потому что всего опаснее для нас чувство осязания. Помни того, кто обвил руку свою полою платья; и ты руку свою доводи до оцепенения, когда касаешься тайных и прочих членов собственного своего и чужого тела.

53) Думаю, что невозможно никого назвать вполне святым в подлинном смысле, пока землю²⁰ сию не претворит он во святыню, если только возможно такое преображение.

54) Повергшись на постель, особенно будем трезвиться; потому что ум наш без тела борется тогда с демонами; и если он сластолюбив, то охотно делается предателем.

55) С тобою пусть засыпают, и с тобою восстают непременно, памятование смерти и наедине произносимая Иисусова молитва; потому что кроме сего не найдешь себе иной равной помощи во время сна.

56) Иные думают, что брани и извержения во сне бывают только от пищи. Но случалось видеть, что тяжко больные и самые строгие постники часто подвергаются сим осквернениям. Спрашивал я, однажды, об этом одного из самых благоискусных и рассудительных монахов; и блаженный весьма ясно растолковал мне. «Извержения во сне, говорил сей приснопамятный муж, бывают от множества снедей и от покойной жизни; бывают также от гордости, когда кичимся тем, что долгое время не подвержены были истечениям; а еще бывают и от осуждения ближнего. Последние два случая, присовокупил он, могут иметь место и с больными». Но я думаю, что могут и все три. Если же кто, по строгом самоиспытании, не найдет в себе ни одной из сказанных выше причин; то блажен делатель такового бесстрастия; с ним, если и случится сие, то единственно по зависти демонов, когда Бог на время попустит это, чтобы, по безгрешном сем злоключении, приобрести ему высочайшее смирение.

57) Никто да не имеет привычки – днем размышлять сам с собою о бывших во сне мечтаниях; ибо в этом у демонов та цель, чтобы сновидениями сквернить нас и в бодрственном состоянии.

58) Послушаем еще о новом, злоухищрении врагов наших. Как вредные телу снеди производят в нас болезнь чрез несколько времени, или дней; так часто действуют и причины, оскверняющие душу. Видел я, что иные предаются роскоши, и в это время не чувствуют вражеских нападений; видел, что иные едят и проводят время вместе с женщинами, и тогда не имеют в уме никакой худой мысли. И сии обольщенные, обнадеявшись на то, когда думают быть в мире и безопасности, в кельи своей внезапно подвергаются погибели. Какая же это телесная и душевная гибель, постигающая нас на едине, – о сем ведает искушенный; а не искушенный не должен и знать.

59) В это время наилучшее для нас пособие – вретище, пепел, всенощное стояние, голод, палимый жаждою и в меру орошаемый язык, обитание при гробах, прежде же всего смирение сердца, и, если можно, духовный отец, или рачительный брат с старческим разумом и с опытностью для оказания помощи. Но подивлюсь, если кто один в состоянии будет сам собою спасти корабль из пучины.

60) Одно и то же грехопадение навлекает часто на одного осуждение во сто крат большее, нежели на другого, зависимо от нрава, места, преспеяния и многого другого.

61) Некто поведал мне о необычайной и самой высшей степени непорочности; он сказал: «Один,²¹ воззрев на женскую красоту, прославил при сем Творца, и от единого взора погрузился в любовь Божию и в источник слез. И чудно было видеть, – что для другого послужило бы рвом погибели, то для него сверхъестественно стало венцем». Таковой, если всегда, в подобных случаях, имеет такое же чувство и делание, – еще прежде общего воскресения восстал уже нетленным.

62) Тем же правилом будем руководствоваться в рассуждении пения и песней. Боголюбивые и мирскими и духовными песнями, обыкновенно возбуждаются к тихому веселию, к Божественной любви и к слезам, а сластолюбивые – к противному.

63) Иные, как говорили мы и прежде, в местах безмолвных терпят гораздо сильнейшие нападения от врагов. И сие неудивительно; потому что в таких местах всего более любят пребывать демоны, изгнанные Господом, для нашего спасения, в пустыни и в бездну. С жестокостью нападают на безмолвника демоны блуда, чтобы изгнать его в мир, как не получившего себе пользы от пустыни. Демоны удаляются от нас, когда бываем в миру, чтобы долее оставались мы среди мирян, как не терпящие там нападений. Где терпим нападения, там, без сомнения, сами ведем жестокую брань; а кто из нас не терпит нападений, тот сам оказывается другом врагов.

64) Когда бываем в миру по какой-нибудь нужде: покрывает нас рука Господня, и может быть, всего чаще по молитве нашего отца, да не хулится нас ради Господь. А иногда спасает нас нечувствительность наша и то, что прежде многократно испытали сие, и даже пресытились всем нами видимым и слышимым, или еще и то, что демоны добровольно удаляются от нас, оставляя с нами одного демона самомнения, который заменяет собою всех.

65) Выслушайте еще об одной козни и хитрости сего обольстителя все вы, возжелавшие утвердиться в непорочности; и будьте осторожны. Некто из изведавших опытом лесть рассказывал мне, что демон плотоугодия весьма часто скрывается вовсе, давая монаху замечать в себе крайнее свое благоговение и даже иногда слезный источник, а когда сидит, или беседует он с женщинами, влагая в него мысль – делать им наставления о памятовании смерти, о суде, о целомудрии, чтобы бедные женщины, обольстившись словом и притворным благоговением, стекались к сему волку, как к пастырю; и наконец, когда ознакомятся короче и сделаются свободнее в обращении, тогда несчастный потерпит падение.

66) Всеми мерами будем избегать; чтобы того плода, которого более не вкушать дали мы обет, нам и не видеть, и не слышать о нем; ибо удивительно, если думаем о себе, что мы крепче пророка Давида; что невозможно.

67) Столь высокой похвалы достойна непорочность, что некоторые из отцов осмелились наименовать ее бесстрастием.

68) Иные говорят, что, по вкушении греха, невозможно уже именоваться непорочным. В опровержение их скажу: возможно и не трудно, если кому угодно, к дикой маслине привить маслину добрую. И если бы ключи горних обителей вверены были девственнику по плоти; то, может быть, справедливо было бы учение утверждающих сказанное выше. Но да постыдит их тот, кто имел у себя тещу, и став непорочным, приял ключи царствия.

69) Многовиден змий плотоугодия; в не испытавших греха всевает он мысль – испытать и, испытав однажды, перестать; а испытавших сей коварный воспоминанием греха побуждает к новому испытанию. Многие из первых, по неведению худого, не ощущают в себе борений; последние же, как испытавшие мерзость сию, терпят уже беспокойство и брани; впрочем, часто бывает и противное тому.

70) Когда восстаем от сна в добром и мирном расположении, – сие бывает с нами по незаметному для нас действию святых ангелов особенно, если уснули мы с молитвою и великим трезвением. Иногда же восстаем от сна в недобром расположении, подвергаясь сему вследствие худых сновидений.

71) Видех нечестивого, превозносящегося и высящегося яко кедры ливанские, видел, что он мятется и неистовствует против меня, и мимо идох воздержанием, и се не бе ярости его, как прежде, и взысках его, смирив помысел свой, и не обретеся во мне место его, или след его (Пс.36:35–36).

72) Кто препобедил тело свое, тот препобедил естество; а препобедивший естество, без сомнения, стал выше естества; кто же таковым сделался, тот малым чим (чтобы не сказать: ни чим же) умален есть от ангел (Пс.8:6).

73) Не удивительно – невещественному бороться с невещественным; но удивительно, и подлинно удивительно, пребывающему в веществе, в борьбе с сим враждебным и злокозненным веществом, обращать в бегство невещественных врагов.

74) Благий Господь великую о нас благопопечительность являет и в том, что бесстыдство женского пола, как бы уздою какою, связал стыдом. Ибо если бы женщина сама предавалась мужчине, то не спаслась бы никакая плоть.

75) Рассудительные из отцов определяют, что иное – есть приражение, а иное – сдружение, иное – соизволение, иное – пленение, иное – борьба, а иное – так называемая страсть в душе. И сии блаженные определяют, что приражение есть простое понятие, или образ чего-либо встретившегося, в первый раз вносимый в сердце; а сдружение есть собеседование с представившимся, соединенное со страстью или бесстрастное; и соизволение есть преклонение души к тому, что ей представилось, соединенное с услаждением. Пленение же есть насильственное и невольное увлечение сердца, или постоянное сопребывание с встретившимся, чем нарушается благоустройство нашего состояния. Борьба, по определению их, есть равномощная борющемуся сила, добровольно или побеждающая, или претерпевающая поражение. Страстью же в собственном смысле называют они то, что, долгое время, тревожно гнездится в душе, и по привычке к этому обращается ей как бы в постоянный навык; почему душа охотно и дружески предается тому. Из всех сих состояний первое безгрешно, второе не всегда, а третье грешно, или безгрешно, сообразно с состоянием подвизающегося. Борьба бывает виною или венцев, или мучений. Пленение подвергается инаковому осуждению во время молитвы, инаковому в другое время, также иному в вещах безразличных, и иному при лукавых помышлениях. Но страсть, если не будет в ком очищена, несомненно, осуждается во всяком случае, и подлежит или равносильному покаянию, или будущему мучению. Поэтому, кто бесстрастно смотрит на первое, тот за один раз пресек все, за ним следующее.

76) У тех из любоведущих отцов, которые входили в большие о сем подробности, есть более тонкое предыдущих понятие о том, что, по словам их, называется пореванием ума, которое, без продолжительного времени, без всякого слова и образа, в страстном быстро обнаруживает его страсть. Ничто не совершается ни в телесных движениях так скоро, ни в духовных действиях так быстро и незаметно, как это свойство открывает в душе свое присутствие при одном простом напоминании, с которым душа не успевает сдружиться, без малейшего продолжения времени, совершенно неизъяснимо, а в иных даже и недоведомо им самим. Посему, если кто, при помощи плача, возмог постигнуть таковую тонкость сего свойства, то может он и нам объяснить, как одним оком, простым взглядом прикосновением руки, слышанием пения, без всякого представления и помысла, душе можно впадать в страстный блуд.

77) Иные говорят, что от сердечных помыслов тело приходит в страсть; а иные опять утверждают напротив, что от телесных чувств рождаются лукавые помыслы. И первые рассуждают: если бы не предшествовал ум, то не последовало бы и тело. Последние же в оправдание свое представляют вредность плотской страсти, говоря, что иные худые помыслы находят доступ в сердце вследствие приятного видения, или прикосновения руки, или обоняния благовоний, или слышания сладкогласия. Кто может, тот пусть объяснит сие о Господе; ибо подобные познания весьма необходимы и полезны проходящим деятельную жизнь с ведением; а делателям добродетели, подвизающимся в простоте сердца нет никакой в сем важности; потому что не всем ведение, и не всем блаженная простота служат бронею от хитрости лукавых.

78) Иные страсти переходят в тело изнутри, а иные также наоборот. Последнее бывает с живущими в мире, а первое с проходящими монашескую жизнь, по недостатку внешних возбуждений. А я скажу об этом только следующее: взыщеши разума у злых, и не обрящеши (Притч.14:6).

79) Когда, много боровшись с сим демоном, сожителем брения, изгоним его из сердца своего, измучив камнями поста и мечами смирения; тогда сей окаянный, как червь какой скрываясь в теле нашем, усиливается осквернить нас, раздражая к каким-нибудь неразумным и неблаговременным движениям.

80) Всего же более подвергаются сему покорившиеся демону тщеславия, которые, не часто уже принимают сердце блудные помыслы, делаются от того близкими к тщеславию. И чтобы убедиться в не лживости сказанного, пусть, когда они обретут себе некоторое безмолвие, внимательно разберут сами себя; тогда непременно найдут, что какой-то помысл, как змий в гною, кроется во глубине их сердца, и внушает им, что собственным старанием и усердием преуспели они несколько в сердечной непорочности. Но не представляют сии бедные сказанного: что имаши, егоже неси приял (1Кор.4:7) туне, или от Бога, или по содействию и молитве других? Посему, пусть будут внимательны, и со всем старанием да извергнут упомянутого выше змия из сердца своего, умертвив его глубоким смиренномудрием, чтобы и им, когда избавятся от сего змия, можно было со временем совлечься кожаных риз, и с невинными младенцами воспеть Господу победную песнь непорочности; если только, совлекшись, не окажутся обнаженными от естественного детям незлобия и смирения.

81) Сам этот демон гораздо более других высматривает время, когда телесно не можем укрепиться против него молитвою; и тогда сей нечистый преимущественно нападает на пас.

82) Тем, которые не приобрели еще истинной сердечной молитвы, помогает утомление в телесной молитве, разумею же воздеяние рук, биение в перси, искреннее возведение очей к небу, глубокие воздыхания, частое склонение колен. И поскольку часто не могут они сего делать ради присутствующих; то бесы в сие-то время и покушаются нападать на них. Они же, не в силах еще будучи противопоставить им твердость ума и невидимую силу молитвы, по необходимости, может быть, уступают нападающим на них. Отступи, если можно, немедленно, сокройся ненадолго неприметным образом, возведи горе, если можешь, душевное, а если нет, то наружное око, неподвижно в образ креста держи руки, чтобы сим крестным образом посрамить и победить тебе Амелика. Возопи к Могущему спасти, употребляя не ухищренные выражения, но смиренные речения, прежде всего начиная так: помилуй мя, яко немощен есмь (Пс.6:3). Тогда опытом познаешь силу Вышнего, и невидимо невидимою помощью прогонишь невидимых. Кто так приобвык вести брань, тот вскоре начнет и одною душевною силою обращать в бегство врагов; потому что второе дается от Бога делателям в воздаяние за первое. И сие справедливо.

83) Находясь в одном собрании, приметил я ревностного брата, смущенного лукавыми помыслами, и как не нашел он приличного места для тайной молитвы, то под видом, что побужден естественною нуждою, поспешно ушел определенное на то место, и вооружился против врагов усиленной молитвою. Когда укорял я его за выбор неприличного места, – отвечал он: «в нечистом месте молился я о прогнании нечистых помыслов, чтобы очиститься от скверны».

84) Все демоны покушаются помрачись ум, а потом уже внушают, что им угодно. Ибо, пока ум не смежит ока, – не будет похищено сокровище. Демон же блуда гораздо более прочих старается о сем. Он нередко, омрачив владычественный ум, побуждает и располагает нас – при людях делать то, что делают одни лишенные ума. Почему, когда со временем ум отрезвится, – стыдимся мы не только видевших наши неприличные дела, речи и движения, но и самих себя, и удивляемся прежнему своему ослеплению. Иные нередко, после такого рассуждения, переставали вести себя худо.

85) Отвращайся от врага, когда он, по совершении греха, препятствует тебе молиться, или заниматься благочестием, или пребывать во бдении; помни сказавшего: зане творит ми труды, душа, мучимая мыслью о прежних грехах, сотворю отмщение ея от врагов (Лк.18:5).

86) Кто препобедил тело? – Кто сокрушил сердце. Кто же сокрушил сердце? – Кто отрекся от самого себя. Ибо не сокрушен ли сердцем тот, кто умер своей воле?

87) Страстный страстного бывает страстнее; иный и самую исповедь в осквернениях своих приносит с услаждением и удовольствием. Нечистые и срамные понятия в сердце обыкновенно порождаются обольстителем сердца, демоном блуда; исцеляет же от них воздержание и совершенное вменение их ни во что.

88) Но не знаю, по каким постановлениям, и каким способом, связав этого друга своего, судить мне его по примеру прочих страстей. Прежде нежели свяжу его, – разрешает он свои узы; прежде нежели осужу, – мирюсь с ним; прежде нежели накажу, – преклоняюсь на милость. Как возненавижу, кого привык любить по естеству? Как освобожусь от того, с кем связан на веки? Как истреблю, что со мною воскреснет? Как соделаю не растленным, что приняло тленную природу? Что скажу основательно тому, кто имеет благовидные для себя извинения в естестве? Свяжу ли его постом? Но, осудив ближнего, опять предаюсь во власть его. Преодолею ли его, перестав судить о других? Но, превознесшись сердцем, опять впадаю в тоже. Ибо он – и содейственник и враг мой, и помощник, и соперник, и заступник и наветник. Если угождаю ему, – нападает на меня; если изнуряю, – изнемогает; если упокоеваю, – бесчинствует; если бью, – не терпит; если огорчю, – сам буду в великой беде; если нанесу удар, – не будет чем приобрести мне добродетели. Одного и того же и отвращаюсь, и объемлю. Что это за тайна во мне? Какой закон моего срастворения? Как стал я врагом и другому себе? Скажи мне ты, скажи, супружница моя, естество мое; ибо не буду спрашивать у кого другого, чтобы узнать о тебе. Как мне сделаться не уязвляемым от тебя? Как мне избежать естественной беды, когда дал уже я обет Христу, враждовать против тебя? Как, преодолею мучительство твое, когда мне наперед велено быть притеснителем твоим? И плоть в ответ душе своей сказала: «Скажу тебе не о том, чего и ты не знаешь, но о чем оба мы имеем ведение. Отец мой во мне – самолюбие. Причина внешнего раздражения – угождение мне и вообще покой; причина внутренних движений – в предшествовавшем покое и в прежних делах. Зачав, рождаю я грехопадения; они же, родившись, опять раздают смерть, посредством отчаяния. Если узнал ты явную и глубокую мою и свою немощь; то связываешь мне руки. Если будешь томить голодом гортань; то свяжешь мне ноги, и отымешь у меня возможность идти далее. Если вступишь в союз с послушанием; то расторгнешь союз со мною. А если приобретешь смирение, – отсечешь мне голову».

Вот пятнадцатая победная награда. Кто приял ее, живя еще во плоти, тот умер, и воскрес, и здесь уже узнать начаток будущего нетления.

1) Большая часть мудрых учителей имеют обыкновение – после описанного пред сим мучителя, представлять на среду сего тысячеглавого демона сребролюбия. Чтобы и нам немудрым не изменить порядка мудрых, то последовали мы тому же уставу и правилу. Посему, если угодно, сказав немногое о болезни, кратко рассудим потом и о здравии.

2) Сребролюбие есть поклонение идолам, дщерь неверия; оно оправдывается немощами, прорекает старость, предвозвещает голод, предсказывает засуху.

3) Сребролюбец смеется над Евангелием, и он – добровольный преступник. Кто приобрел любовь, тот расточает деньги; а кто говорит, что живет для любви и для денег, тот сам себя обманывает.

4) Кто плачет о себе, тот отрекся от своего тела, и когда потребуют обстоятельства, – не пощадит его.

5) Не говори, что собираешь для нищих; двумя лептами куплено было царство.

6) Страннолюбец и сребролюбец встретились друг с другом, и второй назвал первого нерассудительным.

7) Кто победил страсть сребролюбия, тот положил конец попечениям; а кто связан ею, тот никогда не помолится с чистым сердцем.

8) Начало сребролюбия – намерение подавать милостыню; а конец его – ненависть к бедным. Пока не начнет собирать, – бывает милостив; а явились деньги, – и руки сжал.

9) Видел я, что скудные деньгами обогащались житием нищих по духу, и забывали первую свою нищету.

10) Монах, любящий деньги, чужд лености, он ежечасно припоминает апостольское слово: праздный ниже да яст (2Фес.3:10), и другое: руце сии послужисте мне и сущим со мною (Деян.20:44).

Вот шестнадцатая брань. Кто одержал в ней победу, тот или приобрел любовь, или положил конец попечениям.

1) Нестяжательность есть, отложение заботь, непопечительность о житейском, беспрепятственное путешествие, вера в заповеди, чуждая печали.

2) Нестяжательный монах – властелин мира, все заботы вверяющий Богу, и верою –всех приобретающий себе в рабы. Не скажет он человеку о нужде своей; а что приходит, – приемлет как из руки Господней.

3) Нестяжательный делатель, сын беспристрастия, о том, что есть у него, думает, как бы не было у него. Сделавшись отшельником, все вменил он в уметы. Если же печалится о чем, то значит, что не сделался еще нестяжательным.

4) Человек нестяжательный чист во время молитвы, а любостяжательные молится вещественным кумирам.

5) Пребывающие на послушании чужды сребролюбия. Ибо где в подчинение отдано тело, там чему уже быть собственностью? Одним только делают они себе обыкновенно вред, что скоры и готовы к перехождению с места на место. Случалось видеть, что вещественное имущество заставляло монахов терпеливо пребывать на одном месте; но паче их ублажил я тех, которые вступают в общежитие, Господа ради.

6) Вкусивший горнего удобно пренебрегает дольнее; а кто не вкусил горнего, тот увеселяется имуществом.

7) Неразумный нестяжатель терпит двоякий вред: воздерживается от настоящего, и лишается будущего.

8) Поэтому мы, монахи, не будем маловернее птиц; они не имеют попечения и не собирают.

9) Велик, кто благочестно отказывается от обладания имуществом, но свят, кто отказывается от обладания своею волею: один сторицею приимет или имение, или дарования; а другой наследует вечную жизнь.

10) В море не оскудеют волны, а у сребролюбца – гнев и печаль.

11) Кто пренебрег вещество, тот избавился от тяжб и споров; а любостяжательный до смерти бьется за иглу.

12) Непоколебимая вера пресечет все попечения; а памятование смерти отречется и от тела.

13) В Иове не было и следа сребролюбия; почему, и лишившись всего, пребыл несмущенным.

14) Сребролюбие есть (как и называется) корень всем злым (1Тим.6:10); потому что оно производит ненависть, татьбы, зависть, разлучения, вражды, смятения, памятозлобие, жестокосердие, убийства.

15) Иные малым огнем сожигали большой лес, и с помощью малой добродетели избегали всех настоящих перечисленных нами страстей. Добродетель же сия называется беспристрастием; а рождают её испытание и вкушение боговедения и забота об оправдании своем при исходе души.

16) Со вниманием читавшему сие не неизвестно слово о матери всего худого. При исчислении же лукавых и проклятых чад её сказано, что второе её исчадие есть камень бесчувствия. Но уделить ему собственное его место воспрепятствовал мне многоглавый змий идолослужения, не знаю, почему у рассудительных отцов в осьмизвенной цепи получивший себе третье место. Поговорив же о нем по соразмерности, намерены мы теперь сказать о бесчувствии, как о третьем (по происхождению же втором) недуге. А после сего рассудим уже кратко о сне и бодрствовании, а также о детской и малодушной боязни; потому что таковые немощи свойственны новопоступившим.

Кто приобрел семнадцатую победную награду, тот невещественно шествует к небу.

1) Бесчувствие и в теле, и в духе есть омертвевшее чувство, от продолжительной болезни и от нерадения дошедшее до нечувствительности.

2) Утрата чувствительности есть в природу обратившееся нерадение, оцепеневшая мысль, порождение прежних худых навыков, сеть усердию, силок мужеству, неведение сокрушения, дверь отчаянию, матерь забвения, и по рождении матерь собственной своей матери, рассеяние страха

3) Утративший чувствительность есть несмысленный любомудрец, самоосужденный истолкователь, противоречащий себе любослов, слепец обучающий других видеть. Рассуждает о заживлении язвы, и не перестает бередить ее, говорит о болезни, и не перестает есть вредное; жалуется на нее, и тотчас принимается за то, что производит болезнь; делая же это, гневается на болезнь, и не стыдится собственных слов своих сей несчастный. «Худо я делаю», вопиет он, и усердно продолжает делать. Уста жалуются на болезнь, а тело трудится удержать её в себе. Любомудрствует о смерти, а ведет себя, как бессмертный. Воздыхает о разлучении души с телом, а сам ни о чем не радит, как будто он вечен. Рассуждает о воздержании, а служит чревоугодию. Читает о суде, и начинает улыбаться; читает о тщеславии, и тщеславится самым чтением. Много говорит о бдении, и тотчас погружается в сон. Восхваляет молитву, а бежит от неё, как от бича. Ублажает послушание, а сам первый оказывает преслушание. Хвалит беспристрастных, и не стыдится быть злопамятным и враждовать за рубище. Прогневанный досадует, и гневается опять за досаду; и не стыдится после одного поражения терпеть другое. Пресытившись, раскаивается, и промедлив немного, снова предается пресыщению. Ублажает молчание, восхваляет же его многоглаголанием. Учит кротости, и во время самого учения нередко гневается, и за досаду свою опять гневается. Пробудившись от страсти, воздыхает, и поворотив голову, опять предается страсти. Охуждает смех, и о слезах учит с улыбкой. При иных порицает себя, как тщеславного, и сим охуждением домогается себе славы. Страстно смотрит в мир, рассуждает же о целомудрии. Живя в миру, хвалить безмолвников, и, сам себя стыдя, не разумеет того. Прославляет милостивых, и укоряет нищих. Всегда делается обвинителем себя самого, и не хочет (чтобы не сказать – не может) прийти в чувство.

4) Случалось видеть, что многие, подобные сим люди, слышат о смерти и о страшном суде, и проливают слезы, и пока слезы еще на глазах, поспешно идут к трапезе. И дивился я тому, как эта госпожа, это вместилище нечистот, сделавшись сильною, по причине совершенной утраты чувствительности, может обращать в бегство и самый плач.

5) По мере слабых сил, какие есть у меня, обнаружил я хитрость и струны этой окаменелой, упорной, неистовой и безумной страсти. Много же рассуждать с нею нет у меня терпения. Кто может о Господе попытаться, приложить врачевства к струпам, тот да не медлит. А я стыжусь отговориться своим бессилием, как сильно одержимый сею болезнью. И сам собою не мог бы я постигнуть её хитрости и уловки, если бы, поймав ее, не удержал насильно, и не заставил признаться в сказанном выше, муча и поражая ее бичом страха Господня и непрестанной молитвы. Почему злотворная мучительница сия сказала мне: «Сделавшиеся моими, видя мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосердыми и омраченными; предстоя святой трапезе, остаются бесчувственными; причащаясь Дара пребывают в том же расположении, как и при вкушении простого хлеба. Смотря на сокрушенных сердцем, смеюсь я над ними. Убивать все блага, порождаемые мужеством и любовью, научилась я у родившего меня отца. Я – матерь смеха, воспитательница сна, подруга пресыщения; я в тесной связи с ложным благоговением. Когда обличают меня, – не скорблю о том».

А я, бедный, удивленный словами сей неистовой, спросил у ней о родителе её, желая знать его имя, и она сказала: «Не одно у меня рождение; зачатие мое как-то смешано и неопределенно. Силы дает мне пресыщение, возрастание – время, крепость – лукавый навык. Кто держится сего навыка, тот не освободится от меня. Пребывай чаще во бдении, размышляя о вечном суде; тогда, может быть, дам тебе несколько послабления. Смотри, от какой причины рождаюсь в тебе, и противоборствуй матери моей; а я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах, неизгладимо начертывая в сердце их изображения. И если не испишешь сердце писалом поста, – не победишь меня во век».

1) Сон есть как бы стеснение естества, образ смерти, бездействие чувств. Сон – один, но много имеет начал, как и вожделение; то есть, бывает по естественному требованию, от пищи, от демонов, или, может быть, иногда и от крайне усиленного поста, от которого плоть, ослабев, хочет уже подкрепить себя сном.

2) Как от привычки зависит много пить, так от привычки же – и много спать. Почему, в начале особенно послушания, будем бороться со сном; потому что долговременную привычку исцелить трудно.

3) Будем наблюдать, и найдем, что духовная труба служит знаком видимо для собирающихся братий, а невидимо для стекающихся врагов. Почему одни, стоя у одра, по пробуждении нашем, влагают в нас мысль опять возлечь на одр; «подожди, говорят, окончания начальных песнопении; и тогда пойдешь в церковь». Другие стоящих на молитве погружают в сон. Иные производят сильные, сверх обыкновения, боли в чреве. Иные наводят на мысль – вести разговоры в Господнем храме; иные вовлекают ум в срамные помыслы; иные делают, что прислоняемся к стене, как изнемогшие. Иногда возбуждают в нас частую зевоту; некоторые же из них делают, что, во время молитвы, нередко бывает у нас смех; и тем хотят они, против нас подвигнут на гнев Бога. Иные понуждают нас спешить в псалмопении из лености; другие же внушают петь медленнее из самоуслаждения; а иногда, сев на уста, делают их заключенными и едва отверзающимися. Кто помышляет, что предстоит он Богу, тот в сердечном чувстве будет во время молитвы неподвижен, как столп; и не наругается над ним ни один из исчисленных демонов.

4) Истинный делатель послушания на молитве не редко делается вдруг весь просветленным и обрадованным; потому что борец сей был предуготован и предварительно разжен к молитве нелицемерным служением.

5) Всем можно молиться в многолюдстве; но для многих приличнее совершать молитву с кем-либо одним из единодушных; потому что уединенная молитва возможна очень не для многих.

6) Когда поешь со многими, – невозможно тебе будет молиться невещественно. Да будет же для тебя умным деланием углубление в произносимые слова, или опять какая-нибудь определенная молитва в ожидании начала следующего стиха.

7) Никому не прилично во время молитвы заниматься поделием, а тем паче работой. Ибо, по свидетельству великого Антония, ясно научил сему ангел.²²

8) Горнилом искушается золото, а предстоянием на молитве – рачительность и любовь к Богу в монахах.

9) Кто приобрел себе похвальное дело сие, тот приближается к Богу, и обращает в бегство демонов.

1) Царям земным предстоят одни безоружными и без всего, другие держат жезлы, иные же – щиты, а иные – мечи. И великое, даже несравненное, есть различие между первыми и последними; потому что первыми, обыкновенно, бывают собственно сродники и домашние царевы. Так бывает у земных царей.

2) Теперь посмотрим, наконец, и мы, как нам совершать свое предстояние Богу и Царю Небесному, во время вечерних, дневных и нощных предстояний и молитв. Ибо иные, во время вечерних и всенощных предстояний, как невещественные и совлекшиеся всех забот, воздевают руки на молитву. Другие же предстоят во время оных с псалмопением, а иные заняты наиболее чтением, и некоторые, по немощи занявшись рукоделием, мужественно сопротивляются сну. А другие, предавшись мысли о смерти, чрез это хотят приобрести сокрушение. Из всех же сих первые и последние пребывают в боголюбивом всенощном бдении; вторые по них пребывают во бдении монашеском; а третьи шествуют путем низшим. Впрочем, Бог приемлет и ценит дары по рассуждению и по силам каждого.

3) Бодрственное око непорочным делает ум; а долгий сон ослепляет душу.

4) Монах бодрственный – враг блуду, а сонливый – сожитель его.

5) Бдение – прекращение воспламенений, избавление от донных видений, слезящее око, умягченное сердце, охранение от помыслов, истаяние снедей, укрощение духов, обуздание языку, обращение в бегство мечтаний.

6) Бодрственный монах – ловец помыслов, и он в тишине ночи удобно может приметить и уловить их.

7) Когда труба дает знать о времени молитвы, – монах боголюбнвый говорит: «хорошо, хорошо!» а ленивый говорит: «увы, увы»!

8) Приготовление трапезы служит испытанием для чревоугодников, а делание молитвы служит испытанием для боголюбцев. Первый, увидев трапезу, скачет; а последний делается унылым.

9) Долгий сон приводит к забывчивости, а бдение очищает память.

10) На гумне и при точиле собирают богатства земледельцы; а монахами собирается богатство и ведение в вечерних и нощных предстояниях и в умных деланиях.

11) Долгий сон – недобрый товарищ; половину жизни ленивых, или и более, похищает у них.

12) Неблагоискусный монах в дружеской беседе неусыпен; а настал час молитвы, – отяжелели у него глаза.

13) Ленивый монах искусен в многоглаголании; а предложено чтение, – не может от сна взглянуть и глазами. По гласу трубы воскреснут мертвые; началось празднословие, – бодрыми делаются усыпленные.

14) Мучитель сон – коварный друг; когда пресыщены мы, – часто от нас удаляется; а во время голода и жажды сильно нападает.

15) Влагает в нас мысль, во время молитв носить с собою рукоделие; потому что иначе не может расстроить молитву бодрствующих.

16) Прежде вступает в брань с новопоступившими, чтобы в самом начале сделать их нерадивыми, или приготовить к нападениям блудного демона.

17) Пока не освободимся от него, – не будем отказываться от псалмопения в общем собрании; потому что часто и от стыда не дремлем. Пес враждебен зайцам, и демон тщеславия – сну.

18) Продавец по окончании дня, а подвижник по совершении псалмопепия, садится и считает свой прибыток.

19) После молитвы веди себя трезвенно, и увидишь, что ряды демонов, как бы потерпевших от нас поражение, покушаются вторгнуться в нас, после молитвы, с непристойными мечтаниями. Тогда сев наблюдай; и, увидишь тех, которые, обыкновенно, похищают начатки душевного делания.

20) Бывает, что во время сна занимается мысль изречениями из псалмов, вследствие непрестанного упражнения в оных. Но иногда и демоны влагают нам в мысль сии изречения, чтобы довести нас до гордости. Не хотелось бы мне упоминать о третьем случае, разве кто принудит меня сказать это. Душа, непрестанно поучавшаяся днем в слове Господнем, и во сне охотно занимается тем же. Второе есть в собственном смысле воздаяние за первое, и служит к отгнанию духов и мечтаний.

Вот двадцатая степень. Кто восшел на нее, тот приял свет в сердце свое.

1) Если проходишь подвиги добродетелей в монастыре, или обществе братий; то не сильно нападает на тебя боязнь. Если же подвизаешься в местах наиболее безмолвных; то берегись, чтобы не возобладало тобою сие порождение тщеславия, эта дщерь неверия.

2) Боязнь есть младенческий нрав в старческой тщеславной душе. Боязнь есть уклонение от веры, при ожидании нечаянностей.

3) Страх есть предварительно обдуманная опасность; или еще: страх есть трепетное чувство сердца, тревожимое и приводимое в скорбь неизвестными несчастиями. Страх есть лишение удостоверенности.

4) Душа горделивая есть раба боязни; она самоуверенна, и боится всякого шороха, даже теней.

5) Плачущие о грехах и нечувствительные ко всякой другой скорби не имеют боязни; боязливые же часто впадают в исступление. И это естественно. Ибо Господь справедливо оставляет горделивых, чтобы и мы прочие научались не превозноситься.

6) Хотя все боязливые тщеславны, однако же не все небоязненные смиренномудренны; потому что разбойники и раскопатели гробов не при всяком случае приходят в боязнь.

7) В те места, где привык ты чувствовать боязнь, не ленись ходить в позднее время ночи. Если же покажешь несколько слабости; то состарится с тобою эта детская и смешная немощь. Отправляясь в путь, вооружись молитвою; пришедши на место, распростри руки, и поражай врагов именем Иисусовым; потому что ни на небе, ни на земли, нет столь крепкого оружия. Освободившись от недуга боязни, прославь Избавившего. Если пребудешь благодарным; то и Он во век будет покрывать тебя.

8) Невозможно в один раз навсегда, как наполнить чрево, так и преодолеть боязнь. По мере возрастающего плача удаляется она скорее, а по мере оскудения плача делаемся боязливыми

9) Устрашишася ми власи и плоти, сказал Елифаз (Иов.4:15), изображая коварство демона. Иногда душа, а иногда плоть, прежде поражается боязнью, и одна передает немощь сию другой. Если плоть поражена боязнью, а в душу не проникает сей безвременный страх; то близко избавление от недуга. Когда же действительно освободились мы от боязни; тогда демонов делает против нас сильными не темнота и пустынность места, а бесплодие души. Но иногда бывает сие и вразумлением для нас, по Божию смотрению.

10) Кто стал рабом Господним, тот будет бояться одного своего Владыки; а кто еще не боится Его, тот часто приходит в страх и от тени своей.

11) От присутствия невидимого духа приходит в страх тело; от присутствия ангела душа смиренных радуется. Посему, из действия уразумев присутствие, скорее поспешим на молитву; потому что добрый наш Хранитель пришел вместе молиться с нами.

1) Иным угодно тщеславие отделять от гордости, и назначать ему особое место и слово. Почему и утверждают, что первых и главных греховных помыслов восемь. Но Григорий Богослов и другие насчитывают их седмь. С ними наипаче согласиться убеждаюсь и я. Ибо кто, победив тщеславие, имеет в себе гордость? Между ними есть такая только разность, какую по природе имеют отрок с мужем, и пшеница с хлебом; потому что одно – начало, а другая – конец. Итак, по требованию времени, скажем кратко о начале и полноте страстей, о злочестивом самомнении. Ибо намеревающийся любомудрствовать о сем пространно уподобляется тому, кто с напрасным любопытством взвешивает ветры.

2) Тщеславие, по виду, есть изменение природы, извращение нравов, предусматривание укоризны, а по качеству – расточение трудов, утрата подвигов, злоумышление на сокровище, исчадие неверия, предтеча гордыни, крушение в пристани, муравей на гумне, который мал, но угрожает опасностью всякому труду и плоду. Муравей ждет, когда готова будет пшеница, а тщеславие – когда собрано богатство; один любит красть, а другое – расточать.

3) Дух отчаяния с радостью видит приумножение пороков, а дух тщеславия – приумножение добродетелей. Дверь первому – множество язв, дверь второму – богатство трудов.

4) Наблюдай, и найдешь, что непотребное тщеславие до самого гроба величается одеждами, благовонными мазями, пышными сопровождениями, ароматами и многим другим.

5) Всем без исключения светит солнце; тщеславие все наши начинания обращает в свою пользу. Например: тщеславлюсь постом, и разрешая пост, чтобы не признали меня постником, опять тщеславлюсь, как человек благоразумный. Одетый пышно, препобеждаюсь тщеславием, и надевая бедную одежду, опять тщеславлюсь. Как ни бросишь эту рогулю, всегда одним рогом станет к верху.

6) Тщеславный есть – христианин-идолопоклонник; по-видимому, чествует Бога, угождать же хочет не Богу, а людям.

7) Тщеславен всякий, кто любит выказывать себя. Пост тщеславного остается без воздаяния, и молитва его бесполезна; потому что и то и другое делает для людской похвалы.

8) Тщеславный подвижник терпит сугубый вред: и тело изнуряет, и не получает награды.

9) Кто не посмеется над делателем тщеславия? Оно заставляет его, когда стоит на псалмопении, и движим бывает тщеславием, то смеяться, то плакать при всех.

10) Господь нередко скрывает от очей наших и приобретенные нами совершенства; а кто хвалит, или лучше сказать, вводит нас в заблуждение, тот похвалою открывает нам глаза. Но едва открылись у нас глаза, как и богатство у нас исчезло.

11) Льстец есть служитель демонов, руководитель к гордыне, губитель сокрушения, истребитель совершенств, лживый путеуказатель. Блажащии вас льстят вы, говорит пророк (Ис.3:12).

12) Люди высокого духа переносят обиду мужественно и с радостью; но одним святым и преподобным свойственно без вреда слышать себе похвалы.

13) Видел я, что хвалимые плакали, воспламенялись гневом, и, как на зрелище, одну страсть изменяли в другую.

14) Никтоже весть, яже в человеце, точию дух человека (1Кор.2:10). Посему пусть устыдятся и умолкнут намеревающиеся ублажать в лице.

15) Когда услышишь, что ближний твой и друг бранит тебя заочно, или и в глаза; тогда покажи любовь, похвалив его.

16) Великое дело – отринуть сердцем похвалу людскую, а еще большее – похвалу демонскую.

17) Смиренномудрие свое показывает не тот, кто сам о себе отзывается худо (кто не будет сносен для себя самого?), но кто, слыша порицание себе от другого, не уменьшает к нему любви своей.

18) Примечал я, что демон тщеславия одному брату влагает помыслы, а другому открывает их, и последнего настраивает сказать первому, что у него на сердце, и потом ублажает его, как провидца. Иногда же сей злочестивый, касаясь самых телесных членов, производит в них трепетания.

19) Не допускай его до себя, когда влагает в тебя мысль об епископстве, или игуменстве, или учительстве; трудно будет отогнать пса от такой трапезы, на которой предложены мяса.

20) Как скоро видит он пришедших в мирное несколько состояние, тотчас побуждает идти из пустыни в мир, говоря: «иди для спасения погибающих душ».

21) Инаково лице у эфиопов, а инаково у истуканов; различен и образ тщеславия у пребывающих в общежитии, и у живущих в пустынях.

22) Тщеславие предупреждает прибытие людей мирских, побуждает легкомысленных монахов идти навстречу приходящим, заставляет припадать к ногам их, и будучи полно гордости, облекается в смирение, показывает скромность в движениях и в голосе, смотрит в руки посетителям, чтобы получит от них что-нибудь, именует их владыками и покровителями, которые по Боге даруют жизнь; сидящим за трапезою внушает оно воздержание, с низшими обращается без милосердия; стоящих на псалмопении ленивых делает бодрыми, не имеющих голоса доброгласными, сонливых неусыпными; льстить уставщику, называя его отцом и учителем; упрашивает, чтобы дал он первое место, пока не уйдут посторонние.

23) Тщеславие предпочитаемых делает гордыми, а пренебрегаемых – злопамятными.

24) Тщеславие нередко, вместо чести, причиняет бесчестие; потому что разгневанным ученикам своим приносит великий стыд.

25) Тщеславие гневливых делает при людях кроткими.

26) Оно много превозносится естественными дарованиями, и ими нередко ввергало несчастных в погибель.

27) Случалось видеть, что демон огорчал и прогонял своего собрата. Один брат был разгневан; в это время пришли мирские люди, и несчастный, оставив гнев, перепродал себя тщеславию; потому что не мог в одно время служит обеим страстям.

28) Продавший себя тщеславию ведет двойную жизнь; по наружности проводит он время с монахами, а по образу мыслей и суждений – в миру.

29) Если с поспешностью потечем к горнему благоугождению; то, без сомнения, вкусим и горней славы. А кто вкусил её, тот пренебрежет всякую земную славу. Но подивился бы я, если бы кто, не вкусив первой, совершенно пренебрег вторую.

30) Нередко бывает, что, быв окрадены тщеславием, и потом переменившись, с успехом отнимаем у него похищенное. Случалось видеть, что иные духовное делание начинали из тщеславия; и после того, как положено было предосудительное начало, поскольку переменилась их мысль, конец делался похвальным.

31) Кто превозносится естественными преимуществами, то есть, тонкостью ума, понятливостью, чтением своим, приятным произношением и всеми подобными, без труда приобретенными, дарованиями, тот никогда не достигнет сверхъестественных благ; потому что неверный в малом – и во многом неверен и тщеславен (Лк.16:10).

32) Иные напрасно изнуряют тело свое ради высочайшего бесстрастия, богатства дарований, чудотворения и силы предведения; не знают сии жалкие, что не труды, но наипаче смирение есть матерь таких совершенств.

33) Кто почитает себя должником, тот неожиданное и внезапное приимет богатство.

34) Не верь этому веятелю, который влагает в тебя мысль – разглашать о своих добродетелях, на пользу слушающих: кая бо польза человеку, если всему миру принесет пользу, душу же свою отщетит (Мф.16:26)? Ничто не может столько служить к назиданию видящих, как нрав и слово смиренные и искренние; потому что и других научают они никогда не превозноситься. Что же важнее такой пользы?

35) Некто из имевших дар видения замечал, и пересказывал, что видел. «Когда, говорил он, сидел я в собрании, – демон тщеславия и демон гордости пришли и сели подле меня с обеих сторон; один толкал меня в бок перстом тщеславия, побуждая рассказать о каком-нибудь созерцании, или делании моем в пустыне. Как же скоро отогнал я его от себя, сказав: да возвратятся вспять, и постыдятся замышляющии ми злая (Пс.39:15); тотчас с левой стороны сказал мне демон на ухо: хорошо, хорошо ты сделал, и стал велик, победив бесстыдную матерь мою. А я, удачно воспользовавшись продолжением стиха, ответил ему: да возвратятся абие, постыжденными глаголющии ми: благоже, благоже сотворил еси» (Пс.39:16). На вопрос же мой: почему тщеславие есть матерь гордости? отвечал он: «похвалы возносят и надмевают; когда же душа превознесется, тогда поемлет ее гордость, возводит до небес, и низводит до бездн».

36) Есть слава от Господа; ибо сказано: прославляющие Мя прославлю (1Цар.2:30). И есть слава, сопровождающая нас по диавольскому устроению; ибо сказано: горе, егда добре рекут вам вси человецы (Лк.6:26). Ясно узнаешь первую, когда, признавая ее для себя как бы вредною, всеми способами будешь отвращаться от неё, и куда бы ни пошел, станешь скрывать житие свое. Другую же узнаешь, когда, что бы то ни было, делаешь, да видим будешь людьми; и мерзкое тщеславие влагает в нас мысль показывать в себе добродетель, какой в нас нет, наводя на сие сказанным: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела (Мф.5:16).

37) Господь нередко тщеславных доводит до не тщеславия постигшим их бесчестием.

38) Начало не тщеславия – хранение уст и любовь бесчестия. Средина – отсечение всех мысленных предначинаний тщеславия; а конец (если только есть конец в бездне) – равнодушное исполнение при многих такого дела, которое вменяется нам в бесчестие.

39) Не скрывай срама своего с намерением не подать соблазна.

40) А наконец, сообразно с родом проступка, надобно, может быть, употреблять не один и тот же пластырь. Когда сами домогаемся себе славы, когда без нашего домогательства славят нас другие, когда из тщеславия решаемся на исполнение каких-нибудь предприятий; тогда немедленно приведем себе на память слезы свои и притрепетное предстояние свое на уединенной молитве; и без сомнения, устыдимся бесстыдного тщеславия, если только приложим старание об истинной молитве. Если же сего недостаточно; то немедленно обратимся к мысли об исходе своем. Если же и это недействительно; то устрашимся, по крайней мере, стыда, сопровождающего тщеславие; потому что возносяйся; смирится (Лк.14:11), и без сомнения, смирится еще здесь, прежде будущего века.

41) Когда хвалители, или, лучше сказать, обольстители наши начнут хвалить нас, – немедленно приведем себе на память множество беззаконий своих, и найдем, что недостойны мы того, что о нас говорят или для нас делают.

42) Без сомнения, и тщеславные в своих некоторых прошениях могут услышаны быть Богом; но Господь, обыкновенно, предваряет их молитвы и прошения, чтобы, получив иное по молитве, не вознеслись они еще более в своем самомнении.

43) Люди простые не столько заражаются ядом тщеславия; потому что тщеславие есть утрата простоты и поведение притворное.

44) Не редко червь, достигнув совершенного возраста, получает крылья, и уносится в высоту; так тщеславие, достигнув своей полноты, рождает гордость, сию начальницу и совершительницу всех зол.

45) Кто не имеет в себе сего недуга, тот близок к спасению; а кто не свободен от него, тот окажется далеким от славы святых.

Вот степень двадцать вторая. Кто не пленен тщеславием, тот не впадет во враждебную Богу и безумную гордыню.

1) Гордыня есть отречение от Бога, демонское изобретение, уничижение человеков, матерь осуждения, исчадие похвал, признак бесплодия, укрывательство от Божией помощи, предшественница умоисступления, предуготовительница падений, причина падучей болезни, источник раздражительности, дверь лицемерия, опора демонов, охранительница грехов, предуготовительница немилосердия, неведение сострадания, жестокий истязатель, бесчеловечный судия, противник Богу, корень хулы.

2) Начало гордыни – конец тщеславия; средина же – уничижение ближнего, бесстыдное разглашение о своих трудах, самохвальство в сердце, возненавидение обличения, а конец – отречение от Божией помощи, превозношение собственною своею рачительностью, демонский нрав.

3) Послушаем все мы, желающие избежать сеq пропасти: страсть сия нередко находит себе пищу в благодарности; потому что вначале не имеет в мысли бесстыдно отречься от Бога. Случалось видеть таких, которые благодарят Бога устами, и величаются собою мысленно; и сие ясно подтверждает оный фарисей, сказавший: Боже, хвалу Тебе воздаю (Лк.18:11).

4) Где совершилось падение, там привитала уже гордость; потому что падение служит указателем гордости.

5) Положи, что двенадцать есть страстей бесчестия (слышал я от одного почтенного мужа); если произволением своим возлюбишь одну из них, разумею же самомнение; то она восполнит собою место прочих одиннадцати.

6) Высокоумный монах сильно прекословит, а смиренномудрый вовсе не умеет противоречить.

7) Не наклонится кипарис до того, чтобы слать ветви по земли; и монах горделивый не унизится до того, чтобы приобрести послушание.

8) Человек горделивый желает начальствовать; потому что иначе и как ни есть не может, или лучше сказать, не хочет дойти до совершенной погибели.

9) Господь гордым противится (Иак.4:6). Кто же после сего может помиловать их? Не чист пред Господом всяк высокосердый (Притч.16:5). Кто же после сего может такового очистить?

10) Вразумление горделивому – падение, пакостник ему – демон, а признак оставления его Богом – исступление. В первых двух случаях нередко люди получали исцеление от людей; но последнее зло людьми неисцелимо.

11) Кто отвергает обличение, тот обнаруживает в себе страсть; а кто сам ищет обличения, тот освободился от уз.

12) Если некто, без всякой другой страсти, чрез эту одну пал с неба; то спрашивается: нет ли возможности, без других добродетелей, одним смирением взойти на небо?

13) Гордость есть утрата богатства и трудов. Воззваша, и не бе спасаяй (Пс.17:42): без сомнения потому, что взывали гордо; воззваша ко Господу и не услыша их: без сомнения потому, что не истребили в себе причин, которые довели их до необходимости молиться.

14) Весьма сведущий в духовном старец увещавал горделивого брата; но слепотствующий говорит: «извини, отец, я не горд». Премудрый же старец отвечает ему: «а какое яснейшее доказательство этой страсти представил бы ты нам, чадо, кроме сего слова: я не горд?»

15) Для таковых весьма полезны: подчинение, суровая и уничиженная жизнь, чтения сказаний о сверхъестественных преспеяниях отцов. В таком случае, для страждущих недугом сим, может быть, и будет малая надежда на спасение.

16) Стыдно превозноситься чужим убранством; но крайнее безумие – величаться Божиими дарованиями. Какие были у тебя заслуги до рождения твоего, тем и превозносись только. А что имеешь по рождении, то, как и самое рождение, даровал тебе Бог. В каких добродетелях преуспел ты без содействия ума, те одни и принадлежат тебе; потому что ум дарован тебе Богом. Какие подвиги оказал ты без содействия тела, те одни и совершены твоим старанием; потому что тело – не твое, но Божие создание.

17) Не будь самоуверен, пока не услышишь о себе последнего приговора, имея пред очами того, кто, по возлежании в брачном чертоге, связан был по рукам и ногам, и изгнан во тьму кромешную (Мф.22:13).

18) Не будь высоковыен, будучи земным; ибо многие свергнуты с неба, быв святыми и невещественными.

19) Когда демон найдет себе место в делателях своих; тогда, или во сне, или в бодрственном видении, являясь им в образе святого ангела, или какого-нибудь мученика, дает им откровение тайн, или дар дарований, чтобы несчастные, обольстившись, совершенно погубили ум.

20) Если и тысячи смертей претерпим за Христа, то и в сем случае не исполним всего должного. Ибо если смотреть на достоинство, а не на сущность; то иное – кровь самого Бога, и иное – кровь рабов.

21) Если не перестанем постоянно испытывать самих себя и сравнивать с жившими прежде нас отцами и светильниками; то найдем, что мы не вступали еще и на след строгой жизни, и не соблюдали свято обета своего, живем же еще по мирскому уставу.

22) Монах, в собственном смысле, есть не взирающее выспрь душевное око, и не приводимое в движение телесное чувство.

23) Монах есть тот, кто, как зверей, вызывает на себя врагов, и раздражает их, когда бегут от него.

24) Монах, это – непрерывное восторжение ума и печаль о жизни.

25) Монах есть тот, кто освоился с добродетелями, как иный – с удовольствиями.

26) Монах, это – непомеркающий свет в оке сердца.

27) Монах, это – бездна смирения; в нее низринул он, и в ней подавил всякого злого духа.

28) Кичливостью производится забвение грехопадений; памятование же о них приводит к смиренномудрию.

29) Гордыня есть крайняя нищета души; сия мерзкая страсть, признающая богатством омрачение, не только не дозволяет из оного изникнуть, но низвергает туда и с высоты.

30) Гордыня, это – яблоко, согнившее внутри, а снаружи блистающее красотою.

31) Монах горделивый не будет иметь нужды в демоне; потому что сам для себя стал уже демоном и врагом.

32) Тьма – чужда свету; и горделивый чужд всякой добродетели.

33) В сердцах гордых порождаются хульные речи, а в душах смиренных – небесные созерцания.

34) Тать не любит солнца, а гордый уничижает кротких.

35) Не знаю – почему, но гордые, большею частью, не знают самих себя, и, почитая себя бесстрастными, видят собственную свою нищету при исходе своем.

36) Плененный гордостью имеет нужду в помощи от Господа; потому что человеческое спасение для него напрасно.

37) Уловил я, однажды, эту безумную скитальницу, когда приближалась она к сердцу моему, носимая на раменах матери своей. Связав их узами послушания, и поражая бичом убожества, допрашивал, как нашли они доступ ко мне? Почему, под ударами моими, сказали они: «Не имеем мы ни начала, ни рождения; потому что у нас под началом и от нас рождаются все страсти. Безмерно нападает на нас сокрушение сердца, рождающееся в подчинении; потому что не привыкли мы быть у кого-нибудь под началом. Посему-то, и на небе захотев начальствовать, сделались мы там отступницами. Посему-то, кратко сказать, мы – родительницы всего, что противоборствует смиренномудрию; ибо все, что споспешествует оному, противно нам. Впрочем, мы еще на небе стали сильны; куда же тебе бежать от лица нашего? Мы имеем обычай сопровождать не редко терпение бесчестия, и послушание, и не гневливость, и непамятозлобие, и исполнение служений. Исчадия наши – падения мужей духовных: гнев, злоречие, досада, раздражительность, вопль, хула, лицемерие, ненависть, зависть, прекословие, своенравие, непокорность. Одно только есть, против чего не в силах мы покушаться; и это объявляем тебе, не терпя твоих ударов: если искренно будешь осуждать себя пред Господом, то вменишь нас за паутину. Тщеславие, как видишь, есть конь гордыни; на нем восседаю я; святое же смирение и самоосуждение посмеются и над конем, и над всадником его, приятно воспевая победную песнь: поим Господеви, славно бо прославися: коня и всадника вверже в море (Исх.15:1) и в бездну смирения».

Вот двадцать третья степень. Кто взошел на нее, если только можно взойти, тот укрепился в силах.

38) В предыдущем слышали мы, что от негодного корня и от негодной матери есть негоднейшее порождение; то есть, от мерзкой гордости гнусное порождение – хулы. Почему необходимо вывести его на среду; ибо это – не маловажный, но из всех самый опасный враг и неприятель, и, что еще хуже, трудно бывает его изречь, исповедать, или обнаружить пред духовным врачом. А потому сей злочестивец во многих нередко порождал отчаяние и безнадежность, как червь в дереве, истребив в них всякую надежду.

39) Итак, сей-то, сей мерзкий враг не редко, во время самых святых собраний, в самый страшный час Таин, имеет обычай хулить Господа и совершаемые Святые Тайны; из чего наипаче и узнаем ясно, что не душа наша внутренно произносить сии беззаконные непонятные и тайные слова, но богоненавистник демон, сверженный с небес за то, что и там, вероятно, изрыгал хулы на Господа. Ибо, если мне принадлежат сии бесстыдные и непристойные слова, то как же покланяюсь, приняв Дар? Как могу и злословить, и благословлять?

40) Многих льстец сей и душетлитель приводил часто в исступление ума. Никакой другой помысл не бывает так трудно объявить на исповеди, как этот. Почему не, редко и состаревается он со многими. Ибо ничто не дает над нами такой силы демонам и помыслам, как то, если питаем и утаиваем последние в сердце, не открывая их на исповеди.

41) Никто да не думает, что сам он виновен в хульных помыслах; ибо Господь – Сердцеведец, и знает, что хульные речи бывают не от нас, но от врагов наших.

42) Упоение бывает причиною преткновения; а гордость – причина непристойных помыслов. И преткнувшийся, хотя не виновен за преткновение, но, без сомнения, будет наказан за упоение.

43) Когда стоим на молитве, – восстают оные нечистые и тайные помыслы; а когда кончим молитву, – тотчас удаляются; потому что не любят бороться с теми, кто с ними не борется.

44) Не только Божество и все Божественное хулит безбожный враг, но какие-то срамные и непристойные слова произносит в нас, чтобы или оставили мы молитву, или отчаялись в себе.

45) Сей лукавый и бесчеловечный мучитель многих отвлек от молитвы, многих устранил от Таин, у иных истомил тело печалью, иных изнурил постом, и не давал им никакого покоя, поступая так не только с живущими в миру, но и с проходящими монашескую жизнь, внушая им, что нет уже для них спасения, и уверяя их, что они злосчастнее всех неверных и язычников.

46) Кого тревожит дух хулы, и хочет он освободиться от него, тот пусть твердо знает, что не душа его причиною таковых помыслов, но сам нечистый демон, который некогда сказал Господу: сия вся Тебе дам, аще под поклонишимися (Мф.4:9). Посему и мы, уничижая его, и нимало не уважая внушений его, скажем ему: «иди за мною сатана: Господу Богу моему поклонюся, и тому Единому послужу (Мф.4:10); твой же труд и слово твое да обратятся на главу твою, и на верх главы твоей да снидет хула твоя в нынешнем и в будущем веке».

47) Кто другим, кроме сказанного, способом хочет поборать демона хулы, тот подобен мечтающему в руках своих удержат молнию. Ибо как уловит, или будет состязаться и бороться с тем, кто внезапно, подобно ветру, врывается в сердце, скорее мгновения изрекает слова, и вдруг исчезает? Все другие враги останавливаются, продолжают борьбу, медлят, и намеревающемуся бороться с ними дают время; сей же враг не таков; едва появится, и отступает; едва скажет слово, и уходит.

48) Сей демон часто любит входить в ум людей простых и невинных; и они наипаче приходят в смущение и смятение сильнейшее, чем другие. О них-то, собственно, и говорим, что все это бывает с ними, не по самомнению, но по зависти демонской.

49) Перестанем судить и осуждать ближнего; и не будут устрашать нас хульные помыслы; ибо первое есть повод и корень ко второму.

50) Как запершийся у себя в доме слышит слова проходящих вне дома, сам же не произносит оных; так и душа, в себе самой заключенная, слыша демонские хулы, смущается тем, что произносит мимо ходящий демон.

51) Кто уничижил сего врага, тот свободен от немощи. Если же кто ухищряется вести с ним борьбу иначе; то, наконец, порабощается ему. Ибо, кто намерен преодолевать духов словами, тот подобен старающемуся запереть ветер.

52) Один старательный монах, тревожимый сим демоном, до двадцати лет изнурял плоть свою постом и бдениями. И как не чувствовал никакой пользы; то пошел, и, описав на хартии немощь свою, отдал хартию одному святому мужу, а сам повергся пред ним на лице свое, и не мог возвести на него взора. Старец, как скоро прочел, улыбнулся, и подняв брата, говорит ему: «возложи руку твою, чадо, на выю мою». И когда брат сделал сие: великий старец говорит: «на моей, брат, вые грех сей, сколько лет ни действовал, и ни будет действовать он в тебе; а ты уже, после сего, не ставь его ни во что». И монах сей подтверждал, что прежде, нежели вышел он из кельи старца, немощь его прекратилась. И сие рассказывал мне, принося благодарение Христу, сам бывший в искушении.

Кто одержал победу над сею немощью, тот отгнал от себя гордыню.

1) Солнцу предшествует утренняя заря, всякого же смиренномудрия предтеча – кротость. По сему послушаем, в каком порядке сам Свет располагает сии добродетели. Ибо говорит Он: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29). Итак, еще до солнца можно озаряться светом, а потом уясненный взор возводить к солнцу. Невозможно же, совершенно невозможно, не познав предшествующего, видеть последующее, как научает и действительное состояние вещей.

2) Кротость есть неизменяемое состояние ума, одинаковое и в чести, и в бесчестии.

3) Знак кротости – смущаемому от ближнего невозмутимо и искренно молиться за него.

4) Кротость, это – утес, выдающийся из моря раздражительности, о который разбиваются все приражающиеся к нему волны, а сам он остается неподвижным.

5) Кротость есть опора терпения, дверь, лучше же сказать, матерь любви, основание рассудительности: ибо сказано: научит Господь кроткие путем Своим (Пс.24:9). Кротость предуготовляет нам отпущение грехов, она есть дерзновение в молитве, село Духа Святого: на кого бо воззрю? токмо на кроткого и молчаливого (Ис.66:2).

6) Кротость – содейственница послушанию, путеводителышца братства, узда для неистовых, преграда раздраженным, подательница радости, подражание Христу, ангельское свойство, узы для демонов, щит против досады.

7) В сердцах кротких почиет Господь; а душа мятежная – седалище диавола,

8) Кротцыи наследят землю (Мф.5:5), или даже возобладают землею; а люди раздражительные истреблены будут с земли их.

9) Душа кроткая – престол простоты; а гневный ум – строитель лукавства.

10) Душа тихонравная вместит в себя словеса премудрости; потому что Господь наставит кроткие на суд (Пс.24; 9), лучше же сказать, на рассудительность.

11) Душа правая – сожительница смирения; а душа лукавая – рабыня гордости.

12) Души кротких исполнятся ведения; а ум раздражительный – друг тьмы и невежества.

13) Встретились друг с другом раздражительный и притворный; и в разговоре их невозможно найти ни одного правого слова. Заглянув в сердце первого, найдешь бешенство; рассмотрев душу другого, увидишь лукавство.

14) Простота есть единообразный навык души, доведенный до непреклонности на какое-либо злоумие.

15) Лукавство есть искусство, или лучше сказать, демонское бесстыдство, лишенное истины и думающее укрыться от многих.

16) Лицемерие есть противоположное состояние тела и души, сопряженное с выдумками всякого рода.

17) Незлобие есть ясное состояние души, далекое от всякой выдумки.

18) Правота есть ненатяженный образ мыслей, неподдельный нрав, непритворное и не наперед заготовленное слово.

19) Нелукавый, это – душа в чистом её естестве, и в обращении со всяким показывающая себя такою, какова она есть.

20) Лукавство есть извращение правоты, обманчивый образ мыслей, ложно прикрывающийся благораспорядительностью, льстивые клятвы, хитросплетенные слова, глубина сердца, бездна коварства, навыком сделавшаяся лживость, в природу обратившееся самомнение, враг смирению, личина покаяния, умаление плача, вражда на исповедь, своенравие, предуготовление грехопадений, препятствие к восстанию, при оскорблении улыбка, посупленный вид, прикрытый юродством, притворное благоговение, демонская жизнь.

21) Лукавый – соименник и собеседник диаволу; почему и Господь научил нас так называть диавола, говоря: избави нас от лукавого (Мф.6:13).

22) Бежим от стремнины лицемерия и от рва двоедушие, слыша, что сказано; лукавнующии потрсбятся: и яко зелие злака скоро отпадут (Пс.36:2, 9); потому что они – пажить демонская.

23) Бог называется, как любовью (1Ин.4:8), так и правотой. Почему Премудрый в песнях говорит чистому сердцу: правость возлюби тя (Песн.1:3). Также отец премудрого говорит: благ и прав Господь (Пс.24:8), и утверждает, что соименные Богу спасаются Им; ибо говорит: спасающего правые сердцем (Пс.7:11); и еще: правоты душ виде, и посети лице Его (Пс.10:7).

24) Первое свойство детского возраста есть непритворная простота. Пока имел её Адам, до тех пор не видел в себе ни душевной наготы, ни плотского неблагообразия.

25) Прекрасна и блаженна простота, бывающая в иных от природы, но не столько, как с усильными трудами привитая после лукавства. Ибо первая укрывается только от великого притворства и от страстей; а последняя ведет к самому высокому смиренномудрию и к кротости. И первой – не великая награда, а последней – весьма высокая.

26) Все мы, вознамерившиеся привлечь на себя милосердие Господа, будем приступать к Нему, как обучающиеся к учителю, просто, непритворно, не ухищренно, нелукаво, не из пустой пытливости. Он Сам прост и несложен, и хочет, чтобы приходящие к нему души были просты и невинны; потому что простоту никогда не возможно видеть без смирения.

27) Лукавый, это – лживый провидец, воображающий о себе, что может заключать из слов о помыслах, и из внешнего вида о сердечных расположениях.

28) Видел я праводушных, которые у лукавых научились лукавить, и недоумеваю, почему так скоро могли они утратить природное свойство и преимущество. Но как легко изменяются праводушные, так с трудом могут перемениться лукавые.

29) Истинно странническая жизнь, подчинение и хранение уст часто имели великую силу, и чудным образом исправляли неисцелимое.

30) Если знание надмевает многих; то простота и неученость, может быть, в такой же мере способны смирять.

31) Примером, ясным правилом и образцом блаженной простоты стал для нас блаженнейший Павел препростый; потому что никто, подлинно никто, никогда не видал, не слыхал, и увидеть не может, такого преспеяния в столь краткое время.

32) Монах, исполненный простоты, это – бессловесное разумное, послушное, и бремя свое, совершенно возложившее на того, кто ведет его. Бессловесное животное не прекословит тому, кто вяжет его; и душа правая не противится начальнику; следует за влекущим, куда ему угодно; хотя бы повел на заклание, не умеет противоречить.

33) Не удобь богатии внидут в царствие (Мф.19:23), а безрассудные мудрецы – в простоту.

34) Высокоумных уцеломудривало нередко падение, против воли даруя им спасение и незлобие.

35) Стой крепко в той мысли, что мудрствование твое ошибочно, и поступая так, обретешь спасение и правоту о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.

1) Кто видимым словом намеревается ощущение и действенность любви Господней изобразить точно, смиренномудрия – прилично, блаженной непорочности – истинно, Божественного озарения – ясно, страха Божия – неложно, сердечного удостоверения – искренно, и думает, что не вкусивших сего, своим описанием всего подобного, просветит он, тот подобен человеку, который словами и подобиями хочет дать понятие о сладости меда людям, никогда его не отведывавшим. Но как последний напрасно будет рассуждать, чтобы не сказать, пустословить; так первый, или окажется не искусным в своем описании, или скорее, сделается игралищем тщеславия.

2) Слово сие на испытание предлагает такое сокровище, которое сберегается в скудельных сосудах, или лучше сказать, в телах, и которого качество остается для всякого ума недоведомым. Одна положенная сверху непонятная надпись доискивающимся её значения представляет уже обширный предмет для исследования и беcконечного труда. Слова же надписи таковы: святое смирение.

3) Все, водимые Духом Божиим, да соберутся с нами в сие духовное и мудрое собрание, неся с собою в мысленных руках богописанные скрижали ведения. И мы сходились, доискивались, допытывались смысла сей досточестной надписи. И один сказал: «она означает постоянное забвение о своих добрых делах». Другой: «признание себя из всех последним и всех более грешным». Иный же: «мысленное признание собственной своей немощи и своего бессилия». Другой опять: «в случае огорчений предупреждение ближнего, чтоб прежде него положить конец гневу». И еще иный: «признание Божией благодати и Божия милосердия». И опять другой: «чувство души сокрушенной, и отречение от собственной своей воли». Но выслушав все это, внимательно и трезвенно исследовав сам с собою, не мог я узнать по слуху, что такое – блаженное чувство смирения. Почему, последним из всех, как нес собирает крупицы с трапезы, так и я, собрав, что выпало из уст у сих ведущих и блаженных мужей, в определение смирения сказал: «Смиренномудрие есть не имеющая имени благодать в душе, теми только именуемая, которые изведали ее опытом. Это – неизреченное богатство, Божие именование и подаяние; ибо сказано: научитеся, не от ангела, не от человека, не из книги, но от Мене, то есть из Моего в вас пребывания, озарения и действования, яко кроток есмь и смирен сердцем, и помыслом, и образом мыслей, и обрящете покой от браней и облегчение от помыслов душам вашим (Мф.11:29).

4) Вид сего святого виноградника – иный во время зимы еще страстей, иный уже в весну плодов, и иной в самую жатву добродетелей; хотя все сии виды сходны в одном – в веселии и плодоносии; почему и имеют собственные свои как бы указания и признаки плодов. Ибо, как скоро начнет в нас цвести грозд святого смирения, тотчас, хотя не без борьбы, начинаем ненавидеть всякую человеческую славу и похвалу, изгоняя из себя раздражительность и гнев. По мере же того, как сия царица добродетелей преуспевает в душе духовным возрастом, – вменяем мы ни во что, или вернее сказать, признаем мерзостью все нами совершаемые добрые дела, и при недоведомом расточении своего бремени предполагая, что каждый день больше и больше к нему прилагаем, до ходим до заключения, что самое обилие нисходящих на нас Божественных дарований, как недостойным оных, угрожает нам приращением большего мучения. Почему ум наш, заключась в мешце скромности, остается неприкосновенным для татей, слыша их удары и насмешки, но не подлежа покушениям ни одного из них; потому что скромность есть недоступное хранилище.

5) Так осмелились мы, при скудости слова, любомудрствовал о цветении и кратковременном преспеянии сего присно цветущего плода. В чем же состоит совершенная победная награда сей священной добродетели, – о сем вы, присные Господу, вопросите самого Господа. Определить количество её сущности невозможно; объяснить же её качество еще более невозможности; по крайней мере, об отличительном её свойстве попытаем высказать ту мысль, какая приходит нам на ум.

6) Покаяние, даже попечительное, плач, очищенный от всякой скверны, и святое смирение в новоначальных столько же имеют разности и различия между собою, сколько закваска и мука отличны от хлеба. Истинным покаянием душа сокрушается и истончевается, приводится же в некое единение, и скажу так, в единое смешение с Богом, посредством вод неложного плача. А из сего, коснувшись огню Господню, хлеботворится и отвердевает блаженное, без квасное и не дмящееся смирение. Посему, сосредоточившись сама в себя, как бы в единую силу и действенность, сия святая треплетенная вервь, или лучше сказать, небесная радуга, имеет уже собственные свои действия и свойства; и что в ней наименуешь, как знак чего-либо одного, то окажется признаком и другого. Почему и попытаюсь сказанное кратко подтвердить видимым начертанием.

7) Первое и преимущественное свойство сей прекрасной и досточудной тройственности есть приятие бесчестия с полным удовольствием, когда душа приемлет оное с распростертыми руками, и объемлет, как нечто упокоевающее и попаляющее душевные болезни и великие грехи. Второе же свойство – истребление в себе всякой раздражительности, и скромность при усыплении оной. Третье (самая высшая степень) – верное недоверие к своим совершенствам, и непрестанное желание поучаться.

8) Кончина закона и пророков – Христос в правду всякому верующему (Рим.10:4). Конец же нечистых страстей – тщеславие и гордыня во всяком невнимательном; а истребитель их – сей мысленный елень сохраняет живущего с ним невредимым от всякого смертоносного яда. Ибо оказывается ли когда в смиренномудрии яд лицемерия или яд злоречия? Скрывается ли где-либо в норе змий? Не умерщвляется ли, и не истребляется ли он скорее, извлекаемый из земли сердца?

9) В союзе с смиренномудрием невозможны ни появление ненависти, ни какой-либо вид прекословия, ни даже воня непокорства, если только слово не о вере.

10) Кто с ним вступил в брачный союз, тот кроток, тих, исполнен сокрушения, сострадателен, ни на что не взирая, спокоен, весел, уступчив, беспечален, неусыпен, не леностен и (к чему перечислять многое?) бесстрастен; если только во смирении нашем помяну ны Господ: и избавил ны есть от врагов – и страстей и скверн наших (Пс.135:23–24).

11) Монах смиренномудрый не допытывается ведения тайн; а гордый испытует Божии суды.

12) Одного из самых сведущих братий ублажали демоны, представ ему видимо; но премудрый сказал им: «Если бы перестали вы хвалить меня в душе моей; то из удаления вашего заключил бы, что я велик. Если же не перестаете хвалить меня; то по самой похвале вашей угадываю свою нечистоту; нечист бо пред Господем всяк высокосердый (Притч.16:5). Итак или удалитесь, и тогда я велик; или хвалите, и чрез вас приобрету смирение». Пораженные недоумением, стали они невидимы.

13) Да не будет душа твоя таким кладезем животворной сей влаги, который иногда источает ее, а иногда опять пересыхает от зноя славы и превозношения; но да соделается она источником бесстрастия, всегда изводящим из себя реку нищеты.

14) Знай, любезный, что удолия умножат пшеницу (Пс.64:14) и плод духовный в себе. Удолие же это – душа смиренная, среди гор, то есть, трудов и добродетелей пребывающая всегда ненадменною и неподвижною. Не постился я, не предавался бдению, не возлегал на голой земле, но смирихся; и вскоре спасе мя Господь (Пс.114:5).

15) Покаяние восставляет, плач ударяет в небесную дверь, святое смирение отверзает ее; а я подтверждаю сие, и покланяюсь трем в едином, и единому в трех.

16) Солнце освещает все видимое, а смирение дает силу всему, что делается по разуму. Если нет света, – все омрачено; если нет смиренномудрия, – все у нас гнило.

17) Одно место²³ в целой твари однажды видело солнце, и один помысл не редко рождал смирение. В один и единственный день возрадовался весь мир; и одна только есть добродетель, неподражаемая для демонов.

18) Иное дело – превозноситься, иное – не возноситься, и иное – смиряться. Один каждый день судит других; другой не судит других, но не осуждает и себя самого; третий, не заслуживая осуждения, всегда сам себя осуждает.

19) Иное дело – быть смиренномудрым, иное – стараться о приобретении смиренномудрия, а иное – хвалить смиренномудрого. Первое свойственно совершенным, второе – истинно послушным, а третье – всем верным.

20) Смиривший свое внутреннее не будет окраден устами; чего нет в сокровищнице, того не выдаст дверь.

21) Конь, когда один, часто представляет, что бежит, а когда с другими, тогда узнает свою медлительность.

22) Если помысл не тщеславится уже естественными дарованиями: это – признак начала здравия. Но пока не ощутит зловония гордости, дотоле не почувствует благоухания мира.

23) Возлюбивший меня, сказало святое смиренномудрие, пока не сочетается со мною, не будет уже ни бить, ни судить, ни начальствовать, ни ухищряться. А по сочетании со мною, ему уже закон не лежит (1Тим.1:9).

24) Одному подвижнику, ревнующему о блаженном смирении, нечистые бесы всевали в сердце похвалу; он же, по Божию вдохновению, ухищряется препобедить лукавство духов благочестивою хитростью, встает, и по стене кельи своей располагает именования самых высших добродетелей, то есть, совершенной любви, ангельского смиренномудрия, чистой молитвы, не растленной непорочности и других подобных. Потому, когда помыслы начинали хвалить его, говорил он им: «пойдем за доказательством»; потом подойдя, читал именования, и взывал сам себе: «пока не приобретешь их, дотоле, знай, далек еще ты от Бога».

25) Не можем мы сказать, какая сила и сущность у этого солнца; однако, из действий и свойств его объясняем уже для себя и сущность.

26) Смиренномудрие есть Божий покров, чтобы не видеть нам своих преспеяний. Смиренномудрие есть бездна самоуничижения, недоступная никакому татю. Смиренномудрие есть столп крепости от лица вражия (Пс.60:4). Ничтоже успеет враг на него, и сын, или, лучше сказать, помысл беззакония не приложит озлобити его: и иссечет от лица его враги его, и ненавидящих его победит (Пс.88:23–24).

27) Кроме всех, пред сим указанных, отличительных свойств, великий обладатель сего домашнего богатства имеет в душе своей и другие. И все сии свойства, кроме одного, свидетельствуют видящим о богатстве. О том же, что сия святая сущность уже в тебе, дознаешь, не обманываясь в себе, по множеству неизреченного света, по несказанной любви к молитве. А приобретению сего предшествует сердце, не порицающее чужих грехопадений; и ему предтечей бывает отвращение от всякого тщеславия.

28) Кто познал себя в рассуждении всякого душевного чувства, тот посеял на земле; а которые не так посеяли, в тех не может процвести смиренномудрие.

29) Кто познал себя, тот приобрел понятие о страхе Господнем. А кто ходит в страхе, тот достиг врат любви.

30) Смирение есть дверь царствия, вводящая приближающихся к оному. Думаю, что о входящем сею дверью Господь сказал: и внидет и изыдет из жизни без страха, и пажить обрящет и злак в раю. Все, которые приходили в монашеском образе другою дверью, татие суть жизни своей и разбойницы (Ин.10:8–9).

31) Мы, намеревающиеся уразуметь себя, не перестанем доискиваться сего. И если с душевным чувством признаем, что всякий ближний лучше нас; то близко к нам милосердие Божие.

32) Невозможно пламени выйти из снега; еще труднее в неправославном быть смиренномудрию; оно есть преспеяние верных и благочестивых, и притом уже очистившихся.

33) Многие, может быть, называем, и действительно почитаем себя грешными, но сердце испытывается бесчестием.

34) Поспешающий к сей неволненной пристани не перестанет и способы, и слова, и мысли, и изобретения, и вопросы, и изыскания, и все свое поведение, все средства, желания и молитвы, к ней одной направлять, о ней одной помышляя, её одной домогаясь, пока, при Божием содействии, и при поведении еще более смиренном и уничиженном, ладью души своей не избавит из непрестанно бурного моря самомнения; потому что освободившийся из сего моря во всех прочих грехах сделается удобо оправдываемым мытарем.

35) Некоторые прежде учиненные ими худые дела, и получив прощение в оных, обращали для себя и повод к смиренномудрию, до конца жизни низлагая оными суетное самомнение. Другие же, представляя в уме страдание Христово, всегда почитают себя должниками. Иные уничижают себя за ежедневные недостатки. Иные, вследствие случившихся с ними искушений, недугов и грехопадений, усвоили себе матерь дарований. А бывают и такие (не могу только сказать, есть ли они и ныне), которые ради самых даров Божиих, по мере снисхождения оных, смиряются, почитают себя недостойными такого богатства, и пребывают в таком расположении духа, как бы с каждым днем возрастал долг их. Таково смирение, таково блаженство, и такова совершенная награда.

36) Когда увидишь, или услышишь, что иный в немногие годы приобрел высочайшее бесстрастие; тогда заключай, что пешешествовал он не иным, но сим блаженным, кратким путем.

37) Священная чета – любовь и смирение; одно возвышает, а другая, обладая возвысившимися, никогда не падает.

38) Иное – есть сокрушение, иное – признание, иное – смирение.

39) Сокрушение есть порождение падения. Падающий приходит в сокрушение, и без дерзновения предстоит на молитве, с похвальною, однако же, неотступностью, подобно сляченному, опираясь на жезл надежды, и отгоняя им пса отчаяния.

40) Признание есть собственных своих мер безопасное, и легких своих грехопадений ничем не развлекаемое памятование и разумение.

41) Смирение есть духовное Христово учение, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть, и недоступное чувственному слову.

42) Кто говорит, что вполне ощущает в себе воню такового мира, а во время похвал чувствует хотя мгновенное движение сердца, или уразумевает силу слов; тот (да не остается в заблуждении) уже заблуждается.

43) Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу (Пс.113:9), говорит некто, как слышу, с душевным чувством. Ибо знает, что естество человеческое, как обыкновенно, не может само по себе пребывать неповрежденным. От Тебе похвала моя в Церкви велицей (Пс.21:26), то есть в будущем веке; а прежде оного не могу принимать ее без опасности для себя.

44) Если пределом, правилом и нравом крайней гордости бывает – для славы показывать в себе такие добродетели, каких в человеке нет; то следует, что признаком глубочайшего смиренномудрия будет – для уничижения представлять себя виновным в том, в чем мы не виновны. Так поступил взявший в руки хлеб и сыр.²⁴ Таков делатель непорочности, который бы снял с себя одежду свою, и бесстрастно прошел по целому городу.²⁵ Таковые не имеют попечения о том, что могут соблазниться люди, прияв уже силу, посредством молитвы, удостоверять всех невидимо. А кто имеет попечение о первом, тот показывает в себе скудость второго. Если Бог готов внять прошению; то все можем сделать.

45) Лучше тебе огорчить людей, чем Бога. Бог радуется, видя, что сами идем на встречу бесчестью, только бы подавить, поразить и истребить в себе суетное самомнение.

46) Такие подвиги доставляет странничество, доведенное до высшей степени; ибо истинно великим свойственно переносить посмеяния от своих домашних. Не удивляйся сказанному; ибо никто никогда не может взойти на лестницу одним шагом.

47) Что Божии мы ученики, – познают все не из того, яко беси нам повинуются, но из того, яко имена наша написана суть на небеси смирения (Лк.10:20).

48) Неплодие дерев, так называемых лимонными, естественным образом производит, что ветви их бегут в высоту; наклоненные же ветви чаще бывают плодоносными. Внимательный уразумеет сие.

49) Сия степень святого смирения приобретает у Бога плод в тридцать, в шестьдесят и во сто. До последней меры восходят бесстрастные; до средней – мужественные, до первой могут доходить все.

50) Кто познал самого себя, тот никогда не вдастся в обман, и не предприимет того, что выше его, но стоит уже ногою на сей блаженной стезе.

51) Птица боится ястребиного взора; а делатели смирения боятся гласа прекословия.

52) Многие улучали спасение без дара предсказаний, озарений, знамений и чудес; но без смирения никто не войдет в брачный чертог; потому что последнее – страж первых, а первые в легкомысленных не редко бывали губительными для последнего.

53) Для нас, не желающих смиряться, Господь, по смотрению Своему, устроил, что никто не может так видеть струпы свои, как видит ближний; а потому должны мы за исцеление свое воздавать благодарение не себе самим, но ближнему и Богу.

54) Смиренномудрый всегда гнушается своею волею, как погрешительною, и в прошениях своих ко Господу с несомненною верою изучает, к чему он обязан, и пребывает в послушании, не обращая внимания на жизнь учителей, но возложив попечение на Бога, Который и чрез ослицу научил Валаама, что ему должно было делать. Такой делатель, хотя все делает, и разумеет, и говорит по Богу, но и в таком случае не приписывает этого себе. Доверие к себе для смиренного – остен и бремя, как для гордого – чужое мнение.

55) Мне кажется, что ангелу только свойственно – и втайне не увлекаться грехами; ибо слышу, что говорит земной ангел: ничесоже в себе свем: но ни о сем оправдаюся: востязуяй же мя Господь есть (1Кор.4:4). Посему должны мы непрестанно осуждать и укорят себя самих, чтобы добровольным уничижением оправдаться в невольных грехах. В противном же случае, при исходе своем, без сомнения, подвергнемся тяжкому за них истязанию.

56) Кто просит у Бога того, что ниже его достоинства, тот, без сомнения, получит, что выше его. И сие показывает собою мытарь, просивший отпущения грехов, а получивший оправдание. И разбойник просил только – помянуть его во царствии; но первым наследовал целый рай.

57) В мире, не возможно увидеть малый или большой огонь в собственном его естестве; а в непритворном смиренномудрии совершенно невозможно оставаться какому-либо роду вещества. Пока не падем добровольно, – нет в нас сего вещества; добровольное же падение есть признак его в нас появления.

58) Владыка, зная, что с внешним поведением сображается душевная добродетель, приим лентион; показал нам способ, как идти путем смирения. Ибо душа делается подобною телесным занятиям, и что делает, от того заимствует образ и с тем соображается. Одному из ангелов начальство послужило поводом к высокоумию, хотя и не с тем было дано ему.

59) Иные расположения у сидящего на престоле, и иные у сидящего на гноище. И для сего-то, может быть, великий оный праведник сидел на гноище вне града; ибо, приобретши тогда совершенное смиренномудрие, с душевным чувством сказал: укорил себе сам, и истаял: и мню себе землю и пепел (Иов.42:6).

60) Нахожу, что Манассия согрешил, как не согрешал никто другой из людей, осквернив и храм Божий идолами и все Богослужение. Если бы целый мир наложил на себя пост за него, то не мог бы достойно вознаградить за сие. Но смирение возмогло уврачевать в нем и неисцельное. Аще бы восхотел еси жертвы, говорит Давид Богу, дал бых убо: всесожжения же, то есть, тела всесожигаемого постом, не благоволиши. Жертва Богу – а что далее, известно всякому (Пс.50:18).

61) Согрешил ко Господу, возопило некогда к Богу блаженное смирение, по совершении прелюбодеяния и убийства; и оно скоро услышало: Господь отъя согрешение твое (2Цар.12:13).

62) Путем к смиренномудрию и основанием ему, по определению приснопамятных отцов, служат труды телесные; а я присовокупляю послушание и правоту сердца; потому что они естественно противоположны самомнению.

63) Если самомнение некоторых ангелов сделало демонами; то смирение, без сомнения, может и демонов сделать ангелами. Посему да дерзают падшие!

64) Всеми силами поспешим взойти на самый верх смирения. Если не можем идти сами; то вознесемся хотя на раменах его. Если же и там изнеможем несколько; то, по крайней мере, не выпадем из объятий его: ибо, кто выпадает из оных, о том подивлюсь, если получит он какой-либо вечный дар.

65) Крепость смирения и путь его, а не признаки, суть: не стяжательность, внутреннее странничество, утаение мудрости, простота речи, прошение милостыни, сокрытие благородства, устранение вольности в речах, удаление от себя многословия.

66) Ничто никогда не может так смирить душу, как убогое состояние и пропитание подаянием. Ибо тогда, тогда только, оказываемся любомудренными и а боголюбцами, когда, при возможности возвыситься, невозвратно бежим от возвышения.

67) Если, когда вооружаешься против какой бы то ни было страсти; то в споборники себе возьми смирение; оно на аспида и василиска наступит, и поперет льва и змия, разумею же, наступит на грех и отчаяние, поперет диавола и плотского змия (Пс.90:13).

68) Смиренномудрие есть небесная труба, которая из бездны грехов может поднять душу на небо.

69) Некто увидел в сердце своем красоту смиренномудрия, и объятый удивлением просил сказать имя родителя его. Приятно и спокойно улыбнувшись на него, говорит смиренномудрие: «Как же хочешь ты узнать имя родителя моего? Он не именуем, и я не скажу тебе имени его, пока не будешь иметь в себе Бога». Ему слава во веки веков! Аминь.

Кто восшел на сию степень, да дерзает, как соделавшийся подражателем Учителю – Христу; таковый спасется. Матерь источнику – бездна, а источник рассудительности – смирение.

1) Рассудительность в новопоступивших есть истинное познание себя самих, в преспевающих – духовное чувство, которое непогрешительно различает в собственном смысле доброе от естественно доброго и от противоположного добру; в совершенных же – ведение, которое бывает следствием Божественного озарения, и светильником своим может освещать и то, что есть темного в других. Или, может быть, вообще, рассудительность есть, и познается, как несомненное постижение Божией воли во всякое время, во всяком месте и деле; и она бывает только в чистых сердцем, телом и устами.

2) Кто благочестью истребил в себе три страсти,²⁶ тот истребил и пять;²⁷ но кто вознерадел об оных, тот ничего не преодолел.

3) Рассудительность есть неоскверненная совесть и чистое чувство.

4) Никто, видя или слыша что-либо сверхъестественное в монашеской жизни, да не впадает в неверие по неведению; ибо где пребывает преестественный Бог, там весьма многое уже совершается сверхъестественно.

5) Всякая демонская брань производится в нас сими тремя главными способами: или по нерадению, или по гордости, или по зависти демонов. Первая брань достойна сожаления, вторая – весьма бедственна, а третья – преблаженна.

6) Целью и правилом во всем будем иметь совесть нашу по Богу, чтобы, зная, откуда приходит дыхание ветров, сообразно с тем распростирать уже нам и ветрила.

7) Во всех наших деланиях по Богу демоны искапывают нам три ямы. Во-первых, усиливаются воспрепятствовать тому, чтобы сделано было доброе. Во-вторых же, после первого своего поражения, стараются, чтобы сделанное не было по Богу. Когда же тати сии не достигнут и этой цели; тогда, безмолвно уже предстоя душе нашей, ублажают нас, как проводящих житие во всем по Богу. Враг первому – рачительность и попечение о смерти, второму – подчинение и уничижение, а третьему – непрестанное осуждение себя самого. Сей-то предстоит нам труд, пока во святилище наше не внидет Божий огнь. Ибо тогда не будут уже беспокоить нас прежде укоренившиеся худые наклонности. Бог наш есть огнь поядаяй (Евр.12:23) всякое разжение и движение, всякую укоренившуюся в нас наклонность и всякое ослепление, внутри и вне примечаемое и познаваемое.

8) Демоны обыкновенно производят в нас противное сказанному. Ибо когда овладеют душою и угасят свет ума, тогда в нас бедных не будет ни трезвенности, ни рассудительности, ни признания, ни стыда; будут же беспечность, бесчувствие, нерассудительность и слепота.

9) Сказанное теперь очень ясно знают те, которые уцеломудрились от блуда, сократили свою вольность в речах, и из бесстыдства пришли в чувство; знают, как по отрезвлении ума, по окончании его слепотствования, или, лучше сказать, искажения, стыдятся они внутренно самих себя за то, что прежде говорили и делали, живя в ослеплении.

10) Если душевный день не обвечеряет прежде и не смеркнется; то тати не прийдут скрадывать, закалать и губить душу.

11) Окрадывание есть неприметное пленение души. Заклание души есть умерщвление словесного ума, впадшего в дела непристойные. Погибель есть отчаяние в себе по совершении беззакония.

12) Никто да не отговаривается своею немощью исполнять евангельские заповеди; ибо есть души, которые делали и сверх заповеди. И в сказанном, без сомнения, убедит тебя тот, кто возлюбил ближнего паче себя, и положил за него душу свою, хотя и не имел на то повеления Господня.²⁸

13) Боримые страстями, но смиренные, да дерзают. Ибо если будут и во всякий ров впадать, и во всяких сетях запутываться, и страдать всеми недугами; то, по восстановлении здравия, соделаются для всех светилами, врачами, светильниками и кормчими, научая распознавать свойства каждой болезни, и близких к падению спасая собственною своею опытностью.

14) Если некоторые преобладаются еще прежними навыками ко греху, но могут научить хотя одним словом; то пусть учат. Ибо, может быть, устыдившись собственных слов своих, начнут они когда-нибудь и деятельную жизнь. А если и не начнут; то будет с ними, что, как видел я, бывало с иными, валяющимися в грязи. Покрытые грязью рассказывали они мимоходящим, как погрузились там, делая сие для их спасения, чтобы и они не попали туда тем же путем. Но, за спасение других, и их самих Всемогущий избавлял из тины. Если же, одержимые страстями, добровольно предаются удовольствиям; то пусть молчанием учат; посему-то Иисус начат творити же и учити (Деян.1:1).

15) Опасное, подлинно опасное, море переплываем мы, смиренные монахи, – море, на котором много ветров, скал, водоворотов, разбойников, ураганов, мелей, зверей и волн. Под скалою для души разумеем свирепую и внезапную раздражительность. Под водоворотом – безнадежность, которая объемлет собою ум, и стремится увлечь его в глубину отчаяния. Под мелью – невежество, которым худое приемлется, как доброе. Под зверями – это тяжелое и свирепое тело. Под разбойниками – самых опасных служителей тщеславия, которые расхищают наш груз и труд добродетелей. Под волною – пресыщенное и обремененное чрево, которое своим стремлением предает нас во власть зверю. Под ураганом – низверженную с неба гордыню, которая нас возносит, и потом низводить до бездн.

16) Для обучающихся письменности известно, какие науки приличны начинающим, какие – средним, и какие – самим учителям. Будем разумно вникать, чтобы, после долговременного обучения, не останавливаться нам на первоначальных уроках. А видеть, что старик ходить в детское училище, – все признают за стыд.

17) Вот превосходная для всех азбука: (α) послушание, (β) пост, (γ) вретище, (δ) пепел, (ε) слезы, (ζ) исповедь, (η) молчание, (θ) смирение, (ι) бдение, (κ) мужество, (λ) стужа, (μ) труд, (ν) злострадание, (ξ) уничижение, (ο) сокрушение, (π) незлопамятность, (ρ) братолюбие, (σ) добродушие, (τ) простая и не пытливая вера, (υ) отложение мирских попечений, (φ) безненавистное возненавидение родителей, (χ) беспристрастие, (ψ) простота с незлобием, (ω) добровольное унижение себя.

18) Предмет изучения для преспевающих и свидетельство об их преспеянии: не тщеславие, не гневливость, благонадежность, безмолвие, рассудительность, твердое памятование суда, благосердие, страннолюбие, приличное вразумление, бесстрастная молитва, несребролюбие.

19) И вот предел, устав и закон для благочестью во плоти усовершающихся по духу и телу: (α) не пленяемое сердце, (β) совершенная любовь, (γ) источник смиренномудрия, (δ) преселение ума, (ε) вселение Христово, (ζ) света и молитвы нерасхищаемость, (η) обилие Божественного озарения, (θ) желание смерти, (ι) возненавидение жизни, (κ) бегство от тела, (λ) молитвенник за мир, (μ) усильный искатель Божий, (ν) сослужитель ангелов, (ξ) бездна ведения, (ο) обитель тайн, (π) страж неисповедимого, (ρ) рачитель спасения человеков, (σ) бог демонов, (τ) господин страстей, (υ) владыка тела, (φ) попечитель естества, (χ) чуждый греха, (ψ) дом бесстрастия, (ω) при Владычней помощи подражатель Владыке.

20) Не малая потребна нам трезвенность, когда болезнует тело. Демоны, видя нас поверженными и неспособными пока по немощи вступить с ними в подвиг, со всею силою нападают тогда на нас. Которые живут в мире, тех, во время болезней, преследует демон раздражительности, а иногда и хулы. А которые живут вне мира, тех, если изобилуют всем потребным, преследует демон чревоугодия и блуда. Которые же проводят жизнь в местах, лишенных всякого утешения и подвижнических, за теми неотступно ходит мучитель – демон уныния и неблагодарности.

21) Замечал я, что волк блуда усугублял страдания в больном, и во время самых страданий производил в нем плотские движения и извержения. И поразительно было видеть, как плоть, среди сильных мучений, сгорает пожеланием и неистовствует. И обратился я, и увидел лежащих, которые на самом одре утешаемы были Божией силою, или чувством сокрушения, и сим утешением отражали от себя болезненные ощущения, и доходили до такого расположения, что не желали освободиться когда-либо от болезни. И еще обратился, и увидел тяжко страждущих, которых болезнь, как некое вразумление, освободила от душевной страсти; и прославил я брением Очистившего брение.

22) Духовный ум, без сомнения, присвояет себе и духовное чувство, чтобы не переставали мы искать сего чувства в себе, когда еще и нет его в нас; а когда обнаружится оно, тогда внешние чувства прекратят свои, свойственные им, действия. Сие-то зная, некто из премудрых сказал: и обретешь Божественное чувство.

23) Монашеская жизнь да будет соблюдаема в сердечном чувстве, в делах, словах, помышлениях и движениях. Если не так; то не будет она жизнью монашескою, не скажу уже – ангельскою.

24) Иное есть Промысл Божий, иное – Божия помощь, иное – Божие хранение, другое – милость Божия, и иное – Божие утешение. Промысл открывается во всяком естестве, помощь – только в верных, охранение – в верных, и верных истинно, милость – в работающих Богу, а утешение – в любящих Его.

25) Иногда что для одного служит врачевством, то для другого бывает отравою; а иногда одно и то же одному и тому-же, будучи дано в приличное время, служит врачевством, а не вовремя – отравою.

26) Видел я неискусного врача, который, сокрушенного духом больного подвергнув бесчестью, довел только до отчаяния. И видел врача благоискусного, который поразил бесчестием надменное сердце, и очистил оное от всего зловония.

27) Видел я, что один и тот же больной иногда для очищения скверны пиет врачевство послушания, движется, ходит и не спит; а иногда, когда страждет от болезни душевное око, пребывает неподвижным, безмолвным и молчаливым. Имеяй уши слышати, да слышит.

28) Иные, не знаю откуда, потому что не учился изведывать мыслью и подвергать своему исследованию дары Божии, но, скажу так – от самой природы, имеют наклонность к воздержанию, или к безмолвию, или к чистоте, или к скромности, или к кротости, или к умилению. А другие, поскольку самая природа их почти противодействует им в этом, по мере сил своих делают себе принуждение, и, хотя по временам терпят поражения, однако же, как борющиеся с естеством, по моему мнению, выше первых.

29) Не хвались, человек, без труда приобретенным богатством. Ибо Дародатель, предвидя великую твою утрату, и немощь, и гибель, спасает тебя, хотя несколько, и оными не заслуженными тобою преимуществами.

30) Обучение в детстве, воспитание, занятия, когда приходим в возраст, или содействуют, или препятствуют нам в добродетели и в монашеской жизни.

31) Монахам свет – ангелы; а всякому человеку свет – монашеская жизнь. Посему да стараются монахи во всем соделаться добрым образцом, ни единому ни в чем же дающе претыкание (2Кор.6:3), когда делают, или говорят что. Ибо если свет сделается тьмою, то кольми паче омрачится тьма, то есть, живущие в мире.

32) Если послушаетесь меня вы, покорствующие, или лучше сказать, намеревающиеся быть покорными; то всего лучше для нас – не быть переменчивыми, и не делить на части бедную душу свою, не вызывать с собою на брань тысячи тысяч и тьмы тем врагов; ибо не достанет наших сил изучить, или вполне открыть, все коварства их.

33) При содействии Святые Троицы, тремя вооружимся против трех.²⁹ В противном случае, навлечем на себя много трудов.

34) Если и в нас действительно вселится Обращаяй море в сушу (Пс.65:6); то, без сомнения, и наш израиль, то есть, ум, видящий Бога, прейдет сие море неволненно, и увидит погрязших египтян в водах слезных. А если Он не вселился еще в нас; то шуму волн сего моря, то есть, плоти нашей, кто постоит (Пс.64:8)?

35) Если при деятельности нашей воскреснет в нас Бог, то расточатся врази Его; и если приблизимся к Нему созерцанием, то бежат ненавидящии Его от лица Его и нашего (Пс.67:2).

36) Постараемся Божественное изучать более трудами, нежели одним словом; ибо, во время исхода, должны был показаны не слова, но дела.

37) Услышавшие о сокровище, сокрытом в известном месте, ищут его, и сыскав, с трудом найденное берегут; а без труда обогатившиеся расточают имение.

38) Трудно преодолеть без труда прежние худые навыки; а те, которые не перестают присовокуплять к ним еще новые, или впадают в отчаяние, или не получают никакой пользы от подчинения. Впрочем, знаю, что Богу все возможно, невозможно же Ему ничтоже (Иов.42:2).

39) Некие предложили мне неразрешимый вопрос, который не по силам всякому из подобных мне, и не встречается ни в одной из доходивших до меня книг, а именно: какие собственно исчадия осьми помыслов? Или какой из трех главных – родоначальник пяти прочих? А я, оградившись от вопроса похвальным неведением, от преподобных мужей узнал следующее: матерь блуда – чревоугодие, а уныния – тщеславие; печаль, а также и гнев – порождения сих трех; гордости же матерь – тщеславие.

40) В ответ на сие оным приснопамятным отцам, стал я еще усиленно просить, чтобы сказали уже мне и о порождениях осьми помыслов: какой именно от какого рождается? И сии бесстрастные благосклонно научили меня, говоря: «у несмысленных нет порядка, или разумности; но всякий у них беспорядок и всякое неустройство». И блаженные отцы подтвердили сие убедительными примерами, предложив на среду многие убедительные доказательства, из которых некоторые помещаем в настоящем слове, чтобы из них почерпнуть нам для себя свет и в рассуждении прочего.

41) Так, например, безвременный смех рождается иногда от блудного демона, а иногда – от тщеславия, когда человек внутренно без стыда величается сам собою; иногда же – и от роскоши.

42) Сонливость – иногда от роскоши, а иногда от поста, когда постящиеся превозносятся; иногда же – от уныния, а иногда от природы.

43) Многоглаголание – иногда от чревоугодия, а иногда от тщеславия.

44) Уныние – иногда от роскоши, а иногда от небогобоязненности.

45) Хула, собственно, есть порождение гордыни, но нередко рождается от осуждения ближнего в том же самом, или и от неприязненной зависти демонов.

46) Ожесточение сердца бывает иногда от пресыщения, от бесчувствия, от пристрастия. А пристрастие опять бывает иногда от блуда, или от сребролюбия, или от чревоугодия, или от тщеславия, и от многих других причин.

47) Лукавство также рождается от самомнения и от гнева.

48) Лицемерие – от самодовольствия и от своенравия.

49) Все противоположное сему рождается от противоположных им родителей, но не говоря много, потому что не достало бы у меня времени, если бы вознамерился исследовать все порознь, скажу, что для всех исчисленных выше страстей, в собственном смысле, губительно смиренномудрие; и приобретшие оное препобедили все страсти.

50) Родительница всех пороков есть сластолюбие и лукавство. Кто их в себе имеет, тот не узрит Господа; и воздержание от первого не принесет нам ни малой пользы без воздержания от второго.

51) В пример страха Господня возьмем страх, какой имеем пред начальниками и зверями; и в пример любви к Богу да послужит тебе образец любви плотской. Ибо ничто не препятствует нам – примеры добродетелей заимствовать и из противоположного.

52) До крайности испорчен настоящий род, и весь исполнен самомнения и лицемерия. В телесных трудах, может быть, и окажется подражателем древних отцов наших, по не удостаивается их даровании; хотя, думаю, природа никогда не имела такой нужды в дарованиях, как ныне. И справедливо совершается сие с нами; потому что Бог являет Себя не трудам, но простоте и смирению. Хотя сила Господня в немощи совершается; однако же, Господь не возбранит смиренномудренному делателю.

53) Когда кого-либо из подвижников наших увидим страждущим телесно, тогда не будем прилагать усилий – в немощи его видеть суд Божий, и объяснять оный порочною его жизнью; а напротив того, в простосердечной и нелукавой любви, уврачуем его, приняв как собственный свой член, и как воина, раненного во брани.

54) Бывает немощь для очищения грехопадений, и бывает немощь для смирения нашего мудрования.

55) Когда благий и всеблагий Владыка и Господь наш видит, что иные часто бывают ленивы для подвига; тогда уже смиряет Он плоть немощью, как менее трудным подвигом. А иногда очищает сим душу от лукавых помыслов и страстей.

56) Все приключающееся с нами, видимо и невидимо, может быть принято нами и с добрым, и со страстным, и с каким-то средним расположением. Видел я трех братий, потерпевших вред; один досадовал, другой пребыл беспечальным, а третий ощутил даже великую радость.

57) Видел я земледельцев, которые бросали в землю одинаковые семена, но у каждого из них было свое особенное намерение; у кого – уплатить долги свои; у кого – скопить себе богатство; у кого – почтить дарами властелина; у иного же – за усердное делание снискать похвалу от мимоходящих путем жизни, и у кого – досадить завистливому врагу своему; и у другого – не заслужить от людей укоризны за праздность. Вот наименование семян, повергаемых земледельцами в землю: пост, бдение, милостыня, разные служения и тому подобное. Намерения же свои братия тщательно да испытывают о Господе.

58) Как, черпая воду в источнике, иногда случалось незаметно с водою зачерпнуть, называемую так, жабу; подобно сему, и стремясь по пути добродетелей, нередко вступаем на путь пороков, невидимо соединенных с сими добродетелями. Так, например, со страннолюбием соединяется чревоугодие, с любовью – блуд, с рассудительностью – суровость, с благоразумием – лукавство, с кротостью – двоедушие, медлительность, леность, прекословие, своенравие и непослушание; с молчаливостью – учительская надменность; с радостью – самомнение; с надеждою – леность; с любовью опять – осуждение; с безмолвием – уныние и леность; с непорочностью – огорчение; с смиренномудрием – дерзновение; за всеми же ними, как общее врачевство, а лучше сказать – отрава, следует тщеславие.

59) Не будем скорбеть, если, прося чего у Господа, несколько времени не бываем услышаны. Господу было бы угодно, чтобы все люди, в одно мгновение, сделались бесстрастными.

60) Все, которые просят чего-либо у Бога, и не получают, без сомнения не приемлют по одной из следующих причин: или потому что просят прежде времени, или потому что просят недостойно и тщеславно, или потому что, получив, они стали бы превозноситься, или потому что вознерадели бы, по исполнении их прошения.

61) Что демоны и страсти удаляются от души, или на некоторое время, или навсегда, – в этом, думаю, никто не сомневается; но не многие знают – вследствие чего бывает их от нас удаление.

62) От иных, не только верных, но и неверных, удалялись все страсти, кроме одной,³⁰ оставив в них эту одну, как первенствующее какое-то зло, вполне заменяющее собою все прочие страсти; ибо столько она вредна, что может низвести и с неба.

63) Вещество страстей истребляется, искореняемое и пожигаемое в душе Божественным огнем.

64) Демоны добровольно удаляются от нас, чтобы довести тем до нерадения; а потом внезапно похищают бедную душу, и до такой крайности осваивают её со страстями, что с сего времени делается она уже сама себе наветницею и врагом.

65) Знаю и еще одно удаление сих зверей, по приобретении душою совершенного навыка к порокам. Примером сказанному служат младенцы, которые, по долговременной привычке, когда не дают им сосцов матерних, сосут персты свои.

66) Знаю и пятый род душевного бесстрастия, происходящего от великой еще простоты и достохвальной невинности. Ибо таковым праведно подается помощь от Бога, спасающего правые сердцем (Пс.7:11) и нечувствительно освобождающего их от всего худого; как и младенцы, когда снята с них одежда, вовсе не знают наготы своей.

67) Порока, или страсти, естественным образом нет в природе, потому что Бог – не Творец страстей. Добродетели же многие даны нам Богом по самой природе; из числа таковых очевидно суть следующие: милосердие, потому что и язычники сострадательны; любовь, потому что и бессловесные животные часто плачут, лишаясь друг друга; вера, потому что все мы рождаем ее из себя самих; надежда, потому что, давая взаем, и плавая, и сея, надеемся обогатиться. Итак, если, по доказанному, любовь в нас от природы, и она есть добродетель, союз и исполнение закона (Рим.13:10); то следует, что добродетели не далеки от природы; и пусть устыдятся те, которые от исполнения оных отговариваются бессилием.

68) Выше природы – непорочность, не гневливость, смиренномудрие, молитва, бдение, пост, непрестанное сокрушение. Иным из них научают люди, другим – ангелы, а иным – Учитель и Податель – сам Бог-Слово.

69) При сравнении зол, должно избирать нам легчайшее. Haпример, бывает нередко, что стоим на молитве, и приходят к нам братия, и необходимо сделать одно из двух: или оставить молитву, или опечалить брата, отпустив без ответа. Любовь – выше молитвы; потому что одна есть частная добродетель, а другая объемлет собою все добродетели.

70) Когда-то давно, будучи еще молод, пришел я в город, или селение, и сидя за трапезою, вдруг объят был помыслами чревоугодия и тщеславия. Боясь исчадия чревонеистовства, рассудил уступить лучше тщеславию; ибо знал, что в юных демон чревоугодия одерживает часто верх над демоном тщеславия. И это не удивительно; потому что в людях мирских корень всех зол – сребролюбие, а в монахах – чревоугодие.

71) В людях духовных бывают нередко иные очень неважные страсти, оставляемые в них по Божию смотрению, чтобы они, нещадно осуждая себя за иные маловажные и безгрешные недостатки, приобретали некрадомое богатство смиренномудрия.

72) Невозможно в самом начале приобрести смирение живущему не в подчинении. Ибо всякий, учившийся искусству своенравно, много о себе мечтает.

73) По учению отцов деятельная жизнь определяется двумя самыми главными добродетелями. И справедливо; потому что одна истребляет сластолюбие, а другая сие истребление ограждает смиренномудрием. Посему и плач бывает двоякий: одним истребляется грех, другим производится смиренномудрие.

74) Благочестивым свойственно – давать всякому просящему; более же благочестивым – давать и не просящему; но не требовать назад у взявшего, особливо, когда есть на сие возможность, свойственно, может быть, только бесстрастным, и им одним.

75) Во всякой страсти, а также и в добродетелях, не перестанем допытываться о себе; где мы? в начале ли, или в средине, или в конце?

76) Все демонские против нас брани бывают по сим трем причинам: от сластолюбия или от гордости, или по демонской зависти. Последние блаженны, средние весьма несчастны, а первые до конца непотребны.

77) Есть какое-то чувство, лучше же сказать, какой-то навык, называемый неутомимостью. Кем овладел он, тот никогда уже не будет бояться труда, или уклоняться от него. Сим достославным чувством объятые души мучеников легко презирали мучения.

78) Иное дело – охранение помыслов, а иное – соблюдение ума. Сколько восток отстоит от запада, столько второе (хотя оно и труднее) выше первого.

79) Иное дело – молиться об избавлении от помыслов, иное – противиться им, а иное – вменять их ни во что и оставлять без внимания. О первом способе свидетельствует сказавший: Боже в помощь мою вонми и тому подобное (Пс.69:9); о втором – говоривший: и отвещаю поношающим ми слово (Пс.118:42) пререкания; и еще: положил еси нас в пререкание соседом нашим (Пс.79:7); о третьем свидетель – Песнопевец; онемех и не отверзох уст моих (Пс.38:10); и похожих им хранило, внегда восстати грешному предо мною (Пс.38:2); и еще: гордии законопреступоваху до зела, от созерцания же Твоего не уклонихся (Пс.118:51). Кто стоит на средней степени, тот часто пользуется первым из сих способов, по неготовности к противодействию. А кто стоит на первой степени, тот не в состоянии отражать врагов вторым способом. Но достигший третьей степени во всем посмеивается демонам.

80) Естественно невозможно, чтобы существо бестелесное определялось телом; но все возможно сотворившему Богу.

81) Как те, у которых чувство обоняния здраво, могут узнавать, у кого спрятаны ароматы; так и чистая душа познает в других, неощутимо для прочих, и благоухание, какое сама приобрела от Бога, и зловоние, от какого совершенно уже освободилась.

82) Не всем возможно сделаться бесстрастными, но всем спастись и примириться с Богом не невозможно.

83) Да не возобладают тобою те иноплеменники, которые пытливо хотят узнать тайные пути Божия смотрения, или бывающие людям видения, и скрытно внушают, будто бы Господь лицеприятен. Ибо (как и действительно есть, и ясно видно) это – исчадия самомнения.

84) Есть демон сребролюбия, который не редко принимает на себя притворный образ смирения; и есть демон тщеславия, а равно и демон сластолюбия, который побуждает к милостыне. Почему, если чисты мы будем от того и другого, то не перестанем на всяком месте творить дела милосердия.

85) Иные говорили, что демоны демонам противодействуют; но я узнал, что все они ищут нашей погибели.

86) Всякому духовному деланию, и видимому, и мысленному, предшествуют собственное наше намерение и сильное желание, при Божием в оных содействии. Ибо если не предварили первые, то не последует второе.

87) Ежели есть время всякой вещи под небесем, как говорит Екклесиаст (Еккл.3:1); а под именем всякой вещи должно разуметь и то, что касается до нашего священного жительства: то рассмотрим, если угодно, и для всякого времени поищем того, что свойственно сему времени. Ибо, без сомнения, у подвижников (говорю сие по причине младенчества подвизающихся) есть время бесстрастия, время слез, и время жестокосердия; время быть в послушании, и время повелевать; время поста, и время вкушения пиши; время брани со врагом – телом, и время умерщвлению разжения; время бури душевной, и время тишине ума; время сердечной печали, и время духовной радости; время учению, и время слушанию; время осквернений, может быть, по причине самомнения, и время очищения за смирение; время борьбе и безопасному покою; время безмолвию, и время неразвлекаемому развлечению; время непрестанной молитве, и время нелицемерному служению. Итак, не будем, обольстившись горделивою ревностью, прежде времени искать того, что бывает в свое время, то есть, искать зимою, что бывает летом, и во время сеяния – что бывает при собирании рукоятей; потому что есть время – посевать труды, и есть время – пожинать неизреченные дары благодати. В противном же случае, и по наступлении времени, не получим того, что свойственно сему времени.

88) По неизреченному Божию смотрению, праведное воздаяние за труды свои получали от Бога иные прежде трудов, иные во время самых трудов, иные после трудов, а иные уже при смерти. Спрашивается: кто из них друг друга смиреннее?

89) Бывает отчаяние вследствие множества грехов, обремененной совести и невыносимой печали о том, что душа покрыта множеством язв, и под бременем оных погружается в глубину отчаяния. И еще постигает нас отчаяние вследствие гордости и самомнения, когда почитает кто себя как бы не заслуживающим приключившегося ему падения. Наблюдательный в том и другом найдет следующее отличительное свойство: один в отчаянии предается уже грехам равнодушно, другой в отчаянии продолжает еще свое подвижничество, что разногласит с его состоянием. Но первого могут уврачевать воздержание и благая надежда, а последнего – смирение и навык никого не осуждать.

90) Не должно удивлять нас или казаться для нас странным, когда видим, что иные дела делают худые, а слова произносят добрые; ибо самомнение и в раю, превознесши змия, низринуло его в погибель.

91) Во всех твоих предприятиях и при всяком образе жизни, живешь ли ты в духовном подчинении, или никому не подчиняясь, видимо ли, или мысленно делание твое, – уставом и правилом для тебя да будет – спрашивать себя: точно ли по Богу дела твои? Например: когда мы, разумею новоначальных, приступаем к исполнению какого-либо намерения, и от сего делания в душе нашей не приращается приобретенное нами дотоле смирение; тогда, по моему мнению, мало ли, или велико, будет дело наше, делаем мы это не по Богу. Ибо в нас, младенчествующих еще в духовной жизни, удостоверением в согласии с Господнею волею служит смирение; достигших же среднего состояния удостоверяет, может быть, удаление от них браней; а совершенных – приращение и обилие Божественного света.

92) В великих и малое может быть не мало; а в малых и великое, без сомнения, несовершенно.

93) Воздух, очищенный от облаков, показывает солнце во всей ясности; и душа, сподобившаяся отпущения прежних грехов, без сомнения, узрела Божественный свет.

94) Иное – есть грех, иное – праздность, иное – нерадение, иное – страсть, а иное – падение. Кто может исследовать сие о Господе, тот пусть приведет сие в ясность.

95) Иные паче всего ублажают дар чудотворения и то, что в духовных дарованиях видимо, не зная, что многое и выше сего и сокровенно, а потому и пребывает неотъемлемым.

96) Совершенно очистившийся видит душу ближнего (хотя, и не самую сущность души), в каком она расположении; а преспевающий еще заключает о душе по телу.

97) Малый огонь истребляет нередко целый лес; так и малая скважина портит весь труд.

98) Бывает успокоение, которое враждою плоти пробуждает силу ума, и не возбуждает разжения. И бывает изнурение тела, может быть, и сильное, которое возбуждает движения в плоти, да не надеющеся будем на ся (2Кор.1:9), но да надеемся на Того, Кто недоведомо умерщвляет живущую в нас похоть.

99) Когда видим, что иные любят нас о Господе; тогда с ними особенно не будем дозволят себе вольности; ибо ничто так не расторгает любви, и не производит ненависти, как вольность в обращении.

100) Духовно и весьма прекрасно душевное око, и все превосходит оно после бесплотных сущностей. Почему, и подверженные страстям люди могли не редко узнавать помышления в других душах по сильной к ним любви, особливо же, пока не осквернились еще, и не погрязли в брении.

101) Если невещественной природе ничто так не противоположно, как природа вещественная (читающий да разумеет сие); то наблюдения примет у людей мирских противны Божию Промыслу, а у нас монахов – духовному ведению.

102) Немощные душою о посещении их Господом пусть узнают по телесным нуждам, опасностям, и по затруднительности внешних обстоятельств, а совершенные – по присутствию в них Духа Святого, и по приумножению даровании.

103) Есть демон, который приходить к нам, когда ляжем на одр, и стреляет в нас лукавыми и нечистыми помышлениями, чтобы мы, не вооруженные тогда против него, по лености своей к молитве, уснули с сими скверными мыслями, и потом имели скверные же сновидения.

104) Есть, так называемый, предшественник злых духов, который нападает на нас тотчас по пробуждении от сна, и оскверняет первую нашу мысль. Господу посвящай начатки дня своего, потому что весь дель будет принадлежать тому, кто первый овладел нами. Достойное примечания слово сказал мне один превосходный делатель: «по тому, каково мое утро, говорил он, предузнаю я течение целого дня».

105) Много путей благочестия и погибели. Посему часто бывает, что иный противится одному, и искренно согласен с другим; между тем как у обоих намерение благоугодно Господу.

106) При случающихся с нами искушениях, демоны усиливаются заставить нас – или сказать, или сделать что-нибудь неприличное. Если же не возмогут сделать того, – стоят тихо, и влагают в нас мысль, принести Богу горделивое благодарение.

107) Мудрствовавшие горнее, по разлучении души с телом, одною частью восходят горе, а мудрствовавшие дольнее опять идут долу. Ибо для душ разлученных с телом нет уже среднего места. Одно из творений получило бытие в другом, а не в себе самом, и удивительно, каким образом может существовать вне того, в чем получило бытие.

108) Благочестивых дщерей рождают матери, а матерей производит Господь. И о противоположном не неблагоразумно постановить подобное сему правило.

109) Моисей, и лучше сказать, сам Бог запрещает страшливому выходить на войну (Втор.20:8), чтобы последнее душевное обольщение не было хуже первого телесного падения. И сие справедливо.

Свет для всех телесных членов – чувственные очи; умный же свет – различение Божественных добродетелей.

110) Как палимый зноем елень жаждет вод, так вожделенно инокам уразумение Божией воли благой, и познание не только Божией воли, но и того, что не есть чистая Божия воля, и что даже противно ей. Это – предмет подлинно для нас важный и не легко изъясняемый, и именно: какие дела, в нашей состоящие власти, должны быть исполняемы неотложно, без всякого замедления, и как можно скорее, по слову сказавшего: горе отлагающим день от дне (Сир.5:8), и от времени до времени; и какие опять должны быть исполняемы без торопливости и с осмотрительностью, как советует сказавший: со управлением бывает брань (Притч.24:6), и еще: вся благообразно и по чину да бывают (1Кор.14:40). Ибо не всякому можно вскоре и с ясностью распознавать такие неудоборазличимые вещи, если и богоносный муж, в котором глаголал Дух Святой, нередко молится о сем, и иногда говорит: научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой (Пс.142:10), а иногда опять: настави мя на истину Твою (Пс.24:5); и еще: скажи ми Господи путь, в оньже пойду, яко к Тебе от всех житейских попечений и страстей взях, и вознесох душу мою (Пс.142:8).

111) Вознамерившиеся познать волю Господню должны умереть самим себе. Итак, с верою и нелукавою простотой помолившись Богу, со смирением и не сомневающимся сердцем вопросив души отцов или и братий, да приимут советы их, как бы из Божиих уст, хотя бы советы сии казались противными собственному их намерению, и хотя бы вопрошаемые были и несовершенно духовны. Ибо не неправеден Бог, и не попустит, чтобы обольщены были души, которые с верою и незлобием смиренно покорились совету и суду ближнего. Хотя вопрошаемые и неразумны, но глаголет чрез них Невещественный и Невидимый. Великого исполнены смиренномудрия, несомненно, водящиеся сказанным пред сим правилом. Ибо если некто отверз ганание свое во Псалтири (Пс.48:5); то словесный ум и разумная душа сколько, думаете, преимущественнее того, чему научает вещь неодушевленная!

112) Многие, по своему самолюбию, не достигнув еще показанного пред сим совершенного и легкого блага, вознамерившись сами собою и в себе самих постигнуть, что благоугодно Господу, передали нам весьма многие и различные о сем суждения.

113) Некоторые из ищущих, что есть воля Божия, отлагали всякое пристрастие и помысл свой о том и другом решении души, то есть, приступать ли к делу, или воспротивиться тому, а также ум свой, совлекшийся собственной воли, в продолжение положенного числа дней, при горячей молитве представляя Господу, достигали до познания воли Господней, или из мысленного собеседования высшего духовного ума с нашим умом, или из того, что одна которая-либо мысль совершенно исчезала в душе.

114) Другие по скорби и препятствию, какие следовали за предприятием дела, заключали, что оно от Бога, по примеру сказавшего: хотехом приити к вам единою и дважды, и возбрани нам сатана (1Фес.2:18).

115) Иные, напротив, из неожиданного содействия в деле сознавали, что оно благоугодно Богу, говоря внутренно: всякому соизволяющему на доброе содействует Бог.

116) Кто имеет озарение от Бога, тот в делах, требующих поспешности, и в делах, дозволяющих замедление, в непродолжительном времени получает удостоверение по второму способу.

117) Колебаться в суждениях, и на долгое время оставаться недоумевающим – признак души, не озаренной свыше и славолюбивой.

118) Не неправеден Бог, и не заключит двери Своей ударяющим в нее со смирением.

119) Господь взирает на цель всякого дела, и требующего поспешности, и такого, которое должно отлагать; ибо всякое дело, чистое от пристрастия и всякой скверны, совершаемое, собственно, ради Господа, а не для кого другого, хотя бы и не было оно, несомненно, добрым, вменится нам в доброе.

120) Исследование о том, что выше нас, не безопасный имеет конец. Суд Господень о нас сокрыт в тайне. Господу, по-особенному Его о нас смотрению, не редко бывает угодно скрывать от нас волю Свою; ибо ведает Он, что мы, и узнав волю Его, преслушали бы оную, и за то понесли бы уже тягчайшие наказания.

121) Сердце правое свободно от разнообразия дел, безбедно плавая в ладье незлобия.

122) Есть мужественные души, с любовью и смирением сердца приступающие к таким деланиям, которые выше их; но есть и горделивые сердца, делающие тоже самое. Ибо у врагов наших нередко бывает в намерении – внушать нам дела не по силам, чтобы, чрез оные дошедши до нерадения, оставили мы и то, что нам по силам, и сделали из себя великое посмешище врагам.

123) Видел я, что и немощные душою и телом, по причине множества грехопадений, предпринимали то, что выше их, и не переносили сего. Таковым говорил я, что Бог судит о покаянии по количеству смирения, а не трудов.

124) Иногда воспитание, а иногда и обращение с другими бывает причиною крайне худой жизни. Но часто душа развращенная сама по себе достаточна, чтобы погубить себя. Уединившийся свободен от первых двух причин, а, может быть, и от третьей. Но в ком есть третья причина, тот на всяком месте не благоискусен; потому что нет места безопаснее неба.³¹

125) С неверными или зловерными, которые злонамеренно препираются с нами, сделав им одно и два увещания, прекратим сношения; а желающим научиться у нас истине до конца века не обленимся делать добро.

Впрочем, общением с теми и другими будем пользоваться к подкреплению собственного своего сердца.

126) Крайне неразумен, кто, слыша о сверхъестественных добродетелях во святых, отчаивается в себе самом; напротив того, они превосходно научат тебя одному из двух: или побудят подражать святым, или треблаженным смирением приведут к глубокому самопознанию и к обнаружению кроющейся в тебе немощи.

127) Из нечистых лукавых демонов еще лукавее те, которые внушают нам делать грех не одним, но советуют иметь сообщниками в худом деле и других, чтобы подвергнуть нас тягчайшему наказанию. Видел я, что один у другого научился худому навыку, и, хотя научивший, пришедши в чувство, начал приносить покаяние, и перестал делать худое; однако же покаяние его, за худые дела ученика, было не сильно.

128) Велико, подлинно велико и непостижимо лукавство злых духов; не многими оно видимо, думаю же, что и не многими видимо не вполне. Почему, роскошествуя и пресыщаясь, бодрствуем недремленно; а постясь и изнуряя себя трудами, жалким образом преодолеваемся сном? Или, пребывая на безмолвии, ожесточаемся сердцем, а живя в обществе, приходим в сокрушение? Когда голодны, – бываем искушаемы сновидениями; а когда сыты, – не терпим сих искушений? В скудости делаемся мрачными и неспособными к умилению; а если пьем вино, – бываем веселы, и легко приходим в умиление? Кто может, тот о Господе да просветит в этом непросвещенных. А мы не просвещены для этого. По крайней мере, скажем, что такое превращение не всегда бывает от демонов, случается же иногда от срастворения этой данной мне и облекающей меня собою, не знаю почему, нечистой и ненасытной дебелости.

129) Когда случается с нами одна из исчисленных выше непонятных перемен; тогда будем искренно и смиренно молить Господа. И если, после молитвы, долгое еще время будем ощущать в себе то же самое; то заключим из сего, что делается сие с нами не от демонов, но по природе. А часто и Божию смотрению угодно благодетельствовать нам чрез противоположное, и всякими средствами низлагать наше самомнение.

130) Опасно – с пытливостью исследовать глубину Божиих судеб; потому что пытливые исследователи плывут на ладье самомнения.

131) Некто спрашивал одного из имеющих дар прозрения: «для чего некоторых Бог, зная, что они падут, украсил дарованиями и чудотворениями?» И он отвечал: «чтобы предостеречь прочих духовных мужей, показать человеческую свободу, и падших соделать на суде безответными».

132) Закон, как несовершенный, повелевал: вонми себе (Втор.4:9); Господь же, как пресовершенный, возложил на нас и исправление брата, сказав: аще согрешит брат твой и прочее (Мф.18:15). Если чисто и смиренно обличение, лучше же сказать, напоминание твое; то не отрекайся поступить по Господней заповеди, особенно же с приемлющими обличение. А если не достиг ты еще до сего; то, по крайней мере, упражняйся в законном служении.

133) Не дивись, видя, что и любимые тобою враждуют против тебя. Легкомысленные сии суть орудия демонов, и особенно против врагов демонских.

134) Для меня одно в нас крайне удивительно: почему, в добродетелях имея содейственниками всемогущего Бога, ангелов, святых, а в противном тому – одного лукавого демона, поползновеннее и удобопреклоннее бываем к страстям? О сем в подробности говорить не могу, и не хочу.

135) Если все сотворенные существа, каковы они по природе, таковыми и остаются; то почему же, как говорит великий Григорий, я – образ Божий, и смесился с брением? Ежели же иные из тварей, хотя стали уже не такими, какими произошли, однако же, непременно с ненасытностью стремятся к сродному им; то пусть и человек употребит все средства, чтобы, так сказать, вознести ему брение и посадить на престоле Божием. И никто да не отговаривается от сего восхождения; потому что отверсты путь и дверь.

136) Слышимое нами о преспеяниях духовных отцов пробуждает ум и душу к соревнованию им, а слушание их учения – светильник во тьме, возвращение заблудшихся на правый путь, просвещение слепотствующих.

137) Рассудительный – изобретатель служащего к здравию, искоренитель болезни.

138) Все те, которые изъявляют удивление при всякой малости, делают это по двум причинам: или по причине крайнего невежества, или с целью показать свое смиренномудрие, возвеличивают и превозносят дела ближнего.

139) Употребим усилие, не только бороться с демонами, но и нападать на них. Первый иногда низлагает, а иногда низлагается; последние всегда преследуют врага.

140) Кто победил страсти, тот уязвляет демонов, притворно показывая, что имеет страсти, и тем вводя в обман своих врагов, и оставаясь непреоборимым от них. Некто из братий потерпел однажды бесчестие, и нимало не подвигшись сердцем, помолился умом, и потом начал сетовать о нанесенном ему бесчестии, притворною страстью прикрывая свое бесстрастие. Другой из братий, вовсе не желавший председательства, притворялся, что домогается оного. Как же изображу тебе непорочность того, кто вошел в блудный дом, по-видимому, ради греха, но блудницу привлек к подвижнической жизни? Еще одному из безмолвников очень рано утром принес кто-то виноградную кисть; а он, по выходе принесшего, с какою-то торопливостью, впрочем, без всякого вожделения, съел ягоды, показывая демонам в себе чревоугодника. Другой еще, потеряв несколько прутьев, целый день представлялся скорбящим о том. Но таковым нужно много трезвенности, чтобы, вознамерившись насмеяться над демонами, самим не сделаться их игралищем. О сих-то, без сомнения, сказал некто: яко лестцы, и истинни (2Кор.6:8).

141) Кто хочет тело свое представить Господу непорочным, и сердце явить чистым, тот да соблюдает не гневливость и воздержание; ибо без них весь труд наш бесполезен.

142) Как светлость глаз различна, так и в душе бывает много различных приосенений мысленного солнца. Инаковое радование возбуждается в душе слезами телесными, инаковое – слезами душевными; инаковое – телесными очами, инаковое – духовными; инаковое бывает от слышания слова, и инаковое возникает в душе само собою; еще иное бывает от безмолвия, а иное от послушания. Сверх же всего этого, бывает иное радование, которое в восхищении неизреченно, и неисповедимо во свете возносит ум ко Христу.

143) Есть добродетели и есть матери добродетелей. Посему, мудрый преимущественно старается о приобретении последних; и в них Учитель наш – сам Бог, действующий собственною Своею силою; первым же учат многие.

144) Будем остерегаться, чтобы скудость в услаждении себя пищей не восполнять излишеством сна. Ибо безрассудным свойственно так делать, как и поступать наоборот.

145) Видел я делателей, которые, по какому-нибудь случаю, делали малое послабление чреву, но вскоре потом сии доблестные подвижники томили бедное чрево всенощным стоянием, и приучали его чрез это в последствии с радостью отказываться от насыщения.

146) Демон сребролюбия усиленно борется с нестяжательными. Когда же не возможет одолеть их; тогда, в побудительную причину представляя снабжение нищих, убеждает – из невещественных опять стать вещественными.

147) Когда упадаем в духе, – непрестанно будем содержать в уме заповедь, данную Господом Петру, прощать согрешающего седмьдесять крат седмерицею (Мф.18:22); ибо Давший заповедь сию другому, без сомнения, и Сам сотворит еще в большей мере. А когда превозносимся, – непрестанно будем содержать в уме слово Сказавшего: иже исполнит весь закон духовный, согрешит же во единой страсти, то есть, впадет в высокоумие, бысть всем повинен (Иак.2:10).

148) Иные из лукавых и завистливых духов добровольно удаляются от святых, чтобы при безуспешных бранях тем, кого тревожат, не дать случая приобрести венцы.

149) Блажени миротворцы (Мф.5:9); никто не противоречит сему. Но видел я и блаженных враждотворцев. Двое имели между собою блудную связь. Но один из ведущих и благоискусных мужей послужил к возбуждению в них взаимной ненависти, одному клевеща на другого, что злословит его, а также и второму на первого. И сей мудрый муж человеческою хитростью успел отразить демонскую злобу и произвести ненависть, которою расторгнута блудная связь.

150) Иный ради заповеди нарушает заповедь. Видел я юношей, которые по Богу привязаны были друг к другу, но, чтобы не причинить вреда другим и не соблазнить их совести, по взаимном убеждении, разлучились на время.

151) Как противоположны между собою брак и погребение; так несообразны гордость и отчаяние. Но вследствие расстройства, производимого демонами, бывает, что вместе увидишь то и другое.

152) Иные из нечистых демонов учат нас, в начале иночества, толковать Божественные Писания. Особенно же любят поступать так с сердцами людей тщеславных и преимущественно упражнявшихся в мирских науках, чтобы, постепенно обольщая их, ввести в ереси и хулы. Это демонское богословие, или лучше сказать, богоборство можем узнавать по смущению и по неудержимой и неблагопристойной радости, какие ощущаются в душе во время сего толкования.

153) Все твари прияли от Творца чин бытия и начало, а иные и конец. Но добродетели положен беспредельный предел. Ибо Песнопевец говорит: всякия кончины видех конец широка же и беспредельна заповедь твоя зело (Пс.118:96). Если некоторые добрые делатели от силы деятельной перейдут в силу, созерцания; то любовь ни на чем не останавливается, и Господь сохранит вхождение страха твоего, и исхождение любви твоей (Пс.120:8); а из сего следует, что предел любви беспределен, и никогда не престанем преуспевать в ней, ни в настоящем, ни в будущем веке, к свету ведения приемля новый свет. И хотя утверждаемое мною многим покажется странным; однако же, на основании приведенного доказательства, не могу сказать, блаженный отец, чтобы и умные сущности были не переспевающими; утверждаю же, напротив того, что и они непрестанно приемлют славу к славе; и ведение к ведению.

154) Не дивись, если демоны нередко влагают нам добрые мысли, и мысленно им прекословят. Цель врагов наших в этом случае – уверить нас, что знают они и сердечные наши помышления.

155) Не будь строгим судиею тех, которые на словах учат высоко, когда видишь, что ленивы они в деятельной жизни. Ибо польза слова часто восполняла скудость дел. Конечно, не все мы в равной мере все приобретаем. У иных слово превосходнее дела, а у других опять последнее превосходнее первого.

156) Бог не творил и не был виновником зла. Посему обманулись утверждавшие, что некоторые страсти естественны в душе, не зная того, что похвальные свойства природы превратили мы в страсти. Например: от природы в нас семя для чадородия, а мы претворили это в блуд. От природы в нас раздражение на змия; а мы обратили оное на ближнего. Есть в нас ревность для соревнования в добродетелях; а мы соревнуем во зле. Естественно, душе желание славы, но – горней. Естественно гордиться, но перед демонами. Естественна также и радость, но о Господе и о благоуспешности ближнего. Получили мы от природы и, памятозлобие, но против душевных врагов. Получили и алкание пищи, но без невоздержности.

157) Душа неленостная восставляет против себя демонов. Но с умножением браней умножаются и венцы. Кто не понес язв от врагов, тот, конечно, не будет и увенчан; а кто, при случающихся падениях, не изнемогает, того восхвалят ангелы, как доброго воителя.

158) Пребывший три нощи в земли³² восприял жизнь навсегда. Побеждавший три часа не умрет уже.

159) Если в назидание наше, по смотрению Божию, солнце, по восхождении его в нас, позна запад свой (Пс.103:19); то, без сомнения, проложи тьму закров свой (Пс.17:12), и бысть нощь в нейже пройдут уже к нам удалившиеся прежде дивии скимни и вси зверие дубравнии тернистых страстей, рыкающии восхитити надежду, какая в нас есть, и взыскати от Бога себе пищу страстей, или в помышлении, или в деятельности. И вот снова во мраке смирения возсия нам солнце, и звери собрашася к себе, и в ложах своих лягут (Пс.103:20–25), то есть, в сердцах сластолюбивых, но не в нас. Тогда у демонов скажут: возвеличил есть Господь сотворити с ними милость. А мы скажем им: возвеличил есть Господь сотворити с нами: быхом веселящеся (Пс.125:3–4), а вы гонимы. Се Господь седит на облаце легце, без сомнения, в душе, возвысившейся над всяким земным вожделением, и приидет во Египет – в сердце прежде омраченное, и потрясутся рукотворенная представления и помышления ума (Ис.19:1).

160) Если Христос, хотя и всемогущ, телесно бежит от Ирода; то да вразумятся опрометчивые – не ввергаться в искушения. Ибо сказано: не даждь во смятение ноги твоея, ниже воздремлет храняй тя ангел (Пс.120:3)

161) К мужеству прививается кичливость, как к кипарису, так называемый, смилакс.³³

162) Пусть будет у нас всегдашним занятием, не допускать до себя и мысли одной – будто бы приобрели мы что-либо доброе. Поставим же для себя целью – во всей точности доискиваться признаков, точно ли есть в нас доброе. И тогда, без сомнения, усмотрим, сколько мы недостаточны.

163) Ищи в себе непрестанно и признаков страстей; и тогда узнаешь, что много в тебе такого, чего, будучи подвержены сим недугам, не можем распознавать в себе, или по немощи, или по причине глубокого укоренения.

164) Бог судит намерение; но в том, что не превышает наших сил, человеколюбиво взыскует и делания. Велик, кто неопустительно исполняет все, что по силам; но больше его, кто со смирением простирается и на то, что выше сил.

165) Демоны нередко препятствуют нам делать то, что легче и полезно для нас, побуждают же скорее приниматься за трудное.

166) Нахожу, что Иосиф ублажается за отвращение от греха, а не за оказание бесстрастия. Спрашивается: в каких и в скольких грехах отвращение от оных приобретает нам венец? Иное дело – отвращаться от тени, а гораздо выше – стремиться к солнцу.

167) Помрачение бывает причиною преткновения, преткновение – падения, а падение – смерти.

168) Омрачившиеся от вина отрезвляются нередко водою; а омрачившиеся от страстей отрезвляются слезами.

169) Иное дело – смущение, иное примешение, иное – ослепление. Первое врачуется воздержанием, второе безмолвием, а третье послушанием и Богом, Который был послушлив (Флп.2:8).

170) Взяв для себя в пример два заведения, в которых очищаются дольние вещи, приличным образом представляем себе два учреждения для мудрствующих горняя; и белильнею назовем общежитие по Господу, в котором истребляются душевная нечистота, дебелость и безобразие; красильнею же пусть будет отшельничество для отложивших похотливость, памятозлобие и раздражительность, и из общежития переходящих уже на безмолвие.

171) Иные говорят, что впадаем в одни и те же грехи от недостатка соответственного и соразмерного прежней жизни покаяния. Но спрашивается: всякий ли, не падавший в грехи того же рода, покаялся, как должно? Иные падают в одни и те же грехи, или погрузившись в глубокое забвение прежних грехов, или по сластолюбию представляя Бога человеколюбивым, или отчаявшись в своем спасении. Не знаю, не будет ли кто порицать меня, когда скажу, что падают они, потому что не могут уже связать врага сего, который властвует над ними силою привычки.

172) Стоит исследования: почему душа, будучи бесплодною, когда приближаются к ней духи, одинаковые с нею по сущности, не видит, какого они свойства? Следствие ли это сопряжения её с плотью? Сие известно единому Связавшему ее с телом.

173) Один сведущий муж спрашивал меня: «скажи, желательно знать мне, скажи, какие из духов, при совершении нами грехов, смиряют ум, и какие возносят его? поскольку же затруднен был я предложением, и клятвою подтвердил свое неведение; то желавший научиться сам научил меня, сказав: «В немногих словах дав тебе закваску к различению духов, доискиваться прочего предоставляю собственному твоему трудолюбию. Дух плотоугодия, дух гневливости, дух чревобесия, дух уныния, дух сонливости не имеют как то обычая возносить рог ума; а дух сребролюбия, любоначалия, многоглаголания, и другие очень многие, имеют обычай прилагать зло к злу. Поэтому близок к последним и дух осуждения».

174) Если кто из иноков ходил к людям мирским; или принимал их у себя, и по разлучении с ними, чрез час или день, уязвляется стрелою печали, а не радуется паче, как освободившийся от задерживающей сети; то он сделался игралищем или тщеславия или блуда.

175) Прежде всего испытаем, откуда дует ветер, чтобы не натянуть ветрил не в ту сторону.

176) Упражняющихся в деятельности старцев, которые изнурили тела свои подвигами, утешай с любовью, доставляя им малое упокоение. А юных, которые подавили души свои грехами, принуждай воздерживаться, приводя им на память вечные мучения.

177) К числу невозможностей, как говорил я в другом месте, принадлежит – вдруг, при вступлении в иночество, стать нам совершенно чистыми от чревоугодия и тщеславия. Но не будем тщеславия поборать роскошью потому, что победа над чревоугодием, и именно в новопоступивших, раздает тщеславие. Лучше же защитимся против него скудостью. Ибо приидет час, а для желающих и ныне уже есть, в который Господь и сию страсть покорит под ноги наши.

178) Юные и престарелые, вступая в иночество, бывают боримы не одними и теми же страстями; потому что часто имеют совершенно противоположные недуги. Посему, блаженно блаженное смирение; потому что с ним и в юных и престарелых покаяние бывает надежно и сильно.

179) Не смущайся тем, что хочу сказать. Редко, но бывают души правые и нелукавые, чуждые злобы, лицемерия и коварства, которым совершенно противно пребывание с людьми, тогда как, при помощи путеводителя, из безмолвия как из пристани, могут они восходить на небо, и пребыть не пожелавшими и не изведавшими общежительных мятежей и соблазнов.

180) Похотливых врачуют люди, лукавых – ангелы, а гордых – Бог.

181) И то, может быть, не редко составляет один из видов любви, если посещающему нас ближнему предоставляем делать, что ему угодно, и во всяком случае оказываем ему все свое благодушие.

182) Спрашивается: в какой мере, когда, и точно ли раскаянием уничтожается доброе так же, как и худое?

183) Много нужно нам иметь рассудительности, чтобы знать, когда, в каких случаях и в какой мере должны мы бороться с тем, что питает страсти? Ибо иногда надобно признавать для себя за лучшее – бежать по немощи, чтобы не умереть.

184) Будем смотреть и наблюдать (а со временем, может быть, и истребим в себе желчь горечью), какие из демонов возносят нас, какие смиряют, какие ожесточают, какие утешают, какие омрачают, какие опять, по-видимому, сообщают нам просвещение, какие делают нас недеятельными, какие – коварными, какие – печальными и какие – веселыми.

185) По будем дивиться, если увидим, что вначале на иноческом поприще сильнее в нас страсти, нежели в мирской нашей жизни. Ибо должны быть приведены в движение все причины болезней (и потом уже прийдет к нам здравие); тогда как, может быть, и не видны были кроющиеся в нас где-нибудь звери.

186) Когда близкие к совершенству, по какому-либо случаю, в чем-либо неважном бывают преодолены демонами; тогда пусть употребят все меры, чтобы немедленно вознаградить это во сто крат.

187) Как ветры иногда, в тихую погоду, возмущают только поверхность моря, а иногда и самую глубину; так представляй себе и в рассуждении темных ветров; потому что в порабощенных страстями возмущают они самое внутреннее сердечное чувство, а в преуспевших уже – одну поверхность ума; почему последние скоро начинают ощущать собственную свою тишину, оставшуюся неоскверненною.

188) Совершенным свойственно всегда узнавать, какая мысль в душе из собственного сознания, какая от Бога, и какая от демонов; потому что не все противное первоначально внушают нам демоны. Поэтому и вопрос сей подлинно темен.

189) Двумя чувственными очами освещается тело; а мысленною и видимою рассудительностью просветляются сердечные очи.

1) Твердая вера – матерь отречения от мира. Противное ей само собою видно.

2) Неколебимая надежда – дверь к беспристрастью. Противное ей само собою видно.

3) Любовь к Богу – основание странничества. Противное само собою видно.

4) Подчинение рождается от самоосуждения и желания душевного здравия.

5) Воздержание – матерь здравия, а матерь воздержания – мысль о смерти и твердое памятование о желчи и уксусе, вкушенных Владыкою и Богом.

6) Помощница и основание целомудрия – безмолвие. Угашение плотского разжения – пост. Сопротивник лукавых, и скверных помыслов – сокрушение сердца.

7) Вера и странничество – смерть сребролюбию. А сострадательность и любовь – предатель тела.

8) Неослабная молитва – пагуба унынию, а памятование о суде споспешествует усердию.

9) Любовь бесчестия – врачевство от раздражительности, а псалмопение, сострадание и нестяжательность – подавление печали

10) Беспристрастие к чувственному – созерцание мысленного.

11) Молчание и безмолвие – враги тщеславия. Но если идешь средним путем; то избери себе бесчестие.

12) Видимую гордость уврачуют печальные обстоятельства жизни, а невидимую исцелит только превечно Невидимый.

13) Олень истребляет всех чувственных гадов, а смирение – мысленных.

14) Посредством всего видимого в природе можем приобретать ясное понятие о мысленном.

15) Как змея не может совлечь с себя своей ветхости, если не вползет в узкую скважину; так и мы не сложим с себя давних предубеждений, душевной ветхости и хитона ветхого человека, если не пойдем путем тесного и скорбного поста и бесчестия.

16) Как откормленным птицам невозможно лететь к небу, так и человеку, который угождает своей плоти.

17) Высохшая грязь не привлекательна уже для свиней, и в изможденной плоти нет уже покоя демонам.

18) Как большое количество дров часто подавляет собою пламень и гасит, производя очень много дыма; так и чрезмерная печаль нередко делает душу как бы чадною и мрачною, и иссушает слезные воды.

19) Как слепой – неискусный стрелок, так спорливый ученик – погибший человек.

20) Как закаленным железом можно наострить и незакаленное; так ревностный брат не редко спасал ленивого.

21) Как согреваемые в недре яйца делаются живородящими; так не обнаруживаемые помыслы проявляют себя в делах.

22) Как кони на бегу стараются опередить друг друга; так добрая дружина братий сама себя возбуждает к ревности.

23) Как облака закрывают солнце; так лукавые мысли омрачают и губят ум.

24) Как выслушавший свой приговор и идущий на казнь не станет говорить о зрелищах; так истинно плачущий о себе никогда не станет угождать чреву.

25) Как бедные, смотря на царские сокровища, еще более дознают свою бедность; так и душа при чтении сказаний о великих добродетелях отцов, без сомнения, делается еще более смиренною в образе мыслей своих.

26) Как железо и нехотя повинуется магниту; так усвоившие себе греховные навыки насильно преобладаются ими.

27) Как масло укрощает волнующееся море, когда бы оно и не хотело; так пост против воли угашает телесные разжения.

28) Как стесняемый поток воды устремляется вверх; так не редко душа, стесняемая опасностями, чрез покаяние востекала к Богу, и спасалась.

29) Как того, кто носит с собою ароматы, против воли его обличает благоухание; так и тот, кто имеет Духа Господня, познается по словам своим и по смирению.

30) Как ветры приводят в смятение бездну; так и раздражительность всего более возмущает ум.

31) Как, чего не видел глаз, того вкусить не вожделеваешь сильно по одному слуху; так непорочные телом великое в этом находят себе облегчение.

32) Как тати не пойдут в такое место, где видят лежащее царское оружие; так и утвердивший в сердце своем молитву не легко вкрадывается мысленными татями.

33) Как огонь не производит снега; так ищущий себе славы здесь не насладится почестями там.

34) Как одна огненная искра многократно пожигала большой лес; так бывает, что и одно доброе дело заглаждает множество великих грехопадений.

35) Как без оружия невозможно истреблять зверей; так без смирения невозможно приобрести негневливость.

36) Как по природе невозможно жить без пищи; так до самого исхода своего невозможно, хотя и на мгновение, предаться нерадению.

37) Как солнечный луч, вошедши в скважину, освещает все в доме, и можно тогда видеть самые мелкие летающие пылинки; так и страх Господень, поселившись в сердце, показывает ему все его грехи.

38) Легко ловить раков по тому самому, что ходят они, то вперед, то взад; так и душа, которая то смеется, то плачет, то роскошествует, ни из чего не может извлечь себе пользы.

39) Как не трудно обокрасть сонных, так и тех, которые упражняются в добродетели близ мира.

40) Как борющийся со львом, едва только уклонит взор, немедленно погибает; так гибнет и борющийся с плотью своею, едва только даст ей покой.

41) Как восходящие по гнилой лестнице подвергают себя опасности; так всякая честь, слава и владычество противоборствуют смиренномудрию.

42) Как голодному невозможно не вспоминать о хлебе; так невозможно спастись тому, кто не памятует об исходе и суде.

43) Как водою – письмена, так слезами могут изглаждаться грехопадения.

44) Как иные письмена, за недостатком воды, изглаждаем другими средствами; так есть души, у которых нет слез, и они стирают и сводят с себя грехи печалью, воздыханием и продолжительным сетованием.

45) Как множество гноя производит множество червей; так множество снедей производит множество падений, лукавых помыслов и сновидений.

46) Как тот, у кого связаны ноги, не может свободно ходить; так и те, которые копят деньги, не могут восходить на небо.

47) Как свежая рана удобно залечивается; так противное сему бывает с застарелыми душевными язвами; если, когда и исцеляются они, то исцеляются с трудом.

48) Как невозможно ходить мертвому; так невозможно спастись отчаявшемуся.

49) Кто говорит, что имеет правую веру, а между тем грешит, тот подобен человеку, у которого на лице нет глаз. А кто не имеет веры, тот, хотя и делает, может быть, нечто доброе, подобен черпающему воду и выливающему ее в худую бочку.

50) Как корабль, на котором хороший кормчий, при Божием содействии, безбедно входит в пристань; так и душа, у которой – добрый пастырь, хотя бы и много делала худого, удобно восходит на небо.

51) Как без путеуказателя недолго сбиться с дороги и тому, кто весьма благоразумен; так и тот, кто своевольно проходит иноческий путь, скоро погибает, хотя знает всю мирскую мудрость.

52) Если кто немощен телом, и впал в тяжкие грехи; то пусть идет путем смирения и свойственных оному добродетелей: ибо иного спасения не найти ему.

53) Как страдавшему продолжительною болезнью невозможно получить здравие в одно мгновение; так невозможно вдруг освободиться от страстей, или и от одной страсти.

54) Во всякой страсти, и во всякой добродетели, имей у себя указателя её меры; и узнаешь свое преспеяние.

55) Ущерб терпят как те, которые на золото выменивают брение, так и те, которые ради телесного выставляют на позор и разглашают духовное.

56) Скоро приобретали многие отпущение грехов; но никто не приобретал скоро бесстрастия; для сего нужны и время, и великое усердие, и Божие содействие.

57) Разыщем, какие звери и птицы стараются вредить нам во время посева, какие во время всходов, и какие во время жатвы, чтобы поставить нам приличные орудия для ловли.

58) Как больному горячкою нет права налагать на себя руки; так не должно никогда, до самого последнего издыхания, приходить в отчаяние.

59) Как не благоприлично тому, кто похоронил отца своего, по возвращении с похорон тотчас идти на брачный пир; так плачущим о своих грехопадениях не свойственно домогаться в настоящем веке чести, или покоя, или славы от людей.

60) Как иные жилища у граждан, а иные у осужденных; так состояние оплакивающих вины свои, по всей справедливости, должно быть отлично от состояния невинных.

61) Как воину, который во время сражения получил тяжелые раны на лице своем, царь повелевает не службу оставить, но оказывать еще новые успехи; так Царь Небесный увенчавает инока, который терпит много бед от демонов.

62) Чувство есть отличительное свойство самой души; а грех есть оскорбление чувства. Чувство производит или прекращение или уменьшение зла. Сознание есть порождение совести. А совесть есть слово и обличение нашего Хранителя, данного нам при крещении. Посему находим, что непросвещенные крещением, при совершении худых дел, не столько, но гораздо слабее, бывают уязвляемы в душе своей.

63) Уменьшение худого производит воздержание от худого; а воздержание от худого – начало покаяния; начало же покаяния – начало спасения; и начало спасения – благое намерение; и благое намерение – матерь трудов. Начало же трудов – добродетели; начало добродетелей – цвет, и цвет добродетелей – делание. Порождение же добродетелей – постоянство; а плод и порождение постоянного упражнения – навык, и плод навыка – усвоение, а усвоение хорошего есть матерь страха; страх же рождает соблюдение заповедей и небесных, и земных. Хранение заповедей – признак побей; а начало любви – богатство смирения; богатство же смирения – дщерь бесстрастия, а приобретение последнего – полнота любви, и за сим следует совершенное вселение Бога в чистых сердцем по причине бесстрастия. Яко тии Бога узрят (Мф.5:8). Ему слава во веки веков! Аминь.

1) Мы, как купленные какие невольники нечистых страстей и сделавшиеся наемными их рабами, знаем поэтому несколько уловки, нравы, распоряжения и ухищрения духов, властвующих над бедною нашею душою. А другие, по действию Духа Святого, и по причине освобождения от властительства сих духов, ясно понимают их козни. Ибо один по мучительному состоянию в болезни гадает о спокойном состоянии здоровья; другой же по благодушию в здравии составляет себе понятие и заключает о неблагодушии во время болезни. Поэтому мы, как не мощные, убоялись теперь перед вами любомудрствовать в слове о пристани безмолвия, зная, что при трапезе доброго собратства всегда бывает какой-нибудь пес, который того и смотрит, чтобы похитить с трапезы хлеб, то есть, душу, и унося его в пасти своей, убегает потом, и пожирает его спокойно. Почему, чтобы словом своим не дать места этому псу и предлога ищущим предлогов, почитали мы непозволительным беседовать теперь о мире с подвизающимися во брани мужественными воителями Царя нашего. Замечаем же то одно, что неослабно воюющим соплетены венцы мира и тишины. Итак, чтобы не оскорбить только оных, если бы слово о безмолвии осталось вовсе неприкосновенно, и о нем, если угодно, скажем нечто, как бы только для различения.

2) Безмолвие тела есть познание и приведение в порядок внутренних движений и чувств; а безмолвие души есть познание и не расхищаемое разумение помыслов.

3) Друг безмолвия, это – мужественный и непреклонный помысл, который неусыпно стоит при дверях сердца, и убивает, или отталкивает входящих. Кто безмолвствует сердечным чувством, тот понимает сказанное; а кто еще младенец, тот не вкусил и не изведал сего.

4) Сведущий безмолвник не будет иметь нужды в словах; потому что слова объясняет делами.

5) Начало безмолвия – удалять от себя всякий шум, как возмущающий глубину сердца; конец же безмолвия – не бояться мятежей, и быть среди них нечувствительным. А кто преспевает еще в безмолвии, тот не преспевает в слове и кроток; это – тихая исполненная любви храмина; он неудобоподвижен на слова, неподвижен к раздражительности. Противоположное сему само собою явно.

6) Безмолвник – кто (не чудно ли это?) усиливается бесплотное заключить в телесной храмине.

7) Мышь подстерегает её преследовательница, а мысленную мышь – мысль безмолвника. Не погнушайся представленным примером. В противном случае, не познал еще ты безмолвия.

8) Не то – монах один, что монах, живущий с другим монахом. Когда монах один, – он имеет нужду в великом трезвении и в уме не парящем. Когда монах не один; тогда первому не редко помогает другой, а второму содействует ангел.

9) Умные Силы – сослужители душевного безмолвника, и любят пребывать с ним. А о противном сему смолчу пред тобою.

10) Неизмерима глубина догматов, и уму безмолвника не безбедно пускаться в неё.

11) Не безопасно плавать в одежде, и подверженному страсти – касаться Богословия.

12) Келья безмолвника – пределы тела, и внутри её храмина ведения.

13) Кто страдает душевною страстью, и идет на безмолвие, тот уподобляется человеку, который соскочил с корабля в море, и думает на малой доске безбедно достигнуть суши.

14) Всем тем, которые борются с брением, в свое время приличию бывает безмолвие, если только имеют они у себя руководителя; потому что одинокому нужна ангельская сила. У меня слово об истинных безмолвниках и телом и духом.

15) Безмолвник, обленившись, будет говорить ложь, намеками давая знать, что люди нарушили его безмолвие. А оставив келью, обвиняет уже демонов; но забыл он, что сам для себя стал демоном.

16) Видел я безмолвников, и они ненасытимо питали безмолвием пламенеющее рвение свое к Богу, порождая в себе огнь огнем, любовь любовью, желание желанием.

17) Безмолвник есть земной образ ангела, хартией любви и письменами рачения освободивший молитву свою от лености и нерадения. Безмолвник тот, кто явственно взывает: готово сердце мое Боже (Пс.56:8). Безмолвник тот, кто говорит: аз сплю, а сердце мое бдит (Песн.5:2).

18) Запри дверь кельи телу, дверь языка – словам, и внутренние врата – лукавым духам.

19) Безветрие и полуденный зной обличают терпеливость пловца; оскудение же необходимых потребностей обнаруживает твердость безмолвника. Один, упадая духом, плавает в водах, а другой от уныния ищет многолюдства.

20) Не бойся шумных страхований; ибо плач не знает боязни, и не приходит в ужас.

21) Чей ум научился истинно молиться, те беседуют с Господом лицом к лицу, как бы на ухо с царем. У кого молятся уста, те припадают к Нему при целом синклите. А которые живут в миру, те просят Царя среди молвы всего народа. Если основательно изучил ты искусство сие; то не можешь не знать, что говорю.

22) Сев на высоте, наблюдай, если только умеешь; и увидишь тогда: как, когда, откуда, в каком числе и какие тати могут войти, и окрасть твои грозды.

23) Страж, утомившись, встает и молится, и потом сев, с мужеством принимается за прежнее делание.

24) Некто, изведавший сие по опыту, намеревался поговорить о сем со всею тонкостью и подробностью, но убоялся, чтобы делателям не внушить нерадения, и решившихся на делание не разогнать шумом слов.

25) Кто тонко и как сведущий рассуждает о безмолвии, тот вооружает против себя демонов; потому что никто другой не может так выставить на позор их срамоту.

26) Кто достиг безмолвия, тот познал глубину тайн; но не снизойдет в оную, если прежде не увидит и не услышит мятежа волн и дыхания лукавых духов, а может быть, не будет и орошен сими волнами. Сказанное подтверждает Павел. Если бы не был восхищен он в рай, как бы в безмолвие; то не мог бы услышать неизреченных глаголов (2Кор.12:4). Ухо безмолвия приимет от Бога предивные глаголы. Почему и в книге Иова всепремудрое сие безмолвие сказало: не приимет ли ухо мое предивных от Него (4:12)?

27) Безмолвник тот, кто столько же, впрочем, без ненависти, бегает людей, сколько другой, впрочем, беспечно, прибегает к ним; бегает же потому, что не хочет ощутить пресечения Божией сладости.

28) Отходя на безмолвие, расточи немедленно (потому что продавать будет долго) имение твое, и даждь нищим (Мф.19:21), чтобы молитвою споспешествовали твоему безмолвию; возьми крест свой; нося его в послушании, и мужественно терпя бремя отсечения воли своей, и потом уже гряди по Мне (Мф.10:24), для сочетания с блаженнейшим безмолвием; и научу тебя видимому деланию и житию умных Сил. Они во веки веков не насытятся, восхваляя Творца, и восшедший на небо безмолвия не насытится, песнословя Создателя. Не позаботятся о веществе невещественные, и о пище – сии и в вещественном теле соделавшиеся невещественными. Первые не ощутят даже снеди, а вторые не потребуют обещания снедей; те не позаботятся о деньгах и об имуществах, а сии об озлоблении от лукавых духов. В горьких нет влечения к видимой твари, а в сих дольних, пребывающих вожделением горе, влечения к чувственному видению; те не престанут преуспевать в любви, а сии ежедневно подражать им; тем не недоведомо богатство их преспеяния, а сим не недоведома любовь их к восхождению; те не остановятся, пока не достигнут Серафимского совершенства, а сии не утомятся, пока не сделаются ангелами. Блажен, кто уповает, трекратно блажен будущий ангел и достигший уповаемого.

29) При всяком состоянии наук, как всем это известно, бывают разности во мнениях и намерениях. Ибо не во всех все совершению, или по недостатку прилежания, или по скудости сил. И в сию пристань,³⁴ или лучше сказал, в сие море, а может быть, и глубину, вступают иные по немощи языка и по причине укоренившихся прежде плотских навыков; другие – потому, что неудержимо расположены к раздражительности, и не могут сии бедные преодолевать оной в многолюдном обществе; другие – потому, что по своенравию рассудили лучше плавать по собственному произволу, нежели под руководством; иные – потому, что среди вещественного не могут воздержаться от вещества; некоторые – с намерением – в уединении сделаться более рачительными; иные – чтобы втайне наказывать себя за вины свои; некоторые же – чтобы чрез это снискать себе славу; а другие (если только Сын человеческий пришедший найдет таковых на земли) – ради наслаждения любовью и сладостью Божией, и по жажде к сему сочетаваются с святым безмолвием, и не прежде вступают в сей союз, как дав разводную всякому унынию; потому что общение с последним у Первого признается любодеянием.

30) По мере скудного ведения, какое дано мне, как немудрый архитектон, соорудил я лествицу восхождения. После этого пусть каждый смотрит сам, на какой стал он ступени: по своенравию, или ради человеческой славы, или по немощи языка, или по неукротимой раздражительности, или по множеству пристрастий, или чтобы наказать себя за вины, или чтобы сделаться рачительнее, или чтобы присовокупить огонь к огню. Последние будут первыми, и первые последними. Седмь деланий в этой седмице суть делания нынешнего века, и одни из них угодны, другие неугодны Богу; осьмое же явным образом знаменует век будущий.

31) Наблюдай, одинокий монах, времена, когда приходят звери. В противном случае, не возможешь поставить им приличных сетей. Если совершенно отступило от меня получившее разводную уныние, то немного будет труда. А если оно еще нападает на меня, то, не знаю, как мне безмолвствовать.

32) Почему никогда у преподобных тавеннесиотов не было столько светильников, как у скитских? Кто может разуметь сие, тот да разумеет; а я не могу, или лучше, не намерен сказать сего.

33) Одни укрощают в себе страсти, другие поют псалмы, и большую часть времени пребывают в молитве, иные же погружаются в созерцание, и таким образом проводят время в глубине безмолвия. К решению вопроса иди как бы по лествице. Кто может вместить, тот да вместит о Господе.

34) В общежительной обители бывают души ленивые, и изобилуя тем, что питает их леность, доходят они до совершенной погибели; но бывают также души, которые, вследствие пребывания с другими, совлекают с себя леность свою. А то же самое бывает не редко не только с нерадивыми, но и с рачительными.

35) Тем же правилом руководствоваться будем и в рассуждении безмолвия, утверждая, что и оно многих, приняв благоискусными, отвергло за своенравие, показав в них сластолюбцев, других же, по принятии к себе, страхом и заботливостью о том, что понесут на себе осуждение свое, соделало более рачительными и горящими.

36) Кого тревожат еще раздражительность, самомнение, лицемерие и злопамятность, тот да не осмеливается даже видеть и след безмолвия, чтобы, вместо всякого приобретения, не дойти ему только до умоисступления. Если же кто чист от всего этого; то он узнает уже для себя полезное. Но думаю, что и он дойдет до сего не сам собою.

37) Вот признаки, подвиги, доказательства, что человек проходит безмолвие разумно: ум неволненный, мысль непорочная, восхищение ко Господу, представление мук, мысль о близкой смерти, всегдашнее алкание молитвы, неодолимая стража над собою, умерщвление блуда, незнание пристрастия, смерть для мира, отвращение от чревоугодия, начало Богословия, источник рассудительности, обетные слезы, утрата многоглаголания, и все тому подобное, к чему обыкновенно не расположены люди.

38) И вот признаки проходящих безмолвие неразумно: в богатстве обнищание, приращение гневливости, сохранение злопамятства, уменьшение любви, прибавление кичливости; а о дальнейшем умолчу.

39) поскольку же слово наше приняло такое течение; то необходимо сказать здесь и о живущих в подчинении, тем более что к ним всего более обращается слово сие.

40) Вступившие в законный, нелюбодейный и не скверный, союз с сим благочинным и благолепным послушанием, и в действительности, и по определению богоносных отцов, имеют следующие признаки кроме того приращения и преспеяния, какое приобретают, с каждым днем, достигающие совершенства в свое время: приращение предначинательного смирения, уменьшение раздражительности (ибо как не уменьшиться оной с истощением желчи?), рассеяние омрачений, усиление любви, отчуждение страстей, освобождение от ненависти, уменьшение похотливости вследствие обличений, незнание уныния, приумножение рачения, сострадательная любовь, изгнание гордости, – преспеяние, которого все должны домогаться, но немногие достигают. Источнику, в котором нет воды, и имя это не прилично. А что из сего следует, – понятно тем, у кого есть ум.

41) Юная супруга, не сохранившая ложа, осквернила тело; и душа, не сохранившая обета, осквернила дух. Первую сопровождают укоризна, ненависть, побои и, что всего бедственнее, разлука; а другую – осквернение, забвение смерти, ненасытность чрева, невоздержность очей, порабощение тщеславию, сонливость, ожесточение сердца, бесчувствие, сборище лукавых помыслов и возрастающее соизволение на оные; пленение сердца, произведение в себе смятений, непослушание, прекословие, пристрастие, неверие, неимоверство, многоглаголание и, что всего хуже, вольность в обращении и, что еще бедственнее, сердце не знающее сокрушения, следствием чего в невнимательных бывает утрата чувствительности – матерь грехопадений.

42) Из осьми лукавых духов пять борются с безмолвствующими, а три с проходящими послушание.

43) Безмолвник часто потерпит вред и от того, что борим унынием; потому что время молитвы и созерцания будет расточать на противодействия унынию и на борьбу с ним.

44) Однажды, впав в леность, сидел я в кельи, и думал уже оставить оную. Но пришло ко мне несколько человек, и стали немало ублажать меня, как безмолвника, и помысл лености тотчас уступил место помыслу тщеславия; а я подивился тому, что этот изворотливый демон противится всем духам.

45) Ежечасно наблюдай порывы и устремления, наклонения и уклонения сожителя твоего,³⁵ как и куда, они направлены. Кто приобрел тишину, при содействии Духа Святого, тому не неизвестно сие положение.

46) Первое дело безмолвия – предварительное сложение с себя попечения о всех делах, и благовидных, и неразумных; ибо кто отворяет вход первым, тот, без сомнения, впадет и в последние. Второе дело – неленостная молитва; а третье – неокрадываемое делание сердца. Незнающему азбуки, естественно, невозможно заниматься чтением книг; еще невозможнее тому, кто не приобрел первого, разумно проходить последние два делания.

47) Проходя среднее из сих дело, был я у средних (чинов ангельских), и (ангел) просвещал меня жаждущего. И вот опять был я у них; на вопрос (о Христе): «чем был до видимого в Нем образа»? (ангел) не мог научить, потому что не дозволено было сему князю. Еще просил я сказать: «как пребывает ныне»? Отвечал: «в свойственном Ему, но не в сем». Продолжал я вопрошать: «что значит стояние и седение одесную Виновника»? Он сказал: «невозможно тайноводствовать к сему человеческий слух». Просил я в оное время возвести меня, куда влекло желание; и он сказал: «не пришел еще час, по недостаточности огня нетления». Был ли я тогда с этою перстью, – не знаю; или – вне персти, – вовсе не умею сказать.

48) Трудно преодолевать полуденный сон, и особливо в летнее время; тогда, и может

быть, тогда только, не должно оставлять рукоделия.

49) Узнал я, что демон уныния приготовляет и пролагает путь демону блуда, чтобы, сильно увлекши тело, и погрузив в сон, как бы на яву, производить в безмолвниках осквернения. Если крепко им воспротивишься, то, без сомнения, с силою будут нападать на тебя, чтобы заставить тебя прекратить подвиги, как не получающего от них никакой пользы. Но ничто не может так свидетельствовать о поражении демонов, как жестокое их нападение на нас.

50) Когда выходишь из уединения, охраняй собранное тобою; потому что в отворенную дверь улетают запертые птицы. А тогда не будет уже нам пользы и от безмолвия.

51) Небольшой волос беспокоит глаз; и малая забота удаляет от нас безмолвие; потому что безмолвие есть отложение помышлений и отречение даже от благовидных забот.

52) Кто действительно достиг безмолвия, тот не позаботится даже о своей плоти: ибо не лжив есть Обещавый (Евр.10:23).

53) Кто намеревается чистым представить ум свой Богу, и возмущается заботами, тот подобен человеку, который крепко связал себе ноги, и покушается идти скоро.

54) Редки люди, которые бы совершенно изучили мирское любомудрие; а я утверждаю, что еще меньше познавших любомудрие истинного безмолвия.

55) Кто не познал еще Бога, тот не благоискусен в безмолвии, и подвергает себя многим опасностям. Безмолвие губит неопытных; они не вкусили еще сладости Божией, и тратят время в пленениях, расхищениях, унынии, и парении ума.

56) Изведавший доброту молитвы, как онагр, будет бегать многолюдства. Ибо кто, как не молитва, делает дикого онагра³⁶ свободным от всякого сообщения с людьми.

57) Кто опутан страстями, тот и в пустыне проводит время, занимаясь ими, как подобно сему говорил и учил святой старец, именуемый Георгий Арселаитский, который не вовсе безызвестен и твоей честности. Он наставлял некогда непотребную душу мою, и, руководя к безмолвию, говорил: «замечал я, что утром всего чаще делают на нас нашествие демоны тщеславия и вожделения; в полдень же – демоны уныния, печали и гнева, а вечером – гноелюбцы и мучители – демоны чревоугодия».

58) Бедный послушник лучше развлеченного безмолвника.

59) Кто разумно вступил в безмолвие, и не усматривает, с каждым днем, от него новой пользы, тот или неразумно безмолвствует или окрадывается самомнением.

60) Безмолвие есть непрерывное служение и предстояние Богу.

61) Памятование об Иисусе да будет соединено с дыханием твоим; и тогда узнаешь пользу безмолвия.

62) Падение послушнику – собственная его воля; а безмолвнику – прекращение молитвы.

63) Если радуешься посещениям в кельи; то знай, что предаешь себя одному унынию, а не Богу.

64) Образцом молитвы да будет тебе вдова, обижаемая соперником своим (Лк.18:1–8), а образом безмолвия – великий и равноангельный безмолвник Арсений. Вспоминай в уединении своем житие сего равноангельного безмолвника, и смотри, как часто отсылал он от себя приходивших к нему, чтобы не утратить важнейшего.

65) Узнал я, что демоны к разумно безмолвствующим убеждают часто приходить неразумных скитальцев, чтобы чрез них хотя несколько сделать препятствия сим делателям. Замечай таковых, и не избегай случая, огорчить ленивых сих благочестно; потому что, вследствие сего огорчения, перестанут, может быть, скитаться. Но смотри, чтобы для сказанной пред сим цели, не огорчить напрасно душу, которая в жажде приходит почерпнуть у тебя воду. Во всем нужен тебе светильник.

66) Житие безмолвствующих, особливо же в одиночестве, пусть будет по совести, и по чувству. Кто течет разумно, у того все предначинания, изречения, помышления, каждый шаг и каждое движение бывают по Господу, и ради Господа в душевном чувстве им предначинаемые совершаются пред лицом Господним. Если же ошибается он в этом; то живет уже не по правилам добродетели.

67) Отверзу, говорит некто, во псалтыри ганание мое (Пс.48:5) и хотение мое, по несовершенству еще рассудительности. А я открою желание свое в молитве, и в ней получу себе удостоверение.

68) Вера – крыло молитвы. Не имея его, опять возвратится она в недро мое. Вера есть твердое стояние души, неколеблемое никакими противностями. Веровать – значит думать, что не только Богу все возможно, но и что верующий все от Него получить. Вера – предуготовительница неуповаемого; и это доказать собою разбойник. Матерь веры – труд и правое сердце; последнее производит несомненность, а первый созидает. Вера – матерь безмолвников; ибо, если кто не верует, то как будет безмолвствовать?

69) Заключенный в оковы в темнице боится карающего судии; а безмолвник в кельи, боится Господа; и не столько первому страшно судилище, сколько второму страшен престол Судии. Много страха нужно на безмолвии тебе, чудный муж; потому что ничто другое не может так отгнать уныние. Осужденный непрестанно напрягает взор, в ожидании, когда судия приидет в темницу; а истинный делатель ждет, когда приидет понуждающий к исшествию. На первом лежит бремя печали, а у второго есть источник слез.

70) Если приобретешь жезл терпения; то скоро перестанут бесстыдствовать псы. Терпение есть труд, не сокрушающий душу, ни мало, не колеблемый даже благовидными причинами к смущению. Терпеливый есть непогрешительный делатель, и в самых падениях одерживающий победу. Терпение есть ежедневно ожидаемая мера скорби. Терпение есть отложение всяких извинений и внимательность к себе. Делатель не столько имеет нужды в пище, сколько в терпении; потому что за второе получит венец, а первая может послужить ему в пагубу. Муж терпеливый умер прежде положения во гроб, келью свою сделав для себя гробом. Терпение породили упование и плач. А у кого нет упования и плача, тот раб уныния.

71) Подвижнику Христову должно знать, каких врагов преследовать ему издали, и с какими сходиться и вступать в борьбу. Иногда борьба доставляла венец; иногда уклонение от борьбы делало недостойными одобрения. Но этому невозможно научиться словом; ибо не все мы имеем одни и те же качества и в одинаковой мере.

72) Одного из лукавых духов наблюдай трезвенно; потому что он непрестанно нападает на тебя, во время твоего стояния, хождения, сидения, движения, восклонения, молитвы и сна.

73) поскольку не все хлебы духовного делания небесной пшеницы имеют одинаковый вид; то одни из утвердившихся на поприще безмолвия занимаются возделыванием в себе сего слова: предзрех Господа предо мною выну (Пс.15:8); а другие: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк.21:19); иные: бдите и молитеся (Мф.26:41); другие: уготовляй на исход дела твоя (Притч.24:27); иные: смирихся, и спася мя (Пс.114:5); некоторые: не достойны страсти нынешнего времени к хотящей славе (Рим.8:18); другие же опять всегда имеют в мысли слова: да не когда похитит, и не будет избавляяй (Пс.49:22). Вси убо текут един же из них приемлет почесть (1Кор.9:24).

74) Преуспевший без утомления делает не только в бодрственном состоянии, но и во время сна. Посему иные и в самом сне посрамляют приступающих к ним демонов, и распутных женщин научают целомудрию. Но ты не ожидай посещений, и не приготовляйся к ним заранее; потому что состояние безмолвия совершенно просто и ничем не связано.

75) Никто, хотяй создати столпи и келью безмолвия, не приступает к делу, если не прежде сед расчтет и осяжет молитвою, аще имать, еже есть на совершение потребное в нем, чтобы, по положении основания, не сделаться посмешищем для врагов своих и препятствием для других делателей (Лк.14:28–30).

76) Вникай в ощущаемую тобою сладость, чтобы не была она растворена чем-нибудь по коварству жестоких врачей, лучше же сказать, наветников.

77) Ночью большую часть времени посвящай молитве, и меньшую псалмопению. А днем опять приготовляйся к труду по мере сил своих.

78) Чтение не мало просвещает и собирает ум; ибо это – словеса Духа Святого, без сомнения, приводят в благоустройство занимающихся ими. Тобою, как делателем, да будет читаемое прилагаемо к деятельности. Ибо исполнение сего на деле делает излишним чтение прочего. Более трудами, нежели книгами домогайся уяснить словеса спасения. Пока не получишь духовной силы, – не занимайся сочинениями иномыслящих; потому что это – вещания тьмы, и омрачают немощных.

79) Часто одна чаша делает известным вкус вина, и одно слово безмолвника имеющим духовный вкус показывает все внутреннее его делание и состояние.

80) Приобрети душевное око, неуклонно назирающее за самомнением; ибо ничто не бывает его пагубнее, и не окрадывает так душу.

81) Выходя из кельи, будь бережлив на язык; потому что умеет он вдруг расточать плоды многих трудов.

82) Старайся сделаться непытливым; ибо ничто иное не может так осквернить безмолвие, как пытливость.

83) Приходящим предлагай потребное и для тела, и для духа. Если они премудрее нас, – докажем свое любомудрие молчанием. Если же братия нам по состоянию, – в меру отворим для них дверь. Но лучше обо всех думать, что они превосходнее нас.

84) Младенчествующим еще в безмолвии хотел я совершенно запретить всякое телесное занятие во время общих собраний, но удержал меня тот, кто в продолжении целой ночи носил песок в верхней своей одежде.³⁷

85) Как есть противоположность в догмате Святой, несозданной и достопоклоняемой Троицы и в учении о домостроительстве воплощения Единого из Лиц сей всепетой Троицы; что там множественно, то в Нем единично; а что там единично, то здесь множественно,³⁸ так иные занятия приличны безмолвию, а иные послушанию.

86) Божественный апостол говорит: кто разуме ум Господень (Рим.11:34)? А я скажу: кто уразумел ум в человеке – безмолвнике телом и духом?

87) Могущество у царя – богатство и обилие; а могущество у безмолвника – обилие молитвы.

1) Молитва, по качеству своему, есть общение и единение человека с Богом; а по действенности своей, – утверждение миру, примирение с Богом, матерь и вместе дщерь слез, очищение грехов, мост проводящий чрез искушения, средостение против скорбей, сокрушение браней, ангельское дело, пища всех бесплотных, будущее веселие, беспредельное делание, источник добродетелей, снабдительница дарований, невидимое преспеяние, пища душе, просвещение ума, секира на отчаяние, доказательство надежды, прекращение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, уменьшение раздражительности, зерцало преспеяния, показание меры, обнаружение состояния, указание будущего и назнаменование славы. Молитва истинно молящемуся – судилище, суд и престол Господень еще прежде будущего суда.

2) Восстанем и послушаем, что сия священная царица добродетелей высоким гласом вопиет, и говорит нам: Приидите ко мне вси труждающиеся и обремененные, и аз упокою вы. Возьмите иго мое на себе, и обрящите покой душам вашим и исцеление язвам вашим. Иго бо мое благо, и исцеляет от великих грехопадений (Мф.11:28–29).

3) Как скоро идем предстать Царю и Богу, и беседовать с Ним, – не без приуготовления потечем в путь, чтобы, иначе, увидев нас издали не имеющими оружия и одежды для предстояния Царю, не повелел рабам и служителям Своим, связав нас, изгнать куда-нибудь далеко, а прошения наши разодрать и бросить нам в лице.

4) Когда идешь предстать пред Господа: душевный хитон твой да будет весь исткан из нитей, или вернее сказать, из остатков непамятозлобия. В противном же случае, не в пользу будет тебе молитва.

5) Состав прошения твоего пусть будет не многосложен. Мытаря и блудного сына одно слово примирило с Богом.

6) Одинаково предстояние всех предстающих на молитву, но много имеет в себе разностей и различий. Одни собеседуют с Богом, как с другом и Владыкою, принося Ему песнопение и прошение о помощи не им самим, но уже другим. Иные домогаются богатства, славы и большего дерзновения. Другие просят совершенного избавления от соперника их. Некоторые умоляют о получении ими какого-нибудь достоинства; иные же – о совершенном обеспечении от долгов; некоторые – об освобождении из темницы, иные же – о разрешении грехов.

7) На хартии моления нашего начертаем прежде всего искреннее благодарение; вторым стихом пусть будет исповедание, душевное сокрушение в глубине чувства. И потом уже прошение свое сделаем известным Всецарю. Показанный теперь образ молитвы есть самый лучший, как одному из братий открыто Господним ангелом.

8) Если был ты когда подсудимым у видимого судии; то не будешь искать другого способа предстоять на молитве своей. Если же не был, и сам не предстоял судье, и не видал, как истязуют других; то научись хотя подражать тому, как больные умоляют врачей, когда должны терпеть от них резания или прижигания.

9) Не хитри словами в молитве; потому что простые и неукрашенные лепетания детей часто угодны были Отцу их Небесному.

10) Не старайся о многоглаголании, чтобы в приискивании слов не рассеялся ум. Одно слово мытарево умилостивило Бога, и одно речение, произнесенное с верою, спасло разбойника. Многоглаголание в молитве вводит часто ум в мечтания и парения; а краткость молитвы, обыкновенно, собирает ум во едино.

11) Если усладился или умилился ты каким словом молитвы, то остановись на нем; ибо тогда Хранитель наш молится вместе с нами.

12) Не будь дерзновенен, хотя бы достиг ты и чистоты; но лучше приступай с великим смиренномудрием, и получишь еще большее дерзновение.

13) Хотя бы прошел ты всю лествицу добродетелей, молись об оставлении грехов, слыша, как Павел взывает о грешниках: от нихже первый есмь аз (1Тим.1:15).

14) Елей и соль – обыкновенная приправа варению; а целомудрие и слезы окрыляют молитву.

15) Если облечешься во всю кротость и не гневливость; то не много будет тебе труда освободить ум свой от плена.

16) Пока не приобретем действительной молитвы, дотоле походим на тех, которые малых детей вначале обучают ходить.

17) Старайся возносить, лучше же сказать, заключать мысль свою в речениях молитвы, и, если, по младенчеству утомившись, падет, возводи ее снова; потому что непостоянство свойственно уму, но и его может установить Тот, Кто силен всему дать постоянство. Если соделаешься совершенным подвижником; то и тебя посетит Полагающий пределы морю ума, и во время молитвы твоей скажет ему: до сего доийдеши, и не прейдеши (Иов.38:11). Невозможно связать дух; но где Творец духа, там все покорствует.

18) Если видел ты когда Солнце,³⁹ то можешь и беседовать с Ним приличным образом. Ибо чего не видел, с тем можно ли тебе неложно вступить в общение?

19) Начало молитвы – приражения, единым словом отражаемые при самом их начатии; средина же – пребывание ума в том одном, что произносится словом и содержится в мысли; а совершенство её – восхищение ко Господу.

20) Иное радование бывает во время молитвы у живущих в братстве, и иное ощущается молящимися в безмолвии. Одно, может быть, несколько мечтательно; а другое всецело исполнено смиренномудрия.

21) Если всегда будешь приучать ум к тому, чтобы никуда не удалялся; то близ тебя будет и во время предложения трапезы. А если невозбранно блуждает он у тебя; то никогда не побудет с тобою. Великий делатель высокой и совершенной молитвы говорит: хощу пять слов умом моим изречь (1Кор.14:12). Но младенчествующим – не по силам такая молитва. Поэтому, как несовершенные, при добром качестве молитвы, имеем нужду и во многом её количестве; потому что последнее способствует первому. Ибо сказано: даяй молитву чисту неленостно, хотя нечисто и с утомлением, молящемуся (1Цар.2:9).

22) Иное дело – нечистота молитвы, иное – угашение её, иное – расхищение, и иное – посмеяние. Нечистота молитвы – предстоять Богу и представлять в уме неприличные мысли. Угашение молитвы – быть плененным бесполезными заботами. Расхищение молитвы – бессознательно кружиться мыслью. Посмеяние молитве – какое бы то ни было приражение, приближающееся к нам во время молитвы.

23) Если во время молитвенного предстояния мы не наедине; то внутренно напечатлеем в себе образ моления. Если же нет с нами соучастников в хвалебном служении; то и внешний вид сделаем сообразным молитвенному состоянию; потому что у несовершенных ум часто соображается с телом.

24) Всякому, еще же более тем, которые пришли к Царю, чтобы получить от него оставление долгов, нужно несказанное сокрушение. Пока мы еще в темнице, – будем внимать Тому, Кто говорит Петру: препояшься лентием послушания, совлекись хотений своих, и, обнажившись от них, приступи к Господу в молитве твоей, призывая волю Его единого. Тогда приимешь к себе Бога; и Он возьмется за кормило души твоей, и безбедно управит тобою.

25) Пробудись от миролюбия и сластолюбия, свергни с себя заботы, совлекись своих помышлений, отрекись от тела; потому что молитва не иное что есть, как отчуждение от видимого и невидимого мира. Что бо ми есть на небеси? – Нет ничего. И от Тебе что восхотел на земли? – Не иное что, как только неразрывно всегда прилепляться к Тебе в молитве. Иным любезно богатство, другим – слава, иным – имения, мне же прилеплятися Богови вожделенно есть, и полагати на Него упование бесстрастия моего (Пс.72:25–28).

26) Вера окрыляет молитву, а без веры невозможно воспарить на небо.

27) Мы, порабощенные страстям, будем неотступно умолять Господа. Ибо все, порабощенные страстям, к бесстрастью восходили из страстного состояния.

28) Если и Бога не боится Судия; то зане душа, по причине греха и падения ставшая вдовою Его, творит Ему труды, и Он сотворит отмщение ея от соперника её – тела, и от врагов её – лукавых духов (Лк.18:5–7). Благопризнательных благий наш Ходатай скорым удовлетворением прошения их привлекает в Свою любовь; а неблагодарные души – псов, гладом и жаждою просимого, заставляет надолго оставаться пред Ним в молитве; потому что неблагодарный пес, схватив хлеб, тотчас оставляет давшего.

29) Не говори, что, долгое время пребывая в молитве, ни в чем ты не успел; потому что самое пребывание в молитве есть уже успех. Ибо какое благо выше сего – прилепляться ко Господу, и непрерывно пребывать с Ним в единении.

30) Не столько осужденный боится приговора о казни его; сколько попечительный молитвенник страшится предстояния на молитве. Посему, кто премудр и благоискусен, тот, памятуя об оном, может уклониться от всякой укоризны, и гнева, и заботы, и недосуга, и скорби, и пресыщения, и искушения, и помысла.

31) Непрестанною молитвою в душе приуготовляйся к предстоянию своему на молитве, и вскоре преуспеешь. Видел я, что просиявшие послушанием и, сколько у них сил, старающиеся сохранять в уме памятование о Боге, внезапно став на молитву, тотчас овладевают умом своим, и ручьями проливают слезы; потому что приуготовлены к сему святым послушанием.

32) За псалмопением, при многолюдном собрании, следуют пленения и парения мыслей; при псалмопении же уединенном сего не бывает. Но в одном случае нападает уныние, а в другом содействует усердие.

33) Любовь воина к царю доказывает война; а любовь монаха к Богу обнаруживает время молитвы и предстояния на оной.

34) Состояние твое покажет тебе молитва твоя. Богословы говорят, что молитва есть зеркало инока.

35) Кто чем-нибудь занят, и, по наступлении часа молитвы, продолжает то же занятие, тот служит игралищем демонов. У татей сих та цель, чтобы одним часом похитить у нас другой.

36) Не отказывайся помолиться и о душе другого, хотя бы не приобрел еще ты дара молитвы; потому что вера просящего часто спасала и молящегося о нем с сокрушением.

37) Если, помолившись о других, ты услышан; то не превозносись; ибо действовала и сильна была их вера.

38) Всякого отрока каждый день непременно допрашивают, какой премудрости научился он у наставника; и у всякого ума, при каждой молитве, потребуется отчет в той силе, какую получил он от Бога. Посему должно быть внимательным; когда станешь молиться трезвенно, тогда всего скорее должен будешь бороться с гневными в себе движениями; потому что такова цель врагов наших.

39) Всякую добродетель, тем паче молитву, будем всегда совершать с глубоким чувством; а душа тогда молится с чувством, когда не преодолевается раздражительностью.

40) Приобретенное многими молитвами и долгим временем – постоянно.

41) Кто стяжал Господа, тот в молитве будет произносить уже не свои слова; потому что Дух сам Собою тогда ходатайствует о нем воздыхании неизглаголанными (Рим.8:26).

42) Во время молитвы не допускай никакой чувственной мечты, чтобы не впасть тебе в исступление ума.

43) Разрешение недоумения есть неопровержимое изъяснение неясного.

44) Будь милосерд, особенно прилагая попечение о молитве. Ибо в ней монахи сторицею приимут; а что далее за сим следует, то получат в будущий век (Мф.19:29).

45) Огнь, снизшедши, воскрешает в сердце молитву; а по воскресении её, и по вознесении огня на небо, в горнице души бывает сошествие.

46) Иные говорят, что молитва лучше памятования о смерти, но я воспеваю две сущности в единой ипостаси.

47) Добрый конь, по мере пройденного пути, разгорячается и прибавляет бегу. Под бегом же разумею песнопение; а под конем – мужественный ум. И таковый издали обоняет брань, и приуготовившись, во всем уже пребывает неодолимым.

48) Жестокое дело у жаждущих уст отнять воду, а еще более жестокости душе с умилением молящейся оторваться от всевожделенного предстояния на молитве, прежде её окончания.

49) Не оставляй молитвы, пока не увидишь, что, по Божию смотрению, огнь и вода⁴⁰ прекратились у тебя. Ибо, может быть, такого удобного времени – получить оставление грехопадений своих не будешь иметь во всю свою жизнь.

50) Вкусивший молитвы не редко произнесением одного слова сквернит ум, и став на молитву, не находит уже, как бывало прежде, вожделеваемого.

51) Иное дело – часто надзирать за сердцем, и иное – надзор за сердцем поручать уму – сему правителю и архиерею, приносящему словесные Христу жертвы. Святой и пренебесный огнь, как говорил некто из получивших проименование от Богословия, нисходя на людей, одних попаляет, по неполноте еще очищения, а других, напротив, просвещает, по мере совершенства; ибо один и тот же огнь именуется и огнем потребляющим и озаряющим светом. Почему, по окончании молитвы, иные как бы выходят из огненной пещи, чувствуя в себе облегчение от какой-то скверны и от вещества; а другие бывают как бы озарены светом и облечены в ризу смирения и радования. А которые, по окончании молитвы, не ощущают в себе ни одного из сих двух действий, те молились телесно (чтобы не сказать по-иудейски), а не духовно.

52) Если тело, от прикосновения к другому телу, изменяется в своей действенности; то, как не измениться тому, кто неповинными руками прикасается к Божию телу?

53) Можно видеть, что Всеблагий Царь наш, подобно царю земному, иногда Сам, иногда чрез друга, а иногда чрез раба, иногда же и недоведомо, раздает дары Свои воинам Своим, смотря уже по хитону нашего смирения.

54) Как царю земному ненавистен тот, кто, предстоя ему, отвращает от него лице свое, и беседует со врагами владыки; так мерзок пред Господем, кто, предстоя на молитве, занимается нечистыми помыслами.

55) Приходящего пса гони от себя оружием молитвы, и, при всяком бесстыдном покушении его, не оказывай ему снисхождения.

56) Проси со слезами, ищи с послушанием, ударяй в дверь с долготерпением. Ибо так просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф.7:8).

57) Остерегайся в молитве своей без разбора прилагать прошения за женщин, чтобы не быть тебе окраденным с правой стороны.

58) В молитве не приноси исповеди в телесных делах, как они были, чтобы не сделаться наветником себе самому.

59) Время молитвы не употребляй на размышление о делах нужных и духовных. В противном случае, похищено у тебя будет лучшее.

60) Кто непрестанно опирается на жезл молитвы, тот не преткнется. А если и случится ему преткнуться; то не падет совершенно; потому что молитва есть благочестное обладание Богом.

61) О пользе молитвы заключаем по демонским запинаниям во время Божией службы; о плоде же её – по низложению врага. Ибо в сем познах, яко восхотел мя еси, яко не возрадуется во время брани враг мой о мне (Пс.40:12). Воззвах всем сердцем моим, говорит Псалмопевец (Пс.118:145), то есть, телом, душою и духом. Ибо идеже собрани два последние,⁴¹ ту и Бог посреде их (Мф.18:20).

62) Относящееся, как к телу, так и к духу, не для всех все одинаково. Ибо иным полезна краткость, а иным продолжительность псалмопения. Одни говорят о себе, что борются с пленением ума, а другие – с невежеством.

63) Если непрестанно приносишь царю жалобы на врагов своих; то, когда приступят к тебе, не теряй мужества; недолго потрудишься, потому что и сами собою скоро отступят от тебя. Сие нечистые не захотят видеть, чтобы ты по молитве за борьбу с ними получил венец. А сверх того, они убегут от молитвы, как бы мучимые огнем.

64) Приобрети все мужество, и Бог будет наставником твоим в молитве. Невозможно – как зрению научиться по слову, потому что зрение зависит от природы, – так познать доброту молитвы по наставлению другого; потому что она сама в себе имеет наставником Бога, Который научает человека ведению; дает молитву молящемуся, и благословляет лета праведных (1Цар.2:9).

1) Вот и мы, лежащие в самом глубоком рве неведения, в омраченных страстях и в смертной сени тела сего, смело начинаем уже любомудрствовать о небе на земли.

2) Красота тверди – звезды, а украшение бесстрастия – добродетели; ибо под бесстрастием не иное что разумею, как внутреннее небо ума, для которого демонские злоухищрения – тоже, наконец, что и детские игрушки.

3) Итак, в собственном смысле бесстрастен, и признается бесстрастным, кто плоть соделал нерастлеваемою, ум возвысил над тварью, покорив ему все чувства, и лицу Господню представил душу, которая непрестанно, даже сверх сил своих, устремлена к Богу.

4) Некоторые определяют еще, что бесстрастие есть воскресение души прежде тела; а другие, что оно есть совершенное, после ангельского, познание Бога.

5) Итак, сие совершенное, но неокончательное еще, совершенство совершенных, как поведал мне некто вкусивший оного, столько освящает ум и отторгает от вещественного, что по вступлении в небесную пристань, большую часть жизни во плоти содержа его в восхищении на небе, возвышает до созерцания. О сем-то и опытно, может быть, постигший сие говорит где-то: яко Божии державнии земли зело вознесошася (Пс.46:10). Таков был, как знаем, и тот египтянин, который не позволял рукам своим надолго оставаться воздетыми в молитве, когда молился вместе с другими.⁴²

6) Кто бесстрастен, а кто бесстрастнее и бесстрастного. Ибо один сильно ненавидит лукавое, а другой ненасытимо обогащается добродетелями.

7) И непорочность называется бесстрастием; и справедливо; потому что она – начало общего воскресения и нетления тленных.

8) Бесстрастие показал сказавший: ум Господень имею (1Кор.2:16). Бесстрастие показал египтянин, сказавший, что не боится уже Господа⁴³. Бесстрастие показал молившийся, чтобы возвратились к нему страсти. Кто прежде будущей славы сподобился такого бесстрастия, как этот сириянин? Ибо славный во Пророках Давид говорит Господу; ослаби ми, да почию (Пс.38:14); а Божий подвижник взывает: ослабь волны благодати Твоей.⁴⁴

9) Бесстрастие имеет душа, столько же освоившаяся с добродетелями, сколько страстные освоились с удовольствиями.

10) Если крайний предел чревоугодия – предаваться ему и без позыва на пищу; то без сомнения крайний предел воздержания – превозмогать алчущее свое естество, когда оно не подлежит ответственности за сие алкание. Если крайний предел похотливости – приходить в неистовство при виде бессловесных и даже неодушевленных тварей; то крайний предел непорочности – ко всем иметь такое же бесстрастное расположение, как и к вещам неодушевленным. Если верх сребролюбия – собирая, никогда не переставать и не насыщаться; то верх нестяжательности – не щадить и собственного своего тела. Если верх уныния – и живя в полном покое, не приобрести себе терпения, то верх терпения – и в самой скорби думать о себе, что покоишься. Если назвать морем гневливости, когда человек свирепеет, никого перед собою не видя; то будет морем долготерпения – одинаково быть спокойным и в присутствии, и в отсутствии злословящего. Если высота тщеславия – заниматься делами, питающими тщеславие, когда нет никого обязанного хвалить за сие; то, без сомнения, отличительный знак не тщеславия – не вдаваться мыслью в обольщение, находясь в обществе. Если признак гибели, то есть, гордости, – превозноситься и бедною одеждою; то спасительный знак смирения – иметь смиренный образ мыслей при высоких предприятиях и заслугах. И если признак совершенного порабощения страстям – немедленно давать в себе место почти всему, что посевают в нас демоны; то принимаю за признак святого бесстрастия – быть в состоянии открыто сказать: уклоняющегося от Мене лукавого не познах (Пс.100:4); не познал, как, и зачем лукавый приходил, и как ушел; но совершенно уже стал нечувствителен ко всему подобному; потому что всецело пребываю, и всегда буду соединен с Богом.

11) Сподобившийся такового состояния, находясь еще во плоти, во всех словах, делах и помышлениях имеет всегда правителем обитающего в нем Бога. Почему внутренно чрез озарение, как некий глас, познает он Господню волю, став выше всякого человеческого научения. Когда прииду и явлюся лицу Божию (Пс.41:3)? Нестерпима уже для меня сила желания; стремлюсь к бессмертной красоте, какую Ты дал мне прежде брения.

12) Нужно ли говорить много? Бесстрастный не ктому сам живет, но живет в нем Христос (Гал.2:20), как говорит подвигом добрым подвизавшийся, течение скончавший и православную веру соблюдший (2Тим.4:7).

13) Не из одного камня делается царская диадема, и бесстрастие не достигнет совершенства, если вознерадит об одной, какой бы то ни было, добродетели.

14) Бесстрастием представляй себе чертог Небесного Царя на небесах; а многими обителями – селения внутри сего града, и стеною Иерусалима – отпущение грехопадений. Постараемся, братия, сподобиться вшествия в сей брачный чертог. Если, к несчастью, задержаны будем, или каким-либо прежде принятым на себя бременем, или самым временем; то займем, по крайней мере, одну из обителей окрест чертога. Если же изнемогаем еще, или расслабели мы в силах; то употребим все меры – быть хотя внугри стен. Ибо кто прежде конца не войдет туда, или лучше сказать, не перейдет через стену, тот водворится в пустыне. Почему некто молился, говоря: Богом моим прейду стену (Пс.17:30). И другой говорит, как бы от лица Божия: не греси ли ваши разлучают между вами и Мною (Ис.59:2)? Разорим, о други, сие средостение ограды, которое, на зло себе, соорудили мы преслушанием; здесь получим удостоверение в прощении долга; потому что во аде никто врачевать не может. Освободимся от забот, братия; потому что вписались мы в число не связанных делами житейскими. не возможно отговариваться нам ни грехопадением, ни временем, ни тяжестью бремени. Ибо всем нам, которые банею пакибытия прияли в себя Господа, даде область чадом Божиим быти (Ин.1:12), сказав: упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс.45:10), и бесстрастие. Ему слава во веки веков! Аминь.

От земли на небо восставляет нищий ум, и от гноища страстей воздвигает убогого блаженное бесстрастие; а всепетая любовь посаждает его с князи, со святыми ангелами, с князи людей Господних (Пс.112:7–8).

1) Ныне же, наконец, после всего нами сказанного, пребывают три сия, скрепляющие и поддерживающие союз всего: вера, надежда, любы: больши же всех любы (1Кор.13:13); потому что сам Бог так называется (1Ин.14:16).

2) А я в одной вижу луч, в другой – свет, в третьей – круг; во всех же – одно сияние и одну светлость.

3) Одна все может творить и созидать, другую окружает и делает непостыдною Божия милость; третья не падает, не останавливается в течении, и уязвленному ею не дает уже упокоиться от блаженного восторга.

4) Кто намеревается говорить о любви Божией, тот предприемлет говорить о Боге; вести же слово о Боге трудно, и даже опасно для невнимательных.

5) Слово о любви известно ангелам, да и им по мере действующего в них озарения.

6) Бог любы есть (Ин.4:8). Но кто намеревается изречь определение существа Божия, тот, ничего не видя, меряет песок в бездне.

7) Любовь, по качеству своему, есть уподобление Богу, сколько возможно оное смертным; по действенности своей она – упоение души; а по отличительному свойству – источник веры, бездна долготерпения, море смирения.

8) Любовь, в собственном смысле, есть отложение всякой противной мысли; потому что любы не мыслит зла (1Кор.15:5).

9) Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою именованиями, и одними только именованиями. Как свет, огонь, пламень сливаются в одну силу; так разумей о любви, бесстрастии и сыноположении.

10) По мере оскудения любви, является страх; потому что в ком нет страха, тот или исполнен любви, или мертв душой.

11) Нимало не оскорбительно – и желание, и страх, и рачительность, и ревность, и порабощение, и любовь к Богу представлять в образах, заимствованных из человеческого быта. Блажен, кто приобрел такую же любовь к Богу, какую восторженный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные боятся судии. Блажен, кто столько же рачителен истинным рачением, сколько благодарные рабы усердны к своему господину. Блажен, кто стал таким же ревнителем добродетелей, какими из ревности бывают мужья в надзоре за своими супругами. Блажен, кто так предстоит в молитве Господу, как царю предстоят слуги. Блажен, кто старается непрерывно угождать Господу, как иные угождают людям.

12) Не столько матерь прилеплена к грудному младенцу, сколько сын любви привержен всегда ко Господу.

13) Кто истинно любит, тот непрестанно воображает лице любимого, и с удовольствием объемлет его внутренно. Таковый не может даже и во сне успокоиться от сильного желания, но и в это время занят мыслью о любимом. Так бывает в природе телесной; так бывает и в природе бесплотных. Некто, уязвленный любовью, сказал о себе (чему удивляюсь): аз сплю по требованию природы, а сердце мое бдит по обилию любви (Песн.5:2).

14) Должно заметить тебе, верный брат, что елень – душа, истребив сих гадов,⁴⁵ желает уже и скончавается (Пс.83:2) огнем любви ко Господу, как бы пораженная ядоносною стрелою.

15) Действие голода как-то не явно и не заметно; а действие жажды сильно, явно и всякому заметно по внутреннему жару. Посему-то, пламенеющий любовью к Богу говорит: возжада душа моя к Богу крепкому живому (Пс.41:3).

16) Если воззрение на лице любимого явственно и всецело изменяет нас, и делает веселыми, радостными, беспечальными; то, чего не сделает лицезрение Владыки, когда невидимо посещает Он чистую душу?

17) Страх, когда он – во внутреннем чувстве души, истребляет и поддает скверну; ибо сказано: пригвозди страху твоему плоти моя (Пс.118:120). А святая любовь некоторых поддает, по слову сказавшего: сердце наше привлекла еси (Песн.4:9); а иногда делает иных светлыми и радостными; ибо сказано: на Него упова сердце мое, и поможе ми, и процвете плоть моя (Пс.27:7); и: сердцу веселящуся, лице цветет (Притч.15:13). Когда уже весь человек как бы срастворен Божией любовью; тогда и наружность его в теле, как бы в зеркале каком, показывает светлость души. Так прославлен боговидец оный Моисей.

18) Достигшие такого равноангельного состояния нередко забывают о телесной пище; думаю, что не часто ощущают и алкание оной; и сие не удивительно; потому что и противоположная сей любовь часто лишает желания пищи.

19) Думаю, что и тело сих нетленных не подвержено уже обыкновенным болезням; потому что оно очищено, и некоторым образом соделано нетленным, в пламени непорочности, пресекшей плотское воспламенение. Думаю, что, когда приступают они ко вкушению пищи, – приступают уже без всякого услаждения; потому что корень растения питает подземная вода, а душу их – небесный огнь.

20) Умножение страха – начало любви, и конец непорочности – основание Богословия.

21) Кто чувствами своими совершенно соединился с Богом, тот Им тайноводствуется в уразумении слов Его. Без сего же единения трудно рассуждать о Боге.

22) Соприсносущное Богу Слово усовершает непорочность, пришествием Своим умертвив смерть; по умерщвлении же смерти, ученик Богословия просвещается.

23) Слово Господне, которое от Господа, чисто пребывает в век века. Кто не познал Бога, тот говорит по догадке.

24) Непорочность делает ученика богословом, и он сам собою постигает догмат о Троице.

25) Кто любит Господа, тот прежде возлюбил брата своего, потому что второе служит доказательством первого.

26) Кто любит ближнего, тот никак не потерпит клеветников, скорее же побежит от них, как от огня.

27) Кто говорит, что любит Господа, а гневается на брата своего, тот подобен человеку, которому снится, что он бежит.

28) Сила любви – в надежде; потому что ею ожидаем награды за любовь.

29) Надежда есть обогащение невидимым богатством. Надежда есть несомненное сокровище до приобретения сокровища.

30) Она – упокоение от трудов; она – дверь любви; она истребляет отчаяние; она – образ отсутствующего.

31) Оскудение надежды – утрата любви. Надежда привязывает к трудам. Она поддерживает в подвигах; ее окружает Божия милость.

32) Монах, исполненный благой надежды, наносит смерть унынию, и мечем первой низлагает второе.

33) Надежду рождает опытное изведание даров Господних; кто не изведал их опытом, тот не освободился от сомнений.

34) Надежду разрушает раздражительность; потому что надежда не посрамляет (Рим.5:5), а муж ярый не благообразен (Притч.11:25).

35) Любовь – снабдительница пророчественного дара; любовь – подательница чудес; любовь – бездна озарения; любовь – огненный источник; в какой мере источает питие, в такой же мере поваляет жаждущего. Любовь – ангельское состояние; любовь – вечное преспеяние.

36) Возвести нам, прекраснейшая из добродетелей, где пасеши овец твоих? где почивавши в полудне (Песн.1:6)? Просвети нас, напой нас, наставь нас на путь, руководствуй нами; ибо желаем, наконец, прийти к тебе. Ты над всеми владычествуешь. Теперь же и мою привлекла к себе душу; не могу удержать в сердце пламени твоего. С чего начну песнословить тебя? Ты владычествуеши державою морскою возмущение же волн его укрочаеши и умерщвлявши. Ты смиряеши, яко язвен, гордый помысл, мышцею силы твоея расточив враги твоя (Пс.88:10–11), а любителей, своих делаешь неодолимыми.

37) Но желаю знать, как Иаков видел тебя, утвердившуюся на лествице? Удовлетвори моему желанию, и скажи: в чем состоит способ такового восхождения? Какой образ, какая цена у тебя оного сочетания степеней, по которым восхождения, яже в сердце своем, положи (Пс.83:4), любитель твой? Жажду узнать, как велико число сих степеней? Сколько потребно времени на восхождение? О руководителях⁴⁶ возвестил нам познавший борьбу твою и видение; но не хотел, или лучше (если должно сказать точнее) не мог, просветить нас ни в чем другом. И царица сия, как бы явившись мне с неба, и как бы на ухо беседуя с душою моею, сказала так: пока, любитель мой, не отрешишься от дебелости, – не возможешь познать красоту мою, какова она. Лествица сия да научает тебя духовному сочетанию добродетелей. На вершине её утверждаюсь я, как сказал великий таинник мой: ныне же пребывают три сия: вера, надежда, любовь: больши же всех любы.

Восходите, братия, восходите усердно, полагая восхождения в сердце, и внимая тому, кто говорит: приидите, взыдем на гору Господню и в дом Бога нашего (Ис.2:3), совершающего нозе наши яко елени, и на высоких поставляющего (Пс.17:34), чтобы оказаться нам победителями на пути Его. Теките, умоляю вас вместе с тем, который говорит: приложим старание, дондеже достигнем вси в соединение веры и познания Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:13). А Христос, крестившись тридцатилетним по человеческому возрасту, стал на тридцатой степени духовной лествицы; потому что Бог есть любовь. Ему держава, Ему сила; в Нем вина всех благ и есть, и была, и будет в бесконечные веки!

В дольней сей книге последним из всех поставил я тебя, богомудрый отец; но уверен, что в горней прежде всех нас удостоен ты Божественного написания. Ибо истинен Сказавший: будут последнии по образу мыслей о себе перви достоинством (Мф.20:16).

Тот, в собственном смысле, пастырь, кто словесных овец, погибших от простоты, может взыскать и исправить собственною своею рачительностью и молитвою.

Тот кормчий, кто, от Бога и вследствие собственных своих трудов прияв духовную силу, может извлечь корабль не только из треволнения, но и из самой бездны.

Тот врач, кто, имея неболезненные тело и душу, вовсе не требует никакого пластыря у других.

Тот истинно учитель, кто духовную книгу ведения, начертанную Божиим перстом, то есть действием озарения, непосредственно прияв от Бога, не имеет нужды в других книгах.

Неприлично учителям преподавать по списанному у других, а живописцам – писать картины только со снимков.

Ты, который учишь дольних, сам учись свыше у небесных, и под чувственными образами преподавай иное,⁴⁷ не забывая того, кто сказал: ни от человек, ни человеком преподаю учение (Гал.1:1); потому что дольнему никогда не уврачевать земного.

Добрый кормчий спасает корабль; и добрый пастырь оживотворит и исцелит духовных овец.

В какой мере овцы, неослабно преуспевая, следуют за пастырем, в такой же мере даст он отчет за них Домовладыке.

Словом, как камением, да мещет пастырь в овец, которые отстают по лености или по чревоугодию. Ибо и это – признак доброго пастыря.

Когда овцы, распаляемые зноем, или лучше сказать, телом, начнут дремать душевно; тогда пастырь, возводя взор к небу, тщательнее да бодрствует над ними; потому что во время сего зноя многие обыкновенно делаются добычею волков. Впрочем, если и они, по подобию того, что видим в овцах наружно, во время зноя сего главу души своей преклоняют долу – к земле; то знаем, что сказано: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:19).

Когда же паству застигнет тьма и нощь страстей; тогда пусть неподвижно пред Богом на страже нощной стоит пес. Ибо ничего нет странного, если ум свой представишь истребителем сих зверей.

И это свойство естеству нашему дал благий Господь, что больной веселится, видя врача, хотя, может быть, и ни малой не получит от него пользы. Запасись и ты, досточудный, пластырями, порошками, глазными примочками, питиями, губками, не брезгливостью, орудиями для сечения жил и прижиганий, мазями, снотворными составами, ножом, перевязками. Если же не имеем у себя этого; то можем ли показать свое искусство? – Нимало не можем; потому что награда дается за дела, а не за слова.

Пластырь, это – врачевство от страстей видимых; а прием лекарства внутрь, это – уврачевание страстей внутренних, очищение невидимой скверны.

Порошок, это – бесчестие, уязвляющее и врачующее нас от гнилости самомнения; глазная же примочка, это – очищение душевного ока – ума, возмущенного омрачением раздражительности.

Питие, это – выговор, огорчающий и вскоре врачующий.

Сечение кровеносной жилы, это – скорое очищение неявного зловония; это – сечение в собственном смысле, это – решительная и жестокая мера ко спасению недужных.

Губка, это – после сечения жил, или другого рукодействия, в снисходительных, кротких и нежных словах врачом подаваемые больному утешение и успокоение.

Прижигание, это – правило и епитимия, человеколюбиво на время налагаемая для покаяния. А мазь, это – утешение по прижигании, предлагаемое больному или в слове, или в кратком прошении.

Дать снотворный состав значит – принять на себя бремя послушника, и чрез ослабление подчиненности даровать ему недремленный сон и святую слепоту, чтобы не видел он своих совершенств.

Употреблять перевязки значит – терпением до самой смерти. подкреплять и сдерживать расслабленных и приведенных в изнеможение тщеславием.

Конец же всего есть нож; это – определение и приговор об отсечении душевно омертвевшего и согнившего члена, чтобы проказы еврей не сообщил он прочим членам.

Счастливое свойство во врачах – не брезгливость, а в настоятелях – бесстрастие. Как врачи, не имея брезгливости, без замедления приступают к зловонной язве, и оказывают всякого рода пособия; так бесстрастные настоятели будут в состоянии воскресить всякую умершую душу.

И одним из обетов настоятеля да будет – всякому сострадать и ко всякому приспособляться по достоинству каждого, чтобы иначе и он, подобно Иакову (Ам.6:6–8), не соделал вреда и возлюбленному и соучащающим. А сему обыкновенно подвергаются настоятели, когда не имеют еще душевных чувствий, совершенно обученных в рассуждении добра же и зла, и среднего между тем и другим (Евр. 5:14).

Великий стыд настоятелю, когда молится он о даровании послушнику того, чего сам еще не приобрел.

Как увидевшие лице царево, и снискавшие себе дружбу самого царя и всех служителей его, могут уже, если захотят, сделать, чтобы даже и незнакомые царю, или и враги его, насладились зрением царской славы; так представляй себе и о святых. Самых близких друзей царевых уважают друзья, и бывают послушны им, даже, может быть, терпят от них и принуждения. Хорошо – приобрести себе в друзья друзей духовных; ибо никто не содействует нам столько в добродетели. Некто из боголюбцев поведал мне, что и всегда, особливо же во дни годовых и Господских праздников, Бог ущедряет дарами рабов Своих.

Врачу должно совершенно совлечься страстей своих, чтобы в иное время можно было ему притворно показать в себе какую-нибудь страсть, особливо же раздражительность. А если не в полной мере удалил он от себя страсти; то не будет в состоянии оставаться бесстрастным, принимая на себя вид одержимого страстью. Случалось видеть, что конь, который не вполне приобучен к послушанию, пока держать его в узде, идет спокойно, но вдруг готов сделать зло своему господину, если несколько ослабит он узду. В рассуждении двух демонов, настоящее требование вообще имеет место. Намеревающиеся доискиваться, пусть доискиваются, не щадя трудов.

Врач тогда узнает данную ему от Бога премудрость, когда возможет исцелить недуги, неуврачеванные многими. Не тот учитель достоин удивления, который понятливых детей сделал умными, но тот, который умудрил и усовершил непонятливых и тупоумных. Тогда обнаруживаются и заслуживают похвалу способности ездоков, когда и на не добрых конях одержат победу, и коней сберегут невредимыми.

Если имеешь дар предвидеть волнение; то ясно предуведомь о том плывущих с тобой на корабле. В противном же случае, будешь виновен в кораблекрушении; потому что все беззаботно вверили тебе правление кораблем. Видел я врачей, которые не предваряли больных о причинах болезней, а тем и больным и себе причиняли великий труд и сокрушение.

В какой мере настоятель и в послушниках своих и в дальних увидит к себе великую доверенность, в такой же мере со всякою осторожностью да наблюдает за собою самим во всем, что ни делает, и что ни говорит, зная, что все смотрят на него, как на первоначальный образец, и что от него выйдет, почитают то для себя за правило и закон.

Истинного пастыря покажет любовь; потому что из любви претерпел распятие наш Пастырь.

Примечаемый в других порок себе присвояй на словах, и ни в каком случае не будет тебе великого стыда.

Оскорби больного на время, чтобы не застарела его болезнь, или не умер он от твоего ненавистного молчания. Многие, по молчанию кормчего, предполагали, что плывут благополучно, пока не подверглись вскоре крушению. Послушаем, что великий Павел пишет к Тимофею: настой, говорит, благовременне и безвременне (2Тим.4:2). Благовременне, как думаю, когда обличаемые с удовольствием принимают обличение; а безвременне, когда обличение их уязвляет. И из источников струятся воды, когда нет и ни одного жаждущего.

В настоятелях бывает, так сказать, природная стыдливость, по которой нередко умалчивают они и о том, что должно было сказать послушникам. Таковые да не отказываются делать тоже, что учители делают с учениками, и нужные объяснения пусть изображают им даже на письме. Послушаем, что о некоторых говорит Божие Слово. Посецы ю, вскую и землю упражняет (Лк.13:7)? И еще: измите злого от вас (1Кор.5:13); и: не молися о людех сих (Иер.11:14). Подобно сему запрещено было молиться и о Сауле (1Цар.16:1). Все сие необходимо знать пастырю, – над кем, как и когда должно быть приведено в исполнение все это; потому что всего истиннее Бог.

Если кто, обличенный наедине, не стыдится; то он и обличение при многих обратит к повод к бесстыдству, добровольно возгнушавшись своим спасением.

Имею в виду и то, что, как видел, бывает со многими благорассудительными больными. Зная свою боязнь и немощь, они умоляли врачей, чтобы против воли связали их, и лечили, употребив сие произвольное насилие; потому что дух у них бодр по упованию будущего, а плоть немощна по причине прежних худых навыков. И я, видя сие, умолял врачей послушаться больных.

Путеводитель должен не всем приходящим назначать путь узкий и тесный, и не всякому – иго благое и бремя легкое, а напротив того, внимательно смотреть и приличным образом к каждому приноровлять врачевство. Обремененным тяжкими грехами и близким к отчаянию прилично второе врачевство; а тем, которые склонны к высокомерию и самомнению, – первое.

Иные, намереваясь идти в дальний путь и спросив людей знающих, когда услышали от них, что путь прямой, гладкий и безопасный, – по слуху сему, отложив все заботы о приуготовлении себя к путешествию, в половине пути или потерпели бедствия, или должны были воротиться, будучи не приготовлены к встретившимся скорбям. А равно и наоборот разумей, что, где любовь Божия коснулась сердца, там слова не произведут страха; где виден страх геенны, там – терпение трудов всякого рода; и где приметно упование царствия, Там – Пренебрежение всего дольнего.

Хорошему военачальнику должно явственно знать, где место и назначение каждому из подчиненных. Ибо, может быть, во множестве есть способные стоять с ним за товарищей в передних рядах, или выйти на единоборство, между тем как заставлены они оставаться в бездействии.

Один кормчий, без содействия корабельных служителей, не может спасти корабль. И врач не исцелит больного, если наперед больной со всем доверием не вызовет на сие врача своими просьбами и тем, что покажет врачу свою рану. Стыдившиеся врачей доводили раны до загноения; а многие не редко и умирали.

Пастырь, когда пасет овец, да не перестает употреблять в дело свирель слова, особливо же – когда овцы готовы погрузиться в сон; потому что волк ничего так не боится, как отголоска пастырской свирели.

Настоятель должен, как не всегда уничижать себя неразумно, так не всегда возвышать себя безрассудно, в обоих случаях взирая на шествующего пред ним Павла. Господь нередко закрывает глаза подначальных при некоторых недостатках настоятеля. И если сам он обнаружит сии недостатки; то породит недоверие к себе.

Видел я настоятеля, который по крайнему смирению советовался в иных делах с чадами. И видел другого, который по самомнению собственную свою мудрость хотел показать им немудрою, и обходился с ними шутливо.

Редко, однако же видел я, что, по некоторому обстоятельству, люди, преданные страстям, начальствовали над бесстрастными, и устыдясь подначальных, мало по малу, отсекали от себя собственные свои страсти. И, как думаю, воздаянием для спасаемых было то, что произвело в настоятелях перемену сию, так что страстное начало дела послужило для них основанием бесстрастия.

Должно остерегаться, чтобы приобретенного в пристани не расточить среди моря. Сказанное разумеют не приобучившиеся еще к внешним мятежам.

Подлинно великое дело – благодушно и мужественно переносить и зной, и тишину, и бездействие безмолвия, и не искать развлечений и утешений вне корабля кельи, как беспечные мореходцы во время безветрия ищут прохлады в водах. Несравненно же выше – не страшиться мятежей, но и при шуме их сохранять небоязненное и непоколебимое сердце, проводя время наружно с людьми, а внутренно с Богом.

Мирские постановления да послужат, тебе, досточудный, основанием для наших постановлений. Подсудимым иный приходит в наше, поистине страшное, судилище, а другой, ни в чем не будучи виновен, поспешает на Божие делание и служение. Между пришествием того и другого есть большая противоположность; а потому каждое требует особенных правил.

Подлежащий ответственности прежде всего пусть будет допрошен, впрочем, наедине, какого рода были дела его? И сие нужно по двум причинам: чтобы, сею исповедью приведенный в совершенное сокрушение, отложил он всякое дерзновение, и чтобы узнал, какие язвы берем на свою ответственность, и сие побудило его любить нас.

Не забывай, честный отец, так как не безызвестно тебе это (да не будет сего!), а именно, что Бог приемлет в рассуждение в подсудимых и место и обращение к лучшей жизни, и способности человека; потому что много в этом бывает видоизменений и разностей. Тот, кто немощнее, нередко оказывается более смиренным в сердце; почему от духовных судей должен понести легчайшее наказание. Противное же сему явствует само собою.

Не в порядке вещей – льву пасти овец; и тому, кто раб еще страстей, не безопасно начальствовать над людьми также страстными.

Неприличное зрелище – лисица среди кур; но всего неблагоприличнее гневающийся пастырь. Одна приводит в смятение и губит кур, а другой – разумные души.

Смотри, не будь строгим истязателем самых малостей; иначе, не будешь уже подражателем Богу.

И сам ты во всех внутренних и внешних делах своих имей строителем и вождем Бога, полагаясь на Него, как на искуснейшего какого кормчего, и ради Его отсекая собственную свою волю, как бы не имея собственного разума, водись одним Его мановением.

И тебе и всякому должно вникать и в сие: не большею ли частью по вере приходящих, а не за нашу чистоту, благодать благоволит действовать чрез нас? Ибо многие, будучи рабами страстей, сказанным выше образом совершали чудеса. Ежели сказано: мнози рекут Мне в он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом, и так далее (Мф.7:22); то сказанное мною положение достойно вероятия.

Кто действительно обрел себе милость у Бога, тот может благодетельствовать страждущим неощутительным для них образом, достигая чрез это двух весьма важных приобретений: и себя охраняя от людской славы, как бы от так называемой ржи в растениях, и тех, кому оказана милость, располагая воздавать благодарение единому Богу.

Тем, которые бодро и весьма доблестно проходят путь свой, предлагай лучшую и более крепкую пищу; а которые, или по разумению, или по поведению, остаются назади, тем, как младенчествующим, предлагай млеко; потому что всякой пищи свое время. Одна и таже снедь в иных производит усердие, а в других упадок духа. Приступающие сеять семя должны обращать внимание на время, на лице, на количество и качество.

Иные, ни во что вменяя суд за восприемничество, неразумно брались быть пастырями душ, и имев у себя прежде великое богатство, преселились отсюда с пустыми руками, по восприемничеству расточив богатство сие на других.

Как дети бывают собственные и законные, и бывают также от второго брака, иные подкинутые, и иные рожденные от рабынь: так и в восприемниках примечается весьма много с сим сходного. Есть восприемничество в собственном смысле, и оно значит – отдавать душу свою за душу ближнего во всяком случае. Но можно воспринять на себя только прежние грехи ближнего; можно также принять на себя одни будущие его согрешения; еще можно принять на себя бремя собственных своих повелений, по недостатку духовной силы и по скудости бесстрастия. Но в оном совершенном восприемничестве, по мере отсечения воли ближнего, несем суд на себе.

Законный сын познается в отсутствие отца.

Настоятель должен иметь во внимании и особенно замечать тех, которые противятся ему, а в ином и прекословят, и их в присутствии старейших из братии наказывать самыми тяжкими выговорами, чрез них внушая страх и другим, хотя бы выговоры сии и сильно огорчали наказываемых. Ибо уцеломудрение многих – важнее, нежели обида одному.

Иные, будучи движимы духовною любовью, сверх сил своих принимают на себя бремена других, помня Сказавшего: больши сея любве никтоже имать и так далее (Ин.15:13). А другие, и прияв, может быть, от Бога силу для восприемничества других, не с охотою для спасения брата принимают на себя чужое бремя. И окаянными почитаю последних, как не приобретших любви. О первых же, нахожу, сказано негде: изводяй честное от недостойного, яко уста Моя будет (Иер.15:19); и: якоже сотворил еси, будет ти (Авд.1:15).

Заметь и сие, прошу тебя, что нередко настоятелев грех в помышлении судится строже, нежели послушников грех в действии, равно как и проступок воина легче, нежели неблагоразумный замысел военачальника.

Внушай делателям послушания, чтобы грехов плоти и похотения не исповедовали во всей подробности, прочие же грехи во всей подробности памятовали бы денно и нощно.

Обучай их, представляя тому образец в себе самом, быть во всем совершенно незлобивыми, простодушными в обращении друг с другом и крайне благоразумными в отношении к демонам.

Не забывай, какая должна быть цель у овец твоих в рассуждении их взаимных отношений. А у волков та цель, чтобы посредством ленивых приводить в расслабление рачительных.

Не ленись просить и молить Бога за самых нерадивых, не о том, чтобы они были помилованы (потому что невозможно сие без их содействия), но, чтобы Бог возбудил их к рачительности.

Немощные в вере и да не едят с еретиками, как сказано и в правилах; а сильные, при случае, если неверные приглашают их к себе ради веры, и им желательно идти, пусть идут.

Где дело идет о славе Господней, там не отговаривайся неведением; ибо неведевый; сотворив же достойная ранам, биен будет за то; что не постарался узнать (Лк.12:48).

Стыд пастырю – бояться смерти, когда и самое послушание, как определяют, есть небоязненность смерти.

Разыщи, блаженный, без какой добродетели никто же узрит Господа, и ее прежде всех усвой чадам твоим, избавляя их от всякого случая, видеть что-либо изнеженное и женоподобное.

Для всех, подчинившихся нам о Господе, по различию телесных возрастов, да будут различные учреждения и помещения. Ибо никого не должно высылать из пристани, прежде нежели приидет в разум, чему время определено и в мирских законах.

Ни на кого скоро да не возлагаем рук, чтобы иные овцы, приведенные нами в лета неведения, когда прийдут в ведение, не стерпев бремени и зноя, не бежали в мир; и сие для поспешивших возложить на них руки не безопасно будет пред Богом.

Где такой домоприставник от Бога, который, не имея у себя недостатка в слезных источниках и трудах, не щадит их пред Богом для очищения других?

Никогда не преставай заботиться о возвращении чистоты душам, особливо же оскверненным телам, чтобы у доброго Подвигоположника дерзновенно домогаться тебе венцов не за свои только труды, но и за чужие души. Видел я, что один немощный очистил по вере немощь немощного, прибегнув за него к Богу с похвальною неотступностью, и положив душу за душу, в смирении за исцеление его исцелил, наконец, самого себя. Но видел, что другой поступил подобно сему из самомнения, и в укоризну себе услышал: врачу, исцелися сам (Лк.4:23).

Можно отказаться от блага для большего блага, как поступает избегающий мученичества не из боязни, но для пользы им спасаемых и просвещаемых.

Иный предает себя на бесчестие для чести других, и, когда многие почитают его сластолюбцем, – пребывает яко льстец, и истинен (2Кор.6:8).

Если и тот, кто обладает словом на пользу, но не сообщает оного обильно, не останется ненаказанным; то какая, думаешь, возлюбленный, опасность угрожает тем, которые деятельным своим содействием могут помочь злостраждущим, и не помогают? Избавлен ты Богом? – избавляй других. Спасен? – и сам спасай влекомых на смерть. Искуплен? – Не скупись на искупление умерщвляемых демонами. Ибо для всякого, одаренного силою дыхания, это – великая награда от Бога, не приобретаемая никаким другим деланием и созерцанием смертных и бессмертных.

Как бы содейственником бесплотных и умных сил оказывается тот, кто дарованною ему от Бога чистотой очищает скверны других, и из укоризненного приносить неукоризненный дар Богу. Ибо сие одно составляет всегдашнее занятие Божественных священнослужителей. Вси, иже окрест Его, принесут дары, то есть, души (Пс.75:12).

Ни что не доказывает столько человеколюбия и благости к нам Создателя нашего, как сие – оставить девятьдесять девять овец и взыскать одну заблудшую (Мф.18:12). Посему, будь внимателен, исполненный веры муж, и всю свою рачительность, и любовь, и горячность, и попечительность покажи в молении к Богу о крайне заблудших и сокрушенных. Ибо где – велики болезни и струпы, там, без сомнения, и великие даются награды.

Будем вникать и наблюдать, а потом делать. Ибо настоятель, по немощи иных, не всегда должен предпочитать справедливое. Видел я, как двое были судимы одним премудрым судиею. Неправого, как легкомысленного, провозгласил он правым, а правого, как мужественного и благодушного, признал неправым и осудил, чтобы ради правды не произошло большего раздора; впрочем, наедине и без свидетелей сказал он каждому, особенно же болезнующему душою, что следовало ему сказать.

Овцам прилична злачная равнина, словесным же овцам всего свойственнее учение и памятование об исходе своем, чем может быть исцелена всякая проказа.

Строго надзирай за благодушными, и безвинно подвергай их бесчестью в присутствии немощных, чтобы врачевством, данным одному, уврачевать тебе язву другого, и расслабленных научить перенесению неприятностей.

Нигде не видим, чтобы Бог, слыша исповедь, объявлял оную всенародно; и сие для того, чтобы не устрашить исповедующихся таким обнаружением, и не соделать их уже неисцельно-болезненными. Хотя будем иметь и дар предведения, – не станем поползнувшимся наперед сказывать о поползновении их; но лучше намеками побудим их к исповеди; потому что собственное их пред нами признание не мало способствует к получению ими прощения от Бога. После же исповеди их пред нами, удостоим большей, нежели прежде, попечительности и близости с нами; ибо вследствие сего много преуспеют в доверии и любви к нам. А мы должны показывать им в себе образец крайнего смирения, но и вместе обучать их, чтобы имели пред нами страх. Смотри, чтобы смирение твое, показываемое в делах сверх нужды, не собрало углия огненного на главу чад твоих.

Во всем должно быть тебе терпеливым, кроме случая, когда оказывают преслушание сказанному тобою.

Надзирай, не увидишь ли у себя на поле таких дерев, которые напрасно занимают землю, а на другой земле способны, может быть, стать плодоносными. Никак не отказывайся, по общему совету, пересаждать их с исполненною любви заботливостью об их упокоении.

Иногда бывает, что настоятель безопасно усовершает в добродетели на местах, к тому не свойственных, располагающих к роскоши, или многолюдных. Поэтому, в принятии к себе овец пусть будет осмотрителен; потому что уклонение от принятия и отказ не во всяком случае возбраняются Богом. Если врач обилует душевным безмолвием; то не столько имеет нужды в безмолвии телесном для попечения о недугующих. А если имеет недостаток в первом, – пусть пользуется вторым.

Никакой дар наш не благоприятен так Богу, как приносимые Ему кающиеся словесные души. Ибо целый мир не равноценен душе; мир преходит, а душа нетленна, и пребудет нетленною.

Посему) глаженный, ублажай приносящих Христу не имения, а словесных овец. Совершай непорочное всесожжение; иначе, не получишь никакой себе пользы.

Как должно разуметь: яко подобаше предану быти Сыну Человеческому (Лк.24:7): горе

же тому, имже предастся (Мф.26:24); так и наоборот разумей, что многим избранным надлежит спастись; награда же дана будет тем, чрез которых, по Господе, совершается спасение.

Прежде всего потребна нам, честный отец, духовная сила, чтобы тех, – которых взялись мы ввести во Святая Святых, и которым вознамерились показать Христа, почивающего на таинственной и сокровенной их трапезе, особливо, пока они еще в преддверии у входа, – нам, взяв за руку, как младенцев, освободить от мятежа помыслов, как скоро увидим, что они в скорби и в тесноте от мятежа намеревающихся воспретить им вход. Если же иные весьма юны, или немощны; то необходимо нам поднять и нести их на своих раменах, пока не пройдут эту дверь подлинно узкого входа; ибо здесь обыкновенно постигают всякое угнетение и теснота. Почему, некто и сказал о сем входе: сие труд есть предо мною, дóндеже вниду во святило Божие (Пс.72:17), – и весь труд в этом одном.

И в предшествовавших словах,⁴⁸ о отец отцов, говорено было у нас об оном отце отцов и учителе учителей, каков он был; как всецело украшен горнею мудростью, нелицемерен, учителен, строг, целомудрен, снисходителен, благодушен и, что всего удивительнее, когда усматривал желающих спастись, употреблял против них вящшую строгость; а в которых опять усматривал свою волю, или пристрастие, тех лишал всего, к чему были пристрастны, и всех доводил до того, что все, наконец, остерегались показать собственную свою волю в чем-либо таком, к чему имели расположение. Сей досточтимый отец говаривал всегда так: «Лучше выгнать кого из обители, нежели дозволить, чтобы послушники исполняли собственную свою волю. Ибо, кто выгнал, тот нередко выгнанного делал смиренным и, наконец, отказывающимся от своей воли; а кто оказывает таковым мнимое человеколюбие и снисхождение, тот делает, что они во время исхода своего будут с жалобами его проклинать, как обманывавшего их больше, нежели делавшего им пользу».

Величественное было зрелище, когда великий отец, по совершении вечерних молитв, на седалище, наружно сколоченном из дерев, а внутренно соплетенном из духовным дарований, восседал как некий царь, и прекрасное собратство окружало его подобно мудрым пчелам, внимая словесам его, как Божиим, и повиновалось его приказаниям. А он повелевал – кому тридцать, кому пятьдесят, кому сто псалмов прочитать перед сном, а иному – совершить такое же число коленопреклонений, иному же – спать сидя, кому – читать до определенного времени, а кому – столько же стоять на молитве. Он поставил двоих надзирателей из братии, которые замечали и прекращали днем сходбища братий и праздное препровождение времени, а ночью безвременные пробуждения и все, о чем не позволительно предавать писанию.

И не на сие только обращал внимание великий отец, но и в рассуждении пищи определял каждому особенный устав. Ибо не одни и не одинаковые предлагались всем снеди, но назначаемы были каждому сообразно с его состоянием. Ибо, одним сей превосходный домоприставник назначал пищу более суровую, а другим более сносную. И к удивлению, всякое повеление его, как бы исходящее из уст Божиих, исполняемо было безропотно. Сему достославному отцу подчинена была и Лавра, в которой сильных духом этот совершенный во всем пастырь отсылал из обители на безмолвие.

Настоятельно прошу тебя, не приучай простодушных к ухищренным помыслам, но лучше, если можно, и хитрых доводи до простоты, что необычайно.

Кто по крайнему бесстрастью достиг высшей степени чистоты, тот, как Божественный судия, будет употреблять и строгость. Ибо недостаток бесстрастия поражает сердце судии, и не позволяет ему, как должно наказывать и исправлять зло.

В наследие сынам оставляй паче всего непорочную веру и благочестивые догматы, чтобы тебе не только сынов, но и внуков своих привести ко Господу путем православия.

Крепких телесными силами и юных не жалея изнуряй и укрощай, чтобы возблагодарили тебя во время исхода своего. И в этом тебе, премудрый, пусть будет примером великий Моисей. Ибо послушных и с покорностью за ним следовавших израильтян не мог освободить от фараона, пока не вкусили они опресноков с горькими травами. Опреснок же означает душу, которая не имеет привязанности к своей воле; потому что своя воля может надмевать душу до превозношения, а опрескок никогда не подымается вверх. Под горькими же травами разумеем иногда огорчение, каким сопровождается подчинение своей воли другому, а иногда – трудности сурового поста.

А я, посылая это к тебе, отец отцов, прихожу в страх, когда слышу того, кто говорит: научая иного, себе ли не учиши (Рим.2:21)? Но сказав теперь еще следующее, прекращу течение слова.

Душа, посредством чистоты вступившая в единение с Богом, для научения своего, не будет иметь нужды в слове другого; сия блаженная в себе самой тайноводителем, путеуказателем и просветителем имеет вечное Слово. А такова, как припоминаю, и твоя душа, о священнейшая и пресветлая глава; припоминаю же сие не по одному просто дару слова, но из дел и опытно изведав непорочные её намерения, особенно сияющие зверогубительною кротостью и смирением, как у оного великого законодателя, которого стопам действительно последуешь ты, о терпеливейший, и непрестанно восходя на высоту, едва не имеешь уже пред ним и преимущества, а именно – в похвалах непорочности, в победных наградах целомудрию, – таким добродетелям, которыми гораздо более, нежели другими, можем приближаться к Богу всечистому, подателю и подкрепителю всякого бесстрастия, и за оные живущих еще на земли проставляющему с земли на небо. Ими-то, подобно оному любителю непорочности Илие, неленостными ногами восшел ты как бы на огненную некую колесницу, и не только убил египтянина, и победный венец сокрыл в песке смирения, но даже востек на гору, и за свое тернистое и недоступное зверям житие узрел Бога, насладился Божественным гласом и Божественною светозарностью; изул сапоги, то есть весь мертвенный покров; Взял за ошиб, или конец, того, кто из ангела превратился в змия, и предал его казни, покрыв тьмой, как бы в собственной его норе и самом преисподнем рве, в Египте и в омрачении; победил высокомерного и надменного фараона, поразил египтян, и первенцев их (это – важнейшее победное твое торжество) предал смерти. Почему и Господь тебе, как непоколебимому, вверил руководство братий, которых ты, вождь вождей, неустрашимо избавил от фараона и от скверного плинфоделания из брения, дал им видеть и всяким опытом увериться в сем видении Божественного огня и облака непорочности, угашающего всякий пламень; а сверх всего этого, разделил для них и то чермное пламенеющее море, в котором всего более многие из нас бедствуют, и пастырским своим жезлом и знанием соделал их победителями и торжествующими; а всех, которые гнались в след их, истребил в конец; а даже, и после всего этого, Амалика самомнения который обыкновенно сретает победителей по одержании победы на море, как совершенный и в деятельности и в созерцании, обратил ты в бегство воздеянием рук, победил язычников за боговверенный и богопросвещенный народ твой, а сущих с тобою возвел на гору бесстрастия, поставил иереев, преподал обрезание, не очистившись которым невозможно видеть Бога; возшел на высоту, отразил всякую тьму, мрак и вихрь (Втор.4:11), то есть тройную мглу неведения, приблизился к Свету славнейшему, ослепительнейшему и высшему виденного в купине, сподобился гласа, сподобился созерцания и дара пророчества. А может быть, здесь еще пребывая, видел уже ты и то, что будет наконец, разумею будущее последнее озарение ведения; а потом услышав глас: не бо узрит человек (Исх.33:20), по сему самому от Боговидения на Хориве снизшел в глубочайшую юдоль смирения, с прославленным лицом, душевным и телесным, неся с собою скрижали ведения и восхождения. Но увы! горе нам за это тельцелияние у сопутствующих со мною! Горе нам за это сокрушение скрижалей! – Что же потом? Взяв за руку людей сих, провел ты чрез пустыню; а может быть, когда палимы они были пламенем собственного своего огня, – изводил ты иногда источник слезных вод посредством древа, то есть распинания, плоти со страстями и похотями. Ведешь ты брани с исходящими на встречу языками, истребляя их огнем Господним; приходишь на Иордан (ибо ничто не возбраняет мне отступить несколько от истории), разделяешь его для людей своих словом, как Иисус, и прежние воды назначаешь морю соленому и морю омертвения, а воды любви по другую сторону возносишь горе пред очами сих духовных твоих израильтян; потом, повелеваешь принести дванадесять камней, или воссозидая ими апостольский чин, или гадательно давая разуметь одоление осьми языков, то есть страстей, и приобретение четырех главных добродетелей; после сего совершенно оставив позади себя мертвое и бесплодное море, приходишь ко граду врага; в продолжение сего седмеричного всегдашнего круга человеческой жизни, трубишь в молитве, и разрушив град, овладеваешь им; почему и ты можешь воспеть невещественному Споборнику: врагу моему оскудеша оружия в конец, и грады страстей моих разрушил еси (Пс.9:7). Хочешь ли, скажу и то, что всего выше и доблественнее? – Восшел ты в Иерусалим к видению совершенного душевного мира, и зришь Христа – Бога мира, злопострадав с Ним, яко добр воин (2Тим.2:3), сораспявшись плотью со страстьми и похотьми, и без сомнения для того, чтобы, став богом фараону и всей сопротивной силе его, спогребстись уже и снизойдти в преисподнюю (разумею – преисподнюю Богословия и неизреченных тайн), быть помазанным и облагоуханным от сродных и любвеобильных жен, или добродетелей. Ибо что препятствует мне – к слову сказать и выразиться так? – ты и на небе пребываешь, седя одесную. Какая славная добыча! Воскреснув и сам по трех днях, по одолении трех мучителей (может быть, скажу точнее), по одержании победы над телом, душою и духом, или по очищении как бы трехчастного состава души, то есть, страстной, раздражительной и умной силы, приходишь на гору масличную. Ибо должно уже пресечь слово и не мудрствовать до излишества, особливо – пиша к тому, кто исполнен премудрости, преимуществует ведением всего, что выше нас. О сей-то, думаю, горе один доблий течец, восходя на нее, сказал: горы высокие еленем (Пс.103:18), то есть душам, истребляющим гадов.⁴⁹ Итак, с ним вместе совершая течение, и ему сопутствуя, вступил ты на след его и, воззрев на небо (опять ввожу в слово прежний образ слова), благословил нас учеников, и обратил взор на представленную и утвержденную пред Сим лествицу добродетелей, которой ты, как премудрый архитектон, по данной тебе от Бога благодати, положил основание, лучше же сказать, дал и совершение, хотя по смиренномудрию, заменив себя мною скудоумным, принудил меня – нечистые уста свои отдать тебе на пользу людей твоих. И сие не удивительно; потому что, по изображенному в истории, и Моисею обычно было именовать себя худогласным и косноязычным (Исх.4:10). Но у него был превосходный даром слова и доброглаголивый Аарон, а ты, таинник, не знаю почему, пришел для сего к безводному источнику, наполненному египетскими жабами, лучше же сказать, гнилыми струнами. Но поскольку мне от принятого на себя слова не должно удаляться, оставив оное на половине течения твоего, небошественный; то, продолжая соплетать приносимое в дань доброте твоей, скажу здесь: ты приблизился к святой горе, устремил взор к небу, ступил ногою на стезю, начал течение, востек, подъялся в высоту, восшел до Херувимских добродетелей, введен в их чин, вступил в воскликновении, обратив в бегство врага, проложил путь и предшествовал на оном, лучше же сказать, ведешь по оному еще и доныне, и предшествуешь всем нам, восходя на самый верх святой лествицы и вступив в единение с Любовью, а сия Любовь есть Бог. Ему подобает слава, держава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.