Часть Первая

Истинно и крепко обрадовало меня письмо твое, мой друг. Спешу отвечать на него, как и буду отвечать на все твои письма, и с радостью буду объяснять тебе твои недоумения, сколько Господь даст мне силы и разума.

Прежде всего обрадовало меня то, что ты пишешь сам. Великую милость явил тебе Господь Бог, что просветил тебя грамотой. Великое добро сделали тебе добрые люди, что постарались об этом, такое великое добро, что и сказать нельзя. От всей души благодари Господа Бога за свое просвещение. От всего сердца, пока жив, молись за добрых людей, которые так, даром, из одной любви христианской, потрудились над обучением тебя. По их милости ты теперь уж не темный человек, как были твои отцы и деды; тебе дан свет, с которым ты без ошибок можешь распознавать, что скверные бабьи басни, которых апостол велит отрицаться¹, потому что он ведут в погибель вечную, и что истина, которая приведет тебя к вечному спасению. Заплатить им за такое великое благодеяние, разумеется, ничем не заплатишь. Так и молись Господу Богу, чтобы Он Сам вознаградил их достойно и праведно. А со своей стороны делай то, что для тебя сделали добрые люди. Тебя просветили –просвещай и ты. Можешь учить грамоте – выучи одного, двоих, сколько Господь поможет. Нельзя будет этого сделать – читай при всяком удобном случае безграмотным дельные и полезные книги; с любовью рассказывай и объясняй им то, что Господь помог теб узнать и чего не знают они, как люди еще темные. Вот что говорит апостол: «если кто от вас заблудит от пути истины и обратит кто его, то да знает, что обративший грешника от заблуждения пути его, спасет душу от смерти и покроет множество грехов»².

Все от Бога. И рад я, что и письмо свое ты начал прекрасными словами: «Слава Богу», и пишешь мне о деле угодном Богу. По истине: «слава Богу!» И не даром я сказал сначала, что Господь просветил тебя. Трудились с тобой люди – так; но Господь, вместе с жизнью, даровал тебе смысл и разум, охоту и силы к ученью; Господь побудил и добрых людей, помогал им, да еще и их самих просветил прежде и приготовил для тебя. Так во всем, всегда, на каждом шаге – слава Богу, потому что все доброе от Него, милосердного.

Пишешь мне, что и прежде охотно ты ходил в Божью церковь, а теперь еще охотнее; и прежде любил бывать у обедни, а теперь еще больше полюбил, но только сокрушаешься, что не понимаешь слишком многого в божественных службах, не знаешь, чтó и для чего, не разумеешь даже многих слов.

Угодное, друг мой, Богу делаешь ты, о чем помолишься, то и будет. Разумеется, православному, занятому заботами и делами житейскими, нельзя бывать каждый день в церкви, да Бог и не требует этого. Дни будничные Он заповедал употреблять каждому на свои дела, лишь дни воскресные и праздничные посвящать на служение Ему, т. е. на молитву и на дела Ему угодные. Значит, если ты исполняешь это со всей охотой и радостью, то исполняешь заповедь Его Самого и тем делаешь угодное Ему. Точно так как тот, кто в эти великие и святые дни, вместо Божьей церкви, бежит куда-нибудь на гулянье, или, без всякой важной причины, останется дома, тот тяжко грешит перед Богом. А никакой грех не останется не наказанным от Бога.

Но слишком многого ты не понимаешь?

И не мудрено. Церковные богослужения и особенно, как ты называешь, обедня – дело не простое и обыкновенное, а высокое и таинственное, т. е. такое дело, в котором под тем, чтó видит глаз твой, скрывается особенное, вышечеловеческое, божественное. Чтобы понимать это, нужно знать, как объясняли люди близкие Богу по святости своей жизни. А еще не понятно многое из того, в чем не скрывается ничего таинственного, по следующей причине. Веру православную Христову мы приняли от греков. Вместе с тем от них приняли и все богослужения. Когда книги богослужебные переводились с греческого языка на славянский, т. е. на тот язык, которым говорили наши предки в те далекие времена, то некоторый слова греческие так и остались без перевода, как например, литургия, трапеза и т. п. И это не все. Самый язык славянский от тех времен и до дней наших слишком изменился, так что многие слова и обороты речи, которые были тогда самыми простыми и обыкновенными, сделались теперь мудреными и даже непонятными. Вот отчего и не понимается теперь так многое в нашем богослужении даже теми, которые и слушают внимательно, и хотели бы понять.

И вот почему есть все мое желание исполнить твою просьбу. Со всей радостью готовь потрудиться для тебя – объяснить, сколько смогу подробно, непонятное в наших церковных богослужениях, если Господу будет угодно благословить мой труд. То уж будут не письма, а целые тетради, которые и тебе уже будет нужно потрудиться прочитать. Что делать? Без труда не достается ничего. Господь все да благословить во благо и спасение.

А до того, предварительно, считаю не бесполезным в следующих письмах поговорить вообще о том, чтó значит 1) быть в церкви и 2) быть у обедни. Настоящее письмо заключу несколькими мыслями о молитве вообще.

Все мы получили и получаем от Бога: и жизнь, и силы, и тело, и душу, и пищу, и все нужное для жизни, словом, Им, и только Им одним, и никем больше – живем, движемся и существуем. Значит, за все полученное мы должны благодарить Его, обо всем нужном просить. Кроме того, Бог, сотворивший небо, и в небе – все светила, землю – и на ней все, чтó только видим мы, так велик, могуществен и славен, что мы не можем не прославлять Его божественных свойств. И вот, когда мы благодарим Его, или просим, или славословим – это и значит, что мы молимся Ему.

Бог даровал человеку душу и тело, значит, и молиться Ему нужно и телом, и душой. Мы молимся телом, когда языком произносим слова молитвы, поднимаем глаза к небу, рукой делаем на себе крестное знамение и преклоняемся всем телом. Если при том и в мысли нашей то же самое, чтó на языке, т. е. если, призывая имя Божие, об нем только и думаем и ни о чем больше; к нему обращаемся всем сердцем и всем существом своим, то значит, мы молимся и душей. Одно без другого отнюдь не должно быть. Грех и великий грех, когда мы крестимся и кланяемся, и в то же время думаем о чем-нибудь постороннем, когда языком призываем Бога, а в ум – помыслы, заботы и дела мирские. Не только не примет Бог такой молитвы, но она прогневляет Его. Не только она не на пользу и спасение, но в грех и в осуждение.

И вот, друг мой, возьми себе правилом, как не начинать, так и не оканчивать ничего – даже самого незначительного дела – без молитвы Господу Богу. Начинаешь день – поблагодари Отца Небесного, что Он успокоил тебя от дневных трудов, и испроси Его благословения и помощи на новые труды. Оканчиваешь день, поблагодари, что Он даль тебе силы и здоровье провести его с пользой для души и тела, и испроси себе сон мирен, здрав и под охранением ангела-хранителя. Имеешь ли ты у себя канонник, святцы или хоть какую-нибудь молитвенную книгу? Уж если Господь просветил тебя грамотой, то нужно, во что бы то ни стало, иметь молитвенник, точно так же, как и святое Христово Евангелие. Да и что за православный без этих святых и божественных книг? Там, в каждом молитвеннике, есть молитвы утренние и вечерние. Законом себе поставь: каждый вечер и каждое утро прочитывать, если не все, то хотя по одной пли по две молитвы, а в праздники и накануне их – непременно все. Знаю, что многие и ложатся, и встают или вовсе без молитвы, или так – покивают только головой без всякой мысли. «Недосуг, – говорят, – устали». А между тем тут же проболтают впятеро дольше. Значить, это говорят леность и нерадение. А устали, так тут-то и нужно просить у Господа Бога силы.

Заметь и то, что не во многоглаголании спасение и не в долгих молитвах праведность. Лучше две молитвы, но от чистого, усердного сердца, чем двадцать, когда язык произносит слова молитвы, а голова про то не ведает. Фарисей и долго молился, но не получил себе оправдания. Мытарь только и говорил: «Боже, очисти мя грешного» – и пошел домой оправданным. Помолись коротко, но горячо, – молитва твоя дойдет до Господа Бога.

Когда ты дома, в семье, старайся собирать на общую молитву всю свою семью. Спаситель наш сказал: где собрались двое или трое о имени Моем, Я посреде их³. Какую ж силу будет иметь ваша молитва, когда Он Сам будет стоять среди вас, Сам будет участвовать в вашей молитве! И как бы хорошо было, если б по прочтении молитв вы еще пропели несколько стихов, например, «Взбранной воеводе», «Достойно есть», «Отче наш» и тому подобные, всем известные стихи. Вот это и было бы то, что апостол называет домашней церковью! И всем было бы благо, и больше всех тебе, как руководителю на святое и самое угодное Богу дело!

Здесь не могу утерпеть, чтобы не рассказать тебе, что я видел прошлым летом на пароходе. В числе пассажиров были четыре семьи чухонцев –двадцать семь человек. Настал вечер, они все, сидевшие днем в разных местах, собрались в одну кучу. Старик, лет около семидесяти, вынул из мешка книжечку и отдал тринадцатилетней двушке. Все уселись, девушка начала читать, славно читала, внятно, без запинки, с чувством. С необыкновенным благоговением слушали все. Книжечка, как я после узнал, была псалтирь, разумеется, на их языке. Читали с час. Потом все встали и запели. Это они пели вечерний псалом. В заключение старик читал толстую книгу (Библию) с полчаса и объяснял. Так они и разошлись по своим местам. На другой день только стало всходить солнце, повторилось то же самое, лишь книжечку читала женщина с грудным ребенком на руках. Слишком четверо суток я ехал с ними, и каждые вечер и утро было то же, книжечку только читали поочередно все – до восьмилетней девочки. Не забудь, это было в дороге, значит, это было у них такое святое, такое чтимое правило, что они не могли отступить от него, где бы ни были, не только что дома. И еще скажу тебе: православные, сидевшие тут же, вели себя крайне непростительно дурно. «Чухна молится, – крикнет кто-нибудь, – пойдем смотреть». И окружат их, и кричать, и хохочут, и песни поют, и даже (сердце обливается кровью, как вспомнишь) сквернословятся. Чухонцы внимания ни на что не обращают. После этого не скажешь ли и ты: «вот это христиане, хоть и не называются православными»! Да, мой друг, надо быть истинным христианином, чтобы так молиться. И страшное слово Спасителя припомнилось мне теперь. Говорю Я вам, что многие придут с Востока и Запада и возлягут в царстве небесном; а сыны царства извержены будут во тьму кромешную, там будет плач и скрежет зубов⁴. Что в том, что по названию мы православные, а вот эти неправославные? Не в имени дело, а в самом деле. Уж если мы православные, так и должны право-истинно, свято, достойно, словами и делами славить Господа. А то вот тут же на пароходе: едем мимо церкви, православные встанут и молятся. Прекрасно. Да вот в чем беда. Перед этим некоторые из них говорили всякие непотребные речи. Помолившись, они садились, и не помолчавши ни секунды, продолжали те же непотребные речи. Значит, что ж было у них в голове, когда они крестились и кланялись? Угадать не мудрено. Друг мой! не забывай ни на секунду, где бы ты ни был – дома, в дороге и т. д., Бог везде с тобой, слышит каждое твое слово, и ни одно не останется забыто Им. И не только за дурную речь, а о сквернословии и подумать страшно, за слово праздное, т. е. ненужное, бесполезное, дадим мы ответ Ему.

Благо тебе, что ты любишь во дни праздничные ходить в Божью церковь. Благо и всем, которые в эти святые дни, утром и вечером, бросаются не туда, где шумят и ликуют, а чаще и хуже что делают те, которые живут, не помня ни Бога, ни души своей; а туда, куда зовет звон церковный – на молитву, вместе со всеми верующими. Так проводить праздничные дни, именно и значит – освещать их, чего требует Господь Бог в четвертой заповеди. Освящай эти дни, тем самым будет освящаться и вся неделя твоих трудов. И все тебе будет во благо. И всякий труд пойдет в дело, в пользу и на радость, потому что Сам Господь Бог, заповедь которого ты исполнил, будет помощником твоим. А посмотри на тех из своих братьев, которые, вместо Божьей церкви бегут туда, куда православному христианину и заглядывать не следует: ведь больно и горько видеть этих несчастных. Когда ты тихо и мирно, с весельем на душе, оканчиваешь свой праздничный день, они уж и на людей не похожи, а иной и животного хуже. Когда ты на другой день, свежо и бодро, вместе с зарей принимаешься за свой труд, они еще охают и стонут, точно какую тяжелую болезнь Господь послал на них. Но вот кое-как принимаются и они: и работают неделю, и тяжело работают, но что за чудо? Все как-то не в пользу, да не в радость, все заработанное из рук вываливается. И сами-то они не лучше нищенствующей братии, что и перста не сложат для работы, а уж об их семьях и говорить нечего; там нищие действительные, настоящие, потому что в самом деле чуть не мрут с голоду. А чудо-то самое простое. Не исполнили они четвертой заповеди Божией – и благословения Божия не получили себе на неделю. А без Божьего благословения хоть убейся на работе, – все прахом пойдет. Но Бог с ними, не суди их, мой друг. И без тебя они осуждены всяким хорошим человеком; а еще на страшном суде будут страшно и навсегда осуждены Господом Богом.

Однако ж, мало для православного христианина сказать: «Бог с ними». Нет, мой друг, о них-то и нужно молиться, чтобы Господь исторг их из тьмы греховной и поставил на светлый путь спасения. Кроме того, и советом, и убеждением, и мольбой старайся завлекать их во храм Божий вместе с собой. Знаешь ли? Случилось, и не редко, иной грешник, совсем грешник, давно забывший о Боге и о своей душе, забежит как-нибудь нечаянно в Божью церковь, или даже затащит кто, и начинает молиться так, нехотя, смотря лишь на других, и вдруг потоком льются слезы из его глаз, он упадает на колени, потом на землю; молится долго-долго и встает совсем новым человеком. С этой минуты с омерзением смотрит на свою прошлую жизнь и делается христианином, каким, дай Бог, чтобы был всякий. Что ж с ним сделалось? Чудо милосердия Божия. Отчего ж именно в Божьей церкви, а не где-нибудь в другом месте? Об этом скажу дальше. И чтó, если такое чудо совершится над твоим заблудшим братом, которого ты уговоришь прийти в Божью церковь? Какую радость приготовишь себе на те великие минуты, когда Бог будет судить всю нашу земную жизнь! Не забывай, что Господь больше радуется об одном грешнике раскаявшемся, чем о девяноста девяти праведниках, и не огорчайся, если тот, кого ты уговариваешь идти в Божью церковь, не слушается долго. С терпением и любовью толкайся в его сердце до тех пор, пока послушает. А и совсем не послушает – не унывай. Господь видел твой святой труд и, нет никакого сомнения, воздаст тебе за него.

Но, мой друг, и добро несть добро, аще не бывает добре, сказал один святой муж (Григорий Богослов). Что лучше, как ходить в Божью церковь? Что приятнее Богу, как в собрании верных возносить Ему свои моления и благодарения? Но и это прекрасное, высокое и святое дело может сделаться и неприятным Богу, и вредным для нас самих, если мы не так пребываем в Божьей церкви, как должно. Если мы, входя туда, не бываем проникнуты чувством глубочайшего благоговения; если, забыв святость места, важность того, что совершается здесь, позволяем себе разговоры, шум, смех, непристойное стояние, как и в каждом обыкновенном месте, то лучше бы нам совсем не ходить туда! Не благословение Божие вынесем мы из Божьей церкви, а страшное осуждение за неуважение к ней. Вот об чем я счел нужным написать тебе, мой друг, прежде чем приступлю к подробному объяснению церковных богослужений. Я не думаю, чтобы ты заслуживал укоры и обличения, которые невольно выскажутся в моем письме. Кто любит ходить в Божью церковь, тот, нет сомнения, и благоговейно чтит ее. Но злой пример заразителен. И не увидишь, как согрешишь. А тут есть чем соблазниться. Ведь посмотри, чтó бывает в церкви, когда соберется в нее, в праздник или по какому-нибудь особенному случаю, народу много: Царь мой небесный! Посмотри, как неистово стоят, толкаются, шумят и спорят, как прикладываются ко кресту, по окончании божественной службы – как рвутся из церкви, точно она вся занялась огнем; вся душа перевернется, как только взглянешь на такие страшные беспорядки. И нестерпимо больно делается сердцу, что так бесчинно наругаются над Божьей церковью ее собственные дети, и бросает в жар и холод, как только подумаешь, что ждет их за то. Вот почему письмо это пишу не столько к тебе, сколько к твоим собратьям, которым ты верно прочитаешь его. Многие грешат, собственно, потому, что совсем не понимают дела. И если Господь Бог поможет нам с тобой вразумить хоть одного или двоих – и то будет милость Божья.

Чтó такое церковь христианская православная?

Место особенно благодатного присутствия Божия. Бог везде. Во вселенной нет места, где бы не был Он. Но в церкви Бог находится преимущественно. На престоле алтаря церковного Он, как Царь славы, восседит, окруженный ангелами, как в небе. Телесными глазами мы не видим Его: наши телесные чувства слишком грубы для того, чтобы видеть Существо чистейшее и святейшее. Но это нам показывает вера, под покровом таинства, которое совершается на этом престоле. А кроме того, Он Сам проявляет себя здесь особенным образом в тех чудесах милосердия, о которых я сказал перед этим. Так, мой друг, повторю тебе еще раз, в Божьей церкви вдруг, нечаянно, обращались к Богу такие грешники, о которых и подумать было нельзя, чтобы они когда-нибудь вспомнили о Боге. Представь только себе: человека чуть не силой затащили в церковь. И в помысл у него не было, чтобы, уж не говорю с основы переменить свою жизнь, а хоть сколько-нибудь сделать ее получше; и вот, после каких-нибудь минут, он выходит из церкви совсем другим, ни одной чертой не похожим на то, чем был за полчаса. Что ж это значит? А и значит то, что Христос Спаситель наш, благодатно присутствующий здесь, милосердо воззрел на него и сказал, как говорил грешникам, когда еще жил на земле: «чадо! отпущаются тебе грехи твои, иди и отселе ктому не согрешай». Никто не слыхал этого сладкого голоса; на что? Душа, которой сказал Спаситель, услышала, вразумилась и обратилась к Нему. Каких еще знамений и чудес, чтобы доказать, что в Божьей церкви особенно чудным и благодатным образом присутствует Господь Бог?

Да. В церкви православной христианской всегда присутствует Святый Святых, Бог, сделавшийся человеком для спасения человека; Тот, перед Которым чистейшие херувимы и серафимы стоят со страхом и трепетом, закрывающие свои лица. Здесь Он, наш Спаситель и будущий Судия, Которому мы будем давать отчет в словах, делах и помыслах своей жизни; Он, Который окончательно скажет нам или «приидите благословенные», или «отыдите проклятые» – слова, которыми определится вечная наша судьба, без малейшей перемены.

Вот, друг мой, перед Чьи взоры предстаем мы, переступая церковный порог. Суди же сам после этого, не должны ли мы переступать его с величайшим страхом, с глубочайшим благоговением, в самом смиренном молчании? Не должны ли бояться и трепетать, как бы не увидел в нас Сын Божий чего-либо неприятного Себе, неуважительного к высокому месту Его славного обиталища?

Представь себе: при имени Иисуса Христа все преклоняется на небесах, земле и в преисподней, а мы – в Его святой церкви, в Его, так сказать, личном присутствии, позволяем себе рассеянность, невнимательность и крайнюю небрежность! Святая Церковь заповедует: «да молчит (здесь) всякая плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом», а мы, презирая эту заповедь, позволяем себе в церкви все: и разговоры, и смех, и шум, и даже вопли бесчинные! Здесь, пред взором Царя царствующих и Господа господствующих, мы позволяем себе такую дикую волю, такую ничем нестесненную свободу, точно в собственном доме или где-нибудь там, на гулянье, на базаре и тому подобное, составляем толпы, где заводятся беседы и расспросы всех родов о вещах домашних, о здоровье, о ходе дел и т. д., и своим непристойным шумом наполняем церковь или, что и того хуже, заводим пересуды, рассказы о таких новостях, о которых истинному христианину не только что рассказывать, и думать-то стыдно, и пр., и пр. Что же после этого у нас церковь? Чтó скажет об этом Христос Спаситель наш? «Дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его домом торговли или даже вертепом разбойников»⁵. Храм Мой, храм молитвы есть, а вы превратили его в такое место, которое не лучше торжища, сделали его местом шума и воплей, если не вертепом всякого бесчиния.

Здесь, мой друг, невольно приходит на мысль одна страшная вещь. На сколько Спаситель наш был полон любви к людям, той чудно-кроткой любви, которая все терпела, всех принимала к себе – до презираемого всеми мытаря, до блудницы, ятой в грехе, – об этом говорить нечего: на каждой странице св. Евангелия говорится об этом. И полный такой любовью, одного только не мог хладнокровно выносить Он, Спаситель наш, – неуважения к храму! Здесь место любви заступала уже ревность: бичом из веревок выгонял Он из храма всех продающих и покупающих, опрокидывал столы меновщиков и скамьи продающих голубей. А между тем храм Иерусалимский был только тенью наших храмов. Суди же, как велик и страшен должен быть гнев Спасителя за неуважение наших храмов! Если там Ему угодно было употребить бич из веревок, то какое наказание готовится христианам за поругание церкви, в основание которой положена Его кровь, пролитая за грехи всего человечества? О, друг мой, страшно подумать об этом!

Есть, которые еще думают оправдаться тем, что они так дурно позволяют себе стоять в церкви лишь тогда, когда не совершается никакое богослужение. Да разве церковь не одинаково свята – и во время богослужения, и после него? Разве Господь Спаситель не одинаково внимательно смотрит на вас и во время богослужения, и после него? В какое время вы ни составите этих шумных разговоров, они всегда оскорбительны, страшно оскорбительны Христу, Сыну Божию; разговоры ваши о чем-либо, так называемом мирском, всегда оскверняют храм Божий, чистейший и святейший сам по себе. Представьте только: если б вы были позваны к царю земному, то с каким страхом, с каким благоговением стояли бы пред лицом его. Вы не дерзнули б тогда, отворотясь от него, разговаривать с другими, не дерзнули б в присутствии его шумно и небоязненно беседовать с окружающими. И право поступили бы: в руках царя ваша свобода и, значит, жизнь. Но отчего ж вы так забываетесь здесь, в присутствии Царя небесного, власть Которого несравненно беспредельнее, чем всех царей земных, Который властен не только над вашей свободой и жизнью, но еще по смерти может ввергнуть в геенну огненную на целую вечность? Как! Вы оказываете почтение и меньшим властям земным, а не хотите оказывать здесь почтения Господу, Который смиряет и возвышает вас, убожит и богатит, умерщвляет и живит? Вы так свободно разговариваете здесь, где приносится за вас жертва бескровная, т. е. повторяется в очищение ваших грехов все, что совершилось на голгофе!

После того как не сказать: и добро не добро, когда оно недобрым порядком совершается! Добро, величайшее добро посещать Божью церковь – в этом величайшее блаженство, несказанная польза для христианина, и это ж добро может превратиться в величайшее зло, в страшный грех от неразумия, невнимательности и вообще небрежности!

Чтобы это добро и было добром, т. е. чтобы посещение Божьей церкви приносило благословение и освящение, не забывай, друг мой, следующего.

Еще когда только собираешься в Божью церковь, то уже постарайся освободиться от всех мыслей и забот земных и мирских. Ты идешь беседовать в молитве с Господом Богом – очисти же и приготовь свою душу, чтобы Господь удостоил тебя собеседования. Переступив порог церковный, веди себя со всей возможной осторожностью. Совершается богослужение с глубочайшим вниманием прислушивайся к голосу поющих и читающих, старайся понять и запомнить то, что поют или читают. Не совершается богослужение – отнюдь не дерзай, в ожидании его, заводить разговоры, и тем больше какой-либо шум. В смирении сердца, непрестанно обращая взоры к престолу, на котором восседит Царь славы, повторяй слова мытаревы: «Боже, очисти мя грешного». Стой или сиди кротко, благоговейно и молчаливо. Говорить ли о том безобразии и бесчинии, которые бывают при выходе из церкви? О, друг мой, кто знает: где был и зачем был – тот не выйдет из Божьей церкви без страха и благоговения. Кто молился, то есть молился настоящим образом, тот и выйдет из церкви с молитвой, терпеливо выждав, когда отхлынет бессмысленная толпа. И к чему эта торопливость до буйства?

Да, Божья церковь – дом молитвы, и только одной молитвы, а не место свидания, бесед, разговоров. Не только слово или дело бесчинные, мысль бесчинная, и она уже нарушает святость ее. И горе тем, которые не хотят знать этого! Лучше бы уж им совсем не прийти в церковь, чем прийти и быть соблазном для других. Когда вы приходите пред лице Мое, говорит Сам Господь Бог таким, кто требовало сего от вас, чтобы топтали двор Мой? И когда вы среди самого служения прострете руки свои, Я отвращу от вас очи Мои за то, что вы и здесь, в Моем присутствии, не хотите удалить от Моих очей беззаконных дел ваших.⁶

Да, мой друг, ходи к обедни, ходи как только можешь чаще. Но знаешь ли, но понимаешь ли все великое значение слов: быть у обедни? Мне часто случается рассуждать об этом с православными, и ни разу не пришлось услышать толкового и похожего на дело ответа. Оттого-то и происходит, что одни – быть у обедни – считают делом благочестивым, но не делом, которого выше и важнее нет и ничего не может быть в жизни; другие считают это делом ни худым, ни добрым, а так, по их собственному выражению, по заведенному порядку, и от этого пришлось идти к обедне – идут, не пришлось – не тужат, а и когда идут, то стараются прийти к обедни в половину, да вырваться из церкви поскорее всех. И больно, и жалко – и что греха таить? – досадно смотреть на таких православных. Не понимаешь чего, ну так спроси понимающих, и делай каждое дело толково и разумно. Затем Господь Бог и наделил человека смыслом и разумом. А все, мой друг, лень, да небрежность, да еще эта дурная привычка все делать лишь по заведенному порядку.

Вот почему я счел не лишним написать особенное письмо о том, что значит – быть у обедни, вообще. Там, Господь поможет, я постараюсь подробно рассказать тебе все, что совершается за этой божественной службой; теперь же скажу только главное, и то, собственно, для того, чтобы, если случится разговориться тебе со своими собратьями, то знал бы, как объяснить им сущность дела, не пускаясь в подробности, прежде чем они попросят тебя сами об этом.

Что ж значит быть у обедни?

Буквальное объяснение слова – обедня не может дать всего понятия о том, что совершается в ней. Это слово означает только служение, совершаемое пред обыкновенным обедом, как утреня означает служение, совершаемое утром, вечерня – вечером и т. д. Обедня по-гречески называется литургия, чтó по-русски значит – служение. И слово литургия не выражает собственно того, что в ней совершается, но это название преимущественно усвоено тому служению, в котором приносится жертва бескровная. Теперь следует вопрос: что значит жертва бескровная?

Слово жертва перешло в нашу Церковь из Церкви ветхозаветной, т. е. еврейской. Там всякий дар Богу назывался жертвой. Но были дары особенные, приносимые в очищение грехов. Эти дары обыкновенно были телец, козел и овен. Совершалась эта жертва таким образом: животное, приведенное в жертву за грех, было закалаемо, кровь его семикратно была бросаема перстом пред внутренней завесой храма (сначала скинии, т. е. походного храма, когда евреи странствовали в пустыне), возлагалась на края алтаря кадильного и проливалась у алтаря жертвоприношения (всесожжений). Эта жертва называлась кровной, очистительной за грех. Она продолжалась до Самого Иисуса Христа.

Когда грехи людей увеличились до того, что не было возможности очистить их кровью всех животных в мире; когда, следовательно, у людей не было никаких средств на примирение с Богом, явился на землю Сын Божий, Иисус Христос; явился для величайшего дела – для очищения грехов человеческих и для примирения грешников с Богом. То и другое совершил Он тем, что добровольно принял крестную смерть на горе Голгофе. Это была последняя, высочайшая кровная жертва, принесенная правосудию Божию в очищение грехов всего мира.

В воспоминание этой великой жертвы очищения, умилостивления и примирения с Богом, Христос и заповедал нам совершать таинство своего тела и крови.

Оно совершается в храмах христианских; самое действие совершения его называется литургией или обедней, и есть истинная, совершенная, божественная жертва, но уже бескровная, потому что при совершении ее не проливается уже ни чья кровь.

Она есть истинная жертва. И в самом деле все, что совершилось на голгофе, повторяется в каждой литургии. Там Он как агнец был пожерт, прободен, и здесь Он яко агнец жрется и прободается; там из пречистых Его ребер истекла кровь и вода, и здесь, на престоле алтаря. Его пречистое тело и пречистая кровь приносится в умилостивительную жертву Богу. «Но где же все это?» – спросишь. Его милосердно угодно было, чтобы жертва Его тела и крови была совершаема под покровом хлеба и вина. Так Сам Он совершил в первый раз, так заповедал совершать апостолам, так совершается она доселе и будет совершаться до скончания веков. И по чудному действию милосердия и всемогущества Божия, хлеб и вино, во время литургии, делаются истинным телом и истинной кровью Христа Спасителя нашего. Если ты, мой друг, желаешь узнать об этом и о том, что буду говорить дальше, подробнее, и имеешь возможность доставать где-либо для прочтения сочинения святых отцов, учителей Церкви, то прочти Златоустого толкование на двадцать седьмую главу первого послания к Коринфянам, Киприана книги второй послание третье, Иеронима толкование на 26 главу ев. Матфея.

Эта жертва вполне совершенная. Жертва, принесенная Иисусом Христом на Голгофе, была умилостивительная. Постараюсь объяснить это, сколько можно коротко. Грехи людей, как сказано выше, дошли до такой ужасной крайности, что для очищения их не было никаких средств на земле. Божие правосудие требовало удовлетворения – и не нашло б его, если б был осужден на погибель весь род человеческий. Умилостивить это Правосудие явился Сам Сын Божий. Для этой великой цели Он и принял вольные страдания и смерть. С Его последним вздохом на кресте опало проклятие с рода человеческого. Он примирил грешных отступников с Богом. После Его смерти всякий, кто хотел, по вере в Иисуса Христа мог делаться чадом Божиим, мог ждать и надеяться блаженства вечного; всякому достойному отверзлись врата рая, тогда как до этой умилостивительной жертвы самые праведники, по смерти, должны были сходить в место мрака, т. е. в ад.

Точно такие же действия и жертвы бескровной, которая приносится теперь за нашими обеднями. Она есть вполне и в теснейшем значении слова – жертва умилостивительная. За кого? За меня, за тебя, за всю Церковь, за весь мир. «Жрется Агнец Божий, вземляй грехи мира, за мирский живот и спасение», говорит священник, при самом начале божественного служения. Так всякая обедня есть непрерывное моление, чтобы Господь Бог «всех, которые добры, утвердил в добре, всех злых обратил на путь добра, словом, чтобы этой жертвой Бог-Отец умилостивился и не погубил грешников, а дал средства обратиться с пути погибельного и простил их». «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде, кровию Твоею честною» молится священник, оканчивая принесение жертвы бескровной. Но это еще не все. Этой же жертвою умилостивляется Бог и за грехи всех умерших. «Воспоминаем, – говорит св. Златоустый, – во время совершения этой жертвы и всех почивших во Христа, в полной уверенности, что Господь, призрев на жертву Сына, простит им грехи»⁷.

И не думай, чтобы эта жертва, совершаемая руками священника, была не самого высокого достоинства, нет, она вполне божественная. Когда священник совершает это чудное служение, тогда он не один стоит перед престолом, а, по свидетельству св. Златоустого, в это время престол окружен ангелами, и не с дерзновением смотрят они на эту жертву, но со страхом и трепетом закрывают свои лица, «по причине сияния, от нея исходящаго». Отчего ж так высока эта жертва? Оттого, что она есть «та самая, которую Христос предложил на Голгофе, и ничем не менее той. Нельзя сказать, чтобы ту устроил Христос, а эту человек; нет, ту и другую Сам Христос». Так свидетельствует об этой жертве человек Божий, которому Господь открыл то, чего не сподобимся видеть мы, грешники, св. Златоуст. «Священник приносит эту высокую жертву, – говорит другой учитель Церкви⁸, – и ангелы с трепетом предстоящие служат Ему. Все небо в удивлении, видя божественного Агнца в руках священника; самый ад трепещет, диаволы трясутся от страха во время совершения этой жертвы; все силы небесные смотрят на это дивное чудо с глубочайшим благоговением».

Теперь, мой друг, понимаешь ли хорошо, что значит быть у обедни? Во время обедни приносится в жертву Сам Христос – в жертву за наши непорядки, за наши грехи, приносится единственно для того, чтобы Отец Небесный умилостивился и отмыл наши беззакония. Быть у обедни – значит быть при совершении этой величайшей божественной жертвы, и не только быть, но и самим участвовать в совершении ее.

Как? Скажешь: священник один служит обедню, т. е. приносит жертву бескровную, а мы разве не простые зрители этого принесения? Нет, мой друг, далеко не простые зрители. Он действует один – правда, но не от одного своего лица, а от имени всей Церкви. Но кто ж из вас, православных христиан, не принадлежит Церкви? Церковь именно и есть соединенное общество верующих. Следовательно, жертва бескровная приносится от всего общества верующих, т. е. от каждого из вас. Так и во всех молитвах священник не говорит: «я прошу, я молю»; но – «мы просим, мы молимся». Так и об каждом православном христианине, стоящем за обедней, если нельзя сказать в тесном смысле, что он служит обедню, то, в обширном и полном значении, именно приносит жертву бескровную, т. е. своей верой, своими молитвами участвует в совершении ее.

Говорить ли после этого о том, как благотворно, как необходимо ходить к обедне? Кто из нас не грешник, достойный всех наказаний пред правосудием Божиим? Кому не нужно помилование, прощение от Бога? И вот, в очищение наших грехов снова приносится в жертву Агнец Божий, Иисус Христос; кровь Его снова ходатайствует и о наших грехах, и о людских невежествиях; благодать прощения потоком льется с престола жертвоприношения; кто ж из православных будет так неразумен, что откажется приходить к обедне и участвовать в приношении благодатной жертвы? Кто не захочет почерпнуть здесь себе благодати прощения? Разве какой грешник нераскаянный, разве только беззаконник ожесточенный.

Говорить ли о том, в каком положении, с какими мыслями, с какими чувствами мы должны стоять у обедни? Как! За нас, за наши грехи снова жрется и прободается Иисус Христос, и мыль при этом величайшем таинстве будем стоять холодно, бесчувственно или даже дерзновенно? Кровь Его ходатайствует за наши нечестия, и мы ль во время самого ходатайства не позаботимся очистить свою душу от мыслей нечестивых, от желаний преступных? Как! Когда самые ангелы здесь не смеют стоять дерзновенно, а стоят в благоговейном трепете, лица закрывающе, мы ли, грешники недостойные, осмелимся нарушить тишину служения своими разговорами неуместными, шумом неприличным, и даже смехом, достойным самого тяжкого осуждения? Ужели мы и в святом храме, и при божественном служении осмелимся повторить безумные насмешки ожесточенных евреев, которыми они отягощали последние минуты жизни божественного Страдальца? А мы именно это делаем: пренебрегаем св. таинством, ни во что ставим жертву, когда или уклоняемся от хождения к обедне, или приходим не во время, или во время обедни стоим невнимательно, холодно, рассеянно или, что хуже всего, своими разговорами, своим неприличным стоянием соблазняем других, мешаем их молитвенному настроению и, таким образом, лишаем и других спасительных плодов принесения жертвы бескровной.

Таково общее понятие о литургии пли обедни. Каждодневное служение ее приучило нас смотреть на нее, как на что-то обыкновенное; но, если б она совершалась и в каждый час дня, и тут выше и святые совершения ее нет и ничего не может быть на земле. Бескровная жертва, когда б и в какой час дня ни приносилась Богу, всегда одинаково из Божьей церкви делает самое небо, где присутствует Сам Господь Бог, окруженный херувимами и серафимами. А что она совершается часто, то в этом видна особенная, неизреченная милость Божия к нам, грешникам. Есть ли хоть один день, а может быть и час, в который бы мы не грешили, если не самым делом, то мыслью или желанием, и, таким образом, не прогневляли Бога? А раскаяние, искреннее и истинное, часто ли оно посещает нашу душу? И погибли б мы во грехах своих, если б там, в Божьей церкви, не приносилась за нас, за весь мир, каждодневная жертва умилостивления Господу Богу. Да, мой друг, долготерпелив и многомилостив к нам Отец Небесный: за что, за какие заслуги наши? Собственно, и единственно за кровь Сына Его, которая ходатайствует за нас пред Его правосудием. Вот почему, чем чаще совершается божественная литургия, тем милостивее к нам Господь Бог; тем бóльшия блага изливает на нас, достойных лишь одного осуждения. Только Господь Бог, Божья церковь и в ней жертва бескровная спасают мир, который весь во зле лежит, от конечной погибели.

Поэтому, когда тебе нет возможности идти в Божью церковь, тогда, лишь услышишь звон к обедне, с благоговением стань хоть на короткую молитву и от всего сердца возблагодари Отца небесного: Он еще принимает жертву в очищение грехов всего мира. Недосуг и это сделать – по крайней мере, перекрестись и со всем благоговением скажи: «Господи, Спаситель мой! Отмый и мои грехи кровию твоею честною».

Теперь, призвав Господа Бога в помощь, буду писать тебе о наших церковных богослужениях, сколько смогу, подробно. С моей стороны –искреннее желание сказать тебе все, что нужно знать об этом всякому православному христианину, объяснить все, о чем ты спрашиваешь меня, но слаб и немощен аз есмь! При всем желании многое могу забыть, многое не сумею разъяснить, за то прости. Все прими с любовью, как и пишется к тебе от любви. Молясь за себя, за спасение своей души, молись и за меня грешного, молись за весь мир православный. Молитеся друг за друга, яко да исцелеете, говорит св. апостол.

Непрестанно молитесь, так заповедует апостол. Оно так и нужно. Минуты, секунды мы не можем продышать без Божьей помощи. Если Господь на одно только мгновение отвратит от нас лице Свое – кончено, погибли мы, никакая человеческая сила не спасет нас. А если ни минуты, ни мгновения не можем прожить без Бога, то, значит, каждую минуту, каждое мгновение должны обращаться к Нему. Однако ж, это не значит, что мы все двадцать четыре часа суток должны стоять на молитве, оставив все другие дела и необходимое для слабой плоти нашей успокоение от трудов, – нет. Значит то, что мы как можно чаще должны думать о Боге, что все, что ни делаем, – до еды и питья, все должны делать во славу Божию⁹.

Но есть часы дня и ночи, в которые мы, оставив труд и успокоение, именно должны молиться, т. е. если можно, должны идти в церковь, нельзя – должны дома стать на молитву. Вот как. св. Церковь расположила свои молитвы. Теперь я исчислю только время и порядок церковных служб, постараюсь объяснить причины, по которым она установила в тот или другой час суток молиться всем православным; после напишу подробно и о составе каждой службы.

Вечерня. По-нашему, обыкновенному, исчислению времени, день начинается с утра, по церковному – накануне, с вечера. И не без основания в св. Церкви введен такой распорядок времени. Еще когда Господь Бог творил только мир, вечер предшествовал утру. Вот что сказано, например, о первых двух днях творения: «и сказал Бог: да будет свет; и стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы и назвал Бог свет днем, а тьму – ночью. И был вечер и было утро; день один. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью и стало так. И назвал Бог твердь небом, и был вечер и было утро, день второй. Так шел весь порядок творения. Этот порядок усвоила в своих богослужениях и св. Церковь. С вечера начинает она приготовляться к наступающему дню и, призывая православных к своему вечернему служению, вместе с ними, стихирами и песнопениями, начинает новый день. В будни это еще не так заметно, но накануне дней воскресных и праздничных это уже видно ясно. Так, на вечерни в субботу уже воспевается воскресение Христа Спасителя. Отсюда обязанность православных христиан накануне великих праздников и дней воскресных, со звоном к вечерне оканчивать свои обыкновенные дневные занятия, и за тем весь вечер посвящать на приготовление к достойной встрече праздника. Так это и было в прежние, и еще не очень далекие от нас, времена. К вечеру на кануне праздника все очищалось и измывалось в доме. Затем, зажегши все лампады, всей семьей становились на молитву, которая продолжалась по часу и больше, после нее грамотный в семье читал Пролог Четью-Минею, Псалтирь, что могло найтись, что и продолжалось до глубокой полночи. Затем вся семья расходилась на краткий покой и, с первым звоном к утрене, бодро вставала на утреннее славословие Господа. Теперь, к несчастию, все это забыто. Едва ли найдется где-либо семья, в которой совершалось бы что-либо подобное. Приготовления накануне великих праздников есть, часто и немалые, – и все он ограничиваются одним: «что ямы и пием и во что оденемся завтра». О значении наступающего праздника, о молитве, ни в ком ни заботы, ни помысла. Даже вечер великой субботы уже теряет свое значение. И в этот великий, единственный в году, вечер, опять те же заботы и хлопоты: об еде, питье и одежде на завтра, а о достойной встрече величайшего и славнейшего праздника – забыто. Значит, все для себя, и – ничего для Господа, пострадавшего за нас и воскресшего для нас. Даже в столицах в этот вечер я видал, – страшно вымолвить, – видал пьяных... Несчастные, несчастные! Видно только и дожидались, чтобы заранее уничижить и опозорить светлые и светоносные дни Христова воскресения! Как-то и с чем-то предстанут они к Нему на суд?

1

Повечерие. День оканчивается. С ним прекращаются дневные заботы, хлопоты и труды. В продолжение его все могло случиться с нами: доброе и худое, успех и неудачи, радость и горе. Могли мы угодить чем-либо Богу и оскорбить Его своими грехами. Как же, оканчивая день, не предстать пред Господа Бога с одной стороны – с благодарной молитвой за все доброе, бывшее с нами, с другой – с сокрушением и покаянием обо всем, чем прогневали мы Его? Затем наступает ночь – страшное время! Изнемогшее в силах тело предается сну, такому верному подобию смерти. Что бывает в это время с нами, что бывает с нашей душой – мы не знаем. Сами собой, своими собственными силами мы, в это время, не в состоянии ничего для себя сделать. Наступит ли для нас еще утро, или этот день был последний в нашей жизни – не знаем и этого. Как же лечь на постель, не принесши искреннейшей, усерднейшей молитвы о сохранении нас во время сна? Вот почему св. Церковь и установила это служение, которое называется повечерием. В древние времена, да и теперь в некоторых обителях, повечерие вычитывается перед самым тем временем, как идти ко сну. А у нас, в обыкновенных богослужениях, оно соединяется с вечерней. Великим постом. так как вечерня следует непосредственно за часами, повечерие совершается отдельно – вечером. В это время повечерие значительно увеличивается прибавлением псалмов, молитв и т. и. Отсюда повечерий два: малое – обыкновенное, каждодневное, великое – совершаемое лишь в продолжении великого поста.

Полунощница. Самое название показывает, что к этой службе св. Церковь заповедала будить нас от сна в самую полночь. Тяжкая заповедь для нашей ленивой плоти! Многие даже из православных христиан, разумеется из тех, которые живут по Божьему порядку, т. е. день употребляют на дело и труд, а ночь на успокоение, скажут; «да возможно ли вставать на молитву в то время, когда разоспишься самым крепким сном?» А между тем, тут-то и нужнее всего молитва. Полночь отделяет одни сутки от других, оканчиваешь старый и начинает новый день. В полночь, при всеобщем покое и безмолвии, и наша плоть погружается в самый крепкий, мертвенный сон. Но полночным-то мертвенно тяжким сном и пользуется злой и лукавый враг, бдит он, чтобы овладеть нашей душой, и насеять в ней всяких греховных плевел. Кроме того, по общему верованию, полночь будет то время, когда Господь, по обещанию, придет судить живых и мертвых. Полночь была и тогда, когда Господь, пред страданиями, молился в Гефсиманском саду до кровавого пота, и когда злой и неблагодарный Иуда лобзанием предал Его на страдания и на распятие. О, друг мой, как важно и нужно приучить себя пробуждаться в полночь хотя для короткой молитвы, чтобы, с одной стороны, не дать врагу восторжествовать над нашей душой, с другой – каждую полночь быть готовым встретить своего Судию и Господа, и с душевным трепетом вспомнить, что с этой минуты начались Его страдания за грехи наши.

Утреня. Она следует непосредственно за полунощницею и должна оканчиваться с рассветом дня. Утро – лучшее время из целых суток для тела и души. Телесные силы, так усталые накануне, ожили и восстановились мирным сном. Свежее, бодрее, сильнее каждый чувствует себя. Оттого светло и отрадно на душе. Мысль чище, память яснее, одним словом, человек точно перерождается утром. Кому ж посвятить это лучшее время как не Тому, чей есть день и чья ночь, Кто подает нам и свет солнечный, и успокоивает нас благотворным сном под покровом ночи? Да, и мирный сон и здравое пробуждение дарует нам Он, Отец наш небесный, к Нему и нужно прежде всего обращаться в молитве, восставши от сна.

Час первый. С окончанием утрени восходит солнце и наступает день. Самый естественный долг благодарности требует посвятить начало Божьего дня Богу, освятить тем целый день, и с помощью Божией выйти после того на дела дневные. Кроме того, в этот час озлившиеся и ожесточенные враги нашего Спасителя, поспешили привести Его на беззаконный суд пред Пилатом; как же нам в этот самый час не обратиться к Нему с любовью и усердной молитвою за все понесенное Им ради спасения людей? Здесь нужно заметить, что расположение часов в прежние времена было не такое, какое теперь. Теперь первый час начинается сейчас после полуночи, так и считают часы до полудня. А прежде первый час начинался с началом дня; так и шел счет часов до вечера. Значит, первый час дня, по-тогдашнему, соответствует нашему теперешнему седьмому часу утра.

Час третий. В третьем часу дня, или, по-нашему, в девятом утра, Господь предан был на распятие, биен и поруган, оплеван и заушен. В этот же час Святой Дух сошел на апостолов, когда они в день Пятидесятницы собрались для общей молитвы. Как естественно и в этот час благодарное воспоминание об искуплении рода человеческого и вместе молитвенное воззвание к Богу, чтобы благодать Святого Духа осветила и освятила и наши темные и нечистые помыслы и пожелания, и помогала нам во всех делах наших?

Час шестой. В этот самый час, по-нашему в двенадцатый час дня, распят был Господь. Можно ли провести хоть один день без того, чтобы не вспомнить: и до чего может дойти злоба людей и до чего простирается любовь Божия к людям? Можно ли тому, кто называет себя христианином, не обращаться в каждый полдень с благодарной молитвой ко Христу Спасителю за Его крестные страдания в очищение грехов всего мира? Вот почему Церковь освятила и этот час молитвой.

Час девятый. В девятый час дня, соответствующий нашему третьему по полудни, Церковь призывает на молитву для воспоминания последних минут Спасителя на кресте. В эти страшные минуты, когда страдания Спасителя достигли крайней степени, и Он воскликнул: Боже мой, Боже мой, векую мя еси оставил¹⁰, вся тварь содрогнулась от ужаса; потряслась земля, распались камни, самое солнце померкло. Как же в этот страшный час не обращаться с молитвой к Распятому, чтобы Он и нас, вместе с разбойником, помянул во царствии Своем, возвратить которое людям стоило такой страшной цены?

Таков общий порядок церковных служб. Так мудро св. Церковь расположила их, чтобы непрестанно напоминать нам, что все в Боге и от Бога, что мы не больше, как грешники, ради которых страдал и умер на кресте Сын Божий. Но знала Она, Церковь святая православная, что для нас, обремененных заботами и делами жизни, не только не удобно, а часто и совсем невозможно собираться на каждую из этих служб отдельно, или совершать их дома порознь, потому сделала снисхождение – положила звать нас в храм только три раза, и молиться, совокупив несколько служб вместе. Так полунощница, утреня и первый час совершаются непосредственно и не выходя из церкви. Час третий и шестой читаются перед литургией. Час девятый, вечерня и повечерие поются одно за другим непрерывно.

Этот порядок церковных служб – обыкновенный, повседневный. В некоторых, особенных случаях и в особенно установленное время, этот порядок изменяется. Вот некоторые из этих изменений.

Когда усердие благочестивых христиан, по случаю какого-нибудь церковного торжества, простирается до того, что они не хотят предаваться сну во всю ночь и желают провести ее в молитве и богомыслии, в то время бывает служение, называемое всенощными бдением. Впрочем, оно не есть особенная какая служба, а соединение трех службы вечерни, утрени и первого часа. В прежние времена, когда усердие христиан к молитве было во всей силе, всенощное бдение начиналось по захождении солнца и продолжалось до самого рассвета. Правда, и в настоящее время под великие праздники соединяются те же службы, и также называются всенощным бдением или всенощной, но уж далеко не продолжаются во всю ночь, а каких-нибудь два-три часа. Да и тут еще стараются прийти к половине, а иные и к самому концу. А когда эти всенощные бывают, как например зимой, часа в два-три утра, так и совсем не хотят идти в Божью церковь – «тяжело-де вставать». О, друг мой, как горько, как больно видеть такое нерадение со стороны христиан! Для Бога, для спасения души своей, да чтобы и земные-то дела Господь благословил, –встать тяжело, а позови кто в гости на целую ночь – с охотой, с радостью побегут, вплоть до утра пропируют и – ничего: и удобно, и не тяжело, и ропоту никакого, что спать помешали. Как же и за что после этого миловать нас Господу Богу? Дивиться ли, что Он так часто посещает нас разными наказаниями, когда мы так непростительно ленивы на благоугождение Ему и так усердны на угождение своей грехолюбивой плоти?

В продолжении великого поста службы изменяются таким образом. Полунощница, утреня и первый час поются, как и всегда; но потом соединяются третий, шестой и девятый часы и вечерня. Это и называется часами. В среды, пятки и в прочие дни, когда случится какой-либо праздник, и когда полагается преждеосвященная литургия, вечерня поется перед литургией. Также вечерня поется пред литургией в великий четверток и в великую субботу. В субботы и воскресные дни порядок служб таков же, как и во весь год. Также вечерня поется перед литургией на кануне праздников Рождества Христова и Богоявления, если только эти праздники не случатся в воскресенье. В день Пятидесятницы (в Троицын день) вечерня поется сейчас же после литургии.

Так соединять вечерню с литургией во все эти дни, о которых я сказал сейчас, положено потому, что по уставу церковному литургия должна начинаться перед самым полуднем и оканчиваться уже к вечеру. Таковы главные изменения в порядке наших церковных служб.

Окончу это письмо искреннейшим желанием, чтобы как ты, мой друг, так и все православные христиане, со всем усердием спешили в Божью церковь, когда она звоном колокола зовет на какое-либо богослужение. Знаю, что в будни это для вас невозможно, не опускайте же, по крайней мере, во дни праздничные, – досужные, ни одной службы, и старайтесь к каждой приходить к самому началу. Медлите на худое дело и всеми силами всегда спешите на доброе, а какое же доброе дело выше и спасительнее молитвы Господу Богу в Его святой церкви?

Теперь, когда узнали мы, какие и по какому поводу установлены богослужения, пойдем в Божью церковь. Но пойдем пораньше, пока не началась Божья служба. Со всем вниманием осмотрим, что в ней есть особенного. Из всего постараемся извлечь себе урок, потому что в Божьей церкви все научает, вразумляет и просвещает.

Входим и молимся, обратившись к святому алтарю. Что ж такое алтарь? Слово алтарь – нерусское; по-русски значит: возвышенный жертвенник. Что такое жертва, я уже писал. Для принесения ее в древние времена, т. е. еще задолго до Иисуса Христа, делали возвышенное место из камней, и на нем приносили жертву Богу. Когда у евреев был устроен в Иерусалиме храм, то, по повелению Божию, был устроен литой алтарь и имел огромные размеры, алтарь кадильный был окован золотом. Когда, со смертью Спасителя, кровные жертвы прекратились, и начали приносить бескровную жертву, то и место прежнего жертвенника заступил уже престол. Следовательно, алтарь и есть собственно то, что называется престолом, т. е. возвышенное место, на котором совершается таинство тела и крови Христовой. Но у нас с этим словом соединяется более обширное значение. Именно: алтарем называется особенное отделение храма, в котором находятся престол и, так называемый, жертвенник, где хранятся богослужебные вещи, и вход в который строжайше воспрещен всем непосвященным, как в место самое святое. Такую святость алтарю дает находящийся посреди его престол. Значит, самое важное, самое главное, самое чтимое место во всей церкви и есть престол. Без него и церковь не может быть настоящей церковью, т. е. где бы могло совершаться таинство тела и крови Христовой, а есть только часовня, как например, у наших ревнителей старины. Поэтому и нужно сказать о нем подробнее.

В то время, когда христианство еще только начиналось, т. е. во времена апостолов и после них, храмов, какие теперь, еще не было. Верные собирались для молитвы в частные дома и совершали таинство тела и крови Христовой на столах, особенно для того назначенных. Поэтому св. апостол Павел называет и самое таинство причащения трапезою Господней. Трапеза – слово греческое, по-русски значит стол. Когда христианство распространилось и гонения христиан от язычников прекратились, тогда верующие начали созидать храмы и в них особенные престолы, и украшать их. Сначала они делали из дерева, впоследствии начали сооружать их из лучшего мрамора и украшать серебром, золотом и драгоценными камнями. Изменилась и самая форма их. Сперва они имели вид столов, потом делались возвышенье, и утверждались или на одном только столбе, или полагались на четырехугольном основании и имели вид гроба. Были обыкновенно покрываемы одеждами из драгоценнейших материй. Словом, не жалели ни драгоценностей, ни искусства для украшения этого священнейшего места во храме. Понятно, что украшая так заботливо эту святыню, христиане так же заботливо старались сохранить ее от насилия и осквернения врагов православия. В те времена церкви нередко подвергалась нападениям еретиков и варваров, которые грабили драгоценности их и ругались над престолами. Вследствие этого отцы первых веков христианства определили, чтобы в церквах, вместо больших и тяжелых престолов, употреблялись для совершения божественной литургии антиминсы, т. е. престолы малые и легкие, как объясняет это слово св. Григорий Нисский в беседе о крещении Господнем. Антиминсы, что по-русски собственно значит вместопрестолия, чаще всего употреблялись из полотна. Это были освященные убрусы или платы, на которых теперь мы видим изображения положения во гроб Христа Спасителя. И так как храмы сооружались в древности преимущественно на гробах мучеников, то и в антиминсы, по определению Церкви, должны быть влагаемы частицы от мощей мученических. В нашей православной Церкви престолы устрояются следующим образом. Они должны быть четырехугольны, возвышены от земли «ради высокого и пренебесного совершаемого на них таинства»; отделены от прочих частей иконостасом, чтобы это «святое святых» не было доступно неосвященным. Так как престол есть тот жертвенник, на котором Христос приносится в жертву, или лучше, как он на литургии представляет Самого Христа, лежащего во гробе, то необходимую принадлежность представляет следующее: 1) он должен быть помазан святым миром, точно так же как было помазано тело Спасителя, лежащего во гробе; 2) должен быть покрыт, по примеру Спасителя, плащаницею; эту плащаницу представляет та одежда, которая прежде всего надевается на престол, или так называемая срачица. Поверх этой одежды надевается другая, всегда светлая и по возможности драгоценная, как свидетельство того, что этот престол есть престол Божий и селение славы Его. Сверх этой одежды полагается литон (или илитон, слово греческое, по-русски значит обвертка или повязка). В него всегда завертывается освященный антиминс, а напоминает он тот сударь (т. е. плат), которым обвязана была глава Иисуса Христа, когда он положен был во гроб. 3) На престоле должно быть и орудие жертвы – святой крест, и возлежит он всегда на престоле. А чтобы это страшное орудие всегда и сколько можно виднее было православным, то за престолом, на горнем, т.е. на возвышенном, месте воздвигается особенный крест, который потому и называется запрестольным. Кроме того, так как престол в храмах наших есть место всегдашнего присутствия благодати Господней, или точнее Самого Господа с верующими, то на нем полагаются: евангелие – неисчерпаемый источник словес Господних, и ковчег, или дарохранительница, в которой всегда без исходно сохраняются святые дары, т. е. тело и кровь Господа Иисуса, предназначаемые для больных. Престолы, или, по крайней мер, антиминсы всегда должны быть освящены архиереем. Без этого служить литургию невозможно.

Такое высокое и святое значение в Божьей церкви имеет престол. Вот почему всякий верующий, входя в церковь, прежде всего обращается к тому месту, где утвержден святой престол, т. е. к так называемому алтарю, и с врою, страхом и благоговением покланяется ему. Так, друг мой, каждый раз, как только переступишь порог церковный, помни, что ты уже оставил землю с ее заботами и грехами, с ее суетами и соблазнами, и вступил в самое небо, где на святом престоле, окруженный херувимами и серафимами, «пренебесный Бог почивает таинственно». С глубочайшим страхом, с самым сердечным благоговением обращайся к этому престолу. Пока ты стоишь в церкви, ни на одно мгновение не забывай церковной песни: «да молчит всяка плоть человека и да стоит со страхом и трепетом, и ничто же земное в себе да помышляет», потому что ты стоишь уже лицом к лицу с «Царем царствующих и Господом господствующих». Молитва к Нему, одна только молитва и ничего больше, должна быть в твоей душе, в твоих мыслях.

Влево от престола, против северных дверей, находится так называемый теперь жертвенник. Настоящее его название предложение, потому что на нем предлагаются, т. е. приготовляются хлеб и вино для таинства тела и крови Христовой. Это приготовление называется проскомидией, о которой будет сказано в своем месте.

Вещи при совершении литургии употребляемые: дискос, на который возлагается хлеб для тела Христова; звездица, которая ставится на дискос для предохранения святых даров от всякого прикосновения. Дискос и звездицу и несет диакон на голове во время перенесения святых даров с жертвенника на престол; потир или чаша, в которую вливается вино, соединенное с водою, для крови Христовой. Из потира причащаются верующие. Дискос и потир сначала покрываются малыми покровцамии, потом все вместе докрываются одним большим покровом, который называется воздухом. Так как в Божьей церкви всякая вещь, всякое действие имеет свое особенное значение, то и с каждой из этих вещей соединяется свое значение. Именно дискос означает ясли, в которые младенец Иисус положен был по рождении, и гроб, в который положили Его, снятого с креста, Иосиф и Никодим; звездица означает ту звезду, которая восточным мудрецам указала путь к родившемуся Спасителю; потир – ту чашу, в которой Господь на тайной вечери преподал апостолам свою божественную кровь; два малые покровца – пелены, бывшие при рождении Его; третий – большой – плащаницу, которой он был обвит при погребении. Последний означает еще твердь или воздух, почему собственно и называется воздухом. Так в божественной литургии вспоминается вся жизнь нашего Спасителя – от Его рождения в пещере до страшной смерти на кресте, до славного воскресения и вознесения.

Алтарь отделяется от церкви, т. е. от того места, где предстоят все православные, и недоступен теперь никому, кроме избранных и посвященных для богослужения лиц. Не всегда, однако ж, так было. В первые времена христианства, когда так чиста и свята была вера христиан, так велико и пламенно было их усердие к молитве и к таинству святого причащения, все и всем было открыто, как у нас теперь в светлые дни Христова воскресения. Потом вера и благочестие стали ослабевать. Начали появляться неблагочиние и непорядки, без благоговения подходили к страшному и святому престолу, и отделили его решеткой, за которую позволялось переступать лишь не многим избранным. Потом, когда святая Церковь восторжествовала над еретиками, так называемыми иконоборцами, которые восставали против почитания св. икон, то в этой решетке, как самом видном месте во храме, стали утверждать многие иконы для поклонения верующим. Впоследствии решетку заменили сплошным рядом икон, это и есть то, что называется иконостасом. Но, друг мой, имеешь ли ты настоящее, правильное понятие о св. иконах и почитании их? Не дивись моему вопросу: многие заблуждаются и в этом, особенно из так называемых ревнителей старины. Поэтому не лишне будет сказать об этом несколько слов.

Что такое икона? Это слово греческое, по-русски значит изображение, образ. Так и называются у нас иконы – образами. Они изображение, начертание того лица или вида, в каком угодно было Богу являться некогда человекам. Например, пророки видели некогда Бога-Отца в образе мужа престарелого, древнего, поэтому и изображается Он старцем, ветхим деньми, в знак вечности Его. Угодно было Сыну Божию явиться на земле в виде совершенного человека, поэтому и изображается Он всегда человеком. Сошел Дух Святой с небес на крестившегося Господа в виде голубя, так и пишется Он на иконах в виде голубя. Значит, икона – не самое Божество и изображение не самой сущности Божества, а лишь тех внешних видов, в которых Бог являлся людям. Она не больше, как указание, видимое напоминание невидимого и вездесущего Бога. Точно так же, если на иконе изображено какое-либо событие из жизни Спасителя, например, Его рождество, воскресение и т. п., то, собственно, для того, чтобы оно яснее и живее представлялось нам в памяти, чтобы его видели и понимали те, которые не умеют прочитать о нем в книге. Точно так же, если на иконе изображены люди, чем-либо особенно приблизившиеся Богу, например, пресвятая Дева, сподобившаяся быть Материю Господа, св. Иоанн, удостоившийся быть Его предтечей и крестителем, апостолы, мученики, подвижники и т. п., то опять же для непрестанного напоминания нам об этих святых, угодивших Богу лицах. Поэтому, молясь перед иконами, им ли собственно молимся? Нисколько. Не доскам и краскам мы молимся, а тому, кто изображен на доске красками. Молясь перед иконой Спасителя, мы переносимся мыслью к Тому, кто за тысячу восемь сот слишком лет страдал и распят был за нас, у Него просим милости и спасения, а не у иконы. Молясь перед образом Божией Матери, Иоанна Предтечи и прочих святых, мы переносимся мыслью в самое небо, где перед лицом Господа Бога они уже наслаждаются блаженством, и у них, живущих в небесном Иерусалиме, просим ходатайства и молитв перед Богом, а не у вещественных икон. Таково значение св. икон, которые и святы не сами по себе, а потому, что изображено на них. В том и погрешают ревнители старины, что именно к доске и краскам привязывают свое почтение; и если стара доска, древни краски, то молятся перед ними, если все это новое, то презирают икону. Рассуди, мой друг, сам, в том ли дело, когда написан образ, или в том, чтобы он был написан хорошо, т. е. чтобы изображение сделано было верно, чтобы оно, без смут и недоумений, возобновляло в нашей памяти священное событие или святое лице? Без сомнения в последнем. Поэтому, будь написан образ хорошо, совершенно все равно, написан ли он вчера или пятьсот лет назад. Будь написан образ дурно, уродливо, ни на что святое не похоже – он все дурен, хоть бы тысячу лет просуществовал. Вот учение святой Церкви об иконах: «икона, т. е. изображение Бога, явившегося во плоти и святых Его, употребляется для благоговейного воспоминания дел Божиих и святых Его; впрочем, и сие правильное св. икон почтение может быть употреблено в порок идолослужения, когда кто к ним привязывает все свое почтение и на их вещество надеется, не вознося ума и сердца к Богу». А это именно и делают ревнители старины, для которых важно не то, что изображено, а самое изображение, хоть бы оно настолько постарело и потемнело, что и разобрать ничего нельзя. Поэтому находишься ли ты в Божьей церкви, или дома стоишь перед иконой – с почтением, с благоговением смотри на нее, но собственно за изображенное на ней; с усердием молись перед ней, но обращаясь мыслью к тому, кого или что она тебе напоминает, с любовью лобызай ее, но живой верой представляя себе, что ты лобызаешь лице, написанное на ней.

Но, друг мой, как ни грустно, как ни тяжело, как ни больно, а должно сказать, что если ревнители старины погрешают против правильного почтения св. икон, то и православные грешат в этом отношении не меньше, если не больше. Те хлопочут, чтобы иконы были как можно старее, а эти – чтобы их было как можно менее. Так, взойдешь в иную Божью церковь и видишь каких-нибудь три четыре иконы в иконостасе, и за тем страшная пустота. Зачем, ради чего так? Бог их весть. Но зато иконостас горит и сияет золотом. Суета суетствий! Ни Богу, ни людям не нужно это золото. Ни о чем святом и спасительном не напомнит оно нам, разве что развлечет внимание, да приведет на мысль, что на золото люди променивают и совесть, и долг, и самые священные обязанности. Иное дело, когда видишь в иконостасе сонм пророков и апостолов; невольно переносишься мыслью в те далекие времена, когда люди сначала ожидали Спасителя, верой, молитвой, приготовительным словом стремились к Нему, и потом дождались, увидели; и одни с ожесточением отвергли Его, а другие со всей простотой веры последовали за ним и сделались вестниками Его божественного учения. Иное дело, когда видишь сонм мучеников и других угодников Божиих, невольно возвышает свой голос совесть и говорит: «ведь вот все это были точно такие же люди, как и ты, все вынесли, все вытерпели они Христа ради; ты же что сделал во всю свою жизнь во имя Христа и из любви к Нему?» И пробуждается душа от сна греховного, и падаешь пред угодниками Божиими, моля их о ходатайстве перед Господом Богом и о помощи на дела добрые. Так, иконостас и должен быть иконостасом – стоянием икон. (Это и значит по-русски греческое слово иконостас), а не представлять взорам верующих раззолоченные столбы и резьбы, из-за которых, нередко, икон совсем и не видно. Одно место в иконостасе, где могут быть допущены подобные украшения, это царские двери. Находясь посереди иконостаса, против самого престола, эти двери называются царскими потому, что через них в святых дарах проходит Царь царствующих и Господь господствующих, и что они открывают взорам верующих престол, на котором восседит Он. Поэтому и все место от престола до царских дверей считается столько священным, что ступать на него могут только священнослужители. В ознаменование такого особенного и важного значения царских дверей они и могут быть украшаемы. А, впрочем, и тут лучшее украшение – образ Благовещения, напоминающий нам, что спасение человечества началось с той минуты, когда святая Дева услышала от ангела чудную, благую весть о зачатии Спасителя, и образа четырех евангелистов, возвестивших миру, как совершилось это спасение.

Далее, в церкви обращают на себя особенное внимание:

Возвышенное место против самых царских дверей, которое называется амвоном. Амвон слово греческое, по-русски значит возвышение, верх горы. В церкви это возвышение устроено для того, чтобы на нем читать Евангелие, с него возвещать слово Божие и т. п.

Клиросы. Клирос, клир – греческое слово, значит жребий, часть, доля. Еще в еврейской Церкви для служения Богу было избрано и отделено особенное племя – Левино, оно и составляло жребий или часть Божию. И в христианской Церкви для служения Богу избираются особенные лица, которые и составляют жребий или часть Божию. Эти лица: епископы, пресвитеры и диаконы. К ним примыкают чтецы и певцы, которые называются у нас вообще причетниками. Все это, собственно, и составляет то, что называется клиром. Но клиросу у нас усвоено особенное значение. Под этим словом разумеется особенное, отделенное место для чтецов и певцов. И сделано, собственно, потому, что по заповеди апостола, в Божьей церкви «все должно быть благообразно и по чину»; и чтецы и певцы должны делать свое дело никем не стесняемые, не толкаемые и не тревожимые. Кстати заметить здесь, что во избежание стеснений и беспорядков во время священнослужений, от толпящегося народа принято правилом устроять от одного клироса до другого решетки.

Указом Государя Императора Николая I строжайше воспрещено кому бы то ни было, кроме клира, стоять за решеткой.

Но вот приближается время богослужения. Приготовляют и зажигают свечи. Зачем это освещение церкви, когда большая часть наших служб совершается при дневном свете?

Давно уже установлено, чтобы все Божьи службы совершались при свете светильников. Еще когда устроялся первый Божий храм на земле, который назывался Скинией свидения, Моисею Самим Богом было повелено устроить светильники. С того времени возжжение елея (масла) или свеч сделалось непременною принадлежностью богослужения. Этим выражались благоговение и любовь к Богу, и, вместе с тем, духовное торжество и радость. И в Церкви христианской, с самого начала ее, было введено в употребление возжжение елея или светильников при каждом богослужении. С одной стороны, это была и необходимость, потому что христиане, гонимые язычниками, для богослужений удалялись в места скрытые и уединенные – в подземелья и вертепы; да еще и богослужения чаще всего совершали по ночам, значит, без светильников обойтись было нельзя. С другой, и главным образом, освещение имело духовное значение. «Никогда не совершается у нас богослужение без светильников, – говорил один учитель Церкви (Тертуллиан), – но мы употребляем их не для того только, чтобы разгонять мрак ночи – литургия совершается у нас при свете дневном, но для того, чтобы изобразить чрез это Христа – свет несотворенный, без которого мы и среди полдня блуждали бы во тьме».

Когда в Церкви Христовой прекратились гонения и настал мир, употребление светильников не было устранено, напротив, получило самое обширное применение. Ни одно богослужение, ни одно священное действие не совершалось, как и теперь не совершается, без светильников. Свечи зажигаются и при купели крещаемого, и при одре умирающего; зажженные свечи даются и сочетавающимся браком и присутствующим при таинстве Елеосвящения; с зажженными свечами совершаются и водоосвящение, и всякое частное богослужение. И все это для выражения духовного торжества и для непрестанного напоминания о том чудном невечернем свете, каким в Царстве небесном наслаждаются угодившие Богу, и который льется от Самого Господа Бога – Отца Светов. «В доме Божием, т. е. в Божьей церкви, – говорит учитель Церкви, блаженный Августин, – непрестанный праздник, вечная радость. Так лики ангелов, там свет лица Божия».

Впрочем, и в освещении церкви, как и во всем, соблюдается строгий порядок. В богослужения будничные, когда почти во всех молитвах выражается одно: покаяние, сокрушение и скорбь о грехах, и освещение бывает самое малое: где-где теплится одинокая свечка или лампада. Во дни праздничные, как например, в воскресные дни, когда воспоминается победа Христа Спасителя над смертью и диаволом, или, например, когда прославляются особенно угодившие Богу люди, – церковь выражает свое торжество большим светом. Тут уже возжигаются поликандила, или как у нас говорят паникадила, что с греческого языка значит многосвещники. В величайший из христианских праздников – в светлое Христово Воскресение не только освещается вся церковь, но и все православные стоят с зажженными свечами. Этим напоминается и тот чудный свет, который воссиял из гроба Господня на весь мир и видимый и невидимый, и все озарил и оживил; и выражается величайшая радость и высочайшее духовное торжество христиан¹¹. Так, со стороны церкви бóльшее или меньшее освещение означает бóльшее или меньшее духовное торжество.

Но что выражает со стороны православных зажжение свечки перед тем или другим образом? Тут уже горящая свечка – символ, т. е. видимый знак, видимое выражение любви и благоговения, которыми пламенеет душа православного к тому, кому ставит он свечку. Тут свечка, ни больше ни меньше, как выражение внутреннего чувства и без него, т. е. если православный ставит свечку, и при этом душа его не горит любовью и благоговением к тому, кому ставит он ее, тут свечка не имеет никакого значения. К несчастью, это бывает нередко, слишком нередко. Иной ставит свечку и не только не любит того, кому ставит, но и понятия не имеет о нем. Так, например, считается правилом, чтобы именинник поставил свечку своему ангелу, т. е. святому, имя которого носит¹². А многие ли православные знают житие своего ангела? А не зная, можно ль любить кого бы то ни было? Оттого-то и происходит, что большая часть православных и вспоминают о своем ангеле раз в год, и то на несколько минут, и думают, что достаточно почтили его, если поставили перед ним свечку – точно ему нужна свечка! Бывает и того хуже. Иной о Боге и об Его законе и знать не знает, и знать не хочет, живет не лучше татарина и язычника, и думает, что если уж поставил свечку, то сделался и чист, и праведен, и свечкой закрыл все свои беззакония – точно свечка может умолить и умилостивить за него Бога. Бывает даже и еще хуже. Иной не только не считает грехом обмануть, притеснить, ограбить другого, но еще радуется, когда удается ему сделать это; радуется, когда сотни раз поклявшись, т. е. призвавши Бога во свидетели, он успеет за рубль взять два или больше, успеет самой бессовестной, бесстыдной ложью обморочить другого, и потом думает, что уж если в праздник расставил пук свечей в церкви, или засветил несколько лампад у себя в доме, то кончено, Бог уж не взыщет ни за ложь (а ложь от диавола; лжец – чадо диавола), ни за ложные клятвы (а ложные клятвы – самое страшное богохульство) ни за обман и обиду другого (а то и другое в основании уничтожают ту заповедь Божию, без исполнения которой и спастись никаким способом нельзя, –заповедь любить ближнего, как самого себя), – словом, ни за что.

О, друг мой, как страшно заблуждаются все эти православные! Без веры и любви ни Богу, ни святым угодникам Его не нужны наши свечки. Никто не требует их от нас. Бог требует, чтобы мы любили Его всем сердцем, чтили всей душой, неуклонно исполняли Его святые заповеди и всей жизнью прославляли Его. Его святым угодникам угодно, чтобы мы подражатели им были, как и они были подражателями Христу¹³, чтобы мы подобны им были, и со всем старанием, со всей заботливостью следовали тем, которые живут по образу угодивших Богу, и не следовали врагам креста Христова, им же кончина погибель, им же Бог чрево, и слава во студе их, иже земная мудрствуют¹⁴. Вот, если мы живем так, если в душе нашей свет Божий, в сердце – огонь любви к Нему и к угодившим Ему и ревность подражать им, – о, в таком случае будем ставить свечи и зажигать лампады перед образами их; то и другое, как видимое выражение нашего внутреннего света и огня, будет угодно им. А если в нашей душе тьма беспроглядная, если наша жизнь – грех и беззаконие, что ж тут наши свечки и лампадки? Ровно ничего! Да еще и хорошо было бы, если б только – ничего. Нет, они оскорбляют Господа Бога и святых Его, и возбуждают не любовь и милость, а гнев и наказание. Ведь представь себе: кто обманом и беззаконием награбил сотни и тысячи рублей, и думает потом, что пуками свеч и десятками лампад он не только закроет все свои беззаконные дела, но еще и милость заслужит от Бога – что он хочет и надеется сделать? Ужель обмануть Господа Бога, подкупить Его святое правосудие? Да, страшно подумать и сказать – а так. Иначе, зачем в руках его свечки? Свидетельство ль оно того, что он любит Бога? Если б он любил Бога, так и жил бы по Божьему, а не живет по Божьим заповедям, значить не любит и не знает Его. Что ж тут свечи и лампады? Ложь и обман, как ложь и обман все его слова, как ложь и обман все его клятвы, как ложь и обман все его действия. Но слова, клятвы и действия относятся к людям, а свечи и лампады предлагаются Богу и Его угодникам... И вот чем думают угодить Господу Богу, Который видит каждое наше дело, каждое слово и каждую мысль! И странно, до чего может человек ослепить себя. Какой честный человек примет что-нибудь от вора и грабителя? Не только что не примет, но еще сочтет величайшим оскорблением для себя, если такой осмелится и явиться к нему с чем-либо. А тут из добытого обманом и всяческими неправдами, что тоже воровство и тот же грабеж, ставят свечи и зажигают масло; за кого ж они считают Бога? Иль они в самом деле думают, что Богу угодно и приятно то, что оскорбило бы всякого честного человека? Погибельное заблуждение! Тем больше погибельное, что они совершенно успокоиваются на своих свечах и лампадах и убеждены, что из-за них они могут бесстрашно и безнаказанно делать всякое беззаконие, всякое нечестие.

Нет, мой друг, не так. Послушай, что Господь говорил еще евреям, которые, точно также, провождая нечестивую и беззаконную жизнь, думали, что если приносят какие-нибудь жертвы Богу, то уж за них и чисты перед ним и угодны Ему. Что Ми множество жертв ваших? Ниже приходите явитися Ми: кто бо изыска сия из рук о ваших? Ходити по двору Моему не приложите, и аще принесете Ми семидал, всуе; кадило – мерзость Ми есть; новомесячий ваших и суббот, и дне великаго не потерплю; поста и праздников ненавидите душа моя: бысте Ми в сытость, ктому не стерплю грехов ваших. Егда прострете руки ваша ко Мне – отвращу очи Мои от вас, и аще умножите моление – не услышу вас: руки бо ваша исполнены крове.¹⁵ Вот приговор Самого Господа Бога над всеми жертвами, которые приносятся Ему, значит над всеми свечами и лампадами, когда приносящие их не заботятся о важнейшем – об угождении Ему своею жизнью! Если б и теперь явился пророк Божий среди нас, то как многим-многим он сказал бы от имени Господа Бога: свечи и лампады ваши – мерзость Ми есть; постов и праздников ваших ненавидите душа моя. И кто требовала этого от вас? Измыйтеся прежде от нечестий ваших; отымите лукавства от душ ваших пред очима Моима, престаните от лукавства ваших, научитеся добро творити, взыщите суда (будьте справедливы и честны) и уже потом являйтесь сюда со своими свечами и зажигайте свои лампады. Иначе, егда прострете руки ваша ко Мне – отвращу очи Мои от вас; аще умножите моление – не услышу вас. Так, друг мой, сердце чистое – вот лучшая жертва Богу. С сердцем чистым поставь перед образом свечку, засвети лампадку –они будут угодны Ему и святым Его. И будь твоя свечка наименьшая из всех свечей в церкви, она будет угоднее Ему пудовых свечей от тех православных, о которых я сказал выше. Но, повторяю, свечи и лампады, сами по себе, без веры и усердия нашего ничего не значат; никогда не забывай этого. Не возлагай на них никаких надежд: они не спасут тебя, если ты сам не заботишься и не стараешься об этом; он не принесут тебе милостей от Бога, если ты не любишь Его всей душой. Не забывай также и того, что все твои молитвы, все твои жертвы Господу Богу будут отвергнуты Им, если ты в своем сердце имеешь зло против кого-нибудь, или находишься во вражде со своим ближним. Вот что сказал Спаситель наш: если ты принесешь дара твой к жертвеннику, и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди, прежде помирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой¹⁶. Так и должно быть. Ты являешься в церковь засвидетельствовать Господу Богу свою любовь, свое благоговение, но можно ль истинно любить Господа Бога, не любя своих ближних? Нет. Аще кто речет яко люблю Бога, а брата своего ненавидит – ложь есть; ибо не любяй брата своего, его же виде, Бога, Его же не виде, как о может любити? И сию заповедь имамы от Него, да любяй Бога, любит и брата своего¹⁷.

Кром освещения в Божьей церкви еще в постоянном употреблении каждение. Оно вошло в церковь из древнего богослужения и домашней жизни восточных народов. В числе лучших приношений Богу и в числе приятнейших угощений гостю издавна считались благовония. Поэтому, кадят перед святыми образами – тут каждение есть дар Богу и святым Его, возносящийся на небо вместе с молитвами. Кадят перед всеми пришедшими в церковь, в ознаменование духовного благоухания молитвы церковной и богослужения. Впрочем, каждение, как и все в Божьей церкви, имеет особенное духовное значение. Оно видимое выражение нашего сердечного желания, чтобы наши молитвы Господу Богу, также легко и скоро возносились на небо – к престолу Божию, как легко и скоро поднимается дым от курения; чтобы наши молитвы также были угодны и приятны Богу, как нам приятно обонять благовоние; и чтобы спасительная всеосвящающая благодать Святого Духа также наполняла наши сердца, как благовоние фимиама наполняет храм. Вот почему некоторые православные, при каждении, говорят про себя: «благодать Святого Духа», т. е. да сойдет в мою душу благодать Святого Духа, и да сделает ее также благовонной пред Господом Богом, как благовонен дым от этого курения. Так и священник, благословляя кадило, каждый раз молится: «кадило тебе приносим Христе, Боже наш, в воню благоухания духовного, еже прием в пренебесный твой жертвенник, возниспосли нам благодать пресвятаго твоего Духа».

Фимиам с греческого языка собственно значит сожжение благовонных веществ, курение чем-нибудь благовонным.

Ладан – испорченное греческое слово (по-гречески ливанос – ливан), собственно значит дерево, источающее смолу, потом означает и саму смолу.

Так у нас для курения и кладется в кадило смола, но не из дерев обыкновенных, а из дерев редких, растущих в далеких странах. Росный ладан – благовонная смола, собираемая с дерева, которое называется лавром. В числе даров, которые восточные мудрецы принесли родившемуся Спасителю, был ливан, т. е. ладан, как благовонную жертву Самому Господу Богу.

О, друг мой, да дарует Отец Небесный, чтобы наши молитвы всегда возносились к Нему, как благовонный дым из кадила! Да исправится молитва наша, яко кадило пред Тобою, Господи!

Кто усердно ходит в Божью церковь и внимательно вслушивается в то, что в ней читают или поют, тот не может не заметить, что кроме общих молитвословий, повторяющихся каждый день, есть особенные, который слышатся редко, а иные только раз в год. Это происходит оттого: 1) что в каждый день недели полагается свое особенное молитвенное воспоминание, и поэтому своя особенная служба. Так в воскресенье служба воскресению Христа Спасителя; в понедельник – архангелам и ангелам; во вторник – Иоанну Предтече; в среду и пяток – Кресту и пресвятой Деве Марии; в четверг – апостолам и св. Николаю; в субботу – всем святым и молитвы о всех умерших. 2) И эти службы не одни и те же каждую неделю, а изменяются по гласам. Глас – напев, особенный строй пения. Всех гласов восемь; и в каждом гласе на каждый день свои особенные молитвы и песни, так что каждая из них повторяется через восемь недель. 3) Кроме этих постоянных служб, каждый день в целом году посвящается молитвенному воспоминанию или особенно важных событий в жизни Христа Спасителя и Его пречистой Матери (праздники двунадесятые) или святых Его. И тут на каждый день свои особенные службы. И, наконец, есть недели в году, которые святая Церковь посвящает или непрерывному торжеству и духовной радости, как, например, от Пасхи до недели всех святых, или возбуждению к покаянию и примирению грешника с Богом, таковы недели св. Четыредесятницы. И здесь положены свои особенные службы.

При таком разнообразии церковных служб, и богослужебные книги должны быть различны. Иметь об них понятие православному, любящему часто, разумно и сознательно молиться в Божьей церкви, необходимо. Скажу тебе, мой друг, по нескольку слов об этих книгах, начиная с той, которая входит в состав всех богослужений – и утренних и вечерних, и будничных, и праздничных.

Эта важнейшая и необходимейшая при каждом богослужении книга – Псалтирь царя и пророка Давида. Псалтирь, с еврейского языка, значит книга хвалений. Не говоря уже о еврейской Церкви, в христианской, с самого начала ее, чтение и пение псалмов составляло главную часть всех богослужений, кроме, разумеется, литургии. Псалмы пелись или в целом своем составе, или в отрывках, по одному или по нескольку стихов. Так и доселе осталось. Без псалма Давидова не совершается ни одно богослужение от всенощного бдения и до простого молебна. Краткие отрывки из псалмов Давидовых поются перед чтением Евангелий (на утрени) и Апостолов (на литургии), во время так называемого причастна и пр., и пр. По подражанию псалмам Давидовым, или даже прямо извлечением из них, составлена большая часть церковных песнопений. Что ж есть такое, особенное, в Псалтири, что она даже в нашей христианской Церкви составляет такую важную часть богослужений? А вот послушаем святых Божиих людей, у которых день и ночь не выходила она из рук.

Вот что говорит о ней великий учитель Церкви, которого, за его дивное учение, так верно назвали Златоустом. «От псалмов великая польза, великое благо; они доставляют освящение, научают высокому любомудрию. Пение псалмов очищает душу того, кто поет их, Дух Святой осеняет его своим наитием. В псалтири найдешь ты бесчисленные блага. Ты впал в искушение? Найдешь в ней самое лучшее утешение. Впал в грехи – найдешь бесчисленные врачества. Впал в бедность или несчастье, увидишь там много пристаней. Если ты праведник – приобретешь оттуда самое надежное подкрепление; если грешник – самое действительное утешение».¹⁸ Точно также отзывались о псалтири и все учителя Церкви, и все, которые близко были знакомы с ней. Вот почему подвижники день и ночь пели псалмы, и пустынники, по несколько лет, не видя лица человеческого, лишь читая и поя псалмы, не упадали духом от тоски одиночества. Псалтирь была их собеседником, их утешением и радостью, их защитой от нападений темных сил, их проводником к ангелам светлым и к Самому Богу. Вот почему мученики среди самых тяжких страданий и перед самой смертью пели псалмы: ими укреплялся дух до того, что они с презрением смотрели на все пытки и истязания тела.

Как же, после этого, такой неоцененной, такой чудной книге, какова псалтирь, не взойти было во все наши богослужения? И мало этого – не взойти во все богослужения, как было не сделаться для каждого православного христианина такой книгой, к которой бы он прибегал и утром, и вечером, и в радости, и в горе, среди здоровья и болезни, и даже в минуту своей кончины? Да так и было в прежние времена, было даже на св. Руси. Всякий, кто только учился грамоте, начинал учиться по псалмам (в часовнике и Псалтири) и уже не расставался с Псалтирью во всю жизнь. Безграмотные, лишь слушая церковное чтение ее, наизусть заучивали ее всю. Те и другие читали и пели ее, где бы ни были – и дома, и в дороге, и в каком бы положении ни были, и в спокойном духе, и в страхе смертном. Видим это из житий наших страстотерпцев. Так, например, благоверный князь Михаил Тверской. Оставив свою семью, среди татар (вся Русь была тогда заполонена ими) в непрестанном ожидании самой мучительной смерти, он каждую ночь пел псалмы. С пением псалмов он встретил своих убийц и самую смерть¹⁹. Точно также ожидали свою кончину и встретили смерть князь Михаил Черниговский и боярин его Феодор²⁰ и все наши князья страстотерпцы. Так было на св. Руси, так ли теперь? Горе наше! Много прекраснейших обычаев предков наших оставили и забыли мы. Забыли и святую любовь к Псалтири, и спасительную ревность к чтению и пению псалмов. Редко где встретишь семью, в которой хоть по праздникам прочитывают по нескольку псалмов, а большей частью и не прикасаются к Псалтири, хоть она и есть в доме. О, друг мой! Не подражай этим несчастным, которые доброе все, переданное от предков, забыли, но зато многому – многому худому научились. Вот тебе совет – не моих грешных уст, а великого угодника Божия Ефрема Сирина. «Псалмопение да будет в устах твоих непрестанно. Где поются псалмы с умилением, там Бог с ангелами».

В церковном употреблении Псалтирь разделяется на двадцать частей, называемых кафизмами. Кафизма, с греческого языка, значит сидение. Так называется потому, что во время чтения этих частей, или кафизм, в прежние времена обыкновенно сидели. В настоящее время это соблюдается только в монастырях. Каждая кафизма состоит из нескольких псалмов (кроме кафизмы 17-й, которую составляет один псалом), и разделяется на три славы. Это значит, что, по прочтении известного числа псалмов, поют: «аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе Боже» трижды, потом: «слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь». Чтение кафизм распределено следующим образом: в субботу на вечерни кафизма 1-я, в воскресенье на утрени кафизмы 2 и 3; в понедельник на утрени 4 и 5, на вечерни 6-я; во вторник на утрени 7 и 8, на вечерни 9-я; в среду на утрени 10 и 11, на вечерни – 12; в четверг на утрени – 13 и 14, на вечерни – 15; в пятницу на утрени 19 и 20, на вечерни 18; в субботу на утрени 16 и 17. Таким образом, раз в неделю прочитывается вся псалтирь. Этот порядок изменяется великим постом. Тогда псалтирь прочитывается два раза в неделю, о чем будет сказано в своем месте. 17 кафизма, кроме суббот, читается каждодневно на полунощнице; в великую субботу вместе с другими стихами, поется вся перед плащаницей; ею начинается отпевание всякого православного и т. д.

Псалтирь, в которой кроме двадцати кафизм, находятся в последовательном порядке: все ежедневные службы от полунощницы и до малого повечерия, величания на весь год, общие тропари и кондаки, месяцеслов на весь год с тропарем и кондаком каждого числа и с кратким изложением жизни празднуемого лица или события, и пр., и пр. называется следованной. Псалтирь с кратким толкованием псалмов, выбранным из учителей Церкви, называется толкованной.

Советую тебе, мой друг, приобрести во что бы то ни стало Псалтирь на русском языке. Чтобы крепко полюбить Псалтирь и находить в ней всю полноту духовного наслаждения, нужно понимать в ней не только каждую мысль, но и каждое слово. А на славянском уже многое сделалось нам непонятным. Вот два примера, первые, которые пришли в голову. В самом первом Псалме читаем: «не воскреснут нечестивии на суд». Мысль совсем не понятна, и даже мне случалось слышать такое толкование ее, что и повторять страшно. А между тем стоит раскрыть русскую Псалтирь и прочитать: «не устоят нечестивые на суде», и останавливаться и глумиться будет не над чем. «Птица особящаяся на зде» – здесь не понятно слово на зде, что по-русски значит на кровле. И таких непонятных мыслей и слов в славянской псалтири много.

В нем содержатся избранные псалмы и молитвы на все каждодневный службы, начиная от полунощницы и до малого повечерия. Эти две книги – Псалтирь и часослов, так сказать, неизменяемые основы каждой службы каждого дня. Они восполняются другими книгами, время от времени, меняющимися. Вот эти книги.

Октоих, что с греческого языка значит осьмогласник. Выше я уже сказал, что значит глас, и что их восемь. Каждый глас продолжается неделю и содержит в себе службу на каждый день. В чем состоят эти службы, будет сказано в своем месте.

Выше также сказано, что каждый день в целом году посвящается празднованию или какого-нибудь святого, или события в жизни Христа Спасителя и Божией Матери – службы на каждый день целого года содержатся в книгах, называемых минеи месячные. Минея, с греческого языка, значит месячник. По числу месяцев их двенадцать. К слову, минея прибавляется месячные, в отличие от минеи общей. Общая отличается от месячной тем, что тогда как в последней святому каждого дня положена своя особенная служба, в общей – одна общая известному разряду святых, например, святителю – одному или многим, мученику – одному или многим и т. п., так что по службе, например, святителю в общей минее можно праздновать какому угодно святителю, лишь вставляя, где указано, имя его. Это сделано для того, что некоторым угодникам Божиим в месячных минеях службы вовсе не положено, некоторым – положена так называемая простая (не полиелейная, не бденная; эти слова будут объяснены дальше), а по какому-нибудь случаю нужно править бдение – оно и правится по общей минее. Кроме святых угодников Божиих в этой минее положены общие службы: Господу Иисусу, Божией Матери, животворящему Кресту, и архангелам, и ангелам. Здесь нужно заметить, что в который день служба в месячной минее простая, то она дополняет октоих, а когда полиелей или бдение, тогда служба в октоихе оставляется и поется из одной минеи.

Недели, которые церковь посвящает или особенной духовной радости или усиленному возбуждению грешников к раскаянью, также отличаются особенными службами, которые содержатся в книгах, называемых триодь постная и триодь цветная.

Триодь – триодион, собственно значит трипеснец. В продолжение великого поста все службы, за исключением суббот и воскресений, отличаются чем-либо от обыкновенных – невеликопостных. Так и на утрени, вместо настоящего канона, положено петь только три песни. Отсюда и книги, в которых содержатся эти трипеснцы названы триодями. Но название не выражает всего содержания этих книг. Трипеснцы занимают в них самую малую долю, а главным образом в них другие молитвословия, в общем направленные к одной цели, о которой сказано выше, и различающаяся в частях. Чтобы лучше понять это, нужно взглянуть на содержание той и другой триоди.

В триоди постной и убеждения, и примеры, и страх будущего – все направлено к тому, чтобы самого ожесточенного грешника обратить на путь спасения, и вместе с тем приклонить Господа Бога на милость. Сообразно с этим, вот как расположены в ней воскресные службы. За три недели до поста воспоминается притча о мытари и фарисее²¹, потом притча о блудном сыне²², потом о страшном суде²³, потом об изгнании первого человека из рая; дальше, воспоминая торжество православия над иконоборцами и вообще над всеми еретиками, церковь вместе с тем напоминает, что то же, что постигло еретиков, ожидает и всех нераскаянных грешников, и вслед затем представляет пример Григория Фессалоникского, чтобы показать, что ждет ревностных подвижников веры и благочестия. Среди самого поста воспоминает крест, чтобы видимо показать всем, что один путь ко спасению – путь крестный. Дальше два примера, из которых один Иоанна Лествичника показывает, до какой степени духовной чистоты и высоты может достигнуть человек, от юности своей обрекший себя на служение Богу²⁴, а другой, Марии Египетской²⁵, свидетельствует, как о неизреченном милосердии и долготерпении Божием к грешникам, так и о том, до какой степени святости может достигнуть самый тяжкий грешник, раз истинно, всей душей восчувствовавший мерзость греха и необходимость обратиться к Господу Богу. Таковы службы в постной триоди воскресные. Что до будничных, то в них каждый стих – или вопль и стон души, чувствующей свою греховность, или громовые потрясения для душ нераскаянных. С недели ваий, т. е. с вербного воскресенья и до субботы великой, все службы посвящены воспоминанию последних дней земной жизни Христа Спасителя, Его крестной смерти и погребения. Постная триодь оканчивается выражением радостной надежды о воскресении Его.

Напротив, в триоди цветной все радость, все торжество. С первого «Христос воскресе» в полночь Пасхи и до самого дня Вознесения, неумолчно поется песнь о воскресении Христа Спасителя. Дальше прославляется Его вознесение, сошествие Святого Духа на апостолов, и оканчивается цветная триодь торжественным воспоминанием всех святых, вера которых в Христа Спасителя была не суетна именно потому, что Он воскрес.

По всем этим книгам совершаются церковный богослужения целого года. Но кроме их в состав богослужений входят и священнейшие для каждого христианина книги. Святое Евангелие Господа нашего Иисуса Христа и так называемый Апостол.

Под одним общим именем Евангелие, что по-русски собственно значит «благая, радостная весть», разумеются четыре книги, написанные четырьмя евангелистами Матфеем, Марком, Лукою, Иоанном. Их содержание действительно такая благая, радостная весть, радостнее которой для людей и не может быть ничего на земле, – о Спаситель нашем, Господе Иисусе Христе. В церковном употреблении Евангелие разделено на зачала, или отделения. Для каждого дня (кроме великого поста), для каждого праздника свое особенное зачало Евангелия, так что если в один и тот же день случатся два или три праздника, то на литургии читаются два и даже три Евангелия, как, например, если первое января случится в воскресенье, то читаются: воскресное (неделе пред просвещением, т. е. пред крещением), Обрезанию и Василию Великому. В воскресные и праздничные дни, в первые четыре дня страстной недели и в Великую субботу читаются Евангелия еще на утренях. В великий пяток и в светлый день Пасхи Евангелия читаются на вечерни. В часы, так называемые, царские – в великий пяток, в навечерие праздников Рождества и Крещения Господних, на каждом часе читается Евангелие. В великий же пяток, за утреней, читается двенадцать Евангелий: о последней беседе Господа нашего с учениками, об Его предсмертной молитве за всех верующих, об Его страданиях, смерти и погребении. И, кроме этого, годичного чтения по зачалам, в первые три дня Страстной седьмицы, за часами, перед литургией, прочитываются все четыре евангелиста кряду. Нужно ли говорить о том, с каким вниманием, с каким благоговением нужно слушать чтения Евангелий в Божьей церкви? Да уж если христианин без внимания и благоговения слушает самое Евангелие, что ж он после этого за христианин? Только тот христианин, кто любит Христа всем сердцем, а кто любит Его, так для того дорого – дороже всех сокровищ земных, всякое слово о Христе; тот слушание чтения из Евангелия не променяет ни на какую радость, ни на какое наслаждение – мирские. Но, говорит св. Златоуст (в 63-й беседе) «еще недостаточно слышать только в церкви, нужно прочитывать и дома отделения Евангелия, слышимые в храме». Да, совершенно необходимо для того, кто слушает не ради того только, чтобы сейчас забыть, а чтобы принять и усвоить его душой. В церкви не всякое слово можно и расслышать, нельзя обдумать все как должно – без чего оно и не останется в памяти, потому что тут внимание обращено на многие предметы и действия. Лишь дома можно прочитать его так, чтобы все внимание и все мысли сосредоточились на нем одном, и таким образом оно неизгладимо и навсегда врезалось в душу жаждущего знать о Христе.

Апостол также под одним общим названием заключает в себе много книг. Собственно, апостол – значит посланник, посланный. Этим именем назывались те ученики нашего Спасителя, которых он посылал для проповеди евангельской. Их всех было семьдесят. Некоторые из них не довольствовались только тем, что слово Христово проповедовали языком, но еще писали к уверовавшим во Христа письма или послания для утверждения их в вере, для прекращения возникавших смут и недоумений и т. д. Такие послания предназначались или для всех христиан вообще, и назывались соборными, таковы: три послания ап. Иоанна Богослова, два ап. Петра и по одному ап. Иакова и Иуды; или для одного только народа, таково послание ап. Павла к евреям; или для жителей одного какого-либо города – таковы послания того же ап. Павла к римлянам, два к коринфянам, к галатам, к ефесянам, к филиппийцам, к колоссянам, два к солунянам; или, наконец, к одному лицу, таковы его же послания: два к Тимофею, к Титу и к Филимону. Впоследствии все эти послания, соборные и частные, соединены в одно, к ним присоединена книга Деяний апостольских, в которой описано апостолом и евангелистом Лукой, как и что делали апостолы в первые двадцать восемь лет по вознесении Иисуса Христа и по сошествии на них Святого Духа. Таким образом составилась одна священная книга, названная Апостолом. В церковном употреблении Апостол, точно так как Евангелие, разделен на зачала, и каждому дню и каждому празднику усвоено свое отдельное чтение, т. е. зачало – на весь год. Апостол читается за литургией перед самым Евангелием. За утренней читается однажды в год – в великую субботу; в царские часы – на каждом часе; за вечерней – в великий пяток и в навечерие праздников Христова Рождества и Богоявления, когда в эти дни вечерня служится отдельно от литургии. Кром того Деяния апостольские прочитываются в ночь Пасхи от повечерия и до утрени. И весь апостол с Апокалипсисом (апокалипсис –откровение, книга написана Иоанном Богословом, в ней изображена будущая судьба Церкви Христовой, до скончания мира) уставом положено читать на утренях, начиная с недели «всех святых», что, впрочем, едва ли где исполняется. И апостольские чтения требуют самого благоговейного внимания со стороны каждого христианина. В Евангелии говорит Сам Христос, в Апостоле люди, правда, но исполненные Его духом; в Евангелии – Спаситель и совершенное Им спасение людей, в Апостоле путь ко спасению и к Самому Спасителю. Как апостолы продолжали во время своей жизни дело Христово на земле, так точно Апостол есть продолжение Евангелия; и эти две священные книги так нерасторжимо крепко соединены между собою, что нельзя не благоговеть перед одной, чтобы в то же время не благоговеть и перед другой. Евангелия и все книги апостольские в одном общем составе называются Новым Заветом, в отличие от священных книг, написанных до Христа, которые все называются Ветхим Заветом²⁶. Все же книги Ветхого и Нового Заветов, соединенные в одно целое, называются Библией. Библия –слово греческое, по-русски значит: книги. Этим общим названием выражается то, что священный книги на столько выше всех писаний обыкновенных людей, что для них даже нет нужды в каком-нибудь особенном названии. Достаточно сказать: книги, или по-гречески Библиа (собственно вивлиа), чтобы каждый сейчас же понял, что дело идет о книгах, написанных по вдохновению Духа Святого.

Нужно упомянуть еще о двух книгах, которые православный часто видит в Божьей церкви. Ирмолог – в этой книга находятся все ирмосы, т. е. начальные песни канонов, выбранные из осмогласника. Служебник – в нем молитвы, читаемые священником во время священных служений, и вообще руководство для совершения их.

В прежние времена во дни великих праздников на утрени читались повествования о том, кому и почему празднуется, а святых празднуемых жития. Независимо от того, особенно благочестивые христиане, собравши всю семью, прочитывали каждый вечер житие того святого, память которого положено праздновать в наступающий день. Все эти чтения собраны в книгах, которых по числу месяцев – двенадцать, почему они и называются месячниками, или по-гречески минеями. А как эти минеи назначены не для молитвословий и песнопений, а только для чтения, то и названы минеи-четьи (месячники читальные). На святой Руси над составлением миней-четьих трудились всероссийские митрополиты Киприан и Макарий. Но главным образом потрудился над этим великим делом св. Димитрий митрополит Ростовский. Его-то двенадцать книг миней-четьих и находятся в употреблении у православных. К истинному сожалению, многие жаждущие читать эти книги, не могут удовлетворить своему благочестивому желанию, частью по дороговизне их, частью и по славянскому языку. Вот почему считаю не бесполезным заметить здесь, что в последнее время добрые и благочестивые люди потрудились сделать извлечете из четьих-миней, напечатали их в 12-ти небольших книжках под названием «Избранные жития святых, кратко изложенные по руководству четьих-миней», и продают по такой дешевой цене, что они доступны каждому бедняку. Да благословит их Сам Господь Бог за такое прекрасное дело и за всю ту пользу, которую, нет сомнения, их книжечки принесут православным!

Но знала св. Христова Церковь, что как ни стройно расположены ее богослужения, как ни чудны все ее молитвы и славословия, но ее чадам, христианам православным, занятым заботами и делами житейскими, нельзя будет посещать св. храм каждый день и за каждой службой. Вот почему она озаботилась составить книгу для домашних, на каждый день, молитв и словословий. Эта книга – каноник, т. е. собрание канонов. Слово канон с греческого, собственно, значит: «правило, порядок, строй», потом это слово означает: псалом и песнь, которые должны петься в известные дни в стройном, определенном порядке. В церковном богослужении под словом канон разумеется стройное собрание кратких песен в честь какого-либо лица, в воспоминание какого-либо события, для возбуждения особенно благоговейных и умилительных движений в душе молящегося и т. п. Начальная песнь каждого канона называется ирмосом. В церкви каноны поются на утрени и на повечерии, и ни одна, в целом году, утреня не совершается без них. Канон состоит из 9-ти песен, но вторая песнь обыкновенно опускается, лишь немногие каноны имеют все девять песен, например, тот что поется на вечернях первой седмицы великого поста и называется Великим каноном. На утренях великопостных (кроме воскресений) поется только по три и по четыре песни, которые и называются трипеснцы, четверопеснцы; тут, по вторникам, всегда поется и вторая песнь. В каноннике каноны подобраны так, чтобы православный, не имеющий возможности быть каждый день за утренней, вел, однако ж, свое домашнее богослужение в таком же порядке, в каком оно повседневно ведется в церкви. Именно, всякий день: каноны Иисусу, Божией Матери (с акафистами, которые положено читать Иисусу накануне или в самый день воскресения, Божией Матери накануне или в утро субботы) и ангелу-хранителю. Потом каждый день по очереди каноны: в понедельник архангелам и ангелам, во вторник Иоанну Предтече, в среду и пяток – Кресту, в четверг апостолам и св. Николаю, в субботу всем святым. А так как всем этим канонам в церкви предшествуют каноны умилительные, покаянные и т. п., то и в каноннике в замене их положен канон, или точнее, целая «служба обща по вся дни ко Господу нашему Иисусу Христу». Взамен полунощницы и утрени – «молитвы утренние», взамен повечерия – «молитвы на сон грядущим». Таким образом, православный и при невозможности ходить за каждую службу в церковь лишь с одним канонником может совершать богослужение дома точно в таком порядке, в каком совершается оно в Божьей церкви. И благо тому православному, который не ленится и не забывает исполнять это святое дело – этим освящает он все дни своей жизни. И отрадно и радостно будет ему предстать на суде страшном пред Господа Иисуса и Его пречистую Матерь, пред сонм архангелов, ангелов и всех святых Божиих, которым он молился, которых славословил в продолжении своей жизни.

Нельзя оставить без объяснения и сейчас упомянутое слово – акафист, потому что православные имеют особенное усердие служить молебны с акафистами. Акафист с греческого собственно значит – неседальный, т. е. то, причем никак и никому не позволяется сидеть. В церковном употреблении это слово значит такие, по какому-либо особенно важному случаю составленные песни, при чтении и пении которых сидеть никто не должен. Первый акафист был составлен Божией Матери, и вот по какому случаю. На греческую столицу Константинополь напали персы и авары. Константинопольский император Ираклий, со всем войском, на этот раз был далеко, он ушел в самую Персию выручать святыни святого града Иерусалима и храма гроба Господня, что перед тем было разграблено теми же персами. Спасения грекам не было ниоткуда. Предложили было они мир врагам – те ответили, что не оставят камня на камне в столице. И обратились греки за помощью к Царице Небесной. День и ночь не выходили из Божьих храмов, день и ночь обносил патриарх Сергий по стенам города икону Богоматери. И сотворила Она для них великое чудо. В ту самую ночь, когда враги, с моря и с сухого пути, двинулись на сокрушение стен Константинополя, поднялась такая буря, что рассеяла и потопила их суда, со всеми находившимися там войсками. Утром следующего дня уцелевшие на сухом пути остатки войск, гонимые страхом небесным, с позором бежали. Буря началась именно против самого Влахернского храма, в котором хранились этот образ и риза Богоматери. Тогда-то благодарный народ, во всю эту ночь неисходно пребывавший во храме, возгласил чудной Защитнице города победную «всенощную и неседальную» песнь «Взбранной воеводе победительная, яко избавлшеся от злых, благодарственная восписуем ти, раби твои, Богородице!» и пр. – песнь, которой и теперь оканчивается каждая наша утреня. Это было в 627 году, с пятницы на субботу пятой недели великого поста. В память этого чуда, и других подобных, которые Царица Небесная совершила для столицы греческой, и установлено Ей на все времена «всенощное и неседальное» пение в субботу пятой недели поста, что совершается и доныне. Впоследствии к первой победной песни прибавлено еще 23 таким образом составилось молебное пение пресвятой Богородице, которому и усвоено название неседального или по-гречески акафист.

По подражанию акафисту Божией Матери составлен акафист «Иисусу Сладчайшему». Потом составлялись акафисты в честь особенно чтимых святых, так, например, акафист св. чудотворцу Николаю, великомученице Варваре, пр. Сергию Радонежскому и т. п. Составлены также акафисты Кресту, Гробу Господню, Страстям Христовым и пр., и пр. Отслужить молебен с акафистом значит – совершить кому-либо молебное пение, среди которого должен быть прочитан и составленный в честь него акафист. Молебен есть сокращение утрени. Именно: за псалмом утренним (Пс. 142, последний в шестопсалмии) Бог Господь и пр., и тропари, потом 50-й псалом, который всегда предшествует канону за ним читается (т. е. должен читаться) канон, перед каждой песней которого поются запевы (например, пресвятая Богородице спаси нас, слава и ныне), по шестой песни евангелие и т. п.

Есть и еще книга, употребляемая православными для домашней молитвы. Это Святцы.

Таковы наши богослужебные книги.

Так, св. Церковь все сделала для того, чтобы дух молитвы главнейшим образом воодушевлял православных христиан во всю их жизнь, все приготовила и устроила для того, чтобы дать им верное средство – иметь непрестанное общение с Богом и со всеми угодившими Ему. И горе тем, которые не пользуются, или даже, что и выговорить страшно, пренебрегают такой заботливостью матери-Церкви о спасении чад своих. Без Бога и без молитв за них святых Его – вся их земная жизнь тьма и ползок, по выражению псалмопевца, а что встретят они там, в другой жизни, где и праведник едва спасется?

Но, друг мой, не забудь одного важного обстоятельства: можно исполнять все правило (известное число молитв и поклонов в данное время) и все-таки не угодить Богу. Пример – фарисеи. По долгу молились они и исправляли, кажется, все положенное законом. А между тем, никого так строго не обличал Спаситель наш, как именно их. Что же в них было такое дурное, за что восставал против них Господь, так милосердый ко всем грешникам? О, много, много такого, что от них перешло и к христианам. Прежде всего, что ни делали они хорошее – все делали лишь только для виду, на показ людям. Так и молились они по долгу, но лишь там, где могли видеть это люди; и долгие их молитвы не служили им в оправдание, потому что не Богу старались они угодить ими, а тешили только свою гордость и суетность. Потом, ревностно исполняя внешние обряды и постановления закона, они ни во что не ставили самую сущность закона – «и оставили суд, милость и веру», хлопотали об одном, чтобы лишь по наружности казаться людям праведниками, а внутри были исполнены лицемерия и беззакония. Что ж иное и мог им сказать Господь сердцеведец, как не страшное «горе вам»?! Но, повторяю, этот несчастный дух фарисейства перешел и в христианство, и заражает, и губит многих и многих. И среди нас часто встречаются такие, которые если и делают что доброе, то лишь на показ и для виду, которые, кажется, и в молитвах ревностны, и посты соблюдают, и все другие обряды выполняют строго, и при всем том ни во что ставят «суд, милость и веру», т. е. исполнены лицемерия и беззакония. Что ж их и молитва, и посты и вся обрядовая внешность? Ничего. И ничего не услышат они от Господа, кроме грозного: «горе вам!» Людей можно обмануть и обморочить, Бога не обманешь.

«И сия подобает творити, и онех не оставляти», – сказал Господь. И молиться нужно, и строго и неуклонно выполнять его заповеди нужно. Одно без другого отнюдь быть не должно. Честно трудись, мой друг, честно – по-христиански живи и от чистого сердца молись – и будет угодна Богу и твоя жизнь, и твоя молитва, и благословит он твой труд. Но все, что ни делаешь, все делай для Бога; и в мысли не держи – заслужить хвалу от людей. Иначе все пропало. «Имут мзду свою», – сказал Господь о тех, которые хлопочут только о том, чтобы заслужить людскую честь и хвалу. Хлопотали они и достигли, таким образом получили желаемую награду. За что ж еще награждать Господу Богу?

В одном из своих прежних писем я уже говорил, что человек, как существо, состоящее из тела и души, должен молиться Господу Богу телом и душой. И, разумеется, душевная молитва бесконечно важнее телесной. Нельзя, однако ж, пренебрегать и этой последней. «Духом и истиною достоит кланятися», – сказал Спаситель. Но он же сам, собственным примером, показал, что для полноты молитвы и тело должно принимать при этом свою долю участия. Он, духовный в высочайшей степени, преклонялся лицом на землю, возводил взоры к небу и т. п. После такого примера уже нет нужды рассуждать о значении и важности наружных действий при молитве.

Но что мы видим, друг мой, в наших храмах православных? Вся душа содрогается и возмущается при виде иного молящегося, т. е. как будто молящегося. Иначе, зачем же он и пришел в Божью церковь, если не для молитвы? Иной кивнет слегка два-три раза головой, поводит кое-как рукой по груди и все, и дальше – стоит, или туда и сюда оборачивается, разговаривает или смеется, и больше никаких наружных действий молитвы, если только эти киванья и это движенье рукой, можно назвать молитвенными действиями. Иной вдается в крайность противоположную. Разводит для крестного знамения рукой чуть не по всему телу, причем так ударяет себя рукой, что эти удары слышны издалека, торопится делать земные поклоны, причем стучит лбом о пол и пр., и пр. Быть может, и у первых при таких небрежных, чтобы не сказать больше, наружных действиях душа полна молитвенными чувствами: кто знает, что у кого в душе? Быть может, и вторые действуют так от излишней, хоть и неразумной, ревности, а не из греховного желания заявить другим, что вот-де как мы богомольны. Но и здесь должно опять повторить слова апостола: «вся вам благообразно и по чину да бывают». Ни в чем небрежения или неразумной крайности – вот условия всякой молитвы.

И мало, друг мой, знать все, что я сказал об этом в прежних письмах. Необходимо иметь верное понятие о наружных действиях молящегося, о значении их и употреблении в христианской православной Церкви. Вот почему я счел нужным побеседовать с тобою об этом, прежде чем перейду к подробностям наших церковных богослужений.

Наша душа так тесно соединена с телом, что ни одно из ее движений не пройдет без того, чтобы не отразиться в теле. Душевная радость, как и душевное горе, неизбежно выражаются в лице, испуг душевный обнаруживается потрясением всего тела и пр., и пр. Так и в молитве. С сердцем рвется и тело к Богу живому²⁷. Когда вся душа кипит молением или благодарением Богу живому, тогда, вместе с руками, невольно поднимается голова к небу – вместе с словами хотели бы мы взлететь от земли и телом. Когда душа проникнута сознанием своей греховности, когда она тяжко сокрушается о том, что прогневала Господа Своего Создателя и Спасителя, тогда голова невольно клонится к земле, сквозь горькие слезы страшно и взглянуть на небо, – и падаем мы всем лицом своим в прах. Таким образом, смотря по различию и по силе чувствований, бывают различны и внешние выражения молитвенного духа. Вот главные.

1) Наклонение и восклонение головы. С самых древних времен считалось обязанностью преклонять голову перед высшими в знак душевного почтения к ним. И перед существом высочайшим – Богом люди всегда свидетельствовали свое благоговение наклонением головы. Так, например, Авраамов раб, посланный обручить Исааку жену, когда узнал, что Господь Бог назначает ему в жену – Ревекку, возблагодарил Бога наклонением головы. Так евреи в Египте, когда выслушали повеление Моисея о заклании пасхального агнца, в знак повиновения преклонили головы и поклонились Богу²⁸. В христианской православной Церкви, с самого начала ее, наклонение и восклонение головы принято как необходимое внешнее выражение внутренней молитвы. Не киванье или простое движенье, как это можно заметить повсюду, а правильное неторопливое, совершенно сообразное с ходом молитвы наклонение головы, и потом точно такое же восклонение. Кроме того, еще нужно заметить, что в православной Церкви такое действие должно совершаться мужеским полом – с открытой, а женским с покрытой головой. Так заповедал апостол Павел: «мужчина во время молитвы не должен покрывать головы», потому что есть «образ и слава Божия», а слава Божия не имеет ничего выше себя, и ее сияние везде и всем открыто. Напротив, женщина во время молитвы должна иметь покрывало на голове «в знак власти над нею, и еще более в знак скромности и целомудрия, на что указывает ей сама природа»²⁹.

2) Коленопреклонение также, при молитве Господу Богу, употребляется с самой глубокой древности. Так с коленопреклонением молились: Соломон в новосозданном храме³⁰, Даниил в плену вавилонском³¹, так молились апостолы³², так, молясь на коленах, первомученик Стефан предал дух свой Господу Богу³³. Таким образом коленопреклонение принято в православной Церкви с самого начала ее. Что означает оно? Сознание своей крайней греховности перед Богом, и желание умилостивить Его таким самоуничижением. И перед людьми виноватый – бросается перед ними на колена, и в таком уничиженном виде просит себе прощение и помилование. «Всякий раз, – говорит Василий великий, – когда мы преклоняем колена и опять восстаем, этим показываем, что грех низверг нас на землю, но человеколюбие Господа снова возвысило на небо»³⁴. И здесь должно заметить, что коленопреклонение употребляется в Божьей церкви не кое-как, а с соблюдением строгого порядка. Так, не положено преклонять колена в дни воскресные, великих праздников и во все время от Пасхи до вечерни в день Пятидесятницы (Троицын день). «В воскресный день, – говорит Василий великий, – мы молимся стоя, чтобы напомнить себе воскресение со Христом и необходимость искать горнего». Напротив, в великий пост, когда все богослужения направлены главным образом к тому, чтобы возбудить грешников к раскаянию и умолить Господа быть милостивым к ним, коленопреклоненные молитвы почти непрерывны. Стихи: «Да исправится молитва моя» и пр. на преждеосвященной литургии поются при коленопреклонении всей церкви. Кроме того, с преклонением колен совершаются молитвословия по какому-нибудь особенному случаю, так, например, при каких-либо общественных бедствиях: при губительной болезни, засухи, и т. п., при воспоминании особенно тяжкого посещения Божия и явленного в то же время Им милосердия, как, например, бывает у нас в день Рождества Христова после литургии на молебне, и пр. Поэтому, чтобы и здесь было благообразно и по чину, необходимо православным преклонять колена лишь во время указанное Церковью. Иначе произойдет беспорядок, а от беспорядка соблазн. Таким образом, самая усердная коленопреклоненная молитва будет лишь поводом ко греху, а не действием угодным Богу.

3) Простертие на земле в знак глубочайшего смирения души, когда она вполне предает себя в волю Отца небесного, или сознает все бесконечное расстояние от человека до Бога. Так повергались перед Богом: Авраам, когда Бог обещал поставить с ним завет³⁵, Моисей и Аарон, чтобы умолить Его за грехи народа³⁶. Так, сам Спаситель наш, пред своими страданиями, в саду Гефсиманском повергался перед своим Отцом на землю. В Церкви православной простертие на земле получило особенное значение. Оно предназначено было для кающихся, т. е. для тех, которые за какие-либо особенно тяжкие грехи не были допускаемы до причащения. Стоя вне церкви, они повергались на землю перед верными, когда те входили в церковь, и просили у них прощения и молитв. До настоящего времени это сохранилось при исповеди. Когда священник читает разрушительную молитву, кающийся простирается пред ним ниц. Кром того, на великопостных великих повечериях, в конце которых положено испрашивать взаимно прощение священнику и православным, они простираются перед ним на земле, причем он читает молитву: «Владыко многомилостиве» и пр. По окончании молитвы православные восстают и, в свою очередь, сам священник преклоняется перед ними, испрашивая прощение.

4) Воздеяние рук. И воздевать, т. е. поднимать руки к небу при молитве, – тоже в употреблении от глубокой древности. Так молился Давид³⁷. Так Соломон, посвящая храм имени Божьему, молился на коленях с простертыми к Богу руками³⁸. Что выражается этим? Человек простирает руки к Богу от сердечной болезни, прося себе помощи среди бедствий его окружающих³⁹. Кроме того, воздеяние рук означает также посвящение всей деятельности своей Богу. Ап. Павел желал, чтобы христиане во всяком месте произносили молитвы, воздевая чистые руки⁴⁰. Конечно, апостол разумел чистоту духовную, которая нарушается обидами, хищением, неправедными приобретениями и т. п., но в ознаменование духовной чистоты в первенствующей Церкви установлено было омывать руки перед молитвой, для чего при церквах находились источники и умывальницы. В настоящее время в церкви умывают руки только священнодействующие, и то перед одной литургией. Молится же с воздеянием рук лишь только один – приносящий жертву бескровную, т. е. архиерей, или священник, и то в определенное время, например, перед великим выходом, во время призывания Святого Духа и т. п.

5) Возведение очей на небо, по примеру самого Спасителя⁴¹. Оно выражает стремление мыслей и порывы чувств к Богу, или неутомимое ожидание помощи и милости Божией. «Возвожу очи мои к горам», – говорит псалмопевец, «откуда приходит помощь мне... Как глаза рабов устремлены на руку господь их... так очи наши ко Господу Богу нашему, доколе Он помилует нас».⁴²

Таковы наружные действия молитвы. Но, друг мой, не забывай при этом важного условия, чтобы эти выражения молящейся души были не рассчитаны, не искусственны, не представляли какой-либо крайности, а происходили прямо из сердца и были, ни больше ни меньше, отражением того, что совершается в нем. Потому, что «в существе, – как замечает св. Златоуст, – мы должны молиться не телодвижениями, не громким голосом, но усердным расположением; не с каким-нибудь шумом, не с воплем, не на показ, чтобы не привести в замешательство и ближних, но со всей кротостью, с сокрушением сердечным, со слезами не столько на глазах, сколько в своей душе».⁴³

Теперь нужно сказать о том действии, которым запечатлеваются, от которого принимают силу и жизнь все наши молитвенные движения, внутренние и внешние – о крестном знамении.

Что такое крест? За семнадцать с половиною веков у евреев и язычников крест быль орудие казни, предмет отвращения, позора, ужаса и ненависти. Не было казни мучительнее и бесчестнее – крестной. Ей подвергали самых отчаянных разбойников и возмутителей общественного спокойствия. Надеть на преступника крестообразное иго – значило лишить несчастного имени человека, предать его навсегда всеобщему презрению. И Моисеев закон говорит: «проклят всяк, висящий на дереве»⁴⁴, т. е. распятый. Таково было значение креста в древнем мире. А что такое крест теперь у христиан? Орудие спасения, предмет чтимый всеми. Всем нам, вместе с ап. Павлом, может сказать всякий христианин, «да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа»⁴⁵. Носить крест не только обязанность всякого христианина, но и особенная заслуга и честь. Куда ни обратим свои взоры, мы всюду видим крест. Он возвышается на главах храмов наших, возлежит всегда на престоле церковном; он увенчивает короны царей земных, и неотступно пребывает на груди всякого православного; он встречает нас при рождении в жизнь духовную и благословляет при переселении в жизнь загробную; он, наконец, осеняет и могилы наши. Лобзанием креста заключаются богослужения в величайшие праздники, как, например, в Пасху и т. п., и все частные молитвословия – от водосвятного и до простого молебна. Таков крест у нас – христиан православных. Отчего же произошла такая перемена мыслей об одном и том же предмете? За что начали так благоговейно чтить крест, который прежде считали позором? За то, что на кресте угодно было Сыну Божию принять казнь за все грехи всего мира. Крест Господа нашего Иисуса Христа примирил Отца небесного с людьми грешниками, и такими грешниками, что без креста не было б им никогда ни прощения, ни помилования. Крест отверз нам царство небесное; без него – без креста Иисусова – величайшие праведники сходили во ад, и не было б иного пути никому. Как после этого не чтить крест – орудие нашего опасения, избавления от власти диавола и ада, примирения с Богом и оправдания?

И чтобы ни на минуту не забывать, чтó сделано и чтó приобретено для нас крестом, мы крестимся, т. е. рукой изображаем на себе знамение креста. Но – такова чудная сила креста – крестное знамение не только служит непрестанным напоминанием, что сделано для нас Спасителем нашим, но еще заключает в себе такую чудную, благодатную силу, с которой ни что на земли, сравниться не может; имеет такое великое значение для нас, что без него мы не можем не только сделать, но и помыслить что-либо истинно доброе и полезное для души. Вот почему совершенно необходимо поговорить об нем сколько можно подробнее.

Обычай креститься, т. е. осенять себя при молитве крестным знамением, в Церкви христианской ведется от самой глубокой древности. Его установили апостолы и передали всем верным. И крепко хранится он с того времени, так крепко, что без крестного знамения не совершается ни одна, ни самая краткая молитва, ни церковная, ни домашняя.

Употребление крестного знамения при молитве есть не только выражение внутреннего молитвенного настроения, но имеет смысл более глубокий и знаменательный. Когда заповедано нам крестным знамением начинать и сопровождать все наши молитвы, то этим самым указано, что они непременно должны утверждаться на мысли о кресте Христовом и на вере в Его силу. Исполнение этой заповеди с должным вниманием не остается бездейственным как для молитвы, так и для самой молящейся души.

Прежде всего, крестясь при начале молитвы, мы этим оправдываем свое дерзновение перед Богом. Сознание своего недостоинства и своей непрестанной виновности перед Богом не может не внушать нам страха пред неприступным Его величием, не может дозволять нам бестрепетно обращаться со своими нуждами к престолу славы Божией. И пред земным царем не может смело и безбоязненно предстать бедный проситель, особенно если этот проситель оскорбил его чем-нибудь, или чувствуя за собой тяжелую вину, хочет вымолить у него прощение за нее. Тем больше так должно быть при непосредственном обращении нашем к небесному Царю, потому что этот Царь бесконечно выше всех царей земных, потому что наша вина перед Ним и наше непрестанное оскорбление Его величия и правды неизмеримо превышают все возможный вины против законов человеческих. При этом наше дерзновенное обращение к Богу легко может низвести гнев и погибель на Нашу голову. «Бог есть огнь поядаяй!» Может ли же наше бренное и растленное естество выносить прямое обращение к Его святости? Но когда мы оградим себя крестом, тогда между нами и Богом становится посредник, тогда вера в Распятого доставляет нам ту силу, которая приобретена Им для нас на Голгофе, жертвой, которую Он принес на кресте, мы покрываем свое недостоинство перед Богом; тогда мы своим внешним действием свидетельствуем, что мы не на себя самих надеясь приступаем с молитвой к Богу, во просим во имя Христа и в силу заслуг Его. Таким образом крестное знамение есть защита нашего дерзновения, с каким мы обращаемся к Богу в своих молитвах.

Вместе с тем благоговейное изображение на себе креста придает нашей молитв силу, привлекающую на нее благословение Божие. Можем ли мы с полной уверенностью думать, что наш молитвенный голос, ничем не подкрепляемый, дойдет до слуха Божия и преклонит Бога на милость к нам? Можем ли помышлять об этом, когда грех поставил между нами и Богом непереходимую стену, и когда мы своей жизнью так часто заставляем Бога отвращать от нас лице Свое? Но на кресте сосредоточено все благоволение Божие к падшему роду человеческому: крестом разрушена стена (средостение) вражды, отделявшей нас от Бога, крест отверз для нас небеса и землю соединил с небом, жилищем славы Божией. Поэтому, когда мы крестимся во время молитвы, она уже не есть простое прошение перед Богом; она соединяется с жертвой Христовой, благоприятной Отцу небесному, делается сильной и могущественною по силе этой жертвы. Отец небесный милостиво взирает всюду, где только видит крест – всесильное знамение нашего примирения с Ним. Если Он не услышит нашей молитвы ради ее самой, то услышит ради креста, которым мы сопровождаем ее, того креста, который один теперь привлекает любовь Божию на землю. Если он не помилует нас по нашей молитве, ради нашей бедности, ради нашей нужды, ради нашей виновности перед Ним, то помилует, видя на нас изображение креста, ради бесконечной любви к нам Своего единородного Сына, помилует ради страданий, понесенных за нас Иисусом Христом. Еще во время земной жизни своей Спаситель заповедал нам молиться перед Отцом во имя Его, и обещал исполнение этих молитв. Чем же сильно в ходатайства за нас перед Богом имя Христово, если не крестом и вынесенными на нем страданиями? И чем лучше выразить нам, что мы обращаемся к Богу с молитвой во имя самого распятого Сына Божия, если не изображением на себе орудия Его спасительной смерти?

Есть другая сторона в употреблении крестного знамения, по которой это внешнее действие, сопровождающее каждую нашу молитву, благотворно действует на саму молящуюся душу, поддерживая в ней благоговейное настроение. Человеку, которому Бог дал смысл и разум, не естественно производить какие-либо движения в теле без всякого сознания, и особенно при таком высоком и святом занятии, каким для каждого из нас должна быть молитва. Рука, которой мы делаем крестное знамение на себе, не сама собой движется, а лишь выражает внутреннее состояние духа, и, в свою очередь, возбуждает и поддерживает в нем те или другие мысли и чувства сообразно с производимыми ею движениями. Душа невольно наполняется мыслью о страданиях Господа, когда изображается крест, орудие этих страданий. А эта мысль, чистая и святая сама по себе, не останется бесплодной для сердца. Представив нам в одно и тоже время все величие любви Божией и всю цену милосердия Его к нам, и всю глубину нашего падения, всю бездну нашего недостоинства перед Ним, она прольет в нашей душе то глубокое умиление, при котором невольно поднимаются слезы из самого дна сердца, возбудит те чувства благоговения и любви к нашему Спасителю, при которых молитва делается высшим наслаждением, лучшей радостью жизни.

Значит, св. Церковь поступила и мудро, и в высшей степени благотворно для нас, когда заповедала нам осенять себя при молитве крестным знамением. Но после этого, сколько же бессмыслия, сколько самой злой неблагодарности в тех чадах ее, которые не хотят пользоваться этим прекрасным и надежным средством, чтобы сделать свою молитву доступной и угодной Господу Богу, которые не крест изображают на себе, а просто бьют рукой воздух? Сколько бесстыдства, сколько дерзости, когда они даже здесь, в Божьей церкви, без мысли, без чувства, без всякого сознания водят по груди рукою, и не хотят поднять ее на столько, чтобы сделать на себе настоящее крестное знамение? О, страшно подумать: Спаситель из-за них, из-за их грехов, простер свои руки на кресте, на них, прободенных гвоздями, повис Он всей тяжестью своего тала, можно судить о степени боли при этом! А они, ради которых были эти страшные язвы, ради которых лилась эта кровь, из самого креста делают какое-то странное извращение! Понимают же они значение креста, ценят же они важность крестной смерти! Иль скажут они, что если и не поднимают руки до чела и до плеч, то все же делают на груди знамение креста. Но если Церковь установила креститься таким образом, чтобы рука сначала касалась чела, потом груди и, наконец, плеч, то к чему дерзко нарушать ее постановление? Не напрасно ж она установила так. Во всем у нее разумные причины. Так, по ее уставу, мы полагаем знамение креста на челе – вместилище разума, в знак того, что мы любим Бога всем умом своим, или что с любовью посвящаем Ему все мысли свои. Полагаем крестное знамение на груди в знак того, что любим Господа всем сердцем и душой, или что со всей искренностью и с благоговейным одушевлением посвящаем Ему все свои чувства и желания. Полагаем крестное знамение на плечах в знак того, что любим Господа всею крепостью и твердостью души и духа, или что посвящаем Ему всю свою жизнь, всю не только душевную, но и телесную деятельность, направленную к Его славе. Таково значение настоящего крестного знамения. К чему же искажать и извращать его своими мудрованиями? Но нет, тут даже и не мудрования. Тут, просто, крайняя степень небрежности, преступное и погибельное пренебрежение креста Христова, или, что еще страшнее, безмолвное, но тем не менее резкое отрицание голгофской жертвы.

Да, в установлениях Церкви все имеет глубокое значение, даже и сложение пальцев для крестного знамения. Не кое-как слагаются они, но именно – три первые, большие соединяются вмести и знаменуют святую, живоначальную Троицу, два последних пригибаются к ладони и знаменуют то, что Сын Божий, преклонив небеса, сошел на землю, принял на себя естество человеческое, и таким образом в Нем были, не слитно соединенные, два естества – Божеское и человеческое. Так слагаются пальцы для молитвенного крестного знамения. Для благословения, архиерейского и священнического, они слагаются таким образом, что все образуют буквы: IC XC. Это сложение пальцев называется именословное.

Здесь должно заметить, что наши ревнители старины (старообрядцы) и в сложении пальцев для молитвенного крестного знамения отделяются от православных. Они молятся крестом, так называемым, благословляющим, т. е. слагают пальцы по образу того, как они слагаются для благословения. Значение, однако ж, этому сложению они дают такое же, как и православные. Но они заблуждаются в этом, как и во всем. Исповедуя святую Троицу, единосущную, нераздельную и единочестную, православные, для изображения трех равных и соприсносущных Божеских Лиц, слагают вместе три первые, большие пальца, как наиболее перед другими двумя пальцами соразмерные друг другу, и соединенные непосредственно самой природой. А если соединить их так, как соединяют старообрядцы, т. е. больший палец с двумя последними, отделяющимися от первого через два пальца, и не так соразмерными ему, как указательный и великосредний, то каким же образом такое сложение пальцев изобразит святую Троицу, равночестную и нераздельную? Оли говорят, что так было в старину. Но вся старина их слишком не стара. Каких-нибудь двести-триста лет назад не было ничего такого, что придумали они, и, на основании ими самими выдуманного, отделились от единства православной Церкви. Так и перстосложение. В киевских пещерах почивают мощи Спиридона-чудотворца. Он подвизался и умер в двенадцатом веке, т. е. больше чем за шестьсот лет назад. И по настоящую минуту пальцы его правой руки сложены так: три первые большие сложены вместе, два последние пригнуты к ладони, и сложены так крепко, что нет никакой возможности дать пальцам другое сложение; их можно переломить, а не погнуть или разложить. Видно, что как он сложил руку для последнего крестного знамения, так она и осталась, остыла и окрепла. Значит, такое сложение пальцев было всеобщее; за шестьсот слишком лет перстосложение было точно такое же, какое теперь у православных. Вот это старина! Здесь не место больше распространяться об этом. Да и нужды нет. Все заблуждения ревнителей мнимой старины обсуждены и обличены – без малейшей возможности найти что-либо в свое оправдание, в книге, называемой «Беседы к глаголемому старообрядцу».

Замечу тебе, мой друг, кстати. В жизни нельзя чтобы ты не столкнулся когда-нибудь с этими ревнителями старины. Боже тебя сохрани – относиться к ним неприязненно-презрительно или враждебно. Они заблуждают, тем больше нужно жалеть их, тем крепче молиться за них, тем сильнее любить. Да, любить. Спаситель наш с любовью беседовал с женой самарянской, и целых два дня провел в самарянском городе Сихаре. Любовь Его к Нему жителей этого города и породила в них веру в Него. А самаряне были те же раскольники по отношению к евреям, и с крайним презрением смотрели на них евреи, до того, что и коснуться до них считали грехом. После этого ль примера мы, христиане, если только истинные христиане, а не фарисеи, прикрывающиеся этим святым именем, мы решимся обращаться к заблуждающим с чем-либо, кроме любви – истинной, чистой, бескорыстной? Не нужно забывать и того, что не насмешки, не притеснения, ни гонения тайные иль явные, могут смягчить упрямство заблуждающих – все это лишь способно раздражать их больше и больше, делать их неуступчивее и упорнее, довести их до совершенного ожесточения, – а одна любовь. Молись за них и люби их – вот два средства, против которых не сильно устоять никакое, и самое упорное заблуждение. Я знаю, что страсть их – «словопретися», т. е. спорить. Без нужды не вступай с ними в споры, потому что это ни к чему не ведет. Тут они ищут не истины, а или сбить с толку, кто окажется слаб перед ними, или просто убить время на праздное разглагольствие. Что они ищут не истины, так это видно из того, что они, когда истина явится перед ними вся, и сказать им против нее решительно нечего – тогда они молчат, и все-таки не соглашаются, а еще иные доходят до брани и ссоры. К чему же вводить их в грех? Лучше, по возможности, уклоняться. А нельзя уклониться, то прежде всего попроси, чтобы они стали с тобой на молитву, усердно попроси Господа Бога, чтобы Он Сам просветил их ум и сердце, и уже за тем беседуй с ними. И здесь возьми все предосторожности, потому что они не честно ведут свои споры. Знаю это по многому множеству опытов. Так, например, они ссылаются на тексты священного писания, каких никогда не бывало. «Им же крестом благословишися, сим и крестися; так заповедует св. писание». Вот на что ссылаются они в оправдание своего неправильного перстосложения. Но таких слов положительно нет во всей Библии, а сочинили они их сами. Или, они выхватят несколько слов, без всякой связи с предыдущим и последующим, и вертят их и толкуют, как сами хотят. Поэтому во всяком споре, не пускаясь в даль, сейчас же попроси найти в Библии сказанный ими текст; если в самом деле найдется что-либо похожее, прочти со вниманием, и не эти только слова, а что выше и ниже, – и истина явится в настоящем свете и спорить будет не о чем. Долговременный опыт убедил меня, что все их упрямство от слишком неловкого обращения с ними, при каком никто не сделался бы лучше. Насильное привлечение к тому или другому верованию во все времена порождало и всегда будет порождать – или лицемеров, или упрямых противников – до готовности положить свою жизнь. К чему то или другое? Ради какого блага? Аще не Господь созиждет дом, всуе трудятся зиждущии!

Но что говорить о заблуждениях ревнителей старины?! Сколько среди нас, православных, заблуждающих, да и такими заблуждениями, которые прямо ведут к погибели! Есть, например, среди нас такие, которые стыдятся креститься настоящим образом. Христиане и – стыдятся креста Христова! Что же они, если не иудеи, для которых крест был соблазном, если не язычники, для которых он был безумием? С чем может сравниться заблуждение их? О, друг мой, да избавит тебя Господь Бог от этого ложного, погибельного стыда. «Да не стыдимся исповедовать Распятого; с дерзновением да изображаем рукою знамение креста на челе и на всем: на хлебе – который вкушаем, на чашах – из которыми пьем; да изображаем его при входах и выходах; когда ложимся спать и встаем; когда находимся в пути и отдыхаем. Он великое предохранение, данное бедным в дар, и слабым без труда. Ибо это благодать Божия, знамение для верных и страх для злых духов».⁴⁶

Да, чудна и необыкновенна сила крестного знамения, когда оно делается с полной верой в Распятого. Им человек может останавливать порывы страстей своих. «Когда ты делаешь крестное знамение, – говорит св. Златоуст, – вспомни всю силу креста – и потушишь ярость, и все прочие страсти».⁴⁷ С помощью крестного знамения можно побеждать враждебные силы природы. Многие мученики и чудотворцы им укрощали бури и море, заграждали уста зверей, погашали пламень, притупляли силу мучительных орудий, уничтожали смертоносное действие ядов. «Одного крестного знамения довольно, – говорит св. Афанасий Великий, – чтобы отогнать от себя ухищрение диавола».⁴⁸ Но, замечает тот же св. учитель, чтобы крестное знамение оказывало свою чудодейственную силу, для этого необходимо изображать крест не просто одними перстами, но прежде начертать его в мысли с великой верой.⁴⁹

Рассматривая подробно церковные богослужения, мы, между прочим, заметим, что нет ни одного из них, в котором бы не славословилось имя пресвятой Девы Марии, в котором бы не призывалась Она молитвенно на помощь, точно так же как призываются на помощь и все святые Божии. Богородичны – песни в честь пресвятой Богородицы, служат обыкновенным заключением всех стихир (на Господи воззвах, стиховных, хвалитных и т. д.), всех канонов. Молитвословия ей, краткие или продолжительные, слышатся непрестанно. Словом, имя пресвятой Девы Марии слышится в церкви так же часто, как и имя Господа Иисуса.

Ради чего св. церковь непрестанно ублажает и величает пресвятую Деву Марию?

Не для Нее, которая препрославлена выше всех херувимов и серафимов, нужно это славословие – оно необходимо для нас самих. Не напрасно воссылаем мы к Царице небесной наши хвалы и молитвы. Чудно милосердая к роду человеческому, с любовью матери Она принимает их, неисчислимыми знамениями любви и милосердия отвечает на них, которые все, различным образом, поведают на земле славу Царицы небесной. Ее неизреченная любовь, Ее неисчерпаемое милосердие открываются над нами грешными то ходатайством непреложным к Отцу небесному, призвавшему нас из тьмы в чудный Свой свет, то твердым и известным предстательством у Сына, которого праведный гнев мы заслуживаем непрестанным уклонением от царства благодатного света в область греховной тьмы, то утешением в скорбях, так часто нас посещающих, то заступлением в напастях, так многообразных в жизни, то помощью в трудах, от которых нередко изнемогают наши душевные и телесные силы, то исцелением в болезнях, нас обдержащих и сокрушающих. Вот почему, чем больше мы чувствуем нужды в предстательстве и заступлении Царицы небесной, тем выше, тем драгоценнее должна быть для нас Ее слава. Но, друг мой, в этом случае, больше всего должно заботиться о том, чтобы наши славословия вполне были достойны славословимой Матери Божией. Иначе, наши славословия не будут Ей угодны.

Чем приобретена слава Богоматери?

Во-первых, св. Церковь называет ее Приснодевой. Это значит, что Она всегда пребывала и всегда пребывает Девой. И точно, нельзя не видеть в истории всей Ее жизни, что она выше всего ценила чистоту девства, свято соблюдала добродетель целомудрия. Неплодные и престарелые Иоаким и Анна испросили Ее себе молитвой, с обетом – посвятить рожденное от них Богу. Трехлетняя приведена Она в храм, и, разорвав все связи с миром, всю себя посвятила Господу Богу. Когда, по примеру прочих дев, Ей объявили, что она должна оставить храм и вступить в замужество. Она безусловно отказалась от этого, засвидетельствовав перед всеми о своем обете – хранить чистоту духовного и телесного целомудрия. Оставив храм, обрученная праведному Иосифу, чтобы он имел о ней попечение, она принадлежала единому Господу Богу и все свое время посвящала на молитву, на чтение слова Божия, чуждая всех забот и сует мира. Вот это-то святое служение единому Господу Богу и обрело для Нее благодать у Бога, какой ни до нее, ни после Нее не удостаивался никто на земли. Сам Господь Бог, благословляя святость данного Ею обета и так высоко ценимое Ею целомудрие, совершил для Нее неизреченное чудо. Наитием Святого Духа Она зачала во чреве, родила и, против всех законов природы, осталась девой. «Чужде матерем девство и странно девам деторождение; на Тебе, Богородице, обоя устроишася». Так воспевает св. Церковь совершившееся над пресвятой Девой чудо.

Поэтому, если не язык только, но и душа христианина величает пресвятую Деву, то в этом величании должны заключаться благоговейное прославление высочайшей добродетели девства и самое сердечное желание подражать целомудрию славословимой Богоматери. Величание не будет искренним и чистым, славословие не будет славословием, угодным Приснодеве, если их произносит язык, а душа и не думает о девственной чистоте, и не помышляет о хранении целомудрия. Где чтут только устами, без участия мысли и чувства, там всуе чтут, по слову Господа. Значит, если хочешь ты, друг мой, чтобы не напрасны были твои славословия и молитвы к небесной Царице и нашей Заступнице, то прежде всего очисти себя от всякой скверны плоти и духа, оторви свою мысль от всего чувственного, что развлекало ее и привязывало твое сердце к земной суете. Собери все силы своего духа от мирского рассеяния, и душой, и сердцем вознесись к Пренепорочной Владычице, которую хочешь славословить, или которой хочешь молиться.

Во-вторых, вера пр. Девы Марии была основанием Ее вечной славы. Да, чья и какая вера может сравниться с Ее верой? К Ней, жившей тогда с Иосифом в Назарете, внезапно является архангел Гавриил. И чудные слова говорит Ей: что Она благословенна между женами, что Она обрела благодать у Бога и, поэтому, зачнет во чреве и родит сына, который будет велик перед Господом, будет царствовать во веки и царству его не будет конца.

Как было не смутиться при этих чудных словах? Как возможно рождение без мужа? И что ж, после этого, Ее обет всегдашнего девства? И что подумают и скажут об этом и знаемые и незнаемые, и свои и чужие? И смутилась пр. Дева. Ненадолго, однако ж. Вера в Господа Бога, Которому она доселе служила и Которому обещала служить всю жизнь, восторжествовали над Ее недоумением. Как прежде от всего мира, так теперь отреклась она безусловно от самой себя: «Да будет мне по слову твоему», – сказала она ангелу. И раз став на такую высоту веры, Она твердо стояла на ней до последнего своего вздоха. Ни сомнения праведного Иосифа, ни гонения от Ирода, ни бедная и безвестная вначале, и тяжкая страдальческая жизнь впоследствии рожденного Ею сына, ни даже позор и ужас креста – ничто не могло поколебать Ее веры. В младенце, повитом пеленами, в обнаженном, истерзанном, умершем на крести и скрытом в мрачном гробе. Она, по слову ангела, видела Сына Вышнего, Того, царствию Которого не будет конца.

Поэтому, когда на молитве славословишь ты небесную Царицу, то живо представляй себе эту глубокую, крепкую, ничем несокрушимую веру Ее и, вместе с тем, всеми силами старайся пробудить и укрепить в себе дух истинной веры – веры в собственное бессилие и в необходимость благодатной помощи Сына Божия, и вместе веры в необходимую силу ходатайства и скорую готовность на помощь пречистой Матери Его. Кто лучше может знать наши нужды, наши скорби, наши страдания и потери, и потому кто скорее может услышать нас, как не Она – наша Заступница, всю свою жизнь протекшая путем бедности, нужд, страданий и терпения? Чье предстательство у Царя небесного, нашего Спасителя и Господа, может иметь бóльший успех и силу, как не предстательство Его благословенной Матери?

И наконец, что может сравниться с Ее дивным смирением? В чувствах священной радости по зачатии божественного Младенца Она сама открыла своей родственнице Елисавете свою будущую славу: «отныне будут ублажать меня все роды, что сотворил мне величие Сильный», и во всю последующую свою жизнь на земле ни на минуту не оставила того глубочайшего смирения, за которое призрел на нее Отец небесный. Рожденного Ею сына славословят ангелы. Ему покланяются пастыри, к Нему с царственными дарами являются с востока мудрецы; все слышавшие дивятся тому, что рассказывали пастыри, – пречистая Матерь безмолвна, все лишь слагает в сердце своем. Настала слава учения и чудес Ее Сына. Казалось бы, время прославиться и Матери. Но не видно матери, где является слава Сына, например, на Фаворе, при царственном входе Его в Иерусалим и т. п., а видна Она на Голгофе, у креста Сына. Когда и чужие, пришедшие на позор богоубийства не могли выносить страшного зрелища и возвращались с Голгофы, бьющей в перси свои. Она безмолвно стоит – вся смирение пред неисповедимыми судьбами Божиими, вся безусловная преданность в волю Божию.

Поэтому, когда славословишь ты небесную Царицу, то не забывай, что для Нее, так чудно-смиренной, не могут быть угодны никакие мысли самовозношения и самонадеяния. Смиренная и безусловная преданность в волю Божию – вот что сильно привлечь на тебя Ее неизреченное милосердие, вот что может сделать тебя достойным Ее ходатайства и заступления.

Так, друг мой, прежде всего старайся быть достойным своей жизнью милостей пресвятой Девы и Матери Божией, и потом с верой и полной надеждой прибегай к Ней за помощью во всех своих нуждах, горях и скорбях. Нет страданий на земле, которые превосходили бы Ее страданий. За то нет и помощи, после Бога, сильнее той, какую подает всем притекающим с верой и надеждой Матерь скорбящих. Она Матерь Бога всемогущего, значит может испросить все нужное для нас. Но в то же время Она и матерь ваша, пострадавшая, подобно нам, в земной жизни, и потому вполне понимающая и сочувствующая всем нашим страданиям. Поэтому, чтобы ни посетило тебя в жизни, к Ней прежде всего обращайся с молитвой, в ней ищи себе помощи и спасения, Ей говори от самой глубины сердца: «не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве тебе Владычице; ты нам помози, – на тебе надемся, и тобою хвалимся: твои бо есмы раби, да непостыдимся» – и ты действительно не постыдишься в своем уповании на Нее.

Святая православная Церковь кроме непрерывного, каждый день, славословия пресвятой Девы, установила в честь нее особенные торжества. Такими торжествами она ознаменовала все важнейшие события в ее жизни. Так, в честь Ее рождения установлен праздник Рождества пр. Богородицы (8 сентября); в честь Ее введения во храм – Введения (21 ноября); в воспоминание благой вести, принесенной Ей ангелом о зачатии Спасителя –праздник Благовещения (25 марта); в честь Ея кончины – праздник Успения (15 августа). Эти праздники и принадлежат к числу главных двенадцати праздников в году, называемых двунадесятыми. Кроме того, установлены особенные служения, хотя и не с такой торжественностью, в воспоминание Ее зачатия девятого декабря, в прославление Ее лица как Богородицы, на другой день Рождества Христова (26 декабря) что называется «Собор Пресвятой Богородицы».

Но милосердая Заступница рода человеческого не удовольствовалась, так сказать, своим неусыпным предстательством за него пред престолом Царя небесного. Она даровала людям видимые знамения своего благодатного присущие между ними. Эти видимые знамения – Ее иконы. Три иконы были написаны апостолом Лукой. Она сама благословила их, и неисчерпаемым потоком полилась благодать от них. Больные, страждущие, обуреваемые разными тяготами и скорбями жизни – у этих икон находили всегда скорую и готовую помощь. Впоследствии, кроме этих икон, пр. Дева благословляла своею благодатью и многие другие, от которых обильным потоком изливались чудотворения, и который, поэтому, названы чудотворными. В честь этих икон православная Церковь установила особенный торжества. Считаю не бесполезным назвать особенно чтимые на св. Руси чудотворный иконы пресв. Богородицы.

Владимирская – одна из написанных ап. Лукой. Из греческой столицы Константинополя сначала принесена была она в Киев, потом перенесена во Владимир, от которого и получила свое название. Из Владимира перенесена в Москву, поставлена в Успенском соборе, где пребывает и доселе. Кроме бесчисленного множества чудотворений, она трижды спасала Москву от нападения врагов, в воспоминание чего и установлено ей празднование трижды в год: 21 мая, 23 июня и 26 августа.

Казанская – обретена в Казани. Список с нее, принесенный из Казани в Москву князем Пожарским, избавившим Русь от поляков и прославленный также многими чудотворениями, доселе пребывает в Москве в Казанском соборе. Празднование этой иконы дважды в год: 8 июля в воспоминание ее обретения, и 22 октября в память избавления Москвы от поляков.

Смоленская. Из Греции принесена в Смоленск, где пребывает и доселе. Иначе она называется Одигитрия, что по-русски, значит путеводительница. Так названа она потому, что когда греческий император Константин-порфирородный выдавал свою дочь за черниговского князя Всеволода Ярославича (в 1046 году), то именно этой иконой благословил ее в путь. Празднование ей 28 июля в память избавления Смоленска от татар.

Знамение. В 1170 году суздальцы напали на новгородцев. Помощи не было ниоткуда. Новгородцы обратились с молитвами к Богоматери и одну из особенно чтимых икон ее понесли по стенам города. Вдруг на суздальцев напал ужас, и они в смятении бежали от стен города и были рассеяны новгородцами. В память такого чудного знамения милосердия и помощи Царицы небесной самая икона названа Знамение. А 27 ноября, когда совершилось такое знамение, установлено празднование этой иконы.

Тихвинская. Она явилась на том месте, где теперь Тихвинский монастырь в Новгородской губернии. Чудная и благодатная сила от этой иконы особенно поразительно проявилась в 1613 и 1614 год, когда на эту обитель нападали поляки с намерением до основания разорить ее. Нападений было несколько. Беззащитная обитель спаслась от многочисленных и ожесточившихся от неудачи врагов только тем, что эту икону обносили по стенам ее. Враги бежали буквально никем же гонимые, и уже не осмеливались подойти к стенам монастыря, хотя кроме Царицы небесной и никто не защищал его. В воспоминание явления этой иконы и необоримой силы от нее, установлено праздновать ей 26 июня.

Кроме этих икон, которых торжественно чтит вся Русь, много чудотворных икон Богоматери, тоже известных и чтимых на Руси, но празднование, которым совершается лишь там, где явились и пребывают он. Вот некоторые.

Иверская – в Иверском монастыре на Афоне. Список с этой иконы, прославленный, как и подлинная икона, бесчисленными чудотворениями, находится в Москве в часовне, названной в честь подлинной иконы Иверской. Этот снимок принесен с Афона 13 октября 1648 года. Иверская икона так глубоко чтится всеми, что нет Русского, который посещая Москву, не счел бы первой своей обязанностей сходить к Иверской. Празднование этой иконе во вторник светлой недели, 13 октября и 12 февраля.

Киевопечерская принесена из Греции в Киев и пребывает в соборной церкви Киево-Печерской лавры. Празднование ей 13 мая.

Почаевская принесена из Константинополя, сначала пребывала в частном доме и потом внесена в Почаевскую обитель Волынской губернии в местечке Почаеве. Празднование ее 8 сентября.

Донская принесена донскими казаками великому князю Димитрию Иоанновичу Донскому, когда он вступил в борьбу с татарами под предводительством Мамая. В день славной куликовской битвы, в 1380 г., между реками Доном и Непрядвой, она носима была среди воинства. С ее помощью татары были разбиты и окончательно, свергнуто иго их, так долго тяготевшее над Русью. С Дона она принесена в Москву, где впоследствии в честь ее воздвигнут знаменитый Донской монастырь. Празднование этой иконе 19 августа. Благодатной силой этой иконы Москва спасена была в 1591 г. от крымских татар, которые совершенно неожиданно напали было на нее.

Так сбылось пророчественное слово пр. Девы Марии: «отныне ублажат мя вси роди». И как не ублажать такую милосердую Мать, такую чудную заступницу, которая, там в небе, не усыпающая в молитвах и в предстательствах непреложное упование, и здесь на земле, даже посредством своих икон, необоримая помощь для всех, с верой прибегающих под ее всемощный покров?

Но, друг мой, повторяю еще раз: условие для получения милостей от небесной Матери и Царицы одно – жизнью своей быть достойным Ее милостей. Суетно упование наше на Ее помощь, если устами своими мы молимся Ей, славословим Ее, а в жизненной деятельности попираем заповеди и закон Ее Сына, если мы языком прославляем Ее, а делами позорим имя, которое носим, имя рожденного от Нее Христа Сына Божия. Поразительный пример того, что можно и молиться Ей и в то же время страшно погибнуть, представляет нам та же греческая столица, о которой сказано выше, Константинополь. С того времени, как сделался он столицей христианства, в продолжении многих веков был он под особенным покровом пр. Девы Богородицы. Неисчислимое множество чудес совершила Она для него, неисчислимое множество раз спасала его от врагов, против которых не было у него никаких средств. Но когда эта столица христианства сделалась столицей самых языческих мерзостей, тогда оставила его всемощная помощь милосердой Заступницы, никакие, и самые отчаянные, усилия не могли уже спасти его от врагов, он пал и сделался достоянием турок. Что город, то и отдельно каждый человек. Небесная Царица готова на помощь всякому, но лишь дотоле, доколе он истинный христианин делом, а не одним названием. Жизнь языческая, хотя бы и под покровом христианства, готовит не милость и помощь небесной Царицы, а гнев и мщение Ее Сына. Спросишь: что за жизнь языческая? Это жизнь исполненная всякия неправды, блужения, лукавства, лихоимания, злобы, зависти, лести, злонравия⁵⁰.

Кроме пречистой Девы Марии, в разных житейских обстоятельствах, особенно во дни бедствий и болезней, мы, по указанию св. Церкви, обращаемся с молитвой к святым, и просим их помощи и заступления для нас пред престолом Божиим. Основательно ли, разумно ли мы делаем это? Доходят ли наши молитвы до слуха блаженных небожителей? Принимают ли участие в делах и скорбях земных собратий своих они, покоящиеся со Христом в вечной славе? О, как иногда вера наша готова поколебаться сомнением касательно этого, и особенно, когда в горях и скорбях молитвенное призывание наше остается как бы неуслышанным ими и прошения неисполненными! Но если б по молитве какого-нибудь праведника, подобного пророку Елисею, открылись наши духовные очи, то и мы, подобно его отроку, увидели бы, что множайшии суть с нами и за нас заступники⁵¹, и уверились бы, что святые неусыпно стоят на страже благоденствия своих земных собратий, и всегда готовы преклонять слух свой к их прошениям, если только эти прошения сообразны с духом христианства. Но и без этих чудесных знамений, которых дерзновенно может требовать лишь одна фарисейская пытливость, отрадная истина общения с нами святых непоколебимо основана на понятии о Церкви и ее главе – Спасителе нашем.

По учению самого Спасителя, смерть не разрывает навсегда уз любви и единения, соединяющих Церковь земную с небесной, потому что у Бога нет мертвых, вси бо тому живи суть⁵². Поэтому Церковь, торжествующая на небе, т. е. все святые Божии, и Церковь, воинствующая на земле, т. е. все христиане, подобно членам одного тела, находятся во взаимном и никогда не разрывающемся соединении под одной и той же главой, иже есть Христос, из Него же все тело составляемо и счиневаемо возращение творить⁵³. Следовательно, как члены одного тела, по самой своей природе, в жизненных отправлениях не могут не оказывать один другому взаимной помощи и содействия, так и святые, вместе с нами члены тела Христова, не могут не содействовать земным своим собратьям, не помогать им в нуждах, не сострадать им в страданиях. Они и мы одно тело есмы о Христе, а по единому друг другу уды⁵⁴. С другой стороны, как и малейшее прикосновение к нашему телу немедленно отзывается в голове, так и духовное прикосновение молитв наших к святым проводится ими немедленно к главе всей Церкви Господу нашему Иисусу Христу, в Котором и чрез Которого святые и познают наши молитвы, и получают благодать и силу исполнять наши прошения. Члены нашего тела, например рука, нога и т. п., живут и действуют, но не собственной силой, а силой и направлением, которые они получают от головы. И члены нашего духовного тела – святые, действуют чудесно, источают исцеления, являются на помощь и т. п. не собственной силой, а силой главы. Всемогущ один Господь Бог, святые – проводники Его всемогущества на нас грешных, как и проводники наших молитв к Нему, недостаточность их восполняя собственными молитвами.

В семействе одного отца братья, соединенные истинною любовью, при виде которого либо в горе или напасти, спешат к нему на помощь, и не жалеют никаких усилий спасти его от постигшей беды. Но как ни грешны мы, как ни часто грехи отделяют нас от жизни божественной, святые, исполненные любви Божией обдержащей их⁵⁵ не стыдятся именовать нас своими братьями о Христе Иисусе, который всем Верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими⁵⁶ и который указал на Небе общего Отца всем человекам⁵⁷. Если же святые наши братья – дети единого Отца, исполненные самой братской любовью к нам, то не могут не слышать наших молитв, не спешить на помощь к нам, своим собратьям, когда мы, в горе и беде, призываем их на помощь. Вера и надежда на небе престают, но любовь никогда. Любы николиже отпадает⁵⁸. Она то на небе и составляет наибольшее и высочайшее совершенство. В ней то и состоит полнота блаженства, каким наслаждаются святые. Если богач, о котором говорится в Евангелии, страдая в пламени, заботился о своих братьях, и молил Авраама послать к ним Лазаря возвестить, да не и тии приидут на место сие мучения⁵⁹, то можно ли подумать, чтобы святые, исполненные божественною любовью, не имели сочувствия и сострадания к земным своим собратьям? Если святые, живя еще здесь на земле, сами подавленные тяготами жизни, так ревностно заботились о спасении своих собратий, с такой любовью готовы были даже для этого принести в жертву жизнь свою, как например, пророк Моисей, апостол Павел и т. п., то с какой ревностью, с какою любовью они должны заботиться о своих земных собратьях теперь, когда они чужды оков земной жизни, когда уже ничто не тяготит и не тревожит их?

Спаситель наш, по человеческому естеству Своему, непрестанно ходатайствует и молится о нас. Христос Иисус, – говорит ап. Павел, – умерый, паче же и воскресый, иже есть одесную Бога, ходатайствует о нас.⁶⁰ Если же Христос, глава наша, ходатайствует о нас, то как же не ходатайствовать и членам тела-Церкви Его, т. е. святым? Они, живя на земле, во всем согласовались Христу, во всем старались быть сообразными воле Его. Так, без сомнения, и теперь, живя в царстве Христовом, они неизбежно должны согласоваться с волей Его, участвовать в любви Его к людям. И тем больше, что в небе уже не может быть никакого противления воле Христовой, потому что там уже нет этой греховной плоти, значит, нет и плотских мудрований, которые, случалось, и величайших святых вводили в искушение – пререкать воле Божией; там полное, совершенное, безусловное согласие с волей Христовой.

Подумаешь, может быть, ты: каким образом святые, живущие в небе, могут знать, что делается на земле? Каким образом они могут слышать наши молитвы, видеть наши слезы, когда мы прибегаем к ним за помощью?

Для нас грешных, может казаться это невозможным. Наша душа, вся подавленная плотью, не в состоянии видеть ничего, дальше плотского зрения, слышать –дальше ушей телесных. Но душа, приблизившаяся чистотой к Богу, озаряется от Него, и вся проникается светом божественным. При посредстве этого чудного света она видит отдаленное, как присущее, видит не только что делают, но даже что думают. Для нее, с этим светом, нет преграды, нет тьмы, нет тайны – все открыто, явно, ведомо. Чуждые этого света могут отвергать возможность такого возвышения души над обыкновенными законами природы – пусть их! Пусть отвергают даже существование души, чего не решится отвергать человек, погрязший в омуте плотской жизни? Для истинного христианина тут нет и не может быть никакого сомнения. Он знает, что даже еще здесь на земле, душа может возвыситься до такой степени, что для нее уже не существуют оковы плоти, и при свете божественном исчезают пространство и время. Разве Моисей, бывши на горе Синайской, не знал, что делают оставшееся без него евреи? Разве Елисей пророк не видел, хоть это делалось далеко от него, что Гиезий, ученик его, обманом взял серебро у исцеленного от проказы Неемана, не видел даже и помыслов его – накупить себе разных вещей на это серебро⁶¹? Разве Ахия пророк, слепец от старости, не видел того, что делает царь израильский Иеровоам с женою своей, хоть и великое пространство разделяло их⁶²? Разве для Самуила пророка будущее не было так же ясно, как настоящее⁶³? Разве другие пророки не предсказали за целые сотни лет падения сильнейших царств, знаменитейших городов, например Вавилона, Тира и Сидона и пр., и пр.? Да и как предсказали? До мельчайших подробностей описали, при каких условиях совершатся эти падения, описали как очевидцы дела. Значит, душа их ясно и светло видела, что будет через целые сотни лет. Если ж люди, еще обремененные тяготою плоти, могут так возвышаться над обыкновенными законами природы, то на сколько же выше они должны стать, уже освободившись от этой плоти и приблизившись к Богу до лицезрения Его? Если душа еще здесь способна прозревать в отдаленное по пространству и времени, то насколько ж должна возвыситься эта способность там – в небе при всеосвящающем свете Божием?! Для ангелов, ближайших зрителей света божественного, видим, через него, весь сотворенный мир до сокровеннейших помыслов человека. Они радуются, когда грешник восчувствует вину свою и сознает необходимость обратиться ко Господу Богу. А святые Божии равны ангелам, по словам самого Спасителя. «Сподобившиеся достигнуть того века, – говорить Он, –равны ангелам и суть сыны Божии». Значит и для святых Божиих, как для ангелов, видимо все не только что делается на земле, но и о чем думают люди, видимы их душевные движения, намерения и стремления. Значит, ни одинокая слеза, пролитая в ночной тьме с молитвой к ним, ни вздох, ни вопль скорбящей души – ничто не скрыто от них, они все видят, слышат, принимают как будто стоят лицом к лицу с молящимся.

Поэтому, друг мой, ни на секунду не задумываясь и не сомневаясь, обращайся с молитвой к святым Божиим. Ходатайство их за нас перед Богом несомненно. Правда, может случиться, что некоторый из твоих молитв не будут услышаны, но это бывает уже не по вине святых. Сам Всеведущий исполняет не все наши молитвы. Знает Он, Сердцеведец, что исполнение некоторых прошений наших повредило бы только или благосостоянию, или, что всего важнее, вечному спасению нашему. «Просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете».⁶⁴ Вот почему и святые иногда, по-видимому, безмолвствуют о вас пред престолом Божиим.

Православная Церковь, основываясь на ходатайстве за нас перед Богом святых, чтит память их молитвословиями и песнопениями. В первое воскресенье по Пятидесятница, она торжественно прославляет всех святых. Независимо от того, в продолжение целого года, в непрерывном порядке она воспевает жизнь и подвиги отдельно каждого – по одному или по нескольку в день. Так что, за немногими исключениями, каждый день праздник – в честь того или другого святого.

Церковный службы не всем им одинаковы. «Как в небе ина слава солнцу, и ина слава луне, и ина звездам: звезда бо от звезды разнствует во славе»⁶⁵, так и в царстве Христовом, так и в Божьей церкви: ина слава одному, и ина слава другому. Одним из них полагается бдение, другим полиелей, третьим служба с октоихом. О различии этих служб я буду говорить в следующем письме.

Святых Божиих, как звезд в небе, неисчислимый сонм. Не все угодившие Богу ведомы людям. Тьмы великих подвижников совершали свои подвиги так безмолвно, безвестно и уединенно, что ни одна душа, живущая на земле, и не подозревала их существования. Презревшие всякую славу человеческую во время своей земной жизни, они не восхотели ее и после своей смерти. Там, пред престолом Божиим, наслаждаются они неизреченными славой и блаженством, вместе с бесплотными силами прославляют Господа Бога и молятся за грешный мир. Вот что говорит апостол и евангелист Иоанн Богослов, которому Господь открыл и будущую судьбу Церкви и то, что совершается в Небе: «глас изыде от престола глаголющ: пойте Богу нашему вси раби Его... И слышах, яко глас народа многа, и яко глас вод многих и яко глас громов крепких, глаголющих: аллилуиа»⁶⁶. Кто же, кроме Господа Бога, иссчитал бы всех угодивших Ему, когда один голос их так силен и крепок, как всеоглушающий шум вод многих, как раскаты громов крепких? Православная Церковь, неиссчитывая неисчислимое, всех святых Божиих, ведомых и неведомых, разделила на известные лики (разряды, классы), соображаясь с тем, каким путем проходили они земную жизнь и достигли вечного царства. Исчислю эти лики, чтобы по одному названию какого-либо святого можно было сейчас же составить себе ясное понятие, какая сторона святой деятельности преобладала в его земной жизни.

Пророки. Это были особенные избранники Божии, которым Он открывал свою волю, чтобы они объявляли ее прочим людям. За чистоту и святость своей жизни они были так близки к Богу, что, при Его чудном свете, видели отдаленное по времени и пространству, как сказано выше. Они потому и названы пророками, что прорекали, т. е. предсказывали, что будет вперед – за целые сотни лет. Главный предмет их предсказаний пророческих был обещанный Спаситель. Они приготовляли людей к принятию Его, описывали многие обстоятельства Его жизни, чтобы, когда Он явится, все могли узнать. Так, например, пророк Исаия, живший слишком за шесть с половиною веков до Христа Спасителя, предсказал, что он родится от Девы, и так ясно описал Его страдания, как будто был очевидцем их (память его 9 мая). Михей слишком за 700 лет до Христа Спасителя предсказал, что он родится в Вифлееме (августа 14-го). Захария за 500 слишком лет предсказал царственный вход Спасителя в Иерусалим (8-го февраля). Даниил за 490 лет предсказал пришествие Спасителя, Его страдания, смерть на кресте и следующее за ними разрушение храма и Иерусалима (декабря 17) и пр., и пр. Все эти пророки являлись и пророчествовали задолго до Христа Спасителя. Пред самым Его пришествием явился величайший из пророков Иоанн Предтеча. Он называется предтеча, потому что предтек, т. е. предшествовал Христу Спасителю и уже указал прямо на Него людям: «се ангел Божий, который берет на себя грех мира, ... и я видел (Духа Святого сходящего на Него) и засвидетельствовал, что сей есть Сын Божий»⁶⁷; называется Креститель, потому что, между прочими, крестил Господа Иисуса. Величайшего из пророков Церковь прославляет самым торжественным образом. Много служений в году кроме каждонедельного по вторникам, посвящено ему. Так она прославляет: 23-го сентября его чудное зачатие, 24 июня его рождение, 29 августа его мученическую кончину. Кроме того, чтит его как Крестителя 7-го января. В воспоминание того, что отсеченная глава его трижды была скрываема от людей и трижды обретаема, установлено праздновать и Обретение: 24-го февраля первое и второе Обретение и 25-го мая третье Обретение. Его зачатие, рождество, жизнь и кончина описаны подробно евангелистами: Лк. 1:1–25, 57–80, 3:1–20; Мф. 3:1–17, 14:1–13; Мк. 1:2–9, 6:14–30. Об обретениях главы: в четь-минее под 29 августа, под 24 февраля и в прологе под 25 мая.

Из ветхозаветных (т. е. бывших до Христа Спасителя) особенно чтится в православной Церкви Илия пророк. Он славен (так и называется он: святой славный пророк) несокрушимой ревностью, с которою обличал израильского царя Ахава идолопоклонника, предсказал этому царю наказание – трехлетнее бездождие и голод. Пред окончанием бездождия свел с неба огонь, на приготовленную жертву. Кроме этого чуда, воскресил сына Сарептской вдовы, сподобился беседовать с Богом на горе Хориве и, наконец, взят живой на небо. Память его празднуется 20 июля. Здесь нельзя не вспомнить одного из самых грубых суеверий нашего народа. Явления молнии и грома он объясняет тем, что «Илья славный ездит по небу». Такое объяснение одна из тех бабьих басен, который апостол, по справедливости, называет скверными и которых заповедует отрицаться⁶⁸. Гроза и молния начались не с того только времени, когда Илия пророк взят на небо, а с самого сотворения мира, т. е. за тысячи лет до него. Они происходят от причин естественных, а не от бессмысленно выдуманной езды чьей-либо; там ездить не почему, да и не на чем. Иное дело, когда обращаются к нему с молитвой во время бездождия, тут есть основание. Он заключал небо и отверзал его, т. е. по его молитве начиналась засуха и потом шел дождь. А что делал он во время земной жизни, то, еще с большей силой, может делать и теперь, т. е. может испросить у Господа Бога дождь, когда в наказание за наши грехи посылается на землю продолжительная засуха. И просить его об этом во время бездождия и можно и должно; точно также, как во время других бедствий мы обращаемся к другим святым о ходатайстве за нас перед Богом. Подробно о пророке Илии говорится в третьей книга Царств в главах 3Цар. 16, 17, 18 и 19.

Апостолы. О них было говорено в шестом письме. Здесь замечу только, что св. Церковь с особенной торжественностью прославляет память первоверховных апостолов Петра и Павла (29 июня), как больше всех потрудившихся в деле распространения евангелия Христова, и ап. Иоанна Богослова, как ближайшего ученика Христа Спасителя, которому было открыто и который возвестил предвечное рождение Сына Божия от Отца. Св. Церковь называет его славными и всехвальным апостолом, наперсником, возлюбленным (во время тайной вечери он возлежал на персях, т. е. у самой груди Христа Спасителя), девственником. Ему-то Господь Иисус, среди самых крестных страданий, даровал в матерь вечную девственницу, свою пречистую Матерь. Память его 8 мая и 26 сентября. Для нас, русских, особенно дорога память ап. Андрея Первозванного. Он первый возвестил имя Христово нашим предкам-славянам и проповедовал евангелие от гор киевских до озера Ильменя, т. е. до Новгорода. На одной из гор киевских он водрузил крест и предсказал, что на этих горах воссияет благодать Божия, создастся великий город со множеством церквей и пр. Память его 30 ноября. Под этим числом в минеи-четьи описано подробно его житие, апостольские подвиги и мученическая кончина. Празднование всем семидесяти апостолам положено 4 января. В четь-минее, под этим числом, они исчислены все, начиная с Иакова Брата Господня.

Равноапостольные. Так называются те, которые по примеру апостолов с особенной ревностью проповедовали имя Христово и возвещали евангелие. К этому лику принадлежат и многие жены. Первая в числе их Мария Магдалина. Она была одна из ревностнейших учениц Христа Спасителя. В глубокую полночь, по положении Его во гроб, она вместе с другими спешила помазать живоносное тело Господа миром, отчего и названа мироносицей. За такую неодолимую любовь к Распятому, удостоилась первая услышать от ангела радостную весть об Его воскресении, первая увидела Его самого и принесла ученикам благовестие об этом чудном воскресении. Память ее 22 июля. Потом равноапостольные: первомученица Фекла (24 сентября], Аверкий епископ Иерапольский (22 октября), царь Константин и матерь его Елена (21 мая), благоверный князь Владимир (15 июля) и др. Царь Константин из язычников, сделавшийся христианином, сделал христианство господствующим вероисповеданием во всей греческой империи и всю свою жизнь посвятил на распространение и укрепление его, во всей его чистоте и святости. Ему особенно содействовала в этом великом и святом деле мать его, царица Елена. Киевский великий князь Владимир также был язычником. Приняв христианство, он распространил его во всей Руси.

Святители, которые иначе называются св. отцы, пастыри и учители Церкви. Для управления Церковью апостолы еще при своей жизни избирали мудрых и богопросвещенных мужей, которым и вверяли христиан известной местности. Эти мужи назывались: епископы, что собственно значит блюстители. В свою очередь они избирали других, и благодать Св. Духа, полученную ими от апостолов, передавали вновь избранным с обязанностью – блюсти стадо Христово, т. е. учением и Таинствами вести христиан в царство Христово. Так образовалась иерархия, что, по-русски значит священноначалие, которая, начинаясь от апостолов, непрерывно и неизменно продолжается доселе и будет продолжаться до скончания мира. Эти иерархи или священноначальники и называются одним общим именем: святители. Некоторые из них так ревностно трудились над охранением и просвещением стада Христова, такие важные для всей Церкви оставили после себя писания, что названы вселенскими учителями. Таковы: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, Церковь прославляет память их (30 января) с такой же торжественностью, как первоверховных апостолов и в своих песнопениях прямо называет их: «апостолов единонравнии и вселенныя учители». Из всех святителей наиболее чтится и прославляется во всех странах мира архиепископ Мирликийский Николай чудотворец. Причиной этого, без сомнения, то, что как вся его земная жизнь была любовь и милосердие, так и по переселении своем в вечноблаженное жилище угодивших Богу, Он – никогда неисчерпаемое, никогда не оскудевающее милосердие для всех призывающих его. Память его 6 декабря. Перенесение святых его мощей из Миры Ликийских в итальянский город Бар празднуется 9 мая. Кроме этих двух праздников в честь его в каждый четверг ему вместе с апостолами положена в октоихе особенная служба.

Мученики – великомученики, страстотерпцы (претерпевшие страдания) исповедники. Христианство, при самом начале своем, претерпело жестокие гонения от евреев и язычников. Всякого, кто дерзал называть себя христианином, влекли на суд. Здесь сначала убеждали отречься от христианства, но, как раз назвавший себя христианином, обыкновенно был непоколебим, то осуждали его на мучения. Эти мучения были так многообразны и так страшны, что описать их все нет никакой возможности. Христиан до костей секли воловьими жилами, строгали острым железом, жгли медленным огнем, опускали во вскипяченное масло, вытягивали из живых жилы, вырезывали части тела (у женщин груди), травили зверями и распинали на кресте, и пр., и пр.; и если после всех этих истязаний они оставались живы, то, большею частью, у них наконец отсекали голову мечом. Эти-то христиане, претерпевшие страдания и смерть за Христа, и называются одним общим именем – мученики. Число всех замученных за Христа ведомо одному Господу Богу; их было такое неисчислимое множество во всех странах мира, что исчислить людям не было никакой возможности. Первые пострадавшие за Христа были: архидиакон Стефан, побитый от евреев камнями (память его 2 августа и 27 декабря) и равноапостольная Фекла (память ее 24 сентября). И слишком триста лет потоком лилась кровь христиан повсюду. Страдали за Христа и умирали в страшных муках мужчины и женщины – всех званий и состояний: правители, начальники, воины, простолюдины, обладавшие огромными богатствами и бедняки, старцы и юноши, и даже принадлежавшие к царским семействам. Так царица Александра, супруга римского императора Диоклитиана, пораженная тем, что великомученик Георгий Победоносец, вытерпев неимоверные истязания, не только остался жив, но, бодрый и смелый, явился в языческий храм для обличения этого императора, ожесточенного язычника, – обратилась в христианство, оставила царство и сама явилась на мучения. Память ее вместе с великомучеником Георгием 23 апреля. Так, Екатерина, дочь царская, с необыкновенной красотой соединившая высокое образование, все оставила и исповедала себя христианкой. Истязания ей были до того ужасны, что все сердце содрогается, когда читаешь описание их (четьи-минеи под 24 ноября – день памяти ее), она вынесла их все и умерла под мечом. Даже дети смело являлись на муки и с дивным терпением выносили их все. Так София за веру в Христа призвана была на суд с тремя дочерями, из которых старшей Вере было 12 лет, второй Надежде 10 лет, и третьей Любви – девять. Никакие убеждения и никакие муки не могли склонить ни одну из них отречься от Христа; все они были замучены за имя Его (память их 17 сентября). Так пострадали и приняли смерть за Христа: девятилетняя Василисса (память 3 сентября), десятилетняя Акилина (13 июня), трехлетний Кирик с матерью своей Иулиттой (15 июля), и пр., и пр., им же несть числа. Из сонма мучеников и мучениц особенно чтятся в православной Руси великомученик Георгий, о котором сказано выше. Его считают покровителем стад. Вероятным поводом к этому было следующее обстоятельство. К Георгию, когда он вытерпел уже много мучений и находился в темнице, в числе многих больных и страждущих, которых он исцелял молитвой, пришел бедный земледелец, у которого пал единственный вол, так что ему не на чем было пахать, и просил помощи. Георгий отвечал ему: «ступай домой, вол твой жив». Земледелец возвратился домой и действительно нашел вола ожившим. Такое чудо над животным, по всей вероятности, и послужило основанием верования, что молитвы великомученика Георгия сильны помогать не только людям, но и животным. Димитрий Солунский (26 октября) и Сорок мучеников, в озере армянского города Севастии мучившихся. Великомученицы Варвара и Параскева, называемая Пятница. Первая вытерпела неимоверные муки от родного отца своего, Диоскора – язычника, и от правителя той страны Мартиана; наконец отец же родной собственными руками отрубил ей голову. Святые мощи ее, принесенные из Царьграда в Киев, почивают в киевской златоверхой обители архангела Михаила, где каждый вторник совершается ей молитвословие с акафистом. Народное верование приписывает ей особенную силу спасать от внезапной смерти. На этом основании предпринимающие дальний путь, соединенный с непредвиденными опасностями, предварительно служат великомученице Варваре молебен (намять 4 декабря). Вторая замучена в городе Иконии. Название Пятница вот как объяснила сама она на допросе перед мучителями: «родители назвали меня Параскевой, потому что я родилась в день параскевы» (так по-гречески называется пятница, т. е. она родилась в пятницу, потому и названа Пятницей (имя ее также глубоко чтится на Руси православной).

Пастыри Церкви, претерпевшие страдания и смерть за Христа, называются священномучениками. Таковы, например, Антипа, епископ Пергамский, по народному верованию помогающий в болезни зубов (11 апреля), Василий, пресвитер Анкирской церкви (22 марта) и пр., и пр.

Преподобные. Стремление приблизиться к Богу чистотой и святостью жизни, чувствовалось во все времена многими. Оставляли все, что может противодействовать этому стремлению, мир и его блага, семью и ее наслаждения, общество и его связи, и удалялись в пустыни, в леса, для уединенных и безмолвных подвигов самоусовершенствования. В пустынях скитающиеся, и в горах, и в вертепах, и в пропастях земных проводили они свою жизнь, исполненную всяческих лишений, самых тяжких для плоти подвигов и неустанной молитвы. Эти-то подвижники и называются преподобными отцами. Но на такие подвиги, так страшные для грехолюбивой плоти, осуждали себя не одни мужчины; женщины и даже девы решались на такую же жизнь, и непоколебимо выдерживали ее до последнего вздоха. Они называются преподобными матерями.

Особенно славные и особенно чтимые Церковью подвижники. Антоний Великий. На двадцатом году оставшись сиротой с огромным имуществом, он все роздал, и целых 85 лет провел в глубочайшем уединении и в самых тяжких подвигах – изнурения плоти постом, трудами и неусыпной молитвой (память 17 января). Взошла однажды ему мысль, что он первый пустынножитель в Фиваиде. Но Господь открыл ему во сне, что в этой пустыне есть другой отшельник, который начал раньше его свои подвиги. Проснувшись, он отправился отыскивать и нашел старца 113 лет. Это был Павел Фивейский. 91 год провел он в пустыни, ни однажды не видавши лица человеческого (память 15 января). Феодосий Великий, подвизавшийся в пустыни палестинской. В течение 30 лет он не только не вкусил, но и не видал хлеба, питаясь соком, зеленью и пустынными корнями и лишь на столько, чтобы только не умереть с голоду. Он называется общих в житий начальник, потому что первый устроил обитель для тех, которые хотели подвизаться под его руководством. Из этой обители, сначала одинокой и пустынной, впоследствии образовалась знаменитая лавра (память 11 января). В православной Руси таких пустынных подвижников было так много, что едва ли есть местность, не освященная святыми подвигами кого-либо. Назову особенно славных. Антоний, первый подвижник в России, слишком 56 лет подвизавшийся в изрытых им близ Киева пещерах, потому и названный – пещерский или печерский. Феодосий, ученик его, подвизавшийся в тех же пещерах. Они-то и положили основание славным киевским пещерам, в которых такое множество подвизалось и доселе нетленно почивает угодников Божиих. Преподобный Сергий, игумен Радонежский, имя которого так славно на Руси, что не считаю и нужным говорить что-либо о нем. Зосима и Савватий соловецкие, первые поселившиеся и проведшие всю свою жизнь на далеком и диком остров Белого моря, на котором до них никто не решался жить, потому что путь к нему не удобен от частых бурь, бывающих на море, а на самом острове не находилось никаких средств для жизни (память 17 апреля) и пр., и пр. Из числа пустынных подвижниц особенно славна Мария Египетская. После нечестивой молодости она, раскаявшись, удалилась в заиорданскую пустыню, самую дикую, безводную, всегда опаляемую раскаленными лучами солнца, и целых 47 лет провела в ней, ни разу не встретившись ни с одним живым существом. Питаясь кое-какими корнями, часто в течение долгого времени не находя капли воды, нагая, вся сожженная солнцем, она по целым суткам лежала на земле без чувств и памяти; и лишь особенная благодать Божия поддерживала ее силы и послала к ней подвижника Зосиму, чтобы причастить се пред смертью и предать тело ее земле (память 1 апреля). Преподобные – мужи, жены и девы, претерпевшие страдания и смерть за Христа, – называются преподобномучениками и преподобномученицами. Так, например, Никон с двумястами учеников своих (март 23), Евдокея (1 марта), Феврония (25 июня), Феодосия-девица (29 мая) и пр., и пр.

Некоторые из подвижников осуждали себя на особенные необыкновенные подвиги. Так, одни строили для себя столпы, и на верху их, подвергаясь всем влияниям воздуха, проводили, не сходя целые десятки лет. Они называются столпниками. Таковы: Симеон (1 сентября], Даниил (11 декабря); в России близ Переславля-Залесского подвизавшийся Никита (24 мая) и пр., и пр. Другие, отрекшись мира и всех его благ, отрекались и от видимого проявления своего разума и смысла, проводили жизнь скитальческую, с неимоверным терпением перенося голод и жажду, холод и зной, ругательства и гонения народа. Их называют юродивыми или блаженными. Таковы, например, Андрей, юродствовавший в Константинополе (2 октября), Василий (2 августа) и Иоанн, юродствовавшие в Москва и пр.

Постники. Пост и молитва вообще лежали в главе подвигов христианского самоусовершенствования. «Елико внешний человек тлеет, толико внутренний обновляется», т. е. Поскольку ослабляется телесная природа, постольку очищается, возвышается и совершенствуется духовная природа человека, – было основным правилом деятельности всех подвижников. Но из среды их были такие, которые удивляли всех своим необыкновенным постничеством, т. е. чрезвычайно продолжительным и всецелым воздержанием от всякого рода пищи и даже питья. В продолжение всей Четыредесятницы они вкушали по разу или по два, и то сухарей, лишь смоченных немного водой. Таковы, например, Иоанн архиепископ Цареградский (2 сентября), преп. Иоанн, подвизавшийся в лавре св. Саввы (7 декабря), пр. Иоанн и Симеон, подвизавшиеся в пустыне палестинской и никакой другой пищи, кроме земляных корней, не знавшие (21 июля), и пр., и пр. Все таковые подвижники называются постниками.

Милостивые. Личное нестяжание и готовность всем длиться с ближним тоже были отличительной чертой подвижников. Но были, которые то и другое доводили до такой степени совершенства, что безусловно все, что только имели у себя, чем только могли располагать, отдавали нуждающимся и требующим. Таков был Иоанн патриарх Александрийский, вся жизнь которого может быть выражена одним словом: «милость». Еще тогда, как только вступил на патриархию, он призвал к себе церковных служителей и сказал им: «обойдите весь город и перепишите имена всех господ моих». – Кто же они, эти твои господа? – спросили его. «Нищие и убогие, – отвечал он. – Они мои господа, потому что могут спасти мою душу и ввести ее в вечные обители». Умирая, он говорил: «Благодарю Тебя, Господи Боже мой, что Ты сподобил меня все Твое Тебе отдать. Ничего не сохранил я от богатства этого мира, кроме третьей части сребренника, и то завещаваю нищим» (память его 12 ноября). Таков же был Филарет Пафлагонянин. Он все роздал нищим и сделался сам нищим, причем скорбел лишь об одном, что нечем помогать другим. Господь утешил его в этом, когда его внука Мария сделалась супругой греческого императора Константина багрянородного (1 декабря). За подобными подвижниками и сохранилось навсегда название милостивый.

Затворники. Не довольствуясь отречением от мира и всех его благ, некоторые подвижники отчуждали себя от всего, что только могло им напомнить о земном. Для этого они заключали себя в пещеры, в кельи, и по целым десяткам лет не видали даже лица человеческого. Таков, например, Авраамий-пресвитер. Раз только он оставил свое уединение, когда воспитанная им племянница совратилась было с доброго пути. Обратив ее на истинный путь и укрепив на нем, Авраамий возвратился к своему, никем и ничем не нарушимому безмолвию, в котором и провел остальную жизнь; умер семидесяти лет (Авраамия и племянницы его Марии 29 октября). Таковы киевские подвижники Никита, Лаврентий, Исаакий и другие. Они умерли и доселе почивают в тех самых затворах, в которых при жизни добровольно заключили себя. Все такие подвижники называются затворниками.

Молчальники. Некоторые ко всем другим подвигам присоединяли подвиг совершенно особенного рода, именно: налагали на себя обет молчания и ненарушимо хранили его или до смерти, или до какого-нибудь чрезвычайного случая, который заставлял их оставить обет. Так, например, Иоанн, епископ армянский. 28 лет поставленный в епископы, он после десятилетнего епископства простым иноком удалился в лавру пр. Саввы, где 48 лет провел в совершенном безмолвии. Лишь призвание Божие защищать православное учение от еретиков заставило его разрешить свой обет и объявить, кто он (3 декабря).

К именам некоторых угодников Божиих присоединяются особенные названия. Так одни называются чудотворцами (святителя и чудотворца Николая; Сергия, игумена Радонежского чудотворца). Творить чудеса, т. е. дела необъяснимые обыкновенными законами природы (дела выше, но не против законов природы; эти законы установлены в минуту творения и не изменятся, пока существует все существующее) принадлежит единому Господу Богу. Но и те, которые совершенством своей земной жизни приближаются к Нему, получают, до известной степени, возможность стать выше законов природы и управлять ими. Понятно, что эта вышеестественная сила – не их личная сила, но сила Божия, действующая в них, т. е. они избранные орудия этой силы. Так, еще апостолы совершали дела, превосходящие все силы и понятия человеческие, имели власть над природой видимой и невидимой⁶⁹. Так после них являлись великие мужи с такой же силой и властью, как например, Григорий епископ Неокесарийский (17 ноября) и многое множество других. Другие называются богоносными, богоносцами (преподобных и богоносных отец наших NN). Первый получил это название Игнатий (ученик св. Иоанна Богослова, 20 декабря) и так объяснил его: «богоносец есть тот, кто носит Христа в сердце своем». Но понятно, что великие подвижники, всю жизнь отдавшие Христу Богу и чрез то исполнившиеся самых разнообразных даров Святого Духа, не иначе могли достигнуть этого, как нося непрестанно в своей душе, в своем сердце мысль о Боге. Оттого-то и усвоено название богоносных.

Но все роды подвигов, как имена подвижников, исчислить невозможно. Многообразными путями и способами все они шли к одной цели – распять свою плоть с ее страстями и похотями. И распинали так, что умерщвляли в ней все греховные движения и делали ее чистым сосудом благодати Божией. Оттого-то плоть их и не подвергалась общим законам природы. По смерти, погребенная в земле, она не подвергалась тлению и разрушению, но в продолжение десятков, сотен лет оставалась нетленной, не истлевшей даже сохранялась одежда, в которой они были погребены. Этого мало, над гробом и могилой такой плоти совершались чудеса: все роды болезней исцелялись без всяких внешних средств и пособий. Это и заставляло не оставлять такое святое и, по смерти, полное благодатной силы Божией тело под спудом земли, а открывать его для общего поклонения и чествования. Так прославленное нетлением и чудесами и открытое из земли тело называется святыми мощами. Православная Русь, в которой никогда не оскудевали подвижники и угодники Божии, богата этими, ничем не оцененными, сокровищами, этими никогда неоскудевающими источниками благодати. Не говоря уже о Киеве и Новгороде, которых особенно возлюбили подвижники и которым завещали свои св. мощи, нет местности, в которой не почивали бы, там или здесь, православные угодники Божии, точно также, как и нет ни одного столетия во все существование Руси, которое не было бы ознаменовано явлением и открытием св. мощей. Даже в наши дни, во дни заметного оскудения веры и благочестия в народе, Господь не оставляет прославлять угодивших Ему. Митрофан Воронежский, Тихон Задонский – вот новые знамения милосердия Божия к нам, грешным, как и новые доказательства, что святая православная Церковь неизменно, непоколебимо, свято сохраняет в себе всеосвящающую силу божественной благодати. И кто, кроме Господа, знает, сколько еще хранится в недрах земли нетленных и святых тел, которые Господь, в определенное каждому время, явит и прославит? Замечу здесь кстати, имя святителя Тихона Задонского чтится и благословляется в народе по тем же побуждениям, как и имя святителя мирликийского Николая-чудотворца, за его необыкновенную любовь и неисчерпаемое милосердие ко всем, прибегавшим к нему за помощью. Любовь, чистая, бескорыстная, доведенная до последней степени самоотвержения, по слову апостола, выше всех подвигов земных, выше всех даров благодатных, даже и дара чудотворения. «Аще языки человеческими глаголю и ангельскими, – говорит он, – любве же не имам, бых яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничто же есмь. И аще раздам вся имения моя и аще предам тело мое во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть» и т. д.⁷⁰

Бессребреники. Любовь, заповеданная Иисусом Христом своим ученикам и последователям, была главной силой, которою располагали и действовали христиане, особенно первых веков. Все приносили в жертву этой любви: имения – раздавая их неимущим, силы – употребляя их на служение слабым и немощствующим, науки и знание – с самым безусловным бескорыстием направляя их на благо и помощь бедствующим и страждущим. Так, владевшие знаниями врачебными (медицинскими) посвящали их на всегда готовую, не требовавшую ни малейших вознаграждений, помощь больным, восполняя эти знания силой веры и молитвы. Такое святое служение болящему человечеству сопровождалось нередко такими дивными, необыкновенными исцелениями болезней, не уступавших никаким человеческим средствам, что по всей справедливости назывались чудотворениями. Эти врачи названы: исцелителями, бессребрениками и чудотворцами. Так Пантелеймон – один из славнейших врачей своего времени. Его имя Пантелеймон, что по-русски значит – всемилостивый, всемилосердый, вполне выражает всю его жизненную деятельность. Подвиги любви и милосердия он запечатлел страдальческой кончиной за Христа (27 июля). Точно также врачевали и пострадали за Христа Кир и Иоанн (31 января); два родных брата, жившие близ Рима, Косма и Дамиан, они были врачами – благодетелями селений, окружавших Рим. Их ревностная готовность помогать бедствующим простиралась до того, что они не отказывались помогать своими молитвами и врачебными пособиями даже в эпидемиях на домашний скот, так обыкновенных в окрестностях Рима от злокачественных болотных испарений. Отсюда это необыкновенное благоговение к памяти святых бессребреников поселян всех мест и стран, которое и доселе хранится в нашем православном народе; отсюда и молебствие им о сохранении домашнего скота. Так, бескорыстное добро не умирает в продолжении многих столетий, и память об нем с любовью передается из рода в род, из страны в страну. Слишком полторы тысячи лет тому, как благодетельствовали поселянам Косма и Дамиан, и за тысячу слишком верст от Руси православной, но память об их благодеяниях сохранилась до наших дней и свято чтится крестьянами всех местностей. Великое дело быть бескорыстным благодетелем бедных и страждущих: вечно живо перед Богом и людьми имя такого благодетеля и вечно во благословении (память их 1 июля). Другие два брата, врачи-бессребреники Косма и Дамиан жили в Грузии и тоже посвятили всю жизнь на безмездное врачевство, преимущественно детей. Отсюда они и доселе считаются покровителями детей. К ним прибегают с молитвой при начале учения грамоте, чтобы они укрепили еще слабые детские силы и содействовали их правильному развитию. Они мирно почили после не исчисленных дел бескорыстного благотворения (1 ноября).

Св. праведные. Так называются родители Иоанна Предтечи – Захария и Елисавета, потому что в евангелии говорится о них: бе ста праведна оба перед Богом. То же название усвоено Иоакиму и Анне, от которых родилась пр. Дева Мария (9 сентября). Некоторые из подвижников новозаветных также называются праведными, например, Евдоким (31 июля) и т. п.

Праотцы, отцы. Так называются предки Господа Иисуса по плоти, от которых он произошел как человек. Память отцов совершается в воскресенье пред рождеством Иисуса Христа. Они все исчисляются в книге родства Иисуса Христа⁷¹. Память праотцов в воскресение перед неделей отцов. Здесь воспоминаются не только те, от которых прямо происходит Спаситель наш, но и вообще все родоначальники народа еврейского, начиная с первого человека Адама; все те, которые с верой ожидали его, например, Мельхиседек-царь Салимский, Моисей, Аарон, Иисус-Навин, Самуил и т. п.; все те, которые приготовляли людей к принятию Спасителя, например, пророки Исаия, Иеремия, Иезекииль, Даниил и пр., и пр.; словом, все ветхозаветные (т. е. жившие до Христа) праведники.

Таков сонм Святых Божиих, молитвенников и ходатаев за нас пред Господом, которых чтит и прославляет св. Церковь. Но есть еще иной сонм, также молитвенников и ходатаев за нас, и которых также чтит и прославляет св. Церковь, – это силы бесплотные, иначе называемые ангелами.

Прежде всего видимого: неба, земли, человека и пр. Бог сотворил невидимый мир духов. Существа бестелесные (или бесплотные), одаренные умом, волей и могуществом, они были все сотворены чистыми и светлыми. Одни из них такими и остались, другие нарушили долг повиновения Богу, лишилась за то чистоты, света и соединенного с ними блаженства, и сделались злыми духами – вечными противниками Божиими. Те и другие вообще называются ангелами с тем различием, что первые – светлые и добрые ангелы, вторые – темные силы, злые ангелы, или иначе диаволы.

Служение чистых и светлых духов состоит в том, что они, 1) окружая престол Господа всемогущего непрестанными усты, немолчными славословленми взывают един ко другому: свят, свят, свят Господь Саваоф и пр.; 2) посылаются вестниками воли Божией людям, отсюда и называются ангелами (ангел, по-русски вестник); 3) назначаются быть хранителями людей, отсюда и называются ангелами-хранителями, и помогать своими благими внушениями всем хотящим наследовать спасение⁷².

Воспевая величие и славу Божию, они, естественно, ревнуют, чтобы и все сотворенное, и лучшее из всего сотворенного – человек, служило к славе Божией. Отсюда их непрестанные молитвы за людей, их готовность на помощь, их радость о едином грешнике кающемся и т. д. Тогда как диавол (диавол, по-русски клеветник или обольститель), как лев рыкающий ищет кого бы поглотить, т. е. обманом, обольщением совратить с пути Божьего и сделать таким же противником Богу, как он сам, святые ангелы «присно спребывают людям, злодействия их всякого демонов избавляя, к божественным стезям наставляя и жизнь ходатайствуя нетленную» (кондак ангелу-хранителю).

В священном писании ангелы представляются под разными наименованиями, или в ознаменование особенного приближения к Богу некоторых из них, или их особенного служения. Так, серафимы – это ближайшие к Богу ангелы, непосредственно и непрерывно предстоящие Ему и воспевающие славу пресвятой Троицы. Серафимы по-русски значит пламенеющий, горящий; этим названием выражается их пламенная любовь к Богу, которую они воспламеняют и в других.⁷³ Так, пламенными они и пишутся на наших образах. Херувимы, херувим – значит знание, мудрость. Этим выражается, что они, проникнутые чудным светом от престола Божия, обладают светом знания и мудрости, и другим изливают премудрость Божию. В ознаменование их всеобъемлющего знания они называются многоочитии. Престолы, господства, начала, власти, силы – этими названиями выражаются особенные действия каждого из ангелов; так силы, под этим словом разумеются ангелы, чрез которых Бог творит знамения и чудеса для укрепления труждающихся, обремененных и бедствующих – власти, которые имеют большую власть над диаволом, побеждают его, охраняют человека от его искушений, укрепляют в подвигах благочестия, управляют вселенной и царствами, или обществами человеческими. Архангелы – благовестники и провозвестники высших тайн Божиих, утверждающие веру между людьми. Так один из этого сонма – Гавриил, благовеститель пр. Деве Марии зачатие Спасителя, Захарии – рождение от него сына, предтечи Христу, и т. п.

Св. Церковь благоговейно прославляет сонм ангельский. 8 ноября установлено богослужение в честь архистратига Божиих сил – Михаила и всех бесплотных сил. Архистратиг по-русски значит – началовождь. Так он называется потому, что стоит во главе светлых, небесных сил в борьбе с темными и злыми силами, и побеждает их силой Бога всемогущего. От этого и на иконах изображается он грозным воителем, попирающим диавола. 6 сентября церковь прославляет чудеса, совершенные этим архистратигом для блага христиан. 26 марта и 13 июля воспевает она вестника тайн Божиих –архангела Гавриила. Кроме того, в каждый понедельник положено служение бесплотным, т. е. всему миру ангельскому.

Но особенно часто заповедует она молиться ангелу-хранителю. Именно, в числе молитвословий, которые православный христианин обязан совершать каждый день, положен канон ангелу-хранителю. Так и должно быть. С минуты, рождения и до последнего вздоха, при каждом из нас предстоит этот чистый и светлый ангел «неусыпаемым хранителем нашей души, предстателем нашего живота и наставником от Бога»; непрестанно «ополчается он окрест нас, и стремления возбраняет демонов и тех зверовидные нахождения»; «после Бога он нам ближайший заступник, руководитель, помощник и поборник» – как же забыть хотя на один день такого чудного хранителя? Как не обращаться к нему с непрестанной молитвой нам, так слабым душевными силами, так легко увлекающимся на путь зла и погибели, и, вдобавок ко всему, нам, которых «яко пчелы сот невидимо окружают богомерзции губители – демоны, яко хищные птицы, яко лукавые лисицы, окрест которых летают они, яко сыроядцы птиц плотоядных?» Это нам друг, невидимый, но тем не мене такой друг, какого мы никогда не найдем на земле: он молится с нами и за нас Господу Богу, радуется каждой нашей чистой радости, скорбит вместе с нами в наших горях и бедах и, вместе с тем, ходатайствует перед Богом об избавлении от них; в случае наших греховных падений «муки провидя и мучения ожидающие нас, и ожесточение наше и безумие, и ослепление, милуя стенет, и сетует, и дряхлует (тяжело скорбит), посупления исполнен», и этому ль благодетелю за такую неизреченную любовь, за такую заботливую ревность о нашем благоденствии временном и спасении вечном мы заплатим злым и неблагодарным забвением?

Так, мой друг, неисчислим сонм молитвенников и ходатаев за нас перед Богом. За нас – честнейшая херувимов и славнейшая без сравнения серафимов – пресвятая Дева Мария; за нас – лики бесплотные, св. Предтеча, пророки, апостолы, излившие свою кровь за Христа, подвижники и пр., и пр., – еще ли нам мало пособий на трудном жизненном пути? Еще ли нам не дано средств для достижения царства небесного? Разумеется, всеми этими чудными и благодатными средствами пользуется только тот, кто хочет. Но тем хуже для того, кто не хочет пользоваться ими. Если не во время земной жизни, то при конце ее, при последнем издыхании своем он поймет и сознает, чего лишился, пренебрегши этими средствами. О, до чего страшны будут для него эти минуты, когда там, за чертой настоящей жизни, он увидит сонм чистых, светлых блаженных духов, которых он не хотел знать при жизни и которые не захотят знать его по смерти, и сонм злых, темных сил, с которыми он сжился при жизни, и в среде которых уготовал себе место на всю вечность!

Молись, друг мой, со всем усердием, со всей любовью, непрестанно молись святым Божиим. Они уже получили дерзновение ко Господу Богу и сильны перед Ним своим ходатайством за нас, прибегай же к ним за помощью во всем: в смутах и тяготах жизни, в скорбях и болезнях, в искушениях от людей и темных сил; и с этой помощью тебя не одолеют и не сокрушат никакие житейские невзгоды и бури, никакие соблазны, никакие искушения от врагов твоего спасения. Так под их заступлением и покровом, с миром в душе, проведешь ты свою жизнь на земле, и с отрадной надеждой переступишь за черту ее – вступишь в новую вечную жизнь, с надеждой, что там встретят тебя друзья, которых ты помнил, которых любил, которым молился во время земной жизни – святые Божии.

Богослужения будничные и праздничные резко различаются между собой, как содержанием молитвословий и песнопений, так и внешними принадлежностями церковных служб. В первых все стихиры и каноны –покаянные, умилительные, т. е. все направлены к возбуждению в грешниках чувств раскаяния, сознания своей виновности перед Богом; во вторых стихиры и каноны исполнены славословий в честь лица или события. В первых самая внешность не может не производить впечатлений скорбных и потрясающих: малое и скудное освещение в церкви, едва достаточное, чтобы разглядеть лик на иконе, если богослужение совершается ночью, так поразительно напоминающее о тьме в душе грешника, скромные облачения священнослужителей, напоминающие вретища, которыми покрывались в прежние времена кающиеся, самый звон колоколов слабый, едва потрясающий воздух; во вторых вся внешность, от яркого и обильного света и до торжественного, далеко в воздухе разносящегося звона – все призывает к торжеству и духовной радости.

Отсюда и порядок церковных служб не один и тот же в будни и праздники. В будни они совершаются так, как сказано в четвертом письме, именно: с вечера девятый час, за которым непосредственно следуют вечерня с повечерием; утром в непрерывном порядке – полунощница, утреня и первый час; затем в восемь или девять часов утра третий и шестой часы, за которыми непосредственно следует литургия. В праздники: с вечера малая вечерня с повечерием, затем всенощное бдение с первым часом, и литургия с часами вначале. Великопостные служения идут своим особенным порядком, о котором будет сказано в своем месте.

Но необходимо заметить, что и праздничные богослужения различаются между собою, как и самые праздники, по важности лица или события, разделяются на большие, средние и малые. Считаю необходимым сказать подробнее об этом разделении.

Первый, величайший, торжественнейший праздник в году, праздник праздников – Пасха, т. е. торжественное и радостное воспоминание воскресения Христа Спасителя. Целую неделю прославляется это чудное событие – основа нашей веры, наших надежд, нашего оправдания, примирения с Богом, спасения и вечного блаженства. Дни этой недели получили особенное название светлых дней, потому что из гроба Христова воссиял свет, озаривший весь мир видимый и невидимый. Богослужения этой недели, кроме литургии, резко отличаются от всех богослужений в году. В своем месте о них будет сказано подробно. Здесь замечу только, что лишь на утрени и вечерни поются стихиры из октоиха, затем ни октоих, ни Псалтирь уже не входят в состав богослужений. Повечерие, полунощница, утреня, часы, – все состоит лишь из пения стихов пасхальных.

Потом праздники двунадесятые. Так называются двенадцать или, по-славянски, двунадесять главных праздников в году. Вот эти праздники:

1) В день Пятидесятницы, т. е. в пятидесятый день от воскресения Христа Спасителя, в который Дух Святой сошел на апостолов, торжественно прославляется Святая Троица, почему и самый праздник называется Троицын день. Установлено праздновать в этот день пресвятой Троице, потому что все лица божества участвовали в этом чудном событии: Бог-Отец послал Святого Духа, Сын Божий умолил послать его. Сам Дух Святой сошел на апостолов. Отдельно Святому Духу празднуется на другой день, который и называется «понедельник Духа Святого», или Духов день.

Праздники Господни, т. е. праздники, установленные в честь и славу Господа нашего Иисуса и в воспоминание важнейших событий Его жизни. Таковы:

2) Рождество Христово (25 декабря). Об этом событии: Мф. 1:18 и далее, Лк. 11:1–20.

3) Крещение Господа нашего Иисуса Христа, или иначе называемое Богоявление Господне (6 января). Богоявлением оно называется потому, что при крещении нашего Спасителя было полное и совершенное Богоявление, т. е. все три лица явили себя: Сын Божий крестился в водах Иордана, глас Бога-Отца был слышан с неба, Бог Дух Святой сошел на крестившегося. Богослужение в эти праздники представляет следующие особенности. Накануне, если это будет не в субботу и не в воскресенье, часы с чтением Евангелий на каждом часе, потом вечерня с литургией, затем великое повечерие, за которым непосредственно следует бдение. О крещении Господнем: Мф. 3:13–17; Мк. 1:9 –11.

4) День Сретения Господня (2 февраля). Праздник в воспоминание того, что Иисус Христос, в сороковой день по рождении принесенный во храм, был встречен праведным и благочестивым старцем Симеоном. Об этом событии: Лк. 2:22–39.

5) Преображение Господне (6 августа). В воспоминание чудного события, которое было со Спасителем на горе Фаворской. Именно, однажды он молился на этой горе, и весь вид его преобразился, т. е. изменился: лицо сделалось светло как солнце, одежда сделалась бела как снег. Подробно об этом: Мф. 17:1–9; 2Петр. 1:10–19.

6) Вход Господень в Иерусалим. Торжественное воспоминание царственной встречи, которую сделали Господу Иисусу евреи, когда он, на другой день по воскресении Лазаря, шел в Иерусалим. Этот праздник у нас называется Вербное воскресение, потому что в воспоминание встречи его с пальмовыми ветвями, положено за утренним служением стоять с вербой в руках. Об этом Мф. 20:1–11, 15–17. Ин. 12:1–18.

7) Вознесение Господне. О нем: Мк. 16:16; Лк. 24:36 –53.

К Господним же праздникам принадлежит

8) Воздвижение Креста Господня. По снятии Господа Иисуса с креста евреи зарыли крест в земле и завалили всякими нечистотами. Так было слишком 300 лет, до греческого императора Константина и матери его Елены, о которых было говорено в предыдущем письме. Константин, еще бывши язычником и поставленный в необходимость бороться со многими врагами, удостоился видеть следующее знамение пред началом одного сражения: в самый полдень явился на небе сияющий крест с надписью: сим побеждай. Это видело и все его войско. Потом, в следующую же ночь, явился ему сам Господь Иисус, повелел сделать знамя с изображением креста и изобразить его на оружиях, шлемах и щитах всего войска, обещая победу. Так и случилось: Константин силой и оружием креста победил всех врагов своих. Видение креста повторилось еще два раза Константину, и окончательно расположило его принять христианскую веру тем больше, что мать его давно уже была христианкой. Когда исполнилось это, Елена пожелала найти тот самый крест, на котором был распят Спаситель. После долгих поисков крест найден, вынут из земли и воздвигнут, т. е. был поднят, чтобы весь, в огромном множестве собравшийся, народ мог видеть его и молиться. Это было в 326 году по Рождестве Христовом. В вечное воспоминание того, что крест – неодолимое оружие и никем неодолимая сила царств и народов, праздник Воздвижения был сделан государственным праздником, что и было выражено во всех стихирах и песнях, как например, в тропаре: «Спаси Господи люди твоя и благослови достояние твое» и пр. Подробно об этом в четь-минее под 14 сентября.

Праздники Богородичные, о которых было говорено в предыдущем письме. Именно: 9) Рождество пр. Богородицы, 10) Введение Ее во храм; 11) Благовещение и 12) Успение.

За двунадесятыми следуют праздники великие, собственно так называемые. Таковы:

1) Обрезание Господне (1 января). Об этом событии Лк. 2:21.

2) Покроев Пресвятой Богородицы (1 октября). Праздник этот установлен в воспоминание следующего события. В 903 году по Р. Х. на Константинополь напали нечаянно сарацины. Греки не были готовы вступать в борьбу. Помощи не было ниоткуда. Прибегли к помощи Царицы небесной. Весь народ собрался на молитву во Влахернский храм, посвященный Богоматери. Однажды, за всенощным бдением, находившийся в числе молящихся юродивый Андрей, подняв глаза, вдруг увидел на воздухе Царицу небесную, окруженную сонмом ангелов, пророков и апостолов. Она молилась за спасение мира и осеняла или покрывала своим омофором молящихся. Тоже видел и ученик Андрея Епифаний. Ободренные таким чудным явлением Богоматери, греки разбили сарацин. Память об этом событии и увековечена праздником Покрова пр. Богородицы. Подробно об этом в четь-минее под 1 октября.

3) Рождество Иоанна Предтечи (24 июня).

и 4) Усекновение главы его (29 августа).

5) Праздник в честь ап. Петра и Павла (29 июня),

Особенность богослужений во все эти праздники состоит в том, что им неизменно положено всенощное бдение и полиелей. Здесь необходимо объяснить слово полиелей, потому что это слово часто повторяется в церковных богослужениях. Полиелей, слово греческое, и объясняется двояким образом. Его производят или от поли-елеа, что, собственно, значит многомаслие. Этим могло означаться то, что на утреннем служении во дни праздничные, сейчас же по окончании кафизм, положено освещать всю церковь, для чего, понятно, требовалось много масла, которое в древние времена заменяло свечи, как и теперь заменяет их на афонской горе. Или производят от поли-елеос, что собственно значит многая милость. Такое название могло произойти оттого, что в праздничные дни после кафизм положено петь псалмы избранные (Хвалите имя Господне и т. д.; псалмы 134 и 135), из которых во втором (Исповедайтеся Господеви и т. д.) в каждом стихи повторяется яко в век милость его. В уставе церковном слову полиелей придано именно то значение, что на утреннем служении, когда положен полиелей, должны петься эти избранные псалмы. Церковный устав отличает службу бденную (когда положено всенощное бдение) от службы собственно полиелейной, так что может быть бдение без полиелея и полиелей без бдения, что увидим дальше. Лишь в торжественнейшие праздники соединяется то и другое.

К великим же праздникам, по расположению богослужений, примыкают некоторые из средних. Именно: трех вселенских учителей и святителей – 30 января; ап. Иоанна Богослова 26 сентября и 8 мая; Св. Николая Мирликийского 6 декабря и т. п. Всем им положено всенощное бдение и полиелей, точно так же, как и прославленным святым, где почивают их мощи, или где в честь их устроен храм (храмовые праздники).

Отличие средних праздников от великих состоит в том, что им положена собственно полиелейная служба уже без всенощного бдения. Именно: в свое время вечерня с повечерием, полунощница, утреня, на которой полиелей, т. е. пение псалмов «Хвалите имя Господне» и пр., величание, Евангелие и т. п. Таковы праздники в честь чудотворных икон Богоматери, небесных сил, евангелистов и некоторых апостолов и т. п. Октоих в эти дни оставляется, кроме дней воскресных, и вся служба совершается празднику. Вообще во все праздники, великие и средние, кроме Господних, случившиеся во дни воскресные, воскресная служба идет впереди (предваряет, как говорится в уставе).

В малые праздники не полагается ни бдения, ни полиелея, но тем не менее стихиры и каноны все к празднику. Таковы: Захарии и Елизаветы, родителей Иоанна Предтечи (5 сентября), св. праведной Анны (9 декабря и 25 июля) и т. п.

Богослужения воскресные имеют также свои особенности. Обыкновенный порядок воскресной службы таков: с вечера – девятый час и малая вечерня, великая вечерня с малым повечерием; утром полунощница, утреня и т. д. В иные воскресные дни совершается бдение, но без полиелея, вместо которого поются Непорочны (17 кафизма). В иные, как например в три воскресенья перед великим постом, бдение и полиелей, на котором вместо величания поется 136 псалом «На реках вавилонских» и пр. На всех утренних служениях дней воскресных, праздников двунадесятых великих и средних читается евангелие. Таковы главные особенности богослужений будничных и праздничных.

Есть не мало иных, боле частных особенностей, например, если праздник случится в великий пост и т. п., но достаточно знать эти, чтобы по самому ходу богослужения определить степень и значение праздника. А это совершенно необходимо для того, чтобы сообразно со значением праздника расположить свою деятельность в этот день. Заповедь Божия положительно предписывает шесть дней делать, т. е. трудиться, работать, а седьмой день –воскресенье, посвящать на служение Господу Богу, т. е. на молитву, на дела в честь и славу Божию, каковы, например, о имени Божием оказанная помощь ближнему, и преимущественно духовная помощь (научить добру заблуждающегося, удержать от греха увлекшегося соблазном, занять чем-либо дельным, например, чтением полезных книг или христианским собеседованием человека преданного праздности и от праздности готового ринуться в дела и места непотребные; учить грамоте, и вместе с ней молитвам, детей и пр., и пр.) и т. под. К дням воскресным примыкают праздники двунадесятые и великие, которые также должно посвящать на служение Богу. Но вот в этом-то часто и погрешают православные. Я уж и не говорю о тех, которые и шесть-то дней проводят не по заповеди Божией, т. е. или всячески стараются избавиться от дела, или если и делают, то нехотя, кое-как, забывая, что труд усердный и с любовью предназначен человеку самим Господом Богом, а седьмой день употребляют не на служение, а на оскорбление, своими непотребными делами, Его святости; не святят этот день, а оскверняют его – это сыны погибели, чада противления, сосуды гнева Божия. Есть православные, которые не вдаются ни в какие подобные крайности, и все-таки нарушают заповедь Божию. Что сказать, например, о тех, которые торгуют по воскресеньям? А где этого нет? На всем пространстве Руси из каждых десяти городов и торговых сел едва ли найдется по два, в которых бы торговали не в эти святые и Божьи дни. А где торг, там пьянство, а где пьянство, там и все. И это значит святить седьмой день?! Горько и страшно подумать: в Англии, которая по нашему православному мнению, не удостаивается и названия православной, а просто еретичествующая страна, в воскресенье везде, от столицы и до последней деревушки, везде ничем не возмущаемая тишина, строжайшим образом хранимое безмолвие; все закрыто – от магазина до мелочной лавочки, нигде ни собраний, ни песен, ни малейшего звука, нарушающего святыню дня. А у нас православных?!

Рассказывал мне один путешественник, что после было напечатано. В прошлом году постил он одно местечко в самую ярмарку, да и ярмарку из лучших по той местности. Настала суббота, и хоть бы один человек показался на всем пространстве торга. На другой день, в воскресенье, со светом дня закипела ярмарка точно так, как бывает везде на ярмарках. Что ж это значило? А значило то, что часть ярмарочных торговцев были евреи. Они ради субботы (которая у них тоже что у нас воскресенье – день принадлежащий Господу Богу) прекратили все свои дела, а на них глядя и все. А об воскресенье никто и не подумал, хотя все прочие были православные. «Так меня такое горе взяло, – говорил путешественник, – что я тут же уехал из местечка, хоть и располагал было пробыть всю ярмарку».

Да, друг мой, возьмет горе, как подумаешь обо всех этих делах. Англичане, по-нашему еретики, оставляют все дела в воскресенье; евреи, ради своего шаббата (т. е. субботы) никто из дому, ни ради какой прибыли. А нам воскресенье Господа Иисуса нипочем! Оттого-то, посмотри и послушай, как идут наши торговые, да и всяческие дела. И как бы они пошли лучше, когда мы так дерзко и возмутительно наругаемся над заповедями Божьими? И вот тебе разгадка того, чего не могут решить наши мудрецы: «отчего у нас идет все так худо». И не пойдет лучше ничто, ей, не пойдет, пока мы не вспомним Бога и Его заповеди.

Посещающий с усердием и вниманием Божью церковь не может не заметить, что одни из молитвословий и песнопений повторяются при каждом богослужении, и даже по нескольку раз при одном и том же, другие слышатся изредка. Вот почему, чтобы при подробном объяснении богослужений не возвращаться по нескольку раз к одному и тому же, я счел боле удобным о первых говорить отдельно. После я уже буду только указывать на них без всяких объяснений.

Начинаю с того, чем начинается бóльшая часть богослужений.

Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков, говорит священник. Так, вечным благословением Бога начинаются церковные службы. И чем иначе начинать, как не благословением Отца небесного за то, что Он даровал нам и силы, и усердие, и возможность молитвы? Да, друг мой, и молитва-то, собственно, не наша заслуга. «Помолитися якоже подобает не вемы, аще не ты, Господи, святым твоим духом наставиши ны». «О чесом бо, помолимся, – говорит апостол, – якоже подобает не вемы, но сам Дух (святой) ходатайствуем о нас воздыхании неизглаголанными».⁷⁴ За благословением следует слава Ему: слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.

Затем следуют молитвы:

1) Ко пресвятому Духу: «Царю небесный, утешителю. Душе (заметь ударение: душе, а не душе, как читают непонимающие) истины⁷⁵ и т. д. Здесь мы молимся о том, чтобы Дух Святой, Дух истины, утешитель, везде сущий и все наполняющий, Сокровище всякого добра, Податель жизни, пришел и вселился в нас, очистил нас от всякой скверны и, Благий, спас наши души.

2) Трисвятое: Святый Боже (Бог Отец), Святый Крепкий (Сын Божий), Святый Бессмертный (Дух Святый), помилуй нас. Трисвятое так важно по внутреннему своему значению, так часто слышится нами в церкви, и в чтении, и в пении, что о нем нужно сказать подробнее. Оно, по началу своему, песнь серафимская. В первый раз услышал ее пророк Исаия в таинственном видении Бога, сидящего на престоле высоце и превознесенне. Серафимы пели ее таким образом: Свят, Свят, Свят, Господь – Саваоф: исполнь вся земля славы Его. В том виде, как теперь поется, эту песнь ангелы передали людям, и вот каким образом. Была страшная язва и, вдобавок к ней, случилось землетрясение. Столпившийся народ в ужасе только и мог говорить: «Господи помилуй». Вдруг поднялся вихрь, выхватил из среды народа мальчика и унес его в высоту. Там услышал он ангельское пение: Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас. Затем совершенно безвредно был спущен на землю и передал народу слышенную песнь. Народ начал петь ее, и землетрясение прекратилось, язва начала ослабевать и скоро совсем исчезла. Значит, Трисвятое по началу своему песнь ангельская, по существу славословие и моление, относящееся ко Святой Троице. Как же было не ввести ее в употребление в Божьей церкви, и не повторять сколько можно чаще?

3) Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков, аминь. Славословие в честь пр. Троицы, почти непрестанно повторяющееся на всех богослужениях. Аминь – слово еврейское, по-русски: истинно, да будет. Этим словом оканчиваются очень многие молитвы в ознаменование того, что молящийся всей душой и всем помышлением исповедует и сознает несомненную истину прочитанного или пропетого.

4) Молитва ко всей пресвятой Троице: «Пресвятая Троице помилуй нас» и т. д. Молимся, чтобы Господь (Бог-Отец) очистил наши грехи, Владыка (Сын Божий) простил наши беззакония; Святый (Дух Святой) постил и исцелил наши немощи. И этих милостей просим мы не ради чьих-либо заслуг, а имени Его, Бога триединого, ради.

5) Господи помилуй. Вот молитва, которую чаще всего слышим мы в церкви, чаще всего повторяем сами. Эта молитва первая, которой учила нас мать и которую выучились мы произносить детскими устами, она же будет и последней в нашей жизни, которую сможет еще произнести наш изнемогший и ослабевший язык. А во время жизни? В каком бы горьком состоянии мы ни были: грех ли тяготит нашу душу, скорбь ли раздирает сердце, болезнь ли изнуряет тело, беда ль нечаянная обрушивается на нашу голову, – во всех подобных случаях мы взываем к своему Творцу: Господи помилуй. Что же это значит? Что за особенная сила, что за особенное значение в этой кратчайшей молитве? Господи помилуй – это самый естественный вопль уязвленной грехом души нашей, самое верное выражение немощи духовной и, вместе с тем, самое непреложное свидетельство, что лишь от Бога мы можем ожидать всякой милости. Если бы мы оставались в первобытном состоянии, т. е. каким Бог создал первого человека, и каким он был до падения, когда лицом к лицу беседовал с Богом, то не знали б ни опасностей, ни горя, ни болезней. Тогда мы взывали бы к своему Творцу: или «Господи, слава Тебе», или вместе с ангелами «Свят, Свят и пр.». А теперь, можем ли мы удовольствоваться в настоящем состоянии славословием ангельским? В нынешнем, греховном, состоянии нашем мы со всех сторон окружены опасностями как для тела, так и для души; нельзя лучше выразить чувств всего человечества, требующего помощи высшей, как словами: Господи помилуй. Даже в радостных случаях, в минуты высших наслаждений нужно произносить ту же молитву. Церковь учит и тогда, когда кто радуется и благодарить Бога за полученный дар Божий, взывать к Богу: Господи помилуй. Это потому, что она знает, как легко мы можем терять и употреблять во зло дары Божии, если Господь хоть на минуту оставит нас своей милостью. Итак, молитва Господи помилуй напоминает нам наше греховное состояние, это вопль души греховной, кающейся. Но нет ли тут и утешения? Да, здесь заключается вера в существование благодатного помилования. Доколе мы еще странствуем здесь на земле, доколе язык наш не скован молчанием могильным, и мы в силах произносить Господи помилуй, нам все еще есть надежда помилования. Неправда ль, друг мой, кратки слова, но обширно до бесконечности значение их? О, произноси чаще, с верой и умилением, эту чудную молитву; не оставляй ее никогда до самой смерти, оставь лишь тогда, когда соединишься с ангелами и со всеми угодившими Ему воспоешь: Аллилуиа, спасение, и слава, и честь, и сила Господу нашему.

6) Молитва Господня: Отче наш и т. д. Она называется Господней, потому что Господь наш Иисус Христос дал ее апостолам, а через них и всем христианам. Вот как рассказывается об этом в Евангелии: «Случилось, что, когда Он в одном месте молился и перестал, один из учеников Его сказал ему: «Господи! Научи нас молиться». Он сказал им: «Когда молитесь, говорите: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги (т. е. грехи) наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть царство и сила и слава во веки. Аминь». Я не объясняю здесь этой молитвы, потому что в каждом катехизисе есть объяснение ее.

Вот этими-то молитвами и начинаются почти все службы церковные. Дальше, при объяснении богослужений, я буду называть их просто: начало.

Аллилуиа, тоже слышится особенно часто на всех богослужениях. Слово еврейское, значит: хвалите Господа. По примру серафимского славословия Господа: Свят, Свят, Свят, – по отношению к трем лицам Божества, и аллилуиа обыкновенно произносится трижды кряду: аллилуиа (хвалите Господа Бога Отца), аллилуиа (хвалите Господа – Сына Божия), аллилуиа (хвалите Господа – Духа Святого) и призвание хвалить три лица Божества заключается одним общим возгласом: слава тебе Боже. Здесь нужно заметить, что ревнители старины, незнакомые с еврейским языком и не ведущие истинной древности церковных богослужений, и в пении аллилуиа уклонились от православных. Именно: вместо трех, они поют два раза аллилуиа и прибавляют: слава тебе Боже. По их толкованию и «аллилуиа», и «слава тебе Боже» значат одно и то же. И мало того уклонились – упрямо держатся своего заблуждения, соглашаясь верить лучше какому-нибудь закоренелому невежде, чем вполне знакомому и со словами, и с действиями богослужебными. Уж таково несчастное свойство нас грешных: стоит сбиться с толку однажды, особенно в деле верования, – кончено: самолюбие, упрямство, а особенно дух тьмы, не выпустят на Божий свет. Ну, рассуди сам простым здравым смыслом. Вот встретилось слово еврейское или греческое, там все равно. Ни по-еврейски, ни по-гречески мы с тобой не учились, и слова не понимаем. К кому же обратиться нам за объяснением? Не к тому ль, кто знает язык и в состоянии дать нам нужное объяснение? Разумеется, так. А у них берутся за объяснения не только никогда не слыхавшие об еврейском или греческом языке, но и свою грамоту плохо разумеющие. Разумно ли это, говорить нечего. Без речей понятно. Вообще, мой друг, возьми себе неизменным правилом следующее. Встретится ли тебе в чем недоумение при чтении – в слове, в мысли и т. п., прямо обращайся за разъяснением к своему отцу духовному, или к ближайшему священнику. Им это дело ближе известно, чем какому-нибудь начетчику. Будь вполне уверен, ни один не откажет тебе в нужном совете. Обращайся с полной откровенностью, ни один не скажет тебе слова неправды. Чего сам недоумеет – укажет, где прочитать. Мне приходилось беседовать неисчислимое число раз с ревнителями старины. Говоришь от чистого сердца, с искреннейшим желанием спасения им, точно так же, как и себе, – и мне не хотели верить. Боже, Боже мой, не хотели верить!! Точно радость мне какая погубить их душу! Точно не слыхивал я страшных слов Спасителя: «лучше камень повесить на шею и броситься с ним в пучину морскую, чем послужить к чьей-либо погибели словом или делом». И, ей, я не судил их, а лишь скорбел тяжко сердцем, что они смежили свои очи, и ушима тяжко слышат. Бойся подражать им, мой друг. Заблудиться – свойство человека: никто без ошибки и без падения не проживет. Закоснеть в заблуждении и во зле – свойство духа тьмы и зла.

Ектения – слово греческое. Вообще, значит расширение (буквально, рассечение), разъяснение, обилие и, наконец, прилежное, неусыпное действие. По употреблению в церковном богослужении и в приложении к делу молитвы, слово ектения может быть принято во всех этих значениях. Это разъяснение, или выражение молитвенных желаний верующих; это расширение, или точнее, рассечение молитвы, т. е. молитвословие разделяется здесь на большее или меньшее число небольших частей; это обилие, т. е. здесь в одном молитвословии заключается все, что только нужно для временной и вечной жизни человека; наконец, это неусыпное действие: действительно, невозможно ни уснуть, ни задремать при этих молитвословиях, сколько потому что они произносятся всегда самими священнодействующими, столько и потому, что внимание возбуждается непрестанным пением «Господи помилуй» и т. п.

Ектении, по числу заключающихся в них прошений, разделяются на великую и малую. В обеих «Господи помилуй» поется по однажды. Ектения, также великая, но в которой «Господи помилуй» поется по трижды, называется сугубой. Ектения, которая начинается «Исполним молитву нашу Господеви», называется просительной. Ектения, в которой молятся за умерших, – заупокойной. Есть и другие видоизменения ектений, но о них я буду говорить в своем месте. Здесь объясню три главных ектении: великую, сугубую и просительную.

– Миром Господу помолимся. Так начинается великая ектения. Здесь нет прошения Господу, нет славословия, а что-то совсем другое и, должно быть, особенно важное, потому что оно непрестанно повторяется. Именно: малая ектения, которая слышится так часто, начинается: «паки и паки (еще и еще) миром Господу помолимся».

– Да, здесь возбуждение, призыв к молитве и необходимое условие, при котором должна быть совершаема она. Будем, начнем молиться Господу, но не кое-как, а миром. Мир – согласие, строй, порядок, т. е. такое отношение одного предмета к другому, что они, тем или другим соединенные между собой, ничем не нарушают своего единения. Миром – значит, будем молиться в мире, т. е. в согласии, в самом стройном и нерасторжимом единении. С кем? Да прежде всего с самими собой, потом со всеми ближними, не исключая врагов наших. В нас тогда мир, т. е. блаженная тишина, строй, порядок, когда тело вполне подчинено душе, а душа безусловно покорена Господу Богу. Вот этот-то мир человека с самим собою и необходим прежде всего и главнейшим образом в молитве. Говоря «миром Господу помолимся», Церковь обязательно напоминает, что здесь уже не место для шума страстей, вносящих раздор и расстройство внутрь человека. Конечно, эта душевная тишина, этот внутренний мир всегда и везде необходимы для молящегося, но в Божьей церкви они безусловно необходимы. В дому Божьем особенно грешно служить Богу и мамоне; непростительно одним желанием стремиться к небу, а всем существом прилепляться к земле, преступно, предстоя Царю царей, смотреть не на царя, а на посторонние и ничтожные предметы. Кто не имеет мира с самим собою во время молитвы, тот не способен к беседе с Господом, требующей ума светлого, сердца чистого, воли доброй и покорной закону Божию, вообще, души тихой и благоговейной, всеми силами, совокупно и усердно, стремящейся к престолу Божию. Такой богомолец не удостоится благодати Божией и никогда не получит просимого у Бога. «Муж двоедушен неустроен во всех путех своих», – говорит апостол. Но еще не все – иметь во время молитвы мир с самим собою. Словами «миром Господу помолимся» святая Церковь также обязательно напоминает молящимся во храме о необходимости мира с ближними, искренней любви ко всем братьям, зная, что взаимная вражда самое опасное препятствие к успешной молитве, самая неодолимая преграда на пути к небу. Да, если где, так особенно во храме, должно иметь полный, безусловный мир со всеми ближними. Особенно в минуты молитвы необходимы непамятозлобие и братолюбие, тем больше при общественной молитве во храме, которая должна возноситься к единому Богу, Отцу и Спасителю всех, едиными устами и единым сердцем. «Принесешь ты дар свой к алтарю, – говорил Спаситель, – и вспомнишь, что брат твой имеет нечто на тебя, оставь тут свой дар; ступай, примирись с братом, и уже после этого принеси свой дар». Значит, мы обманываем себя и прогневляем Бога, если молимся в Божьей церкви и в то же время питаем злобу против своих ближних, да еще и думаем, что наша молитва будет услышана и желания нашего злобного сердца будут исполнены правосудным Богом. Не услышит Отец небесный наших молений, не простит наших согрешений, если мы не прощаем других, если не молимся за ненавидящих нас и за творящих нам напасть.⁷⁶ «Всяк гневающийся на брата, повинен суду», – говорит Спаситель⁷⁷, как же подсудимый перед Богом за немилосердие будет просить себе милосердия у Господа? «Всяк, ненавидящий брата своего, человекоубийца есть», – говорит апостол Иоанн Богослов⁷⁸. Как же братоубийца дерзнет молиться общему всех Отцу, Богу мира и любви? О, друг мой, если, по человеческой слабости, случится тебе с кем-нибудь поссориться, то в храм Божием должно быть забыто все и навсегда, как бы ни тяжко оскорбили тебя в ссоре. Иначе, молиться в Божьей церкви, без мира с ближними и даже еще с враждой к ним, знаешь ли, что значит? Значит то же, что ссориться при кресте Господнем, враждовать против людей, смотря на Господне распятие, на принесете жертвы бескровной, значит поступать не лучше и даже хуже воинов, которые, во время самых тяжких страданий Спасителя, делили Его одежды, точно и не нашли бы для этого другого времени. Для вражды и ссор, для несогласий и ненависти довольно места и кроме храма, довольно времени и кроме богослужений. И нигде б не следовало являться этому дьявольскому порождению, но пусть мир во зле лежит, пусть в нем бушуют и неистовствуют страсти, зачем они проникают в святой храм, оскверняют дом Божий, быть может, единственное место, низводящее на грешную землю благословение Божие и отвращающее палящий огнь небесного правосудия? В мире, друг мой, будем молиться Господу, чтобы Он услышал нашу молитву. Миром Господу помолимся. О чем прежде всего?

1) О свышнем мире и о спасении душ наших. Так, что всего важнее, о том прежде всего и молиться надо. А что важнее души и ее спасения? «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир и погубит свою душу»?⁷⁹ Поистине, ни малейшей пользы, хоть бы весь мир был в руках человека. Все до гроба. Там, за гробом, останется лишь одна душа со своими делами и предстанет на суд Божий, чтобы выслушать приговор или спасения, т. е. вечного блаженства, или осуждения на вечную муку. Как же не молиться о первом всю земную жизнь, не молиться прежде всего? Но основание душевного спасения мир с Богом, который состоит в прощении нам грехов и в ниспослании даров Св. Духа – в пособие и утверждение христианской жизни. Это мир совести, мир в уме и в сердце, тот чудный мир, о котором говорит апостол: «и мир Божий, превосходяй всяк ум, да соблюдет сердца ваша и разумения ваша о Христе Иисусе»⁸⁰. Вот почему, первое слово молитвы: о свышнем мире, т. е. о мире с Богом.

2) О мире всего мира, благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех. Не все Божьи Церкви благоденствуют. Там, на далеком востоке – в Палестине, в Сирии и т. п. верующие во Христа, которые вместе с нами составляют вселенскую Церковь, тяжко страдают за имя Христово. Не дальше, как в прошлом году, вся Сирия была залита кровью новых мучеников и страстотерпцев. Страдали и умирали все: священники, миряне обеих полов, всех возрастов. Как же не молиться, чтобы далекие по месту, но ближние по вере во Христа – братья наши избавились, наконец, от страшного ига поклонников Магомета, и Церкви: антиохийская, иерусалимская, александрийская благо-стояли, т. е. возвысились, укрепились и процвели, как было в прежние времена? Но не все право веруют, право-славят невидимую главу всей Церкви – Христа, т. е. не все православны. Церковь, напр. римская, много столетий тому, отделилась от восточных Церквей и православие заменила разными человеческими мудрованиями. Как оставить без духовной помощи заблуждающих братий? Как не молиться, чтобы они познали свои заблуждения, обратились к единству православия и, соединившись все, составили едино стадо, в котором был бы единый пастырь – Господь наш Иисус Христос? Но то и другое – и благостояние, и соединение Церквей – может быть достигнуто при одном условии, при мире всего мира. Когда в мире брани и слышания бранем, войны и смятения, когда восстают народ на народ и царство на царство, тогда, понятно, и Церкви ни благоденствовать, ни думать и заботиться о взаимном единении не могут. Вот почему и идет эта постепенность в молитве: мир всею мира, за ним благостояние святых Божиих Церквей и, как заключение всего, соединение всех.

3) О святем храме сем, и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих во онь. От Церкви вселенской, невидимой, глава которой Христос, члены которой все когда-либо угодившие Богу, все угождающие Ему теперь на всем белом свете, молитва переходит к храму, который, тоже есть церковь – видимая, вещественная, ограниченная малым пространством, но тем не менее есть место собрания правоверующих во Христа. Мы молимся, чтобы Господь помиловал и святой храм, в котором стоим, т. е. надолго сохранил его от вредного влияния стихий, например, от огня и т. п. Дальше о входящих в онь. Заметь, мой друг: не обо всех входящих без разбору, а о – с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь. Значит, кроме всего, неблагоговейно и бесчинно входящие в Божью церковь лишаются и общей за них молитвы, т. е. сами-то они недостойные молитвенники, да и Церковь святая не молится за них!..

4) О Святейшем Правительствующем Синоде (и о митрополите, архиепископе, или епископе нашем N. N.) честнем пресвитерстве во Христе диаконстве, о всем причте и людех. Здесь молимся о людях, т. е. обо всех православных христианах, о всем клире, начиная с местного преосвященного и до всего причта, и прежде всех о том, кто служит представителем св. Церкви на Руси о Святейшем Синоде.

5) О благочестивейшем, самодержавнейшем великом Государе нашем... Так, еще апостол заповедал молиться за царя⁸¹. И св. Церковь неустанно, неусыпно молится за него, молится на всех богослужениях, от важнейшего из них – литургии и до кратчайшего – молебна. И как не молиться? Он глава государства, он отец Руси. Как же не молиться за отца каждый час, и при том, когда на нем лежит такое тяжкое, такое ответственное пред Богом бремя, как управление слишком семьюдесятью миллионами народа? О, друг мой, ни на какой молитве, будь то в раннее утро, в глубокую полночь, словом, когда бы то ни было, не забывай прежде всего помянуть имя Царя. Быть может, когда мы с тобой мирно отдыхаем после дневных трудов, Он, весь погруженный в тяжелую думу о благе подданных, подавленный тяжелым бременем забот о спокойствии и благоденствии всего государства, и не преклонял еще на отдых усталой главы, а когда и преклоняет, то бежит сон царственных очей, не смежаются вежди под влиянием тревожных, волнующих мыслей. Быть может, так, не смежая очей, Он проводит целые дни и ночи. Да что же я говорю: быть может? Велики ли наши заботы, так ли многообъемлющи наши думы, и от тех, нередко, много бессонных ночей проходит у нас. А тут заботы и думы, легко сказать, почти о семидесяти миллионах народа! Заботы и думы, чтобы и внутри-то государства было все стройно, спокойно и счастливо, да чтобы и чужие-то народы чтили Русь православную, чтобы и в настоящее-то время шло все мирно и благопоспешно, да и для будущего подготовлялось все доброе! Какие силы выдержат столько забот и дум, если мы, дети царственного отца, хоть на минуту забудем молиться о Нем, молиться со всем усердием, со всею ревностью любящих детей? Как не молиться и об Его царственной семье, в которой Он находит отрадный покой после тяжелых трудов и запасается силами на новые подвиги? О, великое дело – семейная среда! В ней, и только в ней, та жизненная, ничем несокрушимая сила человека, которая побуждает и ведет его к совершению величайших подвигов. Разумеется не тех подвигов, которые ослепляют как молния, которые бурным всесокрушающим вихрем проносятся по земле, а тех подвигов терпения, самоотвержения и любви, которые всюду и всем разливают благо и счастье. Любящий и любимый отец, уже по тому самому, что он отец, в главе своих забот кладет, чтобы вся окружающая его среда благоденствовала прочно и, по возможности, долговечно, потому что при разладе ее не могут не терпеть и не страдать его дети, внуки и т. д. Кроме того, нет тяготы, нет горя, нет страданий, которые, если не исчезли бы совсем, то, по крайней мире, не ослабились бы в благотворном воздухе семьи на столько, чтобы человек не мог вынести их бодро, не падая духом. Словом, семья в жизни то же, что весенний воздух в природе. Она оживляет, возбуждает человека к деятельности, и при том к деятельности отрадной, несущей с собою самые чистые наслаждения, возрождает свежие силы и пр., и пр. Молись же, друг мой, за царственную семью, молись так же усердно и часто, как за самого Царя. Не забудь, кроме того, сколько благодеяний изливается из держанной семьи на всю Русь православную. Что знаем мы с тобой? А и мы, если б только смели, могли бы написать целую книгу, исчисляя эти благодеяния. Чем же мы, чем вся Русь заплатит за них, как не усерднейшей, не пламеннейшей молитвой Господу Богу?

6) О пособити и покорити под нозе их всякаго врага и супостата. Ничто на земле не спасает от врагов и супостатов: ни ум, ни высота внешнего положения, ни даже нравственные совершенства. Напротив, чем выше человек, по чему-либо, окружающей среды, тем больше у него завистников, т. е. врагов и супостатов. Уж если Спасителю нашему нашлись враждующие, то как не найтись им для кого бы то ни было на земле, хоть бы то были даже царственные лица? И есть они без сомнения. И нужно молиться, чтобы сам Господь Бог охранял царственные лица от них, потому что не всегда человеческая предосторожность достаточна для предупреждения вражеских козней. Кто, если не сам Господь Бог, спас в недавнее время прусского короля от пуль супостата? В двух шагах пущенный две пули, когда король мене всего мог думать об опасности и взять какие-либо миры против нее! Что, кроме чуда, могло спасти его от неизбежной смерти? И благо ему, так чудно спасенному, что он воздал славу Богу чудодействующему!

7) О граде сем, всяком граде, стране, и верою живущих в них. Богом сильны царства, Богом процветают страны, Богом же возвышаются и надают города. Что были в древние времена торговые города Тир и Сидон? Достаточно сказать, что торговля всего света была в их руках. Теперь это бедные деревушки. Что был Вавилон? Столица всего мира. А теперь и развалин-то его не найдут. Так всемогущий Бог возвышает и уничижает города. Поэтому, желаешь ли ты, друг мой, чтобы процветали родные твои город или селение, чтобы благоденствовали твои соотчичи, – присоединяй свою усердную молитву к молению Церкви: о всяком граде, стране и верою живущих в них, и благодари ее от всей души за ее материнскую заботливость обо всем великом и малом, об всяком городе и о всякой стране. Вместе с тем не забывай молиться и о царствующих градех, из которых в одном вся наша святыня, вся наша слава, все древнее величие; в другом святыня другого рода – престол царский.

8) О благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временах мирных. От благорастворения воздухов, или, как у нас говорится, от хорошей, благотворной погоды в продолжение года, зависит урожай, т. е. изобилие плодов земных. Все шло прекрасно, пока человек был в раю, и все пошло дурно, после того как Бог сказал – «проклята земля в делах твоих». Небо часто делается медяным, и в течение недель, целых месяцев, капли не дает дождя, и сохнет, и горит все, и пропадает напрасно труд человека. Или вдруг разверзаются хляби небесные, и в течение недель и месяцев потоком льется дождь, и сгнивает все, и опять напрасно пропадает труд человека. Бесснежная зима, слишком ранняя весна, мороз не вовремя – и кто перечтет все неблагорастворения воздуха, препятствующая изобилию плодов земных, нередко вовсе убивающие их и целые страны, поражающие голодом? Вот почему церковь ни одного дня, ни одного богослужения не пропускает, чтобы не молиться и об этом. Знает она, что и ведро, и дождь, и мороз, и зной – все посылается Господом Богом, – и неустанно молить Его, чтобы Он все посылал и в пору, и вовремя. Здесь замечу тебе, что кром этой, каждодневной, молитвы о благорастворении воздуха, на случаи бездождия, безведрия и тому подобных бедствий, грозящих неурожаем, положены особенные молитвословия, точно также, как и на другие бедствия, независящая от воздушных влияний, когда, например, червь или саранча поедают озими и т. п. Поэтому, если случится, что Господь посетит каким-либо из этих несчастий то место, где живешь ты, то как можно скорее озаботься сам и убеди своих собратьев совершить молебствие на известный случай; и потом продолжайте до тех пор, сопровождая молебствия постом и раскаянием, пока Господь преклонится на милость и прекратит ниспосланное бедствие. И не сомневайся и веруй – будет это. Я сам, мой друг, был свидетелем, как среди раскаленного неба вдруг, ниоткуда взявшись, появилась тучка (именно тучка, а не туча) и пролила такой обильный дождь на коленопреклоненный, среди полусожженного поля, и с горькими слезами молящийся парод, что, как говорится, живой нитки ни на ком не осталось. И все вполне ожило, и все поправилось. Не дальше, как за версту от этого места, не только что дождя – тучи не видали. Так, маловерие нынешнего времени говорит: «чудес теперь не бывает». Не бывает? Да если б записывать все явления, подобный рассказанному сейчас, так составилась бы целая книга чудес милосердия Божия. Не бывает чудес для тех, кто не хочет, или и хочет, но из одного суетного, праздного любопытства. А вот, как восплакало пред Господом Богом кровное горе тысячью глаз, как вслед за священником преклонились тысячи колен под открытым небом с единосердечным «Господи помилуй» – так и помиловал Господь. Не ждала эта молящаяся толпа чуда, а просто просила прощения и помилования – и низошло оно с неба в виде чуда. Не раньше и не позднее пролился дождь, как в те минуты, когда дочитывалась третья молитва о дожде… Оставалось, после горьких слез, тут же возблагодарить Отца небесного со слезами радости за чудную милость, что и было сделано под тем же обильным дождем. И вся толпа, как один человек, без предварения священника, распростерлась по увлаженной земле, когда запели чудную песнь: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение. Хвалим Тя, благословим Тя» и пр. О! многочисленны и велики дела Твои, Господи! Отверзаешь руку свою – и все наслаждается благом; сокроешь лицо Твое – все смущается; возьмешь от них (от всего живущего на земле) дух –все умирает и в прах возвращается; пошлешь дух Твой – все созидается, и обновляется лице земли. О, да будет Тебе, неизреченно милосердому слава во веки»⁸².

9) О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных, и о спасении их. О, поистине св. Церковь мать любящая, несказанно заботливая, все предупреждающая. Кроме общего хода и строя человеческой жизни, она молится и о частных явлениях ее. Она молится о плавающих и путешествующих, зная, сколько опасностей непредвидимых, нечаянных может представиться путнику, будет ли путь его на воде или на сухом пути. Она молится о недугующих, зная, что тысячи больных страдают без всякой человеческой помощи, да и что человеческая помощь, что все врачи со всеми их науками, если небесный Врач откажет в своей помощи? Все ни к чему! Она молится о страждущих, зная, что миллионы живут с горем и в горе, то от тяжких нужд, то от кровных потерь, то от злости людской, да и кто перечтет всех страдальцев земли, все роды и виды их страданий – безутешных, безраздельных, нередко целожизненных? Их не помнят, не знают, да и знать не хотят люди, уж так исстари заведено, что люди ищут лишь богатых да сильных, а от бедняков и страждущих бегают как от чумы, но помнит, по нескольку раз в день вспоминает св. Церковь и молится о спасении их. Но, друг мой, какие же мы бываем нередко злые дети к такой любящей матери! Не так давно случилось мне провести вечер в кругу знакомых. Речь зашла о дорожных бедствиях. Один рассказывал, как в зимнюю, лютую бурю он, лишь с одним ямщиком, сбился с дороги и совсем было погиб. «И мы и лошади, – говорил он, – измучились, окоченели до того, что уже с места не могли тронуться. О спасении и думать было нечего, потому что буря разыгрывалась все сильнее и сильнее, а тьма такая, что из кибитки я лошадей не мог разглядеть. Завернувшись, я начал чувствовать дремоту, с полным сознанием, что это уже предсмертная дремота. И вдруг, не вдали, послышался вой собаки, и в другой, и в третий раз. Мы точно ожили и пустились с ямщиком на этот лай. И ползли, и карабкались, словом, уже не помню как, но добрались до деревни – спаслись. Послали отыскивать лошадей – не нашли. Уж на другой день, когда позатихла буря, их отыскали забитыми снегом и издохшими. О, озолотил бы эту собаку, – заключил он, – если б только можно было узнать, которая». Так вся честь собаке! – заметили ему, – и никому больше вы не обязаны своим спасением? «Конечно, ведь вы слышали..!» А не пришло вам в голову, что св. Церковь на всем пространстве Руси, в этот самый вечера как вам было погибнуть, молилась о спасении погибающих? «Ну да!» –пробормотал он и замолчал. И никто больше об этом ни слова. И как часто, как часто каждый из нас точно также расплачивается со св. Церковью за ее неусыпные заботы о спасении нашем, на всех путях нашей многотрудной жизни! Припомни, друг, болезни, горя, опасности, невзгоды, какие были в твоей жизни; чья жизнь обойдется без этого? И что ж? Когда проходили они, оставляя тебя целым и невредимым, спешил ли ты в Божью церковь, с полным сознанием, что за ее молитвы пронеслись над тобой грозные тучи, воздать славу Богу? Или, как девять прокаженных, о которых говорится в Евангелии, спешил к своим делам? Они, исцеленные Спасителем от неисцельной болезни, и не вспомнили о своем благодетеле; и ни один из девятерых не счел нужным прийти к нему со словом благодарения. Не то же ли самое делаем и мы?⁸³ Но кто эти плененные, о которых молятся св. Церковь? Благодарение Царю небесному: под могучим покровом Царя своего, мы не имеем об этом понятия. Но там, на далеком востоке, – несчастном востоке, о котором было говорено прежде, там это дело обыкновенное. Турки и другие почитатели Магомета вырывают из христианских семей жен и детей, пытками и всяческими истязаниями заставляют их отрекаться от христианства, и твердых в вере замучивают до смерти, слабых оставляют в рабстве у себя, сделавши их отступниками от Христа. Вот за этих-то несчастных и молится св. Церковь под именем плененных.

10) О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды. Здесь молитва переходит к самим молящимся – лично. Гнев, от которого они просят себе избавления, разумеется гнев Божий за грехи, неразлучные спутники которых всякая скорбь и все нужды жизни. Как не молиться об этом непрестанно, когда мы непрестанно прогневляем своей грешной и преступной жизнью Господа Бога?

11) 3аступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатью. Да, помилование нас среди грешной жизни, заступление и сохранение от всех бед и зол, спасение от вечных мук – все это благодать, все это дар Божий, ничем, никогда нами не заслуженный, все это благо дарует Бог из милости, из любви, а никак не потому, что мы имеем право на это⁸⁴. Твоею благодатью заступи и спаси и проч., т. е. сотвори для нас во имя Твоей любви, во имя Твоего милосердия, а никак не ради нас самих.

12) Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную владычицу нашу Богородицу, и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим. Здесь, как и вначале, опять уже не молитва, а обязательное напоминание всем молящимся – о чем? Да о том, чтобы они, и принесши молитву, не возлагали всех своих надежд на нее, а вполне, всецело, себя самих, всех, за которых молились, – словом, всю свою жизнь предали в волю Божию, и именно предали Христу Спасителю. И что лучше, что надежнее для жизни, как не то, чтобы безусловно предать себя в волю Христа Спасителя? О как стройно, каким прямым путем к вечному блаженству текла бы наша жизнь, если б только: весь живот наш Христу Богу предадим, – было не одним напоминанием нам св. Церкви, а выражалось в деле! «Но это так трудно! Но предать всю свою жизнь Христу Богу – значит провести ее всю путем крестным, а это так тяжко, так страшно!» А наши помощники и молитвенники – пресвятая Дева Мария и все святые на что? Разве оскудела для нас когда-либо помощь их? И особенно, если она требуется на то, чтобы идти путем Христовым и всецело предать себя Христу Богу? Они сами прошли этим путем, знают все тяготы его, они сколько пример для нас, до чего можно предать себя Христу Богу, столько же и неусыпные предстатели за нас пред Христом Богом, да подаются нам неоскудно вся, яже к животу и спасению. Их ли забудем мы? Нет, помянувше и чудные примеры, и чудных помощников – пресвятую Деву Марию со всеми святыми, сами себе, друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим.

Великая ектения, как и все почти молитвословия, оканчивается прославлением Бога-триединого: яко подобает Тебе всякая слава, честь, и поклонение. Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне (теперь) и присно (всегда), и во веки веков. Аминь. Малая ектения есть сокращение великой. Именно, за возбуждением верных еще и еще молиться Господу в мире: паки и паки миром Господу помолимся, прямо следует: заступи, спаси и пр., и так до конца. Лишь заключение, т. е. славословие Господа триединого, в малых ектениях изменяется. Нужно заметить, что эти заключения вообще называются возгласами. Это потому, что ектении читаются диаконами, разумеется, где есть они, а заключение всегда возглашает (говорит во всеуслышание) сам священник.

Сугубая ектения начинается настойчивым возбуждением верных к усиленнейшей молитве: Рцем (скажем) вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем: Господи помилуй. Затем двукратное и также усиленное обращение к милосердию Божию о помиловании.

Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся (молимся тебе), услыши и помилуй.

Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся, услыши, и помилуй. Отсюда троекратное повторение Господи помилуй как выражение того, что молящиеся обращаются к Нему со всей силой сознания своей греховности и нужды в помиловании.

1) Еще молимся о благочестивейшем... В великой ектении возносится моление за царя вообще, здесь частное определяется, чего желает ему, о чем молит за него св. Церковь. Именно: о державе, победе, пребывании, мире, здравии, спасении его; и Господу Богу нашему наипаче поспешити и пособити ему во всех, и покорити под нозе его всякаго врага и супостата. Сначала молит св. Церковь обо всем, касающемся его царственного лица от здравия тела и до спасения души; потом обо всем касающемся его царственной деятельности: и Господу Богу нашему наипаче (особенно, по преимуществу) поспешити и пособити ему во всех; затем моление о всей Его царственной семье.

2) О святейшем Правительствующем Синоде – почти то же, что и в великой ектении.

3) Еще молимся о всем их Христолюбивом воинстве. Написав эти слова, я невольно вспомнил, мой друг, что и из твоей родной семьи один поступил на службу царскую, что твой родной брат – христолюбивый воин. О, сколько было (живо помню, точно вчера) слез, сколько горя, сколько воплей! А тут мало по малу и забылось. А тут и до того дошло, что, как пришел он в побывку, да потребовал своей части после отца, так уж и никто, и мать родная не была рада ему. Прости, друг, не в укор пишу, а чтобы сказать только, что плохо было бы нашим христолюбивым воинам, если б у них только и было, что родные –по плоти. Нет, у них есть родная повыше, позаботливее, покрепче в любви, которая ни на один день не забывает их при жизни, как никогда не забудет их и по смерти, эта родная (по истине родная, св. крещением она возродила их в жизнь вечную, как и всех нас) – св. Церковь православная. Послушай, забудет ли она помолиться о них хоть на одном богослужении, хоть даже на простом молебне? Никогда. «И о воинстве их, о всем их Христолюбивом воинстве» и т. п., вот что она повторяет непрестанно, призывая всех православных, находящихся в храме молиться за христолюбивых воинов. И как нам не молиться за них? Они, по распоряжению воли царской, служат своему отечеству, принимают на себя величайший труд – охранять родную землю от врагов внешних, предотвращать и уничтожать беспорядки внутренние, блюсти тишину и спокойствие своих сограждан. А охраняя отечество, христолюбивые воины охраняют вместе и православную Церковь, которая необходимо вместе с внешним обществом благоденствует или бедствует. Вот почему, если мы желаем благоденствия своему отечеству, мира и тишины Церкви, благополучного и безмолвного жития самим себе, мы непременно должны молиться за христолюбивое воинство, чтобы Господь даровал им: здравие, так необходимое для перенесения трудов и совершения подвигов, мужество – с которым воин бестрепетно смотрит прямо в лицо смерти и о которое преломляются все стрелы вражеские, терпение и благодушие, которые укрыли бы воина в минуту самой жестокой борьбы, утешили среди всех скорбей и лишений, а больше всего, чтобы Господь даровал им дух благочестия, без которого неважно самое крепкое здоровье, невозможно терпение и благодушие, дух безусловной преданности Ему, Царю небесному и помазаннику Его – Царю земному – полной готовности положить живот свой за Церковь и отечество, за братию и за завет отцов своих.⁸⁵

О да, нужно, вместе с Церковью, молиться за христолюбивых воинов каждому православному. Велики жертвы их, тяжки труды, болезненны лишения. При вступлении в свое звание воины оставляют родные-отеческие кровы, надолго, а нередко и навсегда, расстаются со своими семьями. Оставив родину, они переносятся с места на место, проводят большую часть жизни, и даже умирают⁸⁶ среди людей незнакомых и чуждых им, которые не скажут им слова утешения среди самых тяжких предсмертных страданий, не прольют ни одной слезы над гробом и могилой пришельца. Такова, большею частью, жизнь воинов в мирное время. А что с ними бывает в бурное время войны? Настает время битвы – и христолюбивые воины, предавшись на волю Отца небесного, добровольно несут свои головы под меч неприятельский, подставляют свою грудь ядрам и пулям, и благо тем, которых смерть пожнет сразу, а раненые с оторванными членами, с пулями в груди и пр., и пр.? Конечно, воинам всегда готова награда на небе, и случается, на земле, но должны же и мы оценить великие заслуги воинов, должны же чем-нибудь благодарить. Кань оценить? Чем благодарить? Лучше всего усердной, постоянной молитвой. Это средство сколько необходимо, столько же и удобно для всех. Оно необходимо для всех, потому что св. Церковь заповедует всем молиться за воинов, и притом нет человека, который не был бы обязан воинам благодарностью. Даже нищий, у которого и всего именья – сума да рубище, и тот обязан молиться за воинов, потому что без них неприятели могли бы ограбить суму и рубище (вспомним англичан в Белом море в крымскую войну). Молитва – самое удобное средство. Не каждый может и обязан разделять с ними жилище, т. е. давать у себя квартиру, или доставлять пропитание. Но каждый может и должен молиться за них Господу. Оттого-то так часто и слышим мы в Божьей церкви слова: еще молимся о Христолюбивом воинстве.

Но не забудь, мой друг, что под Христолюбивым воинством разумеются не одни только, собственно так называемые, рядовые, вышедшие из твоей среды. Нет, тут разумеются и все воинские начальники – до самого высшего генерала. Обо всех о них молится и заповедует нам молиться св. Церковь. И необходимо молиться. Все они – до единого для исполнения своего многотрудного служения имеют нужду в высшей помощи, без которой все усилия воинской науки и все пожертвования храбрых воинов останутся напрасными. Лучшие предводители и воины никогда не надеялись на свои силы и на свое искусство, а одушевлялись надеждой на помощь Божию. В самом деле, что такое величайшие предводители и храбрейшие воины, как не орудия Бога всемогущего? Они побеждают врагов и спасают отечество лишь тогда, когда сам Господь поборает по них, осеняет над главами их в день брани и препоясует их своею силой.⁸⁷ Что такое был Давид? Малорослый и бессильный отрок, знакомый с одной наукой – пасти овец отца своего. И он, да еще и безоружный, свалил великана Голиафа, вооруженного с ног до головы. Откуда же вдруг взялись у него такая смелость и сила? Явно, не своей силой одолел он до него неодолимого великана, а силой Божией. Так и воины лишь Божьей силой могут побеждать врагов. Без этого напрасны надежды на воинство, как бы ни было оно громадно и хорошо обучено, какими б ни владело оно воинскими снарядами. «Не спасет царя великое могущество, не защитит сильного великая сила. Ненадежен для спасения конь, и при великой силе своей он не избавит. Так, будем молиться со св. Церковью за христолюбивых воинов, за всех без исключения, будем молиться непрестанно, сколько ради их, столько же и ради самих себя и своей родной страны.

4) Еще молимся о блаженных и приснопамятных создателях святого храма сего, и о всех преждепочивших отцех и братиях, зде лежащих и повсюду православных. Так, никто не забыт св. Церковью. Вот храм, в котором ты молишься, – кто создал его? Кто потрудился над сооружением этих стен? Чьими пожертвованиями доведен он до настоящего благолепия? Нет ответа на эти вопросы. Забыты имена жертвователей и создателей. Да и как помнить? Быть может, на создание его тысячи мужчин и женщин снесли свои трудовые рубли и копейки. Но что забывают, а может быть даже и не знают люди, то знает и никогда не забывает св. Церковь. И молится она непрестанно, и будет молиться до тех пор, пока простоит этот храм, за всех которые личным ли трудом, трудовыми ли пожертвованиями содействовали созданию его. Но она не ограничивается лишь создателями храма, она молится обо всех, которые уже почили, когда бы и где бы они ни почили и где бы ни находились могилы их. И что могилы? Где б ни гнил умерший – лишь бы умер православным христианином, все равно. Жива душа его и трепетная ждет себе конечного суда. Вот о ней-то и молится непрестанно усиленным молением св. Церковь, ей-то и просит прощения и помилования у Господа.

5) Еще молимся о милости, жизни, мире, здравии, спасении, посещении, прощении и оставлении грехов рабов Божиих братии Святаго храма сего. О чем здесь моление – понятно. Но кто эти рабы Божии – братия св. храма сего? Это, прежде всего, служащие в храме, а потом и все принадлежащие этому храму, т. е. так называемые прихожане. Так, не без мысли и не без цели все православные разделены на приходы. Приход есть духовное братство, тесно, неразрывно соединенное между собою. Глава и основа этого братства – приходский храм. Связь – общность молитвы и таинств. Да, великое дело для каждого из нас свой приходский храм. В нем та купель, из которой мы вышли чисты и невинны, как ангелы Божии, в нем были первые молитвы наши, те детские молитвы, которые так доступны Богу, в нем та чаша, из которой принимали мы, сначала младенцы – бессознательно, потом с возрастом – сознательно тело и кровь Христову; словом под сенью своего приходского храма провели мы первые, лучшие годы своей жизни, те золотые годы, которые уже не возвратятся и не забудутся до гробовой доски; можно ли после этого забыть свой приходский храм, не любить его, не быть привязанным к нему всю жизнь? Можно ль забыть и тех, которые делили с нами наши детские молитвы – во храме, наши праздничные восторги и т. п.? Нет, как незабвен приходской храм, так не могут быть забыты и сомолитвенники в нем. И вот откуда начало связи одноприхожан между собою. А для всехединая купель, единая чаша, все единое в родном приходском храме – вот чем скрепляется и освящается эта связь и возводится до духовного братства. И благо тому, кто до могилы остается верен этому братству; каждый день, кром общей молитвы за всех православных, в его родном храме возносится о нем особенное моление как о члене его приходского братства. Но горе тому, кто однажды оторвется душой от своего родного приходского храма: и пойдет он блуждать от храма до храма – нигде не брат, нигде настоящий член духовного братства. И все равно ему быть там или здесь, потому что он везде чужой, как и ему все чуждо везде. И не о нем молитва, куда б он ни зашел... «братии св. храма сего». Конечно, жизненные обстоятельства каждого из нас могут забросить далеко от родного храма, да и так забросить, что не придется и увидеть его. Но в нас есть сила, посильнее всех жизненных обстоятельств, – это память и любовь. Кто всей душой привязан к своей родной церкви, тот не забудет о ней, хоть бы судьба забросила его за далекие моря, отовсюду – из-за тысяч верст, он будет заботиться, чтобы она процветала, чтобы не оскудевали в ней средства для молитвы и таинств и т. п. Так, друг мой, где б ты ни был, нигде ни при каких обстоятельствах не разрывай духовного единения со своим родным, приходским храмом, везде оставайся его прихожанином – по крайней мере в душе. Подчиняясь необходимости молиться, исповедаться, причащаться и т. п. в храмах неродных тебе, по мере сил и возможности думай и заботься о родном – и тем заявляй, что ты хоть и далекий, но не отторженный член его, хоть живешь и на стороне, а все неизменно принадлежишь к числу братии его. Тем то, привязанностью к родным храмам, и сильна Русь православная. Исчезнет эта привязанность – тогда что заставит нас дорожить родиной? Не клок же какой-нибудь земли! Святыня храма – вот та связь между нами и родиной, которую свято, до готовности положить за нее свою жизнь, должны мы хранить до последнего вздоха.

6. Еще молимся о плодоносящих и добродеющих во святем и всечестнем храме сем, труждающихся, поющих и предстоящих людех, ожидаюищх от Тебе великия и богатыя милости. Перед этим св. Церковь молилась об умерших своих благодетелях, здесь молитесь о благодетелях настоящих, обо всех, которые тем или другим способом содействуют ее благосостоянию и процветанию, там она молилась обо всей своей братии, где б они ни находились, хоть бы за тысячи верст; здесь, частнее, молится о тех, которые собирались на молитву, предстоят лично, в ожидании от Бога великой и богатой милости. Но на каком основании это дерзновение молящихся? На том, что милостив и человеколюбив Господь Бог, не отвергнет усиленных молений о прощении и помиловании. Так и возглашает священник, заключая все эти моления прославлением пресвятой Троицы.

Яко милостив и человеколюбец Бог еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Каждая ектения заключает в себе моления и прошения, и потому каждая, в собственном смысле, просительная. Но это название усвоено именно той ектении, в которой место обычного припева – Господи помилуй, заступает другой припев – подай Господи. Вот эта ектения.

Исполним (вечернюю – за вечерним служением, утреннюю – за утренним) молитву нашу Господеви – Добавим, восполним свою молитву Господу.

– Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.

1) Вечера (за утренним служением – дне) всего совершенна, свята, мирна и безгрешна у Господа просим. «Твой день и ночь твоя; Ты поставил святила и солнце; Ты утвердил все пределы земли, лето и зиму Ты учредил». Так, обращаясь ко Господу Богу, говорил псалмопевец. Так, весь этот дивный порядок, от которого зависит строй жизни всего живущего на земле, порядок времен года, дня и ночи учрежден и сохраняется Господом Богом Творцом всего. Но к чему самая жизнь, если она идет не сообразно с общим порядком? Небеса, как и все сотворенное, должны поведать и поведают славу Божию. Но что, если в разлад со всем сотворенным, мы своей жизнью нисколько не поведаем Божьей славы? Что тут преемства дня и ночи, утра и вечера, если все дни нашей жизни могут быть выражены одним словом – тьма? Вот почему так заботливо молит св. Церковь – вечером – чтобы весь вечер, утром – чтобы весь день Господь даровал нам провести свято, мирно и безгрешно. Так, день за днем, обнимает она своей материнской заботливостью всю нашу жизнь. Так не устает она ходатайствовать за нас перед Господом Богом, чтобы Он Сам, Своею всесильной помощью, содействовал нам идти по пути, указанному Им Самим, – по пути чистоты и святости. О, соделай, милосердый Господи, ими же веси путями, чтобы эти моления и ходатайства святой Твоей Церкви не оставались бесплодными для нас. Глубоко погрязли мы во тьме греховной, так глубоко, что и луча света не видим, – просвети очи мыслей наших, да некогда уснем во гресех в смерть, отжени всякий мрак от сердец наших и твое солнце – солнце правды даруй нам.

2) Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших у Господа просим. Так, жизнь тьмы и мрака – жизнь греховная все искажает, портит все отношения. Вот, каждому из нас дарован ангел-хранитель. И чего ж бы еще? Но нет, непрестанно просит св. Церковь о даровании нам ангела-хранителя. О, не напрасно просит она об этом. Вникнем в смысл прочитанного нами прошения. Ангела мирна. Чистые и светлые ангелы, приставленные к каждому из нас, по самому естеству своему, вестники и блюстители мира нашего с Богом, собственной совестью и ближними. Могут ли же ангелы мира находиться в мире и согласии с грешными и упорными людьми, враждующими против Бога, не покоряющимися ни закону Божию, ни внушениям своей совести и их – ангелов-хранителей. Явно, нет. И оттого-то нередко ангелы мира для упорных грешников делаются обличителями беззаконий, вестниками гнева Божия и исполнителями страшного приговора Божеского ожесточенному грешнику. Как же, после этого, не заботиться и не молиться св. Церкви, чтобы ангел хранитель был всегда для нас ангелом мирным? Да, по ее заповеди мы просим, чтобы Господь не лишал нас милости, дарованной нам при крещении, чтобы ангел-хранитель был неотступно и всегда в мире с нами, являлся к нам не с жезлом карающим, а с ветвью мира небесного; чтобы ангел мира водворял мир и в душах, и в обществах наших. Верна наставника, хранителя душ и телес наших. Ангел-хранитель называется свет вторый по Боге (в каноне ангелу-хранителю); он ясно видит то, чего не видим мы: все камни преткновения, которые на каждом шагу ставит нам вечный враг Бога людей, все сети, которыми он опутывает нас. И не только видит, но сильный приближением своим к Богу, всегда может «огненным мечом своим отгонять их державно». Так отчего ж не отгоняет? Отчего?! А если мы сами простираем к ним руки? Если сами протягиваем шею под их иго? Если, раз запутавшись в их сетях, и не думаем и не заботимся о том, как бы вырваться из них, а преспокойно, с ног до головы опутавшись ими, волочим свою жизнь? Ни ангел Божий, ни сам Бог не спасают никого невольно. Господь Бог своей благодатью, ангел-хранитель своей сильной помощью, всегда готовы содействовать нам в борьбе со всеми врагами спасения, но при одном условии – если мы сами искренно хотим этого, если от всей души просим их об этом. А если не только не просим, а еще отвергаем всякую благодать и помощь; если «своей леностью, своим злым обычаем, всеми и всяческими студными делы» отгоняем от себя ангела-хранителя – что ж остается ему, как не оставить нас под мрачной областью князя тьмы? О да, не напрасно св. Церковь заповедала нам каждый день на каждом богослужении молиться о даровании ангела-наставника, хранителя душ и телес наших. Жизнь наша непрестанно отталкивает его от нас, «в нощи и во дни лукавыми делы своими, мы преогорчеваем, оскорбляем и раздражаем его, и не хотяща отдалеча стояти, поборника своего – побуждаем его к этому». Молиться и молиться нужно, чтобы он совсем не оставил нас, чтобы «он пождал еще, поджал до конца, вразумляя и просвещая, и утверждая нас».

3) Прощения и оставления грехов, и прегрешений наших, у Господа просим. И как не просить этого у Господа, когда они-то и есть язва всей нашей жизни? Когда из-за них-то и исказилось все так страшно в нас, исказилось до того, что наша душа, которая должна быть храмом Бога живого, сделалась вместилищем духа тьмы? Как не просить непрестанно прощения и оставления грехов, когда из-за них-то и постигают нас все эти бедствия, болезни, неурожаи, пожары, обнищание и пр., и пр.? Когда из-за них и заключатся перед нами двери царства небесного? О, Господи милосердый! «Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою: ниже соблюдохом, ниже сотворихом, яко же заповедал еси нам: но не предаждь нас до конца, отцев, Боже». Каждый день просим мы прощения и оставления грехов, и с каждым днем увеличиваем меру и тяжесть их, и с каждым днем нечестие и беззаконие разливаются шире, проникают в среду нас глубже, что же наше подай Господи, если не пустой звук, бесследно, бесплодно пропадающий в воздух? Да оно так и есть – пустой звук: ни те, которые говорят – прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим, ни те, которые поют подай Господи, ни те, которые слушают то и другое, не обращают особенного внимания на эти слова… О, друг мой, страшно подумать, до чего можем дойти с таким образом действий. Все видят, что бедствия в народе с каждым годом возрастают, и возрастают в страшной мере. Болезни, неурожаи, пожары, падежи скота и, вследствие этого, неимоверная дороговизна всего – вот чем отмечены в народной жизни прошлые годы, что продолжается и до сего дня, и что еще Господь судил впереди? А между тем, кто обращает внимание на первоначальную и главную причину этих страшных бедствий – грехи и прегрешения наши? Кто и где берет меры против этой язвы, больше страшной, больше погибельной, чем все чумы и холеры вместе взятые? Кто и где бы вразумляет народ обливаться горькими слезами раскаяния при словах прошения: прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим? О, не предаждь нас до конца, отцев, Боже!

4. Добрых и полезных душам нашим и мира мирови у Господа просим. Об мире мирови было говорено. Но что разумеется под добрым и полезными? Все, что может возбудить нашу душу от сна греховного, воскресить от смерти греховной, все, что может содействовать к тому, чтобы осветил ее Христос⁸⁸. Своим чудным, благодатным, всеоживляющим светом. О, подай нам, Господи все, что только может заставить вас очнуться от погибельной греховной жизни: будет ли то самая тяжелая болезнь, самое крепкое горе, самый скорбный тяжкий крест! Только то истинно доброе и полезное душам нашим, что сильно освободить их от гнета плоти, оторвать от земных привязанностей и приблизить к Богу.

5. Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати у Господа просим. О, пора нам отложити ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных, пора сбросить с себя всю эту греховную ветошь, безобразную и так постыдную для христианина; пора обновитися духом, ума нашего, и облечься в нового человека, созданного по Богу в правде и преподобии истины⁸⁹ Пора! Кто знает, сколькими годами, а может быть и днями исчисляется прочее время живота нашего? Кто знает, что ангел Божий не изрек уже над нами приговора: яко лета уже не будет для нас⁹⁰? О, друг мой, холод проникает до костей и мозгов, как только подумаешь: не сегодня-завтра может открыться перед нами могила, и мы предстанем на суд – дать отчет во всей прожитой жизни – до последней секунды, во всем – до сокровеннейших помыслов. Когда же успеем мы приготовиться к этому суду? Когда успеем раскаяться и примириться с Господом Богом? О, даруй, милосердый Господи, нам силы вырваться наконец из погибельного омута грехов, в котором так давно тлеем мы, и помоги прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати.

6. Христианския кончины живота нашего, безболезнены, непостыдны, мирны, и доброго ответа на страшном судищи Христове, просим. Да, не сегодня-завтра может раскрыться перед нами могила. Смерть неотступно следит за нами. Она носится в воздухе, которым мы дышим, в воде, которую пьем, во всем, что только окружает нас. И что, если вдобавок к этой беззаботной, беспечной, всегда полной грехами жизни, смерть захватит нас в такую минуту, когда мы о ней думаем менее всего? Что, если на страшное судище Христово нас восхитят вдруг из самой тьмы беззакония? И это если, не есть что-нибудь небывалое, или даже редко бывающее. Вдруг, или как говорят, скоропостижно умершие – явление у нас часто повторяющееся. А утонувшие, убитые или убившиеся нечаянно, отравившиеся пищей, задохшиеся от угара? А убитые грозой, захваченные вдруг пожаром и сгоревшие, раздавленные где-нибудь на дороге? И кто исчислит все виды нечаянной смерти? И кто поручится, что один из этих видов не ждет нас и не вырвет в одно мгновение из среды живых? Вот почему сколько нужно быть всегда готовым встретить этого последнего врага своего на земле, столько же молить Господа Бога, чтобы он даровал нам кончину христианскую, безболезненную, непостыдную, мирную, но больше всего молить, ночь и день молить, чтобы он сподобил нас дать добрый ответ на страшном судищи Христове.

Пресвятую Пречистую и пр.

Просительная ектения заключается также славословием пр. Троицы: Яко благ и человеколюбец Бог еси, и тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Вслед за просительной ектенией как на утрени, так и на вечерни следует благословение священником предстоящего народа со словами: мир всем, т. е. да будет со всеми мир. Народ (в прежние времена весь народ, а теперь клир, т. е. один какой-нибудь пономарь) отвечает на это пожелание священником мира: и духови твоему, т. е. да будет мир и с твоим духом. Затем диакон возглашает: главы нашя Господеви приклоним, и все преклоняют свои головы, во свидетельство благоговения и смирения своего перед Господом Богом. Между тем священник тайно читает молитву главопреклонения (на вечерни): «Господи Боже наш приклонивший небеса и сошедший на спасение человеческого рода, призри (обрати внимание) на рабов твоих и на достояние Твое. Пред Тобой, страшным и человеколюбивым Судией, преклонили головы рабы Твои, и склонили свои выи, не от людей ожидая помощи, но Твоей ожидая милости, и от Тебя надеясь спасения. Сохрани их во всякое время, и после настоящего вечера, в наступающую ночь, от всякого врага, от всякого враждебного действа дьявольского, от суетных помыслов и лукавых (злых, греховных) воспоминаний. (Возглашает) Да будет держава Твоего царствия благословенна и препрославленна – Отца, и Сына, и Св. Духа, теперь и всегда и в вечные веки. Аминь».

Сейчас сказал я: священник благословляет народ. Эти благословения в церковных богослужениях повторяются нередко или со словами мир всем, или благословение Господне на вас, того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне, и присно и во веки веков. Вне богослужений священник благословляет повсюду, где только встретятся желающие принять благословение. Поэтому, считаю совершенно необходимым объяснить значение этих благословений.

Благословить – значит пожелать другому какого-нибудь особенно важного блага. Действие благословения совершается каким-либо видимым знаком, как например, священник делает изображение креста на том, кого благословляет (с особенным перстосложением, о чем было говорено прежде) или выражается словами. Начало этого обыкновения принадлежит самой глубокой древности. Оно было у евреев и других народов давно прошедших времен. Оно всегда было и свято сохранялось у христиан. Евреи под этим выражением часто разумели подарки, которые представляли один другому соединенные между собою связями родства или дружбы. И это потому, что подобные подарки сопровождались благословениями, т. е. приветствиями, пожеланиями счастья, всяческих благ и т. п., как со стороны тех, которые давали, так и тех, которые принимали⁹¹. Но кроме этих частных благословений были благословения всеобщие, которые священники давали народу в особенно торжественных случаях. Например, Моисей говорит Аарону: «так благословляй сынов израилевых... с такими словами: да благословить тебя Господь и сохранит тебя, да просветит Господь лице свое на тебя и помилует тебя; да обратить взор свой на тебя и да даст тебе мир»⁹². Он произносил эти слова громко с поднятыми и распростертыми руками⁹³. Пророки и мужи богодухновенные часто давали благословения служителям Господа и народу Господню. Псалмы полны подобных благословений. Патриархи (родоначальники народа еврейского) на одре смерти благословляли своих детей и свои семейства. Господь заповедует, чтобы народ еврейский, вступив в землю обетованную, собрался весь между горами Гевал и Гаризин, и чтобы на горе Гаризин изречено было благословение на исполнителей Его закона, а на горе Гевал проклятие на преступников Его воли. Иисус Навин исполнил это, завоевав часть Ханаана⁹⁴.

Благословение означает также обилие. «Тот, кто сеет скудно, пожнет мало; а кто сеет с благословением, и пожнет с благословением», т. е. с обилием, говорит апостол. Иаков желает своему сыну Иосифу благословений неба, т. е. обильных дождя и росы, благословений земли, т. е. обилия плодов земных, благословений сосцев и ложесн – обилия потомства⁹⁵. Псалмопевец говорит: «Ты исполнишь всякое животное благословения», т. е. обилия всего нужного для жизни.

Что ж, поэтому, делает священник, когда благословляет кого бы то ни было? Видимым знаком изъявляет свое желание всех благ и милостей от Господа, не исключая и благ земных. Но не просто изъявляет свое желание. Он благословляет во имя пр. Троицы. А в книге Чисел Господь прямо сказал: да возложат имя Мое на сыны израилевы, и Аз, Господь, благословлю их. С действием благословения священник возлагает на благословляемого имя пр. Троицы. Следовательно, действием и словами он низводит на него благословение самого Бога. Благословляя, он выражает и желание благ небесных и земных, по мере надобности каждого, и свидетельствует свою уверенность, что желание его, невидимо и тайно, но тем не менее верно и несомненно, не замедлит исполниться.

К несчастью, погибельный дух времени все умеет исказить и изуродовать. И благословение священническое нередко принимают кое-как, без внимания, без всякой мысли, лишь по заведенному обычаю.

Антифон – слово греческое; по-русски: противозвучащий, противопоющий, отвечающий голосом другому.

В древней христианской Церкви, когда еще состав богослужений не был приведен в такую полноту и определенность, как теперь, псалмы составляли главную и существенную часть их. При различных богослужениях они пелись различно. Иногда они были петы всем собранием вместе, иногда их пели попеременно, разделяясь на два хора иногда, наконец, одна сторона собравшихся на богослужение пела первую часть стиха, другая отвечала ей, доканчивая стих, или один возглашал начальные слова, а все прочие пели дальше. Способ псалмопения, когда два хора попеременно возглашали один стих после другого, или когда одна сторона начинала, а другая доканчивала стих, назывался антифонным. Отсюда псалмы, так петые, получили название антифонов. Потом, собственно для антифонного пения начали составлять особенные стихи, или выбирая их из псалмов, или составляя новые, по духу и образцу псалмов. И эти стихи также получили название антифонов. Впоследствии антифоны того и другого рода вошли в состав богослужений, и неизменными сохранились доселе, по крайней мере, по названию, потому что некоторые из них не поются ни на два, ни на один хор, а просто читаются. Антифоны – принадлежность собственно праздничных богослужений.

Антифоны на вечерни. В прежние времена на воскресной вечерни пелась антифонным пением вся первая кафизма. Она разделялась на три антифона, за каждым из них следовала малая ектения. В праздничные вечерни пелся только один первый антифон (три первые псалма). Впоследствии начали петь и в воскресные, и праздничные вечерни, лишь некоторые стихи из этих псалмов, а все прочее читать. Так как эти стихи слышатся непрестанно, то считаю не бесполезным привести их здесь в русском переводе.

Первый хор. Блажен муж (аллилуиа), который не ходит на совет нечестивых. Аллилуиа. (Пс. 1, начало первого стиха).

Второй хор. А путь нечестивых погибнет. Аллилуиа. (Пс. 1, конец 6-го стиха).

1-й. Служите Господу со страхом и радуйтесь перед ним с трепетом. Аллилуиа. (Пс. 2:11).

2-й. Блаженны все уповающие на Него. Аллилуиа. (Пс. 2, конец 12-го стиха).

1-й. Востань, Господи! Спаси меня, Боже мой. Аллилуиа. (Пс. 3:8).

2-й. И над народом Твоим благословение Твое. Аллилуиа. (Конец 3-го стиха).

Настолько сократился в пении первый антифон. Впрочем, есть места, где эти антифоны поются все, как например, на Афоне. А у нас, грешных, и читаются-то они Бог знает как.

Антифоны на утрени. Они все составлены Иоанном Дамаскиным. Утренние воскресные антифоны, как и вся служба воскресная, разделяются на восемь гласов, и вообще все называются степенными, потому что содержание их главным образом заимствовано из псалмов, надписанных: песни степеней, или песни степенные. (Пс. 119–138). В них изображаются мысли и чувствования сынов израилевых, возвращавшихся из плена вавилонского в родную землю и основавшихся опять в Иерусалиме. В духовном смысле они выражают состояние души, жаждущей спасения, желающей освободиться от плена греховного, от рабства диаволу и возвратиться в первобытное состояние чистоты и невинности, вступить в селение Божие, в жилище райского блаженства, откуда она низринута врагом человекоубийцей. Этот последний смысл их явно раскрывается в антифонах. В них каждые первые два стиха составлены из главных мыслей псалмов, только третий стих всегда имеет особенное содержание, заключая в себе хвалу пр. Духу, исповедание Его единосущия и равночестия вместе с Богом-Отцом и Сыном, или изображение Его животворящего действия на наши души.

Во все праздники поется первый антифон четвертого гласа: «От юности моея мнози борют мя страсти» и пр. Считаю не бесполезным привести здесь несколько антифонов и передать их, по возможности, русскою речью, начавши с этого, всем известного. Он заимствован из псалма 128.

«Много страстей нападает на меня от юности моей, но, Спаситель мой, Сам заступи и спаси меня.

Ненавистники Сиона, вы посрамитесь от Господа: вы иссохните как трава от огня.

Святым Духом животворится всякая душа, возвышается чистотой, священнотаинственно просвещается троичным единством».

Степенные первого гласа

Первый антифон из 119 псалма.

«Господи! к Тебе взываю я в скорби моей; услышь мои стенания.

У пустынников всегда божественные стремления; они чужды суетного мира.

Святому Духу принадлежат честь и слава, как Отцу, а вместе и Сыну. Поэтому будем петь единодержавие Троицы».

Антифон второй из 120 псалма.

«Боже! Ты вознес меня на горы Своих законов; просвети меня добрыми делами, чтобы я воспевал Тебя.

Слове! Ты, взяв меня правой Своей рукою, сохрани меня, соблюди чтобы не опалил меня огнь грехов.

Святым Духом обновляется всякая тварь, стремясь к первобытному (к состоянию невинности). Он равносилен Отцу и Сыну».

Третий антифон из 121 псалма.

«Когда сказали мне: пойдем в дом Господень, возвеселился мой дух, возрадовалось сердце.

В дому Давидовом – великий страх: там стоят престолы суда и судятся все земные племена и народы.

Святому Духу должно воздавать честь, поклонение и славу, как Отцу и Сыну. Потому что Троица, по естеству, единосущна».

Степенны, кроме восьмого гласа, все состоят из трех антифонов. В восьмом четыре антифона.

Антифоны на литургии. В двунадесятые господские праздники, в начале литургии, вместо псалмов «Благослови душе моя Господа», «Хвали душе моя Господа» и блаженных поются антифоны из псалмов, ближайшим образом относящихся к празднуемому событию. К стихам первого антифона прибавляется: молитвами Богородицы, Спасе, спаси нас; второго: Спаси ны Сыне Божий (воскресый из мертвых или родивыйся от Девы – сообразно с тем, чему празднуются) поющия ти: аллилуйя; третьего: тропарь праздника. Вот, для примера, антифоны в день Крещения Господня.

Антифон первый из 113 псалма.

1) «Когда вышел Израиль из Египта, дом Иаковлев из народа иноплеменного – (Спаситель! За молитвы Богородицы спаси нас!)»

2) «Иудея соделалась святилищем Его (Божиим), Израиль владычеством Его (Спаситель! и пр.)».

1) «Море увидело и побежало, Иордан обратился назад (Спаситель и пр.)».

2) «Что тебе сталось, море, что ты побежало, и тебе, Иордан, что ты обратился назад (Спаситель! и пр.)».

Антифон второй из 114 псалма.

1) «Рад я, что услышал Господь молитвенный глас мой (Сын Божий, крестившийся во Иордане! Спаси нас поющих тебе: аллилуиа)».

2) Что преклонил ко мне ухо свое, потому я во все дни буду призывать Его (Сын Божий и пр.).

1) Окружили меня болезни смерти, и беды адские постигли меня; сретил я скорбь и муку; но призвал имя Господне (Сын Божий и проч.).

2) «Господь благ и праведен, и Бог наш милосерд (Сын Божий и пр.)».

Антифон третий составлен из стихов 1–4 псалма 117, после которых тропарь: «Во Иордан крещающуся Тебе, Господи» и пр.

Сейчас было упомянуто слово тропарь. Это краткая молитвенная песнь, в которой выражается сущность празднуемого события, или изображаются главные черты жизненной деятельности празднуемого святого. Такое же значение имеет кондак. В церковных богослужениях есть тропари и кондаки особенные, частные одному святому или нескольким, если их празднование соединено вместе; и есть тропари и кондаки общие целому разряду святых. Представлю несколько примеров. Иоанну Златоустому тропарь: «Уст твоих якоже светлость огня» и пр.

«Из уст твоих, как свет огня, воссиявшая благодать просветила вселенную; не сокровища сребролюбия приобрела она миру, но показала высоту смиренномудрия, отче Иоанне Златоустый! уча нас твоими писаниями, моли Слово – Христа Бога, чтобы спаслись наши души».

Трем святителям – Василию Великому, Григорию Богослову и Иоанну Златоустому тропарь: «яко апостолов единонравнии» и пр. «Так как вы с апостолами одного душевного настроения (т. е. ревностные проповедники имени и учения Христова, как и апостолы) и учители вселенной, то молите Господа всех, чтобы он даровал мир вселенной и душам нашим великую милость». Общий каждому святителю: «Правило веры и образ кротости» и пр. «Самая действительность вещей показала тебя твоему стаду правилом веры, образцом кротости, учителем воздержания. Вот почему за свое смирение ты приобрел величие, за нищету богатство (даров духовных и вечного блаженства), отче (N.N.), моли Христа Бога, чтобы спаслись наши души».

Точно также есть общие тропари и кондаки пророкам, апостолам, мученикам, бессребреникам и пр.

Но не одним святым Божиим положены они общие. Так как может встретиться надобность – отправить богослужение Господу Иисусу и пресвятой Деве Марии не в праздник какой-либо, где положена особенная служба, а так, без праздника, по какому-либо особенному случаю, то и им положены также общие тропари. Так, Господу Иисусу: «Пречистому Твоему образу поклоняемся, Благий» и пр.

«Благий Христе Боже! мы поклоняемся Твоему пречистому образу, прося прощения грехам своим, потому что по собственной воле Тебе угодно было плотью взойти на крест, чтобы избавить от рабства врагу созданных Тобою. За то благодарственно мы взываем Тебе: Спаситель наш! Ты, пришедший спасти мир, все исполнил радостью».

Пресвятой Богородице: «К Богородице прилежно ныне притецем...»

«Усердно прибегнем теперь к Богородице мы, грешные и уничиженные, в раскаянии взывая из глубины души: Владычица! Помоги, умилосердившись над нами; поспеши, мы гибнем от множества грехов; не оставь рабов Твоих без надежды, мы только и имеем надежду на Тебя единую».

Другой: «Не умолчим никогда. Богородице» и пр.

«Богородица! Никогда не перестанем мы, недостойные, заявлять твое могущество, потому что если б Ты не была непрестанной молитвенницей за нас, то кто ж бы избавил нас от стольких бедствий? Кто ж бы сохранил нас до настоящего времени свободными? О, Владычица! Никогда не отступим от Тебя, потому что Ты всегда спасаешь нас от всяких зол».

Кондак общий Богородице: «Не имамы иныя помощи» и пр. «Владычица! У нас нет другого пособия, нет другой надежды, кроме Тебя. Ты нам помоги, на Тебя мы надеемся и Тобою хвалимся. О, да не постыдимся мы, рабы Твои!»

Замечу кстати, что не одни лишь тропари и кондаки есть общие, но целые службы. Именно: Господу Иисусу, пресвятой Деве и проч.; святым Божиим: святителям, преподобным, мученикам и пр., и пр. Книга, в которой положены эти общие службы, называется общая минея. Вот почему, если какому-либо святому вовсе нет службы в рядовой (месячной) минее, как напр. блаженному Николаю новгородскому (27 июля), то она вся правится по общей минее, если и есть служба, но простая, как например, равноапостольной Марии Магдалине (22июля), или святой мученице Вере (17 сентября), то она правится с дополнением из общей минеи. Таким образом, по особенному желанию или нужде, какому угодно святому можно править полиелей и даже бдение, для чего, собственно, и предназначена общая минея.

На вечерни после песни «Свете тихий», на утрени перед Евангелием, на литургии перед Апостолом поются стихи из псалмов, которые называются прокименами. На вечерни каждого дня особенный прокимен, который называется дневным. Так, например, накануне понедельника: «Се ныне благословите и пр. Благословите ныне Господа все рабы Господни»⁹⁶. На воскресных утренях и литургиях для каждого гласа свой особенный прокимен. Так, например, первого гласа на утрени: «Ныне воскресну, глаголет Господь и пр.». «Ныне восстану, говорит Господь, положу в безопасности того, на кого они дышат злобой»⁹⁷; на литургии: «Буди Господи милость Твоя» и пр.. Да будет, Господи, милость твоя с нами, точно так, как мы надеялись на Тебя». Точно также во все господские двунадесятые праздники особенные прокимены, подходящие к празднуемому событию. Так, например, в праздник Крещения Господня на утрени: «Море виде и побеже и проч.». «Море увидело и побежало, Иордан возвратился назад»⁹⁸. На литургии: «Благословен грядый во имя Господне, Бог Господь и явися нам». Во все праздники богородичные прокимены общие как на утрени, так и на литургии. Именно, на утрени: «Помяну имя Твое во всяком роде и роде». «Я сделаю незабвенным имя Твое в род и род» или: «Слыши дщи и виждь и приклони ухо твое» – «Слыши, дщерь, воззри и обрати ко мне ухо твое».⁹⁹ На литургии из песни Богородицы: «Величит душа моя» и пр. «Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге, Спасителе моем»¹⁰⁰. Точно также и святым Божиим, каждому разряду один общий прокимен. Например, преподобным на утрени и на литургии: «Честна пред Господом смерть преподобных его». Кроме всех этих прокименов, есть еще особенные, так называемые великие прокимены. Они положены на вечернях в Господские праздники и в великопостные воскресенья – от сырного и до вербного. Отличие их от обыкновенных прокименов состоит в том, что эти последние поются по два раза, и в третий – вторая половина прокимена, а великие по четыре раза и в пятый вторая половина прокимена. Вот, например, великий прокимен в вечерню Рождества Христова: «Кто Бог велий и пр.». «Какой Бог так велик, как Бог наш? Ты Бог, который творил чудеса»¹⁰¹. Великопостные прокимены – два, которые поются по очереди: 1) «Не отврати лица Твоего» и пр., 2) «Дал еси достояние» и пр. 1) «Не сокрой лица Твоего от раба Твоего, ибо я стеснен, поспеши, услыши меня; приближься к душе моей, избавь ее»¹⁰². 2) «Ты даешь наследие чтущим Тебя, Господи»¹⁰³. Кроме этих прокименов великим постом на часах и вечернях перед паремиями поются также прокимены. Они все взяты из псалмов. Нужно заметить, что за стихом, который поется, всегда следуют другие стихи, которые читаются (или, точнее, сказываются, например, в великих прокименах всегда диаконом) так, за стихом: «Кто Бог велий...» следуют: 1) «являл могущество Твое среди народов, мышцею Ты защитил народ свой»¹⁰⁴. 2) «И сказал я: прискорбно для меня такое изменение десницы Вышняго»¹⁰⁵. «Помню я дела Господа, помню древнее чудо Твое»¹⁰⁶. Вероятно потому, что за первым стихом, который поется, всегда следуют другие в виде дополнения к нему, он и назван прокименом, что с греческого языка, собственно значит: «положенный прежде, предшествующий, на показ выставленный».

С греческого языка, пиримиа собственно значит притча, пословица, т. е. такое изречение, которое, заключая в себе или наблюдения над нравами и поведением людей, или правило нравственности, общежития, благочестия и богопочитания, высказывается в самых коротких, резких, а иногда загадочных словах. У нас таких притчей или пословиц много в ходу, например, «век живи – век учись» и т. п. В древности такой образ речи был самый обыкновенный. За глубокую мудрость притчей их собирали, записывали и, таким образом, составлялись целые книги их. Несколько таких книг взошло в состав Библии, именно: «Притчи (паремии) Соломоновы», т. е. составленные и собранные еврейским царем Соломоном¹⁰⁷. Книга Премудрости Соломоновой и книга Премудрости Иисуса сына Сирахова. В церковном употреблении под словом: паремия разумеется чтение, выбранное из той или другой книги Ветхого завета, в котором или вообще рассказывается, что было от начала мира, или в частности заключается пророчество о том или другом событии, или есть какое-либо сходство между тем, что было в древней – еврейской Церкви и что совершилось в Церкви Христовой; или указываются какие-либо общие черты у подвижников веры и благочестия ветхозаветных и новозаветных; или, наконец, которое может благотворно и сильно действовать на дух и нравственное настроение православного христианина. Но почему, при таком разнообразии выбора, все эти чтения усвоили себе одно общее название: паремии?

Можно думать, что первые христиане, которых встретили такие жестокие и ничем не заслуженные гонения, такая ожесточенная злоба от врагов креста Христова, нередко обращались за советами и поучениями к древним изречениям мудрости, т. е. к паремиям Соломоновым и читали их в собрании верных. Провожать на вечный покой истерзанные останки братьев во Христе, готовиться самим к тому же, это было для них дело чуть не каждого дня. А при этом сколько в воспоминание уже отошедших ко Христу, столько и в собственное утешение и подкрепление, как близко и естественно было вспомнить и читать: «души праведных в руке Божией и не коснется их мука. В глазах безумных они кажутся умершими, и смерть их кажется позором. Даже для нас их отшествие – скорбь, а они в мире. Потому что, если в глазах человеческих они и принимают муки, но их надежды полны бессмертия. Выстрадав непродолжительное время, они получают чудные награды, потому что Бог испытал их и нашел достойными себе. Как золото в горниле Он испытал их, и как чистейшее благовоние жертвы принял их.¹⁰⁸ Праведные живут вечно, и у Господа награда им. Они получат царство блаженства и венец славы из рук Господа»¹⁰⁹ и т. п. Конечно, эти чтения не ограничивались одними паремиями Соломона, а читались и другие книги подобного содержания, но как паремии могли идти прежде, или читаться чаще, то за всеми такими чтениями и могло сохраниться одно общее название паремий. Впрочем, это одна догадка, а ясных и точных указаний, почему все чтения из ветхого завета называются паримиами (или паремиями, как называются они в богослужебных книгах) нет нигде.

Чтение паремий – принадлежность собственно вечерних богослужений. Нет ни одного праздника, бденного или полиелейного, на вечерне которого не читались бы паремии. Обыкновенное число их три, но в три величайшие праздника Пасхи, Рождества и Богоявления Господня число их увеличивается. Именно, в навечериях Пасхи – 15 паремий, Рождества Христова – 8, Богоявления – 13. Великим постом для чтения паремий, как и для всего, свой особенный распорядок. Именно: на шестом часе паремия, на вечерни по две, из которых первая всегда из книги «Бытия», вторая из книги «Притчей». В Великий четверг вместо шестого паремия на первом часе, в Великую субботу – на утрени после славословия.

Чтобы иметь более ясное понятие о значении и содержании паремий, укажу здесь на некоторые. Так, например, в навечерии Пятидесятницы читаются паремии: первая из книги Чисел¹¹⁰. В ней описывается древнейшее явление Духа Божия на семидесяти мужах, избранных на помощь Моисею, –явление, в котором видно сходство с явлением пр. Духа на апостолах, богоизбранных причастниках благодатных сил великого пророка, прообразованного Моисеем (Господа Иисуса Христа). Вторая из пророчества Иоилева¹¹¹. В ней слышим те самые слова божественного пророчества, которыми ап. Петр, в день сошествия св. Духа, объяснял удивленному народу таинство настоящего великого события: это обетование об излиянии Духа на всякую плоть, на сынов и дщерей, на старцев и юношей.¹¹² Третья из пророчества Иезекиилева¹¹³, в ней предвозвещаются верующим очистительные духовные воды, дарование духа нового, вместо ветхого, и сердца плотяного, вместо каменного, и обещается Дух Божий, чтобы мы ходили во оправданиях Господа, сохраняли судьбы Его и были избранным Его народом. Так и во все двунадесятые праздники читаются такие места из книг Ветхого завета, которые имеют какое-либо отношение к празднуемому событию. А чтобы иметь понятие о паремиях, собственно так называемых, т. е. о притчах, собранных Соломоном, то выпишу несколько мест из его книги «Притчей».

«Поди, ленивец, к муравью, посмотри на поведение его и будь умен. Нет у него ни судьи, ни надзирателя, ни владетеля, но он летом заготовляет себе хлеб, во время жатвы собирает себе корм. Долго ль ты, ленивец, будешь спать? Когда ты пробудишься от сна своего? Немного поспишь, немного подремлешь, немного сложив руки полежишь. А тут и не увидишь, придет к тебе бедность, как наездник, и нищета, как вооруженный разбойник. (Притч. 6:6–11).

«Заповедь (Божия) – светильник; ученье – свет; уроки образования – путь жизни (Притч. 6:23. Так говорит и наша пословица: «ученье – свет, неученье – тьма).

«Мудрость лучше жемчуга, и все драгоценности не сравняются с ней» (Притч. 8:11).

«Не наставляй развратного, чтобы он не возненавидел тебя; дай наставление умному – и он полюбит тебя» (Притч. 9:8).

«Если будешь умен, то умен для себя; а будешь развратен, то сам же первый и будешь терпеть» (Притч. 9:12).

«Держащийся учения идет к жизни, а небрегующий об образовании себя, заблудится» (Притч. 10:17).

«Во множестве слов не миновать греха, а кто удерживает уста свои, тот умен. Язык праведника – отборное серебро; а сердце беззаконных ничего не стоит» (Притч. 10:19, 20).

«Что уксус для зубов и дым для глаз, то ленивый для пославших его» (Притч. 10:25).

«Придет гордость, придет и срам; со смиренными мудрость» (Притч. 11:2).

«Кто срамит другого, тот не умен; разумный человек молчалив» (Притч. 11:12).

«Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая, но неблагонравная» (Притч. 11:22).

«Кто запирает хлеб, того клянут люди; а на главу раздающего сыплется благословение» (Притч. 11:26).

«Добрая жена – венец мужу своему; а срамная – костоед в костях его». (Притч. 12:4).

«Иной пустослов как мечом язвит; а язык мудрых – отрада» (Притч. 12:18).

«Кто презирает учение, тот в нищете и в бесславии, а кто любит образование, тот будет в чести.» (Притч. 13:18).

«И среди смеха иногда болит сердце; и последствием радости бывает скорбь» (Притч. 14:13).

«Неопытный верит всякому слову, а осмотрительный наблюдает каждый шаг свой» (Притч. 14:15).

«Бедного и друг его возненавидит; а у богатого много друзей» (Притч. 15:15).

«Праведность возвышает народ; а беззаконие – уничижение народа» (Притч. 15:20).

«Лучше поданная на стол зелень и при ней дружба, нежели откормленной бык, и при нем неприязнь» (Притч. 15:34).

«Лучше немногое с правдой, нежели множество доходов беззаконных» (Притч. 16:8).

«В светлом взгляде царя – жизнь, и благоволение его, как облако с весенним дождем» (Притч. 16:12, 15).

«Человек злой и друга своего обманет, и заведет его на дорогу недобрую» (Притч. 16:29).

«Укрощающий гнев лучше храброго, и владеющий духом своим лучше завоевателя городов (Притч. 16:32).

«Лучше сухой кусок хлеба и при нем согласие, нежели дом полный богатства – с раздором» (Притч. 16:1).

«Не годятся глупцу уста знатного; тем больше – знатному уста лживые» (Притч. 16:7).

«Разумного сильнее трогает выговор, нежели когда глупого сто раз побьешь» (Притч. 17:10).

«И глупца, пока он молчит, сочтут мудрецом. Благоразумен затворяющий уста свои» (Притч. 17:28).

«Нерадивый в работе своей – брат расточителю» (Притч. 18:8).

«Кто дает ответ не выслушав, у того выйдет нелепость – к стыду его» (Притч. 18:13).

«Дух человека может подкрепить его и в болезни, а когда упадет дух сам, кто восставит его?» (Притч. 18:14).

«Вино строптиво, сикера шумлива; кто с ними водится, не будет умен» (Притч. 20:1).

«Честь человеку отстать от ссоры; а глупец всегда задорен» (Притч. 20:3).

«Многие из людей проповедуют о своей добродетели; но верного человека кто найдет?» (Притч. 20:6).

«В город сильных взойдет умный, и ниспровергнет надежную их твердыню» (Притч. 21:22).

«Научи юношу при начале пути его: он не отступит от него и тогда, как состареет» (Притч. 20:6)¹¹⁴.

«Прогони насмешника – и уйдет раздор, и умолкнут ссора и брань» (Притч. 20:10).

«У кого вой? У кого стон? У кого ссоры? У кого горе? У кого напрасные побои? У кого багровые глаза? У тех кои поздно сидят за вином, любят отведывать растворенного. Не смотри на вино, как оно искрится в чаше. Под конец оно укусит как змея, и ужалит как аспид. Глаза твои заглядятся на чужих жен, а сердце твое заговорит развратное. И будешь, как спящий средь моря, и как дремлющий на краю кормы. Бьют меня (говорит пьяница) и мне не больно, толкают меня, я не чувствую. Когда проснусь, опять пойду, опять стану искать его (вина)» (Притч. 23:29–35).

Но довольно этих выписок, чтобы составить себе понятие, сколько глубокой, опытной мудрости в паремиях (притчах) Соломоновых. Никаких мудрований, никаких хитросплетений ума – одни жизненные уроки, которые у всех перед глазами, которые всякий, не лишенный наблюдательности, может подмечать на каждом шагу. И эти уроки, не в отрывках, как я представил сейчас, а вполне, т. е. вся книга «Притчей» читается в продолжении великого поста. Сколько, должно быть, получают пользы православные, слушая такие превосходные уроки, так близкие к жизни каждого?!

«Получают пользу»?.. О, Господи, мой Боже! Сколько раз случалось мне, по выходе от великопостных часов, опрашивать православных: «Ну, что ж ты теперь слышал в Божьей церкви особенно пригодного для себя, полезного для твоей жизни»? Ответ всегда был один: «Что расслушаешь, что поймешь? Устал только – вот и все». О да, конечно, как не устать, стоя часа два с половиной и не понимая ничего, что там читают или поют. Усталость телесная не чувствуется, когда дух весь занят, поглощен вниманием, когда мысль вся сосредоточена на чтении иль на рассказе. Эти же православные без усталости, часа по три и больше, слушают, когда читаешь им русскую Псалтирь, русское Евангелие, книга Иисуса Сирахова и т. п., лишь усталость читающего заставляет прекращать чтение, при просьбах слушателей –продолжать. И пусть всякому православному, на всем пространства Руси, предложат подобный вопрос – ответ будет тот же, если не в тех самых словах, то мысль будет та же: «устал только, и больше ничего, потому что до меня доносились лишь звуки, долетали слова, а смысл, а содержание остались непонятными». Где, в чем вина этого?

И вот основа жалоб на продолжительность наших богослужений, особенно великопостных. Я не говорю о тех, для которых посвятить и полчаса на служение Господу Богу невыносимый труд, для которых потратить целую ночь на разные потехи праздности – не значит ничего, а встать к утрене и простоять ее – «о, как это возможно! и сил нет, и здоровье не позволяет, и привычки нет вставать» и пр., и пр. Бог с ними! Лишь невыносимо больно, что они не думают о своем последнем конце, и о том, что последует за ним. Жизнь мелькнет, и нежданно, негаданно предстанет им грозный образ смерти: чем-то отзовутся им ночные потехи и дневные развлечения?! Нет, я говорю о таких православных, которые совсем усердием ходят в Божью церковь, но, мало знакомые с церковно-славянским языком стоят, почти ничего не понимая из читаемого; от этого, стоят с ничем молитвенным не занятой мыслью, блуждают глазами по сторонам, и вообще находятся в полусонном состоянии, если не тела, то души, лишь изредка пробуждаясь при пении чего-либо, всем хорошо известного, например, «Господи помилуй» и т. п. Вот такие-то, – а таких-то везде большинство, ждут и не дождутся конца богослужений, и когда кончится оно, то бегут из церкви, точно с самой тяжелой работы. Им-то как и чем помочь? Оно, конечно, есть средство.

По крайней мере, друг мой, дам тебе; совет. Я уже писал тебе, и повторяю еще раз: приобрети, во что бы то ни стало, русскую Псалтирь. Во дни праздничные, т. е. когда ты свободен от житейских дел, займись совсем усердием – без усердия ничего не сделаешь, изучением церковно-славянского языка таким образом: прочти стих по-славянски, и подумай сначала сам, что значит прочитанное; потом читай тот же стих по-русски, – и увидишь какое различие между старым и новым нашими языками, и мало по малу научишься легко понимать, что читают или поют в церкви, а с пониманием самое продолжительное богослужение проходит почти незаметно. Разумеется, не легко это делать, да как же быть? Не дремать же в самом деле и тебе в Божией церкви. Конечно, не многие и в состоянии и захотят это сделать; и ближе было бы к цели, если б, без особенных трудов и усилий, живой, всем знакомой речью доходили до каждого все молитвословия и песнопения, но, друг... не нам рассуждать об этом. Будем только просить Господа Бога, чтобы Он всем и каждому открыл смысл, разумение и знание дела, как оно есть.

Ни один псалом из всей псалтири не читается так часто в церковных богослужениях, как пятидесятый, который начинается словами: «Помилуй мя Боже, по велицей милости Твоей» и т. д. Вот почему нужно поговорить о нем особенно и, сколько можно, подробно.

Прежде всего, выпишу его в русском переводе.

«Псалом Давида, когда приходил к нему пророк Нафан после того, как он вошел к Вирсавии.

(ст. 3) Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по великому благоутробию Твоему, изгладь преступления мои. (4) Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. (5) Ибо преступления мои я знаю, и грех мой непрестанно передо мною. (6) Перед Тобою, перед единым Тобою я согрешил, и пред Твоими очами я сделал зло, так что Ты праведен в слове Твоем и чист в суде Твоем. (7) Вот, в беззаконии я рожден, и во грехе зачала меня мать моя. (8) Вот Ты любил истину в сердце, и внутренно открываешь мне мудрость. (9) Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега. (10) Дай мне услышать радость и веселие, и воспрянут кости, Тобою пораженные. (11) Отврати лице Твое от грехов моих, изгладь все беззакония мои. (12) Сотвори мне, Боже, чистое сердце, и дух правый обнови внутри меня. (13) Не отринь меня от лица Твоего, и Духа Твоего святого не отними от меня. (14) Возврати мне радость спасения Твоего и дух владычественный да подкрепит меня. (15) Научу беззаконных путям Твоим, и грешники к Тебе обратятся. (16) Освободи меня от крови, Боже, Боже Спаситель мой, и язык мой возгласит правду Твою. (17) Господи! отверзи уста мои, и они возвестят хвалу Твою. (18) Ибо жертвы Ты не хочешь, я принес бы ее: всесожжением не услаждаешься. (19) Жертва Богу – сокрушенный дух; сердца сокрушенного и удрученного не отвергаешь Ты, Боже. По благоволению Твоему благодетельствуй Сиону, воздвигни стены Иерусалима. (21) Тогда возлюбишь жертвы правды, возношение и всесожжение; тогда возложат на жертвенник твой тельцов».

По какому случаю Давид написал этот псалом?

Это был самый страшный, самый мрачный случаи из всей жизни царя-пророка. У евреев была война с сынами Аммона. Давид отправил против них своего военачальника Иоава, а сам, против обыкновения, остался в своей столице Иерусалиме. В один вечер, прохаживаясь по кровле своего дома¹¹⁵, он увидел, что в соседнем саду моется женщина-красавица собой. Возгорелось в нем нечистое желание, и – чего не сделает власть? – женщину привели к нему. То была Вирсавия, жена Урии, находившегося на войне. Она сделалась беременною. Давид, чтобы по возможности скрыть преступление, вызвал Урию домой. Но он, возвратившись в столицу, провел ночь вне своего дома и так объяснил Давиду причину этого: «как! кивот Божий (на войну носили кивот) и все евреи теперь пребывают в палатках, и начальник мой Иоав, и все находящиеся с ним на войне – все под открытым небом, а я взойду в свой дом – есть и пить, и спать с женой. Ни за что!» Давид отослал его обратно на войну, а вместе с тем написал к военачальнику Иоаву, чтобы Урия был убит. Иоав исполнил царское приказание, распорядившись так, что Урия был поставлен в самом опасном месте и погиб. По смерти его Давид взял Вирсавию к себе в жену. Плод его беззакония умер младенцем. Впоследствии Давид имел от Вирсавии сына Соломона.

Обличителем страшного двойного преступления Давида явился порок Нафан. Угрозой небесной казни он пробудил совесть преступника, и Давид сказал: «я согрешил перед Господом». Этого мало, в глубоком сознании своего преступления написал псалом: «Помилуй мя Боже» и пр. (Рассказ об этом событии в XI и ХII главах второй книги Царств).

Что ж такое, особенное, в этом псалме, что из него сделано такое обширное употребление в наших церковных богослужениях?

То, что ни в одном псалме нет такого искреннего, глубокого, поразительного сознания своей греховности, как в этом. Было уже говорено, что главная цель церковных богослужений – пробуждение грешников от сна греховного, испрошение им прощения и помилования, примирение с Господом Богом и, таким образом, вечное спасение. А кто из нас дерзнет сказать о себе, что он не грешник? «Аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас»¹¹⁶. Какое же условие выйти из этой тьмы греховной? «Аще исповедаем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наши и очистит нас от всякия неправды»¹¹⁷. Но чтобы исповедать грехи свои, нужно прежде всего сознать их. И вот Церковь представляет нам, так сказать, на каждом шагу пример: и сознания греховности, и исповедания ее. Непрестанно, неумолчно, в будни и в праздник, лишь кроме Пасхи, она напоминает и указывает нам и то, до чего может человек пасть, и то, каким путем может восстать. И мало того, напоминает и указывает, в наши уста влагает те самые слова, которыми великий грешник преклонил Господа на милость, за которые тот же Нафан пророк сказал ему: «и Господь отъя согрешение твое, не умреши»¹¹⁸.

Да, стоит только поглубже вникнуть в смысл этого псалма, чтобы видеть, сколько благодатной силы в нем.

«Помилуй мя Боже». О, милосердый Господи! сжалься над несчастным грешником, которого грех лишил всех благодатных даров Твоих, который весь погряз в бездне преступлений, я давно б пришел в отчаяние, если б не знал, если б не надеялся, что многое у Тебя избавление. Помилуй! Даруй мне прощение, как Ты даровал его Давиду, –Ты, мой Бог и судия. У меня нет оправданий перед Тобою; я заслужил гнев, отвержение и казни. Одна и последняя надежда моя в жизни – на Твое милосердие. Помилуй по велицей милости твоей.

«И по множеству щедрот твоих очисти беззаконие мое». Но помилуй не человеческим помилованием, а божеским. Мало, если только простится вина, мало, если грехи останутся лишь ненаказанными, – нет, нужно, чтобы они были счищенными, изглаженными из души и совести. Иначе, что пользы, если я не понесу внешнего наказания, а внутри останутся все муки ада, и совесть будет во всю жизнь мучить и терзать меня? Так прощать вины, так отпускать грехи могут и люди, но Ты, мой Боже, изгладь их, счисти эту страшную язву из души моей! Да будет она вся чиста и свята! Знаю, что не скоро может это сделаться: слишком много накопилось на ней грязи; слишком глубоко погрязла она в болоте чувственности, но я уже готов на все – на все испытания, на все жертвы, лишь бы они были средством очистительным. Омывай меня столько раз и такими горькими водами, сколько и как это найдется нужным, лишь бы отмылись наконец мои беззакония и очистились мои грехи.

Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. И все, что бы Ты ни сделал для очищения моего, все это не будет, не может быть тяжко, как сознание моей греховности; никакие испытания не могут быть так страшными, как грехи мои, которые всегда, неотступно таким грозным всеподавляющим призраком стоят передо мной, и ни на минуту, ни на мгновение не дают душевного покоя.

Тебе единому согреших, и лукавое предо Тобою сотворих: яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. И что особенно горько до невыносимой сердечной боли: Тебя оскорбил я своими грехами, Тебя милосердого Отца небесного, которому обязан всем, что только есть у меня в жизни, как и самой жизнью. Да, что у меня есть своего от дыхания и до возможности жить и действовать, и до средств жизни? Все твой дар. «Даешь мне все нужное для жизни – принимаю; отверзаешь Твою руку – насыщаюсь всяким благом. Сокроешь лице Твое – я в страшном смятении; возьмешь от меня дух – умру и в прах свой возвращусь»¹¹⁹. Личное мое приобретение, полная моя собственность – грех и беззаконие! И вот когда сравню: с одной стороны – Твои чудные, неизреченные, в каждую минуту ниспосылаемые мне милости, с другой – все мои противления Твоей воле, все мои дерзкие, возмутительные попрания Твоих заповедей, то какой суд будет достаточно строгим, какой приговор вполне достойным над таким злым, неблагодарным, отчаянным существом! О, Господи! На какие бы муки Ты ни осудил меня, к каким бы казням ни приговорил – все «Ты праведен в слове Твоем и чист в суде Твоем»; потому что все это я заслужил, вполне, безусловно заслужил.

Се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Ведь вот еще, кроме личных моих приобретений, – на мне тяготеет прародительский грех; с самым зачатием моим легло на меня то осуждение, которое постигло первых грешников на земле, и передано ими всему их несчастному потомству. Какая непроходимая бездна греха!

Се бо истину возлюбил еси, безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. А Ты, Господи, любишь истину; правда – основа судов Твоих, не скрыл Ты от меня этого. Не могу я сказать, что согрешил по неведению, по незнанию. Нет, внутри меня Ты поставил судию неусыпного, неподкупного и настолько мудрого, что он вполне умеет различить между добром и злом. Совесть моя положительно, не обинуясь, высказывает мне, чтó грех, и всячески предостерегает от него. Но что пользы? Напрасны все ее указания, предостережения, угрозы – все было напрасно для меня! Я грешил и грешил, не обращая ни на кого и ни на что никакого внимания. Теперь, что же мне остается? Одно и единственное: надежда на Твое неизреченное милосердие. Как в ветхозаветной Церкви прокаженные окончательно очищались семикратным окроплением жертвенной водой, так и теперь Ты, таинственно, окропи меня – и я буду чист, омой меня – и буду белее снега.

Слуху моему даси радость и веселие, возрадуются кости смиренныя, отврати лице Твое от грех моих, и вся беззакония моя очисти. И как скоро совершится надо мной недостойным чудо Твоего милосердия, отвратишь лице Твое от грехов моих, изгладишь все беззакония, то какой будет это радостной вестью для меня! Воспрянет, оживет все существо мое, доселе страдавшее, изможденное, сокрушенное лежащей на нем тяжестью! Но и затем, что еще ждет меня в будущем? Раз помилованный, сумею ль я воспользоваться чудной милостью? О, как мало надежды! Зная свое прошлое, как страшусь за будущее! О нет, мой Боже! Не на себя, на Тебя единого все надежды мои!

Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови, во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего святого не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего, и Духом владычним утверди мя.

Обветшало, растлилось все существо мое. Из злого моего сокровища-сердца только и выходит, что одно зло¹²⁰; только и могут выходить «помышления злая, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, зависть, гордость, безумство, словом, все, что оскверняет человека»¹²¹. Значит, кроме прощения и помилования еще нужно стереть, уничтожить всю эту ветошь во мне, все нужно во мне переделать, пересоздать, чтобы все было новое во внутреннем существе моем. А кто же это может, кроме Тебя, мой Боже? Но и этого еще все мало. И при этом с собственными силами только, я еще на каждом шагу могу пасть, могу ринуться снова на прежний путь погибельный. Вот почему мне нужна безусловно поддержка высшая, совершенно необходимо, чтобы внутри меня господствовала и управляла твоя сила божественная, или точнее. Ты сам, Господи. Вот почему молю – не отнять от меня Духа твоего Святого: да подкрепит меня на всех путях моих, во всю мою последующую жизнь этот Дух силы и разума, Дух твой владычественный!

Научу беззаконныя путем твоим, и нечестивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего, возрадуется язык мой правде Твоей, Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою.

Давид, на котором лежала кровь Урии, за пламенность раскаяния помилованный Тобой, сделался вековечным образцом для всех грешников. Его пример неотразимо действует на каждого, кто только не дошел до той крайней степени зла, на которой грешник уже не радит, т. е. не думает и не помышляет о своей будущности, или бессмысленно отрицая все загробное, или просто находясь в состоянии окаменелого бесчувствия. И слово Давида: «научу беззаконныя путем Твоим и нечестивии к Тебе обратятся» – не праздное слово. Сколько грешников, тяжких грешников не впало в отчаяние и не погибло вечно, именно – представляя себе пример Давида! Сколькие научились силе раскаяния из этого примера. О да, не напрасно страшная повесть об нем взошла в священный книги: ей суждено снасти от вечной погибели миллионы погибавших. Но и я, кто б я ни был, разве не могу делить нечто подобное, по мере своих сил и средств? Разве мало кругом меня и даже близких мне – заблуждающих, нечестивых и даже беззаконных? И буду же я, за чудо милосердия Божия, явленное на мне, стараться всячески о научении и вразумлении заблуждающих моих братьев. Примером своей жизни, словом любви, совета, ободрения, а где нужно и можно, благоразумного обличения (возвестит, не обинуясь, язык мой правду Твою) буду и действовать на тех, которые идут в жизни не Божьим путем. О, Господи! Только помоги Ты мне в этом, без Твоей всемощной помощи не только сделать, но и помыслить что-либо истинно доброе я не в состоянии, – «отверзи уста моя», – и не останутся бесполезными мои труды и усилия, и за все, что только успею сделать истинно доброе, Тебе единому воздам славу. «Господи! устне Мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою». И чем иначе воздам я Тебе за Твое чудное, неизреченное Милосердие?

Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо; всесожжения не благоволиши. Принес бы я Тебе всякую жертву – да что в этом? Разве не все, что я имею, от жизни дыхания и до средств моего существования, – не все Твое? Разве слишком дорого для Тебя все, чтобы я ни жег перед Тобой? Одно, что я могу принести в жертву, достойную и угодную Тебе, это моя воля. Она только и есть моя полная и безусловная собственность. Ее-то и должен я пленить в послушание Твоей воле, т. е. все, что только есть во мне, все, чем заправляет воля, я должен подчинить Тебе и силы ума, так горделивого, так самовозносящегося, и стремления сердца, так легко увлекающегося предметами сотворенными. Должен подчинить Тебе, если бы для этого пришлось выдержать самую тяжкую, самую кровавую борьбу с самим собой; во что бы то ни стало (на что ж и сила воли?) я должен смирить перед Тобой и гордость ума, и возношения, и стремления сердца, потому что только такая жертва и имеет цену перед Тобой.

Жертва Богу – дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.

Какой псалом с такой глубиной и полнотой представляет весь ход обращения человека-грешника к Богу с той светлой минуты, когда он, в себе пришед, скажет: восстану¹²² и до того благодатного времени, когда сделается новой тварью? Какой псалом может быть лучшим руководителем на этом поистине тяжкому пути: от первого слова раскаяния и до последнего конечного слова примирения с Господом Богом? Все в этом псалме: и побуждение, и пример, и ободрение, все, что только может сильно и благотворно влиять на душу грешника. Вот причина его непрерывного употребления в Божьей церкви. И мало того, что он так часто читается весь, отдельно стихи из него употребляются также непрестанно. Так третий стих («Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот твоих, очисти беззаконие мое») поется во все бденные и полиелейные службы на утрени, после Евангелия. Лишь от Пасхи до Вознесения оставляется он, потому что несовместно в одно и то же время воспевать воскресшего Господа и плакать перед Ним плачем Давидовым. Так в «покаянных и умилительных стихирах и седальнах» будничных служб непрестанно воспоминаются падение и восстание Давидово, и вместе с тем приводятся слова и целые стихи из пятидесятого псалма. Например, «Помилуй меня, – сказал Давид, – и я к Тебе взываю: Спаситель! согрешил я, очисти мои грехи за раскаяние, помилуй меня» (Седален по 2-й кафизме, во вторник глас 2-й). Так перед каждым стихом великого канона, который поется на повечериях первой недели великого поста, поется: «помилуй мя Боже, помилуй мя». Так, хотя в древних греческих служебниках и не положено, но благочестивая ревность наших отечественных иерархов, постановила на литургии во время призывания Св. Духа на святые дары, прочитывать 12 и 13 стихи этого псалма. Словом, нет ни одной церковной службы, кроме, повторяю, пасхальных, в которой бы не был употреблен пятидесятый псалом – весь или в отрывках.

Если же таково употребление его в Божьей церкви, то как не употреблять его непрестанно в домашней молитве? О, мой друг, прилагай его ко всем своим молитвам – утренним, вечерним, как только Господь вложить желание молиться. Лишь, соображаясь с уставом церковным, оставляй его в светлые дни Пасхи; да не омрачается радость чудного воскресения стонами раскаивающейся души. Понятно, что когда я советую тебе непрестанно читать этот псалом, то не разумею бессмысленное болтание его одним языком, такой способ чтения ровно ничего не значит и не стоит. Нет, читай его душой, сердцем, т. е. чтобы понятно было каждое слово псалма, чтобы принята и усвоена была мысль каждого стиха, чтобы весь псалом заставил тебя оглянуться на свою прошлую жизнь, рассмотреть ее строго и беспристрастно, всю до мельчайших подробностей, до сокровеннейших твоих дел, слов и даже помыслов. Вот это будет чтение, при котором разве у каменного не польются слезы, горькие, но вместе с тем и спасительные слезы раскаяния. И скажу тебе, мой друг, едва ли есть молитва или псалом, при которых так глубоко содрогался бы диавол, как при пятидесятом псалме. Потому что это такая победная песнь над ним, сильнее и торжественнее которой вообразить нельзя. Представь себе. Давид, бывший пастырь, царь, пророк Божий и даже получивший обетование, что от его потомства произойдет Спаситель мира, и над этим-то великим мужем восторжествовал диавол! И Давид пал, да и так страшно, как никто еще не падал до него: какое торжество для сил адских! Но непродолжительное торжество! Как страшно было падение, так велико раскаяние. А какого раскаивающегося грешника не простит Божие милосердие? И Давид прощен. И мало того – прощен; он просил, чтобы Господь «очистил, изгладил» преступление – и пророк от имени Божьего объявил ему: «Господь отъя согрешение твое». И погибший было Давид, опять, как и прежде, избранник Божий: и царь, и пророк, и родоначальник того племени, от которого должен родиться Спаситель мира! Какая полная, чудная победа! Можно ль не содрогаться диаволу при воспоминании такого всецелого поражения! Но и этого еще все мало. «Давид начертал некогда, как на скрижали песнь, в которой обличил деяние, им совершенное и предал во всеобщее известие»¹²³. На память всем родам человечества о своем падении и неизреченном милосердии Божием, в поучение и пример всем грешникам земли, он оставил псалом. Можно ль, повторяю, не содрогаться диаволу при звуках этого псалма? Бот почему, мой друг, кроме употребления этого псалма вместе с другими молитвами, читай его каждый раз, когда дух лукавый подступит к тебе с каким-либо искушением и соблазном. Кром того, что это чтение сильно и благотворно будет действовать на твою душу, оно будет отражающей грозой и для искусителя.

Может представиться тебе мысль: для чего Господь попускает падать так глубоко таким великим мужам, как например Давид? Друг мой! Это тайна провидения, разгадать которую нам не дано. Можно только гадать – не больше, как гадать, что Господь попускает это, чтобы человек видел, сознавал все ничтожество своих собственных сил и средств, и всю необходимость постоянной, ни на мгновение глаз не прерывающейся благодатной помощи Божией, и, сознавая это, также постоянно и непрерывно искал этой помощи и молил о ней Господа Бога. Конечно, до этого сознания можно дойти и путем размышления, но известно, что ничто не действует на нас так сильно, не поражает так резко, как опыт свой или пример других. Мало ли о чем мы судим очень верно, а как дойдет до дела, так идем совершенно наоборот своим суждениям, наперекор тому, в чем выражали свое убеждение – на словах?! Но как скоро собственным горьким опытом дознаешь в чем дело, или увидишь в страшном примере других, так убеждение и переходит от слов в жизненную деятельность. «Отрясите сон от веждей, Ты говорил ныне ученикам, Христе, бдите и молитесь, чтобы не впасть вам в искушение, а наипаче тебе, Симон, потому что крепкому предстоит сильнейшее испытание. Помни Петр!» (в трипеснице великого пятка). Крепкому сильнейшее испытание, по неволе отрясешь сон от веждей при одной мысли об этом! А как к этому еще увидишь, какие крепкие столпы не выдерживали испытания и падали, как увидишь, что Давиды и Петры, на минуту предоставленные себе, совсем бы погибли, если б не спасало их чудо милосердия Божия, то как не обратишься к Господу Богу, в полноте сердечного убеждения, со словами: «Ты моя крепость, Господи, Ты моя и Сила» и пр.? А кроме всего, вот еще что говорит об этом апостол: облажен человек, который переносит искушение, потому что, прошедши испытание, он получить венец жизни, который обещал Господь любящим Его.¹²⁴

Наибольшая часть церковных песней, воскресных и праздничных, –песни славословия Господу Богу. Но это название славословие преимущественно усвоено той песни, которая начинается словами: «Слава Тебе показавшему вам свет. Слава в вышних Богу» и пр.

Это песнь собственно утренняя. В древние времена, когда ревность к молитве, и особенно к молитвенной встрече праздников, была так сильна, что на это посвящали целые ночи, при первом проблеске наступающего дня настоятель торжественно восклицал: «Слава Тебе показавшему нам свет». За тем все верные, собравшиеся на молитву, пели: «Слава в вышних Богу» и т. д. Таким образом эта песнь взошла в состав утреннего богослужения и поется в самом конце утрени.

Так в праздники. В будни эта песнь, также в конце утрени, читается. Кроме этого отличия, самая песнь в конце изменена, что увидим дальше. Отсюда праздничное славословие, в отличие от будничного, называется славословием великим. Славословие великое – неизменная принадлежность всех бденных и полиелейных служений. Кроме того, оно положено и в некоторые дни, не празднуемые как праздник, а отличаемые этим от обыкновенной рядовой службы. Так, например в день зачатия Иоанна Предтечи (23 сентября), в день положения ризы пресвятой Богородицы (2 июля) и пояса ее (31 августа), день зачатия пресвятой Богородицы (9 декабря), в день успения праведной Анны (25 июля), в великую субботу и пр., и пр.

Кроме утрени, славословие читается на всех повечериях, великих и малых. Здесь отличие его от утреннего состоит в том, что оставляется воззвание: «Слава Тебе, показавшему нам свет», а также и в конце есть некоторые перемены слов, что также увидим дальше.

Кем первоначально составлена эта чудная, торжественная песнь – неизвестно, по крайней мере, не случалось нигде читать об этом. Можно думать, что она составлена в первые времена христианства, когда верные так любили встречать рассвет дня торжественным славословием Господа, дарующего свет дня. Но когда и кем ни была бы составлена эта песнь, она во все времена особенно любима православными христианами. Даже теперь большинство православных знает ее наизусть, и, что особенно отрадно слышать, многие поют ее, разумеется, вполголоса вместе с клиром. Да, невыразимо отрадно, когда видишь и слышишь, что стоящие в церкви, принимают прямое участие в пении хотя некоторых песней. Невольно переносишься мыслью в первенствующую Церковь, когда все верные, собравшись на славословие Господа, все без исключения: мужчины, женщины, дети – едиными усты и единым сердцем, воссылали Богу молитвы и пели священные песни. И горько и больно становится после этого, когда обратишься к настоящему и всмотришься, как много церковных молитв и песней проходит никем не замечаемыми, никем душевно не разделяемыми, проходит так, что при чтении или пении их православные стоят рассеянно и смотрят тупо – без малейшего выражения на лице мысли и чувства. Что в это время в их головах – понять не трудно. Мысль, не занятая вся тем, что читают или поют, должна блуждать и блуждает, где пришлось; до того, что иной стоит в совершенном забытьи, очнется на мгновение, кивнет раза два-три головой –кстати иль некстати – об этом и не спрашивается, – и опять погружается в ту же дремоту. Винить ли в этом безусловно православных? Кому как угодно, но я не осмелюсь бросить в них за это камня. Ведь вот же, когда поют славословие и еще некоторые песни, все оживает в церкви, все начинают молиться с глубоким сознанием; прислушайтесь: в самом заднем углу старики и старухи если не подпевают втихомолку, то шепотом повторяют слова, который поются на клиросе. Отчего же это так? Да по той простой причине, что, эти немногие песни, как например, славословие – понятны православными. Что доступно разумению, то идет и проникает в самую глубь души и вызывает соответствующие движения тела.

И почему бы не восстановить древнего обычая: петь хотя что-либо в церкви всем без исключения? Пусть это выйдет нестройно, негармонично, но не знаю, что угоднее Богу: образцово ли стройное пение, при котором все заботы о звуках и нисколько о смысле и содержании, или нестройное пение, но прямо льющееся из души? Замечу здесь, что некоторые священники вводили было в своих приходских церквах подобное пение, но, встретив сильное противодействие, оставили свои попытки. Вообще есть люди, которые чрезвычайно неблагосклонно смотрят на все, по их мнению, новое, хоть бы это новое было в полном употреблении церкви первенствующей, но лишь оставлено по причинам важным для того времени, и не имеющим никакого значения теперь, или просто забыто по нерадению или по обыкновенной человеческой забывчивости. Что это в древние времена было так, то на это есть прямое указание в церковном уставе. Вот например, что в нем говорится об участии всего народа в церковном пении (выписываю слово в слово).

«Священник глаголет: миром Господу помолимся. С миром да молим Господа, и да просим кую молитву творити. И да не многословим. Что убо по славословии абие повел да просим? Ниже исповедающеся прежде, ниже дающе Богу благодарение. Но что просят? да помиловани будут. Сие же прошение есть человеков осужденных и прегрешивших, иже ни один ответ имуще, или праведну вину (извинение) рещи судии, испускают сей глас и вопиют: «Господи помилуй» не от правд наших, но от человеколюбия Твоего, и прочая. Та же глаголет пресвитер: «о свышнем мире и о спасении душ наших, Господу помолимся». Священник бо молится вкупе с людьми и глаголет: о, людие! помолимся Господу, да даст мир свой нам, и спасет души наши. И отвещают людие: Господи помилуй. По сем же и прочая прошения. Егда же глаголет диакон: рцем вси, сей же глагол не ино что приносит разумети, но точию самое, еже всем вкупе молитися, не клиру точию единому, но и всем обретающимся во церкви. Та же речет диакон: и от всея души, и от всего помышления нашего рцем. Но что убо рцем? Ни что же ино, разве еже оную же общую молитву «Господи помилуй». О сей убо святей молитве священный Златоуст пишет к Коринф, в 18 нравоучении: ибо о действуемых о иже в покаянии общия и от священника, и от людей бывают молитвы; и вси едину глаголют молитву, милости исполнену, еже есть: Господи помилуй. Сего ради в служебниках пишется: людие глаголют сие или оно, на нихже местех написася. В святей же восточной Церкви не инако творится, но тако, яко же пишется. Идеже написася: людие глаголют, то вси вкупе, елицы обретаются в церкви глаголют «Господи помилуй», или «подай Господи» или «и со духом твоим», или «Отче наш». Аще у нас и не творится сего, обаче подобает творити. Ибо яко же выше речеся, егда речет диакон «миром Господу помолимся», или рцем вси, тогда всем подобает и отвещати: Господи помилуй. Аще бо ко единому клиру глаголалося отвещати, то не бы написали: людие глаголют. Такожде и святый Златоуст в том же нравоучении глаголет паки: во время самых страшных тайн приветствует (благословляет) иерей людей: «мир вами, приветствуют иерею и люди, глаголюще: «и духови твоему». Ничто же ино есть, разве сие, яже благодарения паки общая: ниже бо он сам благодарит, но и людие вси. Первее убо их приемь глас, таже согласившимся яко достойно и праведно сие бывает, тогда начинает благодарения. И что чудишися, аще негде со священником людие вещают, идеже с самыми херувимами и с высшими силами обще священныя оны песни возсылают? Сия же вся оная речена быша, да каждо и от начинаемых трезвится в поучении сем: да увемы, яко тело вси есмы едино, толико имуще друг ко другу различие, елико уд ко удом, и не все на священника возверзем, но и сами, яко о общем теле, о Церкви всей тако да печалуем».

Кажется, против этого сказать нечего. И именно, если когда весь народ должен участвовать своим пением в богослужении, так во время принесения жертвы бескровной, в видимое свидетельство, что она приносится всей Церковью, лишь при посредстве священника. Сколько от этого было бы пользы духовной – и представить себе трудно.

Разумеется, по многим и многим причинам, это не осуществится. По крайней мере, была бы заявлена необходимость этого.

Славословие великое, или утренняя песнь Богу при первом свете дня.

«Слава тебе показавшему нам свет!

Слава в вышних Богу, и на земли мир, к человекам благоволение!

Славим Тебя, величаем Тебя, поклоняемся Тебе, превозносим Тебя, благодарим Тебя, потому что велика слава Твоя, Господи-Царь небес, Бог-Отец, Вседержитель, Господи-Сын единородный и Святый Дух!

Господи Боже, Агнец Божий, Сын Отца, принимающий на себя грехи мира, помилуй нас; принимающий грехи мира, прими молитву нашу; седящий одесную Отца, помилуй нас. Ибо един Ты свят, един Ты Господь – Иисус Христос во славу Бога Отца. Аминь.

Всякий день славлю Тебя, и превозношу имя Твое во веки, в вечные веки.

Сподоби нас, Господи, сохраниться нам в этот (наступающий) день без греха. Благословен Ты, Господи, Бог отцов наших, хвально и прославленно имя Твое во веки. Аминь.

Да будет на нас милость Твоя, Господи; так как мы и надеялись на Тебя.

Благословен Ты, Господи, научи меня заповедям Твоим (трижды).

Господи! Ты наше прибежище в род и род. Потому-то я и говорю: Господи, помилуй меня, и исцели душу мою, потому что я грешен пред Тобой, Господи! к Тебе прибегаю, научи меня исполнять волю Твою, потому что Ты Бог мой, у Тебя источник жизни, в свете Твоем мы видим свет. Продли милость Твою к знающим Тебя.

Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас».

Эта песнь, как и все церковные песни основана на священном писании. В ней слышатся не только слова, но и целые стихи из ветхого и нового зав-ветов. Укажу на состав ее.

«Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Песнь ангельская, при рождении Спасителя¹²⁵.

«Се агнец Божий, вземляй грехи мира» – слова св. Иоанна Предтечи о И. Христе¹²⁶.

«Господь же . . . вознесеся на небо, и седе одесную Бога»¹²⁷.

Дальше стихи псалмов: Пс. 32:22, 118:12, 40, 5, 35:10, 11 и т. д.

Будничное славословие читается так:

«Тебе, Господи Боже наш, принадлежит слава, потому мы и воссылаем Тебе славу, Отцу и Сыну и Святому Духу, теперь, всегда и в вечные веки. Аминь. Слава Тебе показавшему нам свет».

Так на утрени, на повечерии это оставляется и читается прямо:

«Слава в вышних Богу и на земли мир, к человекам благоволение. Славим Тебя, величаем Тебя, поклоняемся Тебе, превозносим Тебя, благодарим Тебя; потому что велика слава Твоя, Господи Царь небес, Бог-Отец, Вседержитель, Господи Сын единородный, Иисус Христос и Святый Дух. Господи Боже, Агнец Божий, принявший на себя грехи мира, приими молитву нашу; сидящий одесную Отца помилуй нас, так как Ты един свят, един Ты Господь Иисус Христос во славу Бога Отца. Аминь.

«Всякий день (на повечерии: всякую ночь) славлю Тебя и превозношу имя Твое во веки, в вечные веки.

Господи, Ты наше прибежище из рода в род. И потому я говорю: Господи помилуй меня, исцели душу мою, потому что я грешен перед Тобою. Господи! к Тебе прибегаю, научи меня исполнять волю Твою, потому что Ты Бог мой, у Тебя источник жизни, в Твоем свете мы видим свет. Продли милость твою к знающим Тебя.

Сподоби нас, Господи, сохраниться нам в этот день (на повечерии: «наступающую ночь») без греха. Благословен Ты, Господи, Бог отец наших, хвально и прославлено имя Твое во веки. Аминь.

Да будет на нас милость Твоя, Господи, так как мы и надеялись на Тебя.

Благословен Ты, Господи, научи меня заповедям Твоим; благословен Ты, Владыка, вразуми меня заповедям Твоим; благословен Ты, Святый, просвети меня твоими заповедями.

Господи! Твоя милость вечна, не презри творения рук Твоих, Тебя должно славословить, Тебя должно воспевать. Тебе принадлежит слава Отцу и Сыну и Святому Духу, теперь, всегда и в вечные веки. Аминь.

«Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную, и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим, и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога-Слова родшую, сущую Богородицу, Тя величаем.

Совершенно справедливо ублажать Тебя, Богородицу, вечноблаженную и пренепорочную и Матерь Бога нашего. Тебя, поистине Богородицу, честнейшую херувимов и славнейшую без сравнения серафимов, без нарушения девства родившую Бога-Слова, величаем».

Основанием этой песни: пророчественные слова пр. Девы, которая сказала Она при свидании с праведной Елисаветой: «се бо отныне ублажат мя вси роди»¹²⁸. А составил ее Косма Маюмский. В ней выражено то, как смотрит святая православная Церковь на значение и величие пр. Девы, именно: она признает Ее в самом точном смысле Богородицей, т. е. верует, что хотя Христос Иисус родился от Нее по человечеству, но Она достойно называется Богородицей, потому что родившийся от Нее в самом зачатии и рождении был, как и всегда есть и будет, истинный Бог. На этом основании она признает пр. Деву бесконечно высшею всех существ сотворенных, даже чистейших духов, особенно близких к Богу, каковы херувимы и серафимы.

Здесь нужно заметить, что вообще о лице пресвятой Девы неправо мыслил еретик Несторий. Он учил не признавать пр. Деву Богородицей. Его ложное учение осуждено и предано проклятию на третьем вселенском соборе. В частности, против этой песни восставали наши ревнители старины, т. е. собственно не против всей песни, а против одного слова в ней, и это одно слово считали и считают не последним предлогом своего отделения от Церкви православной. Так-то и во всем они: прицепятся к одному слову и, непоняв его смысла и значения, бегут от единения Церкви и, разумеется, погибают, потому что вне ее спасение невозможно. Что ж это за страшное слово, которое будто бы вкралось в одну из важнейших церковных песней?

Вот что писали соловецкие ревнители старины в своей апологии (защитительной речи) к царю Алексею Михайловичу, и что доселе повторяют подражатели их:

«Да они же, государь, напечатали непотребное слово: честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, понеже ветренные серафимы. А по преданию св. отец: честнейшую херувим и славнейшую воистину серафим, понеже Она (св. Богородица) выше всех херувимов и серафимов и всех святых». Это они жалуются на тех, которые справляли перепорченные переписчиками богослужебный книги и для верности переводили, как и следует, испорченные слова прямо с греческих подлинников. Какое же такое непотребное слово употребили они при своем исправлении? А вот вместо во истину, поставили без сравнения.

Друг мой! Отдаю это на суд уже тебе, твоему здравому смыслу. Нет нужды говорить об этой страшной нелепице, которую высказали они о серафимах; нет нужды говорить, что на греческом языке в этом месте стоит слово асигкритос, что, собственно, значит несравненно, чего и сравнивать с другим нельзя; пусть это будет по их, что тут должно стоять воистину, и что мы ошибаемся. Но разве мы через это унизили бы достоинство пр. Девы Марии? Они говорят, что воистину пресвятая Богородица выше всех херувимов и серафимов и всех святых; а разве мы говорим, что это не воистину? Разве мы не чтим Ее выше всех херувимов и серафимов? Мы говорим только, что Она не просто выше, а без всякого сравнения, бесконечно выше; в чем же тут непотребное слово? Или мы говорим неправду? Но рассуди: с кем же и как сравнить Ее? Она родила Бога-Слово, Она Матерь Его; какое же сотворенное существо, хоть то был самый архангел, может идти в сравнение с Ней? И вот это-то, что мы чтим Ее без всякого сравнения выше всего сотворенного, по их – непотребное слово. О, страшно и подумать, до какой дерзости, до какою кощунства доходят они в своей ожесточённой слепоте! И все-то, повторяю, у них так. И все-то дело у них вертится на словах, точно от слов, а не от дела зависит наше спасение, точно за то, что упрямо держатся за слово, например, воистину и т. п. их прямо в рай! Страшно и больно, друг мой, подумать, сколько гибнет народу от самой произвольной слепоты. О, просвети их, Отец небесный!

«Христе Боже! Тебе всякое время и всякий час поклоняются, и Тебя славят на небе и на земле, Ты – кроткий, милостивый, благосердый, любишь праведников и милуешь грешников, и, обещанием будущих благ, всех призываешь ко спасению; приими, Господи, и наши, в настоящий час, молитвы, направь жизнь нашу к заповедям Твоим, освяти наши души, очисти тела, исправь помыслы, просвети ум, и избавь нас от всякой скорби, зол и болезней; огради нас святыми Своими ангелами, чтобы мы, под их хранением и наставлением, достигли единства веры, и познали неприступную Твою славу, потому что Ты благословен в вечные веки. Аминь».

Эта молитва читается на полунощнице, на всех часах и на повечериях. Перед ней положено сказать сорок раз: «Господи, помилуй». После нее трижды «Господи помилуй» и богородичная песнь «Честнейшую херувим» и пр.; за этим следует возглас священника.

Так, в церковном употреблении, называется учение Спасителя о блаженствах. Вот это учение¹²⁹.

«Увидев народ, Иисус взошел на гору, и, когда сел, приступили к нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои учил их говоря:

(Ст. 3) «Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное. (4) Блаженны плачущие, ибо они утешатся. (5) Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. (6) Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. (7) Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. (8) Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. (9) Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. (10) Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царство небесное. (11) Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. (12) Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах».

Великим постом блаженны поются по окончании часов следующим образом.

«Во царствии твоем помяни нас, Господи (слова разбойника на кресте). Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное. Помяни нас, Господи, когда придешь во царствие Твое. Так каждый стих с приложением: «помяни нас Господи». По окончании стихов «слава», «помяни нас, Господи» и пр., «и ныне, помяни нас, Господи» и пр. В заключение среди церкви поют: «помяни нас, Господи, когда придешь во царствие Твое. Помяни нас, Владыко, когда придешь во царствие Твое. Помяни нас, Святый, когда придешь во царствие Твое».

На литургиях, за исключением господских двунадесятых праздников, блаженны читаются или поются пред малым входом. Вместе с ним читаются краткие стихиры, содержание которых, как в будни, так и в воскресные дни, воспоминание о раскаявшемся разбойник на кресте и повторение его молитвы: «помяни меня, Господи» и пр. Вот для примера, блаженны в воскресенье шестого гласа.

«Боже, Спаситель мой! Помяни меня, когда придешь во царствие Твое и спаси меня, как един человеколюбивый».

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Адама, прельстившегося древом, ты и спас древом крестным, и разбойника, воззвавшего: помяни меня, Господи, во царствии Твоем.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Податель жизни! Сокрушив врата и вереи адовы, Ты, Спаситель, воскресил всех взывающих; слава восстанию твоем» и т. д.

В праздники богородичны и святых, вместе со стихами о блаженстве, читаются третья и шестая песни канона.

Два раза в году «блаженны» читаются на утрени, также с приложением стихир: в четверг Великого канона после шестой песни и в великий пяток по окончании антифонов.

В господские двунадесятые праздники и во всю пасху вместо «блаженных» поется четыре раза тропарь с приложением стихов из псалмов.

Символом веры называется учение о том, во что должны веровать христиане, выраженное в коротких, но, вместе с тем, в самых ясных, точных и определенных словах. Раз составленный и утвержденный соборами, он не может быть ни одним словом ни изменен, ни добавлен, ни уменьшен. Он составлен на первых двух вселенских соборах.

Вселенским собором называется собрание в одно какое-либо место пастырей и учителей Церкви, т. е. патриархов, архиепископов, епископов и т. д., по возможности со всей вселенной, для разъяснения каких-либо важных сомнений в деле верования и для утверждения истины против ложных учений.

Дело происходило так. Еще в самые первые времена христианства, по местам являлись люди, которые ложно и превратно толковали истины веры и тем производили недоумения и смуты. Но это не распространялось слишком далеко и не укоренялось крепко. Достаточно было действия местных властей для обсуждения и осуждения ложных учений и прекращения смут. Потом, через триста с небольшим лет после Рождества Христова, александрийский священник Арий начал проповедовать такое учение об Иисусе Христе, что он не есть Сын Божий по естеству, что он не вечен, так же как Бог Отец, одним словом, начал отвергать божественность И. Христа. И сделался упорнейшим еретиком. На беду, он был весьма учен и красноречив, и многие легкомысленные приняли его сторону. Так и принялось ложное учение, и начало распространяться чрезвычайно быстро. Даже некоторые пастыри заразились им, и из Александрии оно начало разливаться повсюду. Понятно, что уже никакие местные меры не могли остановить зло. Для этого-то 318 знаменитейших отцов Церкви, изо всех стран мира, собрались в греческом городе Никее. Между ними были исповедники, т. е. терпевшие за Иисуса Христа муки и страдания, как например, Пафнутий Фиваидский, Павел Неокесарийский и др. Между ними также были чудотворцы, как например, Николай архиепископ Мирликийский, Спиридон Тримифунский, Иаков Низибийский и др. Словом, тут собрались самые богоизбранные и богомудрые мужи. Они рассмотрели новое учение Ария и нашли, что это ересь, т. е. такое учение, которое подрывает самые основания истины веры. Общим приговором они осудили Ария и предали проклятию его учение. А чтобы и вперед не повторилось того же, они изложили определенно, как верует св. Церковь в Бога Отца и сына Божия – Господа Иисуса Христа, т. е. составили первые семь членов Символа веры. Это было главное дело. Потом тут же рассматривались и обсуждались другие вопросы, касавшиеся церковного благоустройства, например, о дне празднования Пасхи, которая дотоле праздновалась в разных Церквах в разное время и т. п. Это произошло в 325 году после Иисуса Христа.

Вот что был первый вселенский собор, послуживший образцом для последующих соборов. По городу, в котором был этот собор, он назван Никейским. Православная Церковь торжественно воспоминает его в седьмую неделю по Пасхе. Главное содержание всей службы этого дня – торжество истинной веры над зловерием.

Всех вселенских соборов было семь. Скажу, хотя коротко, когда и по какому случаю были они.

Второй был в Константинополе в 381 году против константинопольского патриарха Македония, который учил не воздавать Святому Духу равного поклонения с Богом Отцом и Сыном. На этом соборе составлены последние пять членов Символа веры.

Третий в Эфесе в 431 году против Нестория, который учил, что в Иисусе Христе отдельно два лица – божеское и человеческое, и что пр. Дева родила Его только как человека, а потому и недолжно называть ее Богородицей. Почему на этом соборе и постановлено: признавать в лице Иисуса Христа нераздельное соединение Божества и человечества, а пресвятую Деву собственно и истинно – Богородицей.

Четвертый в 451 г. в Халкидоне против Евтихия и александрийского патриарха Диоскора, которые учили, что во Христе человечество было поглощено божеством, и таким образом по воплощении – естество божеское и человеческое, составили одно только естество божеское. Собор опровергнул это учение и определил, согласно со словом Божиим, признавать Иисуса Христа Богом истинным и человеком истинным – из души и тела; по божеству – рожденным прежде век от Бога Отца, по человечеству –бессеменно рожденным от пр. Девы Богородицы, единым Христом, Сыном Божиим единородным, имеющим два естества неслитно, нераздельно, неразлучно и неизменно.

Пятый в 553 году в Константинополе (второй константинопольский). На нем еще раз подтверждены постановления четвертого вселенского собора, осуждены сочинения Феодора Мопсуетского, благоприятствовавшие учению Нестория, а также рассмотрены и осуждены некоторые главы из сочинений Оригена, Дидима и Евагрия, противные православному учению веры.

Шестой в 691 году в Константинополе (третий константинопольский) против Сергия, патриарха константинопольского и его последователей, которые признавали в Иисусе Христе одну только божественную волю. Собор, на основании слова Божия, определил: признавать во Христе две воли –божескую и человеческую.

Седьмой вселенский собор в 783 – 787 годах в Никее (второй никейский) против иконоборцев. На нем утверждено почитание св. икон, а вместе с тем окончательно подтверждены все правила и постановления прежних соборов.

Кроме вселенских соборов были еще частные, на которые пастыри и учители Церкви собирались лишь из нескольких мест для обсуждения каких-либо местных недоумений по делам Церкви, которые потому и называются поместными. Главных, правила которых православная Церковь приняла в руководство, было девять. Были и на Руси соборы поместные.

Теперь прочитаем Символ веры, и хоть коротко рассмотрим, чему он учит и чего требует от нас.

Член первый. «Верую во единого Бога-Отца, вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым». Это значит: я верю, что един Бог-Отец, первое лицо пресвятой Троицы, сотворил все, и все содержит в своей власти: все, что я вижу, т. е. землю и все что на ней есть, солнце, месяц, звезды, и то, чего не вижу, т. е. мир ангельский.

Впрочем, если я только верю и исповедую, что есть Бог и что Он все сотворил и все содержит в своей власти, а между тем живу так, как бы ни думал о Боге, то такая вера называется мертвой и даже бесовской. «Вера, если дел не имеет, мертва сама по себе. Ты веришь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут», – вот что говорит св. апостол Иаков¹³⁰. Значит, кто истинно, делом, а не словами, верует в Бога Отца, тот верует и в то, что Он всюду присутствует, все видит и все знает, а поэтому и наедине и в глубочайшей тайне страшится сделать что-нибудь противное Божьему закону. Верующий знает, что Бог премудр и благ, поэтому, безусловно уверен, что Он все делает премудро и все во благо людям. Верующий во всех скорбях, горях и несчастьях жизни не падает духом, и в радостях, и в довольстве, и на высоте земного величия не забывается. Мысль о Боге-Творце, промыслителе и распорядителе судеб человеческих, как луч солнца, должна разгонять все мрачное и вносить теплоту и жизнь во все существо наше.

Вот мысли и убеждения истинно верующих:

«Всегда вижу перед собой Господа. Он одесную меня; не поколеблюсь».¹³¹

«В Боге покой моей души, от Него спасение мое».¹³² Он твердыня моя непреоборимая, защита моя, избавитель мой, Бог мой, каменная гора, па которой я безопасен, щит мой, рог спасения моего, убежище мое».¹³³

«Господь свет мой и спасение мое; кого мне бояться? Господь крепость жизни моей; кого мне страшиться».¹³⁴

Член второй. «(Верую) и во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единороднаго, иже от Отца рожденнаго прежде всех век; света от света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, имже вся бьппа».

Член третий. «(Верую в Господа Иисуса Христа) нас ради человек, и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа свята и Марии Девы, и вочеловечшася».

Член четвертый. «(Верую в Господа Иисуса Христа) распятаго же за ны при понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна».

Член пятый. «(Верую в Господа Иисуса Христа) и воскресшаго в третий день по писанием».

Член шестой. «(Верую в Господа Иисуса Христа) и возшедшаго на небеса и седяща одесную Отца».

Член седьмой. «(Верую в Господа Иисуса Христа) и паки грядущаго со славою, судити живым и мертвым, его же царствию не будет конца».

Это значит: я верю также, что единый Господь наш Иисус Христос, Сын Божий единородный, который прежде всех веков родился от Отца, Бог истинный от Бога истинного, родился, а не сотворен; Он единого с Отцом существа, и все что ни существует, существует через Него; Он для нас человеков и для нашего спасения сошел с неба, принял плоть от Святого Духа и девы Марии и сделался человеком; при понтийском Пилате (римском правителе Иудеи) за нас был распят, страдал и погребен, но в третий день воскрес, как об этом было предсказано в священном писании; вознесся на небо и сидит одесную Бога, и опять придет со славою судить живущих и умерших, и царству Его не будет конца.

Еще когда я был младенцем, то, при крещении, засвидетельствовал свою веру в Спасителя и Господа Иисуса Христа. Правда, не сам я делал это, а за меня и от имени моего сделали это восприемники; тем не менее на мне свято, на всю жизнь, лежат обязанности, соединенные с этой вирой. Чрез крещение я сделался Христовым, а поэтому и назван христианином. Но название само по себе меня еще не оправдает. Если я христианин, то и должен быть всецело и безусловно Христовым – во всей жизни и во всей своей деятельности. Если я Христов, то и должен исполнять Его заповеди, Его повеления. Так ли на деле? Его ль путем иду? Его ль заповеди – единственное правило жизни моей? Чрезвычайно важные вопросы, от решения которых зависит вся будущая жизнь моя. Если на эти вопросы я могу отвечать да, то я участник во всем, что приобрел Спаситель своею жизнью на земле, своими страданиями, смертью и воскресением. Вечное блаженство, приобретенное им такой невообразимо дорогой ценой, ждет меня там – за могилой. Если же мне приходится отвечать нет, то не для меня все дело спасения, не для меня пролита божественная кровь, нет мне части в чудном Его воскресении, за гробом и могилой – суд и вечное осуждение.

О, друг мой, как редко предлагаем мы себе эти вопросы, если только предлагаем когда-нибудь! И оттого как мало в нас истинно Христова! Замогильная жизнь представляется нам какой-то слишком далекой далью, да и так, что точно мы минуем ее. Погибельное заблуждение! Эта даль – всегда, каждую минуту перед нами. Не сегодня – завтра мы переступим роковой порог, а там? Весьма нетрудно узнать, что там. Закон, по которому мы будем судиться там, у нас перед глазами, это Евангелие и другие священные книги. Другого закона там нет. Значит мы теперь же, ясно и положительно, без малейшей ошибки, можем определить, какой приговор изречется над нами. Посмотрим.

«Верующий в Него (в Господа Иисуса) не судится, а неверующий уже осужден, Суд же состоит в том, что свет пришел в мир, но люди возлюбили более тьму, нежели свет; потому что дела их были злы»¹³⁵.

«Он (Господь Бог) совершит свое правосудие в пламенеющем огне над незнающими Бога и не покоряющимися благовествованию Господа нашего Иисуса Христа»¹³⁶.

«Или вы не знаете, что неправедные царствия Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни прелюбодеи, ни воры, ни сребролюбцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – царствия Божия не наследуют»¹³⁷.

«Всякий, ненавидящий брата своего, человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет в себе жизни вечной»¹³⁸.

«Если не будете прощать людям согрешений их, то и Отец небесный не простит вам согрешений ваших»¹³⁹.

«Без святости никто не увидит Господа»¹⁴⁰. «Если ваша праведность не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в царство небесное»¹⁴¹.

«Проклят всяк, кто постоянно не исполняет всего, что написано в книге закона (в Священном писании)»¹⁴².

Ясно ли мой друг? О, до того ясно, что никакими мудрованиями, никакими хитросплетениями ума не затемнишь смысла этих слов. Они точны и непреложны, как верен и непреложен сам Господь Бог, наш будущий Судия. И небо, и земля прейдут, а ни одна йота и ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Что мы сейчас прочитали, то же самое изречется над нами на конечном суде.

Член восьмой. «(Верую) и в Духа Святаго, Господа животворящаго, иже от Отца исходящаго, иже со Отцем и Сыном спокланяема, и славима, глаголавшаго пророки».

Это значит: я верю также, что Дух Святый есть Господь животворящий, что он от Отца исходит, и что Ему мы должны покланяться и чтить Его наравне с Отцом и Сыном; Он говорил через пророков.

Верю, что Дух Святый есть Господь животворящий. Животворное действие Его всегда, с самого начала мира, оказывалось над людьми. Он вызывал на дело служения Господу и воодушевлял пророков, освящал сердца древних благочестивых мужей; но особенно ясно чудные действия Св. Духа открылись на апостолах в пятидесятый день от воскресения Иисуса Христа. Когда Он сошел на них, тогда их ум сделался светл, сердце воспламенилось, и они, доселе так слабые, так робкие, почувствовали и сознали в себе такое неодолимое мужество, что тут же начали возвещать имя Христово, с полной готовностью идти, ради царства Иисусова, на все муки и казни, на самую страшную смерть.

Если и во мне является иногда ревность к истине и любовь к добру; если и во мне возгорается желание молиться, и молитва делается для меня высочайшим духовным наслаждением; если и во мне является неодолимая потребность стремиться к нравственному совершенству, то все это во мне действие Духа Святого. Это залог вечной жизни, это свидетельство об ожидающем меня царстве небесном.

А если я, в ослеплении ума и ожесточении сердца, удаляю от себя эти благодатные действия Духа Святого, если я, упорным своим противлением Его благим и спасительным внушениям, ругаюсь над ними, то что ждет меня за это? О, друг мой, страшно подумать и сказать, что ждет. «Сколь жестокому мучению повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню кровь завета, которой освящен, и ругается над Духом благодати! Мы знаем Того, кто сказал: мне отмщение, я воздам. Страшно впасть в руки Бога живаго!» – вот что говорит св. апостол¹⁴³. «Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим всякие грехи и хуления, какими бы ни хулили, но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения во век, но подлежит он вечному осуждению»¹⁴⁴, – вот что говорит сам Спаситель. А мое упорное противление его действиям в душе моей, разве меньше хулы на Него? Или точнее, разве это самое не есть хула, с тем только различием, что не на словах, а что бесконечно хуже, – в действиях?

Действия Духа Святого на все, в чем только есть жизнь, и, преимущественно, на наши души, так же сильны и животворны, как действия Отца и Сына. Значит Ему, как всемогущему Господу, принадлежит то же поклонение, как Отцу и Сыну. Невидимый Отец, по любви Своей, послал нам благодать Свою в Иисусе Христе. Иисус Христос, лично, не долго был с людьми, но Св. Дух нашим сердцам вечно свидетельствует и напоминает о любви Бога-Отца и благодеяниях Господа нашего Иисуса Христа, и, таким образом, воодушевляя сердца, собирает людей в единое вечное царство Божие.

Член девятый. «(Верую) во едину святую, соборную и апостольскую Церковь».

Церковью называется общество верующих в Иисуса Христа и крестившихся во имя Отца и Сына и Св. Духа. Отсюда я и получил все свои познания о Боге-Отце, Сыне и Св. Духе, так для меня животворные и спасительные. Церковь для меня мать и учительница. Еще младенцем приняла она меня в свои объятия. Потом воспитывала в вере и благочестии. Затем руководит и будет руководить до гробовой доски на пути в царство небесное. Поэтому, чтобы безошибочно знать все, что может привести меня к животу и спасению, я, с полным доверием, должен принимать учение св. Церкви и все ее заповеди.

Но как Церковь составляется из людей, которые легко могут погрешать, как и действительно от разногласия произошли разные Церкви, то я должен верить и верю только такой Церкви, которая есть «единая, святая, соборная и апостольская». Единство – верный признак истины. Ложь принимает тысячи образов, а истина всегда одна. Отсюда-то у наших ревнителей старины, оторвавшихся от единения Церкви, столько толков, что и не перечтешь, столько согласий, что и до конца не доберешься, т. е. согласий лишь только по названию, а на самом деле каждое согласие гнездо раздоров, вражды и ненависти, до того, что зачастую отец с детьми, муж с женой, идут разными путями. А это и доказывает, что они идут путем лжи. Куда придут? К отцу лжи. А отец лжи – дьявол. «Он не устоял в истина, потому и нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, потому что он лжец и отец лжи».

Единство Церкви состоит в том, что она – одно духовное тело, т. е. такой по духу и цели, состав верующих, который возможен и должен быть только один между христианами, потому что у нее одно основание, одна глава – Иисус Христос, одна вера, одно божественное учение, и одни таинства, чрез которые благодать Божия сообщает свои дары; все члены ее одушевляются одним духом любви, и соединяются в едином уповании звания своего.

Святость Церкви состоит в том, что она, сначала очищенная и освященная страданиями и смертью Господа Иисуса Христа, потом постоянно и непрерывно, освящается Его святым учением. Его божественным ходатайством и установленными Им таинствами.

Кроме того, знаю и уверен, что истинная Христова Церковь есть соборная, или вселенская, т. е. такая, которая не ограничивается ни известным местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих из всех мест, времен и народов, и которая поэтому должна быть и есть одна во всем мире.

Наконец, если я убежден, что Церковь, к которой принадлежу, есть апостольская, т. е. та самая, которую основали и создали апостолы, сущу краеугольну самому Иисусу Христу, и которая исповедует и содержит в чистоте их учение и свято хранит все их уставы, то она вполне достойна моей веры, потому что апостолы передали учение самое чистое, какое слышали из уст самого Спасителя и какое внушено им Духом Святым. О, друг мой, как искренно должны мы радоваться, как крепко должны благодарить Бога, что Церковь, в которой мы с тобой родились и воспитались, имеет самые несомненные признаки истины. Она, обращая взоры и умы всех своих членов к единому Иисусу Христу, дает нам святое слово Его, то самое, какое получила от апостолов; она неизменно содержит и правила, и постановления, которые обсуждены и утверждены вселенскими соборами. Она, как истинная, самая любящая мать, неустанно, неусыпно заботится о нашем спасении, и все употребляет со своей стороны, чтобы мы неуклонно шли по пути к небесному царству. О, как мы должны любить ее за то, с какой сердечной готовностью должны исполнять все повеления, все ее заповеди; как искренно-детски должны повиноваться ей! Но не спит и не дремлет вечный враг Бога и людей. Если против чего употребляет он все свои адские усилия, все свои дьявольские козни, так именно против Церкви святой – православной. Еще св. ап. Павел предсказал об его орудиях и поспешниках. «Я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки не щадящие стада, и что из нас самих явятся люди, которые будут говорить превратно, чтобы увлечь за собой учеников»¹⁴⁵. И сколько являлось этих лютых волков, злых и ожесточенных еретиков, беспощадно терзающих Божью Церковь! Но ни к чему не привели волчьи нападения, и изменил враг свой образ действования. В наши дни он действует тайно и незаметно, и змеем подползает под основы Церкви. Его орудия прикидываются не только православными, но и ревнителями и поборниками православия. О них-то и сказал св. апостол Павел: «лжеапостолы суть лукавые наемники, они принимают только вид апостолов Христовых. И не удивительно: сам сатана принимает вид светлого ангела, а потому не трудно и служителям его принимать вид служителей правды»¹⁴⁶. Друг мой! Страшны были волки, а эти змеи еще страшнее. Против волков можно было брать и брали верные средства защиты и обороны; а что сделаешь с этими «служителями дьявола, принимающими на себя вид служителей правды?» Чем и как обличишь их? Хитер диавол, хитры и служители его. Укажу по крайней мере тебе некоторые признаки. Они всегда самозванные, т. е. не Богом призванные, не св. Церковью поставляемые на дело учения и просвещения православных, а сами, ниоткуда явившись, самовольно взявшие на себя это великое и святое дело. Тогда как наших епископов сам Дух Святой поставляет блюстителями и пастырями Церкви Господа и Бога, которую Он приобрел кровью Своей¹⁴⁷; эти самозванцы дерзко и нагло захватывают в свои руки возможность влиять и действовать на православных – посредством ли живого слова или иными темными способами. Тогда как поставленные Духом Святым неусыпно бодрствуют, неустанно молятся и действуют «благодатным словом Христовым, сильным назидать верующих»¹⁴⁸ словом любви и мира; эти самозванцы всюду стараются посеять смуты, раздоры и вражды. Потом – они «лукавые наемники». Тогда как поставляемые Духом Святым, по примеру апостола, который «ни сребра, ни золота, ничего ни от кого не пожелал, а от своих трудов поддерживал слабых»¹⁴⁹, не только ни от кого не требуют и не желают ничего, но и раздают свое трудовое; эти самозванцы стараются пользоваться от всех, до кого только могут они добраться. И, ради этого, никем и ничем не брезгают они: и пред откупщиками ханжат и пресмыкаются, и пред сильными и богатыми мира низкопоклонничают, и т. п. Наконец, они, в своей лжеапостольской ревности, идут дальше, чем как могли бы идти истинные апостолы. Тогда как поставляемые Духом Святым «работают Господеви со всяким смиренномудрием и многими слезами» и в основе своей деятельности кладут миры кротости, благоразумного снисхождения и мудрой терпимости, «ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись»¹⁵⁰, эти самозванцы действуют одним: грозами и проклятиями. Они готовы предать всех анафеме, кто только не склоняет послушного уха к их лжеапостольской проповеди.

Впрочем, друг, слишком не смущайся этим. Кроме поставленных Духом Святым на нашу защиту и оборону, и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился еще остаток чистых и честных деятелей в Церкви Христовой. Были побеждены «волки лютые» – будут поражены и змеи хитрые; и Церкви Христовой не одолеют никакие усилия адские, открытые и подспудные. Со своей стороны, употребляй все предосторожности, как бы не попасть в среду таких и не коснуться их нечистоты (2Кор. 6:17), а для этого: «в молитве будь постоянен и бдителен в ней; со внешними поступай благоразумно, и слово твое со всеми и всегда да будет с благодатью» (Кол. 4:2, 5–6).

Член десятый. «Исповедую едино крещение во оставление грехов».

Это значит: я признаю, что нужно единожды принять крещение для очищения себя от грехов и для вступления в жизнь духовную, благодатную.

Но вступить в эту жизнь еще не значит провести ее всю духовно и благодатно. При собственном крайнем бессилии, при нескончаемой веренице внешних опасностей, я вижу всю необходимость постоянной, благодатной и высшей помощи. Св. Церковь приготовила и дарует мне эту помощь в других таинствах. Поэтому я исповедую, т. е. признаю семь таинств, установленных православной Церковью.

Здесь, мой друг, я не имею возможности говорить о таинствах столько, сколько нужно. Даст Бог, о таинствах и обо всех обрядах нашей Церкви мы поведем с тобой особую речь. Теперь скажу, сколько можно короче главное.

Таинство, вообще, есть священное действие, в котором при видимом знаке (например, в крещении при погружении в воду) тайным, невидимым образом действует на человека благодать, или что тоже – спасительная сила Божия. Так

1. В крещении человек возрождается в жизнь новую духовную.

2. В миропомазании получает благодатные дары Св. Духа.

3. В причащении питается духовно, соединяется со Христом и от Него получает новые силы для жизни духовной.

4. В покаянии исцеляется от болезней духовных, т. е. от грехов.

5. В священстве получает благодать совершать таинства и пасти Церковь Христову.

6. В браке получает благодать, освящающую супружество и рождение детей.

7. В елеосвящении, при исцелении духовных недугов, врачуется от телесных болезней.

Члены 11-й и 12-й. «Чаю (ожидаю) воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь».

Это значит: я ожидаю, уверен, что все мертвые воскреснут, и затем наступит вечная, т. е. никогда не кончающаяся жизнь.

Когда наступить эта великая и страшная минута воскресения всех умерших, всех до единого – от Адама и до последнего умершего на земле человека? Ведомо единому Господу Богу. Но что наступит эта минута, это также несомненно, также непреложно, как и то, что каждый из нас должен умереть и в прах свой возвратиться. За всеобщим воскресением – всеобщий, конечный суд, за ним конечный приговор – рай или ад, середины не будет... О Господи! Что же будет тогда с нами?!

Употребление Символа веры церковных богослужениях особенно поучительно. Именно: он читается сейчас по пробуждении от ночного покоя (на полунощнице) и перед тем, как идти ко сну (на повечерии). Этим указывается на прямую обязанность православных начинать и оканчивать день поверкой себя: сохраняется ли в нем Вера во всей чистоте, полноте и со всеми ее требованиями. На всякой литургии (кроме преждеосвященных) Символ веры поется, т. е. исповедание веры заявляется торжественно, от лица всей церкви, как необходимо условие для совершения великого и страшного таинства тела и крови Христовой. Чтобы совершать и быть при совершении этого таинства, необходимо исповедать веру безусловно так, как исповедует св. Церковь. Поэтому-то Символ веры поется перед самым совершением таинства.

Понятно, что каждый православный должен знать Символ веры и прочитывать его с толком и понятием после обычных молитв. Я думаю, ты понял, чего, впрочем, не понимают слишком многие, что Символ веры совсем не молитва. И потому после молитв, сядь, перекрестись и читай его, член за членом, а вместе с тем и спрашивай себя: так ли на деле у тебя, как ты читаешь в словах; так ли веруешь, как заповедала веровать св. Церковь и так ли живешь, как требует вера святая, Христова, православная.

Вот это будет полезное чтение, а не то, что иной читает слова Символа и тут же кивает головой и в землю стукает, т. е. прямо доказывает, что не понимает, что читает и что делает.

Теперь, с благословением и помощью Божией, приступлю к объяснению самих богослужений. Строго держась церковного порядка, я, по возможности, буду передавать русской речью то, что поется и читается в церкви по-славянски. Так, надеюсь, будет понятнее. А это-то и есть главная цель моего труда, чтобы облегчить тебе, мой друг, понимание наших церковных богослужений. По-славянски ты всегда можешь слышать в церкви и даже псалмы читать дома. Считаю нужным еще раз сказать тебе: за все, чего не доумею, не смогу, не припомню объяснить – прости.

Теперь будет речь о вечерни будничной, каждодневной.

Как и все богослужения, вечерня начинается благословением Господа Бога: «благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь». Затем Начало, как объяснено в десятом письме, и чтение псалма 103: «Благослови душе моя Господа, Господи Боже мой возвеличился еси зело».

Содержание этого псалма: славословие Господа за сотворение мира и за Его чудный промысл обо всем сотворенном. Промыслом называется то, что Бог, сотворивши мир, не оставил его самому себе, но непрестанно, неусыпно, так сказать, заботится об нем. Заботится, чтобы все в мире – от солнца и звезд и до последней былинки, до последнего червя, чтобы все шло в строгом, неизменном порядке, в том порядке, в каком он создал вначале, потому что если бы на одну минуту нарушился этот порядок, то все погибло бы и исчезло. Заботится, чтобы все живущее имело чем жить и, не прерываясь, продолжало свое существование. Это не значит, чтобы я, или ты, или какое-либо творение, взятое отдельно, существовали вечно на земле – нет, отдельно каждое должно умирать и уступать место другому; но чтобы не исчезли роды на земле, например, род человеческий, тот или другой род животных и т. п., заботится, кроме того, чтобы самое зло (болезни, например, разные бедствия и т. п.), которое породил и разлил на земле грех, вело к благим последствиям.

Вот как псалмопевец славословит этот чудный промысел.

«Благослови душа моя Господа! Господи, Боже мой, Ты дивно велик. Ты облечен величием и благолепием. Ты облекся светом, как ризою, простер небеса, как шатер» (Пс. 103:1, 2).

«Ты провел источники по долинам, между горами текут воды. Поят всех полевых зверей, дикие ослы утоляют жажду свою. При них обитают птицы небесные, сквозь ветви голос их раздается. Ты с высот Своих напояешь горы, плодами дел Твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли хлеб (Пс. 103:10–14). Насыщаются древа Божии, кедры ливанские, которые Ты насадил. На них гнездятся птицы, жилище аиста на елях. Высокие горы сернам, каменные утесы – убежище кроликов. Ты сотворил луну для указания времени, солнце знает свой запад. Простираешь тьму – и делается ночь, во время коей бродят все лесные звери. Львы рыкают, ища добычи, и требуя от Бога пищи себе. Воссиявает солнце – и они скрываются и ложатся в свои логовища. Тут человек выходит на дело свое и на работу свою до вечера» (Пс. 103:16–23).

«Вот великое и обширное море, там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые и большие... Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты давал им пищу в свое время. Даешь им – принимают; отверзаешь руку Свою – насыщаются благом. Сокроешь лице Твое – смущаются; возьмешь от них дух – умирают и в прах свой возвращаются. Пошлешь дух Твой, созидаются и обновляешь лице земли» (Пс. 103:25–30).

«Как многочисленны дела твои, Господи! Все соделал Ты премудро, земля полна богатства Твоего» (Пс. 103:24).

«Да будет Господу слава во веки» (Пс. 103:31).

И чем лучше оканчивать день, как не этим прославлением Божьего промысла? Так, мой друг, с окончанием каждого дня благодари и прославляй Господа Бога за Его чудный промысл о тебе. Все, что содействовало тебе провести день: воздух, пища, телесные силы, здоровье и пр., и пр. – все это действие промысла на тебе. На минуту, на мгновение глаз оставит нас промысл – кончено, все погибло, «в прах свой возвратимся». Вместе с тем, чтобы, когда ни было с тобой – горе, неудачи, болезнь, потери, бедность и т. п., не упадай духом и не унывай: есть промысл над тобой, который не покинет тебя ни при каких невзгодах. Господь Бог заботится о каждой былинке полевой, о каждом пресмыкающемся – тебя ль оставит, забудет? Никогда, лишь не теряй упования на Него. Вот что сказал Сам Спаситель: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (Мф. 6:26). «Не пять ли воробьев продаются за два ассария (самая мелкая монета) и ни один из них не забыт у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак, не бойтесь, вы дороже многих воробьев» (Лк. 12:6–7). К чему ж, после этого, уныние, малодушие? Тяжело переносить житейские невзгоды и особенно злобу людскую, знаю, горьким опытом знаю, что тяжело. Да что? Так или иначе, в горе иль в радости, под влиянием любви и дружбы, иль под гнетом вражды и преследований – а дни наши мелькают, не заметим, – мелькнет и вся жизнь; так что тут останавливаться на темных сторонах ее? Мелькнут и они, разве что вспомнятся там – на суд Всеведущего для воздаяния каждому по делам. Притом, Божий промысл никогда не допустит до нас невзгоды выше сил наших. Явится беда – у Господа готово и лекарство против нее. Найдутся враги, злые, ожесточенные, такие враги, что «живых убо пожерли быша нас, внегда прогневатися ярости их на ны, и Господь не даст нас в ловитву зубом их». Непредвиденно для нас, пошлет Он друзей, вовсе нам неведомых, сокровенно от нас пошлет помощь, ни как нами неожиданную; и «душа наша, яко птица, избавится от сети ловящих; сеть сокрушится, и мы будем избавлены» (Пс. 128). Так, друг мой, и в горе, и в радостях будем возлагать все свои надежды, все свое упование на Божий промысл – и он никогда не оставит нас.

О, да благословляет наша душа непрестанно Господа, Он дивно велик, все делает премудро.

Во время чтения этого псалма священник читает молитвы, так называемый светильничная. Свитильничными они называются потому, что в это время наступают вечерние сумерки и для богослужения зажигаются уже светильники. Общее содержание этих молитв следующее.

«Милосердый Господи! Прими молитву нашу, и не накажи нас во гневе Своем, но поступи с нами милостиво, очи сердец наших просвети в познание Твоей истины; помоги кончить день, как и всю жизнь, мирно и безгрешно, а там, в другой жизни, дай нам наследие со всеми угодившими Тебе. Ты, Боже, Создатель дня и ночи! Прими нашу вечернюю молитву и сохрани нас в наступающую ночь; дай сон, так необходимый для восстановления сил наших, чтобы мы после него с душевной радостью восстали для славословия Твоего милосердия».

Всех светильничных молитв семь.

За псалмом «Благослови душе моя Господа» и пр. следуют: великая ектения, рядовая (очередная) кафизма, малая ектения и пение псалмов: Господи воззвах к Тебе, услыши мя и пр. Здесь положено петь псалмы 140, 141, 129 и 116. Общее содержание их: моление страждущего о помощи от Господа и надежда, что эта помощь не замедлит.

«Господи, взываю к Тебе, поспеши ко мне, внемли гласу моления моего, когда я взываю к Тебе. Да приидет молитва моя, как фимиам пред лице Твое, возношение рук моих, как вечернее приношение (Пс. 140:12).

К Тебе, Господи, очи мои, на Тебя уповаю, не отринь души моей. Сохрани меня от сети, которую поставили мне, от ухищрений делающих беззаконие» (ст. 8–9).

«Гласом моим ко Господу вопию, гласом моим Господу помолюся. Изливаю пред лицем Его моление мое, печаль мою пред лицем Его изъясняю, когда изнемогает во мне дух мой (Пс. 141:1–3).

Вопию к Тебе, Господи, говорю: Ты мое прибежище, Ты доля моя на земле живых. Внемли воплю моему, ибо я весьма изнурен. Избавь меня от гонителей моих; ибо они превозмогли меня» (ст. 6–7).

«Ежели на беззакония будешь взирать, Господи, – Господи, кто устоит? Но у Тебя прощение, дабы благоговели к Тебе. Ожидаю Господа, ожидает душа моя, уповаю на слово Его. Да ожидает Израиль Господа, ибо у Господа милость, и великое у Него искупление» (Пс.129:3–5, 7).

«Хвалите Господа все народы, славьте Его все племена, ибо велика милость Его к нам, и истина Господня пребывает вечно» (Пс. 116:1–2).

С последними стихами этих псалмов поются стихиры, числом шесть: три из октоиха и три празднуемому в следующий день святому. Общее содержание этих стихир в октоихе, как и было уже говорено, возбуждение в грешниках чувств раскаяния и моление Спасителю о прощении и помиловании. Вот для примера: «в понедельник вечера, глас 2-й, стихиры «на Господи воззвах».

«Христе, един безгрешный, един незлобивый, единственный источник милосердия! Воззри на мое стенание, воззри на скорбь мою, и очисти все язвы моих струпов. Спаси Твоею милостью раба Твоего, чтобы я, рассеяв тьму лености, славил Тебя, преблагого Спасителя моего.

Бедная душа моя! Всмотрись и разгляди свои дела – до чего они скверны?! Рассмотри свою наготу. И какое еще страшное одиночество! Тебе предстоит быть отлученной от Бога и ангелов, и ввергнутой в бесконечную муку. Пробудись, встань, поспеши, воскликни: Спаситель мой! Согрешила я, прости меня и спаси.

Тело я осквернил страшно, душу и сердце развратил преступными помыслами, исказил все свои чувства: глаза осквернил, слух заглушил, язык непотребными речами посрамил, и все во мне сделалось постыдным. Вот почему Христос – мой Спаситель, падая перед Тобою, взываю: согрешил я перед Тобою, согрешил, прости и спаси меня».

Таков общий строй этих стихир. Читая их, невольно проникаешься ужасом своего положения; холод проникает насквозь и леденит душу, как вдумаешься и выяснишь в себе сознание: «ведь это я!» Да, нужно дойти до окаменелого бесчувствия, чтобы не содрогнуться всем своим существом при этих ярких, резких изображениях нашей внутренней жизни, и этой невыразимо страшной будущности, которая предстоит нам за гробом. И можно бы дойти до отчаяния, если б во всех этих стихирах не проводима была мысль о Спасителе, о возможности прощения и помилования, пока мы здесь на земле, пока еще можем прибегать с мольбой к Спасителю. О, если б эти стихиры прочли, с мыслью и сознанием, те, для которых настоящая жизнь – все, а о загробной жизни ни думы, ни помысла, для которых собственная внутренняя жизнь – страна неведомая, в которую они и не заглядывали никогда; если б только прочли да вдумались в прочитанное!.. С каким глубоким отвращением, всесокрушающим ужасом, с какой неодолимой скорбью взглянули бы они на самих себя!..

На вечернях к середе и к пятку эти умилительные и покаянные стихиры заменяются крестными. В них воспоминаются страдания Господа Иисуса, напоминается, что приобретено этими страданиями и указываются средства усвоить себе плоды крестной жертвы. Вот для примера одна: вторник вечера, глас 3-й.

«Слово! При Твоем распятии все сотворенное содрогнулось и изменилось, солнце, от страха, скрыло свои лучи и облеклось тьмой, завеса церковная раздралась, но каждый уверовавший спасся. Поэтому-то мы и славим Твое неизмеримое милосердие».

Стихиры в честь святых заключают в себе главные черты их подвижнической жизни или мученической кончины, если празднуется в честь св. мучеников.

Все эти стихиры собственно так и называются: стихиры на Господи воззвах». Они оканчиваются богородичными, кратким молением ко пресвятой Богородице об испрошении нам прощения и помилования, а к среде и пятку – крестобогородичным, молитвенным воспоминанием тех страданий, которые вынесла пресвятая Матерь и Дева при кресте Сына своего.

После стихир поется, или, с невыразимою грустью скажу, прочитывается, нередко кое-как, одна из наиболее трогательных церковных песней: «Свете тихий святыя славы» и пр., песнь, которую нельзя слышать без глубокого душевного умиления.

«Спаситель мой, Христос, Ты открывший нам славу Отца небесного! Свет тихий святыя славы (на который душевному оку нашему также отрадно взирать, как и телесным очам на тихий вечерний свет)! Спасти хотя мир, Ты приходил некогда к темному западу – естеству нашему. Поэтому мы каждый раз, когда достигаем запада солнечного, каждый день, когда видим свет вечера, поем Отца Твоего, поем Тебя – Сына и Святаго Духа, воспеваем Бога триединого. О, Сын Божий, дающий жизнь нам и всему сущему, мы должны петь Тебя святыми голосами, должны повергаться перед Тобой не только при закате солнца, не только при виде света вечернего, но и во всякое время дня и года. Ты жизнь всей вселенной, а потому и славит Тебя вся вселенная».

Эта песнь написана Софронием, патриархом Иерусалимским. Вот что говорит предание о том, как вылилась из души богомудрого старца эта песнь. Под конец жизни любил он уединяться на одну из гор, окружающих Иерусалим, при закате солнечном. Отсюда устремлял он задумчивые взоры на заходящее солнце палестинское, переносил их на Иерусалим, и глубокая грусть проникала его душу. Там, на западе уже разливается тьма; здесь перед ним все уныло и мрачно: ничего из древнего величия, ни крепких стен, ни высоких башен Сиона, все в развалинах. Но вот однажды вечерний свет, тихо падавший на развалины Божьего града, обратил мысль старца к предметам более важным, чем это грустное запустение. Солнце вещественное, склонившееся на запад, склонило ум старца к представлению Солнца невещественного, и образ пресвятой Троицы представился мысленным взорам его. Запад солнца привел ему на память темный запад падшего естества человеческого. Тихий свет заходящего солнца, обливающий усталую природу вечернюю, живо изобразил ему схождение Сына Божия к темному человечеству, дабы просветить и восстановить его, а с ним и всю природу. В прохладном дыхании вечернего воздуха он ощутил образ той благодати, которой Дух Святый, вследствие искупления, одухотворяет человека и вселенную. Душа богомудрого старца исполнилась благодарным умилением, и он воспел Творцу вселенной вечернюю песнь: Свете тихий и пр.

За этой песней следуют прокимен, краткое моление о том, чтобы Господь помог без греха провести наступающий вечер («Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранитися нам», и пр.) просительная ектения и стиховны.

Стиховных стихир три. Первые две, как и стихиры на «Господи воззвах», умилительные или покаянные, третья в честь мучеников. Вот для примера: стиховны в понедельник вечера, глас второй.

«Христос-Спаситель! Согрешил я пред Тобой, как блудный сын. Отец! Прими меня, кающегося, и помилуй меня. Боже.

Христос Спаситель! Взываю к Тебе голосом мытаря, очисти меня, как его, и помилуй меня, Боже.

Когда святые мученики молятся о нас и прославляют Христа – прекращается всякий соблазн, и род человеческий верой спасается».

Последним двум стихирам предшествуют стихи псалма 122. «К Тебе возвожу очи мои, живущий на небесах. Как глаза рабов устремлены на руку господ их, как глаза рабы на руку госпожи ее, так очи наши ко Господу Богу нашему, доколе Он помилует нас» (Пс. 122:12).

«Помилуй нас, Господи, помилуй нас; ибо довольно напитались мы презрением. Довольно напиталась душа наша поруганием от надменных, презрением от гордых» (Пс. 122:24).

Стиховные заключаются богородичным или крестобогородичным, точно так же, как и на «Господи воззвах».

Затем: ныне отпущаеши и трисвятое.

Ныне отпущаеши – это молитва Симеона Богоприимца, предсмертная молитва благочестивого мужа, излияние радостных чувств старца, отягченного бременем лет, для которого смертный покой дороже жизни, исполненной бурь и тревог; это голос души, давно отрешившейся от всего земного, давно привитавшей мысленно в обителях небесных, для которой на земле осталось только одно неоцененное благо – видеть спасение, уготованное для людей, и потом одно и последнее желание: скорее разрешиться от уз плоти. Блаженная кончина, блаженный старец!

«И пришел он (старец Симеон), так рассказывается в Евангелии, по вдохновению во храм, и, когда родители принесли младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним, он взял Его в объятия свои, благословил Бога и сказал: «Ныне отпущаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое уготовал пред лицом всех народов, свет к просвещению язычников, и славу народа твоего – Израиля».

После трисвятого: тропарь празднуемому на другой день святому и богородичен; сугубая ектения и отпуск, который обыкновенно совершается так: священник говорит «Премудрость», клир (вместо народа) отвечает «благослови». Священник: «Сый благословен Христос Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков». Клир: «Утверди Боже благочестивейшего… святую веру православную, православных христиан во век века». Священник: «пресвятая Богородице, спаси нас». Клир: «Честнейшую херувим, и славнейшую без сравнения серафим, без истления Бога Слова родшую, сущую Богородицу Тя величаем». Священник: «славе Тебе, Христе Боже, упование наше, слава Тебе». Клир: «слава и ныне. Господи помилуй – благослови». Священник, обратившись к народу: «Христос истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери и святаго (празднуемого на другой день) и всех святых помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец (спасет нас, потому что он благ и человеколюбец). Клир заканчивает пением многолетия Благочестивейшему Государю Императору и всему царствующему Дому.

Таково общее содержание вечерни. В ней, как можешь видеть ты, мой друг, самым заботливым образом напоминается нам о безотложной необходимости вырваться из греховной тьмы, и с раскаянием, со слезами обратиться к Спасителю с молением о прощении и помиловании. Да, каждая вечерня напоминает нам, что и еще дня в нашей жизни нет, и еще сутками мы стали ближе к могиле и суду страшному, что и вся наша жизнь мелькнет так же быстро и незаметно, как мелькают дни, недели, месяцы. А у нас-то ни думы об этом, ни заботы, ни помысла! Как будто вечно жить на земле, так привязаны мы к ней, так век мысли направлены к попечениям, к трудам и целям земным. Как же горько и страшно обманываем самих себя! Как страшно будет убедиться пред лицом смерти, что все, из-за чего мы хлопотали, на что потратили жизнь – все ни к чему, все останется на земле; а того, что единственно нужно – мира с Богом, дел Ему угодных, – у нас нет! О, если праведник едва спасется на суде Божием, мы-то где же будем?

Спеши, мой друг, пользоваться временем, чтобы достойно приготовиться к жизни вечной. Там наша истинная настоящая родина, здесь место изгнания, ссылки. Готовься же на родину! Каждый вечерний звон да будет для тебя напоминанием о ней, зовом в родную сторону и побуждением – заботы о ней положить в главе своей деятельности.

В прежние времена по вечери, т. е. после ужина, а теперь же после вечерни совершается краткое богослужение, которое называется повечерием. Состав его следующий.

За обыкновенным начало: псалмы пятидесятый, о котором было говорено, 69 и 142. В этих двух псалмах выражается сколько состояние души, стремящейся к Богу, но притом чувствующей и сознающей свое бессилие приблизиться к Нему без Его всесильной помощи, столько же и моление к Нему, чтобы Он отстранил все, противодействующее этому приближению, и особенно избавил от врагов, тех врагов, которые, как львы голодные, рыкающие, ищущие пищи себе, ищут погибели каждого. И всегда нужно молить Царя небесного об избавлении от этих страшных врагов, но особенно перед сном ночным, потому что этим-то временем и пользуется дух тьмы, чтобы погибельно действовать на душу человека. Для нас, не искусившихся в борьбе с ним, и даже почти всегда уступающих его злому влиянию и без мысли, и без желания этой борьбы, конечно это незаметно. Но это слишком заметно для тех, которые живут духом и не работают плоти, которые все свои силы напрягают к тому, чтобы возмощи им стати противу козней, дьявольских. В бодрственном состоянии, облеченные во всеоружия Божия (об этих оружиях, с которыми можно все стрелы лукавого разженные угасити –Еф. 6:10–19), они недоступны погибельным его влияниям. Зато и старается он воспользоваться тем временем, когда усталая плоть предается сну и, вместе с тем, приостанавливается самодеятельность душевных сил. И как страшно пользуется этим временем исконный враг Бога и людей! «От поста изсохло все тело мое, – рассказывает сам о себе блаженный Иероним, – от невыносимого жара покрылась чернотой и растрескалась вся кожа моя (он подвизался в одной из пещер палестинских, в той самой, в которой родился Христос Господь); капля воды была бы наслаждением для иссохшей внутренности моей, кости стучали одна об другую, когда я ложился для кратковременного отдыха на голый камень, и вот, лишь смыкались глаза мои, мне представлялись, во всей ослепительной красоте, римские жены и девы, со всем обаянием разврата они звали, влекли меня к наслаждениям… С воплем и стоном вскакивал я со своего ложа; с невыразимой болью чувствовал, как волновалась и кипела, дьявольским огнем подожженная, душа моя, и долго-долго после того не сходил в нее мир, хотя я усиливал подвиги, целые дни проводил в пустыне под жгучим солнцем, и целые ночи под всепроникающими холодами и сырью, страшась и заглянуть в пещеру и на каменное свое ложе»¹⁵¹. Вот эти разожженный стрелы, которыми дух тьмы и зла поражает душу, когда она не управляется волей человека, т. е. во время сна. Вот этот страшный враг, который пользуется минутами отдыха для своих адских нападений! Как же приступая ко сну, не молить Господа Бога о помощи и защита от этого врага? Как не повторять каждый вечер с псалмопевцем: «Боже избави меня, Господи помочь мне поспеши! Да будут постыждены и посрамлены ищущие души моей! Да отступят назад и будут поруганы желающие мне зла!» (Пс. 69:2–3). «Враг преследует душу мою, попирает в прах жизнь мою, посаждает меня во мраке подобно давно умершим. Томится во мне дух мой, унывает во мне сердце мое» (Пс. 142:3–4).

«Поспеши, услыши меня, Господи, дух мой исчезает, не сокрой лица Твоего от меня, иначе я сравняюсь с отходящими в могилу. Избавь Меня от врагов моих, Господи, к Тебе прибегаю. И по милости Твоей истреби врагов моих, и погуби всех угнетающих душу мою, ибо я Твой раб».

За этими псалмами: торжественная песнь славословия «Слава в вышних Богу» и пр. Символ веры, Достойно и Трисвятое – обо всем этом было говорено.

По уставу после Символа веры положено петь канон пр. Богородице. В каждом гласе и на каждый день недели положен свой особенный канон. Общее содержание их: моления грешника ко пр. Деве о ходатайстве пред Господом Богом о прощении и помиловании и о небесной помощи на трудном жизненном пути, среди всяческих искушений и соблазнов.

Вот для примера несколько стихов из канона «в среду на повечерии глас второй».

«Пречистая! Меня, благоговейно душой и устами исповедующего тебя, по истине Богородицу, спаси от страшных бед, и болезней, и грехов.

Пресвятая Дева! Услышь слова моей молитвы, которые я приношу Тебе, Преславная, из глубины моего сердца, и спаси меня от страстей и от напастей.

От скорби и боли душевной приношу Тебе моление, я погибший; Ты, едина родившая Слово – самое милосердие, умилосердись и спаси меня.

Непроглядной тьмой житейской я окружен и проникнут; соболезнующего и состраждущего мне доселе не нашел. Пресвятая Дево! твоим светом рассей тьму моих грехов и озари мой внутренний мрак, чтобы я мог петь тебе: благословенна ты, которая Бога родила во плоти».

Из числа всех этих канонов особенной силой внутреннего чувства, глубиной сознания всей житейской горечи, всего зла, которым поражено человечество и всей необходимости безотложно искать спасения у Господа Бога и помощи у пр. Девы, ознаменован канон: «во вторник на повечерии, глас осьмой», который начинается «Многими одержим напастьми» и т. д. Его положено петь «во всякой скорби душевной и обстоянии». Он же поется на утрени почти во все полиелейные службы святым. Он же назначен в числе канонов для каждодневного правила, именно: в вечера – воскресенья, понедельника, среды и четверга. Ему усвоено название параклисис, что, собственно, значит «заступление, помощь на суде», и потом – утешение. И действительно, если есть олово человеческое, которым можно умолить пр. Деву о предстательстве на суде нелицеприятного Судии, если есть утешение для растерзанной горями жизни души, так оно здесь – в этом каноне. Следовало бы передать его весь русской речью, но я ограничусь лишь одним первым стихом. Если Господь поможет мне достать греческий подлинник, так я переведу его для тебя, мой друг, и сообщу в особенном письме.

«О мать Слова и Дева! Обуреваемый многими бедствиями, к тебе прибегаю, ища спасения. Спаси меня от напастей и зла».

Этот канон – творение Феостирикта монаха. Он напечатан во всех молитвословах: в канонниках, святцах, в часослове (на конце), в следованной псалтири.

Но эти каноны, как ни глубоко проникнуты они духом умиления, как ни сильны возбудить в каждом потребность – с самым жарким усердием обращаться с молением к Царице небесной о помощи на трудном жизненном пути, о ходатайстве перед Царем небесным, редко где прочитываются. Обыкновенно за Трисвятым следуют тропари, кондак заупокойный (со святыми упокой и пр.) и после них молитва «Иже на всякое время» и проч.

После этой молитвы: Честнейшую херувим и пр., возглас священника и еще две молитвы ко пресвятой Деве Богородице: «нескверная, неблазная и пр.». Господу Иисусу: И даждь нам, Владыко, на сон грядущим и пр. Вот эта последняя молитва.

«И дай нам, Господи, идущим ко сну, покой тела и души, сохрани от мрачного сна греховного, и от всякого темного ночного соблазна, укроти порывы страстей, угаси разожженные стрелы лукавого, который направляет он на нас с таким коварством, усмири плотские движения и усыпи все земные и вещественные заботы. Боже! Дай нам бодрый светлый ум, целомудренный помысл, трезвенное сердце сон легкий, свободный от всех сатанинских мечтаний; во время молитвы восставь нас, утвержденных в Твоих заповедях и имеющих в себе твердую память о судьбах Твоих, дай нам силы на всеночное славословие, для того чтобы петь, благословить и прославить пречестное и преславное имя Твое – Отца и Сына и Святаго Духа, теперь и всегда и в вечные веки. Аминь».

«Преславная приснодево, мати Христа Бога, принеси нашу молитву сыну твоему и Богу нашему, да спасет тобою души наша».

Пресвятой Троице: «Упование (надежда) моя – Отец, прибежище мое – Сын, покров мой – Дух Святый, Троице Святая, слава Тебе».

И отпуск, который сопровождается поучительным обрядом. Священник, преклонив голову, просит у всех предстоящих прощения во всем, в чем он оказался против кого-либо виновным не только в продолжение дня, но и в продолжение всей жизни. Те изъявляют ему свое прощение и, в свою очередь, просят у него прощение. Чудное обыкновение! Заканчивать день молитвой и всеобщим примирением – какое верное средство – приготовить себе мирный, отрадный, всеосвежающий сон. Разумеется, если это идет подальше внешнего действия, и слова прощения и примирения тут же переходят в дело.

Но, оставляя после повечерия церковь, мы еще не все сделали.

В напутствие нам дана молитва, которой мы ни под каким предлогом не должны забывать, и которую мы должны прочесть по дороге ли домой, или пред самым сном. Вот эта молитва.

«Человеколюбивый Господи! Прости тех, которые ненавидят и обижают нас. Даруй всякое благо тем, которые делают нам добро. Нашим братьям и всем родным нашим даруй все, что нужно ко спасению и жизнь вечную, и исполни их моления об этом. Посети болящих и даруй им исцеление. Управь тех, которые в море. Сопутствуй путешествующим. Императору споборствуй. Дай оставление грехов служащим нам и тем, которые оказывают нам милость. Помилуй по великой Своей милости всех тех, которые заповедали нам, недостойным, молиться за них. Господи помяни всех уже умерших родных и чуждых, и упокой в том чудно-светлом месте, которое озаряет свет лица Твоего. Вспомни, Господи, наших братьев, плененных, и сохрани их от всякого бедствия. Вспомни тех, которые заботятся о святых Твоих церквах и делают им всякое добро, исполни все их молитвы о спасении и даруй им жизнь вечную. Вспомни, Господи, и нас, смиренных, грешных, и недостойных рабов Твоих, и просвети наш ум светом Твоим божественным, и направь на путь Твоих заповедей; за молитвы пречистой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, и всех святых Твоих. Потому что Ты благословен в вечные веки. Да будет (аминь)».

О, что, если б мы строго и неуклонно исполняли все заповеди и уставы Церкви! Как прекрасно все шло бы в Божьем мир! Как стройно, мирно, счастливо текла бы наша жизнь! На каких прочных основах развивалось бы благоденствие нашего общества! Близость к Богу в молитве, нерасторжимое единение со всеми чрез молитву, ничем невозмутимый мир в души каждого – достояние молитвы; какие силы, уж не говорю – человеческие, адские могли бы поколебать эти основы? Но нет, их-то, эти-то основы и обегают люди. И думают заменить их многодумными хитростями мудрости человеческой. Суета суетствий, и всяческая суета! Пройдут годы, десятки, сотни лет, многодумные хитрости будут заменять еще больше многодумными, и таки дойдут наконец до того, что сами же скажут: «суета суетствий».

О, друг мой, утром, вечером, ночью, когда только можно, будем молить Царя небесного, чтобы Он, сколько возможно скорее вразумил всех и каждого, что мудрования людские – суета, что с ними далеко не уйдешь и ничего, прочного не сделаешь, что в Божьей Церкви то, чего ищут на всех путях и распутьях мира. Да, Божья Церковь – и никто и ничто больше – Божья Церковь своими молитвами, руководством, заповедями, может уврачевать наши застарелые недуги и сообщить нам новые, свежие силы. И этим только способом может обновиться вся наша общественная жизнь и направиться к многоразличным усовершенствованиям.

Полночь – какое страшно таинственное время! Невольно объемлет трепет все существо человека при одном воспоминании этого времени. И не напрасно. Опыты и наблюдения свидетельствуют, что в полночь происходит что-то необыкновенное, что-то особенно важное для всей видимой природы, для человека и для всего, что имеет какое-либо отношение к человеку.

Так, те, которые имеют нужду проводить весенние и летние ночи под открытым небом, в лесах и долинах, невольно замечают, что чем ближе время идет к полночи, тем безмолвнее, тише, мертвеннее становится природа. Птицы, так неумолчные в вечерние зори, одна за другой постепенно замолкают и завертываются в перья; животные, с таким наслаждением вкушающие, до позднего вечера, траву, увлажненную вечерней росой, к полночи сталпливаются и делаются неподвижными. Растения и цветы крепче завертывают свои листья, закрывают чашечки в те минуты, когда наступает полночь. В самую полночь настает такая тишь, что ни от одного живого существа не слышно никакого голоса, не слышно даже запаха от многих душистых растений. Все находится в бездействии, в ослабленном положении, в состоянии какого-то ожидания и страха. Отчего это? Оттого что в полночь совершается некоторый перелом жизненной силы во всей природе. В продолжение дня эта сила постепенно приходит в истощение и упадок, потому что находится в непрерывной и самой возбужденной деятельности; к вечеру она слабеет слишком заметно, потому что свет, необходимое условие жизни, слабеет и уступает место ночной тьме; в полночь – крайняя степень преобладания тьмы над светом, от этого-то всеобщая остановка всякой жизненной деятельности во всей видимой природа: вся она находится в каком-то лихорадочном состоянии и ждет перелома или решения будущей деятельности в самое полночное мгновение.

Что бывает с нашим телом в это время? То же, что и со всей природой. К полночи – крайнее истощение жизненных сил; в полночь – перелом, после которого, точно чудом оживают, делаются свежее, бодрее, крепче наши силы. Отсюда-то почти во всех болезнях полночь – самое роковое время. Большинство умирающих умирает вслед за полуночным переломом. Так и должно быть. Тяжел он для всей видимой природы, тяжел для здорового тела человека, и уже не в состоянии вынести его тело ослабленное, изнуренное болезнью, полуночные мгновения добивают его последние силы. Если он еще дышит после этого несколько часов, то это уже не жизнь, а предсмертная агония: смерть шаг за шагом вытесняет жизнь, постепенно, с минуту на минуту, живое тело превращает в труп.

Что бывает в полночь с нашей душой? Кто не всякую полночь проводил во сне, или в шумных собраниях, или в тяжких занятиях, поглощавших все его внимание, кто просиживал за полночь один в своей комнате, ничем не развлекаемый и не тревожимый, с одинокой думой в голове, тот верно замечал, что часов с десяти вечера душа начинает собираться, сосредоточиваться в себе. С боем одиннадцати часов в душе возникает что-то беспокойное, тревожное, в ней разливается грусть – без всякой причины, ее одолевает какая-то неведомая тоска. Чем ближе к полночи, тем живее и тяжелее беспокойство и тревога; малейший шорох заставляет оглядываться, нечаянный стук за стеной никогда так сильно не поражает и не приводит н трепет, как в полночь. Вся душа полна томительным ожиданием чего-то необыкновенного, страшного. Голос петуха, вслед за полночью, для души истинная отрада: она чувствует, что вместе с ним освободилась от какого-то бремени, которое невыносимо тяжело давило и гнело ее. Что значит это трепетное состояние души? Можно бы сказать, что неспокойное состояние изнемогшего в силах тела располагает и душу к беспокойству и робости. Но нет, люди опытные в духовной жизни, глубоко проникавшие в связь и отношения существ, говорят другое. По их наблюдениям именно в эту пору, когда ослабевает до конца, и приостанавливается живая деятельность мира видимого, начинается усиленная деятельность мира духовного. В писаниях подвижников находим много указаний на то, что самое ощутительное действие на человека, как добрые, так и злые духи оказывают большей частью в полночь или около полночи, что борьба двух миров – ангельского и дьявольского, за мир человеческий, начинаясь с мраком вечерним, постепенно разгорается и в полночь становится самой крепкой и опасной для нас, спящих беззаботно, и не воображающих, какие тайны совершаются над нами во время сна, какое страшное движение происходит вокруг нас. О да, не напрасно тоскует и томится в это время душа человека бодрствующего, не без причины она вся проникается страхом: задавленная плотью, она не в силах прозреть в действия мира духовного, тем не менее, она не может не воспринимать на себя этих действий. Она чувствует, хоть и не может дать себе ясного отчета, что около нее и из-за нее совершается что-то необыкновенное, вышечеловеческое, неодолимо сильное влиянием на нее. И мало ли подобных ощущений и даже предощущений, неразъяснимых, неразгаданных, не подходящих ни под какие законы мира видимого, но тем не менее верных? И эти ль страшные, полуночные минуты проводить без молитвы? О, не напрасно царь и пророк Давид вставал для этого в полночь (Пс. 18:62); не напрасно св. Церковь установила особенное богослужение в час полночи: молиться и молиться нужно в этот час! Правда, св. Церковь, снисходя человеческой слабости, отложила зов на полуночную молитву до утра и соединила полунощницу с утренней. Но все ж, если не в церкви, то дома необходимо в полночь встать на молитву, если не вычитывать всю полунощницу, то, по крайней мере, прочитать пятидесятый псалом (Помилуй мя, Боже), этот дивный псалом, от которого, по замечанию св. Златоуста, доселе, содрогается диавол.

Состав полунощницы следующий.

XVII кафизма («Непорочны»)

За обыкновенным началом: псалом пятидесятый и XVII кафизма, так называемая Непорочны, по начальным словам ее Блажени непорочни. Вся кафизма состоит из одного псалма 118, разделенного на три части и славы. В нем раскрывается значение закона Господня для человека во всех возрастах, во всех положениях, во всех обстоятельствах, во времени и в вечности. Кроме того, в нем собрано все, что только может привлечь человека к точному, неуклонному исполнению этого закона, все что может устрашить за неисполнение его. Наконец, в нем же самое пламенное моление к Господу, чтобы Он, давши закон, дал силы уразуметь и исполнить его, поставил человека на стезю заповедей Своих, я Сам, Своею всемощной помощью, охранял его на этой стезе от всех искушений, соблазнов, человеческих увлечений, от всего, что только может совратить человека с этой стези, и охранял во всю жизнь до последнего вздоха. Что может быть важнее и нужнее для полуночных размышлений, как не закон Господень? Когда удобнее вдуматься в него, как не в эти минуты, когда душа вся сосредоточена в себе, когда все, что могло развлечь, рассеять ее, почти мертво для нее? Да, закон Господень – все для человека: он основа и условие жизни временной, он же единственный путеводитель в жизнь вечную, с ним жива, вечно жива душа человека, без него – она овча, затерявшееся на распутьях жизни и погибшее. Как же нужно поэтому изучать этот закон, изучать дотоле, пока он сделается неотъемлемым достоянием души! Как нужно молить Господа Бога, чтоб в то время, когда мы изучаем закон Господень, Господь Сам вразумил нас о пути повелений Своих! Но то и другое вполне достижимо, когда человек весь в себе, когда для внешних чувств его не существует ничто постороннее; когда перед ним один Господь Бог – и никто и ничто больше. А это, повторяю, и может быть только в час полночный.

Не выписываю вполне этого псалма. По его чрезвычайно важному значению для всей жизни человека, временной и вечной, нужно бы не только выписать его весь, но и приложить объяснения. Но по его величине (176 стихов) сделать это теперь для меня невозможно. Представлю тебе, мой друг, лишь несколько стихов, чтобы ты мог составить себе ясное понятие о нем. Затем, возьми на себя труд изучить его весь – вполне, если можешь достать русскую псалтирь, то на русском языке, что будет понятнее и, значит, полезнее, если нет, то хоть на славянском языке. Не забудь, что этот псалом, руководитель всей земной нашей жизни, будет путеводителем в новую нашу вечную жизнь. Именно: когда наше охладевшее тело будут отпевать на вечной покой, и когда, вместе с тем, наша душа, окончательно отрешившись от всего земного, должна будет уже безвозвратно вступить в область вечности, в эти великие и невообразимо страшные для души минуты, будут петь над нами этот самый псалом: Блажени непорочнии в путь и т. д. О, благо будет нашей душе, если в этом торжественно грустном пении последнего псалма, который она еще услышит на земле, отзовутся ей звуки родные, близко знакомые.

«Блаженны те, коих путь чист, которые ходят в законе Господнем. Блаженны те, кои хранят откровения Его, всем сердцем ищут Его» (ст. 1–2).

«Чем юноша очистит путь свой? Сохранением слова Твоего» (ст. 9).

«Яви милость рабу Твоему, чтобы я сохранил слово Твое» (ст. 17).

«Странник я на земле, не скрой от меня заповедей Твоих. Истомилась душа моя непрестанным желанием познать суды Твои» (ст. 19–20).

«Ты грозен для проклятых горделивцев, уклоняющихся от заповедей Твоих» (ст. 21).

«Путь лжи отстрани от меня и закон Твой даруй мне (ст. 29).

«Укажи мне, Господи, путь уставов Твоих, чтобы я держался его до конца (ст. 33).

«Не отнимай никогда от уст моих слова истины, ибо я ожидаю судов Твоих. И буду хранить закон Твой всегда, вечно и непрестанно» (ст. 43–44).

«Сети нечестивых окружили меня, но я не забываю закона Твоего. В полночь восстаю славословить Тебя за праведные суды Твои» (ст. 61–62).

«Закон уст Твоих для меня лучше, нежели тысячи золота и серебра» (ст. 72).

Здесь оканчивается первое отделение (слава). Второе начинается следующим стихом: «Руки Твои сотворили и устроили меня. Вразуми меня и научусь заповедям Твоим» (ст. 73).

«Сколько будет дней раба Твоего? Когда произведешь суд над гонителями моими? Гордые изрыли мне яму, вопреки закону Твоему» (ст. 84–85).

«Я видел предел всего сотворенного, но Твоя заповедь весьма обширна. Как люблю я закон Твой! Весь день размышляю об нем» (ст. 96–97).

«Слово Твое светильник ноге моей и свет стезе моей. Я клялся хранить определения правды, и исполню» (ст. 105–106).

«Время, Господи, действовать, закон Твой нарушили» (ст. 126).

«Дивны откровения Твои, посему хранить их душа моя. Открытие слов Твоих просвещает и вразумляет простых. Отверзаю уста мои, ища прохлады, ибо заповедей Твоих жажду» (ст. 129–131).

Здесь оканчивается второе отделение псалма (вторая слава). Третье начинается: «Призри на меня и помилуй меня, как поступаешь с любящими имя Твое» (ст. 132).

«Мал я и презрен, но повелений Твоих не забываю. Правда Твоя, правда вечная и закон Твой истина» (ст. 141–142).

«Предваряю рассвет и взываю, слова Твоего жду. Очи мои предваряют утреннюю стражу, дабы углубляться в слово Твое» (ст. 147–148).

«Далеко от нечестивых спасение, ибо они уставов Твоих не держатся» (ст. 155).

«Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения» (ст. 165).

Заключительные стихи псалма:

«Жажду спасения Твоего, Господи, и закон Твой утешение мое. Да живет душа моя и славит Тебя, и суды Твои да помогут мне. Я заблудился, как овца потерянная: взыщи раба Твоего, ибо я не забыл заповедей Твоих» (ст. 174–179).

За семнадцатой кафизмой следуют Символ веры, трисвятое и тропари: «Се жених грядет в полунощи» и т. д.

«Вот в полночь идет жених, и блажен тот слуга, которого найдет он бодрствующим, точно так как недостоин тот, которого он найдет беспечным. Душа моя! Смотри, не отяготись сном, чтобы не быть преданной смерти и не остаться вне царствия, но сбрось дремоту и воззови: свят, свят, свят Ты, Боже; Богородицею помилуй нас».

«Душа моя! Размышляя о том страшном дне, бодрствуй, зажегши свечу свою. Не знаешь ты, когда придет к тебе голос, говорящий: вот жених! Смотри же, душа моя, не задремли, иначе останешься вне (царствия Божия) и напрасно будешь толкаться, как пять дев (юродивых). Но дожидайся бодро, чтобы встретить Христа елеем маститым (достаточным запасом для добрых), и даст Он тебе чертог божественной своей славы».

Вот и еще побуждение бодренно и в молитве проводить час полночи. По общему верованию, основанному на притче Спасителя о десяти девах, именно в этот час раздастся глас архангела, зовущий всех на всеобщий, страшный суд и явится с неба Сам Судия. Вот эта притча. Там, на востоке, было обыкновение, что жених приходил к невесте ночью; с невестой всегда были подруги. Случилось так, что собралось десять дев, которые ждали жениха, каждая со своим светильником (ночником). Из них пять было мудрых, а пять неразумных. Мудрые со светильниками взяли масла, неразумный не запаслись им. Жених замедлил, и все задремали и уснули. В самую полночь раздался крик: вот жених идет, выходите на встречу ему; все девы встали и поправили свои светильники. Неразумные сказали мудрым: дайте нам масла, светильники наши гаснут; те отвечали: ступайте купите, иначе недостанет нам и вам. Пока ходили они, жених взошел и двери заперлись. Пришли они после, стучались и просили, чтобы отворили им, но жених отвечал им: истинно говорю: не знаю вас. И остались они за дверьми. Спаситель заключил эту притчу следующими словами: «итак бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в которой придет Сын человеческий», т. е. Он Судия всего мира. В притчах, т. е. в подобиях и примерах нередко предлагал Спаситель божественное учение народу. От видимого переносил Он понятие слушателей к невидимому, когда было не нужно открывать всего, а лишь нужно было навести их на мысль. Так Он беседовал о втором пришествии своем для суда всеобщего. «Тогда, – говорил Он, – узрят Сына человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И пошлет ангелов своих с трубою громогласною; и соберут избранных Его от четырех ветров, от края до края неба». Но когда, в какие минуты дня или ночи будет это страшное событие? А вот, открыл Спаситель, жених пришел в полночь, и так бодрствуйте! Неугодно было Ему сказать прямо: в полночь явится Судия; но рассказанный Им пример достаточно указал на это. Поэтому в церковных песнях Он, будущий Судия всех, и называется женихом, которого должно ждать, не предаваясь сну душевному, т. е. беспечности, нерадению, лености в молитве, и с достаточным запасом елея, т. е. вообще дел добрых, и в частности дел милосердия, символом (изображением) которых обыкновенно служит елей.

О, благо тому, кто таким образом встретит и страшный суд и страшного Судию: перед ним отверзнутся двери царства с вечным блаженством. Но невыразимое языком человеческим горе для тех, которые, подобно глупым девам, будут вдруг пробуждены среди сна греховного, и не найдут с чем предстать пред лице всеведущего Судии: их удел тьма вечная, со всеми муками и ужасами тьмы. Напрасно в тоске отчаяния будут говорить они: «Господи, Господи! Не Твоим ли именем мы назывались? Не к Твоей ли Церкви принадлежали? –Я никогда не знал вас, отойдите от меня делающие беззаконие (Mф. 7:23)». Таков будет им ответ и, вместе, приговор – грозный, ничем уже неумолимый, никогда не отменимый приговор. И тогда-то, восплачутся вся племена земная (Мф. 24:30), все те, для которых Христос, Его божественное учение, Его заповеди были чужды во время земной жизни. Поздний плач!

За тропарями: се жених грядет и пр. следуют молитва ко пр. Деве, чтобы Она была стеной и утверждением для нас; молитва «Иже на всякое время и на всякий час» и пр. и молитва ко пресвятой Троице (Владыко Боже Отче Вседержителю и пр.); о помиловании и спасении нас грешных средствами и мерами, какие Он, милосердый Господь, сам знает («ими же веси судьбами»).

Здесь, в осенние и зимние ночи (с 22-го сентября до вербного воскресенья), прибавляются еще две молитвы. В первой (Господи Вседержителю и Боже всякия плоти и т. д.) мы просим, чтобы милосердый Господь принял нашу молитву несмотря на то, что она идет из уст, оскверненных грехами («от скверных устен»), простил нам грехи и помог безвредно пройти сквозь всю жизненную тьму. Во второй (Тя благословим, вышний Боже и т. д.) благодарим и славословим Его сколько за чудный промысл о нас, столько же и за долготерпение Его к нам, которое выражается в том, что как мы ни оскорбляем Его своими грехами, а Он все заботится о нас: дает нам сон и восставляет от сна, т. е. дает и время и силы на исправление и раскаяние.

Затем псалмы: 120 и 133. В первом изображается неусыпный, каждоминутный, днем и ночью, промысл Божий о нас: «вот, не дремлет и не спит страж Твой, Господь страж твой, Господь сень твоя, Он одесную тебя. Днем солнце не поразит тебя, ни луна ночью. Господь сохранит тебя от всякого зла, сохранит душу твою. Господь будет сохранять вход твой и исход твой, отныне и во век» (Пс. 120:3–8). Во втором призываются все благословлять Господа за такую чудную заботливость о нас, благословлять непрестанно, и даже ночью: «в нощех воздержите руки ваша и благословите Господа».

За псалмами Трисвятое и тропари: помяни, Господи, яко благ и пр.

«Господи! Так как Ты благ, вспомни рабов твоих (умерших); прости им все, в чем они согрешили в жизни; никто не безгрешен, только Ты один, могущий и умершим дать упокоение.

Единый Создатель всего, с неизреченной мудростью и человеколюбием все устрояющий, и всем подающий полезное! Господи! Упокой души рабов Твоих, потому что все свои надежды они возложили на Тебя, Творца, Создателя и Бога нашего.

Христе! Упокой со святыми души рабов Твоих там, где нет ни болезней, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная».

О, как вовремя, как естественно это молитвенное воспоминание о тех, которые уже покончили с земной жизнью. Среди полночного безмолвия раздумавшись о себе, не о делах своих земных, а о том, что ждет нас за гробом, как и с чем явимся мы пред Судией своего, можно ль не вспомнить близких нам, которые уже там перед Судией? Для нас это еще будущее, неизвестное; для них это уже настоящее, для них это уже страшная истина, от которой некуда укрыться или защититься разными мудрованиями и хитросплетениями (софизмами) ослепленного и развращенного ума…

Вот они, которых так крепко любили мы, когда они были среди нас, так крепко, что жизнь свою мы готовы были положить за них, проводить которых в могилу стоило нам горьких, многих слез, при одном воспоминании которых так невыносимо болит и тоскует вся душа; вот они, доселе так дорогие нам, трепетные, ждут конечного суда... И что если за этим судом начнутся для них муки, муки вечные? И что если они отринуты будут от лица Божия, они, которых, бывало, одна слеза доставляла нам столько терзания душевного? О, при одной мысли об этом, чьи колена не подогнутся, кто не падет в прах перед Господом со слезами, рыданиями и мольбой:

«Христе! Упокой со святыми души рабов Твоих там, где нет ни болезней, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная»!

О, с каким изумительным знанием сердца человеческого расположила св. Церковь все в свои молитвы! Как верно предугадала она, что за размышлением о своих судьбах, мысль неизбежно перенесется к судьбе милых и дорогих, и потребуются слова молитвы за них! И приготовила она эти молитвы. Вслед за упокойными тропарями она, в особенной молитве (Помяни Господи, в надежде воскресения и т. д.), еще просить Господа, чтобы Он вспомнил всех умерших, простил им все грехи и даровал им царство вечного блаженства.

Полунощница оканчивается так же, как и повечерие.

Нередко, мой друг, приходит на мысль: где-то ляжет мое тело на покой смертный – под сенью ли храма Божия, или где-нибудь, куда не только слово молитвы, но и голос человека не доносится? Будет ли оно покрыто землей, или сделается добычей огня, или истлеет где-нибудь непогребенное? Но, друг, где б ни спала с нас эта бренная оболочка нашей души, а звук ангельской трубы не даст нам спать за последнюю полночь мира. Кожа и плоть наши смесятся с землей, кости и жилы обратятся в прах, мы все сотлеем, но не сотлеют и не исчезнут грехи наши. И мы услышим голос Сына Божия, как услышать его все сущие во гробах, и мы пробудимся и встанем, быть может, как человек после сна – недоспавший, не умытый, не убранный, с тяжелыми воспоминаниями, не свежий, ни к чему не готовый – встанем на суд – в виду Бога, всех ангелов и всех людей, когда-либо существовавших на земле. «О, какой час и день, когда сядет Судия на престоле страшном! Дела раскрываются, все наши тайны, все мрачное и никому неведомое нашей жизни является на свет... Предстанут ангелы, обличая наши дела, помыслы и сокровеннейшие думы, какие только были у нас ночью и днем, о, какой час тогда»!

И что ж будет с вами, любители мира, его грешных наслаждений, его преступных удовольствий? Вот теперь вы и не думаете об этом часе. Быть может, после беспутно и нечестиво проведенного дня, вы беспечно предаетесь сну, отяжелев от вечерних излишеств в пище и питье, забыв перекрестить свое ложе, забыв о Боге и о своей бессмертной душе. Быть может, в полуночном мраке вы затеваете и делаете дела темнее самой темной осенней ночи. Или за полночь пируете и бесстрашно предаетесь тем грязным удовольствиям, о которых и говорить срамно, и думаете усыпить себя мечтами плотоугодников: да ямы и пием, утре бо умрем – и ничто же от нас останется». О, не беспокойтесь, легко может случиться, что вы завтра рано покинете жизнь, или даже и до утра не доживете. Но все дни и полудни, все ночи и полуночи, проведенные вами нечестиво, – все явятся к вам в последнюю полночь мира и приведут с собою все дела ваши, всю историю, до мельчайших подробностей, вашей жизни. Вы увидите себя, какими вы были, с первой до последней минуты земной своей жизни, и, в невообразимом гневе на самих себя, скажете: «проклят день в онь же родися, день, в онь же породи мя мати моя! Проклят муж, иже возвести отцу моему, рекий: родися тебе отрок мужеск и яко радостью возвесели его. Да будет человек той, яко же гради, яже преврати Господь яростью, да слышит вопль заутра и рыдание во время полуденное: яко не уби мене в ложеснах матери, – и была бы мне мати моя – гроб мой» (Иер. 20:14–17). Бесполезное злословие, ни к чему не служащее проклятие! О, брат мой! Отстань, теперь отстань от беспутных и нечестивых дел своих, и начни жизнь порядочную, по учению и заповедям Христа Спасителя. И в полдень, и в полночь благословляй Господа Бога, что Он еще дал тебе время исправить жизнь и оплакать с раскаянием и молитвой прошлое, что Он не исторг тебя из среды живых в те страшные минуты, когда ты весь был погружен в зло и грех. Не забывай ни на минуту, что единой лежит человеку умерети, потом же суд (Евр. 9:27). Смерть и суд – это такие две истины, так неразрывно тесно соединенные между собой, что все мудрования человеческого разума бессильны, не говорю уже подорвать, даже ослабить их. Суд также неизбежен, также не отклоним, так же несомненен, как самая смерть, а есть ли хоть какая-нибудь возможность избавиться нам от смерти? Можем ли мы усомниться в действительном существовании ее?

С обновленными силами, после сна, встает человек на дело свое и на делание свое до вечера. Чиста и свежа голова его, ясна мысль, легко и светло на душе. Кому, как не Богу, посвятить первые минуты начинающегося дня? Ему милосердому. Ему Промыслителю и Спасителю нашему! Но о ком и о чем будет первая молитва наша? А вот прислушаемся к голосу церкви и рассмотрим состав утреннего богослужения.

За обыкновенным началом псалмы 19, 20. В них обоих моление за царя. Св. церковь, устами православных чад своих, молится, обращаясь мысленно к царю:

«Да услышит тебя Господь в день печали, да защитит тебя имя Бога Иаковля. Да пошлет Он тебе помощь из святилища и с Сиона да подкрепит тебя. Да даст Он тебе, чего желает сердце твое, все предприятия твои да исполнит» (Пс. 19:2, 3, 5).

«Господи, спаси царя и услыши нас, когда мы взываем к Тебе» (Пс. 19:10).

«Господи! Твоею силою веселится царь...» (Пс. 20:2).

«Ибо Ты сретил его благословениями благости, возложил на главу его венец из дорогих камней. Он просил у Тебя жизни, и Ты дал ему долгоденствие на век и век» (Пс. 20:5).

«Ты соделал его предметом вечных благословений, возвеселил его радостью лица Твоего» (Пс. 20:7).

За псалмами Трисвятое и тропари: Спаси Господи люди твоя и т. д., Вознесыйся на крест волею и т. д. – всем известные тропари, в которых также, главным образом, моление за царя. После них краткая ектения, в которой: а) о Благочестивейшем Государе и о всем Царствующем Доме, б) о Святейшем Синоде и в) о всех православных христианах.

Итак, все начало утрени посвящено молениям за царя. О нем первая мысль, первое слово Господу Богу всякого пробудившегося от сна и ставшего на молитву. Так, мой друг, так и должно. В его спасении – наше спасение, в его силе – наша сила, в его благоденствии – наше благоденствие. Наша православная Русь дотоле сильна и славна, доколе хранит святой завет предков, любит выше всего на земле царя своего, чтить его, благоговеет перед ним больше всего, после Бога. И св. апостол заповедал творить моления прежде всего за царя. Поэтому, имя царя да идет в главе всех твоих молений.

После молений за царя следует шестопсалмие, которому предшествует славословие пресвятой Троицы. «Слава святей, единосущней, животворящей и нераздельней Троице, всегда, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Шестопсалмием называется шесть избранных псалмов 3, 37, 62, 87, 102 и 142, которые составляют никогда неотъемлемую принадлежность утрени. Кроме Пасхи, они безотложно читаются каждый день – и в самые великие праздники, и в будни, и в посты. Св. церковь соединяет с ними особенно важное значение и постановила такое правило о чтении и слушании их: «и начинаем шестопсалмие, со всяким молчанием и умилением слушающе; учиненный же брат (чтец) со благоговением и страхом Божиим да глаголет». С истинным утешением замечу здесь, что это правило соблюдается почти везде: шестопсалмие, разве за немногими исключениями где-нибудь по селам, читается ясно, по возможности толково и, как следовало бы и все читать, посереди церкви. Мне не только самому, но даже и ни от кого не случалось слышать, чтобы где-либо осмелились сократить шестопсалмие, как почти везде распоряжаются с кафизмами. Слава Богу! хоть что-нибудь свято хранится у нас от лет древних.

Общее содержание шестопсалмия: вопль души, сознающей свою виновность перед Богом, для которой ни днем ни ночью нет покоя от этого сознания, и которая все свои надежды возлагает на Господа Бога; к нему обращается во все часы дня и ночи, в нем одном ищет себе утешения, покоя и отрады.

Шестопсалмие, без сомнения, для того чтобы сколько можно возвысить душу от земных помыслов к достойному собеседованию с Господом Богом, сколько можно настроить к чувствам высшим, чистым, небесным, сколько можно ободрить и подкрепить, чтобы она не только без уныния, но и с твердым упованием на благоволение Божие изливала свои молитвы перед ним, начинается троекратным повторением ангельского славословия родившемуся Спасителю.

«Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение».

Затем двукратное обращение к Богу, чтобы Он сам «отверз уста на молитву», т. е. вдохнул мысль и желание молитвы искренней, сердечной, пламенной.

«Господи! отверзи уста моя, и они возвестят хвалу Твою» (Пс. 50:17).

Потом самые псалмы, из которых выпишу несколько стихов, чтобы еще яснее были видимы смысл и значение шестопсалмия.

«Господи! Как много у меня врагов! Многие восстают на меня, многие говорят о душе моей: нет ему спасения от Бога. Но Ты, Господи, щит, охраняющий меня». (Пс. 3:2–4).

«Я ложусь, сплю и встаю, ибо Господь ограждает меня». (Пс. 3:6).

«Господи! не во гневе Твоем обличай меня и не в ярости Твоей наказывай меня». (Пс. 37:2).

«Беззакония мои покрыли голову мою, как тяжелое бремя тяготят меня. Я согбен и поник чрезмерно, весь день хожу мрачен, ибо внутренности мои наполнились огнем, и нет здравого места в теле моем. Я изнемог и весьма расслаблен, кричу от терзания сердца моего. Господи! пред Тобою все желания мои и вздох мой не сокрыт от Тебя. Сердце мое сильно бьется, оставила меня сила моя, и света очей моих, и того нет у меня». (Пс. 37:5, 7–11).

«Я сознаю вину мою, сокрушаюсь о грехе моем (Пс. 37:19). Не оставь меня, Господи Боже мой, не удались от меня. Поспеши на помощь мне, Господи Спаситель мой!» (Пс. 37:22–23).

«Боже! Ты мой Бог, к Тебе утреннюю, жаждет Тебя душа моя, томится по Тебе плоть моя в земле сухой, жаждущей, безводной» (Пс. 62:2).

«Воспоминаю о Тебе на постели; во все ночные стражи размышляю о Тебе. Ибо Ты помощь моя и в тени крил Твоих я веселюсь» (Пс. 62:7–8).

«К Тебе прилепилась душа моя, десница Твоя держит меня». (Пс. 62:9).

Повторением этих трех стихов и троекратным аллилуиа – Слава Тебе Боже – заключаются первые три псалма.

Славословие пр. Троицы (Слава Отцу и Сыну и Св. Духу и пр.) переход к следующему трехпсалмию.

«Господи Боже, Спаситель мой! Днем вопию и в нощи пред Тобою. Да внидет пред лице Твое молитва моя, приклони ухо Твое к воплю моему. Ибо душа моя пресытилась бедствиями, и жизнь моя доходит до преисподней». (Пс. 87:2–4).

«Око мое истощилось от горести; взываю к Тебе, Господи, весь день, простираю к Тебе длани мои» (Пс. 87:10).

«Я к Тебе, Господи, взываю, и рано молитва моя сретает Тебя» (Пс. 87:14).

«Благослови, душа моя, Господа, и не забывай всех благодеяний Его. Он прощает все неправды Твои, исцеляет все немощи Твои, избавляет от могилы жизнь твою, венчает тебя благостью и милосердием» (Пс. 102:2–4).

«Милосерд и благ Господь, медлен на гнев и многомилостив. Не до конца негодует и не вечно продолжает гнев. Не по грехам нашим поступает с нами и не по неправдам нашим воздает нам» (Пс. 102:8–10).

«Как Отец жалеет сынов, так Господь жалеет боящихся Его. Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы прах. Дни смертного, как трава, как цвет на поле, так он цветет. Пронесется над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнаешь. А милость Господня от века и до века к боящимся Его, и правда Его к сынам сынов, хранящих завет Его и помнящих заповеди, чтобы исполнять их» (Пс. 102:13–18).

«Господи! не входи в суд с рабом Твоим; ибо не оправдается перед Тобою ни один живущий» (Пс. 142:2).

«Томится во мне дух мой, унывает во мне сердце мое. Поспеши, услышь меня, Господи, дух мой исчезает; не сокрой лица Твоего от меня, ибо я сравняюсь с отходящими в могилу» (Пс. 142:4, 7).

«Ради имени Твоего, Господи, оживи меня, по правде Твоей, выведи из тесноты душу мою» (Пс. 142:11)

Заключение шестопсалмия:

«Внемли мне, по правде Твоей, и не входи в суд с рабом Твоим. Внемли мне, по правда Твоей, и не входи в суд с рабом Твоим. Дух Твой благий да руководствует меня по стезе прямой».

Затем славословие пр. Троице (слава и ныне) и троекратное аллилуия и пр.

Со второй половины шестопсалмия иерей перед царскими дверьми читает утренние молитвы. Так как в этих молитвах иерей молится не от себя лично и не о себе одном, а от всех и обо всех собравшихся на молитву, то считаю нужным передать тебе содержание хоть некоторых, чтобы ты имел настоящее понятие, о чем и как молится он в это время.

В первой молитве сначала общее благодарение Господу Богу, что Он восставил нас с постелей наших и сподобил собраться на молитву; потом иерей молится обо всех предстоящих, чтобы Господь даровал им Свою помощь и сподобил тех, которые служат Ему всегда со страхом и любовью, славословить Его неисповедимую благость.

Во второй молитве выражается стремление нашего духа в самое раннее утро обращаться к Господу Богу, в сознании, что единственный свет для нас на земле – повеления Божии. Затем, испросивши у Господа, чтобы вразумил нас жить для правды и святыни, иерей молится: «Господи! Услыши нас и вспомни всех, которые здесь, и молятся с нами, всех – по имени, спаси их Твоей силой, благослови людей Твоих и освяти наследие Твое; даруй мир миру Твоему, церквам Твоим, священникам, нашему Императору и всем людям Твоим».

В третьей молитве моление о том, чтобы Господь просветил наши мысли, чтобы Он отогнал всю тьму от сердец наших и даровал нам солнце правды, и вообще, чтобы Он исправил весь наш жизненный путь.

В четвертой, чтобы Господь, даровавший нам сон и восставивший на славословие Его милосердия, принял наше утреннее моление и исполнил все ваши прошения ко спасению, чтобы Он соделал нас сынами света и дня, и наследниками вечных Его благ. Затем иерей молится: «Господи! по неизреченному милосердию Своему вспомни всех людей Твоих, как тех, которые здесь и молятся с нами, так и всех братьев наших, которые на земле, на море и повсюду требуют Твоего милосердия и помощи, – всем даруй великую Твою милость, чтобы все, спасенные душой и телом, здравые и невредимые, с дерзновением славили Тебя – Бога Триединого».

В пятой – моление Богу Отцу, чтобы Он принял наши утренние молитвы и даровал свою милость, чтобы Он вспомнил всех, которые встают ночью на славословие пр. Троицы и всем был помощником и заступником.

Девятая молитва. «Человеколюбче Владыко! Воссияй в сердцах наших нетленный свет Твоего богоразумия, и открой наши мысленные взоры для уразумения евангельского Твоего учения, вложи в нас и страх святых Твоих заповедей, чтобы мы, поправши все плотские похоти, начали жить духовной жизнью, все – и мысли, и дела, направляя к благоугождению Твоему». Эту же молитву иерей приносит Господу Богу на литургии перед самым чтением Евангелия.

В десятой молитве, основываясь на примере пророка Давида, после тяжкого греха раскаявшегося, за то прощенного и помилованного, иерей, от лица всех, просит Господа, чтобы Он миловал нас, впадающих в тяжкие грехи, и очищал наши беззакония, когда мы раскаиваемся в них, как Давид.

В двенадцатой и последней молитве сначала благодарение и славословие Господа за то, что Он рассеял мрак ночи и сподобил нас опять увидеть свет дневной; потом моление, чтобы Он очистил наши грехи, принял наши утренние молитвы, озарил наши сердца солнцем своей правды, просветил наш ум и сохранил все наши чувства, чтобы мы, таким образом, направивши всю свою жизнь на светлый путь Его заповедей, достигли вечной жизни и сподобились насладиться Его чудным светом.

Значит, главное содержание этих молитв то же самое, что и псалмов шестопсалмия, моление Господа о прощении и помиловании, и упование на Его неизреченное милосердие. Различие в том, что иерей является здесь, так сказать, посредником между Богом и молящимися: он ходатайствует, чтобы их моления были приняты и исполнены Господом Богом. Они молятся, например: «Господи! не входи в суд с рабами Твоими»; иерей усиливает их молитву: «молимся Тебе, если мы в чем согрешили до настоящей минуты, словом, или делом, или мыслью, волей или неволей, – оставь, прости, потому что у Тебя одного избавление и спасение, Ты един святый, державный помощник, защититель нашей жизни» (молитва 7-я). Они молятся, каждый лично за себя, иерей молится за всех и при том с большим дерзновением, с большей силой, как лицо, поставленное приносить молитвы и жертвы «о себе и о людских невежествах».

За шестопсалмием следует великая ектения и пение стиха: «Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне». Начальные слова этого стиха напоминают нам о воплощении Сына Божия. Бог никем, никогда невидимый, для спасения рода человеческого сошел на землю, сделался человеком и явился среди людей. Мы несомненно веруем в тайну воплощения Сына Божия и потому торжественно свидетельствуем: «Бог Господь (невидимый прежде) и явился нам». Большинство ослепленного народа еврейского отвергло Его, поэтому Он, оставляя в последний раз, перед своими страданиями, Иерусалим, сказал: «не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: «благословен грядый во имя Господне». (Mф. 23:39). Но мы веруем, что Он явился нам, и в полноте благоговения к Его явлению, восклицаем: благословен грядый во имя Господне. Нужно заметить, что этими словами: «благословен грядый во имя Господне» встретил Иисуса Христа народ, когда Он, после воскресения Лазаря, шел в Иерусалим. Тот же народ, который сделал ему такую царственную встречу, с такими торжественными словами, ровно через четыре дня, со всем неистовством злобы, со всей яростью ожесточения кричал: «смерть! смерть ему! распни Его» (Ин. 19:15). Поэтому-то Спаситель, хотя раз уже и слышал: «благословен грядый» и пр., но постановил условием видеть Его, восклицание этих же слов, значит требовал, чтобы это было сделано сознательно, с полной верой в Него, как Богочеловека. Так мы и делаем, т. е. повторяем не бессознательные слова евреев, а в исполнение заповеданного самим Спасителем восклицаем; «благословен грядый во имя Господне».

За стихом «Бог Господь», пропетым четырежды, следует тропарь празднуемому в тот день святому (дважды), с богородичным и две кафизмы. После каждой кафизмы седальны. Это краткие стихиры умилительные или покаянные, а по середам и пятницам – крестные. Седальными они называются потому, что во время чтения их сидят. Для примера приведу здесь два седальна. «Во вторник утра, глас 2-й, по втором стихословии, седальны умилительны».

«Помилуй меня, сказал Давид, и я взываю к тебе: Спаситель! я согрешил; грехи мои очистив покаянием, помилуй меня.

Так плакался Давид о двух грехах: помилуй меня, Боже, помилуй меня; а у меня тьма согрешений; он каждую ночь слезами постелю обмывали, а я и капли одной никогда не пролил, поэтому я, обуреваемый страхом, и молю: помилуй меня, Боже, по великой Твоей милости».

За кафизмами и седальными – пятидесятый псалом и каноны. О значении и составе канонов было говорено. Здесь нужно сказать о том порядке, в каком они, обыкновенно, идут на утрени.

Канонов всякий день положено три. Первый, приспособленный к общему строю будничной службы, т. е. покаянный или умилительный; второй в понедельник – бесплотным, во вторник Иоанну Предтече и т. п., третий –празднуемому в тот день святому. Впрочем, этот порядок изменяется. Именно: в среду и пяток – каноны кресту, пр. Богородице и празднуемому святому; в четверг – апостолам, св. Николаю и празднуемому святому.

Смысл и содержание канонов умилительных и покаянных те же, что и стихир на Господи воззвах, стиховных и всех других. Везде одно: возбуждение в грешниках раскаяния и сознания необходимости обратиться ко Господу Богу. Вот, для примера, несколько песен из канона: «во вторник утра, глас вторый».

Песнь первая. Ирмос «Душа! вспомнивши моисейскую песнь, воскликни: сей мой Бог был мне помощником и покровителем ко спасению, и прославлю Его.

Братие! прежде кончины будем оплакивать себя горько, чтобы нам, у которых нет ничего годного и полезного, за слезы раскаяния избегнуть тогда слез мучения.

Христе! неисчетное число раз обещал я раскаяться, но имея душу бесчувственную, всегда впадаю в грехи. Спаситель! Помоги моей немощи».

Песнь четвертая. Ирмос. «Пророк, предвидя от Девы Твое рождество, так возвещал об нем: слух о тебе я услышал и убоялся, потому что Ты, Христе, пришел от юга и из горы святой, приосененной.

Слово! враг, видя меня со всех сторон обкраденным и обнищавшим, радуется моей погибели – коварный льстец. Господи славы! Обогатитель нищих! Избавь меня его злодейства».

Песнь девятая. Ирмос. «Из всех родивших на земле кто видел что-либо такое, или кто слышал когда: Дева обрелась имущею во чреве, и безболезненно родила младенца? Пречистая Богородица! такое Твое чудо и Тебя величаем.

Христе! О, страшно судилище, на котором мне предстоит судиться! Но я, всю свою жизнь проводя в лености, нисколько не чувствую этого страха. Единый Создатель, Ты, который обратил согрешившего Манассию, обрати и меня.

Христе! взываю Тебе: останови потоки безмерных моих зол, и даруй мне столько слез, чтобы их было достаточно обмыть всю мою скверну, которую с таким безумием накопил я. Ты, спасший блудницу, от души раскаявшуюся, спаси и меня по милости своей».

По третьей и шестой песнях малые ектении. После осьмой песни особенное словословие пресвятой Деве Богородице. Оно начинается словами иерея: «Богородицу и Матерь Света в песнях возвеличим». Затем поется та самая песнь, которую изрекла пресв. Дева при свидании с Елисаветой: «Величит душа моя Господа» и проч.; к каждому отделу этой песни (всех шесть) прибавляется: «честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим» и пр. Вот эта песнь (Лк. 1:46–55).

1) «Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге Спасителе моем (Тебя, поистине Богородицу, честнейшую херувимов и без сравнения славнейшую серафимов, без истления, (без нарушения девства), родившую Бога-Слово, величаем)».

2) «Что призрел Он на смирение рабы своей, ибо отныне будут ублажать меня все роды (Тебя, поистине Богородицу и пр.)».

3) «Что сотворил мне величие сильный, и свято имя Его; и милость Его в роды родов к боящимся Его (Тебя, поистине Богородицу и пр.)».

4) «Явил силу мышцы своей, рассеял надменных помышлениями сердца их (Тебя, поистине Богородицу и пр.)».

5) «Низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем (Тебя, поистине Богородицу и пр.)».

6) «Воспринял Израиля, отрока своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века (Тебя, поистине Богородицу и пр.)».

По окончании канона: «Достойно есть яко» и пр. малая ектения, светилен и хвалитны. Светилен – краткая песнь, получившая свое название оттого, что свечи, на время канона гасившиеся, в это время зажигались снова. Впрочем, содержание этих песней (положенных на дни великого поста) указывают на свет духовный, просвещения которым мы просим у Господа: «Христе Боже! Ниспошли свет Твой присносущный и просвети сокровенные очи моего сердца, и спаси меня за предстательство бесплотных твоих».

Хвалитны – это псалмы 148, 149 и 150, в которых призывается к славословию Господа все сотворенное. С окончанием их говорят слова «слава Тебе показавшему нам свет» и известное славословие: «Слава в вышних Богу» и пр. Таким образом, богослужение, начатое в самое раннее утро, задолго до света, продолжалось до рассвета, и первые лучи дня встречались торжественным, благодарным славословием Господа Бога: «Слава Тебе показавшему нам свет!» Так, милосердый Господи, Твой есть день и Твоя ночь, Ты поставил светила и солнце (Пс. 68:16). Каждое наступающее утро –знамение Твоего милосердия и долготерпения к нам, погрязшим во грехах. Ложась на свою постель, мы говорим: «неужели мне одр сей гроб будет? Или еще окаянную мою душу просветиши днем? вот мне гроб предлежит, вот мне смерть предстоит» (последняя молитва на сон грядущим). Собственное сознание наше говорит, что мы то бесплодное, лишь даром тяготящее землю, дерево, которое остается срубить и бросить в огонь. Но Господь долготерпит нам. Безвредно и безопасно проходит ночь, мирно наступает утро; постель не только не сделалась для нас гробом, но оживила наши силы. Неизреченный в милосердии Господь ждет... Он ждет, когда мы сбросим с себя тьму греховную, как сбросили ночные покровы, когда мы просветимся светом Его заповедей, благодатным светом дел добрых – Ему угодных и всем полезных. Он ждет, ждет до конца...

О, слава Тебе, дарующему нам свет дневной! Слава – слава долготерпению Твоему, Господи!

За славословием просительная ектения (исполним утреннюю молитву нашу Господеви) и стиховны. Утренняя стиховны то же самое, что и вечерняя. Вот, для примера: «во вторник утра, глас второй, на стиховне стихиры умилительны».

«Всех превосхожу грехом – у кого научусь покаянию? Если буду вздыхать как мытарь, то, думаю, отягчу небеса; если буду плакать, как блудница, то слезами лишь оскверняю землю. О, мой Боже, даруй мне оставление грехов и помилуй меня»!

Припев из псалма 139: «Утром насыти нас Твоею благостью, и мы будем радоваться и веселиться во все дни наши. Возвесели нас по мере дней, в которые Ты поражал нас, по мере лет, в которые мы видели бедствия. Да явится над рабами Твоими дело Твое, и слава Твоя над сынами их» (Пс. 139:14–16).

«Господи, от Девы родившийся! Презри мои беззакония и очисти мое сердце, соделав из него храм пр. Твоего Духа; Ты, неизмеримо милосердый, не отринь меня от Твоего лица».

Припев из того же псалма: «Да будет благоволение Господа Бога нашего с нами, и дело рук наших соверши нам, и дело рук наших соверши».

«Святые мученики, взявши крест Христов – оружие непобедимое, восторжествовали над всей дьявольской силой и, получивши небесные венцы, сделались защитой для нас, принося за нас Христу молитвы».

После стиховных стихи из 91 псалма: «Благо есть исповедатися» и пр.

«Хорошо славить Господа и петь имени Твоему, всевышний, возвещать утром милость Твою, и истину твою в нощи» (Пс. 91:2–3).

Трисвятое, тропарь празднуемому святому с богородичным, сугубая ектения и отпуск.

Из этого обозрения вечерних и утренних богослужений ты видишь, мой друг, с какой, поистине материнской, заботливостью старается святая Церковь о спасении чад своих, о примирении всех их с Господом Богом. Все, что только есть злого, страшного, отвратительного в грехе, она выставляет с поразительною резкостью и верностью, все, что может заставить человека одуматься, взойти в себя, строго обсудить свое настоящее и будущее, она высказывает с неодолимой силой убеждения; наконец, все, что только может приклонить Господа Бога на милость, вымолить у Него прощение и помилование для кающегося, все делается с ее стороны, делается непрестанно. И, о горе наше! где плоды всего этого?

Друг! Тяжело и страшно подумать, как все идет на белом свете. Вот, ты живешь теперь в столице и видишь, как идет народная жизнь. Бывал и я, и подолгу живал в столицах, и тоже всматривался, как идет она, эта жизнь народная. И что же? Ведь вспомнить больно. Зайдешь в воскресенье в божью церковь к вечерне – кроме клира церковного никого почти там не увидишь. А пойдешь куда-нибудь на гулянье, там непроходимые толпы православного народа. И уж пусть бы только гуляли или отдыхали, так нет, куда! Как гулять без пьянства? А уж при этом такие мерзости, такое непотребство, что и говорить срамно. И это в то самое время, как св. церковь обращается к Христу Богу, например, с таким молением: «Христос – Спаситель наш! Как Бог, по самому естеству. Ты источник милосердия, любви и благости, поэтому молим Тебя и, припадая, взываем, всегда к Тебе обращаясь: даруй твоим рабам разрешение многих грехов и, как Бог милостивый и человеколюбивый, прости всех, в чем кто согрешил» (в неделю вечера, глас второй).

Подумай только, друг: там в церкви моление о прощении грехов, а тут, где-нибудь на гулянье, точно на смех, точно на зло, грехи прилагаются к грехам, беззакония к беззакониям; что же это наконец? Ведь это не просто грехи, т. е. преступление божеских заповедей, а кощунство, или, сказать прямее, какое-то безумное надругательство над молениями церкви. Страшно тебе слышать это слово, а оно так. Не словами, а, что еще хуже, делами все эти люди бесславят имя Божие. И заметь, с каждым годом зло растет больше и больше, православные делаются хуже и хуже.

А там эти православные, испортившиеся, развратившиеся до последней степени, поедут по своим селам и деревням. Царь небесный! зачем только они ездят? Не подолгу они гостят на родине, какой-нибудь месяц и даже меньше, а сколько зла, какую бездну зла оставляют после себя! Все их гощенье дома может быть выражено двумя словами: пьянство и разврат, но в такой степени, так нагло, так бесстрашно, что уж и не выразишь никакими словами. На беду, зло – не то, что добро – имеет страшную силу увлекать и привлекать. Посмотришь, этим погибшим являются десятки подражателей, разумеется, из молодежи, и один перед другим стараются сравняться с образцом, а более храбрые – превзойти его. И вот, столичный гость, промотавшись дотла, уехал, а подражатели остались. День за днем, месяц за месяцем, они хуже и хуже, и, наконец, пускаются во вся тяжкая. И прощай отцовское и дедовское достояние, что тяжким, кровавым трудом, зерно по зерну, капля по капле, скапливалось в продолжение многих лет: все идет по шинкам (притонам разврата) и трактирам! Я уверен, что ты, не усомнишься в истине моих слов, эта страшная истина у меня всегда перед глазами. А кроме того, прошлым годом, я объехал далеко за сотни сел и деревень разных губерний – везде одно и то же. И вот тебе разгадка этого страшного обеднения народа, которое заметно повсюду и растет быстро, на такую жизнь не напасешь никаких, не только что крестьянских достатков.

О, мой друг! Врежь в свою душу слова псалма 1-го: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратных, но прилепляется к закону Господа, и о законе Его помышляет день и ночь. Он, как древо, насаженное при потоках вод, которое плод свой приносит в свое время, и которого лист не вянет: во всем, что он ни делает успевает. Не так с нечестивыми: они, как прах, развеваемый ветром».

Всенощные бдения, хоть и не в том самом составе, как совершаются теперь, начались еще в самые первые времена христианства. Гонимые от евреев и язычников христиане только и могли, без помехи и тревог, приносить свои молитвы и совершать жертву бескровную в местах самых уединенных и ночью. Ночью же они могли убирать и провожать на вечный покой тела святых мучеников. Это делалось так: истерзанное, обезображенное тело какого-либо страдальца за Христа они уносили куда-нибудь в далекую пещеру или самый уединенный, безопасный дом; здесь в продолжение всей ночи пели над ним псалмы, потом отдавали ему благоговейное целование, и к утру предавали земле. Впоследствии точно также провожали на вечный покой и тех, которые хоть и не страдали за Христа, но всю жизнь посвящали на служение Ему, как, например, проводил на вечный покой св. Григорий Нисский сестру свою Макрину (память ее 19-го июня). Такое всенощное псалмопение над почившим называлось пан-нихис, что, собственно, значит праздник, продолжающийся всю ночь; от пан-нихис – пан-нихидес, всенощное бодрствование. Отсюда молитвы и псалмопения над почившим, или в память его, и получили название панихиды.

Когда настал мир церкви, то молитвенные бдения в продолжение всей ночи не только не прекратились, но заботливостью пастырей Церкви распространились и вошли во всеобщее употребление. Особенным ревнителем их был св. Златоуст, который первый распространил и умножил песни и молитвы при всенощных бдениях и так приохотил к ним народ константинопольский, что он всякий раз во множества стекался на всенощные бдения. Не менее св. Златоустого блаженный Иероним старался поддержать и особенно защитить всенощные бдения от клеветы еретика Вигилянция и его последователей, которые восставали против почитания мучеников и всенощных песнопений на их гробах. Из своего Вифлеемского уединения блаженный старец возвысил красноречивый голос свой против новой ереси, и оправдывал всенощные молитвословия христиан примером Давида, который и в полночь, и в самое раннее утро славословил Господа, примером Иисуса Христа, который целые ночи проводил в молитве, примером апостолов Павла и Силы, которые «в полунощи молящеся пояху Бога» (Деян. 16:25), и всей апостольской Церкви (Деян. 12:6, 12). Пред его сильным словом смолкла клевета лжеучителей¹⁵².

Понятно, что собрания христиан на всенощные молитвы и песнопения были преимущественно накануне великих праздников. Так, с самых первых времен Церкви Христовой был встречаем величайший и светлейший из праздников – Пасха. Вечер и всю ночь великой субботы христиане, так сказать, стояли на священной страже, и проводили их в чтении св. писания, в пении псалмов и слушании назидательных поучений, и в этих святых занятиях встречали утро воскресения Христова. Мало по малу, такой порядок богослужения был отнесен Церковью и к другим великим праздникам, а отсюда окончательно утвердилось обыкновение начинать церковный день накануне, с вечера, и продолжать его до вечера следующего дня.

Когда церковные богослужения были приведены в настоящий, определенный состав, тогда положено всенощные бдения совершать во все двунадесятые праздники, во дни особенно славных святых Божиих (например, ап. Петра и Павла, Иоанна Предтечи, трех святителей 30-го января и т. п.) и в воскресные дни. Впрочем, нужно заметить, что в воскресные дни могут быть и не быть всенощные бдения, о чем будет сказано дальше.

С течением времени ревность христиан ко всенощным молитвословиям и песнопениям ослабевала. Поэтому Церковь, всегда милосердая и снисходительная к немощам чад своих, значительно сократила всенощные бдения, но древний состав его оставила в неприкосновенной целости. Главные части его доселе остаются те же, именно: великая вечерня, лития с благословением хлебов, утреня и первый час. Здесь для подробного рассмотрения всенощного бдения я возьму службы воскресные первого и шестого гласов. О бдениях накануне великих праздников говорить особенно нет никакой нужды, потому что ход и состав их такой же, как и воскресных; есть небольшие отличия, на которые и буду указывать, где нужно.

Всенощное бдение начинается всегда с особенною торжественностью. Усиленный звон, освещение церкви предшествуют ему, затем отверзаются царские двери, и иерей с кадилом в руке возглашает славословие пресвятой Троицы: «Слава святей, и единосущней, и животворящей, и нераздельней Троице, всегда, ныне и присно, и во веки веков (клир отвечает – аминь). Потом иерей, также в алтаре призывает всех прийти поклониться и припасть ко Христу – Царю и Богу нашему, пением следующих стихов: «Приидите поклонимся Цареви нашему Богу, приидите поклонимся и припадем Христу Цареви нашему Богу, приидите поклонимся и припадем Самому Христу Цареви и Богу нашему, приидите поклонимся и припадем Ему». Вслед за этим при каждении всей церкви поют псалом 103: «Благослови душе моя Господа», с припевом после каждого стиха «Благословен еси Господи».

В настоящее время, впрочем, этот псалом поется весь лишь в некоторых обителях, именно в тех строгих обителях, где при славословии Господа не обращают внимания на ход времени, а начав с вечера, недремно, со всей бодростью пламенного усердия, продолжают его до полночи и за полночь, как, например, на Афоне на Валааме. Повсюду же поются следующие, выбранные из этого псалма, стихи:

«Благослови, душа моя, Господа (благословен ты Господи» к каждому стиху).

Господи, Боже мой, Ты дивно велик: Ты облечен величием и благолепием.

На горах стоят воды, между горами текут воды. Как многочисленны дела твои, Господи. Все соделал Ты премудро. Слава Тебе, Господи, сотворившему все». Прочие стихи псалма читаются.

За этим псалмом, великая ектения и первая кафизма, а в праздники первый антифон этой кафизмы, о чем было сказано в десятом письме, под словом «антифон». Здесь только замечу, что в двунадесятые господские праздники, если они случатся в дни будничные, кафизма вовсе не полагается; если они случатся в воскресенье, то первая кафизма вся; если в понедельник, то первый антифон первой кафизмы. В праздники богородичные, святых, как бденных, так и полиелейных, первый антифон первой кафизмы, кроме того, только, когда они случатся в воскресенье, тут первая кафизма вся. Кстати, заметить и то, что в господские двунадесятые праздники воскресная служба оставляется вся. В прочие – воскресная служба поется вместе с праздничной¹⁵³.

За кафизмой «Господи воззвах» и стихиры, которых в воскресные дни всегда и неизменно десять, кроме «богородична», а в другие праздники восемь, на «слава и ныне» – девятый. Общее содержание воскресных стихир, как и всех служб – прославление воскресшего Господа и изображение тех спасительных плодов, какие это воскресение доставило всему роду человеческому. Вот, для примера, стихиры:

«Святый Господи! Приими наши вечерние молитвы и даруй нам оставление грехов, потому что Ты един, явивший миру воскресение.

Люди! Обойдите Сион и восхвалите¹⁵⁴, (обнимите, поздравьте) его, и прославьте в нем воскресшего из мертвых, потому что это Бог наш, избавивший нас от беззаконий наших.

Люди! придите, воспоим и поклонимся Христу, славя Его воскресение из мертвых, потому что он – Бог наш, избавивший мир от вражеского обольщения.

Небеса веселитесь, радуйтесь основы земли, на высотах гор да раздадутся крики торжества. Вот Богочеловек (Еммануил) пригвоздил на кресте наши грехи, и, даруя жизнь, умертвил смерть, воскресивши Адама, как человеколюбец.

Будем воспевать волею распявшегося плотью, ради нас, говоря: Христе! утверди в православии твою Церковь, даруй мир нашей жизни, потому что Ты милостив и человеколюбив.

Христе, Боже наш! Предстоя, со всем недостоинством, живоприемному (принявшему в себя жизнь – т. е. Господа Бога) Твоему гробу, мы приносим славословие Твоему неизреченному милосердию, потому что Ты, безгрешный, принял крест и смерть для того, чтобы по Своему милосердию даровать миру воскресение».

(После шести воскресных стихир поются четыре празднуемому в тот день святому, если служба ему – простая. Если полиелей или бдение, то четыре воскресных и шесть празднику; слава празднику, и ныне богородичен воскресный).

Содержание стихир в праздники двунадесятые – славословие празднуемого события; во дни великих святых – воспоминание главных черт их жизни и подвигов. Представлю несколько примеров.

В день Преображения Господня: «Господи! прежде креста Твоего гора уподобилась небу, и когда совершалось Твое преображение, облако распростерлось точно сень (покров, или, точнее, палатка), и свидетельствовал с неба Бог-Отец. Там был Петр с Иаковом и Иоанном, потому что им предстояло быть с Тобою и в час предания Твоего так, чтобы, видевши Твои чудеса, они не устрашились страданий Твоих, поклониться которым удостой нас в мире за великую Твою милость».

В день Успения пр. Богородицы: «Придите, будем праздновать всемирное успение всенепорочной Богородицы. Сегодня ангелы торжествуют честное преставление Божией Матери, и приглашают к веселию нас, жителей земли, взывать неумолкаемым голосом: радуйся Ты, которая так чудно собрала во едино весь сонм учеников, радуйся надежда и спасение наше, Тебя то и славословит непрестанно род христианский (на слава и ныне)».

После стихир – вход. При пении последнего стиха царские двери отворяются; служащие иерей и диакон выходят из алтаря северными дверьми и останавливаются перед царскими. Потом диакон, возвышая руку с орарем, говорит: «Благослови, владыко, святый вход», иерей благословляет словами: «Господи! Благословен вход святых Твоих». С окончанием пения диакон, став в самых царских дверях, возглашает: «Премудрость, прости». После чего оба входят в алтарь, а на клиросе поют вечернюю песнь «Свете тихий». За этой песнью, прокимен, который в вечерне, накануне воскресных дней, всегда один: «Господь воцарися, в лепоту облечеся». Господь царствует. Он облечен величием (Пс. 92:1). Этот прокимен поется четыре раза, при возглашении следующих стихов: «облечен Господь могуществом и препоясан. Потому вселенная тверда и не поколеблется. Дому Твоему (т. е. святой Церкви), Господи, принадлежит святость на долгое время». (В праздничные бдения и в полиелейные службы сейчас после прокимена читаются паремии. Диакон говорит: «премудрость», чтец отвечает названием книги, из которой будет читаться паремия; так, например: «Притчей чтение», т. е. будет чтение из книги соломоновой «Притчи», или: «Пророчества Исаина чтение», т. е. будет чтение из книги пророка Исаии, т. п.; диакон говорит: «вонмем», т. е. будем слушать все внимательно; чтец читает избранный отрывок из названной им книги).

Затем ектении – сугубая и просительная. С окончанием их лития.

Лития слово греческое (собственно лити, отсюда – литаниа; значение их одно и тоже) значит – усиленное крепчайшее моление. Начало употребления литий относится к глубокой древности. Поводом к этому были разные общественные бедствия. Так, случались засуха, зараза и т. п., народ собирался в св. храмы; отсюда брали иконы, с ними обходили город или селение, останавливаясь на улицах и перекрестках, где читались особенные, на тот случай, молитвы, а народ неумолкно, непрестанно возглашал: «Господи помилуй». Значит, литии были то же самое, что у нас теперь крестные ходы, именно те крестные ходы, которые совершаются во дни народных бедствий, или в воспоминание их. Потом, в предупреждение этих бедствий, стали совершать литии уже часто и, преимущественно, в великие праздники, когда особенно много собиралось народа в церковь. Наконец литии введены в состав богослужений, именно: литии положено совершать в дни воскресные и великих праздников. Но как обходить каждый раз город или селение невозможно, то, в воспоминание первоначального употребления их, положено выходить в притвор церкви. В монастырях, по уставу, в особенно торжественные праздники, например, в Благовещение, в вербное воскресенье и т. п., литии совершаются хождением кругом монастыря.

Таким образом, и в настоящее время лития есть особенное, усиленное, крепчайшее моление о том, чтобы Господь сохранил всех православных христиан от всяких бед, зол, несчастий, от всего, что может вредить их временной и вечной жизни.

Вот как совершаются теперь литии.

С пением особенных стихир, которые так и называются литийными («на литии», в великие праздники эти стихиры в честь праздника, в воскресные дни храмовые, т. е. в честь того, кому или чему посвящен храм), священно-церковно-служители, с зажженными свечами впереди, а дьякон с кадилом выходят в притвор храма. Пока стихиры поются, дьякон кадит, с окончанием их, читает следующие молитвы:

«Спаси Боже люди Твоя, и благослови достояние Твое (которые принадлежат Тебе). Посети мир Твой милостью и щедротами (обильными дарами), возвыси рог (силу, могущество) христиан православных и ниспосли на ны милости Твоя богатыя: молитвами всепречистыя владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, силою честнаго и животворящаго (дающего, источающего жизнь) Креста, предстательство (за ходатайство) честных, небесных сил бесплотных (т. е. ангелов), честнаго, славнаго пророка, предтечи и крестителя Иоанна, святых славных и всехвальных апостол; иже во святых отцев наших, и вселенских великих учителей и святителей – Василия Великаго, Григория Богослова, Иоанна Златоустаго, Николая, архиепископа Мирликийскаго чудотворца; иже во святых отец наших всея России чудотворцев – Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, святых славных и добропобедных (победно восторжествовавших) мучеников, преподобных и богоносных (носивших в себе Бога) отец наших, святых и праведных богоотец Иоакима и Анны, и всех святых, молим Тя, многомилостиве Господи, услыши нас грешных, молящихся Тебе, и помилуй нас».

Клир, от лица всего народа, произносит сорок раз «Господи помилуй».

Дьякон продолжает: «Еще молимся о благочестивейшем», как в сугубой ектении.

Клир, за царя и за всю царственную семью, тридцать раз «Господи помилуй».

Клир: «Господи помилуй», трижды.

(Между тем священник, про себя, поминает поименно всех, кого желает, живых и умерших).

Эти усиленные моления священник заключает возгласом (из Пс. 64:6):

Клир: «Аминь».

Так оканчивается лития, и все возвращаются в храм.

Здесь, среди храма, уже приготовлен столик с хлебами, пшеницей, вином и елеем для благословения, перед которым и останавливаются священник с дьяконом, между тем как поются стихиры стиховны.

Эти стихиры, в сущности, ничем не отличаются от стихир «на Господи воззвах». Те же песни славословия в честь праздника. Привожу в пример одну – воскресную, именно ту, которая поется в светлый день перед пасхальной утренней, когда идут кругом церкви (глас шестый):

«Христос Спаситель! Воскресение Твое поют ангелы на небе, сподоби и нас, на земле, славить Тебя чистым сердцем».

После стиховных «Ныне отпущаеши», Трисвятое и, по возгласе священника, тропарь празднику, а в воскресные дни известная песнь Богородице «Богородице Дево, радуйся» и пр. Эта песнь составлена из ангельского приветствия пр. Деве Марии, когда он благовестил ей зачатие Спасителя, и из пророчественной песни св. праведной Елисаветы, когда пр. Дева, зачав от Духа Святаго, пришла навестить ее.

«Богородица Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобою, благословенна ты между женами и благословен плод чрева Твоего, потому что ты родила Спасителя наших душ».

После троекратного пения этого стиха, или тропаря празднику, священник благословляет хлебы и молится, чтобы Господь Иисус Христос, пять хлебов благословивший и пять тысяч насытивший, сам благословил предложенные хлебы, пшеницу, вино и елей, умножил их в городе, или селении, где совершается служение, и во всем мире, а верных, которые вкусят их, освятил.

Здесь оканчивается первая часть всенощного бдения, собственно то, что относится к вечернему служению. Затем уже пойдет служение утреннее. Звон, так называемый, второй обозначает этот переход. Значит, те, которые поспевают в церковь не раньше, как ко второму звону (а сколько таких, которые именно дожидаются второго звона, чтобы отправиться ко всенощной!) опускают целую часть всенощного бдения.

О хлебах благословенных необходимо заметить здесь следующее. В уставе церковном вот что говорится о них: «Ведомо же буди (да будет известно), яко благословенный хлеб есть помогательный от всяких зол, аще с верою приемлется». Об употреблении их: «в дому честно на трапезе прежде общих брашен яждь», т. е. употребляй их с благоговением и натощак. Так, с верой и благоговением употребляемые благословенные хлебы, действительно, служат прекрасным пособием в недугах. Неверие может усомниться в этом, и даже совсем не поверить. Пусть!.. Верующий знает одно, что все, на что испрашивается и нисходит всеосвящающее благословение нашего Спасителя, получает чудную, вышеестественную, благодатную силу, что эта сила сильнее всякой мудрости, всех знаний и всех средств человеческих. К ней и прибегает он в своих нуждах, в ней и ищет спасения от всех бед и зол земных. И не напрасно прибегает и ищет: его вера и упование не остаются бесплодными. Сколько болезней, застарелых, упорных, с которыми вся медицина не могла сладить, исчезало быстро, без всяких внешних средств, лишь только человек обращался к этой вседействующей силе. Отрицать можно все: и самые живые, самые поразительные явления; можно идти против самой очевидной истины, но что же из этого? Истина всегда останется истиной, вера всегда будет светом и спасением для верующих. Теряют в этом случав именно только неверующие. Тем хуже для них. И тем еще хуже, что ни сострадать, ни сочувствовать им в этой потерь нет никакой возможности потому, что она следствие злоупотребления их разума и воли. «Велицы суть суди Твои, Господи, и неизглаголанны; сего ради не наказанные души заблудиша. И егда вся вселенная просвещашеся светом, и невозбранными делы содержашеся, на единых оных простирашеся тяжкая нощь, образ будущего их восприятия тьмы; сами же себе быша тьмы тягчайшии» (Прем. 17:1, 18, 20).

За благословением хлебов следуют пение стиха из псалма «буди имя Господне благословенно отныне и до века» трижды, чтение первой половины тридцать третьего псалма («Благословлю Господа на всякое время» и т. д. , Пс. 33:2–11) и благословение народа иереем со словами: «Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием, всегда ныне и присно, и во веки веков».

В прежние времена, когда все богослужения совершались во всей полноте, как еще и теперь делается в некоторых обителях, как например на Валааме, в это время богослужение приостанавливалось, чтобы дать роздых богомольным труженикам, все садились, и начиналось «чтение из деяний апостольских» или из других священных книг (я уже говорил прежде, что в течение года положено прочитывать весь апостол с апокалипсисом). Так продолжалось час и больше. Потом все вставали и начиналось чтение шестопсалмия. Теперь у нас чтение его следует непосредственно за благословением священника.

После шестопсалмия: великая ектения, пение стиха «Бог Господь и явися нам» четырежды и тропарей – воскресных в воскресенье, праздничных в какой-либо праздник. О значении тропарей было говорено. Здесь, чтобы иметь понятие о тропарях воскресных и их богородичных, представлю пример из первого гласа.

«Когда камень был запечатан евреями, и воины стерегли пречистое Твое тело, Ты воскрес, тридневный Спаситель, даруя жизнь всему миру. Вот почему, небесные силы взывали Тебе, податель жизни, Христе: слава воскресению Твоему, слава царствию Твоему, слава совершенному Тобою спасению, един человеколюбивый».

Богородичен: «Когда Гавриил сказал тебе: Дева, радуйся, тогда с этим словом Господь всех воплощался в тебе, святом кивоте, как назвал (тебя) праведный Давид. Поносивши Создателя своего, ты явилась пространнее небес. Слава вселившемуся в тебя, слава происшедшему из тебя, слава Ему, который рождением своим от Тебя дал нам свободу (т. е. избавил от власти диавола и греха)».

(Тропарь воскресный поется дважды, слава святому того дня, и ныне –богородичен).

После тропарей две кафизмы, из которой после каждой ектения и чтение седальных.

Затем, царские двери отверзаются и начинается каждение всей церкви, при пении следующих стихов из псалмов 134 и 135¹⁵⁵.

«Хвалите имя Господне (аллилуиа), хвалите рабы Господа (аллилуиа трижды, ст. 1).

Благословен Господь на Сионе (аллилуиа), живущий в Иерусалиме (аллилуиа трижды; ст. 21).

Славьте Господа (исповедайтеся Господеви), ибо Он благ, ибо милость Его вечна (ст. 1).

Славьте Бога небес (исповедайтеся Богу небесному), ибо милость Его вечна (ст. 20)».

Вслед за этими стихами поются (во дни воскресные) тропари «Ангельский собор удивися» и пр.

Эти чудные, всем известные и всеми православными любимые тропари написаны Иоанном Дамаскиным. Здесь нельзя не остановиться и не сказать несколько слов об этом великом муже, так много послужившем св. православной Церкви.

Иоанн Дамаскин родился в седьмом веке от Рождества Христова от родителей христиан в г. Дамаске, отчего и назван Дамаскиным. Воспитал его ученый инок Косьма Святоградец. Еще в первой молодости он, по смерти отца, сделан был правителем города Дамаска, но, восставши на защиту икон, тогда гонимых, он был оклеветан перед князем сарацинским, которому принадлежала вся эта область, лишен должности и наказан жестоко: ему была отрублена правая рука. Пр. Дева Мария явилась ему (во сне) и приказала приставить отрубленную руку; он исполнил – и рука сделалась по-прежнему. Вскоре и клевета обличилась, и князь хотел сделать его правителем всей области. Иоанн от всего отказался, роздал все, что имел, нищим, и удалился в лавру пр. Саввы, чтобы сделаться подвижником. Здесь имя его, как ученейшего и замечательнейшего мужа того времени, было известно, и потому сначала никто не решался принять его к себе на послушание. Наконец, принял один старец, но с условием, чтобы Иоанн оставил самое любимое занятие, которому он страстно был предан, – сочинять священный песни. Иоанн долго исполнял это условие, но случилось так, что у одного подвижника умер брат, и он приходил в отчаяние от этой потери. Иоанн утешал его, но тот сказал, что одно средство утешить его, если Иоанн напишет надгробный плач по умершему. После долгих колебаний Иоанн написал эти чудно-трогательные песни, которые и доселе поются над умершими: «кая житейская сладость пребывает печали непричастна?» и т д. Прознал старец и прогнал его от себя. Долго Иоанн умолял простить его и принять опять к себе. Наконец, старец назначил для этого самое унизительное условие: вычистить все нечистоты в обители, думая, что Иоанн никак не решится на это и оставит его. Но Иоанн беспрекословно выполнил. Изумленный и пораженный старец принял его к себе со всею любовью, и уже сам назначил ему дело на всю жизнь: сочинять священные песни. Иоанн и посвятил этому всю свою последующую жизнь. Все лучшие церковные песни, как например, каноны на пасху, на Пятидесятницу (второй), на Рождество Христово, Богоявление, на Преображенье и Успение (вторые) и пр., и пр. принадлежать ему. Кром того, им же составлен и октоих (см. письмо шестое), написаны жития многих святых, сложены почти все праздничные тропари и составлены каноны в честь весьма многих святых. И кром того, еще он, с ревностью и силой, писал против еретиков, изъяснял догматы веры, и первый из христианских учителей изложил их научным порядком в книгах «О православной вере». Вот что был Иоанн Дамаскин.¹⁵⁶

Тропари, по поводу которых была эта речь о нем, за немногими исключениями, составляют неотъемлемую принадлежность воскресной утрени. Их всех шесть.

Первые четыре поются с припевом 2-го стиха из 118 псалма: «Благословен еси Господи, научи мя оправданием Твоим». Последние два с припевом «Слава – и ныне». Вот эти тропари.

«Благословен Ты, Господи! научи меня уставам Твоим» (припев).

«Спаситель! Удивился ангельский сонм, видя Тебя сделавшегося мертвым, разрушившего державу смерти и воскресившего с собою Адама, и освободившего всех из ада».

«Зачем вы, ученицы, растворяете миро слезами страждущей любви? –говорил мироносицам светоносный ангел, находившийся во гробе, – вот, посмотрите гроб и убедитесь, что Спаситель воскрес из гроба».

«Слишком рано мироносицы, с рыданиями, бежали ко гробу Твоему. Но предстал им ангел и сказал: не плачьте, кончено время слез и рыданий; ступайте, объявите апостолам о воскресении».

«Спаситель! Жены мироносицы, пришедшие к Твоему гробу, рыдали, но ангел сказал им следующие слова: что вы живого считаете в числе мертвых? Как Бог, Он воскрес из гроба».

Слава – троичен, т. е. в честь пресвятой Троицы. «Будем поклоняться Отцу и Его Сыну, и св. Духу, святой Троице – во едином существе, взывая с серафимами: свят, свят, свят, Ты, Господи»!

(И ныне, богородичен) «Дева! родивши подателя жизни, ты избавила Адама от греха. и Еве, вместо горя, даровала радость. А воплотившийся из тебя Богочеловек направил к жизни тех, которые отпали от нее».

«Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже» (трижды).

После этих тропарей ектения, антифоны, прокимен и евангелие.

Евангелий воскресных утренних одиннадцать. В продолжение года они читаются по-ряду. Содержание их всех: рассказы евангелистов об воскресении и явлениях Господа Иисуса в продолжение сорока дней, которые Он провел на земле после своего воскресения. Вот, для примера, Евангелие воскресное – первое (Мф. 28:16–20).

«Одиннадцать учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус. И, увидя Его, поклонились Ему, а иные усомнились. И приближась, Иисус сказал им: дана мне всякая власть на небеси и на земли. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни, до скончания века. Аминь».

После Евангелия поется известная песнь: «Воскресение Христово видевше» и пр.

«Увидев Воскресение Христово, будем покланяться святому Господу Иисусу – единому безгрешному. Христе! поклоняемся Твоему Кресту, воспеваем и прославляем Твое Воскресение, потому что Ты – Бог наш, другого, кроме Тебя, мы не знаем, и Твое имя называем. Верные все, придите, будем поклоняться Святому Воскресению Христа, потому что – вот, через Крест, настала радость для всего мира. Всегда благословляя Господа, мы воспеваем Его Воскресение, потому что Он, вытерпев крестные страдания, своею смертью уничтожил смерть».

Между тем, выносится Евангелие на средину церкви и православные прикладываются к изображению Христова воскресения, которым украшена передняя сторона всякого Евангелия. И здесь, с тяжелой грустью должно заметить, что все это делается лишь потому, что заведено так делать, а совсем не по любви к Господу Иисусу. Где любовь – там самое глубокое, самое сердечное благоговение. А тут, что происходит? Не успеют вынести евангелие – и начинается такая давка, такая толкотня, с шумом, случается и со взаимными перебранками, что невольно подумаешь, не случилось ли вдруг какой беды в церкви. Куда и за чем торопятся? Ради чего поднимать шум и гвалт? Почему не подойти тихо, скромно, благоговейно? Священник не унесет Евангелия, прежде чем приложатся все желающие. Нет, уж точно без этого и обойтись нельзя. О, друг мой! И все-то так у нас, все беспорядочно, бестолково, бесчинно. Подходят причащаться – чуть не дерутся, а толкаются изрядно; идут прикладываться к кресту, к Евангелию, к образу – то же самое; а уж про раздавание, например, антидора или вербы и говорить нечего: тут все готовы повалить и поломать. Страшно и подумать: все это, приличное только базару или трактиру, делается в божьей Церкви! И кто виноват в таком возмутительном бесчинии: священники ли, что худо учат? Православные ль, что не слушают? Но кто бы ни нашелся виноватым, тяжело будет отвечать на суде страшном за эти бесчиния в божьей Церкви!

За песней «Воскресение Христово видевше» следуют чтение псалма пятидесятого и пение следующих стихов:

(Слава) «Милостивый! за молитвы апостолов очисти множество грехов наших». (И ныне) Милостивый! за молитвы Богородицы очисти множество грехов наших».

«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, по великому благоутробию Твоему изгладь преступления мои».

«Иисус, воскресши от гроба, как предсказал, даровал нам жизнь вечную и великую милость».

В воскресенья, начиная с недели «мытаря и фарисея» (т. е. за четыре недели до великого поста и до вербного), вместо этих стихов поются следующие («покаяния отверзи ми двери Жизнодавче)».

(Слава) «Податель жизни! Открой мне двери покаяния. Вот утренеют (стремится в раннее утро) дух мой к Твоему святому храму, имея храм тела весь оскверненный, но Ты, как щедрый, очисти по Твоей неизреченной милости».

(И ныне) «Богородица! Наставь меня на путь спасения. Постыдными грехами загрязнил я всю душу, и в лености прожил всю жизнь: молитвами твоими избавь меня от всякой нечистоты».

«Раздумываясь об этом множестве сделанного мною зла, я содрогаюсь при мысли о страшном дне суда, но, надеясь на милость Твоего снисхождения, как Давид, взываю Тебе: помилуй меня Боже, по великой милости Твоей».

Затем дьякон читает молитву: «Спаси Боже люди Твоя», ту самую, что читалась на литии, и после двенадцати «Господи помилуй» и возгласа священника следуют каноны.

Так совершается полиелей во дни воскресные. В праздники тут представляются следующие отличия.

После пения «хвалите имя Господне» перед образом, поставленным среди церкви, поется величание. Величание – это краткая песнь славословия в честь празднуемого лица или события. Вот, например, величание в день Пятидесятницы.

«Величаем (славословим) Тебя, податель жизни Христе, и почитаем всесвятаго Твоего Духа, которого Ты послал божественным Своим ученикам».

Величание повторяется несколько раз с припевами стихов из псалма избранного. Псалом избранный, положенный на каждый праздник после величания, так называется потому, что выбран и составлен из стихов разных псалмов, имеющих отношение к празднику (например, пророчество о событии, указание на сходство события новозаветного с таким же в Ветхом завете и т. п.

Вот, например, избранный псалом «в неделю Пятидесятницы».

«Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь (Пс. 18:2), духом уст Его все воинство их (Пс. 32:6). С небес смотрит Господь, видит всех сынов человеческих (Пс. 32:13). Пред лицем Его огнь пожирающий, вокруг Его сильная буря (Пс. 49:3). Горящие угли сыпались от Него, Он наклонил небеса и сошел (Пс. 17:9–10). От блистания перед Ним исчезли тучи (Пс. 17:13). Вспомнятся и обратятся ко Господу все концы земли, и поклонятся пред Ним все языческие народы. Свидетельство Господне верно, умудряет простого (Пс. 18:8). Земля тряслась, а небо таяло от лица Бога, и сей Синай от лица Бога (Пс. 67:9). Благотворный дождь проливал Ты, Боже, и когда изнемогало наследие Твое, Ты подкреплял его (Пс. 67:10). Ты сделаешь их властителями всей земли. Звук их проходит по всей земле, и слава их до предела вселенныя (Пс. 18:5). Пошлешь Дух Твой – созидаются и обновляешь лице земли (Пс. 103:30). Дух Твой благий да руководствует меня по стезе прямой (Пс. 142:10). Сотвори мне, Боже, чистое сердце и дух правый обнови внутри меня. Не отринь меня от лица Твоего, и Духа Твоего Святого не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего, и Дух владычественный да подкрепит меня (Пс. 50:12–14). Господь дает слово: провозвестниц великое множество (Пс. 67:12). Господь дает силу народу своему, Господь благословит народ свой миром».

Ясно, что здесь выбраны все места из псалмов, в которых говорится о Духе Святом. Кроме того, образно указывается на сошествие его на апостолов: «огонь, сильная буря, потрясение земли» и т. п., ясно указывают на следующие слова: «и бысть внезапу с небесе шум, яко носиму дыханию бурну, и исполни весь дом, идеже бяху седяще. И явишася им разделени язы́цы, яко огненни» и т. п. (Деян. 11,2. 3). Благотворный дождь указывает на благодатные действия его сначала на апостолов, а потом на всех верующих. Требование «сердца чистаго и духа праваго» – условие к принятию его и пр., и пр.

Таковы и все псалмы избранные.

С окончанием пения псалма избранного и каждения церкви еще раз поется величание перед образом с припевом:

«Слава и ныне, аллилуия». Затем ектения, чтение седальных, пение степенных, первый антифон четвертого гласа (см. письмо десятое: «антифоны», прокимен и Евангелие). Евангелие в праздники господские повествует о празднуемом событии; в праздники богородичны читается всегда одно: «о посещении Пресвятой Девою Марией Елисаветы» (Лк. 1:39–56). После Евангелия псалом пятидесятый и пение или особенных стихов в праздники господские, или дважды «молитвами Богородицы» в праздники богородичные. Вот, например, эти стихи в Рождество Христово.

«(Слава) Все исполняется сегодня радостью: Христос родился от Девы».

(И ныне) Все исполняется сегодня радостью: Христос родился в Вифлееме».

Потом: «Помилуй мя Боже» и праздничная стихира. И здесь представлю в пример стихиру в день рождества Христова.

«Слава в вышних Богу, и на земле мир! Сегодня воспринимает Вифлеем вечно сидящего с Отцом. Сегодня славословят ангелы, как Бога, рожденного младенца. Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение».

Затем диакон: «Спаси Боже люди Твоя» и пр., возглас священника и каноны.

Здесь особенность великих праздников состоит в том, что православные прикладываются к иконе, перед которой пилось величание, и помазываются елеем. Этот елей тот самый, который на вечерни, вместе с хлебами, был благословлен и освящен. Значит, и помазание – не какое-нибудь простое и ничего не значащее действие, а соединенное с благодатью, всеосвящающей и во всем помогающей. Но понятно, что сила и действие благодати проявляются лишь тогда, когда ее желают, ищут, когда к ней прибегают с благоговением и верой. Без этого и не помазание освященным елеем, а самые таинства ни к чему. Не забывай этого, друг мой. Не забывай, что дары благодати, которые, под видимыми знамениями, предлагает св. Церковь православным, то же самое, что дождь, падающий с неба. Падает дождь и на камень – и без пользы и плода скатывается с него. Падает на разрыхленную землю – и служит источником жизни. Да будет твоя душа, разрыхленная молитвой и верой, подготовленной ночвой для воспринятия даров благодати, под каким бы то ни было видимым знаком: благодать сойдет в твою душу и все оживотворит в ней. Не подражай тем бессмысленным, которые во всех действиях Церкви видят одну внешность, одну обрядность, и, не понимая внутреннего значения, дерзают судить и даже осуждать то или другое действие. Наказание за то уже и теперь в них самих. Где нет благодати, там нет жизни. И мертва их душа перед Господом Богом, мертва для всякого добра. Они-то и есть те мертвецы, о которых сказал Спаситель: «предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8:22). Незавидная доля, от которой спаси Отец небесный всякого!

Каноны поются и читаются следующим порядком.

В воскресные дни. Поется ирмос, т. е. начальная песнь канона, затем читаются каноны: воскресный, крестовоскресный, богородичный и святого, случившегося в тот день. В заключение катавасия. Объясню сначала значение этих слов и потом представлю примеры.

Канон воскресный – торжественные, победные песни в честь воскресения Христа Спасателя. Крестовоскресный – песни, содержание которых: воспоминание его страданий, крестной смерти, погребения и воскресения. Богородичный – песни в честь пр. Девы, послужившей тайне воплощения и спасения человечества.

Катавасия – ирмос, который поется в заключение каждой песни. Так как это слово не русское, то о нем нужно сказать несколько подробнее.

Катавасия (вернее, катáвасис, или катавáсион), с греческого значит: схождение, собрание, сходбище. Это название усвоено ирмосу, которым заключается каждая песнь, потому что для пения его певцы обоих клиросов должны сходиться на середину церкви, что в настоящее время соблюдается лишь в некоторых обителях. Впрочем, раз в году, делается это и в приходских церквах. Именно: в первый день Пасхи в заключение каждой песни певцы сходятся на середину, где повторяют ирмос, с дополнением троекратного: «Христос воскресе» и пр. Катавасия в великие праздники – повторение ирмосов канонов; катавасия в воскресные дни изменяется, сообразно со временем. Это значит то, что воскресный ирмос не повторяется в заключение песни, а поются ирмосы иных канонов. Так, например, с первого августа и до двадцать первого сентября катавасия «Крест начертав Моисей» и т. д., т. е. поются ирмосы канона «на воздвижение креста Господня». С 21 ноября и до конца декабря катавасия «Христос рождается» и «Спасе люди», т. е. ирмосы канонов на рождество Христово и т. п. Катавасия, особенно часто повторяющаяся, «Отверзу уста моя», т. е. ирмосы богородичного канона. Так как эти ирмосы известны едва ли не каждому православному – по-славянски, то не лишним считаю, для лучшего понимания, передать здесь на обыкновенном наречии.

Песнь первая. «Раскрою уста моя и наполнятся Духом, излию слово в честь царицы Матери; буду весело торжествовать и с радостью воспевать ее чудеса».

Песнь третья. «Ты живый и неисчерпаемый источник, Богородица, утверди твоих певцов, составивших духовный лик, в божественной твоей славе, и удостой их венцев славы.

Песнь четвертая. «Пребожественный Иисус, в славе сидящий на престоле божества, пришел как легкое облако, сохранив нетление (пр. Девы), и спас тех, которые взывают Ему: Христе! слава Твоему могуществу».

Песнь пятая. «Все в изумлении от божественной твоей славы, потому что ты, Дева, непричастная браку, имела в своем чреве Бога всех и родила Сына безлетного; ты, которая даруешь мир всем, прославляющим тебя».

Песнь шестая. «Совершая этот божественный и знаменитый праздник Богоматери, придите богомудрые, восплещем руками и прославим Бога, рожденного ею».

Песнь седьмая. «Юноши богомудрые не захотели служить твари вместо Творца, но, мужественно презревши угрозу сожжения, с радостью пели: благословен Ты, высший всех славословий, Господь и Боже Отцов».

Песнь восьмая. «Рожденный Богородицею сохранил среди пещи благочестивых юношей. Тогда явился Он под образом, а ныне открылся существом своим, и всю вселенную призвал воспевать: пойте Господа творения и превозносите во все веки».

Песнь девятая. «При свете Духа, ликуйте все земнородные, торжествуй мир умов невещественных (мир ангельский), почитая священное торжество Богоматери, и восклицай: радуйся Всеблаженная, чистая, всегда девственная Богородица».

Замечу здесь, что большая часть ирмосов (и целых канонов) на великие праздники малопонятны, а иные и совсем не понятны. Это происходит оттого, что в подлиннике, т. е. на греческом языке, они писаны стихами. Наши древние переводчики священных книг, ревнуя о буквальной точности перевода, переводили их не только слово-в-слово, но, так сказать, буква в букву, строго удерживая даже греческую расстановку слов. Они не обратили внимания на то, что в каждом языке свои особенности, что, например, расстановка слов, совершенно сообразная с духом греческого языка и оттого понятная для греков, не терпима духом языка славянского, и оттого не понятна славянам. А тем больше это сделалось непонятным теперь, когда живая русская речь так отдалилась от своего первообраза – славянского языка. Бот почему весьма желательно, чтобы «мужи богомудрые», по возможности, переделали это дело. Пусть если не живой русской речью, то хоть с удержанием славянских форм, но с соблюдением духа языка, передадут они каноны, прекрасные в подлинники и теряющие для православных всякое значение в том виде, как поются теперь. Что толку, что иной православный наизусть знает десятки ирмосов и не понимает ни одного? Разве звук и непонятный набор слов важен в славословии Господа? Говорят: от этого увеличится раскол. Вольному –воля. Да он и без, этого увеличивается. Но из-за этой боязни оставлять миллионы православных в непонимании церковных песней, да еще и каких? – самых торжественных – не понимаю, насколько разумно такое основание. По крайней мере, если не вводить новые переводы в церковное употребление, то хоть распространить бы их между православными для домашнего употребления. Переведены же в недавнее время на русский язык некоторые праздничные каноны и напечатаны в нескольких сотнях экземпляров. Почему не в сотнях тысяч? Ужели и теперь все еще не пора вести православных к разумному, сознательному и, таким образом, единственно спасительному славословию Господа? Так когда же наступить эта пора? Не свет, а тьма влечет в раскол, тьма, т. е. непонимание, и, как следствие его, ложные и превратные толкования.

В пример канонов, читаемых в воскресные дни, представлю здесь первую песнь 6-го гласа.

Канон воскресен. Песнь первая. Ирмос (повторяю, что по воскресеньям поется только ирмос первого канона, и то по-однажды; ирмосы следующих канонов оставляются).

«По дну морскому, как посуху, переходивший израиль (евреи), видя, что преследовавший его фараон потопляется, воспел Богу торжественно победную песнь».

Припев (к каждому стиху); «Слава Господи святому воскресению Твоему».

«Ты, благий Иисусе, все исполнил благоволения Отца небесного тем, что был пригвожден ко кресту. Поэтому и воспеваем все Тебе победную песнь».

К Тебе, Господу жизни, как рабыня по приказанию, со страхом приступила смерть; ею-то Ты даровал нам бесконечную жизнь и воскресение».

(Богородичен). «Чистая! Принявши своего Творца, как сам Он восхотел, непостижимым образом, воплотиться из бессменного твоего чрева, ты поистине явилась владычицей всего сотворенного.

Ин канон крестовоскресен. Песнь первая. Ирмос.¹⁵⁷

«Кто древле морскими волнами покрыл гнавшего мучителя, Того дети спасенных скрыли под землей. Но мы, подражая девам, будем петь Господу, потому что Он торжественно прославился».

Припев: «Слава Господи Кресту Твоему честному и Воскресению».

«Добровольно предстоит Судия (т. е. Господь Иисус) пред судилищем пилатовым, как подсудимый пред беззаконным судией, и рукой неправды заушается по лицу Бог, перед которым содрогаются земля и все небесное».

«Спаситель! Божественные длани свои Ты распростер на пречистом Твоем и жизнь источающем Кресте, и, Владыка и Господь, привлек народы к познанию Тебя, так что они теперь уже покланяются славному Твоему распятию».

(Крестобогородичен). «Спаситель! пренепорочная стояла при Твоем кресте, проливая потоки слез, она, которая видела, как из Твоего ребра струится кровь, и славя Твою беспримерную милость».

Из канона пресвятой Богородице. Ирмос: «Яко по суху».

«Вкусивши запрещенного плода, Ева ввела проклятие, но ты, чистая, уничтожила его, родивши Христа, – основу всякого благословения».

«Иаков сокровенно предвидел духовным взором надежду народов –Бога, воплощаемого из тебя, избавившего нас твоим предстательством».

«Пречистая! Когда оскудели князи от колена Иудова, явился вождь –твой сын и Бог, и воистину воцарился над всеми краями земли».

Затем канон святому того дня и катавасия. Так и все песни.

Каноны великих праздников отличаются от воскресных тем, что содержать в себе лишь славословие празднуемого события и ничего больше. В некоторые праздники, как например, в вербное воскресенье, в день Благовещения, Сретения, положен один канон; в некоторые, как, например, в Рождество Христово, Богоявление – два. Ирмосы канонов поются дважды. В заключение каждой песни повторяются оба ирмоса. Представлю по примру того и другого случая.

В неделю ваий канон – Косьмы Маиюмского. Песнь первая. Ирмос. «Источники бездны оказались без влаги, и открылось дно волнующегося моря, потому что Ты, мановением, запретив волнам его, спас избранный народ, и он воспел песнь победы Тебе, Господи», (дважды).

«Как в устах невинных, грудных младенцев, так и в устах Твоих рабов Ты устрояешь песнь: низложи противника, уничтожь крестными страданиями падение древнего Адама, воздвигни его древом, и он воспоет песнь победы Тебе, Господи».

«Собрание святых воссылает хвалу Тебе, Христе, живущему на Сионе, и израиль радуется о Тебе, своем Создателе, и горы, образующие твердокаменных сердцем язычников, скачут пред лицом Твоим и поют песнь победы Тебе, Господи».

(Каждый стих по шести раз. Потом опять ирмос. Так и все песни).

На Богоявление Господне: «каноны два». Первый Космы Маиюмского. Ирмос. «Мощный в бранях Господь открыл дно глубины (морской) и, проведши по суху своих (евреев), потопил в ней врагов, потому-то Он и прославился» (дважды).

«Царь вечности, Господь иорданскими струями обновляет истлевшего Адама, и сокрушает главы змиев, во мраке гнездящихся, потому-то Он и прославился».

«Воплотившийся от Девы Господь, облеченный в плоть вещественную, нося в себе невещественный огнь божества, покрывается водами Иордана, потому-то Он и прославился».

«Господь, просвещающий погруженных в тьму, чрез омовение в Иордане очищая людскую нечистоту, добровольно уподобился нам, но вместе с тем и пребыл, чем был (Богом), потому-то Он и прославился».

(Каждый стих дважды).

Ин канон, творение Иоанна Дамаскина.¹⁵⁸ Ирмос.

«Евреи идут по волнующейся глубина моря, которая внезапно сделалась для них твердой землей, но это ж чермное море, по мановению всемогущей десницы Господа, вдруг скрывает войска египетские в своей подводной могиле» (дважды).

«Сегодня, при появлении светоносного для человеков утра, Ты, Царь, пришед из пустыни к струям иорданским, склонил под солнцем свою выю, чтобы вырвать из области тьмы родоначальника (всех людей) и всю тварь очистить от всякой нечистоты».

«Безначальное Слово! Ты истлевшего от обольщения человека, когда он, вместе с Тобой, погребся в струях (Иордана) сделал новым, поэтому и огласил Тебя чудно могущий голос Отца: вот возлюбленный и, по естеству, равный мне сын».

(Каждый стих дважды. В заключение ирмосы обоих канонов. Так и все песни).

Кстати, представлю здесь ирмосы второго канона на Рождество Христово, так трудные для понимания тем, которые не имеют возможности читать их в греческом подлиннике. Канон составлен Иоанном Дамаскиным.

Песнь первая. «Древле Господь спас народ, превратив в сушу влажные волны морские. А добровольно родившись от Девы, Он пролагает нам самый удобный путь к небу. Вот Его-то, равного по существу (Богу) Отцу и человекам, мы и прославляем».

Песнь третья. «Благодетель! Посмотри милостиво на песни рабов, смиряя надменную гордыню врага (дьявола). Всевидящий и благий! Поставь певцов на непоколебимом основании веры выше всякого греха».

Песнь четвертая. «Пророк Аввакум древле в песне предсказал обновление рода человеческого, удостоившись, непостижимым образом, видеть, как это будет. Так рожденный младенец изшел из горы – Девы для обновления народов».¹⁵⁹

Песнь пятая. «Христе! Приди, очисти нас, омраченных мрачными делами обольщения, а теперь бодрственно воспевающих песнь Тебе, как благодетелю, и покажи нам прямую дорогу, идя по которой, мы достигли бы славы».

Песнь шестая. «Погруженный в глубины морские Иона молил Бога, чтобы Он явился и утишил бурю. Так и я, уязвленный стрелой врага, взываю к Тебе-Христу, победителю зла, не замедлить прийти к моей беспечности».

Песнь седьмая. «Отроки, проникнутые любовью к Царю всех, укорили за богохульный слова до конца раздраженного мучителя, за то и подчинился им сильный пламень, им, которые воспевали Господу: благословен Ты во веки».

Песнь осьмая. «Ветхозаветные юноши, не опаляемые среди пламени, прообразуют утробу Девы, которая сверхъестественно рождает и остается нетленной. То и другое чудно совершающая благодать возбуждает людей к пению».

Песнь девятая. Дева! так, удобнее для нас было бы хранить молчание, при котором нечего бояться, а составлять из любви к тебе песни славословия, и особенно продолжительные, весьма затруднительно. Но, Матерь, даруй нам силу, соразмерную с желанием».

Дальше каноны, воскресные и праздничные, идут одинаково до девятой песни, т. е. после третьей и шестой песни малая ектения и кондаки. Но с окончанием осьмой песни опять различие. Именно: в воскресенья поется, так называемая «Честнейшая», т. е. песнь Богородицы «Величит душа моя» и т. д. (см. письмо четырнадцатое), и затем девятая песнь, как и все песни. В великие праздники, вместо «Честнейшей», положены особенные припевы, которые прилагаются ко всей девятой песни. Вот пример из службы на Богоявление Господне, канона первого.

(Припев) «Душа моя! величай честнейшую небесных сил (горних воинств), пречистую Деву – Богородицу». (Ирмос) «Всякий язык в недоумении, как восхвалить по достоинству, даже и премирный (ангельский) ум в затруднении, как воспеть тебя, Богородиц. Но, по благости своей, прими веру, потому что ты знаешь божественную нашу любовь к тебе. Ты заступница христиан, и потому величаем тебя» (дважды).

К стихам припевы: «Душа моя! величай просящего крещения у Предтечи».

«Душа моя! величай пришедшего креститься во Иордане».

«Душа моя! величай засвидетельствованного голосом Отца».

«Душа моя! величай одного (из лиц) Троицы, преклонившего выю и принявшего крещение».

«Пророк! подойди ко мне, простри руку и немедленно крести меня».

«Пророк! оставь теперь, и, как я желаю, крести меня, потому что я пришел затем, чтобы исполнить всякую правду» (Мф. 3:15).

Второго канона (припев) «Сегодня Владыка преклоняет выю под предтечеву руку». (Ирмос) «О, как непостижимы чудеса в рождении твоем, Дева всечистая и Матерь благословенная! Вот чрез нее-то получивше всесовершенное спасение, достойно славословим Тебя (родившегося от нее), как благодетеля, принося в дар благодарственную песнь» (дважды).

К стихам припевы: «Сегодня Иоанн крещает Владыку в струях Иордана» (дважды).

«Сегодня Владыка погребает в водах человеческий грех».

«Сегодня Владыка свидетельствуется с неба: Сын мой возлюбленный».

«Сегодня Владыка пришел освятить водное естество».

«Сегодня Владыка принимает крещение от руки предтечи».

В заключение повторяются оба ирмоса с припевами.

Впрочем, нужно заметить, что в некоторые великие праздники, как например, в недели ваий и Пятидесятницы не положены ни «Честнейшая…», ни припевы, а после катавасии осьмой песни прямо поется ирмос девятый. Вот, например, в неделю ваий.

«Бог Господь – и явился нам! Устройте праздник и с веселием соберитесь – будем прославлять Христа, нося древесные ветви и песенно взывая к Нему: благословенный Ты, идущий быть Господом и Спасителем нашим».

И из этих немногих, представленных мной, образчиков канонов можно видеть, что общее содержание ирмосов каждой песни, как воскресных, так и праздничных, одно и тоже. Так именно, за весьма немногими исключениями, они в разных формах и выражениях всегда указывают на одно что-нибудь. Вот, например, в ирмосах первой песни или прямо говорится о переходе евреев через чермное море, или указывается, или, по крайней мере, намекается на это событие. Так и в ирмосах других песен: почти во всех ирмосах каждой песни общее содержание одно. Это происходит оттого, что все песнописцы основу их брали песни из священных книг (т. е. из библии). Так, в наших церковных молитвословиях и песнях все основано на священном писании, т. е. на том, что святые мужи написали по вдохновению Духа Святого. Никакого произвола, ничего, в чем бы отражались силы и способности лишь только лично-человеческие. Наилучшие творцы церковных песней, как например, Иоанн Дамаскин, Феофан, Косма Маиумский и т. п., все свои вдохновения почерпали из этого источника. Дивиться ли после этого, что так сильно действуют на душу их песни, так крепко потрясают все внутреннее существо человека? Нечему дивиться, когда в них веяние Духа Святого, воодушевлявшего писателей священных книг. Из божественного источника почерпали они свои вдохновения, оттого-то в их произведениях и отражается сила выше человеческая. И что если б, повторю еще раз, мы дождались наконец возможности читать их на своем родном наречии? Без малейшего преувеличения они взошли бы в самую жизнь народа – так любит он все священное, и еще мало и худо понимаемое; но как же полюбил бы он, если б все это было для него ясно, понятно, выражалось его родной речью!

Вот источники, по которым составлены ирмосы канонов.

Для первой песни. Песнь Моисея, после чудного перехода евреев через Чермное море, и вообще священный рассказ об этом событии.

«Тогда воспел Моисей вместе со всеми сынами израилевыми следующую песнь Господу: «поем Господеви, славно бо прославися» и т. д. И Мариам пророчица, сестра Ааронова, взяла в свои руки тимпан, и все женщины вышли вслед за ней с тимпаны и лики (разными музыкальными орудиями), и запела Мариам с ними песнь: «Будем петь Господу, Он славно прославился: коней и всадников потопил в море». Вот откуда это –«с лики и тимпаны», которое так часто слышится в наших церковных песнях; и вот почему почти каждый ирмос песни оканчивается: «славно бо прославися» или «яко прославися» Это событие и песнь в книге «Исход» (Исх. 14:21–36, 15:1–22).

Для третьей песни. Пророчественная молитва Анны, матери Самуила пророка. Она была бесплодна, и чудом Господь даровал ей сына. Посвятив его Господу, Анна помолилась так: «Утвердилось в Господе сердце мое» и т. д. –Событие и молитва в первых двух главах книги «Царств».

Для четвертой песни. Пророчественная молитва с песней Аввакума пророка, в которой он предсказывает пришествие Христа-Спасителя на землю. Описывая свои видения пророческие, он говорит: «на стражи моей стану и посмотрю еже видети» и пр. Вот откуда в ирмосах четвертой песни упоминается стража Аввакума-пророка, как например в пасхальном ирмосе: «На божественной стражи богоглаголивый Аввакум да станет с нами» и пр. Молитва в третьей главе его пророчества.

Для пятой песни. Молитвенная песнь Исаии-пророка, которую он воспел Господу в самое раннее утро: «От нощи утреннюет дух мой к Тебе, Боже» и пр. Главное содержание ее: пророчество о мире между Богом и людьми как следствие пришествия на землю Христа-Спасителя. Вот почему в ирмосах пятой песни везде упоминается об утреннем славословии Господа («К Тебе утреннюю», «утреннюем утреннюю глубоку» и пр., и пр.) и о мире («Господи Боже наш, мир даждь нам»; «Богу пригвоздившемуся плотью, подающему мир душам нашим»; «мир подавающа послал еси нам» и пр.). Эта молитвенная песнь в пророчестве Исаин (Ис. 26:9–19).

Для шестой песни. Молитва Ионы пророка, которая начинается: «Возопих в скорби моей к Господу Богу моему и услыша мя». В ирмосах шестой песни – как событие с самим пророком, так и молитва его, например, «обитая Иона в преисподних морских», «яко же от кита Иона», «возопих всем сердцем» и пр. Событие и молитва в двух первых главах пророчества Ионы.

Для седьмой песни. Чудное спасение трех отроков в разожженной печи и молитва их среди пламени. Когда евреи были покорены вавилонянами, тогда по приказанию Навуходоносора, вавилонского царя, взято из среды евреев несколько молодых людей для служения ему. В числе их были: Даниил, Анания, Азария, Мисаил. По времени Навуходоносор слил огромного золотого идола и собрал народ на поле деирском (в долине Дур – с еврейского) для поклонения ему, предупредив, что ослушники его приказания будут брошены в разожженную печь. Анания, Азария и Мисаил не поклонились идолу, и были брошены в печь, раскаленную всемеро более против того, как она обыкновенно накаливалась. Господь сохранил их невредимыми. «И ходили посреди пламени поюще Бога и благословляюще Господа. И ставши Азария, помолился с ними так, раскрыл свои уста и сказал: «Благословен Ты, Боже отец наших, хвально и прославлено имя Твое во веки» и т. д. Этого мало. Всреду их явился четвертый, невидимый ими, но видимый их мучителями. «Не троих ли мы бросили в огонь связанных? – сказал Навуходоносор приближенным, – а я вижу четверых не связанных, ходящих в огне, и вреда им нет; четвертый же и видом похож на сына божия». Вот почему в седьмой песни упоминается и поле деирское («образу златому на поле деире служиму»), и пещь разожженная, и юноши, и сшедший с неба в огонь и т. д. «Глагол мучителен понеже превозможе, седмерицею пешь разжена бысть иногда» и т. д. «Не послужиша твари (идолу) богомудрии (юноши) паче создавшего, но огненное крещение мужески поправше» и пр., и пр. Событие и молитва отроков в пророчестве Даниила (Дан. 3:1–45).

Для осьмой песни. Благодарственная песнь тех же Анании, Азарии и Мисаила за свое чудное спасение. «Ввергшие их слуги царевы не переставали разжигать пещь смолой, щепами и хворостом. И разливался пламень кругом печи, и спалил всех, которые стояли тут. А к юношам сошел ангел, уничтожил для них действие огня, так что в печи сделалось прохладно, как от упавшей с неба росы. И нисколько не коснулся их огонь, и не сделал для них ни малейшего вреда. Тогда эти трое, как едиными устами, воспели, благословили и прославили Бога в печи, говоря: «благословен Ты, Боже отцев наших, препетый и превозносимый во веки» и т. д. Вот почему в осьмой песни упоминается дух росный, т. е. прохлада от росы: «дух росный невредимы сохрани», «росодательная пещь», «пещь, источившая росу», т. е. печь хоть и разожженная, но для юношей давшая росу: из пламене преподобным росу источил еси».

Вместе с тем, восьмой же песни воспоминается и чудо с Даниилом пророком. Когда царство вавилонское было покорено мидянами, тогда и Даниил был взят Дарием царем мидян. Этот царь, по совету приближенных своих, искавших гибели Даниилу, издал повеление, чтобы в течение тридцати дней никто не обращался с молитвой и просьбой ни к Богу, ни к людям, кроме него – царя, под угрозой за неисполнение быть брошенным в пещеру к голодным львам. Несмотря на то, Даниил молился Господу Богу по три раза в день, как и всегда прежде. За то, по приказанию царя, его и бросили к голодным львам. Целую ночь он пробыл с ними, и они не коснулись его. А когда царь, устрашенный таким чудом, приказал бросить туда же его зложелателей и со всеми семьями их, тогда львы подхватывали их на лету и растерзывали мгновенно. Это-то чудо и воспевается в ирмосах осьмой песни, как например: «Руце распростер Даниил, львов зияния в рове затче (заградил)» и пр. Событие с отроками и песнь их – в пророчестве Даниила (Дан. 3:46–100); событие с ним самим также (Дан. 6:1–25).

Для девятой песни. Пророчественная молитва Захарии, когда родился у него сыпь (Иоанн Предтеча), и он, наказанный за неверие немотой, вдруг начал говорить. Событие и молитва –Луки: Лк. 1:5–25, 57–80. Но главным образом, в ирмосах девятой песни воспевается пр. Дева Мария и чудное рождение от нее Спасителя.

За канонами следует малая ектения, (в воскресенья после нее поются стихи: «свят Господь Бог наш» и пр.), чтение светильных и хвалитных. О светильных и хвалитных было говорено в предыдущем письме (утреня – в будни). Здесь нужно прибавить, что с последними стихами хвалитных (Пс. 149:9; Пс. 150) читаются стихиры, которые так и называются – стихиры «на хвалитех». Содержание их таково же, как и стихир «на Господи воззвах». Чтение заключается пением последней стихиры («и ныне»). В воскресные дни, кроме ваий и Пятидесятницы, эта стихира всегда одна: «Преблагословенна еси, Богородице Дево» и пр.

«О, как благословенна ты, Дева – Богородица! Тем, который воплотился из тебя, пленен ад, выведен (оттуда) Адам, проклятие уничтожилось, Ева освободилась, смерть умертвилась (т. е. потеряла свою прежнюю силу – низводить умерших в ад), и мы призваны к новой жизни. Прославляя все это, мы и взываем: да будет благословен Христос Бог, которому было угодно устроить так, а тебе (Дева) слава»!

Затем священник воздает славу Господу Богу за появившийся свет дня, словами: «Слава Тебе, показавшему нам свет!» И поют славословие великое (см. письмо десятое). После него в праздники – тропарь праздника, в воскресный дни поются попеременно следующие два тропаря.

«Днесь спасение миру бысть; поем воскресшему из гроба».

«Сегодня совершилось спасение мира. Прославляем воскресшего из гроба и главу нашей жизни. Он, своею смертью победив смерть, даровал нам победу и великую милость».

«Воскрес из гроба, и узы растерзал еси ада» и пр.

«Господи! Ты, воскресши из гроба, разорвал узы адовы и уничтожил осуждение (наше) на смерть, избавивши всех от сетей вражеских. Затем, явившись своим апостолам, послал их на проповедь, и через них твой мир даровал вселенной, единый многомилостивый»!

После тропарей – ектении сугубая и просительная и отпуск. К утрени всегда прибавляется час первый. Но как общий состав всех часов одинаков, то я и буду говорить о них вместе в следующем письме. Здесь только замечу, что первый час, или точнее, все утреннее служение, заканчивается пением первого кондака из акафиста пр. Богородице: «Взбранной воеводе побудительная» и пр.

«Тебе, Богородица, избранной воеводе (военоначальница) мы, рабы Твои, за то, что избавились от несчастия, приносим благодарственные песни победы. А Ты, как имеющая неодолимую силу, избавляй нас от всяких бед, чтобы мы взывали Тебе: радуйся невеста невестная (не познавшая брака)».

По уставу петь этот кондак не положено, а делается «по обычаю», т. е. по введенному издавна и принятому всеми обыкновению; точно также, как например, «по обычаю» в лавре пр. Сергия все вечернее служение заканчивается пением кондака (на день Успения Божией Матери): «В молитвах неусыпающую Богородицу» и т. п. И нужно сказать, что подобное «по обычаю» совершенно заменяет правило устава. Чем лучше заканчивать всякое служение Господу Богу, как не молитвенным и вместе благодарственным воззванием ко всесильной нашей заступнице, в молитве за нас никогда не усыпающей Богородице! Ей мы обязаны всем и во времени, и в вечности: и своим спасением, и усыновлением Господу Богу, т. е., кроме всего прочего, и возможностью обращаться к Нему в молитве так же смело и доверчиво, как обращаются дети к отцу. Возможно ли же, помолившись так Ему, забыть, кому мы обязаны этим?

Представивши, по возможности, общий ход и строй «всенощного бдения», я должен сказать, что не упомянул о многих частях видоизменениях его. Так, например, если в воскресенье случится праздник богородичный, или великого святого, то стихир «на Господи воззвах» воскресных только четыре, а шесть и «слава» празднику; после «Свете тихий» читаются паремии празднику; на полиелее величание ему же и пр., и пр. Но все эти частности –дело «устава» церковного, а «устав» – дело поющих и читающих. Для православного, мне кажется, достаточно иметь ясное понятие об общем ходе и значении того или другого богослужения. При таком понятии, лишь бы было внимание и усердие, он без особенных затруднений, поймет и усвоить себе все частности.

Что ж скажу тебе, друг мой, в заключение этого письма? И теперь и всегда буду говорить одно и то же: с самой искренней, сердечной благодарностью св. Церкви за все, что она устроила для твоего спасения, употребляй все возможное со своей стороны, чтобы исполнять ее заповеди и уставы. Заповедует она освящать молитвами и славословием Господа вечера и утра, дней воскресных и великих праздников, никогда, ни под каким предлогом, кроме разве болезни и т. п., не уклоняйся от этого. Всеми силами души и тела старайся быть близким ко Господу Богу – и Он будет близок к тебе, близок своей чудной неизреченной милостью, скорой помощью во всех тяготах и нуждах жизни, верным и несокрушимым покровом от всех врагов, видимых и невидимых. Случалось мне слышать такие мудрые речи: «у нас-де много праздников в году, они мешают народу заниматься делом, и потому нужно сократить их». Умные люди! Да разве молитва и славословие Господа – не есть дело, высшее и важнейшее всех дел жизни, не есть основа и руководитель всей нашей деятельности? Разве без молитвы будет и даже может быть что-нибудь истинно доброе для народа? «Помолился Илья (пророк), да не будет дождь – и не одожди по земли лета три и месяц шесть; и паки помолися – и небо дождь даде, и земля прозябе плод свой (Иак. 5:17–18)». Ведь вот она – молитва-то, ключ, заключающий и отверзающий небо: «и небо дождь даде, и земля прозябе плод свой»; ведь вот оно, какое простое средство-то – сделать землю плодородной и, значит, разлить довольство в народе – только помолиться; а вы хотите, чтобы народ бросил это средство, как никуда негодное, как мешающее его житейским занятиям! «Но зачем молитву обусловливать известным временем? зачем для этого назначать особенные дни?» Да хоть бы за тем, чтобы все шло в стройном порядке, и никакое дело не мешало одно другому, как следует идти в среде существ разумных. У работающего – в мысли работа, у молящегося – молитва, перемешайте то и другое – и не выйдет ни работы, ни молитвы. «Зачем так часто». О, Господи мой! да научите нас сначала обходиться без непрерывной, без каждоминутной помощи Божией, и потом уже требуйте, чтобы мы не обращались к Нему часто. А то, что вздох, что шаг, что день жизни и пр. – о тайнах искупления и спасения я уже и не упоминаю, то во всем этом милость Божия к нам, потому что «без Бога – ни до порога», и за все это, по вашему учению, должны мы вспомнить о Боге не больше, как раза два-три в год! Но приходило ли вам на мысль, что за таким редким вспоминанием Господа Бога неизбежно, не отклонимо следует конечное забвение Его? А за этим-то что? Ведь отрицание, отвержение Его, со всеми своими страшными последствиями! Всмотритесь хоть только в себя, беспристрастно разберите свое прошлое: не этим ли путем шли вы, и дошли до..., сами знаете до чего?.. Того-ль хотите вы и православному народу нашему? О, сколько зла, быть может и ненамеренного с вашей стороны, но все же страшного зла в вашем учении!

Братья мои, братья мои! Простите меня за горькие слова, невольно вырывающиеся из наболевшей души. Невыносимо тяжело и горько видеть, что Богом данные силы, развитые и освещенные наукой и знанием, употребляются во вред делу Божьему. Невыразимы душевные муки, когда, с каждым днем убеждаешься больше и больше, что «есть изобилие мудрости паче безумия, яко же изобилие света паче тьмы (Еккл. 11:13)». Уж пусть бы безумничало бессмысленное невежество, это так, в порядки вещей, но когда «изобилие мудрости» увлекается в такие вредные, разрушительные крайности, что заповеди Божии и уставы Его святой Церкви думает заменить своими человеческими соображениями, расчетами, указаниями и т. п., то может ли при этом не болеть, всеми муками боли, душа?

Благо нам, друг мой, что житейские обстоятельства не дали нам возможности достигнуть «изобилия мудрости»! Кто знает, к чему б и мы направили его?! А теперь, «в оскудении мудрости», но за то в простоте души и сердца, не пускаясь ни в какие мудрования и толкования, будем жить так, как заповедал Господь Бог, как требует Его святая Церковь: ей, так будет лучше. Бог с ней, со всей мудростью, если она не ведет к источнику мудрости – Господу Богу!

Но не забудем усердно, горячо, от самой глубины души молиться обо всех братьях наших, в которых «изобилие мудрости паче безумия». Сколько я знаю, не зло, не ожесточение в них, а просто ослепление. Да просветит же Господь Бог своим чудным светом их ум и сердце, главное – сердце!

Общий состав всех часов одинаков. За троекратным: «Приидите поклонимся Царевы вашему Богу» следуют три псалма, для каждого часа особенные; с окончанием их: «Слава и ныне, аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе Боже (трижды), Господи помилуй (трижды), тропарь, «слава», другой тропарь, «и ныне» богородичен и тут же один или несколько стихов из псалмов и Трисвятое. По возгласе священника кондак, Господи помилуй (сорок) и молитва: «Иже на всякое время». По возгласе священника – молитва, для каждого часа особенная.

Это обыкновенные, для всего года, и в будни, и в праздники, часы. Но часы накануне некоторых великих праздников, великопостные и в великой пяток, сохраняя общий состав, имеют свои особенности, а в пасху не имеют уже ничего общего, кроме названия, с обыкновенными часами. Почему теперь я ограничусь лишь рассмотрением этих последних.

Час первый. Как было прежде сказано, богослужением этого часа верующие встречали наступающий день. Сообразно с этим избраны и псалмы: пятый, восемьдесят девятый и сотый.

В первом – молитвенное обращение ко Господу в самое раннее утро, чтобы Он «руководил всех своей правдой, и охранял идущих путем правды от тех, которые идут путем лжи». «Внемля гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой. Ибо Тебе, Господи, молюся. Господи! Рано Ты слышал глас мой, рано предстою Тебе и ожидаю (Пс. 5:3–4). По великой милости Твоей вхожу в дом Твой, поклоняюсь в святом храме Твоем с благоговением к Тебе (Пс. 5:8). Господи! руководствуй меня в правде Твоей; вопреки врагам моим уравняй предо мною путь Твой: ибо нет в устах их истины» и т. д. (Пс. 5:9–10).

Во втором напоминается всем, что быстро, неуловимо, незаметно мчится наша жизнь и с каждым днем приближает к общему всех концу –могиле, и что, поэтому с чрезвычайным благоразумием и осторожностью нужно пользоваться временем. «Господи! Ты возвращаешь человека в тление, и говоришь: возвратитесь сыны человеческие! Ибо тысяча лет пред очами Твоими как день вчерашний, когда он минул, и как стража в ночи. Ты как наводнение уносишь их; они, как сновидение, как трава, рано увядающая. Утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и иссыхает (Пс. 89:3–6). Дней лет наших всего до семидесяти лет, а при большей крепости до восьмидесяти лет; и самый цвет их – изнуренье и скорби, ибо протекают быстро, и мы улетаем (Пс. 89:10). Научи нас так счислять дни наши, чтобы нам приобрести сердце мудрое» (Пс. 89:12).

В третьем псалме напоминается о том жизненном пути правды, которым шел Давид и которым должен идти всякий. «Помышляю о пути непорочности, так воспевал себя Давид; когда ни придешь ко мне, хожу в непорочности сердца моего среди дома моего. Не полагаю пред глаза мои слова непотребного; дела законопреступные ненавижу, не прилепляюсь к ним. Сердце развращенное удалено от меня; злых не знаю» и т. д. (Пс. 100:2–4).

Богородичны после тропарей – не те, которые поются на утренях, а особенные и всегда одни и те же. Так, в первом часе: «Что Тя наречем, о благодатная» и пр.

«Благодатная! Как мы назовем тебя? ты – небо, потому что из тебя воссияло солнце правды; ты – рай, потому что произрастила цвет нетления; ты – Дева, потому что пребыла нетленною; ты чистая Мать, потому что в своих святых объятиях носила Сына, Бога всех. Моли Его, чтобы спаслись наши души».

Затем: «Стопы моя направи по словеси твоему» и т. д.

«Утверди стопы мои в слове Твоем, и не дай овладеть мною никакому беззаконию. Избавь меня от угнетения человеческого, и буду хранить повеления Твои. Осияй раба Твоего светом лица Твоего и научи меня уставам Твоим (Пс. 143:133–135). Уста мои полны хвалою Твоею, и я воспеваю славу Твою, всякий день величие Твое».

Молитва в заключение первого часа: «Христе, Свете Истинный»…

«Иисусе Христе, истинный свет, просвещающий и освещающий всякого человека, вступающего в мир! Яви нам светлое лице Твое, чтобы мы в нем узрели неприступный свет; направь ноги наши к совершению заповедей Твоих, молитвами пречистой Твоей матери и всех святых Твоих. Аминь».

Эту молитву обыкновенно читает священник. Уже из этого можно заключить, что ей придается особенное значение. Но, к истинному сожалению, чрезвычайно редко можно встретить, чтобы она вычитывалась именно так, как должна читаться молитва с особенным значением. Обыкновенно, не успеет сказать священник: «Христе свете истинный», как тут же, на перебой ему, начинают петь: «Взбранной воеводе» и пр. Ради чего эта торопливость, поистине бессмысленная, потому что и вся-то молитва – каких-нибудь строк десять? Как ни читай, и двух минут много на прочтение; по какой же побудительной причине не вычитывается? Разумеется, причина одна: нерадение, привычка делать все кое-как и т. п. А между темь, «проклят всяк, творяй дело Господне с небрежением». Казалось бы, достаточная причина – подумать и подумать!

Час третий. Псалмы шестнадцатый, двадцать четвертый и пятидесятый. В первом молитва ко Господу, чтобы Он утвердил каждого на добром и спасительном пути, и Сам, своей всемощной силой, охранял на нем от всех и от всего, что могло бы отвлечь с этого пути. «Услыши, Господи, правду мою, внемли гласу моему, приими во уши молитву мою не из лживых уст (Пс. 16:1). Утверди стопы мои на стезях твоих, да не уклоняются шаги мои (Пс. 16:5). Храни меня, как зеницу ока, в тени крил Твоих укрой меня от нечестивых, которые нападают на меня, от врагов души моей, которые окружают меня» и т. д. Вместе с тем, в этом псалме указывается и та неодолимая злоба, с которой враги Спасителя домогались Его казни, когда «настала их година и область темная» (Лк. 22:53). «Они затворили сердце свое и устами своими говорят гордо. Изгнав меня, опять окружают меня, глаза свои устремили, чтобы повергнуть меня на землю. Они подобны льву, хотящему терзать, подобны львенку, сидящему в скрытном месте» (Пс. 16:10–12).

Во втором – молитва, чтобы Господь сам указал пути, Ему угодные, сам научил идти этими путями и, по милосердию своему, простил уклонение с них. «К Тебе, Господи, возношу душу мою (Пс. 24:1). Укажи мне пути Твои, научи меня ходить стезями Твоими. Наставь меня на истину Твою и научи меня: потому что Ты Бог спасения моего, на Тебя я надеюсь всякий день. Вспомни милосердие Твое, Господи, и милости Твои вечные. Грехов юности моей и преступлений не вспоминай» (Пс. 24:47) и пр. Вместе с тем и в этом псалме есть выражения, который чрезвычайно верно изображают положение Спасителя в предкрестные его часы. «Я одинок и угнетен. Воззри на страдание мое и изнеможение мое. Воззри на врагов моих, как много их, и какой злобною ненавистью они не видят меня. Непорочность и правота да защитит меня» (Пс. 24:16, 18, 19, 21).

О третьем было говорено подробно. Здесь замечу только, что в этом псалме говорится, между прочим, о св. Духе. Поэтому и положено читать его в тот самый час, когда св. Дух сошел на апостолов.

Богородичен третьего часа: «Богородице, Ты еси лоза истинная» и проч.

«Богородица! И в самом деле, ты ветвь, произрастившая нам плод жизни. Владычица! молимся тебе, молись со святыми апостолами, чтобы были помилованы наши души».

Стихи из псалма: «Господь Бог благословен» и пр.

«Благословен Господь всякий день! Обременяет ли кто нас – Бог спасает нас. Сей Бог, есть наш Бог спаситель (Пс. 63:20). Заключительная молитва: «Господи, Боже-Отец, Вседержитель! Господи, Сын Единородный, Иисусе Христе, и Святый Дух, Единое Божество и единое могущество, помилуй меня грешного, и какими знаешь путями, спаси меня, недостойного раба Твоего, потому что благословен Ты в вечные веки. Аминь».

Час шестой. Псалмы пятьдесят третий, четвертый и девяностый.

Содержание двух первых псалмов: молитва Господу об избавлении от врагов, противодействующих, явными и тайными нападениями, идти по пути спасительному, и надежда, что Господь не оставит своей всесильной помощью, лишь бы человек обращался за ней ко Господу непрестанно – и вечером и в полдень. «Боже! услыши молитву мою, внемли словам уст моих. Ибо чуждые восстали на меня и сильные ищут души моей; не имеют они пред собою Бога. (Пс. 53:4, 5). Я рыдаю в горести моей и стенаю от молвы вражеской, от притеснения нечестивых, потому что они воздвигают на меня зло и во гневе преследуют меня. Сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы напали на меня. Страх и трепет пришел на меня, смятение объяло меня. И я сказал: кто бы дал мне голубиные крылья, и я улетел бы и поселился, далеко устранился бы я, и стал бы жить в пустыне (Пс. 54:3–8). Бога призываю я, и Господь спасет меня. Вечером, и утром, и в полдень сетую и стенаю, и Он услышит глас мой, приведет душу мою в безопасность от нападений на меня, ибо много у меня противников».

В третьем изображается та, никем ненарушимая безопасность, какой наслаждается человек, отдавший всего себя, безусловно и всецело, под кровь и защиту Господа Бога. «Живущий под покровом всевышнего – в тени всемогущего почивает. Говорит Господу: Ты прибежище мое и защитник мой, Бог мой, на которого я уповаю. Он избавит тебя от сети птицелова, и от гибельной язвы (Пс. 90:1–4). Не убоишься ужасов ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Близ тебя падет тысяча, и тьма по правую руку твою, но тебя не коснется (Пс. 90:5–7). Не допустится до тебя зло, и удар не достигнет до жилища твоего, ибо ангелам своим заповедает о тебе, сохранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногой твоей. На льва и аспида наступишь, попирать будешь скимна (львенка) и дракона (Пс. 90:10–13)».

Богородичен шестого часа: «яко не имамы дерзновения» и пр.

«Так как мы, по причине множества грехов, не дерзаем уже обращаться сами, то Ты, Богородица Дева, моли родившегося из Тебя, потому что сильно материнское ходатайство перед милосердием Господа. Всечистая! не презри моления грешников, потому что милостив и готов спасти Тот, который благоволил и пострадал за нас».

Стихи из псалма: «Скоро да предварят ны щедроты твоя» и пр.

«Поспеши сретить нас милосердием Твоим, ибо мы весьма изнурены. Помоги нам, Боже, спаситель наш, для славы имени Твоего, избавь нас и очисти от грехов наших, ради имени Твоего» (Пс. 78:8–9).

Заключительная молитва: «Боже и Господи сил и всея твари содетелю» и пр.

«Боже и Господи сил и Творец всего, Ты, который, по снисхождению Своей чудной милости, ниспослал на спасение нашего рода Своего единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа, и за Его святой Крест разорвал запись наших грехов, и тем победил начальников и владетелей тьмы! Сам, человеколюбивый Господи, удостой принять от нас грешных эти благодарственные и усердные молитвы, и избавь от всех погибельных и мрачных грехов, и от всех врагов наших, видимых и невидимых, всегда готовых нанести нам зло; соделай, чтобы трепетала Тебя наша плоть, и не дай уклониться нашим сердцам в слова или помыслы злые; но Твоей любовью коснись наших душ, чтобы мы всегда обращаясь к Тебе и, просвещаемые Твоим светом, зная Тебя – единый неприступный и всегдасущий Свет, могли непрестанно приносить благодарственные моления Тебе, предвечному Отцу, с Твоим единородным Сыном, и всесвятым, благим и жизнь дающим Духом, теперь и всегда, и в вечные веки. Аминь».

Третий и шестой часы всегда читаются перед литургией. Это время собрания православных в церковь, т. е. время шума, суеты, толкотни и т. п., чем отличаются православные, собираясь куда бы то ни было. Это же время подавания на проскомидию поминаньев, просфор, т. е. время толкотни и шума даже в том самом месте, где читаются часы. Наконец, это главное время мены, купли и продажи в заднем углу церкви, там, где стоит свечной ящик, там уж чуть не базар. Бот почему, часы читаются, и никто не обращает никакого внимания. Таким образом, богослужение, с которым соединяются такие страшные воспоминания, как предкрестные страдания нашего Спасителя и самое Его распятие на кресте, потеряло у нас всякое значение до того, что немало православных, которые нарочно медлят дома и убивают время на праздную болтовню, чтобы только не застать чтения часов. Т. е., собственно говоря, часы сделались чем-то, если не совсем лишним, то, по крайней мере, таким, что опустить – ничего не значит.

Кстати, необходимо сказать о свечной продаже и собирании денег в наших церквах. Много явлений грустных, горьких, можно видеть при совершении наших церковных богослужений. Но грустнее этих торговых и поборных операций в самой церкви представить себе уже ничего нельзя. Вот, с большим или меньшим молитвенным настроением, вы входите в церковь, и первое, что поражает вас, это шум, среди которого слышатся резкие: «разменяй, сдай, десятикопеечную, тебе что, сколько» и пр., и пр. Что сильнее может возмутить ваш дух, как не эти слова, напоминающие вам самую темную сторону обыденной жизни? И эти «разменяй, сдай, рублевую, копеечную» в праздничные дни идут едва не во все богослужение. Прошли вы это отделение и стали где-нибудь впереди, куда лишь изредка доносится звук и стук считаемой меди. Вот богослужение, положим литургия, началось и совершается. Вы постарались сосредоточить все свои мысли на совершении великого и страшного таинства. Перед вами, в живых образах, проходят все эти беспримерные события, которыми заключилась жизнь Спасителя: силой веры вы перенеслись к божественному кресту, для вас исчезли пространство и время, ваша душа полна голгофским страдальцем... И вдруг вас толкают, перед вами господин с тарелкой и с ожиданием денег, и мало этого, еще звонит перед вами! Спрашиваю каждого православного: какие мысли, какие чувства должны родиться при этом? Но вот, вы спешите отделяться, положили на тарелку, что случилось. Конец ли делу? Нет, перед вами следом другая такая же личность, третья и т. д. Сколько же их? Да вот сколько не раз случалось мне насчитывать в одном провинциальном соборе: 1) староста, 2) его помощник, 3) причетник, 4) сторож, 5) просвирница, 6) монахиня, 7) сборщик с кружкой в какую-то сельскую церковь. Извольте же подавать всей этой веренице! Не случилось мелких – тут же совершается размен со звоном и стуком, как на торговом прилавке. А там, в алтаре, своим чередом продолжается совершение жертвы...

Скажите, можно ль терпеть подобное неблагообразие в церкви? И какой жалкий предлог: «продаются-де свечи, а не что-нибудь другое, собирается в Божью церковь, или там на бедность». Да разве нельзя то же самое делать где-нибудь отдельно, например, устроивши приличное для этого место в паперти, и собирая деньги при входе или выходе? Ведь и в храме иерусалимском продавались только жертвенный вещи, менялись деньги лишь для покупки этих вещей. Отчего ж кроткое сердце Спасителя переполнилось таким негодованием, что Он выгнал из храма и торговцев, и жертвенные животные, и рассыпал деньги менял? «Дома Отца моего не делайте домом торговли», –сказал Он (Ин. 2:16). Да, в доме Отца небесного, т. е. в Божьей церкви, никакой звук, никакое слово не должны быть слышимы, кроме молитвы и славословия Ему. Святыня храма так велика, что, не говоря уже об разменах и продажах, самая мысль о деньгах нарушает и оскорбляет ее. Храм есть небо на земле, а разве в небе мыслимы денежные расчеты, чего б ни касались они? О, если б и теперь явился к нам Спаситель, как Он приходил в иерусалимский храм, то как многое-многое, и совершенно заслуженно, подверглось бы Его карающему бичу!

Час девятый. Псалмы: восемьдесят третий, четвертый и пятый.

В первом изображаются: ревность – посещать храм Божий и блаженство тех, которые любят делать это. «Коль вожделенны жилища Твои, Господи сил! Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце мое и тело мое рвутся к Богу живому (Пс. 83:2–3). Блаженны пребывающие в доме Твоем, которые непрестанно хвалят Тебя. Блаженны человеки, которых сила в Тебе, и у которых в сердце шествие ко храму».

Во втором и третьем – молитва ко Господу, чтобы Он, по своему неизреченному милосердию и долготерпению, удержал гнев свой на грешников, и сам, своею благодатью и всесильной помощью, поставил всех на путь спасения. «Восстанови нас, Боже Спаситель наш, и прекрати Твое негодование на нас. Яви нам, Господи, милость Твою, и спасение Твое дай нам (Пс. 84:5–8). Помилуй меня, Господи, к Тебе взываю весь день. Ты, Господи, благ и милосерд, и многомилостив ко всем призывающим Тебя (Пс. 85:3–5). Покажи мне, Господи, путь Твой, я буду ходить во истине Твоей; прилепи сердце мое к страху имени Твоего (Пс. 85:11). Господи! Боже милостивый и милосердый, долготерпеливый и богатый благостью и истиной, воззри на меня и помилуй меня, дай силу рабу Твоему и спаси сына рабы Твоей, сотвори со мною чудо благости. Да видят ненавидящие меня и устыдятся, потому что Ты, Господи, помог мне и утешил меня» (Пс. 85:15–17).

Богородичен девятого часа: «Иже нас ради рождейся от Девы».

«Ты благий, ради нас родившийся от Девы и претерпевший крестные страдания, своею смертью победивший смерть и, как Бог, воскресший из мертвых, не презри тех, которых создал Своей рукой. Милостивый! покажи нам Свое человеколюбие. Прими молящуюся за нас, родившую Тебя Богородицу, и, Спаситель наш, спаси тех, у которых больше нет никакой надежды».

Заключительная молитва: «Владыко, Господи Иисусе Христе» ...

«Владыка, Господи Иисусе Христе, Боже наш, так, долготерпевший грехам нашим и даже доведший нас до настоящего часа, в который Ты, распятый на жизнь дающем дереве, указал благоразумному разбойнику путь в рай и Своею смертью уничтожить власть смерти! Очисти нас грешных и недостойных рабов Твоих. Предались мы грехам и беззакониям до того, что уже сделались недостойными поднять и взоры свои и посмотреть в высь небесную, оставили путь Твоей правды и шли жизненным путем по влечению развращающего сердца своего. Но умоляем Твое неизмеримое милосердие: пощади нас, Господи, по Своей неисчерпаемой милости и спаси нас ради своего святого имени, потому что дни нашей жизни все пропали в суете. Вырви нас из власти нашего врага и прости нам грехи наши. Подави наши плотские мудрования, чтобы мы, сбросивши с себя ветхого человека, облеклись в нового, и начали жить уже для Тебя, своего Господа и благодетеля, и, таким образом, исполняя Твои заповеди, достигли того вечно блаженного покоя, где уже наслаждаются блаженством все угодившие Тебе, потому что Ты, Христе Боже наш, воистину истинное блаженство и радость всех возлюбивших Тебя. Поэтому-то мы и прославляем Тебя с предвечным Твоим Отцом, и всесвятым, и благим, и жизнь дающим Твоим Духом, теперь и всегда, и в вечные веки. Аминь».

Девятый час читается перед самой вечерней, т. е. читается в монастырях и разве в весьма немногих церквах, а по большей части оставляется совсем –как будто лишний. Впрочем, чтобы не погрешить против истины, нужно сказать, что случается слышать чтение его иногда и в приходских церквах, но перед литургией, сейчас после шестого часа. Казалось бы, если уж стает усердия прочесть его, то зачем уклоняться от установленного церковным уставом порядка? Ведь в уставе прямо сказано: «не бо туне, ни яко же прилучися о молитве умыслиша святии отцы, и церкви устав предаша, но разум имуще в молитве с правою мыслию плод имети будем». Все установлено св. отцами в строгом порядке, все имеет свой смысл и значение. К чему ж произвол, нарушающий этот порядок? Так-то, мой друг, не в осуждение никому сказать, и многое у нас. Там произвол, а там нерадение, то опустили, другое оставили, третье недоразумели и т. д., а за этим недалеки уж и холодность ко всему святому, и забвение Божьих заповедей, и нелепое толкование уставов Церкви, и уродливое понимание требований веры, по которому, например, не считают за грех во время постов вместо скоромного объедаться сладкими и солено-кислыми снадобьями; воздерживаться от масла и тут же делать всякое зло своему ближнему. А еще дивятся, что в нашем православном народе так много суеверий, так много грубого, нелепого и даже прямо противоположного учению и заповедям Христовым. Откуда ж и как бы он просветился, когда даже в церкви – главной, а для него и единственной, учительнице веры, далеко не все идет благообразно и по чину: когда, с одной стороны, он всецело не понимает, что читают или поют, а с другой – еще это нерадение, это неблагоговение, нередко переходящее в явное бесчиние читающих и поющих? Поневоле кинется в слушание разных «скверных бабьих басен», чтобы слушать и знать хоть что-нибудь. Жажда веры в душе человека всегда так сильна, так неодолима, что если он не находит чистых источников для удовлетворения ее, то готов броситься и бросается на первый призыв –удовлетворить ее, хоть бы предлагали ему чистейшую отраву.

За часами следовало бы говорить о литургии, но я прерываю этот порядок, чтобы поговорить с тобой, мой друг, о службах заупокойных, т. е. о тех богослужениях, главное содержание которых – воспоминание умерших и молитвы за них. Во внешнем порядке эти богослужения одни и те же, что и в обыкновенные дни, т. е. вечерня с повечерием, полунощница с утренней, литургия, но стихиры, каноны и т. п. тут существенно отличаются от каждодневных: в них все направлено к напоминанию о жизни загробной, о судьбах тех, которые уже переселись туда, и тех, которым предстоит переселиться, т. е. каждого из нас. Дальше я выпишу некоторые из этих стихир и песней канона, а теперь считаю небесполезным сказать несколько слов вообще о поминовении, т. е. воспоминании и молитвах за умерших.

Откуда взялось правило поминать умерших, и на чем основано оно? Начало этого современно началу Церкви христианской, а основание – безусловное верование в жизнь загробную, верование в то, что любовь не уничтожается смертью, а только лишь видоизменяется, как и самая смерть не уничтожает существования человека, а только лишь видоизменяет его.

Первенствующие христиане веровали, что умершие в вере и надежде воскресения переселяются в место покоя и вечного блаженства, и верование свое выражали тем, что при погребении умерших пели, например, следующие песни: «Возвратись душа в место покоя твоего, призывая тебя к нему, Господь оказал тебе милость. Если я пойду среди мрака смертного, не боюсь зла, потому что Ты, Господи, со мной, Ты мое убежище от тяготы, постигшей меня (перехода из этой жизни в другую)».

Они веровали, что и переселившись в это место, души умерших не разорвали своего единения с живущими на земле, а свято и неизменно продолжают его в небе, и верование свое выражали тем, что к мученикам и ко всем угодившим Богу они обращались как к живым, призывая их к общению в молитвах и таинствах, прося их о ходатайстве перед Господам Богом и т. д.

Веруя в жизнь загробную, но вместе с тем зная, что люди и при стремлении на земле к святости не в силах отрешиться от слабостей падшей и растлившейся человеческой природы, и в гроб уносят последствия этой слабости, они молили Господа, чтобы Он сотворил и с усопшими по милости, а не по правде своей, перед которой ничто устоять не может (Пс. 129:3). В этих молитвах выражалась сколько любовь к усопшим, столько же и надежда общего воскресения в последний день, потому что то и другое, вера в бессмертие души и надежда воскресения соединены между собой неразрывно.

Веруя в чудную и совершенную жертву, принесенную Господом Иисусом на кресте в очищение грехов всего мира, они веровали также, что сила и действие этой жертвы не ограничивается тесным пространством земной жизни, а она сильна очистить грехи и перешедших в другую жизнь, и тем избавить их от вечных мучений, поэтому то, во время принесения жертвы бескровной, они вспоминали умерших своих братьев.

И такое верование святые отцы тех времен заявляли ясно, положительно, не обинуясь, в поучениях народу и в своих писаниях.

В апостольских постановлениях говорится: «Приносим Тебе (жертву бескровную) о всех святых, праведных, апостолах, мучениках, исповедниках, епископах, пресвитерах, диаконах, чтецах, девственницах, вдовицах и о мирских людях, и о всех живых и умерших; их же имена веси (знаешь)». Св. мученик Киприан (писатель III века) часто упоминает, что за усопших были приносимы торжественные молитвы¹⁶⁰. Вот, что говорил св. Златоуст народу: «Не о всех умирающих должны мы скорбеть, братие, и не о всех живущих –радоваться. Как же? Мы должны плакать о грешниках, не умирающих только, но и живущих, и радоваться о праведных не только живых, но и скончавшихся. Ибо грешники и при жизни умерли, а эти и по смерти живут. Грешники, где ни были, далеки от Царя. Итак, будем оплакивать не всех умерших, но умерших во грехах. Эти достойны плача, рыдания и слез. Ибо какая, скажи мне, надежда отойти во грехах туда, где уже нельзя сложить с себя грехов? Доколе они были здесь, то очень можно было ожидать, что они переменятся, что будут лучше, а когда пошли во ад, то там нельзя получить пользы от покаяния. Как же они не достойны слез? Будем плакать о тех, которые так умирают, – я не препятствую; будем плакать, но без нарушения благопристойности, а только будем в душе проливать горькие слезы. Плачь горько и стенай, где никто не видит, – это дело сострадания, это и тебе принесет пользу. Потому что, кто плачет так о другом, тот тем более сам будет стараться, чтобы не подвергнуться тому же. После этого и грех тебе будет страшен. Плачь и о неверных, плачь о тех, которые нисколько не отличаются от них, которые умирают без крещения и миропомазания: ибо они достойны слез и сетования. Они вне царского чертога – с обвиненными и осужденными. Плачь о тех, которые умерли в богатстве и из своего богатства не сумели сделать ничего к утешению душ своих, которые имели возможность очистить грехи свои и не хотели. О них будем плакать все – и порознь, и вместе. Будем плакать о них не один, не два дня, а целую жизнь. Эти слезы – следствие не безрассудной страсти, но нежной любви. Но еще недостаточно плакать: будем помогать им по силам, придумаем для них какое-либо пособие, хотя не большое, но могущее помочь. Как и каким образом? Сами молясь и других убеждая молиться за них, всегда помогая, о имени их, бедным. Это доставит им облегчение. Ибо слушай, что говорит Бог: «защищу град сей мене ради и Давида раба моего» (4Цар. 20:6). Если только память праведного была столь сильна, то как не сильны будут дела, совершаемые за усопшего? Не напрасно установили апостолы, чтобы, при совершении страшных тайн, поминать усопших. Они знали, что от этого много им пособия, много пользы. Ибо, когда весь народ и священный лик стоит с воздеянием рук, и когда предлежит страшная жертва, то как не умолим Бога, прося за них? Богу угодно, чтобы мы помогали друг другу. Иначе, для чего бы Он повелел молиться о мире и благосостоянии мира? для чего бы о всех людях? Хотя здесь между всеми есть и разбойники, и воры, и исполненные бесчисленных пороков, однако ж молимся за всех. Может быть, это послужит к их обращению. Поэтому, как мы молимся о живых, которые нисколько не отличаются от мертвых, так должны молиться и за умерших».¹⁶¹ Кирилл Иерусалимский говорил оглашенным: «мы молимся за всех преставившихся между нами, почитая приносимую молитву величайшим пособием для душ, за которые она приносится во время совершения на алтари святого и страшного таинства (тела и крови христовой)»¹⁶². Августин писал: «Великолепие похорон, народные сопровождения гроба, заботливость о погребении, не щадящая издержек, устроение богатых памятников несколько утешают живых, но нисколько не помогают умершим. Между тем несомненно то, что вспомоществуют им молитвы Церкви, спасительная жертва и милостыни, подаваемый за души их, да будет Господь милостив к ним, нежели сколько они заслужили по грехам своим. Ибо отцы предали нам, и вся Церковь соблюдает это, чтобы за умерших в общении тела и крови Христовой молиться, воспоминая их при самом жертвоприношении, и самую жертву приносить за них¹⁶³. Григорий Двоеслов, папа Римский, писал: «Эта жертва (тела и крови христовой) особенно спасает душу от смерти, обновляя перед нами таинственно смерть единородного Сына Божия. Пребывая в себе самом бессмертным и нетленным, Он опять жертвоприносится за всех, живых и умерших в таинстве св. евхаристии. Здесь тело Его разделяется во спасение людей, Его кровь изливается в очищение грехов всего человечества. Да уразумеем же цену этой жертвы! Она, для нашего избавления, всегда представляет страдание единородного Сына Божия. И кто из верных может усомниться, что в самый час жертвоприношения по гласу священника разверзаются небеса, что при этом таинстве Господнем присутствуют лики ангелов, дольнее приходит в общение с горним, земное соединяется с небесным, и как бы приходит в единение видимое с невидимым».¹⁶⁴

Нужны ли к этому еще какие свидетельства? Достаточно и этих для убеждения в том, что Церковь, с самого начала своего, вся и всех мест веровала в необходимость и важность молитв за умерших. И это вселенское верование выразилось в божественной литургии, от времен апостольских дошедшей до наших времен (как увидим дальше). Лишь, по свидетельству св. Кассиана¹⁶⁵ (писателя пятого века), этих спасительных молитв и бескровной жертвы лишены были самоубийцы и умершие без крещения по собственному нерадению.

Правда, и в те времена появлялись мудрецы, которые не хотели следовать этому спасительному установлению церкви. Ариане¹⁶⁶ смеялись над ним. Худо веруя, а может быть и со всем не веруя в жизнь загробную, они, естественно, отрицали и молитвы за умерших, и говорили: «Если молитвы живых могут приносить пользу усопшим, то никто после этого не должен ничего делать, не заботиться о добрых делах, но должен под конец своей жизни приобрести себе друзей, каким бы то ни было образом, хотя бы то великой суммой денег, хотя бы просьбами, чтобы они молились за него Богу, да не накажется за тяжкие грехи свои». Но эти мудрования преткнулись и разбились о твердыню верования Церкви вселенской. Опровергнутые св. Епифанием Кипрским (писатель четвертого века) и Августином, они увлекли слишком немногих. Верование в действительность молитв за умерших осталось неизменным во всей Церкви.

На основании этого верования, кроме общих каждодневных молений за умерших (на повечерии, полунощнице, и литургии, кроме молений в каждую субботу, если не случится праздника), св. Церковь установила особенные дни, для торжественного, всеобщего, вселенского поминовения всех умерших. Эти дни: субботы накануне Троицына дня, мясопустного воскресенья, второй, третьей и четвертой недели Великого поста. Кроме того, в России установлено еще поминать «православных воинов за веру и отечество на брани убиенных» в субботу пред днем св. великомученика Димитрия Солунского (перед 26-м октября) и 29-го августа. Эти субботы называются у нас родительскими, как и все умершие называются родителями (идти на родителей – значит идти на могилы умерших, родных и даже чужих). Независимо от этих общих поминовений св. Церковь разрешила поминать каждому православному кого угодно и в какой угодно день, кроме воскресных и праздничных. Это поминовение, главным образом, состоит в принесении жертвы бескровной, что, на обыкновенном языке, называется: «отслужить обедню по родителям».

Теперь выпишу нечто из заупокойной службы, которая (как например, в субботу мясопустную) озаглавливается так: «Память совершаем всех от века усопших православных христиан, отец и братий наших».

Стихиры па «Господи воззвах».

«Верные! вспоминая всех усопших от начала мира, которые провели жизнь благочестиво, будем воспевать Спасителя и Господа, усердно прося, чтобы они могли дать ответ в час суда Ему, самому Богу нашему, Судии всех живущих на земле, чтобы они, радостные, удостоились стать одесную Его, на стороне угодивших Ему, получили участие со святыми в светлом и вечно блаженном Его царстве небесном».

«Спаситель! Ты, искупивший людей своей кровью, своею смертью избавивший нас от горькой смерти, и воскресением своим дарующий нам жизнь вечную, упокой, Господи, всех усопших в благочестии, где бы кто ни окончил жизнь: в пустынях или городах, в море или на земле; всех – царей, священников, архиереев, монахов и мирских, всякого возраста, и удостой их всех небесного Твоего царства».

«Христе! Чрез Твое воскресение смерть уже не владеет скончавшимися в благочестии. Поэтому-то и молимся Тебе прилежно: упокой рабов Твоих в Твоем блаженном обиталище, там, где пребывает Авраам (Лк. 16:23), всех, которые от Адама и до сего дня, послужили Тебе верно – отцев и братьев наших, друзей вместе и родных, и переселились к Тебе разными образами. Боже! удостой их всех небесного Твоего царства».

(Слава, Иоанна Дамаскина) «Плачу и рыдаю, когда размышляю о смерти и вижу, как в гробах лежит по образу Божию созданная наша красота – безобразная, бесславная, не имеющая уже вида. О чудо! Что ж это за таинство совершается над нами? Как же это предаемся мы тлению? Как подчинились смерти? Истинно, повелением Бога, как писано (в священном писании), дарующего упокоение скончавшимся».

«На стиховне – слава». «Моим началом и составом было Твое творческое повеление: восхотев из невидимой и видимой природы образовать во мне живое существо, Ты из земли создал тело, а душу даровал своим божественным и жизнь дающим вдохновением. Спаситель! Упокой всех рабов Твоих в стране живых и в обиталище праведных».

Тропарь. «Единый создатель, глубиной мудрости человеколюбиво все устрояющий и всем дарующий полезное, Господи, упокой души рабов Твоих, потому что на Тебя, творца, промыслителя и Бога возложили они свои надежды».

После вечерни поется панихида. Так как петь панихиду дело самое обыкновенное, то считаю нужным сказать о ней подробнее.

Что слово панихида значит всенощное, что начало этого служения относится к первенствующей Церкви, когда над усопшими, замученными ради Христа и умершими естественной смертью, проводили целые ночи в псалмопении и молитвах, об этом было уже говорено. Теперь рассмотрю панихиду в ее настоящем виде.

Она начинается псалмом девяностым: «Живый в помощи вышняго» и пр. В этом псалме выражается мирная и бестревожная жизнь того, кто живет под покровом всевышнего, до того мирная и бестревожная, что его не могут возмутить не только никакие жизненные явления, но даже переход из этой жизни в другую, так страшный для всех. Ничего не убоится он, не только жизненных стрел, но и ужасов смертной ночи. Откуда же такая небоязненность? От несокрушимого верования в слова Господа: «Поскольку он возлюбил Меня, избавлю его, защищу его, поскольку он познал имя Мое. Призовет Меня, и услышу его: с ним Я в скорби, избавлю его и прославлю его». Можно ли с таким заступником и покровителем бояться чего бы то ни было, хоть бы то было еще страшнее смерти? Но условие для этого: познать и возлюбить Его.

После псалма следует ектения (великая), в которой после каждого прошения молящиеся возглашают: «Господи помилуй».

«Миром Господу помолимся. О свышнем мире и пр.».

«Помолимся Господу об оставлении согрешений; да незабвенна будет память об них, скончавшихся.

Помолимся Господу об упокоении, мире и доброй памяти всегда незабвенных рабов божиих (таких-то).

Помолимся Господу, чтобы Он простил им всякое согрешение, намеренное и ненамеренное.

Помолимся Господу, чтобы они без осуждения предстали пред страшным престолом Господа славы.

Помолимся Господу о тех, которые плачут, скорбят, ждут утешения от Христа.

Помолимся Господу, чтобы скончавшиеся были избавлены от всякого мучения, скорби и душевных страданий, и были вселены там, где все полно светом лица Божия.

Помолимся, чтобы Господь Бог наш упокоил их души в месте светлом, радостном, мирном – там, где праведники пребывают.

Помолимся Господу, чтобы они вступили в среду Авраама, Исаака и Иакова».

«О избавитися нам» и пр. «Заступи, спаси» и пр.

«Испросив милость божию, царство небесное и оставление грехов тем и себе самим, поручим Господу Богу друг друга и всю свою жизнь (Тебе Господи)».

Иерей возглашает: «Потому что Ты, Христе Боже наш, воскресение, жизнь и упокоение рабов Твоих, всегда поминаемых создателей (этого храма), отцов и братьев наших, здесь лежащих и повсюду православных христиан, и Тебя прославляем» и пр.

Затем аллилуиа (трижды) и тропарь «Глубиною мудрости» и пр., после которого Непорочны, т. е. сто восемнадцатый псалом, тот самый, что поется и над каждым умершим. Здесь особенность его пения состоит в том, что он разделяется не на три славы (как в кафизмах), а на две половины. В первой половине к каждому стиху прибавляется: «Господи! помяни души рабов твоих». Окончательные стихи (Пс. 118:92, 93) первой половины: если б не закон Твой утешением моим был, погиб бы я в бедствии моем. Во век не забуду повелений твоих, ибо Ты ими оживляешь меня», поются трижды.

Потом ектения малая заупокойная: «Еще и еще будем молиться Господу в мире».

«Еще молимся об упокоении скончавшихся рабов божиих (таких-то) и о том, чтобы простились им все согрешения, намеренные и ненамеренные.

Чтобы Господь вселил их души там, где упокоеваются все праведники».

На каждое из этих прошений молящиеся отвечают: «Господи помилуй».

«Просим им у Христа, бессмертного царя и Бога нашего, милости божией, царства небесного, прощения грехов (подай Господи). Помолимся Господу (Господи помилуй)».

Иерей, пока читается ектения, молится про себя: «Боже духов и всякой плоти, победивший смерть, уничтоживший власть дьявола и даровавший жизнь Твоему миру, сам, Господи, упокой души скончавшихся рабов Твоих (таких-то) в месте света, блаженства, мира, где нет никаких мук, скорбей и душевных страданий. Как благий и человеколюбивый Бог, прости им всякое согрешение, совершенное ими словом или делом, или мыслью, потому что нет человека, который провел бы земную жизнь без греха, – един Ты без греха; правосудие Твое – правосудие вечное и слово Твое – истина (возглашает), потому что Ты воскресение» и пр.

Эта ектения и есть собственно заупокойная. Великая ектения читается только вначале панихиды, а эта читается дальше – во все продолжение ее; она же читается при отпевании, на литургии (после сугубой ектении, если литургия служится заупокойная) и на литиях об умерших. Затем начинается вторая половина псалма стихом: «Я Твой, спаси меня: ибо я взыскал повелений твоих» (Пс. 118:94); здесь к каждому стиху припевается «Господи! упокой души рабов Твоих». В заключение поются трижды конечные стихи псалма: «Да живет душа моя и славит Тебя, и суды Твои да помогут мне. Я заблудился, как овца потерянная; взыщи раба Твоего, ибо я не забыл заповедей Твоих». И за тем следующие песни Иоанна Дамаскина, с припевом к каждой двенадцатого стиха из 118 псалма: «Благословен Ты, Господи! научи меня уставам Твоим».

«Лик святых нашел источник жизни и дверь в рай; да найду и я путь туда чрез раскаяние, я, потерянная овца; Спаситель! воззови (подай мне голос –найди) и спаси меня».

«Святые мученики, проповедавшие Агнца Божия и сами закланные, как агнцы, и переселившиеся туда, где жизнь не стареет и вечно не изменяется, молите Его усердно, чтобы Он даровал нам прощение грехов».

«Все вы, которые идете тесным и горьким путем, которые во время земной жизни наложили на себя крест, как ярем, и верой последовали за Мной, – придите насладитесь теми наградами, которые Я приготовил вам, и венчайтесь венцами небесными».

«Хоть и ношу я на себе язвы грехов, но все же отражение Твоей невыразимой языком человеческим славы. Владыка! окажи милосердие Твоему созданию, очисти по своему человеколюбию, и даруй мне желаемую отчизну, делая меня снова жителем рая».

«Ты, вначале, из ничтожества создавший меня и украсивший своим божественным образом, но, за нарушение заповеди, опять возвративший меня в землю, из которой я взят, – восставь меня, чтобы во мне отразилось прежнее совершенство».

«Боже, упокой рабов твоих и всели их в раю, где лики святых и праведники сияют, как светила (небесные). Господи! Упокой скончавшихся рабов, презирая все их грехи».

(Слава) «Благоговейно воспеваем трисиятельное единого Божества, взывая: свят Ты, Отец Безначальный, и Собезначальный Сын и Божественный Дух! Просвети нас, служащих тебе верой, и избавь вечного огня».

(И ныне). «Радуйся чистая, родившая Бога плотью для спасения всех, ты, чрез которую спаслось человечество! Богородица чистая, благословенная, да найдем и мы чрез тебя рай». «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже» (трижды).

Затем ектения, седальны, псалом 50-й и канон с припевами: «Упокой, Господи, души усопших раб Твоих» (по дважды), слава и ныне.

По третьей песни ектения и седален.

«О, поистине все суета, вся жизнь – тень и сновидение. Так напрасно же суетится всякий житель земли (всуе мятется всяк земнородный, как говорит и священное писание). Вот, если и целый мир соберем себе, так и тогда в могилу переселимся, куда одинаково переселяются и цари, и нищие. Но, Христе Боже, упокой уже переселившихся, как человеколюбивый».

По шестой песне ектения, кондак: «Со святыми упокой Христе» и пр.» «Со святыми упокой Христе души рабов Твоих, где нет муки, скорбей и душевных страданий, но жизнь вечно блаженная».

Икос: «Сам Ты един бессмертен, Творец и Создатель человека; а мы – все земные, из земли созданы и в ту же землю возвратимся, как Ты, Создатель, повелел: ты земля и в землю возвратишься. Туда-то все мы, люди, и пойдем с надгробными рыданиями возглашая песнь: аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».

По девятой песне – Трисвятое, «Отче наш» и следующие тропари (отсюда и до конца панихиды и есть то, что называется заупокойной литией).

«Спаситель! души рабов Твоих, скончавшихся, упокой с праведными духами, сохраня их в блаженной жизни, которая у Тебя, человеколюбивый».

(Слава). «Ты – Бог, сошедший во ад и освободивший содержавшихся там, сам упокой души рабов Твоих».

(И ныне) «Дева, едина чистая и непорочная, Бога родившая без семени, моли, чтобы спаслись души их».

Ектения и отпуск, в заключение которого возглашается: «Господи! В блаженном успении вечный покой даруй скончавшимся рабам Твоим (таким-то) и сотвори, чтобы незабвенна была память их».

«Вечная память»! отвечают трижды на это возглашение молящиеся.

На утрени вместо «Бог Господь», «аллилуиа» и тропарь «Глубиной мудрости», кафизма и «непорочны» (как на панихиде) с тропарями: «Святых лик обрете источник жизни». Заупокойный канон, кроме содержания, и во внешнем составе отличается тем, что здесь поется вторая песнь, обыкновенно опускаемая. Что до содержания, то весь канон – моление, самое усердное и пламенное, за почивших, где бы кто ни окончил земную жизнь, и каким бы то ни было родом смерти. Лишь самоубийцы исключены из этого вселенского моления Церкви.

«Христе! глубиной Твоих судеб Ты, всемудро, предопределил каждому предел жизни, кончину и род смерти. Но, Всемилосердый, спаси на своем суде всех, которых скрыла могила, в каком бы то ни было месте.

Милостивый! всех, которых скрыла вода, которые погибли на войне, поглощены землей в землетрясении, убиты убийцами и сгорели в пожаре –всех упокой вместе с праведниками.

Господи, принимающей души усопших со всех четырех концов земли, упокой всех, где бы и как бы ни кончили они земную жизнь: в море ли, или на земле, или в реках, или в озерах, или в пустынях сделались добычей зверей, птиц и пресмыкающихся.

Боже! упокой всех, внезапно умерших, молнией пораженных, замерзших, чем-либо убитых, в то время, когда все будешь очищать огнем».

По третьей песни обыкновенная малая ектения и седальны; по шестой ектении заупокойная, кондак и икос те же, что и на панихиде. Затем синаксарь¹⁶⁷.

Считаю не лишним сделать из него хоть небольшую выписку. «Святые отцы узаконили совершать поминовение по всех умерших по следующей причине. Многие, весьма нередко, умирают не естественною смертью, например, во время странствования в морях, в непроходимых горах, в ущельях и пропастях, случается, гибнут от голода, в пожарах, на войнах, замерзают, – и кто перечтет все роды и виды нечаянной и никем неожидаемой смерти? И все таковые лишаются узаконенного псалмопения и заупокойных молитв. Вот почему святые отцы, движимые человеколюбием, и установили, основываясь на учении апостольском, совершать это общее, вселенское поминовение, чтобы никто, когда бы, где и как бы ни кончил земную жизнь, не лишился молитв Церкви…

«...Да будет известно, что там все узнают друг друга (как доказывает св. Златоуст, на основании притчи о богатом и Лазаре) не телесным каким-нибудь образом, но духовным прозрением, как св. Григорий Богослов говорит в надгробном слови Кесарю: тогда увижу Кесария, любезнейшего из братьев, светлым и прославленным... И мало того, что все узнают друг друга, все тайны каждого будут ведомы всем...»

В стихирах на «хвалитех» поразительно и резко обнаруживаются все ничтожество, вся суета земной жизни, и вместе с тем напоминается вся необходимость готовиться непрестанно к жизни загробной.

«Братья! придите, прежде чем наступил конец, рассмотрим всю немощность нашей природы, все ничтожество наших телесных органов. Что все это? – прах, тление, пища червей. Всмотримся в могильные трупы: где силы? где красота лица? Где говоривший умные речи язык? Где блеск и яркость глаз? Все истлело. О, Спаситель, пощади нас всех!»

«Что обольщается человек, обманывая сам себя? Что напрасно суетится, он – прах через самое короткое время? Что не подумает, что он не больше, как гниль, тление и весь смешается с землей? А если мы, люди, гниль и прах, так зачем же так прилепляемся к земле? Зачем не стремимся ко Христу, которому так близки? О, презрев эту ограниченную, мимолетную жизнь, позаботимся о жизни нетленной, которая есть Христос, просвещение наших душ».

«Как цвет увядает, как тень исчезает, так мелькает жизнь всякого. А там, когда раздастся труба архангела, мертвые все воспрянут и устремятся на встречу Тебе, Христе – Боже. Тогда, Владыка, души тех, которых Ты уже воззвал от нас, всели в вечно-блаженном Твоем обиталище».

Да, мой друг, суета и крушение духа – вся наша жизнь, не больше. Ты почти только начинаешь действительную жизнь и, думаю, как она тебе кажется длинной – без конца; сколько ты ожидаешь себе от нее! Я оканчиваю свою земную жизнь, и вынес из нее изо всей одно убеждение: «все суета»! И с каждым днем яснее, осязательнее, неотразимее делается мне предсмертное сознание мудреца: «суета суетствий, все суета!»

«Вот я, – говорит этот мудрец¹⁶⁸, – был царем над евреями в Иерусалиме, и всей душей предался изучению того, как и отчего все бывает под небом, постиг, наконец, как идут дела под солнцем и что ж? все суета, везде вздор. Видел я: трудится иной, убивает все свои силы и всеми способами собирает себе богатство, а ради чего? Как родился нагим, таким и пойдет в землю, и ничего не захватит с собой. Видел я во дни своей суетной жизни: праведник гибнет за свою правду, а нечестивый блаженствует в своем нечестии; зачем было чересчур быть справедливым? Зачем было выказывать свою мудрость?

Размышлял я сам в себе и говорил: вот я имею ума много и более всех, которые были прежде меня в Иерусалиме. И обратил я сердце на то, чтобы знать, что умно, и знать, что глупо и бессмысленно. И что же? узнал только, что все это пустые затеи, потому что с великим умом много забот, и кто приумножает сведения, тот приумножает себе огорчения.

Сказал я в сердца своем: ну, я даю тебе испытать веселие и наслаждение собранным добром. И увидел, что и это пустота. О веселье наконец сказал я: безумное это дело; и об удовольствиях: пустотой они оканчиваются. Потом я сделал сам с собой опыт. Стал напиваться вином, а сердце свое повел по правилам ума, придерживаясь и глупостей, пока не увижу, в чем добро сынов человеческих, которые провождают под небом немногие дни жизни своей. Предпринял много дел, строил домы, разводил у себя виноградники. Наделал себе садов. Накупил слуг и служанок, и домочадцы были у меня; также и коров, и овец было у меня более, нежели у всех, бывших прежде меня в Иерусалиме. Набрал себе серебра и золота, и драгоценностей от царей и областей, завел у себя певцов и певиц и, величайшие удовольствие сынов человеческих – жену и жен. И был я богаче всех, прежде меня живших в Иерусалиме, но вместе с тем и ум оставался у меня. Чего бы глаза мои ни просили, я ни в чем не отказывал им, и не воспрещал сердцу моему никакого удовольствия, сердце мое наслаждалось всем приобретенным мною. И взглянул, наконец, на все дела, которые делали мои руки, и на труд, сколько я трудился, делая их, – и вот все пустота и бесполезные затеи, и нет от того выгоды под солнцем. Потом решился я осмотреть ум, невежество и глупость. И увидел, что ум действительно имеет преимущество пред невежеством, как свет имеет преимущество перед тьмой. У умного есть глаза в голове, а невежда ходит во тьме. Но что же вместе с тем узнал? Что всех их постигнет одна участь. И сказал я сам себе: и меня постигнет таже участь, как и невежду, к чему же так много хлопотать о мудрости? Ведь и это пустота! И умный не вечно останется в памяти, как и невежда. В будущие дни все будет забыто, и – увы! умный умрет наравне с невеждою. И возненавидел я жизнь...»

Вот, мой друг, жизнь, как она есть. Полнее, шире, раздольнее того, как жил Соломон, жить нельзя; а в конце что? Мучительное, невыносимое сознание, что все это вздор и пустота, и вследствие этого, отвращение к жизни, доходящее до ненависти. А мы-то надрываемся, во что бы то ни стало пожить и прожить жизнь по образцу Соломонову! Суета, суета, погибельная суета!

Одно, друг, не суета, одно, в чем есть смысл и значение, отчего не закрутится дух, не нападет на сердце тоска до отчаяния, до ненависти жизни – это провести земную жизнь в приготовлении к жизни замогильной. Там наша родина, туда рвется наша душа; оттого-то и кажется ей так пошло все неродное, т. е. земное, оттого-то и кажется ей так не удовлетворительным все на земле. Но как готовиться? Каким путем идти, чтобы достигнуть именно родины, а не попасть в страну мук и страданий, да и таких, перед которыми земные муки и страдания не значат ровно ничего? Путь, самый верный и не обманчивый, указал Христос. Другого пути нет. Идти по этому пути – значит наверное достигнуть родной страны.

Говорят: «загробная жизнь – страна неведомая, там непроглядная тьма, оттого-то так и страшно заглянуть туда». Но так говорят маловерие и худоверие. Для верующего и там, за могилой, все ясно и светло, как самый ясный Божий день. Не напрасно же так радостно стремились туда все мученики. Не напрасно подвижники всех мест и времен всегда выражали неодолимое желание разрешиться, т. е. избавиться от этой земной жизни, переселиться туда – ко Христу, и с Ним жить. Будем, друг, жить с евангелием и по евангелию, и для нас отрадным светом будет представляться замогильная жизнь и беспроглядной тьмой жизнь настоящая.

Заупокойные Апостол и Евангелие на литургии изображают всеобщее воскресение и что за тем последует.

Апостол – зачало 270, 1Фес. 4:13–18. «Не хочу вас, братие, оставить в неведении об умерших, чтобы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды... Сам Господь, по предвозвещении гласом архангела и трубой божией, снидет с неба и мертвые во Христе воскреснут» и т. д.

Евангелие Иоанна – зачало 16-е, Ин. 5:24–31. «Сказал Господь: истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое, и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия, и, услышав, оживут. Ибо как Отец имеет жизнь в самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в самом себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын человеческий. Не дивитесь сему, ибо наступает время, в которое все, находящиеся во гробах, услышать глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения. Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу; и суд Мой праведен: ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца».

Так, но заповеди Церкви, должно совершаться поминовение обо всех почивших.

Так ли, и во всем ли так совершается оно среди нас, православных?

К сожалению, и это святое и спасительное действие, как и многое-многое, перешло в безжизненную обрядность, а это повело к беспорядкам и злоупотреблениям, которые едва не совершенно затемняют смысл и значение церковного поминовения.

Выше, в словах св. Златоуста, видны были правило и порядок поминовения: «сами молясь и других убеждая молиться за них, всегда помогая о имени их бедным». Итак, прежде собственная молитва. А у нас? Подали на обедню, отслужили панихиду, без всякого сердечного участия, а так, по заведенному порядку, – и убеждены, что все сделали. Но ведь действие поминовения и имеет лишь тогда цену, когда в основе его лежит любовь к почившим, а кинуть хладнокровно, без собственного душевного стремления молиться за умерших, большее и меньшее количество рублей и копеек –ужели значит выразить свою любовь к ним?

«Всегда помогая о имени их бедным». У нас это как будто и делается: на могилах, после поминовения умерших, раздаются гроши и алтыны нищим. Но хоть бы кто-нибудь спросил себя: ужели эта грошовая милостыня что-нибудь значит, к чему-нибудь послужит? Ведь помочь бедному значит –действительно облегчить его нужды, дать ему средства, хоть сколько-нибудь вырваться из тяжкого положения, а с грошем и алтыном что он сделает? Оттого-то и происходит, что наши нищие, видя в руках своих только гроши да алтыны и зная, что на них ничего дельного не сделаешь, и дают им употребление самое бездельное: с могил всегда почти отправляются в домы веселья, и уж кого и что поминают там они, пусть наведут об этом справки сами алтыно раздаятели.

В прежние времена во дни поминовения собирали хоть нищих в домы и делали для них обед, за которым прислуживали сами хозяева. Тут, по крайней мере, были основанием слова Спасителя: «Взалкахся, и даете Ми ясти, возжадахся и напоисте Мя, странен бех и введосте Мене». Чем же заменилось это? А вот чем, расскажу по порядку и поподробнее.

Вот похороны; с могилы все родные и знакомые зашли в дом только что схороненного. Для них для всех – обед. Но что же это? Что-нибудь скромное, умеренное, не требующее особливой хлопотливости, безусловно нейдущее к такому времени? Совершенно напротив. Обед, ничем не отличающийся от свадебных обедов, с такими же возлияниями, с такой же предосудительной неумеренностью во всем. Еще сначала кой-кто вспомнит почившего, к концу – не достает разве только музыки, чтобы началось полное веселье. Так в девятый день, в двадцатый, в сороковой. Так схоронит ли жена мужа, или муж – жену. Так даже после похорон несколько месячных младенцев. Так, все поминовения: двух, трехчасовой обед с возлияниями играет главную роль. Что же это, друг? Ведь это чистейшее язычество: именно оно объедением, пьянством поминало своих почивших, и затем плясало на могилах их!

Спаситель наш вообще сказал обо всех званных обедах: «Когда сделаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они когда тебя не позвали, и не получил ты воздаяния. Но когда делаешь пир, зови нищих, увечных, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе: ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк. 14:12–14). А тут пир, во всем значении слова, из нескольких десятков гостей; и все это ест, пьет, и если не веселится шумно, то и не задумывается о том, что два-три часа назад проводили одного из своих на вечный покой, что душа его, трепетная, предстоит престолу Господа с отчетом о делах, словах и помыслах всей своей жизни! Пир в те самые минуты, когда этой душе, быть может, изрекается приговор осуждения. Пир в то время, когда для нее, быть может, начинаются муки, ужас которых не может выразить никакой язык человеческий, когда, быть может, она уже предчувствует вечное отвержение свое от Господа Бога, вечное общение с духами тьмы и, отчаянная, истощается в бесплодных проклятиях прожитой жизни! И это называется поминовением! И это объедение и пьянство совершается ради почившего! Спрашивается, чего тут больше: бессмыслия ли, пренебрежения ли к уставу Церкви об истинном поминовении умерших, или презрения к заповеди самого Спасителя?

И нужно ж было так опошлить, так постыдно уничижить святую и спасительную заботливость Церкви об участи умерших, из-за чего враги православия и самое поминовение называют остатками язычества! О, как мы сумеем все исказить и изуродовать своими преступными злоупотреблениями! А из-за них, из-за этих злоупотреблений хулится святая Церковь, ни во что ставятся ее спасительные заповеди!

Здесь, чтобы еще раз не возвращаться к почившим, объясню тебе порядок отпевания умерших.

Оно начинается, как и панихида, псалмом 90-м, после которого поют: «Благословен Ты, Господи, научи меня уставам твоим. Блаженны те, коих путь чист. Аллилуиа». Т. е. все те же «Непорочны» – псалом 118. Здесь он разделяется на три части. В первой после каждого стиха «аллилуиа». По окончании ее заупокойная ектения. Вторая начинается: «Заповеди Твои. Помилуй раба Твоего. Руки Твои сотворили меня и устроили меня, вразуми меня и научуся заповедям Твоим. Помилуй раба Твоего». Этот припев сопровождает каждый стих. По окончании второй части таже ектения. Третья начинается: «Имя твое. Аллилуиа». «Призри на меня и помилуй меня, как поступаешь с любящими имя Твое. Аллилуиа». И здесь «аллилуиа» к каждому стиху. По окончании всего псалма песни Дамаскина: «Святых лик» и прочее до канона, как на панихиде.

Содержание канона: моление о почившем; объяснение, какими путем вошла смерть в среду людей, созданных для бессмертия, указание средств восторжествовать над ней и получить бессмертие, как восторжествовали мученики и все угодившие Господу Богу. По третьей песни ектения заупокойная; по шестой – тоже и кондак «Со святыми упокой» с икосом, как на панихиде. По девятой таже ектения и стихиры Дамаскина, те самые стихиры, по поводу которых он подвергся такому крайнему уничижению (см. Письмо 17, Всенощное бдение). «К какой жизненной радости не примешивается скорбь? Какая слава держится непоколебимо? Все ничтожнее тени, все обманчивее ночных грез! Одно мгновение – и все уничтожается смертью. Но, Христе человеколюбивый, упокой того, кого Ты воззвал от нас, во свете лица Твоего и в наслаждении, уготованном Тобою избранным».

«О, как тяжко разлучение души с талом! О, как невыносима тогда ее скорбь, и нет никого, кто бы разделил эту скорбь с ней! Обращается она к ангелам – и напрасно молится им, призывает на помощь людей – и никто не является. Но, братья мои возлюбленные, вспомнивши свою мимолетную жизнь, будем просить у Христа упокоения усопшему и своим душам великой милости».

«Все человеческое суета, что нейдет дальше смерти: богатство – ни к чему, слава – только до могилы. Предстанет смерть – все пропало. Но будем молить бессмертного Христа: взятого от нас упокой, Господи, там, где наслаждаются блаженством все, угодившие Тебе».

«Вспомнил я слова пророка: я земля и пепел. Потом всмотрелся в могилы и увидел обнаженные кости. И сказал себе: да кто ж тут царь, кто воин? Который богатый или нищий? Который праведник или грешник? Но, Господи, упокой с праведными раба Твоего!»

Из восьми стихир я привел здесь только четыре, чтобы ты мог составить себе понятие об этих надгробных, всю душу потрясающих, песнях, которыми св. Дамаскин напутствует каждого умершего – православного, и которые не сегодня – завтра, будут петься и над нами.

После этих стихир– блаженны, к которым также прибавляются стихиры. И их содержание то же: моление об умершем и напоминание о ничтожества земных сует и всей жизни. После них Апостол и Евангелие, о которых сказано выше, и заупокойная ектения.

И вот, пением стихир, возвещается призыв: «отдать последнее целование умершему»…

Друг! отдавал ли ты этот последний поцелуй кому-либо из близких себе, таких близких, за которых ты со всей готовностью отдал бы свою жизнь! Что жизнь?! По капле отдал бы источить всю свою кровь, по одной вытянуть жилы. Мне Господь судил испытать…

…И не знаю слов, которыми мог бы выразить тебе, что бывает в это время с дающими прощальный поцелуй – последний на земле!

Вот некоторые из этих прощальных стихир.

«Братья! придите и отдадим последний поцелуй умершему, благодаря Бога. Вот, он оставил родных своих и спешит в могилу. Теперь у него уже нет забот о суете земной и о требованиях плоти многострастной. Где теперь родные и друзья? Вот – разлучаемся… О, помолимся Господу, чтобы Он упокоил его».

«О, какая разлука, братие, какая невыносимая скорбь, какая горечь слез в настоящие минуты. Вот, придите еще раз, поцелуйте того, который мелькнул среди нас. Затем засыплет его могильный песок, закроет надгробный камень, и он, разлучившись со всеми родными и друзьями, в гробовой тьме соединится со всеми другими мертвецами. О, помолимся Господу, чтобы Он упокоил его».

«Теперь-то обличается обольстительное торжество суеты жизненной. Вот, оставил дух свою телесную храмину, и что же из нее стало? Почерневшее брение, пустой сосуд, безгласный, неподвижный, бесчувственный, мертвый. Провожая ее в могилу, будем молиться Господу, чтобы Он дал почившему вечное упокоение».

«Какова жизнь-то ваша? Поистине, цвет, дым, утренняя роса. Подойдем ко гробу и всмотримся пристально: где же стройность тела? где жизненные силы? где красота глаз и всего лица? Все завяло как трава, все пропало: пойдем ко Христу и припадем к Нему с рыданиями».

«Невыразимы скорбь и тягота, мука и страх для души при разлуке с телом: там, впереди – ад и погибель, назади – жизнь, мелькнувшая как тень, как греза обольстительная, и еще вся отданная пустым суетам и заботам земли. Постараемся избегать всякого мирского греха, чтобы наследовать небесное».

«Видя перед собой труп умершего, представим себе все, что будет с нами в последние минуты жизни. Вот, он исчез с земли как дым, отцвел как цветок полевой, посечен как трава, затем, покрытый гробной пеленой, засыплется землей. Оставляя его навсегда скрывшимся от нас, будем молиться Христу, чтобы Он дал ему вечное упокоение».

«О, поистине все суета и пустота, все обращается в ничтожество, что только обольщало в жизни. Все мы исчезнем, все умрем: цари и сильные земли, судьи и притеснители, богатые и нищие – все, что только называется человеком. И вот они, красовавшиеся жизнью, одинаково все повергаются в могилу. Будем молиться, чтобы Господь упокоил всех».

«Все телесные органы теперь ни к чему; все они, так легко прежде приводимые в движение, сделались неподвижными, ничего не чувствующими, мертвыми: очи закрылись, ноги и руки как скованные, слух закрылся, на язык наложена печать молчания – и все уже достояние могильного тления. О, поистине все суета у людей».

А вот и сам умерший, голосом церковной песни, взывает к оставшимся живым.

«Братья и друзья, и знакомые! видя, как я лежу безмолвный и бездыханный, плачьте обо мне. Давно ли я беседовал с вами? И вот как скоро застал меня смертный час. О, все вы, которые только любили меня, подойдите, отдайте мни последний поцелуй; больше уже не увидите и не услышите меня, потому что я отхожу к Судие, у которого нет лицеприятия, перед которым вместе предстоят раб и господин, царь и воин, богатый и нищий – все равны, и каждый за свои дела будет или прославлен или посрамлен. Но прошу всех и умоляю: непрестанно молитесь обо мне Христу Богу, чтобы я за свои грехи не был ввержен в место мучения, но чтобы Он вселил меня туда, где свет жизни».

Отпевание оканчивается также, как и панихида.

И вот, все кончено на земле для существа, в котором так недавно горела живая жизнь, с ее бесконечными замыслами, ожиданиями, надеждами. Все расчеты и со веем живущим на земле покончены. Остается один последний окончательный расчет с прожитой жизнью…

С пением трисвятого, которое сколько напоминание оставшимся живым, что дух почившего там, пред тем страшным престолом, который окружают светлые духи, с вечно неумолкающей песней: «Свят, Свят, Свят», столько ж и моление к Богу триединому, чтобы Он «помиловал нас», всех нас, скитающихся еще по земле и воззванных с нее; с этой песней провожают на вечный покой почившего. Еще одно краткое моление – и труп в могиле, и засыпан навсегда, до самого всеобщего воскресения, землей. Конечно! Разорвись сердце, истерзайся душа, замри все в живом человеке – могила не отдает своих жертв…

Друг! Что после этого жизнь для того, кто хоть раз испытал такое потрясение всего своего существа? Как все делается пустым, ничтожным, вздорным! Гроб и могила – вот к чему направляются все думы, помыслы и желания!

А еще есть, которые говорят: «наслаждайся жизнью живущий», т. е. пусть себе там тлеют почившие, а мы постараемся пожить в похотях сердец своих, в наслаждениях телесных и чувственных!

О, видно не опустили они в могилу ни одного существа, которое истинно любили, иное бы заговорили! Да, наслаждайтесь братья сами, и проповедуйте учение о таких наслаждениях: ведь смерть и могила обойдут и вас и последователей вашего учения?! Не так ли?

И дивиться ли, что проповедуют такое ученье? Если есть такие, – а сколько таких?! – которые могут хладнокровно смотреть на страшную тайну смерти, которые без сердечного трепета стоят при гробе почившего, без всякой думы о себе заглядывают в могилу и бросают горсть земли на опущенный гроб; если есть такие, – а сколько таких?! – которые и на отпевание сбегаются смотреть, как на простое зрелище, и с могилы идут как ни в чем не бывало, нисколько не потревоженные в своем душевном настроении, то как же не быть и проповедникам земных наслаждений и последователям такой благодетельной проповеди?

Пусть их! А мы, друг, будем представлять, сколько можно чаще, свою могилу; каждый раз, как увидим провожаемого на вечный покой почившего, будем переноситься мыслью к той неизбежной, ничем не отклонимой, никакими силами не отдаленной минуте, когда и нас понесут туда же. А представляя себе могилу, переносясь мыслью к той последней чести, которую воздадут нам оставшиеся в живых, будем готовиться, готовиться неусыпно и непрестанно к переходу в другую, нескончаемую жизнь. Так будет лучше. Невелика польза всеми и всяческими наслаждениями упитать свою плоть; это значит только – подготовить обильное угощение могильным червям. Позаботимся, друг, о существенном – о приготовлении души к вечной жизни: легче будет умирать. Подготовим себе наслаждения в небе: это будет не то, что наслаждения Соломона и всех этих проповедников земных наслаждений, – не крушение духа, не муки души, не отвращение до ненависти самой жизни доставят они, а полный, глубокий, вечный мир всего существа человека, полное удовлетворение всех его сил и способностей.

О, даруй Отец небесный, всем получить этот благодатный и блаженный мир, всем, разумеется, которые желают его, ищут, стремятся к нему!

Считаю необходимым сказать несколько слов о внешних особенностях при отпевании и провожании на вечный покой почивших.

На чело умершего возлагается венец (венчик). Этим выражается то, что он, как победитель, скончал течение, соблюл веру и умер с надеждой за очистительную кровь Господа Иисуса, удостоиться венца небесного, уготованного для верных.

На сложенные на груди руки почившего кладется икона или в них влагается крест, и все тело покрывается священным покровом в ознаменование того, что он до последнего вздоха своего остался верен Богу и находится уже под кровом Христовым.

Есть местности (в южных губерниях России), в которых от старины глубокой сохраняется обыкновение при выносе и отпевании почившего медленно ударять в колокол. Прекраснейшее обыкновение! Как звук трубы архангела, зовущей на суд, действует этот погребальный звук на живых, погрязших в суете земной. Невольно припомнишь, прислушиваясь к нему, свой конец, невольно помолишься за почившего, хоть бы он был совсем чужой, и в глаза никогда не виданный. Истинно жаль, что это прекрасное обыкновение не везде соблюдается. И почему б не восстановить его?

В конце отпевания (по уставу, а по обыкновенно – сейчас после Евангелия) в охолоделые руки почившего влагается разрешительная молитва, только что прочитанная над ним. Обыкновение читать над почившим разрешительную молитву принадлежит еще первенствующим временам христианства. «Наконец настоятель читает над усопшим молитву, прося Бога оставить все грехи, содеянные им по немощи человеческой, и вселить во святом свет и в селении живых, в недре Авраама, Исаака и Иакова, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания»¹⁶⁹. В настоящее время ее читает отец духовный почившего. Она последнее слово прощения и примирения умершего со всеми членами Церкви. Все наказания, запрещения, епитимии, теперь сильнее и действительнее связывающие душу, чем когда-либо прежде, снимаются с нее духовным отцом, принявшим последнее признание почившего во грехах своих. Нет уже препятствий оставшимся живым молиться об упокоении души отшедшего, потому что это молитвенное общение живых с мертвым освящено благословением пастыря и причислением покойного к лику верных сынов христовой Церкви. А влагать самую молитву в руку умершего – первый начал пр. Феодосия Печерский. Прочитав ее над князем Симоном, им же обращенным в христианство, он вручил ему, как последнее напутствие в загробную жизнь. Благодетельные действия молитвы пр. Феодосия и особенно чудесное явление умершего Симона сыну своему Георгию, заставили и этого последнего просить и себе перед смертью подобной же грамоты. Князю стали подражать приближенные к нему, а от них это обыкновение перешло и ко всем православным.

В некоторых местах на почившего перед тем, как предать земле, возливается елей. Начало и этого обыкновения в первенствующей Церкви. «Вспомни здесь. что в первом том священном возрождении пред божественным крещением, по отложении прежней одежды, крещаемый помазуется св. елеем, что воззывало крещаемого к священным подвигам, а теперь возливаемый елей знаменует, что усопший уже окончил и совершил те священные подвиги».

В заключение поговорю о времени погребения. Законом постановлено: не хоронить умершего раньше трех суток. Закон весьма благодетельный в сущности. Бывали случаи, что, поторопившись хоронить, зарывали в землю живых, но лишь обмерших. Разумеется, и в этом, как и во всем, бездна злоупотреблений, но дело не в них, а в том, что даже строгое соблюдете этого закона не всегда достигает цели, с какой он постановлен. Расскажу тебе, друг, случай, бывший на моих глазах. Молодая крестьянская женщина была подвержена припадкам, так называемой, испорченности (болезнь, или точнее, соединение многих болезней на самом деле ее лечили лучшие в Москве врачи, и не только не вылечили, но даже и не определили, что за болезнь). В беременности припадки увеличивались, и она родила мертвых. Третьего младенца выкинула в страшнейших припадках и – замерла. Ее сочли покойницей, обмыли и, как водится, собрали в могилу. Погребение назначили на третий день. К счастью, священник, из молодых, приехал сам поднимать. Его поразила свежесть лица лежащей уже в гробе. Не приступая ни к чему заупокойному, он осмотрел ее и нашел, что она хоть действительно охолодела, но не представляет никаких признаков разложения (т. е. начала гниения), и объявил, что до тех пор не приступит к похоронам, пока не будет слышан запах разложения. Поднялся страшный гвалт от своих и чужих, собравшихся на похороны. Все наваренное и напеченное должно было погибнуть, и собравшиеся должны были остаться на этот раз без обеда; как было не орать?! А приученные ко всяческим притеснениям и выжиманиям прямо завинили священника, что он хочет сорвать. Он, однако ж, вырвался от раздраженного народа и заявил десятскому, чтобы покойницу не трогали с места, пока он сам не прикажет, разумеется, пригрозив доносом за ослушание. На четвертый день опять приезжал к мнимоумершей и нашел в прежнем положении. В пятую ночь от обморока она очнулась и стоном разбудила домашних. И, как бы ты думал? – здравствует доселе, а этому уже около 20 лет; и мало этого, с этим страшным припадком и продолжительным обмороком прежние болезни совершенно прошли. Представь же себе, каково ей было бы очнуться в могиле?!

И потому, вот тебе совет на подобные случаи: до тех пор умершего не трогать с места, пока не начнется разложение, которое обозначается багровостью и потом чернотой лица и запахом гниющего тела. Начнется это – без боязни и опасения хорони, когда угодно, хоть на другой же день; тут смерть уже вступила во все свои права, и начинающий гнить труп не оживет. Нет этих признаков, нет и запаха – никак, ни под каким видом, не допускай до похорон, хоть бы прошло не три дня, а пять, десять, сколько бы ни прошло. Где нет разложения, там еще теплится жизнь, хоть и никакими способами незаметная. И что, если эта искра жизни вспыхнет тогда, как уже из зарытой могилы не будет возврата к настоящей жизни?!