Глава VIII

Адам и Ева в падшем своем состоянии по изгнании их из рая. Проникновенная их вера в Бога и несомненность их упования на спасение в «Благословенном Потомке». Каин и Авель-Сиф суть выразители и воплотители зла и добра в роде человеческом. Руководящая мысль всего Св. Писания Ветхого Завета. Частные подробности о лицах и событиях в Св. Писании Ветхого Завета. Единство и целостность всего Св. Писания. Точнейшее разъяснение смысла истории Каина и Авеля-Сифа по руководящей идее содержания Св. Писания. Каин и Авель-Сиф типически воплотили в себе: первый – зло, вторые – добро в роде человеческом. Духовно-нравственная личность Каина и духовнонравственная личность Авеля; Каин в его чувстве-сознании в отношении к Богу. Суд Божий над Каином; Каин в буквальном смысле думал бежать от лица Божия. Суд Божий, изреченный Каину, изречен был в присутствии Адама и Евы; отношение Каина к сему суду. «Каинитство» в истории допотопного мира. Изгнание Каина было ограничением зла в первых поколениях рода человеческого. Смысл упоминания в Св. Писании о рождении Сифа. Значение упоминания в Св. Писании об Эносе. Разделение рода человеческого в допотопном мире на сынов Божиих и сынов человеческих.

И «нарек Адам имя жене своей: Ева , – говорит Св. Писание, – ибо она стала матерью всех живущих. Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля» (Быт.3:20, 4:1–2). Наречение Адамом жене своей имени Ева, что значит «жизнь», показывает, что Адам вполне утвердил сердце свое в Боге; о таковом же утверждении сердца в Боге уже Адама и Евы вместе свидетельствует наречение имени первенцу их – Каин, с каковым именем соединено было, как свидетельствует Св. Писание, утешение «приобретения человека от Господа». Таким образом, по свидетельству Св. Писания, первые люди не только считали священною и непререкаемою для себя волю Божию, изрекшую им свой приговор, но и явили в отношении к Богу лично от себя высочайшую и совершеннейшую веру, ибо только несомненно твердою и крепкою верою они могли восприять обетование Божие о благословенном Семени жены и в нем обрести надежду и упование на жизнь и спасение.

Говорить о жизни ввиду только что выслушанного приговора Божия о смерти и видеть в первенце-сыне «человека от Господа» ввиду врат рая и ввиду своего удаления от Господа – значит глубоко и искренно, всецело и совершенно предать себя воле Божией, устремить умственный взор свой к Богу и обнять душею и сердцем тот свет, который вдруг во мраке греха воссиял для первых людей в обетовании Божием о Благословенном Потомке. Следовательно, с самых первых моментов существования падшего человека Благословенный Потомок, Спаситель мира, Бог-Слово был светом и жизнию человека. «В нем была жизнь , – говорит св. Иоанн, – и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин.1:4–5).

Примечательно наименование жены Евою, т.е. жизнию, так как жизнь могла быть мыслимою для первых людей только в обетованном и благословенном Потомке; но еще примечательнее наименование первого потомка Каином: «Это имя, – говорит митр. Филарет, – должно быть особенно важно, потому что Моисей заключает и мысль, с которою оно дано: приобрела я человека от Господа . Это выражение может быть переведено двояко: я приобрела человека-Иегову, одним словом – Богочеловека; или: я приобрела человека от Иеговы. В обоих видах этого изречения, в одном яснее, а в другом не столь ясно, одна мысль праматери – мысль о том обетованном ей от Бога Семени, Которое должно поразить змея в голову.

Сомнительно только, в самом ли Каине думала она иметь обетованного ей Избавителя или в его потомстве; но и та, и другая погрешность возможна была потому, что обетование дано было без изъяснения времени и других обстоятельств этого события» (Зап. на кн. Быт. 1, 129). Во всяком случае в наречении имени своему сыну-первенцу Адам и Ева явили, что воля их вполне определилась в воле Божией, и радость их только в Господе.

Наречение второму сыну имени Авель, что значит, «суета», «плач», показывает, что мысль прародителей относительно благословенного Потомка глубже и искренне утвердилась в Боге, ибо в вере своей в Бога они останавливаются и упокоиваются не на том или другом лице из своих сыновей, а исключительно на слове Божием и на воле Господа. Нужно полагать, что в наименовании второго сына Авелем, кроме высокой и искренней веры в Бога, выразилось и смиренное раскаяние прародителей в том, что они возложили надежды свои на своего первенца, не имея на то указания Божия.

Способствовало ли тому раскаянию прозрение прародителей в недостойное будущее своего первенца, или их раскаяние было плодом более глубокого обсуждения собственного состояния и положения, во всяком случае, прародители находились в высоком подъеме духа и в той непоколебимой и возвышенной вере в Бога, когда множественность и суетность желаний и надежд человека утверждаются в единстве воли Божией и когда погрешительность собственной мысли человека отметается и человек обращается к Богу и ждет от Него непогрешительного указания в путях своих.

Как бы то ни было, «испытанные и смирившиеся пред Богом прародители, – говорит митр. Филарет, – дают наименование второму сыну более соответственное своему положению, припоминая слова Божии: «в прах возвратишься» . Быть может, также в имени его выразилось невольное пророчество о его – Авеля – несчастной кончине. Каин был сын надежды, Авель – сын сокрушения, и эти различные чувства родителей могли иметь влияние нарождение, воспитание и образование детей» (Зап. на кн. Быт. 1, 129).

Свидетельство Св. Писания о наименовании и потом о нравственных качествах Каина и Авеля весьма важно еще с другой стороны, именно – со стороны изучения содержания самого Св. Писания. Имена Каина и Авеля, а за ними имя третьего сына Адама и Евы – Сифа занесены бытописателем на страницы Божественного Откровения и переданы вечной памяти потомства потому, что с этими именами соединены типически-определенные, наиболее полные и совершенно как бы законченные нравственые образы. Каин и Авель-Сиф суть выразители и воплотители двух противоположных, борющихся друг с другом начал в роде человеческом – добра и зла, и руководящая мысль всего Св. Писания Ветхого Завета от самого начала следует как бы одной программе, именно: с одной стороны, эта центральная и руководящая мысль состоит в том, чтобы указать, что святое семя, как стояние мира (Ис.6:13) сохранялось в роде человеческом, с другой – в том, что зло отражалось в нем с силою и ожесточением диавольского зла, и только Господь, охраняющий, защищающий и воспитывающий добро в человеческом роде, есть Виновник и причина того, что зло насилием своим, беззаконием и угнетением добра не могло ниспровергнуть нравственного порядка в роде человеческом и не могло царственно в диавольстве и сатанинстве вознестись на земле, так что всякое приближение к сему царственно владычному превознесению было началом низвержения зла могуществом десницы Божией по праведному суду Божию.

Царство света и царство тьмы находят в Св. Писании Ветхого Завета свою историю постольку, поскольку сама история определялась в главных и решительных моментах истории добра и зла на земле. Поэтому Личность Искупителя и Спасителя человеческого рода, как Благословенный Потомок от Семени Жены, есть центральная Личность всего Св. Писания, так как и история человеческого рода потому есть, что будет Спаситель и человек снова водворен будет в Боге.

Частные подробности о лицах и событиях находят себе место в Св. Писании Ветхого Завета настолько, насколько они характеризуют нравственное состояние и нравственный порядок в роде человеческом. Св. Писание не скрывает того, что действие зла в мире чрезмерно и что природа человека глубоко повреждена злом; однако, ни в каком моменте времени не было того, чтобы добро не имело своих совершенных представителей, выразителей и воплотителей или чтобы чистое и святое семя прекратилось в мире. Никакое насилие зла, никакое сгущение духовно-нравственного мрака на земле, никакой тлен и никакая язва греха не могли ниспровергнуть или разрушить собою домостроительства Божия о спасении человека. Поэтому вся библейская история рода человеческого есть, в сущности, история домостроительства Божия о спасении человека.

История зла в роде человеческом имеет полное свое освещение в Св. Писании потому, что это освещение объясняет промыслительное действие Божие о человеке. Ни в чем единство и целостность всего Св. Писания так не открываются, как в свидетельстве всех книг Св. Писания, с одной стороны, об истине и правде, законе и долге, в которых открывается Божественный человек, с другой – о беззаконии и грехе, о насилии и разбойническом проявлении зла, в каковых началах определяются и действуют диавольство и сатанинство в людях.

Уже в истории Каина и Авеля эта руководительная, так сказать, программа всего Св. Писания обнаруживается и фактически полагает начало своего выполнения. Почему, спрашивается, Библия, говоря о потомстве Адама и Евы, говорит только о Каине и Авеле, а по смерти сего последнего говорит о Каине и Сифе, и не говорит ничего о других потомках прародителей, хотя мы знаем из того же повествования Св. Писания, что у Адама и Евы были и другие сыновья, а так же были и дочери (Быт.5:4)? – Устанавливая руководящий взгляд на содержание Св. Писания Ветхого Завета, мы уже предрешили, так сказать, ответ на предложенный вопрос: Каин и Авель-Сиф потому упомянуты в Св. Писании, что они суть представители, типические выразители добра и зла в отрождении падших прародителей человеческого рода.

Нравственное состояние природы падшего человека можно уподобить состоянию воздушной атмосферы, которая в верхних своих слоях и в высшей своей области содержит более чистый и более здоровый воздух для дыхания, чем в низших слоях и в приближенной к земле области, где он отравлен бывает зловонием и смрадом трупного разложения. Верхний и нижний слои атмосферы входят, без сомнения, более или менее один в другой и непременно уже взаимно пересекаются между собою на той или другой высоте воздушной области. Но оба слоя опять-таки составляют не две, а одну атмосферу, в которой тонкие и чистые газы поднимаются вверх, тяжелые и зараженные прилегают ближе к земле, и потому никак нельзя смешивать обоих слоев атмосферы в безразличное единство, хотя взаимный обмен элементов и взаимный приток воздуха из обоих слоев и не прерывают этого единства.

Крайние точки этих двух областей, пределы, так сказать, слоев в высоту верхнего слоя и в глубину нижнего слоя и будут наиболее характерными и выразительными слоями содержания обоих областей: все же срединные слои будут большим или меньшим лишь приближением к первым. Таковых пределов в духовно-нравственном отношении и служат образами и выразителями дети Адама и Евы: Каин и Авель-Сиф. Отрождение падшей природы человека выразилось и вполне определилось в Каине и Авеле-Сифе, как в типах и представителях человеческого добра и человеческого зла: Каин – от низших, Авель-Сиф – от высших; Каин в своей воле преклонился пред диавольством и сатанинством своей природы, Авель-Сиф – пред Божественною в себе правдою. Тот и другой явили в себе то, что может быть явлено чрез личный уже подвиг человека, чрез склонение его личной воли к закону уд или к закону ума человека, на что, как увидим, и указал Господь Каину.

Другие сыновья Адама и Евы в нравственном отношении занимали средину между Каином и Авелем-Сифом: одни в своей воле и в своих душевных расположениях могли стоять ближе к Каину, другие – к Авелю-Сифу, а потому и не требовали своей истории в Божественном Откровении. В личностях Каина и Авеля-Сифа род человеческий вполне обозначился как в своих расположениях, так и в воле, а равно обозначилось вполне и совершенно то, в каком безбожном самочинии и в каком произволе наглого насилия и преступного беззакония злая воля воплощает себя в отношении к доброй воле.

Зло не знает закона, потому что оно есть беззаконие; зло не знает долга, потому что оно само есть отрицание долга; зло разрушает и насильствует, потому что и бытие свое оно тем заявляет, что разрушает и насильствует, так как само в себе оно есть ничтожество, фикция и ложь; зло самочинно, потому что сущность оного – самобожество и якобожество частного личного бытия. Частная злая воля воплощает себя в абсолютизме личного произвола: субъективизм личных пожеланий и личных вожделений направляют все действия злой воли. Добро, наоборот, живо и действенно лишь объективною истиною, правдою, законом и долгом, оно само по себе носит свое содержание, определяясь в истине бытия и всегда созидает.

Для доброй частной воли субъективизм и произвол невозможны; равно невозможны для доброй воли образ поведения и средства действования злой воли, иначе добрая воля отрицала бы саму себя и переходила бы в злую волю, заимствуя от нее ее атрибуты. Другая частная воля устрояет себя в законе Божием и в воле Божией, ища Царства Божия; злая частная воля устрояет себя в произволе личного хотения, в большем или меньшем абсолютизме личного своего субъективизма, ища простора и неограниченности личных вожделений.

Вся история человеческого рода есть, в сущности, продолжение истории Каина и Авеля. Каин есть представитель полного субъективизма, он самочинен и самозаконен, склонившийся к абсолютизму в своей воле: его личное «я» и его злая воля вынаруживают себя в двух направлениях: они или требуют служения себе, по крайней мере, признания превосходства его личности; или готовы воздвигнуть брань и учинить насилие тому, кто, как Каин думает, умаляет собою его личность: потому он жгучею ненавистью ненавидит Авеля и злоумышляет против него.

«Спустя несколько времени , – говорит Св. Писание, – Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его. И сказал Господь [Бог] Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт.4:3–7). Какая величественная простота Божественного слова о той истине, что грех и преступление открывают пути свои там, где закрываются пути для правды и добродетели! Спаситель так же касался этой истины в Своем учении: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф.12:30; Лк.11:23); душа человека, не занятая добрыми духами, занимается злейшими прежних бесами (Мф.12:44–45; Лк.11:24–26).

Предупреждение Господом Каина о том, какие злые чувства и мысли волнуют его и покоряют себе его волю, свидетельствуют, что у падшего человека оставалась и свобода выбора, и свобода самоопределения. Даже в Каине до времени и в самое время обличения его Господом нравственная личность продолжала еще существовать, и он, значит, мог еще бороться со грехом и с злыми расположениями его души, если бы сердцем своим обратился к Богу: над грехом, который лежал у дверей души Каина, он мог еще даже господствовать, по свидетельству Божию, если бы не обращался исключительно к себе самому, т.е. к своей субъективной воле.

Но вот воля эта определилась в собственном личном вожделении, в полном субъективизме и в абсолютизме произвола, и Каин сделался братоубийцею. «И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле]. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего и убил его» . Зло, возобладавшее волею Каина, вынаружилось, наконец, в соответственном себе злом действии, и совершенно излишним вопросом кажется вопрос о том, как Каин додумался до возможности лишить брата жизни: мог, конечно, он заключить о сей возможности от способов и средств лишения жизни животных, приносимых в жертву Богу; но вернее – само зло изощрило ум и мысли Каина к изобретению средств и способа, каким образом он мог уничтожить брата, который, по его понятиям, стоял против на его пути.

«И сказал Господь [Бог] Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал [Господь]: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу [Богу]: наказание мое больше, нежели снести можно; вот, ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от Лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Господь [Бог]: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь [Бог] Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема. И познал Каин жену свою; и она зачала, и родила Еноха. И построил он город; и назвал город по имени сына своего: Енох» (Быт.4:8–17).

Такова характеристика нравственной личности Каина; что касается до нравственного образа Авеля, то его описывает Ап. Павел, говоря, что Авель «верою принес Богу жертву лучшую, нежели Каин; ею получил свидетельство, что он праведен, как засвидетельствовал Бог о дарах его» (Евр. 11:4). Авель был в Боге и в воле Божией, как в своем разуме; Каин же был в себе самом и в своей воле, как в первом и последнем своем основании. Мотивами его действий являлись возбужденная ревность к своему «я», превознесенный субъективизм. Он низок, знойно самолюбив и подло эгоистичен: убивши брата, он боится за свою особу, боится такого же себе убийства, какое только что учинил другому под влиянием зависти и ненависти. Его злая воля мирилась бы с таким порядком вещей, когда все и вся были бы ему служебны; он не выносит личности Авеля, потому что не может выносить, чтобы кто-либо преимуществовал пред ним.

В нем типически выразилось зло падшей человеческой природы. Голос Божий, предупреждавший преступника, остался для него «гласом вопиющего в пустыне»: преступные мысли всецело овладели его существом. Он груб в отношении к Богу и тупо, по-видимому, понимает даже идею Бога: для него Господь как бы некая противная сторона – положим, сторона сильнейшая и могущественнейшая, но все же сторона, с которою он считается и которой противопоставляет свою личность как таковую, которая может даже поглумиться, отвечая вопрошающему Господу: «разве я сторож брату моему?» Он как бы обижен Богом и чувствует свою обиду за то предпочтение, которое оказал Господь Авелю. Ненависть его к брату за оказанное предпочтение Господа одною своею стороною непременно восходила, как злоба, к Лицу Господа, оказавшего предпочтение.

Каина съедает уязвленное самолюбие и знойная ревность к своему «я», и, убивая брата, он косвенно мстил самому Богу. Ответ его Богу, вместе с некоторым глумлением, дышит злобою. И с другой стороны, отвечая, что он не сторож брату, которого только что убил в поле, Каин обнаруживает узкое и ограниченное представление о Боге, как не всеведующем, по его мнению, и не вездеприсущем Верховном Существе. Говоря потом Господу: «от Лица Твоего я скроюсь» – Каин не только удалялся от места чрезвычайных явлений Господа Адаму и его семейству, от места особенного как бы присутствия Божия, но, по своим представлениям, уходил как бы из области охранения, попечения и вообще промыслительного действия и власти Невидимого Верховного Существа.

И эта ограниченность представления о Боге была роковою потом в потомстве Каина, а вместе роковою для всего допотопного мира чрез утверждение на земле каинитского мировоззрения. Впрочем, Каин в своем умопредставлении Бога не был исключителен, нужно полагать, во всем семействе Адама и Евы, так как сами прародители по своем падении думали укрыться от Господа в раю за деревом. И в этом нет ничего удивительного, ибо идея Бога в падшем существе человека требовала точного своего определения, развития, и сам человек требовал религиозного воспитания, так как грехом он выбит был из состояния ясно видеть Бога и на всяком месте в себе самом ощущать Бога, следовательно, не мог переживать природное в себе состояние, что он всюду с Господом и знать, так сказать, опытно, что Бог везде присутствует; вдохновение в Боге, о чем будет сказано в своем месте, перестало быть естественным внутренним состоянием человека. А потому, удаляясь от жилища своих родителей ввиду Эдема, Каин, по своим понятиям, буквально «пошел от Лица Господня», и опасение его насчет безопасности своей жизни относится не к кому другому, как к своим другим братьям и вообще к семейству Адама и Евы, так как прещение Божие за убийство Каина прямо относится к членам сего семейства и не к каким-либо воображаемым преадамитам.

Из повествования Св. Писания даже следует тот вывод, что Господь обличил Каина, изрек свой суд над ним и высказал свое прещение за его убийство в присутствии всех членов семейства Адама. К этому заключению приводит нас выражение: «всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро». Во-первых, Господь лично произносит имя Каина – значит, имя это в его личном отношении указывается для тех, кто знает Каина, а не для незнающих его; в этом случае и сам Каин имеет опасение за свою жизнь именно от знающих его и его злодейский поступок, говоря: «...всякий, кто встретится со мною, убьет меня» , – конечно, имея в виду своих братьев, которым он показал пример убийства и вооружил их против себя; во- вторых, говоря, «всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро» , Господь имеет в виду слушателей, иначе прещение Божие необъяснимо, если бы сие прещение было произнесено пред одним только Каином; слушатели же могли быть только Адам и Ева и вообще адамиты, как и сам Каин.

Все это приводит нас к несомненному выводу, что Каин говорил об опасности себе от братьев, а не от каких-то других лиц. Замечательно, однако, нравственное состояние Каина: без всякого чувства самоосуждения, без искры раскаяния, даже без простого сожаления он оставляет местожилище своих родителей, и единственное чувство, доступное его душе, был подлый страх за безопасность своей особы. Характерно так же и то, что, удалившись в страну Нод, он первым делом ограждает безопасность своего существования, построив город, т.е. первое укрепленное место на земле, воздвигнутое руками человеческими. Каин, как мы уже говорили, думал жить без Бога: жизнию без Бога он мог понимать свою жизнь или в том смысле, что Господь проклял его и как бы отказался от него; или в том смысле, что, проклятый от Господа и удаленный от Лица Божия, он и думал так, что место его нового жилища находится вне уже власти и промысла Божия; эта тупость мысли и ограниченность представления о Боге, действительно, могла принадлежать душе Каина, если таковая, как мы говорили, выразилась даже в падших прародителях.

Все миросозерцание каинитов, как увидим, исходило именно из сего тупого и ограниченного их понятия и представления Бога. И это миросозерцание каинитов было на самом деле миросозерцанием их родоначальника. То обстоятельство, что, во-первых, Господь предупреждал Каина в его преступных замыслах, значит, знал тайные помышления его сердца, и, во-вторых, обличил его в соделанном им преступлении, значит, ведал и явные дела, которые Каин думал иметь от всех сокрытыми, могло пройти или бесследно для мысли Каина, или могло быть решено им в том смысле, что все же, дескать, он – Каин – до сего времени находился на месте Божием или вблизи сего места. Как бы то ни было, однако, в отношении лично Каина, потомство его – каиниты – думали жить без Бога и были безбожники. Безбожие их, однако, не в том состояло, что они не знали Бога или вовсе не признавали Его существования – бытия, а в том, что они не хотели Бога и думали жить сами по себе.

И Св. Писание дает положительное свидетельство об этом, наводя вместе на мысль, что такое миросозерцание каинитов утверждалось теоретически и спекулятивно на том усвоенном ими представлении, что они живут вне пределов власти Божией. В книге Иова говорится относительно допотопных людей, растливших себя в каинитстве, именно о таком миросозерцании каинитов: «Неужели ты держишься пути древних, – говорит один из друзей Иову, – по которому шли люди беззаконные, которые преждевременно были истреблены, когда вода разлилась под основание их? Они говорили Богу: отойди от нас! и что сделает им Вседержитель?» (Иов.22:15–17). Это прямое и ясное свидетельство о допотопном мире, когда каинитство сделалось, за исключением Ноя и его семейства, всеобщим на земле, положительно утверждает нас в той мысли, что, хотя каиниты знали Бога, но для себя Его не признавали.

Ап. Иуда в своем послании дает также весьма драгоценное свидетельство о нравственном состоянии каинитов. Характеризуя вторгшихся в Христову Церковь плотски разнузданных людей, Ап. Иуда говорит, что эти люди «идут путем Каина». Каков же нравственный образ их, по свидетельству Апостола? Они суть люди «нечестивые, обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству» ; они «злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя... поступающие по своим нечестивым похотям» (Иуд.1:10). Присоединяя к сему свидетельству Ап. Иуды свидетельство о тех же людях Ап. Петра, мы узнаем, что они были, «как бессловесные животные, водимые природою, рожденные на уловление и истребление, злословя то, чего не понимают... Это безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею... произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления». «Чрез них путь истины будет в поношении» , они «дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших» (2Пет.2:12–19).

Следовательно, из этих свидетельств Апп. Иуды и Петра мы узнаем, что люди эти, приравниваемые к Каину, были нравственно растленные люди, прикрывавшие свое поведение превратным учением о свободе христианской, т.е. свободу христианскую обращавшие в свободу вожделения и натурализма плоти и, таким образом, оправдывавшие себя как бы теоретически и спекулятивною мыслию. Значит, заблуждением сих людей было извращенное, ради личного любодейства мысли и плоти, понятие о благодати Божией в Церкви Христовой и о Самом Боге, почему Ап. Иуда и говорит о них, что «это люди душевные, не имеющие духа», «обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа» (Иуд.1:19).

Характеризуя в общем сих людей, можно сказать о них, что они проповедывали полную плотскую разнузданность, без удержу всяких любодейных похотствований, прикрыв свое каинитское направление тем, что христиане призваны к свободе. Важно здесь то, что эти люди оправдывали образ своей жизни и поведения теоретическими доводами, своего рода миросозерцанием в понятии о Боге и о Спасителе мира. В этом случае они также сходны с каинитами, думавшими о Боге превратно и неистинно, как сходны в растлении нравов и плотских вожделениях. Впоследствии к господству полного и безусловного натурализма в каинитстве присоединилось, как увидим, насилие и беззаконие исполинства, и земля, действительно, сделалась вконец растленною.

Мрачная, грубая, дикозлобная, демоническая личность Каина воплотила в себе зло от самого корня и источника оного в человеке «быть себе яко Бог», и хотя Каин знает Бога, как таинственное Верховное Существо и даже «принес от плодов земли дар Господу» , однако в нем нет никакой любви к Богу. Самое жертвоприношение его должно считать или простым выполнением домашнего семейного обихода, или исполнением наказания отца; но сам Каин далек был от сознания считать волю Божию себе законом, исполнение сей воли своим долгом и благоговейно чтить Бога, как Бога. По совершении жертвоприношения и по получении обличения от Бога в братоубийстве, Каин смотрит на Бога, как на враждебную себе Верховную Силу, проникается сознанием, что он будет жить без водительства и смотрения Божия, и самое отчуждение его от Бога нисколько, по-видимому, не тревожит его, и только мысль, что и его самого также могут убить, как убил он Авеля, развязывает язык его пред Богом для гнусного свидетельства о том, что его жизнь собственная ему дорога. В прещении Божием о том, что «всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро» , выражено Откровение воли Божией о том, что убийство есть величайшее преступление, караемое непосредственно самим Богом; в удалении же Каина от семьи и местожительства Адама нельзя не видеть такого действия промысла Божия, которое направлено было, помимо карательного его значения, к ограничению злой воли.

Исходя из сделанной нами характеристики Каина, нет ничего невероятного в том предположении, что Каин, оставленный жить в семействе Адама, мог не только гибельно влиять на нравственное настроение других членов семьи, но мог даже открыто и демонически восстать и возмутиться против Бога, что безмерно усугубляло бы его вину. Поэтому для самого Каина, этого первого злодея и преступника, удаление его от остального семейства отца было не только исполнением кары правосудия Божия, но и явлением милосердия Божия, полагающего в самом наказании сокращение и умаление развития греха и преступления. Сию же нравственную цель имел Господь и в наложении знамения на лице Каина: «Стеня и трясыйся будеши на земли» , – сказал ему Господь. Как печать греха и преступления, знамение на лице Каина должно было напоминать людям, что кара Божия не умедлит постигнуть всякого злодея, подобного Каину; как безобразие и искажение лица преступника – Каина, сие знамение обращало умственные взоры человека к красоте и достоинству образа добродетельной личности, верной Богу и послушной закону и воле Божией: стеняй и трясыйся, отмеченный «проклятием от земли» , Каин должен был внушать собою отвращение и ужас к злодейству, караемому правосудием Божиим.

Судя по повествованию Св. Писания, нужно полагать, что Каин удалился от места жительства своих родителей уже женатым (Быт.4:16–17), из чего должно заключить, что братоубийство совершилось тогда, когда в семействе Адама были уже взрослые дщери и, следовательно, были и те другие сыновья, о которых вместе с дщерями упоминает Св. Писание (Быт.5:4). Упомянутие по имени о рождении Сифа объясняется в самом Св. Писании как о восстановлении Святого Семени в семействе Адама, и Сиф в порядке рождений мог быть и был, без сомнения, и не третьим отрождением от Адама и Евы: «И познал Адам еще [Еву, ] жену свою , – говорит Св. Писание, – и она родила сына, и нарекла ему имя: Сиф, потому что, [говорила она, ] Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин» (Быт.4:25); ясно, Адам и Ева в лице родившегося Сифа видели нравственное восстановление в своем потомстве личности Авеля, а не одно только приращение семейства. Да и Св. Писание, повествуя о рождении Сифа, излагает сие событие вне хронологической последовательности, ибо говорит о нем после того, как изложило родословие Каина до пятого рода включительно, остановившись на личности Ламеха и сыновей, утвердивших в окончательной форме каинитство на земле.

При этом нельзя не видеть, что именно личность Ламеха и его семейство и составляют собою цель самого повествования Св. Писания о потомстве Каина, ибо в самом Ламехе и в его семействе каинитство явилось в величии и властительстве силы и внешних превосходств, приобретенных открытиями в природе, знанием и искусством человека. Безбожие Каина, таким образом, укрепляется в его потомстве горделивым сознанием могущества, силы и власти в природе самого человека. С этой стороны Ламех, как увидим, действительно, весьма примечательная личность в допотопном мире. Как бы в противообраз сего Ламехова уже каинитства с его безбожием, Св. Писание и повествует о рождении у Адама и Евы Сифа, говоря здесь же, что у Сифа родился сын Енос; и «тогда начали призывать имя Господа [Бога]» (Быт.4:26).

Что означает выражение Св. Писания о времени Еноса: «тогда начали призывать имя Господа Бога» ? Сопоставляя безбожие Каина и его потомства, жизнь их вне союза с Богом, жизнь без культа религиозного, вдали от Бога, и жизнь Сифа и его потомства, верных Богу, можно придать следующее толкование тому выражению Св. Писания о времени Еноса: тогда, т.е. во время жизни Еноса, Богопочитание и Богослужение определилось как общественное учреждение, и общие молитвенные собрания стали иметь определенное место и время: Бога не только чтили жертвоприношениями, но начали «призывать» и в молитвах, вознося к Нему прошения, благодарения и славословия. В это же время все потомство Адама резко разделялось на две половины, и знаменем сего разделения сделалось почитание и призывание имени Господа Бога: семейство Сифа и те из сыновей Адама и их семейств, которые сохраняли в себе верность Богу, составили общество верующих, продолжали жить на месте жительства Адама под покровом как бы Божиим и стали именоваться поэтому «сынами Божиими»; каиниты же и те из сыновей Адама и их семейств, которые вожделели каинитской якобы самостоятельной жизни, составили отдельное общество без всякого религиозного культа и стали именоваться «сынами человеческими», жившими вдали от Бога и Ему якобы неподвластными. Основываясь на дальнейшем повествовании Св. Писания, нельзя, действительно, не признать, что разделение человеческого допотопного мира на «сынов Божиих и сынов человеческих» совершилось далеко прежде ста двадцати лет, в каковое время Ной, по повелению Божию, проповедывал людям покаяние (Быт.6:2–3). И потому толкователи Св. Писания не без основания разделение человеческого рода на «сынов Божиих и сынов человеческих» относят именно ко времени жизни Сифова сына Еноса (Св. Лет. Власт. 1, 61–79; Зап. на кн. Быт. Митр. Филар. 175–177).