Глава XIX

История рода человеческого есть история его в племенах и народах. «Народ-первенец» перед Богом в истории существования человеческого рода до пришествия Сына Божия на землю. Значение еврейского народа в даровании ему от Бога закона: «Избранный народ, царство священников и царственное священство». Точнейшее разъяснение царственного священства еврейского народа. Священство, как Божественная иерархия в самом еврейском народе. Царство священников и царственное священство еврейского народа среди всех народов земли. Внешняя судьба еврейского народа и языческий мир. Выводы.

Отличительную черту и существенную особенность существования рода человеческого на земле после толпотворения вавилонского составляет, без сомнения, обособленность племен и народов, причем одна народность или несколько кончают свою историю в то время, когда другие народности или только выступают на историческое поприще, или же – цветущие и жизненные духовно-нравственно – они суть господственно государствующие и державно царственные народности среди других племен и народов, которыми они управляют и руководят. Конечно, не вдруг этот общемировой порядок жизни после рассеяния племен мог начаться и утвердиться в роде человеческом в своей характеристической особенности; однако от начала и доныне в исторической своей жизни человечество управляется государствованием отдельных народностей, и этот порядок международного быта в существовании обществ человеческих по справедливости должно считать порядком, начало и основание которому даны Самим Богом. Племя-народ, обособленное и самообособляющееся от других племен и народов, созидающее свою народоплеменную культуру, дорожащее чистотою и незыблемостью заветов своей старины в области социальной и религиозной жизни, выступая в определенное время на поприще исторической мировой жизни и группируя вокруг себя другие племена и народности, вместе с другими такими же государственными племенами-народами, действующими под другими географическими широтами, в собственном смысле созидает историю человеческого рода, управляет мировым до некоторой степени ходом событий и, что главное, действует в свое время в относительной свежести и цельности духовно-нравственных здоровых социальных принципов и твердо хранимых своих религиозных верований.

Упадок народной нравственности, расшатанность устоев семейной и общественной жизни, создавших собой прочное целое, т.е. государственный народ, были как бы предвестниками того, что миссия народа в мировой истории кончается, что он, становясь больным народом, должен умереть и действительно умрет, идя по плоскости своего обезличения, как народа-племени, и своего развращения, как коллективной нравственной личности. Политическое умирание царственного народа, народа-пастыря среди других племен и народов, наступает, обыкновенно, прежде, чем внешняя сила явится и отнимет жезл пастырства у бывшего дотоле государственного народа. И в этом случае так называемый суд истории есть суд Божий над народом, который перестал воодушевляться идеей правды, закона и добра. В следующей главе мы подробно изложим и рассмотрим свидетельство Св. Писания о миродержавной воле Божией, охраняющей, поддерживающей и устрояющей нравственный порядок в человеческом роде через служение отдельных народов – в настоящей же главе остановимся на призвании в мир и служении «народа-первенца» среди других народов, т.е. народа еврейского.

Уже самое существование в мире среди других народов такого народа, который способен был принять закон Божий в свою волю, свидетельствовало собой, что добро в роде человеческом было вполне реальной и положительной силой, ибо в волях человеческих оно могло являться ответным самой идее Божественной о правде и долге человека. Положим, закон, данный Богом народу еврейскому при Синае, был несовершен; но это несовершенство его, за исключением временности обряда, как формы, была, собственно, его недоконченность, определявшаяся впрочем не тем, чтобы закон отклонялся в чем-либо от правды, истины и добродетели, а тем, что по состоянию ветхозаветного, неискупленного во Христе человека, он был не полон для совершеннейшего Божественного человека во Христе. Потому восполнение закона через Иисуса Христа было не созданием нового закона и не пересозданием древнего, а закончанием раскрытия тех нравственных истин, которые заключались в синайском законодательстве, как в своем зерне: «Не думайте, – говорил Иисус Христос иудеям, – что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф.5:17). Поэтому, если мы видим в истории рода человеческого, что был народ, который по справедливости мог назваться «народом Божиим», то вправе будем заключить о нравственной годности вообще природы человека.

Но так как значение закона не тем одним ограничивалось, что были принявшие закон – делатели и служители его, а тем, что он приводил к Иисусу Христу, «потому что конец закона, – говорит Ап. Павел, – Христос, к праведности всякого верующего» (Рим.10:4), то закон соединял всякого истинно верующего с Лицом Спасителя мира и делал его через веру членом Царствия Божия. «Все сии, – говорит Ап. Павел о ветхозаветных праведниках, – умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле» (Евр.11:13). Таким образом, будучи сам по себе «законом святым и заповедью святою, и праведною, и доброю» (Рим.7:12), будучи оградою добродетели и «пестуном во Христе» (Тал.3:23–24), закон в истинных чтителях своих, в «Святом Семени» (Ис.6:13), был, с одной стороны, свидетельством, что добро в роде человеческом было всегда живо и действенно, с другой – оправданием перед вечной правдой Божией, что промыслительные действия Божии о роде человеческом утверждаются на ответственности человека воле Божией и на приемлемости воли Божией, как святыни и долга, в правило жизни для собственной человеческой воли. Но чем закон, с его Божественными учреждениями, с его «священством», был для еврейского народа, тем сам еврейский народ был для всего мира, ибо, по свидетельству Св. Писания, весь род человеческий находил свое оправдание перед Богом такое же в еврейском народе, какое еврейский народ находил в хранимом им Богом данном законе. На это значение еврейского народа для всего мира Сам Господь указывает, когда называет этот народ «царством священников и царственным священством». «...Вы будете у Меня, – говорит Господь у Синая всему еврейскому народу, – царством священников и народом святым» (Исх.19:6); «...вы будете у Меня народом избранным из всех племен, ибо вся земля Моя; вы будете у Меня царственным священством и народом святым» (Исх.23:22).

И называя так целый народ, Господь, конечно, не давал только почетный титул еврейскому народу, а обозначил действительное его служение миру, подобное тому, которое в его собственном истинно верующем обществе имел дар священства. Чтобы отчетливее уяснить себе, чем был народ еврейский для всего рода человеческого, как «народ царство священников и как царственное священство», смотрим значение священства, как Богоучрежденной иерархии, для самого еврейского народа и сделаем затем вывод о том, в каком смысле целый народ мог уподобляться в служении своем и в миссии своей служения лиц Божественной иерархии. «Священство» в среде еврейского народа прежде всего было Божественным учреждением, а не человеческим институтом, и было с «даром и правом» предстательства и заступления перед Богом в лице своем общества верующих: «Аарона и сынов его освящу, – говорит Господь, – чтобы они священнодействовали Мне» (Исх.29:44). «...Наблюдайте священство, – говорит Господь сыновьям Аарона, – ...вам даю Я в дар службу священства, а посторонний, приступивший, предан будет смерти» (Чис.18:7). «Ибо его <Аарона>, – говорил Моисей иудеям, – избрал Господь Бог твой, из всех колен твоих, чтоб он предстоял [пред Господом, Богом твоим], служил [и благословлял] во имя Господа, сам и сыны его во все дни» (Втор.18:5).

Поэтому самое благословение во имя Господа Аарона и сынов его, как иерархических, Богом поставленных лиц, Господь принимает в свое благословение: «Скажи Аарону и сынам его, – говорит Господь Моисею, – так благословляйте сынов израилевых, говоря им: да благословит тебя Господь и сохранит тебя! да призрит на тебя Господь светлым Лицем Своим и помилует тебя! да обратит Господь Лице Свое на тебя и даст тебе мир! Так пусть призывают имя Мое на сынов израилевых, и Я [Господь] благословлю их» (Чис.6:23–27). Но самое высшее, что принадлежало священству по его Божественному праву, заключалось в Божественном даре священства – снимать грехи с общества верующих, «очищать» народ перед Господом и нести на себе недостатки приношений, посвящаемых от сынов израилевых Господу: «...и понесет на себе Аарон, – говорит Господь, – недостатки приношений, посвящаемых от сынов Израилевых, и всех даров, ими приносимых» (Исх.28:38); «...святыня великая, и она дана вам, – говорил Моисей сыновьям Аарона, – чтобы снимать грехи с общества и очищать их пред Господом» (Лев.10:17). «В приближающихся ко мне освящусь, – говорит Господь об Аароне и сыновьях его, – и пред всем народом прославлюсь» (Лев.10:3), и что приближающийся ко Господу по «дару и праву» священства был не человеками поставленный, а избранный Самим Богом, на это указывает Сам Господь, говоря, что Он знает, «кто Его, и кто свят, чтобы приблизить его к Себе» (Чис.16:5).

Присоединяя к рассмотренному о значении священства назначение священников быть также учителями закона Божия в народе, дабы «научать сынов израилевых всем уставам, которые изрек им Господь чрез Моисея» (Лев.10:11; Втор.33:10; 2Пар.17:9; Иез.44:23), мы будем иметь следующее определение священства в ветхозаветной церкви: «Священство было божественным учреждением с даром и правом предстательства пред Богом за все общество верующих, с полномочием, полученным от Бога очищать грехи, нести на себе, как иерархических лицах, недостатки приношений народа Богу и благословлять народ от лица Самого Бога во имя Его. При этом на иерархии лежала обязанность руководить народом в делах веры и научать его всем уставам, которые изрек Господь чрез Моисея». В чем же, спрашивается, народ еврейский мог уподобляться этому служению священства в своем служении целому миру, как «царство священников и как царственное священство»? Очевидно, «священство», как Божественный дар и как Божественное право, с абсолютной властью Божия полномочия, не могло принадлежать целому народу еврейскому, так как в среде самого народа эти – право, дар и полномочие – принадлежали только избранным и нарочито во имя Божие посвященным в это служение иерархическим лицам.

Но если с Божественной стороны право Божественное не принадлежало целому народу, то с человеческой стороны ему принадлежали: достоинство призвания в особое служение перед Богом в качестве народа, хранителя и чтителя Закона Божия, полномочие общенародного приближения к Богу, получение дара благословения от Бога и самое главное – право предстательства перед Богом в «Святом Семени» (Быт.18:26–32; Исх.32:11–14; Иер.5:1; Ис.6:13; Чис.3:12–13, 45; Чис.8:14–19), «в котором благословятся все племена земные» (Быт.12:3) «и все народы земли» (Быт.22:18) и «Которое есть Христос» (Гал.3:16), – говорит Ап. Павел, – ибо «в Нем, – говорит Ап. Иоанн, – очищение есть о гресех наших, не о наших же точию, но и о всего мира» (1Ин.2:2). На иудейском народе, таким образом, почило и утверждалось благословение Божие для всего мира, так как от него должно изойти спасение миру (Ин.4:22), говорит Сам Спаситель мира, Сын Божий: «Ибо не Ангелов восприемлет Он, – говорит Ап. Павел, – но восприемлет семя Авраамово» (Евр.2:16).

Это то предстательство иудейского народа в истинном служении Богу и заступление мира в «Святом Семени» и делало иудейский народ «царством священников и царственным священством» для всего рода человеческого. «Когда Всевышний давал уделы народам, – говорит Св. Писание, – и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Израилевых» (Втор.32:8). Очевидно, это свидетельство Св. Писания имеет тот смысл, что судьба всех народов перед Богом неразрывно и внутренно была связана с судьбой народа еврейского. И действительно, еврейский народ был, по свидетельству Св. Писания, благородной, Богом освященной маслиной, к стволу которой, в пришествии на землю Сына Божия, в исполнение времен, должна привиться дикая маслина, т.е. язычники (Рим.11:17–24), дабы все чтущие и ищущие Бога составили «едино стадо» при «Едином Пастыре», Спасителе мира (Ин.10:16). Следовательно, иудейский народ, будучи хранителем закона, правды, истины и добра на земле, был вместе носителем в чреслах своих, в лице имевшего воплотиться от семени Авраама Спасителя мира, вечной жизни в Боге для всего рода человеческого через совершение искупления и спасения в Сыне Божием. И потому самая внешняя судьба иудейского народа есть беспримерная судьба народа в истории человеческого рода, так как этот народ в своем рассеянии по лицу земли фактически явился народом-священником в учительстве об истинной вере в Бога и о спасении людей через Благословенного Потомка от семени жены: «Повсюду, – говорит Фаррар, – иудейские общины отмечали как бы станции на пути шествия христианства... Синагоги представляли пункт, с которого оно могло начинать свою деятельность» (Перв. дни Христ. Фар. перев. Лопух. 628).

В принятии же христианства языческими народами фактически открылось, что добро живо было на земле не только в среде иудеев, народа Божия, но и в среде язычников, народов и племен, стоявших вне ограды двора Израилева. А это доказывает, что история рода человеческого после потопа в общем управлялась нравственными принципами, и человек свое «summum bonun» не переставал полагать и искать в Боге, являя тем в себе, как разумно-свободном творении Божием, правду вечной жизни. В этом случае всеобщность сохранения в человеческом роде религии есть свидетельство общечеловеческого согласия в признании той основной и изначальной истины, что воля человека только тогда добра, и поведение его тогда только нравственно, когда то и другое находится в согласии с волей Божией. Всеобщее, значит, существование религии есть всеобщее в роде человеческом исповедание добра и нравственных начал с их абсолютным характером, и, наоборот – всеобщее существование религии есть всеобщее осуждение зла в его основном диавольском начале – противлении Богу, так как содержанием религии вообще служит в человеке обращение его к Богу, как к Абсолюту, идеалу, источнику жизни и Верховной Воле.

Был ли, спрашивается, «набожен» весь языческий мир в смысле той «набожности», какую приписал Ап. Павел афинянам (Деян.17:22)? Без сомнения – он всеобще был «набожен» и всеобще был воодушевлен религиозной идеей. Достаточно вспомнить при этом тот всеобщий факт, что вся жизнь древних, семейная, культурная и общественно-политическая развилась и утверждалась, как замечают историки, исключительно на началах «теократизма». «Все государства в древности, – говорит Фаррар, – имели в основе нечто теократическое; повсюду государственная жизнь была проникнута религиею, и религиозная жизнь составляла часть политической жизни» (Пер. дн. Лопух. 638). Это явление, т.е. теократизм, наилучшим образом свидетельствует собой, что абсолютная идея добра, закона и долга исходила из своего истинного источника – идеи Бога в истории рода человеческого. С другой стороны, идея же Бога полагалась в основу всех законодательств государственных народов древности, ибо во имя ее писались положительные законы, давалось определение долгу, усвоялось содержание справедливому, доброму и нравственно-прекрасному. Поэтому существование положительного закона в обществах человеческих, закона даже несовершенного, было после религии и наибольшим фактором утверждения добра в людях, и свидетельством, что добро и нравственные начала имели действительное свое воплощение в людях.

Св. Писание, указывая на благо положительного закона и отдавая справедливое предпочтение Богооткровенному закону еврейскому перед законами других народов, вместе с тем говорит, что положительный закон есть, во-первых, принадлежность всех великих народов древности, во-вторых, справедливый и совершенный закон был предметом желания для всех народов: «...есть ли какой великий народ, – говорил пророк Моисей иудеям, – у которого были бы такие справедливые постановления и законы, как весь закон сей, который я предлагаю вам сегодня» (Втор.4:8)? Народы, «услышав о сих постановлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный» (Втор.4:6). Естественное право поэтому на началах справедливости и устроение общественной жизни на основании опознаваемой идеи добра, долга и нравственного порядка принадлежали всякому государственному народу древности, и нельзя при этом не заметить, что историческое призвание каждого государственного народа древности было тем выше, и общемировое значение его тем обширнее, чем всесторонне известный народ развивал в себе и распространял вокруг себя идею справедливости, долга и начал нравственного порядка.

Древний грек, с его всесторонне развитым духовным миром, и древний римлянин, с его зиждительством в области права, закона и справедливости, имели и даже теперь продолжают иметь общемировое и общечеловеческое значение: первый послужил и послужит миру всесторонним опознанием внутреннего, духовного человека, как он сохранился в своем естестве, второй – разработкою и приложением к жизни высоких начал формального права законности, нравственного порядка, гражданственности и политической организации. Древний языческий мир, в лице греков и римлян, показал, как много доброго, нравственно-прекрасного и благородного заключается прирожденно в душе человека, ожидая и требуя лишь своего опознания и своего определения. Но и помимо греков и римлян, этих блестящих представителей языческого мира, все другие народы древности, коль скоро начинали иметь свою историю, как царственные народы среди других племен и народов, имели таковую на началах нравственного порядка и являлись служителями добра настолько, насколько понятие о добре освящалось для них положительными верованиями и насколько сама историческая их жизнь продолжала быть и развиваться в верности тем нравственным принципам, которые полагались, обыкновенно, в основу исторической жизни того или другого народа.

При этом нельзя еще раз не заметить, что в общем – языческий мир всегда был религиозен и набожен в своем роде, и это обстоятельство решительным образом свидетельствует собой о том, что абсолютная идея добра и нравственности сохранялась в своем истинном начале даже и в языческом мире; теократизм же в понятии о государственном строе давал этой идее всестороннее жизненное приложение, освящая религиозными верованиями все важнейшие институты общественной и семейной жизни. Понимание, таким образом, абсолютного добра, т.е. добра во имя идеи Бога, не терялось в человеческом роде и в языческом мире. И это тем более примечательно, что в сущности весь языческий мир утратил истинное понятие о грехе, как отпадении от Бога и вине перед Ним. «Древний мир, – говорит Фаррар, – собственно, ничего не знал о грехе; он жаловался на бедственность, нужду, бренность человеческой жизни, но о грехе, как причине этого жалкого состояния, он ничего не знал. Грех, как отпадение от Бога, грех, как вина, ему был неизвестен» (Фар. перв. д. Христ. Лоп. 31). Но «дело закона, – говорит Ап. Павел, – написано в сердцах» людей (Рим.2:15), и потому язычники не только по природе законное творили, говорит тот же Апостол, «но даже знали праведный суд Божий, что делающие такие дела <т.е. дела распутства и беззакония в превратности своего ума>, достойны смерти» (Рим.1:32).

Поэтому, если в отдельных случаях тот или другой народ, то или другое племя подвергались крайнему нравственному развращению, то это развращение наступало в племени или народе не по недостатку внутреннего внушения о законе и долге, и вообще о нравственном и добром, и даже не по недостатку, в пределах, конечно, возможного для естественного человека, опознания доброго и нравственного, а по влиянию или нравственного одряхления, или духовно-нравственной деградации в борьбе за существование, или же обязано было сознательно воплощаемой злой воле духовно одичавшего того или другого племени. Племена последнего рода, равно как и второго, не имели, обыкновенно, своей истории, но: или, как пришедшие в «меру беззакония» перед Богом, совершенно истреблялись с лица земли, и память о них исчезала, или, как не совершенно потерянные для нравственной жизни, переливались, по выражению Св. Писания, «из сосуда в сосуд» и изменялись во «вкусе и запахе и в собственных своих дрожжах» (Иер.48:11–12) при посредстве другого царственного народа или племени, которому они в этом случае служили субстратом, или этнографическим материалом.

Что же касается до народов и племен первого рода, т.е. до народов, имевших свою историю и бывших в свое время великими, но потом явившихся нравственно одряхлевшими, то это явление было и остается возможным в человеческом роде во всякое время, во-первых, по действию в людях тайны беззакония, и, во-вторых, по любодейству человеческой мысли, не заботящейся «иметь Бога в разуме», а предающейся «превратному уму делать – непотребства» (Рим.1:28), как говорит Апостол. Поэтому под влиянием «похоти плоти, похоти очес и гордости житейской» как в отдельных индивидуальных случаях, так в жизни целого народа бывают периоды чрезмерного излишества в пользовании так называемыми мирскими благами, и времена нравственно-духовного любодейства и как бы опьянения, когда личный культ начинает преобладать над общественными интересами и люди слепо предаются любодейству плоти и духа, опьяняемые и прострируемые нравственно более и более от самой любодейной чаши, из которой они начали пить. В это время «беззаконие», по свидетельству Св. Писания, «как огонь», разгорается среди народа; «пожирает терновник и колючий кустарник», «и пылает в чащах леса», т.е. заражает собой всю массу народа, «и поднимаются столбы дыма», т.е. разрушается все доброе в народе (Ис.9:18), и беззаконие, подобно воплю Содомскому, восходит от земли на небо (Быт.18:20–21). Тогда отвергает Господь и оставляет род, «навлекший гнев Его» (Иер.7:29), и «народы», – по свидетельству Св. Писания, – истребляются тогда «на своем месте» (Иов.36:20).

Но на место их новые племена и новые народы выступают на историческое поприще и, верные идее Бога и соединенным с этой идеей абсолютным нраственным принципам, продолжают историю человеческого рода на основе нравственного порядка и служения добру. Бог, таким образом, державствует и управляет в роде человеческом через отдельные народы, и пока этот порядок, положенный Самим Богом в смешении языков и рассеянии племен и народов, возможен будет на земле по ответности в нравственных качествах перед Богом отдельных племен и народов, до тех пор род человеческий будет существовать на земле, как отвечающий идее Бога; оскудение же веры и благочестия в племенах и народах и всеобщее нравственное одряхление будет началом конца самого существования мира в настоящем его виде. Новое каинитство на земле не будет уже иметь нового всемирного потопа, а будет иметь всемирный страшный суд Божий.