Заключение

Храм и богослужение есть олицетворение, осуществление всего христианства: тут в словах, в лицах и действиях возвещается всё домостроительство нашего спасения, вся священная и церковная история, вся благость, премудрость, верность и неизменяемость Божия… правда и святость Его, вечная сила Его. Тут чудная во всем гармония, изумительная логическая связь в целом и частях: это истинная божественная премудрость, доступная простым, любящим сердцам»¹³⁵⁷.

Эти слова святого праведного Иоанна Кронштадтского выражают суть православного богослужения как школы молитвы, богословия и богомыслия. Все элементы богослужения, включая убранство храма, возгласы священника и пение хора, подчинены единой цели – настроить верующего на молитвенный лад, способствовать тому, чтобы его ум и сердце соединились с Господом.

Если православное богослужение в целом можно назвать школой богословия и богомыслия, то Божественная Литургия является таковой по преимуществу. Она научает тайнам Царства Небесного, потому что сама является иконой этого Царства, наиболее полным отображением небесной реальности в земных условиях, явлением трансцендентного через имманентное. В Царствии Божием отпадут символы, останутся только реальности. Там мы не будем причащаться Тела и Крови Христовых под видом хлеба и вина, но будем «истее» причащаться Самого Христа – Источника жизни и бессмертия. Но, хотя изменится вид, образ, форма нашего приобщения к Богу, не изменится его сущность: это всегда будет личная встреча человека с Богом, причем человека не изолированного от других, но находящегося в общении с другими. В этом смысле справедливо говорится о том, что Литургия, совершаемая на земле, – лишь часть той непрестанной Литургии, которая совершается человеками и ангелами в Царстве Небесном.

Служение Литургии – творческий акт, в который вовлечена вся полнота Церкви. Текст Литургии всегда один и тот же, но каждая Литургия дает возможность пережить его по-новому, а следовательно, и заново пережить встречу с живым Богом.

Многое при совершении Литургии зависит от священнослужителей. Очень часто Литургия бывает «украдена» у верующих из-за поспешного или небрежного совершения ее священником. Служение Литургии, вне зависимости от того, совершается ли оно архиереем в кафедральном соборе или священником в сельском храме, должно быть неспешным и величественным. Все слова Литургии должны произноситься с возможной тщательностью, внятно и отчетливо. Очень важно, чтобы священнослужитель молился вместе с общиной, а не произносил механически слова, утратившие для него новизну и свежесть. Недопустимо привыкание к Литургии, восприятие Литургии как чего-то будничного, обыденного, даже если она совершается ежедневно.

В служении Литургии недопустима театральность, актерство, искусственность. Священнослужитель, кроме того, не должен открыто выражать свои эмоции, чувства, переживания; не должен своим служением привлекать внимание к себе, дабы основное внимание верующих было всегда обращено не на него, а на истинного совершителя Литургии – Христа.

Сказанное относится и к диаконам, которые в некоторых случаях превращают богослужение в театр, используя всё богатство своих голосовых и актерских данных для того, чтобы произвести большее впечатление на публику. Роль диакона в Литургии чрезвычайно важна: он призывает общину к молитве и призван создавать молитвенное настроение, а не разрушать его.

Для меня Литургия всегда имела особое значение. Пятнадцатилетним юношей я впервые переступил порог алтаря, вошел во святое святых православного храма, был приобщен к богослужению как его активный участник. И до того я посещал храм, вслушивался в слова церковных служб, исповедовался и причащался, но только после вхождения в алтарь началась для меня та теургия, та мистерия, тот «пир веры», которые продолжаются до сего дня. Став священнослужителем в двадцатилетнем возрасте, я именно в совершении Литургии видел свое главное предназначение и призвание: всё остальное, – будь то проповедь, пастырское душепопечение, богословская или церковно-дипломатическая работа, даже музыкальное творчество, – выстраивалось вокруг Литургии как основного жизненного стержня.

Именно Литургия и другие церковные службы, а не духовная семинария, не академия и не университет, стали для меня той школой православного богословия, которая сформировала мое собственное богословское мышление. Литургические тексты Православной Церкви настолько глубоко вошли в мой ум и сердце, что стали, наряду с Евангелием и творениями Святых Отцов, главным критерием богословской истины, неисчерпаемым источником знаний о Боге, о Христе, о мире, о Церкви, о спасении.

Этой книгой мне хотелось поделиться с читателем тем, что я узнал о Литургии за более чем тридцать лет ее практического совершения и теоретического изучения.

Мне также хотелось напомнить, что православное богослужение – величайшее сокровище, которое мы должны бережно хранить. Когда-то подобного рода богослужение совершалось и в других христианских общинах, но с течением веков, в результате различного рода реформ – как литургического, так и богословского характера – оно было этими общинами утрачено.

Мне доводилось присутствовать на богослужениях в протестантских и католических храмах. За редкими исключениями, богослужения эти глубоко разочаровывали. Протестантское богослужение, например, представляет собой, как правило, серию разрозненных, не связанных между собою молитвенных акций: сначала священнослужитель произносит слова благословения, далее все открывают книгу на определенной странице и исполняют то или иное песнопение, затем, после паузы, священник произносит проповедь, потом все опять что-нибудь поют, затем играет орган. Прихожане в основном сидят, лишь иногда они встают, чтобы снова сесть. Богослужение сопровождается разъяснениями священнослужителя – в какой книге и на какой странице находится то или иное песнопение, следует ли его исполнять стоя или сидя. Всё богослужение длится минут тридцать-сорок. Не говорю уже о том, что в некоторых общинах за богослужением используется рок-музыка и прихожане пускаются в пляс.

После литургической реформы II Ватиканского собора богослужение в некоторых католических храмах мало чем отличается от протестантского: то же отсутствие целостности, то же чередование отдельных, не связанных между собою молитв и песнопений.

Добавлю, что тексты, используемые за богослужением во многих инославных храмах, за исключением евхаристических молитв и некоторых сохранившихся в употреблении древних гимнов, нередко отличаются весьма невысоким уровнем богословской насыщенности: как правило, в них много благочестия, иногда доходящего до слащавости, и очень мало богословия. Иное дело – православное богослужение, будь то вечерня, утреня, часы, полунощница, повечерие, но особенно, конечно же, Литургия. Здесь с первого же возгласа мы погружаемся в стихию молитвы, не прерываемой ничем. Одни за другими, без перерыва, следуют псалмы, ектении, чтения из Священного Писания, молитвы и возгласы священника, исполняемые хором песнопения: вся служба проходит на одном дыхании как единая непрерывно развертывающаяся мистерия, всё совершается в одном ритме, ничто не отвлекает от молитвы. Византийские богослужебные тексты, насыщенные глубочайшим богословским и мистическим содержанием, чередуются с молитвенными воздыханиями псалмов, каждое слово которых отзывается в сердце молящегося.

Архиепископ Петербургский Амвросий совершает Божественную Литургию в Исаакиевском соборе. Фото: Патриархия.ru. 2017 г.

Чтобы понять Литургию, чтобы в полной мере оценить богатство ее содержания, необходимо очень хорошо знать ее текст, включая те молитвы, которые священник произносит в алтаре. Как неоднократно подчеркивалось на страницах книги, именно в этих, так называемых «тайных» молитвах заключено главное содержание Литургии. Их необходимо знать не только священнослужителям, которые нередко пропускают их мимо своего ума и сердца, но и мирянам, которые только через них могут понять подлинный смысл Литургии.

Именно поэтому в настоящей книге я старался особое внимание уделять богословскому осмыслению литургических молитв. Мне казалось чрезвычайно важным донести до читателя те глубины богословия и богомыслия, которые выковывались, выплавлялись и отчеканивались в соборном разуме Церкви и нашли отражение в тексте Литургии.

У современного человека утрачен вкус к богословию. Давно прошли те времена, о которых с иронией писал Григорий Нисский: «Ты спросишь об оболах¹³⁵⁸, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего»¹³⁵⁹. В наше время, как правило, наоборот, стоит завести речь о высоких богословских материях, и взор собеседника тускнеет, глаза начинают бегать и при первой же возможности он переводит разговор на житейские темы.

Привить себе вкус к богословию – задача не из легких. Однако без этого очень трудно «войти во вкус» Литургии, оценить подлинное богатство ее содержания. При этом богословие следует воспринимать не как отвлеченное теоретизирование, а как жизнь в Боге, как молитвенный и литургический опыт, выражаемый в словесных формулах.

Наше путешествие по страницам истории Божественной Литургии и по ее тексту закончено. Перед нами открылась широкая панорама богословских контекстов и смыслов, пронизывающих Литургию, придающих ей самобытность и уникальность. Но многое в ней каждому христианину предстоит открыть для себя самостоятельно – это то, что не вычитаешь ни в одной книге, но что каждому раскрывается через его собственный опыт участия в Литургии.

И мне бы хотелось пожелать всем читателям этой книги – и священнослужителям, и мирянам – найти свой путь к богословским и мистическим глубинам Литургии, открыть ее для себя и заново открывать всякий раз, когда она совершается в храме.