Приложение 1-е. Vita sancti hilarii a fortunate scripta¹³⁷⁸

Эта древнейшая из биографий Илария состоит из двух книг, из которых первая содержит в себе собственно жизнеописание святого, а вторая повествует о чудесах, какие совершались при его гробе в 6-м веке, – при чем каждая из этих книг предваряется особым посвящением от автора.

Относительно автора этой биографии Илария в научной литературе существуют различные мнения. Одни из ученых (как, напр., Рейнкепс)¹³⁷⁹ признают автором обеих ее частей известного галльского писателя 6-го в. диакона Венанция Фортуната, впоследствии (с 574 г.) епископа Пуатьеского, – имя которого значится в начальных строках «посвящений» к обеим книгам¹³⁸⁰, и об авторстве которого свидетельствует Григорий Турский¹³⁸¹. Что Фортунам именно был автором 2-й книги vitae Hilarii, – это выше всякого сомнения, поскольку весь характер ее повествований изобличает в авторе человека, жившего в Пуатье, во второй половине 6-го века. Так, автор, выразив намерение с подробностию рассказать о чудесах Илария, совершившихся «в настоящее время»¹³⁸², между прочим повествует об исцелении еп. Бордоского Пробиана, который, как известно, был именно современником Фортуната. Замечание автора, что Пробиан до ныне (usque in hodiernum diem) ежегодно путешествует в Пуатье, чтобы воздать благодарение святому при его гробе¹³⁸³, дает основание утверждать, что характеризуемая «книга» Фортуната написана до 368 г. (– года смерти Пробиана)¹³⁸⁴. Но вторая книга vitae Hilarii, несомненно принадлежащая Фортунату, имеет большое сходство по стилю (реторическому, безвкусному) с ее первой книгой: отсюда Рейнкенс заключает, что перу Фортуната принадлежит и первая книга, – собственно биография Илария¹³⁸⁵. Самый характер ее повествования, – неясного, во многом легендарного, показывает, что ее автором был человек, отделенный от Илария значительным промежутком времени¹³⁸⁶. Общий вывод, какой делает Рейнкенс из анализа книги Фортуната – тот, что ее «историческая ценность (Gewinn) для биографии Илария во всяком случае незначительна (auf keinem Fall gross)»¹³⁸⁷.

Другого взгляда на книгу Фортуната держится Вигхаузер¹³⁸⁸. По его мнению, Фортунат был автором лишь второй части vitae Hilarii, а первая ее часть, собственно биография Илария, – составлена более древним писателем, может быть, современником святого. Основания, какие он приводит в пользу своего взгляда, заимствуются, с одной стороны, из анализа самого текста 1-й книги, а с другой стороны, из внешних свидетельств о книге Фортуната. Доказательства 1-го рода – таковы. 1) Автор первой книги vitae Hilarii, носвящая свой труд какому-то лицу, внушившему ему самую идею – описать деяния святителя, намекает на особенно близкие отношения святого к этому лицу¹³⁸⁹. По мнению Вихгаузера, из цитованной тирады следует тот вывод, что это лицо было одним из любимейших учеников Илария, пользовавшихся отеческими заботами святого, потому что было бы странным, если бы эта тирада выражала лишь ту мысль, что это лицо только воспитывалось в пуатьеской школе, и при том уже 200 лет спустя после смерти Илария¹³⁹⁰. 2) Автор «предисловия» к 1-й книге замечает, что написание жития Илария было бы приличнее поручить св. Амвросию, столь красноречиво восхвалившему своего брата (Сатира)¹³⁹¹. «Какой смысл, – замечает Вихгаузер, – имел бы совет – поручить составление биографии Илария Амвросию уже спустя 200 лет после смерти последнего?» То обстоятельство, что в данной фразе об Амвросии говорится уже в прошедшем времени (florebant), по взгляду Вихгаузера, – не является возражением против того, что лицо, поручившее нашему автору написание жития Илария, – было современником святого, так как, во-первых, в одном из вариантов этого места стоит praesens, а во-вторых, – допустимо, что этот современник Илария лишь пережил св. Амвросия, а имел возможность ранее, заблаговременно, поручить это дeло Медиоланскому епископу¹³⁹². 3) Наблюдается видимое противоречие между заявлением автора первой книги vitae Hilarii, что он опускает многое из повествований о чудесах святого, quae volente Domino usque in hodiernum diem ejus orationibus perservant, лишь по недостаточности своих сил¹³⁹³, и цитированным уже выше заявлением Фортуната в предисловии ко второй книге, что он не может рассказать всего о чудесах Илария лишь annorum vetustate subripiente, а о чудесах настоящего времени будет повествовать с надлежащею полнотою¹³⁹⁴. 4) Любопытен факт, что автор vitae опускает такие важные моменты из жизни Илария, как Битеррийский Собор, борьба с Сатурнином и Авксентием, – говорит преимущественно о жизни Илария на востоке и его возвращении домой, а о церковной деятельности Илария после ссылки отзывается лишь общей фразой: pene totum mundum gravi errore confusum, factis saepius in Gallia synodis, per Hilarium fuisse ad viam veritatis adductum, confitetur lingua multorum (8 п.). По замечанию Viehhauser’a, этот факт показывает, что для автора vitae не было побуждений подробно говорить о подвигах Илария, поскольку они сохранялись еще в свежей памяти местного населения¹³⁹⁵. Доказательства второго рода заключаются в следующем. 1) У древних писателей по вопросу об авторстве Фортуната замечается крайняя сбивчивость. Так, напр., Trithemius упоминает лишь об одной книге «жизни Илария», и при том сомнительно, чтобы он разумел под этою книгою 2-ю именно часть ее; Pantius, напротив, отрицает авторство Фортуната лишь по отношению к 1-й части, решительно утверждая при этом подлинность 2-й. Равным образом, Brav verus (биограф Фортуната) приписывает Венанцию составление лишь 2-й части vitae Hilarii, отвергая подлинность 1-й на основании несходства ее по стилю с прочими литературными произведениями Фортуната¹³⁹⁶. 2) В·некоторых сборниках (напр. Codex lat. 13098 в Мюнхенской королевской библиотеке 1-я книга vitae Hilarii имеется отдельно от 2-й, и при том без предисловия¹³⁹⁷.

Нельзя сказать, чтобы отмеченные аргументы Вихгаузера отличались безусловною убедительностию. Во-первых, что касается слов praifationis о близких отношениях Илария к лицу, которому автор «жития» посвящает свою книгу, – то эти слова вполне допускают и иное не столь буквальное толкование, благоприятствующее мысли о Фортунате, как авторе vitae Hilarii: они могут выражать ту простую мысль, что еп. Пасценций, воспитавшийся в лоне пуатьеской церкви и занимающий кафедру Илария, стоит в более близкой нравственной связи с ним, нежели он, Фортунат, который, как известно, был в Пуатье лишь случайным пришельцем. Из непосредственных учеников Илария мы не знаем никого, с именем Пасценция. Во-вторых, нетрудно заметить шаткость выводов Вихгаузера из упоминания в «предисловии» о св. Амвросии. Общий характер всего предисловия, написанного в высокопарном тоне, располагает видеть в цитованной фразе просто реторический прием, обычный в панегирических биографиях, заключающийся в противопоставлении важности предмета речи с ограниченностию способностей автора.¹³⁹⁸ Что данное витиеватое предисловие принадлежит перу именно Фортуната, косвенным подтверждением этому является сходство реторических образов, употребленных автором praefationis, с теми эпитетами, какими характеризуется Иларий в стихотворной поэме de vita s. Martini, несомненно принадлежащей Фортунату. Как в предисловии к «житию» Илария, автор сравнивает пиктавийского святителя с огромной рекой¹³⁹⁹, так и в De vita s. Martini поэт пишет:

Hilarius famae radios jaculabat in urbem...

Largior Eridano, Rhodano terrentior amplo,

Uberior Nilo, generoso spartior Histro,..

Fontibus ingenii sitientia pectora rorans.¹⁴⁰⁰

Но если нельзя согласиться с мнением Вихгаузера о происхождении vitae Hilarii, во всем ее теперешнем виде, от современного почти святому автора, то возможно допустить, что в основе ее теперешней фортунатовской редакции лежит какое-то древнейшее житие Илария, написанное каким-то неизвестным автором, которое Фортунат лишь местами исправил, снабдил предисловием и дополнил второю частию. На существование этой древнейшей редакции vitai Hilarii указывают как имеющиеся экземпляры ее, отступающие от фортунатовской редакции, так и отмеченные Вихгаузером (см. под цифрами 3, и 4) внутренние особенности ее содержания.¹⁴⁰¹ Не имея данных для решения вопроса кто именно был изначальным автором характеризуемой vitae Hilarii, мы однако склоняемся к тому конечному выводу, что фактические сведения, сообщаемые ею об Иларии, – вовсе не так безавторитетны, как представляет их Рейнкенс, – что в них мы видим голос в высшей степени древнего, почти современного святому, предания о нем, и что в тех или других вопросах биографии Илария историку нелишне с ними считаться.