Приложения (Сведения сии приложены к речам для небывавших на Дону, или незнакомых с ним)

Из местных обычаев Донского Войска так называемые Войсковые Круги обращают на себя особенное внимание. Сим именем называются здешние особливые, – можно назвать, – чрезвычайные парады Церковные. От чего некоторые здешние парады называются Кругами, увидим из описания оных. А Войсковыми именуются Круги потому, что они бывают только там, где находится главное Войсковое Начальство, представители Войска.

В известные дни пред Божественной Литургией Гг. Войсковые Правители и все Генералы, Штаб- и Обер-Офицеры, в Войсковом городе Новочеркасске находящиеся, собираются в Войсковое Правление. К дому Правления приходит, по назначению, сотня (эскадрон) нижних казачьих чинов из учебного полка и собираются Станичные городские Власти со своими знаменами. (Нынешний Войсковой город сложен из трех станиц, имеющих свои Станичные Правления). Туда же сходятся, кто хочет, и жители всякого звания. По прибытии в Правление Г. Войскового Наказного Атамана открывается торжественное шествие собрания к Божественной Литургии. В церкви шествие сие ожидается: окончание чтения Часов приводят ко времени приближения хода к церкви.

Войсковой ход располагается в следующем виде.

Нижние чины Войска составляют по обеим сторонам пути идущую шпалеру.

Внутри ее, в промежуточном пространстве широты, сажен на шесть или более, несутся по бокам разные Войсковые, полковые и станичные знамена и бунчуги, числом до 70 и более.

Впереди всех следуют знамена, Высочайше жалованные Войску Монархами России. Их несут Хорунжие, а прочие – Урядники.

Высочайше жалованные знамена, по порядку их следования в ходу, зависящему от порядка времени поступления их к Войску, носятся следующие:

а) Два знамени, пожалованные почивающим в Бозе Великим Государем Императором Петром I-м в 1706 и 1722 годах;

б) Два знамени, пожалованные почивающею в Бозе Государынею Императрицею Анною Иоанновною в 1733 году;

в) Знамя, пожалованное почивающею в Бозе Государынею Императрицею Елисаветою Петровною в 1744 году, и знамя, пожалованное почивающею в Бозе Государынею Императрицею Екатериною Великою в 1764 году;

г) Знамена, пожалованные еще Государынею Императрицею Екатериною Великою, одно в 1775, другое в 1795, третье в том же 1695 году, и пожалованное почивающим в Бозе Государем Императором Павлом I-м в 1799 году;

д) Два знамени, пожалованные почивающим в Бозе Государем Императором Александром I-м, одно в 1811 году, а другое за подвиги 1812, 1813 и 1814 годов;

е) Знамя, пожалованное Царствующим Великим Государем Императором Николаем Павловичем за отличные деяния Войска Донского на войнах, бывших в 1826, 1827, 1828 и 1829 годах, и штандарт, пожалованный Лейб-гвардии казачьему полку.

За ними несутся обыкновенные Войсковые и Станичные знамена, с изображениями Св. Икон и Крестов; назади всех – бунчуги: число последних до 20-ти.

На средине процессии, по протяжению длины и широты проспекта, таким образом составляющегося, несутся на бархатных малинового цвета подушках Штаб-Офицерами, при ассистентах из Обер-Офицеров:

Всемилостивейше пожалованная в 9 день мая 1826 года Государем Императором Николаем Павловичем в число Войсковых регалий та самая сабля, которую носил почивающий в Бозе Государь Император Александр Благословенный.

Высочайшие грамоты:

а) Государя Императора Николая Павловича о сабле;

б) о назначении Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Атаманом всех казачьих войск;

в) Государя Императора Петра Великого о пожаловании двух вышеозначенных знамен;

г) Государыни Императрицы Анны Иоанновны о пожаловании вышеупомянутых знамен, две;

д) Государыни Императрицы Елисаветы Петровны на пожалованное Ею знамя;

е) Государыни Императрицы Екатерины II-й на пожалованное Ею знамя;

ж) Ее же на три знамени, пожалованные в 1775 и 1795 годах;

з) Государя Императора Павла I-го на пожалованное Им знамя;

и) Государя Императора Александра I-го на пожалованные Им знамена, две;

й) Государя Императора Николая Павловича на пожертвованное Его Величеством знамя. За грамотами – серебряный ковчег, в котором хранятся Высочайшие грамоты.

Войсковые клейноды:

Пернач и булава;

Бунчуг и бобылев хвост;

Насека 1776-го года и насека малая⁹.

Герб города Новочеркасска.

Бунчуг Атаманского полка, а за ним насека 1776 года.

Вслед за всем шествует Войсковой Наказной Атаман, в предшествии двух Войсковых Есаулов с их насеками. За ним следуют все Генералы, Штаб- и Обер-Офицеры, члены присутственных мест, в Новочеркасске находящиеся, и несколько станичных Атаманов ближайших к городу станиц. Позади и по боковым сторонам процессии следует множество народа, который большею частью в одежде своей имеет облик здешнего военного звания, – весьма красивый.

Вид парада, особенно спереди, прекрасный и разительный при блеске воинской одежды Донского Войска, облитой серебром по синему цвету с красными украшениями!

С приближением хода к собору начинается колокольный звон; выходит в сретение хода Архиерей с Духовенством, и, как только ход остановится, окропляет св. водою сперва на средине находящиеся, Всемилостивейше жалованные святыни Войска, потом все знамена.

Когда передние края шпалеры и знаменоносцы сузятся к церковной двери, а задние концы хода сомкнутся; то в таком положении вся процессия делается Кругом. Все в том виде и остается пред западными вратами церковными на площади. Одно только из Высочайше жалованных знамен и одна из грамот, кои составляют на тот или иной день содержание торжества, также знаки Атаманского достоинства, как то: бунчуг Георгиевский Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка, бобылев хвост, пернач, булава и насека – вносятся в церковь. Чины все, кроме держащих грамоты, регалии и знамена и кроме нижних, входят в церковь.

Если погода на улице не хороша; то в церковь входит и весь Круг. В таком случае Высочайшие грамоты и сабля держатся на руках офицеров. С Монаршими грамотами и знаменами стоят на средине церкви в двух рядах от Архиерейского амвона до Диаконского; остальные знамена становятся назади Архиерейского места в густой колонне, с знаками Атаманского сана – близ Наказного Атамана. Вид в церкви в это время особенный. Когда ходишь под окружающими тебя изгуста знаменами: чувствуешь себя под какою-то особливою сению Царскою.

Если Круг остается вне церкви, то, по окончании Божественной Литургии, Духовенство собора и всего города выходит тогда из церкви крестным ходом с Крестом и Евангелием, с запрестольным Крестом и образом Богоматери запрестольной. За крестным ходом следуют Войсковые чиновники и весь народ. Восточная часть Круга занимается святыми Крестами и Духовенством, средина – Войсковыми регалиями и Войсковыми чинами. Если Круг стоял в церкви, то он и остается в том самом виде, как был в продолжение Литургии. По занятии всеми своих мест, Атаману подается Войсковая насека. Пред ним тотчас читается одним из Дьяков (Секретарей) Войскового Правления, по подлиннику, та Высочайшая грамота, по содержанию которой бывает того дня Круг. По прочтении грамоты, Атаман целует Высочайший на ней подпись.

За прочтением грамоты совершается молебен с коленопреклонением. Во время пения Архиерейским и Войсковым хорами певчих многолетия Благочестивейшему Государю Императору со всем Августейшим Домом, производится колокольный звон и пушечная пальба из нескольких орудий, подле Круга на площади стоящих. Во время пения сего Войсковые Чины подходят к лобызанию Креста Господня и принятию окропления святой водою. В заключение всего Архиерей, держа в руке Крест Господень, обходит Круг внутри его и кропит св. водою сперва регалии и Высочайшие грамоты в футлярах, потом все знамена. По окончании окропления, став на своем месте, осеняет собрание Крестом Господним в путь. Круг тем же порядком, как шел к церкви, возвращается, при звоне и пушечной пальбе, в Войсковое Правление. Зрелище величественное и назидательнейшее!

Таких Кругов Войсковых бывает ныне в Новочеркасске по четыре в год: два из них при кафедральном соборе и два при церкви Св. Благоверного Великого Князя Александра Невского.

1-й Круг – при соборе в первый день Нового года. Он бывает в благодарственное воспоминание Всемилостивейших дарований Августейшими Самодержцами нашими прав и привилегий Войску Донскому. Молебствие бывает положенное на Новый год. В Кругу сем читается Высочайшая грамота, жалованная Царствующим Государем Императором в 1832 году, февраля 23 дня, «за оказанные Войском Донским заслуги в продолжение компаний против Персиян в 1826, –27 и –28, и против Турок в 1828 и 29 годах». Впрочем Круг на Новый год начался не со времени пожалования сей грамоты: он искони бе, как выражаются Донцы. До грамоты 1852 года читалась грамота Благословенного Александра. До ней читались прежде в Новый год иные Монаршие грамоты, из вышеупоминаемых; особливо читалась прежде в этот день грамота Государя Петра Великого. Круг в Войске Донском в Новый год был и прежде Государя Петра I. В каждый Новый год обыкновенно избирались прежде и объявляемы были наши Войсковые Атаманы и Войсковые Есаулы, пока назначение первых еще не было от Короны. Войсковые Есаулы, коих числом только два, и поныне, будучи избираемы назначением Войскового Наказного Атамана, в своих должностях объявляются в Войсковых Кругах Нового года, чрез каждое трехлетие. Чиновники сии были прежде первые, по Войсковом Атамане, Войсковые, т.е. над всем Донским Войском, Власти. В старину до 1700 года, пока, т.е., Новый год начинался 1-м днем сентября, а не января, праздновалось торжество Новолетия и инде в России, кроме Донского Войска, на площади также подле церкви. Кто не знает, каким образом отправлялось сие торжество в Москве в присутствии Государя Царя и Патриарха? Думать можно, что едвали не с Московского примера взяты и все наши в Донском Войске торжественные молебствия в Кругах на площади подле церкви, с тою только разницею, что к обыкновенным церковным, употребляющимся в России при Крестных ходах хоругвям у нас на Дону присоединены и воинские хорунги. А от чего так? – увидим ниже. По крайней мере очевидно, что чин празднования Новолетия остался на Дону доныне. Кстати, как нельзя лучше, Донцы начинают каждый новый год торжественным воспоминанием прошедшего, для расположения себя в настоящем и будущем так, чтобы вновь и вновь заслуживать Монаршие милости.

2-й Круг, при соборе же, составляется в 9-й день мая – в воспоминание Всемилостивейшего пожалования в 1826 году, в число регалий, Войску Государем Императором Николаем Павловичем той самой сабли, которую носил почивающий в Бозе Император Александр Благословенный. В Кругу читается Высочайшая грамота о том, в 9 день мая состоявшаяся; от чего и Круг бывает в этот именно день. В этот день, по входе Войскового Начальства в церковь, отправляется пред Божественной Литургией панихида по Благочестивейшем Государе Императоре Александре I-м. Сабля пожалована в воспоминание, между прочим, Таганрогской службы Донцов при Особе Блаженной памяти Государя: здесь одни наши Донцы находились на службе до самой кончины Его, и поныне один наш Донской Лейб-казачьего полка отряд содержит караул при Таганрогском дворце. Почему панихида по Государе Императоре Александре Павловиче в Кругу 9 мая считается у нас особливым для Войска Донского священным воспоминанием. После Литургии совершается благодарный за Царскую милость молебен с коленопреклонением в Кругу. Очевидно, что Круг сей начался с того времени, как Высочайше пожалованы грамота и сабля.

3-й Круг д лается в 30 день августа при храмовой в тот день церкви Св. Благоверного Великого Князя Александра Невского. Он бывает в воспоминание прав и привилегий, Всемилостивейше подтвержденных Войску Донскому грамотою от 30 августа 1811 года, при которой Высочайше пожаловано и знамя «от лица благодарного отечества». В Кругу сем читается Высочайшая грамота, жалованная Государем Императором Александром I-м в 1817 году, ноября 19 дня, за подвиги войска в отечественную войну. В Кругу совершается, по табели Высокоторжественных дней, молебен с каноном Св. Великому Князю Александру Невскому.

4-й Круг собирается при церкви Св. Благоверного Великого Князя Александра Невского во 2-е число, или в первый после оного праздничный день октября. Круг бывает в воспоминание Высочайшего назначения Государя Наследника Цесаревича И Великого Князя Александра Николаевича Атаманом всех казачьих войск. В Кругу читается Высочайший рескрипт о том, от 2 октября 1827 года, на имя Г. Войскового Наказного Атамана, Генерал-Лейтенанта, Дмитрия Ефимовича Кутейникова данный. Отправляется благодарный молебен с коленопреклонением. Сряду по получении сей милости Монаршей молебствия были по всем станицам Войска Донского, и ныне отправляются они в Войске повсеместно в тот же день, в который бывает Войсковой Круг в городе. Круг, по сему событию бывающий, особенным образом повторен и украшен был в 1837 году Высочайшим присутствием Великого Государя Императора и Августейшего Сына Его Наследника, – виновников ежегодных наших торжественных в октябре собраний для благодарений Богу. Государь Император и Наследник Престола изволили прибыть того года в Новочеркасск 21 октября. По сему случаю особо назначен был в тот же день Войсковой Круг, сверх бывшего уже во 2-й день октября. Круг был при кафедральном соборе, где отправлено было пред оным в присутствии Монарха и Его Первенца краткое молебствие. По выходе в Круг, Его Величество изволил вручить Цесаревичу Атаманский пернач и Всемилостивейше соизволил произнесть к Донцам следующие достопамятные навсегда слова: «Назначив Любезнейшего Сына Моего Атаманом, Я дал вам драгоценнейший залог Моего благоволения. Да послужит это доказательством, как вы близки Моему сердцу. Когда же Он Меня заменит; служите Ему так же верно, как вы служили Предкам Моим и Мне; а Он вас не оставит.» Может ли быть что либо еще выше сего сделано или сказано на Дону?

На другой после сего день, в день Казанской Божией Матери, был Высочайший смотр собранного на сей случай Донского Войска, в числе более 22 полков. И когда полки проходили церемониальным маршем пред лицем своего Монарха, Августейший Атаман наш был в голове рядов и, по своему здешнему чину, перначом (который можно назвать, по подобию жезлов Фельдмаршальских, – Атаманским жезлом) приветствовал Всеавгустейшего Своего Государя Родителя. По окончании смотра Порфирородный Атаман отправился с места, имея пернач в руках своих и в сопровождении всех знаков Атаманского сана, как то булавы, насеки, знамени, бунчугов, при всем блистательном конвое. Октябрьский Круг 1837 года содержится в Новочеркасске у всех жителей в особливой памяти, которую можно назвать сердечною и торжественною: все с неизъяснимым удовольствием пересказывают о нем приезжим и повторяют между собою.

Военно-Церковные торжества в Войске Донском, называемые Войсковыми Кругами, можно, сказали мы, звать – чрезвычайными Церковными парадами. Они произошли, действительно, из самых стихий Войскового быта Донского в древности и могут считаться живыми народными памятниками древнего благочестия Донцов.

Что знамена суть общая принадлежность всякого воинства, о том нет нужды изъясняться. Равно не станем изъясняться и о том, что все старинные Донского Войска знамена совершенно схожи видом и устройством своим с Церковными хоругвями. Они и назывались в старину, как и те назывались по-здешнему – хорунгами; отчего и знаменщики или знаменоносцы здесь, в чине Прапорщиков армии, называются доныне Хорунжими. На тех и других хорунгах, на Церковных и Войсковых, находятся одни и те же изображения, чаще всех – Животворящего Креста Господня. На многих хорунгах вышиты или нарисованы: Святые Иконы Господа Вседержителя, Нерукотворенного Его образа, Господних Праздников, Божией Матери и ее праздников, лики Ангелов, Предтечи, Святителя Николая и иных Святых. Самые древние хорунги наибольшею частью имеют на себе изображение Креста, вышитое узеньким гасом или галуном: оно проще всех других. Другие, кроме Креста, изображения стали появляться на хорунгах уже в новейшие времена, тогда как стали мы иметь более и более сообщений с местами отечества, в которых искусства уже процветали. Изображаемы были, вероятно, праздники той или иной станицы, для которых хорунги строились. Такого же точно вида, как хорунги Донские, были в старину военные знамена и в всех Российских войсках, что показывают с Историей и старинные картины, на коих изображены военные люди и инде – сражения. Донские обычаи взяты, без сомнения, из общих старинных обычаев Русских.

Но у нас на Дону изстари было и продолжается доныне особливое против других войск употребление хорунг: наши хорунги без всякого различия были прежде не иное что, как хоругви Церковные. Хоругви в Церкви и хорунги в Войске составляют принадлежность ходов, походов. Крестные Церковные ходы везде бывают с хоругвями; военные походы – со знаменами. У Донцов издревле хоругви были употребляемы на то и другое дело без различия. Когда еще не было у нас плотной оседлости на пространстве степей, хоругви были у нас, главно, походными Св. Иконами. Постоянных храмов Божиих у нас не было до 18-го столетия, как подробно о том сказано в описании церквей наших. Походных палаток или наметов для церквей также не было и поныне нет у нас. Донцы вели прежде жизнь походную просто. При таком быту нашем служба Божия неизбежно отправлялась в прежнее время по-походному, на открытом воздухе. Строений больших и для житья у Донцов прежде не было. При перехожей с места на место жизни их, служба Божия отправлялась пред хорунгами: других общенародных святынь Веры здесь по Истории не видно. Хорунги были вместе и знаком тому, где служба Божия шла в известное время (колоколов без церквей не было). У регулярных войск Русских обыкновенно бывает в каждой роте или эскадроне общая св. Икона; у Донцов нет и теперь такого обычая. У летучего войска св. Иконы Войсковые были, повторяю, в хорунгах. Несколько хорунг, вместе кругом поставленных, составляли, можно сказать, молитвенницу нашу, вместо того, как походную нынешнюю полковую церковь у регулярных войск образует нарочито устрояемый намет или палатка. От такого-то древнего порядка, кажется, удержался у Донцов обычай и доныне, когда есть уже у нас церкви, отправлять особенные торжественные молебствия Богу в Кругах, при знаменах своих, на открытом воздухе. Чин новолетия, отправлявшийся прежде в Москве, мог дать нам пример тому по самой нужде нашей.

Из Богослужебного употребления хорунг ясно между прочим видно то, что первая главная и основная стихия быта Донцов была всегда Вера, благочестие. Имея изстари походную жизнь, они носили с собою всюду все, что имели. Посему, когда представлялись им в такой жизни случаи столкнуться с людьми или и племенами, им враждебными, они тотчас брали в руки те же священные хоругви свои, кои составляли всю общественную святыню Войска, и при них скакали на неприятеля с пиками, которых древко ничем, даже длиною, не отличается от древка хоругвей. За хорунгами летели отряды. Такое употребление знамен впрочем везде обыкновенное. Но в древнем быту Донском было, говорим, употребление святых хорунг не бранное только, а, если можно так сказать, и общежительное. Чем менее было тогда на Дону видимых памятников или общественных свидетельств св. Веры, тем более входило во весь быт Донской то, что имели мы тогда священного. Хорунги наши были в прежние времена и призывными или известительными знаками нашими даже в домашнем быту нашем, как бывают доселе инде церковные колокола. Как скоро предлежала станице Войска какая либо опасность, напр. от приближения к жилищам подозрительных людей, от пожара, или иного чего, между тем людей в станице не случилось; то давали жителям знать о том хорунгами. Ни труб, ни барабанов у Донцов никогда не было; колоколов и требовать нельзя: мы любили всегда держать себя, и при нападениях на неприятеля, тайком, в глубоком молчании; врасплох – это одна из тайн Донской тактики доныне. Ее весьма поняли в отечественную войну Наполеониты. По чему звучных известительных знаков у нас не было; были только знаки молчащие. В случае нужды призыва или извещения станичников о чем либо, Хорунжий станичный, или тот, кому вверялось хранение хорунг, немедленно брал хорунгу в руки и с нею на борзом своем коне выскакивал на какое-нибудь возвышенное место, на пригорок, на холм, к той стороне, где были его состаничники. Появление хорунги было знаком призывным. Как скоро усматривали ее казаки, все тотчас «на конь» и скакали к ней или за нею. В безлесных степях можно видеть хорунгу издали на больших пространствах, особливо потому, что на безлесных пространствах, как на море, редко когда бывает совершенная тишь в воздухе. Хорунга всегда развевается. Очевидно, что как скоро Донцы с разных сторон или мест сбегались к своему знамени, тотчас окружали его, дабы от вестника с ним услышать ближе и скорее, в чем состоит дело.

Священные хорунги употребляемы были и в правительственном быту нашем. Когда нужны были общественные по станицам, или, как говорили прежде, по городкам совещания о делах, касающихся станиц и жителей их, Старейшины или Старики станиц делали, как доныне Станичные правители делают, станичные собрания – Круги. Станичный начальник предлагал дело; прочие станичники, стоя вкруг его со всех сторон, дабы ближе слышать или сообщать рассуждения, составляли таким положением видимо Круг. Предание гласит, что прежде, по крайней малости церквей и священников на Дону, на сих самых Кругах заключались даже и браки и делались расторжения оных. Желающий брачиться выводил пред собрание невесту свою и изъяснялся, что он хочет иметь ее женою; та отвечала то же, и собрание признавало их супругами. Подобным образом делались и разводы. Являлся муж с женою и объяснялся пред собранием, что не хочет он иметь ее более женою: собрание утверждало разлучение. Другой мужчина тут же вызывался взять ее за себя, и – Круг утверждал ее за ним. Слово к тому, что на Кругах станичных должны были быть изстари и священные хорунги, кои – повторяем – составляли походные св. Образа станиц и из собрания коих в одно место составлялись как бы молитвенницы, молитвенные места наши. Браки, без сомнения, должны были совершаться по крайней мере в священных, какие были тогда, местах.

Вообще, при рассуждении об общественных делах, какого бы рода дела ни были, хорунги были в Кругах необходимы, как зерцало в судных местах, или как св. Крест и Евангелие, и даже просто, как Св. Иконы в домах православных. Сходить к Образу – значило и в России призвать на душу свою свидетеля Бога в деле правды, иначе сказать – учинить присягу. Нет сомнения, что присяга была у Донцов и общая для всех, при вступлении в Войсковую службу, и были присяги частные. В описаниях древних наших походов прямо упоминается, что пред начатием каких либо особенных действий Войска, напр. при выступлении на войну, даваема была всеми новая или особая на тот случай присяга; она даваема была в Кругу, в торжественном собрании, пред хорунгами. Все такие собрания были местами присутственными, за неимением домов. По чему священные хорунги составляли непременную потребность Кругов: пред ними должны быть здесь даваны обеты, клятвы.

Издревле было управление Войска и общее или главное, а не по одним станицам: были по сему и собрания всенародные, Войсковые. Спешу сказать, что сии-то собрания и суть вполне нынешние Круги, называемые Войсковые. В собрания Войсковые требовались, в роде депутатов, по нескольку человек из каждой станицы, с тем, чтоб были здесь представители всего Войска. Надлежало ли когда приносить Господу Богу всенародное молебствие, объявить, выслушать, исполнить Высочайшую грамоту от Царя, посланную о чем либо, напр. о наряде Войска, о милостях к Войску, о дарах от Царя и проч., или сделать общее совещание с главными в Войске лицами при каких либо особливых обстоятельствах нужд, опасностей, предприятий, распоряжений: Войсковой Атаман приказывал выносить на площадь священные хорунги того места, где было пребывание его и главного с ним начальства; сам выходил к собранно с своим знаменем и регалиями. Это было призывом всех казаков, находящихся в том месте на совет. Всякий казак должен был слышать, видеть, к чему их призвали. Таким образом сбиравшиеся со всех сторон Донцы (чины между ними были только временные, по ежегодным выборам) составляли из себя само собою – Круг. Главное начальство, находясь в средине собравшихся под священными своими знаменами, объявляло собранию о предметах, для которых собрание сделано, предлагало вопросы, или свои определения, решения. Общий отклик согласия решал дело; иначе начинались рассуждения, подавались мнения; словом, наш Войсковой Круг был тогда в некоторых случаях сущий Форум (Forum) Римский, судная площадь ,– с тою только разностию, по духу Донцов, что дела производились на нашей площади под священною сению св. Веры, а не под влиянием сговоров или витий, нередко подкупных.

Круг в каждый Новый год, на случай выбора Атаманов и Есаулов Войсковых, как уже видели мы выше, был единожды навсегда определенный; Круги в другое время были, по указанно встречавшихся нужд и назначений, в каждый раз от начальства.

Такие Круги производились и происходят у нас на открытом воздухе, потому, что в старину и вся наша жизнь на Дону была, можно сказать, под чистым небом.

В последствие времени, когда общий ход дел Войсковых принял вид наиболее гражданский, устроенный, – к чему обыкновенно стремится и чего с ревностию достигает всякий перехожий с места на место народ: деда наши стали производиться в Войсковой Канцелярии, в Войсковом Правлении, в Войсковом Дежурстве, в Войсковом Уголовном или Гражданском Суде, в Войсковом Депутатском собрании Дворянства и проч.; а Богослужение наше, с устройством церквей, начало отправляться во св. храмах. Между тем Войсковые Круги остались и теперь тем собственно, чем они были по самому началу своему в духе благочестия Донцов, – местом Войсковых собраний на открытом воздухе под священными хорунгами, для отправления некоторых особливых торжественных молитв Богу и для выслушания, для воспоминания Высочайших к нему милостей Царских. Естественно, за жизнью всякого народа остается следом его история, и из ней-то составляются те священные действенные воспоминания, какими по душе благодарные потомки обязаны предкам своим. Наши Войсковые Круги в этом роде –- прекрасное свидетельство народной нашей, коренной и главной стихии – духа благочестия, основания истинному и непобедимому геройству.

Остается душевно желать, дабы такие священные торжества, драгоценные памятники благочестия и заслуг Войска, сохраняемы были и потомками нашими; что и завещавает им само собою любовь к отцам их и к отечеству.

Пространство земли, занимаемой Войском Донским, есть обширнейшая степь, в длину на 533, в широту на 427, в окружности на 2033 версты. Степь сия наибольшею частью – гладкая травяная равнина. Есть и горы, инде довольно высокие, в полверсты и даже в версту, покрытые также травою. Правый берег рек обыкновенно везде гористый. Для глаз число гор на степях оптически увеличивается самыми видами обширной дали. Большое пространство равнин в отдаленностях своих представляет везде возвышенности в виде больших волн, или выпуклостей вод, при тишине их, на пространствах моря кажущихся. От этого однообразие плоскостей совершенно теряется. Впрочем, с приближением к представлявшимся возвышенностям, казавшиеся холмы исчезают; впереди открываются опять новые. Истинное изображение жизни человеческой с явлениями ее! Лес по земле Донской встречается ныне редко где, и то обыкновенно в низменных местах, – при реке, под горою, в сухом ручью (по здешнему – в балке), собирающем сток дождевой воды. Словом, Донская степь представляется земляным морем, совершенно похожим на море обыкновенное, по местам своим огромными волнами всколебавшееся, по местам, в отишиях, спокойное. На сем-то величественном пространстве представляются зрителю единственные издали виды быта человеческого, св. церкви здешния, – точно, в виде кораблей с распущенными парусами. Церкви наибольшею частью каменные, огромные и почти все, весьма кстати, белые. Деревянные церкви почти все окрашены диким или среньким цветом, представляя из себя морские суда с парусами поношенными. (Св. Церковь и в иносказательном смысле уподобляется кораблю, плавающему в океане мира; книга правил ее называется у нас Кормчею). Жилища Донцов наибольшею частью стоять на низменностях, примкнувшись к горам или речкам. Таким положением своим, равно как и самым строением, низменным, они ни с какой стороны не закрывают высоких церквей, стоящих среди их. Виды восхитительные!

Пусть мы шествуем теперь мимо всех церквей Донских, для того только, чтобы осмотреть внешний видь их: что же представляется нам? То, во-первых, что церкви наибольшею частью похожи одна на другую; впрочем каменные особо, особо деревянные. Каменные церкви почти везде, кроме двух в бывшем городе Черкасске, – одноглавые с величественными куполами, обыкновенно по железу крытыми наилучшею зеленою краской; деревянные большею частью – о трех главах, из коих одна, высшая, над церковью; одна, поменьше, над алтарем и точно такая же над колокольнею. (Алтари по высоте равняются колокольням). Во-вторых: церкви здесь расположением все непременно крестообразные. Такое согласие в тех и других видах не есть случайность, но свидетельство взаимного единодушия Донцов, любви друг к другу. Донцы сами, при упоминаниях о своих церквах, с каким-то особенным чувством братолюбия обыкновенно изъясняются, что церковь такого или иного места совершенно похожа на такую-то и такую, в таком-то месте находящуюся. Образцы зданий достают они за триста и за пятьсот верст, в своих пределах. Первые планы и Фасады церквей взяты, кажется, с Московских, времени Царствований блаженной памяти Государынь Императриц Елисаветы Петровны и Екатерины Великой. В-третьих: весьма много церквей обнесено богатыми каменными оградами с железными решетками, или стенами каменными же, глухими, в виде монастырских.

По церковным записям оказывается, что самая древняя из существующих здесь ныне церковь не старше 1719 года – Воскресенская в Старочеркасске. Вторая по летам церковь у нас ныне из находящихся строена в 1735 году – деревянная, в Ведерниковской станице. Только четыре строены в 1750 годах. Из прочих, до 89-ти числом строены в конце 18-го, наибольшее же число (109) – уже в настоящем столетии. Посему можно судить и заочно всякому, в какой крепости и в каком вкусе времени находятся храмы Божии на Дону¹⁰.

Обозрев церкви на Дону с наружной стороны, вступим во внутренность их. Сколько внешность, еще более того внутренность их представляет в себе величия. Все здешние храмы Божии устроены в один этаж, и потому при входе представляются они весьма высокими, по приближении на средину, где образуется крест в расположении оных, – очень широкими, вообще в объеме своем поразительно величественными. Из куполов льется обильный свет; из окон также: церкви каменные все очень светлы.

Иконостасы в церквах, можно сказать, торжественные, по большей части резные, инде ярко все вызолоченные. Более общий тон их резьбы похож на иконостас собора Морского, церкви Владимирской и подобных в С. Петербурге. Святые Иконы все отлично искусного письма, современного строению церквей, и по большей части как бы одной все руки. Неоткуда было собираться сюда Иконам разного времени и мест, как бывает это в церквах, издавна существующих. Св. Иконы местные наибольшею частью украшены богатейшими, весьма искусно сделанными, сребропозлащенными ризами. По некоторым церквам и не в одной нижней статье иконостаса стоят такие Иконы, а есть они и на самых высотах до куполов, особливо по середине иконостасов. В Старочеркасском Воскресенском соборе резной иконостас, в три престола рядом, весь состоит из св. Икон, покрытых сребряными ризами; трои Царские врата и престол – литые из серебра. Подобный иконостас, в меньшем только виде, и в Николаевской церкви в Новочеркасске. В некоторых церквах, напр. в Архангельской, Новочеркасской, устроены иконостасы в самых алтарях со сребропозлащенными, богатейшими ризами на св. Иконах.

Утварь везде соответствует величию и богатству церквей. Напрестольные Кресты, Евангелия, священные Сосуды, Дарохранительницы, все, – сребропозлащенное, не только в отлично искусном, но и огромном виде. В Старочеркасской Воскресенской церкви одни Сосуды и напрестольный Крест однозолотные, – в шесть фунтов. Всего серебра в этой церкви, бывшей прежде соборною, до 50 пудов. В Аксайской станице в Троицкой церкви один напрестольный Крест осыпан изумрудиками, другой – бриллиантами. Не в одной церкви из станичных доведется видеть запрестольные Кресты сребропозлащенные с чернетью, в два пуда весом. В церкви Мигулинской станицы, не менее того весом св. Евангелие известного огромного Елисаветинского издания, драгоценно украшенное. Утвари множество везде: редко где по два или по три только набора; везде почти более. Воздухи во многих местах есть унизанные жемчугом с дорогими каменьями. О напрестольных одеждах и ризах для Священнослужителей едва упоминать нужно: все отменно богато и во множестве. Во многих церквах есть серебряные большие подсвечники и лампады, даже серебряные паникадилы. О кадилах не говорим уже. Одни колокола только на Дону не по церквам, – не велики: вкус на заведение их в огромном размере уже прошел в то время, как церкви на Дону строились. В одном нашем городе Новочеркасске колокол при соборе, перевезенный из Старочеркасска, по величине и говору своему соответствует величию Дона.

Везде по Дону множество при церквах вестников иного рода, – не для слуха, а для глаз. Давать о себе знать издали звуками, никогда не любили мы, как сказано обстоятельнее в сведении о Войсковых Кругах наших. В особенности внимание обращает на себя здесь множество хоругвей при каждой станичной церкви. Их называем мы вестниками для глаз. Есть в церквах хоругви простые, шелковые, с нашитыми из узеньких газов Крестами; есть и богатые, из красного штофя, малинового бархата, дорогого красного сукна, – с богатейшими золотыми украшениями. Инде, при входе Архиерея в церковь во время посещения епархии, является таких хоругвей до 30-ти и более на крыльце и в ограде церквей, куда станичники выходят в сретение пастыря, по древнему своему обычаю, со своими хорунгами, составляя таким образом обыкновенный свой древний Круг¹¹.

Замечания достойно, что значительная часть хоругвей, особливо нестарого времени, имеют на себе надписи, кои сказывают, что хоругви суть приношения такого или иного отряда Донцов, и устроены тогда-то или тогда, по такому или иному случаю. У Донцов доныне в обычае, при возвращении с временной службы, напр. из Петербурга, из Грузии, из Бессарабии, приносить, или, как здесь выражаются, выносить в станичные церкви хорунгу, целым отрядом или и одним кем либо из отряда устроенную в память бывшего своего похода. Возвращающихся с нею встречают обыкновенно у церкви с колокольным звоном и с прежними, находившимися уже в церкви хорунгами. Прибывший отряд не прежде расходится по домам, как отправив прежде в церкви общественный благодарный молебен. Кресты, Сосуды, Евангелия, сребряные лампады устрояемы были также по случаям, большею частью, бывших походов и возвращений. На весьма многих из сих святынь есть подробные надписи, в память того, когда и по какому случаю та или иная вещь устроена. Словом – вещи церковные суть памятники событий в Войске Донском. История Войска времени к нам близкого написана на них и на знаменах с довольною подробностью.

Говоря о благолепии и величии церквей по Дону, мы не забываемся, что не одна внешность составляет истинное украшение церквей Божиих. Для Бога в них должны быть памятники благочестия одушевленные и духовные, – Христиане, собирающиеся в церкви. По взгляду, первое благолепие храмов есть, конечно, внешнее их благоукрашение; второе, большее оного, – множество собирающихся во храм; третье, большее обоих, – благоговейное пребывание на молитве собравшихся во храм. А все такие украшения храмов, действительно, находятся на Дону в высокой степени. Самые размеры церквей показывают, что собираются в них множества. Есть станицы в 6, 8, 10 и 14 тысяч прихожан обоего пола. Благочиние в церквах – примерное, даже и тогда, когда инде нельзя соблюсти его, напр. при подходе людей ко Кресту для лобызания и принятия окропления св. водою. Строгая, вообще военная стать и, еще более того, сердечное благочестие каждого держат Донцов в церкви Божией в примерной тихости и порядке. И женский пол, приметно, научился от мужей какой-то воинской тактике в своем роде.

Присовокупите к описанию церковных собраний по Дону, что в каждой церкви являются пред вами воины, украшенные во всю грудь крестами и медалями за Польскую, Персидскую, Турецкую, отечественную 1812 года войну, даже за Измаил и Очаков. Среди их часто увидите вы Войсковых Старшин, Подполковников и Полковников, у которых под седыми патриархальными бородами проблескивает бриллиантовая Анна, Пур-ле-мерит, Владимир на шее, сверх ряда крестов и медалей во всю грудь. Все сии заслуженные воины, по оставлении службы, именуются теперь гражданами, обходятся со станичниками своими, не смотря на различие чинов, побратски во всем. С другой стороны старшинство в летах и заслугах свято здесь уважается. Если хотят вас убедить здесь к чему либо, то всегда о том говорят вам именем или от имени станичных Стариков.

Между тем, обращаясь вниманием своим к минувшим временам быта Донских обитателей, невольно в удивлении спрашиваешь себя: как же жили Донцы прежде времени церквей у них? где и как отправлялось у них Богослужение тогда? кем совершались у них Христианские Таинства? – старожилы с историческою основательностью пересказывают, что еще прежде нынешней каменной церкви Воскресения Христова в Старочеркасске были в то же имя на том же месте две деревянные церкви. Одна, самая первая на Дону, строена в 1653 году; в 1670-м церковь сия сгорела; вместо ее чрез два года выстроена была вновь церковь, деревянная же; но и эта в ужасный пожар 1687 года сгорела вместе со всем городом. После сего уже сооружено в Старочеркасске две каменные церкви: одна, о коей уже и упоминали мы выше, – Воскресенская; другая (в 1751 году) – Петропавловская. Дотоле одна церковь приходская и была на всем Дону, в Черкасске. Близ Мигулинской нынешней станицы была еще одна церковь монастырская.

Но надобно сказать при сем, что жителей прежде было на Дону, без сомнения, гораздо менее нынешнего. Народонаселение возрастает здесь быстро по благоприятству климата. Донцы в прежние времена были притом народ перехожий с места на место, и по своей зависимости от Черкасска, где ему объявлялись Войсковые приказы, решения, распоряжения, часто могли по временам быть здесь все. Обыкновенные общественные молитвословия, как показывают исследования о Войсковых Кругах, были встарину пред священными их хорунгами. Даже браки совершались пред ними-ж только на станичных Кругах, вероятно, без Священников. Часовен по Войску было весьма мало, и притом в тех только местах, где поселялись прибегавшие из России и Малороссии старообрядцы мнимые. Часовни их обыкновенно были в землянках, в обыкновенных тогдашнего времени жилищах по степям нашим. Священников на Дону было безмерно мало. Когда выстроилась в Черкасске первая церковь, причт, в числе трех Священников и Диаконов, прислан был из Москвы. В другие места безцерковные Священники были доставаемы Донцами из России и Малороссии в роде добычи, или сами убегали сюда в места удаленные, населенные, как Рим, приходящими удальцами. В Кременском монастыре хранящиеся, первые по древности, грамоты Иераршеские заключают в себе почти один тот предмет, что предписывалось сюда отыскивать по Дону Священников, бежавших из такого-то и такого монастыря, или из такого-то и такого прихода. Здесь туземцы, таким же образом забежавшие сюда, принимали тогда всех без различия. Дон был местом или градом убежища. От такой-то свободы поселения здесь и поддерживался долгое время – даже поныне есть здесь у мнимых старообрядцев – обычай обходиться по Христианским требам Священниками непременно беглыми, не иными. Сперва даже была некоторым образом крайняя нужда в том. Хотя из истории Иерархии Церкви Российской и видим, между прочими епархиями, епархию Сарскую и Подонскую, именовавшуюся по городу Сараю, близ нынешнего Царицына существовавшему, и по заведыванию Сарайским Архиереем церквей, по Дону находившихся; однако последнее название Архиерея Сарайского – Подонским появилось не ранее 1583 года. До того времени, видно, совсем незначительное было Церковное ведомство на Дону. Даже с самого учреждения Сарайской епархии Архиереи оной жили в Москве на Крутицах; третий из них был, и уже именовался вместе, Крутицким. Занятий для них по собственной епархии Сарайской и Подонской, видно, так было мало, что Архиереи Сарские и Подонские были Викариями Патриарха Московского и блюстителями Патриаршеского престола между патриаршеством. На свою-ж епархию столь мало имели они влияния, что земля Донского Войска по Церковному управлению и при Архиереях Подонских считалась в непосредственном заведывании Патриарха Московского, как ясно видно из грамоты, в Кременском нашем монастыре имеющейся о причислении наконец Войска Донского по Духовному ведомству к епархии Воронежской, и – из того самого случая, что первые Священники в Черкасске посланы были из Москвы, как мы видели. Духовное ведомство на Дону столь было малозначительно и тогда, как в 1711 году делалось упоминаемое причисление, что Воронежским Архиереям предоставлено именоваться и Черкасскими, вместо Елецких, не раньше 1795 года. Со времени-то причисления земли Донской в ведомство преемников Святителя Митрофана Воронежского, при наблюдениях их гораздо ближайших, чем из Москвы, и начались устрояться по Дону церкви Божии, определяться стали к церквам священные причты. Зиждительный взор Великого Государя Петра I-го был самою главною тому причиною. В первый раз на землю Донскую Петр Великий благоизволил прибыть в 1696 году: с Его-то прибытием сюда получили мы надлежащее бытие и по Духовному состоянию. В продолжение одного столетия с Его времени явилось у нас церквей вдруг более двух сот! С особливою сердечною благодарностью нынешние Донцы упоминают всегда о милости к ним Царствующего Великого Государя Императора Николая Павловича в том, что благоизволил Он в 1829 году учредить наконец на Дону и особливую для Донского Войска епархию.

Весьма достойно замечания, что с появлением у нас церквей Божиих стал переменяться и гражданский быт на Дону. Св. Вера Христова есть, по истине, светило в мире, и св. храмы ее – сосуды, в коих теплится елей благодати.

Между тем нельзя не удивляться, каким образом хранилось, как воспитывалось в Донцах прежде церквей чувство благочестия, какое в самой высокой степени видим у них при устроении церквей, кои строились так необыкновенно быстро и так необыкновенно щедро? Обстоятельство сие объясняют собственные обстоятельства жизни нашей на Дону. 1) Известно, что обитатели Дона пришли из России и Малороссии: они приходили сюда с одним Православным исповеданием, кроме мнимого старообрядства, которое, впрочем, в последствие от беглых началось в те уже почти времена, как стали быть здесь церкви. По чему искры благочестия, по милости Божией, могли храниться здесь до того без опасности от искушений; их в окружности вблизи не было. 2) Наши жилища граничили всегда с одной стороны с благочестивым Русским народом, какой в Воронежской, Тамбовской, Екатеринославской и Харьковской губерниях; с другой – с Магометанами, которые, к счастью, были отъявленными врагами нашими, а Донцы естественно были их врагами. Ненавидя их с исламизмом их, тем искреннее, сколько могли, держались Донцы Веры отцов своих. 3) Особливо в людях военных, каковы именно были всегда Донцы, находится неизъяснимое некоторое сочетание мужества и нежности чувств: воин храбр, даже иногда лют на войне; но он же первый и плачет, как скоро действуют на него предметы жизни мирной. Отнимая все у врага, он готов отдать все тому, к кому расположен любовию. В жителях Донских еще более, чем инде где, приметно такое сочетание чувств. И обыкновенный быт их встарину был сопряжен с Верою, как видим в исследовании о Войсковых Кругах их. Посему, как скоро Православная Вера принимала на Дону торжественный свой вид, св. церкви начали строиться в разных местах; к сословию военному везде присоединяться начали Священнослужители церкви: Донцы вдруг сделали все то, что могли. Вдруг со всем усердием сносили они избытки свои на созидание св. храмов и снабжение их всяким благолепием. Одним словом, они, по особливому свойству своему, спешили устроить и устроили памятники своей преданности св. Вере во св. церквах, какие ныне с удивлением видим на Дону. Донцы все делают вдруг, с неизъяснимою быстротою и радушием. Добычи, какие доставляло им беспримерное их проворство в бывших в конце прошедшего и в начале нынешнего столетия войнах, Донцы посвящали Богу во св. Его храмах. Мало для них было украшать свои церкви на Дону: они принесли богатые и усердные жертвы в обе столицы. В Москве, в Донском монастыре, ряд местных св. Икон почти весь украшен серебром, доставленным от Донцов руками великого нашего мужа, Графа Матвея Ивановича Платова. В Петербурге кто не останавливался над надписью на серебряном иконостасе собора Казанского: усердное приношение Войска Донского?

Можно сказать, что все памятники своей народной славы и частных доблестей Донцы заключали в жертвоприношениях своих Богу, приносимых во св. храмы Божии. Памятников в другом каком либо роде почти нет еще у них. А что делают Донцы для Бога, то стараются делать как возможно лучше.

Пред глазами нашими строится ныне в Новочеркасске такой собор, который будет в своем роде, сказать псаломски, дивен не по одному только Донскому Войску, но по всему южному нашему краю. Он сооружается весь из камня, а не из кирпича, и будет стоить нескольких миллионов. Между тем для храма давно уже стоит готовою Дарохранительница в 18 тысяч, иждивением Войска в Париже, когда Донцы были там, сооруженная. Несколько унизанных жемчугом с каменьями Воздухов давно уже в одном нынешнем году принесены в дар собору. Наш Г. Войсковой Наказной Атаман, М. Г. В., в одном нынешнем году возложил уже в соборе на образ Пресвятой Богородицы, именуемой Донская, свою Александровскую звезду из бриллиантов с камнями, переделав ее в корону Богоматери, стоющую до 18 тысяч рублей. В прошедший год пожертвована им Дарохранительница в 5 тысяч рублей. Крест, Евангелие, Сосуды внесены за год пред тем.

Дай Боже, чтобы такие Христианские расположения духа ко св. Церкви, как свидетельства тому, где находится и сердце жертвователей, не ослабевали в Христолюбивом Донском Воинстве, особливо же в Вождях его – никогда! А в духе Веры и благочестия всегда тверды и победоносны будут и Вожди и Воинство!