ДЕЛАНИЕ

(см. также: Подвиг). Умоляю тебя, дай цену, дай должный вес деланию святых Отцов, которому они научились из Божественных откровений, дай цену деланию, которое соделает для тебя удобным спасение и преуспеяние, дай хотя бы цену деланию, – говорю с плачем и слезами, – деланию, которое ныне отвергнуто монахами, попрано ими, погребено в глубокое забвение, в неизвестность, заменено – не знаю чем – какими-то играниями. «По Христе убо молим, яко Богу молящу нами, молим по Христе» (2Кор.5:20), – говорил Апостол. Увы! Ищу в себе самоотвержения и не обретаю его! Ищу человека, который решился бы отвергнуться волей своей и, обнаженный всякой воли, всецело захотел последовать Христу, исполнить Его волю, – и не встречаю такого человека! Тоскуют мои взоры между многолюдием – как бы в безлюдной пустыне – не находят зрелища, на котором бы остановились с утешением!.. Все мы возлюбили свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, временное, плоть и кровь, в них живущую смерть вечную!.. Путь узкий – путь самоотвержения, тесно и на пути широком – своеугодия! Теснимся, торопимся, толкаем друг друга в преисполненную уже, в пресыщенную уже пропасть ада! – Есть и ныне подвижники, но нет на них венцов преподобных, венцов Христовых. Венец Христов – Дух Святой. Духом Святым венчает Христос Своих воинов-победителей. Ныне не нисходит Дух, потому что подвижники подвизаются незаконно. «Аще и подвизается кто, – сказал Апостол, – не венчается, аще не законно подвизатися будет». «Никтоже бо воин бывая, – возвещает он, – обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет» (2Тим.2:4,5). Все, что препятствует самоотвержению и вводит в сердце молву, – купля житейская. Гневно взирает на нее Бог – отвращается от воина, обязавшегося куплей житейской! Потому святой Апостол убеждает ученика своего к истинному духовному подвигу: «Ты убо злопостражди яко добр воин Иисус Христов» (2Тим.2:3). Говорит преподобный Исаак Сирский о подвижниках, не заботящихся об искоренении душевных страстей: «Они ничего не пожнут. Как сеющие в тернии не могут ожидать никакого плода, так и те, которые потребляют себя злопомнением и привязанностями; они ничего не возмогут совершить – лишь тщетно стонут на ложах своих от бдения и прочих утеснений». И свидетельствует о них Писание: «Мене день от дне ищут и разумети пути Моя желают, яко людие правду сотворивший и суда Бога Своего не оставившии: просят ныне у Мене суда праведна, и приближитися ко Господу желают, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел еси? Смирихом души наша и не увидел еси? Во дни пощений ваших обретаете воли ваша» (Ис.58:2–3), т.е. «исполняете мысли ваши, приносите их, как всесожжения, идолам; вы признали как бы богами лютые помышления ваши, вы приносите им в жертву самовластие ваше, честнейшее всех жертв, которое следовало бы вам освятить Мне благоделанием и чистою совестью» (Исаак Сирский, Сл. 58). – Говорит святой Симеон: «Если кто преложит любовь к Жениху Христу на любовь к чему-нибудь другому, тайно или явно, и сердце его удержано будет этою любовью; тот делается ненавистным, мерзостным Жениху, недостойным соединения с Ним. Он сказал: “Аз любящих Мя люблю” (Притч.8:17)» (Добротолюбие, ч.1, гл. 81).

Послушай, как древние иноки глубоко уважали делания святые, какую давали им бесценную цену! Мы, омраченные, неспособны даже понять этого, потому что не жили существенной, внимательной жизнью, жили как-то легко, ветрено, как бы шутя, как бы веря и не веря вечности, двоякому воздаянию в ней. «Некогда великий угодник Божий старец Даниил пошел с учеником своим из скита в обитель горней Фиваиды, где жил авва Аполлос. Отцы, услышав о пришествии его, вышли навстречу ему за семь поприщ от обители. Их было более пяти тысяч мужей, в числе которых пятьсот знаменосных. Представилось чудное зрелище! Они все лежали ниц на песке, ожидая принять старца, как бы Ангелы ожидали принять Христа. Одни из них постилали ему под ноги свои одежды, другие – клобуки свои, и источники слез лились из очей их. Пришел отец Аполлос и, подходя к старцу, седьм крат падал ниц пред ним, покланяясь ему. Потом они приветствовали друг друга с любовью. Братия начали умолять старца, чтоб сподобил их услышать из уст его слово спасения. Старец не скоро начинал говорить с кем бы то ни было. Они сели на песке вне монастыря. Церковь не могла вмещать их всех... Отец Даниил велел написать ученику своему следующее: “Если желаете спастись, – держите нестяжание и молчание: потому что в этих двух деланиях – все монашеское жительство”. – Написал ученик сказанное ему старцем и отдал одному из братии, который прочитал это братиям египтянам. Все пришли в умиление и начали плакать» (Патерик скитский). – Какова была жизнь старца, что он возмог всю жизнь монашескую сократить в два слова! И двумя словами положить решительные границы для ума и сердца, определив делание спасения!

Какова была жизнь братии, как души их были богаты опытами внимания себе, рассматривания себя, что поняли всю глубину слова старцева и отвечали ему общим рыданием! Нестяжание – то же, что и умерщвление ко всему – содержать в свободе ум от всего земного, а молчание, обратившееся в навык, дает ему всю свободу непрестанно глядеть в сердце. Вот живой образ истинного безмолвника, истинного инока, мертвеца для мира, таинственного священника и архиерея, приносящего Богу непрестанную жертву глубоких, святых помышлений и чувствований и жертву превысшего их сердечного и умного молчания – этого таинственного мрака, за которым непосредственно – Бог.

Послушай, что Господь сказал. Дай цену и вес словам Господа!.. Все для нас без цены и без весу!.. С ценой и весом только одни наши пожелания!.. «Подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровену на селе, еже обрет человек скры, и от радости его идет, и вся, елика имать, продает, и купует село то» (Мф.13:44). – Что за сокровище? – Дух Святой, вводящий в душу Отца и Сына. – Какое село, на котором скрыто это сокровище? – Покаяние. – Как это село обретается? – Живой верой. – Что значит радость? – Разожженная ревность к делу Божию, рождающаяся от живой веры. – Что знаменует «скры»? – Молчание и безмолвие. – Что значит «вся, елико имать, продает и купует село«? – Нестяжание. Все, все надо продать, всякое пристрастие, всякую сердечную наклонность, чтобы купить покаяние. Иначе оно не продается. Если удержана безделица сердцем, не может сердце наследовать покаяния, эта безделица развлекает его. Скрыться надо молчанием. Скрыться не только от людей – если можно, и от себя. Кто же это исполнит, того село – покаяние, кто приобрел это село, того сокровище – Всесвятая Троица. О! Когда бы Она призрела на нас, бедствующих в волнах невидимого моря, даровала бы нам, мне и тебе, самоотвержением наследовать страну покаяния, сделалась бы нашим сокровищем, богатством неизмеримым и неисчислимым. – Позволь мне сделать тебе предложение: согласись, чтобы за молчание, когда будешь мало-помалу вводить себя в навыкновение молчания, тебя сочли бы немного странным, сказали бы о твоей странности и то, и другое. Согласись на это с великодушием: оно не будет противно воле Божией и уединит более твое сердце. «Аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, – заповедал Бог Своим апостолам, – буй да бывает, яко да премудр будет» (1Кор.3:18).

Пишешь: «Дома у меня нет уединения, в храме оно часто нарушается... соединению мыслей мешает беспокойный помысл: за мною подглядывают». В Евангелии сказано: «Назираху... да обрящут речь нань» (Лк.6:7). За кем «назираху»? За Господом. Позволь, чтобы и за тобой назирали, примирись с этим. Не отказывайся от чаши Христовой как в этом случае, так и во всех. Скажи себе: «Со Христом так поступали, отчего же со мной не поступать так?». Земная жизнь наша коротка – точно обман: ее скорби, по самой вещи, ничего не значат, имеют столько значения, сколько им даем его. Смирение принесет в твое сердце мир, молитву, безмолвие. – Когда ты дома, думай, что ты с ангелами, принеся услугу, обращаясь с ними, говори мысленно: «Ангелы Божии! Примите служение от грешника». Сидишь ли за трапезой, за чаем, за рукоделием, говори себе: «Сподобляюсь быть с ангелами Божиими». 158.

Ты счастливее меня! Завидую тебе! Когда я поступил в монастырь, ни от кого не слыхал ничего основательного, определительного. Бьюсь двадцать лет, как рыба об лед! Теперь вижу несколько делание иноческое, но со всех сторон меня удерживают, не впускают в него... Живем в ужасное время – в преддверии развязки всему. 162.