I. Общее вступление к книге. Видение на земле (1:1–20)

¹ Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну, ² который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел.

³ Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко.

Как мы указывали выше, текст Апокалипсиса начинается с наименования книги и благословения ее чтецу и слушателям во время богослужебного собрания. «Откровение Иисуса Христа» – так называет себя сама книга, в отличие от нас, привыкших именовать ее Откровением Иоанна Богослова. Именно Иисус Христос открывает нам Божьи тайны. Это Он снимет печати с того свитка, который до времени хранит тайну замыслов Бога о спасении мира. Бог Отец есть Творец всех веков, только у Него планы творения, начало и конец всего. И только Он позволяет открывать свои тайны тем, кому Он хочет их открыть.

Иисус Христос. Человеческое имя Спасителя Иисус встречается в книге 14 раз, в том числе 7 раз в выражениях «свидетельство Иисуса» и «свидетели Иисуса». Число 7 символизирует полноту, законченность, совершенство, завершенность. Настойчивое повторение числа 7 говорит о совершенстве человечества Иисуса Христа и об исключительном значении Его «свидетельства». Отметим также, что слово Христос встречается в книге 7 раз. Тем самым подчеркивается абсолютное значение мессианства Иисуса, так как греческое слово «Христос» означает «Помазанник, «Мессия». Вообще, в Апокалипсисе числа имеют очень большое значение. Некоторые из них лежат для читателя на поверхности (7 печатей, 7 труб, 7 чаш, 7 светильников, 7 духов, 7 церквей, 7 голов зверя и т. д.). Но есть числа, которые скрыты в структуре текста, их не заметишь без тщательного экзегетического исследования, включая статистические подсчеты повторяемости тех или иных слов.

В стихе 1 мы видим «цепочку откровения»: Бог → Иисус Христос → Ангел → Иоанн → «рабы Божьи». Эта цепочка будет разворачиваться в первых десяти главах книги. Конечная цель откровения – «рабы Божьи». Так здесь названы христиане. Выражение «раб Божий» – почетное наименование ветхозаветных пророков. Например, в книге пророка Амоса говорится, что Бог открывает тайны «рабам Своим, пророкам» (Откр.3:7). В Книге Откровения особо подчеркивается пророческая роль церкви в истории. Поэтому в некотором смысле каждый христианин – пророк. Еще раз напомним, что под пророчествами не следует понимать предсказания. Пророки – не провидцы, а выразители Божьей воли. Принятое от Бога Откровение Иисус Христос должен вручить Ангелу. В конце книги сам Иисус говорит: «Я, Иисус, послал Ангела Моего засвидетельствовать сие в церквах» (Откр.22:16). Такие переклички начала и конца, симметрия в расположении материала и даже отдельных слов и высказываний весьма характерна для Апокалипсиса. Столь сложная, изощренная конструкция свидетельствует о большой литературной обработке текста, к которой прибег Иоанн, осмысляя и оформляя данные ему Ангелом Божьим видения и откровения Христовы.

С какой же целью Бог дал Откровение Иисусу Христу? Его цель – «показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре». А «вскоре» придут трудные времена, предшествующие Концу. Собственно выражение «чему надлежит быть вскоре» взято из Книги пророка Даниила. Там Бог открывает царю Навуходоносору, «что будет в последние дни» (Дан.2:28). В Апокалипсисе глагол «надлежит» подчеркивает, что события мировой истории произойдут по воле Божьей, а наречие «вскоре» указывает на то, что речь идет о неуклонно надвигающихся «последних временах», то есть о приближающейся эсхатологической битве добра со злом, Бога с Сатаной, Христа с Антихристом. Христиане должны быть вооружены, чтобы сохранить себя в этой борьбе. Они могут быть уверенными в окончательном спасении, ибо все предстоящие события Бог держит в своей руке. В этом их заверяет глагол «надлежит». Данное слово не означает роковую неизбежность, предопределенность событий, оно всегда указывает на Божий замысел, Его спасительный промысел.

В стихе 2 Иоанн подчеркнуто именует себя «рабом Божьим». Он – пророк и принадлежит церкви «рабов Божьих» – пророков. То же повторяется в конце книги, где Ангел называет церковь церковью пророков, а Иоанна их братом (Откр.22:9). Так постоянно перекидывается мостик из начала в конец.

Иоанн «свидетельствовал» ⁵ об Откровении Иисуса Христа, которое называет «словом Божьим» и «свидетельством Иисуса Христа». Понятие «свидетельство» – ключевое в Апокалипсисе. Мы с ним встретимся многократно. Здесь это слово означает содержание книги, свидетелем чего выступает Иоанн. Он должен нести «свидетельство Иисуса Христа» дальше, то есть написать Книгу Откровения.

Свидетельство в Апокалипсисе всегда есть свидетельство словом, которое своим следствием имеет свидетельство жизнью и даже смертью. Интересна история перевода слов «свидетель, свидетельство». Греческое μάρτυς буквально означает «свидетель». Это юридическое понятие. В эпоху гонений на церковь христиан предавали суду, на котором они выступали свидетелями Иисуса Христа и Его истины. Христиане свидетельствовали свою правоту жизнью, подвергаясь страшным мучениям и проливая свою кровь. При переводах на другие языки слово μάρτυς либо просто транслитерировалось (сравни латинское martyr, перешедшее в другие западные языки), либо трансформировалось во впечатление, какое оказывал беспощадный суд над свидетелями Христовыми, когда их подвергали пыткам и казням. Их мучили. Так появился перевод слова μάρτυς – «мученик». Мы не должны забывать, что христианские мученики – это свидетели о Христе ценою своих жизней.

Стих 3 – благословение, которое произносит предстоятель на богослужебном собрании. Он благословляет чтеца и слушателей Апокалипсиса, именуемого здесь «пророчеством». Благословение преподается тем, кто во время богослужения внимает пророчеству и делает необходимые выводы для своей жизни («соблюдает написанное»). Благословение дается в традиционной форме «блаженства». «Блаженный» по-гречески μακάριος, поэтому «блаженства» в науке называются «макаризмами». В книге Откровения макаризмы встречаются 7 раз (как и слово «Христос»!), причем в определенных и важных местах. В данном стихе, в начале книги, мы имеем первый из семи макаризмов: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем…». В конце книги мы также читаем: «Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей» (Откр.22:7). Таким образом, книга обрамляется двумя «блаженствами». Этим особо выделяется пророческое значение Апокалипсиса и та жизненная задача, которая в нем ставится перед христианами. Ведь пророчество, как мы уже выяснили, это не предсказание, но всегда некое увещевание и требовательный призыв к действию. Настоятельность соблюдения написанного в Апокалипсисе обосновывается тем, что «время близко».

Этот привычный для нас перевод, однако, не совсем точный. Речь идет не о «времени», а о совершенно определенном, назначенном Богом «сроке». Это срок наступления того, «чему надлежит быть вскоре» (Откр.1:1). Близок срок эсхатологических событий Конца и Дня спасения.

⁴ Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, ⁵ и от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных.

Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею ⁶ и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь.

⁷ Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь.

⁸ Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель.

В стихе 4 снова выступает на сцену чтец. Он зачитывает адрес «послания» по принятому образцу, установившемуся в церкви благодаря посланиям апостола Павла – самым ранним писаниям Нового Завета. Апостол, следуя традиционному в античном мире эпистолярному формуляру, по-христиански преобразовал его. Письма начинались с указания отправителя и адресата, после чего следовало краткое приветствие. В греческой традиции приветствие ограничивалось одним словом «радуйся» (греч. χαϊρε), а в иудейской – пожеланием «мира» (евр. шалом). В новозаветных посланиях объединяются обе традиции, только светское пожелание радости сменилось духовным пожеланием божественного дара благодати: «благодать вам и мир от…». Дело в том, что греческие «радуйся, радость» (χαϊρε, χαρά) близки по звучанию слову, которое по-русски переводится как «благодать» (χάρις). Звучало традиционно, но смысл был совсем другим.

Иоанн пишет семи церквам в Асии. Предполагается, что христиане этих церквей в римской провинции Асия хорошо знакомы с Иоанном, поэтому ему не нужно утверждать перед ними свой авторитет и он не представляется им, скажем, апостолом. Кроме того, возможно, он не называет себя апостолом еще и потому, что не считал себя таковым в прямом смысле, поскольку апостольскую миссию в этой провинции задолго до него уже исполнил Павел. Авторитет же Иоанна как пророка бесспорен и удостоверяется тем, что он получает задание записать пророчество непосредственно от Иисуса Христа (Откр.1:9–20).

Церкви в семи городах Асии символизируют всю церковь Малой Азии, более того, всю Вселенскую церковь. Апокалипсис – не просто окружное, а вселенское послание. Об этом говорит не только число церквей 7, но и сам Иоанн, в конце своей книги предполагающий, что записанное им услышит всякий христианин: «свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей» (Откр.22:18). В Откр.1:11 перечисляются семь церквей в городах, расположенных по кольцевой дороге провинции, куда следует послать книгу. Вторая и третья главы показывают, что Иоанн прекрасно знал ситуацию в каждой из них.

Пожелание «благодати и мира» посылается читателям от Бога, который есть источник того и другого и который представлен в очень необычной трехчастной форме: от Бога Отца, от семи духов перед Его престолом и от Иисуса Христа. Многие комментаторы вполне аргументированно усматривают здесь непривычное для нас указание на троичность Бога. Разумеется, Иоанн, живший более чем за два столетия до I и II Вселенских соборов и задолго до дискуссий святых отцов о Боге Троице, не мог пользоваться понятиями и терминологией IV века. Скорее всего, упоминание Бога Троицы у него могло быть столь необычно сформулировано в силу особенностей его языка – образного, не скованного строгой богословской терминологией.

Прежде чем приступить к разбору приветствия, коснемся грамматики в стихах 4–5. Дело в том, что здесь не соблюдены элементарные правила склонения. «Благодать вам и мир от…» От кого? Мы ожидаем услышать имена в родительном падеже. И наше ожидание удовлетворили переводчики на русский язык, которые в полном соответствии с грамматикой перевели: «от Того, Который есть и был и грядет…». Однако в оригинальном тексте Иоанна после предлога «от» следует не родительный, а – к нашему удивлению – именительный падеж! Если переводить стихи 4–5 на русский язык в той грамматической форме, в какой они написаны по-гречески, выглядеть они будут следующим образом: «Благодать вам и мир от (он) Сущий и (он) был и (он) грядущий… и от Иисуса Христа, (он) свидетель, (он) верный, (он) перворожденный мертвых и (он) начальник царей земли». Все, отмеченное выше местоимением «он» в скобках, стоит с определенным артиклем мужского рода в именительном падеже. В конце XV – начале XVI веков, в эпоху Возрождения, когда европейские гуманисты стали основательно изучать Священное Писание, некоторые из них заключили, что Иоанн плохо знал греческий язык, если допустил такие непростительные грамматические ошибки. Но это не так. Иоанн прекрасно владел греческим. Просто грамматика для него была одним из подручных средств богословия. Чтобы показать неизменность и независимость Бога, он, строгий монотеист, даже Его имя не изменяет по падежам. Бог не зависит ни от чего, в том числе и от склонения существительных. Такие грамматические «погрешности» в Апокалипсисе повторяются всегда преднамеренно, акцентируя внимание читателя на богословском смысле того или иного высказывания. Переводчики же, боясь смутить читателя, «причесали» текст и сгладили мнимые неправильности грамматики Иоанна.

Итак, после «адреса» (кто и кому пишет) в посланиях (а Апокалипсис, как мы уже выяснили, есть послание, эпистола) всегда следует приветствие. В данном случае оно направлено асийским церквам от Бога, от семи духов и от Иисуса Христа. Имя Бога стоит в непривычной для нас форме и в «неправильном» падеже, буквально переведенное, оно выглядит так: «Сущий и был и грядущий». Это Божье имя – богословское развитие и осмысление того великого и запрещенного к произнесению имени, которое было открыто Моисею при неопалимой купине (Исх.3:14). Уже в том откровении Моисею речь шла не просто о существовании Бога и уж совсем не о вечном Его существовании, но о присутствии Бога среди и для Его народа. Вспомним этот эпизод. Моисей спрашивает Бога: как Его звать, каково Его имя? И Бог отвечает: «Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий [Иегова] послал меня к вам». Мною процитирован Синодальный перевод, который сделан с греческого перевода LXX (Септуагинты, или Семидесяти толковников). Переводчики (или редакторы) по каким-то соображениям добавили имя «Иегова» ⁶. В подлиннике же, в еврейском тексте, имя иное и даже принципиально иное. Бог отвечает Моисею: «Эхъе агиер эхье. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Яхве послал меня к вам». То есть Имя Божье дано в двух формах: «Эхье ашер эхье» и «Яхве». Количество исследований, посвященных этим двум формам Божьего имени, необозримо. Естественно, существует ряд научных гипотез о происхождении и смысле обоих имен. Укажем на одну из гипотез, не настаивая на ее преимуществе перед другими. Согласно этой гипотезе, первая форма Божьего имени (Эхье ашер эхье) происходит от глагола хайя, который можно перевести как «присутствовать». Этот глагол дан в первом лице (когда Бог говорит о себе). Вторая форма Божьего имени (Яхве) происходит от того же глагола, но стоящего в третьем лице (когда кто-то другой говорит о Боге). Предполагается, что вторая форма есть усеченный вариант первой. Перевести можно было бы так: первая форма – «Я буду присутствовать таким, каким Я буду присутствовать», вторая форма – «Присутствующий», или «Он присутствует». Можно сказать, что имя Бога содержит в себе обещание божественного присутствия. И в этом смысле его можно перефразировать как «С нами Бог», как «Помощник и Покровитель». При этом Бог оставляет за собой полную свободу: «Я буду с вами, но таким., каким Я буду с вами». Он будет среди своего народа, будет помогать ему, но не так, как народ захочет, а так, как будет угодно Ему, Богу. Люди скажут: Бог здесь. А Он будет не здесь, а там. Люди скажут: Бог сделает нам то-то. А Бог сделает совсем иное, неожиданное. Бог превосходит все наши представления, изображения, понятия о Нем. Он абсолютно трансцендентен, абсолютно иной. Не случайно священное имя Бога было запрещено для произнесения. Одна из Десяти заповедей Моисея гласит: «Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно» (Исх.20:7). Так в привычном нам переводе. Позже у иудеев эта заповедь стала пониматься как «категорический запрет произносить имя Бога (ЙХВХ) в его подлинной форме» ⁷. Древние переводчики Писания с еврейского на греческий язык (Семьдесят толковников) поняли глагол хайл не в смысле «присутствовать», «пребывать в личных отношениях», а в смысле просто «быть». Имя «Эхье ашер эхье» для них стало звучать как «Я есть кто Я есть» или «Я буду кто Я буду». Само по себе это кажется лишенным смысла, и поэтому александрийские толковники по-своему внесли смысл в эту «бессмыслицу», истолковав это имя как утверждение бытия Бога и даже Его вечного бытия. Соответственно перевели: «Сущий», что выражало в эллинистической философской манере божественную вечность в ее безвременности и вневременности. То же могло быть выражено как существование в прошлом, настоящем и будущем. Именно так палестинские толкования на Исх.3:14 объясняют имя Бога: «Я есть кто был и будет». Подобные формулы применялись греками к высшему божеству или просто к богам. Некоторые из таких формул дошли до нас из языческого мира. Например, в одном древнем оракуле говорится: «Зевс был, Зевс есть, Зевс будет». При всей схожести с этой греческой формулой очевидно существенное отличие от нее имени Бога, которое употребляет Иоанн. Отличается оно и от иудейской интерпретации Божьего имени – как в формулировке, так и по смыслу.

В книге Апокалипсиса Божье имя интерпретировано как «Сущий и был и грядущий». Сравним с древней палестинской интерпретацией: «Я есть кто был и будет». Совпадение в том, что Иоанн тоже отдает предпочтение настоящему времени («Сущий» = «я есть»). Отличие же в том, что Иоанн в третьем члене формулы употребляет не будущее время глагола «быть» – «будет», а причастие настоящего времени от глагола «приходить» – на церковнославянском «грядущий», а по-русски «приходящий». Конечно, и в греческом языке, как и в русском, английском и других языках, это причастие «грядущий», «coming» – фактически синоним «будущему». Но Иоанн сознательно заменяет глагол и вместо «будущий» ставит «грядущий» («приходящий»). Он делает это для того, чтобы показать: речь идет не просто о будущем существовании Бога, но о Его пришествии в мир для суда и спасения. Естественно, Иоанн помнит о тех местах Ветхого Завета, которые говорят об этом «пришествии». Таких мест очень много. Например, Ис.40:10: «Вот, Господь Бог грядет с силою, и мышца Его со властью. Вот, награда Его с Ним, и воздаяние Его перед лицом Его». С самого начала христиане относили это пришествие Бога к парусии, или, как у нас принято говорить, ко «второму пришествию» Иисуса Христа.

Итак, в Книге Откровения речь идет не о статичном философско-богословском вечном «существовании» Бога, а о динамичном жизненном Его «присутствии» в образе «пришествия». Это подчеркнуто еще и числовой игрой: разбираемое нами именование Бога с важной символической вариацией встречается в книге пять раз:

Откр.1:4 Сущий и был и грядущий;

Откр.1:8 Сущий и был и грядущий;

Откр.4:8 Сущий и был и грядущий;

Откр.11:17 Сущий и был ⁸;

Откр.16:5 Сущий и был.

Как видим, форма с тремя временами встречается трижды, а с двумя временами – дважды. В Откр.11:17 и Откр.16:5 отсутствует третий член (будущее время), ибо видение Иоанна там указывает на уже свершившееся пришествие Бога. В главах 11 и 16 оно не в будущем, а в настоящем. И звучащие там гимны прославляют Бога за осуществление Его спасительного пришествия: «Благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был, что Ты принял силу Твою великую и воцарился» (Откр.11:17). Бог уже «воцарился», то есть Его пришествие равнозначно наступлению Его спасительного царства.

Иоанн толкует божественное имя динамично, подчеркивает не трансцендентную вечность Бога без отношений Его к миру, а вечность Его в отношениях с миром: библейский Бог приходит к своему творению. Это толкование прекрасно согласуется со смыслом сказанного в Исх.3:14, где Бог открывает себя не в терминах философских абстракций («Сущий»), а в словах своего участия в истории, присутствия с Его народом («Присутствующий»). Иоанн развивает древнюю веру в Бога истории Израиля как эсхатологическую веру в Бога конца истории человечества, приведения всего и всех к совершенству в вечном будущем. В этом большая богословская заслуга Апокалипсиса. Удивительно, как всего лишь в одном необычном выражении, которое встретилось нам в первых же строках книги, мы обнаружили такую глубину богословской мысли. А сколько таких необычных выражений и образов содержит вся книга!

В формуле Божьего имени («Сущий и был и грядущий») у Иоанна скрыто утешение христианам, подвергшимся гонениям в годы правления императора Домициана. Бог в настоящее время с ними, как в прошлом Он был с Израилем на всех трудных путях его. Несомненно, и в будущем Бог будет с христианами, с Его народом. Он приходит к своим, не отделяет себя от них, если они не отворачиваются от Него. Бог приходит к христианам, которым предстоят великие испытания. Вопреки всей видимости Он не оставляет их, не бросает на произвол судьбы. Христиане должны знать с самого начала: Бог дает им свою благодать и свой мир.

Благословение исходит также «от семи духов, находящихся перед престолом Его». Эти «семь духов» чаще всего истолковываются как символическое обозначение Святого Духа. Если учесть, что далее благословение исходит и от Иисуса Христа, Сына Божьего, то таким образом, в столь своеобразной манере, Иоанн упоминает Бога в Его троичности и, возможно, предрекает христианское учение о Боге Троице. Это тем удивительнее, что ему, разумеется, еще не были известны великие богословские дискуссии по этому вопросу, приведшие к созыву I Вселенского собора в Никее в 325 году.

Правда, следует сказать, что далеко не все видят в «семи духах» символическое обозначение Духа Божьего. Некоторые считают их семью вестниками Бога. В таком случае число 7 может указывать на «Семь Святых Ангелов, которые возносят молитвы Святых и восходят пред Славу Святого» (Тов.12:15). Но скорее всего символическое число 7 здесь обозначает полноту всех существ, находящихся на службе у Бога («служебные духи», Евр.1:14).

Благословение исходит также от Иисуса Христа. Он непривычно находится на третьем месте, после «семи духов». Как бы ни понимать «семь духов» – как ангелов или как Святого Духа, – в любом случае это необычно. Однако третье место объясняется практическими литературными соображениями: выделить значение Иисуса Христа для христианской церкви. Ведь далее следуют Его почетные наименования, указывающие на спасительную миссию Христа. Это в свою очередь вызывает восторженное прославление Его в стихах Откр.1:5–7. Иоанн отказывается склонять по падежам возвышающие Христа титулы. В оригинале буквально написано: «от Иисуса Христа, свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных». Таким способом подчеркивается независимость Христа: она такая же, как и независимость самого Бога.

Во-первых, Он – свидетель верный, ибо своею жизнью и смертью засвидетельствовал правду и любовь Божью к людям. Как «свидетель верный и истинный» (Откр.3:14), Он увещевает и воспитывает тех, кого любит. Кроме того, Христос свидетельствует истинность и надежность откровения, которое будет сообщено нам Иоанном в его книге. Поэтому и само откровение названо «свидетельством Иисуса Христа» (Откр.1:2–9; Откр.12:17; Откр.19:10).

Во-вторых, Он назван «перворожденным из мертвых». Это выражение восходит к традиции апостола Павла: «первородный между многими братьями» (Рим.8:29), «первенец из умерших» (1Кор.15:20; Кол.1:18). Как первенец из мертвых, Христос есть гарант воскресения христиан, и как первый, Он – их предводитель, вождь, Господь.

В-третьих, Он – владыка царей земных, которые должны напомнить нам о Пс. 2:2: «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его». В Книге Откровения цари всегда изображаются как Божьи враги (Откр.6:15; Откр.17:2–18 и т. д.). Будучи их владыкой, Христос обладает властью защитить христиан от их враждебных действий.

После эпистолярного начала (Откр.1:4–5), то есть адреса и приветствия, которое заканчивается прославляющими Иисуса Христа словами, следует возглас предстоятеля христианского собрания (пресвитера или епископа): «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков!» (Откр.1:5–6). Сей возглас есть так называемая доксология – славословие Христу ⁹. Похожие возгласы-славословия сохранились в православном богослужении и поныне (в конце молитв, ектиний). Этот возглас прославляет Христа как Искупителя. Большинство исследователей полагает, что когда-то данное славословие звучало во время совершения таинства крещения. В Синодальный перевод, правда, следует внести некоторые поправки. Если следовать древним и лучшим рукописям Апокалипсиса, перевод должен быть таким: «Любящему нас и избавившему нас от грехов наших Кровию Своею и сотворившему из нас царство, священников Богу и Отцу Своему, Ему слава и держава во веки веков!»

Эти на первый взгляд незначительные поправки на самом деле имеют большое значение. Так, например, привычнее встречать в тексте выражение: «Бог (или Христос), возлюбивший нас» (в прошедшем времени). Но здесь Иоанну важно утешить преследуемых христиан, известив их, что Христос и сейчас любит их (настоящее время!) и не оставляет их. Эта любовь доказала себя смертью Иисуса на кресте («Кровию Своею»). Спасительное следствие Его смерти проявляется в крещении как избавление от грехов. Таким образом, происходит новое творение. Здесь употреблен не глагол «делать», как в Синодальном переводе («соделавшему нас»), а глагол «творить», который всегда говорит о творческом акте Бога («сотворившему из нас царство»). Бог своим Словом не «делает», а «творит». Не сказано «В начале Бог сделал небо и землю», но «В начале Бог сотворил…». Вот и здесь речь идет о творении нового мира и нового человека. Через крещение во Христа люди умирают для ветхого и воскресают для нового мира, входят в Царство Божье, представляют собой это Царство. Христианам в крещении придается достоинство священников, то есть служителей Божьих, имеющих через Христа и во Христе доступ к Богу, которого лишены люди в их ветхом состоянии. Здесь Иоанн вспоминает о том обетовании, которое Бог на Синайской горе через Моисея дал Израилю: «Вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх.19:6). Это обетование осуществилось на христианах. То, что некогда было справедливо для иудеев, – а теперь иудеи, как будет далее сказано, «синагога сатаны» (Откр.2:9; Откр.3:9) – переходит ныне к христианам. Это они – истинный Израиль.

В церкви царствует Бог и Христос, и в ней богопротивные силы принципиально лишены своей разрушительной власти. Христиане из всех народов уже введены в священническое и царственное достоинство. Но активное со-царствование со Христом предстоит только в будущем. Об этом будет, например, сказано в Откр.5:10: «Ты сотворил из них [то есть из всех народов] царство и священников Богу нашему, и они будут царствовать на земле» ¹⁰. Это произойдет только после Второго Христова пришествия.

На возглас предстоятеля весь собравшийся народ отвечает подтверждающим «Аминь». Сейчас это во время богослужения делает хор.

Если в возгласе Откр.1:5–6 взор был устремлен на достигнутое во Христе спасение, то в 1:7 взгляд направлен в будущее. Звучит гимн пророческого характера:

⁷ Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь.

Возможно, этот гимн пел хор, но возможно, что этот стих произносил церковный пророк (вспомним при этом, что все чтения и пророчества, вообще говоря, не «произносились», а пелись). Пророческий гимн открывается пророческим же словечком «се». Что это означает по-русски, вряд ли кому-нибудь сейчас понятно. Однако здесь, как и во множестве других мест Нового Завета, где в Синодальном переводе стоит маловразумительное «се», в греческом тексте стоит слово idou, которое всегда означает призыв к вниманию, ибо сейчас последует какое-то откровение свыше. Буквально переводится: «смотри, гляди!»

Следующий за этим призывом гимн использует два пророчества Ветхого Завета: Дан.7:13 и Зах.12:10–14. Книга пророка Даниила вообще является одним из основных источников апокалиптических образов. В этой книге говорится о том, что в конце веков, после крушения всех боговраждебных «звериных» царств земли, настанет Царство Божье, которое принесет на землю «грядущий с облаками небесными» Мессия = Сын Человеческий:

¹³ Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему.

¹⁴ И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится (Дан.7:13–14).

А в таинственном пророчестве Захарии Господь Бог предрекает, что произойдет в Судный день Господень: «И будет в тот день, Я истреблю все народы, нападающие на Иерусалим. А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают о единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце» (Зах.12:9–10). Это место с древнейших времен понималось как пророчество о Мессии, о Пастыре народа Божьего, которого этот же народ и «пронзил». Но в День Господень Он явится как Судья, и пронзившие Его «возрыдают» в раскаянии: они поймут, что действовали себе на погибель. У Захарии далее говорится, что в тот День «откроется источник», который смоет «грех и нечистоту» с раскаявшегося народа (Зах.13:1). Иоанн понимает это место иначе. У него «племена земные» (не жители Иерусалима!) вовсе не скорбят о том, которого «пронзили», но со страхом взирают на Него в День Его пришествия. Все племена земные рыдают не о Нем, но о собственной судьбе в Судный день. Здесь мы видим типичное пророческое «изречение о суде» над грешным человечеством. Если мы достаточно подробно остановились на этом в целом понятном гимне, то только затем, чтобы продемонстрировать, как вольно в древности вообще и в Апокалипсисе в частности обходились с буквой Писания. Сейчас наше отношение к «букве» более щепетильное, но менее свободное и менее одухотворенное.

На пророческий гимн собравшийся народ снова отвечает утвердительным возгласом, который в нашем переводе тоже звучит хотя и понятно из контекста, но все же маловразумительно: «Ей!» В оригинале это греческое nai, что означает усиленное утверждение в клятве: «Воистину это так! Да будет так!» То же передается и следующим еврейским словом «аминь».

Итак, были возвещены скорые события: «чему надлежит быть вскоре» (Откр.1:1), «время близко» (Откр.1:3), Сын Человеческий «грядет с облаками» (Откр.1:7). Теперь в пророческом оракуле (Откр.1:8) возвещается, что во Христе «грядет» сам Бог. Оракулом называется пророческое изречение от имени Бога (в оракуле «Я», хотя и произносится пророком, есть Я Господа Бога). Бог сам открывает себя как Грядущий и подтверждает сказанное до сих пор о «близком времени» Его пришествия во Христе. Вот это пророческое высказывание в Синодальном переводе: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр.1:8). А вот как оно звучит в критическом тексте (здесь именно этот вариант важен для анализа структуры книги Апокалипсис): «Я есмь Альфа и Омега, говорит Господь Бог, Который есть и был и грядет, Вседержитель». Здесь даны три из четырех важнейших в книге Апокалипсис наименований Бога: 1. «Альфа и Омега» (= Первый и Последний = Начало и Конец); 2. «Сущий и был и грядущий»; 3. «Господь Бог… Вседержитель».

Четвертое наименование Бога – «Сидящий на престоле». С ним мы встретимся, начиная с главы 4. Здесь же мы имеем первое самопровозглашение Бога в книге. Второе место, где Бог говорит сам о себе, находится в конце Апокалипсиса, в Откр.21:6. Эти два самоназвания Бога соответствуют двум аналогичным самоназваниям Иисуса Христа: тоже в начале (Откр.1:17) и в конце книги (Откр.22:13). Иоанн уделяет большое внимание символическим числам в тексте и расположению ключевых слов. Сейчас мы увидим, как он это делает в случае самопровозглашений Бога и Иисуса Христа.

Рассмотрим вначале наименование Альфа и Омега = Первый и Последний = Начало и Конец. Расположим перечисленные нами самопровозглашения Бога и Иисуса Христа в таблице. Во-первых, мы увидим, что наименование «Альфа и Омега» встречается в книге ровно семь раз (если считать, что этому наименованию тождественны другие: «Первый и Последний» и «Начало и Конец»). Семь случаев именования Бога указывают на полноту божественного существа. Так в ткань литературной композиции у Иоанна вписан богословский смысл.

Если поначалу читатель может подумать, что у Бога и Христа разные имена: Бога звать «Альфа и Омега» (Откр.1:8), а Христа – «Первый и Последний» (Откр.1:17), то в конце книги мы видим, что Бог расширяет свое имя: «Я есмь Альфа и Омега, Начало и Конец» (Откр.21:6), а имя Христа («Первый и Последний») как бы «вставляется» в имя Бога (Откр.22:13). Таким образом сознательно подчеркивается, что Бог – вечен в отношении к миру, Он – Творец и завершитель. Но это же утверждается и для Христа. Иисус Христос в своем существе (а имя всегда отражает существо) тождествен Богу Отцу. Таким непривычным для нас образом Иоанн строит свое богословие.

Не лишним будет посмотреть на происхождение имени «Альфа и Омега». Разумеется, всякий знает, что эти буквы – начало и конец греческого алфавита, его первая и последняя буквы. Но история этого наименования глубже. Иоанн связывает наименование «Альфа и Омега» с великим Именем Бога, то есть со священной тетраграммой, о которой уже шла речь. Эти четыре буквы JHWH произносить было нельзя. Они и не произносились. Но этот запрет касался только законопослушных иудеев. Что же касается пытливых и не очень законопослушных иудеев, а тем более язычников, то им всегда было интересно узнать, как же произносится имя Божье. Один из древних вариантов его произнесения был таким: Jahoh. Этот вариант произнесения произволен и фантастичен, но не менее фантастичен, нежели встречающееся в Синодальном переводе произнесение имени Бога как Иегова. При передаче греческими буквами это выглядело как ΙΑΩ (JAO). Буква I, J («йота, йод») часто условно заменяла всю тетраграмму JHWH и сокращенно обозначала Имя Божье или просто самого Бога. Таким образом, получалось: ΙΑΩ = «Бог-Альфа-Омега». В контексте иудейского богословия имени этот факт – появление первой и последней буквы алфавита в имени Бога – подтверждал, что само имя скрыто содержит в себе мысль о превечности Бога. Ведь «А и Ω» означает «превечный Бог».

Во втором самообозначении Бога «Сущий и был и грядущий» («Который есть и был и грядет») повторяется вариант имени Божьего из Откр.1:4. Только здесь акцент ставится на том, что Бог – «грядущий», то есть «приходящий» в Иисусе Христе.

Наконец, третье самообозначение Бога – Вседержитель. Вообще говоря, полное библейское наименование – Господь Бог Вседержитель. Оно в апокалиптическом оракуле и приводится, только разбито вставкой «Сущий и был и грядущий». Смысл такого разбиения – выделить и подчеркнуть слово Вседержитель. Это имя в его полной форме встречается в Апокалипсисе ровно семь раз. Снова и снова символика! Имя Вседержитель тоже связано со священной тетраграммой, ибо есть перевод развитой формы имени Божьего JHWH elohe zebaoth, то есть «JHWH Бог множеств», в Синодальном переводе иногда «Господь Бог Саваоф» (например, в 2Цар.5:10). Zebaoth по-еврейски означает «множества», то есть все вещи, все. Речь идет о власти JHWH над всеми вещами, а потому и о Его господстве над ходом исторических событий. Наши переводчики не стали долго задумываться и восприняли слово «множества» как личное имя «Саваоф», следуя при этом некоторым древним переводчикам с еврейского на греческий язык. Но не все древние переводчики на греческий язык оставили слово zebaothfez перевода (Саваоф), но более вдумчивые из них перевели слово zebaoth по смыслу, как Пантократор, Вседержитель. Иоанн использует именно этот греческий перевод в Откровении. Такое обозначение Бога говорит не столько об абстрактном «всемогуществе», сколько о реальном контроле Бога над всеми вещами – Вседержитель!

На этом оракуле (Откр.1:8) заканчивается предисловие к Книге Откровения, и начинается собственно книга.

⁹ Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа.

¹⁰ Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; ¹¹ то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию.

В Откр.1:9 начинается чтение книги, которая представляет собою отчет Иоанна о том, «что он видел» (Откр.1:2). До конца первой главы он сообщает о себе как о посреднике в Откровении и описывает, как сам Иисус поручил ему написать эту книгу.

Сначала Иоанн подчеркивает свою солидарность с теми христианами, которым он пишет: «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа». Он испытывает те же скорби, что и они. «Скорбь» – не совсем адекватный перевод стоящего в оригинале слова thlipsis, которое означает гонение, притеснение, преследование, во всяком случае, какое-то внешнее бедствие, но не внутреннее состояние «скорби». Это те бедствия, которые характеризуют существование христиан в «последние времена». Виновник этих «скорбей», как далее указывает Иоанн, – диавол. Это он «будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь» (Откр.2:10).

Христиане не только страдают ради Христа, но они уже сейчас принимают участие в царстве Иисуса. Разумеется, активное «царствование» с Христом предстоит лишь в будущем, в состоянии совершенного спасения, когда верные христиане «будут царствовать во веки веков» (Откр.22:5). Однако насколько они дают в своей жизни место царствованию Иисуса, насколько они живут в Иисусе Христе, они уже сейчас принимают участие в Его воскресении и тем самым обретают силы стойко переносить выпадающие на их долю бедствия. Иоанн подчеркивает эту «стойкость в Иисусе» ¹¹, которую он разделяет вместе с христианами провинции Асия. Понятие «стойкости» в русских переводах Нового Завета традиционно передается словом «терпение», которое не совсем точно отражает оригинальное слово hypomonë, смысл которого – не пассивное терпение, но внутреннее сопротивление, выдержка, мужественная твердость, которая внешне выражается в активной позиции стойкого упорства. Не только гонения, но также царство и стойкая крепость – следствия жизни «в Иисусе». Таким образом, само существование христианина здесь определяется привычным новозаветным выражением: быть «в Иисусе» ¹².

Во время получения своих видений Иоанн находился на острове Патмос, маленьком скалистом острове среди южных Спорад близ западного побережья Малой Азии недалеко от города Милита. Туда он был сослан «за слово Божье и за свидетельство Иисуса». Для того чтобы быть готовым к восприятию видений, он «оказался в Духе», то есть пришел в состояние экстатического восхищения Духом. Это понятно, так как ему поручено принять и передать церквам «свидетельство Иисуса» (Откр.1:2). А «свидетельство Иисуса есть Дух пророчества» (Откр.19:10). Только в состоянии экстаза Иоанн обретает способность постичь увиденное и услышанное, чтобы передать это в соответствующих словах. Поскольку состояние восхищения Духом христианам хорошо знакомо и из чтения Ветхого Завета, и из собственного церковного опыта, автор не останавливается на подробностях. Он тотчас говорит об аудиции (слуховом откровении): «слышал позади себя громкий голос, как бы трубный». Формулировка напоминает о пророке Иезекииле: «И поднял меня дух; и я слышал позади себя великий громовой голос» (Иез.3:12), а также о том месте из книги Исхода, где явление Бога на Синае сопровождается «трубным звуком весьма сильным» (Исх.19:16). О звуке трубы мы часто читаем в апокалиптической литературе. В Новом Завете он появляется в 1Фес.4:16, где «труба Божья» сопровождает второе пришествие Господа Иисуса. Когда Иоанн говорит о голосе, который звучал, как труба, он указывает на то, что испытанное им трудно передать обычным человеческим языком.

Теперь сделаем перевод стихов 1:10–11 с критического текста. Он несколько отличается от Синодального:

¹⁰ Я оказался в духе в день Господень, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: ¹¹ что видишь, напиши в книгу и пошли семи церквам: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию.

Как и в ветхозаветных видениях, Иоанн называет время, когда это с ним произошло: «день Господень». День Господень – это не День Суда и не День Пасхи, но просто воскресенье («день воскресный» как передано в Синодальном переводе). Здесь впервые засвидетельствовано христианское название первого дня недели, поныне сохранившееся в греческом языке – Кyriake (Господень). Иоанн слышит голос Христа, который поручает ему записать в книгу то, что он видит, и послать эту книгу семи церквам. Среди перечисленных далее церквей отсутствуют такие известные нам из Нового Завета церкви, как церковь в Колоссах или Иераполе. Выбор церквей определен тем, что они находились в городах, где заседали суды и были расположены римские гарнизоны, а также тем, что для них было характерно определенное религиозно-нравственное состояние. Сумма характеристик отдельных церквей (о них – в главах 2 и 3) дает представление о типичном состоянии христианства в восточной римской провинции Асия в целом.

¹² Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников ¹³ и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом: ¹⁴ глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; ¹³ и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. ¹⁶ Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.

После сообщения о громком голосе, который услышал Иоанн, начинается описание его первого видения. Иоанн оборачивается на голос и видит семь золотых светильников, символическое значение которых поясняется далее: «семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей» (Откр.1:20). С образом семи светильников тесно связан образ семи звезд (Откр.1:16), которые толкуются как семь Ангелов-хранителей семи церквей (Откр.1:20). Эти образы – традиционные астральные символы (небесные светильники, звезды, иногда семь планет). Небо с его светилами часто выступало как источник апокалиптической символики. Среди церквей-светильников – присутствующий в церквах прославленный Господь Иисус Христос, который, намекая на видение пророка Даниила (Дан.7:13), назван здесь подобным Сыну Человеческому. Он облачен в «подир». Это оставленное без перевода слово означало длинную до пят одежду, хитон, препоясанный золотым поясом. Именно такое облачение по повелению Бога было изготовлено для Аарона: «Пусть сделают священные одежды Аарону… чтобы он был священником Мне» (Исх.28:4). Подобное облачение принадлежало и царю Израиля.

«Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег». Волна – сейчас мало кому известное слово, означающее овечью шерсть, руно. Этот образ взят из описания Бога в одном из видений Даниила: «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна» (Дан.7:9). Дальнейшее описание внешности прославленного Иисуса в отдельных деталях напоминает небесное видение Ангела пророку Даниилу: «Тело его – как топаз, лице его – как вид молнии; очи его – как горящие светильники, руки его и ноги его по виду – как блестящая медь, и глас речей его – как голос множества людей» (Дан.10:6). «Медь» Даниила в описании Иоанна сменилась на неизвестный нам «халколиван». Видимо, это некий ценимый в древности драгоценный металл или сплав дорогих металлов. Таким образом, облик Христа, небесного Сына Человеческого, символически изображает Его как Первосвященника, Царя, Ангела (то есть Посланника, Посредника) и даже подобного Богу. «Очи как пламень огненный» – символ того, что от Его взора ничто не укрыто. Ноги как крепкий металл, голос как грохот морских волн или водопада – все это образы Его могущества. Кроме того Он – Судья, так как в своей деснице Он держит семь звезд – символ мирового господства. Это Он, а не римский кесарь – Владыка мира и его Судья. Свой суд Он осуществляет (еще один символ) обоюдоострым мечом. Но этот меч выходит из Его уст, то есть суд осуществляется Его словом. Образ исходящего из уст меча заимствован Иоанном из пророчества Исаии о грядущем Спасителе, уста которого будут «как острый меч» (Ис.49:2) и который «будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис.11:4). Итак, Сын Человеческий наделен всеми божественными полномочиями. Кроме того, лицо Его было «как солнце, сияющее в силе своей». Этот яркий ветхозаветный образ (ср. Суд.5:31) напоминает преображение Иисуса Христа, когда «просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф.17:2; Мк.9:3; Лк.9:29).

Все образы, использованные Иоанном при описании Сына Человеческого, взяты из Ветхого Завета. Соединенные вместе, они как бы усиливают друг друга и создают у читателя особое впечатление величия и мощи прославленного Господа. Однако вряд ли стоит акцентировать внимание на каждом из этих образов по отдельности. Они призваны воздействовать совокупно. Это справедливо и для прочих случаев, когда Иоанн старается сделать особенно наглядными те или иные свойства описываемых им персонажей. Иисус Христос изображен здесь среди своих церквей, которым адресована книга, и которые представляют Вселенскую церковь в целом. Он – Господь народа Божьего и в то же время стоит над всеми властями мира.

¹⁷ И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний, ¹⁸ и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.

¹⁹ Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.

²⁰ Тайна семи звезд, которые ты видел в деснице Моей, и семи золотых светильников есть сия: семь звезд суть Ангелы семи церквей; а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей.

Как и в некоторых пророческих сообщениях о богоявлении, Иоанна его видение Сына Человеческого устрашило, и он «пал к ногам Его, как мертвый». Так некогда произошло с Иезекиилем, который, увидев славу Господню, «пал на лицо свое» (Иез.3:1), так пророк Исаия испуганно восклицает: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами,… – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа ¹³» (Ис.6:5). Такая реакция Иоанна знакомому с Писанием читателю еще раз указывала на богоподобие Сына Человеческого, так как сам вид Бога, согласно убеждению древних, должен умертвить человека. Вот пример из книги Судей: «И сказал Маной жене своей: верно мы умрем, ибо видели мы Бога» (Суд.13:22).

В другом случае, когда Иоанн падает к ногам Ангела, «чтобы поклониться ему», Ангел останавливает его словами: «Смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам. <…> Богу поклонись» (Откр.22:8–9). Здесь уместно заметить, что глагол «поклоняться» и соответствующее существительное «поклонение» в Писании имеют особенный смысл: поклониться – это не просто «сделать поклон», но пасть к ногам, пасть на свое лицо (для такого «поклонения» в науке существует термин «проскинеза»). Ангел запрещает совершить перед ним проскинезу, ибо такое «поклонение» подобает только Богу. Но в Откр.1:17 никто не упрекает Иоанна за поклонение, за то, что он пал к ногам явившегося ему прославленного Иисуса Христа. Это означает, что поведение Иоанна (поклонение) правильно. Подобный Сыну Человеческому – равен Богу. Он возлагает на Иоанна свою десницу и таким образом возвращает его к жизни: «Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся». Жест рукоположения и требование не бояться восходит к описанию пророком Даниилом своего видения Архангела Гавриила: «В оцепенении пал я на лицо мое и лежал лицом к земле. Но вот, коснулась меня рука и поставила меня на колени мои и на длани рук моих. И сказал он мне: “Даниил, муж желаний! …стань прямо на ноги твои; ибо к тебе я послан ныне”. Когда он сказал мне эти слова, я встал с трепетом. Но он сказал мне: “не бойся, Даниил…”» (Дан.10:9–12). Возложение десницы (рукоположение) означает наделение силой и благословение на тот труд, к которому теперь будет призван Иоанн.

Иисус как Богоравный, Иисус Христос говорит Иоанну: «Не бойся. Я есмь Первый и Последний». Это слова Бога из книги пророка Исаии, где Бог Израиля описан как единственный Бог Творец всего и суверенный Господь истории, противостоящий идолам Вавилона.

Не бойся, раб Мой, Иаков, и возлюбленный [Израиль], которого Я избрал… Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога (Ис.44:2.6; ср. Ис.41:4; Ис.48:12).

Выше мы уже говорили о том, что здесь, в Откр.1:17, Иисус Христос впервые называет себя, и что это первое из Его имен («Первый и Последний») равнозначно имени Бога, которое приведено в оракуле 1:8 – «Альфа и Омега». Как Первый и Последний Христос – живой. В отличие от «мертвых» языческих богов истинный «Бог – живой» (Нав.3:10; Пс.41:3). Далее, намекая на крестную смерть Христа, говорится, что некогда Он «был мертв», но теперь Он «жив во веки веков». Потому Он имеет власть над смертью и адом. Символ власти – ключи: «имею ключи ада и смерти». После воскресения Бог дал Христу власть открывать двери ада и смерти, чтобы выпускать из их плена умерших. Под адом здесь разумеется именно Ад, Аид, то есть библейский шеол, преисподняя, царство мертвых, а не геенна – место мучений грешников. В современном языке то и другое перемешано и перепутано. Далее будет сказано, что Христос имеет также «ключ Давидов» (Откр.3:7), ключ от града Давида, Нового Иерусалима, то есть от вечной жизни.

Стих 19 повторяет задание Иоанну: «Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего». В известном смысле это соответствует членению книги. В первой главе описано то, что Иоанн уже «увидел» (именно так надо перевести глагол); во второй и третьей главах – «что есть», современное положение христиан; в главах 4–22 – «что будет». Кого обозначают семь Ангелов семи церквей в стихе 20, сказать трудно. Были разные предположения. Поскольку далее последует семь писаний, которые адресованы Ангелам семи церквей, некоторые предполагали, что Ангелы – руководители (епископы?) церквей. Но это предположение не очень убедительно, так как никто больше и никогда епископов Ангелами не называл. Вероятнее речь идет об Ангелах-хранителях церквей. Как народ Божий в целом имеет своего хранителя Михаила (Откр.12:7; Дан.10:13–21; Дан.12:1), так и каждая церковь имеет своего Ангела-хранителя, находящегося на службе у Бога. Под воздействием астрологических представлений звезды и ангелы в библейские времена считались подобными друг другу в том смысле, что звезды тоже иногда понимались как личные существа.