Краткие сведения о кончине архимандрита Кирилло-Белозерского монастыря Иакова и некоторые выдающиеся случаи из его жизни, записанные послушником оного монастыря со слов келейника

О. архимандрит Иаков родился в 1818 г. Скончался 1896 г. на 79 году своей жизни. Перед своей смертью он трижды соборовался: третий и последний раз он соборовался 9 января. В последнее время о. Иаков приобщался св. таин дважды в неделю. Последний раз приобщался он в воскресенье 14 января. Было назначено у него еще приобщиться св. таин в среду (17 января), но смерть предварила исполнение этого намерения. Накануне смерти старец был довольно весел и, даже, – по рассказам обоих келейников, радостен; но были минуты, когда им овладевало как-бы некоторое беспокойство. В этот же день он, показывая формуляр келейнику своему о. Игнатию, говорил: «тут нужно написать, что у меня все покончено» и просил его, чтобы непременно было записано то, что он требует, что это необходимо; говорил и далее, что у него покончены не только свои дела, но и в консистории, и в Св. Синоде. О. Игнатий не мог его убедить, что формуляр к новому году был вполне закончен и что писать в него более нечего; однако же и не исполнил его просьбы, считая батюшку находящимся не в нормальном положении, на что он не рассердился, а только подтвердил: „Не теперь, так после скоро придется записать”. За день до смерти батюшка беседовал с обоими келейниками, давал наставления, жалел их. О. Игнатий спросил его: „Что нам будет, когда вы помрете”? Старец отвечал: „Я надеюсь, что старшая братия вас не обидит, а в остальном, да и во всем – то воля Господня; нужно надеяться на Него”. При разговоре старец задумался и, закрыв глаза, тяжело вздохнул два раза. Келейники думали, что старец кончается, но он, открыв глаза, проговорил: „Вот самые верные признаки, что я проживу два только дня, а то и меньше”.

Старец в последнее время вкушал самое ничтожное количество пищи за обедом, а вечером ничего не вкушал; да и от обеда келейник часто уносил хлеб в таком же виде, как и приносил ... В последние четыре дня старец употреблял только антидор и теплоту, приносимые ему от ранней обедни, – и по две чашки чаю утром и вечером. В день смерти принял антидор и теплоту и, должно быть, еще чашку чаю, потому что на дне оной келейник заметил чайный осадок. Скончался в 10 часов утра, сидя в кресле, не покачнувшись и как-бы задумавшись. Во все время и особенно в последнее батюшка часто говорил келейнику: „Тяжело переносить искушения духа злобы”. Старший келейник 14 января предлагал старцу переменить белье, на что он не согласился; на другой же день сам просил младшего келейника подать белье. Переменивши белье, он заметил, что в нем и помрет и добавил: „Хорошо бы еще сходить в баню, да и помереть чистому”; – тогда как в бане ужо не бывал три года, а когда и раньше ходил, то не более, как раз или два в год. Накануне дня кончины был у него утром о. казначей для подписания бумаг; батюшка сказал ему: „Я скоро помру!” „Нет, – сказал казначей, – вы за это время заметно стали веселее и свежей”, на что старец улыбнулся, не ответив ни слова. Перед самой смертью он говорил старшему келейнику, что у него по смерти ничего не останется, кроме книг, которым жертвует в казну, и необходимой одежды, из которой подарил на память ему теплую рясу и камилавку, и остальное, добавил он, „останется на ваше распоряжение”.

Горицкая игуменья с сестрой приезжали в четверг (11 января) с отчетами. Старец, подписав бумаги, стал у стола против игуменьи и, скрестив на груди руки, кланяясь просил прощения, говоря, что последний раз прощается с ней»

„Простите, – говорил он, – Бога ради, и помолитесь о мне грешном; я отхожу от вас в жизнь вечную”. Игуменья в воскресенье 14 января еще раз приезжала получить от него благословение, на что, по докладе – он сказал келейнику, что уже простился с ней; однако допустил получить благословение. Старец глубоко верил в Промысл Божий; и Господь видимо не оставлял его. При благотворительном образе жизни и при полной своей нестяжательности, он часто не имел ничего в то время, когда требовались какие-либо неотложные расходы. И вот в это-то время Господь и не оставлял его. Однажды, например, доставлены были из печати акафисты преп. Кириллу, для уплаты за которые требовалась сумма в 100 руб. Не имея таковой суммы, он призвал келейника, чтобы посоветоваться, где взять денег, и ни под каким видом не хотел беспокоить старшую братию, потому что акафисты заказаны были печатать им лично для раздачи богомольцам. Не успел выйти от него келейник, как ему навстречу попадается благодетель и жертвует батюшке 100 руб. В другое время требовалось 200 руб., но и тут Промысл Божий не оставил его; приходит он от утрени в придел преп. Кирилла к ранней обедне и едва успел приложиться к раке угодника, как подходит старушка и вручает ему деньги. Нет сомнения, что старец был глубоко проницателен и даже прозорлив. Однажды приходит к нему келейник и старец предложил ему несколько душеполезных наставлений. Но окончивши их и посмотрев на келейника, он сказал, указывая на его голову: „Ты, кажется, ничего не забрал сюда из сказанного?” Тот, действительно ничего не понял из его слов и хотел переспросить его о наставлениях, но старец предупредил его и вновь с глубоким благоговением и вместе с твердостью в тоне повторил свои наставления, которые на этот раз и были усвоены келейником. В другой раз вышло разногласие между старшей братией, в которое, между прочим, замешан был и его старший келейник старец. И вот когда келейник подавал ему чай, то сей последний, посмотрев на него, уразумел его расстроенные чувства и стал спрашивать о причине скорби. Как ни пытался скрыть от него келейник дело, но все-таки пришлось высказать истину. Тогда старец тотчас же собрал старшую братию, разрешил недоумение и разногласие и всех примирил. Одному купцу, г. Кириллова, ведущему обширную торговлю водкой, старец советовал оставить гибельную для народа торговлю. Купец и особенно жена его отговаривались, что не они, так другие будут торговать водкой; а, ведь, и им надо же чем-нибудь заниматься. Старец говорил на это: „Придет время, – сами пожелаете оставить торговлю... но будет поздно”. И что же вышло? Сам купец скоро помер, старший сын его впал в распутство, и торговля с этого времени не только прекратилась, но и дом этого купца со всем имуществом опечатали.

Вот образец смирения старца. Одного купца г. Кириллова в последние дни своей жизни он со слезами просил, чтобы тот, как и прочие граждане, простили его за то, что он в течении последнего года не служил ни одной обедни собором. Но надо описывать, как тронут был купец смирением старца.

Богу одному ведомы, какие искушения претерпевал старец от врагов внутренних. Но не мало приходилось ему переносить и обид в своей жизни и от людей. Вот один из таких случаев, о котором передано нам со слов очевидца. В первый год своего настоятельства в Киpиллo-Новоезерском монастыре, где братия была не вполне довольна им за строгость вводимого им в монастыре устава, – он в один вечер обходил братские кельи; и вдруг па него напал один из иеромонахов и, потушив фонарь, начал наносить ему сильные побои палкой. Неизвестно, что пришлось бы перенести начальнику-старцу от этого грубого и дерзкого человека; но благодаря проходившему в это время постороннему человеку, ему удалось освободиться от гнусного оскорбителя. И вообще, большого труда и многих обид и огорчений стоило ему дело, которому почивший старец предан был всею душою, – дело введения в монастырях строгой, истинно-подвижнической жизни, вполне согласной с духом устава монастырского. В первое время его настоятельства лишь немногие достойные уважения, и истинно смиренные духом старцы понимали и истинно чтили его. От многих же ому приходилось выслушивать ропот и укоризны, а то и прямые оскорбления и поношения.

Покойный о. архимандрит Иаков за три дня до смерти был представлен к ордену св. Анны первой степени.

0. Иоанн Кронштадтский навещал наш монастырь и о. Иакова четыре раза; последних двух его посещений я был свидетелем. Первый раз при мне о. Иоанн был 1893 г. 7 июля; прибыл в 6 часов вечера во время всенощной, прикладывался к иконам, приветствовал всю братию и более часа беседовал с о. Иаковом у жертвенника очень тихо, так что предмета их рассуждений из посторонних никто не мог понять. Простившись со всей братией, о. Иоанн выехал из монастыря при многочисленной толпе народа, собравшегося получить его благословение. Теснота и давка были столь сильны, что смутили дух даже и о. Иоанна, который неоднократно обращался к толпе с увещанием, но без успеха, и говорил: „Я как человек, не рискую быть раздавленным и не уважаю здешний народ”. Последний раз он был у нас в 1895 г. 13 июля и почти совершенно тайком. В Горицах, выйдя с парохода, о. Иоанн при встрече с о. Игнатием спрашивал о здоровье о. архимандрита Иакова и тайно дал знать, что сейчас же едет навестить его. О. Игнатий немедленно отправился домой, а следом за ним поехал и о. Иоанн. Прибыв в монастырь, о. Иоанн прямо направился к о. архимандриту, который, при всей своей немощи, ожидал уже его в архиерейских покоях. После приветствий был подан чай, во время которого о. Иаков сказал, обращаясь к о. Иоанну: „Вот я был нездоров и при помощи Божьей ныне поправляюсь”. „Благодари Всевышняго Создателя, от одра смертнаго возставившаго, и с помощию Божиею приступайте к священнодействию”. После сего действительно до самой смерти о. архимандрит мог служить и служил часто молебны, читал акафисты, а в праздники выходил на литии и величания. 0. Иоанн хвалил воду и спрашивал, где ее берут. – „Из монастырского Сиверского озера”, – отвечал о. Иаков. Далее о. Иоанн просил благословения у о. Иакова отслужить молебен преп. Кириллу, на что о. Иаков сказал: „Бог благословит”. После чаю о. Иоанн вставши и обратясь на Успенский собор, во время звона в „Мотору” к молебну, громким голосом произнес: „Пресвятая Троице, Боже наш, слава Тебе! Пресвятая Богородице, спаси нас! Преподобне отче Кирилле, моли Бога о нас!” и все присутствовавшие последовали его примеру. На прощание о. архимандрит заметил: „Желал бы я дожить до пятисотлетнего юбилея нашему монастырю”, на что о. Иоанн сказал: „Желаю предстать вам пред Господом в служении”¹. В приделе угодника был отслужен молебен преп. Кириллу при пении смешанных клиросов, довольно торжественно, и после него о. Иоанн отправился из монастыря в 11 часов вечера.

Много и других удивительных и полезных фактов мною было собрано и записано из жизни покойного о. архимандрита Иакова; но, к сожалению, теперь этих записок не имеется у меня под руками; они разобраны были любившими покойного батюшку лицами и переходят из рук в руки, так что и узнать о них стоит не малого труда.

Какого мнения был о. архимандрит Иаков о жителях: кирилловских и череповецких, – и как те и другие относились к нему? Про первых, т. е, о жителях кирилловских (конечно не о всех) о. Иаков говаривал, что „этим только дай, а от них ничего не жди”. И действительно, окрестные жители г. Кириллова постоянно приходили в монастырь к о. Иакову за подаянием, особенно в воскресные и праздничные дни; случалось, что народу набиралось полные коридоры о. архимандрита и большую часть его составляли кирилловцы: кто за лекарством, кто за денежною помощью. Бывали и такие случаи, что батюшку обманывали; просит напр. мужик на лошадь или корову, рассказывая, что она у него пала; а на самом деле оказывается, что он налгал батюшке. Батюшка раздавал денег очень много: иным, он отдавал по десяти, а то и более рублей. О жителях же череповецких, батюшка отзывался хорошо и часто говорил келейнику: что не говорят про них (т. е. черепан), как ни хулят их, – а они все-таки думают и заботятся о своей душе.

Следующий факт, рассказанный келейником, показывает, как глубоко почитали батюшку черепане. – Поехали мы однажды с о. архимандритом по благочинию. Проезжая в Моденский монастырь, мы остановились ночевать в Череповце. О. архимандрит остановился в гостинице Волкова, а я отправился на почтовую станцию. Покуда я был там, весть о приезде батюшки облетела уже весь город. Народ спешил к нему точно в церковь. Только и слышно было, – что приехал Кирилловский архимандрит о. Иаков. Когда я пришел в гостиницу, там уже была масса народу; коридоры были битком набиты; а при входе в гостиницу прибита надпись: такие-то номера заняты о. архимандритом Иаковом. Весь вечер и почти всю ночь батюшка принимал посетителей: кого для благословения, кого для совета и наставлении Я удивился этому. На другой день, отправившись из города, я спросил у батюшки: чтобы это значило, что народу столько набралось вчера к нам? 0. архимандрит отвечал: „Тебе это диво? А черепане всегда ко мне расположены; смотри, как они мне жертвуют?“

Одна старушка черепанка из деревни глубоко уважала батюшку. Прошлого 1895 года услыхав, что он сильно болен, она отправилась в Кириллов монастырь навестить его. Не смотря на свою боль (у нее была опухоль и ломота в ногах, так что с трудом она и обувалась) она пришла к батюшке. Но он в то время настолько был слаб, что не мог принять и благословить ее. Передав что-то старшему келейнику в гостинцы для батюшки, – старушка сказала: сколько я ни обращалась к лекарям за мазью для ног-то своих, никакой пользы не видела, – а как батюшка даст мне что-нибудь, как рукой снимет. При этом старуха прибавил: „Нет ли у вас, о. Игнатий, какой-нибудь мази? Вот ноги-то у меня как распухли, насилу обуваюсь и разуваюсь”. И желтя показать их келейнику, старушка сняла сапог с одной ноги, и что же? опухоли на ноге никакой не было, и старушка была крайне изумлена. Келейник потом спросил ее: Какую же боль-то ты чувствуешь в ногах? Да, и боли-то теперь батюшка, о. Игнатий, словно бы я не чувствую. Вот, слава-то Богу, и домой-то теперь я легко сойду.

Послушник Алексий Александров