Путь евангелия

Вот посреди ночи дом, объятый пламенем. Повсюду быстро разливается огонь. Раздаются крики тревоги, потому что там внутри находится спящий среди этого огня, который скоро его поглотит. Он пробуждается, он бросает вокруг себя испуганные взгляды. Перед ним один только выход остается свободным, правда узкий, но достаточный для бегства из опасности. Что же он делает? Жадной, лихорадочной рукой он схватывает все, что может, из своего имущества. Нагруженный своими вещами, сгибаясь под их тяжестью, он подходит к узкой двери, которая отказывается пропустить его. «Ко мне! – кричит он. – На помощь! Дверь слишком узка!» Бедный безумец! Брось там свои пожитки, которые будут стоить тебе жизни, освободись от того, что препятствует тебе бежать от опасности, и пожертвуй всем. Твое спасение может быть куплено только такою жертвою.

Вы поняли меня, братия. Обрушивающийся дом – это наша жизнь; пожирающее его пламя –это суд святого Бога; открытая дверь – это прощение, а сокровища, готовые вас погубить, – это те достоинства, добродетели, заслуги, которые вы хотите сохранить во что бы то ни стало. Да, дверь к небу слишком узка для праведных собственною праведностью, и этим-то именно евангелие и возбуждает в них такое отвращение и раздражение. О, бред человеческой гордости есть нечто смущающее! В то время, когда мы слышим, что и самые святые люди, каких только знал мир, содрогаются при мысли о своем недостоинстве и взывают о милости, в то время, когда мы недоумеваем над смятением даже праведных душ, – нам нужно сделать над собой некоторое усилие, чтобы представить следующее зрелище. Вот люди, добродетельная жизнь коих есть пред лицом Божиим целая ткань незримых проступков и неблагодарности; вот люди, имеющие, подобно вам и мне, в своей жизни скрытые страницы, которых они не желали бы дать прочесть ни одному человеческому взгляду. Предположим, что они отталкивают помилование, как нечто слишком для них унизительное, и негодуют на то, что им предлагают прощение. Они говорят о своих добродетелях, о своих добрых делах, не думая, что уже одна их гордость уничтожает всю заслугу их добрых дел пред вечным правосудием, соединяющимся с понятием о возмездии. Так идут они навстречу смерти, помышляя только о справедливости, и это пред лицом Христа, предлагающего им милосердие и прощение. Они отходят требовать своего законного места в обществе святых, в этом беспорочном свете, где живет Господь. Они идут и не знают, что единый взгляд праведного Судии, осветив страшным светом глубину их тайной жизни, был бы достаточен, чтобы их осудить. О! Будем благодарить Бога, если Он рассеет наше ослепление и смутит нашу плотскую уверенность.

Итак, пока спасение нам открыто, примем его как милость, и поспешим, как из пожара, к узкому пути, потому что он один ведет к жизни (из «Бесед» Е. Берсье, т. 3, стр. 208–211).