Загробная жизнь

Одна благочестивая монахиня, спрошенная о том, что привело ее к монашеству, рассказала следующее: «Мои родители вели совершенно различную жизнь. Отец был скромный и тихого нрава, но слабого и болезненного телосложения; он был всецело погружен в заботу о своем спасении, проводил большую часть времени в посте и молитве, мало с кем говорил и безропотно переносил болезнь свою. Напротив того, мать моя вела жизнь рассеянную и нечестивую, была столько обильна в речах, что, казалось, все существо ее составлял один язык. Беспрестанно она затевала ссоры со всеми, проводила время в пьянстве, расточая домашнее достояние; при всем том никогда не подвергалась никакой болезни, но до старости пользовалась совершенным здоровьем. Так текла жизнь моих родителей. По смерти родителей, я осталась очень юною, – так продолжала рассказывать инокиня. – Однажды вечером я начала размышлять, чью жизнь избрать мне в образец подражания: отца ли, который жил скромно, тихо и воздержно, но во всю жизнь свою не видел ничего доброго для себя, всю провел ее в болезни и печали! Лучше жить, как жила мать, сказало мне помышление. Когда я, окаянная, согласилась в душе моей избрать жизнь, подобную жизни матери моей, – настала ночь, я уснула. Во сне предстал мне некто высокий ростом и страшный взором. Он сказал: «Поди и посмотри на обоих: отца и мать, потом избери жизнь по желанию твоему. С этими словами он привел меня на большое поле, со многими прекрасными садами, и ввел меня в эти сады. Там встретил меня отец, обнял и поцеловал. Я заключила его в свои объятия и просила, чтобы мне остаться с ним. «Ныне это невозможно, – сказал отец, – но, если последуешь жизни моей, придешь сюда». Когда я опять начала просить, чтобы остаться, показывавший мне видение повлек меня и сказал: «Поди, я покажу тебе и матерь твою, как горит она в огне, чтобы знать тебе, как направить жизнь свою». Он показал мне печь горящую и кипящую смолу; какие-то страшилища стояли у устья печи. Я взглянула во внутренность печи и увидела в ней мать свою: она скрежетала зубами, горела огнем, – тяжкий смрад разливался вокруг нее. Увидев меня, она воскликнула с рыданием: «Увы мне, дочь моя! страдания эти – последствия дел моих; я наследовала геенну за праздное наслаждение греховное, за ничтожное веселье я расплачиваюсь страшными муками. Умилосердись надо мною, дочь моя! подай мне руку помощи и выведи меня из этого места. Не презри плача родной твоей матери. Не презри меня, я погибаю в огне гееннском!..» Не имея возможности ничем помочь своей матери, я начала сама испускать вопли и рыдания. Эти вопли, наконец, разбудили моих домашних; они спрашивали о причине моих стенаний. И я поведала им все виденное. Тогда, – заключила свой рассказ монахиня, – я решилась последовать жизни отца моего, будучи вразумлена милосердым Господом, какие страшные муки уготованы для грешников» («Отечник», § 177).