Завещание

В стране моей, – говорил кир Лука, – умер князь, и был погребен, как должно. Я тогда был еще отроком. Однажды, проходя мимо кладбища, я увидел при одной могиле стоящего человека, черного, как потухший уголь, и звавшего меня к себе. Когда я подошел к нему в испуге и онемении, то он говорил мне так: «Я написал в завещании моем, чтоб роздали бедным такую-то сумму денег за избавление моей души; почему же до сих пор не сделали сего? Ступай, скажи, чтобы роздали непременно, – а иначе я навсегда останусь в том положении, в каком ты меня видишь» («Воскресное чтение», 1841 г., № 43, стр. 386).

Детям Ионадава, сына Реховова, за то, что они исполняли завещание отцовское не пить вина, довольствоваться самою простою пищею, было обещано сохранение потомства их вовеки (Иер.35:6,19). И что же? Этот народ, известный под именем «Рихават», уцелел даже до наших дней среди разных войн и опустошений, которые сгладили с земли, как известно, и огромные государства. Это племя доселе сохраняется и живет в пустынях аравийских. Доселе же оно и исполняет завещание своего родоначальника. Так долг и каждого доброго сына или дочери исполнить такие завещания своего отца – матери, которые не противны закону Божию и гражданскому.

В одном немецком городе (Нюренберге) сохранилось предание о жившем здесь когда-то несчастливце. У него было шестеро детей, и всем он еще при жизни передал свое имущество: дом, усадьбу, поля, скот и прочее; он рассчитывал, что дети будут кормить его на старости лет. Сначала он пожил несколько времени у старшего сына и стал ему в тягость. «Батюшка, – сказал ему сын, – у меня в эту ночь родился мальчик, и на месте, где твои кресла, должна быть поставлена колыбель для него: не угодно ли тебе переселиться к моему брату, – у него дом просторнее моего?» Старик послушался, пожил несколько времени у второго сына, но нему надоел. «Батюшка, – сказал он ему, – вы любите жить в очень натопленной комнате, отчего у меня болит голова: не лучше ли перебраться к моему брату, содержателю булочного заведения?» Старик оставил его; но и третий сын стал скучать отцом и сказал ему: «Батюшка, в моем заведении непрерывно толчется народ – одни приходят, другие уходят, мешая тебе соснуть после обеда: не угодно ли тебе поместиться у сестры, у которой дом на краю города». Старик выразил неудовольствие и отправился к дочери, думая про себя: «Она будет снисходительнее ко мне, – женщины мягкосердечнее мужчин». Но и дочери он наскучил. Она сказала ему: «У меня сердце не на месте, когда ты соберешься в церковь или еще куда и должен спускаться по крутой тропинке вниз: у сестры Елисаветы нет этого неудобства, ее дом на месте». Старик нашел, что она права, и с миром отправился к другой дочери, но недолго у нее пожил. Она приказала ему сказать, что дом ее на сыром месте и в нем вредно жить человеку, страдающему ломотою, тогда как у сестры ее Магдалины, живущей на кладбище, дом на сухом месте. Старик рассудил, что это разумно, и явился к младшей своей дочери. Чрез два дня маленький сын ее говорит ему: «Дедушка, мать моя вчера говорила тетке Елисавете, что для тебя нет лучше квартиры, как в одной из тех каморок, которые роет отец»… Эта речь так поразила старика, что он тотчас упал и испустил дух. Могила оказалась к нему милостивее, чем шестеро его детей: он почивает в ней покойно, и ничто не тревожит его костей.

Таким образом, справедлива немецкая поговорка: «Легче одному отцу пропитать шестерых детей, чем шестерым детям – одного отца» (см. «Очерки христианской жизни», прот. В. Нечаева, ныне Виссариона, епископа костромского, д-ра Богословия).