Пресвятая Богородица

Преподобный Палладий Александрийский однажды рассказал своим посетителям следующую повесть. Один известный ему благочестивый человек имел супругу, женщину кроткую и благочестивую, и шестилетнюю дочь, которую воспитывал в благочестии и страхе Божием. Раз по торговым делам должен был он отправиться в Царьград. Жена, провожая его на корабль, между прочим, спросила: «Кому на руки оставляешь меня и дочь твою?» – «Госпоже нашей Богородице», – отвечал отец семейства и, распростившись, отплыл.

Вскоре после того произошло покушение одного злодея на жизнь жены и дочери. Дело было так: диавол внушил слуге того благочестивого дома поднять руку на голову своей госпожи и, убив ее, похитить лучшие вещи и бежать. Злодей взял из поварни нож и пошел в горницу; но, едва коснулся порога, вдруг был поражен слепотою и не мог двинуться ни взад, ни вперед. Долго усиливался он войти, но невидимая сила удерживала его. Безумец не познал здесь руку Промысла, пекущегося о всем мире и особенно о человеке. Он хотел во что бы то ни стало осуществить мысль, внушенную ему диаволом. И вот, он начинает кликать госпожу свою, приглашая ее подойти к нему. Удивилась госпожа та поступку слуги и не пошла на его зов, а приказала самому подойти. Слуга просил ее, чтобы приблизилась к нему, или, по крайней мере, послала дочь свою; но она, хотя и не подозревала никакого злоумышления на жизнь свою и дочери, однако почему-то решила не идти и на его просьбу ответила отказом. И тогда злодей не образумился, но в отчаянии от того, что не мог исполнить своего злодейского поступка, поразил себя ножом… На крик госпожи немедленно собрались соседи и, заставь злодея еще в живых, узнали, что и как произошло. Все познали тогда в этом случае неисповедимые пути Промысла, прославили Бога и Заступницу верных, Богородицу и Приснодеву Марию («Лавсаик»).

Настали на Руси в XVII столетии смутные времена неурядиц и самозванства. Москва была в руках поляков; в северных областях господствовали шведы. Верные отечеству москвитяне приглашали русских грамотами к освобождению Москвы. «Здесь, – писали они, – корень царства, здесь знамя отечества, здесь Богоматерь, изображенная евангелистом Лукою». Первое ополчение для освобождения Москвы было безуспешно. Но вот в Нижнем Новгороде составилось новое ополчение. «Станем за святую Русь, за дом Пречистой Богородицы; продадим жен и детей, но освободим отечество!»–воскликнул Косьма Минин, истинный сын отечества. Образ Казанской Богоматери был взять вождем Пожарским в средину новой священной рати. Но и это последнее усилие к освобождению отечества, казалось, должно было остаться тщетным: войско не имело средств содержания, даже оружия; в воинах и вождях не было единодушия. Но мольбы верных вознесены были к престолу Божию Самою преблагословенною Девою. И когда все земные надежды пали, небесная помощь обнаружилась в своей непререкаемой очевидности. Среди осажденной Москвы, между врагами, в тяжком плену и еще тягчайшем недуге, томился один из маститых первосвятителей – Арсений. И он-то избран был вестником небесного милосердия к России: среди полночной тишины вдруг келья его наполняется светом необыкновенным, и он видит пред собою преподобного Сергия Радонежского. «Арсений! – сказал преподобный болящему, – ваши и наши молитвы услышаны; предстательством Богоматери суд об отечестве преложен на милость: завтра Москва будет в руках осаждающих, и Россия спасена». Как бы в подтверждение пророчества, болящему старцу вдруг возвращается крепость сил. Радостная весть, переходя из уст в уста, немедленно проникает за стены города к воинству православному и воспламеняет его мужеством непреодолимым. Дерзая о имени Богоматери, христолюбивое воинство устремляется на освобождение Кремля; враги, несмотря на свое ожесточение, не могут более сопротивляться – и Кремль в руках русских. В память этого освобождения Москвы от поляков постановлено праздновать октября 22-го в честь Казанской иконы Богоматери.

В № 46 «Церковных Ведомостей» 1892 г. помещена следующая замечательная выписка из письма преосвященного Исидора, экзарха грузинского, впоследствии митрополита новгородского и санкт-петербургского, от 24 декабря 1853 г., к митрополиту Филарету московскому:

«Генерал-майор, князь Багратион Мухранский, отличившийся в последнем сражении против турок, сообщил мне весьма занимательное сведение, о котором я с радостью сообщаю вашему высокопреосвященству.

“Пленные турки объявили нам открыто, что, когда сражение под Александрополем сильно разгорелось, и весь русский отряд был введен в дело, турки увидели сходящую с неба светлую Жену, держащую знамя в руке и сопровождаемую двумя воинами. Свет от Нее был столь ярок, что подобен был солнечному сиянию, и никакой глаз не мог выдержать его. Это явление навело ужас в рядах сражающихся и было причиною того, что турки, видя явное заступление Бога за Русь, обратились все в бегство и проиграли сражение.

Русские этого явления не видали. Божиим Промыслом о том свидетельствовали иноплеменные враги наши. Турки уверяют, что в армии их все это видели с ужасом и все о том знают, но начальство их, под опасением смертной казни, запретило о том говорить и старалось затмить это событие.

Русские военачальники, поздравляя с победою, столь блистательною, главного начальника, воздали славу Богу, Который один мог дать нам победу над врагом, ожесточенным мусульманским фанатизмом, в силах, много превосходящих наши, так что по человеческим соображениям трудно было ожидать столь блистательного успеха.

Из некоторых частных писем из армии узнали мы радостное для христиан событие, что многие турки после того громогласно исповедали Христа, просили крещения и запечатлели мученическою кровью признание всепросвещающего света – Христа”».